Бастард Императора. Том 22

Глава 8 Все бессмысленно?

В зале вновь воцарилась тишина. Наверняка кто-то да задумался, к чему же это приведёт. Вот только сейчас они не найдут ответа на свой вопрос, но скоро услышат о нём.

— То есть вы хотите сказать, что этим действием мы запустили какой-то резонанс? — спросил император. — И теперь стоит ждать неожиданных событий?

— Всё так, — кивнул я. — Вы сами видели статистику увеличившегося числа разломов в год, и эта статистика наверняка дала вам понимание, что будет в итоге, если не устранить проблему. Учитывая то, что сейчас разломы появляются с гораздо большей скоростью, а земли тех же баронов Сибири довольно часто находятся под атакой, в скором времени, когда твари одолеют людской барьер — они начнут плодиться, и тогда нам придётся зачищать очаги на нашей земле, а не у разломов.

— Твари не размножаются, — произнесла Бестужева. — Это было доказано ещё два столетия назад. То, что вы, граф, не знаете этого, показывает, насколько вы некомпетентны и что, возможно, даже не понимаете, о чём говорите.

— И как же провели этот опыт? — спросил я с интересом. — Создали искусственный загон, где держали пару тварей? И после этого те, кто проводил этот опыт, хотели, чтобы они послушно плодились для них? Как думаете, графиня, кто бы захотел размножаться в загоне на потеху кому-то другому?

Лицо Бестужевой, пустое и холодное, ничего не выражало.

— Я не проводил этот опыт, — продолжил я, — но думаю, что не нужно быть гением или учёным, чтобы понимать, что твари разломов — это твари, вторгающиеся к нам с других планет через эти самые разломы. И с чего вы решили, что они не могут размножаться? Может они всё это время не делали этого, просто потому что не было благоприятной среды? Думаете они чем-то отличаются от животных?

На самом деле не все твари могут размножаться, но всё же такие есть. Однако самая большая беда, конечно же, именно для планеты, кроется в самих разломах. Вот только как до этих идиотов, которые сидят сверху и не замечают общую проблему, донести это — тот ещё вопрос.

В зале началось небольшое совещание, пока я продолжал спокойно за этим наблюдать.

— Хоть слова графа Вяземского и звучат убедительно, — заговорил вдруг Кропотов, — но мне всё же сложно представить, что это как-то навредило бы нашей империи, а вот Китайской — вполне. Что, опять же, дало бы нам время на ещё одну атаку.

И снова об одном и том же…

Я проигнорировал его, продолжая подготавливать почву для сомнений в здесь присутствующих:

— Вы задаётесь вопросом откуда я знаю, что созданная вами ситуация в Китайской империи это проблема не только их империи, но и наша? В очередной раз вам напомню, что стало после того, как увеличилось количество разломов в нашей империи. Вот только кто сказал, что не могут быть более масштабные проблемы? Природа разломов толком не изучена. А того числа, которое есть сейчас в Российской империи, насколько я знаю — не было ни разу за всю историю. Я уже молчу про разломы в Китайской империи.

— Созданная ситуация? — с нескрываемым удивлением посмотрел на меня Кропотов. — То есть вы, граф, теперь обвиняете нас? — постучал он пальцем по столу. — И как так вышло, что собрались мы, чтобы провести беседу с вами, а виноватыми оказались все вокруг, кроме вас?

— Каждый из вас, графов, — заговорил я, вновь игнорируя его. — Прежде чем занять своё место, сам сражался с тварями и закрывал разломы. Но вы привыкли к тому, что разлом можно закрыть. Привыкли к тому, что в разломе есть жертвы. Привыкли даже к тому, что от разломов нельзя избавиться. И поэтому сейчас не воспринимаете угрозу всерьёз.

