Барабан на шею!

Глава 8. Нелегкая доля великолепной четверки, или Павел Иванович Штирлиц

Прапорщик Дубовых прогулялся по селению, интервьюируя жителей насчет Шлюпфрига. Результаты были сугубо отрицательными. Воришка в Хандверкдорфе не появлялся.

Потолкавшись часа три на улицах и рынке, Палваныч прибрел на постоялый двор, снял на ночь комнату и заказал кружку эля.

В трапезной толклись работяги, пара купцов, в дальнем углу пировал заносчивый вельможа с четверкой слуг. Обстановочка сложилась немного суетная, зато уютная. Даже специальный подиум для артистов нашелся. Стройная, но абсолютно некрасивая на мордашку девица исполняла пошловатые песенки. В конце концов сознание Дубовых отключилось от незатейливых мелодий сильноголосой дамочки.

Палваныч принялся тихонько мурлыкать, постукивая по столу, за которым сидел, и вскоре сам сочинил композицию в стиле шансон. На более изощренные формы не было ни слуха, ни таланта. Да и, если честно, музыку он попросту своровал. Что греха таить, в жанре шансона это практически норма. Слова возникали легко, ведь на рифму автор не отвлекался. По сути, у него родилась этакая сопелка-пыхтелка а-ля Винни Пух и тут же забылась:

Досужий психолог враз бы определил, что на Палваныча радикально повлияла кража полковой реликвии («У, рядовой Лавочкин… растяпа!»). Но это было ясно и без психологической консультации.

Уже иссякала третья кружка, за окнами сгущались сумерки, а Коля все не появлялся. Прапорщик заволновался: парень мог напасть на след и погнаться за Шлюпфригом, пока он сидит и пьет прохладную бурду. Потом Дубовых подумал, что солдат способен запросто попасть в беду. Палваныча аж передернуло. Вновь потерять единственного в этом мире соплеменника, да еще и навсегда, он не хотел категорически.

«Да нет, рядовой задержался, блуждая по поселку, – успокаивал себя командир. – Улочки кривые, путаные и похожи одна на другую… Блин, а что делать, если он не придет?!»

Дубовых почти довел себя до панического состояния. Затем успокоился.

Ведь у него есть подручный – Аршкопф! Уж он-то поможет.

Прапорщик с трудом удержался от того, чтобы немедленно вызвать рогатого ефрейтора прямо здесь, в трапезной. «Позже, в комнате…» – одернул себя Палваныч.

В залу вошла пара: невысокий зрелый мужчина с немолодой женщиной. Оба краснокожие, будто индейцы. Оба одеты по-походному: распахнутые коричневые плащи, рубахи и штаны, старые мягкие сапоги. Весь гардероб – в тон. Прямо-таки любовь к землистому цвету. Мужчина сильно хромал, женщине приходилось его поддерживать.

Заняв столик недалеко от места, где сидел прапорщик, путники заказали обед – суп, яичницу и пиво. Ели быстро, молчали. Когда в игре осталось лишь пиво, откинулись на спинки стульев, начали негромкую беседу, которая, вероятно, не так давно была прервана.

– Ты прав, Морген, – сказала женщина. – Мы должны вернуться и перехватить подростка как можно раньше.

Мужчина сжал ее руку, лежавшую на столе.

– Утром двинемся, Брунхильда. Надеюсь, нам удастся противостоять бандитам. Даже если все кругом привирают, это крепкие соперники.

«Мне бы ваши проблемы, – хмыкнул Палваныч, не вникая особо в суть этих самых проблем. – Сижу тут, жду салагу… Кстати, где он?.. Жмемся с ним, словно испуганная дичь, ищем поганца… Дел, до Хейердаловой кучи!»

Проблемы – удел не только жертв, но и охотников.

У четырех всадников были свои немаленькие заботы. Команда убийц уверенно шла по стопам Николаса и Пауля, но руководитель, его звали Мор, старался не торопиться, всячески оттягивая встречу с приговоренными.

