Мы говорили с Ахромеевым о многом - об Отечественной войне, об американцах, о политике, - но наши отношения как-то не сложились. Зато он был очень дружен с председателем объединенного комитета начальников штабов американской армии - адмиралом Кроу. Американским Ахромеевым, по сути. Они дружили семьями, часто встречались, недавно Кроу посетил Россию и положил цветы на могилу Ахромеева. Чего не сделал никто из сослуживцев Сергея Федоровича, в том числе и те, кто обязан ему всем: карьерой, наградами, должностями. Парадокс: его память почтил лишь адмирал Кроу. Лишь он не побоялся посетить маршальскую могилу.
- Ахромеев повесился или его все-таки убили?
- По всей видимости, это все же было самоубийство. Он был образцовый солдат и не мог служить другой России. Я знаю достоверно, что общение с кем-то, кто так или иначе замазан путчем, в сегодняшней армии не поощряется. С Варенниковым, например. Между тем почти весь высший генералитет обязан как Ахромееву, так и Варенникову. Перед ними стелились. Сегодня с уважением об Ахромееве говорят только его близкие. И американцы. В этом - тяжкий смысл.
- Как вы относитесь к Громову?
- В Афганистане он вызывал чувства симпатии и уважения. Им хотелось гордиться.
"БОРОВИК размножается спорами..."
- В какой степени вам помогала фамилия? И авторитет отца?
- Во-первых, с пяти до двенадцати лет я жил в Америке, чья культура на меня сильно повлияла, как и тот мир общения, который складывался сам собой: в корпункт к отцу приезжали Симонов, Евтушенко, Нагибин, Андрон Кончаловский, Розов, Вознесенский... Позже у нас бывали Маркес, Апдайк, Артур Миллер - всех и не перечесть. Я не воспринимал Америку как враждебную страну и был потрясен, когда приехал в СССР. Я увидел государство почти незнакомое и довольно бедное, хотя в Америке полагал, что СССР - рай небесный. Без имени отца я вряд ли поступил бы на журфак - вы сами знаете, кто и как тогда поступал в МГУ или МГИМО. После окончания пробивался сам: протекция возможна в бюрократической системе, но наедине с чистым листом бумаги она бессильна. Отец - отменный профессионал, и, думаю, он мне по-хорошему завидует, что гласность пришлась на мою творческую юность, а не его.
- Кто ваша жена?
- Вероника Хильчевская. Она работала в "Новом времени", сейчас корреспондент Эн-би-си в Москве. Мы женаты три года. Я был с ней знаком давно, но только когда она вышла замуж, я понял, что потерял. У нас есть сын Степан - Вероникин ребенок от первого брака. Она неформальная феминистка, была со мной в Белом доме во время путча и собралась в свое время ехать даже в Афганистан, но там слишком редко видели женщин, тем более привлекательных, чтобы я мог согласиться с такой идеей.
- Какими боевыми искусствами и каким оружием вы владеете? Если уж речь зашла о традиционной атрибутике "крутизны" - какая у вас машина и очень ли вы богаты?
- Я в юности занимался каратэ - вся наша студенческая компания увлекалась спортом и держала форму. Телохранителей у меня нет, потому что один из водителей - бывший солдат ВДВ и в случае чего мы вдвоем отобьемся. Оружия у меня нет, кроме электрошока и двух газовых баллончиков. Машина редакционная, "Волга", с телефоном - телефон не для пижонства, просто в Москве слишком много пробок. Есть свои "жигули" шестерка, - почти не пользуюсь. Что касается богатства, то в США редактор газеты, владеющий также телепередачей, не напрягаясь, делает пять миллионов в год. По сравнению с ним я бедный. Если отказаться от таких параллелей - пока не жалуюсь.
"БОРОВИК исключителен по своим вкусовым качествам".
Из интервью Дмитрию Быкову.
Собеседник. 1993. № 15
ОТКРОВЕННОСТЬ ПОД ГРИФОМ "СЕКРЕТНО"
Звонит коллега: "Артем, сделай передачу с Якубовским. Я-то уже "отстрелялся", а у него ещё много есть чего рассказать".
Я засомневался: предпочитаю для "Совершенно секретно" людей, на экране появляющихся крайне редко. Ответил: "Пусть позвонит".
Звонок из Канады. Слышен треск записывающего устройства, может, и не одного. Якубовский предлагает мощный компромат на крупную политическую фигуру, сулит сенсацию, скандал. Обещаю подумать. Это было в восемь вечера. Сажусь в машину, заезжаю за женой Вероникой, и мы отправляемся за город по Рублевскому шоссе. Слева пристраивается роскошный БМВ, справа - джип "чероки".
Ведут. Потом БМВ отстает, слепит дальним светом в зеркало заднего вида. Ничего не вижу, и в этот момент джип бьет всем корпусом в правый бок моих "жигулей". С трудом удерживаю руль. Останавливаюсь у ближайшего гаишника, он был в нескольких сотнях метров. "Видели?" - "Нет, а что случилось?"
Гаишник не мог не видеть. Но на прощание доверительно посоветовал: "Осторожнее, браток, тебя, наверное, предупредили. Прием обычный..."
Только дня через три я вдруг связал в сознании этот случай и звонок из Канады: "Может быть, очень может быть..."
Мы выходим по Российскому каналу с осени 92-го. Сделали более пятидесяти выпусков "Совершенно секретно". Передача появилась как продолжение моей работы во "Взгляде" и по приглашению Анатолия Лысенко, создававшего тогда вместе с Олегом Попцовым РТР. Я ещё работал в "Огоньке", начал делать газету "Совершенно секретно". Первые выпуски программы интриговали "формальными" секретами: комната №19 в Институте мозга, партийные деньги и т.д. Потом понял: поверхностно. Нужны тайны и загадки, сопряженные с серьезными проблемами. Нужны люди, олицетворяющие проблему. Передача изменилась. Лучше стала или хуже - вам судить.
- Как вы отбираете материал, по каким критериям приглашаете собеседников?
- Выбираю только тех, кто интересен лично мне. Много раз убеждался: подбирал тему "под зрителя" - путь к неудаче. Я не должен знать, как ответят на мои запросы. Я должен делать для себя открытия. Как правило, они становятся открытиями и для зрителей. Что касается героев передачи - здесь сложно. Темы, как правило, щекотливые. Никогда не знаешь, как поведет себя собеседник. Вот в недавней передаче о "комсомольской оппозиции" в ЦК брежневских времен я рассчитывал на откровения Егорычева. А он "зажался", отвечал скупо. В другой передаче тоже в прошлом крупный аппаратчик попросил не говорить о том, что было бы сенсационно для зрителей: в юности этот человек был, мягко говоря, не в ладах с законом. Пришлось выполнить просьбу, исходя из журналистской этики. Но эффект ослаб.
Бывает смешно. Пригласили на передачу в числе других Владимира Максимова и Виталия Коротича. Мы не учли, что Коротич, возглавив "Огонек", опубликовал по указке сверху стихи Максимова про Сталина и за Сталина 1949 года. Коротич вошел в комнату, увидел, кто в компании, и поспешно ретировался.
- Меня всегда удивляло, что ваша программа редко впрямую затрагивала КГБ. Казалось бы, само название "Совершенно секретно" обязывало?
- На самом деле, мы не так уж редко касались тем, прямо или косвенно относящихся к комитету. Была передача с Бакатиным, сюжеты о подразделении "Альфа", много программ об истории диссидентского движения. Понимаю, к чему ваш вопрос. Нет, мы не испытывали страха. Но и не старались создать впечатление, что вхожи в тайные архивы Лубянки.
- Боровик - ведущий программы и Боровик, какой он есть в жизни, похожи или отличия все же есть?
- Есть, конечно. То, что воспринимается нормально в быту, на телеэкране зачастую неприемлемо. Вот вам пример, связанный с самой, пожалуй, сенсационной передачей из тех, какие довелось подготовить. В декабре 91-го Горбачев принял нашу съемочную группу в Кремле. Была суббота, 12 часов. В это же время началось совещание глав государств в Алма-Ате, где его свергали с престола. Я брал последнее интервью у последнего президента СССР. Он ещё ничего не знал. Раздался звонок. Он поднял трубку, услышал новости и вернулся к столу с посеревшим лицом. Я четыре раза спросил его о Ельцине. Он уходил от ответа. Но на пятый все-таки не выдержал, дал резкую характеристику. После беседы я как-то импульсивно, безотчетно похлопал его по плечу. И этот жест был воспринят одними, видевшими передачу, как проявление политических симпатий, а другими - как наглость. И ведь не объяснишь, что на самом деле мне его было по-человечески жаль. Экран беспощаден к журналисту. И зритель тоже: он оставляет мало шансов быть самим собой. И этот этап надо пережить, сделать много хороших, честных программ, чтобы тебе всегда верили.
- Ваши передачи вовсе не подвергаются цензуре?
- В последнее время был только один случай, и я могу понять тех, кто задержал выпуск в эфир. В интервью с нашими военнопленными в Афганистане ребята пересыпали речь матерными словами. Я оставил: это естественно. Солдат иначе не разговаривает, особенно в Афганистане, особенно в плену.
Но пришлось уступить, редакторов тоже можно понять: сделали купюры в виде звуковых сигналов. А так - работаем свободно.
- Ваш отец, известный журналист, вероятно, завидует такой свободе. Где сейчас находится Генрих Боровик, чем занимается? И как вы относитесь к его журналистскому прошлому? Советуетесь ли с ним?
- Если вы хотите подробнее что-то узнать об отце - спросите у него. Он сейчас заканчивает книгу о знаменитом разведчике Киме Филби на основе 50 часов записей их весьма откровенных бесед.
Я считаю отца одним из самых талантливых журналистов 60-70-х годов. Ему просто не повезло, что работал именно в ту эпоху. Есть вещи, на которые мы смотрим по-разному, и это естественно. Но Павлика Морозова из меня не сделали, хотя и пытались. Я знаю, что он искренне верил в те идеалы, которые отстаивал.
- У вас есть дети? Чем вы заняты в свободное время?
- У жены семилетний сын от первого брака. У нас с Вероникой общих детей пока нет. Для меня необходимо ощущение, что мой будущий сын или дочь живут хотя бы в относительно стабильном и безопасном обществе. Такого ощущения, увы, нет. Я расцениваю ситуацию в стране как крайне взрывоопасную. Одна из причин этого, на мой взгляд, - слишком неосторожные, опрометчивые шаги ельцинско-гайдаровской реформы, при том что я, разумеется, за демократическое развитие страны. И стараюсь, чтобы наша программа помогала людям понять, что может этому развитию препятствовать.
Из интервью Григорию Симоовичу Известия. 1994. № 61
Артем БОРОВИК:
"Надо было слушать моего отца"
- Когда началась перестройка, мне как раз стукнуло двадцать пять лет. Отличный возраст! Мы абсолютно не интересовались финансовой стороной работы, у нас не было семей, мы не думали, что будет завтра. Было ошеломительное сегодня, мы снимали "Взгляд" - передачу, которую смотрела вся страна, - и значит, что эффект от этого сумасшедший. Стоило Станкевичу, Собчаку и многим другим, неизвестным тогда, людям появиться во "Взгляде", как наутро они становились политиками первой десятки. А предшествующее поколение журналистов, работавших в Афганистане, и представить не могло, что во времена горбачевской гласности нам удастся начать писать правду о той войне.
- Кто оказал на вас наиболее сильное влияние в профессиональном плане?
- Я рос под огромным впечатлением от военной литературы. "Война и мир", и Хемингуэй, Симонов, Бакланов, Бондарев, Василь Быков: в семнадцать-восемнадцать лет благодаря маме и отцу я был знаком практически со всеми этими писателями. Именно поэтому мне так хотелось оказаться в Афганистане и американской армии, и, слава богу, мне все это удалось. Искреннюю сыновнюю любовь и благодарность я испытываю к Юлиану Семенову. Именно он поверил в меня, пригласил работать в первую в России частную газету "Совершенно секретно".
- Сейчас очень много говорят об истерии СМИ, о возрастающем в обществе уровне тревожности...
- У нас совершенно не работают правоохранительные органы, прокуратура, судебная система, ФСБ, милиция. Расследования, которыми должны заниматься эти структуры, к сожалению, вынуждены брать на себя СМИ. А средство борьбы у прессы одно - гласность, информированность. Да, это бьет по голове простому человеку. Но выхода нет, кто-то же должен это делать. Хотя иногда так хочется издавать журнал типа "Домашнего очага" или "Космополитена". Редактор такого журнала может позволить себе запросто разгуливать по улицам. А я без охраны не могу по лесу проехать на велосипеде.
- И как же вы выходите из положения?
- Существует достаточно мощная и дорогая служба безопасности, которая охраняет нас. Не всех, конечно. Ведь если автор сенсационного материала не является суперзнаменитым журналистом, вся негативная реакция обычно направляется на главного редактора или владельца издания. Основных наших расследователей мы защищаем, и не только физически, но и юридически. У наших юристов всегда пруд пруди судебных дел. Такие вещи отнимают уйму времени, и на творческие вопросы, увы, времени остается мало.
- Насколько ориентируются на ваши разоблачительные расследования правовые институты?
- Некоторое время назад я встречался с работниками ФБР из отдела русской преступности, и мне было очень приятно увидеть на их столах подшивки газеты "Совершенно секретно" и видеопленки с записью наших программ. К сожалению, здесь наши расследования не пользуются таким вниманием. Если бы расследование, аналогичное нашим, было опубликовано, скажем, в газете "Вашингтон Пост", вечером того же дня против героев публикации было бы возбуждено уголовное дело. А у нас... Та минимальная критика, которая дозволялась в советское время, была значительно более действенной, чем самые резкие сегодняшние разоблачения.
- В свое время журналисты-международники ожесточенно пугали нас ужасами "загнивающего капитализма"...
