Балин. Сын Фундина. Государь Мории

Глава 24

Борп подошел к лежащему на полу гному. С Фрара уже стащили доспехи, но разбойник знал, что старый гном не так-то прост. Беспощадно ворочая уже остывшее тело, Борп дюйм за дюймом прощупал поддоспешную рубаху. Так и есть — заплечный карман. Борп еще раз тряхнул мертвого гнома, и на каменный пол упал клочок начатого доспеха. Нога, обутая в драный сапог, наступила на кучку серебристых колец. Чуть слышно зарычав, разбойник выдернул свою добычу, уронив при этом обладателя сапога. В следующее мгновенье Борп едва успел отпрянуть от свистящей стали. Не задумываясь, он бросил нож. Орк повалился на спину, захрипел. Остальные твари вмиг остановились, десятки глаз смотрели то на издыхающего орка, то на стоящего над ним победителя. Они прекрасно помнили, как человек в черных доспехах толкнул их товарища прямо под топор кряжистого гнома.

Разбойники из шайки Борпа, которые сумели выжить после сегодняшнего боя, стали подтягиваться к своему главарю.

— Он убил Кранга, назначенного нам самим Черным Повелителем, — проверещал старый косматый орк, брызгая слюной и вытянув вперед костлявый когтистый палец. Он и стал следующим, кого убил сегодня Борп. Яростно зазвенели клинки, и, через несколько мгновений, орки снова делили имущество побежденных.

Отряд, крича и ругаясь, кидаясь во все стороны, уже потерял больше половины от внезапно появляющихся в стенах лезвий, копий и фрез. Много раз орки слышали, как тренькают глубоко в стенах тетивы или пружины, и каждый раз один, а то и двое валились навзничь, захлебываясь и скуля перед смертью. Казавшиеся монолитными плиты сдвигались и переворачивались под неосторожными. Многие исчезали, не успев даже вскрикнуть.

Теперь воины Мордора не бросались на заманчивый блеск в углу. Ощетинившись щитами, они выверяли каждый свой шаг в темных глубинах.

— Подохнем тут, — все громче и громче раздавались вопли малодушных.

Сотник, здоровый широконосый орк, едва успевал раздавать затрещины. Вдруг все затихло, даже самые шумные перестали сопеть и почесываться. Из-за плавно загибающегося края тоннеля донесся гул, а пол под ногами вдруг мелко задрожал. Сотник шумно втянул спертый воздух — прямо на него из темноты надвигался громадный, неумолимый, словно кошмарный сон, каменный шар. Он катился медленно, позволяя оркам разбежаться по тоннелю, а не сбиться в одном месте кучей — древние строители ловушки не желали, чтобы шар остановился, наткнувшись на препятствие из многих тел. Между тем вес круглого камня был велик, а скорость достаточна, чтобы раздавить двух-трех орков сразу. Увеличивать размеры или наклон пола не имело смысла, иначе шар становился опасным для того, кто заряжает ловушку. Последний, тощий и кривоногий орк, сумевший благодаря своим малым размерам не застрять среди соплеменников, а вырваться вперед, так и не нашел выхода из тоннеля. Раздался тонкий, пронзительный, сразу оборвавшийся визг — и наступила полная тишина.

Солнце зашло за горы, и отряд орков стал выбираться из глубокой, заросшей колючим кустарником лощины. Они быстро и довольно тихо разобрались по сотням и уже побежали к темнеющим впереди скалам, как первые ряды вдруг смешались, сбились в кучу. Из-за скал показались всадники. Их было немного — всего сотня, а может быть и меньше. Орки, гогоча, бросились вперед. Когда до конников осталось всего несколько десятков шагов, раздался звук рога. Первые ряды орков были уничтожены стрелками, выросшими за всадниками будто из-под земли. С востока раздался слитный топот копыт, и через несколько мгновений в клубящуюся тучу орков вошел монолитный клин закованных в сталь людей. Впереди конников бежал, заставляя землю содрогаться, великан с секирой в руках. Орки вмиг были разрезаны, а потом — так же четко окружены и вырезаны за исключением едва ли десятка счастливчиков, исхитрившихся в самом начале броситься в темноту.

