Бэби, я твой

Глава 16

Сэм уселся поудобнее, привалившись к ней.

– Друг. Мы с Гарри служили вместе в ВП.

– В ВП? Это значит – в военной полиции армии США?

– Да.

– Сэм Мак-Кэйд, у тебя была стоящая работа, а ты ее бросил, чтобы гоняться за процентами?

– Вынужден был. – Его тяжелое тело придавило ее, будто последние силы ушли из него. – Гарри принял пулю, которая предназначалась мне, после чего у него отказали ноги. Паралич. Кто-то же должен позаботиться о… – Сэм умолк, выругавшись, потому что новый приступ тошноты заставил его наклониться над унитазом и задергаться в конвульсиях.

Кэтрин взглянула на рукоятку пистолета, торчавшую из-за пояса, увидела в заднем кармане бумажник. Она вынула и то и другое, пока он мучился и ничего не замечал вокруг. Отложив их в сторону, Кэтрин освежила холодной водой махровую салфетку, а Сэм снова оперся на нее, как на спинку кресла.

Она прикладывала компресс то ко лбу, то к шее, то к плечам Мак-Кэйда.

– Ну и почему пуля предназначалась именно тебе? Ты кого-то сильно разозлил? – Это Кэтрин могла себе представить.

– Нет, как старший сержант, я должен был контролировать всю ситуацию.

Кэтрин подождала, но продолжения не последовало.

– Ну и что дальше? Ты должен был контролировать и не сумел, поэтому пуля парализовала приятеля, а не тебя?

– Да.

– И ты никого не довел до сумасшествия? До той крайности, когда возникает желание пристрелить тебя?

– Боже мой, Рыжая! – В его тоне послышалось недовольство. – Да нет же, нет!

– Но тем не менее его ранили по твоей вине?

– Да!

Чувствуя волнение Сэма, Кэтрин снова намочила салфетку и стала проводить ею по его плечам.

– Не понимаю. Может, объяснишь, что случилось?

– Пьяный в стельку спец-4 бежал к воротам базы…

– Погоди, кто такой спец-4?

– Специалист четвертого разряда. То есть. Рыжая, его статус чуть выше рядового и ниже сержанта.

– А под пьяным в стельку ты подразумеваешь…

– Ну в стельку, на ногах не стоит – только на карачках. Потом мы обнаружили, что он и кокаина нанюхался. Но в тот момент мы знали только одно: он пробирается к воротам, а морские пехотинцы, дежурившие в тот день, вызвали военную полицию. Мы с Гарри гнались за ним до плаца, где он оставил свой джип. Парень орал и время от времени постреливал из пистолета, которого ему не полагалось при себе иметь.

Сэм закрыл глаза и увидел все снова, как будто это случилось только вчера.

Влажная ночь, полная луна, которая то выглядывала на небо, то закатывалась обратно за сгрудившиеся облака. Странно припаркованный джип с включенным мотором и зажженными фарами, с распахнутой дверцей со стороны водителя. Внезапно наступившая тишина. Цикады умолкли, почувствовав присутствие человека.

– Я говорил с ним, пытался успокоить. Мы хотели обойти его с флангов. – Тут его голова приподнялась, потому что Рыжая глубоко вздохнула. «Она хочет задать вопрос», – догадался Сэм, прежде чем Кэтрин успела сформулировать его.

Он криво улыбнулся и начал отвечать:

– Ну это когда один человек, я в данном случае, идет в одну сторону и переключает на себя внимание того, кого ловит, а его напарник направляется в другую. Тот тип, за которым мы гонимся, теряется, потому что для него враг раздваивается, и у нас, полицейских, больше возможностей его разоружить.

– Понятно. А что, Гарри был против такого варианта?

– Нет, это привычное дело, и обычно прием срабатывает.

– Но не на этот раз…

– На этот раз я допустил ошибку и не сумел удержать внимание нарушителя. Он мотался между нами, пытаясь взять на мушку обоих. Но все-таки он был ближе ко мне, и я думал, что сумею его уговорить и успокоить. Но потом я то ли сделал, то ли сказал что-то не так, потому что он вдруг взбесился, заорал и принялся палить. Я упал на землю и начал отстреливаться. – Дыхание Сэма стало тяжелым, исповедь давалась ему с трудом. – Его я тоже заставил лечь, но слишком поздно. Он уже достал Гарри.

