Банда «Зоопарк»

Как ограбить праздник на Ривьере?

Жаркий летний мистраль дул вдоль долины Роны. Достигнув Средиземного моря, он сворачивал вдоль побережья, вызывая нервные стрессы у всех отдыхающих и жителей французской Ривьеры – от Сан-Тропеза до итальянской границы. Даже такой бывалый человек, как полковник Рокбрюн, не избежал его влияния. То, что полковник был не в своей тарелке, подтверждалось и тем, что он, поглощенный рассматриванием своего нового сокровища, не заметил прихода капитана Скубайда. В конце концов капитану пришлось негромко покашлять, чтобы привлечь к себе внимание.

Полковник даже не слышал шума машины, на которой подъехал капитан детективов, что было еще более странным для человека, чья жизнь когда-то зависела от его внимания и реакции.

Рокбрюн взглянул в направлении, откуда слышался кашель, и вновь принялся рассматривать свою добычу – большие позолоченные, богато разукрашенные часы с тонким резным циферблатом и четырьмя прекрасно выполненными фигурами, изображающими времена года.

Не отрывая восхищенного взгляда от принесенных ему накануне вечером часов, Рокбрюн обдумывал, что могло привести к нему детектива в такую рань. Ведь не было еще и девяти часов, оставался по меньшей мере час до открытия магазина. За утренним кофе полковник успел просмотреть сегодняшнюю «Нис Матен» и не припоминал какого-нибудь серьезного преступления, с которым мог быть связан визит капитана.

Скубайд подошел поближе и принялся вместе с антикваром восхищенно разглядывать часы.

– Красивая вещь, – наконец заметил он.

– Не просто красивая – великолепная. Вещь замечательная и уникальная. Пойдемте, я кое-что покажу вам, – предложил Рокбрюн.

На задней стенке часов оказалась металлическая табличка с надписью: «Генри Мартино». Глаза полковника блестели от удовольствия, а лысая голова порозовела от прилива крови. А вот лицо Скубайда оставалось равнодушным. Он явно не разделял восторгов хозяина.

– Генри Мартино, – объяснил Рокбрюн, – был часовщиком Людовика Четырнадцатого. Его мастерская размещалась в Версальском дворце. Это одни из последних часов, которые Король-Солнце получил от него перед смертью. Позже эти часы попали к семье графа Рочестерского, и с тех пор постоянно находились в их поместье.

– Как же они попали сюда? – удивился капитан.

– Мы с графом были друзьями, – объяснил Рокбрюн, – и он завещал, чтобы после его смерти часы были проданы мне.

Капитан посмотрел теперь на часы с большим почтением.

– Интересно, сколько они стоят? – спросил он.

– Я собираюсь продать их за двести пятьдесят тысяч франков, – сказал полковник.

– Боже мой! – у Скубайда перехватило дыхание. – Пятьдесят тысяч долларов!

Жизнь на Ривьере, где всегда собиралось множество американских туристов, приучила его быстро переводить франки в доллары.

– А вы не боитесь воров?

– Нет, – коротко ответил полковник.

Капитан Скубайд обвел взглядом магазин. На окнах не было решеток и замок на входной двери самый обыкновенный.

– Вы правильно поступаете, – вздохнул Скубайд, – я тоже считаю, что невозможно изобрести такой замок, который остановит умного и опытного вора.

– Вот именно! – кивнул полковник. – У взломщика, который возьмет мои часы, проблемы возникнут после, а не до того, как они к нему попадут. В мире нет специалиста, который не опознает эту редкость. За них можно получить выкуп, но продать невозможно.

Скубайд вспомнил о случае двухлетней давности, когда несколько бесценных картин Ренуара все-таки были украдены, и именно с целью получения выкупа. Он подумал, что и полковник сейчас вспомнил о той краже.

– Вы правы, – сказал он. – То ли дело ювелирные изделия. Их можно разломать, золото и платину переплавить, знаменитые камни разрезать так, что их уже никто не узнает.

Рокбрюн насторожился. Он обратил внимание и на чересчур беззаботный голос капитана, и на его слишком уж подробный анализ того, как поступают с украденными драгоценностями, понял, что капитан подводит разговор к тому, что стало причиной его сегодняшнего визита. Но что произошло? В газете не было ни слова о похищении драгоценностей. С тех пор, как какая-то банда несколько лет назад полностью очистила ювелирный магазин Ле Бутелье в Каннах, вообще не было ни одной крупной кражи драгоценностей.

– Вы пойдете на Августовский бал? – неожиданно спросил капитан.

Этот вопрос поразил Рокбрюна. Ежегодный Августовский бал – молодежное благотворительное представление, которое на следующей неделе организует казино «Серебряные пески», обещал стать гвоздем сезона. Вопрос Скубайда был тем более странным, что Рокбрюн действительно собирался туда пойти.

– Мы с женой и еще одна пара собираемся туда пойти вместе с моей племянницей и ее подружкой. Девочке только что исполнилось восемнадцать. Это будет ее первый большой бал. К тому же она, как и вся наша молодежь, с ума сходит от этого американского певца, Томми Рича.

– Они не будут разочарованы, – кивнул Скубайд, – он очень красивый парень и прекрасно поет.

Полковник, казалось, продолжал восхищаться пропорциями и орнаментом королевских часов. Но ум его напряженно работал – воры, драгоценности. Августовский бал, казино «Серебряные пески» и ранний визит самого скрытного полицейского в Кот д'Ажур… Но он все также непринужденно продолжал разговор.

– Вы были на его концертах?

– Он репетировал со своей группой в «Силвер Сэндз». Настоящий профессионал. Я немного поболтал с ним и его телохранителями, четырьмя бывшими полицейскими из Лос-Анджелеса. Крутые ребята. Я бы никому не советовал шутить с этим Ричем.

Полковник посмотрел на него с некоторым интересом.

– В Америке этот парень уже привлек внимание мафии. Он зарабатывает слишком много денег, а у них длинные руки.

– Вымогательство – старая игра, – кивнул Рокбрюн.

Он уже понимал, что Скубайд собирается обсуждать с ним совсем не эту проблему.

– Комитет умно поступил, пригласив эту звезду. На балу места свободного не будет.

Скубайд рассматривал свои ухоженные ногти, пытаясь представить, как бы он себя чувствовал, если бы их выдергивали один за другим. Преклонение перед этим коренастым стариком заставляло чаще биться сердце в груди капитана. В присутствии Рокбрюна он всегда нервничал.

– Вы слышали что-нибудь?

– О чем я мог слышать?

– О предстоящей попытке обчистить Августовский бал в праздничный вечер.

Полковник Рокбрюн был поражен не столько ответом Скубайда, сколько полной абсурдностью такого предположения.

– Ты в своем уме, Клод? Какому идиоту могла прийти в голову такая идея?

– Есть сведения из Марселя. Вы же знаете, у нас там надежные люди.

Взгляд полковника оставался таким же недоверчивым.

– Вы имеете в виду, что они действительно слышали… слышали… о том…

– Нет, нет, – быстро прервал его Скубайд. – Они действительно ничего не слышали. Но, наверное, это звучит глупо, они почувствовали.

– А вы?.. – голос полковника звучал теперь бесстрастно и холодно, но вместе с недоверием в нем звучало и искреннее дружелюбие. – Вы приходите и спрашиваете меня?

Лицо Скубайда стало совсем несчастным.

– Простите меня, мой полковник, но я должен был это сделать. Вы же понимаете, как высоки ставки в этой игре.

Тонкость состояла в том, что хотя не были названы никакие имена, собеседники отлично понимали друг друга. Предполагалось, что когда возникают слухи о подготовке такого большого и абсолютно безрассудного дела, как ограбление нового казино на Серебряных Песках в ночь самого большого благотворительного карнавала во Франции, неизбежно появляется мысль о Рокбрюне и его прежних товарищах, совершавших преступления в стиле Робин Гуда.

Эти мысли отражались на искалеченном лице полковника, и выражение его становилось все более суровым.

– Простите, – воскликнул несчастный Скубайд, с тревогой ожидавший минуты, когда его обвинят в нанесении непростительного оскорбления. – Не могли бы вы оценить, какую сумму смогут захватить там грабители или, по крайней мере, насколько ценной окажется добыча?

