Банда - 4

- Очень хорошо понял. Главное то, что мы, как и прежде, вместе, мы с вами последние воины и продолжаем наше святое дело. В прокурорских кабинетах, на городских свалках, в подворотнях и бардаках мы продолжаем, Валерий Александрович, выполнять нелегкие свои обязанности!

- Совершенно правильно, Павел Николаевич. Понадобится помощь - звоните. Возникнут сложности - поможем.

- И не тянуть? - подсказал Пафнутьев.

- Ни в коем случае. Скоро выборы губернатора, и Анатолий Матвеевич должен предстать перед народом в истинном своем облике.- Невродов помолчал, видимо, сообразив, что выразился слишком откровенно.- Чистым и светлым.

- Как ангел?

- Да!

- Предстанет! - заверил Пафнутьев.

- Закон остается законом, Павел Николаевич, не забывайте об этом. Но и наш уговор в силе - победа моя, поражение ваше.

- Я помню об этом.

- Будьте здоровы,- сказал Невродов и положил трубку. Наконец-то он эти последние слова смог наполнить и холодом, и властностью. Его сипловатый голос прозвучал истинно по-прокурорски.

Пафнутьев некоторое время сидел, уставясь в диск телефонного аппарата, словно ожидал еще одного звонка, потом усмехнулся и поднялся из-за стола.

Шагая из прокуратуры домой, Пафнутьев полной грудью вдыхал весенний воздух. Лужи уже не подмерзали к вечеру, они совсем обмелели, асфальт просох, и только в выбоинах собиралась вода, выдавая огрехи дорожников.

Значит, и к Невродову, областному прокурору, подобрался Бевзлин. Значит, и в его кабинет он может входить, распахивая дверь ногой. Шаланда - ладно, этот попроще, да и должность у него не столь высока, но Невродов... Пафнутьев покрутил головой, усмехнулся про себя. Влип, значит, Валерий Александрович, затянуло его в водоворот сатанинской обольстительности Бевзлина, клюнул на открытую его улыбку, на расчетливую благотворительность. А, может быть, на открытый кошелек?

Но и Бевзлин подзалетел, Невродов облапошил его, играючись. Однако же, и в самом деле нельзя быть таким самоуверенным - решить вдруг, что все тебе позволено, все двери открываются, все жадно смотрят на содержимое твоих карманов.

Невродова этим не возьмешь.

Да и ничем не возьмешь.

Фанатик, недалекий и усердный служака, на которых, между прочим, держится жизнь. Да, не на вдохновенных, дерзких и отчаянных, не на изящных и воспитанных, не на галантных обладателях тонкого вкуса и высоких манер, нет. Жизнь все-таки держится на таких вот дундуках, как Невродов, или опять же, как Пафнутьев,- подумал с улыбкой Пафнутьев.

Скорее всего, Невродов дрогнул на открытости Бевзлина, откликнулся на радостную его улыбку и на новую крышу для протекающей, мокнущей, сыреющей школы. А когда тот показал первые свои маленькие, но остренькие коготки, Невродов спохватился, отшатнулся, ужаснулся. И теперь, когда Бевзлин, ввалившись к нему в кабинет, легкий и улыбчивый, потребовал поприжать настырного Пафнутьева, Невродов не стал отнекиваться.

"Ты хочешь, чтобы я поговорил с Пафнутьевым? В твоем присутствии? Ты хочешь, чтобы я это сделал немедленно? - такие примерно вопросы задал себе Невродов, услышав просьбу или даже требование Бевзлина.- Хорошо!" - сказал он шало и решительно, самому себе сказал.

И позвонил.

И уважил дорогого гостя, будущего губернатора города, молодого и кудрявого. Красивый губернатор будет в городе, первый жених, предмет ночных стенаний местных красавиц, тайная причина их мокрых подушек и нервозных дней.

Невродов блестяще провел этот разговор. И пригрозил, и потребовал, и пальцем по столу постучал, что там пальцем, он нашел возможность даже кулаком грохнуть об стол, мысленно, конечно. Но и Пафнутьеву сумел сказать - знамена расчехлить, шашки вон, не то получим такого губернатора, такого губернатора...

Да, ведь он еще и из окружения президента!

Там, видимо, тоже компашка подобралась еще та...

- Ладно,- крякнул Пафнутьев.- Разберемся.

***

Андрей принарядился, что бывало с ним нечасто. Обычно он обходился рубашкой, свитером, курткой. Но сегодня пришлось надеть галстук. Он не нравился себе при галстуке, было в этом его облике что-то чиновничье, желание уравняться с обитателями кабинетов, контор, канцелярий, которых он опасался и подсознательно избегал. Но тут уж ничего нельзя было поделать - требовалась именно нарядность, и Андрей не придумал ничего лучшего, как надеть белую рубашку, галстук и серый костюм.

Получилось достойно, а когда он на все это великолепие набросил еще и куртку, надел кепку, получилось даже терпимо.

До свидания оставалось еще достаточно времени, часа полтора, и он, не торопясь, шел по улице, выдерживая лишь общее направление к тому месту, где должен был встретиться с Надей.

Жаждущие вечерних приключений девушки проносились мимо, озабоченные и заранее недовольные помехами, которые возникнут, наверняка появятся на их пути к счастью, неслись туда, где их ждут, где они смогут быть веселыми и беззаботными, где позволено говорить все, что взбредет в голову, и весело смеяться, вскидывая юными ногами, поводя юными плечами. А в отставленной руке будет дымиться диковинная сигарета, а во второй руке будет посверкивать хрустальными бликами бокал с диковинным опять же напитком, сулящим истинно райское наслаждение, как выражаются телевизионные зазывалы.

Почти вдоль всех улиц стояли иностранные машины выше средней изношенности, но попадались и совершенно новые, последних моделей "джипы" и "мерседесы", "вольво" и "бээмвэшки" - самые дорогие и роскошные. Причем, было их здесь гораздо больше, чем можно встретить в Париже или Лондоне, Нью-Йорке или в Гамбурге. Крутые ребята торопились заявить о себе, о безграничных своих возможностях, о заработках, которые и не снились целым заводским, больничным или учительским коллективам, всем их членам, вместе взятым.

Киоски сверкали подсвеченными изнутри напитками всех цветов радуги, создавая на улице праздничное, радужное, но все-таки обманное впечатление. Не всем, далеко не всем удавалось наутро проснуться после употребления этих вот наливок и настоек каких-то несъедобных цветов - синих, зеленых, молочно-белых, а то и вообще землисто-серых.