- Тяжесть экономического кризиса, запредельные прибыли одних и полная нищета других, ужас безработицы и неуверенность в завтрашнем дне... Раньше мы над этим смеялись, но теперь все это стало нашей собственной жизнью. Поэтому, когда сейчас кто-нибудь кидает камень в огород моего отца, я говорю: "Если бы пятнадцать лет назад вы его слушали, может быть, сейчас не находились бы там, где находитесь".
- Существуют ли сейчас для вас запретные темы?
- Успех издания или передачи важнее политических связей и даже личной дружбы. Скажем, высокопоставленный, один очень близкий к Ельцину чиновник... У нас были нормальные, дружеские отношения. Недавно он с женой открыл новый детский дом в Москве, а в семье у них живут несколько приемных детей. Но, когда появилась серия публикаций, где задевались интересы этого человека, я не счел возможным поставить свои личные интересы выше журналистской правды. Я согласился на эту публикацию, и, конечно же, он обиделся. Если идти на поводу у личных отношений, нужно завязывать с журналистикой и уходить в дипломатию.
- Пресс-секретарь президента Дмитрий Якушкин - муж вашей родной сестры Марины. А может ли профессиональный долг заставить вас коснуться близких родственников?
- Дмитрий очень порядочный человек. Его никто не заставит совершить противоправный акт, поэтому я даже близко не представляю подобную ситуацию. Зато мне часто приходилось затрагивать интересы Ельцина, и это, конечно, приводило к некоторым сложностям с Димой. Но наши неодинаковые политические воззрения не могут испортить семейных отношений.
- Вы были первым российским журналистом, который получил престижную награду на Си-би-эс...
- Да, это премия имени выдающегося политического комментатора Эдварда Морроу. Мы действительно сделали несколько материалов с программой "60 минут" Си-би-эс. И два из них, в 91-м и 93-м, завоевали премию. Первый материал назывался "Комната № 19" и был посвящен Институту мозга, где хранится содержимое черепных коробок знаменитых людей. Представляете, вы входите в комнату, где лежит мозг Сталина... Второй материал назывался "Ядерная кнопка" - о первой в истории российско-американских отношений встрече двух ядерных главкомов, Сергеева и Батлера. Может быть, это событие было даже значительнее встречи Сталина, Рузвельта и Черчилля. Встречались два человека, которые могли стереть весь мир с лица земли.
- Каков ваш потенциальный зритель?
- Я никогда не ориентировался на элиту, потому что она изменчива, избалованна. Цинична. И всегда во власти своих интересов, очень далеко отстоящих от земных интересов обычных людей. Мы работаем для массового зрителя, в достойном, уважительном смысле этих слов. Для меня простой человек на улице, на лестничной площадке всегда был значительно интереснее, чем тот или иной премьер-министр.
Из интервью Наталии Поповой ТВ Парк. 1999. № 6
ПЕРВЫЙ АКЦИОНЕР ГАЗЕТЫ - ЕЕ ЧИТАТЕЛЬ
Артем: Ирония судьбы. Этот век начался с фамилии Распутин, а заканчивается фамилией Путин.
Максимов: Последнее время появились две точки зрения, что назначение Путина премьером - это истерика власти, что они не знают, что делать. И вторая, что это продуманный ход. Ваше мнение.
Артем: Вы знаете, великий пруссак Бисмарк как-то сказал, что трагедия политика начинается тогда, когда он начинает исходить в своей политике не из национальных интересов страны, а из своих эмоций, ненависти, ревности и т.д. Я боюсь, что практически на протяжении всех лет своей политики Б.Н. Ельцин исходил из своих эмоций, и в последнее время - тоже. И вот это для страны страшно и для политика тоже. Вот что происходит.
Максимов: То есть вам кажется, что нашего президента меньше волнует судьба страны, нежели какие-то личные проблемы?
Артем: Я приведу одно доказательство. Ради захвата власти, ради того, чтобы прийти к власти и вытеснить Горбачева из Кремля, Ельцин пошел на развал страны. Я думаю, что никакой тайны не открываю. Думаю, что это в менталитете этого человека. Думаю, что и в данной ситуации он готов пойти на развал страны ради сохранения себя у власти какой-то конструкции, будь то союз России и Белоруссии, будь то союз нескольких губерний. Бог знает, что останется от России через год.
Телезритель: Я знаком с Артемом с Афганистана, с Джелалабада. Для меня очень важно его личное мнение об отношениях России с Афганистаном в перспективе. Что ожидает в будущем Афганистан?
Артем: Во-первых, приятно услышать человека, с которым встречался больше десяти лет назад. Что касается Афганистана, то идет некая афганизация и нашей бывшей страны и уже мы видим это по Таджикистану, и по Чечне, и по Дагестану. Я помню, когда наша 40-я армия выходила из Афганистана, один мулла, печально глядя на завершение этой войны и на уходящие войска, сказал, что ваша армия будет отступать все дальше и дальше за пределы вашей же границы. И действительно, наша армия сначала покинула Афганистан, потом Таджикистан, Узбекистан, Казахстан, и потом Чечню. Афганизация уже происходит на территории России.
Максимов: Верите ли вы, что в России существуют действительно независимые СМИ? Останутся ли после 19 декабря ещё СМИ, кроме ваших, абсолютно независимые от политиков?
Артем: Я не уверен, если политический процесс пойдет в том направлении, в котором он движется, я не уверен, какие газеты останутся, какие газеты не останутся. Я думаю, что настанут тяжелые времена для газет. Посмотрите, что происходит с электронными СМИ, с некоторыми печатными. Посмотрите на увольнение главного редактора газеты "Коммерсант", на мой взгляд, наиболее талантливого из редакторов в городе Москве. Это все очень тревожные процессы. Посмотрите на закрытие телепрограммы "Совершенно секретно", снятие её с эфира. Посмотрите на войну против НТВ. Все это очень печальные симптомы, и боюсь, что на этом власть не завершит...
- Через сколько месяцев, дней после получения программой "Совершенно секретно" ТЭФИ её сняли с эфира?
Артем: Мы получили ТЭФИ в конце мая, и утром 22 июня нас сняли с эфира.
Максимов: Реально ли то, что у НТВ могут отобрать лицензию?
Артем: Я считаю, что это реально. Более того, я знаю, что разработана схема, как это можно сделать, используя целый ряд неточностей при получении лицензии, но это впервые происходило. Впервые становился частным гигантский канал, поэтому избежать всех ошибок было невозможно. Но если власть захочет, если будет политическая воля, они, конечно, это сделают. Вопрос в том, кто возьмет на себя ответственность. Степашин явно эту ответственность на себя брать не хотел, и причина, почему он поплатился постом премьер-министра, заключается, в частности, в этом. Я должен сказать, что НТВ вынуждено внимательно смотреть то, что происходит в Кремле. Они доходят до разумного предела в критике режима и дальше идут очень осторожно, потому что прекрасно понимают, чем это может грозить. Но при всем при том, первый, кто предложил выходить программе "Совершенно секретно" после её снятия на Российском канале, это был канал НТВ.
Максимов: Дагестан - это новая Чечня? Что там творится, на ваш взгляд? Там начался пожар или это совпадение странное?
Артем: У нас есть факты. Наш еженедельник "Версия" точно знает, что некоторое время тому назад, две недели тому назад, в резиденции одного из наших олигархов во Франции состоялась встреча Басаева с одним из высокопоставленных представителей Кремля. Встреча прошла. И там обсуждался целый ряд вопросов. Это информация из французских источников, из которых можно было сделать вывод, что что-то на юге начнется. И началось. Процессы, происходящие там, значительно более сложные, чем мы сейчас думаем, и нам все станет ясно через какое-то время.
Максимов: Снятие главного редактора "Коммерсанта" - это естественная ситуация рынка?
Артем: Я не думаю, что это естественно. Форма собственности и здесь, и в Западной Европе абсолютно одинаковая. Вопрос заключается в менталитете собственника. Если там вся воля издателя, владельца СМИ направлена на коммерческий успех, на популярность издания, и здесь бывают свои проблемы, когда слишком зашкаливает в этом направлении, скажем, если взять английские таблоиды, то у нас совсем другая ситуация. Менталитет и воля наших крупных олигархов направлена на политические цели, на решение политических вопросов.
Максимов: Там олигарх может поменять главного редактора?
Артем: Может, но все-таки там это в основном делается ради финансового успеха издания или телеканала, а здесь это делается из-за совпадения политического мировоззрения главного редактора с мировоззрением олигарха или нет. Средства одинаковы, а цели разные. Взять еженедельник "Версия". У нас есть там партнер американец. Ни разу за год существования "Версии" он мне не звонил и не говорил: "Я тебя прошу сделай так и так", но если бы партнером был один из наших олигархов, то...
Максимов: Я имею законное право получить тот продукт, за который и заплатил деньги?
Артем: Но ведь, по сути, подписчик газеты сделал первый шаг, чтобы стать чуть ли не акционером этой газеты, он дал вам деньги на год вперед. К этим деньгам и его точке зрения надо относиться уважительно.
Из телеинтервью Андрею Максимову ТВЦ
Последний секрет
Недавно я брала у Артема интервью.
...Моя беседа с Артемом Боровиком длилась тогда более двух часов. Понятно, что газетная полоса вместила лишь часть этого интервью. И вот наша страшная жизнь дала повод вернуться к тому, что осталось "за кадром" и что, возможно, дополнит портрет журналиста-канатоходца, работавшего без страховки и без оглядки.
О профессии А.Б.: Мне настолько неприятен наш истеблишмент, его чванство, его коррупция и самоупоение, что мы специально делаем газеты, которые бесят этих людей. Они не могут понять, как так: он - один из нас и против нас? А это моя жизненная позиция - держаться подальше от так называемой элиты и трясти её. Не с коммунистических, а с социал-демократических позиций.
Т.М.: Но я слышала, что к вашему еженедельнику "Версия" имеют отношение американцы...
А.Б.: Да, мы продали часть акций этой газеты американским партнерам. Потому что они совершенно не вмешиваются в политику издания. Оно могло быть очень левым, очень правым. Их это абсолютно не интересует. Для них главное чтобы проект, в который они вложились приносил деньги. И меня это вполне устраивает. У нас были предложения и от отечественных инвесторов. Но мы решили не связываться с ними, чтобы не зависеть от них, ибо у большинства из этих людей преобладают политические цели.
Т.М.: А акцент в "желтизну" необходим, чтобы издание приносило прибыль?
А.Б.: Я бы не сказал что "Версия" - "желтая". Мы выпускаем городской таблоид, издание, рассчитанное на средний класс. Мы внимательно изучили читателя, на которого собираемся работать. В нем есть все: он может послушать и классическую музыку, и "нанайцев", может и матом ругаться, но может и объясниться женщине в любви возвышенным языком, со слезами на глазах. Он может читать сегодня, условно говоря, Томаса Манна, а завтра с большим интересом смотреть "мыльную оперу". В общем, это человек, состоящий из многих граней. И я не хотел делать газету, ориентированную только на ту его часть, которая интересуется Томасом Манном.
О политике А.Б.: Мне всегда казалось что если уж мы взяли знамя социализма и понесли его, так зачем бросать лишь потому, что попытка оказалась не вполне удачной. К сожалению, мы в значительной степени подорвали саму идею и построили не тот социализм, который собирались строить. Но это скорее строители оказались негодными, нежели сам социализм. Коммунистами были, условно говоря, не только Брежнев, но и Пабло Пикассо, вступивший в партию, кажется, лет в 60, и иные достойные люди. Правда, они понимали социализм и коммунизм несколько по-другому, нежели Леонид Ильич, который, в силу своего культурного уровня, толковал это так, как строил. А на самом деле социализм, на мой взгляд, совсем другая вещь. И советская система имела к нему значительно меньше отношения, чем, скажем, шведская. Но и идти по пути оголтелого капитализма, по которому мы пошли, думаю, для нашей страны совершенно бесперспективно. Русский капитал второй раз за столетие полностью себя дискредитировал тем, что оказался не в состояния удержать власть. Если он и удерживает её как сейчас, то абсолютно криминальными способами.
О власти и олигархах А.Б.: Понимаете, какая штука, даже если они уедут на Запад, то через Интерпол их все равно достанут. Сегодня скрыться невозможно, мир стал очень маленьким. Есть электроника, спутники... Найдут. Даже если они пластические операции сделают и Рома Абрамович, условно говоря, превратится в Березовского. И они это прекрасно понимают.
Но я убежден, что все будет вскрыто и рассказано на масштабном судебном процессе - типа Нюрнбергского, который обязательно состоится. После смены режима.
Однако они будут сражаться до последнего. Потому что на кон поставлено все: не только их капиталы но и жизнь.
И не дай бог журналистам иметь собственное мнение. Тут же последует вывод: воюете с государством. Нам, кстати, это тоже сказали. Да не с государством мы воюем, а с коррупцией. Причем в высших эшелонах власти. Меня предупреждали, что просто так это не оставят...
Из интервью Тамаре Мартыновой Версты. 2000. 11 марта
Артем Боровик:
"Если реагировать на угрозы - нужно уходить из журналистики"
"НЕЛЕПАЯ смерть" - глупое словосочетание. А когда-нибудь она бывает логичной? Он жил на лету. И погиб на лету.
Артему в жизни не хватало только одного - времени. После его гибели нам будет не хватать гораздо большего. Его смелости. Редкой для нашего времени преданности Профессии. Журналистских расследований с риском для жизни. Сенсаций. Подписи "главный редактор - Артем Боровик", похожей на знак качества. Правды.
Его нельзя было поймать ни по одному из многочисленных мобильных телефонов. Он появлялся неожиданно и так же неожиданно исчезал. Темно-синее стильное пальто, добротно скрипящий кожаный портфель, похожая на золотой дирижабль сигара, спортивная пружинящая походка, мгновенно оценивающий взгляд - таким он запомнился во время этого интервью, которое длилось почти год. Мы начали общаться в середине 1999 года, а на последние вопросы Артем ответил в январе 2000-го...
