Авиация и Время 1996 № 05 (19)

Вторжение. Часть III Начало воздушной войны на советско-германском фронте.

Окончание. Начало в «АиВ», №№3,4 '96

К началу войны ВВС Киевского ОВО были самыми многочисленными: 1913 машин, из которых 1670 исправных. [1] В состав истребительной авиации входили 17 авиаполков, располагавших 1238 самолетами, в т.ч. 190 МиГ-1/3 и 62 Як-1. Большинство новых истребителей попало в 15-ю САД, в остальных соединениях имелось по два-три МиГ-3, на которых летчики отрабатывали технику пилотирования.

Основу бомбардировочной авиации составляли 11 ближнебомбардировочных авиаполков. В них имелось 516 самолетов, из которых 251 - СБ. Остальными, примерно в одинаковых пропорциях, были Су-2, Як-2/4 и Пе-2. Имелось также небольшое количество Ар-2. Штурмовая авиация включала два полка на И-153 и И-15бис.

В непосредственном подчинении командующего ВВС округа находились два полка 36-й авиадивизии, а также 315-й и 316-й разведывательные полки и отдельные части, насчитывавшие всего 75 самолетов. Остальные самолеты входили в состав частей, подчинявшихся армейскому командованию. Кроме того, имелось 13 отдельных корпусных эскадрилий на устаревших самолетах (У-2, P-Z и т.п.), а также санитарная эскадрилья.

Уровень боевой подготовки авиачастей был неодинаковым. В давно созданных полках экипажи обладали хорошими навыками выполнения задач на старых самолетах. В девяти вновь сформированных авиаполках служили, в основном, молодые летчики, которые могли действовать только днем в простых метеоусловиях. Полеты ночью освоили не более 15% пилотов.

Большинство аэродромов округа представляли собой грунтовые площадки, которые после дождей выходили из строя. Начатую весной широкомасштабную реконструкцию авиабаз завершить к началу войны не удалось, более того, многие из них оказались приведены в ограниченно пригодное состояние. Запасных аэродромов не хватало. Самолеты повсеместно располагались скученно, без прикрытия зенитной артиллерией.

Основными самолетами советской штурмовой авиации накануне войны были И-15бис и И-153. На фото: “Чайки”, вооруженные РС-82, выруливают на старт

Командующий ВВС генерал Е.С.Птухин постоянно большое внимание уделял маскировке, однако средств и материалов хронически не хватало. Выполняя приказ Наркома обороны от 19.06.1941 г., части ВВС округа ограничились тем, что поэскадрильно расставили машины на границах стационарных и лагерных аэродромов. Накануне вторжения командующий лично совершил облет оперативных аэродромов, проверив их маскировку и боевую готовность. [2] Его усилия дали определенные результаты. Так, в изданной штабом 4-го ВФ “Памятке о юго-западной части Советской России” общее количество самолетов КОВО указывалось меньшим на 10%, причем очень сильно было занижено количество истребителей. Однако основные аэродромы немцы выявили очень точно. [3]

Необходимо отметить, что перед началом войны у немцев увеличился приток разведывательной информации. С апреля и, особенно, с мая они настолько обнаглели, что перелетали границу СССР с подвешенными бомбами. Однако разрешения сбивать их самолеты не было. В районе Ровно наши истребители посадили фашистский разведчик Ju 88. Он был немедленно взорван экипажем. При осмотре обломков обнаружили три фотоаппарата и незасвеченный участок пленки, по которому установили, что разведчик снимал советскую аэродромную сеть в направлении Дубно, Шепетовка, Киев. [4]

Сосредоточив против Киевского округа до 800 самолетов, немцы, как и в Белоруссии, начали войну в воздухе с внезапного нападения на аэродромы. С 4 до 5 часов утра около четырехсот самолетов 5-го авиакорпуса генерала фон Грейма (R.von Greim), входившего в 4-й ВФ генерала А.Лера (A.Lohr), атаковали 24 аэродрома, в основном в Западной Украине. [2]

Боевая тревога в некоторых советских авиачастях была объявлена своевременно, что позволило в ряде случаев поднять самолеты в воздух. Так, в Куровице взлетели все исправные истребители 164-го ИАП и встретили врага на подходе к аэродрому. Экипажи дислоцированного там же 66-го ШАП прибыли на аэродром с опозданием, т.к. решили, что в воскресенье проводится учебная тревога. Первым же ударом немцы вывели из строя более половины самолетов этого полка - 34 машины. Не растерялись под бомбами лишь отдельные летчики. Так, мл. л-нт П.Н.Рубцов сбил на глазах у всех Ju 88, который упал в районе аэродрома. Умело отражал налеты на свою базу 92-й ИАП из 16-й авиадивизии. Командир полка м-р С.С.Ячменев, будучи ранен в обе ноги, отказался ехать в госпиталь и продолжал руководить боевыми действиями. [5]

О событиях на участке 64-й авиадивизии, аэродромы которой одними из первых подверглись мощным атакам, можно прочитать в политдонесении штаба КОВО: “Авиачасти 12-й армии сбили 19 самолетов противника. 2 самолета сбито зенитной артиллерией (расчетами младших командиров Ковалева и Малохова в районе Станислава). 4 немецких летчика взяты в плен бойцами этих расчетов. Всего по 12-й армии взято в плен 12 немецких летчиков”. [6]

Но не везде бои проходили столь успешно. Серьезным упущением Птухина было отсутствие конкретных указаний о выводе соединений из-под удара. Даже удачно отразив первый удар, большинство авиаполков осталось на тех же аэродромах, что позволило противнику эффективно действовать по ним в следующих налетах. Всего в первый день войны ВВС КОВО, по неполным данным, потеряли 277 самолетов на земле. [7]

Один из внезапных налетов на советский аэродром остался в воспоминаниях командира 87-го ИАП м-ра И.С.Сульдина: “22 июня около 4 часов 30 минут из штаба авиадивизии в полк поступила телеграмма следующего содержания: “По имеющимся данным, немецкая авиация бомбит приграничные города Перемышль, Рава-Русская и другие. Полк привести в боевую готовность”. Летчики, инженеры, техники, младшие авиаспециалисты заняли свои места у истребителей, в соответствии с боевым расписанием...