– Нет, – ответил полковник. – Такой торговлей я не занимаюсь.

Он произнес это с таким выражением, что двусмысленность ответа не могла пройти мимо собеседника. Но капитан сделал вид, что не заметил этого.

– Пятьдесят миллионов долларов, – сказал он. – Это оценка автора статьи в парижской «Геральд Трибюн».

– Пятьдесят миллионов долларов! – повторил пораженный полковник. – Это было бы ограбление века!

Детектив сунул руку в боковой карман и извлек оттуда какую-то бумагу.

– Здесь у меня предполагаемый список того, что появится на балу.

Когда речь шла о подобных вещах, детектив думал не о том, кто будет, а о том, что будет. Он больше размышлял о драгоценностях, чем о тех, кто их носит.

– Изумрудный комплект: диадема, ожерелье, брошь, браслеты и кольца будут у вдовы нефтяного короля миссис Кренстон Мраберри. Цена их около двух миллионов. Безупречные изумруды ценятся сейчас выше, чем бриллианты. Натальский солитер, пятьдесят шесть каратов, недавно купленный актером Скоттом Реджисом для жены, стоит полтора миллиона. Винстонский бриллиант леди Бёрдик почти не уступает ему. Колье махарани из Сахараннандж, рубины Ван Джелдера, сапфиры миссис Нутчинсон, среди них известнейшие в мире. И это еще далеко не все. А вдобавок, – Скубайд вздохнул, – ко всем этим драгоценностям, за которыми многие годы охотятся все грабители на Побережье, каждая из приглашенных женщин наденет самое лучшее, что у нее есть. И их небольшие украшения вместе составят огромную сумму. Когда это подсчитают страховые компании… Он не закончил фразу, помолчал и добавил:

– На празднике будет префект Приморских Альп с супругой, министр внутренних дел, американский и английский послы тоже сообщили о своем намерении здесь присутствовать.

– Это было бы невозможно… Впрочем, при таком улове, – пробормотал полковник. – Так Марсельская полиция действительно слышала…?

– Нет, нет, нет, – энергично запротестовал Скубайд. – Этого я не говорил. Иной раз, когда замышляется что-то действительно большое, нет нужды слышать об этом. Большое дело всегда имеет отголоски. На прошлогодних Августовских балах, где тоже демонстрировались большие ценности, вполне достаточно было обычных мер безопасности. Но на этот раз…

Полковник хорошо знал, что имеет в виду детектив, когда говорит об отголосках. Ему и самому не раз приходилось ощущать их – невидимые волны, словно идущие от какого-то скрытого передатчика преступления, возникающая без видимой причины напряженность. А что в основе всего этого? Ничего, но в то же время обязательно должно быть что-то. Возможно, скрытая работа законов взаимодействия, которую может уловить лишь тот, кто настроен на нужную волну.

Скубайд мог знать и больше, чем позволил себе рассказать, но все-таки полковник сомневался. До ушей детектива дошли какие-то слухи, и он вышел на охоту. И если уж говорить правду до конца, полковник при всем своем внешнем негодовании, был даже слегка польщен тем, что Скубайд, уловив какой-то смутный, едва различимый намек, тут же обратился к нему. И все же здравый смысл подсказывал Рокбрюну, что просто немыслимо ограбить карнавал, где будут около тысячи гостей, несколько сотен официантов, не говоря уже о полицейских кордонах и агентах в штатском. Все это чересчур нелепо. Если уж какая-то банда охотится за этими драгоценностями, почему бы ей, скажем не ограбить виллы, где они постоянно хранятся?

Молчание прервал Скубайд.

– В знаменитых ограблениях всегда присутствует второй скрытый мотив – ощущение власти, которое возникает при этом. Бросить вызов всем средствам современной службы безопасности, захватить ценности, стоимость которых исчисляется астрономическими цифрами – подобная идея подстегнет больное и отсталое воображение, доведет его до состояния, когда никакой риск не покажется чрезмерным. Соблазн огромен и для некоторых людей непреодолим. На какие только преступления не толкает честолюбие! Сколько жертв принесено на алтарь мании величия! В наших книгах по истории, мой Друг, вы найдете много подобных примеров. Полковник промолчал.

– Даже если у них нет стремления нажиться, – продолжал Скубайд, – подумайте, какое удовлетворение им может доставлять даже сам замысел провернуть величайшее и невероятнейшее ограбление в истории современной криминалистики!

Мысли Рокбрюна вернулись к тому дню, когда он вместе с друзьями обманул службы безопасности немецкой армии, секретной полиции, французских коллаборационистов и захватил жалованье всех германских войск Южного побережья. Воспоминание об этих ящиках со слитками золота, марками и франками радовали его душу и придавало силы даже во время пыток.

Скубайд прервал его размышления.

– Даже простая попытка ограбления будет скандалом и позором для нас, не говоря уже об удаче преступления.

– А вы станете национальным героем, если предотвратите его и поймаете преступников, – улыбнулся полковник.

– Мы с вами хорошо знаем, кому я обязан успехом в том жутком случае с похищением картин, – сказал Скубайд.

– Вы слишком скромны, дружище, – возразил полковник, тревога которого не улеглась.

Он размышлял над тем, какая часть этой истории с похищением картин стала известна Скубайду, а размышлять всегда лучше в одиночестве.

– Хорошо, – сказал Рокбрюн, – если я что-нибудь узнаю…

– Это все, о чем я хотел вас просить, – продолжил капитан. – Желаю вам хорошо заработать на этих прекрасных часах, и чтобы они не привлекли внимания преступников.

Мужчины пожали друг другу руки, и незаметный детектив уехал в своем незаметном «Пежо». Полковник вернулся, сел на скамью возле тяжелого дубового стола и глубоко задумался. Капитан Скубайд, сам того не подозревая, натолкнул его на мысль, что единственными, кто мог бы задумать и даже попытаться осуществить эту идиотскую авантюру, были его друзья – престарелые члены банды «Зоопарк».

В этот воскресный день банда «Зоопарк» тренировалась за парниками, в которых Тигр выращивал цветы. Рокбрюн молча смотрел из окна своего черного «Мерседеса», как Тигр тщательно прицелился и взмахнул рукой. Стальной шар размером с апельсин пролетел двадцать шагов и выбил другой шар, лежавший в лунке на земле.

За одобрительным возгласом Волка последовали радостные приветствия, которыми все четверо встретили своего старого друга.

– Становись вместо меня, – предложил Леопард. – Что-то мне сегодня тяжеловато играть.

– Я слышал, – сказал Волк, – что ты приобрел прекрасные и очень дорогие старинные часы.

Рокбрюн посидел еще немного, разглядывая своих старых друзей и раздумывая, от кого Волк мог узнать о его новом приобретении. Потом он сбросил теплое пальто и сыграл две партии. Они со Слоном победили оба раза, хотя мысли полковника были далеко от игровой площадки. Друзья собирались начать третью партию, но тут запротестовал Леопард.

– Вам не кажется, что стало чересчур жарко? Почему бы нам не подождать прохлады? Дружище Тигр, предлагаю промочить глотки!

– Эх! – щелкнул пальцами Тигр. – Никудышный я хозяин. Идемте в сад. У меня там в холодильнике пиво и пара бутылочек «Мистраля».

Это устраивало полковника. Вдали от любопытных ушей, за парой бутылок хорошего вина, ему легче будет рассказывать о своих тревогах.

Они зашли в ухоженный маленький садик за домом Тигра, который, с тех пор как овдовел, все свое время отдавал цветам. Здесь все пятеро не торопясь расселись на железные стулья вокруг железного стола. Налитое в стаканы вино и пиво улучшило их настроение. Как всегда бывало во время таких встреч, их беседа рано или поздно должна была перейти к воспоминаниям об их подвигах времен Сопротивления. Тогда-то Рокбрюн и рассчитывал начать свой разговор.

После третьей бутылки расслабленный Леопард сказал с довольной улыбкой:

– Это вино почему-то напоминает мне о ночи, когда мы взорвали склад немецкого коменданта со всем запасом вина, которое они украли для своих офицеров. Поверьте мне, это. был самый болезненный удар, который боши получили за всю войну! Генерал был близок к апоплексическому удару.