Колдунья по прозвищу Смерть перенапряглась на предыдущем задании и потеряла способности. Такое бывало. Маги не бездонные колодцы. Иногда, выкачав волшебство, они иссыхают. Тогда им требуется время на отдых и подзарядку. Всего лишь время и ничего больше. Но время часто становится главным ресурсом…

Глад, второй по силе волшебник после Мора, был ранен. Фактически Глад всю дорогу ехал погруженным в лечебный транс. Рваная рана в половину груди и отрубленная и пришитая обратно рука – вот цена последнего задания.

Брань была в порядке. Но она не обладала навыками и убеждениями убийцы. Эта ведьма исполняла обязанности доктора и тихого диверсанта команды. Она подлатала растерзанного Глада. А как ее использовать против двоих чародеев, у которых на подхвате черт?

Теперь сам Мор. Сломанная нога, дыра в плече, ожог во всю спину. Специалист по маскировке, наведению чар и стрельбе из засады был изрядно потрепан, однако чувствовал себя лучше коллег. Силы оставались. Их хватило на режиссуру и воплощение встречи с заказчиком – бароном Косолаппеном. Шоу с карликами на ослах прошло великолепно.

Ох, не каждый день перепадают задания убить дракона. За двадцать килограммов золота. Большие цены – большой риск. Четыре всадника справились. Ценой серьезных потерь.

Маги-убийцы трудились третий год, и притом совсем не для себя. За полученными гонорарами прилетал шкафоподобный человек в черном. И они безропотно отдавали золото ему.

Они могли его умертвить, могли связать и оставить в пустыне. Но они молча грузили заработанное на его ковер-самолет и брались за новое задание. Почему? Четыре всадника не любили об этом вспоминать. Просто делали то, что должны были делать.

И ждали.

Три года назад они не были убийцами. Теперь превратились в символы смерти. Правда, всадники выбирали задания. Никогда не мстили тем, кого считали правыми. Стараниями четверки земли Дробенланда, Намелоса и Дриттенкенихрайха очистились от самых лютых убийц, грабителей и насильников. Феодалы, отличавшиеся особой жестокостью, также не минули их возмездия. Так группа снискала славу народных мстителей. Они вершили справедливый суд, но их, разумеется, побаивались.

Когда черный человек прибыл за двадцатью килограммами, он обрадовался, но, видя состояние четверки, помрачнел.

– Если вы перестанете приносить золото, то знаете, что будет.

– Знаем, – эхом ответил Мор. – Найдем мы тебе золото. Нужна неделя на отдых.

Черный человек неохотно согласился.

Волею судеб передача последней платы произошла в Дробенланде, близ замка барона Косолаппена. На следующий день весть о том, что хозяин поместья ищет знаменитую четверку убийц, достигла их ушей.

– Как несвоевременно! – воскликнул Мор, но после непродолжительного спора повел свой отряд на встречу с заказчиком.

Четыре килограмма – маленькая плата. Командир всадников рассудил: ее будет легче вернуть в случае, если группа потерпит фиаско.

А вероятность проигрыша была велика. Отряд действительно ослаб.

Поэтому Мор оставил Смерть и Глада у сердобольной бабульки с Ади. Та согласилась, узнав, что посетители жаждут наказать ужасных чародеев, наславших порчу на мальчонку. Ей казалось, она вовремя вернулась, иначе ребенка околдовали бы окончательно.

Мор и Брань двинулись дальше. Колдунья несколько раз в день устраивала лечебные сеансы, сращивая кость на ноге Мора и заживляя его ожоги.

Пробродив по округе почти трое суток, убийцы вновь напали на след. Гюнтер и Петероника нажаловались на вероломных «злых духов». Но в этот раз супруги где-то запаслись умом и промолчали о нарочно оставленном Колей мешочке с деньгами. Совестливый парень втайне от прапорщика постарался компенсировать ущерб, нанесенный грабежом.