Андрей шел сквозь всю эту скороспелую мишуру новой жизни, снова и снова просчитывая сегодняшнюю свою затею. Прекрасно знал он, помнил, что случаются свидания, плавно и незаметно переходящие в смертельную поножовщину, трепетные и взволнованные встречи, которые опять же плавно и незаметно переходят в перестрелку, в погоню, а то и в... Чего не бывает - в расчлененку.

- Авось,- пробормотал Андрей и, сжавшись, ощутил каждую свою мышцу, каждую частицу тела. Это было как бы боевым смотром, и он остался доволен, почувствовав, что находится в форме, в неплохой форме.

Он прошелся вдоль универмага, постоял у витрины, у которой несколько дней назад назначил Наде первое свидание. Опять здесь толпились юноши и девушки, ахали и вздыхали по недоступно-счастливой жизни на других берегах, куда если и удастся попасть, то нескоро. И все годы, которые пройдут до этого упоительного момента, будут наполнены ожиданием, томлением и стонами у таких вот витрин.

До назначенного времени оставалось полчаса.

Андрей зашел в будку телефона-автомата, потом во вторую, в третью - возле универмага их был выстроен длинный ряд. Дозвониться до Пафнутьева удалось из седьмой.

- Павел Николаевич? Это я, Андрей. Какие новости?

- Новости просто потрясающие! - заорал в трубку Пафнутьев с такой силой, будто долго не мог произнести ни слова и вот, наконец, вырвался, сбросил путы и смог заговорить.- Ты, судя по голосу, жив. Я жив. Шаланда жив. Худолей пьян в стельку. Разве это не прекрасно?

- Значит, с Шаландой все в порядке? - сдержанно спросил Андрей.

- Ты не поверишь! Шаланда - полная кефали!

- Да, действительно, это неплохо,- произнес Андрей, поглядывая по сторонам.

- А ты как?

- Иду на свидание.

- Ни пуха!

- К черту! - проговорил Андрей и повесил трубку.

До свидания оставалось пятнадцать минут.

Андрей решил не идти по главной улице, а добраться к нужному переулку дворами. Это было гораздо безопаснее, да и появиться он мог неожиданно, в последний момент. Пробираясь между детскими площадками, песочницами, размокшими за зиму беседками, в которых пенсионеры отчаянно сражались во всевозможные задумчивые игры, Андрей безошибочно вышел к автобусной остановке, где и была назначена встреча.

До восьми оставалось несколько минут, не то две, не то три. Автобус ждали женщина с двумя детьми и вжавшийся в угол мужичок, не выдержавший, видимо, последнего тоста. Сквозь стеклянные кирпичи остановки его темная фигура казалась бесформенным сгустком. И только по тому, что мужичок время от времени шевелился, выглядывал на дорогу в ожидании автобуса, можно было догадаться, что это все-таки живой человек.

Начал накрапывать дождь.

Андрей спрятался под грибом, расписанным под мухомор. Здесь была врыта в землю маленькая размокшая скамейка, на ней он и расположился. Похоже, местные выпивохи частенько навещали этот скромный грибок, все вокруг было усеяно пробками - жестяными, пластмассовыми, фольговыми. На земле можно было рассмотреть и белесый хребет рыбешки, и куриную косточку, обглоданную до белизны зимними морозами, и конфетные обертки.

Посмотрев на часы в очередной раз, Андрей увидел, что уже восемь. И в ту же секунду к автобусной остановке подъехал зеленый "жигуленок" чуть ли не первого выпуска. Из него вышла Надя. Как и прошлый раз, она была в черном плаще. Оказавшись на тротуаре, щелкнула зонтиком, и он распахнулся над ней красно-перепончатым крылом. "Жигуленок" отъехал, и Надя, оставшись одна, обеспокоенно оглянулась по сторонам.

"Черный плащ, красный зонтик,- отметил Андрей.- Мрачновато получается, траурное какое-то сочетание... Но, что делать, что делать..."

Он вышел из-под грибка и шагнул к автобусной остановке.

- А вот и я,- сказал Андрей, беря ее под локоть.

- Надо же... А я была уверена, что ты не придешь,- сказала Надя.

- Почему?

- Ой, для этого столько может быть причин, что их даже перечислять неинтересно. Куда мы идем?

- Для начала лучше спрятаться где-нибудь от дождя,- Андрей окинул взглядом улицу, прилегающий тротуар, сквер. Ничего подозрительного, настораживающего он не заметил. У киоска стояли под навесом два мужичка, рядом на земле лежал рулон рубероида - дачники собирались открывать сезон. На подошедшем автобусе отъехали и женщина с детьми, и пьяный мужичок. Он с трудом подошел к автобусу, протянул в беспомощности руки, и его просто втащили вовнутрь. Двери тут же захлопнулись за его спиной.

Надя выглядела лучше, чем в прошлый раз, но вела себя как-то встревоженно. Несколько раз Андрей поймал ее взгляд, брошенный вдоль улицы, назад, она вздрогнула, когда из кустов неожиданно выскочила промокшая под дождем собака.

- Ты чего-то опасаешься? - спросил Андрей.

- Я уже знаю, что с тобой можно ничего не опасаться.

- А мне? Мне нужно чего-то опасаться? Твои знакомые - крутоватые ребята, а?

- Не столь, не столь, Андрей.

- И они вот так легко смирились с твоим уходом?

- Каким уходом? - удивилась Надя.- Я ни от кого не ушла, ни от чего не ушла.

- И ни к кому не пришла?

- К тебе вот пришла, но зачем - не знаю.

- Темнишь,- сказал Андрей.- Знаешь.

Надя отвернулась, помолчала, чуть сильнее сжала руку у локтя.

- Извини,- сказала она.- Слукавила. Невольно. Слова подвернулись... Я и не заметила, как они выскочили. Как с горки соскользнули.

- Бывает.

- Скажи... Я тебе нравлюсь?

- Да.

- Но ты же меня совершенно не знаешь?

- Я говорю о том, что знаю.

- Не боишься разочароваться?

- Если это придет, значит, придет,- Андрей спокойно посмотрел Наде в глаза.- Ты волнуешься? Нервничаешь?

- Не каждый день приходится ходить на свидания... Куда идем?

- Здесь недалеко есть квартира, от которой у меня в кармане ключи.

- А мне там ничего не угрожает?

- Почему... Угрожает. Но гораздо меньше, чем здесь, на улице.

- Это твоя квартира?

- Почти.

- Явочная? - усмехнулась Надя.