Казалось, боеготовность полная. Но была допущена серьезная промашка, за которую основательно поплатились многие. Примерно в 4 часа 50 минут с восточной стороны аэродрома показался плохо видимый в лучах восходящего солнца двухмоторный бомбардировщик. Все сочли, что для проверки готовности полка прилетел командир авиадивизии. Но то был немецкий бомбардировщик Ju 88. На бреющем полете он атаковал выстроенные в линию самолеты. Увидев зловещие кресты на бомбардировщике, находившиеся на аэродроме командиры и бойцы открыли по нему огонь из винтовок. Но было уже поздно. Немецкий самолет сбросил прицельно мелкие осколочные бомбы, обстрелял из пулеметов личный состав: из 10 выстроенных самолетов 7 сгорели, были убиты два находившихся в кабинах летчика и ранены два младших авиаспециалиста. Пострадал и личный состав 4-й эскадрильи, построенный возле своего КП...”. [2]

В эскадрах KG 51 “Эдельвейс” и KG 54 “Мертвая голова” считали, что уничтожили, примерно, по сотне советских самолетов. [8] Заметных результатов добивались и отдельные экипажи, действовавшие чуть ли не в одиночку. Например, при награждении 19 сентября 1941 г. командира авиагруппы I/KG 54 Р.Линке (R.Linke) “Рыцарским крестом” среди прочего отмечалось, что главным образом в начале вторжения он сжег на земле свыше 240 вражеских самолетов. [9] Думается, что успехи Линке все же сильно преувеличены.

И-15бис на разгромленном аэродроме. Украина, лето 1941 г.

Брошенный Р-10 на окраине одного из аэродромов. Украина, лето 1941 г.

Одной из особенностей действий немецкой авиации на юго-западном направлении явилось нанесение ударов по расположенным в глубоком тылу важным объектам и административно-политическим центрам. Как правило, наши истребители и зенитчики вели с прорвавшимися самолетами напряженные воздушные бои. Именно в них немецкие летчики понесли наибольшие потери. Командование 4-го ВФ поплатилось за недооценку численности и боеготовности советских истребителей.

По данным начальника оперативного отдела штаба КОВО И.X.Баграмяна, летчики сбили 46 фашистских самолетов, в т.ч. старший политрук К.С.Сердюцкий - два. К-н С.П.Жуков из 86-го БАП в единоборстве с тремя вражескими истребителями подбил один из них, но и сам был подожжен. Он выбросился с парашютом, с трудом добрался до своего аэродрома, и едва ему успели перебинтовать раны, снова вылетел на боевое задание. [10]

В целом в полосе Юго-Западного фронта люфтваффе уверенно захватили инициативу и непрерывно атаковали советские войска. В то же время части вермахта почти не подвергались ударам с воздуха. Лишь войска 1-й танковой группы были атакованы 62-й АД, да и то во второй половине дня. [11]

Штаб ВВС Юго-Западного фронта практически не руководил действиями своей авиации. Весь день он находился в процессе перебазирования из Киева в Тарнополь, а в столице Украины осталась только небольшая оперативная группа во главе с генералом Мальцевым. К тому же, КП в Тарнополе оперативной связи со всеми аэродромами округа не имел. В результате попытка приблизить штаб к району боевых действий привела к нарушению управления.

Надо сказать несколько слов о судьбе командующего ВВС КОВО ген.-л-нта Е.С.Птухина, который, несмотря на молодые годы, был одним из ветеранов советской авиации. Начав службу в 1918 г., он участвовал в гражданской войне, затем много учился и последовательно прошел путь от рядового летчика до командующего ВВС Ленинградского (март 1938 г.), а затем Киевского округов (июнь 1940 г ). В аттестации, написанной в ноябре 1940 г. Г.К.Жуковым, отмечалось: “...за образцовые действия против белофиннов присвоено звание Героя Советского Союза. Специальная подготовка хорошая... Волевой, дисциплинированный и требовательный командующий”. [2] Другие документы и воспоминания подтверждают эту оценку. Когда началась война, Птухин не знал, что уже два дня, как он снят с должности решением Главного военного совета за аварийность. 24 июня он был повторно освобожден от служебных обязанностей с еще более суровой формулировкой. Вскоре Евгения Саввича арестовали, и его следы затерялись в середине лета 1941 г.

Командующий 4-м ВФ А.Лер

Окупанты позируют у остатков И-153

Подготовка Су-2 к вылету. В заднюю кабину грузят листовки

Наименее успешными действия немецко-фашистской, а точнее, немецко-румынской авиации оказались на территории Одесского военного округа. Его командование, проверяя мобилизационную готовность, около 23 часов 21 июня отдало приказ поднять по тревоге и вывести из населенных пунктов штабы и войска некоторых соединений 9-й армии. Одновременно командующему ВВС округа генералу Ф.Г.Мичугину было предложено к рассвету 22 июня перебазировать авиацию с постоянных аэродромов на оперативные. Из Тирасполя штаб округа установил устойчивую связь почти со всеми частями. Благодаря принятым мерам удалось отразить большинство налетов и скрыть на продолжительное время от воздушной разведки противника основную часть авиации округа, выведенную из-под удара на оперативные аэродромы.

