Баба-яга Бессмертная

ГЛАВА 2

Нет, ну что за изверги! Спать жутко хочется, а в коридоре такой топот, будто там проходят ежегодные всемирные скачки на тяжеловозах с гружеными телегами. Проверенный способ прятанья головы под подушку результатов не дал, и я, злая и невыспавшаяся, вскочила с кровати, поспешно натягивая на себя одежду, с целью " устроить еще больше грохоту только для того, чтобы показать, что умею быть очень мстительной.

Александра в комнате не было. Уж не он ли опять такой переполох устроил? С него станется.

Я оделась, поплескала на себя холодной водой, чтобы немного взбодриться, и решительно направилась к выходу. Ну я им сейчас покажу!

Дверь предательски распахнулась чуть раньше, чем я успела схватиться за ручку, и мне только чудом удалось не выпасть в коридор.

– Что случилось? – спросила я входящего Александра, пытаясь выглянуть из-за него наружу.

– Ничего особенного, – ответил он, задвигая меня обратно в комнату и захлопывая дверь. – На рассвете приехал сам король, напуганный письмом Василисы, вот все и носятся как угорелые. – Он притянул меня к себе и нежно поцеловал. – А через полчаса мы уезжаем.

– Почему так рано? – удивилась я.

– Чтобы к вечеру быть уже на территории Трехгории. Ты думаешь, я буду тут сидеть и ждать, пока эта тварь опять объявится?

Напоминание о вчерашнем событии испортило настроение окончательно, а я и забыть уже успела.

– Не бойся. – Александр прижал меня к себе. – Все будет хорошо.

Интересно, кого он пытается подбодрить – себя или меня? Скорее всего, себя, я почему-то успела успокоиться и была абсолютно уверена, что ничего ужасного не случится. Но разве ему это докажешь?

– Я знаю, – вздохнула я, стараясь, чтобы в голосе было побольше трагизма.

Прощание же было выдержано в жанре трагикомедии. Василиса изображала из себя безутешную невесту, отпускающую жениха на войну, уткнувшись носом мне в плечо. Я почувствовала себя эдаким средневековым рыцарем, мне даже захотелось успокаивающе похлопать ее по плечу закованной в железные доспехи рукой или мечом по спине постучать для подбадривания.

– Да ладно тебе, – не выдержала наконец я, беспомощно озираясь по сторонам в поисках поддержки. – Можно подумать, в последний раз видимся.

– Я переживаю за тебя, – всхлипывала она. – Ты столько для нас сделала.

– Елисей! – взмолилась я. – Ну сделай же что-нибудь! Я не хочу ехать в мокрой одежде.

Королевич отодрал от меня упирающуюся принцессу, и она тут же принялась орошать слезами его плечо. Такое впечатление, что ей было все равно, в кого утыкаться. Мне, собственно, тоже, главное – не в меня.

Король сдержанно и учтиво поцеловал мне руку, высказав несколько скупых общих слов. Хоть этот не стал на шею бросаться – уже радует. Наверное, подсчитал убытки, мною нанесенные его летней резиденции.

– Значит, через два месяца увидимся, – подтвердил он, пожимая Александру и Виктору руки.

– Да, конечно.

– А что будет через два месяца? – полюбопытствовала я, не припоминая в перспективе ни одного важного события.

– Наша свадьба, дорогая, – как-то подозрительно тихо сказал Александр.

– А… э… У меня что, склероз? Почему я об этом не знаю?

– Я просто не успел тебе сказать.

Нет, это нормально? Он решил все без меня, за меня и чуть ли не против меня, а потом еще имеет наглость сознаться, что он не успел мне ничего сказать! Мило! Мы вроде собирались назначить день по возвращении в Трехгорию, а тут на тебе, пожалуйста…

– Хорошо еще, что вообще сказал, – обиженно фыркнула я. – А то представляешь, ты меня в церкви ждать будешь, а я ни сном ни духом.

– Не волнуйся, – улыбнулся князь, обнимая меня за плечи. – Я тебе еще не раз напомню.

– Еще записку напиши и на видном месте повесь.

Король улыбнулся, наблюдая за нашей перепалкой. К нам спустился магистр Велимир.

– Как только я закончу работу в лаборатории, сразу приеду или пришлю кого-нибудь, – клятвенно пообещал он не столько мне, сколько князю. Вчерашний скандал ему, похоже, хорошо запомнился. Такое забыть действительно трудно.

– Я хочу извиниться перед вами, магистр, – неожиданно покаялся Кашей. – Я был слишком резок вчера.

