Атлантида: возвращение короля

Смотря на Эмброуза, она поняла, что все это реально.

Паника охватила ее, прежде чем девушка отпрянула от него. Она не могла находиться рядом с ним. Это была его вина. Он изменил ее, он разрушил ее, и теперь он собирался тащить ее за океан, пока она не умрет.

Боже… Что, если она не умрет? Ему больше двух тысяч лет — значит ли это, что она приговорена к вечности в океане вместе с ним? Этот гигантский, очевидно могущественный тритон, за которым гонится сумасшедшая сука? Этот… сострадательный, молчаливый человек, который был один столько лет?

Тревога покинула Мари в спешке, оставив ее опустошенной. Эмброуз был сострадательным, добрым и нежным. Он ничего не мог поделать с тем, что с ним сделали, и он изменил ее только для того, чтобы спасти ей жизнь. И он дал ей кое-какую полезную информацию…

Например про ее ноги.

Что если она поживет в пляжном домике у океана? Она все еще могла видеть свою семью, все еще могла учиться. Может быть, только репетиторство в течение коротких часов, но она все еще могла делать то, что любила больше всего.

Мари не могла бросить преподавание. Это была ее работа, ее жизнь. Она не могла бросить все это только потому, что круиз затонул и ее жизнь изменилась навсегда. Когда эта мысль пришла ей в голову, она поняла, что рассудок покинул ее — любой здравомыслящий человек уже сошел бы с ума.

Но этот аспект жизни…

У ее семьи были деньги, у нее было более чем достаточно средств в банке, и теперь с Рэем было покончено, он не будет брать ее деньги. А ее братьям будет более чем приятно навестить ее в пляжном домике; они давно хотели научиться серфингу.

Наконец, почувствовав маленькую искорку надежды, она посмотрела на Эмброуза, плывущего впереди нее, собираясь рассказать ему о своем плане.

А потом увидела состояние его спины.

Кровь тянулась за ним, тонкой струйкой сочилась из спины. Ее живот сжался, и Мари бросилась вперед, не обращая внимания на то, сколько мышц было видно из-под кожи, оторванной от его спины.

— Эмброуз! Твоя спина! Боже мой, ты истекаешь кровью. Мы должны остановиться, позаботиться об этом… черт, — прошептала она, хватая его за руку.

Он едва взглянул на нее, провел их через небольшую расщелину в земле, а затем поплыл вниз через пропасть.

— Все в порядке, Мари. Кровь остановится сама по себе, и рана затянется. Нам нужно двигаться дальше.

— Нет, — решительно сказала она, кладя руку ему на грудь и заставляя его замолчать. Она подозревала, что он сделал это ради нее самой; такой крупный мужчина, как Эмброуз, мог легко пройти мимо нее. — Рану необходимо обработать или она загноиться.

Тритон усмехнулся. Мари застыла. В его глазах появился свет, и он выглядел почти… очаровательно. Девушка сглотнула, прогоняя эту мысль из головы. После Рэя и того, что он сделал, Мари больше не собиралась связываться с парнями… если вообще когда-нибудь захочет.

Она перестала улыбаться.

«Рыбы занимаются сексом?»

— Соленая вода очищает рану, и мы исцеляемся очень быстро. Не беспокойся о моей спине.

Его низкий, рокочущий голос вытащил ее голову из канавы. Мари пришла в голову одна мысль.

— Разве кровь не привлечет… акул? — она вздрогнула, придвигаясь ближе к нему.

Эмброуз покачал головой, и его удивительно голубые глаза осмотрели окрестности.

— Нет. Во всяком случае, я смогу от них избавиться. Существа океана знают, кого можно съесть, а кого не стоит. А меня нет в меню, — Эмброуз нахмурился. — Однако, я не знаю, что они подумают о тебе…

Она заморгала.

— Что ты имеешь в виду? Я не приманка для акул, Эмброуз, — строго сказала она, тыча пальцем ему в грудь. — Не смей даже шутить о таком.

— Я бы не стал этого делать, — сказал он, и в его глазах заплясали огоньки. Что-то подсказывало девушке, что Эмброуз только что солгал ей, но потом она поняла, что он пытается поддразнить ее. Неумело, жестоко, но, тем не менее, он пытался.

Мари улыбнулась про себя. Его все еще окружало то же чувство опустошенности, что и в пещере, но он пытался хоть как-то разрядить обстановку. Если бы кто-нибудь сказал ей, что пару дней назад она будет шутить с тритоном на дне океана, она бы фыркнула и назвала их сумасшедшими.

Но это происходило на самом деле, и это не было розыгрышем.

ДА.

Это было реально.

Мари вздернула бровями и сказала:

— Ах вот как? Я уверена, что ты превратил меня только для того, чтобы бросить на съедение акулам, а самому сбежать.

Он прижал руку к груди, большую, мускулистую руку к очень сексуальной груди. У нее потекли слюнки.

— Я оскорблен, Мари. Может быть, я хотел бросить тебя на съедение спруту октопиану, так как они гораздо более опасны, чем акулы? Они с удовольствием высосут из тебя жизнь.

Эмброуз коротко рассмеялся.

Мари постаралась скрыть потрясение. Ладно, у него ужасное чувство юмора, но он очарователен, когда пытается пошутить. Ей повезло застрять с сумасшедшим тритоном. Следующее, что он сделает, это толкнет тебя в водоворот смеха ради.

— Спруту октопиану? — спросила она. — Никогда о них не слышала.

Он пожал плечами.

— В основном, это большие Атланты с восемью щупальцами, и их единственный источник пищи — мы. За исключением того, что им не очень нравится хвост… хотя они используют его в качестве приправы.

У нее отвисла челюсть.

— Ты, должно быть, шутишь.

Эмброуз покачал головой.

— Вовсе нет. Я слышал, они оставляют хвост Атланта сушиться на солнце, кромсают его и посыпают едой. Не знаю, зачем они это сделали, потому что у нас в хвостах полно жира, но, — он беспечно пожал плечами, — мама всегда говорила: «не отказывайся, пока не попробуешь».

— Это была самая отвратительная вещь, которую я когда-либо слышала в своей жизни.

— Как насчет того, чтобы пойти на берег и найти отрезанный рыбий хвост в процессе измельчения? — спросил он, глядя на нее. — Это самое отвратительное.

Мари чуть не стошнило, в то время как Эмброуз только посмеивался над ней.

— Я шучу, Мари.

Она вздохнула с облегчением, хотя ее желудок все еще скручивало.

Хорошо, это была шутка.

— Они не утруждают себя тем, чтобы высушить его перед поеданием.

— Боже мой! — она взорвалась, набрасываясь на него, колотя руками воду. — Больше никаких разговоров о разрубании или свежевании.

Он поднял руки, защищаясь.

— Я просто пытаюсь сказать…

— Нет! С меня хватит!

Потом она отшатнулась от него, раздраженно пыхтя.

Эмброуз последовал за ней, и Мари слышала смех, который он пытался скрыть. Она проигнорировала его. Если Эмброуз собирался так напугать ее и уйти безнаказанным, он должен был сделать еще кое-что.

— Знаешь, они настоящие, — сказал он у нее за спиной. Его голос прозвучал ближе, чем она думала.

— Мне все равно, так это или нет, — проворчала она, бросив на него мрачный взгляд через плечо. О, да. Он был очень близко. Так близко, что теперь она чувствовала, как кончик ее плавника касается нижней части его хвоста. Она быстро поплыла вперед, увеличивая расстояние между ними.

— А не должно быть все равно, ведь если один из них пришел за нами прямо сейчас, я не уверен, что смог бы защитить тебя. По крайней мере, пока, — сказал он, его голос показывал его… отвращение к себе? Мари прикусила губу, но не обернулась.

— Они как осьминоги?

— Нет. Они гораздо опаснее и хитрее. Один из них… — он замолчал.

Мари оглянулась. Боль на его лице была такой сильной, что ее сердце чуть не разорвалось пополам.

— Один из них что? — тихо спросила она.

— Ничего. Они просто одни из худших хищников в море, и если ты когда-нибудь наткнёшься на их логово, то не сможешь выбраться. По крайней мере, не в целости и сохранности.

Мари вздрогнула. Его лицо полностью закрылось, защищая ее от любых эмоций, которые он испытывал. Что-то произошло между ним и тем октопианом, и это было неприятно. Это как-то связано с его изгнанием?

Поскольку Эмброуз был настороже, она могла только догадываться.

— Итак… — начала она, чувствуя себя королевой неловкости. — Что я теперь могу есть? Мой желудок не очень хорошо переваривает большое количество суши.

— Суши? — Эмброуз нахмурился. — Я велел Акрине принести тебе кое-что. Потребуется время, чтобы приспособиться, но мы поможем тебе.

— Я так понимаю, это будет не сэндвич? — спросила она, вздыхая. Эта история с Акриной напугала ее, так что тот факт, как Мари получала еду, был достаточным поводом для беспокойства. Она, наверное, откусит кусочек от скользкого извивающегося щупальца, и её вырвет.

Мерзость.

— Я не знаю, что такое сэндвич, но могу сказать, что Акрина принесет фрукты. Она неравнодушна к ним, — сказал Эмброуз с нежной улыбкой. То, как он говорил об Акрине, напомнило ей, как говорил о ней ее собственный отец.

«Гениальный математик, — хвастался он. — К пяти годам она уже умела говорить по-испански и по-французски». Вероятно, это была одной из его любимых тем, которыми он хвастался больше всего. Хотя Мари действительно говорила на трех языках, выучив язык жестов специально для своей преподавательской карьеры, было много других вещей, которые приводили его в восторг. Каждый её детский рисунок висел на холодильнике и каждый выпавший зуб сохранялся.

Слушая, как Эмброуз говорит об Акрине, словно это его дочь, она почувствовала боль в груди. Мари не видела родителей уже несколько недель, хотя они собирались навестить ее перед круизом. Они попали в группу по ликвидации последствий урагана на Гавайях и не смогли просто уехать.

В этот момент девушка почувствовала, как слизь щекочет ей руку. Она задохнулась, едва сдерживая крик, когда поняла, что Акрина вернулась.

— Ты должен научить эту штуку хорошим манерам, — прорычала она, пытаясь заставить свое сердце успокоиться. Существо брыкалось и подпрыгивало как лошадь — или лучше было бы назвать его морским коньком?

— Ей знакомы манеры, — сказал он, защищаясь, когда маленький шар света появился откуда-то позади него. — Акрина не может не быть слишком дружелюбной.

— Ты имеешь в виду надоедливой? — спросила она. Амброуз протянул руку Акрине, и та с радостью подплыла к нему. В ту же секунду, как они коснулись друг друга, с неё попадала груда фруктов.

У Мари отвисла челюсть. Персики, манго и апельсины начали всплывать, находясь в нижней части круга света.

Она быстро схватила персик и манго, глядя на Эмброуза.

— Как она это сделала?

— У тебя есть все, что тебе сейчас нужно? — спросил он, игнорируя ее вопрос.

Девушка кивнула.

— Хорошо. Идти вперед, Акрина. Оставь остальное на потом.

Фрукты перестали плавать, вместо этого они потянулись к Акрине. Один за другим она поглощала каждый фрукт.

— Я понятия не имела, что она может сделать нечто подобное, — сказала Мари, откусывая большой кусок персика. Ожидая, что ее зальет соленой водой, она ощутила только сладость. Кусочек легко скользнул по ее горлу, вероятно, самый вкусный персик, который она когда-либо пробовала в своей жизни.

— Она может многое, — сказал он с гордостью в голосе.

Мари откусила еще кусочек, смакуя каждую сочную каплю.

— Я ведь не получу свою Акрину, правда? Я имею в виду, так как я на самом деле не русалка или как вы себя называете.

— Честно говоря, понятия не имею.

Черт побери, она надеялась, что нет. Или, по крайней мере, у этого существа не было скользких рук, которые заставляли ее чувствовать себя так, будто кто-то терся раздавленными червями о ее кожу.

Эмброуз продолжал, его голос был глубоким, мелодичным.

— Нас называют Атлантами, но в мифах нас чаще называют русалками и русалами.

Она услышала отвращение и подняла бровь.

— Но, полагаю, тебе это не нравится?

— Нисколько. Это так… по девчачьи. Столько слабости в одном слове. «Атлант» — звучит грозно, — сказал он с гордостью. — Люди тряслись от страха, когда кто-то произносил наше имя. Октопианы устали нападать на нас, и короли других видов остерегались нас.

Мари молча смотрела на него. Густые черные волосы ниспадали на лицо, крепкий подбородок был сжат, глаза блестели от воспоминаний о прошлом. «Теперь все изменилось», — подумала она, не зная, стоит ли ему говорить. Атлантида была мифом в ее мире, и очень немногие люди верили в русалок.

Мари могла только представить, что произойдет, если люди узнают, что русалки существуют. Что бы сделали ее родители? Приняли бы или отвергли? Если их собственная взрослая дочь однажды придет домой и вдруг скажет, что она заражена рыбным соком и будет отращивать хвост каждые два часа, как они отреагируют?

Любовь ее родителей была безусловной, всегда была. Но Мари — нет… У нее не было парня, у нее не было ног — так что же у нее теперь есть?

— Что случилось?

Мари вернулась к реальности, посмотрела на Эмброуза и увидела, что он смотрит на нее с беспокойством.

— Э… все в порядке. Просто задумалась.

— О чем?

— Немногословная рыбка, — пробормотала она и вздохнула. — Что бы я сделала, если бы захотела вернуться на поверхность? Продолжить учёбу, к примеру. Я не могу просто исчезнуть, — сказала Мари.

Когда они плыли по дну океана, она могла поклясться, что видела точно такую же группу кораллов раньше, с точно такой же группой рыб-клоунов… но тогда все выглядело так же.

Это было красиво, завораживающе, но все выглядело одинаково. Ее глаза не были затуманены, как тогда, когда она была «смертной», как называл это Эмброуз. Она могла видеть даже лучше, чем раньше, и каждый сантиметр рифа, который они проплыли, был так похож, что через каждые километры она видела повторение того, что видела всего несколько минут назад.

Они не остановились, чтобы просто поговорить. Нет, каждый раз, когда она хотела передохнуть — выпить воды или еще чего-нибудь, — тритон заставлял ее двигаться дальше. Они были на виду, и Эмброуз хотел, чтобы они убрались отсюда.

