Атака мимо

Глава 20 Cила и солома

Вампиресса оказалась права — за временем в этой импровизированной тюрьме следить было невозможно. Ни окон, ни дверей, ни системных сообщений — сплошной каменный мешок, в который время от времени заглядывал его хозяин. Смотрел на нас, вежливо улыбался и с полупоклоном исчезал. Аливеолла пыталась разговорить нашего пленителя, но терпела постоянные неудачи.

Впрочем, это было наименьшей из печалей вампирессы. Второй был я — не собирающийся поддерживать разговор и отвергающий… другие попытки взаимодействий. Прощать ее сокрушительное легкомыслие я не собирался. Более того, подозревал предательство. Я находил ничтожными шансы, что вампиресса и рыжая кошка просидели все время в этом странном пространстве, логика была откровенно против. Почему? Беременная бессмертная — это сокровище куда большее, чем призрачный шанс поймать Митсуруги Ай, ее обязаны были обследовать и опрашивать. Договариваться. Сделать это в пространственной тюрьме было бы нереально.

Выводы? Либо вампиресса меня предала, либо эти двое разумных не мои подруги, а кто-то другой. Впрочем, второе не исключает первое.

От мучительных размышлений меня наконец-то отвлекло то, зачем я сюда приперся. Пытки! Ну, если их так можно было бы назвать. Очередная фигура в капюшоне приступила к неторопливым экспериментам над моей серокожей тушкой. «Не тот Соломон» меня обездвижил усилием воли, а палач, после сбора анализов, приступил к делу.

Электрошок, химия, легкие побои. Последнее вызвало ностальгию, потому что невысокий палач приволок с собой в руках самую настоящую дубинку, которой и принялся меня колотить. Я сказал ему спасибо за то, что напомнил мне реальность матушки-Земли, но вежливости тот совершенно не оценил, вкатив мне очередной укол какой-то дряни, заставившей меня обильно пропотеть. Не то, чтобы его усилия пропадали втуне — когда фигура в капюшоне начала играться острыми железками с моими нервными окончаниями в бедрах и кистях рук, то я вполне искренне орал от ослепляющей боли.

«Стоик — вы способны сохранить самоконтроль и трезвость рассудка при самых неблагоприятных обстоятельствах»

Эта особенность не повышала мой болевой порог и не блокировала ни грана дискомфорта, она просто не позволяла мне погрузиться в пучину животного страдающего «я». Освежеванный кончик хвоста — очень больно, выдранные на руках и ногах ногти, в которые перед этим несколько часов загоняли иглы и коротенькие пластинки — тоже. Куда сильнее, чем все эти растворы, препараты и даже таблетки. Химия вызывала лишь краткое помутнение сознание. В руках тех, кто хотел на меня воздействовать, была лишь боль. А на пути этой боли стоял «Стоик».

Я все чувствовал, и исправно орал, заставляя эхо своего голоса испуганно бегать меж стен. Но «Стоик» не позволял сознанию закуклиться как животному в агонии, оставляя мне ясность мысли. Самого мыслительного процесса не было, боль от пораженных иглами и лезвиями нервов не позволяет такой роскоши, но ясный и неустанный разум, понимающий временную суть всего происходящего, нивелировал эффект. Ужасно больно? Да. Но вспышка закончится, ощущения ослабнут. Что со мной происходит, как не еще одна смерть? Сколько их было и сколько будет. А уж сравнивать чистую боль тела и безумные иллюзии высушенных пустыней дервишей, в которых я прожил целый год, нацепив на себя как-то раз одни интересные наручники, вообще сравнить невозможно. Жар, жажда, боль едва сочащихся высушенных зноем язв, спасительные галлюцинации и истошной хор бессвязных воплей пожранных пустыней душ.

