Белава: Царская чародейка

Глава 18

Высокий утес возвышался над стремительной и широкой рекой Великой. Восходящее солнце золотило кроны деревьев. Величественный пейзаж заставлял затаить дыхание и вовсе замолчать на несколько мгновений. Но тому, кто сидел на самом краю утеса была безразлична красота этого места. Длинные черные пряди лениво шевелил ветер, крылья безвольно распластались по земле. Демон смотрел вниз с утеса на бегущие воды реки, в золотистых сейчас глазах застыла тоска. Демон в который раз горько усмехнулся, сожалея о своем бессмертии, он устал. Устал от этого мира, от его обитателей, устал от своей черноглазой подруги, которой всегда и всего было мало. Когда — то он дышал полной грудью, когда-то он был велик, когда-то его окружали земли его родного мира, когда-то…

Этот мир стал его темницей, его наказанием, его вечным проклятьем. О, они знали, как наказать его, это только он не понимал, что это настоящая пытка, которая была более жестока, чем лишение самой бесконечной жизни. По началу он думал, что получил то, о чем мечтал… Глупец! Как же горько было узнать, что все это так быстро наскучит, а вернуться назад нельзя. Сейчас бы демон многое изменил, но даже демоны не властны над временем, оно сильней всех. Проклятое бесконечное время. Вечность стала вечными муками от одиночества. Даже демонам сложно быть одинокими. Он так устал и так отчаялся, что влачил свое пустое существование только потому, что не мог его прекратить. И вдруг это чудо! Даже демоны верят в чудеса.

Девчонка с изумрудными глазами, которая несла в себе все, что было ему дорого. Сначала этот безумный дурманящий запах, который оказался запахом родной крови, потом показала ту, кем она может быть. И ведь можно убрать человеческий облик, и тогда останется только пламенноволосая демоница с зеленым сиянием глаз. И тогда этот мир вновь обретет краски, вновь наполнится жизнью! И даже если она захочет остаться человеком, он не будет против, потому что в ней сила его мира, а это уже не мало. Девчонка стала его целью, центром его вселенной, его наваждением и сжигающей страстью, вот только… Только он опять ее упустил. Демон зло ударил кулаком по утесу, и вниз посыпались отбитые им камни. Он чувствовал ее, был совсем близко, и вдруг все пропало, как сквозь землю провалилась. Демон упрямо сжал кулаки.

— Найду, все равно найду! — упрямо повторил он и взмахнул крыльями…

Путники остановились на привал. Ехали они уже долго, Белава даже не думала, что погнала мужчин так далеко, но факт оставался фактом, уже несколько часов пути, а пол был по прежнему каменный, и развилки все еще было не видать. За готовку взялся Радмир, сказав, что ей надо отдохнуть. И хотя девушка чувствовала прилив сил, возражать не стала. Она отправила вперед искателя, и теперь сидела задумавшись, пока он не вернулся. Нет, она не думала о поцелуе витязя, хотя он все еще жег ее губы, заботило ее совсем другое. Никогда демоническая сущность не вела себя так… самостоятельно. Зверь всегда был покорен ей, а вот демоница сегодня напугала ее своими мыслями. И хорошо, что Белава оказалась сильней и легко подавила ее желания, но призывать эту силу чародейке теперь лишний раз не хотелось. Придется справляться человеческими силами. В принципе, ими она тоже неплохо управлялась. И все-таки, почему вдруг такая знакомая и даже родная личина Зверя приняла здесь совсем иные формы? Что вытащило из ниоткуда существо с пламенем на голове? Может близость демона как-то повлияло на перемену личины? Неожиданно в голове всплыло воспоминание о поцелуе Вогарда, когда он перепутал их с Милавой, и уж совсем неожиданной стала сладкая судорога, которая свела тело девушки. Она порывисто вскочила, передернулась и постаралась отогнать от себя ненужные воспоминания.

Радмир удивленно посмотрел на нее. Белава встретилась с теплым взглядом таких знакомых серых глаз и облегченно вздохнула. Потом засмеялась, нет-нет, вот уж чего она вспоминать совсем не хочет, так это черноглазого змея.

— Что ты, голубушка? — Радмир подошел к ней.

— Так… задумалась, — ответила с улыбкой девушка и взяла витязя за руку, впитывая в себя его простое человеческое тепло. — Помочь?

— Нет, — он улыбнулся в ответ. — Уже почти готово.

— Тогда может пройдемся немного? — неожиданно предложила чародейка.

Радмир бросил взгляд на их спутников, но те были заняты своими делами, снимали пробы с содержимого котелка и на мужчину с девушкой вовсе не обращали внимания. Мужики еще немного обижались за то, что витязь забрал у них их находки из усыпальницы альва, кроме Дарислава, он находил требования товарища верными, уж больно странно сжималась кольчуга на его теле.

Витязь кивнул, и они прошлись немного вперед. Белава изо всех сил искала, о чем поговорить, потому что цели у этой маленькой прогулки не было. Радмир, похоже, не желал облегчать ей задачу и молчал, только сплел их пальцы, когда сумрак прикрыл их от спутников. Она обернулась на троих мужиков и, наконец, придумала.

— Почему ты забрал у них их находки? Хозяин этих вещей мертв, и они признали новых хозяев. Вон как кольчуга села на Дарислава.

— Не села она, обман один, — пояснил витязь. — Головы у скелета заешь почему не было?

Девушка остановилась, прислоняясь спиной к каменной стене и выжидательно посмотрела на него.