Действовавший против ВВС ОдВО 4-й авиакорпус (командир генерал К.Пфлюгбейль (K.Pflugbeil)) был наиболее слабым по численности среди других авиакорпусов вторжения. По разным оценкам, в нем имелось 240-257 самолетов, а с учетом армейской авиации и румынских ВВС - около 800. [12] Корпус мог атаковать главным образом силами эскадр KG 27 м-ра Ульбриха (Ulbrich) и JG 77 м-ра Волденга (Woldenga). Агрессоры смогли нанести удар только по шести аэродромам, где уничтожили и вывели из строя 23 самолета или всего 3% боевого состава ВВС ОдВО.

Советские экипажи оказали серьезное сопротивление и заявили о 20 сбитых машинах противника. [13] Так, командиру 4-го ИАП м-ру В.Н.Орлову удалось, несмотря на 10 налетов, не потерять ни одного самолета на земле и лично сбить румынский “Бленхейм” из 3-й разведэскадрильи. [11] Среди лучших полков начала войны был 67-й ИАП м-ра В.А.Рудакова. Интересно, что перед войной в этой части велась интенсивная учеба. После массовых случаев заклинивания втулок шатунов моторов М-63 на И-16 именно в этом полку проверялась эффективность мер по устранению дефектов. За зиму 1940-1941 гг. 67-й ИАП имел 29 летных происшествий, в том числе 9 аварий. 15 апреля 1941 г. прежний командир м-р Ильин был отстранен от должности, но многие часы тренировок не пропали даром. Заслуживают внимания инициативные и смелые действия летчиков 55-го ИАП (командир м-р В.П.Иванов), которые уже в 5 ч 15 мин отражали налет 20 Не 111 и 18 Bf 109 на аэродром Бельцы. Благодаря своевременному сообщению постов ВНОС о приближении противника, дежурная эскадрилья в составе 8 МиГ-3 немедленно взлетела и помешала врагу прицельно бомбить. Немецким пилотам удалось лишь повредить три самолета и поджечь небольшой склад с горючим. [11]

Однако и в Одесском округе не все обстояло благополучно. Например, командир 20-й авиадивизии (куда входили 4-й и 55-й ИАПы) генерал А.С.Осипенко указал на целый ряд недостатков в действиях вверенных ему частей:

“ 1. Несмотря на достаточное количество времени с момента объявления тревоги до налета противника, части все же не смогли уйти из-под удара с наименьшими потерями (45-й СБП, Бельцы) и нанести ущерб противнику. Противник ушел безнаказанно, а мы понесли большие потери на земле благодаря преступной халатности и неорганизованности.

2. Рассредоточение материальной части было неудовлетворительным во всех полках. Самолеты скучены; вместе на одном поле стоят исправные и неисправные самолеты.

3. Маскировки, можно считать, нет, особо плохо в 55-м ИАП.

4. КП полков не обеспечивают четкого и быстрого управления эскадрильями (нет дублирования средств связи), слабо знают сигналы...

5. Летчикам неудовлетворительно ставят задачи - не знают, куда и зачем летят, какую задачу поставили эскадрилье, и в результате неполная отдача в работе. Много потерь ориентировки, особенно в 55-м ИАП...". [14]

Потери оказались значительно большими, чем было указано в первоначальной сводке (23 самолета). По немецким данным, только экипажи 4-го АК сбили 16 советских самолетов и еще 142 уничтожили на земле. [15] Критическое изучение всех материалов дает основания полагать, что авиация ОдВО лишилась 22 июня 40-50 боевых самолетов.

К счастью для летчиков ОдВО большинство противников были румынами. Не столь искушенные, как их немецкие коллеги, они не имели боевого опыта и слабо использовали недостатки советской авиации. Сказалась и устарелость материальной части Румынского Королевского воздушного флота. Например, имелось много истребителей PZL Р-11 и PZL Р-24 польского производства, которые по своим летно-техническим данным были близки И-15. Неудивительно, что первую официальную воздушную победу румын во второй мировой войне одержал л-нт Т.Моску (T.Moscu) из 5-й отдельной группы (Grupul 5 Vinatoare), вооруженной сравнительно современными самолетами. Пилотируя Не 112В, он рано утром сбил И-16 67-го ИАП, летчик которого л-нт Грилюк сумел покинуть горящую машину на парашюте. [16]

Организация боевых действий ВВС Черноморского флота (командующий ген.-м-р А.В.Русаков, начальник штаба п-к В.Н.Калмыков) также оказалась неплохой. В 1 час 3 мин 22 июня в адрес Военного совета ЧФ поступила срочная телеграмма Наркома ВМФ: “Оперативная готовность №1 немедленно... Кузнецов", и примерно к 3 часам ночи разнородные силы флота перешли в оперативную готовность. К этому моменту от постов ВНОС стали поступать донесения о шуме моторов самолетов, идущих курсом на Севастополь. Своих самолетов в воздухе не было, и начальник штаба флота контр-адмирал И.Д.Елисеев приказал зенитной артиллерии и стоящим на рейде кораблям открыть огонь. Вспыхнули лучи прожекторов, и сразу же послышались первые залпы. Вскоре почти одновременно раздались два мощных взрыва: один в районе Приморского бульвара, а другой в центральной части города. Командующий флотом доложил Наркому ВМФ, что Севастополь бомбят. Как выяснилось позднее, немцы сбрасывали не бомбы, а мины на парашютах.

Командование 4-го ВФ поручило 6-му отряду KG 4 к-на X.Ланге (Н.Lange) ночной постановкой неконтактных мин закупорить корабли в бухтах главной базы, а затем уничтожить их ударами бомбардировщиков. Налет не удался. “Хейнкели”, взлетев с аэродрома Цилистрия (Zilistrea), надеялись внезапно появиться со стороны моря, но были встречены дружным огнем зенитчиков, которые доложили об уничтожении двух самолетов. На самом деле немецкая авиагруппа потерь не понесла, но точно выполнить минные постановки не смогла.