Наступило молчание, потом Кэтрин спросила:

– – Ну а почему ты себя считаешь виноватым?

– Потому что я был старший сержант, черт побери.

Кэтрин почувствовала, как сильно он волнуется и как окаменели от напряжения его мышцы.

– А Гарри был?..

– Сержант.

– Ниже рангом, да?

– Я должен был спасать положение – и не терять бдительности. В итоге человек, не только подчиненный, но и мой лучший друг, больше никогда не сможет ходить.

Кэтрин подумала, что теперь для нее кое-что прояснилось.

– И Гарри тебя обвинял?

Сэм печально засмеялся. Желание успокоить, обнять его, укачивать, как ребенка, возникшее у Кэтрин, удивило ее.

– Полгода Гарри злился на весь свет. Он обвинял нарушителя, морских пехотинцев, которые не остановили его, всю армию Соединенных Штатов. Черт побери, даже Бога! Но меня – никогда. – Слова прозвучали так, будто именно это и мучило Сэма больше всего.

– Может, он воспринял все как трагический несчастный случай?

Сэм пошевелился.

– – Похоже, мне полегчало. – Он был слаб, как котенок, и озноб пробирал его до костей. При такой жаре это означало, что организм совершенно обезвожен. Тем не менее он с трудом оторвался от теплого тела Рыжей, возле которого ему было безопасно и удобно, но так быть не должно, приказал себе Сэм. – Слушай, выйдем отсюда. – Он с трудом поднялся.

Не понимая, какое отношение имеет рыбацкий домик к рассказанной истории. Рыжая рассеянно забрала бумажник и пистолет и пошла за ним в комнату. Сэм начал рыться в спортивной сумке, она спокойно наблюдала за ним, пока не догадалась, что именно он ищет. Наручники!

– Извини, Рыжая, но я слишком слаб, чтобы гоняться за тобой. Я вынужден…

– Нет! – Кэтрин изо всех сил оттолкнула его, ударив в грудь. Сэм, как подрубленное дерево, упал на кровать.

Ее трясло.

– Вшивый Иуда! Свинья! Я позаботилась о тебе, а теперь ты хочешь посадить меня на цепь, словно собаку! – Кэтрин не плакала с тех пор, как Сэм вытащил ее из дома. Но сейчас слезы потекли из глаз, и она их не вытирала, ничего не замечая от ярости.

Сэм с трудом приподнялся на локте, чувствуя, как его сильно трясет от боли. Потирая ушибленное место, он уставился на пылающие щеки и яростные зеленые глаза Кэтрин. Боже мой, чем она его ударила? Молотком, что ли? И тут Сэм увидел, что у нее в руке, и затих.

– Положи оружие. Рыжая.

– Что?

– Положи оружие.

Кэтрин посмотрела на пистолет, который держала в руках, и сила сразу же ушла из ее пальцев. О Боже, она совсем забыла про него.

Но, посмотрев в лицо Сэму, она поудобнее перехватила пистолет и прицелилась. Он был тяжелый и раскачивался, выписывая в воздухе восьмерки. Ей пришлось взять пистолет двумя руками. И тут она обратила внимание на бумажник Мак-Кэйда. Трясясь всем телом, Кэтрин сунула его за пазуху.

– Оставайся там, где сидишь, Мак-Кэйд. – Пройдя вдоль стены, она схватила чемодан Кейли с кровати. Золотисто-карие глаза Сэма настороженно следили за ней. Кэтрин боялась, что, несмотря на слабость, он кинется и силой заставит ее остаться. – Тебе не стоило вынимать наручники, – объяснила она дрожащим голосом. – Мы бы хорошо поладили, если бы ты не дергался.

Она шагнула туда, где лежала ее сумка, села на корточки, не спуская глаз с Мак-Кэйда, потом нащупала рукой ремешок сумки, перекинула через плечо и бросила в нее бумажник Сэма. Потом подхватила чемодан и попятилась к двери.

