Атмор Холл

VIII

Гровесэид был небольшим, но элегантным домом восемнадцатого века. Он стоял посреди участка, заросшего лесом, и отделялся от дороги огромной оградой из рододендрона. Семья, которая заказала Роберту Адаму построить его, уже давно истлела, а ее потомки рассеялись по всему свету. Позднее, в прошлом веке, ветвь семьи Дейвенов купила его, и, наконец, он оказался в руках Алисии. Благодаря наследству, недавно доставшемуся ей, она обновила дом, вернув ему нечто от его прежнего очарования и красоты.

Я посещала Гровесэнд несколько раз, когда ничего не знала о бывших отношениях моего мужа и Алисии. После того, как я узнала, я старалась держаться от него как можно дальше.

Вечер был темным и ветреным. Огромная ограда колебалась от порывов ветра, когда Марк вез нас в своем красном мерседесе вдоль нее. Мы вышли из машины и пошли по дорожке к освещенному холлу. В очертаниях дома было какое-то скрытое великолепие, несмотря на его небольшой размер. Это был спрятавшийся дом, дом с секретом, как я всегда думала, как будто Алисии необходимо было прятаться и держать все необходимое возле себя. Это было странное ощущение, если принять во внимание, что она была владелицей такого заведения, как клуб «Казелла» в Лондоне, и что, как говорит Мэгги, она часто играла там роль хозяйки.

Дейсия дотронулась до моей руки, когда мы поднимались по ступенькам.

— Хотелось бы знать, что Алисия тут прячет, — пробормотала она, а я еще раз почувствовала сходство с ней.

— Может быть, это и так, — сказал Марк. — В ее клубе чувствуешь себя очень неловко и напряженно. Мы съездим туда с тобой как-нибудь в ближайший вечер, Ева. Туда нельзя попасть без членской карточки, так что тебе нужен будет эскорт.

Я едва слышала его из-за огромного напряжения, которое начало меня охватывать. Слишком часто я позволяла Алисии загонять меня в искусные ловушки, расставленные ею, но на этот раз я не должна ей позволить сделать это. Я знала ставку, хоть и не игру, в которую играла. Сегодня она не должна была нанести мне поражение.

Горничная открыла дверь, и мы вошли в классическое маленькое фойе, из которого открывался вход в гостиную. Из соседней комнаты доносились голоса, и горничная бросила туда неуверенный взгляд, одновременно приглашая раздеться. Пока мы стояли там, до нас донесся мужской голос со слабым акцентом. Его тон был издевательским, и вряд ли его можно было бы назвать уважительным.

— Я уеду, когда буду готов. Поэтому, возможно, вам придется терпеть меня. Ничего нельзя поделать, и вы хорошо это знаете.

— О! — сказала тихонько Дейсия. — Проблемы!

Служанка бросилась в гостиную, чтобы доложить о нас.

Если Алисия и ответила своему посетителю, мы не слышали, что она сказала. Из двери вышел мужчина — черноволосый, с длинным худощавым лицом, на котором горели темные испанские глаза. Он посмотрел на нас с вызовом.

— Как ты, Лео? — сказал Марк. — Все попиваешь манцаниллу?

Тип бросил на Дейсию одобрительный взгляд, а затем посмотрел на меня, ожидая, что его мне представят. Марк же этого не сделал.

— Лучше не оставлять повсюду за собой бутылки, — сказал он.

Итак, это был Лео Казелла, тот самый человек, который напугал Кэрил Дэвис. Марк, кажется, подозревал, что именно он оставил ту бутылку на крыше Атмора. Я захотела остановить его, сказав несколько слов, но он уже промчался мимо Марка, бросив на него насмешливый взгляд, и вышел из дома.

— Джастин знает… — начала я, но Марк быстро отрицательно покачал головой.

— Не сейчас. Не надо соваться в дела, которых ты не понимаешь.

Алисия ожидала нас возле камина, в котором ярко горел огонь. Она стояла и наблюдала за нами, не прямо смотря на нас, а на отражение в зеркале, что висело над камином. Мне показалось, что она была еще красивее, чем два года назад. Сегодня вечером вся масса ее волос была собрана в высокую прическу. На ней был шифоновый халат тускло-золотого цвета, который спускался до самых кончиков тапочек, а руки ее были обнажены. Она, казалось, не имела возраста, подобно классическим греческим скульптурам. Ее голубые глаза, отражавшиеся в зеркале, ярко блестели, а лицо было слегка порозовевшим — видимо в результате разговора с Лео Казеллой, который когда-то был владельцем клуба, а теперь его менеджером.

Все мои чувства были настороже, я старалась замечать все, что могло бы помочь мне, что еще раз убедило бы меня в том, что ее обольстительность была позой, не более как оболочкой. Это была женщина, возбужденная больше, чем ей хотелось нам показать, и моя уверенность в себе немного окрепла.

Она взглянула на меня через отражение в зеркале и сердечно обратилась к Дейсии, давая этим мне понять, как мало я значу для нее.

— Я рада видеть тебя, дорогая, — сказала она Дейсии. — Какое очаровательное платье! Оно идет тебе.