Новоприобретенная подозрительность Гюнтера и Петероники сослужили добрую службу Лавочкину и Палванычу. Если бы крестьяне признались, что разбойники оставили им мешочек, то поиски превратились бы в прогулку. Брань умела брать магический след человека по личной вещи. Ведьме хватило бы материи мешочка.

Всадникам все равно казалось, что стало легче. Но потешно запряженная телега затерялась где-то между столицей и деревней Швахвайзехаузен. Пришлось возвращаться, опрашивая чуть ли не каждого встречного.

Убив еще сутки, всадники выехали к поместью герцога Унехтэльфа. Хозяин обрадовал их положительными новостями: да, были Николас и Пауль. А затем герцог огорчил Мора и Брань: разыскиваемые мошенники сожгли дурацкую телегу, никаких вещей не осталось.

Теперь предстояло искать пару пеших людей. Коренастого свиноподобного мужика и длинного жилистого парнишку. В камзолах. С мешками.

– Скудновато, – прошептал Мор.

Брань подала толковую идею:

– Еще мы знаем, что они гоняются за неким юнцом Шлюпфригом. Предлагаю вернуться к замку Лобенрогена, взять какую-нибудь вещь юнца и найти его раньше Пауля и Николаса.

– Использовать в роли приманки!

– В этом что-то есть…

Приехав в ткацкий поселок, Мор и Брань отправились на постоялый двор, подкрепились и стали обсуждать планы, медленно потягивая пиво.

– Если Николас и Пауль не дураки (а они явно не дураки), то должны были разделиться, – сказал Мор.

Палваныча, сидевшего за соседним столиком, прошиб холодный пот. Прапорщик еле-еле удержался от того, чтобы обернуться к охотникам.

– Я бы на их месте сменила имена, – добавила Брань. – Они очень опытные игроки, Морген. Телегу сожгли, зная: мы идем по следу… Похоже, тут редкий случай, когда слух о начале нашей охоты не помогает, а, наоборот, мешает делу. Мы рискуем встретиться не с мечущимися в панике ягнятами, а с хладнокровными колдунами…

«Ектыш! – мысленно воскликнул Дубовых. – Они нас переоценивают! Это можно использовать! Наверное… Только как?»

– Весьма вероятно, – нехотя согласился Мор. – Ты чувствуешь, что задания становятся все труднее и труднее? Я ведь это предвещал. Мы перепрыгнули в разряд дорогих наемников, а люди готовы платить помногу лишь за чрезвычайно сложную и важную работу. Да и мелочь мы быстренько повыбили. Остаются всякие Николасы и Паули.

Прапорщику стало ясно: пора действовать. Если рисковать, то по-крупному. Чувство было такое, будто он стоит на сцене Большого театра, вот-вот откроется занавес, и придется играть роль Евгения Онегина. Не трясло, но на психику давило. Палваныч подхватил онемевшей рукой кружку, встал и приблизился к столику противников.

– Извините, – Дубовых изобразил вежливую улыбку, – я случайно услышал ваш разговор. Вы ищете двух бандитов. Николаса и Пауля. Да? Похоже, я их видел.

– Вы уверены?

– Есть все основания полагать, что есть все основания полагать, – авторитетно произнес прапорщик.

– Присаживайтесь, сделайте одолжение, – поспешно пригласил Мор.

– И сделаю. – Палваныч опустился на лавку. – Только вот… Сами вы, я вижу, не разбойники. Зачем вам эти дебоширы?

– Как вы правильно заметили, сударь, они преступники. А мы их ловим, – объяснила Брань.

– А кишка у вас не тонка против этих висельников? – с надеждой спросил Дубовых.

Собеседники приняли его реплику за насмешку, а на насмешки они давно перестали обращать внимание.

– Толста, – бесцветно сказал Мор, чтобы не терять нить разговора. – Главное найти, остальное – дело техники.

Брань скептически покачала головой. Прапорщик заметил и приободрился. Был бы он актером, одернул бы себя, мол, не переиграй. Он всего лишь поймал самодеятельный кураж и подсознательно заставил себя верить во вранье, которое собирался продать опасной парочке.

