Конница цинской империи в 1890-х годах

Цинская конная часть на марше. Ок. 1890 г.


Как и во всем остальном мире, в определенный период времени конница стала играть основную роль в военном деле Китая. Воином стал в первую очередь конный профессионал, проводивший значительное время в обучении верховой езде и владением оружием. В китайском народе сложилось устойчивое мнение, что воином можно стать, лишь научившись ездить верхом и стрелять из лука с коня.

Именно этот парадокс привел к частым поражением Китая во внешних войнах - страна, основная часть населения которой была вынуждена заниматься земледелием с минимальным использованием тяглового скота, неоднократно сходилась на полях сражений с противником, не только поголовно конным, но и не мыслившим своего существования без коня!

Слабость военной машины Китая проявилась очень быстро - незначительные способности страны по самостоятельному обеспечению себя пригодным для войск конским составом не позволяли вывести в бой многочисленные профессиональные конные отряды, а набранные в порядке отбывания воинской повинности крестьяне представляли собой на поле боя лишь некоторую преграду коннице противника, будучи мало чем способными помочь своей немногочисленной коннице.

Цинская конная часть на марше. Ок. 1900 г.

Цинские чиновники верхом. Ок. 1900 г.


Кроме того, постоянно работая на полях, у ткацких станков и гончарных печей, они не могли систематически тренироваться в стрельбе из лука и противостоять противнику, легко маневрирующему на поле боя и засыпающего китайскую малоподвижную пехоту дождем из стрел, тем более смертоносных, т.к. доспехи, положенные мобилизованным, как правило, оказывались или проданными вороватыми военными чиновниками, или же находились в плачевном состоянии после длительного хранения на плохо содержащихся складах. Китайская пехота могла только мужественно стоять под ливнем стрел, сохраняя строй, или пытаться контратаковать противника, чтобы свести дело врукопашную.

Однако опыт многочисленных сражений показал, что именно контратака пехоты и нужна противнику - плотный строй копейщиков разрывался, и вклинившаяся в разрывы строя конница начинала ужасающее по своим масштабам избиение, оставаясь почти безнаказанной. А часто и сами деревенские парни, никогда в жизни не видевшие коня, теряли самообладание перед видом несущейся на их строй лавины коней, несущих закованных в броню всадников, вооруженных копьями и мечами. Даже И.Э. Якир отмечал, что солдаты набранного им из китайских кули, волей судьбы занесенных в Россию, батальона не выдерживали одного вида конной атаки и больше всего страшились блеска сабель атакующей конницы, хотя в целом показали себя в боях с самой лучшей стороны!

Справиться с таким противником могла либо своя конница, либо профессиональные пешие отряды, умевшие быстро бегать и владевшие приемами боя против конного противника. Такие отряды сумели воспитать и обучить известные китайские военачальники Юэ Фэй (период Сун) и Чжэн Чэнгун (период Цин), однако эти исключения лишь подчеркивали общее правило.

Баланс структуры вооруженных сил в Китае менялся в случае, если к власти в стране приходила династия, происходившая из кочевников или народа, обладавшего развитым коневодством. Это началось еще с периода 16 государств 10 народов (IV-V вв.), и было подтверждено опытом империй Тан (618-907), Цзинь (1115-1234), Юань (1269-1368) и Цин (1636-1912).

Вторгшиеся в начале XVII в. в Китай маньчжуры не были кочевниками, но обладали развитым коневодством и прекрасно владели тактикой конного боя. С самого основания империи Цин конница занимала привилегированное положение в армии, составляя основу вооруженных сил империи. В течение XVII-XVIII вв. происходила интеграция новых монгольских и тунгусо-маньчжурских племен в состав вооруженных сил империи. Именно воины-конники тунгусо-маньчжурского и монгольского происхождения вынесли на себе основную тяжесть самой важной войны для Цинской империи - многолетнего противоборства с Джунгарским государством (1636-1757).

Однако к середине XIX в. маньчжурская и монгольская конница потеряла свое былое значение. Набираемые за деньги наемные китайские конники быстро заменили ее и количественно, и, во многом, и качественно. Последним всплеском боевой активности традиционных цинских конных формирований стала операция монгольской конницы по разгрому Северного Похода тайпинов в 1856 г. После этого, пользуясь словами русских писателей XIX в., монголы «быстро впали в ничтожество» и не представляли собой ничего примечательного до 1920-х годов, когда в ходе Монгольской революции обновленная монгольская конница смогла вернуть себе былую славу на полях сражений с врагами революции и японскими захватчиками.