Дейсия весело повернулась вокруг себя, демонстрируя платье, которое было наполовину однотонным и наполовину с диким узором из розовых треугольников, нашитых на ядовито-зеленый фон. «Очаровательное», — подумала я. Сомнительное слово, хотя было правдой, что Дейсии можно носить такие платья.

Алисия улыбнулась и кивнула Марку.

— Спасибо, — сказала она и грациозно указала нам на стулья, причем огромный топаз, по цвету гармонирующий с ее халатом, блеснул у нее на руке. — Садитесь, пожалуйста.

Я помнила, что она всегда неохотно называла меня по имени. Для нее я была не миссис Норт и не Ева. Теперь она тоже включила меня в свое общее приглашение.

Я помнила эту комнату, и теперь, потому что я чувствовала себя спокойно, пыталась выглядеть настолько непринужденно, насколько могла. Если Алисия могла блефовать, то я тоже. И пока я разглядывала мебель, притворяясь, что я совершенно в своей тарелке, Марк начал разговор с Алисией.

— Что с Лео? — спросил он. — Он шатался недавно по Атмору, и Джастин готов наброситься на него и вышвырнуть оттуда навсегда. Почему ты не выгонишь его из клуба и терпишь его наглость?

Алисия не потеряла самоконтроля ни на секунду.

— Пока он полезен мне, я буду пользоваться его услугами. А если он шатается по Атмору, то это, возможно, из-за какой-нибудь девицы, что приглянулась ему.

Марк с сомнением посмотрел на нее и пожал плечами. У меня было чувство, что скрестились две силы и что Марк был побежден и отступал. Я бросила украдкой взгляд на Дейсию и увидела, что она прислушивалась, насторожившись, слегка наклонив голову и так скрестив ноги, чтобы продемонстрировать их в наилучшем свете из-под задравшейся почти до бедер юбки. Было что-то неуверенное в этих тоненьких девочках, которые никогда не одергивали свои юбки, как делали это их матери.

— Может, вы хотите выпить? — спросила Алисия. — Марк ты знаешь, где…

Впервые я подала голос.

— Не будем занимать у тебя время, Алисия. В конце концов, это не визит вежливости. Ты хотела видеть меня по какой-то определенной причине?

Она смотрела на меня, как бы из своего далека, и снова в ее манере появилась жалость, хотя она и делала это так тонко, что только я почувствовала это. Она и раньше обращалась со мной таким образом.

— Возможно, американке трудно понять, — начала она, — но такой человек, как Даниэль, который служил в одной семье столько лет, мог вызвать глубокую симпатию тех, у кого он служил.

Я ничего не сказала. Как бы часто она ни посещала Атмор, она никогда не жила там, и, следовательно, старый Даниэль никогда не служил у нее или ее семьи, даже если ему, возможно, и хотелось видеть в качестве жены Джастина ее, а не меня.

— Я была глубоко огорчена, услышав, что случилось, — продолжала она. — Старик приходил ко мне позавчера и принес цветы из сада в Атморе. Мы немного поболтали с ним здесь.

— О чем? — резко спросил Марк.

Алисия пожала плечами, но я почувствовала, что она насторожилась.

— О том, о чем старики обычно любят поговорить.

Ее слова звучали обычно, миролюбиво, хотя ее взгляд противоречил приветливому тону. Я не думаю, что она сколько-нибудь симпатизировала Даниэлю. А так как я не сказала ни слова, она прямо подошла к делу.

— Я знаю, что ты вчера фотографировала Даниэля. Я бы очень хотела иметь его фото. Ты привезла его?

— Нет, — ответила я, — не привезла.

Марк бросил на меня быстрый взгляд, а Дейсия уставилась на меня.

— Я передала Марку, чтобы он попросил тебя привести фотографию, — сказала Алисия.

Дейсия завертелась на стуле и заговорила впервые за этот вечер.

— Почему ты не попросила его привезти эту фотографию? Почему ты захотела, чтобы привезла Ева?

Алисия взглянула на девушку, и в глазах ее было меньше одобрения, чем прежде.

— Это не имеет значения, — сказала я. — Я не могла привезти ее, потому что кто-то проник в мою комнату и вытащил снимок из сумочки. Я все обыскала, но не нашла его.

Алисия посмотрела на меня так, будто не поверила ни одному моему слову, а Дейсия сказала: «Черт возьми!», с таким удивлением, что оно прозвучало вполне искренне. Марк рассматривал свои руки.

Я открыла сумочку, вынула бумажник и вытащила негатив.

— Не было времени напечатать новую фотографию, — сказала я, — и вместо нее я привезла пленку.

Марк взял ее и поднес к свету.

— На ней мало что видно, — сказал он и передал ее Алисии.

Она пододвинула лампу поближе и рассматривала негатив на свет, как это делал Марк, затем стала вертеть его, чтобы как можно лучше рассмотреть затемненную часть.

Я с нетерпением ждала, желая узнать, что она увидела. Ее лицо с классическими чертами ничего не выражало, длинные ресницы прикрывали глаза. Наконец, она многозначительно взглянула на Марка.

Он, казалось, понял.

— Пошли, Дейсия, — сказал он. — Алисия хочет немного поговорить с Евой. Мы можем подождать в столовой.

