Бастион. Чувство ранга. Том 1

Глава 10

— Бездельничаю, — ответил я. — Дуэндал так и не нашел для меня занятия.

— Ты хорошо проявил себя в последние дни, — ответила она. — Вон, даже Священный Свет обратил на тебя взор.

Олета указала на мое ранговое ожерелье.

Она подошла и встала рядом. На ней не было плаща и плоской черной шляпы, в которой я ее увидел впервые. Ветерок трепал черные волосы эльфийки. Зеленая рубаха с глубоким вырезом провоцировала воображение.

— Да, теперь я полностью зрелый мужчина, — пошутил я, вспомнив, что третья жемчужина достается эльфам при достижении зрелости.

Она улыбнулась. Повернулась ко мне и заглянула огромными зелеными глазами прямо в душу:

— Знаешь, может быть, как созревший мужчина ты пригласишь меня провести время в тихом уютном месте?

— Эээ да, конечно, только уютных мест тут не особо.

Она непонимающе взглянула на меня:

— А как же тот прудик, на берегу которого ты любил сидеть?

Прудик, прудик. Какой еще к черту прудик? А вот он! В этот раз память Охренуэля не подвела, выдав воспоминания о тихом лесном пруду, недалеко от Бастиона.

— Эй, Гун, с тобой все в порядке?

— Да, конечно. Ты права, лучше этого места и быть не может. Давай сегодня, на закате?

— Какой ты, однако, романтичный, — усмехнулась Оленька. — Закат, природа. Может быть и стихи прочитаешь?

Стихи? Ну, откуда я могу знать стихи? «В лесу родилась ёлочка», тут явно не подойдет.

— Постараюсь что-нибудь сочинить к вечеру, — улыбнулся я.

Идеальные брови Оленьки взлетели, пухлые губы раздвинулись в улыбке.

— Как интересно, буду ждать с нетерпением.

Ек макарек, Игорь, что ты несешь? Какие стихи? Откуда ты их возьмешь? «Буря мглою небо кроет»? Кроет, ешкин кот! Оленька явно лишала меня способности соображать.

— Не буду мешать тебе бездельничать, — промурлыкала Оленька. — Мне-то Маленкорх всегда найдет дел. Ну и да встречи, на закате!

При словах «на закате», ее голос наполнился ядовитой насмешкой. К чему бы это? Глядя, как эльфийка уходит, покачивая бедрами, я наконец-то сообразил! Можно же было без всякого заката! Ой, я и баран! Стихотворец, ляха-муха!

Эх, ладно, чем дольше ожидание, тем слаще награда! Да и вообще, то ли самое она имела ввиду? И имела ли ввиду что-то вообще? Нет, эта девица явно убивает мои умственные способности.

Пока я беседовал с Оленькой, а затем застывшим столбом с разинутым ртом, смотрел, как она удаляется, за стеной началось какое-то движение. К гоблинам стало прибывать подкрепление, их собралась уже добрая сотня. Без сомнений, они собирались помешать очистке рва. Наши тоже заметили это. Пехотинцы перестроились в два ряда, готовые встретить атаку зеленокожих.

Пелерин тоже выстроил своих всадников, готовых в любой момент броситься на перерез двуногим ящерам.

Три десятка зеленокожих наездников двинулись вперед, растянувшись цепью. Достигнув расстояния выстрела, они принялись осыпать лоталли стрелами. Несколько рабов повалились прямо в воду, другие принялись спешно выбираться из рва и побежали к воротам. Эльфийские пехотинцы отступали слаженно, угрожая гоблинам длинными пиками.

Тем не менее, обстрел делал свое дело. Все больше лоталли падали убитыми и ранеными, появились жертвы и среди эльфов. Если гоблинам не помешать, то вскоре они перестреляют всех рабов и возьмутся за их хозяев. Видимо, Пелерин рассудил так же. Он бросил свой отряд на стрелков, всадники смяли часть из них, остальные отступили.

Со стены хорошо было видно, что сарганты двигаются несопоставимо медленно по сравнению с лошадьми. Быстрее, конечно, бегущего человека, но со скакунами им явно не тягаться.

Не успел ещё победный: «Гайа!», затихнуть, как все гоблины бросились в атаку. Достигнув увязших в бою всадников, они применили один хитрый прием. Многие из гоблинов соскочили со своих ящеров и принялись стягивать эльфов за плащи, прыгать на них, стараясь повалить на землю.

Тут и проявилось преимущество ящеров над лошадьми. В отличие от животных, ящеры, обладая каким-никаким разумом, являлись самостоятельными боевыми единицами. Так, в одно мгновение, неприятель вдвое увеличил свои силы.

