Авиация 2001 02

Советская разведывательная авиация. Часть 2

Александр Медведь (Москва)

Для авиации обоих противников зима 1941–1942 годов обернулась жестокими испытаниями. В условиях низких температур двигатели отказывались запускаться, загустевало масло, быстро выходили из строя резиновые прокладки. Несладко приходилось инженерно-техническому персоналу, а также подразделениям, расчищавшим аэродромы от снега. Жизнь показала: в условиях отступления любая армия, даже самая организованная, несёт чувствительные небоевые потери. Немцы вынуждены были бросить на подступах к Москве значительное количество неисправных или оставшихся без горючего автомобилей, танков, орудий и самолётов. Комиссия штаба ВВС Западного фронта, занимавшаяся исследованием качества топлива, оставленного немцами на аэродроме Клин, отмечала: «Синтетический бензин при низких температурах превращается в маслянистую жидкость с выделением в ней крупинок (по-видимому, частичная кристаллизация)». Усилившееся противодействие со стороны советской истребительной авиации и, особенно, повышение эффективности огня зенитной артиллерии привело к росту потерь всех родов германской авиации. Спад производства авиапродукции в Германии, которым характеризовалась поздняя осень 1941 г., не позволил командованию Люфтваффе вплоть до ранней весны 1942 г. восстановить численность боевых самолётов на Востоке.

С окончанием битвы под Москвой, после того как вражеская армия закрепилась на новых рубежах, Красная Армия и ее ВВС также стали испытывать нарастающие трудности. В феврале- марте резко возросла активность Люфтваффе, разрушившая радужные расчёты советского командования на удержание превосходства в воздухе. Словом, проблем хватало у обеих сторон, что закономерным образом привело руководство советских и германских ВВС к мысли о необходимости организационно-штатных преобразований.

Именно весной 1942 г. немецкая разведывательная авиация подверглась коренной реорганизации. В первой части статьи уже упоминалось, что в декабре 1941 г. начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Ф.Гальдер обсудил с фактическим «командующим разведывательной авиацией» (реально такой должности не было) генералом Богачем основные направления реформы. Прежде всего, все разведывательные авиачасти вывели из непосредственного подчинения «сухопутчиков», что выразилось в формировании новых групп (ближних NAG г — NahaufklSrungsgruppen и дальних FAGr — FernaufklSrungsgruppen, объединивших прежние отряды — AufklSrungsstaffeln, которые ранее лишь в отношении снабжения техникой и спецоборудованием объединялись в смешанные разведгруппы — Aufklarungsgruppen). Дальние разведывательные группы стали подчиняться командованиям Воздушных флотов, а ближние — командованиям авиационных корпусов (прежде отряды ближних разведчиков через специального представителя Люфтваффе подчинялись командующему армией или танковой группой, в отдельных случаях — даже командирам корпусов и танковых дивизий).

В соответствии с новой структурой подчиненности теперь задания на разведку выдавались штабом авиационного объединения (соединения), а «заказ» армия производила через так называемого Flivo — офицера Люфтваффе в звании оберст (полковник) или оберст-лейтенант (подполковник), выполнявшего связные и консультативные функции при командующем общевойсковым или танковым объединением. Изменение подчиненности сняло многие проблемы со снабжением разведывательных отрядов топливом и запчастями, однако потенциально оно могло отрицательно сказаться на готовности авиаразведчиков выполнять пожелания сухопутных войск. Но в силу того, что, по крайней мере, первое время после реорганизации тесные связи на уровне «авиационный разведотряд — корпус (танковая дивизия)» сохранились, резкого ухудшения осведомленности командования о том, что происходит в ближайшем тылу противника, немцам удалось избежать.

В состав типичной NAGr (в середине 1942 г. в Люфтваффе начитывалось 16 ближних разведгрупп) входили, как правило, два-три отряда, но имелись и исключения, как, например, NAGr 2 с пятью отрядами или NAGr 12, штаб которой руководил всего одним отрядом 3.(Н)/41. На вооружении групп ближних авиаразведчиков имелись преимущественно самолёты Hs 126 и FW 189 (широко известный у нас как «рама»). Эти тихоходные машины со временем пришлось прикрывать истребителями, поэтому для ведения разведки на глубину 30-100 км от линии боевого соприкосновения (ЛВС) с 1942 г. немцы стали всё шире использовать дооборудованные истребители Bf 109F. Если наблюдатель Hs 126 использовал для фотографирования ручную камеру НК 13/18, то на FW 189 наряду с подобной НК 12,5 устанавливался и куда более совершенный автомат Rb 50/30. «Мессеры» из ближней разведки обычно оснащались одним фотоаппаратом Rb 20/30, смонтированным в хвостовой части фюзеляжа.

Из числа дальних разведгрупп в 1942 г. на советско-германском фронте действовали три: FAGr 1 (в составе 1-го Воздушного флота, группа армий «Север»), FAGr 2 (действовала на Центральном направлении) и FAGr 4 (4 ВФ, группа армий «Юг»). В каждой группе имелся один ночной отряд (самолёты Do 17Р, Do 215) и 4–6 отрядов дневной разведки, вооружённые самолётами Bf 110, Ju 88D и отчасти — Не 111. Интересно, что в 1942 г. в состав некоторых отрядов FAGr для ведения разведки в районах, прикрытых мощной ПВО, ввели истребители-разведчики Bf 109F-4, оснащённые фотоаппаратами Rb 50/30, которые позволяли осуществлять съёмку со средних высот. Дальние разведчики действовали, как правило, без истребительного прикрытия на глубине свыше 100 км от ЛВС на высотах 6–8 км.

Для оперативной обработки фотоснимков, полученных ближними разведчиками Hs 126 использовались подвижные фотолаборатории на шасси армейских грузовиков.