Дейсии меньше всего хотелось уходить, но Марк настойчиво взял ее за локоть. Она бросила на меня взгляд, который говорил: «Ты скажешь мне потом», и неохотно вышла с ним из комнаты.

Алисия положила негатив возле меня на стол, как будто он ее больше не интересовал, и отошла к камину. Ее халат поблескивал золотом в его пламени. Она стояла, протянув руки к огню, как будто ей было холодно, и так наклонив голову, что я не могла видеть ее отражения в зеркале.

— Ты была права, — сказала она. — Фото неудачное. Не пойман фокус. И вообще, оно было только предлогом, чтобы позвать тебя сюда. Я хочу поговорить с тобой о другом.

Я молчала. Сердце мое учащенно забилось, а лицо обдало жаром, потому что эта женщина заставляла меня думать только об одном. Джастин в прошлом любил ее, так почему ему не любить ее сейчас? Она хочет его, и она будет иметь его, если сможет. Я была намерена вынести все, что она скажет мне.

Вскоре она подняла голову, взглянула на зеркало над камином, и наши глаза встретились. Вся ее мягкость и претенциозность слетели с нее, потому что не было зрителей.

— Почему ты вернулась в Атмор? — с вызовом спросила она меня. Было странно разговаривать с ней таким образом, как будто мы не могли смотреть прямо в лицо друг другу, а должны были видеть друг друга в отражении в зеркале.

— Ответ на этот вопрос касается только Джастина и меня, — сказала я спокойно.

Ее скульптурное лицо потеряло что-то от своего спокойствия, и взгляд стал более напряженным.

— Ты можешь быть ранена гораздо серьезнее, чем раньше. Неужели не настало время научиться благоразумию? Или ты все еще слишком молода?

Я не думала, что она попросила меня приехать, чтобы повторить эти бесполезные слова. Причиной все еще была фотография, как бы искусно она ни скрывала это. Но в ответ я могла сказать только одно, и я спокойно сказала это.

— Я все еще жена Джастина.

В том, как она отвернулась от зеркала, не было уже спокойствия. Я была права, подумала я торжествующе. Вся эта нежность и обольстительность были великолепным притворством, потому что она знала, что это нравится Джастину. Сейчас все это слетело с нее.

— Ты будешь его женой столько, сколько ему понадобится времени, чтобы развестись с тобой! Неужели ты думаешь, что можешь постоянно удерживать его? У тебя была глупая интерлюдия, и вы оба знаете, насколько нелепым был такой брак. Теперь все будет исправлено. И для тебя будет безболезннее, если ты поскорее вернешься домой, вместо того, чтобы вынуждать его выгонять тебя силой, как он уже готов сделать.

Я встала и взяла свою сумочку. У меня не было ее уравновешенности, ее уверенности, ее умения вести такие дуэли, но мне отчаянно хотелось любви. Я пошла к двери, не предоставив ей удовольствия выслушать мой ответ.

— Подожди, — сказала она. — Эта фотография… если бы я была бы на твоем месте, я бы не делала другой отпечаток. И было бы лучше, если бы ты отдала мне негатив, пока кто-нибудь не взял его из твоей комнаты. Неразумно с твоей стороны хранить его.

Я обернулась.

— Что ты имеешь в виду?

— Скольким людям ты показывала эту фотографию? — спросила она.

— Никому, хотя, очевидно, многие знали о ее существовании.

— Пожалуйста, отдай негатив мне, — сказала Алисия голосом, привыкшим командовать, и протянула руку.

— С какой стати? — спросила я резко. — Если фигура не в фокусе, почему ты можешь быть уверена, что это старик Даниэль?

— Я думала, придет ли это тебе в голову. — Алисия пересекла комнату и подошла ко мне. — Ты уверена, что никого не видела там, когда фотографировала развалины?

— Я не видела никого, пока Даниэль не заговорил со мной, — сказала я. — Но если в фигуре нельзя распознать старика, то, таким же образом, и никого другого.

— Ты ошибаешься! — Алисия подошла еще ближе ко мне и понизила голос. — Я сразу узнала того, кто был на снимке.

— Тогда кто это?

Теперь в ней не осталось ни капли обольстительности. Она некоторое время колебалась, нервно поигрывая кольцом на руке, наконец, решилась.

— Человек на снимке не мужчина, — сказала она мне наконец. — Это женщина в брюках, пиджаке и охотничьей кепке, которые я видела на ней много раз в конюшне, когда в Атморе держали лошадей. Человек на твоем снимке — Мэгги Грэхем.

Я застыла пораженная.

— Мэгги не было в руинах вчера! Чуть позже я увидела ее в шахматном саду вместе с Джастином.

— И ты уверена, что она была там все это время? Ты уверена, что она раньше не была в лесу?

Конечно, я не была уверена, но мне не нравилось то фантастическое предположение, какое она сделала относительно Мэгги.

Я покачала головой.

— Если то, что ты сказала, правда, Мэгги единственная, кто должен иметь негатив.

Я быстро схватила негатив, пока им не завладела Али сия.

— Ты думаешь, Джастин поблагодарит тебя за это? Ты думаешь, он будет доволен, если ты расстроишь Мэгги и напугаешь ее?

