Баг реальности (Демон-соблазнитель)

Глава 20

Когда я открыл входную дверь, понял: с претворением всех грандиозных планов в жизнь придётся повременить. В прихожей меня атаковала собака, встав передними лапами на плечи и начав вылизывать в лицо. И то, с каким прекрасно читающимся намёком она смотрела на лестницу за моей спиной, указывало без всяких: придётся гулять. С одной стороны это было плохо, ведь я был настроился не тратить ни минуты зря, поскорее выбраться туда, где будет побольше доступных женщин, и не давать ни одной из них прохода, по-стахановски открывая и закрывая квесты. Но с другой… Когда в последний раз я делал это? Когда ходил спокойно по пустырю возле родительского дома, ещё не застроенному и без стоянок на десятки машин, когда общался с собачникамии, наблюдая как молодая, здоровая и полная энергии псина в своё удовольствие резвится с сородичами?.. Наверное, это стоит таки часа-двух жизни, и пусть всё остальное подождёт!

Пока наперегонки сбегали вниз по лестнице, внезапно наткнулся на интереснейшую мысль: а ведь, получается, сейчас я представлял собой такую штуковину, которой так не хватало в жизни мне самому! Не раз, размышляя, не завести ли собаку, бросал эту затею, просто осознавая: с моим режимом гулять получится только очень рано и очень поздно, а это — ну совсем не дело. Но ведь у этой проблемы решение-то есть, пусть и совершенно неожиданное! Всё просто, заводишь и выращиваешь детёныша — и вот есть тот, кого можно отправлять гулять днём, да ещё и сидеть с бабушкой, ходить в магазин и выполнять кучу всяких полезнейших дел. Со всех сторон один только профит! Понятно, конечно, сил на начальном этапе придётся затратить несоизмеримо, и это своеобразное «лекарство» может оказаться хуже этой своеобразной «болезни», если можно так сказать. Да и сама идея завести ребёнка только для того, чтобы завести собаку — звучит бредово. Но более глобально-то, всё так и есть: ты инвестируешь своё время, которое, если всё получится как надо, потом возвращается с процентами. Если не инвестировать — как ни крутись, что ни делай, а больше его станет только на пенсии. И то, если доживёшь. И будет ли на этой самой пенсии тебе ещё что-то нужно — большой вопрос…

Я с ноги распахнул совершенно двественную дверь парадной, ещё не познавшую ни домофона, ни даже кодового замка. Мы вылетели наружу, устремившись к ближайшим кустам, и мои философские размышления об устройстве жизни пополнились новыми вводными. Эти вводные шли по тратуару мимо, и у них были довольно симпатичные мордашки.

— Ой, какая собачка! А можно погладить?..

Какие вопросы. Конечно, можно! Даже нужно. На ловца, как говорится… И нет, если что, подумал я не про эти совершенно неожиданные дивиденты от инвистиций в прогулку, вовсе нет — это, всё же, скорее случайное совпаение. А мысль была про то, что получается какой-то замкнутый круг: девочки клюют на собачек, чтоб собачек завести — нужна подмога и поддеркжа в лице детишек, но чтоб завести детишек — нужны девочки. Наверное, поэтому люди и зводят кошечек, что гемора как-то меньше…

Но это если с глобальной перспективы. А мне всего-то и надо было — титьку потрогать, да поцеловать, если получится. Потому я хорошенько сел девочкам на уши, начав шпарить подряд всё и обо всём, что только есть на свете, начиная с описания происхождения ссадин и разбитой губы, и заканчивая мировой политикой и смыслом жизни. Главное, лишь бы не вздумали идти дальше, по своим делам. В какой-то момент, чтоб уж наверняка, даже применил оружие массового поражения — дал девчонкам поводок и разрешил «поводить» собачку. Правда, когда они удовлетворили свою врождённую тягу к манипулированию, тут же отцепил псину и пустил в «свободное плавание», но при этом продолжал вешать на уши развесистую лапшу, так что обе эти мои внезапные… Шатенистая, в юбке, «Меня зовут Марина!», и блондинистая в джинсах, «А я Валя!» — обе они не заподозрили ничего, и действительно были преисполнены собственной важности, ведь такое дело ответственное доверили!