В советских ВВС реформа разведывательной авиации была тесно увязана с появлением авиационных объединений нового типа — воздушных армий. В мае 1942 г. ВВС Западного, Брянского, Калининского и Южного фронтов переформировали в воздушные армии (соответственно — с 1-й по 4-ю). В июне этот процесс продолжился, появились 5-я (ВВС Северо-Кавказского фронта), б-я (ВВС Северо-Западного фронта), 8-я (ВВС Юго-Западного фронта), 14-я (ВВС Волховского фронта) и 15-я (ВВС Брянского фронта) воздушные армии(ВА). В августе из состава 8-й ВА выделили ещё одну для Донского фронта — 1б-ю, а в ноябре реформа закончилась с образованием 7-й (ВВС Карельского фронта), 13-й (ВВС Ленинградского фронта) и 17-й ВА; последнюю создали из соединений резерва ВГК и ряда частей 8-й ВА. Воздушные армии с номерами от 9 до 12 формировались на Дальнем Востоке.

По первоначальному замыслу в штат каждой ВА включалась отдельная дальняя разведывательная эскадрилья. В тех случаях, когда таковая формировалась заново, ей, как правило, присваивали номер армии. Известная читателю 38-я раз ещё в феврале 1942 г. была преобразована в 3-й отдельный авиационный разведполк (орап), получивший этот номер «по инерции» следом за 1-м и 2-м разведполками ГК КА. Укрупнение подразделения, предназначавшегося для одного из наиболее важных фронтов — Западного, было вполне объяснимым. Боевой состав полка вначале соответствовал эскадрильному: 2 Пе-2, 2 Пе-3 и 3 ЛаГГ-3 (часть машин неисправна). К концу марта 3-й орап, в командование которым вступил майор В.М.Чувило, получил 8 Пе-2, 5 Пе-3 и 6 ЛаГГ-3, а в мае — ещё 6 Пе-2. Но и потери за неполные три месяца напряжённых боев оказались чувствительными: при 232 боевых вылетах 7 машин не вернулись с заданий, произошло 3 катастрофы и 6 аварий. Невысокий результат — всего 15 самолёто-вылетов на одну потерю — способствовал решению о «понижении в звании» полка до 1-й драэ в мае 1942 г.

Впрочем, достаточно быстро выяснилось, что одной эскадрильи для ведения разведки в интересах фронта явно недостаточно. Очевидно, что с должной частотой обследовать район протяжённостью несколько сот километров по фронту и на 100–150 км в глубину эскадрилье попросту не по силам. Фрагментарность же информации приводила к важным оперативным просмотрам, «зевкам», если использовать шахматную терминологию. Существенными недостатками отличалась и структура подчинённости авиаразведчиков: с упразднением корпусных и армейских разведывательных подразделений «наземные» командиры всех уровней, включая командующих общевойсковыми и танковыми армиями, могли лишь присылать заявки в штаб авиационного объединения, а когда они будут выполнены (и будут ли вообще), не мог предсказать никто.

Разведотдел воздушной армии фактически работал «на себя» (точнее, на штаб ВА) и разведуправление фронта. Последнее циркулярно распространяло полученную информацию вниз, но у штаба фронта и у командира дивизии «интересы» разные (последнего волнуют батареи, опорные пункты, подходящие к линии фронта колонны, а командование объединения «смотрит» дальше — его занимают аэродромы противника, железнодорожные узлы, оперативные резервы и т. п.). Такой отрыв авиаразведчиков от нужд «низов» приводил, в первую голову, к недостаточной информированности командиров сухопутных соединений и частей, что вело к излишним потерям. Наиболее «продвинутые» комдивы старались наладить взаимодействие с соответствующими командирами авиадивизий и полков, так сказать, «по горизонтали». Так появились нештатные разведывательные пары и звенья в истребительных, штурмовых и бомбардировочных авиаполках. В какой-то мере им удавалось «просвещать» коллег-сухопутчиков о положении в ближайшем тылу противника, но когда становилось по настоящему горячо, когда начиналось отступление, когда информация становилась поистине «на вес золота», а потери росли (что характерно для поздней весны и всего лета 1942 г.) — именно тогда помощь авиаторов слабела…

Наиболее важным событием в истории советской разведавиации в 1942 г. стало развертывание полнокровных разведывательных полков в составе воздушных армий и ещё остававшихся ВВС фронтов. Всего было создано 12 pan — либо путем переформирования бомбардировочных частей с включением в их состав имевшихся отдельных разведэскадрилий, либо просто на основе последних. Характерный пример — судьба уже упоминавшейся 1-й драэ, которую в июле вновь «повысили», создав на её основе 10-й орап в составе 1-й ВА. Первым командиром полка стал майор Жигарьков, сменивший неудачливого Чувило.

К числу лучших в столь часто менявшей наименование части относили экипаж, состоявший из лётчика капитана Малыхина, штурмана капитана Зинина и стрелка-радиста старшины Бабуцкого. Только за июль 1942 г. они совершили 22 боевых вылета, продемонстрировав великолепную слаженность. В один из дней экипаж отработал просто виртуозно, отсняв в одном заходе на небольшой высоте полосу шириной 8 км. Для этого Малыхин по командам Зинина, следившего за показаниями секундомера, поочередно перекладывал «пешку» из крена в крен. Вскоре после этого техсостав полка разработал собственный вариант качающейся фотоустановки с двумя аппаратами АФА-1 в бомбоотсеке, третью такую же камеру смонтировали в хвостовой части машины. В конце октября в командование полком вступил майор А.К.Родин. По состоянию на 1 ноября 1942 г. 10-й орап располагал 11-ю Пе-2 и 5-ю Пе-3.

