Авто в облаках

Мы рычали хриплыми голосами,

Широко раскрывая хищный рот,

И жадно припадали сухими губами

К зеленой влаге гнилых болот.

И когда насыщали миазмы

Душный ветер в крутых горах,

Проступали зловонные язвы

На поросших шерстью телах.

И луна, как мутный пузырь желчи,

Горела в зловещие вечера;

В лесах слышался лай волчий,

И с деревьев сползала кора.

И когда наступал у нас голод,

И желудки сжимались, как пустые меха,

Нас гнал щетинистый холод

От мерзлого ложа зеленого мха,

Устремлялись мы толпою пьяной

От гнойных болот в ваши города,

Где гудят сквозь липкие туманы,

Как глухие струны, телеграфные провода;

Где ползают, как крабы в иле,

Меж проколотых окнами стен

С цветными глазами автомобили,

Оглушая ревом сирен;

Где продают пильные апельсины на бульварах,

Где у всех детей рахит

И где пили мы до-пьяна в будуарах

Из хрустальных флаконов духи.

От грязных опилок арены

Несется запах…

Увешаны флагами стены,

Оркестр играет матчиш.

Женщины у ржавой решетки

Страдальчески морщат бровь;

У обязьяны, больной чахоткой,

Струится из носа кровь.

У белого медведя череп

Гниет от тоски и тепла;

Давно в небо не верят

Два плешивых рыжих орла.

Пантера с кличкой «Маруся»,

С отпиленным бивнем слон

И в клетке, бодающий брусья,

Косматый больной бизон.

И павиан в глубине зверинца

С крутым ревматизмом в спине.

Похожий на старого принца,

Обнищавшего в чужой стране.

И львы в клетке узкой

Забыли о желтых песках,

Следя за старой индуской

С арапником в смуглых руках.

Пришел я пьяной походкой,

С низким придавленным лбом,

Смеяться за крепкой решеткой

Над злым и больным зверьем.

Вы весной собиралися в станы

По низовьям разлившихся рек,

Чтобы ваши могучие ханы

Замышляли кровавый набег.

И покрытые кожей верблюжьей

Колыхались цветные шатры,

Ржали кони, звенело оружье,

Желтым дымом курились костры.

И рукой, маслянистой от плова,

Запахнув свой камчатный халат,

Ваш владыка бросал свое слово

На восток и далекий закат.

И в кибитке, обмазанной дегтем,

Средь толпы раболепных князей

Он окрашенным хиною ногтем

Убивал надоедливых вшей.

На разостланной шкуре воловьей

Принимал равнодушно дары –

Бурый мускус с венозною кровью

Кашемирскую ткань и ковры.

По ночам подымались вы в стане,

Пробуждая безмолвье степей,

Чтобы вновь приволочь на аркане

Смуглотелых китайских детей.

Оросив покоренные страны

Страшным севом кровавой росы,

Гноетечные струпья и раны

Вы лизали, как смрадные псы,

И когда моровые туманы

Приносили дыханье чумы,

Вы сжимали в руках талисманы

Из зеленой священной яшмы.

И в степях кочевые народы,

Как томимые зноем быки,

Пили с жадностью ржавые воды,

Что сочились сквозь торф и пески.

И белели кристаллами соли

Высыхавшие чаши озер,

И земля содрогалась от боли

На дымившихся оползнях гор.

И в горах, где магнитные руды

Искромечут таинственный ток,

Проходили, качаясь, верблюды

На залитый пожаром восток.