Артем БОРОВИК. Специалист № 1 по профессиональным журналистским расследованиям. Самый "совершенно секретный" редактор России. Журналист, который прошел Афганистан и американскую армию. Человек, всегда работавший в три раза больше других, чтобы быть достойным прославленной фамилии. Президент холдинга "Совершенно секретно", который нашел время позвонить рядовому корреспонденту "Аиф" из Нью-Йорка и поблагодарить за интересное общение.
"Я пуганый"
- Артем, вам ведь наверняка после каждого острого расследования в газете или сюжета на ТВ угрожает масса "оскорбленных героев", каждый второй из которых - влиятельный политик или банкир. При этом вы выглядите на удивление спокойным и уверенным в себе человеком. Вас вообще можно испугать?
- Если у человека нет врагов - значит, что-то в этой жизни он делает не так... Я пуганый, что называется. Было столько всего за последние 10 лет, начиная с гласности, что испугать сложно. Скажем, 10 лет назад, когда я работал в журнале "Огонек", мы публиковали материалы, которые сейчас могли бы вызвать только добрую усмешку, а в то время казались суперсенсационными. Тогда у журналиста был один страх - страх потерять работу. Сейчас другой страх - когда угрожают в основном физической расправой. Помню, когда погиб Влад Листьев, я достаточно резко выступил в программе "Час пик властей", сказав, что в конечном итоге за то, что происходит в стране, должен отвечать конкретно Ельцин, потому что по новой Конституции он взял на себя всю полноту власти. И если он не может заставить своих чиновников навести в стране порядок, то все вопросы должны быть адресованы президенту, а не его министрам, которых он меняет, как перчатки. После этого Коржаков, который был практически вторым человеком в государстве, через одного из своих подручных конкретно угрожал мне и моей семье. Правда, сейчас он говорит, что не делал этого, но вряд ли тот человек, которого они подослали, действовал бы без одобрения "верхов". Эта ситуация была интересна тем, что мне впервые поступила угроза непосредственно от кремлевских структур. Угрожал мне некий Дмитрий Соколов - коржаковский подручный.
Если на все эти угрозы реагировать - нужно просто уходить из журналистики. Но раз ты уже ступил па этот путь - должен как-то держать удар. Это касается не только меня, но и многих главных редакторов, моих коллег, которым приходится принимать решения, связанные с определенным риском для себя, своей семьи, журналистского коллектива.
- В последнее время модно говорить о том, что все "видные" редакторы под колпаком спецслужб - телефоны прослушиваются, кабинеты просматриваются...
- Знаете, если бы меня не прослушивали, я бы совсем расстроился как-то даже обидно... Всех прослушивают, а меня нет... Не потому, что у меня некая мания величия, а потому, что приятно осознавать, ты кому-то нужен. Мы, конечно, регулярно проверяем наши помещения и особенно мой кабинет. Нужно сказать, что в периоды обострения отношений с теми или иными политическими или финансовыми группами после публикаций мы засекали подслушивание, для этого существует наша служба безопасности. Мы замечали это неоднократно и знали, кто это делал. Да и, собственно, те люди, которые это делали, особо не скрывались. Однажды один из них передал мне через посредника, что зря я в телефонных разговорах употребляю кодовые обозначения или кодовые слова, потому что они, дескать, все равно все расшифруют. Все это делается в открытую: они знают, что я знаю, что они меня слушают, и я знаю, что они знают, что я знаю. Так что все это театр абсурда, но, с другой стороны, и я должен сказать, что хоть мы и не прослушиваем, но у нас сеть свои информаторы и свои, скажем так, неофициальные корреспонденты, которые нам поставляют ту или иную информацию...
- Стрингеры?
- Фри ланс, скажем. Любопытные угрозы поступали также от окружения одного бывшего министра, который был снят после выступления "Совершенно секретно". Любопытные, потому что поражает, к каким криминальным методам может прибегать министр, - просто радуешься за страну...
- Похвастаться, что они публикуют то, что считают нужным, могут в России всего три-четыре редактора. Вы можете это сказать?
- Да, однозначно. Кроме меня это могут сказать тот же Гусев ("МК"), Владислав Старков ("АиФ") и, ну, может быть, один-два редактора.
- Как вы относитесь к проискам конкурентов, сплетничающих о том, что вся ваша редакция - агенты спецслужб, благодаря чему и возможны такие "фактурные" расследования?
- Специальные доступы, конечно же, есть - если бы их не было, мы бы не смогли публиковать то, что сейчас публикуем. Но они не сильно отличаются от тех же доступов, которые есть и у "МК", например. Я же не в инкубаторе своих журналистов высиживаю - они приходят из других изданий. Я не думаю, что, если газета занимается серьезными расследованиями, это явное подтверждение её связи с какими-либо спецорганами. Зачастую информация покупается - большие деньги тратятся на оплату наших внештатных корреспондентов. Так что не нам платят, а, к сожалению, мы.
- Некоторые звезды эстрады любят привлекать внимание разговорами о том, как надоело им находиться под колпаком спецслужб...
- Звезды эстрады? Да кому они нужны, кроме своих поклонников? Что касается спецслужб, они на сегодня практически разрушены и не представляют собой серьезной силы. Это, кстати, опасная ситуация. ФСБ, ГРУ - достаточно деморализованные структуры, низкооплачиваемые, зачастую не осознающие свои реальные цели и прибегающие к противоречивым методам в работе. Наиболее перспективные офицеры давно уже их покинули, а те, кто остался, зачастую пребывают в поисках более хлебного места. Спецслужбам интересны политики, промышленники, журналисты, финансисты, бизнесмены и бандиты. Известно, что, когда Коржаков был в Кремле, его служба вела досье на такого рода людей. Подробные досье составлялись и составляются сейчас. Они лежат себе спокойно в банках до того момента, пока не понадобятся "хозяевам"...
- Насколько важны для успешной работы поддержка и одобрение любимой женщины?
- Очень важны. Веронике (жене) я доверяю полностью: если она говорит, что это плохо, это действительно плохо, если хорошо - в итоге так оно и оказывается. В спорах между нами она чаще была права, чем я. Я имел основания убедиться в правильности критериев её оценок и внимательно к ней прислушиваюсь. Вероника долгое время работала вне рамок холдинга "Совершенно секретно", несколько лет назад она возглавила у нас одно из направлений. И, слава богу, успешно: помимо своей работы в холдинге, она ещё и коммерческий директор журнала "Лица".
- Не влияют ли отношения "производственные" на семейные?
- Думаю, все зависит от самих отношений. Если они достаточно близкие и искренние, тогда совместная работа ещё больше сближает. А если отношения в тягость, если люди, не успев встретиться, через 30 минут спешат разбежаться, то в этой ситуации лучше не работать вместе. Когда же людям все время друг друга не хватает, нужно находить возможность быть вместе не только дома... И на работе, и дома мы постоянно обсуждаем те или иные вопросы. Я двигаю холдинг вперед, развиваю новые проекты, а Вероника контролирует то, что уже создано. На жену можно положиться, потому что она уж даст тебе наверняка точную информацию.
Из интервью Ольге Косгенко-Поповой,
АиФ. 2000. № 11
Из Последнего интервью Артема Боровика в программе Дмитрия Диброва "Антропология" на канале НТВ в ночь с 6 на 7 марта 2000 года
- Здравствуйте, дорогие друзья! У нас в гостях Артем Боровик.
Думаю, что ты, Артем, руководишь на сегодня, пожалуй, самыми опасными для истеблишмента изданиями - это "Совершенно секретно", признанный источник сенсаций. Если вспомнить, о чем говорилось за последние два года, то деятельность г-на Боровика уже достаточно зарекомендовала себя как, может быть, единственный такой форпост боевой неподкупной журналистики. И вот теперь ты делаешь "Версию" - новое приложение, которое напоминает "Совершенно секретно" в его самом боевитом виде.
- В общем, да, в какой-то степени пытаемся. Хотя, если оценивать итоги нашей работы... Кстати, "Совершенно секретно" десять лет исполнилось совсем недавно. Несмотря на злые, зубодробительные материалы, результатов очень немного. В этом смысле герои, а вернее антигерои, наших публикаций остались там же, где они и были, или даже пошли на повышение.
- Только бедный министр юстиции загремел...
- Несчастный министр юстиции загремел, и то не за коррупцию, а за банные утехи. А все остальное - это удивительно... Долбишь, долбишь, что-то пишешь, стараешься, журналисты рискуют, причем реально рискуют. Иногда просто молчание. Иногда просто устаешь и думаешь: может, это вообще все бессмысленно, так никогда и не достучишься? Так что настроение в этом смысле не самое радостное. И когда думаешь о том, что будет дальше, возникает такое ощущение, что все, что у нас было в конце прошлого столетия, автоматически перекочует в новое и будет цвести. Вот это самое печальное на самом деле. Я не вижу никаких разоблачений, я имею в виду, что не вижу, чтобы государство воевало с коррупцией.
- Да, конечно. А тебе не кажется, что самое страшное, что можно одним словом определить, - это вранье? Вот помнишь, когда Елкин взгромоздился на танк, какое было благостное ощущение у всех? И затем, года два по крайней мере, не врали нам. И все эти младогегельянцы чудесные, Гайдар например, все, кто тогда был у власти, они хоть во что-то верили, и уж по крайней мере чурались вранья. Было трудно, денежки пришлось реформировать, но хоть не врали. А сегодняшние начинают свой рабочий день с того же, как и большевики 20 лет назад: как мы доложим народу, как мы наврем народу.
- И какое талантливое, циничное и красиво обернутое это вранье! Это удивительно. Я тебе скажу: большевики это не умеют, это вообще мало кто так умел. На самом деле это новое слово в искусстве пропаганды. Это фантастика, то что показала Россия: как можно за шесть месяцев человека из ничего сделать, реальным претендентом. Борис Абрамович ведь недаром говорил, что он из любой обезьяны сделает президента. Он это сказал, если мне память не изменяет, полгода назад или чуть больше. И они действительно взяли очень талантливых людей... Интересно, что произошло... В начале 90-х никто из этих же людей не пошел бы на это, не согласился бы на это. Но что-то такое произошло...
- Ты говоришь про нашего брата журналиста?
- Я говорю про нашего брата журналиста, пиарщика... Да, журналиста. Никто бы на это не пошел. Но что-то произошло в середине 90-х - то ли какая-то революция цинизма, то ли ещё что-то, когда все здесь сдернулось... Действительно, посмотри: они в Кремль сегодня набрали наиболее талантливых ребят и на телевидение тоже. В этом смысле, конечно, чудовищное произошло надругательство над журналистской нравственностью этих людей.
- Я тебе сразу скажу, какое именно надругательство произошло, пожалуйста. Всем нам известно, что гонорар одного из самых известных журналистов составляет миллион двести тысяч долларов в год. Господа, за брехню сегодня платят сто тысяч долларов в месяц. Это такие внутренние размышления...
- Я помню, когда я работал в журнале "Огонек" ещё в романтический период гласности, в "Огоньке" Коротича, и тогда Виталий Алексеевич сказал однажды одну очень мудрую вещь: "Честно жить выгоднее..." Я тоже так считаю, ведь все перевернется через какое-то время, и в каком свете будем все мы?.. Да, я вспоминаю людей, которые были заняты тем же самым в 80-е годы. Вот каково было им смотреть в глаза телезрителей, скажем, в 89-м, в 90-м году, когда начали как-то прозревать. То же самое, мне кажется, неизбежно произойдет и сейчас, через год, через два, желательно, чтобы это произошло побыстрее. Я бы не хотел оказаться в положении людей, которые будут вынуждены либо навсегда уйти с экрана, либо спокойно не смогут ездить в общественном транспорте.
- Я-то, Тема, если ты заметил, занимаюсь чем угодно, кроме политики.
- Да, в этом смысле ты - молодец. Когда ты задаешь вопросы, тебе как-то удается смотреть на это немножко с высоты, не ввязываясь в схватку. Это как искусство... Мне это очень нравится. Мне, к сожалению, это не удается сделать, поэтому мы вынуждены быть в самом... Но я уже не представляю себе жизнь без этого, мне уже без этого не интересно. Мне без этого вот риска, без этого хождения как бы по грани... Я думаю, и моим журналистам то же самое, им было бы неинтересно делать журнал, скажем, "Домашний очаг", при всем к нему уважении. Они бы не смогли, наверное, там работать, даже если бы им платили в несколько раз больше.
- В принципе ведь дело-то простое, и я думаю, что нынешние это уже пронюхали. В принципе ведь - прихватить Боровика, Гусева и Гусинского, этих троих, и все. Далее можно управлять страной как угодно, никого вам нет на смену. Не дай бог, конечно, мне накаркать...
- Я тебе скажу, что не случайно наша программа "Совершенно секретно" оказалась именно на НТВ. Когда после вручения премии ТЭФИ (все-таки нам дали ТЭФИ в прошлом году) нас закрыли на государственном телеканале, то единственный, кто после этого протянул мне руку, был Гусинский. Я, конечно, не могу это не оценить. Это был жест, который ему чего-то стоил. Я думаю, взять опальную программу к себе на канал, причем дать ей возможность говорить значительно больше, - это сильный поступок. С нашей, как сейчас принято говорить, отмороженностью программы "Совершенно секретно" - это был серьезный поступок. Я, конечно, этого никогда не забуду, и наши журналисты этого не забудут.
- А смотри, вот пейджер говорит: "Уважаемые господа Дибров и Боровик, весь ваш гнев возник из-за того, что вы не приглашены в Кремль и не имеете этих гонораров".