- Называй ее, как хочешь... Но там не капает с потолка, не дует из окон, не течет из кранов. Там тепло, мурлыкает холодильник, и в холодильнике кое-что есть.

- Ты ведешь себя уверенно... Привык к победам?

Андрей усмехнулся. Этот облегченный, игривый разговор был не для него. Не любил он произносить слова ради забавы, а если и срывались невзначай, он сам же потом их стыдился и старался побыстрее забыть об этой своей нечаянной слабости.

- Ну, хорошо... Скажи тогда, где моя девочка? Как я найду ее?

- Скажу... Чуть позже.

- А вдруг с тобой что-нибудь случится?

- А что со мной может случиться?

- Все, что угодно,- сказала Надя твердо.- Может упасть кирпич на голову. Трамвай может переехать. Настигнет карающая рука моего любимого начальника... Ведь может?

- Тогда обратись к Пафнутьеву. Начальнику следственного отдела прокуратуры. Он поможет.

- А если и с ним Бевзлин разберется?

- Что-то, я смотрю, у твоего Толика большие планы?

- Он всегда этим отличался.

- А при появлении дочки слинял? Как последний фраер?

- Он принял целесообразное решение,- без выражения произнесла Надя.- Ему показалось, что так будет лучше.

- Кому лучше?

- Всем.

- И для девочки, из которой сделают инъекцию для немецкой, английской, американской старухи?

- Пафнутьев мне поможет? - Надя перевела разговор в другое направление.

-Да.

- Вот и хорошо. И закончим на этом.

- Свернем сюда,- Андрей резко шагнул в заросли кленовых кустарников, сквозь которые вела почти неприметная в сумерках тропинка. Надя не успела опомнится, как оказалась скрытой от дороги, и Андрей уводил ее все дальше. Тропинка эта, видимо, пользовалась успехом у местных жителей - не успели Андрей с Надей пройти двадцати метров, как услышали, что за ними еще кто-то решил воспользоваться этой короткой дорогой к дому.

- Сюда,- сказал Андрей и вышел на освещенную проезжую дорогу, идущую вдоль дома. Здесь они были видны со всех сторон. На расчерченном на квадраты асфальте прыгали, вертелись, скакали, гоняя шайбы девочки, а те, что постарше, стояли в тени и делились весенними тайнами, которыми им удалось овладеть к этому вечеру. Их шепот был таинственен и тревожен, в нем уже слышались раскаты будущих страстей, бед и счастливых свершений, правда, счастье было наименее вероятно, так уж случается в жизни - все, что угодно, но только не счастье.

Андрей так замысловато провел Надю с главной улицы через дворы, переходя из одного в другой, что она уже совершенно не представляла, где находится.

- Далеко еще? - спросила она.

- Почти пришли.

Во дворах, через которые они проходили, было достаточно оживленно. Нетерпеливые пенсионеры уже засели за доминошные столы. Уже носились дети с пистолетами в руках, и треск автоматных очередей раздавался в самых неожиданных местах, беспрестанно въезжали и выезжали машины, маршруты их были причудливы и неожиданны. Поскольку жильцы, борясь с автомобильным нашествием, в самых удобных переходах устанавливали фундаментные железобетонные блоки, вынуждая чертыхающихся водителей описывать круги, без всякой надежды выбраться на улицу.

Если бы кто-нибудь вздумал проследить за Андреем и Надей, это не составляло бы никакого труда, но, похоже, они не опасались слежки и шли, не торопясь, изредка обмениваясь незначащими словами, приберегая главное до того момента, когда смогут сесть за стол и посмотреть друг другу в глаза.

Подъезд, в который Андрей ввел Надю, ничем не отличался от остальных. Разболтанные двери с выбитыми стеклами, вонь мусорных ящиков, расположенных в ряд через дорогу, конфетно-сигаретный хлам на подоконниках. Но, поднявшись на третий этаж, можно было убедиться, что здесь было что-то не так, чище, ухоженней, сквозь открытое окно втекал свежий воздух, чувствовался запах костра, горевшего посредине двора - жильцы сжигали прошлогодние листья, мусор, собравшийся за зиму, отходы от ремонтов, которые, кажется, беспрерывно шли то в одной квартире, то в другой. А поскольку во двор выходили сотни квартир, то возле мусорных ящиков всегда валялись деревянные рейки, куски фанеры, бесформенные комки старых обоев. Все это хорошо горело на радость мальчишкам.

Квартира, в которую Андрей привел Надю, тоже не отличалась от всех прочих. Правда, дверь была бронированной, обтянутой дерматином, чтобы не так уж она походила на стальной сейф. Запоры на ней были какие-то неудобные, входы для ключей представляли собой маленькие круглые дырочки. И пока Андрей возился с замком, входная дверь внизу несколько раз хлопнула, вырываясь из рук нерасторопных жильцов. При всей хилости, она была снабжена мощной пружиной, которая просто вырывала дверь из рук.

- Прошу,- сказал Андрей, справившись, наконец, с замками. Дверь открывалась на себя, что вполне соответствовало современным представлениям о безопасности. Дверь, которая открывается в квартиру, куда легче высадить и мощным плечом, и хорошим грамотным взрывом.

Не раздеваясь, Надя прошла через прихожую, с интересом осмотрела комнату, задержавшись взглядом не на шторах или ковре - она оценила размеры окна, встроенных шкафов, расположение кухни. Потом толкнула дверь во вторую комнату.

Она оказалась запертой.

- А там что? - спросила Надя у Андрея.

- Не знаю... Хозяйка снесла туда свои вещи и заперла. А в этой разрешила жить.

- Так ты снимаешь эту квартиру? А говорил, что это явочная база?

- Это ты говорила,- усмехнулся Андрей.

- Но ты не возразил!

- А я еще не знаю - можно ли мне возражать. Не все терпят слова, сказанные поперек.

- Почему же здесь нет твоих вещей?

- Откуда тебе известно, где вещи мои, а где чужие?

- Не узнать казенные вещи невозможно. Они криком кричат о себе.

- Ну и пусть кричат,- проворчал Андрей.- Раздевайся, а я пока кое-что приготовлю.

- Приготовь,- разрешила Надя и, вернувшись в прихожую, повесила на крючок свой плащ. На вешалку тоже посмотрела с насмешкой - она была совершенно пуста. Из дюжины крючков занятыми оказались только два - на одном висела куртка Андрея, а на другом его кепка.

"Суду все ясно и понятно",- проговорила про себя Надя и повесила свой плащ рядом с курткой.