К 1894 г. основную часть конных частей, вступивших в бой с японцами, составляли либо маньчжурские «новые войска», либо войска ляньцзюнь, набранные из этнических китайцев. Небольшое количество (около 500 человек) чахарских[* Одно из монгольских племен, проживающих во Внутренней Монголии.] всадников под командой князя Дамдинсурэна было прислано из Внутренней Монголии через Мукден. По сравнению с японской кавалерией цинская конница оказалась более многочисленной и сыграла большую роль в развитии событий на фронтах.

Цинская конная часть на марше. Ок. 1900 г.

Цинская воинская часть во время обучения. Ок. 1900 г.

Цинская конница. Ок. 1894 г.


Комплектация, организация и комсостав

Как и пехотные части, кавалерийские подразделения формировались из наемных солдат. Размер жалования рядового составлял от 5 до 9 лян в зависимости от того, к какому военачальнику нанимался солдат.

Основной тактической и административной единицей в кавалерии, как и в пехоте, была ляньцзы (в данном случае - эскадрон), но организационная структура кавалерийских частей отличалась от пехотных. Численность кавалерийского эскадрона составляла 250 человек, которые, как и в пехоте, делились на 5 шао (в данном случае - взвод или полусотня). В свою очередь, каждый взвод делился на 5 пэн (отделений).

По некоторым данным, к каждому кавалерийскому эскадрону придавалось некоторое количество нестроевых для исполнения всех хозяйственных работ, однако кажется более вероятным, что нестроевые входили в состав каждого отделения. Подтвердить или опровергнуть это невозможно, но общая структура конного подразделения в целом не предусматривала значительного «довеска» из людей, не имевших возможности принимать участие в боевых действиях.

Комсостав не имел специальной подготовки и рекрутировался из наиболее опытных и смелых солдат. Поэтому китайская конница представляла собой не современный на конец XIX в. род войск, умеющий действовать в сомкнутом и рассыпном строю, верхом и спешившись, а сумму хороших стрелков и всадников, достаточно подготовленных к индивидуальному бою, но не знакомых с современной кавалерийской тактикой. В целом кавалерию расценивали как наиболее отсталый род войск в Китае. Практически не известно ни одного крупного цинского полководца, про которого можно было бы сказать с полным правом «выдающийся кавалерийский генерал».

Так, например, в бою при Балицяо (1860) маньчжурские и монгольские конники не смогли сокрушительной лобовой атакой прорвать тонкие линии англо-французской пехоты, и отступали под натиском обладавших минимальной выучкой и практически не способных к индивидуальному бою эскадронов сипайской кавалерии, набранной из сикхов, но стремились навязать индивидуальный бой англо-индийской кавалерии, которого она всячески избегала, и смогли создать достаточно острый момент, атаковав свиту одного из английских генералов, выехавших для рекогносцировки местности в сопровождении кавалеристов-сикхов. В результате англичанам пришлось спасаться бегством и укрыться в пехотном каре, недосягаемом для атак иррегулярной цинской конницы.

Этими особенностями маньчжуро-монгольской конницы и объяснялось отсутствие активного преследования разгромленного цинского войска англо-индийской кавалерией. Но в целом составлявшая основную ударную силы армии Сэнгэ Ринчена многочисленная конница так и не смогла переломить ход военных действий в пользу цинского оружия. Традиционная конница цинской армии деградировала, а новая лишь начинала создаваться.


Цинский офицер в парадной форме с конюхом. 1870-е гг.

Оружие и снаряжение цинских солдат, захваченное французами во время боев во Вьетнаме. 1884 г.


Снабжение

Кавалерист должен был сам обеспечивать своего коня фуражом. Получаемые им дополнительные, по сравнению с пехотинцем, деньги расценивались как компенсация на содержание коня. Поэтому в течение года коней солдаты стремились как можно дольше держать в табунах, а на зиму размещали в конюшнях. На зиму солдатам выдавали за счет казны некоторое количество проса и соломы. Коней кормили сеном, просом, полупротертой пшеницей или горохом, смоченными водой.

В отношении снабжения личного состава действовали те же правила, что и для пехоты.


