Автобиографические статьи. Дореволюционные работы

МОЙ ПЕРВЫЙ ШКОЛЬНЫЙ ДЕНЬ

Когда я вижу, как малыши с новенькими ранцами за плечами, с сияющими или озабоченными личиками шагают первый раз в школу, мне каждый раз вспоминается мой первый школьный день. 24 года прошло с тех пор, а точно вчера это было. Какой это был для меня значительный, радостный, светлый день! Теперь, перебирая в памяти подробности этого дня, я чувствую, что не всем ребятам принес он радость, многие пережили в этот день немало горьких минут, но тогда я была так бесконечно счастлива,, что ничего этого не заметила.

Надо сказать, что дело происходило в Нордхаузене, небольшом городке Тюрингена, а в Тюрингене, как повсюду, свои порядки и обычаи. За несколько дней до пасхи в окнах всех булочных появляются большие разноцветные бумажные трубки, некоторые из них даже с шелковыми шнурками, так что их можно привесить за спину. Дети, которые еще не ходят в школу, глаз не могут оторвать от этих пестрых, свертков; те, что постарше, тоже заглядываются на них, но при этом улыбаются с чувством превосходства: «Это, мол, для малышей». А отцы и матери, те, что победнее и которым надо снаряжать детей первый раз в школу, поглядывая на трубки, вздыхают. Эти бумажные трубки играют в Нордхаузене большую роль при поступлении в школу.

Мне исполнилось шесть лет, и после пасхи я должна была начать ходить в школу. Я очень этим гордилась.

С каким нетерпением ждала я дня, когда я в первый раз пойду туда! Особенно хотелось мне в школу потому, что там дадут мне книгу с картинками и научат разбирать, что под ними подписано. А то просишь не допросишься, бывало, прочесть, что значит та или другая картинка.

«Ладно, – сердито думала я, – скоро сама буду уметь читать, не очень-то в вас нуждаюсь».

Я уже умела писать i, сосчитать, сколько будет 2+2, и нарисовать свинку. Наконец наступил канун того дня, как мне идти в школу. С вечера меня уложили спать в семь часов. Я справилась еще раз, верны ли у нас часы, в десятый раз наказала маме разбудить меня пораньше и, наконец, заснула. Во сне мне снилась грифельная доска, цветные грифели и буквы, корчившие уморительные гримасы.

В шесть часов утра я была уже на ногах, а в 6 1/2, одетая в свое праздничное платьице, стояла в дверях и рассказывала всем проходящим, что сегодня я иду в школу.

Мама взяла меня за руку, и мы двинулись. Я, кажется, так и помчалась бы, если бы не мама, которая крепко держала меня за руку. На плечах у ней был накинут большой серый платок, которым она что-то таинственно прикрывала. Я, само собой, это видела, но не допытывалась, что она прячет. Все мое внимание было поглощено школой.

Мне было немного страшновато. Что за учитель у нас будет? Толстый, сердитый, с большой бородой, каким описывали его школьники? Нет, учитель оказался без бороды, так как это был не учитель, а учительница, и была она похожа на мою бабушку: седые волосы, а лицо доброе, приветливое.

Меня посадили на скамейку, а мама ушла домой. Привели еще много других детей. Некоторые из них плакали и поднимали крик, когда их матери уходили.

Раздался звонок. Учительница села на стул, надела очки и стала вызывать нас по именам. Я просто опешила. Неужели она всё знает? Почем она знает наши имена? Я и не заметила, что она читала по списку.

Когда она кончила, она спросила, кто из нас что знает. Поднялся шум. Все разом кричали, что умеют писать i. Умели все i писать, сложить два да два могли только некоторые. Свинку же никто не умел нарисовать. Кое-кто умел рисовать стол, стул, даже елку, но животного никто не мог нарисовать. Я сконфузилась ужасно, когда меня вызвали к доске, дали в руки мел и мне надо было показать свое искусство. Но я все же храбро нарисовала треугольник, поставила точку посередине и при этом сказала: «Вот маленький домик, в нем живет женщина, у ней есть маленькая девочка, мать посылает ее за молоком».

Таким образом, у меня была нарисована голова свиньи, и я чувствовала себя спокойнее и смелее. Я продолжала: «Вот маленькая девочка подымается в гору, покупает молоко и бежит вниз». При этом я мелом провела кривую линию, сначала вверх, потом вниз. Получилась спинка свиньи.

«Вдруг девочка уронила кувшин с молоком, молоко пролилось на землю и испачкало девочкино платьице», – и я нарисовала свинье хвост, который должен был изображать пролившееся молоко.

«С плачем пошла девочка домой к матери. Но так как она боялась, что мать ее накажет, то она не торопилась и шла не прямо, а закоулками». И я при этом нарисовала ноги свиньи, будто это были боковые улицы и переулки.

«Вот пришла девочка домой. Мать нахмурила брови и говорит: «Ах ты, маленькая свинушка!» Вот и вышла свинка».

Правда, она походила больше на мышь, чем на свинью. Но седая учительница громко засмеялась, и все дети засмеялись. А я с гордостью вернулась на свое место.