– Я более человечно отнесусь к тебе – оставлю свободным, на случай, если тебе снова станет плохо. – Открыв дверь, Кэтрин переступила порог. Потом, секунду поколебавшись, обернулась. Лицо Сэма было бледным, но глаза горели. От его рук и плеч веяло силой, которую не стоило недооценивать. – Мне жаль твоего друга, – прошептала она, – но, я не считаю тебя виноватым в случившемся с ним несчастье.

Затем, сунув пистолет в сумку, Кэтрин вышла на улицу.

– Дьявольщина! – Если бы силу разочарования можно было чем-нибудь измерить, то раздался бы рык льва. Но вместо слов из горла Сэма вырвалось слабое кваканье.

Он попытался сесть, но, с трудом придвинувшись к краю кровати, Сэм отчетливо понял: его силы на исходе. Сможет он сейчас преследовать Рыжую? Вряд ли. И Сэм отпустил длинное цветистое ругательство.

Потом Мак-Кэйд заставил себя встать на ноги. Черт побери! Ему лучше поднять свою задницу, не то Рыжая усвистит слишком далеко.

Его шанс на домик только что выплыл за дверь. И до него не сразу дошло, что стоит пожалеть еще об одном – теперь ему не представится случай использовать презервативы, купленные в автомате мужского туалета. Да, он слишком серьезный парень, по-настоящему преданный профессии.

Не переставая дрожать, Сэм нашел в спортивной сумке чистую рубаху. С трудом влез в нее, потом сел на край кровати, собираясь с силами. Он знал, что ему сейчас надо пить побольше жидкости. Он уже перестал потеть, значит, обезвоживание слишком сильное, оно, и ничто другое, заставляет его дрожать, как новорожденного жеребенка. Но когда Сэм пустил воду из крана, от ее запаха его замутило. Он с отвращением отставил стакан, потом нашел зубную щетку и пасту, почистил зубы и снова попробовал напиться.

И тут же вернулись позывы рвоты.

Черт с ним! Надо идти.

Сэм потянулся поправить оружие и выругался, вспомнив, где он видел пистолет в последний раз. Его держала Рыжая в нетвердых руках и целилась в него. Черт! Как ему хотелось сейчас покурить! Он печально засмеялся. Да, надо отдать ей должное – та еще штучка. В последние несколько дней она настолько завладела его вниманием, что Сэм впервые за долгое время вспомнил про сигареты.

Но это ерунда. Отказ от никотина – чепуха по сравнению с тем, как она выпотрошила его, заставив рассказать о Гарри, а затем равнодушно выкатилась за дверь.

Вспомнив ее глаза, когда она увидела наручники, Сэм покачал головой. Да ладно, черт побери, большое дело. Он уже успел понять, какая она первоклассная актриса.

Последние слова Рыжей, обращенные к нему, было не так легко отбросить.

Он был совершенно сражен, услышав, что не виноват в случившемся с Гарри несчастье. Сэм оперся о стену, чтобы отдышаться.

Почему Рыжая сказала об этом? Ведь она была на коне, выиграла. Пистолет плясал в ее руке, но она выиграла. И эти слова ничего не решали. Так зачем было говорить?

Эх, мужик, не понял ты ее, совсем не понял. Да дьявол с ней, с ее словами! Он обязан раздобыть этот чертов домик для Гарри, а для этого ему нужна Рыжая. Он сейчас отдышится, вытащит за дверь свою задницу и вернет ее обратно. Через минуту. Только немного придет в себя.

Джимми Чейнз развалился на сиденье арендованной машины, рассеянно перекатывая зубочистку с одного угла рта к другому. Он наблюдал за пассажирами, выходившими из автобуса. Ну где эта кукла Кейли? Пора завязывать с этим делом и возвращаться домой.

Потом он резко выпрямился, выплюнув зубочистку. Водитель закрывал двери, значит, последний пассажир вышел. Что за черт?

Чейнз вылез из машины, хлопнув дверью, догнал водителя и преградил ему путь.

– Эй! – окликнул Чейнз. – Я тут должен был встретиться с сестрой, она сказала, что приедет в твоем автобусе, – такая рыжая, симпатичная, с роскошным телом.

– Ox… – заморгал водитель, глядя на неизвестно откуда взявшегося мужчину. – Рыжеволосая? Но ее муж отравился, и мне пришлось оставить их в мотеле. – Водитель собрался идти дальше.