— Вы прекрасно держитесь, — в один прекрасный момент похвалил меня Сол. Именно так я решил называть «Соломона номер два» и последний ничего не имел против, — Только вот… если позволите, молодой человек… я не понимаю причин, по которым вы вообще сюда пришли. Расскажете? Тем более, что время у нас есть. Вашему… экзекутору очень не понравилась просьба дать вам выйти в реальность для регенерации организма, чтобы он мог продолжить в том же духе. Боюсь, ему придется задержаться для получения новых инструкций.

— Как вам сказать, Сол… — протянул я, пытаясь найти позу поудобнее, и отгоняя взмахом руки норовящих пристроиться рядом девушек, — Наверное, стоит задать вопрос с другого направления. Почему бы мне и не придти? Я считаю, что главный палач человека — это он сам. Тот темный страх неизвестности, что я испытывал, думая о своих подругах, куда сильнее, чем боль, которую причинил мне этот мужик в капюшоне. К тому же, находясь здесь, я определенно доставил неприятности ряду бессмертных…

— Ну да, неприятности… — сухой смешок Сола заставил кошачьи уши Киры дернуться, — Вы меня простите, но вашей репутации я верю больше, чем вашим словам. Все эти «главный палач человека — это он сам», — передразнил он меня, — Не стоят и выеденного яйца! Вы пришли, плюнули в лицо всем и каждому, перессорили Гильдии буквально парой фраз, и хотите мне сказать, что сделали подобный финт ушами без целого штата шпионов и аналитиков за вашими плечами?! Просто, повинуясь зову сердца?! Конечно, можете не отвечать…

Смеяться было довольно больно, мне хорошо прошлись жесткой дубинкой по ребрам, но пару смешков я из себя выдавил, заставив брови Сола изогнуться изумленной дугой.

— Вы оперируете теми же устаревшими фактами, что и стоявшие тут господа. Структура, выстроенная на зыбком фундаменте, не обладает какой либо устойчивостью. Сол, посмотрите на меня — я могу воздвигнуть дом, деревню, город в немыслимо короткие сроки, если сравнивать с возможностями смертных. Я, не состоявший никогда в Гильдиях и не пользовавшийся их связями и возможностями, могу найти залежи руды, владею знаниями о растительном мире, геологии, алхимии, анатомии. Грубо говоря, я в состоянии без особых усилий построить для себя рай где угодно! О чем это говорит? О том, что мне, как индивидууму, другие бессмертные не нужны!

— Но… — я прервал джентльмена, держащего меня в клетке взмахом руки.

— Сейчас я не хвастался, господин Сол. Всего лишь описывал возможности маленького скромного разумного, не имевшего доступ и к тысячной доли знаний той же «Академии». Понимаете, к чему я веду? Самодостаточность. Одна из скреп социума — это нужда в коллективе. Если разумный способен сам себе обеспечить пищу, воду, жилье и безопасность, то он куда менее лоялен к любому социуму! Зачем подчиняться тем, от кого не зависишь? Страх Дикого Леса? Страх смерти в море? Этого не достаточно. Совершенно. Так какой вывод можно сделать, господин Сол?

— Ну, если подумать… — задумчиво протянул джентльмен, заложив руки за спину, — Получается, все эти Бессы… играют?

— У нас тут бессмертие, циферки перед внутренним взглядом, постоянный прогресс, — с ухмылкой добавил я, — Почему бы не поиграть?

Наш разговор прервал вернувшийся палач. Сол снова отошел к стенке, девушки отвернулись. Забавно было ощущать свою беспомощность — находясь здесь, разумные были вынуждены подчиняться правилам Сола. Стоило ему пожелать, как у меня отказывали руки, ноги, голос. Очень могущественная способность — ее действие было постоянным, как физическая константа. Даже если я бился в агонии от пораженного иглой локтевого нерва, ноги, которым Сол приказал остаться неподвижными, были расслаблены, как будто я загорал на пляже.