Урок кончился. Учительница рассказала нам историйку про изюминное деревцо. Будто бы внизу в погребе есть изюминное деревцо, и у него на ветвях вместо листьев растут трубочки. Учительница заявила, что пойдет вниз, наберет для нас трубочек. «Но только хорошие дети, которые охотно пришли в школу, получат трубочки», – сказала она и ушла. Вскоре втащили большую корзину, наполненную пестрыми бумажными трубками. Учительница опять стала вызывать нас по фамилиям, и каждый из нас получил трубку.

Нет, не каждый. Двое бедных детей ничего не получили, хотя они «охотно пришли в школу». А рядом со мной сидела Оля Гросс. Она целый урок ревела, и просилась к бабушке, и кричала, что не хочет ходить в школу. А ей дали самую большую трубку. Потом я поняла, что у тех двоих детей не было ни отца, ни матери, которые бы им купили трубки. И в то время, как другие радовались, они плакали.

Но что же такое было в трубках? Да, я и забыла сказать. Главным образом, печенье, а потом леденцы, шоколад и апельсины. Только не во всех трубках было все это. В некоторых было только печенье и леденцы. И по величине трубки были неодинаковы. Чем беднее были родители, тем меньше были трубки. А те дети, у которых родители или родственники были людьми богатыми, как, например, у Оли Гросс, те получали громадные трубки, в которых были и мячики, и бусы, и колечки. Остальные дети, получившие лишь обыкновенные трубки, поглядывали на эти роскошные вещи с завистью.

После я часто думала о том, зачем это учительница рассказывала нам тогда весь этот вздор про изюминное дерево, ведь все мы отлично знали, что трубки выросли не на изюминном дереве, а куплены нашими родителями в булочных. И как нехорошо было, что она сказала, что «только хорошие дети получат трубочки». Ни за что она похвалила богатых и зря обидела бедняков. А они и без того ничего не получили. И несправедливо, что не все получили одинаковые трубки.

Когда я стала постарше, я много думала о том, как это несправедливо, что у одних всего много, а у других ничего нет, и старалась понять, откуда богатство и бедность, и как сделать, чтобы всем жилось хорошо. Я много читала и училась и теперь знаю это.

1911 г .

АКВАРИУМ

Преподавание естественной истории, собственно говоря, имеет одну цель – пробудить интерес к самостоятельному исследованию явлений природы.

Творческая деятельность в этом направлении развивается лучше всего, когда ей даются на разрешение определенные задачи. Конечно, любовь к природе можно развивать и путем рассказов, описаний и ознакомления с результатами естественнонаучных исследований, добытых долгим трудом нашими великими естествоиспытателями, одним словом, путем ознакомления детей с тем или иным естественно-историческим предметом. По, несомненно, глубже всего пробудится этот интерес в том случае, если разжечь прежде всего в ребенке стремление к исследованию, разжечь до такой степени, чтобы ребенок горел нетерпением найти ключ к загадке, стоящей перед ним.

Собственно говоря, только когда пробуждена эта творческая сторона духа, надо перейти к ознакомлению с предметами и то только постольку, поскольку ребенок не может самостоятельно приобрести тех или иных знаний, или поскольку они безусловно необходимы для понимания естественнонаучных проблем.

Предварительное экспериментирование и демонстрирование далеко еще не достигают желательной цели. Это лишь новое, усовершенствованное издание школьной учебы.

Мы стремимся воспитывать не естествоиспытателей, а просто людей, способных испытывать радость самостоятельного исследования.

Это главное, а затем для воспитателя уже не важно, будет ли воспитанный таким образом ребенок, когда он станет взрослым, заниматься изучением моллюсков, живущих в пресной воде, или разбирать санскритские рукописи, или работать на фабрике и успешно придумывать усовершенствования к машине, на которой ему случайно доведется работать.

По-моему, весь тот биологический хлам (хотя бы- сопровождаемый тысячью и десятком тысяч демонстраций, это не имеет значения), которому теперь учат и который так же механически вбивается в голову, как в прежние времена система Линнея или отделы животного царства, – не стоит ни черта.

И вот мне приходится преподавать естественную историю. Наш учебный план имеет целью изучение жизни известной среды. Мы должны с детьми исследовать жизнь пруда. Бог ты мой, как различно можно приняться за это! Можно начать описывать совместную жизнь отдельных организмов и животных или более или менее систематически излагать явления жизни, происходящие в пруде, и взаимные отношения живущих там организмов.

Мои дети должны сами исследовать пруд и его жизнь. Но с чего начать?

Само собой, вначале аквариум должен заметить им пруд.

Поэтому я принес сегодня утром в класс простой стеклянный ящик (30X40 см). Мы поставили его на скамейку около окна. Во время урока естественной истории я рассказал ученикам свои юношеские воспоминания, как мы ходили ловить колюшек, какие восхитительные канавы и лужи попадались нам по дороге. Многие из детей уже знали целый ряд водных животных; водных растений почти никто не знал.

Во время рассказа я старался все предметы, о которых шла речь, рисовать на классной доске цветными карандашами.