— Напугаю ее? Почему она должна испугаться? Даже если она была там и видела Даниэля, то какое это может иметь значение?

Алисия напряженно улыбнулась.

— Возможно, ты действительно настолько глупа, что не видишь, что она может оказаться впутанной в историю.

— Нет никакого впутывания! — воскликнула я. — Если Мэгги была там, когда я встретила Даниэля, это определенно ничего не значит. Но если есть что-то, что надо сказать, надо дать Мэгги шанс сказать это.

Алисия сделала жест отчаяния и отвернулась от меня, желая только одного — как можно скорее избавиться от упрямой посетительницы.

Я вышла в фойе и позвала Марка. Он и Дейсия сразу же подошли ко мне. Они выглядели явно довольными друг другом, после того как недолго пробыли наедине.

— Я готова ехать, — сказала я.

Марк вопросительно посмотрел на меня и вошел в гостиную. Я услышала, как Алисия сказала:

— Вам лучше уехать теперь.

Он вышел и помог нам надеть пальто, Алисия больше не появлялась.

Как только мы оказались в машине, Дейсия начала допрашивать меня.

— Что случилось? Что она сказала? Почему она из этого делает секрет?

— Она не думает, что это Даниэль на снимке, — сказала я. — Она хотела, чтобы я оставила негатив ей.

Марк ничего не сказал, но Дейсия нетерпеливо заерзала.

— Кто это, как она думает? Зачем он ей, если на нем не ее старый друг?

— Давай не будем об этом говорить, — сказала я сухо. — Я уверена в том, что она права, и это не имеет никакого значения.

Дейсию распирало любопытство, и она не могла легко сдаться. Она бы продолжала засыпать меня вопросами, если бы Марк резко не остановил ее.

— Пусть будет так, — сказал он. — Ева права. Сейчас это определенно не имеет значения.

Сидя между нами, Дейсия скрючилась и надула губки. Мы ехали молча. Нам в лицо дул холодный ветер, а свет фар выхватывал из темноты часть пути впереди. Пока мы ехали обратно в Атмор, я мучительно раздумывала над одним вопросом. Надо скорее сделать еще один отпечаток с этого негатива. Я все еще не верила Алисии, что это была Мэгги. Тогда почему она сказала, что это не Даниэль?

К тому времени, когда мы приехали в Атмор, я окончательно закоченела. Я первая выпрыгнула из машины и побежала по ступенькам к двери, чтобы Дейсия не могла догнать меня.

В гостиной горел свет, Мэгги услышала мои шаги и подошла к двери.

— Марк вернулся? Алисия Дейвен только что звонила. Она хочет, чтобы он позвонил ей.

— Он ставит на место машину, — сказала я и побежала к лестнице.

Мэгги подошла ко мне и схватила меня за руку.

— Я знаю, где ты была. Марк сказал мне, что Алисия хотела взглянуть на снимок, который ты сделала вчера в руинах. Ты показала ей его?

Она так крепко сжала мою руку, что мне было больно. Мне не захотелось убегать. Я спустилась так, чтобы мои глаза оказались на уровне ее глаз, пытаясь понять их выражение.

— Кто-то унес снимок из моей комнаты, — сказала я ей. — Но у меня остался негатив, и его я показала Алисии.

Мэгги, должно быть, поняла, как крепко держала мою руку, и она резко отпустила ее.

— Что сказала Алисия, когда увидела его? — спросила Мэгги.

— Что на фото не Даниэль, — сказала я, не отрывая взгляда от ее лица.

— Кто, она думает, это был? Я немного заколебалась.

— Она хотела, чтобы я отдала негатив ей, но я отказалась.

— Кто? — повторила Мэгги. — Скажи, чего добивается эта женщина!

Снаружи донеслись смех Дейсии и голос Марка. Я наклонилась к ней.

— Алисия сказала, что на фото — ты, судя по кепке на голове.

Мэгги оставалась совершенно спокойной, и ее взгляд ни разу не избежал моего.

— Что она имеет в виду? Неужели она думает, что я пошла туда и столкнула эту стену на беднягу старика Даниэля? Какой абсурд!

Как бы то ни было, я почувствовала облегчение. Действительно, это было абсурдно. Смешным было даже говорить об этом с Мэгги. Алисия пыталась напустить какого-то туману. А если она так хорошо знала, что в кадр попала женщина, возможно, это была сама Алисия, и ее я запечатлела на снимке. Это объясняло ее беспокойство и желание завладеть негативом.

— Возможно, я догадываюсь, кто в действительности на фотографии, — сказала я. — Хотя я не знаю, что с этим делать.

Дейсия подошла к двери, а я, чтобы избежать дальнейших расспросов, побежала по лестнице, а затем по коридору к своей комнате. Как и Алисия, я хотела, чтобы все, что мне надо, было поблизости. Это желание укрыться где-то могло быть вызвано страхом перед окружающим миром. Я подумала, что может так пугать Алисию и почему она так упорно твердила мне о ее многолетней дружбе со стариком Даниэлем. Даже если я поймала Алисию в кадр своего случайного снимка, я не могла понять, что конкретно это может значить. Конечно, я сделаю скоро другой отпечаток, чтобы можно было изучить его более тщательно. Возможно, если я увеличу его, это даст мне ответ.