- Это неправда. Я скажу, что мы, слава тебе господи, научились зарабатывать на той журналистике, которую делаем. Более того, если мне завтра позвонят из Кремля (думаю, этого никогда не будет), я, конечно, никогда в жизни туда не пойду и плечо подставлять не буду. Я считаю, что значительно более достойно в этом смысле помогать и давать возможность высказаться оппозиции, которой это сделать все труднее и труднее. Телевидение, за исключением вас, под контролем, в прессе, ты сам назвал, не так много изданий, которые позволяют себе говорить то, что хотят. Поэтому я не думаю, что это направлено к тем, кто сейчас находится в этой студии. А потом, собственно говоря, ну закончится эта президентская кампания, и что дальше?.. У нас серьезный, на мой взгляд, информационный бизнес, основанный на огромной, многомиллионной аудитории наших читателей. Я в это верю, и здесь я вижу ресурс. Средства массовой информации зажать труднее, хотя сейчас они пытаются и это сделать: давать лицензии газетам. То есть четыре года работаешь, а потом придет какой-нибудь Березовский и скажет: все, я хочу издавать "Совершенно секретно". Придет Абрамович: все, я буду сейчас издавать "Версию". И Министерство информации, или, как его сейчас называют, "министерство правды", все это будет решать. Думаю, что нас ждут не очень добрые времена, процесс развивается.
- Давайте поговорим по телефону... (Звонок.) Доброй ночи. Частично г-н Боровик ответил на мой вопрос, но все-таки, во-первых, что он вкладывает в такое понятие, как "независимая журналистика" в России, учитывая и политические изменения, и изменения в журналистском мире... И все-таки, возможно еще, через несколько лет, как-нибудь, возрождение журналистики с большой буквы, с какой бы то ни было?
- С какой бы то ни было... Может, с буквы "Х"?..
- Возможно, возможно... И все-таки, учитывая менталитет русского народа, культуру русскую, которая всегда была под гнетом власть предержащих, возможно ли действительно нести свою точку зрения, довольно субъективную, будет ли это возможно? Именно объективное или субъективное изложение фактов, противоречащих власть предержащим, "денежным мешкам" - у нас это фактически одно и то же. Благодарю вас.
- Вообще, собственно говоря, мы говорили об этом, что островков независимости остается совсем немного и океан какого-то пропагандистского тоталитаризма наступает. И с каждым днем, оглядываясь, ты видишь все меньше и меньше изданий, которые способны сопротивляться. Вот для меня, например, и для многих моих коллег было большим разочарованием, когда мы узнали о покупке "Коммерсанта" Березовским и его командой. Это был сильный удар по нашей журналистике. И в данной ситуации, конечно, тяжело, рекламодатель начинает думать: а идти ли в эту оппозиционную прессу, размещать ли мне там свою рекламу? Уж лучше я пойду туда, где все нормально с властями. Масса, масса причин, почему выгоднее, казалось бы, работать и сотрудничать с властью. Но я повторяю: я как-то усвоил этот урок огоньковский, той самой нашей с тобой гласности, которую никогда не забудем, что все-таки жить честно - выгоднее.
- Когда мы вешали портреты Горбачева в 86-м на стенках кабинетов журналистских, казалось, что началась, началась вот эта сладкая правда, свобода, пиши, пиши...
- Да, такое романтическое было время, помнишь, когда ты делал передачу "Монтаж"? Мы что-то делали в программу "Взгляд" и встречались. Я до сих пор, когда попадаю в "Останкино", хотя я редко здесь бываю, но, когда попадаю, на меня до сих пор такими волнами находят именно те годы, те воспоминания...
Вопрос на пейджер: "Г-н Дибров, с этого момента вы критически низко пали в моих глазах, зря вы ввязались в предвыборную кампанию, очень жаль, но НТВ сейчас незачем включать..."
- Спасибо, если вы НТВ включали только из-за наших скромных посиделок.
- Сейчас дело не в фактологии, мы обсуждаем морально-нравственные аспекты не предвыборной кампании вовсе, а морально-нравственные аспекты власти, как одной из форм жизнедеятельности людей. Повторяю, мы не кандидатов в данной ситуации обсуждаем и не Владимира Владимировича Путина, который, дай нам бог, окажется честным и хорошим президентом. Не в этом дело. Речь идет о способности прессы противостоять желанию власти её "заграбастать и съесть". Вот о чем идет речь. Даже если это хорошая власть, пресса обязана иметь свою точку зрения, она должна быть какой-то конструктивной оппозицией. А в том случае, если это ненормальная власть, пресса должна быть очень жесткой. Поэтому я считаю, что для журналистов гораздо более достойно быть на стороне... Ну, по крайней мере, не на стороне власти.
- А в принципе ничего страшного в том нет, что олигарх Кремлю диктует, чего делать. Только вот врет Кремль безбожно. Как бы ты определил для себя морально-нравственный аспект Березовского и его ряда, что заставляет тебя быть оппонентом этой камарильи?
- Я вспоминаю, после очередного ряда статей в "Версии" и "Совершенно секретно", критиковавших сильно Семью кремлевскую, после серии статей в "Московском комсомольце" на эту же тему Березовский сделал заявление, он сказал следующее: "На самом деле это все цинизм, что пишут журналисты в отношении Семьи, потому что в каждом нормальном государстве капиталистическом, будь то Америка, Франция или Англия, денежные мешки обсуждают с правительством, говорят с правительством, что делать..." - и так далее. Вся разница заключается в том, что денежные мешки в Соединенных Штатах, даже если они встречаются с Клинтоном, не получают возможность разворовывать Соединенные Штаты Америки. Потому что, стоит Клинтону быть заподозренным хоть немножко вот в таких отношениях с американскими олигархами, я думаю, это кончилось бы значительно более жестко, чем его роман с Моникой Левински. У нас же... Я же не возражаю против того, чтобы Березовский встречался иногда с Путиным или Абрамович... Это нормально. Но власть, Кремль не могут в результате теневых сделок давать им возможность разворовывать страну. Вот о чем речь.
- Это же недоказуемо.
- Ну как недоказуемо... То, что мы публиковали, то, о чем мы писали, достаточно убедительно свидетельствует о моей правоте. И меня разочаровывает то, что сегодня Кремль не ведет такую войну с коррупцией, на которую мы все рассчитывали. И я не могу понять, почему он этого не делает. Если он не делает это сейчас, то у меня все меньше веры в то, что он будет это делать после того, как президентские выборы пройдут.
- А зачем, собственно, ему это делать, Тем? Так ведь кушать хочется, это важнее морально-нравственных проблем.
- Исходя из того, что это дало бы дополнительный предвыборный стиль. У нас же все-таки пока ещё уважают и любят тех, кто пытается бороться с ворьем. Но даже этого я не вижу. Вот почему, условно говоря, при всех минусах примаковского правления и его личности мы, например, решили сделать его книгу, решили его поддержать. По одной простой причине, что он попер, ни на что не обращая внимания, на борьбу с Березовским и всей этой командой. За это я его только больше уважаю.
- А Степашина за что сняли, не за это же?
- Насколько я знаю, он не готов был идти на развязывание второй чеченской войны. Я не могу это утверждать, но, насколько я знаю, повторяю, он не готов был зарабатывать себе очки вот таким способом. Повторяю, я не присутствовал при этом кухонном разборе этого вопроса, но, насколько я понимаю, он был не готов вот такой ценой идти во власть. Меня очень волнует, кто придумал войну как гениальный имперский ход, меня это больше всего тревожит. Слишком много странных совпадений: взрывы в начале войны, фантастический взлет популярности новой команды, странные записи Березовского с Мовлади...
- Вот написано (на пейджере - ред.): "Если вы такой честный, почему же вы до сих пор живы?"
- Хороший вопрос! Мы вынуждены очень большие деньги тратить на охрану наших людей. Поверьте, не из пижонства, это не просто блажь, что мы тратим деньги на самозащиту.
- Хорошо, идем дальше... Кто придумал слово "киндер-сюрприз", оно ведь из вашей газеты?
- Киндер-сюрприз придумали у нас в газете "Совершенно секретно", это выдумали два журналиста - Сережа Плужников и Сергей Соколов. Это было как раз тогда, когда Кириенко был назначен премьером, это слово появилось через месяц. Он, по-моему, не обижается на это, насколько я знаю. Я с ним немного виделся, отношения у нас нормальные.
(Звонок.) - Алло, здравствуйте! Вас беспокоит редактор газеты из Коломны. Вы уже про это сказали, что в Москве все меньше и меньше независимых журналистов и независимых изданий. Но по России уже достаточно много газет, которые не лежат ни под местными властями, ни тем более под Путиным и Березовским. И в этом плане я хотел бы предложить Артему, которого я уважаю как журналиста и как издателя, поддерживать тех журналистов на местах, которые ведут местные расследования на местном материале. Ваш авторитет на местах вырастет, а мы вас также поддержим.
- Спасибо. На самом деле то, что творится в регионах, - это особый вопрос. Если удается, как Колобку, уйти от центральной власти, уйти от Березовского и иже с ним, а ещё и от губернаторов... Надо сказать, что вам удается больше, чем нам, на самом деле. Потому что у вас есть ещё вот эта третья власть - губернаторская.
- Она ещё пострашнее, она вообще ничего не стесняется и состоит сплошь из таких...
- Ну, они считают, что они далеко от Москвы, они сами себе цари. Я представляю, насколько сложно вам. Если вам удалось в этой ситуации выдержать - то честь вам и хвала. Что касается сотрудничества, мы будем счастливы, если ребята из региональных изданий будут нам писать, и мы с удовольствием самых бесстрашных и талантливых возьмем на работу. Это я официально заявляю. Так что, с удовольствием...
- Смотри (на пейджере - ред.): "90 процентов, чтобы не дай бог не заподозрили в кумовстве, 90 процентов материалов газеты "Версия" напечатаны за деньги, так что нечего Боровику строить из себя честного человека".
- Ну, я скажу, это серьезное заявление, такое надо доказать. Если бы вы ещё и назвались. Там назвался парень?
- Нет.
- Это естественно. Это, наверное, Пал Палыч Бородин. Надо называться. Если вы имеете смелость это говорить, то надо иметь смелость назвать и самого себя. Потому что тогда мы будем разбираться не в студии, а в суде, и я уверен, что мы его выиграем.
- Идем дальше: "Артем, скажите, пожалуйста, какие опасности на ваш взгляд ожидают Путина?"
- Самая большая опасность - это оказаться под властью той узкой группы политиканов и олигархов, которые нами правили в течение последних пяти лет. Вот если ему удастся от этого уйти, я думаю, что это будет его огромным достижением. Я полагаю, что у него для этого есть все, и будет величайшим разочарованием, если этого не произойдет.
- Но ведь эти ребята предполагают, что такое может произойти. И, разумеется, застраховались.
- Да, я тоже думаю. Понимаете, на Путина, насколько я знаю, ничего такого особенного нет. Иначе это где-то бы уже появилось. У Скуратова оказалось недостаточно материала, которого он дал, они неубедительны, на мой взгляд. Поэтому я вам скажу так. Мне кажется, если у нас на него ничего нет, то, наверное, и у них на него ничего нет. Я боюсь говорить, дай бог, чтобы он оказался независимым президентом. Ему не так много лет, у него вся жизнь впереди, может быть, его президентство и будет таким отличительным от всего того, что происходило у нас за последнее время. Вот эта главная опасность на самом деле, с моей точки зрения, оказаться во власти этих людей. Вот вырваться из нее, я думаю, очень трудно.
- Я думаю, у нас есть шанс впервые увидеть тождество между идеалами политическими и идеалами нравственными.
- Но вообще, я считаю, что на самом деле мораль и политика совместимы. Аморальная политика в конечном итоге ведет к краху. Как самого этого политика, так и страны, где она проводится. Поэтому я верю в возможность того и другого. Важно только, чтобы с первых дней люди, которые придут в Кремль, все-таки пытались дистанцироваться от всей той грязи, от вранья, которое творилось и творится до сих пор.
- На этой оптимистичной ноте, дорогие друзья, мы и заканчиваем нашу встречу с грозой истеблишмента Артемом Боровиком.
П Р О Щ А Н И Е
СЛОВО при отпевании Артема Боровика в Успенском храме Новодевичьего монастыря 11 марта 2000 года
Жизнь едва ли не каждый день вмешивается в наши намерения, то и дело меняя их, заставляя нас зачастую следовать не нашим, хорошо выверенным планам, а какой-то иной воле, иной, не всегда сразу понимаемой, цели. Подчас не жизнь, а смерть совершенно непредсказуемо и нежданно вторгается в наш мир, привнося в него свои перемены.
Мы сегодня стоим у гроба Артема Боровика, с чьей трагической гибелью, внезапной и нелепой, никак не хочется примириться - настолько она несопоставима с образом этого человека, Все, кто знал Артема или встречался с ним, видели в нем человека исключительно жизнелюбивого, деятельного, всегда устремленного в новые дела, новые планы. О таких людях говорят обычно, что им не хватает одной человеческой жизни, чтобы успеть сделать все, что они мечтают сделать.
Артем нередко бывал в этом храме. В последний раз я видел его здесь недели 2-3 назад. Где-то в середине дня, между службами, в пустом храме он ставил свечи и о чем-то горячо молился. Мне захотелось подойти к нему, задать какие-то, не помню теперь, вопросы. Но вовремя подумал: "Человек говорит с Богом, может быть о самом для себя главном; не нужно отвлекать его теперь". Я не подошел к нему тогда, мои вопросы остались без ответа. Наверное, очень многим не успел он ответить или что-то важное сказать. Теперь это, быть может, не имеет никакого значения.
Сегодня здесь столько людей, и думается - их всех вместе собрала прежде всего любовь к этому человеку. А любовь всегда собирает, а не разлучает, даже с теми, кто навсегда покидает нас здесь, на земле, в этой временной и такой короткой жизни. Любовь - это залог встречи в вечности.
Сегодня у всех на душе скорбь. Но будем помнить, что впереди - Пасха Господня, Светлое Христово Воскресение. И тогда скорбь обязательно осветится и радостью, потому что христианская печаль светла - она растворена верой и надеждой на то, что смерть не имеет вечной власти над человеческой душой.
И ещё хочется сказать вот что. Сейчас идут последние дни перед началом Великого поста - это время молитвы, время покаяния и прощения. Время, когда мы призываемся особенно всерьез последовать Христу, а значит, отложить всякое зло от своих сердец. Мы верим, что когда-то узнаем всю правду о гибели Артема. Но будем помнить, что нельзя память о нем, человеке, который был христианином, сединять с желанием кому-то отомстить, со злопамятством и гневом. "Мне отмщение и Аз воздам" - так говорит Господь.