Мучитель даже не думал меня о чем-то спрашивать. Он выполнял свою работу молча, сосредоточенно стараясь то ли сломать меня, то ли определить, что на меня будет действовать эффективно. Наблюдая, как он примеривается к моему паху, я размышлял — сказать ему о том, что я уже себя как-то кастрировал собственноручно? А нет, не буду. Пусть развлекается.

— Кирн, наверное, мне стоит вас поздравить, — в знакомом контральто сквозила ирония и насмешка, — Вы, находясь в плену и беззащитным, смогли причинить удивительно большой ущерб.

— Затем я сюда и пришел, — пожал плечами я, несмотря на то, что любое движение вызывало боль. Пытать меня уже перестали, испробовав, наверное, все кроме отпиливания частей тела. Нетронутыми остались лишь голова и горло. Нежданной визитерше я был рад — попытки общения Аливеоллы, не слишком-то явно пытающейся замаскировать вину, утомляли.

— Мнения уже разделились, — поведала мне замаскированная «мамочка» или некто, притворяющийся ей, — Половина собравшихся хочет сунуть вас в Дикий Лес, а вторая еще изыскивает способ сломать вас… без нарушения работы памяти. Может быть, воспримете свое положение серьезнее?

— Лучше расскажите, как там успехи с выполнением ваших обязательств по отношению ко мне, — посоветовал я ей, — Обо мне переживать не стоит. В лучшем для всех случае я уйду отсюда Зовом вместе с Аливеоллой и Кирой. Не вскидывайтесь, уважаемая… такой исход не в моих интересах.

— Думаю, что мы вам выдадим хорошую бочку смазки и закроем эту тему, — хмыкнула фигура и тут же спросила с деланным восхищением в голосе, — Неужели у вас есть хитрый план? Союзники, что вскоре храбро отобьют вас? Задолжавший вам бог? Может демон? Как его там — Изменяющий Цвета, именем которого вы превратили Краст в проклятый город с демонопоклонниками?!

— Да ничего я не жду, — хмыкнул я, — Ну… кроме бочки смазки!

Интерлюдия

В кабинете со стенами, отделанными деревом, царила уютная полутьма. Трещал камин, мирно и неярко светили лампы с зелеными абажурами. Их неяркий свет в это ночное время был изрядно размыт дымом — кабинет буквально утопал в его клубах. Хозяин кабинета, Бесс-эльф, казался наиболее чуждым элементом — молодой, тонкий, изящный. Если бы не его костюм и Статус, то перепутать его с ребенком, случайно пролезшим в столь серьезное помещение, можно было легче легкого. Однако, именно он был хозяином, более того — ответственным за заполняющие комнату клубы дыма и крепкий навязчивый запах кофе. Угольно черные волосы задумавшегося о чем-то разумного пребывали в творческом беспорядке, лоб периодически морщился, а кончики пальцев подрагивали, намекая возможному наблюдателю, что бессмертный перешагнул разумный порог стимулирующих веществ где-то пару суток назад.

Впрочем, любой из возможных наблюдателей бы придержал мнение при себе. Солкар, являющийся одним из директоров Гильдии «Академия», уже двадцать три года занимал пост руководителя отдела внешней разведки и не славился желанием прислушиваться к чужим советам. Те, кто знал Солкара почти с Начала, давно уже перестали удивляться переменам, произошедшим с бывшим советским ученым. Академик менялся постепенно — от рассеянного и растерянного ученого, робко пытавшегося отыскать в новом мире зародыши старого Советского Союза до жесткого и агрессивного циника, чьей основной задачей стало расширение исследовательских мощностей Академии.

Поначалу. Исследовательский центр Пана, сокровищница знаний… какая ирония. Большая шутка. Сколько лет и усилий насмарку перед тем, как пришло понимание, что нужно выращивать смертных ученых? А вслед за ним, понимание о необходимости введения полноценной системы образования. Потом — о недостатке опыта в этой сфере. Ком проблем, ком открытий, ком ненадежных сотрудников, которым просто надоедало сидеть годами в лабораториях и на кафедрах. Ком вопросов от подчиненных Солкару бессмертных — мол, куда торопиться? Зачем спешить? Кому мы должны?