Вечерняя темнота вселяла в меня беспокойство. Слишком многое, что могло быть ключом к разрешению загадки, скрыто как здесь, так и в Гровесэнде. И все это еще больше пугало меня. Если бы я только могла свободно и естественно пойти к Джастину и выложить все эти клочки сомнений и догадок перед ним, возможно, он смог бы из этого что-то извлечь. Но у него не было ни малейшего желания видеть меня, и он, конечно, не потерпел бы никаких расспросов об Алисии.

Я плотно закрыла окна шторами, разожгла огонь в камине и уселась на коврик перед ним, закутавшись в голубой халат и надев на ноги меховые тапочки. Я долго смотрела, как огонь лизал угли, как они разгорались, краснели, затем чернели и потухли. Я прислушивалась к завыванию ветра в моей башне. Казалось, была только одна тоненькая нить надежды в том, что произошло в Гровесэнде. Если Алисия была обеспокоена моим присутствием до такой степени, что попросила Марка привезти меня в Гровесэнд, она, должно быть, не была полностью уверена в своем будущем с Джастином. Это было все, что я могла пока понять. И, во всяком случае, я не растерялась окончательно в этой последней встрече с ней. Возможно, я немного начинала учиться, но еще очень немного.

Я услышала, как к воротам подъехала машина, и подумала, кто это еще мог отсутствовать в эту темную ветреную ночь. Погасив свет, я слегка раздвинула шторы, так чтобы видеть мастерскую и гараж. Я увидела, как к гаражу повернула машина. Собаки начали лаять, но скоро по команде замолкли. Это был кто-то свой или сторож, который не захотел оставлять машину за воротами. Я увидела, как человек, успокоивший собак, вышел из-за деревьев и попал в свет фар. Марк Норт. Я увидела, как он подошел к дверце машины и после непродолжительной приглушенной беседы, отошел. Машина развернулась, сверкнув белым боком. Свет из гаража выхватил водителя. Им оказалась Алисия Дейвен. Она поехала к выходу. Их встреча носила некоторый оттенок секретности, однако не было принято достаточных мер предосторожности. Любой мог их увидеть.

Я опустила занавески, но не включила свет. Горящие угли достаточно освещали комнату, когда я ложилась спать. Было не очень поздно, но я чувствовала себя безопаснее под одеялом. Я немного боялась, что Дейсия, расставшись с Марком, сделает попытку проникнуть ко мне, чтобы снова попытаться вытащить из меня, что мне сказала Алисия о фотографии. Если она придет сейчас, я ей просто скажу, что уже легла спать.

И вот, лежа под одеялами с бутылкой горячей воды в ногах, я начала осознавать, как я устала. Я могла бы уже прийти в себя от разницы во времени после перелета через Атлантику, но я все время была в жутком напряжении и, возможно, этой ночью засну сразу и забуду о двери в башню.

заставленной бюро, забуду о беспутной Синтии Лэнгли и о несчастном мистере Данкоуме, забуду даже о современных обитателях Атмора с их насущными проблемами. Я действительно заснула, но не на всю ночь. В два часа меня разбудило постукивание. Моей первой кошмарной мыслью было: за мной пришла зеленая тура. Кто-то или что-то стучало в дверь башни. Я вздрогнула и проснулась, села на кровати и прислушалась. Звук не был похож на постукивание дерева. В страхе я нащупала выключатель лампы возле кровати, и включила свет. Все было спокойно. Я уже подумывала о том, чтобы сказать мистеру Данкоуму, что его Синтия больше здесь не спит и что ее любовники не приходят в эту Голубую комнату, но вовремя подавила в себе этот порыв.

Больше не было ни звука. На моих часах было десять минут третьего, когда я выключила свет и снова проскользнула под одеяла. Может, постукивание мне приснилось? Что мне снилось? Не более чем через пять минут постукивание из башни возобновилось. Я мигом вскочила с кровати и, наполовину сонная, пошла к бюро, закрывающему дверь в башню.

— Кто тут? — спросила я. — Что вам надо?

За исключением завывания ветра в окне наверху не было ни звука. Я позвала громче, но никто не ответил. Но как только я пошла к кровати, стук в мою дверь возобновился, как будто настойчиво требуя, чтобы я что-то сделала. Звук был похож на удары железа о дерево, хотя я не думала, что бедный мистер Данкоум ходил, гремя цепями.

На этот раз я слегка отодвинула бюро и тихо стояла, положив руку на ручку двери. Это постукивание было пугающим, оно предназначалось для того, чтобы встревожить меня, и я не могла бы выносить это всю ночь.

Прошло много времени. Я неподвижно стояла возле двери, как вдруг металл резко стукнул о дерево. Я рывком распахнула дверь прямо в темноту башни, слегка освещаемую сверху бледной луной и светом из моей комнаты. Наверху что-то мелькнуло, а затем все снова замерло. Никто не притаился у дверей, никого не было на лестнице — любой силуэт был бы хорошо виден на фоне неба наверху. Башня была пуста, а завывание ветра стало громче. Некоторое чувство страха перед привидениями подсказывало мне, что только мистер Данкоум мог растаять в воздухе так тихо и незаметно, но я отогнала эту мысль. Этому должно быть объяснение, и я не была намерена терпеть эту пытку всю ночь.