Гримбьорн протрубил в рог еще раз, отряд молча собрался в единый кулак. Вскоре, оставив поле битвы и наскоро перевязав раненных, всадники направились на восток, держа направление на изрыгающую потоки пламени гору.

Высокий воин в развевающемся на ветру сером плаще с горечью смотрел со стен цитадели на сожженные сады и посевы. Орки дорого за это заплатили, но мысль об убитых тварях никакого облегчения не принесла. Горько осознавать, что здешние места придется покинуть. Антор уже не сомневался в этом, глядя на долину, заполненную дымом и черными фигурками вокруг костров.

Поначалу орки нападали отчаянно, без страха лезли на неприступную цитадель. Не меньше трехсот из них остались лежать вокруг крепостных стен. Антор бы остался здесь и дальше, без труда отбивая атаки, если бы обозначился хоть малейший признак того, что гномы все еще удерживают Морию. Отсюда, с башни донжона, были хорошо видны Северные Ворота. Вот уже два месяцаорки беспрепятственно проходят сквозь них.

— Нам пора, отец. Пойдем на север.

— Да, конечно. Пойдем, — Антор с трудом оторвался от камней, ставших ему домом. Медленно, невольно чеканя шаг, они с сыном спустились в мрачный холод подземелья цитадели. Сырой провал подземного хода должен был далеко увести их от этого места.

— Удачи тебе, Государь Мории, — прошептал еле слышно камням Антор, перед тем как нырнуть в зев подземелья.

— Как ты посмел явиться ко мне, да еще потеряв всю армию! — в голосе явно слышался гнев.

Балрог оставался недвижим, никак не реагируя на обращенные к нему слова. Но Саурон быстро пришел в себя. Нельзя давать волю эмоциям, это губит. В конце концов, он сам виноват, что Уругу теперь не способен думать самостоятельно, за исключением случаев, когда гибель неминуема. Уругу столкнулся с силой, которая превышает не только силу Балрога Моргота, но и самого Саурона. А это очень серьезно.

— Балина больше нет, — тупо проговорил Уругу. — Мы заняли верхние горизонты. Подкрепления не пришли вовремя, и мы теперь сдаем зал за залом…

— Я сам знаю, — огрызнулся владыка Барад Дура. — Если бы не этот безумный оборотень, Бьерн, который перебил посланные тебе войска прямо в Мордоре, у меня под носом, то Мория была бы уже наша. Но это ничего не меняет. Мы потеряли слишком много времени. Гномы совершили невозможное. Государство уже существует. Любой, пришедший на смену Балину, с легкостью продолжит начатое им дело. Безумный гном стронул лед, пробил плотину. А тут еще смотрящий глазами Астальдо… Неужели так трудно понять, что только Унголианта и ее потомки способны противостоять Тулкасу?

Говорящий быстро опомнился, поняв, что объясняет самому себе. Досадно, но придется еще немного усовершенствовать заклинание. На это потребуется не меньше месяца, да еще и Уругу после этого будет неспособен сделать и шаг без подсказки свыше.

Как причудливо замыкается круг! Победившая Валар и даже самого Тулкаса, но, спасаясь от гнева Огненных бичей, Унголианта отгородилась от мира глубоко в горах, создала множество препон на пути ищущих ее. Мириады лет она страдала, пожирая саму себя, растворяясь и наполняя окружающие камни дивными и странными вещами. Столетья она и гномы жили рядом, питаясь друг от друга. Но когда карлики забрались слишком глубоко и обнаружили ее на дне Мории, ей же самой созданной, то Бесцветье приобрело форму, стало армией чудищ. Сил у твари оставалось мало, но гномы все равно проиграли и были изгнаны. А Уругу, спасающийся от гнева Валар, нашел прибежище во враждебных всему объятьях одного из ее порождений. И вот теперь снова Тулкас вмешивается в дела живущих. И снова его победит Бесцветье. Круг замкнется.