В ночное небо поднялось несколько истребителей-черноморцев, среди них - будущие прославленные асы к-н И.С.Любимов и ст. л-нт И.И.Сапрыкин. Успешно действовали советские пилоты и в районе Измаила. Первый воздушный бой с румынскими бомбардировщиками состоялся во второй половине дня. В него вступили истребители 96-й отдельной эскадрильи, и вскоре л-нт М.С.Максимов на своем И-15бис одержал победу - его противник рухнул в Дунай. Советские летчики доложили, что в этом бою они сбили пять бомбардировщиков и не потеряли ни одного своего самолета. [17]

Таким образом, действия советской авиации на южном фланге огромного фронта были наиболее успешными. Отразив первые налеты, черноморские летчики уже вечером первого дня войны начали готовить ответный удар по главной базе румынского флота Констанце.

Ju 88А-4 из KG 51 “Эдельвейс”

Сбитый Не 112 ВВС Румынии

Подводя итоги первого дня войны, советские книги и документы обычно оценивают потери авиации СССР в 1200 самолетов, причем указывается, что большинство из них было уничтожено на земле. [18, 19] При этом очень часто подчеркивается фактор внезапности. Конечно, он сыграл свою роль. Хотелось бы лишь отметить, что среди советских летчиков, особенно среди воевавших в Испании, многие понимали, что войны не избежать и ожидали нападения Германии. Действительно неожиданным для них оказался характер воздушной войны, которую навязали люфтваффе с первых часов. В чем это проявлялось?

Прежде всего, немцы оказались очень настойчивыми в достижении целей. Так, в 10-й САД первый удар застал врасплох только 74-й ШАП п-ка Васильева. Остальные полки успели рассредоточить материальную часть. 123-й ИАП основные потери понес при пятом налете, а 33-й ИАП - в четвертом. В последнем случае девятка Bf 109 сумела обмануть бдительность постов ВНОС, подкравшись на предельно малой высоте, и в 40-минутной штурмовке сожгла 21 И-16 и 5 И-153. [20] Полк потерял боеспособность.

Тактика немецкой авиации состояла в чередовании налетов истребителей и бомбардировщиков, мелкими и средними группами, что зависело от советского противодействия. А поскольку на многих аэродромах вообще не было средств ПВО, а на других имелось по одному-два зенитных пулемета, отсутствовали элементарные укрытия для личного состава, то люфтваффе действовали очень эффективно и практически безнаказанно. Например, аэродром 122-го ИАП около Лиды подвергался четырем налетам немецких бомбардировщиков без всякого прикрытия истребителями. Воздушные победы, о которых заявили в этот день летчики полка, вызывают большие сомнения.

Перед войной в СССР мало кто сомневался, что бои развернутся вблизи практических потолков самолетов. Летчиков учили: кто владеет высотой - тот I господствует. В действительности немецкая авиация действовала на малых, а иногда - предельно малых высотах, и в этих условиях пилоты новых МиГ-3 и Як-1 не могли оказать ей достойное сопротивление. В немецких отчетах указывалось, что нередко летчики И-18 (так в них поначалу называли МиГ-3), ведя бой на малых высотах, не справлялись с пилотированием, срывались в штопор и разбивались. Известно также, что много самолетов новыхтипов потерпели аварии при взлетах и посадках. Надо согласиться с И.А.Гулясом, что тяжесть первых боев “легла на плечи ветеранов”: И-16, И-15бис, И-153, СБ. [21] Во многих случаях неосвоенные МиГ и и “пешки” оказывались бесполезным балластом.

Лишь отдельные командиры сумели организовать использование в бою новых машин. Кроме уже упомянутых комполков Путивко, В.Н.Орлова, В.П.Иванова, надо отметить командира 28-го ИАП м-ра Н.Ф.Демидова, сумевшего с успехом применить МиГи с двумя подкрыльевыми пулеметами. Полк сражался не столь активно, как, скажем, 67-й ИАП, но успел к вечеру выполнить 114 боевых вылетов и доложил о 6 сбитых. [11] В отличие от многих других приграничных | истребительных полков, летчики 28-го ИАП выполнили несколько штурмовок дивой силы противника и вели бои преимущественно с “мессершмиттами". О победах над последними сообщили л-нты А. Подкрятов, Н.Тимохин, П.Велигор. Кто из них сбил немецкого аса обер-л-та В. Штанге (W.Stange) из III/JG3 - остаюсь неизвестно.

Немаловажной составной частью успеха немцев стала высокая выучка экипажей, полученная в боях над Польшей, Францией, Англией. Значительным боевым опытом обладал не только командный, но и рядовой состав люфтваффе. Например, в эскадре JG 51 к июню 1941 г. известными асами были как коммодор и командиры групп, так и младшие офицеры: И.Приллер (J.Priller) - 20 побед, Г.Бэр (Н.Ваг) - 17 побед, Г.Стайдер (H.Staiger) - 12 и др. [22] Уже первые стычки показали, что в групповых боях безусловное превосходство - у немецких летчиков. Хотя многие советские пилоты были отличными пилотажниками и бесстрашно бросались в схватку, они уступали врагу в умении взаимодействовать в бою, слетанности пар, четверок, групп.