Но не все гоблины приняли участие в рукопашной схватке. Десятка полтора, верхом на саргантах прорвались вперед, обошли строй пикинеров и принялись убивать лоталли. Я выхватил взглядом, как один из саргантов настиг раба Эфелиты, его легко можно было разглядеть по белым повязкам на руках.

Я решил, что страданий для несчастного раба уже достаточно! Подхватил лук, стоящий рядом, наложил стрелу. По уверенным движениям тела, я догадался — Охренуэль не чуждался стрельбы из лука. Натянул тетиву до уха, прицелился. Еще мгновение и стрела с белым оперением, вспоров воздух, пронзит ящера.

И тут, краем глаза я увидел — чуть дальше на землю повалился Пелерин. Он попытался вскочить, но ящер сбил его обратно, и вцепился в ногу. Эльф пытался вытащить меч из ножен, но тот, зажатый его же собственным телом, застрял в ножнах.

У меня был единственный выстрел. Спасти несчастного раба, страдающего от произвола хозяйки, а ныне не по своей воле оказавшегося на поле брани или выручить врага, обладающего столь ценной для меня информацией? Как жаль, что Олета ушла. Вместе мы смогли бы выручить обоих. Но сейчас надо принимать решение. Быстро. В одно мгновение. Чистая совесть или политическая выгода?

Я спустил стрелу. Со свистом рассекая воздух, она понеслась вперед и вонзилась прямо в глаз сарганту. Ящер вскинул голову, пошатнулся и упал. Рядом в диком предсмертном крике зашелся безымянный лоталли. Я сделал свой выбор. Могу ли я теперь называть Маленкорха беспринципным?

Не ожидавший спасения Пелерин вскинул взгляд, увидел меня и отсалютовал рукой.

Эльфы все-таки одержали вверх. Пехота разделалась с прорвавшимся отрядом и пришла на помощь коннице. Гоблины откатились, с улюлюканьем и гиканьем, явно не считая себя проигравшей стороной.

Добрая половина Гарнизона собралась у ворот, встречая вернувшихся из боя воинов. Я тоже спустился вниз. Почти две трети лоталли погибли, выжившие, раненые и испуганные, поспешили забиться в самые дальние уголки крепости, где жестокие хозяева не смогут их быстро найти. Потерь среди эльфов было мало, зато почти все получили раны.

Пелерина несли на импровизированных носилках из сложенных пик. Его нога превратилась в рваный, истекающий кровью кусок мяса. Но держался он бодро. К нему уже спешили целители, когда он приказал остановится возле меня.

— Не думал, что дождусь помощи именно от тебя!

Не смотря на бледность говорил он живо и весело.

— Приходи ко мне, перед закатом. Думаю, мое гостеприимство — малая плата за спасение, но ничего другого предложить не могу.

Тут его окружили лекари, принявшись обрабатывать рану.

Я по себе знал, какие чудеса творят целебные снадобья эльфов и не сомневался, что к вечеру Пелерин практически исцелится. А вот о его предложении стоило подумать. Зачем он пригласил меня? Может быть ловушка? Навряд ли, пригласить эльфа в свой дом, пускай даже временный, и убить его. Такое не пройдет незамеченным. Хотя, они могут сказать, что я напал первым.

Нет, не вяжется. Думаю, даже сам Маленкорх задаст вопрос, зачем я сначала спас Пелерина, а потом попытался его убить. Ведь глупость же какая-то.

Возможно, командир конницы просто решил выразить свою благодарность. Несмотря на то, что он находиться по другую сторону баррикад, он производит впечатление достойного эльфа. Ну, как минимум, не станет убивать меня так открыто. А яд? Не одна ведь Эфелита может пользоваться таким средством. Тут остается только надеяться на Печать. Кстати, большой вопрос — печать сработала с запиской целительницы или нет? С одной стороны никаких болевых ощущений от татуировки я не испытал, когда лоталли протянул мне записку, с другой — план отравить меня не сработал. Да и был ли такой план?

Можно вовсе не ходить к Пелерину. Попросить Дуэндала озадачит меня чем-нибудь, чтобы был предлог для отказа. К тому же, сегодня вечером я договорился о свидании с Олетой. А как же информация о предательстве Маленкорха?

Сделаю так. Зайду к Пелерину, как говорится — соблюсти приличия. Поговорим, вдруг удастся, что-то выяснить. Наведем мосты, так сказать. А потом к лесному пруду, вспомнить бы еще, где он точно находится, в объятия прекрасной Олеты. Надеюсь, что в объятия.