— Я наверняка выскажу общее мнение, — вновь заговорил Кропотов, — если скажу, что даже если мы и навредили как-то планете, то всё ещё остаётся неясным факт того, зачем именно вы решили помочь нашим врагам, когда разломы открылись и когда уже было ясно, что ничего не сделаешь? Из-за вас, граф Вяземский, рисковали не только мы, но и погибали ваши собственные люди. Ради чего? Ради врагов? Стоили ли жертвы ваших людей этого?

— Это я хотел бы узнать у вас, — я посмотрел на него и он едва заметно напрягся. — Мои бойцы умирали, потому что кто-то решил, что ему дозволено всё, в том числе и играть с силами, которые он не понимает, а также не знает, к чему приведут все его действия. Они сражались, заглаживая косяки тех, кто забыл, какая у нас была цель изначально и кто решил уподобиться нашим врагам — идти по головам несмотря ни на что.

Я точно не знаю, кто отдал приказ, но, учитывая то, что связь частично пропала сразу, наверняка кто-то на месте принимал это решение. Но будь это даже император — меня это не остановило бы высказать ему всё в лицо.

— Вяземский, — Кропотов встал. — Вы можете сколько угодно говорить красиво и расписывать, как благородно поступили, остановив тварей разлома. Вот только вы забываете, что мы находимся на войне. И чтобы победить — нам нужно делать ходы, а не ждать, пока это сделает враг.

— Война… — я усмехнулся. — Какое удобное слово, чтобы оправдать убийство невинных, неправда ли? Войной можно прикрыть многое…

— Невинных⁇! — разъярился Кропотов. — Вы забыли, сколько наших людей умерло от Китайской империи⁇! Забыли, что их правителя это нисколько не волновало⁇! А вы называете их невинными⁇! Кого вообще волнуют смерти этих Китайцев⁇!

— Меня, — холодно ответил я и он, кажется, слегка побледнел, а многие графы напряглись. — Вы натравили полчища тварей на ни в чём не повинных людей, и сейчас оправдываете это войной. Причём натравили не задумываясь о последствиях. Скажите мне, графы и графиня, — я прошёлся взглядом по лицам, — это та война, которую вы ведёте? Против детей, женщин и стариков? Против тех, кто не может сражаться? А ведь в городе оставались в основном лишь они.

— Смешно, — усмехнулся Кропотов. — Пытаетесь давить на жалость? И всё же вы, граф, всё ещё незрелы, раз не понимаете, что все те, кто сегодня был спасён вами, завтра возьмётся за оружие и будут убивать уже наших людей. И именно вы, — он указал на меня пальцем, — будете виноваты в смертях наших людей. Потому что проявили малодушие, когда нужно было проявить решимость!

— Возьмутся, — спокойно кивнул я. — Ведь теперь им дали для этого повод. Но они и до этого взялись бы, приди нужда в их дом.

— А чем вам не повод война? — Кропотов тоже посмотрел на других графов. — Или, по-вашему, граф Вяземский, все эти китайцы пошли бы в атаку только потому, что мы ударили по ним их же орудием? Вы спасли миллионы тех, кто может завтра напасть на нас! И даже не отрицаете своей вины! Задумывались ли вы, когда совершали свои действия, что защищаете врага⁇!

— Спас, — не стал отрицать я. — И сделал бы это снова. Потому что для меня ценность людской жизни — это не пустой звук. Защищал врага? Я защищал женщин, детей и стариков от тварей разломов, потому что есть границы разумного, которые нельзя переходить, но тем не менее они были переступлены.

Посмотрев на императора, продолжил:

— Война — это не про благородство. Война — это удары в спину, обман и смерти. Но кто мы в этой войне, кто-нибудь из вас задавался этим вопросом? Насколько далеко мы готовы будем зайти, чтобы остановить войну? Где предел дозволенного, чтобы остаться теми, кем мы были до войны? Никто из вас не задумывался, что такими темпами у вас сразу перед моментом, когда уже приблизится победа, появится совсем иная цель?

Я знаю, о чём говорю. Жадность не имеет границ. Один раз позволишь себе перестать быть человеком — и уже не сможешь остановиться, желая большего и считая, что имеешь на это право.