Мальчуганы все превратились в слух, когда я говорил им про нежные хвойные леса, растущие на дне ям и прудов, о лугах водорослей и о львах и гиенах, там живущих.

Может случиться, что они отправятся, чтобы посмотреть все эти чудеса собственными глазами, – и будут ужасно разочарованы, так как не всюду можно найти все то, о чем я рассказывал, да и не всегда удается наблюдать жизнь животных на воле. Для этого надо много терпения, больше во всяком случае, чем его имеется у одиннадцатилетнего мальчика.

Поэтому я наперед предупредил их об этом и рассказал, что лежал по многу часов на краю ямы, прежде чем удавалось что-либо увидеть.

Мальчиком я раз испытал очень горькое разочарование в области естественнонаучных наблюдений. Когда мне было 12 лет, мой отец повел меня в музей в Бремене, и я прямо онемел от удивления перед столь многообразными формами животного царства, которые можно было наблюдать, разглядывая чучел и банки со спиртом. Я покинул музей с твердым решением стать естествоиспытателем, – так пленило меня необозримое богатство красок и форм. Запасшись калошами, я отправился на лоно природы, чтобы там основательно выследить животных и понаблюдать за ними. И я ничего не увидел и не услышал и ничего не пережил. Это первое крупное разочарование, какое, я помню.

Потому-то я и предостерег теперь моих мальчуганов от подобных разочарований и рассказал им, как утомительно исследование и 'Наблюдение. Сколько надо терпения и настойчивости для того, чтобы подсмотреть, как живет животное!

Гораздо удобнее это делать, когда имеешь его в пруду с прозрачными стенками, когда этот пруд стоит у тебя в комнате. Тогда можно ежедневно наблюдать, что там происходит. (Бурное ликование и воодушевление по поводу устройства аквариума.)

Этим, собственно говоря, и закончилась моя задача. Я привел катящийся с горы камень в движение, ребятам предстояла задача привести в исполнение то, о чем я говорил.

При этом возник вопрос, как устроить аквариум. Понятно, предложено было устроить каменные гроты. Я отклонил это предложение, указав, что в наших канавах и прудах нет каменных гротов. Да, но все же это выглядит так красиво! – «У моего старшего брата также есть аквариум со скалистыми гротами». – «Это нам не подходит! Если мы действительно хотим наблюдать, как живут животные в наших канавах, то мы. должны устроить наш аквариум так, чтобы он представлял собой уголок канавы».

Опять стали делать различные предложения, и я примечал, как тот или другой думает помочь делу и как хотят они устроить аквариум. Один хочет принести глины, чтобы растения могли в нем расти (о плотном, улежавшемся речном песке никто не вспоминает, по крайней мере, никому не приходит в голову, что глина может замутить воду). Другие хотят наловить колюшек, лужанок, пиявок, водяных жуков и личинок комаров. Я диву даюсь, что из всего этого выйдет!

Сколько будет неудачных опытов, если я не дам дальнейших указаний, как надо целесообразно устроить аквариум! Глина, когда нальют в аквариум воду, замутит ее, ничего не станет видно. Улитки поедят растения. Кроме того, весь аквариум скоро зарастет водорослями. Водяные жуки и пиявки будут нападать на рыб, личинки комаров будут скоро съедены и т. д. Парой намеков я мог бы помочь детям, и они получили бы больше радости от своего аквариума.

Было ли бы это лучше, я, право, не знаю. Может, будет лучше, если они сразу пойдут научным путем и, благодаря ряду неудачных опытов, придут к пониманию того, как надо целесообразно устроить аквариум. Конечно, наблюдения можно делать и в аквариуме, устроенном по всем правилам искусства, даже с большим успехом, и владеть таким аквариумом куда приятнее, чем постоянно быть в необходимости преодолевать препятствия. А если проснувшийся интерес пропадет, благодаря неудачам? Что тогда?

Вероятно, мне придется проявить осторожность и пойти на компромиссы.

Прошло уже несколько недель. Случилось то, что я предвидел. Мне принесли толстый ком илистой глины, 36 пиявок и жестянку. Ни одной колюшки, зато много вырванных с корнем болотных трав, из которых пригодной оказалась лишь пара камышиных стеблей, две золотые рыбки, усач-дровосек, две стрекозы и разного сорта улитки.

Глина была положена, мы налили воды из водопровода и наполнили стеклянный ящик мутным, коричневым соусом.

– «Это отстоится». – «Уже оседает!», – утешали меня. На другой день муть осела, но при малейшем движении все опять подымалось кверху.

Стеклянная стена покрылась светло-коричневым налетом, который не очень-то способствовал тому, чтобы наблюдать, что делается внутри.

О том, чтобы поместить в аквариум животных, рано было еще думать, их приходилось временно держать в отдельных посудинах.

Как бы сделать так, чтобы вода была постоянно чиста? Один мальчуган додумался, наконец, до того, что надо усыпать глину чистым песком, чтобы его не мутили каждую минуту плавающие рыбы.

Мы вылили осторожно воду, вытерли стенки, и на другой день мне принесли хорошо промытый речной песок. Вот у пас и чистая вода! Завтра посадим растения.

