Баг реальности (Демон-соблазнитель)

Глава 22

На следующее утро чудо-будильник разбудил меня аж на полчаса раньше. Хотелось успеть всё, в том числе зарядку — надо же себя хоть в какую-то форму приводить, а то ну как Иван какой опять докопается! Кроме этого, в утреннюю программу входил холодный душ, и если в прошлый раз этого никто не заметил, то на этот раз меня поймали с поличным.

Думаю, не надо говорить, что своей помывкой я изрядно удивил своих — ведь раньше-то такой привычки за мной не водилось. Что логично, приобрёл я её только в Германии, дюжину лет спустя, где было очень душно спать и где просыпался вечно весь в поту. Пришлось приспосабливаться, при этом душ я выбрал осознанно холодный, дабы не простыть — ведь попасть распаренным на какой-нибудь сквозняк, вернейший способ подхватить простуду, что раньше со мной вечно и случалось.

Позавтракав, я как мог быстро собрался и вылетел из дома. Общаясь с родственниками всё ещё было трудно и не хотелось. Ничего не мог поделать, чувствовал себя самозванцем, чужаком и обманщиком.

Оказавшись на улице, я немного прогулялся пешком, просто чтобы восстановить душевное равновесие, поудмать и настроиться на деловой лад. И, в конце концов, пошёл не в сторону школы, а в противоположную — в поликлинику.

Сидеть весь день на уроках не хотелось, совершенно. Я уже своё, как бы это двусмысленно ни звучало, отсидел. Я бы мог и просто прогулять — но раз уж имеется возможность получить официальную отмазу, в виде разрешающей не посещать учебное заведение бумажки, чего бы не воспользоваться?

Сперва хотел потратить ради такого важного дела Приказ Инкуба, или, если докторша будет молодой и красивой — Соблазнение. Но подумав немного, сообразил, что могу элементарно сэкономить и обойтись без траты заветных Очков, употребив их куда-нибудь в более нужное место.

Поликлиника встретила специфическим больничным запахом, кучей народа и отсутствием ремонта. Просочившись мимо тётенек с колясками и пришедших большими группами на медосмотр млашеклассниками, я отыскал кабинет терапевта, спросил кто последний — это оказалась пухлая мамаша с угрюмым и испуганного вида пацаном, и пристроился на скамеечку.

Ждать, судя по всему, предстояло прилично — несмотря на раннее время, очередь собралась изрядная. Чтобы хоть как-то с пользой занять время, я встал и начал ходить туда-сюда, разглядывая плакаты на стенах, посматривая в окно… И потихоньку подбираясь к симпатичной девушке с книжкой на коленях. Она была всецело погружена в чтение, провожая глазами строчку за строчкой и иногда хлопая красивыми длинными ресницами, и у меня всё это вызвало ощущение бесконечного умиления. Я уже и не вспомню, когда в последний раз видел девчонку с бумажной печатной продукцией в руках, и чтобы это был не журнал и не какая-нибудь газета «Метро».

Встав рядом, я аккуратно взглянул на пожелтевшие страницы. Оказалось, книжка — про графа Монте-Кристо. Про себя усмехнулся, сам-то эту книжку прочитал ещё в младших классах, а сидящая передо мной была на невооружённый взгляд в том возрасте, когда уже готовятся к поступлению в институт, если уже не поступили, или вовсю пашут в «Макдональдсе». Однако, несмотря на долю скептицизма и снисходительности, я всё же порадовался. Могло быть и хуже! Не женский роман и не женский же детектив известной писательницы, уже хорошо.

— Классная книжка. В детстве очень любил, — сказал я, присев рядом на корточки, и только потом опомнился. Какое детство, старый дурак, у тебя сейчас-то что?..

Симпатичная любительница французской классики медленно подняла на меня глаза и улыбнулась.

— Да, я в детстве её тоже люблю.

— Нет, что ты, какое детство! Раньше в таком возрасте все уже по замужам давно сидели, по второму-третьему детёнку заводили!