Следует отметить, что в составе ВВС Западного фронта непродолжительное время (в январе- марте 1942 г.) разведывательные задачи выполнял 511-й ббап капитана А.А.Бабанова, вооружённый двухмоторными истребителями Пе-3. В этот период сумел отличиться экипаж, состоявший из сержантов В.Г.Завадского и Г.Г. Лядова (оба впоследствии стали Героями Советского Союза). Молодые авиаторы сумели разведать оборону противника в районе Гжатск-Сычовка- Юхнов, а попутным бомбометанием уничтожили 9 танков, 30 автомашин с пехотой, 6 железнодорожных вагонов и 3 автоцистерны (цифры из отчёта полка). За образцовое выполнение заданий экипаж получил благодарность от командующего ВВС Западного фронта генерал-майора авиации С.А. Худякова, а затем — ордена Красного Знамени и погоны лейтенантов впридачу! Но вот самому 511-му ббап не повезло. 5 февраля 1942 г. аэродром Тула, на котором базировался полк, подвергся атаке группы тяжёлых истребителей Bf 110. На земле сгорели три Пе-3 из восьми, которыми располагал полк, ещё несколько машин получили повреждения. Поскольку пополнить часть двухмоторными истребителями не представлялось возможным (авиазавод № 39 был эвакуирован в Иркутск и только в апреле смог возобновить производство), в конце марта 511-й ббап отвели в тыл и перевооружили обычными «пешками». Вновь на фронте он появился только в июне 1943 г.

Примером «метаморфозы» с изменением назначения авиачасти может служить 50-й краснознаменный бомбардировочный авиаполк подполковника И.Я.Миронова, преобразованный в разведывательный в декабре 1942 г. и вошедший в состав 2-й ВА. Свой орден полк получил ещё за войну с Финляндией, а впоследствии не раз отличался при нанесении ударов по врагу. Так, в начале августа 1942 г. пятёрка капитана С.И.Златоверховникова с пикирования сбросила бомбы на скопление железнодорожных эшелонов на станции Западная Касторная. Эффективность налёта оказалась столь высокой, что взрывы и пожары на станции продолжались более суток. К сожалению, ни одна из «пешек» на свой аэродром не вернулась… Несмотря на тяжёлые потери, в полку осталось немало умелых и опытных экипажей. Кроме того, в начале декабря в его состав в качестве пополнения влилась 324-я раэ капитана Жданова.

Немецкие аэрофотоаппараты Rb 20/30 и Rb 50/30 в качающейся установке

Монтаж аппарата Rb 50/18 на Fw 189. Восточный фронт, зима 1942 г.

В августе 1942 г. в составе 3-й ВА был сформирован 11-й орап (номер 3 уже был использован). Он создавался на основе 3-й одраэ майора С.И. Маршалковича, насчитывавшей 3 Пе-2 и

8 экипажей. Кроме того, в формирующийся полк была включена эскадрилья 50б-го ббап — 9 Пе-2 с экипажами. Первым командиром части стал майор Ивановский (ранее руководил 317-м pan), но уже в конце августа он погиб в авиакатастрофе. Вслед за ним приблизительно по одному месяцу полком командовали майор Маршалкович и капитан П.И.Маргошин, однако уже в ноябре 11-й орап возглавил майор Н.И.Лаухин (бывший командир 128-го ббап). В этот же период в состав полка включили 320-ю раз с шестью Пе-2 и пятью экипажами. По состоянию на 15 ноября 1942 г. 11-й орап был, по-видимому, укомплектован лучше других разведчастей ВВС, располагая 28-ю «пешками». В период с 15 октября по 24 ноября 1942 г. его экипажи выполнили свыше 150 вылетов на разведку, выявив переброску 5 дивизий и нескольких полков противника на Великолукское направление.

Одним из наиболее решительных и смелых пилотов 11-го орап был старший лейтенант Михаил Батовский. За четыре месяца он 16 раз встречался с истребителями противника и 5 раз вёл с ними воздушный бой. В октябре 1942 г. его «пешка» была обстреляна зенитной артиллерией и получила прямое попадание в винт, который оторвало вместе с редуктором мотора. В этот момент от линии фронта экипаж отделяли почти 100 км. Батовский сумел удержать тяжело повреждённый самолёт в воздухе и через час с четвертью посадил его на своем аэродроме. 9 ноября 1942 г. в 47-м боевом вылете «пешку» Батовского перехватила пара FW 190А в районе Велиж. В первой же атаке немцам удалось убить воздушного стрелка, а во второй — поджечь машину. Батовский и штурман капитан Шамин выбросились с парашютами, но «фоки» расстреляли их в воздухе. Посмертно оба офицера были награждены орденами Ленина, а в 1943 г. в полку появился именной самолёт «Михаил Батовский» — между прочим, тот самый, у которого был отстрелен винт…

Поздней осенью 1942 г. 4-я ВА входила в состав Северо-Кавказского фронта. Разведывательные задачи в интересах фронта решал 366-й ближне-бомбардировочный авиаполк. Следует отметить его несомненный успех: в период решающих боёв с деблокирующей группировкой Манштейна экипажи именно этого полка вскрыли переброску в район Котельниково 23-й тд и дивизии СС «Викинг». В середине декабря 1942 г. часть преобразовали в 366-й орап. Сменилось и командование: вместо убывшего на учёбу в академию майора А.С.Мозгового был назначен бывший комэск Герой Советского Союза майор А.П.Бардеев.

В июле 1942 г. 742-й сбап майора Сергеенко, входивший в 5-ю ВА, приказом командующего Северо-Кавказского фронта был преобразован в разведывательный. По штату № 015/211 ему надлежало иметь 11 Пе-2 и 10 МиГ-3, но реально часть располагала только 13 «пешками». Вскоре после расформирования 367-го ночного разведполка (самолёты У-2 и Р-5), прежде также входившего в 5-ю ВА, 742-й орап обзавёлся подвижной аэрофотолабораторией ПАФ-3 на трёх автомобилях ЗиС-5. Одновременно он получил истребительную эскадрилью прикрытия — 7 И-153 из состава 653-го иап. Однако в первых же совместных вылетах выяснилось, что «чайки» в маршрутных полётах не могут сопровождать Пе-2, а из-за неважного обзора — вести эффективную разведку. В дальнейшем эскадрилья капитана Гроховецкого занималась, в основном, прикрытием аэродрома базирования (Краснодар) и обеспечением взлётов-посадок «пешек». Последние вели разведку до рубежа Евпатория-Саки-Симферополь-Перекоп-Бердянск-Мариуполь-Таганрог. Не забывая недалёкое «бомбардировочное» прошлое, экипажи полка часто совмещали разведывательные задачи с нанесением беспокоящих бомбовых ударов и широко практиковали разведку боем.