Да упокоит Он душу новопреставленного раба Своего Артемия в Царстве Правды и Света, в вечном Царстве Своей Любви. Аминь.
Игумен Кирилл (Семенов)
Секретариат Союза журналистов Москвы выражает глубокое соболезнование по поводу трагической гибели члена правления СЖМ, президента холдинга "Совершенно секретно" Артема БОРОВИКА.
С трудом верится, что произошла тривиальная авиакатастрофа.
К сожалению, Артем давно входил в разряд людей, которым грозила повышенная опасность. Эта опасность ему исходила со стороны тех, кого он разоблачал на страницах своих изданий.
Страшно, горько сознавать, что мы живем во времена и в стране, где с людьми могут расправиться подобным образом.
Безумно жаль, что ушел из жизни необычно одаренный журналист, отец маленьких сыновей, прекрасный сын, любящий муж.
Секретариат Союза журналистов Москвы.
Московская правда. 13 марта Навсегда останется с нами
Панихида по Артему Боровику, жизнь которого трагически оборвалась в авиакатастрофе, состоялась в субботу в Центральном Доме литераторов. Проститься с известным российским журналистом пришли его друзья и коллеги, государственные и политические деятели, сотни москвичей и гостей столицы.
Гроб с телом Артема Боровика, прожившего неполных 40 лет, буквально утопал в венках, в том числе от исполняющего обязанности президента РФ Владимира Путина.
На траурном митинге в ЦДЛ первым выступил мэр Москвы Юрий Лужков, который сквозь слезы с болью говорил о тяжелой потере. По его словам, "Артем навсегда останется с нами как человек, всегда говоривший правду и боровшийся за нее". Мэр Москвы выразил уверенность, что власти проведут серьезное расследование авиакатастрофы и будут даны ответы на вопросы, волнующие общество.
С прощальным словом у гроба Артема Боровика выступили Евгений Примаков, Павел Гусев, Григорий Явлинский, Иосиф Кобзон и другие. Митинг завершился минутой молчания.
Московская правда. 13 марта
Черная суббота журналистики С Боровиком пришли проститься тысячи людей
Похороны Артема Боровика стали ещё одним печальным свидетельством того, что верховная власть делит журналистов на "чистых" и "нечистых", "угодных" и "неугодных", а попросту - лояльных и нелояльных...
Большой зал ЦДЛ в субботу с трудом вместил всех, кто прощался с президентом холдинга "Совершенно секретно". Совсем юные ребята и старики, неизвестные лица и известные - тысячи людей пришли выразить свое горе. Однако Кремль и правительство, по сути, проигнорировали траурное событие. В "частном порядке" свои соболезнования семье и коллегам Артема Боровика принесли Сергей Ястржембский, Игорь Шабдурасулов и Александр Починок, но официально высшие структуры власти хранили молчание. Что же это за власть равнодушная даже к смерти?..
Евгений Примаков на прощальном митинге горько сказал:
- Я не понимаю, как общество и власть могут равнодушно относиться к угрозам в адрес журналистов. Почему нет реакции? Почему мы такие беспомощные? Что, мы не можем свернуть головы этим мерзавцам?
В унисон говорил и Григорий Явлинский, который заметил, что за последние десять лет в России случалось много трагедий, которые люди воспринимают как политические. Но ни разу общество не узнало о том, что же произошло на самом деле...
Артем Боровик сделал очень многое для того, чтобы граждане России знали правду о происходящем в стране. Таких журналистов становится все меньше...
Московский комсомолец. 13 марта. № 55
Светлана Вишневская
ПРОЩАЙ, АРТЕМ
Среди изданий на потребу дня Одно, одно окликнуло меня.
Портрет: на фоне черном, как земля,
Лицо погибшего - как жаль, Артем, как зря!
Нет, нет! Не зря ты жил: такая смерть
Как "быть - не быть", "иметь и не иметь",
Такая жизнь - нет, нет, не преуспеть,
Такая жизнь - "успеть и не успеть",
Такая смерть - всегда вопрос, и в нем Ты во весь рост судьбы своей, Артем.
И маски... маски... И на весь их строй
Твое лицо, портрет последний твой...
Портрет согрет - под мартовским лучом Живой и теплый он... А ты? Где ты, Артем?!
Где мы? Где наша бедная страна?
Свой цвет хоронит вновь и вновь она.
Заснеженный стол
Мимозы запах сглаживал Вкус бархатных чернил,
Вдоль строк слепых прохаживал С журнальных сот пьянил...
Рубиновой помадой Слизнув погоды ртуть,
С изысканной бравадой Весна вломилась в грудь.
Взлетает, усмехаясь,
Продрогший самолет,
От горя, задыхаясь,
Цветы вмерзают в лед.
Встревоженные птицы В укрытие спешат,
Зевак случайных лица И голос болью сжат...
Рассыпались по насту Осколки твердых тел,
Так жить не безопасно,
Но ТЫ так жить хотел!
Елена Громова г. Владимир
В субботу с утра гроб с телом Артема Боровика был выставлен для прощания в большом зале Центрального Дома литераторов. Прощание пришлось продлить на несколько часов, слишком много желающих пришло проститься с погибшим: сотни журналистов, политиков, актеров, бизнесменов. Артем дружил с половиной Москвы. Версия о возможном теракте постоянно витала в разговорах и траурных выступлениях. Близким другом назвал Боровика Юрий Лужков и не смог сдержать слез. Он призвал власти "внести полную ясность" в дело о катастрофе Як-40, подчеркнув, что Боровик постоянно получал предупреждения и угрозы, но "продолжал линию искренности и правды в журналистике", "постоянно вскрывая язвы общества, чтобы оно совершенствовалось и становилось чище".
Похожие слова говорил и Евгений Примаков, лидер думской фракции ОВР. По его мнению, Боровик "внес свою лепту в борьбу, которую ведут честные люди за освобождение общества от не свойственных историческому облику России коррупции, вседозволенности и преступности". Почти дословно повторил Примакова и лидер "ЯБЛОКА" Григорий Явлинский и добавил, что в личных беседах Боровик говорил ему, что его очень волнует тема осенних взрывов в Москве и он собирается об этом писать.
В разговоре с журналистами лидер КПРФ Геннадий Зюганов также не исключил "любой версии его гибели", поскольку Артем "был многим неудобен".
Известно, что в последнее время Боровик публиковал в газете "Совершенно секретно" и еженедельнике "Версия" массу материалов о коррупции среди окружения Бориса Ельцина и в семье бывшего российского президента.
Во второй половине дня Артем Боровик был похоронен на Новодевичьем кладбище, рядом с могилой Ролана Быкова.
В воскресенье на мусульманской территории Даниловского кладбища в Москве был похоронен и президент нефтяного холдинга "Группа "Альянс" Зия Бажаев.
Первоначально Бажаева предполагали похоронить на родовом кладбище в Ачхой-Мартане, но родственники побоялись, что в нынешней чеченской ситуации с могилой может что-то случиться. Однако родственники не исключают, что когда-нибудь останки Бажаева могут быть перезахоронены в Чечне.
Григорий Нехорошев Независимая газета. 14 марта
Памяти Артема Боровика
Задача писателя - говорить правду.
Эрнест Хемингуэй.
Авиакатастрофа. Нелепый случай.
Рухнул Як-40 совершенно секретно.
Ты не хотел никого мучить,
Ерничал редко, говорил конкретно.
Мог бы и не любить Хема,
Быть побежденным, терпеть пораженья.
Остаться в памяти с другою темой,
Расходавать жизнь на другие сраженья.
Отчаянный. Ты продолжал биться,
Выходил и в море, и на арену,
Искал доброту в поступках и лицах...
Как же России вырастить смену?!
Виктор Мурзин
Тайна погибшего ЯК-40
"Поехали к Артему", - сказала в аэропорту вдова журналиста, вернувшись из Парижа
Аэропорт "Шереметьево-2", 9 марта, 21 час. Здесь, у выхода из VIP-зала, собралась внушительная команда журналистов - одних камер 6 штук. Ждали прибытия рейса из Парижа. По расписанию самолет приземлялся в 21.35. В Москву летела Вероника Хильчевская, жена Артема Боровика. Вернее, уже вдова.
- Чего это они здесь собрались? - спрашивала одна из аэропортовских служащих свою напарницу.
- Не знаешь, что ли, самолет в "Шереметьево-1" поутру разбился. И в нем был журналист Боровик, ну, помнишь. который ведет "Совершенно секретно". А с ним какой-то чеченский бизнесмен...
- Но то ж в "Шереметьево-1 ". А почему эти папарацци у нас толкутся?
- Так вот-вот из Парижа прилетит жена Боровика. Ее, поди, и поджидают.
- Отчаянная... Муж сегодня на самолете разбился, а она лететь не побоялась. Я бы так не смогла.
Борт приземлился по расписанию. И вскоре из полупрозрачных дверей VIP-зала показался важный господин с визиткой на пиджаке - один из руководителей службы охраны. Он распорядился подпустить для интервью лишь тележурналистов.
Так что я с Вероникой встретился, когда она в сопровождении охраны и своих друзей уже выходила из аэровокзала. С непокрытой головой, в светло-коричневой накидке с меховой отделкой - обычная молодая привлекательная женщина. Единственное, что её отличало, - темные очки. Но даже они не смогли скрыть, что Вероника в последние часы немало горьких слез пролила. Хотя держалась, по крайней мере на людях, стойко.
Не зная, что говорить, произнес банальное. А может, самое важное:
- Вероника, примите от "Комсомолки" самые искренние соболезнования. Артем был нам больше, чем просто коллегой, собратом по цеху. Крепитесь, мы - с вами.
Вероника протянула мне руку, поблагодарила. И пообещала, что дело её мужа - "Совершенно секретно" - обязательно будет продолжено.
А потом села в огромный джип и смертельно уставшим, уже без каких-то ноток голосом сказала: "Поехали к Артему".
Александр Евтушенко Комсомольская правда.11 марта. № 45
Машина была надежной
Начальник Научно-технического управления Федеральной службы воздушного транспорта РФ Виктор Самохин отметает версии падения самолета по техническим причинам и из-за ошибок пилотов.
Самолет был заправлен некондиционным топливом (версия МВД).
- У нас такой версии в принципе нет. В тот день тем же топливом заправлялись все самолеты, вылетавшие из "Шереметьево-1". И только этот потерпел аварию. Так не бывает.
Отказали двигатели или бортовая аппаратура.
- Даже если бы отказал один или два двигателя, самолет спокойно бы сел. Вероятность, что отказали сразу три двигателя, ничтожно мала. Что же до неисправности бортовой аппаратуры, то эта версия ещё менее вероятна. Аппаратура на Як-40 абсолютно надежна и до сих пор ни разу не была причиной аварий.
Самолет был старый, отлетал 24 года из положенных 25 - сказался физический износ.
- Самолет не был старым. Налетал 21 тысячу 478 часов из нормативных 32 тысяч. Ему ещё 10 лет можно летать. Никаких проблем с физическим износом у Як-40 не было.
Сказалась ошибка экипажа, вызванная физической усталостью.
- Какая усталость? Экипаж весьма опытный, два дня накануне вылета отдыхал.
Накануне вылета доступ к самолету имели посторонние лица.
- Да на воздушное поле даже я, сотрудник ФСВТ, могу попасть только в сопровождении.
Возможно, в момент взлета птицы попали в двигатель - такое в воздушной практике уже случалось.
- Случалось. Но ни разу птицы не попадали во все три двигателя и ни разу это не приводило к их отказу.
Халатность проявили сотрудники диспетчерской службы.
- Пока у нас таких данных нет. Работает комиссия по установлению причин катастрофы. Расшифровываются самописцы. Дождемся окончания расследования.
Василий Устюжанин Комсомольская правда. 11 марта
Ему везло в жизни
Артему Боровику везло с рождения - что там говорить, родиться в 1960 году в семье известного всей стране политического обозревателя Генриха Боровика - это везение.
В 1982 году окончил факультет счастливчиков - международной журналистики Московского государственного института международных отношений (МГИМО) МИД СССР. Все сокурсники Артема вспоминают о Боровике с большой теплотой.
- Так же, как и все, писал шпаргалки, был довольно компанейским человеком: часто ходил в гости к сокурсникам, любил веселые посиделки, рассказала нам Ирина Стрижева, отучившаяся с Артемом Боровиком пять лет. Помню, я встретилась с ним в канун его тридцатилетия и мы довольно долго беседовали. Он, по-моему, даже не хотел расставаться. Артем тогда все сокрушался по поводу возраста - он жалел, что молодость уже прошла. Он считал, что успел очень мало сделать, и строил грандиозные планы.
- В апреле прошлого года он приходил отметить тридцатилетие факультета, и по всему было видно, что он безумно рад отдохнуть от работы, - говорит декан кафедры международной информации и журналистики МГИМО Александр Борисов.
После окончания института вплоть до 1987 года Артем работал корреспондентом газеты "Советская Россия". Главный редактор не любил "счастливчиков" и очень придирчиво относился к двум молодым сотрудникам: Артему Боровику и Володе Яковлеву.
И Артем сделал все, чтобы никто не мог назвать его "сыночком": Чернобыль, Никарагуа. С 1987 по 1990 год работал специальным корреспондентом журнала "Огонек" в Афганистане. Его книги об афганской войне и о службе в американской армии были первыми в жанре "перестроечного репортажа". С 1988 по 1990 год Артем был одним из ведущих и корреспондентом быстро ставшей культовой программы "Взгляд".
В январе 1990 года Артему опять повезло: он стал первым заместителем главного редактора, затем - и.о. главного редактора, главным редактором ежемесячной газеты "Совершенно секретно", перешедшей к нему "по наследству" от Юлиана Семенова. После смерти Семенова постепенно превратил ежемесячную газету в мощную информационно-издательскую группу со своей телекомпанией. В 1991 году на телеканале "Россия" вышла его расследовательская программа "Совершенно секретно".