Неожиданно для советского командования противник в широких масштабах применил мелкие осколочные бомбы. По мнению руководства люфтваффе, эффект мог быть достигнут лишь при массированном использовании нового оружия. Поэтому к началу лета были подготовлены запасы из 2298500 двухкилограммовых SD-2 и 1152950 десятикилограммовых SD-10 [23], в то время как ранее они использовались лишь в единичных случаях. В бомбоотсеках многих двухмоторных бомбардировщиков были установлены кассеты, куда загружали 360 SD-2 или 60-70 SD-10. Другим вариантом использования мелких бомб были контейнеры АВ-250, которые подвешивались под крыльями Ju 87, Bf 109, Bf 110 и др. АВ-250 вмещал 96 SD-2 или 17 SD-10 и раскрывался, не долетая до земли. При использовании кассет оптимальная высота бомбометания была около 500 м, а с контейнерами - несколько больше. В обоих случаях на земле образовывались как бы ковровые дорожки, которые наверняка поражали стоящие самолеты, автотранспорт, не спрятавшиеся в укрытиях войска. По образному выражению Г.Новарры (H.Nowarra), “целый ливень этих сатанинских яиц прошел над русскими аэродромами”. [24] Но он же отметил, что бомбы SD-2 и особенно SD-10 взрывались при малейших вибрациях и застревали в решетках кассет. После того, как без воздействия противника взорвались в воздухе один Ju 88А и один Do 17Z, командующий 2-м ВФ А. Кессельринг ограничил использование мелких осколочных бомб.

Начавшаяся война показала, что советское командование, в т.ч. командование ВВС оказалось не способно управлять войсками в сложившейся ситуации. Изучая приказы первого дня, приходится признать, что они, в большинстве, отдавались без учета реальной обстановки или опаздывали. Так, из штаба ВВС Западного округа в полдень в штаб 10-й САД поступила шифротелеграмма: "Перебазирование в Пинск утверждаю. Больше инициативы, маневрируйте аэродромами. Таюрский". [20] К моменту расшифровки телеграмы больше половины самолетов дивизии уже оказались потерянными.

Соединения дальнебомбардировоч- -юй авиации не пострадали на аэродромах. Распоряжение командования ВВС о приведении частей авиакорпусов в боевую готовность было передано в 6 ч 44 мин. И что же? “На всех аэродромах начались митинги, - записано в официальной хронике АДД. -Летчики, штурманы, техники, младшие авиаспециалисты клялись сражаться с врагом до полного его разгрома, заверяли Родину, партию, народ...”. [25] Только около 10 часов генералом П.Ф.Жигаревым была поставлена задача 3-му авиакорпусу по уничтожению скоплений вражеских войск в районе Сувалок, и лишь в 13 ч 40 мин первые бомбардировщики начали взлет. Таким образом, более семи часов первой половины дня оказались упущены.

Нельзя сбрасывать со счетов и психологический фактор. Обратимся к воспоминаниям командующего Северным флотом адмирала А.Г.Головко. После того, как 17 июня немецкий самолет-разведчик совершил безнаказанный рейд, адмирал записал в дневнике: “Побывав на батареях, я задавал командирам один и тот же вопрос: почему не стреляли, несмотря на инструкции открывать огонь? Получил один и тот же ответ: не открывали из-за боязни что-либо напутать. То есть инструкции инструкциями, а сознание большинства из нас продолжало механически подчиняться общей нацеленности последних лет: не поддаваться на провокацию, не давать повода к инцидентам, могущим вызвать мало-мальский конфликт и послужить формальным предлогом для развязывания войны". [26]

На одном из аэродромов Румынского Королевского воздушного флота

Теперь хорошо известно, что с октября 1939 г. до 22 июня 1941 г. более 500 раз немецкие самолеты вторгались в воздушное пространство СССР, в т.ч. 152 раза - в 1941 г. Советские посты ВНОС сообщали о пролетах разведчиков над территорией приграничных округов, командиры наносили маршруты полетов на специальные карты, докладывали в Генеральный штаб. Но инструкция запрещала зенитной артиллерии открывать огонь, а истребителям сбивать нарушителей. Требовалось “предложить им приземлиться на один из советских аэродромов", но немецкие самолеты свободно уходили на свою территорию. Все это сильно дезорганизовывало силы ПВО. Неудивительно, что сознание многих летчиков, зенитчиков утром 22-го еще не перестроилось на военный лад. Например, в 374-м отдельном зенитном дивизионе, прикрывавшем Ковель и считавшемся одним из наиболее боеспособных, командир приказал открыть огонь по группе немецких самолетов, сбрасывавших бомбы, только после настойчивых требований инспектирующей комиссии.

Осталось подвести итоги дня. На основании сводок, полученных из приграничных районов, штаб ВВС Красной Армии сделал вывод, что по крайней мере 1136 самолетов (в т.ч. 10 из состава ВВС ЧФ) погибли в первый день войны. [11] Отсюда пошло и хорошо теперь известное число: 1200 потерянных самолетов. С другой стороны, в немецких отчетах утверждается, что 322 советских самолета сбито в воздухе и 1489 уничтожены на земле. [27] Видимо, последнее число получено путем подсчета обнаруженных трофейных самолетов на аэродромах и посадочных площадках. Подробное изучение свидетельств очевидцев и опубликованных фотоснимков показало, что далеко не все советские самолеты получили серьезные повреждения в результате воздушных налетов. Часто они были взорваны и сожжены не немецкими бомбами, а своими же экипажами при отступлении. Еще обиднее то, что оказалось брошено немало абсолютно исправной авиатехники, как это произошло на аэродроме под Луцком.

Для оценки убыли материальной части советских ВВС сравним наличие самолетов на 22 июня и два дня спустя. Оказывается, что на Северо-Западном направлении количество боевых машин сократилось на 973 на Западном направлении - на 1497 и на Юго-Западном - на 1452. [28] Итого 3922. Можно утверждать, что за первый военный день потери составили около двух тысяч самолетов. Вот это неожиданность: в соответствии с проведенными расчетами потери ВВС Красной Армии оказались даже больше, чем указали немцы?! Видимо, последние обнаружили далеко не все самолеты в лесных и болотистых районах. О случаях передислокации боевых машин с фронта в тыл ничего не известно.