В августе 1942 г., в период немецкого наступления на Северный Кавказ, полк до последней возможности вёл боевую работу с аэродромов Армавир и Майкоп. Достаточно сказать, что техсостав 742-го орап покинул аэродром Майкоп, когда тот уже обстреливался пулемётным огнём! Осенью, когда немецкое наступление было остановлено, важнейшими задачами полка стало вскрытие системы обороны противника, путей подвоза и аэродромной сети. За отличную разведку и фотографирование объектов часть неоднократно получала благодарности от командования войск Черноморской группы и 5-й ВА. Всего за вторую половину 1942 г. 742-й орап, в командование которым в сентябре вступил подполковник П.И.Кулиш, потерял 8 Пе-2 по боевым и 4 — по другим причинам. Например, 9 ноября при взлёте с аэродрома Адлер парой немецких «охотников», внезапно выскочивших из-за гор, был сбит Пе-2 лётчика Киртона. Однако порой доставалось и немцам. Так, 7 октября «пешка» пилота Рякина при возвращении с задания подверглась атаке одиночного вражеского истребителя. С первого захода сбить советский самолёт не удалось, хотя тот и получил повреждения, а повторная атака закончилась для немецкого пилота печально: его Bf 109F упал горящим в районе Горячий Ключ.

В 6-й ВА Северо-Западного фронта ведение разведки первоначально возлагалось на 6-ю одраэ, располагавшую на 1 сентября 1942 г. пятью Пе-2, в том числе четырьмя исправными. Эскадрилья сильно пострадала в начале июля, потеряв 4 самолёта с экипажами, и вплоть до середины сентября в боевых действиях не участвовала. В ноябре 1942 г. командарм генерал- лейтенант авиации Кондратюк отдал распоряжение о развёртывании полнокровного разведывательного авиаполка. Он формировался на основе 72-го сбап подполковника И.П.Скока с включением лучших экипажей из 6-й одраэ и 58-го краснознамённого пикирующего бомбардировочного полка. Часть возглавил Герой Советского Союза старший батальонный комиссар Г.А.Таряник, бывший военком 241-й бад, однако уже через месяц его сменил прежний командир б-й одраэ подполковник И.Д.Завражнов. По штату № 015/249 в 72-м отдельном дальнем разведывательном авиационном полку (одрап) предусматривалось иметь 21 самолёт Пе-2, 79 офицеров, 143 сержанта (старшины) и 21 рядового. Реально на конец года в полку осталось всего 7 «пешек», из них 4 исправных. Потери в декабре составили 4 машины в 89 боевых вылетах, в их числе две — не вернулись с задания, одна — сбита зенитками противника, одна — ошибочно сбита нашими истребителями.

В июне 1942 г. в 8-й ВА из личного состава 90-й и 91-й ораэ был сформирован 8-й орап двухэскадрильного состава. Уцелевшие одномоторные разведчики Су-2 (9 единиц) в июле полк передал в реморганы, а взамен получил самолёты Пе-2 и Пе-3 (хотя по штату № 015/214 одной из эскадрилий предписывалось иметь истребители МиГ-3). Если в период Харьковской операции 8-й орап потерял всего один экипаж и один Су-2, выполнив 75 боевых вылетов, то в Сталинградской битве он лишился девяти «пешек» с экипажами при 410 самолётовылетах. Из отчёта полка известно, что за тот же период штурманам и стрелкам удалось сбить 5 истребителей противника.

Рота немецких средних танков в деревне (снимок с высоты 3000 м)

Богатую боевую историю имел 32-й сбап, летом 1942 г. включенный в состав 284-й ад 15-й ВА Брянского фронта. В 1937-38 гг. 35 экипажей полка участвовали в боевых действиях в Китае против японских оккупантов. В период конфликта на Халхин-Голе полк также не остался в стороне: из него в 28-ю сад снова были откоманди-

рованы наиболее опытные экипажи. С началом Великой Отечественной 32-й сбап, не мешкая, перебазировался на запад и уже 16 июля 1941 г. в составе трёх эскадрилий включился в боевую работу. К концу сентября его потери оказались столь велики, что полк пришлось вывести на переучивание и доукомплектование. Только в июле 1942 г. он снова вернулся на фронт. В период тяжёлых боев в районе Касторная-Воронеж- ' Землянск, совершив за 22 дня 177 самолёто-вылетов на бомбометание, полк потерял 7 машин и 8 членов экипажей. С начала августа 32-й сбап полностью переключился на разведывательную работу одиночными экипажами в районе Болхов-Орел-Курск-Касторная-Старый Оскол. Действовать приходилось в сложной обстановке, в каждом вылете рискуя жизнью.

Так, 23 сентября 1942 г. экипаж младшего лейтенанта Брегадзе вылетел с задачей: найти тщательно замаскированный аэродром подскока, с которого действовали истребители противника. Обнаружив подозрительную площадку со следами самолётных колес, Брегадзе трижды пролетел над ней, каждый раз сбрасывая на кромку леса по одной бомбе ФАБ-50. Наконец, нервы у немцев не выдержали: открыли огонь зенитные пулемёты, пошли на взлёт три «мессера». Экипаж «пешки» успешно оторвался от вражеских истребителей и доложил командованию о местоположении аэродрома.

23 ноября 1942 г. приказом командующего 15-й ВА 32-й сбап был преобразован в разведывательный с включением в его состав 15-й одраэ майора Н.П. Щенникова. Последний был назначен командиром разведывательного авиаполка.