Я закрыла двери и отошла к гардеробу, быстро натянула теплые слаксы, запихнула в брюки ночную рубашку, затем надела свитер и зеленую куртку. На ноги я натянула резиновые сапоги, а голову повязала шарфом. Когда я одевалась, постукивание возобновилось, но я не реагировала на него.

Но прежде чем снова открыть дверь, я вытащила бумажник с негативом из своей сумочки и огляделась. Куда бы можно было его спрятать? В конце концов, комнату уже обыскивали, и кто-то пытается напугать меня, чтобы я ее покинула. Ведерко с углем! Но только если я успею вынуть его до того, как Нелли затопит камин. Кочергой я сделала в углях ямку и засунула туда бумажник, завалив его углями.

Затем я взяла фонарик и была готова обследовать башню, чувствуя скорее нетерпение, чем страх. За обедом шел разговор о сторожах на крыше, которые должны были находиться там всю ночь, так что я знала, что там кто-то есть. Даже если Лео Казелла имел отношение к тем несчастьям, что происходили в Атморе, то замечание Марка относительно бутылок удержит его. И если я не найду там Марка, или Найджела, или Джастина, или вообще никого, я должна буду примириться с этим и вернуться в кровать.

Я подождала, пока не началась очередная порция стука, и рывком открыла дверь, направив луч фонарика на ступени. Свет был не настолько ярким, как я ожидала, — небольшой зайчик в кромешной тьме. И все же он отчетливо высветил ступени лестницы, которая вела в крошечную комнату наверху. Мне показалось, что за шумом ветра я различила над головой быстрый топот: похоже, я вспугнула своего мучителя.

Из башни сквозь арочный пролет я вышла на плоскую крышу и поняла, что здесь фонарик не нужен — полная луна заливала крышу Атмора бледным светом. Лишь временами облака, гонимые сильным ветром, заслоняли луну, и тогда все погружалось во мрак, но уже через несколько секунд все вокруг освещалось по-прежнему ярко.

До этого я всего лишь раз была на крыше, да и то днем. Ночью все выглядело совершенно иначе. От того места, где я стояла, обрамленная парапетом плоскость уходила вдаль, точно повторяя очертания коридора с соединительной площадкой, которая по величине и расположению совпадала с длинной галереей, и шла дальше, вплоть до крыши над южным крылом здания. Над каждым углом буквы Н возвышалась черная башня, а между ними торчали многочисленные дымовые трубы, их длинные тени лежали поперек моего пути и были похожи на тени высоких мужчин. Все вокруг заливал призрачный свет, пейзаж преобразился, стал неземным, нереальным. И ни малейшего движения. Если сторожа и были, то они хорошо затаились. Не было слышно ни звука — только вздохи ветра.

Я вышла из-под защиты своей башни и вдруг усомнилась в возможности поймать того, кто пугал меня, — уж очень легко было спрятаться. Все четыре башни оставались темными, а стража Джастина, если она и существовала, не появлялась.

Вдруг я различила какое-то движение вдали, над противоположным крылом. Кто-то открыто вышел из тени на яркий свет, хотя с этого расстояния я не могла узнать двигающуюся фигуру.

Я сделала шаг и задела ногой какой-то предмет, загремевший так, что грохот заглушил завывание ветра. Я наклонилась, чтобы посмотреть, на что я наступила, но раньше, чем я что-либо разглядела, кто-то громко крикнул:

— Кто там?

Я узнала голос. Это был Найджел, он патрулировал на крыше. Я остановилась и замерла, надеясь, что он не станет выяснять. Тот, кто тревожил меня, должен находиться на этой стороне дома, и мне не хотелось отвлекаться от поисков. У меня было такое ощущение, что кто бы это ни был, он скрылся в тени ближайшего дымохода, или, во всяком случае, не мог убежать дальше, чем башня, ведущая в комнату Дейсии. Если бы он побежал по крыше в сторону Найджела, я бы увидела его.

Пригнувшись так, чтобы быть ниже парапета, хоть это было и очень неудобно, я кралась вдоль крыши по направлению к Найджелу. Я очень хотела, чтобы на крыше был Джастин. Тогда я могла бы пойти прямо к нему. Вступив в тень кирпичного основания первой каминной трубы, поднимавшейся высоко вверх, я с благодарностью выпрямилась. Я уже преодолела почти половину пути и была недалеко от соединительной перекладины. Осторожно выглянув, я увидела, что Найджел подошел к другому концу перекладины и смотрел в мою сторону. Я стояла очень тихо, а тот, другой, если он тоже прятался на крыше, тоже не шумел. Я хотела увидеть его, прежде чем крикнуть Найджелу.

И пока я ждала, Найджел прошел часть пути на перекладине, затем он, очевидно, решил, что ошибся, и вернулся на свое место в тени передней башни.