Обмундирование

Большой разницы между обмундированием пехоты и конницы не имелось. Однако конница преимущественно носила короткие матерчатые сапоги, более удобные для верховой езды. Курма кавалеристов никогда не имела рукавов и, как правило, была красной с темной окантовкой. Набедренники с окантовкой и вышивкой были обязательной принадлежностью униформы кавалериста и опцией для пехотинца. Головной убор летом представлял собой тюрбан из легкой материи или легкую войлочную шапку с отогнутыми полями, обшитыми черным плисом и красной кистью на макушке. Зимой носили малахаи, теплые тюрбаны или подбитые мехом шапки наподобие летних.

Цинские конники в почетном карауле. Ок. 1900 г. Хорошо видны соломенные шляпы - летний головной убор, а также немецкие палаши

Цинская кавалерийская часть во время маневров. Ок. 1907 г.

Конные хунхузы. Зима 1904-1905 гг. По материалам журнала «Нива». Примечательно, что художник изобразил хунхузов в форме старого образца цинских правительственных войск


Вооружение и снаряжение

Вооружение кавалериста зависело от командира части. Наиболее распространенным комплектом вооружения были винтовка (зачастую пехотная, даже со штыком) и сабля.

По описаниям, сабля была, как правило, достаточно короткая - до 70 см длиной, с длиной клинка около 50 с небольшим см, и подвешивалась к седлу с левой стороны в деревянных ножнах, обтянутых красным сукном у офицеров и черным - у рядовых. Однако такие короткие сабли достаточно редко встречаются вообще - как правило, это парные клинки, мало распространенные в целом. Чаще длина клинка достигала 65-70 см при средней ширине в 3 см. В оформлении ножен и способах ношения сабли также нет единообразия - фотографии конца XIX начала - XX вв., как правило, демонстрируют ножны, обтянутые шлифованной шкурой ската, подвешенные на традиционную поясную портупею. Ножны и сабля имели прибор из латуни, бронзы или нейзильбера в стиле юаньши, у нижних чинов гладкие, скобленые рашпилем, у офицеров, как правило, гравированные. Клинки имели очень неравномерное качество, поскольку зачастую заказывались индивидуально.

Среди сабель встречались как великолепные образцы из сварного Дамаска, так и весьма плохо изготовленные массовые образцы из мягкой стали, но в целом, судя по сохранившимся образцам, качество клинкового оружия у цинской конницы было достаточно хорошим. Несколько образцов поздних цинских сабель высокого качества мы имеем возможность воспроизвести тут с любезного позволения к.и.н. В.Е. Белановского.

Винтовки были самых разных систем - от дульнозарядных до магазинных. В Хуайской армии предпочтение отдавалось карабинам Маузера обр. 1871/84 г., но полного единообразия не было и в ее частях. Револьверы имелись только у офицеров - это оружие вообще было мало распространено в империи Цин и стоило достаточно дорого.

У некоторых частей имелись пики из клееного бамбука длиной около 5,5 м[* Пики такой длины появились на вооружении цинской конницы не позднее 1719 г. - в законах, регламентирующих набор монгольской конницы, оговаривался штраф за недостачу у солдата пики с древком длиной 5,4 м. Некоторые русские источники XIX в. говорят, что кавалерийские пики были длиной в 2 с небольшим сажени. Об этом свидетельствуют и некоторые артефакты из музейных собраний.]. Снаружи пика оборачивалась тканевой лентой или бумагой и покрывалась лаком. Такая пика была очень прочной и гибкой. Под наконечником крепился бунчук из крашенного конского волоса или значок из ткани. Однако фактов применения пик в боях с японцами не отмечено.

Кроме того, еще в 1870-е годы некоторые кавалеристы имели алебарды дадао. Относительно их боевого применения в 1894-1895 гг. сведений нет, однако не исключено, что многие солдаты использовали в бою то оружие, к которому были наиболее привычны. Алебарды удобны при преследовании рассеянного и бегущего противника, при внезапных налетах, и поэтому не стоит исключать алебарду из вооружения цинских кавалеристов, особенно прибывших из наиболее отдаленных гарнизонов.

Специальное снаряжение кавалериста состояло из выдаваемого бессрочно тяжелого и широкого седла. Русские очевидцы говорили, что оно очень удобно, но весит около полутора пудов, т.е. 20 с лишним кг. Возможно, что вес седла указан вместе с весом кожаных чемоданов и ремней подвески сабли к седлу. По другим данным, вес седла составлял 12 и более кг. Автор лично освидетельствовал остов седла из китайско-индийского приграничного района, датированный XIX в. и сделанный из... железа (!). В этом случае вес только седельной основы составлял более 4 кг., что, видимо, объясняет долговечность этого предмета конского снаряжения и его значительный вес.