Вплоть до конца 1942 г. 13, 14 и 17-я ВА отдельными разведывательными полками не располагали. Так, в состав ВВС Ленинградского фронта, а позднее 13-й ВА входили только 117-я ораэ и 50-я окаэ (последняя, хоть и считалась корректировочной, но нередко привлекалась для выполнения разведки над полем боя и в ближайшем тылу противника). В сентябре 1942 г. 117-я ораэ имела 8 самолётов СБ и 14 экипажей, в том числе 5, способных летать ночью. За полгода войны эскадрилья выполнила всего 181 боевой вылет. По предложению старшего техника-лейтенанта Базунова впервые в практике разведавиации в январе 1942 г. на самолёте СБ смонтировали спаренные аэрофотоаппараты, что обеспечило увеличение ширины захвата местности вдвое. Базунова наградили орденом Красной Звезды. Потери эскадрильи за первые 10 месяцев 1942 г. составили б машин и 10 членов экипажей. 10 ноября 1942 г. она была переформирована в 5-ю драэ с дислокацией в Левашево. Часть располагала четвёркой СБ для ночной разведки и таким же количеством Пе-2 для дневной.

Начальник разведотдела штаба ВВС Ленфронта подполковник Чубуков, докладывая в конце сентября 1942 г. генералу Грендалю свои соображения по вопросу о рациональной организации воздушной разведки, предлагал: «.. раз должна иметь в своем составе не только самолёты дальнего действия, но и истребители… Весьма желательно, чтобы фронтовая раз состояла из двух отрядов: одного в составе 6 самолётов (2 Пе-2 и 4 Пе-3), второго в составе 8-10 истребителей (Як-1 или ЛаГГ-3)… При первой же возможности прошу Вас ходатайствовать о получении наряда хотя бы на 2 Пе-3 для раз ВВС Ленфронта, т. к. самолёты Пе-2 не соответствуют в полной мере требованиям к разведчику дальнего действия…» Увы, к этому моменту серийное производство Пе-Збис на Иркутском авиазаводе было уже свёрнуто. Что же касается предложений о «двухотрядной» разведэскадрилье, то они реализовались только в 1943 г. с развёртыванием в составе воздушной армии 13-го отдельного разведполка, наполовину укомплектованного истребителями.

Пе-2 в типичной камуфляжной окраске весны 1942 г.

Перспективный снимок танка, сделанный с предельно малой высоты

В 14-й ВА Волховского фронта имелась 8-я одраэ капитана И.А.Горбунова (по состоянию на 1 августа 1942 г. — три Пе-2, из них всего один исправен), а 17-я ВА на первом этапе вообще не располагала специальными разведывательными подразделениями. Только в марте 1943 г., с преобразованием 39-го сбап подполковника А.Г.Фёдорова, она обрела штатные «глаза и уши».

Опираясь на сводки потерь за 1942 г., генерал Грендаль определил потребности в самолётах- разведчиках на год следующий. Одних только «пешек» он считал необходимым заказать не менее 1000 единиц. Мотивировка была следующей: 900 самолётов для фронтовой разведывательной авиации (с учётом трёхкратного обновления в течение года) и ещё 100 машин — для авиаполков ВГК. Таким образом, средняя продолжительность «жизни» воздушного разведчика оценивалась приблизительно равной 4 месяцам.

В 1942 г. 15-й зап продолжил формирование и подготовку отдельных разведывательных авиаэскадрилий. Всего по данным Управления формирования и комплектования ВВС КА в течение года на фронт убыли 7 разведывательных подразделений. Однако реально их было сформировано больше с учётом тех, что развёртывались непосредственно в авиационных объединениях. В среднем маршевые разведывательные подразделения в 1941–1942 гг. находились в стадии формирования и подготовки около двух месяцев. Если в 1941 г. средний налёт на экипаж в период подготовки составлял около 8 ч, то в 1942 г. — уже 13,5 ч. На наземную подготовку отводилось 75–80 ч.

В числе новых подразделений, отправленных из 15-го зап в действующую армию в 1942 г., можно назвать несколько «трёхсотых» (320-ю раз капитана А.В.Акатова, 323-ю старшего лейтенанта 3.М.Иваненко, 324-ю капитана И.И.Жданова), а также 6-ю ораэ старшего лейтенанта Новосельцева (позднее — майора В.Д.Панфилова). В 9-м зап в Казани прошли переподготовку 9-я и 240-я раэ (последняя, впрочем, сменила номер и стала 10-й драэ). Все упомянутые выше части имели на вооружении самолёты Пе-2 или «смесь» Пе-2 с Пе-3. В середине года на Калининский фронт отправилась 319-я раэ, а 118-я эскадрилья передана в состав ВВС 7-й отдельной армии.

В октябре 1942 г. на Донской фронт в район Сталинграда убыла «нетипичная» 325-я ораэ капитана Д.С.Шерстюка, получившая на вооружение ленд-лизовские «Бостоны» III. Правда, первоначально она формировалась в 9-м запе и готовилась летать на «пешках». В июле 1942 г., получив технику в Кировобаде, эскадрилья прибыла в Монино, где производилось перевооружение самолётов (вместо «Браунингов» винтовочного калибра на оборонительных установках монтировались отечественные пулемёты УБ калибра 12,7 мм). Результаты двухмесячной боевой деятельности 325-й ораэ, проходившей в сложных метеорологических условиях, с учётом ожесточённого сопротивления противника (пик активности эскадрильи совпал с периодом советского контрнаступления под Сталинградом) можно считать удовлетворительными: в 126 боевых вылетах потери составили всего четыре самолёта «Бостон» (в том числе один в катастрофе, два сбиты истребителями и ещё один — зенитной артиллерией противника). Все случаи потерь по боевым причинам имели место при безоблачном небе. Среднее число самолётовылетов на одну потерю, как нетрудно определить — всего 31,5.