Таким образом, общая убыль самолетов оказывается больше, чем сумма сбитых неприятельскими истребителями и зенитками, уничтоженных на аэродромах, пропавших без вести, а также вышедших из строя из-за поломок, аварий и катастроф! Например, в 64-й НАД из имевшихся 64 МиГ-3, 175 И-16 и’ И-153 (без учета формирующихся 246-го и 247-го ИАПов) в боях погибли 5 самолетов и 75 получили разной степени повреждения на аэродромах. [29] Еще три- четыре истребителя получили различные поломки, но в строю к 23 июня осталось менее сотни машин. Для обозначения этого парадоксального явления тогда возник даже термин "неучтенная убыль". Согласно отчету, составленному работником штаба ВВС Красной Армии п-ком И.Ф.Ивановым, к 31 июля 1941 г. такие потери составили 5240 (!) самолетов, или более половины общих потерь. [30] Особенно много боевых машин оказалось списано по этой графе в первые дни войны; по мере наведения порядка неучтенная убыль значительно сократилась.

По советским архивным данным, в течение первого дня наши летчики совершили до 6000 самолето-вылетов (это, кстати, примерно в полтора раза больше, чем выполнили люфтваффе) и уничтожили более 200 вражеских самолетов. [31] Немцы же объявили, что за успех им пришлось заплатить гибелью 35 машин. [27] Само по себе такое число суточных потерь для люфтваффе является довольно большим. Однако относиться к нему следует критически, т.к. оказалось, что к составлению сводки по 22 июня “приложило руку” ведомство доктора Геббельса. Летом 1944 г. в советский плен попал л-нт X. Штайн из роты пропаганды люфтваффе, который рассказал, что, получив данные из авиакорпусов, их обработали необычным образом. Если, например, один из корпусов потерял 35 самолетов, другой - 12, а третий, скажем, 10, то в сводке сообщалась суммарное число потерь 35. По мнению идеологов немецкой пропагандистской машины, это не позволило бы “источникам информации" установить истину и должно было подстегнуть командиров воевать с меньшими потерями. Штайн сообщил также, что получил указание не считать потерянными пропавшие без вести экипажи: они могли еще вернуться. [32]

МБР-2 Черноморского флота

Звено И-16 готовится к взлету на одном из аэродромов в Крыму

Воспользуемся материалами из Bundesarchiv во Фрайбурге, из которых следует, что немецкие безвозвратные потери составили 63 самолета [33]:

Из таблицы не ясно, учтены ли потери войсковой авиации. Нет упоминания и о взорвавшемся на своих бомбах Do 17. Но, по-видимому, эти данные близки к истине.

Комментируя архивные данные, немецкий историк И.Приен (J.Prien) пишет, что такие потери не являлись наивысшими для люфтваффе. Так, 18 августа 1940 г. они лишились 77 самолетов и 163 человек летного состава, а 15 сентября 1940 г. - соответственно 61 и 188; первый день агрессии против Советского Союза стоил жизни 133 членам летных экипажей. [34] Хотелось бы отметить, что во время боев над Великобританией у немецких поврежденных самолетов было мало шансов долететь до своих аэродромов, и все сбитые пилоты или погибали, или попадали в плен. А 22 июня 1941 г., например, только в III/JG 3 пять “мессершмиттов", несмотря на повреждения, сумели совершить посадку на свой аэродром Модеровка.

В ходе войны на Востоке, возможно, были отдельные дни, скажем, в декабре 1942 г. или июле 1944 г., когда люфтваффе теряли в сутки по 50-60 машин. Но эти потери приходились в основном на аэродромы и посадочные площадки и врядли когда-либо 57 немецких самолетов удавалось сбить за один день. (Якобы сбитые 120 немецких самолетов 23 августа 1942 г. над Сталинградом, 145 машин 2 июня 1943 г. над Курском, тем более больше четырехсот в начале боев над Курской дугой вообще не подтверждаются какими-либо документами.) Так что отдельные советские летчики уже с первых часов сражения показали врагу, что с ними надо считаться. Соотношение потерь в воздушных боях приблизительно 50 на 250, что соответствовало боевому опыту, уровню летной подготовки и другим факторам, сложившимся к началу войны.

Вернемся снова к немецким архивным данным. Оказывается, они достаточно коррелируются со многими нашими оценками. Так, расчеты, произведенные п-ком А.Н.Медведем по интерполяционным формулам, показывают, что теоретически люфтваффе могли потерять 67 самолетов уничтоженными и серьезно поврежденными (по немецким данным, с учетом всех потерь это количество равно 78). В первом сообщении Сводки Совинформбюро (она тогда еще называлась Сводка Главного Командования Красной Армии) указывалось, что “нами сбито 65 самолетов противника", а на следующий день уточнялось - 76. [5] Если считать, что не менее десятка - румынских самолетов разделили участь 57 немецких, то получатся близкие числа.

Попробуем сопоставить немецкие потери по данным противников. Наибольшие расхождения, как уже отмечалось, имели место на Западном направлении. 143 сбитых здесь самолета со свастикой [35] не подтверждаются ни журналами боевых действий сражавшихся немецких эскадр, ни допросами пленных, ни какими-либо другими немецкими и советскими документами. Поэтому есть основания считать доклады советских соединений об уничтожении сотен вражеских самолетов недостоверными. Якобы только 9-я САД сбила 85 машин [36], при этом дается ссылка на фонд оперативного управления ВВС. А ведь эта дивизия прекратила свое существование через три дня после начала войны, каких- либо ее архивов не сохранилось, и говорить о достоверности в учете побед не приходится. [37] Следует признать, что в условиях 22 июня донесения нередко имели задачу сгладить горечь поражения.