Момент, когда сам заслуженный ученый понял, что устал ворочать абсолютно неподъемную махину знаний, наступил внезапно. Солкар малодушно сбежал на интересную должность, продолжая одним глазком поглядывать за ведущимися проектами, высматривая что-нибудь поинтереснее. Пусть все катится к чертям, сколько десятков лет убито! Мы наш, мы новый мир построим… вырастив сотни подготовленных смертных, а потом скормим их свежим головам наши разработки! И пусть грызут их поколениями!

Жалкое оправдание, но если взглянуть на стоявшую перед Солкаром и «Академией» задачу о создании научного базиса нового мира… их усилия уже заслуживали бы уважения.

Однако, новая должность принесла новые проблемы. И их черная вестница сейчас мялась перед взглядом покрасневших от переутомления глаз начальника.

— Что там? — голос начальства подошел бы скорее орку с похмелья, — Нашли прикрытие Джаргака? Новости по Мириаде? Колису? Нихону? Что-то еще?

— Много новостей, — скосив глаза вбок гнусаво призналась худенькая востроносая зооморф модели «волк», — Но я вам ничего не скажу, пока не проветрите комнату. Мне тут дышать нечем!

Уже почти заоравший на подчиненную эльф осекся, вспомнив особенности расы секретаря, и с досадливым видом скомандовал ей идти за ним в личные покои. Шагая впереди девушки, бывший ученый не заметил проказливо-победную улыбку на ее лице. Пройдя пару десятков метров по коридорам, они пришли в личные покои бывшего ученого. Солкар предпочитал жить как можно ближе к месту работы. И не только это…

— Докладывай! — велел эльф, плюхаясь на диван и с подозрением принюхиваясь к воздуху, чья вина была лишь в его чистоте.

— С Колисом всё, — тут же отрапортовала секретарша, разворачивая тему после жеста начальства, — Некроманты и хирри успешно очищают Мириаду от кристаллов, большая часть подводников уже в процессе переезда на новое место жительства. Потери среди амфибий… чрезвычайно низки. Аналитики прогнозируют долгий и прочный союз хирри и Лиги. Эйнур и большая часть Вашрута стали гнездилищами мелких роевых демонов, все кто мог — уже бежали. С Крастом тоже всё, но тут ситуация полегче — его просто покидают. То же и с остальным континентом — бессмертные уходят, смертные либо следуют их примеру, либо присягают Императору Истинных Людей. Единственные, кто остаются и множатся — это сборщики тел. Лига платит твердым золотом за трупы.

— Колис — прошлое. Мы сворачивание операций утвердили еще две недели назад, — вяло махнул рукой продолжающий расплываться по дивану эльф, — Что по Нихону?

— Тут точных новостей нет, — уши секретарши непроизвольно поникли, — Но аналитики убеждены в ряде своих предположений. Первое, Нихон с высочайшей степенью вероятности — империя, расположенная на одном или нескольких воздушных островах. Это отвечает на вопрос почему мы так и не нашли их территорий. Второе — если учесть время активности и… наглость действий Гильдии «Школа», то аналитики в один голос утверждают, что за Гильдией стоял свежепоявившийся в Эйнуре Нихон, имевший большие планы на Мириаду. Третье проистекает из первых двух — под прикрытием Нихона находятся маги-менталисты «Школы», умеющие делать из жертв Дикого Леса Слуг. Наиболее вероятный прогноз — Нихон будет пытаться нарастить политическое влияние, выигрывая время для тренировки ультимативной армии бессмертных.

— А затем начнет планомерно совать всех «чужих» бессмертных в Дикие Леса, — хмыкнул Солкар, задумчиво щурясь, — Сидам придется пахать в три смены и без выходных… хотя я не уверен, что это раса не объявит забастовку, начав выкидывать Бессов наружу… Ладно, это не мой профиль. Давай нашу головную боль!