- Многие знали его как журналиста или как руководителя, но почти никто - как человека, - говорит Михаил Беглов, бывший генеральный директор "Совершенно секретно", а ныне - президент Агентства специальных проектов. Его душевность и доброта так не сочетались с имиджем руководителя холдинга, славящегося своими жесткими разоблачениями!
В 1997 году Артем становится помощником Юрия Лужкова и принимает участие в организации юбилейных торжеств в честь 850-летия Москвы и шоу ЖанаМишеля Жара на Воробьевых горах. А летом 1999 года входит в совет директоров ОАО "ТВ-Центр". Помогает блоку ОВР на выборах в Думу. Он даже был включен в общефедеральный список блока под № 13 в Московской региональной группе, но не прошел в Думу по количеству голосов.
Последнее любимое детище Артема - "Версия - Совершенно секретно" издается при участии "US News and World Report" и "New Daily News" (именно это издание стало одним из соавторов скандала по "отмыву" денег в "Бэнк оф Нью-Йорк").
- Каким он был начальником? Знаете, а ведь у Артема это не разделялось - простой человек и начальник, - рассказывает Лариса Решетникова, заместитель главного редактора газеты "Совершенно секретно". У нас очень маленький коллектив, а начинали мы вообще в тесной квартирке на улице Герцена, ютились там как одна семья. И вот это чувство товарищества Артем всегда необычайно ценил. Он так общался, просто необыкновенно! Ты чувствовал себя значимым.
Вдова Артема, Вероника, все утро следующего дня после гибели мужа провела в его кабинете. Плакала. Потом пришлось вызывать врача.
Москва простилась с погибшими
В субботу хоронили Артема Боровика, президента медиа-холдинга "Совершенно секретно", трагически погибшего утром в четверг в авиакатастрофе в аэропорту "Шереметьево-1".
Церемония прощания проходила в Центральном Доме литераторов с 10.00 до 13.00. Почтить память Артема пришли многие известные люди - Евгений Примаков, Александр Яковлев, Егор Яковлев. Юрий Любимов, Григорий Явлинский... Мэр Москвы Юрий Лужков прервал свой кратковременный зарубежный отпуск и прибыл в столицу, чтобы попрощаться с талантливым журналистом, которого он знал лично и высоко ценил его творчество. Юрий Михайлович был в подавленном настроении, не стал ни с кем общаться. Принес соболезнования родным и близким Артема и занял место у гроба рядом с Галиной Михайловной и Генрихом Аверьяновичем Боровиками - матерью и отцом Артема.
Состоялся траурный митинг, после чего тело Артема перевезли в Успенскую церковь Новодевичьего монастыря, где прошло отпевание.
Артема похоронили на Новодевичьем кладбище на участке № 11 рядом с Роланом Быковым, Евгением Евстигнеевым, Георгием Свиридовым и Альфредом Шнитке. Всю организацию похорон взяло на себя правительство Москвы. Такое решение принял лично мэр столицы.
Ритуальный обряд прощания с погибшим в этой же авиакатастрофе Зией Бажаевым, главой "Группы "Альянс", прошел в пятницу и в субботу в Центральной клинической больнице. Зию Бажаева вчера предали земле в Москве на мусульманском кладбище. Позже его прах будет перенесен в село Ачхой-Мартан в Чечне.
Погибших стюардесс Е. Яковлеву и С. Корякину похоронили в Москве. Командира экипажа Сергея Якушина и бортмеханика Василия Новолоцкого похоронили в их родной Вологде, второго пилота Эдуарда Могуева - в Подмосковье.
Ольга Игнатова Вечерняя Москва. 13 марта
Материал без срока давности Последнее посвящение Артему Боровику
Прощай, дружище! Прощай, Тема! Прощай, самый яркий и независимый из нас, последний герой нашего поколения!
Очень хочется сказать много больших, теплых слов, но они уже не смогут вернуть тебя. Очень хочется попенять на чью-то злую волю, но, судя по всему, нам, твоим друзьям и коллегам, некому мстить, кроме судьбы, избранной всеми нами сознательно.
Мы верующие люди. А поэтому не сочти за греховную самоуверенность, но позволь считать твое отсутствие не более чем служебной командировкой, по завершении которой ты снова войдешь в редакцию, сверкая только тебе свойственной усталой и озорной улыбкой. Какая разница, сколько пройдет времени и в какой обстановке наш с тобой Главный редактор примет наши отчеты о проделанной работе - и, быть может, пожурит за поверхностное знакомство с темой. Главное, что мы опять встретимся с тобой и сможем, наконец, неспешно обсудить все тревожащие нас темы этой жизни.
Ведь ты сам любил говорить: "Настоящий материал не имеет срока давности".
Пусть земля будет пухом твоему телу и любовь - небесным домом твоей душе,
Иван ОХЛОБЫСТИН
АПН (Интернет). 17 марта
Анестезия чувств
Еще неизвестна причина гибели Артема Боровика: убийство или трагическая случайность. Очень возможно, что всей правды мы снова не узнаем...
Но один черный ящик случившейся катастрофы уже поддается расшифровке. Вот о чем он свидетельствует.
Мы, то есть население России 2000 года, оказались вполне готовы к этой трагедии. Как к очередной. Готовы, потому что уже нечувствительны к боли. А боль, как известно, - сигнал опасности. Или мы его не слышим, или у нас уже не болит?
Пять лет назад убийство Листьева отозвалось общенациональным трауром. Артем не был столь популярным телеведушим - он просто занимался другим делом, - но страна хорошо знала его в лицо и любила. И все-таки сейчас общенационального траура не будет - из-за той же нашей нынешней нечувствительности к боли. Да и нельзя же каждый день всей страной пребывать в трауре: то по сергиевопосадским омоновцам, то по псковским десантникам... Продолжить список чеченскими женщинами, стариками и детьми? Или это - чужие?
Артем чужую боль чувствовал остро.
Он многое повидал в Афганистане, но когда приехал оттуда из последней командировки по самому, казалось, легкому и даже приятному заданию: написать о выводе наших войск, на несколько дней его глаза как будто опрокинулись - смотрели только внутрь. Я тогда работал с Артемом в "Огоньке" и знаю, что он в той командировке увидел: поголовную "зачистку" (хотя и слова-то такого в ходу ещё не было) всех селений, расположенных на пути нашей армии, в том числе вполне лояльных. По оценке Артема, перед выводом наших войск в целях "профилактики" были убиты тысячи и тысячи мирных жителей.
Он снял все увиденное на пленку. Но телевидение её не показало. Да и "Огонек" - тогдашний флагман гласности - напечатал только маленькую и основательно приглаженную заметку. А Артем стучался во все двери, предупреждая об опасности, которая нынче нависла над всей страной. Его не захотели услышать. Зато сейчас его расслышали, быть может, даже слишком хорошо.
За три дня до смерти в программе "Антропология" Артем сказал уже о сегодняшней - чеченской - войне: что её цинично придумали как "гениальный пиаровский ход", и он бы очень хотел узнать, кто именно. И потому Путин сменил Степашина, что тот был не согласен на чеченскую авантюру как на средство решения выборных и прочих проблем власти. Ну а этот согласился...
Такие заявления в марте 2000-го уже требуют личного мужества...
Впрочем, с этим у Артема никогда проблем не было.
Олег ХЛЕБНИКОВ
"Новая газета" № 10 13-19 марта Погибли Зия Бажаев и Артем Боровик Крупный бизнесмен и известный журналист стали жертвами авиакатастрофы
...Боровика и Бажаева относили к представителям нового поколения российской элиты, которым предстоит определять лицо страны в XXI веке. Их смерть вызвала не только естественное потрясение, но и широкий политический резонанс. В выступлениях многих политиков и коллег звучали сомнения в том, что причиной авиакатастрофы были технические неполадки. Впрочем, ни сторонники, ни противники версий о покушении не предъявили доказательств своей правоты.
Владислав Сахарчук Русская мысль. Париж. 2000. Март
Артем был одним из лучших наших журналистов
Бесспорно, Артем Боровик был одним из лучших наших журналистов одаренным, независимым, состоявшимся. В свои неполные сорок лет он написал несколько книг, несчетное количество первоклассных газетно-журнальных материалов, много лет выпускал газету и телепрограмму "Совершенно секретно", потом основал холдинг под таким же названием, издания которого никогда не оставались невостребованными. Его книгами восхищались Габриэль Гарсиа Маркес и Грэм Грин...
В 1991 году, когда была организована ВГТРК, её отцы-основатели Олег Попцов и Анатолий Лысенко предложили Артему делать свою телепрограмму. Ни концепция, ни название передачи тогда ещё не сложились, поэтому тематика газеты "Совершенно секретно", которую Артем возглавил после смерти Юлиана Семенова, была использована и для телевидения. Но с самого начала было ясно, что невозможно ограничиться только рассекречиванием каких-то неизвестных документов, оставаться в рамках сюжетов, связанных с определенными политическими персонажами. Артем Боровик мыслил свою программу гораздо шире и неожиданнее - эмоциональнее. Программа "Совершенно секретно" должна была соответствовать своему информационно-публицистическому жанру. Она и соответствовала, став одной из лучших на нашем ТВ. Трижды её выдвигали на премию ТЭФИ, в том числе выдвигала и наша газета. В конце концов премию она получила...
Артем Боровик всегда придерживался принципа выступать по отношению к власти с плацдарма оппозиции. "Если хотите - конструктивной оппозиции", уточнял он свою формулировку. Как тут не вспомнить недавний скандал с отлучением программы от эфира Российского канала - готовый сюжет для "Совершенно секретно". Сегодня содержание программы больше обращено к "горячим" точкам нынешней реальности.
"Если вы такой честный, почему же вы тогда живы?" - простодушно спросил его пытливый зритель в последней "Антропологии". Артем ответил. Вопросов больше нет.
Антонина Крюкова "Независимая газета"
Не стало Артема Боровика. Трагически ушел из жизни блистательный журналист, талантливый организатор, обаятельный человек.
Артем буквально ворвался в перестроечную журналистику, покорив читателей и коллег своими замечательными заметками о службе в американской армии. Перечисление всех его журналистских удач заняло бы не одну газетную полосу. Творчество А. Боровика, несомненно, войдет в историю отечественной журналистики последней четверти ХХ века.
А.Боровика отличало очень тонкое и точное понимание того, чего ждет общество от СМИ, ощущение бьющегося нерва современной жизни. Острота и смелость выступлений возглавляемых им изданий всегда сочетались с аналитичностью, скрупулезной работой с фактами в журналистских расследованиях, почти каждое из которых становилось сенсацией, будоражащей общество и заставляющей задуматься о том, что же на самом деле происходит в нашей стране и мире.
Мы потеряли не только блестящего журналиста, но и не реализовавшегося до конца писателя. Очевидное литературное дарование Артема позволило ожидать, что со временем он станет автором настоящей художественной прозы, которой так не хватает сегодня самому читающему народу в мире.
Мы потеряли не только известного коллегу, но и доброго, верного товарища, готового всегда прийти на помощь, подставить свое плечо.
Вместе с родными и близкими мы скорбим о нем и помним его.
Журналистский коллектив газеты "Культура"
Серго МИКОЯН
ТРАГЕДИЯ В ШЕРЕМЕТЬЕВО-1 - НЕ СЛУЧАЙНОСТЬ
ПОЧЕМУ ПОГИБ АРТЕМ БОРОВИК?
Думаю, мало кто доверяет официальным сообщениям по этому вопросу, прежде всего - сообщениям двух государственных каналов телевидения. Это как раз каналы, контролируемые Березовским. Не будем сейчас отвлекаться на сей сам по себе странный феномен. Хотя, может быть, он и имеет отношение к не вызывающей никакого доверия, но все же усиленно распространяемой "технологической" версии крушения самолета с Артемом, Зией Бажаевым и их спутниками, а также экипажем Як-40. Чего только мы не наслушались за минувшие дни: перегрузка самолета (при 4 пассажирах!), человеческий фактор (т.е. ошибка пилота), непригодное горючее... Выяснилось, что пилот был первоклассный. Топливо - как и для всех других самолетов, взлетающих в Шереметьево-1. "Окончательная" официальная версия: обледенение самолета.
Но позвольте, как он мог обледенеть за 7-10 секунд, притом поднявшись всего лишь на 150 метров. Обледенеть до такой степени, что закрылки вдруг перестали слушаться пульта управления пилота и опустились только на 10 градусов вместо требовавшихся 20?
Может быть, самолет обледенел за ночь ещё на земле, поскольку он почему-то не был обработан "Арктикой" - специальной антиобледенительной жидкостью? Тогда летчик мог, думая, что закрылки в порядке, резко набирать высоту, что неминуемо привело бы к падению самолета: плоскость крыльев и "угол атаки" диктовали долгий разбег и постепенный набор высоты, не свойственные Як-40. Но ведь пилот проверяет, а затем выпускает закрылки, прежде чем начать взлет. И еще: почему неожиданно предложили замену самолета?
Сам собой напрашивается вывод, что произошло нечто катастрофическое уже при наборе высоты. Что именно? Другой летчик рассказал нам по телевидению об аналогичном случае, имевшем место ранее, когда тяга одного закрылка у его самолета Як-40 была подпилена. Он услышал тогда хлопок, аналогичный тем, о которых рассказали многие свидетели трагедии в Шереметьево-1. В этот раз, видимо, подготовка была более серьезной, чтобы лишить летчика всякой возможности спасти машину. Теперь дело за "Институтом 13" - НИИЭРАТ, инженеры которого вполне способны докопаться до истины, но не имеют выхода "в публику". От их имени будут говорить другие.