Заглянув на кухню и понаблюдав, как Андрей режет сыр на голом столе, как пытается открыть бутылку вина с помощью ножа, как хлопает дверцами в поисках хлеба, хотя хлеб хозяева обычно берут, не глядя, не задумываясь, просто протянув руку в нужном направлении. Вернувшись в комнату и подойдя к окну, Надя отдернула штору. Окно выходило на улицу, залитую неоновыми рекламами, освещенную радужным светом из киосков. Под самыми окнами Надя увидела две большие темные машины - "джип", опутанный сверкающими никелированными трубами, и "мерседес" со звездочкой над радиатором.

- Вот дебилы-то, Господи! - вырвалось у нее, и она поспешно задернула штору.

В комнату вошел Андрей и расположил на журнальном столике красное грузинское вино, сыр, апельсины и коробку конфет в хрустящем целлофане. Коробка была настолько нарядна, настолько ярко расписана цветами, что Наде сразу стало ясно - какая-нибудь голландская отрава из гороха вместо шоколада. Нечасто, значит, приходится Андрею угощать женщин конфетами, иначе сообразил бы, что заморские заменители лучше использовать в других случаях.

За окном трижды прогудела машина.

И хотя ни Андрей, ни Надя вроде бы не ждали гостей, оба почему-то обратили внимание на эти гудки и настороженно взглянули друг на друга.

- Там что, улица проходит? - задала Надя странный какой-то вопрос, будто имело значение - проходит за окном улица, переулок, простирается площадь или городская свалка.

- Проходит,- Андрей махнул рукой. Нашла, дескать, о чем спрашивать,- Как ты относишься к красному вину?

- Так же, как и оно ко мне! - рассмеялась Надя.- Наливай!

Вынуть пробку Андрей так и не сумел и потому просто протолкнул ее внутрь подвернувшейся вилкой. Вино оказалось густого красного цвета с душным, терпким запахом. В хрустальном стакане оно смотрелось празднично и многообещающе.

- Будем живы! - Андрей поднял свой стакан, коснулся им стакана Нади и подмигнул ей, не робей, дескать.

- Ну, что ж,- в голосе Нади прозвучала настороженность, она словно прислушивалась, словно ждала кого-то. Но стояла тишина, и, отпив несколько глотков, она поставила стакан на стол.

Ив этот момент прозвучал звонок в дверь.

И Андрей, и Надя быстро взглянули друг на друга - в их взглядах было понимание, они будто ждали чего-то подобного.

Звонок прозвучал еще раз, настойчивее и длиннее, но ни Андрей, ни Надя не поднялись со своих кресел.

- Еще по глоточку? - спросил Андрей.

- Чуть позже,- ответила Надя, напряженно глядя в прихожую.

Убедившись, что на звонки никто не отвечает, гости принялись колотить в стальную дверь ногами - металлическая плита отзывалась глухо, в ее сдержанном гуле чувствовалась надежность. На площадке слышались возбужденные голоса, говорили мужчины крупные и гневные, перебивая друг друга. Иногда все они замолкали, но тут же снова начинали не то ссориться, не то убеждать в чем-то друг друга.

- Что будем делать? - спросила Надя.

- Ждать,- спокойно ответил Андрей.- Это самое прекрасное состояние ждать.

- Чего?

- Развития событий.

- И долго?

- Думаю, не очень,- Андрей очистил апельсин и протянул Наде, но та отрицательно покачала головой. И тогда Андрей съел апельсин сам. Потом съел еще один. Грохот продолжался, иногда в него вплеталась пронзительная трель звонка.

Потом наступила тишина, особенно пугающая оттого, что секунду назад квартира чуть ли не содрогалась от грохота. И в этой тишине вдруг раздался дребезжащий звонок телефонного аппарата. Звонки были разной длины - то совсем коротенький, то длинный, но все они какие-то слабенькие, негромкие.

Надя смотрела на телефон с немым ужасом, потом поднялась, чтобы взять трубку, но Андрей остановил ее и снова усадил в кресло.

- Что это значит?

- Ничего особенного... Телефон у нас спаренный, поэтому, когда сосед набирает номер, здесь звенит нечто, вроде эха... Не обращай внимания.

- У меня тоже спаренный телефон, но такого перезвона нет,- с сомнением проговорила Надя. - - Значит, тебе повезло,- поднявшись, Андрей переставил столик в глубь комнаты, почти к самому окну.

- А это зачем? - удивилась Надя.

- Мне кажется, тут будет уютнее... Там, в прихожей, шумно. Тебе не показалось?

- Да, немного есть,- ответила Надя.- Это у тебя часто?

- Первый раз.

Странный происходил между ними разговор. Оба вели себя так, будто все происходящее вполне естественно, что так и должно быть - к ним обязательно будут ломиться, сотрясая стальную дверь, будет дребезжать телефон, хотя по всем телефонным законам звенеть он не должен, даже если и спаренный, что придется отодвигать столик с вином в самый дальний угол комнаты и говорить при этом о чем-то постороннем, а о самом главном, что между ними происходит, что действительно стоило обсудить подробно, об этом ни слова - ни о девочке, чудесным образом воскресшей из мертвых, ни о людях, громыхающих на площадке и уже, наверное, поднявших на ноги весь дом, ни о больших черных машинах под окнами, машинах явно бандитского пошиба...

И наступил момент, когда оба замолчали, осознав бессмысленность и пустоту разговора. Время от времени Надя подносила к губам стакан и отпивала вино маленькими глотками.

Андрей подошел к окну, поддернул шпингалеты. Теперь он мог выпрыгнуть из окна в течение нескольких секунд - достаточно было сдвинуть штору и рвануть на себя раму окна. Он даже попробовал, как открывается рама, не заклинивает ли ее, посмотрел вниз - там был мелкий кустарник, травянистый покров - хорошая почва для приземления.

Надя, внимательно проследив за всем, что делает Андрей, ничего не спросила, будто и это все было в порядке вещей.

А потом прогремел взрыв.

Вначале ни Андрей, ни Надя ничего не поняли. И лишь через некоторое время осознали - раздался мощный, невероятной силы оглушительный взрыв. Воздух в комнате вздрогнул, звякнула посуда, что-то упало в прихожей. И тут же потянуло запахом гари, пылью, свежим воздухом.

- Взорвали входную дверь,- сказал Андрей, не поднимаясь из кресла.

- Да, скорее всего,- ответила Надя почти спокойно.

- Сейчас придут...