– Не стоит, князь, – спокойно ответил маг, – я прекрасно все понимаю. В любом случае я сделаю все, что от меня зависит.

Дипломатия восторжествовала!

Мы стали прощаться уже окончательно. Елисей как-то по-свойски чмокнул меня в щеку, стараясь придержать рвущуюся на второй плакательный заход свою молодую жену, и я поспешила выскочить на улицу, где уже ждали лошади и отряд всадников, который должен был сопровождать нас до границы с Трехгорией.

Однако моему возмущению не было предела, когда я поняла, что меня собираются везти… в карете, запряженной четверкой. Да пусть она хоть трижды позолоченная и обшита жемчугом!

– Я в этом гробу на колесиках не поеду! – уперлась я. – Вы с ума сошли! Меня укачивает!

– Алена, это делается в целях твоей безопасности, – пока еще уговаривал меня князь. – Верхом ты будешь отличной мишенью.

– Если ты хочешь от меня избавиться, выбери более гуманный способ! – не унималась я. – Вурдалакам скорми хотя бы, я меньше мучиться буду.

– Не разводи панику, – встрял в наши пререкания Виктор. – Зато как королева поедешь.

– Я в этом ящике не поеду! Ни как королева, ни как принцесса, ни как кто. Если только в качестве трупа. А лучше вообще пешком пойду.

– Алена, тут здорово! – выглянул из окошка кареты Сенька. – Правда. Мне нравится! Нас сейчас с ветерком прокатят.

– Вот и езжай со своим ветерком сам, а на мое общество не рассчитывай, – огрызнулась я.

Дело в том, что упиралась я не из одной вредности. У меня уже был некоторый опыт, правда печальный, катания на таких вот потрясающих (хотя для меня они теперь являются вытрясающими) колесных конструкциях. Еще в Петравии я знала одного парня (даже не помню, как и зовут его, точно – склероз подступает) из достаточно богатой семьи. Так вот, он однажды решил сделать мне сюрприз и подогнал к академии на праздник сбора урожая шикарную карету, чтобы прокатить меня по городу с тем самым ветерком, про который с таким восторгом сейчас вещал Сенька. Я, конечно, сначала жутко обрадовалась и под взглядами исходивших слюнями девчонок вплыла в это шикарное транспортное средство. Если б я знала, чем тогда дело кончится… В общем, меня укачало уже через полчаса, да так, что когда я вывалилась на травку и бросилась в ближайшие кусты, то отличить меня от листвы по цветовому признаку не представлялось возможным. Мой перепуганный до белизны товарищ на руках доставил меня в здание нашей ненаглядной академии, где меня оставшиеся полдня пытались привести в нормальное состояние все, начиная от однокурсников и заканчивая самим ректором. Тогда еще все удивлялись и потешались надо мной по этому поводу – все люди как люди, а у меня на карету обратная реакция, плохо поддающаяся лечению. Чтобы повторить подобный опыт, моего героизма явно не хватает. Лучше на телеге ехать, в ней хоть и трясет, но не укачивает.

Александр понял, что дело плохо – моя упертость набрала полные обороты, и уже собрался принять более кардинальные меры. Я поняла это по его нахмуренному лицу и попятилась.

– Алена, – незаметно подошел сзади король. – Не стоит проявлять вредность и безрассудство. Дело действительно достаточно серьезное, не усугубляй его еще больше.

Я тяжело вздохнула, смирившись со своей горькой участью. Хорошо еще толком не позавтракала, не так жалко. Опять проблемы только множатся…

– Ладно, – пробурчала я. – Только я предупреждала… Похороните меня, в случае чего, под самой красивой елкой Трехгории.

Кащей вздохнул с облегчением, а я полезла в карету с видом готовящейся стать будущим супом курицы, предупрежденной об этом за неделю. Сенька радостно прыгал по мягким сиденьям и расшитым подушкам, не понимая моего траурного вида.

– Такое впечатление, что ты поминки справлять едешь, – высказал он свое мнение относительно моего мученического вида.

– Именно, – подтвердила я.

– Это по кому же?

– По своим внутренностям.

Кот недоверчиво уставился на меня.

– Тебя что, правда укачивает? – не мог до конца поверить он.

– Нет, развлекаюсь! – разозлилась я. Поездка в карете пугала меня теперь гораздо больше возможности быть убитой.

– Обойдется все, – успокаивал меня до противности жизнерадостный кот. – Это же королевская карета.

– Можно подумать, от этого она становится менее тошнотворной.