Официальная ложь нас уже давно перестала удивлять. Остается лишь вопрос: кому требуется эта ложь? Конечно, прокурорам так легче - иначе к поискам убийц и заказчиков убийства Листьева и Димы Холодова прибавилось бы ещё одно дело. По первым двум нам уже несколько лет регулярно сообщают, что виновники, мол, "фактически найдены". Только вот кто они, для общественности остается неизвестным. Первыми были тогда, после убийства Листьева, заподозрены Березовский и Лисовский. Но таких лиц даже тогда опасно было трогать. Что же говорить о сегодняшнем дне, когда Березовский приватизировал пол-России? И все же не прокуроры командуют информацией. Конечно, надо кончать с террористами в Чечне. Но, может быть, пора раскрыть хотя бы один политический террористический акт в Москве?
Холодов был смелым, неподкупным и честным журналистом, не боявшимся доискиваться правды, а потому опасным. И потому его убили. Но для тех, кто боится правды, Артем Боровик был ещё опаснее! Артем возглавлял целый холдинг: издательство, две газеты, журнал и телевизионную передачу. Он энергично расширял свой ведущий и один из немногих в стране независимый, неподкупный, честный и правдивый конгломерат средств массовой информации. Ибо сам он был таким - честным, неподкупным, энергичным, настойчивым и талантливым журналистом. Именно такие люди сегодня нужны России, переживающей критический период своей истории. России, преданной и проданной многими правительственными "командами" и сросшимися с ними денежными тузами. Точно выразился ученый в области космонавтики Борис Раушенбах в "Трибуне": мы имеем "власть плохих людей".
Как несправедливо складывается судьба! Сергей Доренко и Николай Сванидзе могут не бояться, им никто не будет угрожать, как угрожали Артему Боровику. Они ведь выполняют заказ, полновесно оплачиваемый подлинными хозяевами. Быть нечестным - вполне безопасно. Быть продажным - очень выгодно и престижно. Быть лживым - значит играть важную роль в политике. А вот быть честным да ещё говорить правду миллионам слушателей и читателей смертельно опасно.
Чего стоили одни слова Артема, сказанные по телевидению за несколько дней до гибели о том, что он хочет расследовать московские взрывы, а также об откровениях Березовского, что тот может якобы "за шесть месяцев любую обезьяну сделать президентом России".
Мало кто решился бы рассказать публично о таком бахвальстве, как сделал это Артем Боровик. Ибо известно: у его врагов нет морали, совести, они не желают знать пределов допустимого в борьбе за власть и за деньги. Власть ради денег. Деньги ради власти. Как можно больше того и другого, а всех, кто мешает, "мы сметем", как выразился в свое время Ельцин о генерале Рохлине. И "смели-таки". Гибель Рохлина стала, быть может, первым громким политическим убийством отдельно взятой личности. О нем "большая пресса" предпочла просто забыть.
У меня нет сомнений, что трагедия в Шереметьево-1 не случайность, а преднамеренное убийство. Некоторые считают, что целились в Бажаева. В таком случае не стали бы окрашивать преступление в цвета политики. Это все-таки ближе к политическому убийству, как ни кажутся здесь замешанными и экономические мотивы. Во всяком случае, о том, что Артем летит вместе с Бажаевым, могли знать не менее чем за 10 - 12 часов до рокового взлета вполне достаточно для специалистов по части "несчастных случаев". Ясно одно: Артем Боровик кому-то очень мешал. Его нельзя было устрашить или подкупить. Его можно было только убрать с дороги. Тогда это подлинное политическое убийство.
Гибель таких людей сравнима с героической гибелью в неравном бою и на поле боя. Правда, линия фронта невидима, и лики врага все ещё виртуальны. Однако поступки и дела, свершенные такими людьми, как Артем Боровик, не проходят бесследно, они остаются их вкладом в будущее нашей страны. Это будущее, как бы трудно оно ни пробивало себе путь, обязательно сметет тех, кто извратил понятие демократии, коррумпировал общество и тщетно надеется управлять им вечно.
"Он пришел в этот мир побеждать"
Он пришел в этот мир побеждать. Гордый, яркий, бесшабашный темноглазый человек. Он верил в силу слов, что передал ему по наследству отец - журналист и писатель. Он верил в порядочность и верность. Он не менял друзей. Он уважал врагов. Потому никогда не опускался до оскорблений. Предательство и лжесвидетельство претили ему, как запах тухлой рыбы. Он был брезглив - нечистоплотность его удивляла и провоцировала. Он хватал вора за руку, поднимал её над толпой и кричал - это вор! - собравшиеся отводили глаза в сторону, пожимали плечами и бесследно исчезали с площади. Он, следуя пушкинскому наказу, не продавал вдохновение, но ценил профессионализм - принципиальность и мировоззрение были ему дороже благосклонности властей. Искушений - масса, но он не стал дешевкой, как многие из тех, кто начинал свободную жизнь свободной прессы. К сорока годам он успел слишком много, такое не прощается. В атмосфере всеобщей вони такое не прощается вдвойне. Так, в коммунальной квартире человек, мывший руки после туалета, вызывал раздражение. Он понимал журналистику как контроль над властью, а не воспевание её. Этот чудной романтизм сопровождал его ещё со времен афганской войны, а после 91-го года стал его способом жизни, в этой бессмысленности он надеялся обрести смысл и пытался привлечь к этому поиску своих читателей и зрителей, обращаясь к ним не как к наблюдателям, но как к свидетелям творящейся на их глазах новейшей истории страны. Успешная его судьба - от мальчика-мажора до крупнейшего медиа магната лишь подтверждает: он просто хотел жить, заниматься любимым делом и никогда не оправдываться - ни перед родителями, ни перед сыновьями, потому что самое страшное унижение для мужчины - это чувство стыда. Он счастливо избежал этой участи благодаря воспитанию и собственному характеру. Он умел уважать, не лицемеря, отвечать на хамство без истерики, побеждать без надменности, разоблачать без злорадства, сочувствовать без снисходительности, дарить подарки без превосходства. Он умел и любил доверять людям, никогда не сдавал своих, даже если его сдавали, никогда не добивал, не достреливал того, кто падал к его ногам с чужого прицела, не вслушивался в коллективные заклинания по спущенной сверху разнарядке. История его гибели ещё не написана. Трагическая случайность или умышленное преступление - но это все равно убийство. Артема Боровика безжалостно убило время. Время цепных псов и подобострастных карликов.
Я свеча, я сгорел на пиру Соберите мой воск поутру,
И подскажет вам эта страница,
Как вам плакать и чем вам гордиться,
Как веселья последнюю треть Раздарить и легко умереть,
И под сенью случайного крова Загореться посмертно, как слово.
Ксения Ларина Эхо Москвы
Елена Ильина "Здравствуйте, приемная Боровика"
Утро начиналось ещё до приезда Артема. Почта, факсы, материалы в номер - все было готово и сложено в отдельную папку, которая занимала свое привычное место на рабочем столе.
С его приходом все изменялось в одну секунду, потому что так в свой офис входил только Артем, и по шагам я знала, какое у него настроение.
- Здравствуйте, приемная Артема Боровика... - такими словами начинался наш рабочий день.
Он работал с утра и до позднего вечера, проводя немыслимое количество встреч, звонков, решая текущие вопросы, прочитывая материалы в номер, который после выхода всегда назывался "очередным", и никогда - "последним". В течение одного дня Артем мог провести редколлегию, деловые встречи и выехать несколько раз в город на переговоры, дать интервью журналистам, отсмотреть запись новой программы "Совершенно секретно", не говоря о бесчисленном количестве телефонных звонков. Его работоспособность, выходящая порой за рамки понимания, передавалась и нам: хотелось успеть сделать как можно больше.
И только под конец рабочего дня, когда усталость давала о себе знать, невольно задавалась вопросом - а он устает когда-нибудь? И если в десятом часу отпускал домой, сам продолжал работать до глубокой ночи.
Да, он уставал. Но каким напряженным и тяжелым ни был день, Артем никогда не позволял себе сорвать на нас накопившуюся годами усталость или раздражение. Он был исключительным человеком, в котором гармонично сочетались мудрость, ум, талант, воспитание, доброта и внимание. Не помню случая, чтобы Артем отказал кому-либо в помощи или не помог словом.
Несмотря на занятость и напряжение рабочих дней, Артем не забывал друзей, родных и близких ему людей, находил время для общения с сыновьями, родителями и Вероникой, которую не только безумно любил, но и ценил как надежного и верного друга.
Наверное, никогда жизнь не кажется такой прекрасной, как в то мгновение, когда прощаешься с ней и уже ничто не может измениться.
- Здравствуйте, приемная Боровика.
И теперь такими словами начинается утро, начинается наш рабочий день. Материалы так же сложены в отдельную папку, которая лежит на том же привычном месте.
Мы ждем приезда Вероники Боровик.
Две реплики от Андрея ЧЕРКИЗОВА
1
Я услышал о нем прежде, чем узнал. Ничего удивительного коротичевский "Огонек" только ленивый не зачитывал до дыр. Стало быть, это была первая причина. Вторая - всегда было интересно, как существуют в профессии дети? И причина третья - меня крайне занимало отношение молодых людей к афганской войне.
Я её возненавидел сразу - с позднедекабрьских дней 79-го. Не уставал об этом говорить; не писать - кто б в те времена рискнул бы напечатать подобное? Но и видел: 18-20-летние, которым как раз и предстояло ввязываться в ту мясорубку, почти сладострастно потирали руки - и нашему поколению выпало воевать...
Хотел бы я найти в истории своей страны поколение, которому бы не выпадала эта сомнительная участь - воевать...
И вот удивление: в очерках Артема не было никакого умиления; не было и романтического посвиста насчет жажды бури. Война - как черная, изнурительная работа; как вкалывание; как умывание - и отмывание, и омывание - кровью.
И вот ещё что: война, о которой рассказывал Артем, оказывалась пересечением места и времени, где каждый человек являл свои самые сильные свойства - и из перечня подлостей, и из реестра гуманизма.
Так я узнал новое для себя сочетание имени и фамилии - Артем Боровик.
Мы говорили о нем с Юлианом Семеновым, на глазах у которого Артем рос. И уже тогда Юлиан присматривался к Артему - можно ли ему поручить новое дело - газету "Совершенно секретно".
Я очень дурно отношусь к тому, что французы называют "остроумием на лестнице" - к попыткам переиграть игру после игры.
И - завершаю собственно предисловие к двум текстам. Они - звучали в эфире "Эхо Москвы".
2
09.03.00
Погиб Артем Боровик. Тридцать девять лет - совсем не тот срок, когда уход человека из жизни воспринимался бы с пониманием. Банальные слова "погиб в расцвете сил" - ничего на самом-то деле не обозначают.
Потому что Артем был даже и не в расцвете своих сил, он был на высшем подъеме своего творчества - и как журналист, и как организатор журналистской работы, - что, согласитесь, не одно и тоже, и что - само по себе - уже призвание.
Артем был человеком множества призваний. Блистательный военный корреспондент, и великолепный репортер; писатель - с аккуратным и очень въедливым русским языком; президент холдинга и главный редактор издаваемые им газеты - "Совсек" и "Версия" расходились такими тиражами, что другие главные редактора могли только завидовать.
Не забыть бы и о телевизионных амбициях Артема - телеверсия "Совсека. Информация к размышлению" - понуждала многих и многих включать телевизор именно в тот час и именно на том канале, в эфире которого шла передача Артема.
Еще он был преданный друг. Об этом особо. Мы оба вышли из гнезда Юлиана Семенова; точнее - когда я из него вышел, Артем в него пришел - по зову и по приглашению Мастера.
Когда Семенов заболел - тяжко и мучительно - именно на свои плечи Артем взвалил практически все заботы - и о лечении, и о реабилитации, и об избавлении от мучений. Никогда об этом не вспоминал; никогда и не говорил об этом; те, кто знают об этом, знают это вовсе не от Артема.
У Артема, как и у Семенова, был общий Мастер - Хемингуэй; они выпиливали свою жизнь по лекалу "старика Хэма" и старались - даже в своих мелочах - искать подходящую рифму к образу Старика.
Политические пристрастия и - соответственно - антипатии, а Артем, как и Юлиан Семенов, никогда не был свободен от них, совершенным образом не мешали ему проводить доскональные расследования, - именно этот жанр был излюбленным в творчестве Артема.
Что произошло с самолетом "Як-40" - покажет следствие. Но, что бы ни было причиной трагедии, она, как и всякая трагедия, молнией высветила путь Артема и его достижения; молнией высветила и - впечатала - на долгие годы, в нашу память и в память российской культуры - образ Темы.
3
Деталь... Артем был единственным из пассажиров самолета, который дисциплированно пристягнулся ремнями... Вот он его и впечатал в землю; вокруг был разлит керосин и Артема высвобождали гидравликой - долгие часы... Самый дисциплинированный был высвобожден последним...
Как же ему было больно, Бог ты мой...
4
17.04.00
Сорок дней назад погиб Артем Боровик. Точнее - сорок дней назад погибло девять человек. Артем - был одним из них.
И первое, что надобно сделать, - помянуть погибших, независимо от того, кто какому Богу молился и молится.
Есть, видимо, какая-то неловкость в том, что, когда погибали, все были равны - перед смертью, а вот перед памятью...
Однако ж, наверное, в том и заключается особенность публичной профессии...
Ее юдоль и её воздаяние...
Следствие, как говорят коллеги из "Совершенно секретно", ведется крайне медленно; работает один следователь, который ведет ещё и другие дела.
Появляется куча сплетен - в том числе и вовсе уж несуразных, - будто Артем управлял самолетом. Хотя с самой катастрофы сообщалось, что Артем был единственным в самолете, кто пристягнулся ремнями...
Те, кто тиражируют подобный вздор - на трагедии надувают тираж...
Я вообще рискну высказать, может быть - и весьма спорную - мысль: тем, кто потерял в этой катастрофе близких, любимых, дорогих своему сердцу, - важно ли знать: отчего случилась их гибель?
Спросил я свою коллегу, которая все суетилась вокруг версий гибели Артема - скажи, какая разница? Ответ: мне важно знать. Зачем? - спрашиваю. Что бы знать, - отвечает...
Гибель ближнего - а високосный год только начался, но как! - и Собчак, и Артем, и Бажаев, и Батчан, и Похлебкин - терзает наши души до немого крика...