Секретарша тут же замялась еще сильнее и прижала уши, виновато взглянув на шефа:

— Ничего нового. Он просто пришел, попал в западню, оскорбил всех, угадал и выдал наше намерение изъять его до казни и использовать. Теперь сидит в плену и доводит палача до истерики. Вокруг зоны привязки «пространственной тюрьмы» в радиусе двухсот километров не замечено ни-че-го.

— Ничего? — эльф саркастично улыбнулся, — Никта и ван Дрейк в один голос который месяц орут, что Джаргак — отпетый социопат, причем самого гражданского толку. Он раз за разом успешно использует одну стратегию — подпилить у шкафа ножки и выскочить под шумок! Неужели так сложно просчитать такого дикаря?!

Девушка-волчица фыркнула распушила хвост и продефилировала к шкафу, в котором Солкар хранил закуски, а иногда даже и еду. Нимало не смущаясь, она открыла шкаф, нагнулась к нижней полке, выпятив пятую точку, откопала там пакет из промасленной бумаги и изъяла его в свое владение. Хрустя свежим печением, она смерила прикрывшего глаза шефа негодующим взглядом и раздраженно сказала:

— Никта с ван Дрейком подрались час назад! Наша примадонна уверена, что Джаргак рассчитывал столкнуть Гильдии лбами с таким треском, что получится под шумок вывернуться, но провалился. А наш принц на рыжей ящерице утверждает, что Никта узколобая дура, но кроме этого — совсем не права в своем предположении. «Затворник» выжидает, но чего — непонятно. Он одиночка, его путь до ловушки проследили чуть ли не по каждому шагу, все слова прослушали десяток раз. Это позволило ван Дрейку предположить дополнительную версию — наш серокожий гемморой озвучил обязательства «Материнского Сердца» перед ним, которые должны быть выполнены в определенный срок. Говорившая с ним матриарх подтвердила получение обязательств — а учитывая сроки… В общем, ван Дрейк предполагает — орк рассчитывает, что «Материнское Сердце» вынудит нас выпустить орка из ловушки для того, чтобы вручить ему запрошенное им средство от похоти. Джаргак, убедившись, что с его девками все в порядке, улетает Зовом, а мы остаемся с носом. Репутационный урон огромен.

Бывший академик в теле взрослого эльфа закатил глаза к потолку, думая. Придя к какому-то решению, он кивнул сам себе, соскочил с дивана длинным змеиным движением, поймав взвизгнувшую от неожиданности секретаршу, и начал ее трогать в разных местах. Та подбадривающее заойкала, продолжая хрустеть печеньем. Совмещать у нее получалось так себе, поэтому пакет был отобран и выкинут в угол под негодующий вопль, заглушенный поцелуем.

— Крепкий, защищенный от магии, чрезвычайно устойчивый к пыткам и равнодушный к смерти в океане… — внезапно забормотал Солкар, отрываясь от губ девушки-волчицы, из-за чего та едва сдержала вопль разочарования. Эльф постоял с стекленеющим взглядом, продолжая профессионально щупать любовницу и явно взбесив ее этим до потери пульса, потом неожиданно схватил обеими ладонями ее лицо и сказал, глядя в выпученные в изумлении глаза, — Потом зайди к нашим драчунам, подкинь им идейку от меня любимого. Скажи, пусть рассчитают шансы на то, что орк прячется.

— Прячется? — изумленно хрюкнула хрупкая девушка, превращая взгляд босса из задумчивого в подозрительный, — В пыточной?!

— В попочной! — приложил эльф с размаху освободившиеся ладони к мягкому месту девушки, — Если моя версия верна, то ему каюк… мы тоже не лыком шиты…

Едва он успел это пробормотать, как в его длинное ухо вцепились острые зубы доведенного до ручки зооморфа.