«Надо поднять порождений Унголианты со дна Мории, — подумал Саурон. — И ты снова поможешь мне, Уругу. Но прежде займемся колдовством».

— Многое в этом мире несовершенно. Но я знаю причины хаоса и беспорядка на этой земле. У нас нет уважения к силе и мудрости. Эру дал эльфам силу, но не позаботился об их разуме. Эти существа, что считают себя потомками Создателя, только и делают, что поют свои песни, которые, кроме них самих, никто и слушать не хочет. Когда же кто-то пытается их занять делом, покорить, то они начинают сопротивляться. В них слишком много свободомыслия, они похожи в этом отношении на быков, которые, переполненные силой, тщатся сбросить ярмо с шеи и бесполезно расходуют силу, вместо того, чтобы пахать.

Я познал мир эльфов, и не нашел в нем ничего, кроме бесполезности. Немало я приложил сил, чтобы стереть с лица земли этот ненавистный народ. И я с радостью вижу, что усилия мои не пропали втуне. Эльфы исчезают, они не могут удержаться в этом мире. С радостью я смотрел, как их истребляют гномы. Но даже с моей помощью пройдет не одна тысяча лет, прежде чем последний из остроухих уйдет в чертоги к Мандосу.

Я задумался о создании силы, которая могла бы противостоять все возрастающей бессмыслице, воцарившей в мире вместе с эльфами, творящейся после ухода нашего хозяина. Я стал ходить и смотреть. Все видеть и все слышать, все знать и желать недостижимого — таков был мой удел в землях Нуменора. И я понял, в чем наше заблуждение. Мы всегда старались идти на компромисс, соглашение, а то и на попятную. Мелькор сделал ошибку, пытаясь приручить перворожденных. Это невозможно. Единственный выход — в их уничтожении. И мы будем убивать не только эльфов. Все, кто поднимет голову, кто усомнится в нашей силе и правоте, будут уничтожены. Мы сметем с лица земли всех: гномов, эльфов, людей, что посмеют не просто сопротивляться, но даже думать об этом. Мы заселим земли нашими подданными: людьми и орками, что не задают глупых вопросов и подчиняются беспрекословно. Мы станем править миром.

Я не могу вести эту борьбу в одиночку. Мне нужны слуги в станах врагов. Для этого я создал источники власти и порядка — кольца, отдельные для людей, гномов и эльфов. Их владельцы, влекомые заемной силой — моей силой! — становились моими союзниками и рабами. Я наделил кусочки презренного металла чудовищной силой, неподвластной даже самой твердой воле. Я должен был собрать в своих чертогах всех, кто владел кольцами. Естественно, их владельцами должны были стать непростые умы. Кое-кто наивно полагает, что в эльфийских кольцах нет моей силы, что носящие их способны повелевать моими дивными творениями.

Но я не отдаю свои сокровища просто так. В мире нет существа, способного противостоять мне.

Я смотрел на людей, на эльфов, а между тем опасность пришла с другой стороны. Узловатые, короткие пальцы гномов смогли изменить, извратить мощь моих колец. Я знал, что они способны создавать доспехи, неподвластные железу, магии, даже огню драконов. Но я не думал, что они зайдут так далеко. Они даже стали использовать мои шедевры, чтобы сверлить свои пещеры — ведь кольца умеют разрушать! Я перестал ощущать в этих кольцах свою власть, меж тем как могущество гномов возросло многократно! Они в своей гордыне изменили мои сокровища, и преуспели в этом, даже слишком. Некоторые из этих колец можно было сравнить с Единым. Вот почему столько времени и трудов я потратил, чтобы вернуть гномьи кольца себе. Это оказалось не так просто, ведь цари подгорного народа стали неуязвимы. Эльфы не раз испробовали на своей шкуре силу колец, хотя и не догадывались об этом. Но досталось и мне. В бессмысленной борьбе я потерял немало верных слуг, самых преданных, самых сильных. И каков же итог? Три кольца! Вот они, у меня. Четыре уничтожены драконами. И одновременно эти четыре погубили всех драконов, до единого. Племя Глаурунга уничтожено, и я стал невольным их палачом. Последний из Огнедышащих, Смог, сумел справится с заданием, но тоже погиб. Правда, потом я забрал у своего слуги, Азга, сразу два кольца гномов. Это еще раз доказывает, насколько был прозорлив наш хозяин, создавая орков. Неужели гномы отдали бы мне то, что я сам же и сотворил? Или эльфы? Нет, они порочны. Эру и Ауле даже не позаботились о том, чтобы их создания подчинялись высшим силам. И я не могу ничего с этим поделать.