- Пусть,- ответила Надя, оставаясь в кресле. Единственное, на что ее хватило, это закинуть ногу на ногу.

И действительно, в прихожей раздались тяжелые шаги, и в проеме появились два амбала. Они окинули взглядом комнату и, убедившись, что кроме Андрея и Нади здесь никого нет, обернулись. Один из них приглашающе махнул рукой. На этот раз шаги в прихожей были чаще, легче, быстрее. И в арочном проеме возник улыбающийся Бевзлин в белом плаще.

- Здравствуйте, ребята,- сказал он.- Как поживаете?

- Спасибо, хорошо,- ответил Андрей.- А вы?

- Мы тоже неплохо,- рассмеялся Бевзлин.

- А как вы сюда проникли?

- Точно так же, как я проникаю везде и всюду-с помощью взрыва, молодой человек,- Бевзлин подошел к самому креслу, в котором сидел Андрей, и остановился, закинув руки за спину и раскачиваясь с носков на пятки.- С помощью взрыва. Вот мы и снова увиделись... Как тесен мир, а?

- Я же сказал тебе тогда... До скорой встречи... Вот она и состоялась,усмехнулся Андрей, все еще сидя в кресле.

- Мы с Андрюшей поговорили о нашей с тобой, Толя, девочке,- негромко произнесла Надя в наступившей тишине.

- Что? - Бевзлин побледнел.

- Он показал мне ее... прелестный ребенок. На тебя похожа. Внешне, конечно.

- Что? - повторил Бевзлин.

- Растет,- Надя постучала указательным пальцем по сигарете, сбивая пепел.Улыбается, головку держит... Но на запчасти для твоих клиентов я ее не отдам, на выжимки она не пойдет.

- На выжимки пойдет вот этот твой хахаль! А ну-ка, встань! Встань, падаль! - вдруг взвизгнул Бевзлин, мгновенно потеряв самообладание. Слова Нади лишили его обычной уверенности. Он размахнулся и хотел было ударить Андрея ногой, но тот был готов к этому и успел подхватить ногу. Резко поддернув ее вверх, он заставил Бевзлина грохнуться спиной на пол. К Андрею тут же бросились два амбала, но тот был уже наготове и одним движением ноги опрокинул перед ними столик с остатками скромного пиршества.

Путаясь в широком своем плаще, Бевзлин все еще пытался подняться с пола, как распахнулась дверь во вторую комнату. На пороге стоял Пафнутьев, и на лице его играла шалая улыбка. За ним просматривались фигуры нескольких оперативников.

- На всех наручники! - скомандовал Пафнутьев.- И на этого губернатора тоже,- он показал на Бевзлина, который смог, наконец, подняться с четверенек.

Наступило замешательство. Хотя команда прозвучала, но еще какое-то время все оставались неподвижными. Первым пришел в себя Бевзлин. Все-таки не зря он занял в жизни то положение, которое занял - его реакция была быстрее, безошибочнее, нежели у большинства людей.

- Бей их! - заорал он, что было мочи, и толкнул стоявших к нему спиной амбалов в сторону Пафнутьева. И те, получив ускорение, сами того не желая, оказались лицом клипу с оперативниками. Они натолкнулись на них сначала по инерции, а потом уже выполняя приказ Бевзлина. И пока шла потасовка, пока амбалам заламывали руки и надевали наручники, Бевзлин как бы испарился скользнув вдоль стены, он нырнул в задымленный проход, а оказавшись в развороченной взрывом прихожей, тут же выскочил на площадку и бросился вниз по лестнице.

Даже убегая, Бевзлин был вне себя от бешенства. Так тщательно продуманная операция сорвалась, и эта мразь, этот подонок, который так его унизил, снова ускользнул, более того, сам Бевзлин вынужден спасаться бегством.

Но сорвалась операция и у Пафнутьева. Два амбала с налитыми кровью лицами, тяжело сопящие на полу со сведенными за спину руками - это была совсем не та добыча, на которую, он рассчитывал.

Надя все еще сидела в кресле. В ее отставленной руке дымилась сигарета.

- Андрей, их машины стоят вот здесь,- она показала на большое окно, затянутое шторами.

Все дальнейшее происходило настолько быстро, что никто не успевал даже осознать собственные действия. Словно кто-то сверху, знающий и многоопытный, просчитывающий на много ходов вперед, взялся руководить каждым из участников схватки. Слова ими произносились самые необходимые, впрочем, можно было сказать, что и не было слов-то, а если и были, то они больше напоминали возгласы, восклицания, вскрики.

Едва Пафнутьев шагнул на площадку, он сразу увидел на полу жертв взрыва. Это были окровавленные старушка и девочка, скорее всего внучка - видимо, возвращались с прогулки. Пока он стоял возле них, его обогнали трое оперативников и мощно, тяжело покатились по лестнице вниз вслед за Бевзлиным.

Андрей остался в разгромленной и полной дыма комнате вдвоем с Надей. Убедившись, что амбалы, которые ворочались и матерились на полу, надежно скованы наручниками, бросился к окну, отдернул штору и, рванув на себя раму окна, вспрыгнул на подоконник.

- Куда?! Сумасшедший! - закричала Надя, но было уже поздно - Андрей спрыгнул вниз.

На секунду задержавшись у окна, она, не одеваясь, прихватив лишь свою сумочку, побежала вслед за остальными. Когда Надя выскочила из подъезда, то увидела лишь мелькнувший белый плащ Бевзлина - обогнав всех, он успел проскочить в арку. Следом устремились два амбала в малиновых пиджаках - они, видимо, дежурили у подъезда. Отстав метров на двадцать, за ними пробежали трое оперативников. Пафнутьев с ловкостью, которой никак нельзя было от него ожидать, опередил их и нырнул в арку вслед за малиновыми пиджаками.

Приземлившись на кустарник, Андрей не удержался на ногах и завалился набок. Наверное, это его

и спасло, потому что удар был не жестким, а кусты смягчили падение. Еще заваливаясь на бок, он осознал, что прыгнул удачно - не напоролся глазами на сучья, не подвернул ногу о случайный камень или пенек, не вывернул руку, когда опирался на тонкие ветви кустарника.

Выбравшись из кустов, он увидел прямо перед собой в десяти метрах две машины, большие черные машины, мощные, бесшумные, оснащенные всем возможным от космической радиосвязи до баров. С досадливым стоном Андрей бросился к машинам, понимая, что не успевает - Бевзлин в развевающемся белом плаще на ходу, не останавливаясь, нырнул в распахнутую дверцу "мерседеса", и он тут же рванул с места, за несколько секунд набрав скорость явно за сто километров в час.