Экипаж «Бостона III» у боевой машины

Район обороны немцев с траншеями, миномётными и артиллерийскими позициями

Но важнее оказалась высокая оценка, данная машине экипажами эскадрильи: «Самолёт «Бостон» III показал себя с хорошей стороны по скороподъёмности и скорости горизонтального полета. Истребители противника Me 109Г2 и Me 109Ф его не догоняют, если они обнаруживаются на достаточной дистанции. «Бостон» уходит от них с набором высоты до 9000 м». Отмечались, правда, и недостатки, связанные с отказами оборонительного вооружения и дефектами моторов. Радиус действия самолёта экипажи 325-й раэ сочли недостаточным для ведения разведки. «Чтобы самолёту стать хорошим дальним разведчиком, необходимо смонтировать на нём дополнительные бензобаки в бомбоотсеке и установить безотказные пулемёты», — написал в отчете капитан Шерстюк. Впоследствии самолёты «Бостон» и их модификации А-20В, А-2 °C, A-20J нашли широкое применение в разведывательных частях ВВС. Опыт работы 325-й эскадрильи был использован в 1943 г., когда один из авиаполков, 454-й бап майора А.А.Татулова, вооруженный самолётами А-20В, хоть и титуловался «бомбардировочным», фактически применялся на Воронежском фронте в качестве разведывательного. Сама же 325-я раэ в декабре 1942 г. стала основой для формирования 16-го орап (разумеется, для 16-й ВА), командиром которого был назначен майор Шерстюк.

Помимо «Бостонов», в 1942 г. ВВС Красной Армии анализировали возможности использования в качестве разведчиков некоторых других самолётов, поставлявшихся в нашу страну из США. В частности, прошли испытания в НИИ ВВС разведчик-корректировщик Кертис 0-52 «Оул» 1* и истребитель Р-40В «Томагаук» (в варианте ближнего разведчика). Первая машина получила сдержанную оценку из-за невысокой скорости и слабой обороноспособности (один 7,62-мм пулемет, обстреливающий заднюю полусферу). Полученные 19 машин решили применять на фронтах, где противодействие со стороны истребителей считалось незначительным. Так, большинство 0-52 попало в состав ВВС Карельского фронта и 7-й отдельной армии. Что касается истребителя Р-40В, то наибольший интерес у специалистов вызвала установка фотоаппарата для перспективной съёмки в закабинном отсеке. На задней кромке крыла «Томагаука» имелись специальные метки, облегчавшие пилоту наводку на объект фотографирования. Однако практически единственным результатом изучения заокеанского «индейского топорика» стала рекомендация о целесообразности разработки собственного самолёта-разведчика, переделанного из истребителя.

В июне 1942 г. заместитель начальника артиллерии КА генерал Тихонов обратился к главному инженеру ВВС генералу А.К.Репину с просьбой в кратчайшие сроки организовать сравнительные испытания двухместных самолётов Як-7В и УИл-2. Армия нуждалась в новом массовом корректировщике (артиллерийском разведчике) взамен снятого с производства Су-2, число которых таяло на глазах. Несмотря на большую скорость и лучшую маневренность Як-7В, по результатам испытаний ГУНАрт (Главное управление начальника артиллерии) отдало предпочтение УИл-2, требовавшему меньших переделок (в хвостовой части «Яка» рамы фюзеляжа, тросы и тяги препятствовали установке большого фотоаппарата вроде АФА-ЗС, АЩАФА-2 и т. п.) и обеспечивавшему большие удобства для работы наблюдателя. Предлагалось на спарке «Ила»:

— снять второе управление;

— поставить оборонительную установку с УБТ в заднюю кабину и забронировать последнюю;

— установить универсальную установку под сменный АФА;

— улучшить качество остекления, и т. п.

Однако до внедрения Ил-2-корректировщика в серию дело в 1942 г. не дошло.

1* Подробнее об этой машине и истории её применения в СССР можно прочитать в «Авиации» № 5

Возможностей двух «специализированных» авиачастей ГК КА для решения всех встававших задач оказалось недостаточно, поэтому в апреле 1942 г. из личного состава 215-й раэ и 450-го сбап был сформирован 4-й апр ГК КА. Его первым командиром стал майор С.Д.Берман. Боевой состав части по состоянию на 1 мая 1942 г. включал 11 Пе-2 и 8 Пе-3. Теперь, располагая тремя полками (генерал Грендаль нередко в донесениях «наверх» называл их «дивизией разведчиков ГК КА»), штаб ВВС КА ставил задачи по разведке на огромных пространствах, практически «от моря до моря».

Многие экипажи авиаразведчиков Главного командования отличались хорошим владением техникой, настойчивостью и отвагой при выполнении боевых заданий. К примеру, в марте 1942 г. штабом ВВС КА были особо отмечены «исключительная смелость и инициативе, проявленные экипажами младшего лейтенанта А.М.Филимонова из 40-го апр ГК и капитана И.В.Сувороеа из 215-й ораэ, не только полностью выполнивших поставленные перед ними задачи, но по своей инициативе допопнительно проведших разведку движения войск по дорогам и базирования авиации противника…» Все члены экипажей получили благодарности, кроме того, этот боевой вылет был им засчитан за два.

Парк разведывательных самолётов в 1942 г. стал заметно разнообразнее. В мае иркутский завод № 39 выпустил первые серийные истребители Пе-Збис, конструкция которых предусматривала несложную доработку для использования машины в качестве разведчика. В хвостовой части фюзеляжа монтировали установку из двух АФА-ЗС. Пушка ШВАК в носовой части сохранялась, как и большой дополнительный бензобак (500 л) в хвосте фюзеляжа, там, где у обычного Пе-2 находился стрелок-радист. В разведывательных полках оставались на вооружении и «обычные» Пе-3, большей частью прошедшие ремонт на московском заводе № 81. Нередко ремонтные работы были столь существенными, что машины получали новые заводские номера. На вооружении самолёта оставались три пулемёта БК и один ШКАС, фотооборудование состояло из пары аппаратов АФА-1 или АФА-ЗС. Часть Пе-2 также стали оборудовать более совершенными АФА-ЗС с фокусным расстоянием 50 см. Весной 1942 г. на «пешках» заметно улучшили обороноспособность, смонтировав у штурмана вместо пулемёта ШКАС крупнокалиберный УБТ, вначале на шкворневой установке «ФТ», а позднее на вращающейся турели ВУБ-1. Аналогичная штурманская установка появилась и на Пе-Збис.