Я опять согнулась и возобновила передвижение вдоль парапета, пересекла то место, откуда начиналась перекладина буквы Н, и повернулась к своему крылу здания. Снова я встала в тень трубы, вовсе не уверенная в том, что меня не видно, но, по крайней мере, больше не вызывала интереса у Найджела, который сам стал невидимым.

Осторожно оглянувшись, я посмотрела на тени труб и не заметила в них ничего подозрительного. Только моя тень выглядела как тень человека и явно отличалась от других. Я снова согнулась и, растворившись в темноте, стала наблюдать за башней Дейсии.

На этот раз я была вознаграждена. Я увидела вспышку света, которая тут же исчезла, как будто кто-то вошел в башню, освещенную снизу, и быстро закрыл за собой дверь. Теперь я была уверена, что мой мучитель — Марк, и еще больше рассердилась. Я побежала по крыше, на этот раз не прячась. Если бы Найджел увидел меня и подошел узнать, что я делаю, это уже не имело значения. Я, возможно, шла прямо за Марком, и помощь Найджела могла бы даже пригодиться.

Ветер дул мне в лицо, как бы отгоняя меня от башни, как будто в его порывах была какая-то цель. Задыхаясь, я вбежала в маленькую комнатку над лестницей в башне Дейсии. Ветер проникал сюда только сквозь прорези в стене. Я остановилась там и стояла совсем тихо, прислушиваясь. Найджел не появился, снизу тоже не доносилось ни звука. Спускаясь по ступенькам, я не зажгла фонарик, пробиралась ощупью, держась за сырые стены, стирая с них пыль веков. Из-под закрытой двери комнаты Дейсии пробивалась полоска света. Я резко открыла дверь, готовая увидеть Марка.

Свет в комнате горел, но никого не было. Вокруг все носило следы пребывания Дейсии. Всюду валялась яркая одежда, а туфли и сапоги были разбросаны по полу, как будто она бросала их там, где снимала. Магнитофон был открыт, но на этот раз молчал.

Я пересекла комнату, но не успела даже открыть дверь в коридор, как в комнату ворвалась Дейсия. Она выглядела такой же взволнованной, какой была прошлой ночью во время пожара. Ее волосы уже не напоминали хризантему, а торчали в полнейшем беспорядке, щеки пылали, а в глазах, казалось, горел какой-то огонь. На ней все еще было то самое коротенькое платьице. Когда она увидела меня, она удивленно вскрикнула и быстро захлопнула за собой дверь.

— Ну! — сказала она. — Только подумать — увидеть тебя здесь! Это немного нагло с твоей стороны, не кажется ли тебе? Просто ходишь, где вздумается, чтобы почувствовать себя дома? Как ты сюда попала? Я только что вышла в холл и…

— Я пришла с крыши, — сказала я. — Кто-то все время стучал в дверь, ведущую в башню, и я поднялась, чтобы выследить его. Я видела, как кто-то спустился вниз через твою башню, поэтому он должен был уйти через эту комнату. Это был Марк?

Она уставилась на меня с бесконечным удивлением.

— Ты хочешь сказать, что ходила по этой жуткой крыше в кромешной тьме? Ты, должно быть, сошла с ума!

— Сегодня светло, луна полная, — сказала я. Она взглянула на свое открытое окно.

— И правда, Я не заметила.

Ее слова звучали достаточно естественно, но в чем можно быть уверенным, имея дело с Дейсией?

— Если ты была в коридоре, ты должна была видеть, как кто-то вышел из твоей комнаты, — сказала я. — Кто это был?

— Я не видела никого. Я только зашла в ванную, — сказала она мне. — Уже поздно, и я собиралась лечь спать.

Она говорила взволнованно, из чего было совершенно ясно — произошло нечто, чрезвычайно взбудоражившее ее именно так, как ей нравилось.

— Я понимаю, — сухо сказала я, — тебе нравится чувство опасности, не так ли?

— Конечно, но я бы ни за что не стала бегать по этим крышам, ни за что на свете. Я не люблю высоту, она пугает меня, но совсем по-другому, чем быстрая езда. Меня тошнит от высоты.

Она не могла сказать мне ничего полезного, поэтому я подошла к двери и открыла ее.

— Я не знаю, что вы с Марком затеяли, — сказала я через плечо, — но ему бы лучше быть осторожнее: на крыше Джастин расставил сторожей на ночь, ты знаешь.

— Конечно, знаю, — сказала Дейсия невозмутимо. — Марк один из них, так что ты не можешь заподозрить его в чем-то из-за того, что он там.

Я вышла в коридор и закрыла дверь. Свет в зале казался гораздо тусклее, чем лунный свет, и гораздо зловещее. Мне стало не по себе. «Моя комната», — вспомнила я. Я отсутствовала слишком долго. Взволнованная, я побежала по коридору и толкнула дверь в свою комнату. В ней было темно, хотя я была уверена, что оставила свет включенным. Я нашарила выключатель, и комнату залил свет, осветив жуткий беспорядок, такой же, как и в комнате Дейсии, но вызванный совсем другой причиной.