Девушка заметно поскучнела и попробовала вернуться взглядом в книжку. Тьфу ты, вот вечно так — ляпну чего, а потом расхлёбывать! Но тот не ошибается, кто ничего не делает, а промахнувшись первый раз, можно попробовать взять своё вторым выстрелом. Поэтому убежать от меня к сокровищам и интригам я своей жертве, конечно, не дал.

— У меня, кстати, хорошая библиотека дома! Да и вообще, любил всегда дело это, почитать. Можем обменяться опытом и впечатлениями… — торопливо, но обстоятельно я начал вываливать на вежливо улыбающуюся и в основном молчащую собеседницу поток информации, в основном впечатлений от прочитанного и размышлений насчёт того, что читать стоит, а что на мой взгляд так себе, и почему.

Неожиданно, в наш разговор, если точнее — в мой монолог, вклинился тот парнишка, который с мамашей, и ещё одна из «мам». И я так увлёкся, что через какое-то время, если честно, даже забыл уже про то, что собирался поприставать к одной симпатичной девочке с неприличными предложениями, или для начала хотя бы приличными.

И всё закончилось тем, что она, убрав книгу в рюкзак, ушла в свой кабинет, к ЛОРу, так и не обработанная мною. Одновременно, в моей очереди на зов мигнувшей лампочки сорвались та мамаша с пареньком, что передо мной, и дело видимо шло к тому, что когда я выйду — моя несостоявшаяся жертва, скорее всего, уже уйдёт.

Это зело опечалило. Даже молоденькая медсестричка, обнаруженная мною в следующей локации, «кабинет терапевта» в комплекте с исполинских размеров и минимум центнерного веса боссом, не смогла вернуть доброе расположение духа. Я угрюмо уселся на место для посетителей и молча уставился на этого самого босса, тётеньку в белом халате.

— На что жалуемся?

Я вздохнул, будто собираясь с духом, чтобы признаться в самом важном секрете своей жизни, наклонился к докторше и начал доверительным тоном, тихонько, так чтоб «никто не услышал».

— Да вот… Понимаете, в чём дело — подрался я вчера!.. И… В общем, голова у меня с тех пор кружится, и тошнит немного. Подумал, само пройдёт. И утром сегодня тоже. А вот до школы дошёл, и что-то так замутло, чуть не упал!.. И, знаете, чего-то страшно мне вдруг стало, вдруг серьёзное чего? Вдруг я, эта… Умираю? И вместо школы я пришёл к вам сюда. Так, на всякий случай… Это же ничего страшного, да? — актёр из меня, конечно, никакой, но я попробовал изобразить всё потребное беспокойство и затаённую надежду.

— Само, думал, пройдёт… — докторша таки клюнула на заброшенный мною крючок. Как инженер звереет от слова «дырка», которая, всем известно, только в заднице, а всё остальное отверстие, как моряк взрывается от слова «плавает» — ведь плавает известно что, а остальное ходит, так редкий доктор пройдёт мимо красной тряпки слов «думал, оно само пройдёт». А мне только того и надо было — пусть гневится и бушует, но не думает о том, что я могу оказаться симулянтом. — Рентген тебе делать надо! Сотрясение, и может быть опухоль.

— Рентген?! — я попробовал показать весь ужас мира перед этой страшной штукой, в которой живёт убийственное гамма-излучение и которая печатает жуткие картинки черепов, костей, и прочей человечьей требухи. — А может, не надо? Давайте, я лучше в школу схожу…

— Да, рентген. Вон, Аня отведёт. Анечка, дорогуша, проведёшь мальчика без очереди?.. А то, какой то он впечатлительный у нас, как бы не потерялся по дороге…

С трудом скрыв довольную улыбку, а внешне весь понурившись и расстроившись, я медленно-медленно встал, будто на расстрел, и еле перставляя ноги поплёлся вон из кабинета. Там, пристроившись в кильватер к медсестричке Ане, начал внимательно рассматривать её начиная ровно с того места, где заканчивался коротенький белый халатик, и дальше вниз. Стройные ножки с красивыми, спортивными икрами являли собой весьма волнующее зрелище.

