Башня Тишины

— Я и не подозревал, что он общается с волшебниками, — наконец выдавил регент. — Инквизиторы сказали мне, что они обнаружили в рабочем кресле Нарвала целую кучу разных дьявольских приспособлений, а воздух был пропитан духом зла! Они испросили у меня разрешения опечатать дом и выставить подле него охрану. По-моему, им хотелось проследить, кто придет к нему позже!

— Именно! — усмехнулась Джоанна. — Но он занимался экспериментами с электричеством, он и понятия не имел о разных адских машинах, как болтают эти ваши религиозные фанатики! Если уж на то пошло, то дай волю этому Костолому, он и изобретателя часов спалит на костре за нарушение прерогативы Единого Бога отмерять время!

— Возможно! — заметил молчавший до сих пор Антриг. Он присел на широкое основание колонны и бережно водрузил на нос свои очки. — Но факт все равно остается фактом — кто-то вломился в его дом! И, слушая вас обоих, я начинаю подозревать, что это был кто-то, кто в состоянии повелевать стихиями, вселять их в тела и предметы! — Тут Виндроуз обратился к регенту: — Именно поэтому ты так страшишься Совета Кудесников?

Принц тупо смотрел на чародея, явно не желая ни в чем признаваться. Глубоко вздохнув, он уставился на пылающую лампу янтарного стекла. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но раздумал. Джоанна видела, что самые противоречивые чувства бушуют сейчас в его душе. Фарос даже выразительно прижал руки к губам, точно стараясь во что бы то ни стало заставить себя молчать. Тут руки его снова задрожали.

— Я не знаю, — наконец произнес он свистящим шепотом, — ведь они… как раз те, кто может делать все это! У них есть сила! Когда епископ Кимильский оповестила меня о раскрытом ею заговоре и испросила разрешения провести расследование, я решил… — по лицу и рукам его прошла судорога, — я даже не знаю, кого мне следует бояться! Я уверен только в одном — если ты, Антриг Виндроуз, семь лет просидел в Башне, то тебя мне опасаться не стоит!

Антриг ничего не ответил, ожидая, что скажет Фарос дальше. И точно — принца точно прорвало:

— А ведь ты волшебник! Именно поэтому я приказал своим людям доставить тебя сюда, когда они тебя схватили! Они не выдали тебя Инквизиции! Когда Герда сказала мне, что ты сидишь под замком в Башне Тишины и не можешь больше заниматься магией, то я сразу решил, что ты можешь мне понадобиться! Ты единственный, с кем я могу поговорить, то есть единственный, с кем можно переговорить без опасности для себя. А безопасность — это самое главное для человека, для принца — тем более!

Спокойный голос Антрига в мрачной тишине комнаты казался мелодией:

— О чем же ты хотел переговорить со мной, если я так тебе понадобился?

Фарос снова глубоко вздохнул и некоторое время продолжал хранить молчание. Он, видимо, составлял в уме фразы, которые могли бы пояснить достаточно, но не раскрывать до конца его намерений.

— Все та же самая галиматья, — наконец начал он тихо, — мне всегда твердили об этом! Это волшебство! Мой отец… — принц сглотнул слюну, — он… он хорошо относился к магам и чародеям! Но старался держаться от них подальше! А мой воспитатель говорил мне, что волшебство — это плохо, это против Бога! Впрочем, я и сам не верил в магию! Магия у меня всегда ассоциировалась с теми злыми старухами, которые сами про себя распускают страшные слухи, что, дескать, могут заколдовать чью-то корову! Вот и все их могущество! Они охотно говорили о своих силах, возможностях, но на практике это было что-то незаметно! Даже сейчас, когда я и сам не знаю, в порядке ли мой рассудок, я все еще не убежден, что те люди действительно что-то могли! Хотя сумасшедшего, как известно, можно убедить в чем угодно!

— Как? — не понял Антриг. — Что-то я не совсем тебя понимаю!