Однако мчавшиеся за Бевзлиным два амбала успевали лишь ко второй машине, и тогда Андрей, не раздумывая, бросился им наперерез. Первого он снес сразу, успев лишь осознать, что снес хорошо, надежно. Пройдет не менее десяти секунд, пока тот придет в себя.

- Быстро сюда! - истошно орал водитель "джипа", высунувшись в распахнутую дверцу. Тогда Андрей, не обращая внимания на второго амбала, который уже тяжело дышал ему в спину, схватил водителя за руку и выволок из-за руля. Не слишком сильный удар ногой под дых, так уж получилось, подставил водитель свой незащищенный живот, вырубил его не меньше, чем на минуту. Пока он будет постанывать, покряхтывать и пытаться продохнуть, схватка покатится дальше по улицам города, набирая скорость и ожесточение.

Нанеся удар, Андрей, не останавливаясь, перепрыгнул через водителя и лишь после этого обернулся к настигающему его амбалу. Тут было уже проще - он отступил в сторону, подставил ногу, и, когда амбал рухнул на капот, ему оставалось лишь ударом ладони по загривку добавить ему ускорение.

И только сейчас, с опозданием в десяток секунд, подбежал Пафнутьев с оперативниками.

- Всем в машину! - крикнул Андрей.

Оказавшись за рулем "джипа", он резко рванул с места, но тут же затормозил - на дороге, размахивая сумочкой, стояла Надя. Он притормозил, не задерживаясь, и она впрыгнула на колени оперативникам. И лишь после этого "джип", взвыв мощным мотором, устремился вслед за Бевзлиным.

К вечеру дороги быстро опустевали, на улицах воцарялись всевозможные банды, силу и влияние каждой из которых можно было определить по мощи мотора и дороговизне машины. Конечно, "джипы" были на первом месте, "джипы" уважала вся мелюзга и послушно уступала дорогу.

- А за нами тоже погоня,- заметил Андрей, чуть притормозив на красный свет светофора, только чуть сбавив скорость, чтобы через секунду снова рвануть вперед.

- Тоже "джип"? - спросил Пафнутьев.

- Только хиловатый какой-то,- заметил Андрей, всматриваясь в зеркало.- Уж не "газик" ли... Больно на "газик" похож...

- У Бевзлина нет "газиков",- заметила Надя.

- Тогда это Шаланда,- сделал вывод Пафнутьев.

- А он здесь откуда? Вы его подключали, Павел Николаевич? - спросил Андрей.

- Нельзя было его подключать... Неуверенный он какой-то последнее время.

- Купленный потому что,- сказала Надя.

- Это точно? - спросил Пафнутьев.

- Да. Я сама связывала его несколько раз с Бевзлиным и не всегда соблюдала инструкцию. Иногда невинное женское любопытство брало верх,- она улыбнулась, щелкнув зажигалкой.

- Я позвонил ему уже из засады, из второй комнаты,- пояснил Пафнутьев.Вас удивил перезвон телефона... Ничего странного, я ведь из той же квартиры...

- Я так и поняла,- сказала Надя.- И сразу успокоилась. Значит, думаю, ребята грамотные.

- Так что Шаланда? - напомнил Андрей.

- Я позвонил ему и сказал, чтобы он срочно приехал с группой захвата... Большая, дескать, операция намечается. О Бевзлине ничего не сказал. Вот он и примчался.

- Опоздал маленько,- сказал один из оперативников.

- Это даже хорошо,- Пафнутьев усмехнулся.- Появись он раньше, мог бы и помешать... А сейчас пусть гонится.

- Он отстанет, надо бы его пересадить к нам,- Андрей приостановил "джип" у перекрестка.

Через несколько секунд "газик" остановился рядом. И из него высыпали несколько человек с автоматами и бросились к "джипу".

Пафнутьев вышел из машины, остановился, помахал поднятыми руками. Только тогда из "газика" выбрался и Шаланда и, не торопясь, соблюдая достоинство, зашагал к "джипу".

- Быстрей! - крикнул Пафнутьев и прыгнул в машину, оставляя место рядом с Андреем для Шаланды.- Дуйте за нами! - крикнул Пафнутьев милиционерам с автоматами и захлопнул дверцу.

"Джип" мчался по пустынным улицам, навевая страх на случайные машины, на прохожих и гаишников. Те пытались что-то просвистеть вслед, кто-то из них, поотважнее, махал уже совершенно беспомощным жезлом, но это что-то значило лишь для "жигулят", для "джипа" эти символы власти теряли всякое значение. И гаишники прекрасно это понимали - отшатнувшись от несущегося со страшной скоростью черного "джипа", они лишь безнадежно разводили руками и возвращались в свои стеклянные будки, поджидать добычу более робкую и доступную.

- За кем погоня? - деловито осведомился Шаланда.

- Бевзлин,- коротко ответил Пафнутьев.

- Даже так,- вырвалось у Шаланды.- Даже так... Почему не сказал сразу?

- Чтобы не мучить тебя поисками причин, по которым не можешь выехать.

- Думаешь, я бы искал эти причины?

- Мне так кажется,- беззаботно ответил Пафнутьев.

- Ошибаешься, Паша,- негромко произнес Шаланда.- Крепко ошибаешься.

- Неужели выехал бы немедленно?

- Быстрее, чем ты думаешь.

- А на чьей бы стороне был? На чьей стороне ты сейчас?

- Ошибаешься, Паша,- повторил Шаланда, но ничего добавлять не стал.

"Джип" пронесся через окраины города по прямой линии и продолжал нестись, словно Андрей наверняка знал, по какой дороге поедет Бевзлин. Видимо, этот вопрос мучил всех, и, наконец, один из оперативников произнес как бы про себя...

- А едем-то правильно?

- Не переживай,- откликнулся Андрей.- Другой дороги, по которой "мерседес" прошел бы с такой скоростью, просто нет. У него нет выбора. После того, как сошел снег, дороги превратились в полосу препятствий. Из-под снега вылезли ямы, камни, колдобины, вывороченный асфальт... Нет, ребята, у него только одна дорога. Слава Богу, что у нас такие дороги, иначе ушел бы Бевзлин.

- А так не уйдет? - спросил Шаланда.

- А так не уйдет,- ответил Андрей сквозь зубы.