Мой импровизированный саркофаг, как мысленно я обозвала карету, неожиданно тронулся. Я, совершенно не ожидая такой подлости, чуть не уткнулась носом в переднее сиденье и выругалась сквозь зубы, принимая нормальное сидячее положение. Сенька только радостно пискнул. Тоже мне, экстремал.

Ехали мы достаточно быстро. Подозреваю, что князь еще бы подогнал коней, но их возможности были небеспредельны. Конечно, верхом-то быстрее, а тут такой тяжелый хвост сзади тащится.

– Как прошла ночь? – с подозрительно невозмутимым видом поинтересовался кот, хитро посматривая на меня. – Хорошо спали?

– Нормально, – процедила я сквозь зубы и отвернулась к окну.

– Правда? – Сколько наивности в кошачьих глазах, обалдеть можно.

– Ты на что намекаешь, наглая морда? – Я всегда знала, что лучшая защита – это нападение.

– Да ни на что, – ничуть не смутился Сенька и гордо отвернулся. – Уж и спросить нельзя. – И совсем тихо добавил, как бы между прочим: – Какая разница, все равно замуж выходишь…

Подушка попала точно в цель. Жалко, что не кирпич, я бы получила больше удовольствия от своей меткости. Не в меру проницательный и любопытный кошак хрюкнул из-под пухового снаряда что-то не совсем приличное, но больше ко мне со своими «скромными» вопросами не приставал, всецело отдавшись любованию мелькающим за окном пейзажем.

Я уже настроилась на все муки преисподней, но, к своему удивлению, пока чувствовала себя нормально (в прошлый раз мне почти сразу поплохело). Меня периодически проверяли, но вскоре, убедившись, что все в порядке, оставили в покое, еще и подремать посоветовали. Вот спасибо, мне бы выжить. Избытком оптимизма страдать сегодня у меня не было настроения.

Наверное, все-таки королевские кареты обладают каким-то особым противоукачивательным свойством, потому что приближение моей нестандартности я почувствовала только через пару-тройку часов, когда мы выехали на менее укатанную дорогу, где карета начала немилосердно покачиваться на неровностях и кочках. Но, несмотря ни на что, я продолжала мужественно крепиться и не паниковать. Да за что же мне такое наказание-то?! Моей бравости хватило ровно на полчаса, когда я поняла, что еще немного – и умру, чем облегчу жизнь в первую очередь неудачливому охотнику за ведьмами. То-то он рад будет!

– Сень… – умирающим голосом прошептала я, стараясь придержать рвущийся на свободу уже не только желудок, но и весь остальной ливер. – Останови карету.

Кот, все это время в радостном возбуждении пялившийся в окно, даже не обратил свой взор в мою сторону. Он был так счастлив, что не замечал моих неземных страданий, но тут уж меня приперло конкретно. Я дернула его за хвост, чтобы оторвать от проносящихся мимо нас на большой скорости бемиранских красот, и, собрав остатки сил, рыкнула:

– Скажи, чтобы остановили карету, гад!

– Тебе что, действительно плохо? – ткнулся он мордой в мое зеленоватое лицо, с удивлением отмечая максимальную степень моей плохости.

Я в ответ уже смогла только кивнуть, сползая с сиденья чуть ли не на пол.

– Остановите карету, быстро! – дуриком заорал кот, высовываясь из окна, чем вызвал у меня новый приступ дурноты.

«Катафалк» резко остановился, что не могло способствовать облегчению моих мук. Я, почти выбив дверь, вывалилась наружу, жадно вдыхая теплый воздух. Отцепиться от дверцы, несмотря на жуткое желание расстаться с легким завтраком, я сразу не решалась, меня трясло, ноги подкашивались.

Александр, уехавший зачем-то вместе с Виктором вперед, теперь в спешном порядке возвращался. Не дожидаясь, пока они подъедут, я отпустила дверцу и рванула в ближайшие кусты. И плевать (хотя правильнее было бы начать это слово с буквы б…) я хотела на всех убийц вместе взятых!

То, что Александр бросился мне наперерез, я поняла, только уткнувшись в злобную черную морду Стража, когда спасительные заросли были уже так близко. Конь почему-то так до сих пор и не проникся ко мне добрыми чувствами. Наверное, понимал, что от меня ждать ничего хорошего не придется. Если раньше меня даже немного задевало такое чисто субъективное отношение этого вреднющего животного, то на данный момент мне было все равно, что он обо мне думает, а уж его хозяин и подавно.

– Алена, какого лешего… – спрыгнул с коня прямо передо мной Александр, но тут же осекся, едва увидев мою нежно-зеленую физиономию.

Что уставился, кикимор никогда не видел? Я теперь их самая близкая родственница.

