Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга первая: Критический обзор важнейшей литературы вопроса

4

Дополнение к тексту.

Из опытов выяснения и раскрытия вопроса о христианском аскетизме, принадлежащих перу академических профессоров-специалистов позднейшего времени, упоминание заслуживают — отчасти — те страницы, которые посвятил названному вопросу проф. М. А. Олесницкий в своей докторской диссертаций: «Из системы христианского нравоучения». Киев, 1896. В этом сочинении упомянутого вопроса касается специально § 83: «Средства освящения (аскетика)» (стр. 255–268) и частично — § 84 «Обеты» (стр. 268–271). Здесь автор правильно и точно разграничивает два основных смысла в понятии «аскетизм» 1) более узкий и специальный, придававшийся этому понятию «в древней христианской церкви» и соединяемый с именем аскетизма и в настоящее время, по которому «аскетизм» — монашество, отшельничество и 2) смысл «более широкий», «в каком оно применимо к каждому христианину (и в каком употребляется в свящ. Писании)». «В этом смысле аскетизм есть вообще упражнение в добродетели» (стр. 256. Курсив самого автора). Такое упражнение, пользование известными средствами, которые обыкновенно называются аскетическими, необходимо каждому христианину «для совершения дела освящения» (стр. 255). Таких основных средств автором указывается четыре: самопознание, самодисциплинирование (средства отрицательные) и самопросвещение и самоупражнение (средства положительные).

Частная характеристика указанных аскетических средств предлагается частью на основе философских (cм., напр., ссылку на Мальбранша, стр. 265–266) и психологических данных (см., напр., оценка воспитательного значения ведения «дневников», рекомендуется справляться при самоиспытании и самопознании (стр. 257–258) с суждениями других лиц, в особенности друзей и близких родственников — братьев и сестер (стр. 259)), преимущественно же на основании данных св. Писания, привлекаемых вообще в достаточной мере. Патристический элемент игнорируется при раскрытии этого отдела, как и вообще во всем сочинении, за самыми незначительными исключениями (cм., напр., стр. 97, 102, 215, 289, 292).

А это обстоятельство неминуемо должно было отразиться — и действительно очень существенно отразилось — и на качестве трактации автора, которой нередко недостает глубины и которая — при своей правильности — иногда очень обща (см., напр., рассуждение о постах стр. 261–262). Недостаточно определенно выясняется и основная цель применения аскетических средств, которая сводится почти на обще-психологическую точку зрения. По словам самого М. А. Олесницкого, эти средства «образуют частью наше познание, и наше чувство и настроение, а частью нашу волю и деятельность» (стр. 255). Специфически христианский момент аскетизма оттеняется недостаточно характерно, и христианское освещение в изображении автора не обрисовывается в своей типичности с достаточной рельефностью, как процесс органический, в котором каждый аскетический момент получал бы принадлежащее ему значение.

Но, поскольку автор целесообразно привлекает многочисленные данные св. Писания и правильно анализирует их, его трактату о значении различных (указанных выше) аскетических средств нельзя отказать не только в философско-психологической обстоятельности и правильности, но и в некотором богословском значении. Отдельные суждения автора бесспорно отличаются меткостью.