Последние шире, чем в других разведполках, были представлены в 40-м апр ГК, который по состоянию на 1 мая 1942 г. располагал 5 Пе-3 и 5 Пе-2. Кроме того, в 1942 г. в полку появились 4 американских бомбардировщика В-25С «Митчелл» 2*, приспособленные силами подвижных авиаремонтных мастерских (ПАРМ) для ведения разведки. Важнейшим достоинством машины, помимо неплохого оборонительного вооружения, считалось наличие в составе экипажа двух лётчиков. Благодаря этому в дальних полётах пилоты меньше уставали и, кроме того, упрощалось переучивание. Разведывательный вариант машины получил дополнительный бензобак, смонтированный в верхней части бомбоотсека, и отечественный фотоаппарат АФА-1 или АФА-13. Укажем, однако, что впервые использование В-25 в качестве разведчика отмечено в 747-м ап ДД, входившем в состав Авиации дальнего действия. В июне 1942 г. он, помимо бомбардировщиков Ер-2, располагал четырьмя «Митчеллами». Один из них в июле не вернулся с боевого задания, а остальные к началу августа вышли из строя из-за отсутствия запчастей, главным образом к силовой установке.

Трудным периодом для 40-го апр ГК, как и для советских ВВС в целом, стало лето 1942 г., особенно июль и август. В период немецкого наступления боевое напряжение было особенно велико, а потери — чувствительны. 7 июля Пе-3 старшего лейтенанта Кудасова не вернулся с боевого задания в районе Воронежа. 12 июля на аэродроме «Совхоз Воробьёвка» в результате штурмовки парой «мессершмиттов» был уничтожен другой Пе-3. Спустя два дня истребитель противника сбил ещё один Пе-3 при взлёте с того же аэродрома. Экипажи испытывали колоссальное нервное напряжение. 21 июля старший лейтенант Родин, взлетая со ставшего мишенью для вражеских охотников аэродрома, «подорвал» самолёт без скорости, в результате чего машина свалилась на крыло и скапотировала. «Пешка» была полностью разбита. Спустя восемь дней по приговору военного трибунала получившего ранения Родина расстреляли.

«Показательные репрессии» не дали, да и не могли дать положительных результатов. 4 августа были потеряны в бою ещё два самолёта Пе-3, а 6 августа Пе-2 сержанта Червякова стал жертвой наших истребителей. 10 августа противник нанёс новый удар по аэродрому базирования 40-го апр ГК, погибли 12 человек, включая инженера полка инженер-капитана А.И.Смирнова. На земле сгорела ещё одна боевая машина… Всего за месяц полк лишился семи самолётов и трёх экипажей. Не обошлось и без трагикомических ситуаций. Так, 30 августа самолет Пе-3 был атакован истребителем противника и вынужденно ушёл в облака. Вскоре летчик потерял пространственную ориентацию, машина свалилась на крыло и стала беспорядочно падать. Вывалившись из облаков на высоте около 3 км, пилот сумел восстановить горизонтальный полёт, после чего обнаружил, что штурмана в кабине нет, а «черепаха» фонаря сорвана… К счастью, сконфуженный штурман вскоре вернулся в часть…

В конце октября во 2-й апр ГК КА прибыли четыре Ту-2 производства омского завода № 166 3*. Эти машины вошли в состав 1-й аэ майора Рудевича и уже 8 декабря состоялся их первый боевой вылет. Один Ту-2 представлял собой обычный бомбардировщик без всякого разведоборудования и предназначался для переучивания личного состава. На двух других в бомбоотсеках были установлены по одному неподвижному АФА-ЗС (позднее на одном из них опробовали установку с трофейным аппаратом Rb 50/30, объектив которого слегка выступал за контур фюзеляжа). Третий Ту-2-разведчик был самым совершенным: он имел две качающиеся установки с аппаратами АФА-ЗС. Качание (один снимок под углом 0°, второй под 7°, третий снова под 0° и т. д.) обеспечивало вдвое больший захват местности по ширине, поэтому эта машина за один маршрут могла отснять в два раза большую площадь, чем оба её собрата, вместе взятые. По радиусу действия (750–800 км) Ту-2 был эквивалентен Пе-3 и несколько превосходил Пе-2 (625–650 км).

В декабре 1942 г. — январе 1943 г. все три машины проходили войсковые испытания. По их окончании был сделан вывод о целесообразности следующих важнейших доработок Ту-2-разведчика. Во-первых, рекомендовалось усилить оборонительное вооружение путём замены пулемётов ШКАС на УБТ, ликвидировать установки неподвижных пулемётов ШКАС, оказавшиеся ненужными, и увеличить площадь остекления носовой части фюзеляжа для улучшения обзора. Во-вторых, следовало повысить дальность полёта, установив дополнительный бензобак в бомбовом отсеке. И, наконец, военные настаивали на установке фотоаппаратов больших размеров типа АФА-33, благо размеры отсека Ту-2 это позволяли. Кроме того, намечалось устранить большое количество дефектов силовой установки и систем самолёта. Однако в связи с прекращением серийной постройки Ту-2 в Омске эти рекомендации удалось реализовать лишь позднее на небольшой партии самолётов московского завода № 23.

В составе 4-го апр ГК в октябре 1942 г. была сформирована 3-я эскадрилья, включавшая шесть американских истребителей P-39D «Аэрокобра». Возглавил её капитан М.П.Конкин, ставший первым в разведывательной авиации Героем Советского Союза. Эскадрилья действовала с аэродромов Калинин, Клин и за пять последних месяцев 1942 г. совершила свыше 100 боевых вылетов. Выбор пал на P-39D не случайно: машина имела хорошую скорость, позволявшую уклоняться от перехвата, а в случае необходимости могла вступать в бой с истребителями противника. Большая дальность полёта выгодно отличала её от аналогичных отечественных самолётов, но самым главным достоинством считался прекрасный обзор из кабины. На разведчиках Р-390 силами ПАРМ монтировался фотоаппарат АФА-И, а позднее АФА-Б, в ряде случаев крыльевые пулемёты снимались. Однако использование «Аэрокобр» было относительно непродолжительным, и уже в начале 1943 г. их сменили отечественные Як-9 в варианте разведчика.