– А операция была такой простой! – добавил с усмешкой Тигр. Рокбрюн понял, что пришло его время.

– Сегодня это было бы далеко не так просто, – сказал он. Волк, который откинулся на спинку стула и разглядывал дно своего стакана, предаваясь воспоминаниям, вдруг резко выпрямился.

– Что? Ерунда! Арабы почему-то могут проносить бомбы в самолеты и взрывать офисы…

– И всякий раз их ловят, – заметил полковник. – К тому же это слишком мелко. Я говорю о делах стратегических масштабов, вроде тех, какие мы, бывало, совершали. Любой налет рассчитывали так, чтобы обеспечить стопроцентный успех. В теперешней Франции нам пришлось бы действовать против девяти видов местных и национальных полицейский сил, постоянно обменивающихся информацией по, радио. За минувшие годы системы сигнализации вооружились современной электроникой и компьютерами, экспертные лаборатории по малейшим следам выявляют преступников. Они снимают их скрытыми фото- или видеокамерами прямо за работой, преследуют на вертолетах… Нет, дружище, сегодня – совсем другие пироги. Думаю, что если бы сейчас кто-нибудь из нас решил заняться старыми фокусами, то быстро оказался бы на скамье подсудимых или валялся бы сейчас где-нибудь, пытаясь выкашлять пулю из легких.

Слова полковника явно не убедили Волка. Он со стуком опустил стакан на столик и расправил плечи.

– Есть старая поговорка: «К каждому замку можно подобрать ключ». Просто нужно идти в ногу со временем.

– Преступление и розыск – это постоянная война, в которой идет вечное соревнование, совершенствование средств защиты и нападения, – вкрадчиво заметил Тигр.

– Преступность растет, если верить статистике, – добавил Леопард. – И что ты скажешь насчет большого ограбления поезда в Англии?

– Я скажу, что большинство из них поймали, – заметил полковник.

Белые зубы Волка сверкнули совсем по-волчьи.

– Лис прав. Но эта английская банда сама себя выдала. Они оставили уйму отпечатков пальцев, а это все равно что разбросать свои визитные карточки с именем и адресом. Сейчас почти все они за решеткой. Плохая организация и хорошая работа полиции. Мы-то никогда не отличались тупостью. Не промахнулись бы и теперь.

«Очень кстати возникло это ключевое слово „теперь“», – подумал Рокбрюн.

– Давайте допустим, чисто теоретически, конечно, что у немцев того времени была бы в распоряжении французская полиция семидесятых годов, – сказал он. – Неужели вы всерьез думаете, что мы смогли бы творить такие вещи, как тогда, и уходить безнаказанными?

Волк рассмеялся, закинув назад темноволосую голову.

– Я уверен в этом, даже если бы французская полиция оказалась вдесятеро проворнее, чем тогдашние боши.

В атмосфере комнаты явно скапливалось электричество, и Рокбрюн подумывал, не проскочит ли искра, если он поднесет сейчас палец к железному столу. Сейчас они не могут не вспомнить историю с двенадцатью украденными картинами, – подумал он. – Ювелирная была работа по планированию, соблюдению графика и исполнению. А раз вспомнят, наверняка подумают и о том, что именно Лис смог тогда решить проблему.

– Раз вы все считаете себя такими умниками, – обратился он к друзьям, – позвольте предложить вам теоретическую задачу.

– Задача? Замечательно! – поддержал вежливый Тигр. – Но сначала позвольте мне наполнить стаканы, чтобы все мы немножко освежили мозги.

Полковник откинулся в кресле, пытаясь таким способом изобразить полную расслабленность и спокойствие.

– Вечером в следующую субботу, – сказал он, – в казино «Серебряные пески» пройдет Августовский благотворительный бал. Там будет петь американская звезда Томми Рич, икру будут раздавать столовыми ложками, сувениры для всех дам, играют три оркестра, а в конце – суперфейерверк. Билеты по пятьсот франков.

Четверо слушателей молча крутили в руках стаканы, но полковник, замечавший все не хуже, чем скоростная широкоугольная камера для аэрофотосъемки, уже прикидывал, правильно ли он понял смысл взгляда, молнией проскочившего между Тигром и Волком.

– Американская газета «Геральд Трибюн», – продолжал он, – сообщает, что там ожидается не только появление всех дам большого света, которые в это время окажутся на побережье, но и скопление ювелирных украшений, общую стоимость которых оценивают в сорок-пятьдесят миллионов долларов.

Из груди Леопарда вырвалось что-то среднее между свистом и астматическим хрипом.

– Господи! Я и не представлял, что может дойти до такого! Это был второй сигнал тревоги, который уловил полковник.

А взгляд, который он перехватил, – был ли он на самом деле? И почему владелец магазина электротоваров поражен стоимостью драгоценностей, которые будут представлены на балу? С другой стороны, что здесь подозрительного? В конце концов, автор американской статьи выбрал тему, которая интересна каждому. В их реакции не было на этот раз ничего подозрительного.

Казино «Серебряные пески», построенное всего год назад, выглядело в плане как большая буква Т, расположенная ножкой в сторону суши. По дамбе к основанию Т подходила четырехполосная дорога, заканчивающаяся огромной прямоугольной автостоянкой. По обе стороны дамбы, совсем рядом с дорогой, были оборудованы причалы для яхт и небольших катеров. За стоянкой находилось само казино – современная конструкция из стекла, бетона и полированной меди, в одном крыле которой размещается здание Оперы, в другом – театр Варьете. А сторона, выходящая к Средиземному морю, представляет собой большую открытую террасу, с которой открывается прекрасный вид на Венецианскую лагуну. Здесь предполагается разместить сотни столиков и сцену для участников карнавала.

Строители казино наверняка учитывали, что в разгар сезона в его игорных залах каждую ночь будут перетекать из рук в руки миллионы долларов. Здание с трех сторон окружено водой. Единственная подъездная дорога выходит на шоссе Канны – Антибы, не имеющее никаких боковых ответвлений.

– Как вы хорошо себе представляете, – продолжал полковник, удобно заложив руки за голову, – и в казино, и вокруг него будет полно агентов. Подступы к казино будут забиты кем угодно, кроме обладателей билетов. На помощь местной полиции будут брошены Национальная полиция общественной безопасности, подразделения знаменитой КРБ – Компании республиканской безопасности. Морская полиция будет контролировать побережье. Поблизости разместятся вертолеты, среди официантов и гостей будут шнырять сыщики в штатском, которые подадут сигнал тревоги при первых же признаках чего-то подозрительного. Дороги перекроют мотоциклисты из Национальной жандармерии, да так, что и мышь не проскочит.

Все четверо замерли. Они, казалось, забыли даже о прохладном вине в своих стаканах.

– Все это подсказывает простой здравый смысл, – закончил полковник, – но только Богу известно, какие еще меры безопасности будут использованы для охраны гостей этого бала миллионеров.

Рокбрюн со стуком опустил свой стакан.

– А теперь говорите, умники, как бы вы стали их брать! Полковник только теперь заметил, что перегнул палку.

В комнате стояло ошеломленное молчание. Теперь уже все четверо обменивались быстрыми понимающими взглядами. Леопард, хрипло дыша, протянул руку и подлил себе вина. Слон крутил на столе свой стакан, и скрежет стекла об металл нарушал тишину.

Полковник ругал себя за глупость. Что было в их взглядах? Хитрость? Интерес? Чувство вины или просто анализ? Как бы он сам повел себя при таких обстоятельствах? Как бы он отреагировал, если бы его, совершавшего когда-то преступления ради правого дела, неожиданно спросили, как бы он спланировал самое сенсационное ограбление в истории? Конечно, он бы задумался. И сидевшие перед ним люди тоже явно задумались. Один закатил глаза, другой почесывал нос, третий закурил сигарету. Они поглаживали усы и взъерошивали волосы. Словом, все выглядели совершенно невинно.

У полковника мелькнула мысль, что они могут подозревать, что он сам готовит такой налет и сейчас пытается заставить их разговориться. Несмотря на перенесенные вместе опасности и связывающую их старую дружбу, все они были сдержанны и не привыкли проявлять свои чувства.

Он еще раз вспомнил о краже картин Ренуара, которую они провели в надежде получить выкуп. Тогда они помалкивали, пока Рокбрюн сам не пришел на помощь. Зато теперь неловко проведенным разговором он сам себя поставил в дурацкое положение.