Вообще, первоисточников, которые были написаны “по горячим следам”, уцелело немного, и тем ценнее они для понимания истории. Приведу лишь один эпизод. В правдивой в целом книге "По целям ближним и дальним" маршал Н.С.Скрипко пишет: "…на войне всякое 4 случалось. Когда к аэродрому, где базировался 16-й скоростной бомбардировочный авиаполк, приблизились фашистские самолеты, командир эскадрильи капитан А.С.Протасов немедленно взлетел на своем бомбардировщике (он пилотировал СБ, - прим. автора) и неожиданно для гитлеровцев врезался в головное звено истребителей Me 110. Воспользовавшись замешательством, разбив их строй, капитан Протасов пулеметным огнем сбил один "мессер". А расстреляв все патроны, героический экипаж таранил своей машиной второй самолет гитлеровца и погиб".[2] Документ дает более суровую и неприукрашенную трактовку немецкого налета: "…В полк из Гродно прибыл представитель штаба ВВС 3-й армии. Он сообщил, что над Гродно идут воздушные бои и подтвердил прежнее указание: надо ждать боевого приказа. В 6 ч 50 мин командир полка решил поднять в воздух звено самолетов СБ для разведки. Но едва сделав круг над аэродромом, звено буквально врезалось в колонну Me 110 - они на бреющем полете скрытно подошли к аэродрому. Штурмовики вышли к полю Черлены, где базировался полк, шестью девятками.

Капитан Протасов, летевший на ведущем СБ, врезался в противника и погиб вместе с ним. Сразу же были сбиты ведомые Протасова. Штурмовка продолжалась противником 32 минуты. Me 110-засыпали аэродром мелкими бомбами и вели непрерывный обстрел зажигательными пулями. Стоящие на аэродроме самолеты сгорели, взрывались подвешенные под ними бомбы. Вражеские штурмовики действовали безнаказанно, т.к. никакой противовоздушной обороны не было организовано.

В воздухе погибло 9 человек - звено капитана Протасова, а на земле погибло 6 и ранено 15 человек. Личный состав скрылся за толстыми соснами и в значительной степени сумел спастись от ливня пулеметного огня." [38]

Отдавая должное летчикам Одесского округа, организованно встретившим войну, следует отметить, что наибольшие потери противник понес при вторжении в воздушное пространство Киевского ОВО. На этом участке фронта наибольшее количество советских побед подтверждается немецкими документами. Например, после тарана старшего лейтенанта И.И.Иванова около Млынова упал и взорвался Не 111 из 7-го отряда эскадры KG 55 "Гриф", пилотируемый унтер-офицером Х.Вольфейлем (H.Wohlfeil); все пять членов экипажа погибли. Рядом упал еще один "Хейнкель" того же отряда - его сбили летчики 46-го ИАП. Во втором случае пилоту и штурману удалось спастись на парашютах. [39]

По подсчетам автора, 5-й авиакорпус потерял 35 боевых самолетов и 27 полных экипажей. Ни одной из эскадр не удалось избежать жертв. Особо сильно пострадала KG 51 “Эдельвейс". В журнале боевых действий читаем: “После посадки последнего самолета в 20.23 во дворце Полянка около Кросно коммодор подполковник Шульц-Хейн подвел итоги дня: 60 человек (15 экипажей!) летного персонала погибли или пропали без вести, в третьей группе оказались сбиты или получили повреждения более 50% машин. В других группах положение оказалось не многим лучше. Командир 5-го отряда “старый вояка” обер-лейтенант фон Веншовски погиб. Погибли и многие другие офицеры, а оставшимся было не до шуток. В лихорадочной спешке заделывались пробоины и готовились уцелевшие самолеты к следующим боям...”. [9]

Лучшая в 67-м ИАП эскадрилья к-на П.П.Савенко

Командир 20-й АД А.С.Осипенко (довоенное фото)

Но Шульц Хейн не совсем точен. Веншовски был сбит зенитной артиллерией 10 июля 1941 г. около Казатина и попал в плен.[40] На допросе он назвался капитаном. А вот его непосредственного командира к-на М.Штадельмайера (M.Stadelmeier), возглавлявшего II/KG 51, 22 июня последний раз видели живым. Среди других жертв этого дня был к-н Г.Бретнютц (H.Bretnutz) - командир II/JG 53. Отличившийся еще в Испании, где одержал первые две победы, Бретнютц получил “Рыцарский крест" в октябре 1940 г. (большая редкость в то время). Во время боя с группой СБ 40-го БАП он сбил один самолет, но и сам был ранен огнем стрелка. Бретнютц сумел совершить вынужденную посадку около Немана, однако от полученных ран через несколько дней умер в госпитале.[41] По поводу гибели командира JG 27 м-ра В.Шельманна (W.Schellmann) существуют разные версии. Был ли он сбит в результате обстрела с земли или столкнулся с обломками им же сбитого советского истребителя - установить трудно. Известно, что обратно он не вернулся. [27, 41] Наиболее подробно пишут о Шельманне немецкие историки Г.Ринг (H.Ring) и В.Гирбиг (W.Girbig).[42] По их данным, коммодор JG 27 столкнулся с уже падающей “Ратой" (И-16) и был вынужден покинуть истребитель с парашютом. Такой вывод был сделан после того, как немецкие пехотинцы обнаружили около Гродно спланировавший Bf 109 с отметками на руле поворота о 13 победах и рядом - обломки советского истребителя. А по тому, что у одного крестьянина нашли “Рыцарский Крест” и “Золотой испанский крест с бриллиантами” - награды Шельманна - Ринг и Гирбиг делают вывод о захвате аса войсками НКВД (в тексте ГПУ). Стало им известно и о неудачной попытке к бегству. Но ведь могло быть по-другому: по советским данным, неподалеку от Гродно в районе Каменок ст. л-нт П.А.Кузьмин из 127-го ИАП таранил немецкий “мессершмитт” и сам погиб.[43] Правда, таран был выполнен не на 14-16, а на 14-153, но немцы вполне могли неверно определить тип советского истребителя по его обломкам.

Допрос пленных немецких летчиков в штабе 55-го ИАП. Молдавия, Бельцы, июнь1941 г.