Я отпихнула его и скрылась в кустах. У него хватило ума не пойти за мной, а терпеливо дожидаться моего возвращения. Хоть на этом спасибо. Умеет он понимать некоторые вещи без слов, всегда бы так.

А вот Сеньке тактичность была неведома, поэтому он ломанул следом за мной, причитая и голося чуть ли не на весь лес.

– Аленушка, солнышко ты мое зеленое! За что же нам такое наказание? Прости, что не уследили и чуть не загубили! Бедна-я-я!

Судя по внезапному вякающему звуку за моей спиной и резкому окончанию погребальной кошачьей речи, князь Сеньку заткнул, и весьма качественно. Думать о том, какие методы он использовал для этого, у меня сейчас, мягко говоря, не было настроения. Потом узнаю.

За кустами в нескольких метрах от дороги начиналось славное болотце, которое и стало для меня приютом на ближайшие полчаса. В само болото я, конечно, не полезла, а вот бережок облюбовала не раздумывая, тем более что близость воды, пусть и не очень свежей, была очень кстати.

Как же мне плохо, кто бы только знал. Обессиленно прислонившись спиной к какому-то дереву, я пыталась оставить внутри себя хоть что-то жизненно необходимое, но это давалось с очень большим трудом.

Передо мной из травы выскочила лягушка и недоуменно уставилась на необычное создание в моем лице. Мне показалось, что она даже приняла меня за свою родственницу, только перерощенную, уж больно спокойно она на меня таращилась, даже подскакала поближе. Надо же, уже и лягушки признавать начинают. Не к добру это.

Сенька периодически мелькал рядом и исчезал, но близко ко мне приблизиться не решался. По всей видимости, ему красочно объяснили, что трогать меня сейчас и вообще отвлекать пока не стоит, однако оставлять совсем без присмотра не решились – от меня всего ожидать можно… Вот кот и приглядывал, периодически убегая докладывать о состоянии моего вывернутого (в прямом смысле) здоровья.

Вернулась я где-то через полчаса, все такая же зелененькая, но немного приободрившаяся и вполне живая. Наверное, мой вид разжалобил даже убийцу, потому что он не воспользовался такой уникальной возможностью, чтобы расквитаться со мной окончательно. Зато у меня появилось немного сил, чтобы расквитаться с теми, кто упорно запихивал меня в этот кошмар, именуемый каретой.

Первым мстительным порывом было желание гордо залезть обратно в гроб на колесиках, и пусть меня там укачает до смерти, главное доказать – насколько мои излишне заботливые спутники были неправы. Но я передумала. Я не доставлю им такого удовольствия, да и себя как-то жалко. Я у себя одна.

Если б мне не было так мерзко, я бы придумала месть пооригинальнее, но голова соображать категорически отказывалась, и ничего особо коварного в нее пока не лезло. Ладно, еще успею.

Я вышла из леса и, пошатываясь, направилась к моим жестоким спутникам. Если не отомщу, то уж выскажу все, что думаю, обязательно. Мутить почти перестало, но состояние моего организма срочно требовало принятия горизонтального положения, желательно неподвижного. Ненавистная карета еще продолжала стоять мерзким напоминанием о малодушном поведении моей предательской тушки. Разломать ее на драгоценные дровишки мне помешала только жуткая слабость.

– Ну что, довольны?! – с трудом выговорила я, приближаясь к моим мучителям.

Александр бросился ко мне, и я обессиленно повисла на его руке.

– Боже мой, Алена! – Он с ужасом всматривался в мое лицо. – Я даже и предположить не мог, что все настолько серьезно…

Сказать он ничего больше не мог, но тревожное и растерянное выражение глаз было даже более красноречивым. Если так и дальше дело пойдет, то у него шансов дожить до нашей свадьбы будет гораздо меньше, чем у меня. Ему грозит самый настоящий сердечный приступ. Мне даже его жалко стало. Умею же я людей доводить… Притом нечаянно.

Судя по обеспокоенным выражениям лиц всех остальных присутствующих, я являла собой то еще зрелище. Пускай полюбуются, я не против. Вот только бы ноги так не подгибались еще, а то мне кажется, что я в любой момент рухну.

– Елки-палки! – в сердцах воскликнул Виктор, недоуменно глядя на меня. – Алена, ты прямо кладезь противоречий. Умеешь найти проблему там, где ее в принципе быть не может.

– А я, между прочим, предупреждала, – слабо возмутилась я. – Вот теперь и мучайтесь со мной.

Так им и надо! Только мне-то как плохо… У-у-у…

– Но ты же ведьма, – продолжал недоумевать советник. – Неужели ты не можешь избежать такой напасти?