Принц взволнованно прошелся по комнате. Ему многое хотелось сказать, но что-то сдерживало его. Наконец он решился:

— Примерно месяца три назад я… я полюбил одного мальчика… он живет при дворе герцога Альберта! Это само совершенство — прекрасные, совершенные формы, идеал! Нежная кожа! Ни единого изъяна! Его имя — Эльф, но это не так важно! Странно, что я вообще запомнил его имя! У меня слабая память на имена! Но вот потом с ним произошло… — тут принц стыдливо замолчал, всматриваясь в поблескивающее очками лицо Антрига. Он, наверное, снова думал, как лучше выразиться, хотя после того, что он сказал, секретов у него не должно было бы оставаться.

— Он… умер! — наконец усилием воли заставил себя заговорить Фарос. — Я уже распорядился, чтобы часовые пропустили его в мои покои, доверенный человек должен был провести его по тайной лестнице. Но государственные дела задержали меня — будь они трижды прокляты! Сначала послы… Все сватали мне своих принцесс, безмозглых дур! Вот и интересуйся после этого женщинами! Но я говорю это к тому, что я все устроил без малейшей огласки, никто из посторонних даже понятия не имел!

Антриг время от времени кивал. Слушал он внимательно. А Джоанна вспомнила, что во время их путешествия в повозке Керис говорил, что это бракосочетание было предсказано на картах одним чародеем. Кстати, признаниям принца в его пристрастиях она совсем не удивилась — чтобы догадаться об этом, достаточно было посмотреть на накрашенное лицо регента.

— Так вот, Эльф дошел до часового на тайной лестнице. Он сказал гвардейцу, что ему кажется, будто в моих комнатах есть кто-то посторонний! Все помещения были тут же самым тщательным образом проверены, но охрана никого не обнаружила. Все это мне было доложено позже. В конце концов Эльф удалился обратно в опочивальню ждать меня! А полтора часа спустя я обнаружил его там — он умирал, весь покрытый какими-то страшными ранами и язвами! Это было ужасное зрелище! Нарвал сказал мне, что такого ему прежде видеть не доводилось, но он был уверен, что это не отрава! Ни одна отрава не способна причинить такие ужасные раны! Нарвал поклялся мне своей жизнью держать все в секрете, поскольку у этого мальчика тоже есть семья! Конечно, кровать и все постельные принадлежности были немедленно сожжены. Но что интересно — ни до этого, ни после, не было ни единого сообщения о подобной болезни! Я уверен в этом — Нарвал сам рылся в главном книгохранилище и даже опросил по моей просьбе самых известных лекарей! А потом… Это произошло недели примерно через две… Я как раз спал…

— Один? — поинтересовался Антриг, и Фарос жалко улыбнулся, желая превратить эту реплику в шутку.

— Ты сам должен понимать, что я не позволяю себе засыпать, когда развлекаюсь с парнишками! Когда мне хочется спать, я обычно отсылаю их! Обычно, когда я сплю, в моей комнате неотлучно находится Каннер — я полностью доверяю этому малому. Но именно в тот раз его не было! Кстати, Каннер тоже был когда-то послушником, но, к несчастью, лишился слуха из-за какой-то болезни. Кажется, это был какой-то особый вид лихорадки. Вообще-то, когда послушники становятся негодными к своей повседневной службе, то присяга налагает на них обязательство покончить жизнь самоубийством. Как вы сами можете убедиться, у Каннера помимо глухоты оказался еще один изъян — трусость. Однако я спас его! Ведь глухой слуга часто может оказаться весьма полезен! Но ближе к делу! Я тогда вдруг проснулся… Не знаю даже, отчего… Может, был какой-то странный сон? Мне ведь часто снятся разные интересные сны…

Тут принц замолчал, очевидно, все-таки устыдившись своих откровений. Он снова взволнованно принялся мерить шагами комнату. При свете фонарей фигура его отбрасывала на полуосвещенные колонны длинные тени. Наконец он продолжил:

— Занавески в алькове были закрыты неплотно, поэтому при свете ночника я мог видеть часть деревянной панели на противоположной стене. Я клянусь, что при свете лампочки я увидел на панели тень — тень волшебника в длинном одеянии. Конечно, тень была очень искаженной, длинной, но зато ясно было, кто ее отбрасывал. Вдруг он — я хорошо видел это — приблизился к столику, на котором стоял ночник, и принялся что-то делать там. Я видел, как шевелятся его руки. Я немедленно позвал охрану, но в комнату никто не зашел. Ни один. Когда они, наконец, вбежали, там уже никого не было. В спальне не было и следа странного гостя, даже на столике он ничего не оставил. Но я уверен, что выйти через двери он никак не мог — при малейшей попытке сделать это он наверняка столкнулся бы с охраной, которая уже бросилась ко мне. Потом я проверял — он стоял у наружной стены, и там никак не могло быть тайного хода. Я на всякий случай велел трижды простучать все стены, но снова ничего не обнаружилось. Кстати, недалеко от стола стоял сосуд с водой для умывания. Я велел поутру отдать воду одной из дворовых собак. И что вы думаете — на пятый день собака околела. Для яда это подозрительно долгий срок, не правда ли? Но пока что…

Принц боязливо, по-женски, прижал ладонь к губам, демонстрируя то ли испуг, то ли нерешительность.

— Вы должны понять меня, — продолжал Фарос, — я не мог поведать сыщикам всех деталей. Все из-за личных проблем. К тому же у меня все равно не было никаких доказательств. Ведь если бы я только заикнулся о том, что без волшебства не обошлось, как меня тут же осмеяли бы. Точно так же, как осмеяли и тогда, когда…

Что-то припомнив, регент продолжал с еще большим жаром:

— Ведь они все равно сказали бы, что мне померещилось. Как же — я считаюсь безумцем. Ведь это уже столько раз говорили. Да, я безумец. Но не настолько же! Во всяком случае, сейчас со мной все в порядке, я не рассказываю вам сказок. С тех пор я дважды просыпался по ночам и слышал постукивание в своей комнате. Но стоило мне только позвать стражу, как стуки прекращались. После второго раза я приказал Каннеру и еще одному парню дежурить в моей комнате. Правда, я не могу поручиться, действительно ли кто-то стучал в комнате во второй раз, или это мне всего лишь приснилось.

Фарос запустил обе руки в свою русую шевелюру, сразу взъерошив уложенные лучшими парикмахерами волосы.

— Я долго с этим боролся, — наконец продолжил регент, — я действительно не верил в магию. Но я понял, что кто-то пытается со мной расправиться именно посредством магии. Скажи, такое возможно? — И принц с отчаянием посмотрел в глаза Антригу, словно был уверен, что чародей сможет избавить его от всех проблем сразу.

Подумав, Виндроуз утвердительно кивнул. С неожиданной энергией Антриг поднялся с основания колонны и, подойдя к принцу, спросил:

— Скажи мне только, как давно была последняя попытка?

— Боже, — прошептал принц. — Так это еще и попытка. А мне показалось, что это всего лишь постукивание.

— Конечно, это была самая настоящая попытка, — голосом знатока промолвил Антриг, — но ты не ответил на мой вопрос — как давно это было?

— Недели две-три назад. Как раз незадолго до того, как епископ Кимила прислала гонца с сообщением, что она сумела раскрыть разветвленный заговор против устоев Церкви и всей Империи. Я распорядился арестовать всех подозреваемых. А потом, два дня спустя, Нарвал…

Словно успокаивая плачущего ребенка, Виндроуз сжал ладони Фароса своими крепкими руками. Джоанна, наблюдавшая за происходящим, подумала вдруг, видел ли принц то, что застала в рабочем кабинете доктора Скипфрага она.

— И ты сразу направился в Кимил, — продолжал Антриг, а принц при этом послушно кивнул, — разузнать, что же удалось разнюхать Герде?