— Мари, — медленно произнес он, делая поворот, как будто у него была какая-то внутренняя навигация. — Ты не можешь снова выйти на поверхность…

— Почему? Из-за моего хвоста? — спросила она.

— Как ты думаешь, что случится с тобой, если твой хвост вырастет перед людьми?

Его глаза источали жесткость, а челюсти были сжаты. Очевидно, он не хотел это обсуждать.

— Видишь, в чем дело. Мне не придется беспокоиться о превращении в рыбу, потому что я буду жить прямо у океана. Есть много пляжных домов, которые находятся всего в нескольких метрах от океана. Это не будет проблемой, — сказала она с надеждой, ее хвост начал вибрировать, как это было раньше, прежде чем она бросилась вперед.

Она схватила Эмброуза за руку, чтобы не упасть. Его мускулы сократились под ее ладонью, но она проигнорировала это, крепче прижимаясь к нему.

— Это прекрасно. Я могу преподавать прямо на пляже и все еще быть в безопасности. Кроме того, ты можешь остаться со мной!

Впервые за несколько часов Эмброуз остановил их. Внезапно. Резко.

— Не говори так, Мари, — прорычал он. Его глаза вспыхнули опасным чувством, которое она не могла объяснить, да и не хотела.

Она покачала головой.

— Нет никаких причин, почему я не могу вернуться на поверхность и продолжить свою жизнь. И это было бы даже лучше для тебя, потому что ты останешься у воды и сможешь начать все заново.

Это может быть удивительным началом для него — для них обоих. Мари могла забыть о проблеме с хвостом, когда преподавала, а он мог делать все, что хотел. Он мог начать жизнь, встречаться с людьми, заводить друзей. Она ухмыльнулась ему, едва заметив, как ее хвост завибрировал и встряхнул ее.

— Эмброуз, это идеально для тебя…

— Мари. Я сказал — нет. Не надо, я не могу жить на поверхности, и ты тоже, так что оставь эту тему. Я найду, где нам остановиться, подальше от Сето. Когда ты привыкнешь к своему хвосту и узнаешь правила моря, я отпущу тебя одну. А до тех пор выкинь из головы мысли о жизни на земле, — его рычание было таким яростным, таким громким, что Мари вздрогнула.

— Я…

Он рубанул рукой по воде, заставляя ее замолчать.

— Нет. Я этого не потерплю. Веди себя тихо, пока мы не доберемся до Ф-ИНН.

Эмброуз резко обернулся, оставив ее стоять в тишине. Он накричал на нее? За желание дать ему шанс на будущее? Девушка плотно сжала губы. О да. Они должны были что-то с этим сделать. Мари не собиралась терпеть всякое дерьмо от любого мужчины — и это включало мужчин с хвостами.

Но как бы она ни злилась на него, как бы ей ни хотелось вырвать его позвоночник и смотреть, как он плывет, словно обмякшая водоросль, на дно океана, Мари не могла представить себе, каким безбожно красивым он был, когда набросился на нее. Она не чувствовала страха и ни на секунду не думала, что он причинит ей боль. Эмброуз не был таким мужчиной, как бы мало она его ни знала. Он рисковал своей задницей, чтобы спасти их, и это было все, что он мог сделать, — он не вернется к этому, причиняя ей физическую боль.

Образ его глаз, синих, как океан, с прожилками, похожими на сверкающие молнии, запечатлелся в ее сознании. Густые ресницы, черные как ночь, окружали глубину, которая горела в ней… Черт, но от этого образа вода вокруг нее словно нагревалась.

Глава 9

— Под водой есть отели? — спросила Мари, широко раскрыв глаза, когда Эмброуз силой потащил ее за собой. Она начала копаться в своих плавниках в ту же секунду, как он велел ей молчать и не смотреть никому в глаза.

Это было достаточным предупреждением для нее, чтобы знать, что они даже не должны были идти туда.

— Мы очень похожи на вас, если не более продвинутые, — сказал он. Эмброуз мягко потянул ее за руку, пытаясь уговорить двигаться самостоятельно.

— Тем больше причин уехать! Не заставляй меня плыть туда, вещи имеют тенденцию ломаться вокруг меня, разве ты не заметил? — ее голос стал выше, и она не могла остановиться. Девушка почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, когда из-за шаткой двери донесся искаженный крик.

— Насчет этого можешь не беспокоиться, Мари. Все наши здания укреплены морем. Даже октопиан не смог бы разрушить это место.

— О, это обнадеживает, — пробормотала она, потянув его за руку. Акрина мелькнула перед ними, и она почувствовала начало другой руки, мокрой, обернутой вокруг ее другой руки.

— Не трогай меня, — прорычала она.

Эмброуз кивнул, и ощущение покинуло ее.

— Давай заключим сделку, — сказал он.

— Сделку? — она даже не потрудилась скрыть свой цинизм. Раздался еще один крик, а затем какой-то глухой стук, и у нее закружилась голова. Бах. Драки в баре. Это было похоже на подводную версию шумного западного бара.

С того места, где она стояла, дверь выглядела так, будто могла распасться в любую секунду. Она была темно-коричневой, с закругленными краями и мхом, ползущим по каждому сантиметру. На дне лежал небольшой сверток, и чем ближе она присматривалась, тем заметнее была цепочка маленьких слизняков, выползающих из него.

Боже.

Ее диафрагма затанцевала, и ее чуть не вырвало персиком и манго, которые она съела ранее.

— Я не против спать на полу в паре километров от этого места, — сказала она с отчаянием в голосе.

Эмброуз сочувственно посмотрел на нее и покачал головой.

— Нет, мы останемся здесь.

— Те… люди. Твари. Там есть твари, которые разорвут меня на куски!

Он нахмурился, глядя на нее.

— Мы имеем дело не с октопианами, так что твой страх напрасен.

Мари изумленно уставилась на него.

— Не имеет значения! Ты слышишь грохот, доносящийся изнутри? — еще один удар раздался изнутри, как раз в тот момент, когда дверь снова начала стучать по замшелому каменному зданию.

Дом был в два раза больше, чем ее собственный, с двумя этажами и несколькими выбитыми окнами, в которых была только деревянная доска, как своего рода охранник для уединения. Так же, как и дверь, мягко струящийся мох цеплялся за бок здания, странные скалистые образования также умудрялись расти и прилипать к нему. Несколько колоний рыб окружили каменное здание, как зловещий барьер крепости суши.

Мари могла поклясться, что какая-то рыба презрительно на нее таращилась. Это только укрепило ее решимость не заходить в это грубое место.

Эмброуз стоял, скрестив руки на груди, нахмурив брови и смущенно нахмурившись.

— Я не понимаю, почему ты не можешь просто делать то, что я говорю? — спросил он раздраженно.

Мари изумленно уставилась на него.

— Я думаю, что у кого-то будет проблема войти в здание, в котором происходит драка в баре! — что-то разбилось изнутри, и она вздрогнула. — Ты не можешь всерьез хотеть, чтобы я пошла туда с тобой.

— Я серьезно, — сказал он, качая головой, как будто прочищая любую другую мысль. Смущение исчезло с его лица, сменившись смущающей суровой натурой, которая заставила ее медленно отступить от него.

— Нет, — сказала она, качая головой.

— Да!

— Нет, Эмброуз.

Он приближался к ней, как бы сильно девушка ни старалась говорить и как бы далеко ни отступала. Тритон нежно, но крепко схватил ее за руку.

— Мари, все не так уж плохо. Ты пережила трансформацию, ты сбежала от психотической богини, и ты не порубила меня на кусочки, как я уверен, ты хотела в течение последнего часа.

Эмброуз улыбнулся, заставляя ее желудок делать странные вещи. Она нервно сглотнула.

— Каждое путешествие начинается с первого шага… даже если он находится в неправильном направлении, по крайней мере, хвост двигается, а мозг думает. До сих пор ты проделала удивительную работу, держа себя в руках. Я более чем уверен, что ты сможешь осилить такую мелочь.

Мари уставилась на него, а потом вздохнула.

— Хорошо… но только потому, что я устала. Мы ведь будем спать здесь, верно? Атланты вообще спят?

Если бы она больше не могла спать, у них была бы проблема. Большая, ворчливая проблема по имени Мари.

— Да, спят. Как новообращенный Атлант, тебе необходимо отдохнуть. Мне так жаль, что пришлось тащить тебя с собой, не дав времени на восстановление, — сказал он, его голос понизился от раскаяния, умудрившись смыть с себя темную волну.

При одной только мысли о том, что она может опустить голову и позволить своим ногам — хвосту — отдохнуть, борьба оставила ее, а плечи опустились. Да, там было единственное, что она хотела сейчас.

— Просто спать. Я хочу спать.

Вот. Мари сказала это. Девушка позволила Эмброузу отвести себя к промокшей насквозь двери и постаралась не смотреть на рыбу-демона с презрительным взглядом.

— Я не знаю, как долго это будет продолжаться, но я не могу выпустить тебя из виду… если что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты уплыла как можно дальше от этого места, — пробормотал Эмброуз ей в висок, прежде чем открыть дверь.

Они прошли всего лишь пару сантиметров, прежде чем дверь за ними захлопнулась, и несколько глаз уставились на вошедших.

Все мгновенно остановилось.

Каждая.

Чертова.

Тварь.

Мари попятилась к Эмброузу, едва сдерживая вздох. Около двадцати Атлантов стояли вокруг стола, играя в какую-то игру, в которой был задействован маленький бриллиант.

Однако она задыхалась не из-за бриллианта.

Каждый из них был более грубой и страшной версией Эмброуза. У всех были испачканные чернилами руки, у всех были шрамы на лицах и голой груди, и все они смотрели на них так, словно в комнату вошел призрак.

Но, конечно, все изменилось в течение секунды. Ее сердце бешено заколотилось в груди при виде чистой ненависти в их глазах… или это была ярость? Это было похоже на ярость. Действительно бешеная ярость.

— Эмброуз? — прошептала она, прячась за его спиной.

— Ничего не говори, — его голос был едва слышен для нее.

Вода вокруг них зашевелилась, и ее голова дернулась назад. Неуклюжий Атлант с плавником — это был плавник акулы? — торчащий из его спины перекрыл дверь полностью… отрезая путь к выходу.

«О, прекрасно. Просто прекрасно».

Глава 10

Мари была более чем уверена, что они умрут.

Большие, плохие, уродливые парни собирались убить Эмброуза, а затем разорвать ее на части, и она никогда не сможет задушить Рэя голыми руками.

— Это тот, о ком я думаю? — прорычал один из мужчин. У него был один глаз и шрам, который тянулся вдоль его лица. Почти вся левая сторона его тела была покрыта татуировками. Его хвост был черным как ночь, совершенно противоположным ее и Эмброуза.

— Не может быть, — пробормотал другой. Мари не видела, кто это сказал, но, оглядев комнату, на мгновение задержалась, чтобы оценить обстановку. Как и снаружи здания, в дальних углах комнаты располагался мох. Освещение — каким бы дьявольским образом им это ни удавалось — было тусклым, и комната выглядела туманно, как будто в группе был курильщик. Вот только курить под водой было невозможно, а чтобы ввести в уравнение электричество… у нее заболела голова от попыток разобраться в этом.

В нескольких метрах от них стояла группа мужчин. Мокрые деревянные столы выстроились вдоль стены с ржавыми стальными стульями. Слева от главного входа располагался традиционный бар. Там стояла высокая стойка, за которой сидел одинокий худой бармен, а перед ним было несколько прозрачных бутылок с чем-то. Ее лицо исказилось от отвращения, когда Мари попыталась определить, что было в них. В одних была зеленая слизь, в других — черная, а в третьих — коричневая. Мари оторвала взгляд от отвратительных бутылок и снова посмотрела на мужчин.

— Он выглядит немного старше… уродливее, чем раньше.

Мари была так близко к Эмброузу, что чувствовала каждую его реакцию. Поэтому, когда его плечи напряглись, как стрела, готовая вылететь, она схватила его сжатую в кулак руку и попыталась успокоить, пока не поняла, о чем говорил этот придурок.

— Ты не урод, — яростно прошептала она, ткнув его локтем. — Не слушай их.

— Нет, — тихо ответил Атлант. Девушка попыталась заглянуть ему через плечо, чтобы увидеть его выражение, но он смотрел вперед, не нарушая своей концентрации.

— Что происходит?

— О, и посмотри, что у нас тут есть, — тот же самый человек, у которого не было глаза, заглянул через плечо ее защитника.

Мари напряглась, ее рука мгновенно обхватила руку Эмброуза, успокаивая выпуклые мышцы, которые напряглись под ее ладонью.

Ее сердцебиение подскочило еще на одну ступеньку, когда тишина затянулась. Эмброуз не сдвинулся со своего места перед ней, хотя одноглазый мужчина ясно дал понять, что хочет привлечь к ней все внимание — она пряталась за ним, как испуганный тунец из рыболовной сети.

— Женщина? — спросил голос с акцентом, звучавший немного глупо. Мужчина говорил, проглатывая гласные так, что было вообще не понятно, о чем он. Она посмотрела через локоть Эмброуза на того, кто говорил, и всю сцену перед ней.

В тот же миг ее сердце попыталось подняться к горлу. «Окей. Это действительно не хорошо».

У всех Атлантов, которых она видела, было какое-то оружие. От маленького кинжала и полноценного копья, до какой-то стрелы… и все они были направлены на них.

— Эмброуз, — прошептала она, прижимаясь к его спине, когда мужчина позади нее придвинулся немного ближе, достаточно, чтобы его хвост коснулся ее локтя. — Мне еще рано умирать…

— Ты только посмотри на это! Она говорит! — комната разразилась смехом, от которого у нее по спине пробежал холодок. — Значит, изгнанник принес нам благодеяние за то, что мы остались здесь, не так ли? Глупая маленькая девчонка, которая слепо последовала за тобой и имеет достаточно мозгов, чтобы произносить слова.

К счастью, все внимание было сосредоточено на Эмброузе. Она не могла видеть его лица, но знала, что он только злится — его спина была тверда как камень, а рука под ее ладонью была неподвижна.

— Я принес тебе кое-что, но не женщину, — его голос был таким же ровным, как и раньше, с намеком на что-то большее, что-то… опасное. Мари закрыла глаза, желая оказаться, где угодно, только не здесь. Например, в теплой постели, с попкорном и фильмом, оценивая работы и смеясь над студентами, которые, очевидно, списали домашнее задание и жульничали на тестах… вот где она хотела быть.

Вместо этого она была здесь, в каком-то захудалом рыбном отеле. И вот-вот умрет. Прекрасно.

— Ну что ж, это очень плохо, — усмехнулся один из мужчин, крадучись пробираясь к Эмброузу, осмеливаясь подойти достаточно близко, чтобы заглянуть ему за спину, на Мари.

Ее желудок сжался. У него не хватало половины руки, кожа натянулась на сломанную кость, как тонкая бумага. Парень был в два раза больше Эмброуза, и это о чем-то говорило.

— Мы не примем ничего, кроме девушки, — сказал он, и в его глазах появился извращенный блеск, когда они прошлись по ее покрытой чешуей груди и бедрам, а затем, наконец, по ее хвосту — прямо перед тем, как блеск так же быстро исчез. Его лицо побледнело, и он отшатнулся от них.

— Богиня? — слабым голосом спросил он, потрясение отразилось на каждом дюйме его лица. В комнате загрохотали низкие голоса. — Ты привел сюда Богиню?

Мари нахмурилась. Они говорили о ней?

— Богиня?

— Изгнанник и Богиня?

— Здесь?

— Нет…!

Все мужчины заговорили разом, и их голоса перекрывали друг друга. Мари стояла, переплетя руки с руками Эмброуза, и ее охватило смущение. Они думали, что она Богиня? И Эмброуз не поправил их?

— Эй, — прошептала она, прижимаясь ближе к нему, когда голоса стали громче. Они все о чем-то спорили друг с другом, и рев превратился в полномасштабный спор. — Может, нам стоит улизнуть, пока они отвлеклись. Почему они думают, что я Богиня?

Эмброуз повернул голову и посмотрел на нее. Его глаза были встревожены, но лицо застыло.

— Просто… помолчи, Мари. Если ты позволишь им думать, что ты Богиня, мы сможем избежать драки, и, надеюсь, у нас будет, где остановиться. Эти люди могут даже отдать тебе свою верность.

— Но я же не Богиня! — сказала она, вскинув руки. — И мне действительно не нужна лояльность этих… хулиганов.

Улыбка тронула его губы.

— Ты начинаешь говорить, как я, — пробормотал он в ответ, накрывая ее руку своей. От этого действия по руке девушки пробежала теплая волна, и она почти задохнулась.

Забавно. Нервозность прошла, она успокоилась.

— Не волнуйся, Мари. Мужчины склонны поклоняться тем, кто имеет более высокий статус, особенно эти. Они могут быть грубыми, но также помогают тем, кем они восхищаются.

— Ни один из этих мужчин не восхищается мной, — ответила она, хотя румянец окрасил ее щеки. То, как Эмброуз сказал это, почти заставило его звучать так, как будто он был одним из тех людей.

— О, но они будут. Просто сиди тихо и позволь мне позаботиться об этом.

Мари скептически посмотрела на него.

— А они не будут удивляться, почему эта большая, плохая Богиня не может постоять за себя?

— Нет. Они будут думать о тебе как о хитроумной женщине, которая наблюдает за сценой и ничего не говорит.

На этот раз он одарил ее широкой улыбкой и начал вытаскивать ее из-за себя.

— Какая сцена… — остальная часть того, что она сказала, осталась без внимания. Эмброуз был слишком занят тем, что бросился вперед и схватил ближайшего к ней мужчину за руку, погрузив его руку в открытую рану.

Крик разорвал воздух, заставив всех замолчать.

— Если ты еще раз так заговоришь при ней, то пожалеешь, что отрастил этот хвост, — прорычал Эмброуз, отчего по ее спине пробежала дрожь. Он ведь не собирался нарочно затевать драку, правда?

Нет. Это было бы глупо. Эмброуз не был глупым. Он не…

— Хочешь получить еще?

Мужчина, стоявший всего в нескольких метрах от нее, зарычал, как дикий зверь, прежде чем металлическое кольцо рассекло воздух. После этого несколько других видов оружия были обнажены, и мужчина без глаза вышел вперед.

Стальным, прищуренным взглядом он окинул Эмброуза, прежде чем посмотреть на Мари.

— Мы бросим тебе вызов за нее.

Мари вздрогнула.

— Что?

— Просто молчи, — прорычал Эмброуз. Он, казалось, оценивал мужчину, стоящего перед ним, прежде чем отпустить хватку. Парень упал на спину, тяжело дыша, с лицом красным, как помидор.

Мари почти ничего не заметила, и ей было все равно. Эмброуз сам сказал, что он недостаточно силен, чтобы сражаться, так какого черта он делает это прямо сейчас?

— Если мы победим, то оставим ее себе. Если ты выиграешь, то останешься здесь, и мы даже пальцем ее не тронем, — Атлант обвел ее тело взглядом. Девушка вздрогнула и снова потянулась к Эмброузу. Она ничего не скажет, она будет молчать…

— Мерзость.

— Мари! — воскликнул Эмброуз, хватая ее протянутую руку.

— Прости меня! Мне очень жаль! — она закрыла лицо руками, когда Эмброуз крепко обнял ее за плечи, заставляя замолчать.

Мари чувствовала на себе взгляд одноглазого мужчины.

— Может быть, она гораздо ценнее, чем мы думали… — он не успел договорить.

Все произошло сразу. Эмброуз бросил ее как камень, отталкивая назад своим хвостом, когда Акрина обернула одну из своих склизких щупалец вокруг ее руки, и одноглазый человек, с двумя другими, бросился на Атланта.

Следующие мгновения были как в тумане. Мужчины вокруг нее начали кричать, подначивая других, в то время как Эмброуз боролся под их весом. Паника охватила ее, как лесной пожар. Он не вставал и не двигался, но позволял им бить себя, как боксерскую грушу.

Это продолжалось несколько минут. Она кричала и брыкалась, пыталась заставить проклятую Акрину отпустить ее, даже дошла до слез, но все было напрасно. Ее сердце колотилось в груди, боль за Эмброуза пульсировала во всех венах ее тела. Слезы текли по ее щекам, или потекли бы, если бы они не растворились в воде вокруг них.

— Эмброуз, вставай! Поднимайся! Черт побери, просто… вставай, — закричала она, борясь с хваткой, с которой держала ее Акрина. У нее перехватило дыхание от рыданий, звук ударов руками, хвостами и резкой плоти заставил ее вздрогнуть.

— Эмброуз…

Боже, если бы Мари только могла избавиться от Акрины. Ее руки чесались убить кого-нибудь, задушить людей, которые причиняли боль Эмброузу. Он не должен был влезать в драку; он сам сказал, что у него нет сил.

Он знал, что так и будет?

Мари резко отвернулась, когда один из парней ударил Эмброуза кулаком в висок. Боже мой…

Акрина поняла намек, прикрыв ей глаза, полностью затемняя все вокруг. Было ли это потому, что Амброуз хотел этого, или потому, что Акрина знала, что девушка не сможет этого вынести, она не знала.

Через несколько секунд Мари почувствовала, как в комнате что-то изменилось.

Кто-то хмыкнул, и это не Эмброуз.

Затем раздался крик. Леденящие кровь, поднимающие кожу крики, которые будут преследовать Мари до конца ее жизни.

И это было не только от трех мужчин. Нет, это было от всех, кто был в комнате, кроме Мари. Крики окружали ее со всех сторон, звуки боли были такими громкими, что у нее заболели барабанные перепонки.

Эмброуз. Это делал он. Мари могла чувствовать его, ощущать, слышать. Он показывал им, кто доминирует, как волк в стае, и она была решающим фактором. Атлант принял боль за нее, заставил их почувствовать, что они побеждают, а затем набросился на них со свирепостью, которой, как она знала, он обладал.

Ее глаза наполнились слезами, когда крики стихли.

Она ждала момента, когда Акрина отпустит ее. Чернота медленно отступала. Мари мигом заметила Эмброуза, стоящего в центре десятка или более обмякших тел, с кусками плоти, медленно вращающимися вокруг комнаты, и кровью, следующей за ними.

Мари чуть не расплакалась прямо здесь и сейчас, но не из-за стонущих мужчин или резни, которая была на полу у плавника Эмброуза.

Она бросилась вперед, прижимаясь к его телу. Мари никогда не забудет образ всех тех мужчин, избивающих Эмброуза до полусмерти. Ни за что на свете она не простит себе, что затеяла все это.

— Эмброуз, мне так жаль… мне так, так жаль… — она почувствовала, что ее глаза начинают щипать, и крепче обняла его за шею, даже не заметив, как он пытается оторвать ее от себя, задыхаясь. — Я не могу поверить… я буду слушаться тебя… мне так жаль…

— Мари, прекрати. Я не могу дышать, — девушка тут же ослабила хватку, но не полностью. Она должна была убедиться, что с ним все в порядке после того, что случилось, а он явно не был в порядке.

Порез шел от виска к челюсти, и из него сочилась кровь, уже сформировался синяк под глазом, а губа была разбита. Она даже не хотела видеть состояние его плеч. Рыдая, она спросила:

— Почему ты позволил этому случиться?

— Так надо было… о, великая Атлантида. Не плачешь…

— Почему ты позволил им избить себя, безмозглый?

— Мари, пожалуйста, не плачь так, мне действительно не больно, и теперь у нас есть место, где переночевать сегодня вечером.

— Эти ублюдки пытались убить тебя!

Ослепляющая ярость вспыхнула в ней, и девушка огляделась в поисках ближайшего Атланта — и ударила его хвостом так сильно, как только могла. Он застонал, доставляя ей удовольствие.

— Ах ты, хвостатый ублюдок! Если бы мои братья были здесь, они бы разрезали тебя на маленькие кусочки и посыпали лапшой с соусом альфредо, и где бы ты сейчас был, а? Порезанный и в моем чертовом животе! Как насчет этого? — она ударила хвостом по другому телу рядом с собой, даже не заботясь о том, что она, вероятно, создает армию врагов.

Она остановилась, тяжело дыша.

— Именно так я и думал.

Он заскулил.

Довольная, она убрала волосы за ухо и встретилась взглядом с Эмброузом, а затем моргнула, когда увидела, как облегчение покидает его тело.

— Слава богам, ты больше не плачешь, — пробормотал он, оглядывая тела. Ни один тритон не остался стоять на месте. Столы были отброшены к стене, табуреты плавали вокруг них, а стеклянные чашки колыхались в воде, как будто они не знали, что с собой делать.

— Но… почему ты плачешь из-за этого? Разве женщины не должны радоваться, что за них дерутся и…

Она прищурилась, глядя на него.

— Ты такой же, как все остальные мужчины, не так ли? Только потому, что я женщина, я должна быть счастлива при виде насилия и крови? Ну, позволь мне сказать тебе, мой дорогой рыбий друг, — я не люблю насилие! — она раздраженно всплеснула руками. — И позволь мне дать тебе хороший совет — если ты когда-нибудь снова выкинешь такой трюк… — прорычала Мари. — Я могу гарантировать, что ты окажешься среди мертвых тел на полу.

Он поднял руку и нахмурился.

— Никто из них не умер, Мари.

— Я могу это исправить!

Атлант пристально посмотрел на нее и покачал головой.

— Так ты… не боишься меня?

Мари фыркнула.

— Если уж на то пошло, я думаю, что это ты должен бояться меня, потому что в ту же секунду, как я приведу тебя в комнату наверху, я собираюсь выяснить, как получить ноги, чтобы обернуть вокруг твоей талии и…

— Что ты собираешься делать? — спросил он, нахмурив брови.

«Плохая Мари. Плохая. Очень-очень плохая Мари».

Тем не менее, мысль о том, чтобы воплотить этот образ в ее жизнь…

Черт возьми. Что, черт возьми, на нее нашло? Она испытывала вожделение к тритону после несколько часового знакомства с ним? Мари перескочила от страха к ужасу, к плачу, гневу и к возбуждению в течение нескольких секунд. Это было совсем на нее не похоже — но эмоции были слишком сильны, чтобы отрицать или бороться. Все, что она могла сделать, это смириться с происходящим.

Единственная причина, по которой она не собиралась признавать себя поехавшей, заключалась в том, что весь день был полностью сумасшедшим. Сначала ее жених, круиз, Эмброуз, она сама превращалась практически в рыбу, а затем это? Слишком много для одной девушки, чтобы справиться, слишком много.

Именно поэтому, как только тревога промелькнула на лице Эмброуза, Мари спасовала.

Черт.

Она просто ушла.

Глава 11

Мари проснулась от самого удивительного ощущения в своей жизни.

Она не могла точно определить, что это было, или даже догадаться, почему она чувствовала это, но знала, что хочет, чтобы это никогда не заканчивалась. Маленькие, горячие покалывания согревали ее тело изнутри, заставляя вздыхать.

Так мило и так умиротворяюще.

Она перевернулась на бок, потянулась с улыбкой на лице и часто заморгала. Рядом с ней — или, скорее, облокотившись возле неё — сидел Эмброуз. Его голова покоилась на скрещенных руках, которые лежали на краю кровати, на которой она была. Он устроился в неудобном на вид кресле и заснул с выражением беспокойства на лице.

— О, бедняжка, — прошептала она, протягивая руку, чтобы разбудить его. Тритон скрючился, лежа в этом кресле, и девушка могла только представить, как сильно будут болеть его мышцы, когда он проснется.

Мари посмотрела мимо своего спящего защитника, оглядывая комнату. Она была маленькой, но уютной, совершенно не похожей на остальную часть отеля, которую она видела. В углу комнаты стояла небольшая подставка из странных, сваренных вилок и ложек. В противоположном конце комнаты стояла полка со всевозможными ракушками, а под ней — комод. Она была прозрачной, но пустой, если не считать якоря на нижней полке.

На другой стороне кровати было открытое окно с тонкими розовыми лозами, которые служили шторами — пугающими шторами. Снаружи Мари увидела злобную маленькую рыбку, плавающую вдоль окна. Рыбка не заплывала, что удивительно, поэтому Мари не жаловалась.

Вместо мокрых на вид стен, покрытых мхом, комната была построена со светящимися синими стенами, которые имитировали мраморную отделку, чего она никогда раньше не видела. Казалось, что стена прозрачная, но она была достаточно толстой, чтобы девушка не могла увидеть другие комнаты. Пол был выложен тем же материалом, что и стены. Это было волшебно и потрясающе.

Восхитительное, захватывающее ощущение снова пробежало по ее телу, отвлекая внимание Мари к хвосту Эмброуза, там, где его хвост медленно скользил назад и вперед по ее. Девушка вздрогнула и закрыла глаза, прежде чем заставила себя держать их открытыми.

Она смутно помнила его реакцию в последний раз, когда они были вместе: «Не трогай меня там, Мари. Плохая идея, очень плохая идея». Она вздрогнула, бросив на него взгляд. Значит, возбуждение. Мужчины и женщины русалки могут возбуждаться?

Мари пожалела, что у нее нет веера или кубиков льда. Медленно выскользнув из-под хвоста Эмброуза, она переместила свой вес так, чтобы можно было опереться на локти, изучая его.

Рэй никогда не был так красив, как сейчас Эмброуз. Даже когда они учились в колледже. Мари путешествовала, вероятно, с одним из самых горячих и привлекательных мужчин, которых она когда-либо встречала, и теперь она была одна. Она не страдала лишней скромностью, хотя мысль о том, чтобы заниматься сексом с рыбьим хвостом была несколько странной и отталкивающей. Но то, что она почувствовала, когда его хвост коснулся ее хвоста…

При этом воспоминании она закрыла глаза, жалея, что убрала хвост. Это было чертовски удивительно. Ничто из того, что Рэй когда-либо делал с ней, не заставляло Мари чувствовать себя так раньше, а Эмброуз даже не собирался этого делать.

Ее глаза сузились, боль поселилась в груди. Рэй никогда по-настоящему не пытался доставить ей удовольствие или заставить ее почувствовать что-то кроме легкого кайфа. И хотя Рэй ничего не делал для нее, Мари же наоборот сделала все, чтобы сделать его счастливым.

Или ей так казалось. Он любил делать это по быстренькому, вот и все. За все годы, что они были вместе, Рэй никогда не позволял экспериментировать в постели, никогда не позволял ей делать ничего, кроме обычной рутины.

Вся ее жизнь превратилась в рутину. Из-за него. Она — они — все. Они преподавали в одной и той же школе, работали по одному и тому же графику, исправляли одно и то же количество бумаг, оплачивали одни и те же счета и делали все по книге — его книге — так много, что это стало естественным.

Мари думала, что они совместимы. Ее мать всегда говорила о своих отношениях с отцом как о чем-то волшебном. Их страсть еще не угасла, и они все еще проводили каждое мгновение вместе, как будто это было впервые.

Разве так было с Рэем?

Она прислонилась щекой к ладони, глядя на Эмброуза. Рэй был таким… скучным. Предсказуемый. Стабильным. Ничего похожего на то, что она надеялась обрести, имея в пример отношение родителей.

Но Мари думала, что это конец. Окончание колледжа, поиск постоянной работы, а затем встреча с Рэем были приемлемы, потому что она чувствовала себя достаточно счастливой, чтобы получить даже это. У ее братьев было столько всего: мозги, внешность, характеры, профессии. Они были вундеркиндами, а Мари — просто учительницей, которой больше ничего не нужно.

Рэй не дал ей возможности возбудиться. Он не оставлял ей места для творчества. Каждый день их совместной жизни был «делай это», «делай то» и «будь здесь». И теперь, когда он не висел на ее плечах, как какой-то балласт, Мари наконец смогла выразить себя и быть собой — и Эмброуз не возражал, хотя ей было бы все равно, если бы он это сделал.

Мари не собиралась позволить какому-то придурку по имени Рэй разрушить ее новую океаническую жизнь. Хотя, призналась себе Мари, он здорово ей подсобил.

Без него она никогда бы не отправилась в круиз. Хотя Рэй сам виноват в том, что напутал с письмами, Мари была почти рада, что это произошло. Если бы это было не так, она смотрела бы на одного из самых сексуальных, горячих мужчин, которых когда-либо видела, и все это время чувствовала бы себя виноватой.

Мари вздохнула. Да, то, как она думала о нем перед тем, как упасть в обморок, было достаточно, чтобы заставить проститутку чувствовать себя виноватой.

А Эмброуз просто был на своей волне. Он был молчаливый, прямолинейный, правильный, жесткий, расчетливый и суровый, когда от него это требовали обстоятельства. Он был тем, кто действительно заботился о ней. Ее тронуло его беспокойство, его забота, все уважение, которое он оказывал ей, несмотря на ситуацию, в которой они оказались.

Этого было достаточно, чтобы заставить ее сердце колотиться, а желудок трепетать — то, что Рэй никогда не мог сделать для нее.

— Ты проснулась.

Мари вытянулась по стойке смирно, услышав низкий, скрипучий голос. Потом моргнула, когда поняла, насколько они близки. Его глаза были удивительно голубыми, окруженными черными волнами и испещренными белыми пятнышками.

— А, ну да. И ты тоже.

Лицо запылало, и она начала отстраняться от него, чтобы отодвинуться на некоторое расстояние. Но когда девушка отодвинулась, его рука мягко коснулась ее руки. Как будто он был слишком напуган.

— Я беспокоился о тебе, — сказал он. Затем его глаза закрылись, Атлант выглядел так, будто хотел ударить себя. Она смотрела на него, закусив губу. Эмброуз попробовал еще раз. — Когда ты начала… ты знаешь… я не знал, что делать, поэтому я… э-э… снял нам комнату и… ты голодна? У Акрины осталось много фруктов.

Она улыбнулась. Эмброуз нервничал? Мари снова опустила голову на койку и покачала головой.

— Нет, я не голодна. Просто устала.

— О, тогда тебе надо отдохнуть. Я не хотел засыпать здесь… я собирался оставить тебя в покое, но присел на секунду, а потом, наверное, заснул, — Эмброуз провел рукой по подбородку. — У них была только одна свободная комната. Я им тоже не доверяю, так что будет лучше, если мы просто останемся вместе, и не дадим им повода…

Мари мягко коснулась его руки, заставляя замолчать.

— Ты сумел отдохнуть? — спросила она, зевая.

Он кивнул головой.

— Да, вполне.

— Действительно? Это кресло выглядит не очень удобным…

— Я пойду найду тебе что-нибудь…

— Эмброуз, — сказала она, слегка смеясь. — Просто ложись со мной.

— Лечь с тобой? — он побледнел.

Мари кивнула и посмотрела на него щенячьими глазами.

— Ничего такого, но может, мое плечо не будет так болеть…

— Ах, Мари, не думаю, что это хорошая идея. В смысле, я могу вернуться через две секунды с морской губкой, и это будет намного лучше, чем лежать с тобой, — он вырвался из ее рук.

— Сомневаюсь, — сказала она, слегка рассмеявшись. Мари понятия не имела, что на нее нашло, но ей хотелось почувствовать его рядом с собой. Она хотела, чтобы его руки овились вокруг нее. Мари хотела хоть какого-то утешения. Она хотела… его.

— Нет, правда, все в порядке… — Мари лениво села, прикрывая его рот рукой. — Эмброуз, просто прекрати говорить.

Он замолчал.

Девушка схватила его за руку, и Атлант неохотно последовал за ней, неуклюже перемещая свое тело на койку рядом с ней, изо всех сил стараясь отодвинуться от нее как можно дальше. Мари не обратила никакого внимания, вместо этого притянула его ближе к себе и проигнорировала его протесты.

Первое, что она заметила, было то, насколько он был теплым. Атлант был как живая, дышащая, движущаяся печка. Его тело излучало тепло таким удивительным образом, что все, что она хотела сделать, это приблизиться к нему.

Так она и сделала.

— Мари, я не знаю, стоит ли нам это делать.

Слишком поздно. К тому времени, когда Мари наконец устроилась поудобнее, его рука оказалась у нее под головой, а другая свободно обвилась вокруг ее талии, и девушка прижалась к нему всем телом, словно завернутая в кокон. И хотя Эмброуз говорил, что не хочет этого, его тело говорило совершенно другое.

То, как его рука медленно прижимала ее к себе, как его сердце колотилось прямо у ее уха, как его дыхание стремительно покидало его грудь… Мари улыбнулась, пряча лицо у него на груди.

Несмотря на то, что он был напряжен и раздражен, она чувствовала, насколько он силен и мужественен. Каково это — быть с ним? Разделить постель здесь и сейчас. Мари понятия не имела, как рыба занимается сексом, но она помнила, как Эмброуз говорил, что ей придется испытать горячку и потрудиться, чтобы вернуть свои ноги.

И как раз для него.

— У тебя нет никого… особенного, не так ли? — спросила она, глядя на Атланта сквозь ресницы. Что, если он уже связан с кем-нибудь? Вернется ли Урсула, чтобы отомстить или что-то в этом роде?

— В каком смысле особенного? — он избегал смотреть ей прямо в глаза, предпочитая оглядывать комнату глазами, и не мог сосредоточиться на чем-то одном.

Мари нахмурилась и подвинулась, чтобы он посмотрел на нее.

— Ну, знаешь, как жена или подружка?

— О, — он покачал головой и по-прежнему не смотрел на нее. — Нет и никогда не было.

— Никогда?

— Нет. Мари, я не понимаю, почему эту тему нужно поднимать именно сейчас. Ты должна отдыхать после вчерашних событий.

Может быть, это был стресс, который заставил ее сделать это. Может быть, дело было в том, как тепло он прижимался к ней. Может быть, дело было в том, как колотилось его сердце и едва заметная дрожь в его руках, когда он держал ее так, словно никогда в жизни не прикасался к чему-то столь драгоценному. Или, может быть, ей просто нужно было почувствовать связь с кем-то после всего, через что она прошла.

Что бы это ни было, она знала, что никогда не пожалеет об этом.

С этой мыслью Мари протянула руку, схватила его лицо, притягивая к себе, и прижалась губами к его губам.

Мгновенно огонь пронзил ее тело. Как дикий, неконтролируемый выброс энергии к каждому нервному окончанию в ее теле. Она знала, что именно это чувствовала ее мать с отцом, когда они целовались, и знала, что это произойдет только с одним человеком, с родственной душой.

Эмброуз сначала не отреагировал, но это ее не остановило. Она целовала его, желая, чтобы он открыл рот, даже когда дрожь в его теле стала сильнее. Ее руки скользнули по его груди, к плечам, заботясь о его ранах. Несмотря на это, девушка не могла удержаться от того, чтобы не прижаться к нему сверху.

Если бы у нее было две ноги, она бы оседлала его талию. Он лежал на спине, его руки теперь мягко лежали на ее бедрах, и его рот медленно следовал за ее ртом.

Неровный стон вырвался из его горла.

Булавочные уколы пробежали по ее спине и ногам, как будто кто-то колол ее иголками. Мари почти ничего не заметила.

Эмброуз крепче сжал ее бедра, прежде чем одной рукой обхватил ее сзади за шею, крепко прижимая к себе, их поцелуй стал более крепким, горячим. Щупальца страсти закружились по ее телу, сотрясая ее дрожью. Эмброуз действовал медленно, в какой-то момент он стал доминировать, и прежде чем Мари поняла это, ее ноги обвились вокруг его талии… и его два отдельных колена согнулись, чтобы обхватить ее ягодицы против твердой выпуклости, которую она могла чувствовать на стыке своих бедер.

Она тихо застонала, запустив руки в его волосы.

Эмброуз отпрянул от нее, отстранившись и прерывисто дыша.

— Нет, — прошептала она. — Еще… мне нужно больше тебя.

Ее сердце стучало, как отбойный молоток, когда Мари смотрела ему в глаза, умоляя его без лишних слов — она не смогла бы этого сделать, даже если бы захотела. Она не могла говорить, плача без его прикосновения. Ее тело было на пределе, разряд за разрядом ударял по ее нервным окончаниям во что-то, что казалось опустошающей, отчаянной потребностью.

— Мари… — она услышала неохоту в его голосе, и что-то внутри нее вскрикнуло с отрицанием. Она должна была заполучить его.

— Эмброуз, пожалуйста, — это все, что она смогла сделать, но, видимо, этого было достаточно.

Быстрым, плавным движением Эмброуз уложил Мари под себя менее чем за секунду, и только тогда она поняла, что они были полностью обнажены, между ними не было никакого барьера из чешуи или одежды, их ноги переплетались вместе. Она скользнула руками вниз по его плечам, к груди, едва касаясь пальцами кончика его возбуждения.

Атлант зарычал, и темный звук разнесся по комнате. Мари зачарованно наблюдала, как на его лице появилось опасное выражение.

Эмброуз скользнул взглядом по ее телу, не торопясь, впитывая каждый сантиметр ее кожи. Девушка всхлипнула, пытаясь свободной рукой прижать его лицо к своему.

— Просто дай мне посмотреть на тебя, — проскрежетал он. — Боже, ты такая красивая, такая драгоценная…

Мари ожидала, что он поцелует ее, что он даст ей то, о чем она просила.

Вместо этого он сделал кое-что другое.

Он скользнул вниз по ее телу, его руки все еще держали ее за талию, прямо перед тем, как он встретился с ее глазами… и прижался своим горячим, влажным ртом к ее груди, беря ее сосок и лаская его своим языком.

Глава 12

Мари умирала.

Не было другого способа объяснить, что она чувствовала. Кто-то прикончил ее, и она отправилась на небеса. Удовольствие текло через нее нескончаемым потоком.

Эмброуз. Его рот был таким горячим, и так осторожно пробовал ее на вкус. Одна рука накрыла ее грудь, нежно сжимая сосок, а другая скользила по телу девушки, как будто он не мог насытиться ею. Он прикасался к каждому ее сантиметру, оставляя за собой горячий след, как будто кто-то опалял ее тело.

Атлант с силой втянул воздух, сорвав неровный стон с ее губ. Голова Мари откинулась на спинку кровати, когда удовольствие стало настолько сильным, что она даже не могла держать глаза открытыми.

Мари обхватила его ногами за талию, пытаясь притянуть ближе, но Эмброуз думал о другом. Он сжал ее колено, держа бедра раздвинутыми, в последний раз лизнув грудь, прежде чем отодвинуться, глядя на нее глазами полными молний, как будто она смотрела на бурю.

— Это не очень хорошая идея, — его голос был не чем иным, как рычанием. Мари покачала головой, схватила его за плечи и попыталась притянуть к себе, отчаянно желая ощутить его губы на своих.

— Это прекрасная идея. Просто прикоснись ко мне, Эмброуз. Или если ты не можешь этого сделать, позволь мне прикоснуться к тебе, — если бы она сказала это Рэю, он бы насмехался над ней. Но Эмброуз… его глаза потемнели до цвета оникса, и дрожь пробежала по всему ее телу.

Антант не ответил на ее предложение, но позволил ей вести себя так, чтобы они могли спокойно смотреть друг на друга.

— Я… давно ни с кем не был, — он сказал это так неуверенно, что у нее вырвался короткий смешок.

— Я это понимаю, тебя заперла в пещере психованная женщина под отвратительным предлогом, — потом она посерьезнела. Руки, которые блуждали по его груди, отчаянно желая прикоснуться к нему любым доступным ей способом, замерли. — Ты же не хочешь сделать это из-за нее, не так ли?

Ее уверенность в ситуации начала падать. Эмброуз подсел на женщину, которая пытала его, или слишком пострадал от того, что произошло.

Ей хотелось стукнуть себя. Как она могла так поступить с оскорбленным мужчиной? Он неоднократно говорил ей, что не хочет этого, и, очевидно, была причина, и она недостаточно глубоко задумалась, почему.

— Боже. Мне так жаль, что я не… — Мари начала отстраняться от него, но Эмброуз заставил ее остановиться. Крепко обняв, тритон прижал ее к себе так крепко, как только мог. Девушка была так близко, что чувствовала биение его сердца под своим ухом.

— В тот момент, когда ты прикоснулась ко мне, я забыл о ней. Единственная причина, по которой я не считаю это хорошей идеей, заключается в том, что я не хочу, чтобы одна из лучших вещей, случившихся со мной за две тысячи лет, была сожалением того, кто дал мне такую маленькую радость, — он отказывался смотреть на нее, пока говорил, его тело все еще дрожало, в голосе звучала тихая нотка страха.

Мари подняла руку, коснулась его подбородка, ее губы изогнулись в улыбке.

Она не могла придумать, что на это ответить. Никакие слова не могли объяснить то, что он заставлял ее чувствовать, или как она была рада, что он не думал о другой суке.

Вместо того чтобы попытаться что-то ответить, она запустила руки в его волосы и прижалась к его губам в поцелуе.

В одно мгновение желание окутало их обоих, связывая их вместе. Эмброуз толкнул ее обратно на кровать, одна из его рук скользнула вниз по ее телу, как будто он пытался запомнить ее форму. Девушка вздрогнула, крепко целуя его и облизывая нижнюю губу.

Он сразу же открыл рот, принимая ее, и тогда она потеряла весь контроль. Антант полностью завладел ею, доминируя над поцелуем, ее телом, ее наслаждением.

Застонав ему в рот, она провела руками по его шее, груди, до самого начала его возбуждения. Но прежде чем она успела прикоснуться к нему, он схватил ее за руки, убрал их и прижал над головой.

Она всхлипнула ему в рот, и он отстранился, рыча.

— Я буду нежен…

— Нет, — прошептала она едва слышно. — Делай то, что тебе нужно, делай все, что угодно. Мне все равно — просто возьми меня.

Его глаза расширились, прежде чем румянец потемнел на щеках, а в глазах появился напряженный блеск. Он сверкнул почти злой улыбкой, заставляя дрожь пробежать по ее телу.

Эмброуз, как она поняла через свое ошеломленное состояние, был полностью в своей стихии. Боже, до того, как его заперли, он, должно быть, был плейбоем. Этот взгляд в его глазах заставлял ее влажнеть и дрожать. Его руки словно по волшебству, легким касанием везде касались ее тела.

Мари схватила его руку, положила ее себе на грудь и выгнулась.

— Мне нужно почувствовать тебя, — прошептала она, наклоняясь, чтобы поцеловать его в шею и подбородок. Она грубо укусила его, не в силах справиться с желанием, которое толкало ее на такие действия.

Если бы это был Рэй, он бы остановил ее прямо здесь. Слишком авантюрно, сказал бы он. Слишком для них обоих.

Эмброуз застонал, и дрожь пробежала по ее телу, когда она поняла, что он не собирается говорить ей остановиться. Девушка продолжила свой путь вдоль его челюсти, и когда она подошла к его уху, то слегка прикусила его там.

Он резко застонал.

— Великая Атлантида, — прорычал он, и его голос загрохотал над ней, как грохочущие волны желания. Она задрожала, прижимаясь к нему так близко, как только могла. Ощущения его тела было достаточно, чтобы свести ее с ума. Что произойдет, когда он наконец прикоснется к ней там?

Его рука была грубой, когда он сжимал ее грудь, но ей было все равно.

— Мари, прости, я не могу ждать, я не могу сделать это правильно. Это было так давно. Мне так жаль, — простонал он, прежде чем грубо поцеловать ее в губы, а затем устроиться между ее бедер.

В этот момент Мари было все равно. Она была слишком охвачена страстью, чтобы думать о чем-то еще. Раздвинув для него ноги, она просунула свои руки под его так, что их пальцы переплелись. Если это происходило слишком быстро, Мари было все равно. У нее наконец-то был настоящий мужчина в ее постели, мужчина, который заботился о своей партнерше. Мари наконец-то смогла быть свободной с самой собой, и этого чувства возбуждения было достаточно, чтобы заставить ее стонать его имя.

Медленно, словно испугавшись, он легонько коснулся ее влажной промежности, вырывая стон из ее горла. Огонь… это было почти больно, и он не делал ничего, чтобы помочь. Мари прижалась бедрами к его руке, требуя взглядом и телом, чтобы он позаботился об этом. Она никогда не была так близко к краю, и это было захватывающе. Она не могла насытиться этим, им.

Еще один стон вырвался из ее горла, его рука легонько обхватила ее, прежде чем он успел произнести: «О, боже». Его большой, горячий палец слегка проверил ее вход, прежде чем погрузиться внутрь.

Звуков ее криков было достаточно, чтобы заставить его стать твердым как камень, так же, как и сжимание ее плотного жара. Эмброуз не продвинулся ни на сантиметр, а ее тело жадно требовало большего.

Великая Атлантида, это был рай, о котором он мечтал. И Мари дарила его ему.

Схватив ее за колено и широко раздвинув его, он опустился, пока его глаза не оказались на одном уровне с ее бедрами, покрывая нежными, медленными поцелуями ее бедра и живот. Она мяукнула, выгибаясь под его ртом, и вспышка удовольствия пронзила его. Она была как жидкая страсть под ним, ее руки скользили по его волосам и подталкивали его ниже, туда, где он хотел попробовать больше всего.

Ее сладкий аромат плыл по воде, опьяняя его, вызывая голод, подобного которому он никогда не испытывал прежде, накатывая на него подобно приливной волне. Это был самый удивительный аромат, который он когда-либо чувствовал в своей жизни, полностью женственный, полностью марийский и полностью его — по крайней мере, сейчас. И это было все, что ему нужно, все, на что он мог надеяться. То, что такая сильная и красивая женщина, как Мари, позволила себе открыться ему, позволила ему услышать ее сладкие крики, когда она сдалась ему, было больше, чем он когда-либо надеялся.

Эмброуз протянул руку и слегка ущипнул ее за сосок. Ему нравилось, как ее спина выгибалась в его руке, когда он касался ее там, и нравилось, как она задыхалась. Это было… потрясающе.

Перекатывая тугой комочек плоти между большим и указательным пальцами, он наклонился и потерся носом о ее холмик.

Боже, он дрожал так, словно был впервые с женщиной. Все другие женщины, с которыми он был до Мари, были любовницами, пустышками. Он был беззаботен со своим телом. Ему нравились звуки, которые издавала женщина. Ему нравилось, как он мог заставить ее разваливаться на части. Именно так он и жил… до встречи с Сето.

Он заставил себя выбросить эту мысль из головы, не желая портить этот единственный в жизни момент с Мари.

Мари всхлипнула, этот звук был похож на призыв к желанию, которое росло еще острее внутри него. Не в силах сдержаться, он в последний раз нежно потянул ее сосок, прежде чем схватить ее бедро одной рукой, а затем припал устами к развилке ее бедер.

И тут же его окружила… красота. Описать это было невозможно.

Мари закричала, накаляя страсть:

— Эмброуз, черт возьми, да! — ее голос был хриплым от желания, один из самых сладких звуков, которые он когда-либо слышал в своей жизни, подстегивая его.

Медленно и сладко проводя языком по ее щели, наслаждаясь ее стонами и тем, как ее тело напряглось перед выдохом. Он сделал это снова, и она напряглась.

— О-о…

Эмброуз закрыл глаза, блокируя все, кроме ее вкуса. Он использовал одну из своих рук, чтобы нежно исследовать ее, медленно скользнув пальцем внутрь, а затем отодвинувшись в то же самое время, когда он сделал еще один круг по ней.

Девушка дернулась к его рту, снова вскрикнув. На этот раз звук был приглушен, как будто она прикрывала рот, и он нахмурился.

Эмброуз отстранился и увидел, что она на самом деле прикрывает рот.

— Я хочу слышать каждый звук, который ты издаешь, так что не смей пытаться вести себя тихо.

Ее глаза широко раскрылись, и она медленно опустила руку. Он увидел искру вожделения в ее глазах, увидел, как вспыхнули ее глаза, и улыбнулся.

— Хорошая девочка, — прорычал он, снова опустив голову.

Он был так сосредоточен на том, чтобы попробовать ее на вкус, взять в рот, что не заметил, как она толкнула его в плечи, пока Мари не прошептала его имя отчаянно — без того страстного тона.

— Нет, — прорычал он, крепко сжимая ее бедра, когда девушка попыталась оттолкнуть его. — Ты нужна мне.

— Эмброуз, кто-то стоит за дверью! — яростно прошептала она, толкая его сильнее. Его глаза метнулись к ней, туман желания затуманил его зрение слишком сильно.

А потом он услышал это.

Кто-то колотил в дверь, как будто они пытались ворваться в комнату с силой. Рыча, он бросил на Мари мрачный, разгоряченный взгляд, прежде чем вскочить на ноги, тело его гудело от адреналина, которого хватило бы на целую армию.

— Это еще не конец, — сказал он, наблюдая, как девушка кивнула, ее глаза все еще были темными от желания. Зверь, бушевавший в нем, начал отступать. Он все еще ощущал всепоглощающую потребность обладать ею, взять ее, но если нависла угроза… Эмброуз позаботится об этом в первую очередь.

Он рывком распахнул дверь, собираясь оторвать кому-то голову, когда увидел, кто стоит в дверях.

— Эм… сир, — заикаясь, пробормотал одноглазый Карлайо, пытаясь взглянуть через плечо на Мари. Эмброуз не мог остановить низкое рычание, которое вырвалось из его груди, когда он двинулся, чтобы закрыть вид на девушку. Никому не позволялось видеть Мари в таком состоянии.

— Эмброуз. Зовите меня просто Эмброуз. Что тебе надо? — это не его вина, что он не мог связать ни единого слова. Карлайо оглянулся на Эмброуза, заметив, что тот раздет. На лице мужчины отразилось беспокойство, но Эмброузу было все равно. Чем скорее он вернется к Мари, тем лучше.

— Сето была здесь, — сказал он, отступая от Эмброуза.

Он мгновенно вытянулся по стойке смирно.

— Сето? Ты уверен?

Карлайо кивнул.

— Один из моих людей наложил на тебя заклинание маскировки, как только мы увидели ее приближение. Мы отправили ее дальше, но она оставила нам сообщение…

Эмброуз слышал, как Мари двигалась позади него, скорее всего, пытаясь расслышать, о чем они говорят. Он бросил на нее взгляд, прежде чем выйти из комнаты, совершенно голый, и закрыл за собой дверь. Не то чтобы его это волновало — Атланты были голыми от рождения и до самой смерти, есть у них чешуя или нет.

— Что она сказала? — Великая Атлантида, он мог только вообразить. Сето была ужасна, когда хотела этого. То есть все время. Неудивительно, что человек, которого он чуть не убил, был напуган до смерти.

Карлайо быстро оглядел зал, чтобы убедиться, что никто не подслушивает, затем он наклонился ближе и прошептал это так тихо, что его едва можно было расслышать.

Эмброуз побледнел.

Глава 13

В ярко освещенной пещере с голубыми и розовыми ракушками, выстроившимися вдоль стены в виде кружащихся узоров, Сето перебросила волосы через плечо, склонив голову набок.

Ах, отлично. Макияж не потек, волосы не растрепались. Никто не хотел выглядеть как оборванка, когда они собирались встретиться с «королем» Атлантиды. Особенно Сето. Слишком много возможностей заграбастать в свои объятия еще одного беспомощного смертного, и без ее маленькой маски и приманки к ней не придет ни один смертный.

Она подмигнула себе в зеркале, проводя рукой по волосам. О да, она выглядела просто прекрасно.

Светлый парик был немного колючим, но это ее не беспокоило. Не тогда, когда награда будет так велика. Ее дорогой маленький питомец заплатит за это, и самым худшим образом.

Она лениво поднялась с обитого ракушками кресла, все еще глядя на себя в зеркало. Ее бедра были полными, и когда она шла, они покачивались, как течение, идущее взад и вперед. Длинное струящееся платье, облегающее каждый изгиб ее тела, как вторая кожа, было именно тем, что ей нужно, чтобы привлечь к себе внимание.

Светло-голубые складки волнами спускались по ее спине, корсет обхватывал грудь, подчеркивая размер. Сето обхватила их руками, проверяя их вес. «Такая красивая», — подумала она, улыбнувшись одними губами.

Да, определенно пришло время начать уничтожение.

Схватив ножницы с комода, Сето бросила последний, любящий взгляд на платье, прежде чем разрезать корсет длинной раной на животе. Тонкий материал раскололся с сожалением, часть лоскута откинулась.

Затем ее ноги.

Она подняла ногу на табурет, протягивая шелковистую одежду, обдумывая свой следующий план действий. Ножницы для этого не годились — ей, конечно, нравилось менять свои привычки. Рана выглядело бы намного лучше нанеси она ее… ножом.

Ее губы растянулись в алой улыбке, и она потянулась за ножом из ящика. Сето нравилось держать все необходимое в одном месте. Рядом с ножницами, которые она положила, были разбросаны золотые монеты, алмазные лезвия, которые она сделала своими руками, и гвозди. Она любила ногти.

Не фальшивые, которые ты приклеиваешь к пальцам — о, она их тоже любила — но такие, которые она могла вонзить в чье-то тело и слизывать кровь. Она следила за тем, чтобы они были в отличной форме — ржавые ногти были неприятны для ее вкусовых рецепторов.

Сето крепко сжала рукоять ножа, перекинув волосы через плечо, чтобы они не мешали ей. Нож сделал точный надрез, разрезая шелк. Она не слышала ничего, кроме медленного шелкового шороха в комнате, и это принесло ей покой.

Она любила планировать и входить в роль. Это то, что дало ей все богатство, которое она имела сейчас. Ее маленькая пещера была полна сокровищ, все они были взяты у беспомощных смертных, у которых не хватило ума распознать хищника, когда они его увидели.

А Сето определенно была хищником. Она гордилась этим. Ей нравилось контролировать игру, нравилось иметь такой контроль. Ее глаза сузились, когда она прорезала еще одну слезу в своем платье. Эмброуз украл у нее контроль, вырвал его прямо из ее идеально ухоженных рук.

Впрочем, винить она могла только себя. Глупый совет созвал собрание как раз в тот момент, когда она была в настроении, и Сето предположила, что Эмброуз будет слишком слаб, чтобы пройти через пещеру в одиночку.

Не прошло и получаса, как она ушла, а ему удалось сбежать. «Как?» — спросила она себя, и ее рычание разорвало воздух, когда шелк последовал за ней. Тонкий материал упал на землю, почти полностью разорванный.

Как этому ублюдку удалось освободиться? После того, как у него не было ног и не было воды, он не должен был быть в состоянии пройти и метра, прежде чем рухнуть. И у этой проклятой Акрины была только одна сила в этой пещере. Она заблокировала все ее способности в ту же секунду, как поместила в пещеру, так что она не могла стать сильнее с течением времени, в пещере, где все, что было в силах Акрины, это светить?

Нет. Это было невозможно.

Сам факт того, что Эмброуз вырвался из ее когтей, тоже казался невозможным. Его глаза вспыхнули в ее сознании, и дрожь пробежала по ее спине. Они были так опасны, наполнены такой силой.

Власть, которая принадлежала ей. Он принадлежал ей. А теперь, когда он ушел? Чем она восполнит все это? Его боль и оскорбления были ее единственным источником энергии, чтобы продолжать идти. Эмброуз сбежал, а у Сето не было ничего… кроме мести.

У нее было много планов на него.

Сето встала во весь рост, закружилась по кругу, а затем наклонилась к талии, разглядывая макияж. Светло-коричневая подводка была идеально нанесена на ее нижнее веко, а густая тушь делала ее глаза широко раскрытыми и почти безумными. Ее брови были выгнуты дугой с оттенком, который был близок к ее естественному цвету волос, и она выглядела постоянно обеспокоенной, невинной и красивой. Светлый парик, обрамлявший ее лицо, также усиливал маскировку.

Король был настолько глуп, что это было почти удивительно. В течение многих лет его процветание приходило к нему по счастливой случайности, постепенно сокращаясь с каждым столетием. Впрочем, это было ожидаемо.

Человек в большом кресле был слишком новым, слишком глупым, чтобы знать это, но Сето знала. Без законного наследника трона Атлантида была обречена. Его сила, его энергия — вот что удерживало большой подводный город от полного вымирания. Все реже и реже рождались дети. Все чаще случались «несчастные случаи» и гибли граждане.

Сето не брала на себя ответственность за это, хотя ей нравилось думать, что она принимала в этом участие, потому что она так долго держала Эмброуза в стороне. Он все еще был достаточно близко, чтобы просочиться сквозь то, что осталось от его силы, когда она забирала у него, но то, что он давал им, было настолько меньше того, в чем они нуждались, что это скорее вредило им, чем помогало.

Она вздохнула, затем нахмурилась и пристально посмотрела в зеркало во весь рост.

Чего-то не хватало.

Сето совсем не походила на Атланта, которого только что разорили, изнасиловали и избили. Она могла создать чары для синяков, но с уходом Эмброуза, она почти не обладала своей прежней силой. Сето почувствовала, как в ее руках нарастает жар, гораздо меньший, чем раньше.

Прижав ладони к подбородку, шее, ноге и декольте, она еще раз осмотрела себя в зеркале.

Все еще недостаточно хорошо.

Ее глаза пробежались по комоду в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь. Что-то просто не было… там.

Алмазный клинок. Единственное, что достаточно сильно, чтобы разрезать ее кожу и вызвать настоящую кровь.

Жадная, похотливая улыбка приподняла ее губы, когда она подняла его, вертя сверкающий клинок в руках. О да, это было прекрасно.

Она подняла руку и посмотрела на себя в зеркало. Сето никогда не заходила так далеко, чтобы отомстить, но это было необходимо.

Проведя лезвием по внутренней стороне запястья, она стиснула зубы от боли. Он выстрелил вверх по ее руке, атакуя ее прямо в сердце.

Сето почти потеряла сознание от первого раунда боли. Но она, как и многие другие, знала, что это был первый удар — самый худший. Она не дала коленям подогнуться, зафиксировав их, наблюдая в зеркале, как хлещет кровь. Когда она свободно потекла, богиня провела открытой раной по платью, размазывая ее вокруг.

И все же этого было недостаточно.

Взяв кинжал обеими руками, она попыталась остановить дрожь, которая начиналась в ее руках. Если это было то, что нужно, чтобы донести ее историю, то она собиралась сделать это — Эмброуз заплатит, несмотря ни на что.

Эта мысль была единственной причиной, по которой она вообще думала о том, что будет делать дальше.

Сделав глубокий, судорожный вдох, Сето откинула голову назад, светлые волосы рассыпались по плечам и спине. Черт, она не могла поверить, что на самом деле собирается…

Сето закричал от боли, когда она заставила свои трясущиеся руки резать открытую кожу ее живота. Сразу же кровь потекла по ее платью, омывая ноги, как будто она вступила в кровавую баню. Когда она больше не могла кричать, ее челюсть сжалась так сильно, что зубы начали трещать.

Сука!

Слезы жгли ее глаза, когда боль начала отступать. Если это не поможет Эмброузу полностью, то она задушит его голыми руками. Может быть, убить ее самому было бы лучше, чем смотреть, как он умирает от боли своей семьи.

«Это звучало гораздо привлекательнее», — призналась она, тяжело вздохнув. Еще один прилив крови хлынул из ее живота, забрызгав платье полностью от талии вниз.

Несмотря на то, что Сето задыхалась, стараясь не заплакать, и от боли богиня не могла не улыбнуться. Эмброуз пожалеет, что оставил ее. И как только он войдет во дворец, она будет стоять в боковых рядах, наблюдая, наслаждаясь каждым рыком, который будет исходить из его горла, когда он станет наблюдать, как последние члены его семьи исчезают прямо на его глазах.

Он, конечно, понятия не имел. Ее дорогой, милый Эмброуз не узнает, что происходит. Он хотел думать, что у него будет теплое и гостеприимное воссоединение семьи после изгнания? «Ну что ж, — подумала она, скривив губы. — Он ошибается».

Боль была такой сильной, что казалась тупой, что ее вполне устраивало.

Сето опустила лезвие, вытерла руки о шею и подбородок, затем потерла их. Теперь, когда она была покрыта кровью, пришло время начать шоу…

Треск. Громкий взрыв молнии прямо рядом с ней заставил ее подпрыгнуть с коротким криком. Потом она поняла, что это значит.

«О, вы, должно быть, шутите!» — воскликнула она, вскинув руки. Конечно. Он просто считает, что именно тогда, когда она собиралась позаботиться о бизнесе, проклятые боги будут…

Треск.

«О, ради краба, я иду!» — закричала Сето, глядя на себя сверху вниз. Если они спросят, как она объяснит? Она от досады пнула ближайшую к ней вещь, жалея, что не может взять стул и засунуть его в каждую из их задниц одновременно.

Треск.

— ДА ПОШЕЛ ТЫ, — пробормотала она, прежде чем снять чары с синяков и последовать за вызовом.

Дорога туда заняла две секунды. Воздух дул вокруг нее, как будто она стояла перед вентилятором, ее глаза видели только черноту. Дрожь пробежала по ее телу от прохладного воздуха, который окутал ее прежде, чем она была брошена в абсолютно черную комнату.

Черный мрамор. Черные шторы. Черные свечи и черный огонь. Все было черным, кроме людей, стоящих в комнате, и гигантского кроваво-красного символа, который был выгравирован в центре круглой комнаты, и соответствующих пьедесталов, которые были только на внешнем краю древних знаков.

— Что ты сейчас делаешь, Сето? — спросил один из древних богов. Она посмотрела на К’Ксариона, пожав плечами.

— Ничего. А теперь, чего ты хочешь? У меня есть дела, которое требуют моего внимания.

— В такой одежде? Пожалуйста, скажи мне, что ты не пойдешь за одним из актеров «Ходячих мертвецов» снова. Мы все помним, чем это закончилось в прошлый раз, — сказал брат К’Ксариона, К’Зарии.

Сето пожала плечами. Голоса братьев были бесстрастны, и так будет всегда. Если бы это было от любого другого человека в комнате, она бы приняла это на свой счет. Но, видя, что они не могут чувствовать ничего, кроме рациональности, не имело значения, что они говорили ей, пока они не тащили ее задницу в открытый космос.

— Послушай… что это за новый термин придумали смертные? Агрить? Хэйтить?

Д'Марси, одна из двух женщин, вопросительно посмотрела на сестру. Их безупречные лица были чисты от смущения и эмоций, как и их голоса.

— Я считаю, это значит злиться или ненавидеть.

У Сето остановилось сердце.

Прошло много лет с тех пор, как она в последний раз слышала или даже видела лицо, соответствующее голосу. Она закрыла глаза и принялась считать про себя. Медленно обернувшись, она встретила глазами с Махроу.

Мало кто мог повлиять на нее. Было очень мало людей, которые могли заставить ее сожалеть о случившемся. И прямо сейчас, стоя перед ней, вероятно, Махроу был единственным человеком, который мог заставить ее чувствовать себя по-настоящему.

Его темные, пьянящие глаза были нежны, когда они встретились с ее глазами.

— Ты выглядишь так, будто идешь на вечеринку, на которую я бы не прочь посмотреть.

Он бросил предостерегающий взгляд на двух богинь, сидевших там с идеально изогнутыми бровями.

Махроу, должно быть, вошел следом за ней, потому что она не заметила его появления. Она уже открыла рот, когда из-за его спины появилась еще одна фигура.

Его жена.

У нее перехватило горло.

— Спасибо, — сказала она, с трудом выдавив из себя эти слова. Маленькая, миниатюрная женщина, стоявшая рядом с ним, нежно улыбнулась и взяла мужа под руку.

— Я так рада снова видеть тебя, Сето. Хотя… — сказала она тем мягким, певучим голосом, которым она была известна, поджав губы, — я думаю, что ты должна разбрызгать немного крови на лоб. Это прекрасно завершит образ.

Сето хотела ненавидеть эту женщину. Ей очень хотелось разорвать ее на куски, бросить в самую темную яму моря и смотреть, как она медленно умирает.

Но даже она знала, что лжет самой себе. Аихия была одной из самых милых, самых добросердечных женщин, которых Сето когда-либо встречала за всю свою жизнь. Ненавидеть ее — все равно что ненавидеть щенка. И хотя Сето ненавидела многие вещи, она не ненавидела щенков.

Волосы Аихии вились вокруг ее лица мягкими красными локонами, подчеркивая ее большие яркие глаза и доброту, которая постоянно сияла в них. По сравнению с высоким темноволосым мужчиной, который был ее мужем, их внешность была полной противоположностью, в то время как их личности были полностью похожи.

От одного взгляда на них ее чуть не стошнило.

Просто глядя на Махроу ей хотелось плакать.

Она судорожно сглотнула и кивнула им обоим.

— Приятно снова видеть тебя, Аихия. И спасибо за совет, я буду иметь это в виду.

— О, никаких проблем. Это должно быть какая-то важная встреча, да? Я имею в виду, что не каждый день мы все собираемся вместе, — пробормотала женщина, оглядывая комнату.

Медленно, все больше и больше людей появлялось по всей комнате. Они разошлись по своим группам, переговариваясь тихими голосами, ожидая, пока прибудут все приглашенные.

— Должно быть, — ровным голосом произнесла Сето, заставляя себя отвести взгляд от пары. Махроу обнял жену за плечи с такой легкостью, что у нее заколотилось сердце. Они прекрасно смотрелись вместе. Так было всегда, даже когда Сето впервые встретила Махроя. Он был такой счастливый и просто… идеальный.

— Я не видел тебя целую вечность, — прокомментировал Махроу, его голос омыл ее. Сето пришлось закрыть глаза, чтобы не чувствовать боли, которая подкрадывалась к ней.

Все, что она смогла сделать, это кивнуть.

— Итак, — сказал он, — зачем ты так оделась?

Сето замерзла. Он должен был задать этот вопрос, не так ли?

— Просто так, — она хотела, чтобы ее голос не был таким резким, таким неровным. Его жена бросила на нее любопытный взгляд, прежде чем пожать плечами, опираясь на его мускулистую руку.

Боже, почему они так прекрасны вместе?

В комнату ворвался последний человек, и в комнате воцарилась тишина. Сето с благодарностью отвернулся от пары. Грохота ее сердца было достаточно, чтобы разбудить медведя в спячке.

— До нашего сведения дошли кое-какие новости, — сказал К'Зари голосом таким же бесстрастным, как вода, в которой они стояли.

— Что может быть настолько важным, чтобы позвать на эту встречу всех второстепенных богов и богинь? — крикнул кто-то сзади. Сето даже не потрудилась оглянуться назад; выбирать точный голос из сотен людей, собравшихся в комнате, было бы бессмысленно.

— Тихо, — произнесла Д'Раи, сестра Д'Марси. Несмотря на то, что она была бесчувственной и оставалась таковой с незапамятных времен, боги все еще пытались изучить выражения лиц и впечатления от эмоций людей. Прямо сейчас ее брови были опущены на глаза, а плечи расправлены. У ее сестры было то же самое.

К'Ксарион склонил голову перед сестрой, прежде чем повернуться лицом к комнате, полностью молча. Его мертвые глаза осмотрели комнату, и Сето вздрогнула от беспокойства. Она догадывалась, в чем дело, и ей это не нравилось. Боги позвали всех второстепенных божков на собрание, которое было раньше было лишь единожды.

На нем решалось должен ли Эмброуз быть изгнан или нет.

— А теперь… — сказал Д'Марси после нескольких минут напряженного молчания. — До нашего сведения дошла новость, что изгнанный король…

В комнате мгновенно воцарился хаос. Бог-сестра даже не успела заговорить, как мужчины уже ревели от ярости, женщины визжали, а у любого другого присутствующего существа начинала останавливаться сердце при одном упоминании об Эмброузе.

Единственными, кто хранил молчание, были Сето, Махроу и его жена.

Хаос длился несколько секунд, потому что в следующее мгновение К'Зари взревел:

— Тишина!

— Ты шутишь.

— Изгнанник больше не наследник.

— Он жив?

— Мой брат велел молчать, и мы надеемся, что все исполнят его желание после всего, что он для вас сделал, — прошептала Д'Марси, ловя взгляды всех говоривших. В комнате снова воцарилась тишина, но Сето чувствовала неловкость. Черт, она обвивалась вокруг ее груди, как тиски, как она могла не чувствовать ее?

Д'раи посмотрела прямо на Сето, когда она заговорила в следующий раз, заставив ее отступить на пару сантиметров. Кровь, стекавшая с неё, образовала лужицу, на которой Сето и поскользнулась.

Руки автоматически выставились вперед, и ей удалось восстановить равновесие. Сето оглянулась, чтобы найти Махроу. Его лицо, в отличие от прежнего, уже не было добрым и нежным. Жесткие морщины горя были теперь выгравированы на его лице, как будто он был сделан из гранита.

Сето сглотнула.

Боги говорили с ней, и Сето снова сосредоточилась на них, нервничая, чтобы услышать то, что они собирались сказать.

— Он был заперт сверх положенного срока. Атлантида чувствует последствия его отсутствия, и он созрел в сильного, сострадательного человека. Пора ему вернуться на трон…

— Нет!

— Что за черт!

— Ты же не серьезно!

— Он разрушил жизни ваших подданных тем, что сделал, и вы хотите вернуть ему власть?

Д'Раи царственно подняла руку, снова заставив всех замолчать. Сето не могла встретиться взглядом с ней.

— Мы не должны винить его за то, что произошло тысячи лет назад. Наши люди адаптировались, стали сильнее, продвинулись вперед — и они, по сути, защищены его действиями.

— Защищены? То, что он сделал, убило всю мою семью!

— Спросите себя, — вмешался К'Ксарион. — У вас есть конкретные доказательства того, что разрушение произошло по его вине? Кто-то другой мог испортить Книгу моря. Было много раз, когда мы думали, что наш дом был мирным и безопасным. Неужели никто из вас не подумал, что мог быть другой человек, использующий его в качестве козла отпущения? Это никогда не было доказано. Вы все были движимы своими эмоциями, чтобы возложить вину на молодого наследника, чтобы вы могли лучше справиться со своими потерями.

Люди беспокойно переминались и шептались. Сето точно знала, что никто не думал, что потопить Атлантиду может кто-то другой, кроме Эмброуза. Иначе они бы поняли, кто на самом деле это сделал. Неужели боги догадались? Они были так поглощены попытками сохранить мир, что ей пришлось задуматься, не подозревают ли они что-нибудь о ней.

Это было глупо.

Конечно, они подозревали.

Д'Раи все это время не сводила глаз с Сето.

Она побледнела.

Неужели они теперь позаботятся о ней? Или наказание Эмброуза было достаточно? Она сомневалась, что Д'Раи знает, что сотворила с ним Сето и что она все еще собирается сделать. Боги были всезнающими, но они не были настолько всезнающими. Верно?

В животе у нее все перевернулось, и она чуть не вскрикнула, когда мягкая рука легонько коснулась ее плеча.

— Я не могу поверить, что это происходит, — прошептала Аихия. Надежда, сиявшая в ее глазах, заставила Сето почувствовать себя так, словно… она и не догадывается. Это не понравилось Сето. Боль в груди только усилилась, когда она увидела лицо Махроу.

— Он наконец-то возвращается. — Это благоговение… оно почти поставило ее на колени. Было время, когда она испытывала бы такое же благоговение, если бы он вернулся. Она знала, о чем думают Махроу и Аихия.

Эмброуз вернется, и все вернется на круги своя. Он будет править, он даст Атлантиде и ее людям то, что им нужно. Они наконец-то вернут своего друга к себе.

Сето никогда не планировала, что это произойдет. Он не должен был вернуться и занять трон. Он не должен был находиться нигде, кроме как в ее пещере, и все же это произошло.

Это действительно произошло.

— Все будет как в старые добрые времена, — прошептала Аихия ей на ухо. Сето хотела было возразить, но через секунду тонкие руки крепко обхватили ее, сжимая. Ее охватило смятение, а затем и мучение.

В последний раз она видела Махроу на суде Эмброуза. Выражение его лица… убивало ее. Он вырвал ее часть изнутри, разорвал ее душу, и даже сейчас, просто думая об этом, от этого образа ей захотелось разрыдаться.

И это заставило Сето захотеть убить Эмброуза.

Maхроу всегда был лучше Эмброуза. Все четверо — Аихия, Эмброуз, Махроу и Сето — были друзьями с самого начала. Сначала Аихия и Эмброуз флиртовали и пробовали свои силы в «свиданиях», оставив Махроу наедине с Сето.

Она втрескалась в него по уши. Она полюбила все в нем, все, что он делал, все, чем он был. Двое детей из совершенно разных семей, и судьба заставила ее влюбиться в него — человека, который не отвечал ей взаимностью, человека, который хотел Аихию больше всего на свете.

Но, конечно, Махроу хотел, чтобы его друг, король, был счастлив. Он наблюдал со стороны, как Эмброуз медленно ухаживал за невинной Аихией, а Сето наблюдала из пресловутой канавы, как все любили друг друга… кроме нее.

Нежеланная ее отцом, нежеланная ее матерью и нежеланная ее тетей, Сето проходила через боль, наблюдая, как Эмброуз получает все внимание. Пришлось смотреть, как избалованный король берет ее подруг и склоняет их на свою сторону.

Когда она была моложе и гораздо менее… злой, Сето знала, что он сделал это не нарочно. Эмброуз заботился обо всех и обо всем. Он был очарователен, как Луна, и харизматичен, как ничто другое.

Сето стала старше, ненавидя их. Эмброуз понял, что Махроу любит Аихию, и отпустил ее. В слезах, конечно, но в объятия своего лучшего друга. В этот момент Сето была предоставлена самой себе. Эмброуз был слишком занят, пытаясь скрыть свой город от смертных, а Махроу и Аихия любили друг друга так, что Сето завидовала им.

Но любовь, которую он испытывала к Аихии… Сето видела это в его глазах. И видела до сих пор. Сето все еще чувствовала, как разрывается ее душа с того дня, когда он дал ей понять, как можно мягче, что не хочет ее. Как и все остальные.

Аихия была слишком невинной и слишком нежной, чтобы беспокоиться о боли Сето. Они были лучшими подругами, даже когда Аихия начала встречаться с Махроу. Девушка была слишком добра, слишком нежна, и все этого не доставало Сето, может быть, именно поэтому Сето не могла заставить себя ненавидеть ее даже по сей день.

Аихия хотела только лучшего для всех. Все должны быть счастливы, в безопасности и здоровы. Одна маленькая трещина в ее жизни, и она рухнет и сгорит — и даже такая злая особа, как Сето, поняла, что Аихия была редкостью в мире.

Так что Сето ждала. Ненависть, боль — все это росло в ней, пока не стало гноиться, как болезнь. Эмброуз уехал в путешествие, один. Никто не знал, куда именно, но никто и хотел знать в любом случае. Ему нравилось проводить время в одиночестве, если только он не заходил слишком далеко. Атлантида была хорошо защищена, и ничто не могло повредить их королю, потому что они не только были невидимы, но и он был одним из лучших воинов, которых когда-либо видели.

Именно тогда Сето поняла, что может погубить его. Разорвать на части. Лишить Эмброуза его счастливой жизни и заставить понять, что ничто не дается даром. Свободное время стоило ему города, который он обожал и защищал своей жизнью.

Она все еще помнила, как прокралась в комнату, где лежала Книга моря. По какой-то причине охранников поблизости не было. Она посчитала это знаком свыше.

Книга… она казалась тяжелой. Как будто весь мир покоился внутри — что и произошло.

Сето сделала единственное, что пришло ей в голову, — оторвала книгу от Души моря и бросила ее на пол.

В ту же секунду, как книга коснулась земли… Сето никогда не забудет, как земля кричала от боли, как люди вокруг нее начинали паниковать. Где же король? Почему он их не спасает? Что же теперь будет? Почему это происходит?

Как только она уронила Книгу, она также достала клинок, который Эмброуз дал каждому из своих самых близких друзей. Все они были идентичны ему — символ того, как сильно король им доверял. Для воина было величайшей честью одарить друга таким же клинком, как его собственный.

В результате крушения его собственный корабль был потерян… и так и не найден. Сето забрала его из своей каюты до того, как окончательное разрушение океанского дна унесло их под воду.

Это был конец. Его нож был найден в комнате Книги моря, а Сето нигде не было видно. Никто не усомнился в ней, когда Сето сказала, что видела, как он шел в древнюю комнату. Никто не видел, как взгляд полного разрушения и предательства сломал его пополам, когда он стоял на том же самом месте, где она стояла сейчас — в центре кроваво-красного символа в королевской комнате богов.

И там же, где они были в тот же день, стояли Махроу и Аихия. Они все еще обнимали друг друга, и оба плакали так же, как в последний раз, когда она их видела. Только на этот раз они плакали не от горя. Maхроу плакал, потому что его лучший друг вернется.

Maхроу никогда не был один, чтобы рыдать от понимания того, что ты больше не одинок. Но когда его друга детства притащили сюда, связанного, окровавленного и растерянного… он сломался. И именно тогда сердце Сето наконец-то решилось на последний рывок.

Она чувствовала, как холод снова просачивается сквозь нее при одном воспоминании. Аихия и Махроу обнимали друг друга, а Сето была одна.

Вот и все, что нужно было сделать. Они все еще заботились о своем друге больше, чем о ней; они все еще хотели, чтобы он правил, и они все еще хотели его. После стольких лет разлуки они могли бы сказать ей хоть что-то, что угодно. По какой-то причине они больше никогда не пытались с ней разговаривать.

И она поставила своей личной целью сделать жизнь Эмброуза хуже, чем она уже была. Она использовала его, издевалась над ним, трахалась с ним, воровала у него. Между ними не было никаких связей, не связанных болью, сексом или кровью.

В ту же секунду, как он был изгнан, никто не хотел его провожать.

Так что же сделала Сето?

Взяла его для себя. Если никто не хочет ее и никто не хочет его, они должны быть вместе.

В этот момент в ее мысли ворвался голос Д'Раи.

— Любой, кто попытается помешать ему занять трон, будет сурово наказан, прямо или косвенно. Любой, кто попытается помочь ему вернуть трон, также будет наказан. Это право истинного наследника вернуть себе трон, и именно это он и сделает.

Сето уставилась на совершенную маленькую сучку-богиню, ее ярость возобновилась. Тот, кто поможет будет наказан?

Ну, она просто собиралась посмотреть, насколько она может поиграть с богами, потому что Эмброуз не собирался возвращаться в Атлантиду.

Она лишь медленно и уверенно улыбнулась, глядя Д'раи прямо в глаза, когда поняла, что натворила. Послание Эмброузу, тому, кто его видел, сообщающее, что он срочно нужен в Атлантиде.

Единственная причина, по которой она послала за ним, заключалась в том, что стражники устроили ему засаду. Ее замысловатая история об изнасиловании и избиении Эмброуза, а затем о том, как он преследовал ее до самого трона, теперь была напрасной, поскольку он уже должен был отправиться в путь и ожидал ее…

Если…

Сето усмехнулась.

Нынешний король не слишком обрадуется тому, что у него украли трон, не так ли?

О, нет. Определенно нет.

Глава 14

Что бы ни сказал ему этот парень, это было нехорошо. Мари поняла это по напряженному выражению лица Эмброуза и по тому, как он держался, когда вернулся в комнату.

Она быстро отошла от двери, стараясь не чувствовать себя виноватой, слушая их разговор. Ее ноги все еще были на месте, поэтому она не могла двигаться назад с той скоростью, к которой привыкла.

Эмброуз смотрел на нее — или скорее сквозь нее. Его лицо было таким бледным, словно у призрака, а хвост откинут назад. Не прошло и минуты, как настроение было испорчено, и Мари почувствовала себя более смущенной, чем когда-либо в своей жизни.

Желание все еще билось в ее теле. Там, где касались его руки, горел огонь. Ее грудь отяжелела, и она едва могла справиться с колотящимся сердцем. Эмброуз был… удивительным. Идеальным. И он больше не хотел ее.

Мари пристально посмотрела на него, скрестив руки на груди, скрывая, насколько твердыми были ее соски.

— Что он сказал? — спросила она.

— Ничего. Слушай… приведи себя в порядок, чтобы быть в состоянии выйти на публику… — она покраснела от того, как его глаза смотрели на нее, как будто он ничего не мог с собой поделать, прежде чем отвернулся от нее с красным лицом. Мари заметила слабое мерцание его ног под хвостом цвета морской волны и улыбнулась, прежде чем смогла остановиться.

— Просто спустись вниз, когда будешь готова, — Атлант едва взглянул на нее, прежде чем выскочить за дверь и тихо прикрыть ее за собой.

Эмброуз был богом в постели, но не мог смотреть ей в лицо после этого?

Мари села на край кровати, уставившись на дверь.

Боже, когда раздался сильный стук в дверь, она подумала, что их сейчас выгонят или нападут. Эмброуз был слишком увлечен ею, чтобы даже заметить, что происходит. Но через несколько секунд, когда она, наконец, достучалась до него, хотя и хотела заставить его продолжать, он начал действовать.

И черт возьми, если это не было жарко.

Мари провела рукой по лицу. Она действительно не должна думать об этом сейчас, не тогда, когда Эмброуз сказал ей, чтобы она успокоилась. Как она могла? Все, о чем она могла думать, были поцелуи Эмброуза.

Щенки. Подумай о щенках. Они вообще не имели никакого отношения к Эмброузу и его персоне Бога секса. Кроме того, что щенки играли в воде, вода была тем, в чем был Эмброуз, и у Эмброуза были чертовски большие руки… Мари громко застонала, обхватив себя руками за талию и брыкаясь ногами от разочарования. Коровы? Коровы не любят воду. Однако они пили ее, как Эмброуз пытался выпить ее.

— О боже, — прошипела она, хлопнув себя ладонью по лицу. — Успокойся, Мари. Просто успокойся и подумай о вещах, которые не могут быть связаны с Эмброузом… — например то, что случилось, когда она потеряла сознание, и то, что случилось до этого.

Эмброуз что-то сделал с этими людьми. Она только сейчас поняла, что ему казалось невозможным одолеть сразу столько мужчин, каждый из которых был в три раза больше его. Что он сделал, чтобы вытащить их, и почему побежденный парень помогает им? Мари вспомнила, как выглядел Эмброуз сразу после боя, и поняла, что его раны полностью исчезли. Она ощупала его спину, но открытых ран не было. Она поцеловала его в губы, и они не были разбиты. Девушка провела пальцем по его лицу, и на нем не было синяков.

Заживет ли она так же быстро? По какой-то причине эта мысль заставила ее вздрогнуть. Мари не хотела быть каким-то рыбьим уродом, который может регенерировать части тела по своему желанию. Хотя, если бы она была врачом, то легко могла бы представить себе, как режет себе руку, просто чтобы посмотреть, что произойдет. Мари посмотрела на руку, о которой шла речь, подняла ее и поджала губы.

Исцелится ли она, как Эмброуз? Девушка поднесла руку ближе к лицу, изучая. Потом она прищурилась. Если она не сможет, то будет помехой Эмброузу. Виды исцелялись с определенной скоростью исключительно для выживания. Если она не сможет угнаться за Эмброузом, он будет обращаться с ней так, как будто она недостаточно хороша, и держать ее в безопасном месте. И прожив всю свою жизнь в одной клетке с Рэем, она не собиралась туда возвращаться.

Пожав плечами, и делая это только потому, что верила, что это для их же блага, Мари укусила себя за руку. Боль медленно приближалась, но в ту же секунду, когда она почувствовала вкус крови. Девушка отстранилась, ругаясь и изучая свою руку.

Ничего.

Кровь хлынула в маленькие ямки, образованные зубами. Ее плечи поникли. Эмброуз должен был бы знать, что она была слабой маленькой рыбкой и не могла исцелить себя, как он.

Она едва заметила это, но краем глаза уловила какое-то движение. Мари вытянулась по стойке «смирно», уставившись на свою руку.

Плоть двигалась по ее руке, словно обладая собственным разумом. Словно накладной пластырь, ее собственная плоть начала отделяться от тела, превращаясь в живой организм, только покрытый тонким слоем кожицы.

А потом оно зашевелилось в воде.

Просто… зашевелилось. Как червяк.

Мари смотрела на него целую секунду, прежде чем вскинуть рукой и закричать во всю глотку. Червь вторгся в ее тело!

— Уберите это, уберите это, уберитеэтонахрен!

О, боже мой. Она была заражена, в ее теле были живые черви, которые пытались украсть ее кожу, или еще какая-то хрень, которая извивалось и пыталось войти в ее следы зубов.

Мари завизжала еще громче, спрыгнув с кровати. Она была так напугана, что даже не заметила, как начал формироваться ее хвост. Золотые чешуйки обвивали ее ступни, икры, бедра, талию, затем грудь. Вскоре она снова стала русалкой, и еще один червяк выскочил из ее руки, заставляя кусок ее плоти торчать и шевелиться.

Дверь с грохотом врезалась в стену.

Мари было все равно, кто это. Она была слишком близка к тому, чтобы потерять рассудок, чтобы испугаться еще чего-то.

— Уберите от меня этого проклятого червяка! — крикнула она вошедшим, бросаясь к ним и тыча им в лицо рукой. — Вытащи его!

В дверях стояли трое мужчин, и ни один из них не был Эмброузом. Когда ее глаза начали щипать, а губы дрожать, они уставились на нее, выглядя совершенно потерянными.

— Черт побери! — воскликнула она, снова протягивая к ним руку. — Черви! Уберите их отсюда! Я слишком молода, чтобы на меня нападали паразиты — выньте их из меня!

К тому времени, когда она закончила кричать на них, Мари стояла там, прижав руки к их лицам, слезы текли из ее глаз, и грудь вздымалась от всех усилий, которые потребовались, чтобы быть настолько напуганной.

— Мы должны найти Эмбро…

— Нет! — закричала она им в лицо, тыча пальцем в извивающегося червяка, который был покрыт ее кожей. — Эта тварь пытается украсть мою кожу. А вы, ублюдки, сосущие треску, должны это исправить! Сейчас же!

— Она ведь не серьезно… — прошептал один из мужчин.

— Я думаю, что да.

— Я прямо здесь.

— Мы будем…

— Просто вытащи его!

Снова хлынули слезы, и лицо мужчины совершенно побледнело. Тот, что стоял подальше в дверях, бросил на нее один взгляд, а затем пулей вылетел в коридор, оставив двух других наедине с ее опустошенным гневом.

Мари уже открыла рот, чтобы снова закричать, когда почувствовала, как извивающаяся тварь разделилась на четыре маленькие линии, образуя похожее на паутину покрытие. Прежде чем она успела потерять сознание от этого зрелища, он вонзился в кровавые вмятины, оставленные ее зубами, и прямо на глазах полностью привязался к ее руке.

Ни боли.

Ни крови.

Никаких извивающихся червей, торчащих из ее руки.

— Что за черт…

— Мари? — Эмброуз ворвался в комнату, протиснулся мимо всех мужчин и схватил ее за плечи. — Ты кричала.

Она ткнула острым, разъяренным пальцем ему в грудь, и он тут же отпустил ее. Ярость вспыхнула в ее прищуренных глазах, когда она подняла руку, чтобы он мог видеть.

— Ты заразил меня.

— Я что?

— Ты, — она ткнула пальцем ему в грудь. — Заразил, — снова. — Меня.

— О чем ты говоришь? — тихо спросил он, отмахиваясь от мужчин, которые благодарно и со скоростью света вылетели из комнаты.

Грудь Мари бешено заколотилась, когда ужас перешел в некую форму истерии.

— Я прокусила себя за руку, а потом это…

— Почему ты прокусила себя за руку?

— Червь сначала полз по моей коже, а эти ребята! Они просто стояли там, и теперь червь путешествует по моему телу, и он собирается съесть мои кишки, и тогда я умру.

— Умрешь? Почему? Мари, зачем ты себя укусила? — он схватил ее за плечи, когда девушка начала плыть, хвост стал таким же безвольным, как и ее плечи.

— Мне нужно было знать, — сказала она, наклоняясь к его рукам. Вся борьба покинула ее, и все, что Мари могла сделать, это закрыть глаза. — Но теперь во мне живет червь, и я не знаю, есть ли у тебя лекарство, чтобы убить его…

— У тебя шла кровь? Когда ты укусила себя? — уточнил он, взяв ее за подбородок и заставив посмотреть на себя.

Мари печально кивнула, вздохнув.

— А потом червячная паутина покрыла мою кожу.

Эмброуз молчал так долго, что она взглянула на него, начиная хмуриться. То есть до тех пор, пока она не увидела выражение едва скрываемого юмора в его глазах.

— Бедная смертная, — сказал он и расхохотался. Мари в замешательстве уставилась на него.

— Не смейся надо мной! — потребовала она, тыча ему рукой в лицо. — Мне нужно вытащить эту штуку из себя, пока она не причинила мне серьезного вреда!

— О, великая Атлантида. Не кусай себя снова и этого не случится, хорошо?

— Ты знаешь, почему червь напал на меня? — спросила она.

— Ну, это отчасти значит быть рыбой под водой — эти существа почти всегда чем-то заражены… — он замолчал, услышав ее вздох, и понимающе кивнул. — А еще в океане бродит паразит. Он существует уже тысячи лет. Во-первых, ты должна что-нибудь съесть — например, те манго, которые принесла тебе Акрина. Так он выйдет из твоего организма. Иначе он просто начинает расти. Стресс, кстати, тоже может вызвать это, — сказал он.

Глаза Мари расширились до такой степени, что почти не помещались на ее лице. Вся кровь прилила к ее плавнику.

— Похоже, мы действительно плохо разобрались в этом деле…

Ее живот скрутило. Она была практически уверена, что заразилась.

— …или, ну знаешь, именно так Атланты исцеляют себя.

Она замерла.

— Ты, должно быть, шутишь.

Эмброуз расхохотался, опустив плечи и держась за живот.

— Нет, я не шучу. Червяк, Мари? В твоей коже, под водой? Из всего, что можно было придумать, это твое предположение?

Она топнула плавником по земле, свирепо глядя на него.

— Он шевелился, как будто у него был свой собственный разум!

Он засмеялся еще сильнее, прежде чем увидел свирепое выражение ее глаз.

— Жаль, что у меня нет костра и шампура, чтобы я могла приготовить одну такую большую и противную рыбу.

Амброз перестал смеяться и выпрямился.

— Прости, что расстроил тебя, Мари. Прости меня.

Она скрестила руки на груди, приподняв бровь.

Атлант вздохнул.

— Держу пари, я знаю, как загладить свою вину… — медленная, очаровательная улыбка расплылась по его лицу, и ее глаза сузились.

— Очень сомневаюсь, что ты сможешь загладить свою вину. Я выставила себя дурой перед этими парнями! И я плакала! Я рыдала, Эмброуз! — прошипела она, снова топнув плавником.

— А что, если я скажу, что мы можем поехать в Атл…

— Мы едем в Атлантиду? — закричала она, мгновенно схватив его. — Наконец-то! Хоть что-то потрясное!

Эмброуз кивнул, нерешительно обнимая ее за талию, чтобы поймать.

— Да, но мне нужно, чтобы ты следовала некоторым правилам, пока мы там…

— Чувак, к черту правила! Это будет потрясающе!

Глава 15

Все время, пока они готовились к отъезду, с помощью своих собратьев-Атлантов, Мари не переставала болтать. Сначала это было забавно, даже смешно.

— Ты можешь разговаривать с рыбами? А что на счет стен? Есть ли у вас морские раковины, которыми обливают стены? Как выглядят хвосты других рыб? Что-нибудь светится? У вас есть кристаллы в потолке? Где мне можно сходить в туалет?

Эмброуз терпеливо отвечал на каждый вопрос, расплачиваясь со стременными (прим. синоним «конюх») за дельфинов. Он взял поводья одного из них и передал его Мари.

— Они не убегут и не причинят тебе вреда, но будь с ними помягче. Эти дельфины обучены верховой езде, но они не любят, когда их избивают.

Мари приняла царствование выражение лица с широко раскрытыми, выразительными глазами. У нее отвисла челюсть.

— Эти дельфины на самом деле ездят? То есть, мы просто дернем за плавники, и они поплывут? Как лошади?

Он пожал плечами и повел их за угол отеля. Из окна выглядывали те самые мужчины, которые были свидетелями того, как она упала духом днем раньше. Они были слишком напуганы, чтобы действительно поговорить с «богиней», но всякий раз, когда они поворачивали за угол, кто-то наблюдал за ней.

Эмброуз не возражал, пока они держались от нее на расстоянии.

Но самое смешное, что Мари этого даже не замечала. Она ходила назад и вперед по коридору отеля, погруженная в свои мысли, и каждый раз, когда девушка проходила мимо окна или открытой двери, кто-то наблюдал за ней.

Она была совершенно растеряна.

И невероятно очаровательна.

Эмброуз не осмелился сказать ей об этом — у него едва ли была возможность вставить хоть слово. Когда она не плавала назад и вперед, ее мысли были заняты, а рот выговаривал больше слов, чем Эмброуз успевал услышать и осознать. Как работало их правительство, были ли у них учителя, какова была структура семьи? Рождались ли дети с хвостом, с ногами или вылуплялись из рыбьего яйца?

Ее вопросы, хотя и достаточно нелепые, чтобы рассмешить даже Эмброуза, звучали безостановочно. Но Эмброуз не возражал. По крайней мере, она не била хвостом и не плакала.

Эта мысль заставила его поморщиться.

— Значит, дельфины у вас эквивалент лошадям? — спросила она, ткнув Эмброуза в плечо, привлекая его внимание.

— Какими бы ни были лошади, — сказал он, пожимая плечами, обматывая поводья вокруг запястья и ладони, хватаясь за спинной плавник дельфина.

Мари возбужденно забила хвостом рядом с ним, а румянец залил щеки.

— Я буду плыть на дельфине! — она повизгивала, улыбка расползается по ее лицу.

Эмброуз схватил ее за руку, прежде чем она успела уплыть.

— Первый урок: сохраняй спокойствие. Чем больше ты возбуждена, тем меньше вероятность, что дельфин не сможет понять тебя.

Мари кивнула головой, все еще возбужденно повиливая хвостом. По крайней мере, у нее хватило ума схватить его за руку.

— Правой рукой нужно вести дельфина. Если хочешь остановиться, то схватись за его спину. Не тяни слишком сильно, чтобы начать двигаться достаточно легонько толкнуть, а затем он будет плыть сам. Мы будем останавливаться каждые пару часов, чтобы дать им передышку, но мы должны прибыть в Атлантиду до завтра.