От созерцания этой прелести меня отвлекло деликатное покашливание. Я бы не отнёс его на свой счёт, но голос… Голос показался знакомым. Остановившись и с трудом отведя взгляд от Аниных ножек, я посмотрел в сторону покашливания.

Около стены, держа в руке закрытую книгу с просунутым между страницами пальцем, стояла давешняя любительница почитать. Её ехидная улыбка и насмешливый взгляд не оставляли сомнений в том, что она видела и правильно интерпретировала мой обращённый на нижнюю половину конвоирующей меня медсестрички взгляд. Наверняка, она хотела как-то подколоть меня.

Мозг мой тут же оценил ситуацию, просчитал наиболее вероятные исходы, и зажглась лампочка алерта. Терять почти налаженный контакт не хотелось. Всё это произошло во мне буквально за какие-то мгновения, и, чтобы спасти положение, я срочно взял инициативу в свои руки. Не давая так и оставшейся безымянной незнакомке вставить и слова, я обратился к замершей на полушаге и полуобернувшейся ко мне с немым вопросом Ане:

— Анечка, дорогуша, буквально пару секунд. Я обещал девочке показать свою библиотеку, но мы не успели обменятья контактами… Буквально пару секунд, и я снова весь ваш!

Я достал записную книжку и ручку — жутко неудобно, должен сказать, но иначе пока никак. В ответ на мой вопросительный взгляд, лишённый хоть каких-либо сомнений и даже малейшего намёка на наличие внутри меня такой штуки, как «совесть», девушка сначала назвала своё имя, а оказалась она Натальей, а потом и продиктовала два телефона, домашний и мобильный. Второй сначала не хотела говорить. Может, решила, что раз я не достаю сотовый, занчит у меня его нет, и давать мне свой не нужно. Я не стал объяснять, что это временно, просто попросил этот номер тоже.

С серьёзным видом спрятав артефакты былой эпохи в карман, я посмотрел на медсестру, которая со странным выражением наблюдала за мной, попрощался с Наташей, пообщеав позвонить в обозримом будущем, и послушно последовал за развернувшейся и уверенно направившейся в сторону кабинета с рентгеном медсестрички Ани.

Перед кабинетом и правда обнаружилась очередь. Я привычно уже вычленил из всей этой массы двух более-менее товарного вида девушек и даже успел подмигнуть одной, прежде чем мы нагло вошли внутрь.

Оказавшись внутри я, никого не спрашивая, тут же начал раздеваться, и прежде чем заведующая допотопной аппаратурой тётенька и Аня успели что-то сказать, я был перед ними уже в чём мать родила.

— Куда ложиться, что показывать?.. И давайте скорей, я всей этой вашей радиации боюсь, жуть просто! Не хочу, чтоб щупальцы из жопы выросли…

Находящиеся в кабинете работники медицины потеряли на какието мгновения дар речи. А я ещё и начал специально рассматривать Анины ножки, да и всё что выше заодно, ощутив легкое шевеление снизу.

Тётка-рентгенолог, или как это там называется, наконец отмерла:

— Срочно оденься, засранец! Что за бордель тут устроил, а? Что ему?

— Рентген головы надо…

— Головы? И для этого он раздевается?

— Головы? Так меня тошнит же, зачем головы?..

Что я услышал в ответ, надо было записывать. Поставив очередную мысленную зарубку на прикладе: медиков выведено из себя за день — две штуки, я сдался под напором и таки начал одеваться. Как раз в этотм момент дверь открылась, внутрь заглянула одна из тех девочек, из очереди.

Я повернулся в её сторону и помахал рукой, в которой держал трусы. Ошалевший взгляд упёрся в меня, и эта немая картина длилась какие-то мгновения, в течение которых я старался не заржать и не запороть окончательно выбранную самим собой роль.

