Белым по черному

Глава 9

В двадцать три тридцать самолёт, в котором возвращался Михаил в Москву из Лондона, совершил посадку в аэропорту Шереметьево. Михаил спокойно, никуда не торопясь, получил чемодан, прошёл таможню и направился к выходу из здания аэропорта, где его уже ждал водитель на служебной машине.

Хотелось домой и выспаться. Переговоры оказались достаточно трудные и эмоционально затратные, но он вышел победителем. Только всё это уже позади. Теперь можно подумать об Оле. Завтра прямо с утра позвонит ей и договорится о встрече. Нет, не завтра, уже сегодня, и это хорошо. Достал смартфон, чтобы полюбоваться на фото своей девочки, и понял, что забыл включить его в аэропорту. И тут посыпались СМС-ки. Он не стал их читать, оставил всё на потом. Но голосовое сообщение от Оли прослушал сразу, тем более что звонила ему несколько раз подряд.

Если бы кто знал, как он испугался! Ждать до утра Михаил уже не собирался. Он должен был увидеть её немедленно, и ему стало совершенно безразлично, что шёл первый час ночи. С его девочкой случилось непоправимое — у неё украли почку. Мысли одна безумнее другой вертелись в голове. Где же его Оля? Дома или ещё в больнице? И её в таком состоянии посмели шантажировать! Но всё это узнает сейчас же у её родителей.

— Федя, поворачивай, мне в другое место надо, — обратился он к личному шофёру и назвал адрес, — это в Измайлово. Я там должен быть как можно быстрее.

— Хорошо, Михаил Александрович. Сейчас можно и быстрее.

Лифт он вызывать не стал — ночь, спят люди, зачем шуметь. Поднялся по лестнице и долго звонил в дверь, пока не услышал щелчки открывающегося замка.

Перед ним стоял отец Оли в домашнем халате и тапках, видно было, что человек только что встал с постели.

— Михаил? Что случилось? Ночь на дворе, — с удивлением спросил он.

— Извините за позднее вторжение, но я должен знать, что с Олей. Она дома? Вы уже забрали её из больницы? Когда это случилось? Как?

— Оля дома, спит… О какой больнице идёт речь? Миша, я вас не понимаю, — недоумевал Сергей Владимирович.

— Я получил сообщение голосовое. Она не могла до меня дозвониться, я летел из Лондона. С шантажом я разберусь, это не проблема, но как у неё украли почку? Кто? Где? Когда?

— Почку? Шантаж? Ничего не понимаю!

Удивление отца нарастало. Михаил же видел его растерянность и полное непонимание происходящего.

— Я должен видеть Олю. Сейчас! — произнёс он твёрдо.

— Да, конечно, что ж я вас в дверях-то держу… Просто растерялся, я не знаю ничего из того, что знаете вы. Но, видимо, проблема существует. Оля фантазёрка, но не до такой же степени. Шантаж она придумать не могла, а почка вообще за гранью понимания. Она здорова… Миша, я её за ужином видел, потом она ушла в свою комнату.

Михаил снял пальто, ботинки и, бесцеремонно отодвинув Сергея Владимировича — не до вежливости ему сейчас было, прошёл в Олину комнату. Она действительно спала, но всхлипывала во сне. Он наклонился и поцеловал её в висок.

— Что же случилось с тобой, Заяц? — погладил он её по голове. Оля открыла глаза, потёрла их кулачками, не веря в происходящее, и улыбнулась.

— Ты приехал, правда приехал? Теперь всё будет хорошо, да?

Она обвила его шею руками, а он целовал её на глазах у окончательно растерявшегося отца. Тот не выдержал и включил свет в комнате.

— Может быть, вы всё-таки объясните, что происходит? — спросил он.

Они оторвались друг от друга, и отец с Михаилом увидели, насколько у Оли опухшие и заплаканные глаза.

— Миша, вы видите, что моя дочь в порядке? Всё остальное мы сейчас выясним, но она здорова и обе почки у неё на месте.

— Да, простите, я чуть с ума не сошёл.

Теперь растерялась Оля.

— Миш, у меня почку в анатомке украли. Это препарат такой, вымоченный в формалине. Теперь мне студенческий билет не отдают. А ты что подумал?

— Дочь, что нормальный человек мог подумать?! Да у меня слов нет! Ты бы Мишу видела, когда он влетел в квартиру. И почему я ничего не знаю?

— Потому что вечером мне было не до почки, пап. Не сердись. Который час?

— Два ночи, — ответил Михаил.

— Миша, вы с самолёта, давайте ужинать и оставайтесь у нас. Пока поговорим, пока у нашей девушки всё выспросим — уже утро настанет. Хорошо, жена снотворного напилась и ничего не слышит. А то тут новости такие, что волосы дыбом, и это при том, что с почкой мы разобрались.