— Да, — регент снова кивнул. На сей раз голос его прозвучал несколько тверже: — Герда и ее телохранители прибыли, чтобы встретить меня на той почте, где есть еще и постоялый двор. Она рассказала мне о вас все. И тогда я понял, что мне нужно во что бы то ни стало разыскать вас, причем разыскать быстрее, чем это сделает Инквизиция. Я был уверен только в том, что вы действительно не замешаны в этом деле. Кстати, Герда подробно рассказала мне обо всех этих чудовищах и предположила, что вы, по всей видимости, направитесь в город Ангельской Руки. Я под благовидным предлогом расстался с ней, повернул назад и приказал своим людям тщательно обыскать местность, в которой вы могли бы находиться. Мой приказ был однозначен — опередить людей Костолома, поскольку те собирались расправиться с вами. У меня даже появилась мысль, что вы можете направиться к Дьявольским Вратам, чтобы попытаться найти убежище у этого набожного тупицы и лицемера Сердика, — при упоминании имени двоюродного брата глаза Фароса злобно сверкнули — в этой семейке явно не ладили между собой. Антриг ничего не сказал на это, как и Джоанна, у нее тоже не было основания критиковать человека, который действительно очень помог им.

Но принц быстро взял себя в руки — безумие исчезло из его глаз, лицо снова приняло осмысленное и решительное выражение. Сглотнув слюну, он заговорил снова.

— И вот сегодня я снова вернулся. Но мне казалось, что мои усилия не принесут никакого результата. Передо мною на какое-то время открылось все мое будущее — оно должно быть таким же, каким было прошлое моего безумного отца. — Собравшись с мыслями, Фарос продолжил: — Со временем я должен, по идее, окончательно спятить. То, во что я не верил, во что я просто не хотел верить, должно в конце концов погубить меня. Выходит, что у меня не остается никакой надежды. Конечно, я пробовал заключить членов Совета Кудесников под стражу, да только у Церкви есть свои чародеи. А я ведь должен спать по ночам…

И вдруг монолог регента резко оборвался, как будто у него кончился запас воздуха. Раздалось всхлипывание, Фарос отвернулся, и Джоанна поняла, что наследник престола Феррита просто стыдится своих слез.

Антриг неслышно подошел к принцу и, осторожно, но крепко взяв его за руку, тихо поинтересовался:

— Здесь?..

Как только Фарос метнул на него быстрый взгляд, Виндроуз продолжил:

— Насколько я понимаю, мы находимся в казематах под старой частью Летнего дворца…

Губы принца скривились в неком подобии улыбки — он глянул на мощные руки Антрига, все еще сжимавшие его запястья. Фарос освободился от хватки кудесника и отошел в сторону. Точно вспоминая, что он сотворил со своей прической, регент принялся судорожно приглаживать всклоченные волосы.

— Да, — признался он уже куда более спокойным голосом, — я решил действовать на свой страх и риск. Подземелья, как известно, вещь довольно изолированная и потому все то, что в них скрыто можно уберечь, от взглядов досужих сплетников. Особенно, когда на меня вдруг нападает охота немного поразвлечься.

— Послушай, а ты не можешь ночевать в каком-нибудь другом месте?

— А какая разница, где мне спать? — искренне удивился Фарос.

— Разница есть, — упрямо сказал Антриг, потирая лоб рукой. — Если бы ты раньше верил в существование волшебства, то тебе не составило бы труда догадаться, что твои комнаты помечены знаками магов.

Всего их было семеро. — Ну, тогда все просто отлично, — воскликнул чародей, водружая на нос очки. — Тогда второе, о чем бы я хотел попросить тебя: распорядись изъять и доставить сюда все оборудование из лаборатории доктора Скипфрага. И, наконец, третье — мне хотелось бы взглянуть на комнаты твоего отца.