До вечера я занимался только двумя вещами. Первое — вспоминал где находится этот проклятый пруд. И вспомнил! Невдалеке от лагеря эльфов, в тихой рощице, есть прекрасный водоем, с прозрачной, холодной водой. По заросшим мягкой травой берегам журчат ручьи. Вода хрустальная! Виден каждый камушек на дне, а макушки деревьев соприкасаясь, превращают местечко в уединенный шалаш, созданный самой природой.

Охренуэль любил посидеть там, предаваясь размышлениям. Ишь, философ! Откуда об этом правда знает Оленька? Неужели она следила за Гунальфом? Забавно, если так.

Второе же, я бесцельно слонялся по Бастиону. Сидеть в комнате было невмоготу, встреча с Пелерином будила ощущение опасности, а свидание с Оленькой рождало щемящее ощущение в груди. Быстрей бы, уже!

На правах состоящего в свите Дуэндала, я посетил военный совет. Воитель был обеспокоен тем, что не удалось расчистить ров. Он не сомневался — противник обязательно воспользуется этим. Маленкорх заверил его: «При необходимости, я очищу всю долину от неприятеля, не оставив никого из них в живых». Он бросил насмешливый взгляд на Глендрика, но тот даже бровью не повел. Он знал, что сделал все правильно, и единственный оставшийся в живых троллль не повредит ни его имени, ни его рангу.

— Два наших славных командира ранены. Несмотря на мое искусство врачевания, Данорхен все еще не может встать с постели, нога Пелерина так же вселяет опасения.

Дуэндал задумчиво кивнул:

— Думаю, следующий штурм будет решающим. Он же будет последним, ведь силы врага не бесконечны.

При этих словах Маленкорх слегка улыбнулся. Хитер маг, решил дождаться, когда силы Тьмы ослабнут, дать им возможность прорвать стены, чем надеется понизить ранг Дуандала, а возможно и Глендрика, и победить уже истощенного врага. Да, тогда слава и влияние мага станут недосягаемы. Кто посмеет возразить ему, когда он прикажет казнить дезертира и убийцу Гунальфа Веспара.

Нужно действовать решительней.

С этой мыслью я направился в гости к Пелерину. Солнце уже прошло половину пути от зенита до горизонта, и я решил, что сейчас самое время навестить лихого, но недружелюбно настроенного ко мне всадника. К тому же времени останется еще с запасом, чтобы успеть к Олете.

В расположении кавалерии меня встретили недружелюбно. Нет, никто не хватался за оружие и не пытался оскорбить, но тяжелые взгляды упирались мне в спину. То, что я спас их командира, скорее усугубляло настрой кавалеристов. Получается, я выставил их всех в неприглядном свете.

Не обращая внимания на окружающих, я подошел к строению, служившим казармой для всадников. С торца был отдельный вход в комнаты Пелерина. Самого Симальфа Пелерина я застал за столом, когда меня провели внутрь. Он сидел в глубоком кресле, а перебинтованная нога покоилась на небольшой табуретке.

— О, Гунальф Веспар! — воскликнул он с наигранной радостью. — Я думал ты придешь позже.

— Ты не назвал точного часа, а время сейчас, как раз перед закатом.

— Не волнуйся, сейчас все будет готово! Садись.

Я уселся и откинулся на спинку кресла.

— Эй, Парс! — заорал он, словно находился в гуще боя.

На пороге возник эльф, проводивший меня сюда.

— Зови девок, пускай накрывают на стол, дорогой гость пришел.

Девок?

Эльф исчез, а из-за дверей появились две рабыни-лоталли. Женщин этого народа я видел впервые. Примерно мне по плечо, фигуристые, с красивыми, но застывшими в равнодушных масках лицами. Они принесли два подноса с простыми закусками, и неизменный кувшин эльфийского вина.

Глядя на них, я вспомнил раба Эфелиты. Того, чью жизнь я разменял на жизнь Пелерина. Его предсмертный крик прозвучал в моей голове. Можно, конечно, малодушно убеждать себя, что он все равно бы погиб. Но тогда его смерть, хотя бы не лежала на моей совести.

— Смотрю, тебе девчонки понравились, — ехидно усмехнулся Пелерин.

Только тут я понял, что неотрывно смотрю на женщин-лоталли.

— Наверное, я должен поблагодарить тебя за спасение жизни. Но «спасибо» с собой не унесешь. Давай, я подарю тебе одну из этих малышек, выбирай любую. Отдал бы обеих, но вторая мне необходима.