Сегодня после обеда я пойду с некоторыми из ребят на экскурсию, чтобы набрать в болоте водяных растений.

Аквариум готов и отдан под защиту учеников.

При помощи линейки растения посажены с трех сторон аквариума, и песок и находящаяся под ним глина хорошо убиты кругом.

Из 36 пиявок в аквариум пущены лишь две. Дровосек утонул бы безвозвратно, если бы не взобрался на длинный камышиный стебель. Па следующий день он исчез. Стрекозы, ударившись с шумом пару раз об оконное стекло, вылетели через открытое окно. Лишь золотые рыбки весело плавали в тазу.

Итак, порядок водворен. Я принес в класс тетрадь, куда должно было записываться все, что будет происходить в нашем аквариуме. Четверым ребятам поручен присмотр за аквариумом.

Целая масса наблюдений. Наша тетрадь заполнена естественно-историческими фактами.

Важное и значительное записано вперемежку со случайным и второстепенным.

Что важно и что не важно, – ребенок не может различить, но и естествоиспытатель не всегда может установить это в каждом отдельном случае, и в конце концов все важно (или не важно) для отдельного специального вопроса. Когда же дети начинают наблюдать и исследовать по-настоящему? Я думаю, тогда, когда они начинают спрашивать о причинах явлений, которые они наблюдали. Почему вода замутилась уже через несколько дней и кажется зеленой? Что это за тончайшие ниточки, которые садятся на стеклянные стенки и «а растения? Почему время от времени обе золотые рыбки набирают полный рот песку и потом выкидывают его опять? Почему обе золотые рыбки время от времени выделывают в воде какие-то своеобразные движения и тычутся головой в песок? Почему улитки могут влезать и спускаться по стеклянным стенкам? Что это за воздушные пузырьки, которые, особенно когда солнце освещает воду, показываются на растениях? Почему вода в аквариуме пригодна и хороша для рыб? И так далее.

Как только я предлагаю такой вопрос, начинаются всякие гадания. Каждый ответ может быть правильным или неправильным. Как тут решить? Как узнать, что верно и несомненно в каждом случае? Тут только начинается настоящая деятельность естествоиспытателя: исследование, более точное наблюдение, производство опытов и обдумывание того, что удалось узнать.

При помощи микроскопа можно видеть многое такое, что скрыто от невооруженного глаза.

Так почему же рыбы время от времени трут носом о песок, как будто у них блохи? Мы решаем вынуть одну рыбу и посадить ее в маленькую посудину, чтобы рассмотреть ее получше. Мы не видим никаких паразитов, а только белые точкообразные пятнышки на жаберной крышке. Что это такое? Надо очень осторожно соскрести белый налет и посмотреть в микроскоп. Паразитные грибки!

Мы берем также зеленые ниточки со стены аквариума и рассматриваем под микроскопом. Водоросли! Все, что мы видим и наблюдаем, все тщательно заносится в тетрадь.

Начали также рисовать. Требуется большая точность. Появляются многочисленные листки с рисунками подробностей виденного и замеченного в жизни аквариума. В большинстве случаев это очень старательно выполненные раскрашенные рисунки. Они развешиваются в классе, снабжаются надписью, кто их рисовал, в какой день и час происходило наблюдение, что показало дальнейшее наблюдение и т. д.

Мне хотелось бы напечатать созданный классом атлас аквариума вместе с тетрадкой с записью наблюдений.

Для себя я извлек из всего этого весьма важное методическое наблюдение:

1) Никогда не нужно заставлять класс рассматривать и наблюдать то, что кажется важным учителю. Стремление детей наблюдать должно идти своими собственными путями.

2) Общие вопросы и наблюдения имеют для детей меньше прелести, чем специальные вопросы.

Конечно, мы беседовали о том, что узнали другие естествоиспытатели по вопросам, которые нас интересуют. Поэтому я часто приносил в класс специальные сочинения по возможности с цветными иллюстрациями. Теперь для нас имеют важное значение также описания и результаты исследований других. Теперь для нас имеют цену сообщения биологических фактов, но лишь теперь, так как теперь все читаемое и сообщаемое служит главной цели естественно-исторического преподавания, усиливает стремление и любовь к самостоятельному наблюдению, увеличивает наслаждение, получаемое от него.

Каких научно мыслящих людей могли бы мы воспитать из детей, если бы мы поставили центром преподавания развитие в них стремления к исследованию! При таком основательном изучении жизни аквариума, представляет ли какую-нибудь важность, если будет пропущен какой-либо отдел животного царства и о нем ничего не будет сказано?

Что важнее: достигнутая полнота системы или пробужденное стремление к радостному самостоятельному труду?

1911 или 1912 г .

НАШЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В ШАНХАЙ

Начиная с пасхи 1910 г. мне пришлось в первый раз в двух женских школах Гамбурга учить 13–14-летних девочек писать сочинения.

В обоих классах ученицы, видимо, привыкли стараться употреблять «красивые обороты», писать «литературным языком». Это стремление давало иногда забавные результаты и всегда шло в ущерб образности и фактической точности. Поэтому своей ближайшей и самой важной задачей я поставил неумолимую борьбу с фразой.