– Неприступных крепостей не бывает, – задумчиво проговорил Слон, скорее обращаясь к самому себе.

– Драгоценности на пятьдесят миллионов. Какая удача! – промурлыкал Леопард. – Но знайте, что когда вы захотите от них избавиться, получите только половину. Выходит, двадцать пять миллионов…

Господи, неужели наш Леопард уже взял какие-то драгоценности и теперь решает, как ими лучше распорядиться! – подумал потрясенный Рокбрюн. Но тут же успокоился. Что может быть естественнее? Ведь это основная проблема при любой краже. Скупщики краденого, эти гиены, рыскающие на задворках организованной преступности, забирают себе половину добычи, не ударив пальцем о палец, и Леопард просто напомнил об этом.

– Скажи, старина, – спросил Волк, которого в войну многие называли Купидоном за его манеру смеяться, – ты точно изложил нам условие задачи?

На мгновение полковник почувствовал облегчение. Это была нормальная реакция на теоретическую проблему. Но тут же им снова овладели сомнения. А может быть, Волк пытается выудить у Него дополнительную информацию?

– Я сказал, как я себе это представляю, – ответил Рокбрюн. – Но не сомневаюсь, что французская полиция подготовит еще какие-нибудь сюрпризы.

– Не верю, что бывают изобретательные полицейские, – заявил Тигр, – хотя наши и поумнее других.

– А это и не важно, – подхватил Волк. – При хорошей организации никакие сюрпризы не страшны. Если уж браться за такое дело, нужно быть готовым к любым неожиданностям.

– Идем дальше, – рассуждал Тигр. – Проблема состоит из трех частей: парализовать полицию, забрать драгоценности у их владельцев и исчезнуть.

– Вход, – промурлыкал Леопард, внимательно изучавший этикетку на бутылке вина.

– Конечно, – согласился Тигр. – Но это вряд ли будет чересчур, сложно. Там не придется вскрывать сейфы, железные двери и секретные замки. Я мог бы приехать за рулем фургончика с написанным на его борту именем знаменитого кондитера. Никто и не подумал бы меня останавливать или заглядывать в кузов. А там под коробками с пирожными без труда могли бы спрятаться три человека, а если надо, то. и полдюжины.

– Можно и так, – покачал головой Слон, – но сразу начнутся проблемы: фургон с пирожными, которых никто не заказывал, официанты все пересчитаны, пронумерованы и с личными карточками.

– Хорошо, мы можем быть гостями, – предложил Леопард. – Смокинги можно взять напрокат. Правда, мой размер трудновато будет подобрать…

– Оставить такой след? – фыркнул Слон. – Нет, проще и эффективнее всего быть полицейскими.

Тут все четверо замолчали и полковник Рокбрюн снова уловил быстрый обмен взглядами.

– Если какой-нибудь полицейский, – объяснил Слон, – неожиданно на своем участке встретится с другим, незнакомым, это не вызовет у него подозрений. Полторы сотни полицейских, которых туда соберут, будут, как сказал Пьер, из девяти разных департаментов. Наверняка многие не будут знать друг друга. К тому же это позволит свободно ходить по всей территории.

– Жан прав, – сказал Волк. – Полицейского никто не остановит.

– Согласен, – подхватил Леопард, – даже толстого. Тигр молча кивнул.

– Итак, – заключил Слон, – четверо полицейских или жандармов. – Он повернулся к Рокбрюну. – Мы уже внутри. Ты согласен?

– Это было очевидно, – заметил полковник, – если вспомнить, сколько раз мы использовали немецкую форму. Но тогда-то и начнутся ваши трудности.

Леопард достал из кармана конверт и шариковой ручкой быстро набросал на нем эскиз территории, прилегающей к казино. Потом он сдвинул пустые бутылки и положил чертеж на середину стола. Четыре головы склонились над ним.

– Видите, вот здесь находится сцена. Она установлена на подъемниках, и ее можно поднимать и опускать. Войти туда можно из обоих боковых крыльев и из центральной части. Вот здесь стоят штук восемь длинных столов, за которыми будут сидеть большие компании, по восемнадцать – двадцать человек. А здесь, перед сценой, – он зарисовал остающееся место кружками и квадратами, – здесь будут остальные столики. Они заполнят террасу до самого края лагуны. Главная кухня вот здесь, справа, за сценой. А здесь, слева, вторая кухня, которая обычно обслуживает внутреннее кабаре. Во время праздника они обе будут работать, так что официанты смогут проходить и слева, и справа.

На дальнем берегу лагуны Леопард нарисовал большой свободный участок и несколько прямоугольников на нем, обозначающих здания.

– Это, – сказал он, – бетонный мол между лагуной и пляжем. Обычно на нем стоят столики и буфет, который обслуживает купальщиков. В карнавальные ночи мол очищают для подготовки фейерверка.

Вдруг он припомнил что-то и сделал пометки на внутренней стороне лагуны.

– Я забыл про гондолы.

Полковник Рокбрюн рассматривал схему с каким-то неприятным ощущением. Никто не смог бы по памяти так подробно воспроизвести все детали местности, проведя там случайно вечер или два. К тому же он хорошо знал, что ни один из членов банды «Зоопарк» никогда не был любителем таких роскошных заведений.

– Видно, у тебя неплохо идут дела, мой дорогой Гастон, – сказал он, обращаясь к Леопарду, – если ты можешь позволить себе провести с семьей пикник в «Серебряных песках».

Круглое лицо Леопарда расплылось в широкой улыбке.

– Это не для меня, – отмахнулся он. – Просто я выполнял там электрические работы. Их было очень много, а строители торопились. Вот и пришлось провести там восемь недель.

Это объяснение на миг успокоило полковника, но неприятное предчувствие сразу вернулось, когда он прикинул, что теперь Леопард прекрасно знает всю электрическую схему и расположение каждого проводка систем сигнализации.

– Браво, Гастон! – Глаза Волка сверкали. – Теперь мы не только проникли внутрь, но вдобавок точно знаем, где мы находимся и что должны делать.

Полковник смотрел на чертеж как завороженный. Он представил себе этих четверых отчаянных, в прошлом совершенно не щепетильных и ко всему подготовленных людей, свободно разгуливающих по территории казино, и все доводы о надежной системе безопасности перестали казаться ему такими уж убедительными.

– Следующая проблема, – включился в разговор Слон, – как справиться с полицией.

– Это будет труднее всего, – заметил Леопард. – Полторы сотни вооруженных людей…

– Проще простого, – вдруг сказал Тигр. Все уставились на него.

– Заложники, – буркнул он.

– Отличная идея, – восхищенно сказал Волк. – Но где мы их возьмем?

– Конечно, в лагуне. В одной из гондол.

Все снова склонились над рисунком Леопарда. Указательный палец Тигра коснулся одной из черных точек в лагуне.

– Захватим их здесь. Никто не сможет вмешаться. Мы отчалим от берега раньше, чем кто-нибудь сообразит, что произошло.

– Отлично, – пробормотал довольный Слон. – Газеты писали, что там будут префект, министр иностранных дел, английский и американский послы. Мы соберем славную коллекцию. Ружье в спину, шепот в ухо.

– Думаешь этим заниматься при праздничной иллюминации и на глазах у переодетых детективов? – изумился Леопард.

– Но ты же знаешь, где находится главный выключатель, – ответил Волк.

– Кретины! Куда делись ваши мозги? – воскликнул Тигр. – Мы сделаем это под прикрытием фейерверка. Фонари погасят, а шум взрывов заглушит пистолетные выстрелы. Я думаю, что стоит захватить и пару самых хорошеньких девчонок.

– Зачем? – спросил Слон.

– Чтобы убить, если понадобится, – ответил Тигр. – При первом же неверном движении начальства или полицейских – а такие движения наверняка будут – мы застрелим одну из них.

Рокбрюном овладел ужас, какого он не испытывал даже во время войны.

– Антуан! – воскликнул он. – Что за дьявольщину ты несешь? Прошло уже много лет с тех пор, как беспредельная жестокость перестала быть для них повседневной необходимостью.