Облачившись в атласную рубашку и штанишки до колен с чулками, что по распоряжению принца принес откуда-то из кладовых Джорис (и раздраженно сказав при этом, что она уже устала щеголять в нарядах времен царя Гороха), Джоанна поднялась на семь лестничных пролетов вслед за Антригом и Фаросом. Подземелье и в самом деле выглядело очень древним, а вот дворец явно был новоотстроенный, в стиле рококо. На улице уже успело стемнеть, но внутренние помещения сияли огоньками тысячи свечей и ламп. Регент в сопровождении Джориса, Каннера и еще двух гвардейцев провел всех своих гостей и пленников в одну комнату, очень ярко освещенную. Джоанна, уже успевшая отвыкнуть от электрического света, даже зажмурилась. Она тут же подумала, что принц, видно опасается темноты, коль приказал устроить такую иллюминацию. Девушка словно позабыла о перенесенных невзгодах — теперь она невольно залюбовалась роскошным убранством дворца. Комнаты были выдержаны в основном в пурпурно-золотых тонах. Облаченный в потрепанную куртку черного бархата, с очками на носу, Антриг продвигался по помещениям, похожий на английского охотника за привидениями викторианских времен. Он то и дело настороженно оглядывался по сторонам, смотрел на колышущиеся занавеси и рассматривая стены и изредка мебель, явно желая увидеть здесь знаки, оставленные неведомой силой.

Виндроузу то и дело попадались разные метки, оставленные какими-то волшебниками. Один раз он даже позволил себе улыбнуться.

— Интересно знать, что же делала здесь волшебница Неллина? Говорят, что ей чуть ли не шестьсот лет, и уж ей точно нет до тебя никакого дела. Впрочем, она известная любительница повсюду совать свой нос.

В спальне же Антриг стал внимательно рассматривать панели из красного дерева, которыми были отделаны простенки между окнами. Наконец он осторожно провел по полированному дереву ладонями и на панели появилась еще одна метка — нечто, похожее на мерцающий огонек свечи. Причем отметка была не нарисована на дереве, а словно наклеена рельефно.

Увидев это, Джоанна содрогнулась — ведь точно такую же отметку она видела на стальной двери в главном компьютерном терминале сан-серанского комплекса. А потом, кажется, такой же силуэт был в комнате на втором этаже в доме Гэри… Это неяркое свечение… И вот теперь оно здесь. Это знак того, кто душил ее. Антриг…

«Я не могу пока сказать тебе всей правды, а лгать мне не хочется», — так говорил он ей.

«В этом мире ты находишься под моей защитой», — это тоже его слова.

— Отметка чародея вызовет его сюда, — тихо пояснил Антриг регенту, который настороженно следил за манипуляциями мага, опасаясь, что пленник выкинет какую-нибудь ненужную штуку, — он в состоянии обнаружить отметку, где бы он в данный момент ни находился. Если же отметка несет в себе очень сильный энергетический заряд, то через нее чародей получает возможность воздействовать на близлежащие предметы. Он может даже, не находясь в этом месте, налагать заклятья на то, что находится возле нее.

Антриг еще некоторое время рассматривал помеченную силуэтом пламени свечи панель. Затем он вздохнул и вдруг закрыл глаза.

— Что это такое? — тревожно спросил принц, заглядывая через плечо Виндроуза.

Антриг, повернувшись, осторожно прикоснулся к стоявшему в простенке маленькому декоративному столику, покрытому замысловатой резьбой. На столике стоял серебряный подсвечник, изображавший какую-то пляшущую богиню, и розовая фарфоровая миска с водой.

— Этой отметке даже меньше двух месяцев, — сказал чародей. Голос его теперь звучал устало. — А этой вот, — маг указал на дверь гардеробной комнаты, — уже лет десять. Но я вижу, что их оставил один и тот же волшебник.

— Кто? — требовательно спросил регент, но Антриг только покачал головой.

— Вторая метка должна подкрепить силу первой, — продолжал он, указывая красноречиво на дверь, — но десять лет назад… — он замолчал, словно подбирая подходящие слова, напряженно думая. — Да, десять лет назад…

— Что там?

Антриг посмотрел на Фароса и ответил тихо:

— Даже не знаю. Скажи-ка, а это всегда были твои комнаты?