Так, значит, этот тип заболел? Чейнз мысленно потер руки. Это хорошо, это намного облегчает работу.

– Погоди! – Чейнз остановил водителя. – Какой, говоришь, мотель, где?

– Извините, сэр, мне не положено давать такую информацию.

– Да она, черт побери, моя сестра!

Водитель напрягся, бросив на него неприязненный взгляд.

– Это вы так говорите, – сказал он и изучающе осмотрел Чейнза, словно отыскивая сходство, а потом неискренне добавил:

– Мне очень жаль, но таковы правила.

Чейнз хотел выбить из придурка название мотеля, но кругом было слишком много народу, да и босс велел держаться незаметнее. Вот сукин сын! Но что же теперь делать?

Хорошо, мужчине, в конце концов, надо поужинать, а ему, пока он тут, тоже невредно заморить червячка. И что-нибудь придумать, – разве он не умный мужик? Кейли ведь так сказала.

Но пока Чейнз ел цыпленка, жареный бифштекс и картошку, в голову ему так ничего и не пришло. Он работал мозгами, пока не заломило в висках. Ну ни единой мысли! И так продолжалось, пока он не отставил в сторону пустую чашку из-под кофе и тарелку из-под яблочного пирога.

А когда официантка принялась подливать ему кофе, он услышал разговор за соседним столиком.

Чейнз едва обратил внимание на девчонку-подростка, которая остановилась возле столика, за которым сидел парнишка года на два старше ее. Она откровенно завлекала парня. Чейнзу в общем-то было наплевать на молодую любовь, но уши навострились сами собой, когда девчонка заговорила.

– Эй, – начала она робко, – а что с теми мужчиной и женщиной, которых высадили из автобуса? Меня зовут Белинда. – Она улыбнулась парню и пожала плечами. – Я подумала, может, ты знаешь, я видела, как ты с ней разговаривал.

– Меня зовут Джоэл. Я ничего толком не знаю, но могу сказать точно, что того пижона рвало в кабинке, из-за чего никто не мог туда прорваться. Поэтому их решили на ночь оставить в мотеле.

Чейнз откинулся на спинку стула, испугав парня своим внезапным вторжением в разговор.

– А как называется место, где их высадили? – резко спросил он. – Это моя сестра, я должен был ее встретить.

Парень выглядел раздраженным, ему не понравилось, что его прервали, но с готовностью ответил:

– Не знаю, я сам так хотел в туалет, что не обратил внимания.

– И я не видела, – сказала девочка. – Отсюда примерно в двух часах езды.

– Не-а, час сорок пять.

Она повернулась к парню, давая понять, что больше полагается на его слова.

– Ты так думаешь?

– Да, час сорок пять. Точно.

Ну что ж, хорошо! Чейнз вскочил на ноги, оставил чаевые и деньги по счету на столе.

– Спасибо, парень. – Он взял со столика счет молодого человека. – Вот, это тебе от меня.

– Спасибо. – Молодой человек улыбнулся девушке. – Хочешь чего-нибудь на десерт? Угощаю, раз у меня завелась пара баксов.

Чейнз достал новую зубочистку, сунул в уголок рта и, ухмыляясь, направился через стоянку к машине.

Кейли права.

Он умный мужик.

Как же можно быть такой дурой? Кэтрин возвращалась, прижимая к животу коричневый пакет. Она просто не могла поверить, что снова идет в мотель.

То есть добровольно сдает себя Сэму Мак-Кэйду. Она могла совершенно спокойно уехать. Кэтрин поговорила с владельцем местного гаража, у него есть машина, которую он готов дать напрокат. У нее – деньги Сэма, чтобы заплатить, и она уже возвращалась бы сейчас в свою спокойную, размеренную жизнь. Так поступила бы любая разумная женщина. Просто села бы в машину и уехала.

Но Кэтрин не могла забыть ужасный цвет лица Сэма и сухие запекшиеся губы. Она дура, набитая дура, если волнуется о нем. Кэтрин повторяла себе это неоднократно. Ну куда, черт побери, подевался ее разум? Она наивная дура – вот и все. Двух мнений быть не может.