– А ты хорошо можешь себя контролировать, когда голова забита только поиском ближайших кустов? – Моя зеленая физиономия возмущенно сощурилась.

Виктор промолчал. Похоже, ситуация оказалась ему знакомой. Что ж… Больше не будет глупых вопросов задавать, уже легче.

– Алена, только не умирай, – причитал почти без умолку Сенька, бегая передо мной. – Ну почему с тобой так трудно?

– Если вот это, – я ткнула пальцем в карету, – будет продолжать маячить у меня перед глазами, то вы лишитесь моего общества уже через несколько минут.

– Разворачивайтесь назад, – тут же отдал приказ кучеру Александр. – Мм дальше едем верхом.

Кучер с трудом развернул экипаж на не очень широкой дороге и, получив последние указания, залихватски свистнул. Лошади понесли мой бывший уже катафалк обратно в Бемиранию. Меня это не могло не обрадовать, но как я сейчас смогу ехать верхом, мне представлялось не очень хорошо. Желание лечь прямо на землю стало практически непреодолимым, как у голодного вампира жажда крови при виде белоснежной шейки.

Александр еще раз заглянул мне в лицо и нахмурился. Что-то ему там не понравилось. Понимаю, некроманты покойничков в более свежем виде из могил поднимают.

– Не нравлюсь? – на всякий случай уточнила я, из последних сил цепляясь за него.

Вместо ответа князь легко подхватил меня на руки и вскочил в седло. Даже в таком ужасном состоянии я не могла не поразиться его силе – я ведь не сто грамм вешу все-таки. Он усадил (хотя это больше походило на уложил, но я была только «за») меня спереди, прижав к себе, и тронул поводья.

Страж благородства своего хозяина явно не разделял. Он раздраженно мотнул головой, отчего по его телу пробежала дрожь, предназначенная, скорее всего, для того, чтобы показать, насколько ему это все не нравится. И что он так ко мне неравнодушен-то? Ревнует, что ли?

Я сильнее прижалась к Александру, чтобы не свалиться. Кто знает этого своенравного коня, скинет еще? Но Александр что-то процедил сквозь зубы, и Страж неподвижно замер, лишь искоса поглядывая на меня недовольным лиловым глазом. Вот противный.

Сколько и куда мы ехали, осталось где-то за гранью моего сознания. Единственное, что мне запомнилось, – легкий, почти незаметный ход лошади, словно по воде плыли, и мельтешение деревьев перед глазами, которые сливались в одну сплошную зеленую массу. Этот цвет скоро станет для меня слишком родным. Я постоянно проваливалась в дремоту (и как только умудрялась, сама удивляюсь), выныривала из нее и снова проваливалась. До меня доносились конский топот и приглушенные голоса князя и Виктора, но я не вникала в смысл их слов, не до того было. Умирать я, конечно, не собиралась, но прийти в себя стоило мне поистине неимоверных усилий, а для этого надо было как следует поспать. Спать верхом на лошади, даже если тебя крепко держат и шансы свалиться равняются нулевой отметке, все-таки достаточно проблематично.

Вынырнув в очередной раз из дремотного состояния, я поняла, что мне уже не так мерзко и жизнь потихоньку налаживается.

– Ты как? – заботливо спросил Александр, заметив, что я открыла глаза и начала вполне осмысленно интересоваться окружающим.

– Вроде жива, – как можно оптимистичнее отозвалась я и попыталась принять более-менее сидячее положение, а заодно осмотрелась по сторонам.

Мы как раз выехали из небольшой рощицы, и теперь дорога уходила желтой змейкой вниз, где в широкой долине виднелось село. Заходящее солнце кроваво-красными бликами играло на золоченом куполе часовни, возвышавшейся гордым стражем над остальными домиками. Легкие сумерки уже проникли в долину, отчего все, что находилось в ней, казалось призрачным и невесомым. Боже мой, мы целый день отмахали уже, а я все это время продрыхла? Бедный Александр, он же так ни разу и не спешился…

– Где мы? – спросила я, оглядываясь и замечая, что, кроме Виктора и Сеньки, больше никого нет. – И где все?

– Мы уже в Трехгории, так что нет больше необходимости в дополнительной охране, – ответил Александр, целуя меня в висок.

Я взглянула в его лицо и почувствовала себя полной свиньей. Князь выглядел сейчас немногим лучше меня в момент вываливания из кареты. Только мне, судя по ощущениям, уже полегчало, а вот ему необходимо срочно отдохнуть.

В село мы въехали уже почти в полной темноте.