Истребление, полное истребление. Только орки, умеющие и любящие подчинятся настоящей силе, должны населять эту землю. Скоро, очень скоро я начну великую войну. Я не желаю больше уговаривать, брать в плен, подчинять. Только смерть станет мерилом всему. Все, кто не признают меня, умрут. Но мне нужна мощь колец. Их владыки, соединясь со мной в помыслах и мечтах, станут непобедимы и неуязвимы. Но они должны подчинятся мне, а это возможно только через Единое. Вот поэтому оно должно быть найдено, — он не знал, почему рассказывает это Уругу. Зачем? Тот и так выполнит его приказания. Но нет, Саурон где-то внутри понимал, что одних заклинаний, какими бы сильными они ни были, мало. Необходимо, чтобы эта громадина с куриными мозгами приняла его, сауроновские мысли, за свои собственные. Балрог не должен остановится, когда найдет Единое. Кто бы его не нес — волшебник, эльф или воин — Стервятник должен атаковать, не считаясь с собственной жизнью. И не бежать, как в случае с гномом, смотрящим глазами Тулкаса.

— Ты его узнаешь. Оно как огненный круг в ночи. Обладатель Единого невидим для живущих, только если его силы не равны моим. Но таких могучих я не знаю. Скорее всего, Единое будут носить на цепочке, потому что мое око будет всегда следить… Ты точно его узнаешь… И не отступишь. А пока пошлем еще орков. Их у меня много. И для всех я отдам один приказ — ни шагу назад. Отступать будет некуда, потому что сзади я поставлю свои лучшие отряды, которые будут убивать бегущих трусов и предателей. Мы сомнем гномов численностью…

Уругу вернулся в Морию ровно через месяц. Он чувствовал себя всемогущим. Как же иначе? Ведь Саурон поделился с ним такой тайной! А заодно придал столько сил, что Балрогу казалось, будто весь мир у него на ладони. И это недалеко от истины. Вскоре к их делу присоединятся непобедимые потомки Унголианты.

Клубком багрового огня Уругу прошел сквозь разрушенные ворота в Темную Бездну. Орки разбегались или падали ниц при одном взгляде Балрога. Правильно! Самые лучшие солдаты с одного взгляда понимают желания своего господина. Вот, например, как сам Уругу. Но они, ничтожные твари, даже не подозревают, насколько приятно чувствовать за собой силу старшего сородича, слышать благородный голос, подчиняться Саурону. Ведь он так силен, так мудр и прозорлив. Как можно не подчиняться такому хозяину? Глупцы те, кто считает иначе. Настоящий хозяин суров и справедлив? А что справедливо, если раб вздумал ослушаться?

— Мория еще не наша? — прошипел Уругу, обводя взглядом орков, притаившихся в зале.

Он не дождался ответа, просто прошел вперед, испепелив с десяток тех, кто вздумали склониться вместо того, чтобы встать на колени.

— Ждите меня, — бросил он на ходу.