А самое интересное заключалось в том, что Сэм Мак-Кэйд… в общем…

Кэтрин несла в пакете бутылки с водой и пачку подсоленных крекеров. Она шла изображать сестру-сиделку перед человеком, который, едва она успеет спросить его о самочувствии, прикует ее к чему-нибудь наручниками.

Кэтрин обнаружила Сэма на полу, он спал, привалившись к стене. Положив пакет, она села рядом с ним на корточки и протянула руку, чтобы потрясти за плечо.

– Сэм, – пробормотала она. – Ну давай, дорогой, это не лучшее место для отдыха. Надо лечь в постель.

– Гм… – Сэм открыл глаза и потер рукой заросший щетиной подбородок. Он пытался облизать губы, но язык был сухой. Рыжая помогла ему встать на ноги, сам он был без сил и потому неуклюж. Он еле добрался до кровати, лег и моргая уставился на нее. – Эй, а мне приснилось, что ты ушла…

– Правда? – Кэтрин сняла с него туфли, носки и отошла. Он услышал, как она прошла в ванную и быстро вернулась. Потом раздался шорох бумаги. Через несколько минут Кэтрин села рядом с Сэмом, подсунула руку ему под плечи и приподняла. – Ну вот, выпей.

Вода была холодная, она освежала, скользя по горлу, и Сэм пил жадными глотками, пока Кэтрин не отняла стакан.

– Спокойнее, – пробормотала она. – Тебе ведь не хочется, чтобы все пошло обратно? – Кэтрин снова поднесла стакан и заставила Сэма пить маленькими глотками.

– Дай еще.

Он очень медленно выпил три стакана. Утолив жажду, Сэм откинулся на подушку. Последнее, что он слышал, были слова Рыжей про крекеры. Потом Сэм провалился в какую-то бездонную черную пропасть.

Кэтрин наблюдала за ним и никак не могла решить: вызвать доктора или нет? Все упиралось не только в самочувствие Мак-Кэйда, но и в то, можно ли здесь отыскать нормального врача или нет. И она продолжала волноваться.

Сэм просыпался каждый час, его мучила сильная жажда. Кэтрин вливала в него воду, и он, как человек, сделавший шаг из этого мира в другой, понемногу возвращался, почти не просыпаясь. Очнется на минуту и снова впадает в коматозное состояние, но это, как знала Кэтрин, нормально. Когда Сэм открывал глаза, то жаловался на холод, при такой-то жаре! Однако постепенно к Мак-Кэйду возвращался прежний цвет лица, губы разгладились. Кожа, правда, оставалась сухой, пергаментной. Сэм дрожал, и Кэтрин набросила на него все одеяла, какие были в комнате. Она почувствовала невероятное облегчение, когда часов в девять он пропотел и проснулся. Сэм раздраженно разворчался – подумать только, сколько на него навалено всякого барахла! – и сбросил одеяла на пол. Кэтрин уговорила его съесть несколько крекеров. Он снова заснул, но ей показалось, что на этот раз сон уже не напоминал обморок.

Сидя рядом с ним на кровати, Кэтрин привалилась затылком к стене. Впервые за много часов она поверила, что с ним все будет в порядке.

Значит, ей надо уходить.

Но даже мысль о том, что надо собрать сумку, чемодан и придумать, как действовать дальше, требовала усилий. И потом, видит Бог, ей не хотелось уходить. Странно, но безопасная, спокойная, размеренная жизнь в Сиэтле больше не прельщала Кэтрин Макферсон.

Кэтрин не сомневалась, что утром проснется раньше Сэма и, отдохнув, при свете дня разберется в своих чувствах.

– О Боже. – Она несколько раз стукнулась головой о стену. Значит, с ней не все в порядке, если она опустилась до уровня Скарлетт О'Хары, которая, защищаясь от себя самой, говорила: «Тра-ля-ля, Ретт, я подумаю про это завтра».

Вот черт. Она же независимая женщина, и эти старомодные оправдания южной красавицы ей не подходят. Она женщина, которая принимает тщательно обдуманные решения и поступает согласно им. Она…

Да к черту все это. Кэтрин улеглась рядом с Сэмом. Она так устала, что и впрямь ей лучше подумать завтра.

Через минуту Кэтрин спала как убитая.