После получасовой прогулки, после множества моих «ложных» заходов и историй, которые заставляли девчонок краснеть, но их глаза — зажигаться явным интересом, я решился наконец перейти к активным действиям. Состроив загадочную и значительную мину, вопросил этих то ли старшеклассниц, то ли младшекурсниц — это я настолько плотно поливал их потоком слов из своей глотки, что они даже не успели вставить ничего про себя:

— Можно погладить-то?

— Что?

— Погладить, говорю, можно?

— Это ж твоя собака! Гладь, сколько хочешь.

— Так не собаку гладить…

Вспомнилась детская сказка, где были как раз собака с глазами, как блюдца, вторая с глазами, как тарелки… И, наверное, ещё какая-то. Возможно с глазами, как летающие тарелки. Но не суть, суть в том, что две пары таких блюдец, или тарелок, уставились на меня, пытаясь понять — не ослышались ли они, правда ли поняли правильно то, что я им сказал?

На моей физиономии, наверняка, читались все пороки мира, а во взгляде голод всех его самцов. Но я одновременно старался выглядеть как можно более благожелательно и располагающе, сиял всеми своими тридцатью двумя и не предпринимал никаких активных действий — ведь в охоте на самку человека главное, это раньше времени не спугнуть.

Первой опомнилась блондинистая:

— Слушай, а не обнаглел ли ты часом?

— Никак нет. И, кстати, будьте справедливы! Я вам погладить дал? Дал. Теперь и вы мне дайте. Ну погладить, в смысле..

— Ну во-о-обще… — это, наконец, пришла в себя ещё и шатенистая.

— А что вообще? Посмотрите внимательнее. Готов поспорить, такого, как я, у вас ещё не было, и вряд ли скоро будет! Я ещё не в самом расцвете сил, но уже вполне себе красавец мужчина. Так почему бы не попробовать то, вокруг чего вращается вся наша жизнь, о чём пишут статуи и играют картины? А? Давайте, соглашайтесь. И поторопитесь, предложение ограничено! Один раз живём! — последнее, видимо, не для всех верно — но объяснять этого, само собой, не стал.

Колебания и борба соблазна и здавомыслия просто читались в их глазах, и если Валя была склонна согласиться, то Марина — наоборот. И это, конечно, никуда не годилось, я хотел погнаться за двумя зайцами и притащить на ужин их же обоих.

— Ладно, вижу, Марина не хочет. Пошли, Валя, расскажешь ей потом, чего потеряла, — я взял её ладошку в свою и потянул девушку за собой, преодолев лёгкое сопротивление. Я так делал, когда собака заигрывалась и не хотела слушаться — просто уходил, и ей ничего не оставалось, кроме как пойти за мной следом. Сейчас нечто подобное должно было произойти с Мариной.

Через несколько шагов она и правда нас догнала и пошла рядом с независимым видом, поглядывая на подружку с осуждением — я уже обнял Валю за талию, и прижимал к себе всё ближе и ближе, преодолевая осторожное и неуверенное сопротивление.

Зайдя в подьъезд, мы поднялись почти на самый верх и остановились между этажами.

— И? Что мы встали?

— Всё, дальше поезд не идёт. Или вы чего хотели? Чтобы я домой вас?.. Там моя бабушка, а я школьник!

— Школьник?

— Хренольник! Хватит трепаться, девочки. Если вы не целовались в подъезде — вы прожили жизнь зря! Валя, иди сюда… — к счастью, рука её снова была в моей, и не выпустив её я вместе с тем не выпустил и инициативы. Девчонки, видимо, всё же оказались студентками, и в их глазах я внезапно оказался мелюзгой, схлопотав здоровенный минус к репутации. Но объяснять, как они ошибаются, само собой, не стал. Куда важнее слов дела, и при выборе — делать или говорить, всегда выбирал первое. По возможности, само собой…

Валя всё так же формально ломалась, но быстро «разогрелась». Ещё бы, с моим-то опытом… Мне уже казалось, что я вообще видел и пробовал всех женщин мира, а которых ещё нет, все обязательно похожи на кого-то из предыдущих. В конце концов, может, это и имело под собой рациональную основу — как ни крути, а люди-то одинаковые, и вся индивидуальность — вариации базовых параметров и величина отклонения от нормы.