– Чего ты так волнуешься? – повернулся к нему Антуан Птипьер, интеллигентного вида цветовод, он же – Тигр. – Ты поставил перед нами теоретическую задачу, а я просто застрелил теоретическую девчонку. Мы же хотим, чтобы наша затея удалась, разве не так? Серьезное ограбление требует, чтобы жертвы заледенели от ужаса. Тогда они поверят, что ты выполнишь любую следующую угрозу.

Спокойной логике этих слов возразить было нечем. Они всего лишь играли, как Тигр изволил напомнить Рокбрюну – Лису, развлекались поиском решения неразрешимой задачи.

Возможно, это был лишь отблеск начинавшего клониться к горизонту солнца, но когда Тигр повернулся, чтобы заговорить, полковнику на миг показалось, что вместо мягкого взгляда любителя гвоздик на него взглянули мутные, серые, как шифер, безжалостные глаза. Рокбрюн слишком хорошо помнил этот взгляд, появлявшийся у Тигра перед убийством. Кровь застыла в жилах полковника, когда он, словно перенесенный рукой какого-то злого гения, увидел себя на ночном празднике. Его юная племянница, Мадлен Рено, подняла восторженное лицо и сверкающие глаза к небу, озаренному золотыми, красными, зелеными и серебряными всплесками огня, разрисованному пылающими цветами и молниями петард. На девочке белое платье, первое в ее жизни настоящее бальное платье. Полковник уже видел это. платье с маленьким скромным вырезом на юной груди. Девочка предстала в его воображении столь прекрасной, что вполне могла бы вдохновить художника, рисующего ангелов.

Он представил себе момент непроницаемой темноты, наступившей между двумя залпами фейерверка. И тут, прежде чем он успевает что-либо понять, девочку вдруг грубо отрывают от него. С неба снова сыпется драгоценный дождь. Раздается негромкий щелчок и болезненный стон. В призрачном свете фейерверка он видит безжизненное тело Мадлен, повисшее на руке человека в полицейской форме. Белый шифон ее платья уже в красных пятнах. Бросив тело девочки, человек скрывается в темноте. Она лежит в проходе между столиками, словно подстреленная белая птичка…

– …пожертвования, – услышал Рокбрюн голос Волка.

Он снова вернулся в сад, к железному столу. Перед ним стоял все тот же стакан с вином, но ужас живо представившейся ему картины все еще не проходил. Зачем он затеял эту страшную игру? Полковник вспомнил Скубайда.

– Я думаю, – сказал Слон, – что три человека с мешками вполне справятся со сбором добычи. Нужно прихватить кусачки для браслетов и ожерелий, – деловито добавил он. – Один щелчок – и готово!

– А как насчет колец? – спросил Леопард.

– Это не составит большой проблемы, – спокойно ответил Тигр. – Мы предупредим, чтобы все сняли их заранее. А если возникнут возражения, я уверен, что один-два отрубленных пальца их подстегнут.

Рокбрюн снова внутренне содрогнулся.

– А полиция внутри зоны?..

– …ничего не сможет сделать, – договорил за него Тигр. – Не забывай, что я сижу в это время на середине лагуны и мой пистолет направлен на четырех человек, убийство которых будет иметь самые серьезные международные последствия. Плюс юная девушка из знатного рода. Помните, одну мы уже успели застрелить.

– Двадцать минут, если остальная группа работает быстро, – вставил Слон. – А фейерверк рассчитан на полчаса.

– Осталось решить третью проблему, – сказал Леопард, – как нам оттуда выбраться.

– Вертолетом, наверное, – проговорил полковник, прикидывая, удалось ли ему произнести эти слова спокойно.

– Вот теперь уже ты, дружище Лис, выглядишь старомодным, – фыркнул Волк. – Ты просто отстал от жизни. Вертолет? Нас собьют за две минуты! Мы ведь обезвредили только полицию внутри казино. А те, что снаружи, готовы нас встретить. Они быстро сообразят, что у нас происходит. Морская и воздушная полиция будут наготове. Они знают, что мы можем выбраться только по воздуху, и оповестят военный аэродром в Тулоне.

– Так что же ты предлагаешь? – услышал полковник свой голос, словно со стороны.

Волк самодовольно откинулся в кресле, заложил руки за голову и произнес:

– Нам поможет одна из тех новинок, о которых ты сейчас так хорошо рассказывал – СВВП.

– Что? – переспросил Рокбрюн.

– Прыгающий самолет, – объяснил Волк. – Реактивный самолет с вертикальным взлетом и посадкой.

Полковник вспомнил, что Волк всегда был у них признанным экспертом по авиации. Он отлично разбирался во всех существующих и проектируемых типах самолетов.

– От нас потребуется идеальная слаженность, – продолжал Волк, – самолет приземлится вот на этом участке, – он показал место на чертеже. – Мы грузимся и улетаем. Даже если военные самолеты будут наготове, они никак не рассчитывают увидеть самолет с вертикальной посадкой. А пока они сообразят, будет уже поздно. Последняя его модель летает со скоростью тысяча двести миль в час. Через двадцать минут мы будем уже над Алжиром. И пусть потом ищут!

– Что и требовалось доказать, – заключил довольный Слон.

– Подождите, не так быстро! – воскликнул полковник. – Кто прилетит на этой штуке? Один из вас в лагуне с заложниками, а трое собирают добычу.

– Разумеется, обеспеченный заранее сообщник, – почти снисходительно объяснил Тигр. – Ведь в условии задачи не сказано, что в деле участвуем только мы четверо. Ты сказал, что мы должны предложить способ такого ограбления. Кажется, мы с этим справились. Как считаешь?

Рокбрюн почувствовал, что тоже увлекся игрой.

– Понадобится еще один человек внутри, – уточнил он. – Кто-то должен руководить всей операцией, давать команды полиции и владельцам драгоценностей. Как вы думаете это организовать и кто это обеспечит?

– Это уже совсем просто, – ответил Леопард, – только что закончилось выступление певца. Микрофон еще включен. В мире не осталось певцов, от которых можно услышать что-нибудь, кроме писка, без помощи усилителя. И ваш знаменитый Томми Рич не исключение. Пятый член банды возьмет микрофон и будет нашим церемониймейстером. Он сразу сообщит о происходящем ограблении, предупредит, что каждый, кто попытается сопротивляться, будет убит на месте, объявит, что полиция парализована, не забудет упомянуть, что посреди лагуны стоит лодка с захваченными заложниками и порекомендует всем присутствующим дамам без лишней суеты расстаться со своими драгоценностями.

Все четыре члена банды «Зоопарк» широко ухмыльнулись, и Волк торжественно сказал:

– Мы, конечно, приберегли эту ответственную роль для тебя, дорогой Лис. Она вполне соответствует твоей внешности и твоим заслугам. Сейчас в твоих руках судьба пятидесяти миллионов долларов. Ты согласен?

Полковник принужденно рассмеялся.

– Нет, спасибо, – ответил он. – Мне никогда не удавались публичные речи. К тому же я не уверен, что у меня сейчас достаточно крепкие нервы для такого дела. Кроме того, я не люблю убивать.

Рокбрюн встал.

– Самое страшное, что это в самом деле должно сработать. Самолет с вертикальным взлетом? Можно договориться с пилотом с базы ВВС, пообещав ему пятую часть добычи. Фейерверки прикроют его и обеспечат освещение, при котором он сможет приземлиться. Это хорошая идея, старина, – повернулся он к Волку.

Альфонс Кузен поблагодарил его легким поклоном, и все замолчали. Полковник мысленно занялся самобичеванием. Если раньше мысли этой четверки не занимала идея ограбления, то после этой маленькой игры они наверняка задумаются. Неужели он сам натолкнул их на эту идею? Пятьдесят миллионов долларов! Правда, единственное похищение, которое они устроили после войны, было проведено ради благотворительности. Но огромная сумма может так поразить воображение друзей, что благоразумие оставит их. А может, их снова осенит донкихотская мысль, что Августовский бал задуман ради благотворительности, и они сделают полезное дело. Ведь каждый знает, что только маленький процент доходов от таких праздников попадает к нуждающимся. Неужели эта четверка сумасшедших действительно задумала это страшное преступление и, чтобы добиться своего, готова пожертвовать жизнью ни в чем не повинных людей?