Желание научить детей как можно скорее говорить и писать бесцветным, условным языком взрослого образованного человека ведет к тому, что дети очень затрудняются в выборе стилистических оборотов. Может быть, можно как-нибудь лучше выразиться? Как лучше всего это сказать? Как бы это было сказано в хрестоматии? Как полагается говорить при данных обстоятельствах? Вот на что направлено главным образом внимание пишущих сочинение детей.

Как только у учеников пропадает страх употребить не то выражение и они получают возможность выражаться естественно и непринужденно, так, как они говорят обычно с равными себе, так сейчас же появляется у них желание делиться своими впечатлениями, передавать их чисто по-детски в красочных образах.

Итак, первое, чему должны были научиться мои ученицы, – это точной, соответствующей действительности (и потому таящей в себе целую сокровищницу слов и выражений) передаче пережитого и перечувствованного. Описывалось лишь действительно пережитое и перечувствованное. Каждая ученица могла излагать на бумаге свои мысли, как ей вздумается, перечисляя все подробности и повторяя уже раз сказанное.

Ребенок должен научиться прежде всего «болтовне», он должен поупражняться в том, чтобы беззаботно писать обо всем,, что лежит у него на сердце. Только когда он научится этому, можно ему сказать: «То, что ты рассказал тут так подробно и пространно, ты можешь на твоем же языке рассказать гораздо короче и сильнее».

Главная ошибка при обучении писанию сочинений – та, что детей хотят сразу же научить краткому, сжатому, богатому условными оборотами языку взрослых и не решаются допустить неизбежную переходную ступень к верному изображению – непосредственному радостному записыванию всего, что хочется.

Только тогда, когда дети убедятся, что в сочинении они могут писать обо всем, что ими пережито, идущее и не идущее к делу, лишь тогда они подготовлены к следующей ступени – учиться передавать те же самые мысли и факты только и сжатой и потому более сильной форме.

Но и эта вторая цель должна быть достигнута не путем лишения ребенка возможности выражаться свойственным ему образом.

Эти два периода, период простого записывания случившегося и период обдуманного записывания, я считаю двумя главными этапами в развитии стиля. Ни один не должен отсутствовать, особенно первый.

Собственно говоря, 13–14-летние девочки должны были уже пройти первую ступень стилистического развития и стоять перед чисто художественной задачей – находить для выражения всей полноты того, что в них живет, наиболее сильную и сжатую форму. Но те ученицы, с которыми я имел дело, были далеки от этого. Поэтому мне не оставалось ничего другого, как преследовать первую цель: энергично взяться за воспитание в детях стремления беззаботно записывать пережитые ими впечатления.

Сначала я выбирал темой небольшие картинки из жизни, описания и просто рассказы из пережитого, предоставляя классу свободу в выборе тем, чтобы пробудить радость творчества.

С каждым разом работа шла радостнее. Более и более исчезал напыщенный стиль получивших хорошее образование «благородных девиц» и сменялся простым безыскусственным детским языком. Конечно, попадалось еще немало фраз, но было замечено несомненное улучшение и оздоровление.

К началу второго семестра, когда язык был уже достаточно очищен от фраз, я решил дать детям обоих классов уже более трудную задачу.

Мне хотелось дать такую тему, которая:

1) давала бы каждому ребенку широкую свободу при участии в общей работе,

2) была бы разнообразна и разностороння настолько, чтобы интерес к ней класса все время не ослабевал,

3) побуждала бы детей к самостоятельной работе.

Таким образом, мне предстояла задача выбрать интересную и обширную тему, которая в то же время требовала бы самостоятельного изучения.

После долгого размышления я выбрал, наконец, описание путешествия. Дома я написал письмо, которое купец из Шанхая пишет своей жене в Гамбург, где она осталась, и просит ее вместе с детьми приехать в Шанхай.

Изготовленное письмо я прочел в обоих классах, и дети с энтузиазмом приняли мое предложение – подробно описать все путешествие матери и двоих детей.

Должна была таким образом получиться целая серия связанных между собой сочинений (24 главы!). Готовые главы должны были быть иллюстрированы. Было поставлено условие, чтобы не писалось ничего такого, что не соответствовало бы действительности. Дети должны были навести точные оправки о всех подробностях путешествия, сделать для этого предварительно целый ряд разведок.

В каждый класс я принес толстую переплетенную тетрадь. Чтобы привлечь всех к всестороннему участию в работе, я назначил в каждом классе «литературную комиссию» из четырех девочек. Комиссия должна была собирать все готовые работы и определять, которая лучше всех и должна быть переписана в тетрадь. В тех случаях, когда в комиссии не будет единогласия, спорные сочинения должны были читаться в классе, и класс решал, которая работа лучше. Другие брали на себя добровольно иллюстрацию к написанной главе. Я назначил еще «художественную комиссию», которая рассматривала представленные картины и выбирала то, что должно быть наклеено в тетрадь. Кроме того, одна из учениц вела необходимые списки и записи, а другая наблюдала за тем, чтобы каждая глава была своевременно переписана в тетрадь и снабжена иллюстрацией.