Среди советских командиров, встретивших войну у границы, тоже далеко не все праздновали в строю День Победы. Удалось проследить за судьбой некоторых, служивших в июне 1941 г. на Украине. Про одного из них командира 20-го ИАП Совинформбюро сообщало: "Летчик-орденоносец капитан Гейбо, выручая товарища, вступил в бой с двумя фашистскими самолетами, прикрыл выход товарища из боя и заставил противника отступить. Во главе небольшой группы истребителей он атаковал 18 немецких бомбардировщиков и обратил их в бегство".[5] Пройдя по долгим дорогам войны, п-ник И.И.Гейбо закончил ее на 2-м Украинском фронте, командуя 6-й гвардейской Сегедской Донской НАД. К февралю 1945 г. на его счету значились 252 боевых вылета и 5 сбитых вражеских самолетов. Бок о бок с ним в Венгрии в 1945 г. сражались гвардейские корпуса, возглавляемые И.Д.Подгорным и В.В.Степичевым.[44] В июне 1941 г. они возглавляли соответственно 46-й ИАП в Млынове и 316-й РАП в Проскурове. Их коллегами по Киевскому округу перед войной были Герои Советского Союза П.Т.Коробков и А.П.Осадчий, удостоенный этого высокого звания уже после Победы. Оба длительное время успешно командовали авиадивизиями. На этой оптимистичной ноте хотелось бы закончить рассказ о самом трагичном дне в истории советской авиации.

1. ЦАМО, ф.217, ол.142688, д.1, лл.2, 4, 16.

2. Н.С.Скрипко. По целям ближним и дальним. М., 1981.

3. ЦАМО, ф.35, оп.92860, д.28, лл.8-18.

4. ЦАМО, ф.229, оп.181, д.47, л.7.

5. Сообщения Советского информбюро. М.,1944.

6. ЦАМО, ф.229, оп.213, д.12, лл.13,14.

7. ЦАМО, ф.35, оп.30802, д.32, стр.1-32.

8. Dierich W. Kampfgeschwader 51 "Edelweis". Stuttgart, 1973.

9. Bruiting G. Das waren die deutschen Kampflieger-Asse 1939-1945. Stuttgart, 1974.

10. И.Х.Баграмян. Так начиналась война. М., 1977.

11. Г.А.Пшеняник. Советские ВВС в борьбе с немецко-фашистской авиацией в летне-осенней кампании 1941 г. М., 1961.

12. Groehler О. Geschichte des Luftkriegs. Berlin, 1981.

13. ЦАМО, ф.35, оп.30799, д.2, л.41.

14. ЦАМО, ф.20076, оп.1, д.8А, л.7.

15. ВА/МА, RL8/31 "Lagebericht v.22.6.41".

16. ЦАМО, ф.20078, оп.1, д.З, л.29.

17. А.П.Дорохов. Морские летчики в обороне Одессы. Одесса, 1982.

18. Воздушная мощь Родины (под редакцией Л.Л.Батехина), М., 1988.

19. ЦАМО, ф.32, оп,11302, д.65, лл. 203-211.

20. ЦАМО, ф.20050, оп.1, д.1, л.4, 5.

21. Аэрохобби, №1, 1994, с.29.

22. G.Aders. Jagdgeschwader 51 "Molders", Stuttgart, 1973.

23. Kriegstagebuch des OberkommadosderWehrmacht Bd.1, Frankfurt/ M,1961.

24. H.Nowarra. Luftwaffen-Einsatz "Barbarosa" 1941, Podzum. 1990.

25. П.П.Бочкарев, Н.И.Парыгин. Годы в огненном небе, М., 1991. 26…А.Г.Головко. Вместе с флотом, М., 1960.

27. Ch.Shores. Luftwaffe figher units Russia 1941-45, Osprey, 1978.

28. Подсчитано по: ЦАМО, ф.35, оп. 107559, д.6, лл.4-6, 40-82.

29. ЦАМО, ф.359, оп.6435, д.1, л.2.

30. ЦАМО, ф.35 оп.

31. ЦАМО, ф.35, on.11285, д.205, л.2.

32. ЦАМО, ф.35, оп.11280, д.798, л.182.

33. Bundesarchiv, Freiburg GQM, 6.Abt.,RI 2/1185.

34. J.Prien. Einsatz des Jagdgeschwader 77 von 1939 bis 1945, Ham burg, 1993.

35. ЦАМО, ф.35, оп.3802, д.15, л.80.

36. ЦАМО, ф.35, оп.11285, д.23, л.16.

37. Аэрохобби, №1, 1994, с.28.

38. ЦАМО, ф.35, оп.11321, д.50, л.156.

39. W.Dierich. Kampfgeshwader 55 "Grif", Stuttgart, 1975.

40. ЦАМО, ф.35, on.11280, д.51, л.70.

41. E.Obermaier. Die Ritterkreutztrager der luftwaffe Bd.1.

42. H.Ring, W.Girbig. Jagdgeschwader 27, Stuttgart, 1978.

43. Авиация и космонавтика, №6, 1991.

44. С.М.Давтян. Пятая воздушная. М., 1990.

Автор выражает искреннюю признательность В.С.Вахламову, А.Н.Медведю и А.В.Фомичеву за оказанную помощь в работе.

Штурмовик Hs 123В-1 из 5./LG 2. Украина, июнь 1941 г.

Bf 109Е-4 (Wr.N.4148) командира II./JG 27 Гауптмана В.Липперта

Bf 109F-2 (Wr.N.6743) штаффелькапитана 1./JG 3 Р.Олейника - первого в люфтваффе, одержавшего воздушную победу на Восточном фронте

Не 112В (Wr.N.2449) из Grupul 5 Flotila 1 Vinatoare ВВС Румынии

Истребитель PZL P-24F из Flotila 3 Vinatoare

Blenheim Mk.l из Escadrila 3 Recunoastere (был сбит в конце июня 1941 г.)