Рокбрюн почувствовал всю чудовищность подозрения, что его старые друзья, простые и хорошие люди, окажутся способны на такое. Нет, этого не может быть.

Полковник почувствовал, что ему нужно побыть одному и хорошо все обдумать. Он посмотрел на часы.

– Господи, как поздно! Уже начинают съезжаться туристы, а я не люблю, чтобы моя жена в это время оставалась в магазине одна.

Он с чувством пожал всем на прощание руки, уселся в свой «Мерседес», помахал им рукой и уехал.

Четверка друзей молча смотрели вслед машине. Лишь когда шум мотора затих вдали, Слон повернулся к остальным.

– Ну?

– Боюсь, как бы ему не пришло в голову побеседовать с капитаном Скубайдом, – задумчиво сказал Волк.

– Лис не способен на это! – возмутился Леопард. – Это твоя идея убийства вывела его из равновесия, – набросился он на Тигра. – Неужели нельзя было обойтись без этого?

– Но ты же сам знаешь, что без этого невозможно, – оправдывался Тигр.

Все четверо тяжело задумались.

– А если он все-таки предупредит Скубайда? – спросил Волк.

– Это будет непростительно, – тихо сказал Тигр. Снова воцарилось тяжелое молчание.

Следующие двадцать четыре часа стали для полковника Рокбрюна настоящим адом. Он обрушивал проклятия на голову хитрого маленького ривьерского детектива, капитана Скубайда.

– Вы что-нибудь слышали? – спросил капитан с самым невинным и доброжелательным видом.

Полковник узнал теперь очень многое и винить в том, что он оказался перед тяжелым выбором, мог только самого себя и свое любопытство. Ведь он мог сразу ответить, что ничего не слышал. На этом бы все и закончилось.

Поздней ночью Рокбрюн сидел в своем магазине и внимательно разглядывал чертеж казино «Серебряные пески». Он снова и снова рисовал схемы, напрягал ум, безуспешно пытаясь отыскать какой-нибудь другой план, позволяющий осуществить ограбление. Если бы это ему удалось, он мог бы с чистой совестью посчитать разговор с друзьями просто игрой. Но ничего не приходило ему в голову. Единственное, что можно было сделать, это окружить и заблокировать всю зону армией из нескольких тысяч человек, уничтожить полицию… Впрочем, все это, конечно, невозможно. В то же время план банды «Зоопарк» казался полковнику неуязвимым. Он снова вздрогнул, вспомнив абсолютное спокойствие, с которым Тигр делал свое ужасное предложение. Перед глазами полковника опять возникла племянница в забрызганном кровью белом платье. Потом в его воображении возник палец с драгоценным перстнем, отхваченный кусачками для того, чтобы испугать и сделать сговорчивее остальных.

Рокбрюн подумал, что такое чудовищное насилие, пусть даже воображаемое, против невинных людей, стало возможным только в современном мире.

Что делать? Отговаривать друзей? Пойти к капитану Скубайду? Он не мог поверить, что его друзья приведут в исполнение столь ужасный план. Ведь единственным доказательством этого, кроме смутного предчувствия полицейских, был хитроумный план, который четверка разработала у него на глазах.

А если допустить, что эти четверо смелых, в прошлом отчаянных и безрассудных людей, решили в последний раз испытать судьбу? Когда Рокбрюн подумал об этом, прежние подозрения снова вернулись к нему. Он вспомнил загадочные взгляды, которыми они обменивались.

Как и всякий человек, которого когда-то выдали, полковник всей душой ненавидел предательство. Но перед его глазами все время стояла картина застреленной девочки, о которой так хладнокровно говорил Тигр…

Рокбрюн с удивлением заметил, что электрическая лампа, всю ночь горевшая в магазине, уже не нужна. За окном было совсем светло, наступило утро.

Полковник принял решение. Он уверенно пошел к телефону…Большой карнавал на Ривьере навсегда остается в памяти каждого, кому хоть раз посчастливилось побывать на этой феерии, где под звездным шатром смешиваются в сплошной клубок красота и обжорство, вульгарность и шик… Музыка, звон посуды, громкая болтовня. Настольные лампы освещают раскрасневшиеся лица, крахмальные манишки, обнаженные плечи и благородный блеск бесчисленных драгоценностей. Килограммовые банки, из которых ложками зачерпывают черную икру. Поднос с ломтями белой рыбы, украшенной трюфелями, словно по волшебству возникает из-за чьего-то плеча. В оплетенных бутылях искрится шампанское лучших сортов – «Кристалл» и «Дом Периньон». Женщины – это или потрясающие красавицы разного ранга – от аристократок до курочек, или богатые старухи, на лицах которых почти не заметны шрамы от косметических операций. Но платья всех женщин – молодых и старых – шедевры лучших французских модельеров. Нежный запах драгоценных духов смешивается с мягкими ароматами летней ночи.

Парижский дизайнер удачно расположил по периметру веранды картины, и разноцветные светильники заставляют поверить, что вы попали в современную, но сказочную страну.

Приятно чувствовать, что вы находитесь среди людей, признанных – или по крайней мере осознающих себя – лучшими из лучших, в самой лучшей обстановке, есть самую лучшую пищу. И все это с наибольшим блеском, который можно себе представить в наш блестящий век.

Столик на шестерых обошелся полковнику в шестьсот долларов, вино стоило еще около сотни. Сейчас он держал в руке стофранковую банкноту, ожидая, пока к нему подойдет одна из хорошеньких девушек, продающих лотерейные билеты. Лотерея будет разыграна в конце праздника. Среди ее призов – машина, норковая шуба, бриллиантовая брошь и другие драгоценности.

Их столик был очень близко к сцене, сразу же за длинными, установленными параллельно столами, за которыми сидели знаменитости. Глядя на них, Рокбрюн подумал, что если бы грабители обобрали только сидящих за этими столами, им бы уже вполне хватило драгоценностей, чтобы признать дело стоящим. Со своего неудобного места он прекрасно видел блеск рубинов Ван Джелдера, сияющие отблески изумрудов Марберри и сверкающие всеми цветами радуги бриллианты Махарани.

Полковник сидел в такой неудобной позе потому, что бумажник, набитый стофранковыми банкнотами, он переложил во внутренний карман пиджака, а в задних карманах его брюк лежали два заряженных автоматических пистолета. И вообще Рокбрюн сейчас чувствовал себя неуютно. Его жена и друзья были в восторге, а полковник, все время пытающийся незаметно поглядывать по сторонам в поисках кого-нибудь из банды «Зоопарк», чувствовал себя совершенно несчастным. Он ожидал, что они переоденутся в полицейских, но поблизости не видно было ни одного человека в форме. Хотя ему показалось, что вдали, у наружной двери, мелькают голубые мундиры.

Рокбрюна одолевали сомнения. Зайти сюда одетыми в полицейскую форму было бы проще всего. Но можно было придумать и другой маскарад. Любой вариант был бы сейчас легко осуществим. Вокруг сновало множество официантов, не говоря уже о рабочих сцены, механиках и электриках.

Весь праздник превратился сейчас в громадное световое пятно, по которому сновали одетые в белое официанты, одетые в черное метрдотели, продавцы лотерейных билетов и пробирающиеся к своим столикам гости. На фоне темнеющей лагуны полковник видел силуэты рабочих, готовивших фейерверк.

Его тревога все нарастала. Интуиция подсказала ему, что события надвигаются. Полковнику хотелось извиниться и пойти вниз, посмотреть, не затаился ли там человек с оружием. Но он понимал, что это будет выглядеть нелепо. Когда Рокбрюн увидел метрах. в десяти от себя невероятно толстого официанта, с поклоном предлагавшего филе де Шарле Анкру Паризьен, он подумал, что это наверняка Леопард, и в состоянии, близком к панике, стал подниматься со своего стула. В этот момент официант повернул голову, и полковник с облегчением увидел совершенно незнакомое лицо. Только теперь Рокбрюн подумал, что при подготовке налета место Леопарда было бы не на сцене, а в служебном помещении, среди электриков, поближе к главному выключателю. Он стал обдумывать, как распределились бы обязанности, будь банда здесь. Если бы пришлось убивать, это сделал бы Тигр.