Я старался держаться в стороне, предоставляя намеренно все всплывающие вопросы на разрешение самих детей и только в крайнем случае давал идею или совет.

Первую главу составило написанное мной и переписанное на машинке вышеупомянутое письмо купца из Шанхая. Его наклеили в тетрадь. Писание следующей главы пошло быстро. Я ограничился советом употреблять как можно больше прямой речи. Дети уже заметили при писании предыдущих сочинений, что ничто так не оживляет описания, как живая речь.

Но на четвертой главе уже иссяк запас сведений: «Дядя Карл наводит справки»[39]. Вскоре выяснилось, что для того, чтобы написать эту главу, надо знать массу подробностей относительно цены билетов, времени отъезда, занятия мест на пароходе и пр. Дети взялись разузнать сами все необходимое.

Почти каждая ученица в классе взяла на себя какую-нибудь функцию. Потом мне рассказывали, что служащие в бюро линии Гамбург – Америка просто диву давались, откуда это взялось столько пассажиров, которым всем вдруг понадобились справки, как ехать в Шанхай.

Я осмотрел с каждым из обоих классов отдельно большой пассажирский пароход на Эльбе. Многие из учениц принесли с собой путеводители и рекламы разных пароходных обществ, в которых мы нашли кое-какие полезные данные. Далее был составлен список гаваней, в которые должен заходить наш пароход. В поисках материала были просмотрены многие путешествия по Италии, Африке, Индии и Восточной Азии. Развилась лихорадочная деятельность.

Домашние библиотеки и коллекции открыток были ограблены и принесены в класс для совместной работы. Должен признать, что оба класса проявили необычайное прилежание в собирании материала, который мог пригодиться для сочинения.

Сколько страниц надо было прочесть, прежде чем находилось несколько нужных небольших фактов!

Многие страницы длинных выдержек из толстых книг читались мне в течение часов в качестве материала для новой главы.

Само собой, я несколько раз повторял каждому классу: «Как только вы мне скажете, что вы не хотите рассказывать дальше о путешествии, мы тотчас бросим работу». Но интерес не ослабевал до конца.

Когда мы окончили все путешествие, я спросил: «Какую главу вы писали с наименьшим удовольствием?» Общий ответ был: «Знакомства». – «Почему же?» – «Да надо было столько раз писать всякие «г-н Мюллер», «г-жа Мейер», «Очень рад познакомиться» и т. д.!»

Это была одна из самых легких глав, и именно она встретила в обоих классах наименьшее сочувствие. Из этого я заключаю, что дети охотно занимались кропотливым сбором материала, который необходим был для каждой главы (Гибралтар, Гонконг и т. д.).

Вот краткая статистика участвовавших в работе:

Всеобщее участие в работе обоих классов тем отраднее, что сам я оказывал весьма мало влияния на деятельность комиссий. Я дал одно только указание: когда представлены две или три приблизительно одинаково удачные работы, выбирать работу той ученицы, чья работа еще не была вписана в тетрадь.

К сожалению, я не составил полного списка источников, которыми пользовались дети. Я должен был бы привести длинный список книг, начиная с энциклопедических словарей Брокгауза и Мейера и кончая таблицами прилива и отлива. Я настаивал самым решительным образом, чтобы при самом незначительном сообщении, делаемом ученицей, указывался источник, откуда оно почерпнуто.

Самостоятельное разыскивание материала является задачей, которой школа отводила до сих пор слишком мало места. Нет более действительного средства превратить школу учебы в школу труда, как приучать систематически учеников к всесторонней и самостоятельной умственной работе.

В заключение сочинения, которому оба класса посвятили почти по полгода интенсивной работы, была устроена китайская выставка. Идею подал я, но выполнение лежало опять-таки всецело на ученице. Я поручил эту работу выставочной комиссии. Нарисован был соответствующий плакат и вывешен на классной двери.

Все дети сдавали комиссии предметы, которые они находили в родительском доме и которые были годны для выставки. Драгоценные вещи не принимались.

Выставка оказалась очень богато обставлена: китайские костюмы, мечи, кинжалы, сапоги, чашки, вазы, божки, безделушки, шкапчики, резные вещи, монеты, вышивки, открытки, китайские газеты, циновки, бамбуковые вещи и т. д. Все предметы были самими детьми расставлены с большим вкусом и снабжены надписями. Посередине, на китайской подушке, красовалась исписанная тетрадь: «Путешествие в Шанхай». Выставку посетили другие классы школы, и некоторые ученицы ее сфотографировали.

1911 и ли 1912 г .