Городские кварталы остались позади, и теперь в свете фар блестела влажная прямая трасса на соседний город, который был в трехстах километрах. Замысел Бевзлина был очевидным - там обеспечить себе алиби. Дескать, квартиру не взрывал, ни на кого не покушался, был в трехстах километрах, отдыхал и набирался сил в ресторане. Прием испытанный, надежный, хотя и достаточно затасканный.

- А вы знаете, ребята, мы здесь сидим на целом арсенале,- неожиданно проговорил один из оперативников.- Эти бевзлинские амбалы, похоже, приготовились к настоящему штурму...

Андрей, не снижая скорости, включил в салоне свет, и Пафнутьев увидел на полу в проходе между сиденьями гранатомет, а в ящике задней спинки, которую неожиданно открыл оперативник, лежали несколько пистолетов, две гранаты. В спинке соседнего сиденья обнаружились три заряда для гранатомета.

- Арсенал на колесах, да, Шаланда? - весело спросил Пафнутьев.

- Да, Паша, арсенал на колесах,- мрачно согласился Шаланда.- А что ты хотел? Люди серьезные, достойные, обстановка в городе криминальная... У меня в машине тоже целый арсенал. Гранатомета, правда, нет, но я исправлюсь. Заведу себе парочку. Иногда очень выручают.

- Приходилось пользоваться?

- Приходилось,- коротко ответил Шаланда, но продолжать разговор не стал.

Мощные фары "джипа" сверлили темноту, но не 'нащупывали ничего, что говорило бы о правильно выбранной дороге. Изредка навстречу проносились машины, но с такой скоростью, что даже невозможно было узнать модель. Машины, которые приходилось обгонять, тоже отшатывались назад, но уже не с такой, конечно, скоростью.

- А вот и он,- негромко проговорил Андрей.

- Кто он? - спросили сразу несколько голосов.

- Бевзлин.

- Почему ты так решил? - спросил Пафнутьев.

- Вон те огоньки впереди... Они побольше прочих, поярче... Явно иномарка... И потом, идет почти с такой же скоростью, как и мы. Это большая скорость... Сейчас разберемся...

Некоторое время в машине была полная тишина, все напряженно смотрели вперед. В салоне мердали сразу несколько сигарет, и Андрей приоткрыл окно. Только теперь, когда ночной весенний воздух ворвался в машину, стало ясно, как велика скорость - явно выше ста пятидесяти километров в час.

- А вот и он,- опять повторил Андрей.

- Кто он?

- Бевзлин.

- Сколько их у тебя? - улыбнулась Надя.

- Да все тот же, все тот же... Впереди переезд... Шлагбаум опущен... И "мерседес" стоит. Он бы не стоял, если бы Бевзлин знал, что это мы приближаемся к нему...

- Сейчас узнает,- проговорил Пафнутьев.- Имейте в виду - они вооружены. Подозреваю в "мерседесе" тоже небольшой арсенал.

- Конечно,- сказал Шаланда.

Андрей ошибался.

Бевзлин уже знал, кто приближался в его "джипе". Оставшиеся на дороге амбалы сумели связаться с ним по телефону и предупредить. Едва "джип" приблизился к "мерседесу", из него вскочил человек. В руках у него был короткоствольный автомат. Он принял боевую позу, которая не оставляла сомнений в том, что произойдет дальше.

- Это Шанцев,- негромко сказала Надя.- На нас вышла вся банда, в полном составе.

- Ложись! - скомандовал Андрей, и этот его крик оказался как нельзя более своевременным. Едва все в "джипе" успели пригнуться, как хлесткая автоматная очередь полоснула по стеклам, превратив в крошево все сверкающее великолепие машины. Шанцев, видимо, не уверенный в успехе, дал еще одну очередь по "джипу" и, не теряя ни секунды, прыгнул в "мерседес". Теперь водитель уже не стал ждать, пока пройдет поезд. Круто объехав шлагбаумы, он помчался дальше, с каждой секундой удаляясь от расстрелянного "джипа".

Андрей приподнялся первым и, увидев красные огни уходящего "мерседеса", тут же бросился в погоню. Он тоже не стал ждать приближающейся поезд, а сразу на скорости пронесся над рельсами. Теперь перед Андреем было уже не защитное ветровое стекло, а весенняя холодная ночь, наполненная ветром и пространством.

То ли автоматная очередь придала ему злости, то ли водил он отчаяннее, безрассуднее, нежели водитель "мерседеса", но только уйти тому далеко не удалось, и расстояние между машинами стало сокращаться. Вскоре показались контуры "мерседеса", в свете встречной машины можно было увидеть его пассажиров. Их было трое. Если все прикидки оказались правильными, то в машине были сам Бевзлин, водитель и Шанцев, который и расстрелял "джип" автоматными очередями.

Гудящий ветер рвал волосы, обдавал холодом, толкал к поступкам отчаянным и безрассудным. Это чувствовали все, и недавний смертельный риск, которому все подверглись, придал им чувство правоты и жажду возмездия.

- Кто там говорил про гранатомет? - раздался в гудящем холодном воздухе голос Шаланды.

- Ну? - сказал оперативник.

- Давай его сюда,- Шаланда, не оглядываясь, протянул руку назад.

- Не шали, Шаланда! - предупреждающе произнес Пафнугьев, но без большой твердости в голосе, можно сказать, вообще без всякой твердости произнес он эти трезвые слова.

- А ты помолчи, Паша,- сказал Шаланда тоже без большого нажима, но была в его словах такая непоколебимая уверенность в правильности всего, что он делает, что никто не осмелился возразить. Да и люди-то в "джипе" подобрались такие, которые едва ли не каждый день рисковали жизнью, и вряд ли стоило их винить за молчаливую поддержку безрассудного решения Шаланды.- Помолчи, Паша,- почти шепотом повторил Шаланда, видимо, и самого себя уговаривая в том, что правильно поступает.- Давай пушку! - заорал он вдруг с такой яростью и так резко обернулся назад, что все, кажется, даже в темноте, увидели, каким бешеным блеском вспыхнули его глаза.

Когда оперативник протянул ему гранатомет, Шаланда с необыкновенной легкостью произвел над ним какие-то движения, что-то передернул, что-то нажал, что-то отпустил, и вот уже ствол с зарядом на конце торчал вперед, сквозь дыру, которую совсем недавно прикрывало ветровое стекло.

- Они по нам из автоматов, а мы им удовлетворение под нос?! - снова заорал Шаланда.- Да?! - и замолчал, приникнув к прицелу.