— Да. С тех пор, когда мне в возрасте восемнадцати лет были пожалованы личные апартаменты. А сейчас мне тридцать пять, но уверяю тебя, что на моей памяти ни один волшебник не входил сюда, чтобы оставить какую-то метку.

— Зная, какой стражей ты себя окружил, вполне могу тебе поверить, — признался чародей, — в этом, конечно, сомневаться не приходится.

— Ну конечно, они же обычно держались вместе и никуда не отлучались из своего Совета, — сказал Фарос. — И вот мой незабвенный отец…

Тут он заколебался и замолчал.

— Точно! — воскликнул Антриг. — Именно твой отец. А потом и Сердик. Я же знаю, что твой отец очень часто общался с Солтерисом, который, как известно, глава Совета.

Джоанна отметила, что при упоминании имени архимага голос Виндроуза дрогнул.

— А кстати, ты сам не знаешь еще кого-нибудь подходящего?

Принц покачал своей маленькой головой.

— Я даже не хотел знать, — признался он. — Я ведь думал, что все это… — он облизал пересохшие губы, не желая произносить нехорошее слово, но вывернулся, — я просто ничего не хотел знать обо всем этом. Не хотел.

Антриг некоторое время молчал — он напряженно думал, скрестив на груди руки. Глаза его смотрели на окружающих отрешенно. В соседней комнате часы мелодично пробили одиннадцать, напоминая Джоанне о том, что сегодняшний день все-таки прошел. И она сразу почувствовала все, что взвалил на ее плечи этот день, — бегство до потери дыхания, страхи, и, как ни странно, волчий аппетит.

Наконец Антриг вздохнул и снял очки с носа, точно показывая, что уже пришел к определенному выводу. Он потер покрасневшую переносицу.

— Уже так поздно, — сказал он. — Мы с Джоанной невероятно устали. Я, во всяком случае, точно. За нее я говорить не могу, но если она еще полна сил, то ее тоже можно поставить на охрану. А что — дать ей пистолет, стрелять она умеет. Фарос, если ты не собираешься на всякий случай посадить нас под замок, то это хорошо. Но все равно — прежде я хотел бы попросить тебя о двух вещах. Точнее, о трех, включая завтрак. Кстати, твой повар умеет выпекать сдобные булки?

И в первый раз Джоанна увидела, как регент рассмеялся. Его бледное лицо, к тому же еще и припудренное, засветилось изумлением и весельем.

— Мой милый Антриг, — сказал он, как-то уж слишком трогательно хватая чародея за руку, — если эти булки тебе не понравятся, то я заранее разрешаю тебе наказать моего повара. Но я тебя уверяю, что он мастер своего дела. Он ни разу не разочаровал меня. Так что ему просто грех подрывать на этот раз свою репутацию.

— Кстати, — тихо поинтересовалась Джоанна, — у меня пока не было возможности сказать тебе спасибо. В два часа ночи снова начало сильно сказываться истощение. Джоанна металась во сне, ее воспаленному рассудку представлялась старая Минхирдин с ее неразлучными друзьями-тараканами. Так продолжалось до самого рассвета.

Антриг, сидя на подоконнике в комнате на мансарде дворца, которую Фарос выделил ему, посмотрел на девушку удивленно и улыбнулся. Вдруг в воздухе возле него появился небольшой голубоватый огонек и медленно поплыл в сторону. Джоанна сравнила огонек с неосторожным светлячком. Крошечное пламя приземлилось прямо на одну из незажженных свечей на столе.

— Должен признаться, что все это мне чертовски приятно, — голос экс-кудесника негромко звучал в полумраке комнаты, — но только мне не понравилось нырять под железную решетку, когда мы удирали из цитадели. Честное слово, так сильно я испугался второй раз в жизни. Но самое главное удовольствие, конечно же, в том, что мы все-таки оба остались живы и невредимы… почти, — и Антриг задорно расхохотался. Девушка тоже не могла сдержать улыбки.