Кроме того, солдат получал на весь срок службы полный комплект ременной сбруи, большой потник и уздечку с железными удилами и поводьями из ремней или тесьмы. По наблюдениям некоторых очевидцев, седло не стирало спину лошади, однако большой потник, далеко выступая за переднюю луку седла, зачастую сбивал ей холку.

Маньчжурский всадник в бою. Зарисовка Ф. Вето. 1860 г.

Цинский офицер. Ок. 1900 г. Хорошо различима парадная сабля европейского типа

Цинский губернатор Гуанси Су Юаньчунь в парадной форме. Ок. 1870 г. Фото О. Франсуа. Хорошо видны все детали традиционного снаряжения цинского конника


Конский состав и ремонт

По старой традиции, цинское правительство содержало казенные табуны, выпасавшиеся монголами-чахарами на пастбищах Внутренней Монголии. Эти кони должны были идти на обеспечение конским составом кавалерийских частей и почтовых станций, а также служить постоянным резервом для ремонта кавалерии. Кони для армии были обычно монгольской породы, среднего роста (по оценке генерал-лейтенанта Колпаковского), сильные и выносливые, с мягким аллюром.

Очевидцы утверждают, что китайские солдаты мастерски управлялись с конями, умели обучить их и даже развивали в них необходимые аллюры, подъезживая особым образом стреноженную лошадь.

Кони были послушными и не строптивыми, хорошо слушались голосовых команд. Более всего солдаты ценили в конях силу, выносливость и скорость.

Следует отметить также способность коней у солдат, проходивших службу в горных частях Маньчжурии, ходить по горам и пробираться по заваленным буреломом тропам - этим качеством кони их противников не обладали.

Теоретически солдат получал коня при поступлении на службу за счет казны. Замене конь подлежал, только если оказывался непригодным к несению службы по старости, болезни, ранению или смерти. Однако в действительности замена коня зависела от командира части. Поэтому коня, как показывала сложившаяся практика, солдат очень часто должен был использовать своего, а в случае его утраты командир мог потребовать от солдата приобретения коня за свой счет, что при ежемесячном жаловании от 5 до 9 лян и расходе на питание не менее 2 лян, было очень накладно, т.к. конь стоил не менее 15-40 лян. Поэтому самостоятельное приобретение коня был крайне затруднительно для рядового солдата. Из-за этого солдаты конных частей часто оказывались в затруднительном финансовом положении и, чтобы избежать наказания, бежали из части, захватывая с собой оружие и чужих коней, пополняя ряды разбойничьих шаек, носивших в Маньчжурии название хунхузов.

Офицеры также получали казенных коней, но, помимо них, имели и собственных верховых лошадей, а также верховых мулов, которых очень ценили за выносливость. Очень часто кавалеристы вне строя использовали ослов, что неоднократно служило пищей для саркастических высказываний европейцев относительно китайской кавалерии. Тем не менее применение ослов в боевых частях в качестве верхового животного не отмечено.

Ветеринарная служба была поставлена слабо - ветеринаров не хватало, солдаты сами лечили своих коней, однако их представления о ветеринарии казались европейцам нелепыми. В частности, среди солдат было распространено средневековое суеверие, что если разрезать вдоль ноздри коню, то он никогда не будет поражен молнией и не будет сильно уставать во время быстрой скачки.

Зачастую конные части были вынуждены прибегать к услугам вольнонаемных коновалов. Так, в 1894 г. будущий диктатор Маньчжурии Чжан Цзолинь, в юности неплохо овладевший ремеслом коновала, сумел быстро сделать себе карьеру в цинской армии, открыв в деревне Гаокань уезда Хайчэн ветеринарную лечебницу, пользовавшуюся большой популярностью среди цинских военных. Вылечив коня известного генерала Ма Юйкуня, Чжан Цзолинь получил в награду патент на офицерский чин и начал быстро продвигаться по служебной лестнице.

Цинский конник. Рисунок русского художника. 1900 г.

Страницы книги по наставлению боя с палашом

Группа цинских конников в районе боев за Мукден. Весна 1905 г. Примечательно, что эту фотографию порой атрибуируют как фотографию хунхузов, мародерствовавших на полях сражений русско-японской войны 1904-1905 гг.