— Мы не оккупанты, — произнесла Бестужева. — Не стоит мешать нас с грязью, по типу Китайского императора.

— А до начала войны вы были мясниками? — в ответ спросил я. — Вы задумывались тогда, что решитесь на то, чтобы враз лишить жизни миллионы невинных?

— Они не невинны! — повысила голос и графиня. — Сколько можно повторять⁈ Они наши враги! И ваши тоже, граф! Не забывайтесь! Мы на войне!

— Враги, — кивнул я, соглашаясь. — На войне. Но скажите мне, графиня, когда мы перейдём очередные рамки дозволенного?

— О чём вы? — нахмурилась женщина.

— Сегодня мы позволили себе убийство безоружных, — ответил я, — а завтра будем насиловать, грабить, а также делать всё, что захотим? А почему нет? Ведь всё можно оправдать войной. В какой момент наступит слом, когда общество перестанет быть обществом, а станет стадом? И, что самое печальное, у истоков этого будем стоять мы, графы. Думаете, что это невозможно? Думаете, что я утрирую? Наши люди смотрят на нас, для большинства, мы — это идолы. Они слепо идут за нами, преклоняются перед нами и чуть ли не в рот заглядывают. Вы думаете, что они не начнут повторять за нами? А у кого, по вашему, учатся дети? За кем они повторяют, и у кого перенимают манеры?

Говоря свои слова, я вижу, как многие смотрят. Они не видят в этом проблемы. Не понимают, что в человеческой природе жадность и злость заложены изначально, и что если дать им возможность проявиться — общество утонет в хаосе. Люди, по своей природе — хищники. И как любые хищники, мы хотим быть на вершине пищевой цепи, оттого и предательства, ради повышения, надменность, когда чувствуем слабость другого, и злость, когда не можем добиться желаемого.

История циклична. В любой войне есть те, кто считает, что может себе позволить больше, просто потому что перед ним враг. А если он враг, то у него можно отнять всё, что понравится, а также обесчестить, потому что победителей не судят. Убийства, насильство, пытки и крики жертвы ради того, чтобы потешить своё эго…

На Земле более менее цивилизованное общество, и многим кажется, что все эти зверства просто невозможны, но тогда почему, когда кто-то дерётся, или когда идёт дуэль, толпа, в основе своей, весело скандирует и смеётся, ставя ставки, кто же победит? Почему, когда идут бои, у людей закипает кровь от ярости? Потому что мы хотим быть на вершине и не хотим отдавать своё.

Изначально человечество — это те же животные, но с более развитой системой мышления. И чтобы общество однажды вновь не стало грызться, превращаясь в этих самых животных, а также не развалилось, были прочерчены границы, написаны законы, а также введены нормы морали теми, кто понимал, что любой момент слабости — и мы уже потеряны даже сами для себя.

Конечно же не все из нас ублюдки и мрази. В нынешнее время как раз таки многим это претит, но это совсем не означает, что таких нет.

Многое зависит оттого, где и среди кого мы воспитываемся, а также в какой ситуации в итоге окажемся. Но даже так не все ломаются. Кто-то отказывается идти по головам, но для многих нет «мы», для них есть только «я». И «я» — должно быть на вершине.

Я пытался донести мысль до графов, но всё разбивалось о их видение мира с высоты. Для них нет и не существует общности кроме них самих и равных им. А среди равных им — они уверены, что нет и тех, кто поведёт себя низко и подло.

— Думаю, что мы достаточно это обсудили, — взял слово император. — Сергей, то, что случилось — уже случилось, но как это относится к тому, что из-за тебя нам пришлось оттягивать силы и подставлять под удар другие участки империи? Отошедшие высшие неслабо ослабили оборону. Твоя выходка чуть не вышла нам боком. Ты это понимаешь?

— Выходка? — я покачал головой. — Собрались отчитывать меня как мальчишку? Забавно. Если все мы здесь за этим — то скажу сразу, что у меня ещё полно дел. Хотите вынести приговор моим действиям — вперёд, но не тяните.