Я немного опешил. Да, эльфы — рабовладельцы, но я как-то не привык распоряжаться, пускай будет людьми, как вещами.

— Надо подумать, — нерешительно ответил я. — Дуэндал позволяет мне пользоваться своими рабами, а таскать за собой женщину, хоть и лоталли, короче, решу позже.

— Не любитель этих малышек? Зря, они выносливы и работящие. В походах самое то! — хохотнул Пелерин.

Выпили. Пелерин, как бы случайно, поправляя ворот своего одеяния, вытянул черную жемчужину — символ своего ранга.

— Впервые не чувствую себя уязвленным, сидя за одним столом с эльфом низкого ранга.

Вот же сволочь! Я ему жизнь спас, а он…

— Наверное, все дело в том, что раньше ты был мне ровней. Да, страшное дело, в один момент потерять все достижения.

— Хочешь посочувствовать мне? — усмехнулся я.

— Знаешь, Гун, ведь, по сути, нам с тобой нечего делить. Маленкорхи грызутся с Алвинами, Лвиаеры тоже вонзили зубы в кусок мяса, называемой властью, а мои родственички Юнифинды с нетерпением ожидают, когда все трое ослабнут, чтобы перегрызть всех по одиночке.

— Трудно с тобой спорит, — осторожно ответил я, не совсем понимая к чему клонит Пелерин. — Все так и есть. Но что ты предлагаешь, заключить союз за их спинами и затеять свою игру?

Я катнул пробный шар. Не так прост этот Пелерин. Кто знает, до чего мы договоримся, может быть предательский план Маленкорха вылезет наружу?

— Такие, как мы, Гун, влезаем в это все не ради власти знатных семей. Лично мне все равно, кто будет решать важные вопросы, Маленкорхи или Алвины. Нам с тобой нужен ранг! И ты, достигший равного со мной положения, а затем упавший ниже младенца, должен, как никто другой, понимать это.

Он отхлебнул вина и уставился на меня испытующим взглядом. Я кивнул.

— Знаешь, я впечатлен тем, как за столь короткий срок ты вернул себе уже третий ранг. Это заслуживает уважения. Но дальше будет сложнее.

Пауза. Затем Пелерин продолжил:

— Все знают о твоей вражде с Хальвином, но у тебя так же проблемы с моей родственницей Эфелитой, ведь так?

— Я бы не назвал это проблемами…

— Брось, Гун, я говорю с тобой откровенно. Эльф спасший мне жизнь, заслуживает откровенности. Но и ты, будь добр, прекрати запираться. Эфелита еще ничего не выкинула, после того, как ты не принес ей голову Каргана?

— Не могу сказать точно, но один из ее рабов, доставивший мне послание от нее, умер.

Я не стал уточнять, что раб умер на поле боя, среди других лоталли отправленных на очистку рва.

— В духе этой чокнутой стервы, — хмыкнул Пелерин. — Так вот, одну из этих малышек ты можешь забрать, но еще я могу помочь тебе избавиться от ненужных проблем, с Маленкорхом и Эфелитой. Думаю, это будет достойной платой за мою жизнь.

— Прости меня, Симальф, со всем уважением, но разве ты обладаешь таким влиянием?

— Хальфин упрям, но все же иногда склоняет слух к моим советам, а Эфелита моя родственница. Да, наши ценности родов терпят крах, на первое место выходят отдельные семьи, но все же кровь есть кровь. Думаю, госпожа Юнифинд, отступиться от своего больного желания загнать тебя в могилу.

— Пока, что я вспоминаю, как Маленкорх просто отказался отвечать за действия своего родича, того самого.

— Алгар, бедняга. Он всегда был недотепой. Закономерный итог, когда Священный Свет наотрез отказывается смотреть на тебя. Но в том-то и сила Маленкорха. Он не цепляется за старые традиции. В борьбе за ранг, власть, влияние — род становится обузой. Тормозит тебя, словно ты бежишь с мешком на плече.

Я начал понимать куда ведет разговор Пелерин. Вот не ожидал я такого!

— И как мне поможет, то, что Маленкорх бегает без мешка на шее? — спросил я.

— Ты можешь всю жизнь биться головой о стену, в желании повысить ранг. Боюсь, Гун, в твоем случае это бесполезно.

Я удивленно взглянул на него, с чего вдруг такой вывод? Пелерин криво улыбнулся и продолжил:

— Но можно ведь сделать и наоборот, ускорить твой путь в иерархии. Хальвин, например, может помочь тебе с этим.

Тут я понял. Вот он мой шанс! И упустить его нельзя.