Не обращая внимания ни на кого, Уругу спустился вниз. Это не заняло много времени — ведь он пришел именно со дна Мории и хорошо знал здешние лабиринты. Оказавшись на самом дне, Уругу задумался. Он не представлял, как можно заставить тварей слушаться. Без труда ему удалось бы перебить многих из них — но этим делу не поможешь. Уругу чувствовал, что его мысли, такие ясные раньше, теперь словно покрыты туманом. Он потоптался по грязи, заглянул в тепловые шахты. В какой-то момент Балрог оказался на ровном и словно полированном полу. Посреди обширной залы, на трехногой подставке лежал небольшой квадратный камень. Уругу прошел мимо, едва втиснулся в проем двери и оказался в заброшенной гномами комнате. На стеллажах, протянувшихся вдоль стен, лежали сотни книг и свитков. Десятки различных приспособлений, опять же — вперемешку с книгами. Стеклянные сосуды, стальные шкафы, непонятные механизмы, инструменты, странная статуя — Уругу в растерянности озирался, пытаясь понять, что привело его сюда.

Он не заметил, как искры попали на пересохший пергамент. Сначала пахнул дым, раздался треск — и вот уже все вокруг объято огнем. Балрог стоял напротив мифриловой статуи, не обращая внимания на пожар и пытался вспомнить… Странный, рокочущий звук, яркий свет, пласты камня, словно изрезанные раскаленным лезвием титанического меча. Память не желала ничего подсказывать.

Взрыв застал Уругу врасплох. Огонь добрался до реторт, до банок с кислотой, до мешков с едкими веществами. Дым заполнил залу. Первый взрыв был не силен, но за ним последовали и другие. Балрог в мгновенье ока оказался за пределами лаборатории и сейчас смотрел, как из дверей последнего убежища Тэльхара вырываются струи огня. Камень на трехногой подставке испуганно загудел. Уругу обернулся на звук, подошел ближе. Камень вздрагивал от каждого взрыва и будто шептал: "рок, рок…". Балрог тронул блестящую поверхность.

— Рок! — звучно пронеслось по пещере, и Уругу почувствовал, как в глубинах Темной Бездны встрепенулись безымянные существа.

— Рок! Рок! Рок! — бормотал камень в руке Балрога.

Они были уже близко. Десятки, сотни существ, потомки Унголианты, потревоженные странным звуком, который притягивал их, заставлял выбираться из своих убежищ. Последним в зал заползло бесформенное существо, с множеством щупалец, такое огромное, что едва смогло протиснуться в проем, ведущий в пещеру.

Уругу развернулся и поспешил в мастерскую Тэльхара. Там продолжал бушевать огонь, но взрывы уже прекратились. Балрог подошел к воздуховоду, уперся руками в стены, полез наверх.

— Рок! Рок! — грохотал камень при каждом движении нового хозяина. Чудовища, тоже не обращая внимания на огонь, поползли следом. Падшему майару совсем не улыбалось познакомиться с их смертоносными объятьями. Балрог на миг остановился, прокричал заклинание, и стены дрогнули, потревоженные древним волшебством. Послышался грохот, поднялась пыль, языки пламени в последний раз лизнули стены воздуховода. Уругу не заботили твари, что погибали сейчас под обвалом в бывшей мастерской великого гнома.

Балрог чуть не запутался в каких-то тонких медных стержнях, рывком выбрался на поверхность следующего горизонта. На память ему вдруг пришли слова. Он слышал их совсем недавно, они так запали в память, что и забыть невозможно… Конечно же, заклятье "абсолютного повиновения"!

"Его стоит использовать, — размышлял Уругу. — Но, конечно, не для всех тварей. Достаточно будет того, что я подчиню себе того, последнего, самого большого. Из Хадходронда мало выходов. Два из них, северный и восточный — под моим присмотром. Южный завален. Западный недоступен для моих слуг. Там и надо оставить Стража. Теперь, когда я знаю секрет Рокочущего камня, ничего не стоит поднять потомков Унголианты хоть на самую поверхность. Но пока займусь только Стражем".

Размышляя примерно таким образом, Уругу оставил камень в укромном месте и вновь пошел вниз, на поиски будущего стража Великих Западных Ворот Мории.