— А для меня это даже не удовольствие, а сплошная цепь удивлений. Просто ошеломляюще. — Джоанна подошла к окну, и Виндроуз подвинулся, чтобы она смогла сесть рядом с ним. Окно было распахнуто, поэтому в комнате отчетливо ощущался запах горелого масла от факелов. Порывы ветра доносили аромат далеких дубовых и буковых лесов. Джоанна продолжала: — Все-таки принц очень предупредителен — послал нам такой отменный ужин…

— Что верно, то верно. Даже морскими раками решил нас побаловать, — согласился Антриг, — но несмотря на то, понравятся ли мне поданные наутро к завтраку булки или нет, мне, возможно, придется покривить душой и сказать, что они были жутко вкусные. Ведь если принц говорит, что повар хорош, то не стоит разочаровывать его. К тому же мне все равно трудно угодить, а я не хочу никого огорчать своими капризами.

Джоанна рассмеялась.

— А одежда-то, одежда! — сказала она, рассматривая кружева рубашки пажа, что была на ней. — Кстати, в ворохе одежды, которую он прислал мне, есть ночная рубашка. Вся в кружевах. А слуга сказал, что одежда из гардероба его высочества. И где только регент откопал эту рубашку?

— А может, — улыбнулся Антриг, — один из его мальчиков надевал это?

Джоанна укоряюще ткнула его пальцем в бок, но тут же посерьезнела и спросила:

— А что, кто-то из чародеев действительно собирается убить его?

— О да.

— Для того чтобы наследником трона стал Сердик?

— Если бы я был волшебником, который вмешивается в дела людей, — хмуро сказал Антриг, — то, без сомнения, я тоже стал бы заниматься этим.

Девушка вспомнила чересчур гостеприимного Сердика, который живо интересовался всем, что связано с волшебством и магией. Он был им рад главным образом потому, что Антриг был волшебником. Некоторое время девушка молча созерцала голубоватый огонек на свече, думая о том, что ей пришлось пережить. Она чувствовала непомерную усталость. Антриг тоже пригорюнился — сейчас, сидя на подоконнике с подтянутыми к подбородку коленями, он казался беззащитным, усталым. Джоанна с трудом удержалась от того, чтобы не положить, утешая, руку ему на плечо.

— Так послушай, у нас тут несколько проблем или только одна? — заговорила наконец она. — Эта иссякающая энергия. Потом чудовища. А ты сказал, что прибыл сюда, чтобы переговорить кое с кем из Совета Кудесников. И еще этот архимаг… И бедняга Керис. Кстати, что же приключилось с ним?

На губах Антрига заиграла странная улыбка.

— Я думаю, — сказал чародей, — что Керис все еще ждет меня снаружи пустого дома у южного берега реки. Когда ему что-то нужно, то он умеет быть терпеливым.

— Когда-нибудь Керис точно тебя прикончит, — сказала Джоанна уже серьезно, — и поверь мне, вовсе не из-за пропавшего архимага.

— Ну конечно, — согласился Антриг, — ведь это было… — тут он помедлил, глядя, как его собеседница хмурит брови. Антриг быстро сказал: — Керис приблизился к «этому» уже дважды. А если еще и учесть, на что мы все трое теперь идем… — он помолчал. — Столько событий, и кажется, что они никак не связаны между собой. Но твое похищение, смерть Нарвала, потом принц… Очень странно.

— Кстати, как и все то, что произошло двадцать пять лет назад, — добавила девушка, вспоминая свою старуху-сокамерницу. И эти «штучки», как выразился кто-то. Уже в который раз Джоанна вспомнила, что-то, известное когда-то Сураклину, теперь знает Антриг. Сам он никоим образом не мог убить Нарвала — ведь в ту ночь, когда погиб ученый, если Джоанна рассчитала правильно, они все трое храпели на сеновале по дороге из Кимила. Но вдруг это все-таки он?

Вдруг она подумала: а может ли проверка, подобная проведенной в комнате регента, обнаружить метку волшебника в кабинете Скипфрага?

Вдруг она осознала, что Антриг замолчал и теперь смотрит на нее глазами, в которых была какая-то странная неопределенность.