— Ужинать буду, если это удобно. Спасибо. Голодный ужасно, я в самолёте не ем. Сейчас я только два звонка сделаю. Водителю, он во дворе меня ждёт, скажу, чтоб ехал, и маме, а то беспокоиться будет.

— Тебя мама всегда встречает? Во сколько бы ты ни приехал? — спросила вдруг Оля.

— Да, всегда. Моя мама очень хороший и самый близкий мне человек. Только благодаря ей я добился всего. Это не пафос, Оля, не подумай, это самая настоящая правда, — грустно улыбнулся он и посмотрел на Сергея Владимировича.

Оля замолчала, о чём-то думая, а потом побежала на кухню разогревать ужин. Её отец и Михаил направились туда же.

— А я тоже с тобой поем, аппетит прорезался, — с улыбкой сказала она. — Что ты так смотришь, я зарёванная и некрасивая, да?

— Ты всегда красивая, а вот то, что плакала, мне не нравится. И то, что наговорила тебе лучшая подруга, мне не нравится совсем.

— Вы о Людочке? — вмешался в разговор отец. — Людмила, конечно, бывает резковата, но она хорошая девочка. Они с Оленькой выросли вместе, дружат, как сёстры. Оля-то толковая, а Людочка неусидчивая, мне пришлось помочь ей с университетом, чтобы их не разлучать. Мои сыновья много старше Оли, они никогда не были близки, а вот с Людой…

— Сергей Владимирович, у меня совсем другие сведения. И в том, что Олю шантажируют, винят в краже денег, мне кажется, виновата именно Людмила. Она забрала заявление из полиции, отказалась от обвинений на этих двух придурков, сказала, что сама приняла рогипнол, взяла его у матери. Тогда возникает вопрос: как он попал в организм Оли? Людмила обвиняет Олю в том, что она вызвала полицию в тот день. Но это сделала не Оля, а я. Кстати, с одним из тех ребят Людмила встречается. У меня сейчас нет доступа к компьютеру, но завтра мой начальник безопасности даст распечатку всех разговоров вашей «хорошей девочки». Боюсь, вы сильно удивитесь. А ещё вы зря не верите собственной дочери.

Оля подняла глаза и с усталой обречённостью посмотрела на отца. А потом мотнула головой, как бы отбрасывая все сомнения, и произнесла:

— Не прощу, на этот раз ни за что не прощу вашу любимую Людочку! Как она могла так поступить со мной? За что? Папа, я не вру, эти парни, что были в той квартире, куда меня Людка тогда затащила, напали на меня в арке сегодня. Требовали денег, много денег, целых триста тысяч. Я укусила одного за руку, до крови аж, а второй нож достал. И в живот меня пнул. Я и Мише поэтому-то и пыталась дозвониться — думала занять у него. Они ж меня убьют, если я им деньги не отдам! А Людка сказала, что нет никакого Миши и что я на краденные деньги вещи фирменные купила. Я не знаю, что больней: слова её или то, как внутри всё скрутило от ботинка. Что ты смотришь так, папа? Не веришь? Всё равно не веришь?!

— Мы едем в больницу, Оля, травма живота — не шутка.

— Никуда я не поеду, отпустило уже. Синяк, может, будет, не знаю. А так я даже есть хочу.

— Сейчас посмотрим, что с твоим животом.

— Не поеду никуда.

— Хорошо, сам посмотрю. Оля, что за капризы!

— Почему она так со мной? За что? Я ж к ней со всей душой, я её сестрой считала. Делилась с ней всем. А она! Почему так? — Оля говорила сквозь слёзы и унять их никак не могла.

— Из зависти, — пожал плечами Михаил. — Зависть разрушает душу, убивает всё хорошее, что есть в человеке. Не плачь, Заяц, разберёмся мы и с твоими шантажистами, и с так называемой подругой тоже. Сергей Владимирович, вы с Олей сможете подъехать к двум в мой офис? Я пришлю за вами машину.

— У меня своя есть. Оля адрес знает?

— Конечно, но могу и продиктовать, визиток с собой нет, к сожалению. Вообще, за всеми участниками той истории должен был следить начальник безопасности, но не знаю, что произошло. У меня нет его отчёта за вчерашний день. На работе всё выясню.

— Как он мог один уследить за четырьмя людьми? — спросила Оля. — И потом, ты считаешь правильным нарушать личное пространство?

— Я пытаюсь оградить тебя от неприятностей. И данные, которые получаю, я не использую в корыстных целях, так что ничего противозаконного здесь нет. Виктор мой друг, я ему доверяю. Всё можно извлечь из смартфонов, а они всегда с собой.

Оля с отцом лишь переглянулись, что не осталось незамеченным Михаилом.

— Миша, ты говоришь, что каждый владелец персонального компьютера может следить за кем угодно, не выходя из дома?

— В принципе, может. Только далеко не каждый.

Сергей Владимирович забрал пустые тарелки и налил всем чай.

— То есть основная масса компьютерных пользователей, как мы — «ламеры»? А избранные величают себя «хакерами»? Вот какие слова я знаю, — смущённо засмеялся он.