— Потому что корона раздавила ему голову, — пояснил мужчина, подходя к ней ближе. — Видела, как тяжело Дарислав стягивал кольчугу?

— Она начала сдавливать его? — легко догадалась Белава, она и сама это подозревала, но как повод для разговора…

— Да, и раздавила бы его, — голос его стал тише, руки скользнули на талию чародейки, и она замерла. — А топор изуродовал бы Катая… Какая же ты красивая, Белавушка, — голос совсем упал до шепота. — Почему ты не попала сюда раньше, лет десять назад?..

— Я тогда женихов распугивала, да об обучении у чародея мечтала, — ответила она, пряча за улыбкой смятение.

Мужчина еще какое-то время вглядывался в ее лицо через сгустившийся сумрак, а потом прижал к себе, накрыв губы жадным поцелуем. И вновь эта сладкая дрожь по телу, и пальцы сами зарываются ему в волосы, сжимаясь. Мужчина тихо застонал, и его поцелуй стал более настойчивым, руки более смелыми, а в голове чародейки зазвучал голос жены Волота, хозяина ее любимого кабачка: "Замуж тебе надо, Белава, возраст вон какой. Ведь в соку уже, томишься, небось, бедная. Мужика тебе надо". Смысл слов женщины до нее дошел только сейчас, когда не замечать своего желания она уже не смогла. Белава тут же напряглась, уперлась руками в грудь Радмира, резко осознав, что тает в руках совсем чужого для нее человека.

— Остановись, — задыхаясь, взмолилась она. — Не надо, Радмир. Чужая я, не надо.

— Останься со мной. Я не хуже, чем он, останься, — взмолился мужчина, пытаясь удержать девушку.

— Не могу, — ответила она, наконец, вырвавшись из кольца его рук. — Там мой дом, там матушка и батюшка, там мой воин-странник.

— Я все время думаю о тебе, глаз оторвать не могу, — жарко заговорил он, но Белава накрыла его губы рукой.

— Не надо, родненький, мне итак тяжело, — попросила она. — Я все время путаюсь, не смущай мыслей моих, там другой Радмир. И даже если его потеряла, все одно люблю. А у нас дорога дальняя, еще столько всего надо сделать, пусть все остается, как есть.

— Белавушка, — он прижал ее ладонь к своему лицу.

— Я все одно уйду, когда все закончится, тебе тяжелей будет, если я опять забудусь, кто ты. И мне тяжело будет, когда вернусь. Тяжело и совестно.

Витязь ничего не ответил. Путь и правда не близкий, подумал он, все может измениться. Радмир молча кивнул, соглашаясь с ней, и чародейка вздохнула с облегчением. Каша в голове, наконец, начала исчезать. Она справится с наваждением этих глаз, очень похожих на дорогие ей, но все-таки чужих серых глаз. К ней вернулся искатель, до развилки оставался час пути.

— Эй, — послышался окрик Дарислава. — Где вы?

— Тут, — отозвался витязь, взял девушку за руку и повел обратно. Недалеко от их спутников, мужчина отпустил ее.

На развилке никого не было, только запах гари еще слегка ощущался. Твари не прошли стену огня, исчезнув во мраке. Но они там еще оставались, и искатель был снова отправлен на разведку. Чародейка и витязь вели себя подчеркнуто дружелюбно, но напряжение между ними все-таки угадывалось. Заметил это только все тот же Дарислав, но ни о чем не спрашивал. Коль не рычат друг на друга, значит, не все так плохо. Ссоры в дороге не хорошо, а уж тем более под землей.

Люди свернули во второй тоннель, и мужчины неосознанно приблизились к чародейке, все больше вспоминая старые привычки и понятия- чародей всегда защитит и выведет. А уж в этой пигалице перестал сомневаться даже Гарко. Искатель вернулся никого не обнаружив, но она все равно, поставила на них защиту. Хоть и много сил уходит на подвижное защитное заклинание, но так спокойней.

Лечь путники решились, когда уже совсем выбились из сил и они, и лошади, которые снова были под властью морока призрачного села. Белава использовала заклинание Бермяты, старого колдуна из своего мира, сделав одну из седельных сумок бездонной. Туда натолкали столько овса, что пяти лошадям должно было хватить на неделю пути, с голоду лошадки не пухли, от жажды не помирали. А темноту скрашивал морок, уверявший животных, что они идут по солнечному лугу. Чародейка закрыла людей и лошадей усиленной защитой, но часовых опять выставили. Она и не спорили, моментально провалившись в сон. Мужчины отсели от нее, тихо переговариваясь. Вскоре и они легли спать.

Ночью всех поднял крик Катая. Он со страхом уставился в темноту, тыкая туда пальцем. Белава, еле разодравшая глаза, отправила туда несколько огненных шаров. На стенах висели все те же слепые твари. Сил и желания любоваться на них не было. Она напустила на спутников временную глухоту, и шары полетели в тварей, подпалив их. Кто-то сумел сбежать, кто-то опал на земляной пол, медленно превращаясь в горстку пепла. Как только крики гибнущих существ закончились, девушка сняла глухоту и повалилась досыпать. Силы здесь расходовались быстро, надо было восстанавливаться.

— Слышишь меня? — проорал неизвестно кому Гарко.

— Все слышат, — буркнула Белава. — Ложитесь спать, а то заставлю.

Спорить не стали, и вскоре не спящим остался только Радмир, чья очередь пришла сторожить. Он смотрел в весело пляшущий костер, завораживающий игрой языков пламени, будто волосы зеленоглазой демоницы.