Полковник вздрогнул, когда официант коснулся его плеча, предлагая бифштекс. Он сконфуженно улыбнулся, стараясь взять себя в руки. Аппетита не было, но Рокбрюн съел свою порцию. Он постоянно внушал себе, что грабители, если они хотят иметь хоть какие-то шансы на успех, не должны ничего предпринимать, пока не погаснут огни и не начнется фейерверк. Когда этот момент наступит, он успеет решить, что и как делать дальше. Пистолеты, на которых полковник сидел, уже перестали ему мешать. Теперь он был рад, что прихватил их.

Обед подошел к концу. В душном вечернем воздухе запахи пищи смешивались с парами алкоголя и ароматом духов. Опустошенные бокалы шампанского сделали голоса пронзительнее, а смех громче. Официанты быстро убрали со столиков. Огни потускнели, зато ярко осветилась сцена, где началось представление. Позже полковник не мог вспомнить ничего, кроме кружащихся и подпрыгивающих ярких пятен вместо танцующих девушек и молодых людей. Потом выступал какой-то неумелый фокусник, и только в конце его выступления полковник понял, что это комик, и все его неудачи запланированы. И вот, наконец, пришла очередь звезды. Американский певец Томми Рич!

Объявление его выступления прозвучало для полковника как сигнал тревоги. Он знал, что после этого выступления начнется фейерверк, и тогда нужно быть готовым ко всему. Когда молодой человек после вежливых аплодисментов (на Ривьере считалось дурным тоном восхищаться чем бы то ни было, даже знаменитостью), поднес к губам микрофон, полковник увидел его телохранителей, расставленных по углам сцены, которая была поднята на метр над уровнем пола. Это действительно были крутые ребята. Все силы ада не смогли бы взять Томми Рича заложником. Когда банда «Зоопарк» обсуждала операцию, никто не принял в расчет эту группу вооруженных американцев, готовых оказать яростное сопротивление. Как они отреагируют? Сколько невинных людей погибнет в случае перестрелки?

Гости затихли, совершенно очарованные певцом. Это был темноволосый двадцатичетырехлетний красавец с влажно блестящими карими глазами. Его лицо немного портило то, что они располагались чересчур близко к носу.

В отличие от большинства современных певцов Томми Рич умел петь. Чувствовалось, что он получил хорошую школу. У него был прекрасный баритон. Рокбрюн посмотрел через стол на свою племянницу и на сердце у него потеплело. Девушка наслаждалась пением. Магия Томми Рича заставляла вспомнить о горьких и прекрасных минутах, которые были в жизни каждого. Поэтому когда все началось, полковник оказался совершенно неподготовлен.

Можно долго обдумывать, обсуждать, представлять себе события, но реальные события всегда имеют свой собственный ритм, отличающийся от того, на что мы рассчитывали, гораздо более стремительный, скрытый и безжалостный.

Закончилась песня. Томми Рич в последний раз поклонился в ответ на устроенную ему овацию и скрылся за кулисами. Зрители негромко обменивались впечатлениями, и в этот момент все огни погасли. В наступившей темноте видны были только светившиеся вдалеке таблички «ВЫХОД» и мерцающие в темном небе звезды. И тогда все увидели, как в небо полетела искра, забираясь все выше и выше, и сразу же оглушительный грохот возвестил о начале фейерверка.

Волосы встали дыбом на голове полковника Рокбрюна, вспомнившего о своих подозрениях. В неясном свете звезд он увидел, как из-за кулис появился человек, подошел к микрофону и обратился к собравшимся.

– Леди и джентльмены! Оставайтесь на своих местах и не двигайтесь! Это…

Голос внезапно оборвался. На первый взгляд казалось, что никто не обратил на него внимания.

Прозвучал второй громкий взрыв. Потом с дальнего берега лагуны донеслись хлопки палящих в небо орудий. Полковник вскочил на ноги, выхватил из карманов пистолеты и, не переставая оглядываться по сторонам, обнял племянницу, чтобы прикрыть ее своим телом.

Несмотря на непрерывно звучащие в небе взрывы, Рокбрюн услышал со стороны сцены хлопок, похожий на взрыв хлопушки, и крик.

– О, Боже! – подумал он. – Неужели они уже убили девушку! Ему почудились звуки ожесточенной схватки, доносящиеся откуда-то снизу.

А над головами людей с оглушительным грохотом развернулся настоящий ковер из золота, серебра, рубинов и бриллиантов, украшенный множеством цветов. Вспышки следовали одна за другой, заливая светом поднятые вверх лица. Единодушное «Ах» и аплодисменты были реакцией восхищенных гостей на великолепие этого небесного букета.

Полковник Рокбрюн не смотрел в небо. По-прежнему прикрывая собой племянницу, с пистолетами в руках, он внимательно смотрел в сторону сцены. Но там уже никого не было. Фигуры, которые он, вроде бы, только что видел, куда-то исчезли. Один только микрофон валялся на помосте. Не видно было и огромных телохранителей.

Загремела следующая серия разрывов, и небо осветилось яркими бело-голубыми цветами.

– Дядя, дядя, – закричала Мадлен. – Что случилось? О, моя прическа!

Нервы полковника все еще были напряжены, но инстинкт подсказал ему, что опасность уже миновала.

– Извини старого дурака, милая, – сказал он. – Мои нервы вконец испорчены войной, да еще и шампанское ударило в голову. Когда началась эта канонада, я подумал, что снова нахожусь на поле боя.

С этими словами полковник быстро спрятал оружие, мысленно благодаря Бога за то, что все сейчас смотрят на небо. Конец представления был великолепен. Постановщикам фейерверка удалось нарисовать в небе настоящую цветовую симфонию. Но самое удивительное произошло в конце представления. Перед самым финалом, который должен был, как всегда, стать кульминацией праздника, в небе послышалось громкое жужжание. Великолепно освещенный разноцветными огнями, в небе над казино завис самолет! Не вертолет, а именно самолет парил, похожий на огромного черного жука и медленно опускался прямо на серебряные струи фонтанов.

Все решили, что это и есть главный сюрприз праздника, и бурными аплодисментами приветствовали боевую машину, плавно приземлившуюся на площадке перед лагуной.

Полковник вытер моментально вспотевшее лицо.

– О, Боже, – подумал он. – Это произошло!

На фоне лагуны, которая сейчас стала совсем темной, никто не мог разглядеть, что случилось с самолетом после приземления и кто в нем прилетел, тем более, что в следующий миг все были захвачены мощью и великолепием последнего номера, известного под названием «Битва на море». Пятьдесят орудий выстрелили одновременно, устроив великолепную прощальную иллюминацию. Да, организаторы этого праздника не зря потратили столько денег!

Последние звездочки фейерверка догорали и гасли, снова загорелись огни на веранде. Ветер отнес к морю облако серого дыма, гости начали обмениваться восторженными возгласами.

Лицо Мадлен пылало, ее глаза сияли восторгом.

– Дядя! – воскликнула она. – Это самая прекрасная ночь в моей жизни!

– Пьер, я в восторге! – поддержала ее жена Рокбрюна. – Это был удивительный праздник!

Полковник сделал отчаянную попытку избавиться от терзавших его мыслей и весело улыбнулся, стараясь не показать, какая тяжесть лежит у него на душе. Ему было еще тяжелее от того, что он, отчетливо представляя себе всю картину ограбления, не был до конца уверен в том, что это проделала банда «Зоопарк». Разве не могли две разные шайки, независимо друг от друга, прийти к той же самой идее? Рокбрюн отчаянно уцепился за эту мысль. Операцию можно было провести только одним способом, как замок открыть только одним ключом. План может немного отличаться в деталях, но его главные элементы обязательно сохраняются.

Сцену опять опустили до уровня столиков. Музыканты уселись на свои места, и дирижер поднял палочку. Волны музыки погасили гул голосов. Мадлен и ее друг отправились потанцевать, пока на площадке еще было свободное место. Друг полковника пригласил на танец мадам Рокбрюн.

Полковник сидел в одиночестве, пока кто-то не уселся на соседний стул со словами:

– Большое спасибо, мой полковник. Я до самой смерти не забуду, что вы для нас сделали!