Марина с величайшим осуждением смотрела на то, как я гладил, мял в разных местах и целовал её подружку. Когда Валя издала неприлично громкий стон — и с чего это, казалось бы, я решил, наконец, обратить внимание и на вторую девушку.

Не отпуская из рук первую, сделал полшага к Марине. А та сделал шаг от меня. Потом ещё. Она упёрлась спиной в стену, а я быстро сократил разделявшее нас расстояние и припёр бедняжку к ней.

— Не смей делать со мной всё это! Закричу! — в голосе прорезались истеричные нотки, и это мне очень не понравилось. — Я тут только ради подруги! Чтобы ты не сделал с ней ничего!

— Валя. Ну вот что она, а? Нормально же общались…

— Забей! Иди сюда… — Вале явно было не до подружки, и она куда больше хотела продолжить прерванное. Приоткрытый рот, дрожащие губы и подёрнутые поволокой глаза очень хорошо характеризовали её состояние. Вот так всегда — когда нужно, фиг тебе, а не помощь!

Продолжив работать над «блондинистой» одной рукой, я повернулся в сторону шатенистой, и призвал всё своё красноречие и дар убеждения. Говорил тихим, успокаивающим голосом, как с собакой, и смотрел прямо в глаза. Заметив, как сомнения из них уходят всё дальше, сменяясь растерянностью, прижал её к стене и поцеловал в губы, сначала осторожно, только чуть-чуть коснувшись, но постепенно усиливая напор и подключив к делу язык и свободную руку.

Сколько мы так стояли, не знаю. Одна моя рука уже давно была в джинсах Вали, вторая — под юбкой Марины. Обе девушки крепко прижимались ко мне, и экспресс-урок не прошёл даром — целовались обе уже гораздо лучше, чем в самом начале. Прервал нас звук отпираемого замка на моём этаже.

Девушкам пришлось спешно приводить себя в порядок, я же просто отодвинулся чуть в сторону и взял собаку, которая всё это время лежала рядом и смотрела на нас скучающим взглядом. После этого мы приобрели вид вполен обычных школьников или около того, зависающих в подъезде. Ведь кому придёт в голову подозревать в непотребствах парня с двумя сразу девочками!

Мимо нас спустился ухмыляющийся сосед, взгляд которого надолго задержался на обоих моих подружках. Когда дверь снизу хлопнула, они отмерли и полезли ко мне снова — но я строго сказал:

— Всё, хорошего понемногу. Мне пора, а то не обедал ещё даже!

Не давая Вале с Мариной сказать и слова, направил их вслед за соседом, а сам быстро поднялся к себе и закрыл дверь. На всякий случай посмотрел в окно, убедившись, что они уходят, после чего и правда пообедал, покормил бабушку, и, сказав что пойду погулять и вернусь поздно, выбежал наконец на улицу. Про домашнее задание нагло соврал, что всё уже сделал.

Времени было уже почти семь вечера — и куда только время ушло? Хотя, известно куда. За Марину частично засчитался «Укротитель тигров-2», ещё четверо таких, «несговорчивых» — и получу очередные Очки Изменения. Кроме того, за обоих я получил полный набор, и «Трогательных мгновений», которые пошли уже на новый, третий, круг, требующий пятьдесят касаний женской груди, и закрыл «флейтиста», и получил ещё несколько новых квестов с похабными названиями, вроде «хороший водопроводчик — в ваших руках текут», «жопошник» и «задиратель юбок». Неожиданно, количество Очков у меня перевалило за второй десяток, и, в принципе, можно было бы на этом успокоиться. Но я прекрасно понимал, что чем дальше, тем сложнее будет их получать, поэтому, взяв хороший старт, надо будет максимально использовать полученные преимущества.

Вот-вот с работы должен был прийти отец, и я не хотел тратить времени на разговоры и прочее, и так уже выбивался из графика. Поэтому, быстро сбежав по лестнице, почти бегом направился к остановке. Для быстрого прогресса мне требовались женщины, а где их искать, если не в центре?