Обучение и тактика

Цинская конница обучалась преимущественно индивидуальному бою - стрельбе с коня в цель, рубке саблями и бою пиками. Однако это обучение не учитывало современных требований к взаимодействию частей разных родов войск. Кроме того, значительная часть конницы обучалась этому от случая к случаю, что ярко видно на примере монголов из области Цайдам[* Область Цайдам находится на границе Тибета и района, заселенного дунганами (китайскими мусульманами).] - по свидетельству русского путешественника П.К. Козлова, до серии дунганских восстаний в 1890-х годах монголы ежегодно собирались на красочные сборы, в ходе которых демонстрировали великолепную джигитовку, мастерское умение действовать пикой и рубку саблями соломенных чучел, но после разорения Цайдама восставшими дунганами прекратили подобную практику, считая ее бесполезной для поддержания безопасности в районе. Как свидетельствовал Г. Пржевальский, еще в 1870-е годы монголы стали переходить к тактике создания временных укреплений для защиты своего имущества и скота и стали более полагаться на хорошее стрелковое оружие, частично получаемое из России.

Действия конницы в строю преимущественно сводились к залповой стрельбе из винтовок с места. После выстрела передняя шеренга разделялась надвое и заезжала в затылок последней шеренги, выполняя маневр, известный в военной истории как караколирование. Другие маневры в составе подразделения были практически неизвестны. В случае если противник не выдерживал стрельбы цинских кавалеристов с коня и обращался в бегство, конница убирала огнестрельное оружие и атаковала с саблями наголо, клином или лавой.

Однако при маневрах конница обычно держалась во второй линии и вела себя пассивно, не проявляя инициативы, не пытаясь атаковать противника во фланг или обойти его с тыла. Сабля была для кавалериста не основным, а вспомогательным оружием, применяясь для самообороны или же при преследовании бегущего противника. Применение цинскими кавалеристами пик в боях с японцами не отмечено, хотя, например, монгольские отряды умели сражаться пиками в рассыпном строю, чему были очевидцами русские офицеры, а сам китайский стиль боя пиками с коня был зафиксирован еще в 1789 г. корейскими просветителями Пак Чега и Ли Донму в трактате «Муе тобо тхонджи»[*Фото из журнала «Life», сделанное в 1940-х годах, подтверждает наше мнение.].

В боях 1894-1895 гг. китайская конница чаще всего действовала в бою по типу драгунов, спешиваясь и ведя огонь из винтовок. При этом она, как правило, не вступала в открытое столкновение с японцами, предпочитая действовать из засад и совершая внезапные нападения. Справедливости ради следует отметить, что японцы также не проявили себя как кавалеристы ни в японо-китайскую и в русско-японскую войну.

О кавалерийских сражениях в ходе войны почти ничего неизвестно - лишь иногда, как правило, китайская конница атаковала японские разъезды или же нападала на расстроенные артиллерийским огнем пехотные колонны, как случилось в сражении в устье р. Тэдонган 17.08.1894, когда конница Цзо Баогуя и Вэй Жугуя атаковала высаженный с японских кораблей десант после того, как китайская артиллерия обстреляла пехоту противника. Хорошие индивидуальные навыки верховой езды и мастерское владение клинковым оружием позволили китайцам нанести существенные потери японцам - на поле боя, по сообщению газеты «Нью-Йорк тайме», осталось около 1300 вражеских солдат. От полного уничтожения десант спас заградительный огонь с кораблей, прикрывавших высадку. Другая операция китайской конницы, согласно сочинению Цай Эркана, опиравшегося в своей работе в основном на данные японской прессы, привела к уничтожению одной из обходивших Пхеньян с северо-востока японских колонн и захвату многочисленных пленных и 4 орудий, приведенных китайцами в Пхеньян в начале сентября 1894 г.