Никто не решался нарушить молчание. Все понимали - Шаланду достали, Шаланда принял самое важное решение в своей жизни, самое трудное, а если оно оказалось почти безрассудным, ну что ж, пусть будет безрассудным, и останавливать его не надо, не надо его останавливать. Потом, когда начнутся правовые разборки, вот тогда ему понадобится помощь, а сейчас самое большее, что могли сделать попутчики - не мешать.

- Ты, Паша, уже вошел в историю честным и порядочным! Ты, Паша, уже чист навсегда! - снова заорал Шаланда, сверкая большими своими, чуть навыкате глазами.- Не мешай другим!

- Да я вроде того, что ничего,- пожал плечами Пафнугьев.- Я вроде того, что молчу.

- Вот и молчи! - рявкнул Шаланда и снова припал к прицелу.

"Мерседес" шел метрах в пятидесяти, и Шаланда, на какой-то миг замерев, нажал курок.

Это был промах. Шаланду нельзя было винить - дорога делала небольшой поворот, и снаряд пронесся рядом с "мерседесом", ушел куда-то вниз, в чащу деревьев и там взорвался.

Похоже, Бевзлин не понял, что произошло, не мог он допустить, что за ним начнут охотиться с помощью гранатомета, иначе бы скорость "мерседеса" резко возросла, невзирая на состояние дороги. Но все осталось по-прежнему, и "мерседес" теперь шел уже метрах в сорока.

- Где вы там видели заряды? - обернулся Шаланда.- А ну, пошарьте! Да поживее!

Оперативник откинул кресло и, вынув один заряд, протянул его Шаланде. Тот в две-три секунды перезарядил орудие, и снова ствол гранатомета устремился в ночную темноту. На этот раз ему повезло - дорога шла прямая, без перепадов, "мерседес" начал даже увеличивать скорость, "джип" немного отстал, но это не имело слишком большого значения. Снаряд, выпущенный твердой шаландинской рукой, устремился вперед, вошел в заднее стекло "мерседеса" и взорвался, вскрыв машину, как консервную банку.

Андрей с трудом успел затормозить перед пылающими остатками "мерседеса".

Все вышли и молча приблизились, освещенные языками пламени. Два развороченных тела лежали тут же, вряд ли их кто-нибудь сможет опознать. Но самое удивительное, страшноватое впечатление ожидало подошедших, когда они приблизились к человеку в белом плаще.

Бевзлин был жив.

Он из последних сил попытался встать, оперся на руку, поднял окровавленное лицо, искаженное страшной предсмертной мукой... Похоже, он хотел что-то сказать, в его глазах была мольба понять...

Подошла Надя.

- Тебе плохо, Толик? - спросила она.

- Плохо, Надя... Я умираю.

- Надо же... А ты знаешь, Толик, что такое контрольный выстрел в голову? Знаешь?

- Да... Знаю...- прохрипел Бевзлин, и в глазах его нельзя было ничего рассмотреть, различить, кроме маски страдания. У него был разворочен живот, и он второй рукой пытался придерживать окровавленные лохмотья белого плаща.

- Нет, Толик, ты не знаешь, что такое контрольный выстрел в голову... Ты вот только сейчас узнаешь, что такое контрольный выстрел в голову,- проговорила Надя негромко, но все ее услышали.

- Я умираю, Надя...

- Подожди, Толик, подожди немного, не умирай... Мне будет очень жаль, если ты умрешь,- Надя вынула из сумочки небольшой пистолет, поднесла его к голове Бевзлина, коснувшись коротким стволом его лба.- Ты помнишь нашу девочку, Толик, из которой собирался делать выжимки?

- Не надо... Я прошу...

- И я помню, Толик... Пока, дорогой! Не скучай...

И Надя нажала курок.

Голова Бевзлина дернулась, и он опрокинулся навзничь, разбросав руки, раскрыв сочащиеся раны на животе. За ее спиной было молчание.

Молчал, ссутулившись, Пафнутьев, молчал Шаланда, только сейчас, может быть, осознав все, что произошло, молчал потрясенный Андрей, оперативники, сгрудившиеся кучкой.

- Может быть, я говорю что-то не то, может быть, меня некоторые осудят,Пафнутьев помялся.- Но нам надо сматываться.

- И побыстрее,- добавил Шаланда.- Видимо, у них в машине что-то взорвалось... Нехорошо возить взрывчатку в машинах.

Это не было просто бормотание потрясенного Шаланды. Это была уже грамотная, профессиональная, убедительная версия, которую никто никогда не сможет опровергнуть.

Не прошло и пятнадцати секунд, как "джип", объехав пылающие остатки "мерседеса", мчался, вспарывая ночь и гудя выбитыми окнами.

Андрей в зеркало заднего обзора еще некоторое время видел костер из "мерседеса" - пламя пожирало лучшую в мире обшивку, самые надежные в мире шины, удобные, анатомически вычисленные кресла, человеческие тела, которым не помогли все эти совершенства...

- А мне казалось, Шаланда,- проговорил медленно Пафнутьев,- что тебя с этим хмырем что-то связывает...

- Петля на горле связывала.

- А теперь?

- Теперь? - шало спросил Шаланда.- Теперь? - переспросил он.- Я вечерами снова с друзьями, некуда спешить мне больше... - вдруг запел он голосом тонким, но сильным.- Счастлив я, меня пьянит свобода!

- Пьянит? - переспросил Пафнутьев.- Это хорошо. Я вот подумал сейчас...Пафнутьев замолчал, пережидая, пока мимо пронесется громыхающий самосвал.

- Ну? - настороженно спросил Шаланда.- Что ты там опять подумал?

- Как же мы с тобой сегодня напьемся! Я даже знаю, где...

- В моей кладовочке ты ничего не найдешь!

- Какая кладовочка... Мы поедем в такое место, где стол уже накрыт, хозяин хлопочет, расставляя рюмки и время от времени заглядывая в холодильник достаточно ли остыла водка.

- Так ты что, все это знал заранее?! - возмутился Шаланда и тут же обиделся, потому что в словах Пафнутьева уловил намек - он-то, Шаланда, ничего не знал.

- Да нет, все проще... Мы поедем к человеку, у которого всегда в холодильнике холодная водка и домашняя колбаса,- Пафнутьев вздохнул.- Как же я напьюсь сегодня, Шаланда, как же я сегодня напьюсь...

- Только без нас,- сказал один оперативник.- Завтра служба.

- Мы с Надей тоже сойдем раньше,- добавил Андрей.- Она по одному человечку соскучилась.

- Заметано! - охотно согласился Пафнутьев.- Подбросим вас к центру...