— Кстати, откуда ты узнал, что я была там? Когда я подумала об этом, мне вдруг сильно захотелось увидеть тебя. Но я не слишком удивилась, увидев тебя. Хотя, как мне сейчас представляется, удивиться мне все-таки нужно было.

— Не совсем так, — Виндроуз энергично встряхнул волосами, — вспомни, я просто искал волшебников. Обдумав, все как следует, я понял, что они, по всей вероятности, сидят в этой темнице. Когда тебя потащили в крепость, я прогуливался возле стен и, конечно же, все видел. Если я правильно понимаю, это Керис послал тебя к Нарвалу.

— Но откуда ты все это… — начала было она, но тут же прикусила язык. Джоанна вспомнила, как сама рассказывала регенту, что именно застали любопытствующие соседи в разгромленной комнате Скипфрага.

— Но это как, должно придать тебе храбрости? — спросила она. — Я имею в виду этих магов. Неужели они все сумели удрать из цитадели?

— Я думаю, что большинству это удалось, — отозвался экс-кудесник. — К тому же я уже поговорил с Фаросом относительно целесообразности освобождения остальных, тех, кто не проявил должной расторопности. Конечно, мне понадобится определенное время, чтобы всех их разыскать и обстоятельно с ними побеседовать. Но сначала мне нужно осмотреть покои императора.

— А разве то, что они окажутся на свободе, не опасно для тебя? — спросила девушка. — Или ты надеешься узнать, кого именно тебе нужно бояться?

Антриг быстро и как-то странно посмотрел на собеседницу, в его глазах явственно читалась затравленность, досада на то, что его заманили в ловушку. Но это вовсе не ловушка, подумала вконец растерявшаяся Джоанна. Видя, что сейчас Антриг очень напряженно над чем-то размышляет, она спросила:

— Ответь хотя бы, почему ты боишься меня?

Антриг хотел что-то ответить, но потом раздумал и выглянул в окно, словно желая убедиться, что они тут действительно одни. Снизу не доносилось ни единого подозрительного звука, только где-то у стен перекликались стражники да перебранивались слуги. Наконец чародей нехотя сказал:

— Подобно принцу, я боюсь многих вещей. Понимаешь, большую часть жизни я провел в страхе. Меня постоянно преследовал человек, которого все считали умершим.

Наконец он спрыгнул с подоконника, Джоанна последовала его примеру. Девушка направилась к двери, Антриг пошел провожать ее; блуждающий огонек медленно поплыл вслед за ними. В дверях Джоанна остановилась и пристально посмотрела в глаза этому человеку, у которого, как она поняла, было много причин бояться ее, потому-то он так старательно ее избегал. Однако тогда по-прежнему оставалось загадкой, для чего он все это время с такой самоотверженностью выручал ее из всяких затруднительных положений?

— Мне все-таки кажется, что здесь есть несомненная связь, — в раздумье заметила девушка, — связь между потерей всеми жизненных и волшебных сил и этими чудовищами, между смертью Нарвала, исчезновением архимага и моим похищением. Но это только вершина подводной горы, все остальное не видно. Я понимаю, что ты попытаешься хоть что-то выудить из изучения всех этих игрушек Нарвала. Хотя для меня они не представляют ничего загадочного — это самый простой набор для получения электрического тока. Но скажи мне честно, что ты хочешь найти при осмотре комнат императора?

— Возможно, подтверждение теории, которая начинает выстраиваться в моей голове из разрозненных фактов, — сказал экс-кудесник, облокачиваясь на дверь, — и, возможно, ответ на давно мучающий меня вопрос. Но это только при самом лучшем раскладе.

Не ожидая ответа, она машинально спросила:

— Что это за вопрос?

После минутного колебания, Антриг, видимо, пришел к какому-то окончательному решению.

— Почему это им вдруг понадобилось объявить его сумасшедшим и держать тут, вместо того, чтобы просто убить, — полушутя полусерьезно сказал он.