Цинские кавалеристы проводят рекогносцировку местности. 1907-1911 гг. Вероятно, фото сделано во время маневров

Плененные русскими войсками в Маньчжурии цинские конники, выполнявшие задания японского командования. Февраль 1905 г. ФотоВ. Табурина. По материалам журнала «Нива»

Цинский кавалерист в районе императорских могил. 1900-1911 гг. Хорошо виден немецкий палаш


Также в МНР сохранилась любопытная легенда о действиях чахарских воинов под командованием князя Дамдинсурэна, рассказанная автору этих строк монгольским к.и.н. Нацагдоржем Сонгоолом. Согласно этой легенде, после того как было объявлено о начале войны, во Внутренней Монголии был объявлен набор воинов в действующую армию. Мобилизации подлежали 1000 монгольских воинов из племени чахар. 500 подлежавших мобилизации чахаров, бывших зажиточными людьми, дали взятку чиновникам, и их не отправили на фронт, а 500 бедняков прибыли в Мукден, поклонились священному для монголов изображению буддийского святого Дзонхавы и отправились на войну. Князь Дамдинсурэн вел свой полк в национальной одежде, с устаревшим оружием - фитильными ружьями, луками и саблями. Встретившись в бою с чахарами, японцы рассмеялись и послали отряд своей конницы с приказом «разогнать толпу этих паяцев». Однако сабельного боя с чахарской конницей японские кавалеристы не выдержали и бежали под прикрытие своей пехоты. Потери японцев в этом бою были настолько велики, что японское командование якобы даже издало специальный приказ, согласно которому кавалерии строго воспрещалось вступать с монголами в сабельный бой и предписывалось встречать конную атаку противника лишь спешившись и стреляя из-за коней.

Однако в выигранных китайцами боях за Тумэньлин, Кунцзятунь и других сражениях на мукденском направлении[* Ряд боев местного значения, выигранных китайскими войсками, сражавшимися под руководством Не Шичэна в декабре 1894 г. - январе 1895 г. на мукденском направлении.] китайская конница предпочитала использовать партизанскую тактику, спешиваясь и действуя из засад, максимально используя преимущества в знании местности и мобильности.

В ходе оборонительной операции на р. Ялуцзян, длившейся несколько дней, с 24 по 29 октября 1894 г., маньчжурская конница генерала Икэтанъа не поддержала атакованные японцами во фланг части китайской пехоты, что привело к тяжелому поражению цинских войск и вторжению японской армии на территорию Маньчжурии. Правда, в дальнейшем Икэтанъа сумел искупить свою трусость храбрыми действиями в Ляньшаньгуанской оборонительной операции в ноябре-декабре 1894 г. Кроме того, подчиненный Икэтанъа - полковник Юн Шань - совершил единственный в ходе войны кавалерийский рейд по японским тылам, выбив японцев из приграничного города Фэнхуанчэн, бывшего важной перевалочной базой на пути из Кореи в Маньчжурию. Успешно разворачивавшаяся операция не была завершена по причине гибели самого Юн Шаня в разгоревшемся за город бою и недостаточности сил для надежного овладения городом, но этот рейд китайской конницы привел к стабилизации положения на мукденском направлении до самого конца войны.

В целом, следует отметить, что, имея хорошую индивидуальную подготовку, китайская кавалерия не умела хорошо действовать в составе подразделений и применяла по преимуществу партизанскую тактику, не стремясь активно действовать на коммуникациях противника, охватывать его боевые порядки в бою и вести лобовые столкновения со слабой японской кавалерией. В связи с этим действия конных отрядов хунхузов, также великолепно ездивших верхом и применявших партизанскую тактику, считались китайскими военачальниками даже после 1895 г. не менее эффективными, чем действия собственно конных армейских частей.

Группа цинских конников, высланная из крепости Ашичэн для поимки хунхузов. 1900-е гг. Хорошо видна зимняя форма

Цинская кавалерия во время отработки атаки в конном строю. После 1905 г.

Отряд кавалерии, 1910-е годы, начало периода Республики

Цинские кавалеристы. Ок. 1911 г. Вероятно, фото сделано осенью 1911 г., в разгар боев между революционерами-южанами и цинскими императорскими войсками


В частности, даже после войны с Японией наиболее боеспособными частями цинской армии продолжали считаться части генерала Дун Фусяна, набранные из китайских мусульман и имевшие в своем составе многочисленную конницу. Однако события 1900 г. лишь подтвердили то, что показала война 1894-1895 гг., - глубочайший кризис этого рода войск в Китае. Выбраться из этой пропасти китайская конница не смогла даже в ходе активных военных реформ 1900-х годов. Некоторое улучшение кавалерии при переходе на европейские уставы в 1904-1912 гг. было замечено даже иностранным наблюдателем, однако дальнейшие события не позволили китайцам использовать реформированную кавалерию на фронтах войны с внешним противником, а участие армии в многолетней гражданской войне привело лишь к глубокой деградации военного искусства в стране.


Пантелеймон Омелянюк

Загрузка...