СОЛНЕЧНЫЙ СВЕТ И СВОБОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО ДЕТЕЙ

Пойдем со мной! Я поведу тебя не в пышный праздничный зал, куда собрались веселиться счастливые люди. Пойдем, побудем среди детей горя и нищеты. Стоит тебе лишь войти в помещение, где они находятся, и ты с первого взгляда увидишь, что не сладка жизнь этих детей. Посмотри хотя бы на этого мальчугана, который пугливо косится на тебя своими большими черными глазами. Руки и ноги у него кривы, весь он такой тщедушный, мало радости он видит в жизни. Или вон тот высоконький рыжий паренек. Вон он повернулся теперь к нам. Тебе стало жутко? Да, его близорукие глаза светятся злобой и хитростью, одежда его в лохмотьях, сапоги стоптаны. Ты говоришь: он, верно, злой мальчишка, хулиганишка. О, нет! Подумай только, его отец каждый день приходит домой пьяный, бушует и бьет мальчика чем попало. Спит он в углу, на каком-то тряпье, а утром его, как щенка, не покормивши часто, вышвыривают на улицу. Теперь он ходит к нам в школу. Нужно время, чтобы его маленькое сердчишко отошло, оттаяло. Ему нужен солнечный свет. И у каждого из этих двадцати ребят, собравшихся здесь, есть своя ноша горя и заботы.

Как отогнать от них серую тень заботы, чтоб радость, этот лучший врач, оказала и на них свое целительное действие? Ты скажешь: надо заставить их петь, танцевать, прыгать. Нет, у них нет еще к этому охоты.

Постой, я знаю, что надо сделать. Я расскажу им сказку про рыбака и его женку. Я рассказываю сказку на плат-дейче, на том языке, на котором говорят между собой в Германии крестьяне, рабочие. Рассказ на этом языке для них понятнее, задушевнее. Мне, кажется, посчастливилось в выборе сказки. Убогая обстановка хижины рыбака им хорошо знакома. Они становятся внимательнее, следят за рассказом. Видишь, какое нетерпение их разбирает? Только что я рассказал, как исполнилось первое желание старика, как один малыш не выдержал: «А я хотел бы иметь целую гору золота!» Лед сломлен, и все ребята, один за другим, торопятся сообщить, кто чего хотел бы. Теперь я знаю все их желания и могу продолжать свой рассказ. С небольшими перерывами я довожу его до конца, – личики сияют. Перемена. Мне кажется, я достиг цели – заставил ребят забыть на время тяжесть, лежащую у них на душе. Веселой толпой вываливают они из класса.

Теперь пойдем сюда – в класс. Что ты смотришь с таким удивлением? Ах, вот в чем дело, тебя поразили увитые цветами окна! Это радость моих парнишек. Эти вьющиеся бобы платят сторицей за малейший уход. Многочисленные штрихи на окне показывают, как день за днем тянутся бобы вверх. Не правда ли, как удивительно быстро они растут? Видишь также горшки красивой герани? Полюбуйся на них. Ребята вырастили их из отводков. Тебя интересует, что в банках, стоящих там же на окошке? Осторожнее, не урони их, – видишь, как волнуется мальчуган, сидящий с краю, около тебя. Это его питомцы, он боится за них. Осмотреть можешь все. Мальчуганы с радостью покажут тебе свои сокровища: садок для разводки улиток, лягушечью икру, водяных жуков и пр. Вот один мальчик доверчиво взял тебя за руку и тащит к большому аквариуму, устроенному около одного из окон. Он показывает тебе колюшек, деятельно строящих норки. Другой тащит тебя в другой угол к террариуму. Он перечисляет тебе всех его обитателей, толкует о кольчатых ужах, медяницах, ящерицах, показывает лягушек и саламандр. Он знает все названия.

Что ты качаешь удивленно головой? Ты хотел бы убрать со стены большую клетку со щеглятами, чижами и зябликами? Попробуй! Опечаленные глазки и недовольная воркотня ребят покажут тебе, что ты хочешь отнять у них долю их радости. Тебе кажется, что щебетание и пение мешают учению? На нас волшебным образом действует эта весна, внесенная в комнату: ребята так мало видят ее в узких коридорах и мрачных помещениях своих жилищ. Пение не мешает нам, оно пробуждает в нас охоту к творческому труду. Посмотри-ка на потолок! Как тебе нравится фриз, которым он украшен? Плохо разве у нас вышло? Ты спрашиваешь, как мы это сделали. Очень просто. Я дал ребятам листы бумаги, на которых я предварительно, при помощи гектографа, воспроизвел контуры, и весело заработали цветные карандаши. Вот плод наших трудов. По мнению ребят, вышло расчудесно. И тебе нравится? Так скажи это детям, похвала порадует их. Это ведь дети, которым так часто приходится слышать окрики: «Не трогай, ничего не умеешь!» И другие украшения на стенах – собственная работа детворы. Тебе понравились хорошенькие рамки картин? Это целая история. Это изобретение одного парнишки. Он уронил и разбил свою грифельную доску. Рамка уцелела – из нее была сделана первая рамка. Ее выкрасили в коричневую краску, и все ребята очень одобрили изобретение.

Итак, тебе нравится наша классная комната? Это так уж, так уж нас радует!

Приходи опять, – каждое посещение доставляет нам удовольствие, оно тоже – солнечный луч.