Кто бы ни обыскивал мою комнату, на этот раз он торопился и не пытался скрыть следы своих поисков. Платья были сдернуты с вешалок и брошены где попало. Дорожную сумку выпотрошили, а ее содержимое бросили на пол. Фотографии и пленки, которые принесла мне Нелли, были разбросаны по всей комнате. Я отвернулась от этого зрелища, бросилась к ведерку с углем и засунула в него руку. Кожаный бумажник был там. Я вынула его и открыла внутренний кармашек. Негатив был в целости и сохранности. Я сунула его на прежнее место и поспешила из комнаты.

Я побежала по коридору, подбежала к двери в комнату Дейсии и сильно постучала в нее. Ответа не последовало, я подергала за ручку. Дверь оказалось запертой на замок, но, если Дейсия не присоединилась к Марку на крыше, она просто не хотела отвечать.

— Мне надо поговорить с тобой, — сказала я. — Позволь мне войти!

Наконец, она отозвалась сонным голосом:

— Кончай со всем этим, перестань слоняться, Ева, дорогая. Ложись спать и дай мне заснуть.

Я пошла в свою комнату, обдумывая, что могло произойти. Все казалось просто. Алисии пришла новая мысль, и она позвонила Марку. Затем у нее не хватило терпения ожидать, она сама приехала, возможно, не желая доверять то, что хотела сказать, телефону. Я догадывалась, что она говорила: «Достань мне этот негатив!» Если Марк был по уши должен клубу «Казелла», то вполне вероятно, что он мог сделать все, что хотела Алисия. Сегодня вечером он, без сомнения, поделился с Дейсией своей остроумной выдумкой, как добыть пленку. Это могло ей понравиться и, кроме того, как она сама сказала, она должна была играть на стороне Марка.

Они хорошо это разыграли, а я почти попалась в их ловушку. Почти. Я спрятала негатив, и они его не нашли. Но я должна была выяснить, кто из них обыскивал мою комнату. Возможно, это была Дейсия. Она сделала это, когда Марк, замучив стуком, выманил меня на бессмысленную охоту на крышу. Значит, надо поговорить с Дейсией, вытянуть из нее правду и, если возможно, узнать, почему мой негатив имеет такое большое значение для Алисии. Все, что касалось Алисии, могло повлиять на мои отношения с Джастином, нравилось ему это или нет.

Дейсия чувствовала себя неловко, удивлялась моей храбрости и хотела только одного — избавиться от меня. Но я хорошо знала, как попасть к ней. На этих дверях в башню не было замков, и ее комната была доступна для меня, как и моя для нее. Мне надо было только подняться по каменной лестнице в башне, пересечь крышу и спуститься.

Моя рука уже легла на ручку двери, когда я вдруг остановилась. Действительно ли я хочу подняться туда второй раз? Я помнила тени на крыше и знала, как хорошо можно в них спрятаться. Мысль о том, что я увижу все это снова, привела меня в трепет, который граничил с ужасом.

Я попыталась напомнить себе, что бояться нечего. Марку больше не нужно выманивать меня из комнаты, на крыше сторожа, значит тот, кто вчера организовал пожар и прочие инциденты, вряд ли появится сегодня. Откуда же этот страх и уверенность, что сейчас на крыше опаснее, чем раньше?

Тем не менее, я решила действовать. Утром может быть слишком поздно. Я отчетливо чувствовала, что сейчас Дейсия могла бы поддаться уговорам, а утром это станет невозможным.

Я подняла воротник куртки и вышла в черноту. Луна скрылась за облаками, а я, должно быть, где-то выронила свой фонарик, так как в кармане куртки его не было. Я напомнила себе, что Найджел где-то здесь. Я должна только позвать его, если понадобится.

Наверху я помедлила, застыв в черной тени башни, прислушиваясь к тому, как завывал ветер в каминных трубах Атмора. Без всякой видимой причины мне было гораздо страшнее, чем раньше.

Темная крыша простиралась передо мной, тени пропали: все погрузилось во тьму. Я взглянула на небо — облака закрыли луну, и только через минуту или две она выглянет в очередной просвет. Я подумала, что если я ничего не вижу, то и меня нельзя увидеть.

Как только я вышла из укрытия, я наступила на какой-то предмет. Я наступала на него и в прошлый раз, но меня отвлекло появление Найджела. На этот раз я наклонилась и подняла его. Предмет был довольно тяжелым. Я поняла, что держу в руках нечто вроде копья. Возможно, это копье из Оружейного зала. Не было времени задумываться, почему оно оказалось на крыше.

Во всяком случае, оно могло послужить оружием, если бы оно мне понадобилось. Крепко зажав его, я отправилась в путь по крыше над длинным северным коридором. Я шла во тьме, стараясь обходить более темные места у основания труб. Я не заметила, обо что споткнулась. Моя нога что-то задела, я упала, ударилась виском о камень и растянулась на крыше. В голове звенело, перед глазами вспыхивали искры. Почти потеряв сознание, я лежала, не в силах подняться. Послышались чьи-то шаги, до меня дотронулись чьи-то руки, которые подняли меня и понесли. Но я не ощутила безопасности, наоборот, я почувствовала, что опасность нарастает и что я должна сопротивляться, чтобы вернуть сознание. Собрав остатки сил, я закричала в окутывавший меня туман. Кто бы ни нес меня, он хотел причинить мне вред, а я ничего не могла предпринять, чтобы спасти себя.