— Что там у тебя? Не смотри на этого дурачка, девочка, ему по голове дали. Видимо, совсем мозги отшибло…

Девушка в двери взяла себя в руки и, подойдя к докторше, начала что-то ей тихим голосом говорить. Я же, легонько насвистывая, продолжил одеваться. И вдруг поймал на себе Анин взгляд.

— Ничего у тебя нигде не кружится. И сотрясения нет. Ты просто школу прогулять хочешь, да?

— Нет, конечно же нет! Я, наоборот, очень-очень хочу в школу! Не хочу дома сидеть… Ой, что-то опять закружилась! — я картино рухнул на койку и взялся руками за голову. Правда в этот раз, боюсь, переиграл.

— Давай этого симулянта сюда, Анечка. Сейчас мы ему всё отрентгеним…

Они устроили меня, как надо… И моё благодушное задорное настроение вдруг мгновенно сняло. А вдруг на снимке будут видны рога, и ещё что-нибудь? Что тогда буду делать?

Обуреваемый плохими предчувствиями, я кинулся смотреть на чёрно-серый квадратик, игнорируя недовольный взгляды и ворчание. Когда посмотрел на снимок, успокоился — выглядело всё, вроде как, прилично и без явных аномалий.

После этого Аня повела меня обратно, в кабинет терапевта. И, поднимаясь вслед за нею по лестнице, я, наконец, не выдержал.

— Анечка, дорогуша. Скажи, а до скольки ты работаешь?

Девушка сбилась с шага, и медленно повернулась, вперив в меня взгляд больших серых глаз.

— Зачем тебе?

— Ну, думал, может телефончиками обменяемся…

— Покажешь мне… Бибиотеку?

— Нет. Кое-что другое покажу!

Аня мило покраснела, но не обиделась и только фыркнула.

— Нет-нет, ты не поняла. Это я уже показал. Кое-что другое покажу…

— Кое-что другое?

— Ага. Настоящий секс. Такой, какого у тебя ещё никогда точно не было! Но можно просто в кафе каком-нибудь посидеть…

Лицо её надо было видеть. Открыв рот, будто собираясь что-то сказать — она будто передумала, махнула рукой и пошла прочь. Деваться было некуда, пришлось идти следом, понурившись и утешая себя тем, что хоть с Натальей выгорело.

Для меня всё закончилось минут через пять, и, к слову, не так и просто. Я вышел из стен поликлиники с официальной бумагой, позволяющей прогуливать школу, с трудом выбитым обещанием не заявлять в милицию, тощей тетрадкой, в которую понаписали всякого умного и которую теперь надо было всегда с собой носить на приёмы, и… вложенной туда между страниц квадратной бумажкой с телефоном, возле которого было подписано: Аня.

Довольно потирая руки, я, мигом забыв про «кружащуюся голову и тошноту», пробежался за троллейбусом и запрыгнул в уже закрывающиеся двери, без сожалений растолкал при этом каких-то копуш, застрявших у выхода, и, удобно устроившись в уголке, принялся с особым цинизмом раздражать всех своей довольной улыбкой. А когда освободилось место рядом с экзотического вида, красивой и ухоженной черноволосой женщиной, которая со скучающим видом смотрела в окно, я тут же юркнул туда и начал светить своей улыбкой уже не бродкастом, а вполне себе адресно.

Она, само собой, моего внимания не заметила — или подумала, что это я мимо неё тоже в окно смотрю. Что ж, не проблема!

— Классная погода, да?

Женщина обернулась, но не посмотреть на меня — а убедиться, что я обращаюсь к кому-то другому. Поняв, что я смотрю на неё и говорю явно с ней, удивлённо приподняла красиво изогнутую бровь, смотря на меня, как на удивительное насекомое.

— Да скучно же ехать! А так, хоть поговорим.

— Поговорим? — она, помолчав чуть, всё-таки решилась ответить. Голос мне понравился, и мелькнувший в глазах огонёк — тоже.