– Вы, разумеется, хотите знать, куда они отправились, – осклабился Палваныч.

– Да.

– Я готов помочь за десять крейцеров.

– Вот те на! – не сдержался Мор. – Нагло, но не без шарма. Пять золотых.

– Восемь.

– Шесть.

– Сойдемся на семи. – Прапорщик ударил по столу кружкой, как аукционный распорядитель стучит молоточком, когда заканчиваются торги.

– Ладно, душегуб.

Мужчина полез за кошелем, отсчитал плату.

– Но смотри не солги. Разыщу и воздам по заслугам.

Дубовых разыграл оскорбленную честность, не забыв ловко спрятать заработанное.

– Не имею привычки врать, граждане!

– Хорошо-хорошо, не обижайся, – успокаивающе проговорила Брань. – Лучше расскажи о людях, которых мы ищем.

Палваныч приступил к брехливой импровизации:

– Я топал с ними сюда из столицы. Не весь путь, часа два. И не то чтобы с ними… Просто рядом. До конца не понял, куда они и что, но всякую ерунду слышал. Они передвигаются пешим порядком в Драконью долину. Идут за каким-то Шляпфигом или Хлюпфиком…

– Шлюпфригом? – Мор подался вперед.

– Так точно! – закивал Дубовых. – Долго и на все лады ругали беднягу. По всем данным, он побывал дома, возле замка Косолаппена, и прихватил свой скарб, а потом двинулся в самое логово драконов. Наверное, бедный малец окончательно сбрендил…

Прапорщик трепался, одновременно удивляясь, откуда берется это связное вранье. Конечно, его мышление значительно иррациональнее числа пи, но не до такой же степени!

– Согласия в них нету. Кого-то боятся, о всадниках твердили, оглядываясь… Торопились, ругались постоянно… Не останавливаясь, проследовали дальше, а я вот он, перед вами.

Палваныч отлично понимал, как он рисковал, но не представлял насколько. На его счастье, ни Мор, ни Брань не имели магического дара распознавать выходцев из иных миров. А ведь прапорщик был самым натуральным гостем из иного, пусть и не лучшего, мира.

Зерна его дезинформации упали на благодатную почву. Устрой волшебники нормальный допрос, он засыпался бы, подобно двоечнику на экзамене.

Слишком уж устали оппоненты Дубовых. Раны Мора болели, а Брань не владела искусством выуживать правду. Воистину, четыре всадника представляли собой внушительную силу, но сейчас демонстрировали серьезные бреши в обороне.

Прапорщик ответил на пару несложных вопросов и, сославшись на то, что ему рано вставать, засобирался восвояси.

Мор махнул перед глазами Палваныча рукой:

– Ты забыл наш разговор.

– Я забыл…

– Не было разговора. И нас ты не знаешь.

– Не было… И вас не знаю…

– Ужасно неприятно, – сказал Мор, когда маги-убийцы покинули трактир. – Все планы долой! Заметила? Шлюпфриг собрал вещи. Этот малый, ну, осведомитель, производит впечатление полного кретина, вероятно, из бывших военных. Он бы не запомнил про «скарб», если Пауль и Николас не повторили бы эту информацию несколько раз. Вывод прозрачен: они умеют находить человека по личной вещи так же, как и мы, да Шлюпфриг оказался тоже не промах. Кстати, я отдал бы килограмм золота, чтобы узнать, зачем им нужен паренек…

– Мы не должны лезть в Драконью долину вдвоем, – обронила Брань.

Женщина всегда мыслит практичнее мужчины. Пока лидер абстрактно рассуждал, Брань прикинула реальные шансы. Получалось, надо догнать мишени до границы с долиной.

– Тогда выступаем немедленно, – вздохнув, подвел итог Мор.

Прапорщик очнулся через десять минут.

– Что-то я закемарил, – протянул он. – Где салага-то мой?