Если тебе интересно, приходи, посмотри ребят за работой. Показать тебе, как они читают, пишут и считают? Или заставить их рассказывать и петь? Они все это умеют, да и чего не умеют они! Ты недоверчиво улыбаешься и думаешь про себя: «Каждый купец хвалит свой товар, каждый учитель хвалит своих учеников».

Ну вот. Я дам детям тему. Ты знаешь, я им рассказывал сказку про рыбака и его женку. Так вот теперь они должны слепить что-нибудь, относящееся к этой сказке. Каждый раз, когда я даю тему, она встречается радостным «а-а!» Скоро почти все придумывают, что они будут делать. Один только мальчуган сидит в нерешительности. Не знает, за что взяться. С ним всегда так. До сих пор он никогда не может сам наметить себе работу. Его сосед задумал грандиозный план. Ему нужны помощники. Слышишь, как он говорит своему маленькому нерешительному товарищу: «Герман, сваргань-ка мне махонькую корзиночку». Радостно берется тот за дело, и вот все усердно работают. Когда через полчаса ты обойдешь ряды, ты увидишь немало чудесных вещей. А когда взглянешь на горящие глазки детворы, ты не сможешь не согласиться со мной, что такая именно работа будит дремлющие в душе ребенка силы. Пробудить эти силы, направить их, развить – такова наша задача.

Подобного рода уроки полезны всем нам. Они полезны для детей: свободное радостное творчество – луч солнца в их жизни. Они полезны мне, учителю, потому что сближают меня с детьми, открывают мне доступ к их внутреннему миру, делают меня сильным, потому что, «когда урок заставляет сильнее биться радостью сердце учеников, – учитель всемогущ».

Что хочешь ты еще видеть? Мне хочется, чтобы ты еще посмотрел, как дети выпиливают. Когда ты был мальчиком, ты, верно, тоже занимался выпиливанием, и в тебе проснутся воспоминания детства, когда ты увидишь детей за выпиливанием. Ты, верно, как и я, с содроганием вспоминаешь замысловатые рисунки для выпиливания ломких, украшенных резьбой вещей. Работать по этим рисункам было так трудно, что я, помню, частенько бросал неоконченной начатую работу. Бывало дело... Запас терпения в то время был не так велик, как теперь. «И ты мучаешь этим теперь детей?» – спрашиваешь ты. Нет, это совсем иное. Да вот взгляни лучше. Ну, что скажешь? Знаешь, какую большую работу мы выполнили. Выпилили «Красную Шапочку» и «Пастушонка гусей». Я расскажу, как это вышло. Причиной всему оказался опять-таки один из учеников. Он принес раз показать нам свои сокровища–человечков и зверей, которых он сначала нарисовал на дереве, потом выпилил и раскрасил. Меня засыпали просьбами дать делать такие вещи в классе. Я приветствовал это предложение с большой радостью. Скоро мы сошлись на теме «Пастушонок гусей». Как это вышло, хорошенько не знаю. Кто-то из детей бросил эту мысль, и все радостно подхватили ее. Может быть, на эту мысль навела висящая у нас в классе на стене картинка Каспара «Лиза, пасущая гусей». Ребятам была дана оберточная бумага и цветные карандаши, и они принялись делать наброски. Из всего нарисованного мы выбрали наилучшее. Рисунки были переведены на обложки старых тетрадей и вырезаны. Таким образом у нас получились шаблоны, которые легко можно, было перевести на дерево. Выпиленные вещи раскрасили и покрыли лаком. Сколько было ликования, когда пастушонок со своим стадом стоял, наконец, на столе!

Так же возникла и «Красная Шапочка». Я напряженно ожидал, как ребята справятся со своей задачей. Тему выбрали: «Домик бабушки в лесу. Красная Шапочка подходит к домику». Я боялся, что им не справиться с постройкой крыши. И как, думаешь, выпутался плутишка из трудного положения? Он перевернул вверх дном весь обычный порядок постройки дома. Начал с крыши. Сколотил под прямым углом две доски. «Это – крыша», – ответил он на мой удивленный вопрос. Потом поставил эту крышу прямым углом на доску и обрисовал карандашом с внутренней стороны, затем пририсовал узкую стену домика. Так были изготовлены обе узкие стороны домика, и главная трудность была превзойдена. Я прямо был поражен таким простым решением вопроса. Домик был сколочен. Обрати внимание: дверь домика может открываться и закрываться. Этим особенно гордится маленький архитектор, сделавший ее на двух шарнирах. Как тебе нравится вся работа в целом? А краски какие чудесные!

Не только наброски для этих работ, но и свободные рисунки, с ними связанные, показывают, с какой охотой работают дети. Есть рисунки, изображающие: 1) как мать отправляет Красную Шапочку (мать стоит в саду), 2) встречу с волком, 3) волка, ищущего дом бабушки, 4) Красную Шапочку, входящую к бабушке. Все нарисовано красками.

Ну, спасибо тебе, что побывал у нас. Я должен, однако, оговориться. Разве я привел тебя не в праздничную залу? Разве ты не видел блестящих радостью глаз и раскрасневшихся от удовольствия щечек? Для моих ребят это положительно лучшее помещение в свете. Оно озарено солнечным светом свободного творчества.

1912 г .