— Ага. Именно так. Будем создавать при помощи рта и всего что там глубже колебания воздуха, и одновременно воспринимать их и превращать в понятную обоим информации при помощи того, что находится выше рта — то есть, мозга.

Женщина умехнулась, сверкнув ровными белыми зубами.

— Шикарная улыбка. Да и вообще вы очень красивая женщина, — сказал я чистую правду.

— Ничего себе. Тебе сколько лет-то? Если бы не твой возраст, я бы подумала, что ты меня сейчас клеишь.

— Возраст это не то, на сколько выглядишь, а то, на сколько себя чувствуешь! — говоря это, даже палец вверх поднял, для убедительности. — А я чувствую себя на много, ох как намного! Я стар! Я супер-стар! Хотя… Говорят, первые сорок лет в жизни мальчика самые проблемные.

Весёлый смех стал достойной наградой за вовремя всплывшие в памяти бородатые шутки.

— Кстати, вы похожи на татарку. Они бывают очень красивыми!

— Мой отец из крымских татар.

— Вот, как знал, как знал! Глаз-алмаз! А ещё я умею на руке гадать! Хотите, погадаю вам? Как, кстати, зовут? Таня?.. Прекрасно. Давайте сюда ладошку… Так… О, что я вижу! Какой ужас… Он о вас даже не думает. Представьте себе, какой негодник, а? Но рядом с линией жизни проходит ещё одна. Линия возможности! Однажды, рядом с вами в троллейбусе сядет прекрасный принц, с виду похожий на школьника. Вы не будете воспринимать его всерьёз, и, скорее всего, не послушаете его советов. Но, если всё-таки решитесь… Он подарит неземное наслаждение, и поможет разобраться во всём. Вот, больше ничего не вижу…

Татьяна хохотала уже не сдерживаясь, во весь голос, и на нас даже начали оборачиваться люди. Но мне пришлось состроить обиженное выражение на лице.

— Ну вот, так и знал! Всерьёз не воспринимает. Но, если вдруг решитесь… — я достал записную книжку, на чистом листке написал свой телефон — вернее, пока просто телефон своей симки. — То вот номер прекрасного принца.

Вырвав листок, я сложил и протянул его, проследив, как красивые пальцы с маникюром осторожно берут его, будто терзаясь — то ли спрятать куда-то, то ли скомкать и выкинуть.

— Ладно, не буду больше красть ваше время. Тем более, остановка как раз моя.

Пока она не успела опомниться, быстро наклонился и чмокнул прямо в губы, после чего вихрем вылетел наружу, расталкивая уже начавших залезать внутрь пассажиров. С улицы послал ошалевшей Татьяне воздушный поцелуй, и быстрым шагом направился к метро. Путь мой опять лежал в центр. И, если честно, я испытывал сильнейшее волнение. Вскоре должен был наступить момент истины — получится быстро получить в своё распоряжение какие-то финансы, или нет. Но даже не это главное. Тот способ обогащения, который я задумал, мягко говоря был не очень этичным. И даже, наверное, не совсем законным.

Спускаясь вниз по эскалатору, улыбался всем тем, кто поднимался навстречу. Моя улыбка отражалась от человеческих лиц всем спектром эмоций — от удивления и негодования, мол, как посмел на меня смотреть, и не сидорок ли ты часом — до ответных улыбок. Первое чаще работало для мужчин, второе — для женщин.

В вестибюле глаза разбегались, красавицы всех мастей и видов спешили по своим делам. Можно было бы неплохо разойтись… Но специально тратить время на это сейчас было жалко. Я просто выбрал местечко на платформе с наибольшей концентрацией своего основного ресурса, и пока поезд не подъехал, улыбался и пытался ловить взгляды по очереди всех стоящих поблизости красавиц. К сожалению, все они воротили носы, и я забил на попытки их расшевелить.

Без приключений доехав до Невского, я поднялся наверх, остановился у выхода из метро и задумался. Что лучше: банк или ювелирный?