«Ждать до утра? – подумал Дубовых. – Высплюсь, конечно, но вдруг пацан в плену мучается? Или не мучается? Может, по девкам пробежаться решил. Молодо, как говорится, зелено. Все равно, ядрены макароны, неспокойно на душе… Кста-а-ати!..»

Придя в снятую комнату, Палваныч проговорил:

– Ефрейтор Аршкопф, ко мне.

– Товарищ прапорщик, Аршкопф по вашему приказанию прибыл! – провизжал черт.

– Так, рыло пятачкастое, – грозно сказал Дубовых. – Ты меня сильно разочаровал, не найдя ни пса в галошах, ни прыщавого ворюги со знаменем. Но уж рядового Лавочкина, будь добр, доставь.

Рогатый ефрейтор подобрался в черный мохнатый комок, пряча мордочку и уши. Даже рога, казалось, виновато прижались к черепу. Бес плюхнулся на колени.

– Простите, товарищ прапорщик! – заголосил он. – Николас исчез, исчез Николас! Нет его в этом мире, либо он спрятался в особое место!

– Я тебя сейчас самого пошлю в особое место! – взревел Палваныч.

Заставив себя замолчать, он принялся анализировать ситуацию: «Что за личный состав у меня?! И что вокруг происходит? Либо черт совсем немощным стал, либо все, кто мне нужен, испаряются в самый ответственный момент. Это заговор. Натурально. Все же не обошлось без хунты талибо-американского межконтинентального террористического шпионажа». Здесь прапорщицкая мысль оборвалась, ведь он употребил слишком много умных слов подряд.

«Это… О чем я? – Дубовых волевым усилием возобновил работу мозга. – Ах, да. Заговор. Вокруг наверняка оперируют враждебные элементы. Они натравили киллеров. Похитили Лавочкина. А черт тоже хорош: ни проявленной бдительности, ни выявленной агентуры».

– Смирно, Аршкопф! – гаркнул Палваныч. – Хоть какой-нибудь от тебя прок будет? Или ты бесплатное приложение к тележурналу «Армейский магазин»?

Бесенок вытянулся по струнке. Командир почувствовал себя легче. Он всегда возрождался к жизни, переходя на суровый военный слог и кого-нибудь строя.

– Значит, вот. – Прапорщик принялся шагать, заложив руки за спину. – Зарекомендовал ты себя неплохо, но затем скурвился, покатился по наклонной и теперь вовсе уподобился женщине легкой профессии… то есть древнейшего поведения. Или как ее там?.. Хрен с ней. За проявленную бесхребетность ты разжалован обратно в рядовые. Теперь тебе грозит только трибунал – неотвратимый суд старших товарищей, стоящих на страже Родины. Впредь не смей оступаться и проявляй себя с лучшей стороны. В частности, я тебя спрашиваю: ты хоть что-нибудь способен сделать, мать твою за ногу?

– П…п…подержать… – тихо выдавил черт.

– Что подержать? – Палваныч заморгал, глядя в глаза Аршкопфу.

– Мать мою за ногу способен подержать, – пояснил бес. – Вы спросили, что я способен сделать, вот я и…

– Ты совсем кретинский дурак или идиота кусок?! – проорал прапорщик и, спохватившись, замахал руками: – Не отвечай! Один, совсем один… Лишь рогатая карикатура рядом… Мне бы кого-нибудь толкового…

Чертенок слушал драматический монолог и благоговел: Повелитель Тьмы раскрывал перед ним святая святых – тайну своего вечного одиночества. А прапорщик вдруг понял, что ему четвертый день существенно, нечеловечески не хватает боевой подруги – роковой колдуньи из Вальденрайха… Она бы выручила.

– Хельгуша, ты бы меня утешила! – в отчаянье всхлипнул Палваныч.

В отчаянье Дубовых задул свечу и плюхнулся на кровать. Долго ворочался, пока не провалился в тревожный и бестолковый сон. Мужик стонал, выкрикивал нечто бессвязное, а преданный Аршкопф стоял в углу и почтительно внимал бреду Повелителя Тьмы.