Когда же ещё накручиваешь версии - то душа и вовсе пеплом покрывается.
В память об ушедших - нам - живущим - ещё много сил потребуется: ибо ушедшие остаются с нами, покуда мы о них помним, покуда мы продолжаем их дела. Праведные, конечно.
Поберечь свои души - это и значит их спасти.
SOS!
5
Я совсем не был дружен с Артемом. Мы жили в различных пространствах. Пересечения - можно по пальцам пересчитать.
Мне было очень приятно, когда Генрих Аверьянович и Галина Михайловна попросили меня написать текст для книги об Артеме. Но и неловко: две-три встречи - дают ли они право?
Однако существует и ощущение. Мне кажется, что некие очень важные для душеустройства вещи мы с Артемом воспринимали одинаково.
Чеченскую бойню, первую и вторую, как совершенно изощренные политические игры, от которых несло за версту - сиюминутной выгодой для кланов.
Нас обоих угнетала торжествовавшая в стране неморальность жизни...
Братство по угнетению...
Прощай, брат...
*
Дорогие Генрих и Галя!
Понимая полную безнадежность попытки выразить словами боль и ужас происшедшего, я все же пишу Вам.
Никто и никогда никакими делами, а тем более словами, не сможет уменьшить скорбь, которая отныне навсегда поселилась в Ваших сердцах. Осознавая все это, я просто хочу сказать Вам, что Ваше горе - не только Ваше горе. Это горе огромного количества людей, которые всегда будут помнить Вашего сына и плакать Вашими слезами. Может быть, хотя бы от этого Вам будет немножко легче жить в этом страшном мире.
Ваш сын был замечательным человеком: умным, красивым, обаятелдьным, чистым, порядочным, смелым и мужественным. Мысли, которые он высказывал и в своем последнем интервью, разделяют многие, но, пожалуй, только он один говорил обо всем вслух, прямо и без всякой злобы, а скорее с недоумением и отчаянием. Вы имеете полное право гордиться своим сыном, хотя боль утраты от этого не уменьшится.
Каждая строчка этого письма дается мне с огромным трудом. Только наши с Ниной уже достаточно потрепанные сердца не позволили нам поклониться его гробу. Поверьте одному, что Ваше горе - и наше горе. Поверьте, что этот уже весьма взрослый человек, навсегда останется в наших душах как удивительный мальчишка с поразительно умными и добрыми глазами.
Я верю, что когда-нибудь люди поймут, что и в наше время жили честные и поряджочные люди, которые думали не о себе и которые были способны "ощущать чужое страдание более остро, чем свое". Ваш сын был именно таким человеком.
Обнимаю Вас. Найдите в себе и в окружающих Вас людях силы, чтобы жить дальше!
Ваши Станислав Ростоцкий и Нина.
*
Дорогой Генрих!
Я никак не могу приступить к тому, чтобы сказать Вам, какую скорбь я испытываю за Вас, Вашу супругу и всех Ваших родных в связи с трагической гибелью Артема. Я тоже отец, и я только могу представить себе, как страшно должно быть это для вас. Примите наше самое глубокое сочувствие. Вся моя семья и я лично - среди огромного множества друзей Вашего сына и почитателей великого дела, которым он с таким успехом занимался.
У Вас безусловно есть одно утешение: сознание того, что Ваш сын бесстрашный патриот, который сделал для своей страны и для всего мира гораздо больше, чем большинство людей делают в течение гораздо более продолжительной жизни. Артем был признан как один из настоящих героев демократической России. Он навсегда будет символом и путеводной звездой для тех людей из будущих поколений, кто будет искать идеал настоящего гражданина - демократа и неподкупного журналиста.
В это невероятно скорбное время мое самое глубокое сочувствие - с вами и вашей семьей. Как и тысячи других людей, я буду думать и молиться о Вас.
С огромной скорбью и уважением,
Искренне Ваш - Гэри Харт, сенатор (США)
*
ДОРОГОЙ ГЕНРИХ!
Тебя невозможно утешить. И незачем пытаться делать это. И все же, скажу все же, что Твой Сын, горестно рано уйдя, а все же ушел в самую свою звездную пору, взойдя, а не на спуске с горы жизни. И потому, как верю, Он останется в памяти страны, великим сыном страны, которая ныне впала в безумие. Только вот это - Тебе в утешение, хотя нет, Ты безутешен. Но это так, Артем - великий сын великой страны в беде.
Твой Лазарь Карелин
Луи М. Дубин Мой друг
Артем Боровик был моим другом и партнером. Он и его семья были моей русской семьей. Он был человеком, которым я бесконечно восхищался за его мужество, верность и высокую нравственность. И хотя жена и дети были главным в его жизни, своей стране, своему делу, своим друзьям и партнерам он отдавал огромную часть своей бесконечной энергии и преданности...
Его взяли от нас совсем молодым человеком, который столького достиг в столь трудные времена. На прощальной церемонии в день его похорон старинный друг семьи сказал: "Артем был таким добрым и порядочным человеком, что Бог захотел, чтобы он был рядом с Ним в Раю".
Каждый, кто встречался с Артемом, хотел, чтобы он оставался рядом с ним. Он был надежным, честным, справедливым, добрым и верным. Он всегда ощущал себя борцом, защитником слабых и поэтому страстно отстаивал интересы тех, кто не имел возможности постоять за себя. Артем ясно представлял себе новую Россию: полную надежд, справедливую и демократическую страну - такое наследие он строил для своих детей.
Мы все должны работать над тем, чтобы Россия стала такой - страной, где уважают законы, право собственности и где есть свободная и независимая пресса. Пусть пребывание моего друга и партнера на этой земле не будет тщетным.
*
Генриху Боровику!
Вы воспитали прекрасного сына. Скорбим вместе с Вами, он Ваш сын, но и наш тоже. Наша надежда, наша вера в него безгранична.
Скорбим, Соболезнуем.
Вместе с Вами нас - миллионы, кто будет его помнить.
Светлая память об Артеме будет жива, пока будем живы мы, о его таланте, его преданности любимому делу.
Так написать об Афганистане мог только он с его великим, утверждающим жизнелюбием.
Это потеря для всего человечества - таких, как Артем, не густо в наше жалобное время.
Крепитесь. Мы с Вами.
Т.Н. Безин, Хабаровск
*
Дорогой Генрих!
Пишу тебе в тяжкий день, в сороковой - по глубоко трагическом сробытии. Как и все твои товарищи, и я сегодня думаю о вас с Галей. С сердечным пониманием и сочувствием.
Общество потеряло в лице Артема эталонного человека, настоящего рыцаря. Вы потеряли ещё больше - сына.
Понимаю бессмысленность любых утешений. Желаю вам обоим физических и духовных сил.
Ваш Л. Кулиджанов.
*
Дорогие Галя и Гена!
Все эти дни думаю о прекрасном Вашем сыне, о трагической, несправедливой судьбе его...
Давно восхищался им, его умом, достоинством, какой-то молодой мудростью, талантом общения с многомиллионной аудиторией. Ты. Гена, помнишь, наверное, как при встречах говорил тебе об Артеме - восторженно, радовался за него и за Вас...
В день панихиды утром поехал в ЦДЛ, поразился количеству людей, морю цветов, сел в кресло в первом ряду, но подойти к Вам на сцену было неловко, ведь не всех родственников знаю... Вот так просидел ровно час, а панихида не начиналась. Чувствовал себя скверно и ушел потихоньку. Потом дома смотрет все ТВ-передачи...
Там, в ЦДЛ, знакомых лиц почти не видел, но и незнакомые казались близкими людьми.
Как утешить Вас? Разве это возможно? Но вспоминаешь ТЫСЯЧИ людей, пришедших проститься с Артемом, и ощущаешь редкостное чувство гордости, перемешанное с болью в сердце.
Хочется, чтобы дети Артема были во всем похожи на него. Дай бог!
А Вам - мужества и здоровья, дорогие!
Целую, Яша Аким, Москва
*
Дорогие друзья!
С огромной болью и сожалением восприняли на Черноморском флоте трагическую весть о гибели Артема Боровика.
Никакие доводы разума не помогут до конца избавиться от ощущения нереальности случившегося. Для многих миллионов россиян Артем Боровик был и навсегда останется олицетворением высочайшего профессионализма, неуемной энергии, несгибаемой воли, человеком, для которого понятия "интересы России", "истина", "профессиональный долг" были связаны неразрывно.
Моряки-черноморцы хорошо помнят, что Артем Боровик и его программа "Совершенно секретно" были одними из немногих, кто в наиболее сложное время 1993-94 годов, не считаясь с конъюнктурными соображениями, смело пришли на помощь флоту. Убеждены: в том, что Россия сохранила Черноморский флот, влияние в этом жизненно-важном для её судеб регионе, есть немалая заслуга Артема и его сподвижников. Злой рок прервал жизнь прекрасного человека и достойного гражданина, не дав ему воплотить в жизнь все, что было задумано.
От имени Военного Совета Черноморского флота Российской Федерации, моряков-черноморцев, коллег-журналистов и всех, кому дорого творчество Артема Боровика, выражаем искреннее соболезнование его родным, близким, коллегам, друзьям.
Память об Артеме Боровике навсегда останется в наших сердцах.
С уважением,
Командующий Черноморским флотом Российской Федерации адмирал В. Комоедов
*
Родителям Артема.
Дорогая Галина Михайловна!
Я училась вместе с Артемом в 45 школе. Артем входил в состав комитета комсомола школы и возглавлял идеологический сектор, а я была комсоргом 8 класса "А". Мы часто вместе обсуждали вопросы комсомольской жизни школы.
У нас была разница в два класса. После школы я один раз встретила Артема в магазине "София", но подойти постеснялась, потому что в то время он уже был известным журналистом.
Друзья по школе у меня остались на всю жизнь. Нельзя передать Вам, с какой гордостью мы следили за работой Артема! Как гордились ей! В наших глазах Артем олицетворял все лучшее нашего поколения, он говорил то, что хотели бы сказать мы!
Артем - настоящий патриот нашей Родины. Пока я видела его на экране и читала "Совершенно секретно" и "Версия", была жива надежда на то, что наша Родина все-таки поднимется с колен. А теперь...
Это двойной удар. Что теперь?
Простите за почерк, я волнуюсь и у меня дрожат руки.
Огромное Вам и Вашему мужу спасибо за такого сына! Мы его никогда не забудем.
Но я помню его 17-летним. Огромные, огромные глаза, "Карие вишни", закрывающие половину лица. Большие, темные густые ресницы. Всегда прямой, пытливый взгляд. Аккуратная стрижка на косой пробор, галстук, стерильно белая рубашка и отглаженная синяя форма, сидевшая на нем, как влитая.
Дорогая Галина Михайловна! Вы все, вся Ваша семья, жена Артема должны жить! Если Ваша семья не переживет этого горя, какую радость получат те, кто устроил эту катастрофу! Ни один здравомыслящий человек не поверит в случайность!
Держитесь, мы с Вами!
(Подпись неразборчива).
*
Уважаемые Галина Михайловвна и Генрих Аверьяноывич,
Сегодня большой поминальный день у православных - Радоница. Мы, в Дрезденской православной церкви святого Симеона Дивногорца (Москоывский патриархат), поминаем и Артема, любимого не только нами, но и тысячами поклонников его таланта. Утрата невосполнима, и никогда с ней не примириться. Мы вспоминаем первые шаги Артема в журналистике, как он служил в Американской армии и какие неординарные репортажи писал. Мы очень уважаем Вас, Генрих Аверьянович, как журналиста и человека, и было радостно, что Ваше дело продолжает Ваш сын. Удивлялись его бесстрастию, когда он принял на себя ношу "Совершенно секретно". Если мы узнавали, что в теледискуссиях участвует Боровик, старались не пропустить. Наша немецко-русская семья 35 лет живет в Дрездене, где, к счастью, нам всегда удавалось принимать советское, теперь российское, телевидение. А с 80 по 87 год Вольф работал в Москве, и жизнь там мы считали подарком судьбы.
И вот, скорбя вместе с Вами, вместе с тысячами и тысячами сторнников дела Вашего сына, я думаю: "Страшно, что его больше нет, но какое счастье, что он был". Спасибо судьбе и Вам, что был Артем Боровик. И он есть. Как свет далекой звезды, его имя, его душа будут озарять добротой, честностью, неподкупностью, неподдельным мужеством, талантом ещё много поколений людей нашей страны. Артема невозможно забыть.
Спасибо ему и Вам.
В мою поминальную книжечку, что хранится в нашей Дрезденской церкви, я вписала и его имя, которое сегодня во время службы поминовения назовет наш священник отец Георгий Давыдов. Светлая и вечная память Артему.
Валерия Шелике и Вольфганг Шелике.
К нам присоединяются члены нашего Немецко-Русского института культуры.
Поклон жене Артема, детям и близким.
Дрезден, ФРГ
*
Дорогие Генрих Аверьянович и Галина Михайловна!
Я был потрясен вестями о трагической гибели Артема, и сразу хотел передать Вам глубокие соболезнования. Мама также передает Вам искренние соболезнования. (Прошу прощения за задержку: надо было узнать, как это послать Вам).
Я имел очень приятные встречи с Артемом в 80-х годах: сначала у нас в редакции "Ньюсуика", а затем (в 88 г.) в редакции "Огонька". Тогда мы с ним сравнивали свои "зеркальные" судьбы: как он учился в американской школе, а я - в советской. Он даже (вполушутку) сказал, что нам с ним следовало бы написать совместную книгу об этом... По этим встречам и по тому, что о нем писали, было ясно, что это - из ряда вон выходящий человек. Я уверен, что Вы им очень гордились, и надеюсь, что Вас несколько утешают все Ваши теплые воспоминания о нем. Еще помню Ваш забавный рассказ (который я включил в свою дипломную работу о советских корреспондентах - помните?) о том, как шестилетний Темка спрашивал, почему говорят на английском (т.е. американцы), ведь, мол, по-русски легче!
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги