Артизан

Глава 1

Заер рычал. Тело неподвижно лежало в ложементе "рабочей камеры", но сам он бился как лев. Крейсер погибал. В их, далеко не новый корабль, попало уже несколько снарядов. Один из бортов был полностью разворочен. Броня зияла огромными прорехами, почти половина внутренних устройств превратились в жуткий технологический хаос. Но судно все еще было живо.

Они пытались огрызаться, но силы оказались не равны. Очередная торпеда скользнула в прореху обшивки и взорвалась внутри. С ужасом Заер понял, что остался один. Последний из команды. В мозг хлынул поток информации. Нейросеть не справлялась. Замигала предупреждающая надпись об опасной перегрузке нервной системы и возможных последствиях. Какие еще последствия, тут жизни осталось всего-то несколько мгновений. Заер судорожно искал выход. Пусть не жить, но хотя бы умереть достойно.

Он смахнул предупреждение и задействовал все ресурсы своего тела. Клетки плавились и сгорали отдавая всю энергию в мозг. Долго так было не прожить, но долго и не требовалось. Заер рванулся рыча и словно вывалился куда-то. Будто прорвал невидимую плотину и упал в море информации. Тут было все и обо всем. Но нужна была энергия. Много энергии. Сознание заметалось в поиске, кидаясь от одного информационного массива к другому он судорожно искал выход.

И вдруг, что-то словно толкнуло его. Пнуло в зад с нечеловеческой силой. Сперва Заер даже не понял, что произошло. Потом постепенно осознал, все! Корабль мертв и его тело тоже. Но как такое может быть?

"Какая интересная личинка", голос казалось звучал отовсюду. Заер заметался, попытался оглядеться и понял, что смотреть ему по сути нечем. Однако он же воспринимал окружающее, или нет? Бескрайнее голубое поле с причудливыми, иногда громадными наростами на нем. Что это? Где я? Сознание билось в поисках ответов и не находило их. "На одних морально-волевых прорвался в астрал. Очень, очень интересно…" Голос сменил интонацию, стал словно бы задумчивым. "Было бы жаль утратить такой потенциал. Но нужно развитие… Куда бы мне тебя пристроить? Кажется придумал."

Сознание Заера изменялось. Уплотнялось и вытягивалось. Это не было больно или неприятно. Скорее странно. Сколько прошло времени и было ли в астрале время? "И личность сохранил в полном объеме… Ну что же, удачи тебе уникум. Ты поймешь, что надо делать…"

Сверкающий белый луч пронзил голубую толщу астрала. Штрихом прочертил пространство и закончил свой путь в…

Заер обустраивался на новом месте. В новом своем пристанище. Это было непросто. Ощущение, словно сидишь скукожившись в крошечном помещении. Размеры как у чемодана, руку и то вытянуть некуда. Мозг совершенно не готов к интенсивной работе. Да что там интенсивной, он ни к какой работе не готов. Зато имелся изрядный резерв. Местные аборигены использовали, похоже, свой мозг менее чем на десять процентов от заложенной мощности. Так что, куда заселяться личности пришельца было. Вот только возможности заселиться не было. Большая часть мозга была попросту не активна. А для активации нужны были силы и пища. Строительный, так сказать, материал. А вот резервов-то у этого тела и не было. Совсем.

Заер обревизовал свою новую тушку. Печаль, тоска. Подросток, лет эдак двенадцати. Тощий до прозрачности и худой как щепка. Исследовал память. Не похоже было, что в этом мире имеются нейросети. Да и с машинерией все тоже весьма печально.

Язык довольно интересный, дикий. Информационная насыщенность мизерная, зато эмоциональная, просто ух! Звали его теперь Михаил. Миша, Мишаня, Мишутка, Миха… Ну и зачем такая избыточность для, по сути дела, простейшего идентификатора? Загадка. Ладно, разберемся по ходу дела. Что еще? Детдомовский, что бы это ни значило. Сейчас в больнице, после неудачной попытки самоубийства. Впрочем, все это лирика. Первостепенная задача на данный момент, это добыть пищу. Желательно высококалорийную, легкоусвояемую. Начнем.

Он открыл глаза. Было темно. Не так что бы полная тьма, полоска света пробивалась откуда-то. Миша сел. Голова немедленно закружилась, пришлось даже опереться рукой об тощий матрас. Сглотнув, унял круги перед глазами. Огляделся. Не слишком большое помещение, несколько кроватей вдоль стен. Занята лишь одна, его. У наглухо закрытого окна стол, на нем графин с водой. Дверь палаты приоткрыта и именно оттуда пробивается не яркий свет.

Подросток встал. Покачался немного, подергал просторную пижаму, покрутил головой. Потом подсмыкнул штаны и переступая босыми ногами подошел к двери. Выглянул в коридор. Тот был темен и пуст. Лишь посередине имелся стол у стены. Там светила лампа под абажуром, имелся стул, но никого не было. Пост медицинской сестры, всплыло в памяти. Тощая фигура выскользнула в коридор и бесшумно приблизилась к столу. Тут же объявились, не замеченные издалека детали. На столе стояла чашка с наполовину выпитым чаем и картонная коробка с рафинадом. Белые кубики буквально приковали к себе взгляд. Не в силах сдерживаться, Миха схватил коробку и в несколько бесшумных шагов вернулся в палату.

Он вкладывал в рот кусок за куском. Медленно рассасывал, смакуя и наслаждаясь. Организм требовал, выл и умолял забросить в рот сразу все. Но парень не поддался. Медленно и методично сахар исчезал во рту. Временами запивал водой из графина. По телу выступила испарина. Организм работал словно заведенный. Вот уже тот, кто внутри выпрямил ноги, сел свободней, вздохнул полной грудью. Так уже можно было жить.

Утро начиналось обычно. Мишка открыл глаза и потянулся. Прислушался к себе. Самочувствие было на удивление неплохим. Гость в голове больше не ощущался чужеродным телом. Наоборот, похоже было, что это он поглотил личность сироты, растворил в себе, усвоил знания. Хотя знаний там было… А вот что несомненно радовало, так это то, что сохранилась связь с астралом. Местным правда, но лиха беда начало. Для полноценной работы с инфосферой правда силенок было маловато. Но этим он и собирался заняться в первую очередь.

Дебелая медсестра принесла завтрак. Миха смахнул в себя манную кашу с тарелки, выпил чаю с куском хлеба и повеселел. Порция была маленькой, но голод немного притупила. Он снова залег в койку и принялся сосредоточенно гонять полученные материалы по организму. Основная часть снова ушла в голову. Новая личность была воином, пусть даже из технологичного мира, не важно. Рефлексы имела правильные и наработанные. Поэтому прежде чем подгонять под запросы нового "я" тело, следовало это самое "я" как следует обустроить.

Но вот наконец случился и обход. Дверь палаты открылась и внутрь вошли двое. Врач, мужчина средних лет, в очках и белом халате. И немолодая женщина, тоже в халате и с поджатыми губами. Мужчина сразу же приметил картонку из под сахара на столе.

– Так вот кто у вашей сестры сахар стибрил, – в голосе доктора звучало веселое удивление.

– Ну-ка, – женщина приблизилась к столу и заглянула в упаковку. – Доктор, пациент за ночь освоил килограмм. Там почти доверху было.

– Ну что боец, – врач смотрел с веселым изумлением, – ничего не слиплось? Давай тебя посмотрим.

Миха сполз с койки и принялся стаскивать с себя пижамную рубаху. Потом бросил ее на кровать и повернулся к посетителям с виноватым видом. Те пялились на его голый торс открыв рты. Первым ожил мужчина.

– Вот что Марь-Ванна, берите этого проглота в сестринскую комнату. Взвесите его там, померяйте рост, я буду через секунду, – доктор стремительно выскочил за дверь.

– Ну что "проглот", – Мария Ивановна вздохнула, – пойдем…

Доктор зашел в фотоателье к вечеру. Приемщик, молодой невысокий парень выдал тонкую стопку фотографий. Потом замялся, покашлял.

– Ты что-то хотел, Саня? – Врач смотрел с интересом.

– Вениамин Палыч, а этот парень у вас на снимке, он кто?

– Пациент. Я наверное статью напишу. Уникальный случай. Такой дефицит массы так он еще и подвижность сохранил. А что?

– А по жизни-то, кто он?

– А-а, в этом смысле. Детдомовский. Его там невзлюбили за что-то. Отбирали еду, избивали. Бедняга пытался повеситься, но оказался настолько легким, что не преуспел. Привезли к нам, так он ночью уговорил килограмм сахара. У сестер свистнул. Я ему выбил усиленное питание, подержим у нас пару недель. Глядишь и оправится.

– Вениамин Палыч, ты же знаешь, я в заводской малотиражке печатаюсь. Можно я фотографию для статьи использую, – Саня смотрел просительно, – глядишь и парню смогу помочь…

– Ну а что, – доктор пожевал губами, – а давай. Хуже-то точно не будет. А народ у вас на заводе резкий, простой. Дерзай в общем.

Степан Иванович, мастер третьего участка, закончил смену как обычно. Умылся в раздевалке, сменил спецовку на пиджак и направился к проходной. По дороге привычно зацепил малотиражку из пачки. За проходной присел на лавочку и зашарил по карманам в поисках папирос. Нога ныла нещадно, как впрочем и всегда. За смену протез натирал ногу и прежде чем двигаться домой, следовало посидеть, дать конечности отдых. Беломор наконец нашелся в боковом кармане. Степан Иванович вытряс папиросу через надорванный край пачки, аккуратно, что бы не дай бог не переусердствовать, продул ее. Прикурил, спрятав по старой привычке огонек спички в ладонях. С удовольствием затянулся и раскрыл газету.

На первой странице ничего интересного не было. Небольшая передовица, посвященная скорому съезду, обещания выполнить и перевыполнить. Мастер открыл газету наоборот и сложил снова. Опустил глаза на статью их заводского писаки Сани и нахмурился. Снова прочитал небольшой текст и судорожно сжал зубами мундштук папиросы. Посмотрел на часы. Время еще было. Похоже дом откладывался. Степан Иванович встал с кряхтением и хромая зашагал в противоположную от привычного маршрута сторону.

На входе в райком поздоровался привычно с милиционером. Перекинулся парой слов и затопал по коридору. Кум оказался на месте. Сидел в небольшом кабинете и сосредоточенно работал с бумажками. Посетителю он обрадовался.

– Здорово Иваныч, – привстал из-за стола хозяин кабинета.

– Здорово Михалыч, – мастер присел на стул и принялся массировать ногу.

– Давненько ты не заглядывал. Как сам?

– Скриплю потихоньку. Я чего зашел-то, – посетитель извлек из кармана пиджака сложенную заводскую газету, – оцени статейку.

Тот, кого Степан Иванович называл кумом, принял в руки лист и вздрогнул. На него смотрела нашумевшая недавно фотография узников фашистских концлагерей. Изможденные люди смотрели из-за колючей проволоки. Он перевел взгляд дальше и вздрогнул снова. Вчитался в текст, медленно наливаясь пунцовой краской. Подышал сквозь стиснутые зубы, успокоился. Поднял глаза.

– Это правда?

– Я по дороге сюда прошел через больницу. Пацана видел. Он уже отъелся немного, но видок у него… Тренируется в больничном саду. И знаешь что, Михалыч? Если вы не примете мер, он сам их примет. И будет детдому полная хана.

– А в петлю он снова не полезет?

– Не полезет. Я ему в глаза посмотрел. Ты же сам фронтовик, знаешь как оно бывает. Минута слабости у всех бывает, только проявляется по разному. А теперь он настроен жестко. И ударчик у парня резкий, быстрый аж не уследить…

– Ладно, понял. Давай-ка я попрошу, что бы тебя до дому подбросили. На нашей машине. А сам к первому пойду.

– Спасибо Михалыч. С машиной это ты хорошо придумал. И разберись там…

Главный детдомовский комсомолец сидел ни жив ни мертв. Вызов в райком последовал внезапно и теперь он гадал, что случилось. Косяков за ним вроде бы не было, рапортовал всегда вовремя. И вдруг на тебе. Заместитель первого по работе с молодежью буравил недобрым взглядом. Потом вздохнул и заговорил.

– Гадаешь за чем тебя позвали? Да еще в субботу, верно? Рапорты ты писать навострился, – зам потряс пачкой бумаги, – тут не подкопаешься. Да вот только одних рапортов мало. На, почитай, – он перебросил через стол газету.

Комсомолец принял листок. Первым делом посмотрел на шапку. Заводская малотиражка, странно. Он принялся читать. Потом поднял глаза на зама.

– И что это значит?

– Не понял значит. Ну что же, придется объяснить. Ваш детдом сравнивают с фашистским концлагерем. Этого мало? Ты фотографию пацана видел? Как это произошло, что он в петлю полез? А синяки откуда взялись? Первый кстати в курсе и очень, очень недоволен…

– Да мало ли что в заводской газетенке напишут!

– А ты в курсе, что это самый большой завод в городе? Там половина населения работает, между прочим. Фронтовиков полно. А они ребята простые, долго рассусоливать не будут. Хорошо если просто пойдут к вам детали выяснять, а если переправят статью своим друзьям-знакомым. Тогда что? Нам такая всесоюзная слава не нужна. На носу тридцатая годовщина победы, а вы нам такой подарочек приготовили значит…

– Да это "боксеры" виноваты. Ну в школе физрук секцию бокса ведет, так они на этом заморыше и отрывались.

– А комсомол значит спокойно смотрел, как на их глазах доводят до самоубийства советского человека, так получается? Ты что, совсем сбрендил? Ты же о партийной карьере мечтаешь, придурок. Да если у тебя в биографии появится такая запись, как потворствование несознательному элементу, доведение до самоубийства… Все, ставь крест на своих мечтах, тебя не то что в партию, уборщиком в общественный туалет не возьмут. Понял, нет?

– Так что же делать? – На комсомольца было жалко смотреть. Бледный, губы дрожат.

– Что делать? Гасить скандал. С тренером придурошным поговори, с "боксерами" этими. Как хочешь, но что бы тишина была и покой. Иначе полетят головы, да так, что мало никому не покажется.

…Комсомольский вожак стоял возле школы и не знал, что делать. Тренер уехал на рыбалку. Искать его было бесполезно. Значит разговор откладывался до понедельника. Оставалось сделать внушение спортсменам. В других обстоятельствах он бы не стал с ними связываться, но выхода не было. Юный карьерист устремился к детскому дому и уже на подходе понял, что опоздал. Он не справился, не оправдал, не выполнил. Все, хана мечтам…

Глава 2

В больнице было хорошо, но все хорошее когда-нибудь заканчивается. За эти две недели Мишаня отъелся, по крайней мере живот уже не прилипал к позвоночнику. Гость качественно обустроился в голове. Собственно гостем его уже называть и не стоило. Мозг он раскрутил уже процентов на двадцать. Реакция возросла, скорость восприятия. Все свободное время пацан тренировался в саду. Ставил удар, разрабатывал связки. Тельце было легким, зато резким. От этого он и предполагал плясать.

В пятницу его выписали. Оформили к вечеру и разрешили остаться еще на ночь. Из детдома принесли одежду. В больницу-то в ту памятную ночь он прибыл в одних трусах. Теперь же рассматривал светлую рубаху с коротким рукавом и голубые шорты. А вот сандалии категорически не понравились. В голове забрезжила интересная мысль. Утром предстояло первым делом зайти на базар. Миха поужинал в последний раз усиленной порцией. Поварихам попалась та самая газета, сироту они жалели и уж гарнир валили от души. А ему только того и надо было. Картофельное пюре оказалось тем самым идеальным питанием для него. Крахмал, а его там было много, годился для большинства задач, которые требовалось срочно решать. Белок тоже нужен, конечно. Но с этим спешки не было.

Михаил уже опробовал свою связь с инфосферой. Странная получилась штука. Он не мог получать оттуда знания, зато мог получать вещи. Пищу так и не удалось получить. Ложку например, запросто. И обнаружилось это его умение именно благодаря ложке. Мишка завтракал в столовой и уронил свой инструмент на пол, задумался. Совсем уже было собрался наклониться и поднять, сетуя на то, что теперь придется топать на раздачу за новой, как обнаружил ложку в руке. Одна была в руке, а вторая так и валялась на полу. И ощущение просевшей силы. Словно легкое чувство небольшой слабости.

Это требовалось исследовать. И он исследовал. Получалась занятная картина. Пребывание Заера в астрале даром не прошло. Связь с астралом, или с инфосферой, как хочешь так и называй сохранилась. Вот только получать оттуда знания было невозможно. Для этого нужно было переместиться туда, а делать этого он пока не умел. Зато осталась связь. Астрал содержал в себе похоже, всю информацию о любых предметах, полученных когда либо здешней цивилизацией. Вот только воспользоваться им как библиотекой было нельзя. К сожалению. Зато можно было получить в руки копию любого предмета. Теоретически.

Практически же сил хватало на пяток алюминиевых ложек. Или одну из нержавейки. Потом накатывала такая слабость, что и устоять-то на ногах удавалось с трудом. А вот через пару дней ложек стало получаться уже шесть. То есть способность поддавалась тренировке. Этим-то он и занимался всю оставшуюся неделю. Нужно было расширять собственную базу знаний. Так что после выписки из больницы, Миха планировал записаться в библиотеку. Здесь хранили информацию на бумаге, а значит предстояло стать читателем. Другого пути не было.

Вот в субботу утром, после завтрака, Михаил поклонился низко врачу и сестрам и вышел за ворота больницы. Двинулся он на базар. А уж там сразу отправился в угол, который местные жители именовали барахолкой. В кармане коротких, голубых штанов бренчали несколько колечек. Само кольцо он увидел на пальце молодой медсестры. Блестящий металл с небольшим камушком. Смотрелось симпатично. Стоило одно колечко как четыре ложки. А получить он их сумел аж три штуки. И теперь возлагал на эту бижутерию большие планы.

На рынке Миха притормозил возле бабки торгующей поношенной одеждой. Дождался что бы рядом никого не было и показал той кольцо. Бабка поскребла колечко желтым ногтем, прикусила и похоже осталась довольна. Сторговались быстро. Парень разжился парой крепких ботинок, портянками и заплечным мешком. Переобулся в сторонке. Обувь оказалась великовата, но правильно намотанные портянки решили проблему. Сандалии пошли в мешок. Туда же отправилась и краюха хлеба и кусок сырокопченой колбасы. Торговка отдала разницу деньгами, вышло около десяти рублей. Продешевил конечно, но торговаться не хотелось. Важнее была скрытность и бабка это мгновенно просекла. Да и десять рублей для детдомовца были совершенно феерической суммой. Теперь можно было выдвигаться к родному приюту.

Крюк скучал. Был уже полдень субботы. До обеда оставался час и делать было совершенно нечего. Тренер уехал на рыбалку, спортзал школы закрыт. А что еще можно предпринять в голову не приходило. Так что приходилось сидеть на низеньком заборчике возле детдома и смотреть на копошащихся во дворе мальков. Вдруг один из дружков-прихлебателей толкнул его рукой. Крюк посмотрел на него, тот однако кивнул на дорогу. Там шел Заморыш. Настроение немедленно пошло вверх. С тех пор как его самоходная груша попала в больницу детдомовский боец впервые обрадовался. Время есть, как раз хватит что бы размяться. Да и лишняя порция обеда не помешает. Крюк соскочил с забора и двинулся навстречу развлечениям.

Он перехватил свою цель по середине двора. И не вступая в разговоры махнул кулаком. Вкладываться в удар не стал, незачем. Заморышу хватит и так. Вот только удар цели не достиг. Покорная ранее жертва более таковой не являлась. Мишка стремительно присел и, неожиданно ловко провернулся всем корпусом. Бок пронзила резкая боль. Так больно Крюку еще никогда не было. Хотелось прилечь, свернутся калачиком и баюкать поврежденную печень. Двор замер. Главный приютский бузотер лежал в пыли. Над ним возвышался Заморыш.

Вот, словно в тягучем кошмаре, пошла назад нога в черном ботинке. Мах и у лежащего Крюка захрустели ребра. "Лежачего…", пискнул кто-то. Заморыш внимательно посмотрел на крикуна и тот сразу же осекся. Вспомнил, что Миху они пинали и на земле. А победитель и не думал останавливаться на достигнутом. Подошва ботинка врезалась в скулу лежащего. Что-то хрустнуло противно и тело замерло. Тощая фигура поправила мешок за плечами и перевела взгляд на дружков-соратников.

– Ну и чего стоим? Скорую вызывайте. Теперь очередь Крюка больничную палату обживать.

– Ты что наделал!? – Во двор ворвался запыхавшийся комсомольский вожак.

– А что я наделал? – Заморыш был каменно спокоен, – все согласно коммунистическим установкам. Кодекс строителя там, то да се…

– Каким еще к черту установкам? – У комсомольца буквально отвалилась челюсть.

– Ну как же, "от каждого по способностям, каждому по потребностям". Вот Крюк по своим потребностям и получил.

– Он живой хоть? – На вожака было больно смотреть.

– Да живой, что с ним будет. Скорую ему вызовите только… Ладно, недосуг мне тут с вами, обед скоро. – Мишка обошел замершего вожака и двинулся к крыльцу.

В городской больнице началась горячая пора. Скорая курсировала между интернатом и приемным покоем словно челнок в ткацком станке. Первым прибыл Крюк. Доктор осмотрел его и посвистел задумчиво.

– Неплохо наш протеже своего главного обидчика отделал, неплохо. Боксом он не скоро теперь займется. Как думаете, Мария Ивановна?

Медсесрта поджала губы. Потом осмотрела тело пострадавшего и покачала головой.

– Как думаете, доктор, еще жертвы будут?

– Думаю будут. Восстал наш "проклятьем заклейменный" и в смертный бой идти готов.

И точно, как в воду смотрел. Следующим привезли здоровенного парнягу с обваренным лицом и частично выбитыми зубами. Тот, как выяснилось, попытался отобрать у Заморыша борщ. Скорая выгрузила бедолагу вместе со свекольными ломтями на лице и тут же снова отбыла в направлении детского дома. Следующий пострадавший прибыл с синяками на лице и вывихнутой в плечевом суставе рукой. После чего наступило затишье. В больнице гадали о причинах оного, а все было предельно просто. Героя вызвали на правило к директору.

В кабинете директора, помимо него самого, находилась еще и старшая воспитательница. Оба смотрели на Михаила, как на врага народа. Сесть не предложили. Так что пацан сгрузил на пол свой мешок, встал поудобнее и уставился на своих визави весьма вызывающе.

– Ты что тут устроил? – Начал разговор директор, невысокий щекастый мужчина, – троих в больницу зараз отправил. Думаешь тебе такое сойдет с рук?

– По тебе колония плачет. Или тюрьма. – Скрипуче вступила и женщина.

Пацан только индифферентно пожал плечами. Вроде как тюрьма так тюрьма.

– Ты что, не понимаешь последствий, – директор постепенно переходил на визг, – ты же нашего спортсмена на больничную койку отправил. Накануне соревнований, где он должен был защищать честь нашего интерната.

– А у нашей богадельни есть честь? – Мишка широко распахнул глаза в неподдельном изумлении. – Надо же, никогда бы не подумал. Да и не отстоял бы он ее, зря вы надеетесь. Настоящий боец ищет себе сильных соперников, а Крюк ваш обожал избивать заведомо слабых. Меня например.

– Я думала, что ты сам согласился помогать ему в тренировках…

– Ну да, а заодно и свою еду ему отдавать. Добровольно, скажете тоже…

– И все-таки, зачем ты набросился на Крюкова?

– Я? – Вот теперь Миха удивился по настоящему, – вот оно как здесь работает. Понимаю. Можете мне не верить, но я ни на кого первым не нападал.

– А когда он уже лежал на земле? Зачем было калечить?

– Ну тут да, переборщил немного. Впрочем когда он избивал меня, его такие мелочи не останавливали. Так что, око за око… Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет, верно?

– То есть это месть. – Старшая воспитательница посмотрела на директора. Тот кивнул, – колония, однозначно.

– Да ради бога, – если они думали, что пацан испугается, то просчитались, – куда бы вы меня не отправили, хуже чем в вашем гадюшнике не будет нигде. Кто бы мог подумать, администрация на стороне бандитов и воров, – Мишка покачал головой.

– Сейчас придет милиция, – женщина шипела гадюкой, – посмотрим как ты запоешь.

Милиция себя ждать не заставила. Правда помимо служивого в кабинет зашел еще и пожилой дядечка. Проходя мимо пацана, он незаметно тому подмигнул. У Мишки настроение сразу пошло вверх. Директор смотрел на пожилого удивленно.

– Степан Иванович? Вы же на девятое мая собирались к нам прийти, на день памяти.

– Да я как-то не уверен теперь, что стоит приходить к вам. Вы статейку читали?

– Какую еще…? – Директор осекся. Милиционер вытащил из своей папки газетный лист и положил его на стол. Директор склонился над газетой, женщина смотрела ему через плечо.

– Это…, это ложь!

– Ложь говорите, – ветеран повернулся к пацану, – Мишаня, можешь снять рубашку?

Парень пожал плечами и стащил с себя верхнюю одежду, оставшись в одних лишь шортах. Директор смотрел огромными глазами, у женщины дрожали губы.

– Это я уже отъелся, – подросток попытался ущипнуть себя за живот, – видали, почти получилось!

– Но мы же не знали, – женщина выглядела откровенно жалко, – мы думали обычные игры подростков. Мальчишки же всегда дерутся…

– В райкоме уже знают, – офицер смотрел с напором, – первый секретарь очень недоволен. У нас есть вариант урегулирования. Степан Иванович готов усыновить парня. Заявление уже подписано, есть виза первого. – На стол легла еще одна бумага, – ваше мнение, товарищ директор?

– Мы согласны конечно. Однако оформление займет несколько дней, а как…?

– Думаю Степан Иванович заберет своего сына домой немедленно. Так, Иваныч?

– Конечно. – Ветеран посмотрел на парня. Тот неуверенно кивнул, – ну тогда мы пошли. Счастливо оставаться.

Они отошли от детского дома на квартал. В тенистом сквере мастер присел на лавку и похлопал рукой рядом с собой.

– Давай отдохнем немного. Набегался я сегодня, протез проклятый всю ногу стер. Сейчас отдохну чутка и пойдем до дому. Ты сам-то как малой? – Иваныч посмотрел на паренька. У того дрожали губы. Мужчина обнял его за плечи, прижал к себе. Мишка дрожал, напряжение дня выходило со слезами, – поплачь малец, выпусти боль наружу. Теперь все будет хорошо, я тебя в обиду не дам, не бойся.

– Почему? – Пацан утер слезы кулаком и посмотрел на пожилого мужчину.

– Ты боец, я тебя тогда возле больницы видел. Слабость, она у всех бывает. Я этого насмотрелся. А вот победить ее, слабость эту, шагнуть дальше… Вот это уже не у всех. Путано излагаю наверное, ты уж извини. Не оратор я. Но твое доверие не обману. В этом ты можешь быть уверен. Ну что пошли потихоньку что-ли. Тут немного осталось.

– Пошли, – Мишка подставил мужчине плечо и они зашагали по улице…

Глава 3

Михаил привыкал к новой жизни. Это было похоже на сказку. Иваныч обитал в двухкомнатной квартире. Жил один, бобылем. Пацана сразу поселил в отдельной комнате, а сам переехал в гостиную, на диван. Объяснил это тем, что все равно засыпает под телевизор. С мебелью у мастера было не густо, но он пообещал заняться этим как можно скорее. Тем не менее имелся шкаф, стол с парой стульев. Спал пацан на раскладушке. Новообретенный отец сетовал на скудость мебелей, ему дескать и так хватало. Мишка не слушал. Своя комната! Это было сродни чуду.

Потихоньку притирались. Пацан зачастил в гости к соседям. В квартире напротив жили три пожилых женщины. Михаила они встретили несколько настороженно, репутация у детдомовцев была специфической. Постепенно однако лед растаял. У них Миха брал уроки кулинарии. Иваныч готовил мало. Утром у него не было времени, вечером сил. Придя с работы, мастер валился на диван, отстегивал протез и минимум час просто лежал без движения. С этим надо было что-то делать. Протез был грубым, громоздким и тяжелым. Использовать же трость при ходьбе мужчина отказывался категорически.

В школе парня сторонились. Раньше он ходил в компании детдомовских. Теперь оказался в одиночестве. Старая компания завидовала и ревновала, домашние же мальчики и девочки относились с опаской. Впрочем, это его не волновало. В одиночестве была своя прелесть. Разогнанный мозг усваивал знания цепко. Успеваемость пошла вверх. Особенно учителям нравилось, что пацан мог процитировать слова наставника точно и в любой момент урока.

Промелькнул май. Со всеми новшествами Мишка его и не заметил. Все эти торжественные линейки, празднования Дня Победы, все пронеслось мимо. Стремительное течение времени остановилось лишь в праздник. Иваныч собирался на демонстрацию и извлек из шкафа пиджак со своими наградами. Такой иконостас парень видел впервые. Гость в голове даже присвистнул удивленно. Отец посмотрел на открытый рот паренька и подмигнул.

Ну вот наконец и каникулы. Батя предложил было устроить пионерский лагерь. У завода была такая возможность. Мишка отказался категорически. Казарменная жизнь сидела в печенках. Впрочем старый и не настаивал. Сам все понимал. Дом их был расположен весьма удачно, на краю городка. Сразу за дорогой начиналась небольшая рощица. За ней небольшой луг, полого спускался к реке. Туда-то и навострился бегать пацан по утрам. Способность требовалось тренировать. Переходить к более сложным предметам. А это давалось непросто.

С ложками он уже давно закончил. Простых алюминиевых он мог выдать три, а то и четыре десятка. Вот только девать их было некуда. Так что часть подбросил в школьную столовую, часть попросту выкинул в мусор. Сейчас он тренировался с ножами. Нож был все-таки более технологичным устройством, получать было сложнее. Но и тут дело двигалось. Полученные экземпляры Миха забрасывал в реку. Кидать старался подальше и в разных местах, но и так он подозревал, что дно Клязьмы постепенно зарастает плодами его усилий.

Прорыв случился лишь в середине июля. С трудом, со скрежетом зубовным удалось все же наладить обратную связь с астралом. С подачи гостя он выбрал цветовую визуализацию. Это оказалось правильным решением. Та же, набившая оскомину ложка, светилась мягким зеленым цветом и возникла в руке мгновенно и без проблем. А вот батин телевизор пылал в воображении красным огнем. Тогда юный экспериментатор пошел по пути упрощения. Радиола, такая как в магазине, тоже была красной. Катушечный магнитофон так же. А вот простенький детекторный приемник из магазина радиодеталей подсветился приятным зеленым цветом.

Потом он долго сидел на траве, унимая головокружение. Слабость накатывала волнами. Михаил сжевал кусок черного хлеба с солью. Этот перекус он прихватывал с собой из дома. Запил водой из бутылки и постепенно пришел в себя. Приемник работал! Хрипел шумами, иногда сквозь треск прорывались голоса и музыка.

Степан Иванович шагал домой. Шагал, это конечно громко сказано, скорее хромал. Он теперь уже не сидел после смены на лавочке у проходной. Наоборот, хотелось побыстрее оказаться дома. Сын радовал ежедневно. На редкость серьезный мужик рос. Сразу взял на себя все домашние дела. Уборка, готовка. Даже бегал к соседке Клаве, перенимал опыт. Иваныч вспомнил гордое лицо пацана, когда ему удался первый борщ и засмеялся. Больно потешно уж смотрелся юный повар. Хотя супчик получился на редкость вкусный. Густой, наваристый, с чесночком. Не суп, а песня.

Ну вот и дом. Когда завод распределял квартиры, ветеран получил свое жилище на первом этаже. Так что оставалось преодолеть лишь несколько ступеней и станет возможным избавиться наконец от этой гири на ноге. Мужчина подавил предательское желание сесть на табурет в прихожей, стиснув зубы прохромал в гостиную и со стоном опустился на диван. Дошел.

Прошлепали легкие шаги. Иваныч сидел с закрытыми глазами и наслаждался. Ловкие руки закатали левую штанину, отстегнули протез. Снова шаги простучали в направлении кухни, потом обратно. Он знал, что сейчас будет и все равно, не сдержал стон наслаждения, когда многострадальная культя погрузилась в горячую воду. Боль отступала, растворялась, отпускала на время из своих цепких объятий.

– Батя? – Мужчина открыл глаза. Сын стоял напротив, смотрел вопросительно, – поговорить надо.

Мужчина повозился, поудобнее устраиваясь на диване. Оперся спиной на подушку и кивнул, приступай мол. Малой приступил. Иваныч слушал и офигевал. Получается не врали церковники, так что ли. Потом прислушался получше. Нет, тот мир похоже был для каждого свой. "По вере твоей…" всплыло у него в голове. А у пацана "тот свет" оказался технической библиотекой, складом точнее. У ветерана затвердели скулы, мальчишка был уверен, что умер тогда, в петле. А в больнице ожил. И с "того света" прихватил с собой умение, способность, как он сам это назвал. И эту-то способность он и тренировал все время. Все последнее время. С больницы.

Это требовалось осмыслить. Тем более, что пацан перешел к демонстрации. У Иваныча челюсть отвалилась, когда он увидел, как в руке у парня возникла ложка. Потом инвалид засмеялся.

– А я-то все понять не мог, откуда у нас столько столовых приборов образовалось. А оно, вот оно что…

– Ну да, – Миха смущенно шаркнул ножкой, – я же с ложек начинал. А потом их некуда девать стало. Часть в школьную столовую подбросил, часть нам…

– Ну хорошо, – отец посерьезнел, – а чего ты сейчас-то разговор затеял. Что случилось?

– В общем…, это…, ну, – Мишка внезапно сорвался с места и ускакал в свою комнату. И сразу вернулся. А в руках он нес… У Иваныча глаза на лоб полезли. Тем временем парень шустро убрал тазик с остывшей водой, протер культю полотенцем и принялся одевать на калечную ногу новый, только что доставленный из комнаты протез. Нога легла в чашу мягко, словно в женские ладошки. Вес не чувствовался совсем. Удивительнее всего смотрелась ступня протеза. Несколько сегментов немного двигались относительно друг друга, и возвращались в исходной положение по-видимому с помощью скрытых пружин.

У мучавшегося от болей последние годы инвалида слезы выступили на глазах. Он прошелся по гостиной. Не было боли, не стало и хромоты. Это было чудо. А автор чуда смотрел на отца и на лице его сияла широкая улыбка. Это окончательно добило хозяина квартиры. Пацан улыбался очень редко. Мужчина прижал к себе сына и шепнул, "Спасибо". Тот в ответ обнял отца обоими руками. Они постояли так немного, потом Мишка отстранился и сказал, ломким от пережитого голосом.

– Ужинать-то пойдем?

На столе сегодня была жареная рыба с жареной же картошкой. Плюс парень постругал овощей в салат, плеснул подсолнечного масла. Иваныч аж зажмурился от удовольствия.

– Рыба откуда?

– Так с реки, – Мишка навалил и себе в тарелку и сел напротив, – я же тренируюсь там, ну и заодно ловлю. Да ты не бойся, бать, мы же выше города по течению. Все чистое.

– Да я и не боюсь, – рыба, прожаренная до хруста, была диво как вкусна.

Потом вдумчиво пили чай с баранками. Отдувались, вытирали проступивший пот. Наконец мастер насытился и откинулся на спинку стула. Парень свалил грязную посуду в раковину и нацелился было помыть. Но Иваныч не дал.

– Садись-ка сынок, давай договорим, – он кивнул на стул напротив.

– Давай, – Михаил с готовностью уселся, положил руки на скатерть, сцепил пальцы.

– Что сам думаешь, как с этой твоей способностью поступить? Наверняка ведь прикидывал, верно?

– Прикидывал конечно, – парень задумался, – тут несколько вариантов просматривается…

– Ну-ка, ну-ка, до чего ты додумался, выкладывай.

– Ну самое простое, пойти к властям. Сразу не поверят, будут проверять… – отец покивал, – вот только боюсь ничего хорошего для меня из этого не выйдет. Буду сидеть в каком-нибудь секретном институте, детальки для очередной атомной бомбы клепать. И на свет меня уже не пустят, никогда.

Иваныч запустил руки в волосы и принялся чесать. С этой точки зрения он проблему не рассматривал. Однако родное государство знал, как облупленное. По всему выходило, что малец прав. А значит не пойдет. Такой жизни никому не пожелаешь. Что еще? Он поднял глаза, малой кивнул и продолжил.

– Другой вариант, криминал. Воры там, барыги. Но это уже я сам не хочу. Насмотрелся на них в детском доме. Не надо мне такого счастья.

Хозяин квартиры покивал согласно. Да, с таким умением деньги заработать не проблема. Но вот связываться с ворьем, себе дороже в результате выйдет. Не вариант.

– Ну и последнее. Оставить все как есть. И не светить на людях ничем особенным. А там видно будет, со временем.

– Не светить говоришь, – Иваныч смотрел с усмешкой, – что же ты тогда протез мне соорудил? Вопросы ведь будут, или не так?

– Ерунда, – малой отмахнулся небрежно, – я уже все продумал. Вставим в ботинок от старого протеза и всех делов. Снаружи-то разницы никакой не будет. А спросят почему хромать перестал, говори сынок мол массаж делает, да детским кремом мажет, вот таким, – юнец продемонстрировал тюбик. – А зачем сделал? Так сил не было смотреть, как ты мучаешься. Я ж поэтому и с упражнениями напрягся. Там вся Клязьма, я думаю, в ложках и ножах. А уж как первую сложную штуку сделал, так чуть не помер. Сил оно взяло сколько, жуть просто…

Старый только головой покачал. Насмотрелся он в свое время на таких безбашенных хлопцев. В войну они такое творили… Он передернул плечами. Потом посмотрел на малого. Тот ковырял скатерть пальцем. Явно еще чего-то хотел.

– Ну говори, говори. Что ты смущаешься, словно гимназистка перед первым разом. Давай уже, что там у тебя еще?

– Батя, – Мишка смотрел открыто, в упор. – Потренируй меня. Ты же сам говорил, что в ОСНАЗе служил. А, бать?

– Так ты же вроде бы и так успешно справляешься. Или нет?

– Это не то. – Пацан помотал головой, – это у меня просто скорости прибавилось, не знаю откуда. А умений-то нет. А я хочу уметь.

– А спорт тебе чем не нравится? Бокс там, самбо?

– Баловство это. Я, как учебный год начнется, изображу там что-нибудь. Побегаю, или попрыгаю. А в бокс мне нельзя. Вопросы пойдут, откуда мол такой уникум взялся. А начнут копать…

– Н-да, умеешь ты озадачить. Ладно, подумаю. Да и к протезу твоему привыкнуть надо. Но смотри, узнаю, что ты мои умения против гражданского населения применяешь, сам прибью. Понял, нет?

– Да понял конечно. Что я псих, что-ли. Единственный вариант применения, прямая угроза жизни. А так-то мне убежать проще.

– А гордость?

– Чего? – Мишка засмеялся, – гордость переживет…

Парень сидел в городской библиотеке. Отец ушел на работу. В новом протезе, стремительной походкой. Михаил решил сделать перерыв в своих штудиях. Во-первых требовалось многое переосмыслить, во-вторых, лето катилось к концу, а он так и не прочитал рекомендованную на каникулы литературу. Так что, решил совместить приятное с полезным. Сидел себе в тихом и прохладном читальном зале и осваивал заданное.

"Три Толстяка" прошли влет. Писать автор умел, захватить воображение тоже. Талантливый писатель этот Юрий Олеша, ничего не скажешь. Парень закрыл прочитанную книгу и отнес библиотекарю. Помялся, а потом спросил все же, нет ли еще чего-нибудь этого автора. Получил в руки еще один том и вернулся за свой стол. Посмотрел на обложку. Там было написано "Зависть". Миха открыл книгу и прочитал первую фразу, "Он поет по утрам в сортире…". Ни черта себе начало, подумал парень погружаясь в чтение…

Глава 4

Лето пролетело и внезапно кончилось. Последние дни оба Семеновых, старый и малый провели в хлопотах. Надо было купить школьную форму, из старой Михаил безнадежно вырос за лето. Собрать учебники, тетради. Траты получились немалые, но Иваныч был счастлив. Со всеми этими хлопотами он отмякал душой, начинал жить по новому. Жена Даша и вся погибшая в войну семья никуда не делись из памяти, он по прежнему помнил всех. Но теперь воспоминания приходили спокойные, без привычного надрыва.

Мишка за лета вытянулся, даже раздался в плечах немного. Старый слово сдержал, начал натаскивать парня, учить своей науке. Странная это была система, не похожая ни на одно единоборство. Эдакая выжимка, концентрат, с помощью которого выживали в то неспокойное время. Пацан схватывал все с лету. Выходили они как правило в субботу и воскресение. Когда старому мастеру не надо было бежать на работу. Ставил своему ученику удары, учил правильно оценивать противника, строить рисунок боя. Потом сын всю неделю отрабатывал материал в одиночку. А в субботу следовал разбор освоенного, и новые ухватки.

Днем же парень просиживал несколько часов в библиотеке. Иваныч зашел раз, спросил у библиотекаря, чем пацан интересуется, да так и сел. Похоже малой пристрастился к чтению, по крайней мере все заданное на лето он уже освоил. Кроме того читал активно журналы. "Техника молодежи", "Наука и жизнь", "Знание сила" и так далее и тому подобное. Так мало того, он еще и каталог промышленных новинок изучал регулярно. Серьезно сынок к делу подошел, подивился отец, ничего не скажешь.

– Ну что сына, готов? – Они сидели в последний день лета на кухне, пили чай. За окном наливался тьмой летний вечер.

– Готов, – Мишка ответил солидно, ломким баском.

– Хорошо, – Иваныч покивал, – я тут вот о чем поговорить хотел. Я с тебя взял обещание не драться, потом подумал, глупость это. Ты и так в классе "белой вороной" будешь. А если еще и бегать начнешь… Не выйдет из этого ничего хорошего. Так что, смотри сам. У меня только одна просьба, постарайся не калечить, согласен?

– Конечно, не волнуйся бать. Мне и самому зря махать кулаками не в радость. – Пацан однако выглядел повеселевшим.

– Ну и добро. Я тебя завтра провожать не буду. Работа срочная подвалила. Удачи сынок…

Школа встретила обычным гомоном и шумом. На уроках все было по-прежнему. Разве что учительница русского опросила всех на предмет летнего чтения. Михаил в грязь лицом не ударил. Герои и сюжеты так и отскакивали от зубов. Удостоился похвалы. А так, в основном, он сидел, слушал краем уха учителя, но размышлял о своем.

Слияния так и не получилось. У "гостя" была своя задача, У Михи своя. Пришелец работал по собственной программе, расширял и поднимал возможности мозга. Благодаря ему, парень все время ощущал легкий голод, ресурсов требовалось немерянно. Но и отдача была изрядной. Память казалась бездонной дырой. Вали туда что хочешь, конца края не видать. Так "гость" еще и систематизировал полученные знания, раскладывал по полочкам. А при первой же нужде, вот оно, берите и пользуйтесь.

Реакция тоже выросла капитально. Заер считал, что приблизительно до полутора от нормальной. Так уверял, что и это еще не предел. Правда после предельных ускорений жрать хотелось невыносимо. И это тоже было понятно и объяснимо. Да и вообще, Михаилу нравилось это ощущение защищенности. Словно за плечом всегда стоит старший, опытный товарищ. Смотрит одобрительно и в любой момент готов прийти на помощь.

В классе на него косились, но не приставали. Ждали чего-то. В принципе Михаил догадывался чего, но решил не предпринимать никаких действий, пускай само прорежется. Так постепенно дожил до обеда. Похлебал молочного супчика с вермишелью, запил компотом. Дальше по расписанию была физкультура. Переоделся в раздевалке и пошел в зал.

Там тоже все было обычно. Никаких изменений с прошлого года. В углу импровизированный боксерский ринг. Четыре столбика с веревочкой. Возле него уже скакали школьники из секции бокса. Физрук терся рядом с ними. Однако увидел входящих, отвлекся, подошел. Проверил учеников по журналу, заставил пробежать пару кругов, да и распустил заниматься своими делами. Девчонки принялись гнуться, принимая картинные позы. Пацаны завладели мячом и поскакали к баскетбольным кольцам. Мишка же пошел к шведской стенке. Зацепился руками за подходящую по росту перекладину и принялся вдумчиво качать пресс.

Краем глаза посматривал однако в боксерский угол. Ожидаемо, там оказался и Крюк. Видимо школьную спортивную надежду освободили от уроков. Небось очередные соревнования на носу. Верзила подошел к тренеру и принялся что-то тому втолковывать, кивая на шведскую стенку. Физрук выслушал своего протеже, развернулся и подошел к парню. Тот как раз подтянул в очередной раз выпрямленные ноги, подержал немного "уголок" и выдохнув принялся медленно опускать их.

– Семенов, верно? – Физкультурник подошел вплотную.

– Все правильно, это я, – Мишка встал на пол и легонько потряс руками.

– Так значит это ты уложил нашего боксера в больничку? Весной, прямо накануне соревнований. А мы возлагали на него большие надежды.

– Зря.

– Что зря? – Мужчина смотрел недоуменно.

– Зря возлагали. Не победил бы он там никого. Так что, вы мне еще и спасибо должны сказать. За то, что я уберег вас от позора. – Парень взялся руками за перекладину и принялся медленно, явно отсчитывая какой-то ритм, приседать.

Физрук задохнулся. Помотал головой и спросил недоуменно.

– Да с чего ты взял? Ты что тренер? Крюков наш самый перспективный боец…

– Он бандит. – Семенов выпрямился и посмотрел в глаза собеседнику, – вы понимаете разницу между бойцом и бандитом?

– Если уж кто бандит, так это ты? Ты зачем лежачему по ребрам засадил? И по лицу, а?

– Ну да, погорячился. Очень уж давно хотел поквитаться с этой сволочью. А тут такая шикарная возможность. Вот и не устоял.

– Да за что поквитаться? Что он тебе такого сделал?

– Избивал меня методически, отбирал еду. Достаточно?

– Это все слова. Твое слово против его слова. Доказательств же у тебя нет?

– Ну вообще-то есть. В моей истории болезни должны быть фотографии. Да и статья…

– Так это про тебя писали? Понятно. Но все равно, доказательств, что это сделал Крюков, у тебя нет. А я тебе предлагаю бой. По правилам бокса, между вами. Что скажешь?

– Реванша значит ваш боец жаждет. – Мишка осклабился, – ну почему бы и нет. Перчатки для меня найдете?

Пока физрук зашнуровывал Михаилу перчатки, к рингу начал подтягиваться народ. Судя по голосам, в победу его никто не верил. Ну это было и так понятно. Парень пожал плечами и поднырнул под канат. На другом конце ринга Крюк сиял предвкушающей улыбкой. Подпрыгивал от нетерпения на месте и бил перчатками друг об друга. Тренер махнул рукой и началось…

Все было не правильно. В какой-то момент физрук пожалел даже, что дал себя уговорить. Крюков возвышался над своим соперником на добрую голову. А уж выражение его лица… На спортсмена он не походил никак. Скорее на… Неужели пацан прав?

Паренек стоял в свободной позе, слегка расставив опущенные руки. На стойку это совершенно не было похоже. А на него уже летел громила, занося руку для сокрушительного удара. Вот кулак пошел вперед, видно, что Крюк вложился по полной. И тут все изменилось. Каким-то змеиным движением соперник ушел с траектории удара, приблизился на шаг и стремительно пробил три удара в корпус. Скорость ударов была фантастической. Тренер едва-едва сумел разглядеть их. Здоровяк отшатнулся, словно бык под обухом. Мишка поймал изумленный взгляд физрука и подмигнул ему, самым хулиганским образом. Потом коротко подшагнул и пробил правой куда-то в область резинки от трусов. Словно в кошмарном сне Крюков разинул рот на румяной физиономии. Попытался безуспешно вздохнуть и тут же схлопотал левой в бок.

– Ну вот вам и нокаут, – Михаил стянул перчатки и протянул их тренеру, – можете отсчитывать свои десять секунд.

Не обращая внимания, на слабо копошащееся за спиной на полу тело он прошел через толпу одноклассников и побежал по краю зала легкой трусцой. На бегу парень потряхивал руками и изгибался в стороны. На третьем круге его перехватил физрук.

– Ладно, беру тебя в секцию.

– В какую еще секцию? – Миха таращился в полном недоумении.

– В секцию бокса конечно. Я на тебя посмотрел, потенциал есть…

– Не интересует.

– То есть как это? Все мальчишки мечтают заниматься боксом.

– Я не все. – Пацан смотрел недобро, – и уж в любом случае я не буду тренироваться у человека, который учит местное хулиганье. Я от ваших боксеров натерпелся, во! – Мишка провел ребром ладони по горлу. – Да и вообще, ну чему вы их учите. Вот этот ваш хваленый Крюк, например. Чего он голову защищал, я же ему до плеча не достаю. А корпус прикрыть так и не додумался. Видна качественная работа тренерского коллектива, – последнюю фразу парень прогундосил на манер спортивного комментатора. Развернулся и продолжил свой бег, как ни в чем не бывало. Тренер стоял, как оплеванный…

После физкультуры перехватила завуч. Сказала, что его ждут у директора и отконвоировала до места. Там уже сидел физрук. Директриса, тощая женщина с длинным, несколько лошадиным лицом, сразу взялась за дело.

– Жалуется на тебя учитель физкультуры, Семенов. Говорит, нагрубил ты ему, разговаривал невежливо…

– Ну возможно он прав, – Мишка потупился, – я приношу свои извинения. Постараюсь в будущем не допускать подобного.

– О как. – Директриса посмотрела на завуча, – красиво излагает. Обычно их брат буркнет "извиняюсь", а больше слова клещами не вытащишь.

– Говорить "извиняюсь" не культурно. – Михаил осмелел и решил поучаствовать в разговоре, – так как это значит "извиняю себя". Правильно говорить надо "прошу прощения" или "приношу извинения".

– Так пойдешь в секцию? – тренер оживился.

– Нет.

– Да почему? Ты же умеешь драться, я видел своими глазами.

– То что я умею драться, – парень напрягся и вспомнил имя, отчество учителя, – Виктор Иванович, не означает, что я люблю драться. Я считаю, что любой мужчина, должен уметь постоять за себя, или за своих близких.

– Черт, – мужчина вскочил и выскочил из кабинета, хлопнув на прощание дверью.

– Ну что же, Миша Семенов, раз уж ты здесь и раз уж ты не любишь драться, расскажи нам, что же ты любишь. – Завуч с директрисой смотрели с интересом.

– Машины люблю. Сейчас изучаю историю техники. Вот вы слышали про агрегат под названием "линотип". Это типографская строкоотливная машина. По уровню механической сложности находится в одной группе с паровозом. Но самое интересное, что с момента изобретения, с одна тысяча восемьсот семьдесят восьмого года, дошел до наших дней практически без изменений. Ну разве что привод теперь от электромотора, да придумали защитный кожух, что бы свинец не расплескивался. – Михаил воодушевился и раскраснелся, – семь эксцентриков сложной формы на общем валу…

– Ясно, – женщины переглянулись, – ну что же Миша, хорошее увлечение, не буду тебя больше задерживать. Только постарайся быть впредь повежливее, договорились?

– Конечно.

Михаил вышел из здания школы и остановился в нерешительности. После физкультуры жрать хотелось просто невыносимо. В принципе дома ждал обед, но до дома еще надо было дойти. Он прошел по улице до небольшого сквера, посмотрел в сомнении на будочку с мороженым. Деньги были, вот только не еда это, совсем не еда. Хотя, скоротать дорогу до дома поможет. Мишка уже было сунул руку в карман штанов, туда где болталась и бренчала разная медная мелочь, как вдруг ощутил что-то в ладони. Открыл кулак и уставился на новенький двугривенный. Возможно, что парень и не обратил бы на это внимания, если бы не смешок "гостя" на заднем плане.

Черт возьми, а ведь он прав, подумал пацан. Уж монетку-то получить всяко не сложнее чем ложку. От Заера пришла волна одобрения. Да и не разорится родное государство от нескольких монет. Мишка решительно развернулся и двинулся мимо мороженницы, в соседний переулок. Прошел его насквозь и выскочил на широкую улицу. Перешел ее и оказался прямо перед входом в "Пельменную". Там взял двойную порцию со сметаной и компот. Расплатился свежеполученным железным рублем и устроился возле углового столика. Была некоторая опаска, что вот сейчас все завопят "фальшивомонетчик"! Держи вора! Но нет, все прошло тихо и спокойно. Пожалуй домой можно было не идти. Парень не спеша расправился с пельменями и направил стопы в библиотеку.

Глава 5

Степан Иванович возвращался домой. Было уже темно, по зимнему времени обычное дело. Да и припозднился он сегодня. Проклятое собрание. Столько времени потерял зря. Сидел себе с работягами и слушал унылую тягомотину. Самое смешное, что еще год назад, он воспринимал все эти отчетно перевыборные профсоюзные собрания достаточно серьезно. Но сейчас, сейчас вся эта говорильня ощущалась лишь поводом не дать ему вовремя вернуться домой. К сыну. Иваныч усмехнулся. Сынок развивался как-то жутко стремительно. Интересно, что он сегодня выкинет.

Снег поскрипывал под ногами. Мужчина с удовольствием вдохнул морозный воздух и прибавил шагу. Вот и дом наконец. Осталось лишь подняться по нескольким ступеням к подъезду, обстучать ботинки от снега и все, он будет дома. Квартира встретила мощным духом кислых щей. Старший Семенов принюхался и заторопился в ванную комнату, надо было умыться после смены.

Сын обнаружился на кухне. Сидел за столом, привалившись боком к холодильнику и изучал журнал "За рулем". При виде отца вскочил и засуетился. Словно по волшебству на столе возникли тарелки, напластанный ржаной хлеб, плошка со сметаной. Мастер получил в руки тарелку с супом и покачал головой. Может парню в повара пойти? Ведь не поленился же порезать кислую капусту. Та теперь не свисала с ложки неопрятными волокнами, как в столовой. Он зачерпнул первую ложку и отправил в рот. Божественно. Горячее проскочило в пищевод согревая и пощипывая язык легкой кислинкой.

– Может тебе в повара пойти?

– Нет, спасибо. – Мишка засмеялся, – я уже определился с призванием. По крайней мере на начальном этапе.

– Ну-ка, ну-ка. Рассказывай, это интересно.

– В автомеханики пойду. С моей способностью, самое то будет.

– В смысле?

– Ну так любой двигатель, это же по сути куча мелких деталек, соединенных меж собой разными способами. А мне получить эти детальки, как раз плюнуть. Ну сам подумай, бать. Все эти маслосъемные и компрессионные кольца, клапана, да даже поршни…

– И правда. – Под таким углом Иваныч проблему не рассматривал. Он зачерпнул очередную ложку щей и обратил внимание на кусочек ароматной говядины. – Это что? В магазин мясо выбросили что ли?

Проглотил очередную порцию варева и поднял взгляд на сына. Тот сидел смущенный и выписывал пальцем узоры на скатерти.

– Ну колись, колись. Чего ты там отчебучил?

– Да в общем ничего особенного, – Михаил протянул раскрытую ладонь и на ней возник железный рубль.

– Эпс, – отец взял монету и повертел в пальцах. Рубль как рубль. Тут его осенило. – Ни хрена себе…

– Ну да. Так-то не сложнее, чем ложку сделать. Зато польза. Мясо вон на рынке купил.

Отец насупился. Что-то было в этом такое… Некрасивое что-ли, неправильное. Потом вспомнил щекастых уродцев из президиума, что бухтели на собрании и махнул рукой. Да какого черта. А эти что? Праведники что ли? За что они-то деньги получают? А вот другая мысль завладела сознанием…

– И давно у тебя это умение?

– Да почитай с первого сентября, – Мишка вздохнул тяжело, – я тогда после боя жрать хотел так, что прямо хоть ложись, да помирай.

– Стоп, стоп! После какого еще боя!?

– Так там физрук мне "матч реванш" устроил. Его Крюк подговорил. Не, не бать, не переживай, я его аккуратно уработал. Пробил троечку по корпусу, потом под вздох, а когда он пасть раскрыл, то с левой в открывшуюся печень. Представляешь, этот дурак-физрук на полном серьезе считал, что нокаут, это только если по морде врезать. А Крюк меня на две головы выше…

Иваныч слушал и тихо фигел. Пацан отработал настолько грамотно, что даже гордость появилась. И самое главное исключил любые поползновения в свой адрес. Кто же будет бросать вызов победителю самого Крюка. Так, о чем это он?

– …А сейчас и вовсе лепота. Физрука поперли. Боксеров разогнали. Физру теперь энвэпэшник ведет. Капитан Шаферман, серьезный дядя.

– Знаю. Правильный мужчина. – Отец припомнил отставного капитана. Городок был маленький, все друг друга знали, – у него не забалуешь.

– Точно. – Михаил подобрался, посмотрел просительно, – бать, а можно мне в кружок автолюбителей при ДОСААФ?

– Хм, – мужчина потер подбородок, – туда вообще-то с четырнадцати принимают. А тебе только летом исполнится. Но я поспрашиваю. Только за руль ты не быстро попадешь.

– Да и фиг с ним с рулем. Я постепенно на права на всю технику сдам, тут спешки нет. Мне с железом поработать охота. Теоретически-то я всю матчасть изучил уже, практики бы…

– Спрошу, – отец хитро посмотрел на сына, – а на второе у нас что?

Нина была в этой школе новенькой. Папку перевели сюда главным по автобусам. Правильное название его должности она не помнила, да и не пыталась запомнить, ей то это зачем? Переехали они еще летом. Мама сразу пошла работать в больницу. Врачи были нарасхват. А с первого сентября и Нина пошла в школу. Так-то ничего особенного в здешней не было. Школа и школа, что тут может быть странное? Разве что много учеников из интерната. Но и они не слишком выделялись.

Нина считала себя красавицей. И не без оснований. Вот только парней интересных не было. В классе мальчишки были еще слишком мелкими. Дальше чем подергать за косички им фантазии не хватало. Было правда одно исключение. Загадка. Ее-то девочка и пыталась разгадать. Однако дело двигалось туго.

Тогда, первого сентября, на уроке физкультуры, все произошло слишком быстро. Она и глазом моргнуть не успела, как здоровенный бугай лежал на полу, а победитель, коротко переговорив с учителем, занялся своими упражнениями. Потом-то девчонки просветили новенькую, объяснили что, да как. Она ждала, что парень начнет задаваться, как поступили бы все мальчишки на его месте. Но не тут-то было. Семенов, а она первым делом выяснила его фамилию, держался особняком. К себе никого не подпускал, прихлебателей не имел. Ну и постепенно его оставили в покое. Это было странно. Так, на памяти Нины никто себя не вел.

Вот и сейчас, стоило прозвенеть звонку на перемену, как сразу же шумная гурьба устремилась в коридор. Этот же странный мальчишка остался. Открыл тетрадь и принялся тут же, что называется, не отходя от кассы, делать домашнее задание. Нина вытянула шею. Парень быстро, аккуратным убористым почерком заполнял строчку за строчкой. Через пять минут он закончил, убрал тетрадь в портфель, а на ее место вытащил какую-то толстую книгу. Или брошюру, с ее места было не разобрать. Наконец любопытство победило. Нина подошла к парте странного мальчишки и уставив палец звонко спросила.

– Это что?

Малолетний грубиян ответить не соизволил. Вместо этого, он, заложив пальцем место, захлопнул свой талмуд и развернул его к девочке. "Ремонт и эксплуатация оппозитных двигателей внутреннего сгорания" с оторопью прочитала она. Посчитав вопрос исчерпанным, странный мальчик развернул свою книгу к себе и продолжил чтение.

Вечером она со смехом рассказала родителям о смешном мальчишке. Но реакция родичей ее удивила. Мама покивала как-то грустно и выразительно посмотрела на супруга. Тот оторвался от поглощения ужина.

– Как ты говоришь его фамилия, Семенов? Надо будет узнать про него. Наверняка ведь в ДОСААФе занимается. Серьезный специалист растет. Нам такие до зарезу нужны.

– Какой специалист, папа? Он же еще ребенок?

– Ребенок это ты, моя радость. У тебя все еще одни глупости на уме. А паренек вполне возможно интересный. По крайней мере я в его возрасте такую литературу не осилил бы. Говоришь, он конспектировал по ходу чтения?

– Ну да, выписывал что-то…

– Вот вот, я и говорю. Серьезный молодой человек…

Реакция родителей удивила и раздосадовала. Нина ворочалась всю ночь, пытаясь придумать, как бы сойтись с этим пареньком поближе. В школе она тоже была задумчива и все время посматривала на предмет своего интереса. Поговорить решилась только на обеде. Подсела к мальчишке рядом и попыталась придумать вопрос. Тот совершенно невозмутимо черпал ложкой борщ. Нина еще подумала, а потом бухнула неожиданно.

– Зачем ты читаешь эту техническую ерунду?

– Это не ерунда, – Мишка буркнул не громко и вновь вернулся к еде.

– Да как не ерунда. Это же взрослые книги, а мы дети! – Нина невольно повысила голос.

– Ты возможно, я нет, – парень посмотрел на нее как-то странно, словно был намного старше. – Жизнь она короткая, а успеть нужно много. Поэтому я и готовлюсь уже сейчас. Вот ты кем хочешь стать?

– Я буду врачом, как мама, – девочка гордо вздернула нос.

– Хороший выбор, – собеседник кивнул, – а каким врачом ты будешь? – И видя недоумение в глазах девчонки, принялся перечислять, – педиатр, окулист, терапевт, хирург…

– Это что?

– Специальности врачей. Я думал ты знаешь. Мама у тебя кто?

– Не знаю, – Нине вдруг стало стыдно, она покраснела.

– Ну вот, а я буду механиком. И готовлюсь уже сейчас. Так что времени у меня нет совершенно, свободного времени.

– Врешь ты все. – Подал голос один из интернатовских, сидевших неподалеку, – катаешься там как сыр в масле, а подогреть немного своих дружбанов не хочешь. Куркуль.

– А где были эти "дружбаны", когда меня Крюк убивал? – Парень неожиданно развернулся к говорившему. – Кто-нибудь хоть коркой хлеба поделился? Или слово сказал в поддержку? Хотя бы шепотом, а? А я вам что, христосик? Каждому по делам его. И не жалуйтесь теперь. Впрочем если есть вопросы, подходите, – Миха выразительно погладил кулак, – я вас шакалов не боюсь, и ответить готов всегда…

Этот взрыв эмоций напугал Нину. Она сидела ни жива ни мертва, жалея, что влезла с вопросами не во время. Впрочем и услышала она много нового. Особенно удивили слова, про то, что его кто-то убивал. Так что на следующих переменах Нина принялась собирать информацию. Открылось ей удивительно много. Кое что из узнанного пробирало до костей. Она попыталась представить, какого это жить без родителей. Без мамы и папы и обхватила себя за плечи. От озноба ей стало холодно.

После школы она отправилась в больницу к маме. Та удивилась вопросу дочери, но объяснила обстоятельно, что она педиатр, то есть детский врач. Слово за слово вытянула из Нины весь застольный разговор.

– Семенов говоришь? Что-то такое коллеги рассказывали, даже… – женщина зарылась в стеллаж и принялась перебирать папки с историями болезни. – Вот, нашла. Боже мой!

– Что там? – Любопытная мордашка девочки заглянула через мамино плечо и остолбенела. Черно-белая фотография выпала на стол. А на ней, на ней был ее сегодняшний собеседник. Но в каком виде! Натуральный скелетик. Тонкие руки с утолщениями на суставах, ребра казалось можно было пересчитать. Нина зажала рот рукой, хотелось кричать и плакать. Она прислушалась, мама читала историю болезни.

– Дефицит массы, попытка суицида, клиническая смерть… Бедный парень. И ты говоришь он оправился? Сильный мальчик.

– Мама, но как такое может быть, как?!

– Вот так, бывает иногда. А вот то что он справился, пережил все это. Вот это чудо. И знаешь что, милая? Не пара он тебе. Вернее даже не так, это ты ему не пара. Ты же еще ребенок. Корчишь из себя не знамо кого, но по сути, все еще маленькая девочка. А он мужчина. Мужик. Прошел через смерть и выстоял. Ясное дело, что ему скучно с вами, с малявками.

– Я не малявка!

– Да? Ты даже не знала о врачебных специальностях. До сегодняшнего дня. Это он подсказал, Семенов?

– Ну да. И что такого?

– Да ничего в общем, глупенькая. Просто ты могла уже давным давно узнать это. Но тебе даже в голову не пришло спросить. А он знает. И это и многое другое. Вот о чем ты с ним можешь говорить, о куклах?

Нина мучительно покраснела. Тайна раскрылась, ее больше не было. Она знала все. Вот только что делать с этим знанием было решительно непонятно…

Глава 6

За окном звенели ручьи. Снег таял стремительно, деревья в рощице за дорогой начинали одеваться первой зеленью. Мишка же хлопотал на кухне. Сегодня он варил куриный суп по рецепту соседки Клавы. Со вторым решил не заморачиваться. В магазине выбросили селедку, а он как раз удачно проходил мимо. Отварю картошку, решил юный повар. Батя селедку уважает. Поставил на плиту кастрюлю с водой и принялся чистить картофель. Пока все варилось и парилось нашлось время и на почитать. В ДОСААФЕ, как отец и предсказывал, давали пока чистую теорию. Впрочем это тоже было весьма интересно. Кроме того у них была уйма специальной литературы.

Он и не заметил, как за окном начало темнеть. Проскрежетал ключ в замке, распахнулась входная дверь. Послышались мужские голоса. Михаил удивился. Гости у них бывали редко. Вообще не бывали, если не считать соседку Клаву. Послышались шаги и веселый голос отца произнес.

– Вот, Геннадий Палыч, знакомься. Сынок мой, Мишка. – И уже обращаясь к Михаилу, – разговор к тебе есть, но это после, кормить-то нас будешь?

Первая оторопь, вызванная явлением гостя прошла, и парень засуетился. На столе, словно по волшебству возникла миска с отварным картофелем. По поверхности картошин плыл кусочек сливочного масла, натыкаясь на листики укропа. Стеклянная плошка с селедкой заняла место посреди стола. Кусочки рыбы оказались заботливо укрыты колечками лука, подсолнечное масло разлило волшебный аромат. Рядом с селедкой Мишка, покосившись на отца выставил бутылку водки. Потом достал тарелки, супчик уже дошел, надо было разливать.

– Вот так и живем, – Степан Иванович размяк от вкусной еды, расслабился. – Балует меня Мишаня, кормит как на убой.

– Ох и хорошо, – Геннадий Павлович ослабил галстук, – живут же люди. Не, я ничего не хочу сказать, супруга моя шикарно готовит, но вот так, по простому, картошечка да с селедочкой, эх. Наливай Иваныч, однова живем.

Потом пили чай, с сушками и пряниками. Мужики распарились, утирали лица полотенцами. Гость попросил разрешения закурить. Михаил подал ему блюдечко под пепельницу, открыл форточку пошире.

– Ну что же, зовут меня Геннадий Павлович, – мужчина с удовольствием затянулся дымком, – и я папа Нины…

Посмотрел на вытянувшееся лицо пацана и захохотал. К нему присоединился и Степан Иванович.

– Не переживай ты так, у меня к тебе никаких претензий нет. Просто я узнал про тебя с подачи дочки. Очень уж ты ее той книжкой из колеи выбил. Она-то думала ты сказки читаешь, на худой конец "Трех мушкетеров". А там такое…

– Читал я этих мушкетеров, – Мишка насупился, – не понравилось. Кардинал умный мужик, о государстве думал, а эти придурки, – пацан махнул рукой.

Мужики переглянулись. Гость покивал задумчиво.

– Удивил ты меня. В общем я заведую автобусным парком нашего города. Хочу дать тебе шанс. Ты как на это смотришь?

Время улетало стремительно, словно на реактивной тяге. Приближались каникулы и с ними громадье планов. Иваныч оформился в автобусном парке на совмещение, но ходить должен был Мишка. С Геннадием Палычем договорились, что парень начнет на каникулах. Когда станет посвободнее со временем. А пока он по прежнему ходил в школу, тренировался у реки по утрам, благо что по зелени это снова стало возможным. Батя-ветеран начал давать ему ножевой бой. Пацан вроде бы рассудительный, спокойный. А нож штука такая, специфическая конечно, но в иных ситуациях, вполне себе нужная.

Нина посматривала на него в школе, но как-то странно. У нее все не шел из головы тот разговор родителей, что она ненароком подслушала. Отец тогда вернулся домой позже обычного, да еще и попахивал немного. Ну и мама напустилась на него, не начал ли он выпивать со своими работягами, да шоферами. Говорили родители на кухне, но дверь прикрыли неплотно, так что любопытная дочка все прекрасно слышала.

– Да что ты дорогая, ну какие шофера, у Семеновых я был, знакомился с парнем. А он такой стол накрыл, ммм… Закачаешься. Слушай, простой куриный суп, а вкуснота обалденная, и густой, что интересно.

– Ну загустил мукой, я и сама так делаю, что такого-то?

– Не, твою муку я знаю, там что-то другое было. Знаешь, по моему он загустил манкой.

– Манкой? А что, хорошая идея кстати. Надо будет тоже попробовать. И как тебе парень?

– Очень серьезный пацанчик. С лета начнет у меня в парке, в мастерских. А еще, упомянул я в разговоре, "Трех мушкетеров". И как ты думаешь, кто для него положительный герой? – Супруг взял театральную паузу.

– Ну, ну не томи?

– Кардинал.

– О как, – голос мамы звучал удивленно, – и впрямь серьезный парень…

Они там еще что-то обсуждали, но Нина вернулась в свою комнату. Села к столу и задумалась. Вот как так-то? Как кардинал может быть положительным героем? Эта мысль не давала ей заснуть половину ночи. А на следующий день, на большой перемене, она подступилась с этим вопросом к парню. Михаил как раз прикончил стакан компота, тщательно вытряс фрукты в рот и посмотрел на девочку.

– Ну а по-твоему, кто там герой?

– Как это кто? ДיАртаньян конечно, друзья его, Констанция. Там такая любовь… – Нина мечтательно зажмурилась.

– Друзья, – Мишка нахмурился, – ну давай посмотрим. Один это спившийся алкаш, второй крутит роман со старой купчихой ради денег, третий якшается с монашками. Кто их них хороший? Да и сам гасконец хорош. Снял комнату у галантерейщика, ни разу не заплатил за жилье, да еще и закрутил роман с женой хозяина квартиры. И как это называется?

– Ну пусть так, – губы девочки дрожали, но она упрямо гнула свою линию, – но кардинал же гад. И гвардейцы его тоже. Как ты можешь…

– Скажи, а как ты относишься к агентам КГБ? И к самому комитету кстати?

– Ну про них всякое рассказывают…

– Но дело-то они нужное делают? Согласна? Так вот гвардейцы кардинала, это те же агенты КГБ. Собственно, с чего конфликт-то начался? Дуэли в городской черте были запрещены. Мушкетеры нарушили закон. Но вместо того, что бы извиниться, полезли в драку. И еще, если уж гвардейцы кардинала, это агенты КГБ, то мушкетеры короля, это кремлевская рота. Шагают красиво и на часах у мавзолея стоят красиво, вот только в военном смысле толку от них чуть.

– Но он же интриговал против королевы! – Нина уже чуть не плакала.

– У королевы, на минуточку, был роман с министром иностранного государства. Кстати враждебного. И что? Это норма, образец для подражания?

Михаил проводил глазами убегающую в слезах девочку и пожал плечами. Уж что что, а проблемы мушкетеров его не интересовали совершенно. Да и книжка была так себе, на любителя. То ли дело Ремарк. Они с батей на пару читали "На западном фронте без перемен". Отец как-то странно реагировал, замолкал, задумывался. Ладно, отставить лирику. Сегодня Михаил собирался сдавать экзамен в кружке. На знание матчасти. Причем охватить хотел сразу и легковые и грузовые устройства. Если все пройдет удачно, то можно будет взять литературу по эксплуатации тракторных дизелей.

Он справился, как и планировал. С такой памятью, да не сдать зачет. Были конечно и каверзные вопросы от учителя и даже несколько образцов на стендах… Все позади, преодолел, справился. Попросил подобрать ему литературу по тракторам, для домашнего чтения. Обещали предоставить к следующему разу. В ДОСААФе теперь предстояло учить правила дорожного движения, тоже интересно будет.

Мишка энергично шагал через парк, окружавший Дом Пионеров. Еще половину часа такой ходьбы и он будет дома. Возможно успеет даже раньше отца. Вдали уже показались огни придорожных фонарей, когда знакомый и противный до отвращения голос спросил за спиной.

– Далеко собрался?

Парень стремительно развернулся, цепко оглядываясь по сторонам. Из-за дерева выступила громоздкая фигура.

– Ну что фраерок, поговорим? – Крюк вытянул в его сторону руку.

Михаил оценил обстановку. Дистанция приблизительно десять метров, видимость не ах, сумерки. Старый враг сжимает в руке наган. Держит не слишком умело, жмет со всей силы, вон даже пальцы побелели. Опасность не слишком высокая, тем не менее ухо надо держать востро. Фиксируя взглядом палец на спусковом крючке, Миха почувствовал, как раскручивается маховик ускорения в теле.

– Что же тебе неймется-то? – голос пацана был тверд и спокоен.

– Так из-за тебя же все! – Крюк взвизгнул гневно, – секцию разогнали, мне теперь выпускаться с одними двойками. Тренера поперли, а он моему бате лепший кореш был. Так что тебе и отвечать.

– Надо будет, отвечу. Ты еще долго болтать будешь? А то я тороплюсь немного…

– Некуда тебе теперь торопиться. Все… – Крюк потянул пальцем спусковой крючок. Выстрел грянул как-то неожиданно громко. Вот только цель в последний момент ловко сдвинулась в сторону и пуля ушла куда-то в кусты. – Что за черт? – Стрелявший ожидал совершенно другого результата.

– Так ты не только драться, ты вообще ничего делать не умеешь! – Звонкий мальчишечий голос прозвучал совершенно издевательски и привел громилу в полное неистовство. Раз за разом он стрелял в верткую фигуру и рычал от бессилия. Наконец патроны в барабане кончились.

– Ну все, мне пора. Я уже говорил кажется, тороплюсь. – Ненавистный сопляк растворился в кустах.

Крюков стоял столбом и с недоумением смотрел на дымящийся ствол. Произошедшее сейчас было выше его разумения. Да как так-то…

– Бросай оружие! – На здоровяка упал луч света ручного фонаря, – бросай я сказал.

Наган полетел на землю, Крюк поднял руки. Его окружили какие-то люди в фуражках. Сноровисто обыскали, нацепили наручники, повели куда-то. Верзила переставлял ноги совершенно механически. Как так-то, стучало в голове, как…

Степан Иванович вернулся домой вовремя. Сына еще не было, похоже не вернулся еще с занятий. Мужчина не спеша разделся, сполоснул в ванной лицо и руки. Остановился на пороге кухни, задумался. Начинать ужин одному, лил подождать все же? За спиной хлопнула дверь, постучали быстрые шаги.

– Бать привет, – сын открыл кухонный кран и присосался к струе воды. Пил жадно и как-то гулко. Что-то случилось, понял отец. Михаил тем временем утолил первую жажду, набрал воду в стакан и плюхнулся за стол. Выглядел он странно. – Спасибо за науку, пап.

– Что случилось? – Иваныч тяжело сел напротив и выложил руки на стол. Он приготовился услышать самое плохое, напрягся.

– Маятник качал сегодня. Половину часа назад. Под дулом нагана.

– Что?! Кто это был? – Голос отца прозвучал так, что у Мишки мурашки прошлись по спине.

– Крюк, кто же еще. Да все бать, приняли его уже. Упаковали. Он меня в парке подстерег. Шмальнул бы в спину, может и попал бы, но ему ведь поговорить потребовалось. Блатной, что с него взять.

– Фиксировал палец, ствол, моторику? – Иваныч расслабился немного.

– Все как ты учил. Особой опасности не было. Он "сок" жал с такой силой, что рука побелела. Да и наган с его тугим спуском… Но трясет меня не по-детски… – Сын встал и стремительно, в два шага, пересек кухню. Прижался к отцу, обнял его. Тот гладил по голове, приговаривал.

– Все сынок, все. Все прошло. – Внутри ветеран ликовал и гордился. Пацан отработал на все сто. Маятник, да на короткой, с первого раза. Знатный боец растет.

– Тут еще такое дело, – Мишка говорил глухо, но чувствовалось, он уже успокаивается, – я конечно слинял оттуда, но Крюк молчать не будет. Не та порода, разболтает. Так что, наверняка из милиции придут. С вопросами…

– А вот это тебя, сына, волновать не должно. Ты еще несовершеннолетний, так что разговаривать я буду. Да и знакомые у меня в органах есть. А знаешь что, дай-ка я сейчас и позвоню. Зря нам что ли телефон поставили? – Отец встал и зашаркал тапочками в прихожую, – как там бишь его фамилия? О, вспомнил. – Послышался треск телефонного диска, – милиция? Капитана Стешина можно? На месте? Кто спрашивает? Скажите Семенов…

Глава 7

– Ну что тут у вас? – Геннадий Павлович зашел в ремзону своего автобусного парка.

– Все путем, – Михалыч, пожилой мастер подошел протягивая руку для пожатия.

– Как мой пацанчик работает? – Начальник пожал руку подошедшему и теперь хлопал себя по карманам, пытаясь вспомнить, куда он сунул початую пачку "Явы".

– Просто песня, – мастер вытащил беломорину и сунул в рот, предварительно продув. – Пойдем, покажу чего.

– Погодь, давай покурим сначала. Ты словами расскажи.

– Ну что тебе сказать. Толковый парень. Руки из правильного места растут, спокойный. Готов работать с ночи до зари.

– Не не, вот этого не надо, – директор встревожился, – четыре часа и адью. Нас же по судам затаскают, за эксплуатацию малолетних.

– Да знаю я, – Михалыч перекинул папиросу в угол рта, – слежу за этим строго. – Докурил? Пойдем тогда…

– Вот же и ни хрена себе… – Геннадий Павлович стоял возле стеллажа с рядами карбюраторов, – они же у вас всегда в ящике валялись, в навал. Вы же чистили только один перед заменой. А эти блестят, словно только с завода.

– Вот я и говорю, – мастер расплылся в щербатой улыбке, – твой пацан их все промыл и прочистил. Мы заменили пару, так водилы клянутся, что будто на новых машинах катают.

– О как, – директор задумчиво помял подбородок, – знаешь что? Раз пошла такая пьянка, пусть он с "девяткой" повозится.

– Так чего с ней возиться? – Мастер смотрел недоуменно, – у нее же двигло заклинило. Новый мотор нам не дадут, сам же говорил…

– Ну во-первых пацана займем, что бы не заскучал. А во-вторых, разбросает он ходовую, мы тогда девятку как донора используем, для других ремонтов. Твои-то гаврики ленятся, в лом им с этим аппаратом возиться, так?

– Ну так-то да…

Возиться с "девяткой" было интересно, но жутко неудобно. Спасал только небольшой рост и общая сухощавость. Мишка уже снял кожух из кожезаменителя и перекинул его в салон автобуса. Сейчас он вдумчиво снимал крышку блока цилиндров. Было до жути интересно, что же там заклинило. Если в цилиндрах, то хана, в полевых условиях такой ремонт не выполнить. Но надежда все еще была, не пропала окончательно. Парень зацепил тяжеленный блок и по-немногу, по сантиметру сдвинул его в сторону. Потом скантовал под руль и ужом выбрался из кабины наружу. Предстояло понять, сможет ли он перетащить его в салон один, или все-таки придется звать помощь.

С этим невезучим автобусом под девятым номером у юного механика, что называется, взыграло ретивое. Судя по оговоркам мастера, если не удастся реанимировать агрегат, то его пустят на запчасти. Михаилу дали времени до конца лета, потом начнется школа и просиживать в автобусном парке много времени станет невозможно. Стало быть за оставшийся месяц следовало определиться, стоит ли вообще мучиться с бедолагой.

Парень осторожно вытянул крышку блока цилиндров и придерживая поставил ее у кабины. Присел на корточки и опустил железяку на плечо. Потом медленно выпрямился и обогнув кабину перешел к двери салона. "Гармошка" была открыта, так что снова присев он опустил тяжелую деталь на ступень. Сгрузил с плеча и задвинул внутрь. И всех делов! Бросил взгляд на часы, подарок бати на свой, четырнадцатый день рождения. По всему выходило, что пора заканчивать. Он попытался было намекнуть, что готов работать и дольше, но в этом вопросе начальство оказалось непреклонно. Четыре часа и все, и никаких!

Михаил закрыл в ручную автобус и прихватив кусок ветоши двинулся в сторону раздевалок. Шкафчик ему выделили, так что перед выходом в город, надо было хоть немного помыться и сменить одежду…

Нина заскочила к отцу на работу попросить немного денег. Завтра они с мамой отбывали на море. Папка добыл им путевки в санаторий. Сам-то он вырваться не смог, но для своих женщин расстарался. Первые два месяца лета девочка провела в лагере. Было весело и интересно, но курорт есть курорт. К такому мероприятию надо было подготовиться, а времени почти не осталось.

Они с отцом уже вышли из административного корпуса на улицу и собирались прощаться, когда папа поднял взгляд и улыбнулся. Нина проследила его взгляд и удивилась. Через, по дневному времени пустую стоянку для автобусов, шел Семенов. Правда на школьника он не был похож совершенно. О чем-то размышляя шел молодой рабочий. Промасленный комбинезон, ветошь в руках, которой он протирал ладони… Она даже приоткрыла рот от удивления.

– Мишаня, – отец помахал рукой, – ты уже закончил?

– Так точно, – парень остановился и приветливо кивнул.

– Дочку в город не проводишь?

– Запросто. Только мне переодеться надо. Пять минут подождете?

– Подождем? – Геннадий Павлович посмотрел на дочь. Та кивнула и почему-то покраснела…

Они шли к центру города. За лето Нина вытянулась, округлилась в некоторых местах и похорошела. Шла она совсем рядом и временами касалась Михаила невзначай. Каждый раз того словно электрическим разрядом пробивало. Он сосредоточился и прислушался к щебетанию спутницы.

– …А я в театральный кружок в лагере ходила. Ух и интересно же было. Мы "Ромео и Джульетту" ставили. Там та-кая любовь, закачаешься… А времена жуткие были, ужасные просто. Представляешь, Джульетте всего тринадцать было, когда ее замуж выдали…

– Я Шекспира почитал за лето, – Мишка говорил баском, солидно, – правда я на английском читал, со словарем. "Англичанка" же велела почитать что-нибудь на каникулах, ну я и решил не мелочиться. Там с возрастом Джульетты не так все было…

– Как это не так? В тексте же ясно сказано…

– Нет, там другое дело. В те времена детская смертность была ужасная. Так новорожденных поначалу и не называли никак, в смысле имя не давали и возраст не считали. Ждали выживет или нет. А уж потом, приблизительно годам к двум, когда становилось ясно, что он не помрет внезапно, начинали считать возраст. Так что Джульетте было в районе пятнадцати, может даже немного больше.

Нина посмотрела на парня по-новому. Все-таки он не такой как все. Только что смотрелся обычным работягой, а теперь идет и рассуждает о таких вещах…

– А ты откуда знаешь такие детали?

– Да я у библиотекаря попросил почитать что-нибудь о той эпохе. Что бы не попасть впросак, как с Дюма было. Они в то время чистой художественной литературы не писали похоже. Или памфлет как у Дефо, или сатира Рабле. Дюма же высмеивал дворянские нравы, правда поместил все в эдакий романтический антураж.

– Здорово, – Нина задумалась, – Миш, а ты в девятый пойдешь?

– Нет, – парень даже рукой рубанул, – этот и восьмой отсижу и на волю.

– Но почему, ты же хорошо учишься?

– Хочу руками поработать. Потом армия. А уж после и буду думать…

За разговорами они дошли до центра. Здесь Нина попрощалась, мило смущаясь пояснила, что покупки предстоят немного интимные, чмокнула в щеку и убежала. Мишка потер щеку рукой и потопал к дому…

…Нина танцевала что-то медленное, красиво поднимая тонкие руки над головой. Одежды на ней не было совсем… Тело выгнуло дугой и Мишка проснулся. Весь в поту и с бешено бьющимся сердцем. Что это со мной? В трусах было горячо и мокро. От "гостя" пришла волна сочувствия с легким оттенком иронии. Так что это было? Заер растолковал все понятно и доходчиво. Взросление тела, все нормально. Нет, теорию-то парень знал, но вот то, что это будет происходить именно так… Гость настоятельно советовал воспользоваться услугами профессионала. По крайней мере на начальном этапе. Так нету же у нас проституции, удивился Михаил. "Гость" только посмеялся. Даже у них, в насквозь технологичном и урбанизированном мире она была. Она вообще была всегда и везде.

Откладывать дела в долгий ящик парень не любил. Так что уже на следующий день навел справки среди парней на работе. И во второй половине дня стоял на проходной женского общежития камвольного комбината. Пожилая, суровая вахтерша рассматривала его с насмешкой. Миха собрался с духом и бухнул, словно бросаясь в омут с головой.

– Пятерки хватит?

– Хватит, – женщина выбралась из-за конторки и тяжело пошлепала по коридору. Вернулась она довольно быстро в сопровождении молодой и веселой девицы в легкомысленном халатике.

– Молоденький, симпатичный, – пропела та звонко, взяла парня за руку и повела за собой. Того колотило в предвкушении…

"Зеркала цилиндров" оказались в порядке. Прямо от сердца отлегло. В данный момент Михаил расположился под автобусом, со всем доступным комфортом. Масло он уже слил и сейчас демонтировал картер. Ну да, шатунно-поршневой, как он и думал. Похоже на заводской брак. Сочленение рассыпалось в хлам. Ну что же, надо снимать коленвал, смотреть по месту. Особых проблем он не видел. С карбюраторами же получилось, а значит и здесь получится. Главное было выбрать момент, когда никто не видит. Правда теперешняя деталька будет помассивнее иглы жиклера или там дроссельной заслонки, но не намного. Справлюсь, решил парень и взялся за дело…

Иваныч с подозрением смотрел на сияющего сына.

– Ну-ка колись давай, чего радостный такой? Тебе же в школу вот вот, а ты цветешь, словно майская роза. Рассказывай без утайки.

– Да как-то несколько вещей сложились сразу. С автобусом дело сдвинулось. Не сегодня, завтра закончу. Ну и, – сынок засмущался, покраснел, – в общем с бабами там, ну сам понимаешь…

– О как, – отец даже рот раскрыл от удивления, – я надеюсь ты там никого не обрюхатил? А то не оберемся.

– Не, я за деньги…

– Та-акс, еще лучше. И где у нас в городе можно "за деньги"?

– Да у ткачих в общаге. Мне ребята в парке подсказали.

– Понятно. Ну ты в общем не злоупотребляй этим, хорошо? Да и бюджет у нас не резиновый. Хотя с твоими умениями… Я в общем-то чего разговор затеял. Надо бы тебя в стрелковке натаскать. Ты как, потянешь создать что-нибудь?

– Бать, да без проблем. Я собственно уже попробовал разок. Вполне получается. Только знаешь, что интересно. С этой моей способностью, чем обойму менять, быстрее уронить ствол на землю и создать новый.

– Ты поосторожней там. Это тебе не игрушки, – Иваныч встревожился, – и кстати, как ты звук выстрела то замаскировал?

– Так глушитель же. И всех делов.

– Глушитель говоришь… Ну а что, толково. Эх, загадим мы с тобой Клязьму окончательно. Надо бы все-таки подальше отойти будет. А то неровен час… Ладно, в субботу рано пойдем, затемно. Понял, нет?

Нина сидела у окна задумавшись. Она и не заметила, как сзади подошла мама и положила ей руки на плечи.

– О чем задумалась, милая?

– Знаешь что странно, ходила сегодня в школу, расписание узнать на первую неделю. Встретила там Семенова. Он так изменился…

– Изменился, в чем?

– Раньше он рядом со мной то краснел, то бледнел. А сейчас спокойный такой. Поцеловал руку, проводил, угостил мороженым. Ты что-нибудь понимаешь?

– Конечно, – женщина улыбнулась и села напротив дочери, – просто он стал мужчиной.

– Так он же вроде бы и раньше…

– Нет, милая. Раньше он был мальчик, а теперь мужчина.

– А как, как становятся мужчиной?

– Э-э, ты уверена, что хочешь это услышать? Возможно, что тебе не понравится кое-что.

– Конечно хочу!

– Ну что же…

– … Какая гадость! И он это делал?

– Ну не такая уж и гадость. – Мать улыбнулась, – кроме того, ты не задумывалась о том, как сама появилась на свет? Или ты до сих пор веришь в аиста, приносящего младенцев. А может быть в то, что детей находят в капусте?

Нина покраснела. А потом задумалась. Выходило, что возвышенная любовь Джульетты должна была закончиться, чем? Так вот почему их вожатая, что вела театральный кружок говорила, что у Нины "любовь" получается неубедительно.

– Мам, – девочка встрепенулась и посмотрела широко раскрытыми глазами, – а как становятся женщинами?

Глава 8

Он все-таки доделал этот автобус. Успел впритык, через два дня начинался учебный год. Тем не менее закончил и даже сделал круг по парку. Народ набежал с выпученными от удивления глазами. Явился и директор. Геннадий Палыч сиял словно новый полтинник. Ну а как же, его протеже отличился, не хухры-мухры. Мишку хлопали по плечам, начальство обещало премию и грамоту. А он стоял и только глупо улыбался. Если честно, то этот ремонт выпил все силы досуха. Такой сложности работу выполнять парню еще не приходилось. Да к тому же в одиночку.

Ну а потом снова началась школа. Опять время понеслось вскачь и вприпрыжку. Были и отличия. В этот раз Михаил не поленился и за время каникул освоил всю школьную программу на год. Ну за малым исключением. Так что сил учеба отнимала намного меньше. "Гостю" вся эта наука и вовсе была не нужна, но пацану предстояло устраиваться и легализоваться. А в этом странном государстве без соответствующей бумаги не возможно было ничего. Совершенно.

Нина держалась отстранено. Ощущение было такое, словно она опасается своего одноклассника. Впрочем Мишка и не настаивал. Своих дел хватало. Зачетная книжка ДОСААФа постепенно заполнялась различными записями. Туда же пошла и грамота от автобусного парка. Права раньше шестнадцати лет получить было невозможно, но готовиться следовало уже сейчас. Потом будет проще сдать на весь диапазон техники.

Все свободное время и силы парень пускал на разработку своей способности. Автобусный парк оказался идеальным местом для этого. Главное было не попасться в момент призыва, а после замены детали он сбрасывал ее в ящик со старьем. А если интересовались, откуда он взял запчасть, то снова кивал на тот же ящик. Ну и тренировки с отцом брали изрядно времени. В особенности по выходным.

Они расположились на обрывистом берегу реки. Пришлось довольно долго топать сюда, но Иваныч был доволен. Стояло раннее утро и шанс того, что кто-то увидит их штудии был минимален.

– Посмотрел я, как ты оружие призываешь. Впечатляет. Однако эта твоя идейка, что чем перезарядить, быстрее новое призвать не выдерживает никакой критики.

– Почему? – Михаил смотрел не понимая.

– Ты получаешь пушку, словно из оружейной пирамиды берешь. Уже без консервационной смазки, готовую. Но, прежде чем начать стрелять, тебе надо снять ее с предохранителя, дослать патрон. Возможно, ты мог бы призвать и уже готовое полностью к открытию огня, но этого не происходит. А значит, ты не учитываешь какие-то дополнительные параметры призыва, так?

– Получается, так. – Пацан задумчиво чесал затылок.

– Ну и что ты выигрываешь по времени? Ровным счетом ничего. Новый магазин-то ты тоже призываешь… И кстати, не понимаю, какого лешего ты называешь магазин обоймой?

– Какая разница бать? Ты же понял, что я хотел сказать.

– Большая разница сына. Очень большая. – Отец разозлился, что бывало чрезвычайно редко, – сначала ты небрежен на словах, потом в делах. А с оружием это недопустимо понял, нет? В особенности с огнестрельным. И кончается в лучшем случае травмами.

– Понял. – Мишка стоял красный. Иваныч побуравил его взглядом, но похоже тот и правда понял. Ветеран постепенно успокоился. Сын схватывал все на лету и старый солдат стремился привить ему правильные ухватки. Не приучая к какому-то одному оружию, а обучая способности метко стрелять из любого.

– Ладно, продолжим…

Так оно и шло. Время спрессовывалось в блоки и стремительно пролетало мимо. Друзей Михаил так и не завел, на девушек не было времени. Наведывался иногда в женское общежитие, но редко, очень редко. Дни становились похожи один на другой, да что дни, иной раз он поднимал взгляд на календарь и с удивлением отмечал, что месяц промелькнул, словно и не было его. Так просквозил весь седьмой класс. Закончил год парень отличником. Особенно отмечали его успехи трудовик и физкультурник. Впрочем и другим учителям придраться было не к чему.

Снова все разъехались по летним лагерям и снова парень плотно засел в автобусном парке. У него появилась новая идея. Правда самому ее реализовать было совершенно невозможно. Пришлось просить Геннадия Павловича. Тот в своем уникуме души не чаял и обещал помочь. В результате, к концу лета Мишка получил удостоверение слесаря-автомеханика. Так-то, пойди он стандартным путем, пришлось бы заканчивать специальное ПТУ после восьмого класса. Но для одаренного школьника сделали исключение.

Сперва включился ДОСААФ. Там за парня радели исключительно. Потом впрягся директор автобусной базы, нажал какие-то рычаги. Ну и напоследок Иваныч подключил своего знакомца из райкома. Экзамен устроили серьезный. Преподаватели из училища сопротивлялись изо всех сил. Все-таки экстернат в их заведении предусмотрен не был. Спасла феноменальная память и практический опыт, которым не любой взрослый механик мог похвастаться. Так что в последних числах августа Мишка все-таки получил вожделенное удостоверение. Теперь следовало повышать разрядность. Но это уже было намного проще.

По такому случаю Иваныч и директор надрались в хлам. Гуляли в квартире Семеновых. Мишка только успевал выставлять бутылки и закусь. Сперва поднимали тосты за юное дарование, потом уже просто хлопали по спине и вопили что-то нечленораздельное. Пели песни у раскрытого настежь окна, угощали подошедший на шум народ. Семейный праздник праздник быстро перерос в народное гуляние. Выбрались во двор. Народ тащил угощение и питье. Михаил был вовсе пунцовый от смущения. Мужики щупали новые корочки, уважительно кивали головами. Дом был заселен по преимуществу работягами с завода и цену полученному удостоверению они представляли отчетливо. Так что когда явилась супруга Геннадия Павловича, тот уже был, что называется, в лоскуты.

Женщину-доктора из поликлиники знали все. Детский врач такого уровня в городе пользовался огромным уважением. Скорее даже почитанием. Так что, не слушая возражений, ее тоже усадили за стол. И начавшая было затухать гулянка развернулась с новой силой.

Заер смотрел на происходящее с изумлением. Для него, выходца из гораздо более технологичного, продвинутого мира, все это казалось совершенно диким. Да, можно было отметить удачное достижение с друзьями, возможно с родными. Но что бы вот так, что бы совсем посторонние люди радовались чужому успеху. Эмоции захлестывали и даже пугали. "Гость" почувствовал, что его отношение к местным "недоразвитым дикарям" начинает меняться. Такой способностью к сопереживанию, в его мире мог бы похвастаться кто? Да по сути никто, неожиданно понял он. Похоже, что в погоне за технологиями они потеряли нечто важное, сокровенное. То что должно было составлять саму суть разумного существа.

К полуночи начали потихоньку успокаиваться и расползаться по квартирам. Палыча, находящегося в совершенно невменяемом состоянии, супруга погрузила в такси и увезла домой. Иваныча Мишка отвел домой и уложил спать на диване. Тот что-то бормотал, звал Дашу, деток. Потом неожиданно заплакал и заснул. Парень прошел в свою комнату. Нужно было ложиться спать, но он чувствовал, что не сможет. Эмоциональный накал вечера так сильно ударил по обоим составляющим его личности, что даже руки продолжали мелко подрагивать. Он устроился у открытого окна и принялся смотреть на ночной город. И так в результате и заснул, уронив голову на подоконник.

Восьмой класс не отличался от шестого практически ничем. Та же рутина, те же уроки и контрольные. Была вялая попытка принять его в комсомол, но энтузиазма со стороны бывшего детдомовца не последовало и вопрос закрылся сам собой. Зато во втором полугодии его принялись уговаривать продолжить учебу. Михаил отбивался руками и ногами. Сидение в школе надоело безмерно, а аргументов у учителей оказалось на удивление мало. Отсрочка от службы в армии, которую мог дать институт, ему не была нужна. Наоборот, парень хотел служить. Он был уверен, что и Иваныч, одобряет его выбор. Хоть отец ни разу и не говорил этого в слух. А что еще? Угроза, что придется много и тяжело работать тоже не прошла. Он как раз и хотел полноценно работать руками. И по сути все…

Одноклассники смотрели на него, как на чокнутого. Нина посматривала с каким-то брезгливым восхищением. Сам же Михаил не обращал на них внимания. Школу он в результате закончил, получил справку об окончании восьми классов и вздохнул с облегчением. Устроил себе небольшой отпуск. Тренировался в лесу, спал и читал в охотку. А в начале июля получил наконец вожделенный паспорт. И снова закрутил водоворот срочных и важных дел.

Оформился наконец полноценно на работу. В автобусном парке приняли его, как родного. Помимо работы, интенсифицировал свою деятельность в ДОСААФе. Получил возможность и тут же со всем пылом принялся сдавать на права. Сложнее всего было с гусеничной техникой. Пришлось даже выезжать в совхоз, на тамошнюю МТС. Зато права постепенно заполнялись галочками сданных категорий.

На личную жизнь времени практически не оставалось. Да и не было ее, личной жизни. Даже с отцом теперь виделся намного реже. Как правило Михаил добирался до дома настолько поздно, что батя уже спал. Торопливо мылся, перекусывал и тоже валился в койку. Полноценно общаться удавалось лишь на выходные. Иваныч лишь усмехался одобрительно, глядя как сын носится словно наскипидаренный.

Постепенно вал срочных дел начал спадать. Мишка плотно насел на работу. Совместно с завгаром Михалычем составил график обслуживания автобусного парка и принялся методично прогонять через ремзону всю наличную технику. К зиме уже все работало, словно качественный хронометр. Исчезли внезапные поломки, появилась ритмичность и надежность. Удалось даже подтянуть дисциплину и культуру работы. Автобусы начали ходить по расписанию. Жители города тихонько офигевали. Директора хвалили в райкоме, даже вышла статья в газете. Автор призывал другие города перенимать опыт.

В результате Палыча вызвали в область, на конференцию руководителей транспортных предприятий. А уже там, на конференции предложили поделиться опытом. Так он с трибуны и поделился. Вместо того, что бы нести всякую ахиннею об интенсификации и маневре резервами, взял и рассказал все как есть. Там только за голову схватились. Потом спросили резонно, а если скажем его уникум в армию уйдет, тогда что? Вот только Геннадий Палыч оказался не лыком шит. У него уже целая программа оказалась готова. И тесная работа с местным отделением ДОСААФ, и организация кружка юных автомехаников, и тому подобное. Мишка только головой покачал, слушая рассказ о похождениях Палыча в областном центре. А ведь ему и правда скоро предстояло в армию идти.

Михаил уже и на первичное освидетельствование сходил, документы представил, все честь по чести. Получил приписное свидетельство. Все как у людей, все как положено. Иваныч гордился безмерно. Посматривал на сына с одобрением. И то сказать, какой парняга вымахал. А потом, потом совершенно неожиданно для всех Степан Иванович Семенов скончался…

Глава 9

В тот день он вернулся домой пораньше. Хлопотал на кухне, готовил ужин. Представлял себе, как они сядут с батей за стол, тот похвалит готовку, скажет снова, что сын просто закармливает его. Мишка поглядывал в окно, не хотел пропустить возвращение Иваныча. Потом вдруг, в сгущающихся сумерках увидел знакомую фигуру на лавочке у подъезда. Выскочил опорометью на улицу. Степан Иванович сидел взявшись рукой за грудь. В свете только зажегшихся фонарей проступала синюшная бледность на лице.

– Щас сына, отдышусь и пойду…

Миха упал перед ним на колени, заглянул в лицо. То что он увидел, не понравилось категорически. Парень вскочил, с натугой поднял отца на руки и не замечая веса кинулся в дом. Там положил его на диван, расстегнул рубаху, прижался ухом к груди. Кинулся в коридор к телефону…

Скорая приехала быстро. Врач посмотрел только, вздохнул и сел к столу, выписывать свидетельство о смерти.

– Фронтовик? – Спросил он подняв голову от бумаг. Мишка с трудом кивнул. В горле стоял тугой ком, говорить было попросту невозможно. – Сердце. Сейчас многие из них так уходят.

Потом пришли санитары, погрузили тело на носилки, вышли горбясь на лестницу. А Михаил так и стоял с протезом в руках. Прижимал к груди железку и, и пытался понять, что же происходит. В открытую дверь заглянула бабушка Клава. Взяла парня за руку, причитая тихонько отвела в комнату, посадила на кровать. Он двигался совершенно механически, переставлял ноги словно робот. Мыслей в голове не было. Только ком в горле не давал дышать и глотать…

Следующие дни слились в какой-то калейдоскоп. Всплывали знакомые и не слишком лица, Палыч что-то грустно говорил и хлюпал носом, соседка на кухне. Похороны, поминки. Мишка пришел в себя только на третий день. Он был один в квартире, сидел на диване в гостиной. Сердце болело так, что даже моргать страшно. Ощущение было, что только пошевелись и оно, сердце просто разорвется на куски. Постепенно парень собрался с силами и встал. Пошатываясь вышел в коридор к зеркалу. Оттуда смотрело осунувшееся почерневшее лицо.

Он прислонился лбом к гладкой поверхности и "гость" сделал также. Потом Заер обнял парня за плечи и они замерли. Шевелиться не было ни сил ни желания. Наконец отстранились и тот, кто всегда в последнее время был рядом, за плечом, посмотрел Михаилу в глаза.

– Готов? – Спросил он одними губами.

– Готов! – Парень смотрел твердо и прямо.

Теперь он был один. Цельный и неделимый. С памятью "гостя" и чувствами самого себя. Новый и одновременно тот же самый. Так что, когда следующим утром явился "кум из райкома" Мишка уже находился в относительном порядке. Райкомовец мялся, силился выдавить из себя слова утешения, однако видно было, что он принес неприятную весть. Парень даже догадывался какую.

– Квартира? – Спросил гостя в лоб.

– Ну да, она же числится за заводом, а ты… Ну в общем…

– Понимаю. Я собственно уже и вещи собрал. – Михаил кивнул на рюкзак в прихожей. Потом подошел к шкафу, – есть еще одно дело для вас. Батины ордена. Возьметесь сохранить?

– Конечно, – "кум" бережно принял парадный пиджак Иваныча, кивнул на пустое место в орденах, – а там что было?

– На память оставил, – Миха насупился, – "Отвагу".

– Ладно. Сам-то куда пойдешь?

– Так мне через месяц в армию. У меня уже и повестка на руках.

– Так может, на этот месяц останешься здесь? Я договорюсь, подождут они…

– Нет, спасибо конечно. Но я и сам не хочу здесь оставаться. – Парень смотрел твердо, – у меня есть где перекантоваться. Всего хорошего. Ключи на столе.

Обустроился Михаил в мастерской автобусного парка. Палыч звал к себе, но он отказался. Хотелось побыть одному, насколько это возможно. Потертый и местами продавленный диван в мастерской подходил для этих целей почти идеально. Первым делом, дважды сирота, занялся медалью. Отсоединил колодку, продернул шнурок в кольцо и повесил себе на шею. "Отвага" устроилась на ребрах так привычно, словно всегда там была. Забросил свой рюкзак в шкафчик и с головой погрузился в работу.

Мишка вставал теперь с первыми лучами солнца. Бежал круг вдоль забора, потом разминался в дальнем углу парка. Там сохранилось несколько чахлых деревьев. Когда-то тут по-видимому был яблоневый сад, потом разбили предприятие транспортников. Однако несколько яблонь уцелело. Одичали, стали тонкими и кривыми, но тем не менее крошечные яблочки висели на ветках. Здесь-то парень и облюбовал себе место для тренировок.

Занимался он истово. Голос наставника звучал в ушах так, словно Иваныч стоял рядом. Абсолютная память оказалась не только даром, но и проклятием. Впрочем он привыкал постепенно. Боль в груди затихла, ныла только временами, не давая забыть и только…

Потом он мчался в раздевалку, принимал душ и уже спокойно шел в мастерскую. Заваривал кофе, брал из ящика булочку. Их парень покупал в столовой во время обеда. Устраивался на пороге, на колченогом табурете. И так, с кружкой в одной руке и слойкой с повидлом в другой, встречал начало нового рабочего дня. К этому времени приходил Михалыч. Присаживался рядом, закуривал свою утреннюю папиросу, здоровался степенно. Затем они неторопливо обсуждали планы на день.

Задача была простой в теории, но достаточно муторной в техническом воплощении. Михаил хотел успеть до своего призыва сделать полное техническое обслуживание всему подвижному составу. Водители оказались не слишком рады, но и они понимали, что совсем скоро лафа с качественным обслуживанием закончится. А по вечерам, когда все расползались по домам, парень создавал резервный фонд. Его он собирался передать Палычу в последний день. Что бы избежать расспросов. Все-таки раскрывать свою способность он пока еще готов не был, но и оставлять родной автобусный парк с, что называется, "голым задом" тоже не хотел.

И он таки успел. Да момента призыва оставалось буквально несколько дней, когда Мишка закончил возню с автобусами. Теперь можно было быть уверенным, что в ближайшее время техника будет работать словно часы. А наутро Геннадий Павлович, товарищ директор, привел частного клиента. Невысокий полный мужичок оказался начальником местного ОРСа. Ездил он на "Победе" и в своей машине буквально души не чаял. Да вот беда, годы, проклятые годы. Тем не менее расставаться с любимицей товарищ отказался категорически. И в результате машина оказалась в руках юного слесаря.

Аппарат чихал, кряхтел и вел себя настолько по-стариковски, что парень даже засмеялся. После непрерывной возни с автобусами, "Победа" была словно глоток свежего воздуха. Никаких особенных поломок он не нашел, просто тотальный износ ходовой части. Обслуживали машину не слишком тщательно. С тем большим энтузиазмом Михаил взялся за дело…

– Геннадий Павлович, – дверь кабинета открылась и в нее протиснулся молодой Семенов. На плече его висел рюкзак, а под мышкой оказалась зажата картонная коробка, – вот, попрощаться зашел.

– Так ты уже сегодня уходишь? – Палыч расстроился. К парню он привык, а дата призыва в армию вылетела из головы напрочь, – черт, надо было проводы организовать…

– Не надо. Не люблю громких слов. Спасибо вам за все. За участие, за помощь. – Михаил поставил на стол коробку. В ней что-то глухо звякнуло. – А это от меня. Прощальный, так сказать, подарок.

– Что это? – директор открыл коробку и обнаружил внутри кучу газетных кульков. Развернул один, в нем оказались иглы жиклера. Новенькие, словно с завода. В другом кульке были маслосъемные кольца… – Откуда?

– Не крадено, не воровано, – Мишка замялся, – есть у меня одно умение. Иваныч знал о нем и ничего предосудительного в этом не видел. Но и распространяться я об этом не хочу. Так что пользуйтесь. Только не рассказывайте другим, хорошо?

– Ну как скажешь. Дай обниму тебя что-ли напоследок, не чужие люди, чай. – Палыч шагнул раскинув руки и только сейчас обнаружил насколько парень вырос. Да и в плечах раздался. – Удачи тебе Мишаня, пусть служба будет легкой.

– И еще, – парень пристраивал рюкзак на плечи, – "Победу" я сделал. Ждет возле гаража. Вы клиенту фокус со стаканом покажите, вот он удивится…

Сказать, что клиент удивился, это просто ничего не сказать. Он смотрел выпученными глазами на стакан с водой на капоте своей машины. Двигатель сыто урчал в глубине, словно кот на коврике, а в стакане вода была практически спокойной. По крайней мере на глаз.

– А где паренек-то? Ремонтника поблагодарить же нужно…

– Так он ушел уже, – Палыч посмотрел на часы, – с час уже как. Он сегодня в армию призывается.

– Так, – кругленький человечек засуетился, – пожалуй и мне пора. В вонкомат потребовалось заехать срочно.

Директор хмыкнул. Приблизительно на такую реакцию он и рассчитывал. У него-то связей в военных кругах не было, а вот у орсовца полно. Он пожал клиенту руку и захлопнул за ним дверцу машины. "Удачи тебе, Мишаня", подумал про себя. Все что мог, я сделал.

В военкомате все шло своим чередом. Система была отработана и работала словно хорошо отлаженный механизм. Мишка попал в шестерни и его понесло по накатанной дорожке. Он сидел в очереди к очередному врачу, когда обнаружил несколько знакомых физиономий. Детдомовцы тоже признали своего бывшего "коллегу".

– Что "куркуль", не отмазали тебя? Попадешь с нами, поплачешь. Все тебе припомним. – Прошипел один из них.

– Еще неизвестно, кто плакать будет, – Мишка достал из кармана железный рубль и одним движением скатал его в трубочку. Кинул ее на колени шипевшему и встал, подошла его очередь.

Собственно врачей он не боялся. Здоровье было бычьим, косить не собирался. Так чего переживать зря. Он вышел в коридор после очередного "годен" и обнаружил там немолодую женщину в погонах старшего лейтенанта.

– Семенов, – спросила она и дождавшись кивка добавила, – пойдем со мной. Военком хочет с тобой поговорить.

Мишка подмигнул "товарищам" в очереди и двинулся вслед за дамой. Успев расслышать только завистливое "да как так-то, а?"

Он сидел в приемной военкома уже час. За дверью стоял ор и крик. Даже сквозь дубовые панели двери этот шум докатывал до приемной. Потом из кабинета вышел насупленный капитан с эмблемами танковых войск в петлицах, утер распаренное лицо рукавом и утопал по коридору. Из-за неплотно прикрытой двери слышались возбужденные голоса. Майор с автомобильными петлицами доказывал военкому.

– К парню очень хорошо относятся в городе. Он действительно уникум. В автобусном парке на него буквально молятся. А моя часть всего в пятидесяти километрах от городской черты. Вам-то, товарищ военком, вашу "Волгу" чинить не надо? А он Тарасу Степановичу "Победу" сделал, как новенькую. Тарас Степанович, расскажи.

– Это точно. Стакан с водой на капоте стоит, не шелохнется. Движок только урчит тихонько. А уж как сел за руль, да газ прижал, ух, моща…

– И еще, – майор достал платок и промокнул вспотевший лоб, – у меня завгар демобилизовался. По возрасту и по болезни. Все стоит, чинить некому. А тут готовый кадр, да какой. А наш автобат обслуживает, на минуточку, и городские нужды и колхозы окрестные. А как, если чинить некому…

– Ну ладно, ладно. – Военком поднял широкую ладонь, – хватит уже. Заклевали меня совсем. Я же не против, дайте хоть посмотрю на вашего уникума. – Он прижал пальцем клавишу селектора, – Зина, пригласи Семенова.

Военный коммисар рассматривал вошедшего парня. Старый служака хорошо разбирался в людях и увиденное ему понравилось. Здоровенный парень с покатыми плечами и большими, натруженными ладонями. Работяга, сразу видно. Белобрысый, серые спокойные глаза. Смотрит открыто, твердо. Складочка между бровей наметилась, значит всякое пережил уже, хорошо.

– Ну что Семенов, вот товарищ майор предлагает тебе службу в автомобильных войсках, во вверенном ему подразделении. Как ты на это смотришь?

– Я готов.

Глава 10

Похоже было, что нужда майора и впрямь была велика и неотложна. Михаил прибыл в часть на командирском "уазике". Сразу же его передали в нетерпеливые руки зама по тылу. Тот, не медля ни минуты потащил новобранца в каптерку. Пожилой прапорщик-каптерщик выдал комбинезон ремонтника, кирзовые сапоги, портянки, белье и все прочее, необходимое для несения службы. Парень тут же, под причитания прапора переоделся. Тот стонал, что положено в баню сводить, но сопровождающий эту идею отмел, некогда мол. Свои вещи запихал в рюкзак, сдал на хранение тому же каптерщику, расписался в ведомости. Утянулся ремнем, поправил пилотку и вслед за, подпрыгивающим от нетерпения замом двинулся к месту "постоянной дислокации".

Гараж оказался массивным кирпичным зданием с плоской крышей. Кирпич, когда-то белый, был захватан грязными руками до совершенно неопределяемого цвета. Сам корпус оказался разделен на несколько боксов.

– Значит так, – зам принялся махать рукой, – там "маляры" и "жестянщики", тут бокс "колесников" ну и твой крайний, моторный. Там сейчас "шишига" на яме стоит. Хорошо бы ее в первую очередь сделать. Это наша "разгонная", мы без нее, как без рук.

За разговором они зашли в бокс. Мишка осмотрелся. Атмосфера была насквозь знакомая, будто домой попал. Верстак, шкафы с инструментами, кран-балка под потолком. В углу сверлильный станок, точило с выщербленным камнем. В общем можно было работать.

– А что не так с "шишигой", товарищ капитан?

– Да черт ее знает. Чихает, дергается, глохнет каждую минуту. Короче, приступай боец. Да, чуть не забыл, телефон у входа. Это прямая связь с дежурным в штабе. Остальное тебе бойцы из соседних боксов растолкуют. Так что, за работу. А я пошел.

Офицер исчез, словно его и не было. Михаил прошелся привыкая к новому месту. Повыдвигал ящики, поворошил ключи и прочие инструменты. Все было довольно неплохо. Ну что же, он засунул пилотку за пояс и подступил к "больному". Тот свесил кабину, словно усталая лошадь голову. "Ну ничего, ничего"-парень погладил кузов рукой, – "будешь у нас, как новенький". Мишка снял кожух с моторного отсека и осмотрел двигатель. В глаза бросились грязные потеки на карбюраторе. Чихаешь значит, понятно. Посмотрел на болты крепления и пошел за ключами…

Когда примерно через час, на шум заглянул сосед-"колесник" Михаил как раз снял карбюратор и теперь разбирал его на части. Боец был одет в такой же комбинезон, правда подранный на коленях и вусмерть замызганный.

– Здорово земеля! – От молодецкого вопля Мишка вздрогнул и чуть было не выронил увесистую железку. Поставил ее на верстак и повернулся.

– Здорово, коли не шутишь.

– Новенький? Это хорошо. А то нас пытались на моторы бросать, а я в них ни в зуб ногой. Я Серега кстати.

– Михаил. – Они поручкались, и парень поинтересовался, – когда здесь обед?

– Через пару часов. Прихватить тебя?

– Ну да, я же тут не знаю ничего. Три часа назад еще по городу гулял, прикинь.

– Крепко же начальство приперло. Лады, я зайду за тобой. Покажу тут все. Ну бывай.

– Пока.

Свежеиспеченный моторист подошел к стеллажу с запасными частями. Чего тут только не было. Он некоторое время пытался вскрывать упаковки, перебирал железо. Копаться тут можно было часами. Мишка воровато оглянулся, но в боксе кроме него никого не было. Он сосредоточился и призвал карбюратор в сборе. Целиком. На лбу выступила испарина, колени предательски дрогнули. Все-таки предмет такой величины он призывал впервые. Тем не менее все прошло удачно. Утер лоб рукавом комбеза и поволок железку к машине.

Когда Сергей заглянул за новичком в моторный бокс, то был немало удивлен. ГАЗ-66 мерно тарахтел двигателем, а Михаил отмывал руки над рукомойником.

– Так ты что? Уже сделал его, что-ли?

– Ну да. Там делов-то было…

– Ну ты даешь, земеля. Звони заму. Как? Просто трубку сними, там дежурный по штабу ответит…

Мишка послушался совета. "Дежурный", строго сказал голос в трубке.

– Заместителя по тылу можно?

– Соединяю.

– Товарищ капитан, это Семенов из гаража. "Шишига" готова. Заберете? А как? Ага, понял. Так точно.

– Слушай, – парень почесал голову, – он сказал подогнать ее к столовой. Поедем? А то я дороги не знаю?

– Блеск! – Серега шустро залез на пассажирское сиденье, – как белый человек сегодня. На обед на транспорте. Погнали.

У здания столовой нетерпеливо подпрыгивал товарищ капитан. Михаил мягко остановил машину, скрипнул ручником и выбрался наружу. Офицер ощупывал грузовик и едва-ли не облизывал его. На лице зама сияла счастливая улыбка.

– Значит так. Сейчас обед. Потом, Семенов, зайди к командиру части. Он будет ждать. И спасибо. Отличная работа, боец.

Обед новичку понравился. Видно было, что готовил мастер. И даже из того скудного набора, что имелся в наличии сумел сотворить нечто приличное. Мишка с удовольствием похлебал щей. Пусть от мяса и имелся только запах, но вкус получился просто чудесный. На второе была пшенная каша с горохом. На третье компот. Что особенно понравилось, так это обилие хлеба. Черный, резаный аккуратными кусками, лежал горой. Бери сколько хочешь. Парню еще со времен детского дома нравилось закусывать компот черняшкой. Не отказался он от этого удовольствия и сейчас.

– Слушай, а где здесь штаб?

– От столовой наискосок через плац, – Сергей энергично работал ложкой и отвечал немного невнятно, – гараж-то найдешь потом?

– Да я вроде бы уже сориентировался. Найду. Ну, приятного аппетита. Не буду заставлять начальство ждать.

Провожатый промычал что-то одобрительное и Михаил вышел из помещения столовой на улицу.

– Разрешите, товарищ майор? – Мишка вежливо постучал, а потом приоткрыл дверь и просунул голову.

– А, Семенов. Проходи садись, поговорим. Ты присягу еще не принял, так что считай, гражданский. Так что давай пообщаемся. Начал хорошо, молодец. Сразу и без раскачки. Уважаю. Как тебе у нас?

– Нравится. – Парень улыбнулся, – ремзона неплохая, инструменты есть, можно работать.

– Тогда так. – Майор задумался на мгновение, – расскажи о себе немного, ну и о твоих планах на службу. Мне, понимаешь ли, тоже надо представлять, искать ли нового механика вскорости, или…

– О планах, – Михаил задумался, командир не торопил. – Я еще и дня не прослужил, но скажу так, будет возможность, останусь на сверхсрочную.

– О как, – офицер прищурился, – а можно подробнее. Профессия у тебя востребованная, везде примут с распростертыми объятиями.

– Так я же детдомовский. Батя меня в двенадцать лет усыновил, а месяц назад помер. Он фронтовик, сердце… С квартиры попросили, она же за заводом числилась, а там очередь. Так что на гражданке у меня никого и ничего.

– Понимаю. – Майор сложил ладони домиком, пристроил на них подбородок и некоторое время, не мигая смотрел на новобранца. – И как по первому впечатлению, потянем мы на семью?

– Мне нравится. Я конечно пока еще мало видел, но впечатление хорошее. И работа интересная, диапазон техники широкий, мне это в радость.

– Хорошо, я тебе верю. А в людях я как правило не ошибаюсь. Значит так, присягу принесешь завтра, в узком кругу. Вертикаль власти будет короткая. над тобой мой заместитель по тыловому обеспечению и я. Это понятно?

– Так точно. – Мишка подобрался, разговор пошел серьезный.

– Дальше, – командир части выдвинул ящик стола, покопался в нем, достал связку ключей, выложил на стол. – Это от боксов, начинай чувствовать себя заведующим гаража, ну и стало быть ответственным за тамошнее имущество. Вот этот ключ, обрати внимание, сбоку есть пристройка. Твой предшественник там жилую ячейку оборудовал. Принимай хозяйство. На склад я позвоню, белье, мыльно-рыльные получишь. Смотри, я тебе доверяю, но и ты меня не подведи, договорились?

– Так точно, – Михаил понял, что короткого ответа тут будет мало, – не волнуйтесь товарищ майор, я свое слово держу и добро помню.

– Ну и славно, – хозяин кабинета расслабился и подобрел. – Еще одно, ты за себя постоять можешь?

– Могу. А что?

– Ну мы же подразделение Советской Армии и как и везде есть такая штука, как неуставные взаимоотношения. Дедовщина короче. Мы с ней боремся, но… Я тебя протащу по званиям максимально быстро, но поначалу может быть непросто. Справишься?

– Справлюсь. Батя меня неплохо натаскал. Вот только…

– Понимаю. Постарайся без членовредительства, ну и без смертей конечно. Если уж ситуация совсем ни в дугу, вызывай наряд из штаба. А так я тебя прикрою. А то много воли взяли, сволочи. Кстати, отец-то твой, царствие ему небесное, кем в войну был?

– Сержант роты особого назначения при ставке Верховного Главнокомандующего.

– О-о, чудненько. И много он тебе навыков передал?

– Ну за шесть лет прилично получилось. Да вы не волнуйтесь, товарищ майор, справлюсь. Не впервой.

– Ну и отлично. Тогда не буду задеживать. Обживайся.

Он проводил глазами фигуру своего нового завгара и улыбнулся. Кому-то предстояли веселые времена…

Михаил прошелся по своему боксу. Предстояло разобраться с наследством, которое он получил от предшественника. Насколько он представлял себе психологию прапорщиков и старшин, тут не могло не быть заначек и запасов. Оставалось только найти их. Ничего, времени было много, справится постепенно. На яме уже стоял следующий больной. Газ-53 таращил круглые глаза. Вид у него был, как у молодого, глупого бычка. Этот не чихал и не кашлял. Проблема была явно где-то глубже. Ну что же, тем интереснее будет разобраться. Мишка открыл капот и забрался на бампер. Визуальный осмотр дал не слишком много. Все было настолько заляпано маслом и грязью… Стоп, масло!

Более или менее диагноз стал ясен только часа через три. Уже начинало смеркаться, пришлось зажечь свет. Почти полностью разобранный двигатель лежал частью на ветоши, частью отмокал в ведре с керосином. Сосед заглянул в бокс и обнаружил новичка под брюхом машины, в яме. Тот увлеченно снимал масленый картер.

– Але, гараж! – Сергей покричал под машину, – на ужин пойдешь?

– Не, не пойду, – две чумазые руки выставили на пол гаража миску картера, следом и хозяин рук выбрался наружу. – Я с обеда хлеба взял, чаю попью. Не охота прерываться, только только нащупал проблему.

– А ночевать где будешь? Тебя к какой роте приписали?

– Здесь и буду, – Мишка протер черные руки ветошью и побренчал связкой ключей.

– Вот это да! – "Колесник" смотрел совершенно круглыми глазами, – такой стремительной карьеры я еще не видел!

– Держись меня, еще и не то увидишь.

– Ну уж нет. – Сосед помотал головой, – от тебя теперь надо держаться подальше. На эту пристройку деды давно слюни пускают. А участвовать в ваших разборках, нет уж, увольте.

– Ну хоть в спину не ударишь?

– В спину? – Сергей зашарил по карманам, достал мятую пачку "Примы", извлек сигарету, выпрямил ее, сунул в рот и снова принялся хлопать себя по карманам. Наконец поменял картонную пачку на коробок спичек и начал тщательно прикуривать.

– Можешь не отвечать, – Михаил смотрел с брезгливой жалостью, – я все понял.

– Да что ты понял! – Взвился было хозяин соседнего бокса, но тут же потух и махнул рукой.

– Ладно, вы я так понимаю на сегодня закончили? Тогда я ваши боксы запираю. – Юный завгар вооружился связкой ключей и пошел наружу, – до завтра.

– Покедова. – Огонек сигареты двинулся в сторону столовой.

Мишка посмотрел вслед и вздохнул.

Глава 11

В армии Мишке понравилось. Майор сдержал слово и уже на следующий день парень принес присягу. Обошлись без помпы, на церемонии присутствовал сам командир, зам по тылу и замполит. Последний оказался пухлым человечком с неприятным взглядом. Буравил Михаила заплывшими глазками и явно был чем-то недоволен. Тем не менее процедура прошла быстро. После нового воина поздравили ефрейтором и пожелали успехов. Служба началась, теперь уже официально.

А еще понравилась пристройка, ключ к которой имелся в связке. Предыдущий завгар оборудовал вполне себе симпатичную конурку. Там имелась койка с матрасом, небольшой стол с электрической плиткой и чайником, стеллаж со всякой мелочью. Белье, полотенце и прочую ерунду получил у каптерщика, а вот в столовой удалось разжиться кружкой, чаем и сахаром. Повар к Мишке благоволил, особенно после того, как тот починил картофелечистку. Там и чинить-то особенно было нечего, агрегат попросту оказался забит отходами напрочь. Шеф обрадовался словно ребенок и сообщил, что его уже достали эти "наряды на кухню". Толку с солдатиков мало, зато тащат они все, что плохо лежит. Зато теперь он сможет отказаться от "помощи" официально.

И было еще одно обстоятельство, что радовало несказанно. Михаил понял свою ошибку в развитии способности. Тренироваться надо было на сложном. На пределе сил и никак иначе. После того призыва здоровенного карбюратора появилось странное ощущение. Словно он надломил какую-то скорлупу. Совсем чуть-чуть, ну так лиха беда начало. А все эти ложки-вилки теперь пройденный этап. На них прогресса не будет, это ясно.

Так что нынешним утром Миха встал в самом радужном настроении. Сбегал в спорт-городок, в части имелся свой и весьма неплохой, размялся как следует. Заварил крепкого, утреннего чаю и теперь присматривался к очередному больному. На яме застыл ЗИЛ-130. Собственно эти "зилки" и "газоны", вроде того пятьдесят третьего и составляли большую часть автопарка. Имелась еще "шишига", чиненная в первый день, "уаз-буханка" приписанная к медчасти ну и некоторое количество "уазиков". Диапазон техники оказался весьма широк и это внушало некоторый оптимизм. Было с чем работать и на чем развиваться.

Михаил отхлебнул ароматного, сладкого чая и поставил кружку на верстак. Плохо было то, что "больные" поступали без всякого описания хвори. Солдаты-водители в большинстве своем были косноязычны и ничего толком объяснить не могли. "Не едет" передразнил кого-то парень и уже совсем было собрался забраться в кабину, как его окликнули. Парень оглянулся. У ворот гаража стояли трое. Сразу было видно, что ребята непростые. Ушитое "хабэ" и обилие значков выдавало в них тех самых "дедов". По центру стоял носатый кавказец, с боков парни вполне себе "рязанской" внешности.

– Э, молодой, ходи сюда, э! – Сын гор оказался в этой компании заводилой.

– Ефрейтор Семенов, чем могу помочь? – Мишка подошел вплотную и улыбнулся.

– Ключ-каптерка давай, понял, нет. Тебе рано такой иметь, да! – Руслан тоже улыбался. Молодой был совсем зеленый, и его требовалось воспитать. А для этого напугать, дело простое и знакомое.

– Мужики, а "чурку" вы зачем притащили, – ни черта "молодой" не боялся, – как там у них поется "Хазбулату дала, а потом и коню…" Ты бача-бази с мягкой попкой иди отсюда, я не по этим делам, я по девочкам…

С горловым ревом кавказец ринулся вперед занося руку для удара. Ефрейтор же присел слегка и неожиданно встретил того ударом раскрытой ладони в грудь. Бедолагу снесло на несколько шагов назад и там он осыпался кучей на землю.

– Нападение на старшего по званию, – ефрейтор больше не улыбался, – вам что, в дисбат захотелось накануне дембеля?

Один из дедов помотал головой. Второй и вовсе пялился с открытым ртом. На их глазах привычный мир рушился и рассыпался.

– Ну а раз нет, то на первый раз прощаю. Берите свою падаль и чешите отсюда, пока я добрый.

Михаил проводил глазами удаляющихся дедов. Носатого предводителя они тащили под микитки. Развернулся к своему боксу и обнаружил Серегу. Тот пялился огромными глазами и силился что-то сказать. Наконец сосед сипло прокашлялся.

– Ну ты крутой. Как ты их…

– Рядовой, вам что, нечем заняться? – Мишка ожег взглядом.

– Да я просто… Земеля, ты чего?

– Земеля, – передразнил его парень, – я тебе предлагал дружбу, еще в первый день. Что ты мне ответил?

– Да я зассал тогда. Я же не знал…

– Ну и что прикажешь мне теперь делать? Ждать, когда ты снова за… кхм, испугаешься? Нет уж, каждый сам выбирает свою дорогу. Свободен.

Мишка залез в кабину. Включил зажигание и прислушался. Больной жалобно квакнул и мелко задрожал. "Ну что же", ефрейтор выключил машину и спрыгнул на землю. Отхлебнул остывшего чаю и почесал затылок. "Диагноз" примерно ясен, будем собирать "анамнез". Он с грохотом выдвинул инструментальный ящик и принялся отбирать нужные ключи…

– Разрешите, товарищ майор?

– Заходите ефрейтор. Тут у замполита к вам вопросы появились.

– Слушаю, – ефрейтор выглядел импозантно. Пилотку он заправил под погон, рукава закатал по локоть. Встал, расставив ноги и заложил руки за спину. Кого-то он мучительно напоминал, но кого, замполит никак не мог вспомнить. Зато майор похоже вспомнил и теперь давился от смеха за своим столом.

– Скажите ефрейтор, вы комсомолец? – Заместитель по политической части смотрел сурово и с прищуром.

– Никак нет, – и упреждая открывшийся рот зама, – и не планирую.

– И чем же это вам не угодил передовой отряд молодежи?

– Не вижу примеров для подражания. Достойных примеров, я имею в виду.

– То есть вы, ефрейтор, мало того, что несознательный элемент, так и ведете себя вызывающе. Спите на политзанятии…

– Никак нет, не сплю. Если хотите могу процитировать все, что вы нам рассказывали на этом самом занятии.

– Интересно будет послушать, – толстенький капитан скептически поджал губы.

– Ну что же, – ефрейтор откашлялся и принялся слово в слово излагать всю ту ахинею, что замполит вещал на собрании. Минут через пять его остановил командир части.

– Скажите ефрейтор, а вот этот кашель, хрюкание, это что?

– Я, товарищ майор, воспроизвожу все звуки, которыми нас обогатил докладчик. У меня идеальная память, – Михаил пожал плечами, – это мое благословение и проклятие.

– Так, – командир части пригладил волосы, – у вас, товарищ капитан есть еще вопросы?

– Есть. – Замполит уже успокоился и взял себя в руки, – скажите ефрейтор, зачем вы избили рядового Сулейманова?

– А кто такой, этот ваш рядовой Сулейманов?

– То есть вы даже не знали, на кого подняли руку? А это между прочим, один из самых передовых комсомольцев, тот самый пример для подражания, который вы, ефрейтор, не можете найти.

– Разрешите вопрос, товарищ капитан? Допустимо ли комсомольцу говорить "прости Господи" и креститься?

– Совершенно недопустимо. А к чему такой вопрос?

– Так ваш Сулейманов поминает Аллаха через слово.

– Я разговаривал с ним на эту тему. Он объяснил, что это не имеет религиозного подтекста. Просто обычай…

– А в словарь вы заглянуть не пробовали? Этот "Аллах акбар", что так часто повторяет ваш "пример для подражания", означает "Господь велик". А ладошки, что он подносит к лицу, эквивалент того самого крестного знамения.

– Откуда вы все это знаете, ефрейтор?

– А я вообще мальчик начитанный. Итак, что мы имеем. То что категорически запрещено для православного комсомольца, вполне допустимо для мусульманина. Какая-то странная дискриминация по религиозному признаку, вам не кажется? И кстати, где потерпевший, которого я избил. Пусть представит рапорт, побои и я первый потребую тщательного разбирательства. С приглашением военной прокуратуры в обязательном порядке. Так где же он?

– Я предоставил ему увольнительную в город, – замполит тоже завелся и уже орал, – для посещения врача!

– Как прекрасно поставлено дело защиты здоровья в нашей части. То есть если я почувствую недомогание, то сразу же получу увольнительную в город для посещения врача?

– Так, стоп. – Майор поднял руку. – Ефрейтор, вы свободны, можете заниматься своими делами по вашему расписанию. – Хозяин кабинета дождался пока строптивый подчиненный закроет дверь и повернулся к замполиту, – ну куда ты лезешь, дурашка? Семенов, одна из ключевых фигур части, с ним дружить надо, а ты что делаешь? Тебя твой папа-генерал зачем сюда сунул? Что бы ты майора высидел, тебе же в академию надо. Ну так высиживай, кто тебе мешает. Но нет, власти захотелось, безнаказанность почувствовал. Я еще закрывал глаза на твои шашни со старослужащими, но сейчас ты переходишь границы.

– Но ведь этот щенок…

– Скажи капитан, тебе нравится ездить на служебной машине? Лучше, чем ходить пешком, верно? А сломается она у тебя, куда ты ее денешь? Правильно, отдашь в ремонт, к Семенову. И больше ты ее не увидишь. Почему? А все время будут другие, более срочные машины находиться в ремонте. А потребуешь чинить вне очереди, так он попросит письменный приказ. Напишешь? И загремишь за подрыв боеспособности части. И папа не поможет. Пойми дурашка, тебе нечем ему грозить. Помнишь как в войну говорили, "дальше фронта не сошлют…". Он детдомовский, у него ни родни, ни имущества. Ну чем ты его напугать можешь?

– Дисциплинарный батальон…

– Так он и там выживет. Но обиду запомнит. А потом подловит тебя в темной подворотне и отмудохает со всей пролетарской ненавистью. И вылетишь ты из армии по состоянию здоровья. Оно тебе надо?

– А он тогда сядет.

– Во первых не факт, что найдут. Ну а даже и так, тебе от того легче будет? Зато он будет знать, что в этот раз сидит за дело. Я таких пацанов навидался. В общем сам думай, не мальчик. Но имей в виду, ты защищаешь своего Сулейманова, а я буду защищать Семенова. Готов поставить на кон свою карьеру? Вот то то и оно!

Спокойно поработать не дали. Только разложился, собрался приступать, как прибежал солдатик с КПП. Кто-то там за воротами страстно желал пообщаться. Мишка пожал плечами и пошел за посыльным. За воротами части обнаружилась белая "Волга". Рядом стоял здоровенный, пузатый кавказец. Возле него отирался пресловутый Сулейманов.

– Ты зачем мальчика обидел, а? – Небритый носач сразу гневно заговорил, – слова плохие говорил, ударил его.

– Проверить хотел, мужчина он или нет, – парень расставил ноги и заложил большие пальца рук за ремень.

– И как, проверил?

– Проверил. Не мужчина. За себя постоять не может, друзей привел, так те даже пальцем за него не пошевелили. Зато уже и замполиту пожаловался и к родственникам сбегать успел. У вас в горах, все такие смелые?

– Так он же всего-то ключ хотел, от каморки. Жалко тебе, да?

– Я лицо материально ответственное. Знаешь что это? Пропадут ценные материалы, пока ключ у твоего "мальчика" будет, кому в тюрьму идти?

– А обзывал его зачем? Слова очень обидные сказал. А он воин все-таки.

– Это он-то воин? – Михаил рассмеялся, – все что он может, так это только пацанов лупить, которые сдачи дать боятся. Трус он, а не воин.

– Ладно, поговорим еще. – Носач забрался в машину и завел мотор. – Я тебя запомнил.

– Да на здоровье. И еще, дядя, машину в ремонт гони, у тебя клапана стучат.

– Стой, – небритый пузан выбрался из-за руля наружу, – "Победу" для ОРС ты делал?

– Ну я, а что?

– Вот шайтан, – дядя притихшего Сулеманова поскреб подбородок, – про этого забудь. Он к тебе не подойдет больше. А мне машину сделать можешь?

– Да без проблем. Только с командиром сам договаривайся. Тут я помочь не могу. Ну а будет от него добро, так милости просим.

– Договорюсь. Аслан со всеми договориться может. А про этого не думай. Он теперь тихий будет, незаметный.

– Да я и не думаю…

Глава 12

– Заходи ефрейтор, садись поговорим. – Комбат встал, прошел к двери кабинета, запер ее на ключ и вернулся за стол. – Во-первых держи вот, – на стол легли погоны с лычками младшего сержанта.

– Товарищ майор!

– Наедине разрешаю без чинов. Можешь звать меня Валерий Николаевич.

– Тогда и вы меня. Я все-таки помоложе буду.

– Отлично. Тогда во-вторых. Через полгода дам тебе сержанта, через год напишешь рапорт на сверхсрочную и прапорщика. Устраивает такой план?

– Товарищ майор, Валерий Николаевич, да я…

– Отлично. Тогда слушай Мишаня вводную. Про таланты твои прослышали, но я тебя отстоял. Они там перегрызлись между собой, и в результате… Впрочем не важно. А важно, что теперь будем регулярно чинить всякие там генеральские лимузины. Под это дело нам поднимают снабжение. Будет посытнее немного. Дальше, частников тихой сапой тоже будем делать. Это живые деньги, ну и услуги кое-какие. Пригодится. Пока все ясно?

– Все. А вот со штатной техникой как быть-то?

– Именно к этому я и подвожу. Будет отдельное подразделение в системе АХЧ. Ты командир. Штаты можешь начинать подбирать. Я дам команду, ознакомишься с личными делами призывников. Поговори со своим "жестянщиком". Он уже дни до дембеля считает. Если смену толковую подготовит, пойдет в первой партии. Можешь это ему от моего имени пообещать. У тебя три бокса. Один за нашими грузовиками будет, второй на "левую" технику, третий в резерв. Дальше, Аслан подгонит бригаду строителей, они рядом с твоей пристройкой соорудят еще одну. На семь, восемь коек, с туалетом и умывальником. Но это время, а разворачиваться надо уже сейчас. Так что поначалу могут быть проблемы с ротными. Решать будем по месту. Что еще?

– Насколько я себе представляю фронт работ, мы сможем делать весь диапазон ремонтов за исключением покраски. Все-таки покрасочной камеры у нас нет. Ну и запасные части нужны. Для всяких там "Волг". У нас-то все на грузовики заточено.

– Это я все учел, – отмахнулся командир, – там тоже согласны. Они же все с водителями ездят, так что в аварии не попадают. Ну почти не попадают. Им престиж подавай, так что общаться будем не с самими небожителями, а с их водилами. Но это и к лучшему наверное. Пока это все. Ну что Михаил, за работу.

"Жестянщик" был занят. Он склонился над своим верстаком и, высунув от усердия кончик языка, перерисовывал с помощью кальки фотографию "Мустанга". Мишка посмотрел через плечо, получалось внушительно. Альбом получится хоть куда. Парень покашлял. Старослужащий поднял взгляд и без особого интереса осмотрел сержанта.

– Чего надо?

– Дни считаешь? Но ты же понимаешь, тебе еще пару месяцев тут париться? Пока призыв, да пока приказ.

– А что? Есть варианты?

– Есть. – Михаил заметил искру интереса в глазах дембеля и решил "ковать железо", – я от командира сейчас. Подготовь себе толковую смену и пойдешь в первой партии. Как тебе идея?

– Идея богатая. А как…

– Мне дали поработать с личными делами призывников. Я отобрал десяток. Зацени, – парень выложил на верстак несколько тонких картонных папок. "Жестяной" тут же принялся их перебирать.

– Этот. Практически я, один в один. Дай-ка я данные перепишу и пойду пообщаюсь. Но договор в силе?

– Командир обещал, железно. А он вроде бы трепаться зря не любит.

Серега нашелся перед своим боксом. Перекуривал, глядя на очередного "больного".

– Что с ним?

– Смена "тормозухи", о уже сержант. Растешь однако.

– Расту. В связи с этим разговор есть. Нам меняют штатное расписание, так что командовать теперь буду я. Как тебе вариант?

– А мне-то что? – Курильщик вяло удивился.

– Ну ты же уже год прослужил. Как там у вас, "черпак" что ли?

– Не, "черпак" это…

– Да мне в общем пофигу эта ваша "табель о рангах". Работать придется, много и интенсивно. А ты, по-моему, не слишком горишь энтузиазмом, верно?

– А с чего вдруг изменения? Жили вроде бы, не тужили. С твоей подачи что ли?

– А хоть бы и с моей. Какая тебе разница. Ты лучше оцени мою деликатность. Мог бы просто приказать, и поскакал бы выполнять, "вперед и с песней". А я тут с тобой "шуры-муры" развожу. Ну так что?

– Не, я тяжело работать не буду. Мне это не по чину уже.

– Ну и отлично. Значит я пошел тебе замену искать. Чудненько.

– Что-то больно радостный. Такого специалиста еще поискать… Я же ого-го.

– Да ладно тебе, "ого-го". Я, на минуточку, слесарь-механик шестого разряда. Думаешь не смогу колодки твои поменять, или прокачать тормозную жидкость? Да как два пальца. И лучше я сам обучу сюда грамотного спеца, чем каждый раз с тобой лясы точить.

– Ну смотри, я предупредил.

Мишка отмахнулся и потопал в штаб. Надо было еще порыться в личных делах. Двоих на колеса, еще одного на жесть, ну и себе бы тоже помощника поискать не мешало.

Санька шоркал шваброй по потемневшим от времени доскам "взлетки". Во рту стоял устойчивый привкус крови. Он потрогал языком губу. Та надулась и кровоточила. И глаз тоже стремительно заплывал. А вот настрение было хоть куда. Внешне он старался этого не показывать, хмурился и чуть ли не плакал. Но внутри все просто пело от предвкушения. Хлопнула дверь и повеяло ветерком с улицы. В помещение роты вошел сержант. Цепко огляделся, увидел Саньку, приподнял бровь. Полотер повернулся и продемонстрировал физиономию. Сержант понятливо кивнул и нарочито громко бухая сапогами зашагал по "взлетке". Боец был в полном восторге. Ну командир, ну голова, на ходу подметки режет. На звук шагов из своего кабинета вылетел ротный.

– Сержант! – Заорал он бешено, – ко мне!

– Сержант Семенов по вашему приказанию прибыл. – Мишка четко отдал честь.

– Что вы делаете в моем подразделении?

– Пришел за своим бойцом, товарищ старший лейтенант.

– Это мой боец! Понятно вам, мой. И он наказан, так что сегодня он никуда не пойдет. Все ясно? Свободен.

– Разрешите идти?

– Идите.

Весь кипя ротный удалился в свой кабинет, сержант подмигнул и тоже удалился. Санька продолжил возить грязной тряпкой по полу ожидая продолжения спектакля. И оно последовало…

В кабинет ротного без стука вошел начальник штаба. Посмотрел на вскочившего офицера и покачал головой.

– Что, уже настучал командирский любимчик? – Ощерился старший лейтенант.

– Настучал, – начальник штаба неопределенно повел головой, – собирайся и к комбату.

– А может?

– Бегом!!! – Ротного сдуло. Мужчина в майорских погонах пожал плечами и вышел из кабинета. Псмотрел на расхристанный вид поломоя, хмыкнул и спросил, – почему в таком виде?

– Деды ремень забрали, и пилотку.

– Ясно. Иди за мной.

Санька мстительно опрокинул ведро с грязной водой на бок и поспешил за офицером. Тот не оборачиваясь вышел из здания роты и повернув направо двинулся в сторону курилки. Сидящие там двое солдат, при виде старшего офицера вскочили. Начальник штаба осмотрел их, усеянную значками форму, хмыкнул и спросил.

– Где его вещи? – Один из дедов подал пилотку и ремень. Санька привел себя в надлежащий вид и принял стойку смирно. Офицер осмотрел его, снова хмыкнул и коротко сказал.

– Все за мной.

То что Санька увидел в кабинете комбата привело его в неописуемый восторг. Все получилось даже лучше, чем он планировал. Шла плановая раздача слонов. С ротного планомерно и методично снимал стружку незнакомый генерал.

– Ты что старлей, вообще охренел? Мне пообещали, что к восьми ноль-ноль машина будет готова. Все сделали еще вчера, вылизали от и до, всего-то осталось вмятину на крыле поправить… – Генерал развернулся корпусом к Саньке, – ты когда встал сегодня?

– За час до подъема, товарищ генерал.

– Во-от, и что я вижу, в восемь утра? Ничего не сделано! Мастер неизвестно где, все стоит. А у меня, на минуточку, совещание в министерстве обороны сорвалось. И все почему? Кто-то вообразил себя богом? Тебе же боец доложил, что у него срочная работа? Доложил? А ты что? Ретивое взыграло? Так я его тебе сейчас живо укорочу. Может ты хочешь куда-нибудь посевернее перебраться и там уже сполна ощутить свое всевластие, а? Не слышу ответа?

– Виноват. – У ротного внутри все опало. Такого он не ожидал даже в кошмарном сне.

– Так, – генерал повернулся к Саньке, – почему в таком виде? Его что, пытали? Или он сопротивлялся с оружием в руках?

– Я дал команду проследить за выполнением приказа… – проблеял старший лейтенант. – Это они сами…

– Сами значит, – генерал приблизился к дедам, – очаровательно, какой "иконостас". Все три разряда ГТО. Бредятина, их же меняют, по мере сдачи. А это что? "Отличник социалистического строительства", о как. И что, можешь подтвердить свои знаки? А, боец? Или ты их спер у кого-то?

– Товарищ генерал, – в монолог вмешался командир части, – может мы отпусти бойца. Как раз он вашу машину и доделает.

– И правда. Сержант, забирайте вашего "левшу", а мы тут еще немного пообщаемся.

– Слушаюсь, – Михаил лихо козырнул, – только его еще покормить бы надо…

– Что?! – Генерал снова развернулся к ротному и тому показалось, что на него навелись орудия главного калибра линкора. – Ты что, старлей, устроил из своей роты филиал фашистского концентрационного лагеря? Солдат у тебя избивают, морят голодом. Может ты там и газовую камеру организовал в каптерке, а?

Сержант и "мастер" остановились на крыльце штаба.

– Значит так Саня, – Михаил посмотрел на бойца внимательно и строго, – сейчас мчишься в гараж и быстро делаешь генеральскую машину. А потом я тебе организую пожрать, ну и поговорим заодно. Кашу ты знатную заварил…

– Ну ты дал! – Мишка заварил чай в большой кружке и придвинул поближе к бойцу. Выставил сахар на стол и кулек с пряниками. – Угощайся.

– А правда, здорово получилось? – Саня отхлебнул из кружки и запихал в рот пряник. Проглотил с трудом и продолжил жизнерадостно, – а всего-то умолчал про генерала.

– Если вздумаешь крутить свои комбинации против меня, то лучше сразу вешайся, интриган доморощенный.

– Командир, да не в жисть. Что я дурак что-ли? Просто достали эти уроды. А тут так удачно все сложилось. Ротному жена не дала, он и прискакал ни свет ни заря. Злой, как собака, ну я и подумал…

– Ясно. Короче, нам достроили кубрик, так что в роту возвращаться не надо. Да не ори ты, дослушай. С вами всеми я еще поговорю, но пока с тобой. Замом ко мне пойдешь? Тогда я тебе лычки ефрейтора организую. Я скоро прапора получу, сразу, как на сверхсрочную рапорт подам. А прапорщику командиром отделения быть невместно. Ты как?

– Не подведу.

– Ну и отлично. Ладно, допивай и подходи в гараж. Пока левака нет, надо нам со штатной техникой поработать.

– Слушай, Валера, а не много воли ты своему любимчику дал? – Они остались вдвоем и старшего лейтенанта просто распирало от злости, – сержанта организовал, ходит он по части, плюет на всех…

– То есть, по твоему получается, что он ничего не делает. Так, Вова?

– А что, не так, что-ли?

– Вы на "шишигу" сколько дней слюни пускали, починить не могли? А он ее за два часа сделал. Это как, по-твоему? Дальше, ты вчера в своем офицерском пайке, крольчатину тушеную кушал? Правильно кушал, аж за ушами трещало. А откуда она взялась, тебе в голову не приходило? Сколько лет ничего не было и вдруг появилась. Никаких мыслей по этому поводу не возникает? А это, друг мой Вова, нам снабжение подняли, за ремонт генеральских лимузинов. И без "любимчика" тут тоже не обошлось. И еще, у Семенова шестой разряд слесаря-механика. Ты вообще предсталяешь себе, что это такое? Да его с руками оторвут в любую часть, только заикнись. А ты мне тут изображаешь обиженную принцессу. И кстати, обратил внимание, как виртуозно тебя поимел твой рядовой?

– В каком смысле поимел?

– В прямом, Вова, в прямом. О том, что в гараже стоит генеральская "Волга" знала половина части. И на КПП ее видели, и видели, что не выезжала. Но не ты, тебе некогда было, у тебя ведь семейные дрязги, поэтому ты и на службу рано утром прибегаешь, верно? Вот наш ушлый "левша" и решил провернуть интригу. Подставился пред твои очи утром, слегка сместил акценты при докладе, что бы ты завелся, умолчал про генерала. Потом еще твоим дедам ляпнул чего-то, и вуаля, вы все в дерьме, а он в белом и пахнет духами.

– Но зачем, Валера, зачем так сложно? Он же подставился под кулаки специально, получается.

– Зачем? Да затем, что ты своих "дедов" распустил. Жалобы игнорируешь, молодых всех побоку. Ну и как тебе результат? Одной пробы хватит, или подождем следующего раза? А по поводу "любимчика" я тебе так скажу. Буде возникнет необходимость выбирать между ним и тобой, я выберу его. Потому что он приносит части реальную пользу. А не одни проблемы, как ты. Усвоил?

Глава 13

– Ну что бойцы? Как вам жилье? – Бойцы загомонили. – Спокойно народ. Без нервов. Тут, как вы видите восемь коек, а вас пятеро. Значит три резерв. Старшим над вами будет Саня. На днях он получит ефрейторские лычки, будет моим замом. Да, строители там прирезали душевую на одно лицо, так что можете мыться по очереди. Главное! Зарубите себе на носу, чистота и порядок. Вы уже видели, кому мы машины чиним. Заглянет такой генерал сюда, а он заглянет, зуб даю. Увидит бардак и все, кончилась вольница, добро пожаловать обратно в роту, к дедам и прочим удовольствиям. Все уяснили? Как убирать, кому, когда, решайте сами. Можете даже сообща убирать, тут делов-то…

– Товарищ сержант, – Саня прорезался, – а зимой как? Отопления не видно.

– Электрические обогреватели поставим. Тем более, что топить только на ночь нужно. Помещение небольшое, прогреваться будет быстро. Важно, пошли на работу, либо в столовую, дверь на замок. Ключ будет у Сани. А то деды вам так тут нахозяйничают… Еще одно, я попросил строителей, они отрезали кусок умывальника, там маленькая кухонька. Плитка, чайник, кружки все есть. За всем остальным, в "чипок".

– Так туда идти, деньги же нужны. А прошлое жалованье все, деды отобрали…

– А вот теперь и начинается самое интересное. – Мишка присел на одну из тумбочек и извлек из кармана небольшую пачку денег. – Подходи по одному.

– Откуда это? – Саня пересчитал свое богатство и открыл рот в удивлении. Десять рублей, офигеть.

– Ну мы же в этом месяце делали две левых машины, верно? Да и не все генеральские водилы, жмоты. Попадаются вполне приличные люди. Все это не регулярно, и раз на раз не приходится. Плюс я еще некоторою часть откладываю, на общие нужды. Те же нагреватели, например.

– А почему вы нам раньше не выдали?

– Что бы у вас все сразу отобрали? И вы кстати не светите своими доходами на людях, ясно? И трепитесь поменьше. Ну что, все ясно, все довольны? Тогда готовьтесь, работать будем много и напряженно.

– Заходи, садись, – комбат выглядел озабоченным.

– Что-то случилось?

– Еще нет, но вот-вот. Проверка едет. Сама по себе проверка несерьезная. Генерал один старенький, ему эту должность дали в награду за заслуги. Так что и приезжает он раз в год, по расписанию. Проблема в том, что он из боевых и обожает устраивать "гладиаторские" бои. Дескать, вы солдаты, а значит должны уметь постоять за себя… Ну и прочее в таком духе. А какие бойцы из наших водил? Был тут один кадр, который мог что-то худо бедно изобразить, так он демобилизовался.

– А генерал он что, сам бьется?

– Нет, у него для этой цели водитель имеется, из десантников. Ты как?

– С удовольствием. – Мишаня предвкушающе погладил кулак, – а то бой с тенью уже надоел немного. Хочется чью-нибудь физиономию погладить, а некого.

– Отлично, – командир расслабился, – и еще. Позади штаба у нас маленькое стрельбище. Для офицеров. Им начштаба заведует. Ты если надо, сходи постреляй. А то генерал и туда может захотеть.

– Все нормально будет, Валерий Николаевич. Не волнуйтесь.

– Ну и отлично.

Водила-десантник эффектно разминался на площадке в спорт-городке. Верх он скинул и теперь, под майкой-тельняшкой перекатывались внушительные мускулы. Народ следил за ним затаив дыхание. Мишка же, напротив изобразил эдакого простого работягу. Плечи обвисли, ремень сполз набок, глаза смотрели туповато и безрадостно. Саня-зам оценил спектакль и украдкой показал большой палец. Михаил тупо на него посмотрел. Ефрейтор захихикал в ладошку. Наконец все было готово.

– Вадик, – генерал продребезжал фальцетом, – ты очень сильно его не бей. Пожалей ребенка.

– Не волнуйтесь, шеф. "Бить буду сильно, но аккуратно" – Водитель заржал.

Он сделал скользящий шаг к противнику и ударил ребром ладони. И не попал. Работяга неожиданно попытался увернуться и поскользнулся. Удар кулаком тоже прошел мимо. Казалось бы вот она цель, огромная и неуклюжая, а все никак не попадешь. Отшатывается, падает… Вадим разозлился, напружинился и взвился в воздух в эффектном прыжке, закручиваясь вокруг своей оси. Выкинутая вперед нога описала красивую дугу… Вот только цели, головы противника на месте не оказалось. Вместо того, что бы покорно стоять, сержант как-то неожиданно ловко присел, прихватил пролетающую ногу цепкими пальцами и изобразил классическую "мельницу". Красавец десантник грянулся плашмя на песок всем телом, растекся зеленой жабой и затих.

Генерал смотрел с прищуром. Что-то ему напомнил этот бой, что-то старое, почти забытое. Он перевел взгляд на победителя. Не было больше вахлака-работяги. На площадке стоял боец, собранный, с цепким, внимательным взглядом. Как красиво развел мерзавец, восхищенно подумал генерал и просеменил к своему водителю. Тот уже сидел на песке, очумело мотая головой.

– Что это было, шеф?

– А я тебе говорил Вадик, помнишь? Не увлекайся ты этими "западными" фильмами. Там хорошему не научат. А ты мне что говорил в ответ? Вековое искусство мол, опыт тысячелетий… Ну и как ощущения?

Генерал перешел к сержанту и осмотрел того, словно диковинку.

– Откуда умение боец?

– Батя научил.

– Ясно, порадовал ты меня, очень порадовал. Ну пойдем, посмотрим как ты стреляешь…

Мишка двигался вдоль огневого рубежа ломаными, резкими движениями. На вытянутых руках, на уровне плеч, он сжимал два ПМа. Выстрелы грохотали почти непрерывно. Сержант хаотично менял траекторию движения, временами припадал на одно колено. Наконец грохот выстрелов стих, боец подошел к рубежу и выложил оружие на столик.

– Сержант Семенов упражнение закончил, – четко доложил он.

Принесли мишени. У офицеров непроизвольно открылись рты. Все попадания были, что называется, в десятку. Генерал смотрел с прищуром.

– Семенов, Семенов… Стоп! А Степка Семенов тебе кто?

– Батя мой. Только помер он. За месяц до моего призыва.

– Как-то ты на него не очень похож, – генерал смотрел скептически.

– Так я же приемный. Батя меня из детского дома в двенадцать лет забрал.

– Что же ты с такими талантами в автобате делаешь?

– Да я драться не люблю… – Михаил осекся. Генерал хохотал. Надрывно, с повизгиванием. Приседал, хлопал себя по коленям и снова заходился. Наконец отсмеявшись, вытер лицо платком, трубно высморкался и заявил.

– Вот теперь я точно Степку признал. Тот тоже, скажет бывало, грустно так, "я драться не люблю" а потом как даст в ухо и с копыт… Порадовал ты меня, боец. Я не я буду, если тебе "отличника боевой" не сделаю. Крути дырку…

…Майор позвенел ключами, скрипнул дверцей сейфа и выставил на стол бутылку водки. Следом появились две рюмки. Комбат посмотрел в них на просвет скептически, перевел взгляд на генерала. Тот махнул рукой, наливай мол.

– Ну, за тех, кто не дожил, – генерал вылил водку в рот, как воду. – Эх Степка, вот я старый дурак. Забыл совсем, понимаешь? А как твой пацан представился, мне словно бритвой по сердцу. Он же мне жизнь спас, а я, старая сволочь… Насыпай что-ли. Помянем…

Комбат молча разлил по второй. Говорить сейчас что-либо было не к месту.

– Нас же одним взрывом накрыло тогда. Ему ногу посекло, меня контузило в хлам. Ничего не помню. Так он мало того, что сам выполз к нашим, еще и меня выволок, представляешь? Я потом в госпитале краем уха разговор врачей слышал, что если бы он меня бросил там, то возможно ногу успели бы спасти. Ему за тот случай "За отвагу" дали…

– Эту "Отвагу" сержант на груди носит, как оберег. – Майор сказал глухо и снова потянулся к бутылке, – товарищ генерал, а кем служил отец Семенова? Ну если это не тайна.

– Тебе такие слова, как "волкодав", "скорохват", "чистильщик" говорят что-нибудь? – Офицер кивнул, – ну вот все это о нем. Его инструктором звали, не пошел. Думали, сломался он после ранения. А оно видишь как вышло. Какого парня Степа воспитал, ведь нашел же, высмотрел. Теперь понимаешь, какое богатство тебе в руки попало? Сокровище. Готовый кадр для любой Службы. Но раз хочет с железками возиться, мешать не буду, это его выбор. Ты вот что, майор. Я тебе свои данные оставлю. Если вдруг чего, звони, не стесняйся. В память о Степке, я для пацана все сделаю. Ну давай по последней что-ли…

После боя с десантником и так высокий Мишкин авторитет взлетел куда-то в поднебесье. Солдатики зачастили в спорт-городок, к сержанту бегали за консультациями. Как-то незаметно для себя он стал местным тренером. Впрочем новая обязанность напрягала не сильно, да и дело было насквозь нужным и полезным. Потом грянули погоны прапорщика, переход на сверхсрочную. Бойцы смотрели с восхищением. Впрочем Михаил не задавался, нос не задирал. Всегда был готов поговорить с любым, дать совет, оказать помощь.

Дедов прижали. Полностью искоренить явление было невозможно, но кое-что сделать удалось. Сказалось и повальное увлечение спортом. Старые деды уже демобилизовались, новые же оказались слабоваты в коленках. Тот же Серега уже ходил в дембелях, считал дни до воли. Один из немногих искренних недоброжелателей. Сергей искренне считал, что Михаил обманул его тогда. Если бы сержант сразу рассказал бы, как там будет классно, то уж он бы ух! Задницу бы порвал на британский флаг. Впрочем до переживаний бывшего соседа по боксу дела никакого не было. У прапорщика других забот хватало.

Способность его выкинула новый фортель. Неожиданно Михаил научился делать муляжи. Обнаружилось это случайно. Он хотел сделать комбату подарок на день рождения. Выбрал часы. В моду как раз входили "Командирские". Представил себе их, часы светились зеленым, как и должно было быть. Вот только Мишка не обратил внимания, что подсветка эта воображаемая помигивает как-то странно. Ну и получил в результате муляж вожделенных часов. Мигающая подсветка, как раз и означала, что в результате будет не сама вещь, а лишь неработающая копия. Куда применить эту новую возможность, парень долго не понимал. Потом кое-что забрезжило в голове. Но все это требовалось тщательно обдумать.

– Спасибо Мишаня! Уж уважил, так уважил. Какая вещь! – Комбат рассматривал дареные часы, – а себе что? Не хватило?

– Да нет, у меня батин подарок. На четырнадцать лет. Не могу расстаться, – парень махнул рукой.

– Понимаю. Я вечером поляну накрываю в штабе. Ты приходи обязательно.

– Понял, буду.

– Как тебе служится-то, рассказывай. Не призывник уже чай, кадровый военный.

– Да нормально все, Валерий Николаевич, спасибо.

– Может тебя в очередь на квартиру поставить? В военном городке…

– Да нет, не надо. Я ж один, а одному мне и каморки моей достаточно. Тем более в очереди наверняка семейные есть. Им-то всяко нужнее будет.

– Ты кстати в курсе, что можешь выходить за ворота части? Тебе теперь увольнительная не нужна.

– Вот по этому поводу я и посоветоваться хотел. Мне бы мотоцикл…

– Ну логично вообще-то. – Майор почесал затылок, – в город не набегаешься. А остановки у нас тут нет. Так о чем ты спросить-то хотел?

– Мне бы списанный "Урал" с коляской. Пусть даже не на ходу. А уж я его сам в порядок приведу, отлажу, покрашу, конфетка будет.

– Подумать надо. Хотя… Поговорю-ка я с нашим городским милицейским начальством. Как думаешь?

– Шикарная идея, товарищ майор. А мы им под это дело можем ремонт техники организовать. Гараж-то у них свой, но до нашего уровня им, как до Пекина… Кстати, Валерий Николаевич, вы к нам в гараж давненько не заходили. А у нас там ух, как все поменялось.

– В смысле поменялось? Ты меня не пугай.

– Один из клиентов подогнал старый компрессор. Так у нас сейчас чистота, как в операционной. Генералы пугались даже поначалу.

– Чистота говоришь. Чистота это хорошо. Зайду обязательно. И про твою просьбу помню. Поспрашиваю. Ну до вечера, товарищ прапорщик.

– До вечера, товарищ майор.

Глава 14

– Ну что же, бойцы. Завтра у нас "день милиции".

– Так он же в ноябре. "День Милиции" в смысле.

– Это их профессиональный праздник в ноябре. А у нас будет день обслуживания милиции. Готовьтесь к достаточно напряженной работе. Машины будут убитые в хлам, насколько я себе представляю. Так что придется повозиться. Вопросы?

– А они нам что?

– А они нам, вернее будет сказать, не вам а мне, вашему командиру, списанный мотоцикл "Урал". Его потом тоже придется восстанавливать, но это я уже сам.

– А нам значит ничего?

– Ну почему же? Просто представьте себе, как ваш заботливый отец-командир везет очередных отпускников в город, на своем мотоцикле. И привозит вечером обратно. Это ли не праздник? К тому же не забывайте, что ваш командир, местный уроженец. И может организовать досуг своим подчиненным. Например доставить их туда, где обитают прекрасные дамы, что за небольшое, символическое вознаграждение, готовы дать море удовольствия. Как вам такая возможность?

– О-о!

– То-то же.

– Командир?

– О, ефрейтор, ну заходи, заходи. Чайку? – Что было хорошо в каморке прапорщика, что не вставая, можно было дотянуться до любого места. Вот и сейчас, хозяин выставил на стол кружку, чайник и корзинку с пряниками, продолжая сидеть на стуле.

– Я вообще-то поговорить хотел.

– Ну давай поговорим. – Мишка присмотрелся внимательно. Обычно улыбчивый заместитель был как-то особенно серьезен и даже напряжен.

– Можно без чинов? – И дождавшись кивка продолжил, – Миш, меня сомнения терзают. У нас в гараже явный избыток запасных частей. Причем зачастую весьма дефицитных. Нет, нам привозят конечно, я в разгрузках участвую. Но, то что имеется в наличии, значительно превосходит в количестве все доставленное. Словно из воздуха появляются коленвалы, распредвалы, клапана, кольца и прочая мелочь. У меня странное чувство…

– Так что тебя беспокоит, Саня? Ты боишься, что участвуешь в какой-то афере?

– Ну да, и это тоже. Не люблю, когда я чего-то не понимаю. Как правило за непониманием приходят проблемы.

– Ну, если ты готов поверить мне на слово, то могу тебя успокоить. Ничего уголовно наказуемого не происходит. Ничто не украдено и не своровано. – Михаил чертыхнулся внутренне. Вот же глазастый.

– А природу происхождения этого избытка можно узнать? – Заместитель был на удивление настойчив.

– Зачем тебе это?

– Да я после армии подумываю ремонтом машин заняться. Такого рода возможность была бы мне не лишней.

– Вот оно что. Ну что же, раз уж у нас серьезный разговор, то и вопрос будет серьезный. Чем ты можешь гарантировать свою лояльность?

– В смысле?

– Ну вот предположим, что я открою тебе "страшную тайну". Как я могу быть уверен, что ты не побежишь трепаться о ней направо и налево?

– Мое слово.

– Этого мало. Здесь и сейчас возможно и достаточно бы было. Но вот демобилизуешься, займешься своими ремонтами. Прихватит тебя милиция, и что? Будешь молчать, как партизан на допросе? Не появится соблазн поменять чужую тайну на свою свободу?

– Э-э.

– Вот именно. Учти еще один нюанс. Тайна есть, но это моя тайна. И делиться с первым встречным я не готов. Более того, если не будет другого выбора, я предпочту избавиться от мешающего мне фактора весьма радикально. Например дать по голове и прикопать где-нибудь в тихом месте.

– Все так серьезно?

– И даже более, чем ты можешь себе представить. Так что не забивай себе мозги. Живи, как живется, лови момент. А когда соберешься на дембель, мы еще поговорим. Возможно и придумаем вариант сотрудничества, который устроит нас обоих. Согласен?

– Ну а что мне еще остается? Согласен, конечно.

Возня с мотоциклом дала неожиданно много. Так много, что поначалу даже глаза разбежались. "Урал" в девичестве "BMW R 71" дал доступ в инфополе ко всей линейке мотоциклов БМВ. С зарубежной техникой Мишка еще не работал и от открывшихся перспектив просто дух захватывало. По здравому размышлению он решил заменить двигатель целиком. Внешне импортный от родного ничем не отличался. Пришлось повозиться с серийным номером. Не сразу парень понял, как акцентировать внимание на мелких деталях. Но удалось и это. Кроме того, он решил добавить еще некоторых вещей с современного немецкого мотоцикла.

А еще, в свободное время, Михаил думал о том, как должна называться его способность. Ну не богом же себя именовать, в самом деле. Решил остановиться на термине "артизан". Ну а что, продвинутый ремесленник, выполняющий уникальную работу. Самое то, решил он, и звучит таинственно.

Потом, постепенно пришлось, что называется, "урезать осетра". Изначально он думал поставить электростартер, но после того, как прикинул масштаб работ и потребных изменений в конструкции отказался от идеи. Потребовалось бы, помимо всего прочего, втыкать батарею. А их-то в стране и не существовало. По крайней мере мотоциклетных. Да и вообще, эти излишества были ни к чему. Лучше потом, с течением времени, призову себе мотоцикл в сборе, решил начинающий артизан.

Бригада заканчивала работу. Двигатель "газона" был еще во вполне вменяемом состоянии. Так что, почистили карбюратор, подтянули тормоза, долили жидкостей везде, где требовалось. На сегодня можно было заканчивать. Выкатили машину на площадку у гаража и двинулись на ужин. В последнее время повар радовал исключительно вкусной готовкой. Народ гадал на ходу, что именно будет сегодня. Запеканка, как вчера, или что-то другое? Прапорщик с ними не пошел. Он последнее время возился со своим новым приобретением в резервном боксе. Работал за закрытой дверью, помощи не просил. Ну, начальству виднее…

На ужин оказалась жареная до хруста рыба с пюрешкой. Повар, как всегда, превзошел самого себя. Саня открыл бойцам кубрик, а сам решил все-таки проведать командира. Постучался в калитку ворот бокса и спросил.

– Помощь нужна?

– А, это ты, – из открывшейся двери показалась голова командира, – ну заходи, раз пришел.

Ефрейтор вошел и застыл соляным столбом. Челюсть грозила упасть на пол. Было чему удивляться. Посреди бокса стоял скелет несчастного "Урала". Но поразило глазастого зама не это. Рядом с рамой мотоцикла, на заботливо расстеленных тряпках лежало ДВА двигателя. Один, явно родной, был грязен и замызган. Зато второй сверкал какой-то неестественной чистотой и полировкой.

– Ну и чего ты раскорячился на проходе, – сварливо поинтересовался прапорщик. Пришел, давай работать…

Пожилая женщина стояла на крыльце интерната. Наслаждалась послеполуденным солнышком, поглядывала вокруг. У детворы сейчас полдник, так что во дворе никого не было. Неожиданно послышался треск мотоциклетного двигателя и в ворота зарулил "Урал" с коляской. Остановился у крыльца. На землю спрыгнул статный военный.

– Привет теть Лид, как здоровье? – Женщина подслеповато прищурилась.

– Миша?!

– Он самый, теть Лида, собственной персоной.

– Где же ты пропадал? Мы уж чего только не думали? И малыши поначалу все спрашивали, "где Дед Мороз", потом перестали постепенно.

– Ну вы же знаете. У меня сперва приемный отец умер, потом армия. Ничего, я теперь посвободнее буду, – не прекращая говорить Мишка расшнуровал чехол коляски, – смогу почаще приезжать, как раньше…

Из дверей выплеснулась гомонящая толпа малышей. Михаила обступили со всех сторон, он присел, попытался обнять всех сразу, плюхнулся задницей на асфальт. Мелкие облепили его словно муравьи. Карабкались на плечи, теребили, щебетали что-то с разных сторон. И запах, этот непередаваемый запах малышей, с чуть заметной ноткой детдомовской затхлости. Мишка чувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Как же ему не хватало этого, этих чувств и обожания.

Потом он раздавал гостинцы. Петушков на палочке, за которыми специально съездил на рынок, вафли, печенье, игрушки. Словно заправдошний Дед Мороз все доставал и доставал из коляски всякую всячину. Подошли ребята постарше. Им волшебник приготовил жевательную резинку, шикарные ручки с олимпийской символикой. С одним из пацанов, с Семеном перемигнулся. Тот кивнул понятливо, отошел в сторонку.

– Теть Лид, – Михаил сунул в руку женщине несколько купюр, – не отказывайтесь, берите. Вон девчонки как выросли. Решите там с ними, что им купить, а то я в этих делах ни бум-бум. Косметику там, белье…

– Мишаня, – женщина прослезилась, – спаси тебя Бог.

– Да ладно вам, теть Лид, ну что вы в самом деле…

Парень остановил мотоцикл на пригорке. Заглушил мотор, слез на землю. Семен в коляске облизывал мороженое. Они специально притормозили в парке. Пацан захотел эскимо, его и получил.

– Значит так Сеня, даю тебе весь расклад. – Пацан шустро прикончил остатки мороженого и вылез из коляски, – я у себя в части занимаюсь ремонтами машин. Это раз. Два, один из моих солдатиков собирается на гражданке заняться тем же самым. То есть уже вот вот. Что бы нас не спалили с передачей ему запчастей, мы решили арендовать один из боксов в гаражном кооперативе. – Мишка кивнул на раскинувшиеся внизу бетонные коробки. – Он оставдяет там список потребного и деньги, я привожу туда заказ, забираю бабло. Как тебе?

– Толково придумано. – Детдомовец покивал серьезно.

– Теперь так. Я хочу застраховаться от случайностей. Мало ли что. Солдатик мой хитрожопый конечно, но на хитрую попу… Ну ты знаешь. А ну его менты прихватят, или хуже того урки. А уж как и те и другие умеют показания выбивать, тебе рассказывать не надо. Верно? Что я хочу от тебя. Что бы вы взяли под присмотр кооператив. Ничего опасного делать не требуется, боже упаси. Просто приглядывайте издаля, идет? Не крутится ли кто-то незнакомый, машины непривычные, еще что-то из этой оперы. Договорились?

– Конечно. Сделаем, не проблема. А?

– А я вас возьму на зарплату. Как в школе и в интернате кормят я помню. Так что вот, держи пока десятку. Когда кончится, я еще подкину. И Сеня, не трепись, ладно. И помощникам своим скажи. И еще, если вдруг, не дай бог конечно, но попадетесь кому-то в руки, вали все на меня, понял. Обманул мол, запутал и тому подобное. Не надо из себя Зою изображать. Я разрулю, так или иначе. У меня генералы ремонтируются, так что справлюсь. Это ясно? Ну и отлично. Вот держи, это номер телефона дежурного в части. Скажи позвать прапорщика Семенова. Ну что, куда тебя подбросить?

– Товарищ майор, как вам аппарат? – Прапорщик подрулил прямо к штабу. Комбат обошел мотоцикл кругом.

– Вещь! И не скажешь, что списанный. А уж блестит… Ну что, прокатишь начальство?

– Конечно. Вы как предпочитаете, в коляску?

– Естественно. Начальство должно передвигаться с комфортом. Что это у тебя тут? О как, запасные шлемы. Ну ты прапорщик даешь! Впрочем на территории части можно и без них прокатится. Поехали, заодно и на твое хозяйство полюбуюсь…

– Ну и как вам?

– Образцово, что еще скажешь. Нужды, просьбы есть? Пользуйся, пока я добрый.

– Мотоцикл зарегистрировать надо. Поможете?

– А знаешь что? – Майор задумался, – а давай мы его на нашу часть оформим. Ты же в отставку не собираешься? Ну вот и хорошо. Бензин будет за счет казны, со всех сторон польза. Ну и если привезти что-нибудь срочное и небольшое, чем "шишигу" гонять… А ответственным за этот транспорт назначу тебя. Как идея?

– Отличная идея, командир. Нет слов.

– Значит договорились. Ты где пропадал-то вчера?

– В детдом свой ездил. Всю зарплату на гостинцы грохнул. Раньше-то я регулярно там бывал, – Прапорщик расплылся в улыбке, – а тут перерыв, почти два года. Так малышня меня увидела, кричат "Дед Мороз вернулся"! Эх…

– Слушай, а может нам шефство над твоим детдомом взять, как думаешь?

– Я только за. Но решать вам, товарищ майор.

– Ясно. Этот вопрос я провентилирую. Ну что, вези меня обратно в штаб прапорщик. Работа сама себя не сделает…

Глава 15

Товарищ прапорщик вдумчиво и не торопясь делал инвентаризацию. Давно было пора, но все руки не доходили. А тут демобилизовался Саня со всей бригадой. Смену они подготовили, работа шла. Вот только Михаил внезапно понял, что бездумно призывая детали, собрал какой-то бешеный задел. Учета толком не было и долго так продолжаться не могло. Поэтому и пришлось принять меры.

Оставив пару бойцов на текущих ремонтах, с остальными они взялись тщательно просеивать свои богатства. Новье шло в одну сторону, побитое в другую. То что можно было восстановить в третью. Забавная вырисовывалась картина. Похоже было на то, что ближайшее время ему не придется применять свою способность в этом гараже. И это было прекрасно. Опись надо будет заверить потом у зампотеха, да и за документацией следить повнимательнее.

А уж призывом он сможет спокойно заниматься по Саниным заказам. С подозрительными излишками только осталось решить, что делать. Впрочем Мишка подумывал попросту закопать их позади гаража. И дело с концом. Новые ребята работали старательно и аккуратно. Хитроседалищных, навроде бывшего зама, не было. И к лучшему. По совести сказать Саня его слегка извел своими фантазиями. Он все пытался понять, как командир добывает детали. И не преуспел. Правда была слишком невероятна.

Жизнь входила в свою размеренную, накатанную колею. В армии оказалось спокойно и уютно. Приблизительно раз в месяц Михаил ездил в кооперативный гараж и там, по приложенному списку, клепал детальки. Забирал деньги и успокаивался еще на месяц. Потом начался падеж генсеков. Все это происходило как бы и рядом, но не задевало сильно.

Дни и недели сливались и пролетали мимо. Так уже бывало, и артизан подспудно ждал перемен. Они как правило случались внезапно, после длительного затишья. Но прошел год, начался второй, а размеренность и плавность ничем не нарушалась. Первый звоночек прозвучал неожиданно. Позвонил Сенька. "Засада", коротко известил он по телефону, "менты". Мишка немедленно велел уходить оттуда и не приближаться больше к гаражам. И принялся ждать продолжения.

Ну и дождался, разумеется. Явилась целая бригада следователей. Сперва они долго общались с комбатом, потом посетили и хозяйство прапорщика. Сопровождали их командир части с недоумевающей физиономией и сияющий замполит. ОБХСС-ники потребовали документацию и получили на руки увесистый пук бумаг, чему весьма сильно удивились. Похоже, Саня им много чего наболтал. Затем долго и нудно сверяли наличие. Улыбка замполита постепенно тускнела, зато выражение лица комбата менялось совершенно в другую сторону.

Наконец проверка завершилась, на следователей жалко было смотреть. Предстояло извиняться, а кто же это любит. Вмешался прапорщик.

– Товарищи, я правильно понимаю, что причиной инцидента является мой бывший заместитель, ефрейтор Кузьмин? Скажите, а вы его не проверяли у психиатра? Он увлекался чтением фантастики и просто извел меня, подозревая в инопланетном происхождении. Сказать по совести, я вздохнул с огромным облегчением, когда тот демобилизовался.

Следователи переглянулись. Похоже было, что Саня поделился с ними частью своих фантазий.

– Зачем же вы держали его рядом с собой?

– Больно уж хорошо работал. Да и полезла из него эта чушь в самом конце службы. Я решил, что проще дотерпеть…

– Ясно. Что же, мы приносим извинения за свои безосновательные подозрения…

Посетители удалились, а Мишке с подчиненными предстояло еще удалить последствия учиненного обыска. Он работал и напряженно размышлял. По всему выходило, что нынешний этап подходил к своему концу. Ремонт уже не приносил того удовлетворения, как раньше. Становился постепенно рутиной. Да и способность уже на деталях не прокачивалась. Все было точь в точь как когда-то с ложками. Увеличивать габариты призываемого? Глупо. Ну, предположим вытащит он легковой автомобиль. И куда его потом девать? В землю закапывать? Бред. Требовалось менять подход системно.

Озарение пришло внезапно, ночью. Мишка подорвался с койки и сел, очумело поводя головой. Решение оказалось простым идейно, но сложным в плане реализации. То что и было нужно. Нужно попросту усложнять внутреннюю структуру призываемого образца. Теперь предстояло решить, что же в окружающем мире имеет наиболее сложную внутреннюю структуру.

Органика, пища. Здесь вышел облом. Та же пресловутая буханка черного упорно моргала зеленой подсветкой. И никакие усилия не давали нужного результата. Только муляж, только подобие. По-видимому структура пищевого продукта была слишком сложной. По крайней мере на текущем уровне способности. Артизан все-таки изготовил одну буханку. Сил вложил по максимуму. Хлеб выглядел как настоящий, даже пах похоже. Экспериментатор рискнул и отщипнул кусочек. И стремительно умчался в туалет. Организм отказывался усваивать этот хлеб, категорически.

А вот спирт получился без проблем. Мишка припомнил формулу, ну да, полный примитив. Похоже было на то, что снова придется записываться в библиотеку. Как когда-то. Парень улыбнулся, главное, что дело сдвинулось с мертвой точки. Снова появились перспективы, направление развития.

Михаил сидел на лавочке в сквере и с удовольствием ел мороженое. В продаже появилось фруктовое, по семь копеек и парень неожиданно пристрастился к нему. Он уже прикончил порцию и выкинул стаканчик в урну, когда рядом с ним, на лавочку присел мужчина.

– Вы позволите? – Вопрос прозвучал вежливо, но с каким-то подтекстом. Мишка кивнул и присмотрелся. Похоже, это был один из той бригады следователей, что приезжали в часть. – Узнали?

– Конечно. Чем обязан?

– Я хотел бы поговорить. Вы не против?

– Почему бы и нет. Слушаю вас.

– Понимаете ли в чем дело, меня смущают некоторые мелкие детали во всей этой истории. Мы кстати освидетельствовали Кузьмина у психиатра. Действительно, навязчивая идея, легкая форма шизофрении. Проблема лишь в том, что наша карательная психиатрия найдет то или иное заболевание у любого. Кроме того имеются некоторые интересные нюансы. Например, на документах, что вы нам предоставили в части, стоит дата последней инвентаризации. И получается, что провели ее сразу же после того, как Кузьмин закончил службу. То есть нам он не врал, так?

– Допустим и что?

– Есть и еще интересные нюансы. Но самое любопытное, так это то, что ваш заместитель и не скрывался особо. Он будто ждал, когда же за ним придут. Похоже желание разгадать вашу, прапорщик, загадку стало у него идеей фикс.

– Ну и какие варианты моей "загадки" вы придумали?

– Сейчас превалирует идея, что у вас есть доступ к какому-то тайному складу. Идеи Кузьмина о вашем внеземном происхождении пришлось отбросить.

– А жаль. – Артизан улыбнулся, – мысль о том, что я звездный принц, скрывающийся на Земле от происков недругов мне очень импонировала. Странно, что вам не приходило в голову что-нибудь попроще. Уж я бы на вашем месте изобрел версию запросто. Да такую, что бы она разом объяснила все нюансы и непонятки.

– Ну ка, ну ка. Интересно послушать.

– Ну например, что я американский шпион. Детали получал из ЦРУ. И под видом ремонта машин генералитета, вмонтировал им подслушивающие устройства. Как вам вариант?

Следователь посмотрел на прапорщика как-то по новому. Потом помолчал, достал сигарету и принялся ее тщательно раскуривать.

– А и правда хорошая версия. – Он окутался ароматным дымом, – и главное все объясняет. Странно, что мы не подумали об этом сами. Похоже, что ваш бывший заместитель все-таки увлек нас своими бредовыми идеями. Вы, прапорщик, кстати в курсе, что в армии начинается сокращение? И ваша часть в числе первых идет под расформирование? Так что в скором времени вас уже не будут прикрывать погоны.

– Не в курсе, – Мишка пожал плечами, – а хоть бы и так, с чего мне волноваться. Я ничего предосудительного не совершал. Так что и переживать мне не с чего.

– Ну как скажете. – Мужчина встал, – приятно было побеседовать. До встречи.

– Товарищ майор, это правда?

– А это ты, – комбат поднял воспаленные глаза, – правда Мишаня, вся как есть правда. Сокращают нас.

– А вы куда?

– На пенсию. Выслуги у меня достаточно, так что кинут мне папаху на прощанье и гуляй Вася… Суки. Сам-то что думаешь? Я тебе перевод в момент устрою, нет проблем.

– Нет. Вы уж Валерий Николаевич извините, но я на гражданку. С вами бы я еще послужил с удовольствием, а с кем-то другим не хочу. Снова выстраивать отношения, притираться, привыкать. Нет, надо и мне гражданской жизни понюхать. Поможете мне уйти в запас в темпе?

– Помогу, чего же не помочь. Сволочи, чего им загорелось именно сейчас разваливать армию, не понимаю. При Лене бы такого не было. А этот, от штепселя работающий уродец, что бы его… Твои-то сами работать смогут?

– Конечно. У меня все как часики отлажено.

– Ну и хорошо. Тогда я тебе в два дня все оформлю. Но и ты не пропадай. Позванивай иногда. Не чужие люди все-таки. Договорились?

– Обещаю.

– Товарищ генерал?

– А это ты, – начальник управления посмотрел на вошедшего с легким неудовольствием, – опять со своим "супер-прапорщиком" носишься. И чего тебе от меня теперь понадобилось? Часть расформировывают, так тащи свой объект в застенки и выбивай информацию, в чем проблема?

– Он исчез.

– Ну а я тут причем? Ты что? Не догадался за ним наружку пустить?

– Догадался. Они его у ломбарда подловили, работали под грабителей-уголовников. Так он положил всю группу захвата и ушел. Ребята говорят, что с таким качественным противодействием им еще не приходилось сталкиваться.

– О как! – В глазах генерала загорелся тусклый огонек интереса, – а вы в части не пытались интересоваться, по поводу умений фигуранта?

– Задним числом. Там про него легенды ходят.

– Задним умом все крепки. Ну а ко мне-то ты сейчас чего приперся? Ищи его, в розыск объявляй…

– Есть кое-что интересное. Вот эту литературу он брал в читальном зале в свое последнее посещение библиотеки.

– Ну ка, – начальник нацепил очки и уставился на лист бумаги. – Учебник органической химии для десятого класса, обзор новинок отечественной электроники, каталог ювелирных изделий. Интересный набор.

– Вот именно. – Следователь вытащил из папки красочную брошюру. – Вот этот каталог, а вот, обратите внимание, товарищ генерал, колье на восьмой странице. А вот, – на стол легла фотография, – то что он сдал в тот злополучный ломбард. А это, – еще одна фотография легла поверх, – он сдал в ломбард в областном городе в тот же день.

– Похоже, полная идентичность. – Генерал изучал фотографии с лупой в руке, – так это что? Получается, он копирует их что ли? Тиражирует?

– Не знаю. Ясно одно, у него сейчас на руках более двадцати тысяч рублей. С такой суммой он может залечь на дно где угодно. Объявлять его во всесоюзный розыск я не хочу. Пристрелит еще нашего шустрого прапорщика какой-нибудь ретивый участковый и что тогда? По поводу его способностей, тоже много неясного. Если он и тиражирует вещи, то удивляет разброс. Запасные части автомобилей и грузовиков, ювелирка, что еще?

– Понимаю. – Начальник управления сложил ладони домиком, – твое решение одобряю. Трезвонить об этом уникуме на весь союз не след. Дело под гриф. Сотрудников отбирай не болтливых. Поиск придется проводить оперативными методами. Долго конечно, но что поделаешь. И это, хорошая работа, товарищ полковник. Спасибо.

– Служу Советскому Союзу.

Глава 16

Прошло уже две недели со времени эпического побега артизана. И все это время он отдыхал. Сначала Мишка тупо колесил по стране на поездах. Нужен был план, требовалось как-то утрясти в голове последние события. Тяжелее всего далось сознание того, что он по сути бросил малышей из детдома. Но после того памятного боя у ломбарда вариантов попросту не оставалось. Нужно было брать ноги в руки. Он еще рискнул и метнулся в областной город на такси, реализовал там вторую реплику идиотского колье. А потом купил билет на первый попавшийся поезд и уехал.

В поезде удалось отдышаться и привести мысли в порядок. К счастью парень купил купе. Был он одет в свои доспехи прапорщика, так что на вопросы попутчиков ответил рассказом о секретной командировке и адской усталости. После чего залег на верхнюю койку и принялся размышлять. Результаты выходили неутешительные. Получалось, что он сузил свое поле возможностей. Более десяти лет занимался только и исключительно металлом. Это все ложки виноваты, подумал Мишка и все-таки заснул.

Так за размышлениями он и доехал до конечной точки. Ею оказался большой уральский город. Стояла осень, накрапывал дождь. Было не слишком уютно. Он пообедал в привокзальном ресторане и взял билет на юг. Хотелось к солнцу, а возможно и к морю. В этот раз Михаил взял СВ. Выкупил все купе, нужно было поэкспериментировать, желательно без попутчиков. Так что пришлось доплатить еще раз, уже проводнице. Зато теперь, он гарантированно ехал один. С проводницей кстати, получился короткий и бурный роман. Ночью они слились в экстазе на диване Мишкиного купе.

А утром, посетив вагон-ресторан, Михаил заперся в своем купе и приступил к проверке собственных измышлений. Паспорт моргал зеленым упорно. Только муляж, понял парень. Логично в общем-то. Это ведь органика, а с ней у артизана имелись проблемы. Первый образец получился просто неразъемной картонкой красного цвета. Пришлось сосредоточиться и уже второй вариант вышел на ура. Полное подобие. Странно, подумал парень, а почему же оно моргало, словно муляж, если получилось практически идеально. Хотя, то дерево, из которого сделали бумагу, что пошла на производство документа, по-видимому уже не существует. А другое, оно и есть другое. То есть полного подобия получить нельзя…

Он еще подивился такой дотошности своей способности и взялся за дело. Изготовил паспорт на тоже имя, изменил лишь фамилию на Симонов. Все-таки похоже на собственную, меньше шансов запутаться. А заодно и удостоверение члена Союза Писателей на ту же фамилию. Буду писакой в творческом кризисе. Сниму квартиру у моря, решил парень. Сейчас не сезон, проблем быть не должно. Вот только переодеться бы не мешало. Привычный, словно вторая кожа мундир, к образу писателя не подходил совершенно. Этим он и собрался заниматься в пункте назначения, в Симферополе.

А пока, под стук колес, соорудил деньгу. Банкнота получилась на загляденье. Пришлось правда акцентироваться на номере, из-за этого получать их можно было лишь поштучно. Но и так, результат впечатлил. Получалось, что его эскапада с ломбардами была полным идиотизмом. Еще и едва не попался. И след оставил. Но, грустить и рефлексировать по поводу прошлых промахов было не в Мишкином характере. Проехали! Только теперь, с учетом приобретенного опыта, стоит тщательнее продумывать свои действия.

В симферопольском ЦУМе удалось купить костюм и туфли. Михаил сразу переоделся в примерочной кабинке, запихал свою форму в рюкзак и двинулся по отделам. Белье, мыльно-рыльное, он еще порадовался своей предусмотрительности, отделив малую часть денег и зарыв остальное на дно рюкзака. Потом нашел магазин со снаряжением для рыболовов и охотников. Там приобрел вместительную сумку, брезентовые штаны, обувь по типу сандалий. Закончив с покупками, пообедал в пельменной и сел в междугордный троллейбус.

– Заходи полковник, присаживайся.

– Здравия желаю. – Следователь огляделся. Помимо руководителя управления в кабинете находился еще один человек. Худощавый, с близко посаженными внимательными глазами, он сидел за длинным столом.

– Вот знакомься, – генерал повел рукой, – представитель смежников. Забирают у нас дело "беглого прапорщика".

– Как забирают?!

– Да вот так. В чем-то я их понимаю. Не по нашему профилю дело. Хотя и интересное. – Хозяин кабинета вздохнул, – вот только нет здесь хищения социалистической собственности. Но ты не расстраивайся. Насколько я понял, они готовы забрать дело вместе с тобой. Все же ты стоял у самого истока…

– Совершенно верно, – голос у смежника оказался вкрадчивым, с какими-то специфическими интонациями, – жаль было бы терять ваш, товарищ полковник, опыт и интуицию. Кстати товарищи, наши эксперты исследовали те колье, что были сданы фигурантом в ломбарды и сравнили с оригиналом. Он нашелся в музее. Интересная штука обнаружилась. У оригинала имеются следы износа. Микроцарапины, следы чисток. Его, оригинал то есть, носили и использовали. А вот у копий следов износа нет. То есть выходит, что образцом для копирования послужил не сам оригинал, а его идеальная версия. То, чем было оригинальное колье, сразу после создания.

– Это получается что? – Следователь задумался.

– У наших аналитиков есть несколько версий. Причем таких, что дух захватывает. – Пришлый хитро прищурился, – так что, товарищ полковник, поработаем?

– Поработаем.

Жилье удалось снять без проблем. Почитал объявления на доске у вокзала. Пообщался с местной публикой. И уже через два часа заселился во флигелек на участке бабы Зины. Заплатил не торгуясь, сразу за полгода. Хозяйка привела участкового. Тот переписал данные жильца, подивился на фамилию, поинтересовался не родственник ли он тому, знаменитому. Послушал причитания интеллигента, что в городе мол, он творить не может, нужно уединение. Принял трешку на лапу и отбыл. Баба Зина заявила, что раз такое дело, она уезжает к детям, на зиму. С деньгами-то, сам бог велел. И тут же двинулась собирать вещи.

Таким образом в Мишкином распоряжении оказался флигель, состоящий из спальни и крохотной кухни. Имелся холодильник, плитка с одной конфоркой, кровать, шкаф и стол. Удобства находились во дворе, но это как раз жильца и не смущало. Зато был просторный сад. И одно это радовало безмерно. Хозяйка отчалила утром. Оставила свой телефон, на всякий случай, да наказала вовремя платить коммуналку. И отбыла. Михаил не торопясь прошелся по саду, присел на лавку к летнему, вкопанному в землю столу и задумался.

Первым делом парень попытался вспомнить, когда вообще в последний раз он сидел вот так, спокойно и не суетливо. Выходило никогда. Все время надо было мчаться, бежать, что-то срочно делать… А ведь имелся еще и огромный пласт памяти доставшийся от гостя. Раньше-то он попросту валялся где-то в уголке сознания. Там, куда его задвинул хозяин после слияния. Все руки не доходили, занят был, саркастично подумал Мишка. Зато теперь, теперь пришло время.

Артизан сосредоточился. В сознании словно бомба взорвалась. Надо было прилечь, мелькнуло в голове. Некоторое время Михаил сидел в полной прострации. Только головой мотал, словно бык под обухом. Но понемногу головокружение унялось, даже на ноги удалось встать. Цепляясь ногой за ногу, экспериментатор добрел до садового крана, отвернул барашек и сунул голову под ледяную струю. Полегчало.

Чего там только не было. Личностные воспоминания, эмоции, пережитые стрессы, все это наложилось на личную память парня. Просачивалось потихоньку вниз, расползалось по полочкам, благо места было в достатке. Кстати о месте… Мишка порылся в своей, теперь уже огромной и забитой памяти. Вот оно. Заер сумел разогнать мозг лишь на тридцать пять процентов. Потом случилось слияние и стало не до того. А вот сейчас, сейчас самое время продолжить. Как там он это делал? Ага, ясно. В принципе ничего сложного. Вот только надо бы озаботиться питанием. Ресурсов эта метода жрет необычайно много. Ну вот и план на ближайшее время. Пора по магазинам.

– Ну вот и наши пенаты, – следователь с интересом осматривался. В принципе ничего выдающегося, обычный кабинет руководящего сотрудника. – Ты присаживайся пока. Сейчас чайку сообразим, а там и народ подтянется. Ну а пока пообщаемся "тет на тет".

– А я здесь в каком качестве буду? – Полковник присел к Т-образному столу.

– Пока прикомандированный. Временное удостоверение я тебе выдам, – хозяин выставил на стол плетенку с печеньем, чашки, фарфоровый чайник на подставке.

– А можно вопрос? С какого момента вы начали присматривать за нашим расследованием?

– Практически с самого начала. Нас тоже немного удивляла та лихость, с которой проводились ремонты в гараже фигуранта. А ремонтировался там генералитет. То есть секретоносители. И в этом качестве, объекты нашего внимания. Ну а когда всплыла ваша группа, то мы решили, что расследование отвечает и нашим интересам. Даже некоторое содействие оказали.

– Это какое?

– А как вы попали на территорию воинской части, а? Ты же законник, что там в правилах на эту тему?

– А и правда, – полковник почесал макушку, – я-то грешным делом думал, что это наш генерал договорился…

– Не ваш, а наш. Да ты пей чай, пей не стесняйся.

– А вот что меня удивляет, так это то, как лихо прапорщик нашу группу захвата уработал.

– А вот, ознакомься кстати. – На стол легла тонкая папочка. – Это папа нашего мальчика. Как тебе?

– Ну же и ни хрена себе!

– Вот именно. – Хозяин кабинета просто лучился от удовольствия, – ты уж извини, но мы не стали останавливать твою группу. Хотелось посмотреть на фигуранта в деле.

– И как?

– Полный п…! Папины умения наложились на скорость сына. Он по временам просто исчезал из восприятия. Скорость феноменальная.

– И как же мы его будем брать? – Следователь смотрел недоуменно. Даже руку с надкушенным овсяным печеньем в сторону отставил.

– Никак не будем. Никаких брать и хватать. Только наблюдение. Потом возможно попытаемся поговорить.

– Но почему?

– А что ты ему инкриминируешь? Подделку драгоценностей? Так это не подделка, а копирование. А что еще? Он ничего не украл. Конечно можно придраться к чему-то, но зачем? Нам нужно добровольное сотрудничество, в первую очередь. И во вторую, не допустить сотрудничества с кем не надо.

– А если захватить все же? Есть ведь спецсредства.

– И как его держать прикажешь? На наркоте?

– Почему на наркоте? В камеру засунуть, сам запросит разговора.

– Это человек, который может из воздуха взрывчатку достать и разнести всю халабуду вдребезги и пополам? Будет молча сидеть в камере?

– Эпс, не подумал. Похоже ты прав. Никак от стереотипов не избавлюсь.

– То-то же, учись думать по новому. Иначе мы с этим прапорщиком никогда не договоримся. Кстати, вот и народ подтягиваться начал. Сейчас я тебя со всей группой перезнакомлю. Народ собрался толковый, тебе понравится.

– … Ну и последний в порядке знакомства, но отнюдь не значимости, наш мыслитель. – Представляемый, молодой, лохматый парень смутился, но руку пожал крепко. – Ну что аналитик, придумал что-то за ночь? С чем, или с кем мы имеем дело по твоему мнению?

– С богом.

Глава 17

Пока все, хватит. Михаил встал и потянулся. Последние две недели промелькнули словно во сне. Мозг раскочегарился уже процентов на пятьдесят. Теперь следовало притормозить и освоить полученное. Ну что сказать, добавилась скорость. Он опробовал новое ускорение и едва не порвал себе связки. Два дня тело болело просто адски. Это на крайний случай, решил парень, если уж совсем под горлышко припрет. Как же они там справлялись, подумал Мишка, имея в виду мир "гостя". Хотя, у них же там нейросети, наномашины, укрепленные тела…

Сколько он сожрал за эти две недели, уму непостижимо. Причем организм требовал по преимуществу углеводов. Так что пришлось стать завсегдатаем в кондитерском отделе. Но теперь все, этот этап позади. Картошечку сварю сегодня, решил артизан, или пожарю с рыбой. Он облизнулся в предвкушении. А еще, на совершенно новом уровне заработала интуиция. Вот сейчас например, пока парень шагал на рынок, он отчетливо ощущал на себе потоки внимания прохожих. В большинстве своем безразличные, хотя и заинтересованный один. От женщины средних лет, понятно.

А после еды надо будет заняться тем, ради чего Михаил и забрался в эту глушь. И если уж на то пошло, на черта мне библиотека? С бумагой-то я вполне себе работаю, документы например, банкноты. Так что мешает призвать каталог товаров, наподобие того, ювелирного. Или рекламу какую. Кстати можно и зарубежную извлечь, там-то выбор побольше будет. На счет возможностей родного государства артизан не обольщался. Но сначала обед.

– …Ты это серьезно?

– Конечно. – Аналитик с недоумением посмотрел на начальника, – а что вам не нравится? Все признаки налицо. Умер, затем воскрес…

– Это ты о чем сейчас?

– Так вот же, где оно, а нашел. Двенадцать лет, суицид. Повесился в туалете детского дома.

– Так в истории болезни же сказано, что попытка самоубийства была неудачной. Или не так?

– Ну это в больнице так написали. Поскольку, когда его привезли на скорой, он уже дышал. А вот свидетели, с которыми удалось поговорить, уверяют, что из петли вынимали труп. И сам Семенов упоминал, что он тогда умер. Случай клинической смерти известны и описаны, но там время за гранью не превышало четырех минут. В случае с фигурантом же, это намного дольше. Пока вызвали скорую, пока доехали. Что именно, какие умения он обрел на том свете, неизвестно. Иисус например, работал с органикой, превращал воду в вино, кормил пятью хлебами. Заратуштра повелевал огнем. Наш же работает с железом, похоже. Или мы чего-то о нем не знаем.

– Но как такое может быть возможно? – Хозяин кабинета таращился на аналитика словно на инопланетянина.

– А что вас смущает? Как происходит его "копирование" технически, я конечно не знаю. Но вот чисто теоретически, в этом нет ничего непредставимого. Вам что-нибудь говорят термины "ноосфера", "инфосфера", "Хроники Акаши", "астрал" наконец? А ведь в начале века об этом много говорили и писали. Елена Блаватская, профессор Вернадский, Рерих, список можно было бы продолжить…

– И что это за "инфосфера"?

– Информационная составляющая нашей планеты. Где хранятся все знания накопленные нами за все время существования цивилизации. И ваш фигурант явно имеет связь с этой составляющей. Кстати не он первый, не он последний. Есть мнение, что такого рода связь имел Леонардо да Винчи. Отсюда и эти его озарения, совершенно неуместные для той эпохи. Можно еще вспомнить Никола Тесла, возможно Менделеева. Правда рядом с вашим фигурантом, они выглядят, как начинающие школьники рядом с мэтром.

– И ты думаешь…

– Ну да. – Аналитик взъерошил волосы руками, – просто наш мальчик еще в начале своего пути. С железом ему было проще всего. Полноценно пользоваться "астралом" он еще не умеет. Ему нужен образец, эталон так сказать, по которому он и производит свое "копирование". При этом можно видеть тенденцию развития, прогресса в освоении своим навыком. То самое колье он в руках держать не мог, но изображения в каталоге оказалось достаточно.

– Хорошо бы было найти материальные следы его деятельности. – Хозяин кабинета пристально смотрел на своего подчиненного. Тот задумался, засуетился, вытащил из портфеля карту какого-то города, склонился над ней. Принялся елозить пальцем по бумаге.

– Двенадцать лет, двенадцать лет, – "мыслитель" бормотал, не обращая ни на кого внимания. – Вот оно! Эврика!

– Что ты понял?

– Вот дом, где наш мальчик жил со своим приемным отцом. Всего в двухстах метрах берег Клязьмы. Как вы думаете, шеф, где пацан мог хоронить результаты своих первых экспериментов? Ведь вложить материальный предмет обратно в астрал невозможно.

– Черт возьми!

– И когда будете прочесывать дно, обратите внимание на глубину залегания, глядишь поймем хронологию развития дара. И не забудьте порыться возле гаража, в той воинской части, шеф! – Впрочем последние слова он уже кричал в пустоту. Вслед за начальником, из кабинета вынеслась вся группа.

А в это время молодой, начинающий бог стоял перед доской возле рынка. Смотрел на газету, закрепленную под стеклом и озадаченно чесал себе затылок. Потом дошел до киоска и купил там "Правду", "Известия" и зачем-то "Гудок". Скрутил газеты в трубку, засунул под мышку и потопал к дому. Расположился он в саду, за летним столом. Развернул купленную прессу и принялся внимательно ее изучать.

– Что за бред? – Вопросил он пространство, – "перестройка", "гласность", у нас? Какие еще реформы на хрен!

Потом парень долго рассматривал фотографию нового генсека. Вроде бы лицо умного человека, но что-то не то, то-ли чего-то не хватает, то-ли наоборот. "Не верю", как сказал бы Станиславский. Мишка все не мог сформулировать возникшее ощущение, наконец ухватил мысль за тонкий хвостик, вспомнил классику. "Ему я бы палец в рот не положил бы".

Впрочем это все была лирика. А надо заниматься делом. Каких только каталогов и рекламных буклетов он только не пересмотрел за последнее время. А внутренний толчок артизан почувствовал лишь на каталоге отечественной электроники. Всякие магнитолы и телевизоры оставили совершенно равнодушным. А вот фотография электронных часов вызвала странное, двойственное чувство. Все-таки память Заера до сих пор не совсем утряслась, поэтому глядя на громоздкие часы с крошечным экранчиком, он восторгался Мишкиным восприятием и потешался, как "гость". И от "гостя", от памяти его пришло понимание, что да, это то что нужно. Не сама вещь, но направление изысканий.

Ощущения были как тогда, с тем мотоциклом. Он с "Урала" перескочил на линейку немецких мотоциклов, а теперь чувствовал нечто похожее. Конечно электроника мира Заера не шла ни в какое сравнение с этими доморощенными часами. Но направление было верным, правильным. Ну что же, что что, а времени имелось в достатке. Молодой артизан призвал красочный каталог импортной электроники и принялся вдумчиво листать цветные страницы.

У аналитика настала горячая пора. Вещей извлеченных со дна реки оказалось неожиданно много. Река была илистой, а конкретно то место, где проводились изыскания, еще и заросшим. Водолазы отказались там работать наотрез. Пришлось начальнику договариваться об использовании землечерпалки. Сколько нервов потребовалось на то, что бы пробить расход средств, договориться с нужными службами, объяснить задачу… Как он не поседел в процессе, вот это действительно чудо. Тем не менее, после двух недель нервотрепки, агрегат доставили на место и занялись делом.

Ну что сказать, затраченные усилия оправдались. Чего они только не выгребли со дна несчастной Клязьмы. Потом еще требовалось промыть от ила, очистить и просушить. Аналитик тоже не сидел без дела. Вместе с оперативниками он мотался по городу, искал и находил тех, кто знал фигуранта лично. Одноклассники, завистники и просто знакомые. Странная вырисовывалась картина. У парня не было друзей. Совсем. В школе он держался особняком, хорошо ладил со взрослыми. Для двенадцатилетнего пацана это было неестественно.

Прекрасно готовил. Много просиживал в библиотеке. Удивлял неожиданными суждениями. Удалось найти директора автопарка. В Москве, как это ни странно. Тот фигуранта прекрасно помнил и рассказал много интересного. Потом все добытое перевезли на Лубянку и аналитик засел за разбор и классификацию. Так что отчитывался перед группой о проделанной работе он, как бы не два месяца спустя. Выводы оказались ошеломительные.

– Итак, чем ты нас порадуешь? – Начальник осунулся и похудел от непрерывной, двухмесячной нервотрепки.

– Не знаю даже с чего начать. Пожалуй перво наперво расскажу о железе. Начинал паренек с ложек. Их там кстати больше всего. Простых, алюминивых. Немного меньше ложек из нержавейки. Потом ножи. Их тоже довольно много. И кстати, с ножами есть странность. Они цельнометаллические. То есть и лезвие, и рукоять, это цельная стальная отливка. Единый кусок. Меня это несколько смутило поначалу. Но потом, включив логику, я понял, как мне кажется, почему так получилось.

– Ну и? – Руководитель следственной бригады мимикой показал свое недовольство театральной паузой.

– Пластиковую или деревянную рукоять пацану оказалось сделать не по силам. Структурно и дерево и пластмасса намного сложнее металла. И если предположить, что фигурант затрачивает на копирование часть своих сил, а наверняка оно так и есть, то сложноструктурированные предметы ему были не по зубам. Косвенно это подтверждается и тем фактом, что даже после усыновления он достаточно долго отъедался. Хотя казалось бы, скопируй он себе тонну сметаны и вуаля, ешь до отвала. Но этого не происходит. Тем не менее его способность явно поддается тренировке. Сперва алюминиевые ложки, потом они же, но уже из нержавейки, затем ножи… Отдельно стоит упомянуть тот клад, что нашли позади гаража в воинской части. Там есть несколько интересных артефактов. Во-первых, двигатель мотоцикла "Урал". Кузьмин говорил, что видел новый двигатель в сборе. И это явное свидетельство того, что фигурант вышел на новый уровень.

– Почему? Мотор ведь железный?

– Именно потому, что он был в сборе. А значит с прокладками, сальниками и прочим. Мальчик научился худо-бедно делать органику. И тут интерес вызывает еще одна находка. Это собственно во-вторых. Вот она.

– И что? – Прикомандированный полковник покрутил в руках вещицу, – часы "Командирские". – Он попытался их завести, потряс возле уха, – не работают.

– Совершенно верно. И не могут работать. Это муляж, цельная отливка имеющая вид наручных часов. И значит, мальчик теперь умеет делать не полностью точные копии. А значит вполне может изготовить себе поддельные документы.

– О как, – удивился начальник. – Но это ладно, это мы обсудим. А вот по личности фигуранта, что ты можешь сказать?

– Судя по тому, как изменилось поведение пацана после суицида, могу с уверенностью сказать, что он стремительно повзрослел. Тут тоже просматривается несколько вариантов. Либо пережитой стресс так на него повлиял, либо… – Аналитик смущенно замолк.

– Ну, ну. Что ты телишься, выкладывай уже.

– Ну это в общем-то уже чистая фантастика, но я думаю, что парень мог зацепить ТАМ, какую-то чужую личность. Кто-то, кто умеет работать с астралом…

– То есть в теле фигуранта сидит пришелец? – Полковник аж рот раскрыл от удивления.

– Нет. Тогда он бы выдал себя буквально в первые же часы пребывания. Думаю, что две личности слились в одну.

– Но как?!

– Не знаю. Я же говорю, чистая фантастика…

Глава 18

– Привет, баб Мань. – Мишка вернулся со смены. Скинул промасленную телогрейку и теперь умывался возле рукомойника. Здесь, в приуральской деревне, он работал уже год. Устроился механизатором. Выдумал слезливую историю о детдомовце, попавшем в неприятности. Впрочем не сильно-то покривил душой. Соорудил новый паспорт. Из старого оставил лишь имя. Все остальное поменял кардинально. После крымской эскапады стало ясно, что именно по похожести его и вычислили. И гнали потом через всю страну.

Спасала лишь развитая интуиция. Сперва он попытался уехать на поезде, потом менял автобусы. Но чужого внимания избежать никак не удавалось. Словно липкое облако, оно следовало за ним повсюду. Пришлось мудрить. Сошел с поезда на крошечном полустанке. Отошел от путей на пару километров и на опушке леса, призвал и установил палатку. Развел костерок, поставил кипятиться воду в котелке. Вода кстати призывалась без проблем. Как и спирт и бензин. Он их и добывал прямо в пластиковых канистрах. Удобно оказалось. Поток внимания не ослабевал. Наблюдали за ним издалека и похоже с помощью оптики.

Дождался вечера попивая чаек из кружки и демонстративно никуда не торопясь. В темноте уже погасил костер и полез в палатку. Спать пора, показывал парень всем своим видом. В палатке переоделся. Писатель в творческом поиске ушел в прошлое. Теперь под тонкой тканью сидел турист. Брезентовые штаны, ветровка и походные ботинки. Себе Михаил оставил лишь комплект старых, родных документов. Паспорт, права и прочее было надежно упакованы в полиэтилен. Полежал пару часов отдыхая и собираясь. Потом прорезал ножом боковину и осторожно, по пластунски выполз в кусты. В палатке он оставил все. Рюкзак, поддельные документы, даже остатки денег.

На всякий случай он отполз поглубже в лес. И только в чаще встал на ноги и постепенно ускоряясь начал движение. Свобода, наконец-то свобода. Прилипчивое внимание осталось там, у палатки. Михаил двигался быстро, но осторожно. Места были глухие, костромские леса. Насколько он помнил карту, если двигаться перпендикулярно железнодорожным путям, то сплошной массив леса должен тянуться километров эдак двести. Затем будет автомобильная дорога. Ну что же, предстоял приличный марш-бросок.

В лесу было хорошо. Сейчас, на излете лета, чащоба радовала изобилием. Огня парень не разводил, питался в основном разнообразными ягодами, да на привалах призывал воду в походной фляжке. Пил, да и выбрасывал. Тащить с собой лишнюю тяжесть не было никакого смысла. Для разнообразия и в качестве эксперимента призвал бутылку нарзана. Тоже без проблем. Солоноватая водичка отлично утолила жажду. Легкое чувство голода не мешало совершенно. Оно, это самое чувство, сопровождало его практически всю сознательную жизнь. Зато уходили лишние, дурные килограммы веса. Все что он накопил в Крыму, сползало сейчас, растворялось в движении. Тело снова становилось сухим и легким.

Пару раз он слышал стрекот вертолета. Но летала техника там, откуда он ушел, у железки. Все-таки преследователи были сугубо городскими людьми. Оставленные им вещи, свидетельствовали по их мнению об одном, преследуемый попытается сесть на поезд под новой личиной. Именно такое впечатление артизан и пытался создать сбросив весь ненужный хлам в палатке. На четвертый день в отдалении послышался шум проезжающих машин. Похоже цель близка. Собственно промахнуться мимо трассы было совершенно невозможно. Михаил вышел к дороге во второй половине дня. До вечера просидел в кустах. А уже в сумерках вывел на дорогу "Урал" с коляской. Заправил, пустые и полные канистры сложил под чехол, завел аппарат и затарахтел на восток.

А сейчас он работал в совхозе. Фамилию взял типичную для детдомовца, Найденов. Соорудил себе права на новое имя. Скопировал свои родные практически один в один. Взяли его с распростертыми объятиями. Молодежи не было от слова совсем. Парни пытались после армии пристроится в городах, в деревню возвращались единицы. Так что водитель-универсал пришелся к месту. Выращивали картошку, имелся коровник. В общем обычный такой, среднестатистический совхоз. Поселился артизан на краю деревни, у одинокой старушки. Без дела сидеть он не привык, так что в свободное время помогал бабуле по дому. Поправил покосившееся крыльцо, укрепил забор, возился в охотку на огороде. Отдыхал душой.

Основное дело застопорилось. Встало наглухо, ни туда, ни сюда. Он просматривал раз в месяц каталог новинок электроники. Все это было не то. Близко, вот казалось бы только руку протяни, но нет, не оно. Чертов астрал никак не давал выйти на новый уровень. Местный он уже освоил. Разогнанный мозг позволял получить что угодно, только зачем? Именно сейчас артизан в полной мере осознал древнюю мудрость. Вопрос должен содержать половину ответа. Именно так и выглядела работа с инфосферой. Нельзя было пройтись вальяжно вдоль витрины и ткнув небрежно пальчиком сказать: "Хочу это". Так система не работала. Формируя запрос необходимо было хотя бы наполовину представлять, что именно ты хочешь получить. И если запрашиваемое существовало, то астрал предоставлял варианты. Однако планка срабатывания запроса была весьма высока.

Тем обиднее было сознавать, что он артизан, по сути владел памятью двух представителей разных цивилизаций. Вот только вырваться за пределы своего астрала никак не удавалось. Слишком уж велика была разница в технологиях. Там, у "гостя", в его мире, электроника была повсюду. И одновременно ее не было нигде. В стенах, устройствах, в телах наконец. Но как это выглядит? Что указать в качестве запроса? Непонятно. Все что было в памяти Заера, так это то, как он приходит в сервисный центр, укладывается в специальное ложе и засыпает. А проснувшись обнаруживает новые способности. Все. И никаких тебе ящиков со стеклянными экранами. Любое изображение формировалось прямо в поле зрения индивида.

Так что ничего не оставалось, кроме как биться в тонкую пленку соседней инфосферы. Мишка ощущал себя мотыльком, что колотится в стекло ночью. Казалось бы вот он свет, рукой подать, ан нет, не дается. А тем временем работал себе потихоньку, возил по выходным баб в райцентр на стареньком "ПАЗике". В сентябре приехали студенты на "картошку". В поле выходили грустные, настроенные на тяжелый, изнурительный труд. Но все изменилось в одночасье. Под звонкое тарахтение и дребезг приехал молодой механизатор на каком-то нелепом агрегате. Машина растопырила трехметровый лемех и не торопясь поползла по полю. Клубни сыпались из нее на землю рядком. Оставалось только подбирать, да распихивать по мешкам. Молодежь повеселела.

Пройдя поле в один конец, Мишка развернулся и попер обратно. За день, не особо напрягаясь обработали изрядную площадь. Радостный руководитель студенческого коллектива поинтересовался, почему в прошлые приезды они так не работали. Ответ обескуражил. Молодой тракторист ответил, что раньше он тут не работал. Зато теперь, он и починил поломанный комбайн и в поле вывел. Студенты были в восторге. Особенно студентки. Одна, от избытка чувств, даже отдалась кудеснику на сеновале.

После пришлось разбираться с воздыхателем, но Михаилу это было в охотку. Тем более, что противопоставить ему студенты не могли ничего. Ну и он старался не буцкать юных каратистов слишком сильно. И вверг их своими ухватками в состояние горестного недоумения. Почему-то, в данном конкретном случае, новомодное карате не работало совершенно. Да как так-то, читалось на лицах юных адептов восточных единоборств.

Закончили уборочную, студенты уехали. Деревня снова погружалась в полусонное состояние. Да и дело потихоньку шло к зиме. Раскисшие по осени дороги замерзали. По ледку опять бабы засобирались в райцентр. Пошляться по магазинам, на рынок сходить. Продать свое, купить чужое. Как правило парень привозил своих односельчанок, выгружал их на центральной площади и четыре часа был свободен. Парковал автобус и гулял по крошечному городку.

В этот раз все пошло иначе. Не успел артизан начать свой променад, как немедленно затормозил возле клуба. Красочная аляповатая афиша зазывала в видеосалон. Мишка почесал затылок под шапкой. Было интересно попробовать, хотя особым поклонником кино он не был. Да и фантастику не слишком жаловал. Считал, вполне обоснованно кстати, что вся его жизнь, эта самая фантастика и есть. На афише же красным цветом алело название, "Бегущий по лезвию". Была не была, решил парень и двинулся внутрь.

За сеанс содрали рубль. Михаил подивился ценам, но безропотно расплатился железным. Зал оказался крошечным. Не зал даже, а просторный кабинет. Стулья в несколько рядов, телевизор и видеомагнитофон на столе. Помещение потихоньку заполнялось народом. Мужики снимали шапки, ждали начала. У артизана появилось ощущение, что он зря теряет время. Но деньги отдал, следовало хотя бы понять, зря или нет. Потом погас свет и начался фильм.

Сюжет не захватил детдомовца совершенно. Переживания взбесившихся роботов не трогали, антураж был доморощенным. Уж ему-то было с чем сравнивать. Встрепенулся артизан только при виде лавок с запасными частями для андроидов. Все эти глаза в пластиковых кюветах, внутренние органы на развес, картины, которые заставляли зрителей жмурится и отводить глаза, ему чем-то импонировали. Что-то ворочалось в глубине памяти, лезло наружу. Прорвало при виде насекомоподобных конечностей автоматического хирурга…

Уже закончился сеанс, народ двинулся на выход, а Мишка все сидел с открытым ртом, пялился на пустой экран.

– Вот что делает высокое искусство с отсталыми представителями советской глубинки, – один из парней, устроителей сеанса кивнул на застывшую фигуру.

– Парень, ты как, живой? – Второй осторожно потряс плечо коматозного зрителя.

Михаил с трудом вернул челюсть на место и встал. Напялил шапку и спотыкаясь двинулся на выход. В голове бушевал шторм. Откуда-то из глубины, из пыльного, забытого уголка памяти всплывали слова: "полевая инсталляция командного импланта…", "…уровень болевых ощущений при полевой установке необычайно высок…", "…рекомендовано лишь в крайних…". Похоже было, что Заер прочитал когда-то некую инструкцию. Прочитал и благополучно забыл. А сейчас она всплыла под влиянием ассоциативного ряда. Так мало того что всплыла сама, она еще и выворотила целый пласт глубинной памяти. То что составляло саму основу того мира, но о чем не принято было говорить.

Все это требовалось осмыслить. Принять и понять. Буря в голове все никак не утихала. Он очнулся за рулем своего автобуса. В салоне вопили бабы.

– Ну ты чего, заснул что ли? Давай уже, Мишаня, ехай. Ехай на…уй!

Парень встряхнулся и завел мотор. Надо было ехать. Дома додумает.

Дома он заперся в своей комнате. Не вышел на обед. На призывы бабы Мани пробурчал что-то маловразумительное. Буря стихала. Он понял. Если не все, то многое. Понял зачем он здесь, принял план будущих действий. Это будет непросто. Тяжело и грязно. Но и выхода нет. Если не он, то кто? Некому.

Потом парень вертел в руках прозрачную ампулу. В ней, компактно сложив суставчатые лапки, устроилось существо наподобие паучка. Лишь металл, которым отливало тельце в ампуле, говорил об искусственном происхождении. Михаил вздохнул. Взял в руки устройство, до жути напоминающее пистолет с длинным, тонким стволом. В отверстие в верхней части вложил ампулу. "Ну, – сказал он сам себе, – и чего ты ждешь? Ты же хотел прорыв на новый уровень. Вот он прорыв этот. Давай уже рохля, действуй."

Артизан вставил тонкий ствол в левую ноздрю. Нажал и убедившись, что дальше хода нет, зажмурился и потянул клавишу, так похожую на спусковой крючок…