Император молча смотрел на меня, а потом медленно кивнул.

— Граф Вяземский, никто не собирается вас судить, но вы должны понимать, что ваши действия нанесли вред империи. В связи со всем произошедшим, в качестве наказания ваш Род будет прикреплён к семнадцатому сектору под подчинением графа Державина. Вы уже показали себя в бою, а значит достаточно окрепли, чтобы защищать империю. Сами вы обязаны являться на линию передовой не реже чем, раз в два дня. Также все денежные выплаты семьям за смерти людей после конца операции и начала разворота флотилии ложатся на вас. Помимо этого…

Из зала совета я выходил со смешанными чувствами. С одной стороны — всё развивалось довольно «мирно», в отличие от того, чего я ожидал. Но с другой — остался осадок недосказанности и нерешённых проблем.

Но если так задуматься, то у них и выбора то не особо много было, по отношению ко мне. Либо убить, для чего и были подготовлены высшие, а также конструкты под дворцом, либо всё же выслушать и решить, стоит ли оставлять графом или передать графство, скажем, тому же Грише.

Да, такое возможно, когда речь идёт о «безумцах» и зарвавшихся графах. Правда, с высшими так пока, вроде, никто не поступал. Всё же это довольно чревато. Никому не хочется вывести из себя орудие массового поражения. Но, как бы там ни было — совет графов вполне может вынести такое решение в случае серьёзных проблем с головой у подозреваемого.

Как мне показалось, император решил свернуть собрание, чтобы не начались новые распри среди своих.

Я же в очередной раз осознал, что Таня — это единственный островок адекватности во дворце. Однако ситуацию с разломами нельзя пускать на самотёк. Похоже, что если и это моё предупреждение они не примут как за данность — придётся идти на крайние меры и рассказывать императору о том, к чему разломы привели в космической империи.

Не хочется этого делать, так как я не знаю, какая после будет реакция и к чему всё это приведёт, но что-то делать в любом случае придётся, чтобы не случилось чего-то непоправимого. Хотя случившегося уже достаточно и скоро все об этом поймут…

Что касательно наказания — оно есть, и довольно серьёзное. Придётся отправить на границу часть своих людей, где они будут жертвовать своими жизнями в случае нападения. Да и самому тоже там появляться, что тоже неприятно. По финансам тоже нанесён довольно серьёзный урон.

Я пока правда не знаю насколько, нужно чтобы Гриша или Тина этим занялись, но наверняка не слабый.

А также я не верю, что император и остальные вот так спокойно примут рост моей силы. Эйкхирия на собрании была не просто так. Скорее всего, чтобы в случае чего устранить меня. Он решил проверить, как я буду вести себя с новыми возможностями, и перестраховался. Всё же речь не о ком-то, а о высшем, да ещё и в теле юнца.

На самом деле его опасения мне понятны, так как я сам во время своего странствия не одну сотню раз встречал тех, кто возомнил о себе многое после обретения силы больше, чем мог принять слабый и неискушённый разум. Итогом были битвы.

В любом случае теперь нужно быть бдительнее.

Я шёл по коридору, идя в сторону комнаты Тани. С девушкой я так и не поговорил и мне очень хочется узнать, почему информация о том, что мы отстали, так долго доходила до главного судна… Ведь те, кто был на горизонте, наверняка могли заметить и раньше, что мы их не нагнали и не перестроились.

Подойдя к двери, постучал, зная, что Таня в комнате. Ответом мне был неясный шум изнутри. Судя по тому, что девушка там одна — шумела она. Постучал ещё раз, сразу открывая дверь и видя… Как в мою сторону летит здоровенный талмуд.

Стоя в двери, видел, что на нём написано: «Большой толковый словарь русского языка».

Пока он летел, в голову успело прийти две мысли: что Таня зла. Очень зла. Однако это совсем не означает, что нужно бросаться вещами.

И Аня бы точно не одобрила такое обращение с, пусть и словарём, но книжкой.