При передаче информации о деятельности разведчастей командование требовало заменять истинные названия самолётов условными кодами. Так, например, в июне 1942 г. на основании директивы разведотдела штаба ВВС КА действовала система кодирования, представленная в таблице № 3.

2* В Советском Союзе самолёт частенько называли Б-25, а вот наименование «Митчелл» нигде — ни в обиходе, ни в официальных документах не использовалось. Иное дело с «Аэрокобрами» — значительно чаще этот популярный американский истребитель именовали именно так, а не Р-39.

3* Первые Ту-2 Омского завода имели пять пулемётов ШКАС (два из них неподвижно в носу) и две пушки ШВАК (неподвижно в крыле). Из-за слабости оборонительного вооружения один из четырёх Ту-2 в декабре 1942 г. был сбит истребителем противника. Позднее на верхней турели стрелка-радиста и блистерной установке штурмана смонтировали пулемёты УБТ.

Ту-2 одной из первых серий. Обратите внимание на прозрачный кок и пулемёты ШКАС в носу фюзеляжа

Истребители P-39D «Аэрокобра», оснащённые фотоаппаратами АФА-И, поступили на вооружение 4-го апр ГК

Юнкере Ju 88D-1 из состава 2-й эскадрильи 22-й дальнеразведывательной авиагруппы Люфтваффе (2.F/22), зима 1941-42 гг.

Пе-2 из разведывательного звена 128-го ближнего бомбардировочного авиаполка, январь 1942 г.

Пе-3 из состава 2-го авиаполка разведчиков Главного командования (АПР ГК), зима 1941-42 гг.

Оценивая результаты боевой деятельности разведполков, подчиненных ГК КА, в октябре 1942 г., генерал Грендаль особо отметил 2-й апр ГК, выполнивший за год боевых действий 1161 самолёто-вылет. И действительно, итоги его работы впечатляли. Осуществляя слежение за 82 неприятельскими аэродромами, самолёты полка 777 раз фотографировали взлётные полосы и зоны стоянок. Свыше семи тысяч раз экипажи разведывали железнодорожные узлы, станции и крупные населенные пункты. В общей сложности было сделано 81537 фотоснимков, отснято около 212 000 км 2 площади. За все это пришлось уплатить дорогой ценой. Истребителям противника удалось сбить 16 самолётов, зенитной артиллерии — 4 машины, по неизвестным причинам не вернулись на свой аэродром ещё 16 разведчиков. В результате ударов немецких штурмовиков на земле сгорели два самолёта. Ошибки при опознавании также внесли свой вклад в потери: своими истребителями и зенитной артиллерией были сбиты две машины. В ходе боевых вылетов и на земле погибли 95 пилотов, штурманов и стрелков.

В основном полк вёл разведку перед Западным, Калининским, Северо-Западным, Ленинградским и Волховским фронтами, но отдельные группы, а порой и целые эскадрильи действовали на других направлениях. Так, в период летнего немецкого наступления экипажи сумели выявить направления ударов вражеских группировок на Воронеж и Сталинград. Вскоре после этого группа, возглавляемая заместителем командира полка майором Столяровым, приступила к разведывательным полётам в интересах подготовки наступательной операции «Марс» в районе Ржевского выступа.

Неоднократно экипажи полка демонстрировали высокое мастерство, «выкручиваясь» из сложных ситуаций. Правительственными наградами были отмечены 60 человек, в том числе двое — орденами Ленина. Штурман старший лейтенант Соловьёв совместно со старшим техником Новокольским осуществили переделку фотоаппарата АФА-13С в ночной, причем сделали это настолько удачно, что предложение было рекомендовано к серийному производству. С мест вынужденных посадок удалось эвакуировать и восстановить 19 самолётов. Почти все машины полка силами технического состава были оборудованы балками реактивных снарядов РО-82, ориентированными для пуска в заднюю полусферу (идея старшего техника-лейтенанта А.А.Помазанского). Установка оказалась удачной. Так, в октябре 1942 г. самолёт Пе-2 младшего лейтенанта Щитова на высоте 5000 м был атакован восьмёркой Bf 109. Залпом «эрэсов» атаку истребителей экипажу удалось сорвать и благополучно уйти от преследования.

Успехи полка позволили генералу Грендалю в конце декабря 1942 г. обратиться с ходатайством к командованию ВВС КА о преобразовании 2-го апр ГК КА в 1-й гвардейский авиационный полк дальних разведчиков. В представлении указывалось, что в воздушных боях экипажами полка сбито 7 истребителей противника, а по уровню потерь (примерно 36 вылетов на один сбитый самолёт) часть вдвое перекрыла норматив, установленный приказом НКО № 0299 от 1941 г. Спустя три месяца полк, первым в советской разведывательной авиации, был преобразован в гвардейский. Однако предложение об особом порядке нумерации гвардейских разведывательных полков поддержки не получило, и он стал 47-м гвардейским полком ВВС.

Что касается суммарных потерь авиационных полков разведчиков ГК, то за 11 месяцев 1942 г. они составили 86 машин, что приблизительно соответствовало 105–115 % штатной численности. И хотя это немало, но потери истребительных, а тем более штурмовых частей в 1942 г. нередко вдвое-втрое превосходили указанный уровень. «Глаза и уши армии» постепенно научились действовать грамотно. Многие экипажи стали настоящими мастерами воздушной разведки. Повысилось качество боевой техники, поставлявшейся в авиационные части. Лучше стали работать командиры и штабы, готовившие разведчиков к выполнению боевых задач. Разгром сухопутной и авиационной группировки немцев под Сталинградом добавил нашим авиаторам уверенности в себе. Впереди их ждал неимоверно тяжёлый, во многом переломный 1943 год.

Примечания:

* один Пе-2 сбит своим истребителем;

** один Пе-3 сбит своей зенитной артиллерией;

*** один Пе-2 сбит своей зенитной артиллерией.