Это был капитан Скубайд, одетый в парадный пиджак. Правда, сегодня его костюм выглядел несколько старомодно, а узкое лицо и маленькие усы делали капитана похожим скорее на официанта, чем на одного из гостей. Глаза его сияли благодарностью, и он положил руку на плечо полковника жестом восхищенного почтения. Рокбрюн был уже на пределе, но постарался, чтобы его голос звучал спокойно.

– Вы поймали всех? – спросил он.

Полковник мог бы поручиться за каждого из своих друзей, но все-таки боялся, что они окажутся замешаны в этом деле.

– Всех, – ответил Скубайд, – пятерых членов шайки и пилота.

– Пятерых! – сердце полковника бешено застучало.

– Одного мне пришлось застрелить, – скромно сказал Скубайд. – Он держал пистолет в руке, и мне ничего больше не оставалось. Мы сделали все, чтобы бандиты не разбежались по залу, сея панику среди гостей.

– Я слышал выстрел, – сказал полковник.

– Конечно, – кивнул Скубайд, – вы ведь ждали его. Но все остальные ничего не расслышали за фейерверком.

– Ваш анализ оказался исключительно точным, – добавил он. – Абсолютное совпадение!

Полковнику было очень грустно. Болтовня маленького детектива уже раздражала его.

– В частности, – продолжал Скубайд, – подсказка о четырех полицейских.

– Четырех полицейских? – переспросил полковник. Он не видел ни одного полицейского.

– Да, это очень помогло нам, – ответил Скубайд. – Зная об этом способе проникновения в зону, мы проверили и перепроверили каждого из наших людей. Правда, еще оставались…

– Кто? – не выдержал полковник.

Сам того не замечая, он согнул ложку, которую вертел в руках.

– Еще четыре полицейских. Они прибыли из Лос-Анджелеса.

Полковник взглянул на изуродованную ложку и быстрым движением выпрямил ее. Это не ускользнуло от умных глаз детектива. Скубайд слегка сжал пальцами плечо полковника и сказал:

– Друг мой! Мой дорогой и благородный друг. Я должен был сказать вам об этом раньше, но мы получили подтверждение только в последний момент, да еще уйму времени отнял поиск парня из ВВС, который должен был украсть самолет. И это тоже удалось благодаря блестящему анализу, который провел, увы, не я. Мы думали только о вертолетах. Самолет позволил бы грабителям спокойно удрать.

– Кто те четверо полицейских? – нетерпеливо спросил полковник.

Немного успокоенный, он хотел теперь узнать как можно больше.

– Телохранители американского певца, – ухмыльнулся Скубайд… – Кроме них, все подозреваемые были исключены. Мы связались с Лос-Анджелесом, но там о них ничего не было известно. Тогда мы незаметно сфотографировали парней и передали их снимки по телефаксу. Все четверо оказались рецидивистами.

– Какого же черта вы не схватили их сразу? – неожиданно грубо спросил полковник. – Зачем было ждать до последней секунды?

– Это было бы лучше, но у нас не было никаких доказательств. Нечего и говорить, что певец, которому постоянно угрожала мафия, не стал бы нанимать телохранителями четверых рецидивистов. Все четверо врали бы о своих прежних связях с американской полицией. Но это не преступление, это даже не совсем ложь, хотя они связаны с полицией не так, как рассказывали бы. И не забывайте, что мы никак не могли доказать их намерение совершить ограбление. Мы только знали, благодаря вам, как они собираются это сделать. Поэтому мы просто подготовились действовать наилучшим образом против того… он запнулся, – что казалось единственно возможным планом действий. И приняли все меры предосторожности.

Полковник глубоко вздохнул.

– А пятый член шайки? Тот парень, который вышел к микрофону? Его голос показался мне знакомым.

Оркестр заиграл самбу, и темные глаза капитана Скубайда задержались на сцене, которая была сейчас заполнена парами, извивающимися, как индейцы в ритуальном танце. Когда он снова повернулся к полковнику, на лице его играла улыбка.

– Ничего удивительного, – сказал Скубайд. – Это был Томми Рич, вернее Томмазо Торрино, мафиози и участник этого заговора. Для нас это было последнее звено в цепи улик.

– А вы знаете, кто его опознал? – неожиданно рассмеялся капитан. – Помните старого Марселло Руфино, торговца древесиной?

– Неужели? – воскликнул удивленный полковник. – Наш доморощенный мафиози? А я-то думал, что с ним давно уже разделались!

– О, нет! – сказал Скубайд. – Он опознал Торрино – так на самом деле звали певца, – и был очень обижен, что его самого не пригласили принять участие в деле. Теперь мы уже точно знали, за кем нам следить. Возле каждого угла сцены за столиками сидели по восемь полицейских. В том числе четверо девушек, которым пришлось сыграть роль приманки. И уверяю вас, их драгоценности сверкали ничуть не хуже, чем у любой из дам за соседними столиками. Остальное было делом техники. Один из телохранителей выхватил пистолет и пошел к ближайшей компании. Как только они зашевелились, мы начали действовать. Их удалось обезоружить так быстро, что все прошло незаметно. Наши девочки ринулись к мистеру Торрино, изображая фанатичных поклонниц. Они подхватили его на руки, и птичка опустилась на землю уже в наручниках.

Оркестр взорвался финальными аккордами. Танцоры прекратили топать, скакать и извиваться. Разрумянившиеся, смеющиеся пары расходились с подмостков. Никто из них не догадывался о драме, только что разыгравшейся рядом с ними и о том, какую трагедию удалось предотвратить.

Капитан Скубайд встал. Его рука все еще лежала на плече полковника.

– Сейчас вернутся ваши друзья, – сказал он. – У вашей племянницы просто ангельское личико. Я хочу еще раз поблагодарить вас и подозреваю, что вам придется выслушать еще одну официальную благодарность. Хотя, насколько я вас знаю, вы предпочли бы обойтись без этого.

К столику вернулись спутники Рокбрюна. Капитан Скубайд повернулся, чтобы уйти, но в последний момент наклонился и быстро шепнул на ухо полковнику:

– Передайте вашим друзьям мои искренние извинения за столь поспешный уход.

– Дядя! – бросилась к полковнику Мадлен. – Какая замечательная музыка! Я и не представляла, что здесь будет так весело!

В четыре утра, когда праздник уже закончился и появились первые проблески зари, полковник с семьей вернулся домой. Он оставил машину на улице и пошел по тропинке к своему магазину.

– Пьер, ты даже не зайдешь в дом? – крикнула ему вслед мадам Рокбрюн.

– Я скоро вернусь, – ответил полковник. – Только схожу проверю, все ли в порядке в магазине.

Он пересек дорогу и подошел к дому. Звезды на небе уже потускнели. Через окна магазина был виден свет. Рокбрюн всегда оставлял лампочку включенной, чтобы проезжающие патрульные полицейские могли заглянуть внутрь. Как всегда, он подергал дверь. Она была заперта. Но когда полковник доставал из кармана связку ключей, он уже знал, что в магазине что-то произошло. Рокбрюн зашел в демонстрационный зал, щелкнул выключателем и сразу понял, что случилось.

Часов не было. Вершина его карьеры антиквара, великолепный позолоченный хронометр, изготовленный Генри Мартино для Короля-Солнце, этот уникальный музейный экземпляр был украден.

И снова полковник понял, вернее предугадал, что произошло, раньше, чем его взгляд опустился на пол, на то место, где вчера стояли часы. Там лежал белый конверт с короткой надписью: «ЛИСУ». Он взял его в руки. Конверт не был запечатан. Полковник вытащил тетрадный листок и прочел:

Полковник дважды перечитал письмо. Сначала глаза его наполнились слезами, но потом он разразился таким хохотом, что едва смог отдышаться. Наконец, он успокоился и представил себе, какие будут лица у всех четверых, когда они прочтут в утренних газетах о неудавшейся попытке ограбить праздник на Серебряных песках.

Но это ничего не меняет, – решил Рокбрюн. – Все равно они правы. Я действительно «очень плохо себя вел». И наказание вполне справедливое.

Не дождавшись утра, он сел за стол и выписал чек. Потом запечатал его в конверт и написал адрес: Мсье Альфонсу Кузену, бар «Рыжая шевелюра», Антибы.

Он положил конверт в карман пиджака, погасил все лампы – небо на востоке стало уже совсем светлым, запер магазин и не спеша побрел к своему дому…