— Всё это уже устарело. Но изначально было действительно так. Сейчас расскажу, но я могу увлечься и говорить не совсем обыденным языком. Я немного фанат своего дела, — теперь засмеялся Михаил. — Так вот, изначально понятие «хакер» означало практически гениальную, такую неординарную личность, в совершенстве владеющую вычислительной техникой, знающую ее декларированные и тайные возможности. Личность, способную заставить машину работать в нестандартном режиме, выполнять заданные только им действия. От «простых смертных», от «ламеров», хакера отличало великолепное знание предмета и особое, творческое восприятие мира. Не нашего, в котором живём мы все, а виртуального мира, доступного избранным. Вот это всё в совокупности позволяло получить абсолютную власть над компьютерной системой. Быть богом, что ли. — Михаил ненадолго задумался. — Кстати, богатым и успешным я был далеко не всегда. Рос в хрущёвке, без отца, мать практически не видел. Она работала в школе в две смены, учила детей математике, а вечерами вела уроки в школе рабочей молодёжи, по выходным к нам приходили ученики на дополнительные занятия и для подготовки в ВУЗы. Я не знаю, когда она всё успевала, но в холодильнике всегда была еда, а в квартире порядок. — Он с нежностью улыбнулся, видимо, вспоминая что-то приятное, но быстро вернулся к прерванной теме. — Паять меня научил сосед, он ламповые приёмники собирал, а я подрядился помогать, интересно мне было. Мы с ним первый компьютер и собрали, не такой как сейчас, а ламповый, с перфокартами. Помните, на нём играть можно было? Рыбку ловить. Он к телевизору подключался. А потом мать мне купила настоящий. И я вошёл в сеть. Интернета как такового для отдельных пользователей не было, но появился FidoNet. Он позволял обмениваться информацией. Это было безумно увлекательно, и я ушёл во всё это с головой. А мама радовалась, что не связался с компаниями, что круглосуточно сижу за компом, главное — дома. Я в классе восьмом учился, когда интернет разрешили, вернее — Рунет. Доступен он был всё ещё не всем, но я подключился. В тот день я писал доклад, и мне были нужны материалы, первоисточники. Я влез в базу данных ФСБ. Засекли меня сразу, по IP-адресу, приехали и забрали. — Он нахмурился. — Потом пришлось пройти через многочисленные допросы, проверки, задания на интеллект, а мне легко, для меня игра всё это. Только мать поседела за тот месяц, что я провёл в заключении. Я же познакомился с интересными людьми, со многими общаюсь до сих пор. Не обнаружив в моей личности ничего криминального, меня выпустили, дело ушло в архив, а мне дали возможность развиваться. Тогда я познакомился с Витькой, он говорил, что студент, что компьютеры — его жизнь. Как оказалось, встреча наша была далеко не случайной. Он университет заканчивал и работал на органы. А ко мне его приставили, чтобы я фортели не выкидывал. Это сейчас я понимаю, что законно и разрешено, а что может вред принести и не только мне, но и моим близким, и поэтому буду держаться от такого подальше. А тогда интерес и увлечённость стояли превыше всего. После школы меня отправили учиться в Соединенные Штаты, в Калифорнийский университет в Сан-Диего. Бесплатно, с полным довольствием, но вместе с Витькой. Там я заговорил на английском, письменный я знал, ну и то, что в школе давали, топики мог рассказать, но это не речь и не диалог. В университете я стал общаться свободно. Учился по специальности «Математика и вычислительные системы» и как-то вдруг, совершенно неожиданно для себя, увлёкся экономикой и прослушал курс. Посещал лекции, общался с преподавателями, но, правда, к экзаменам меня без оплаты не допустили. А очень хотелось иметь диплом и по экономике тоже. Я позвонил матери, рассказал всё как есть, озвучил необходимую мне сумму и через неделю получил деньги. Она продала квартиру… Переехала к приятельнице. Жила у неё, пока я не вернулся после магистратуры в Манчестерском университете, платила из своей учительской зарплаты за угол.

— Тебе не предлагали работу в Штатах или Англии? — удивлённо спросила Оля.

— Предлагали. Но, во-первых, я дал слово людям, отправившим меня учиться, а во-вторых, я не мог оставить маму в тех условиях, в которых она оказалась из-за меня. В магистратуре я подрабатывал в IT-компаниях. Кстати, очень неплохо зарабатывал, мне хватало на всё. Учёбу в Манчестере я оплачивал уже сам целиком и полностью, мне только с визой помогли. Вернулся с двумя дипломами, со степенью магистра и с кучей проектов в голове. Несколько лет работал на ФСБ. Потом организовал собственную компанию. Виктора позвал сразу, мы с ним вдвоём начинали. Вот и всё.

— Миша, получается, ты всё делал только ради мамы?

Оле это казалось несколько странным, хотя объясняло то, что он не женат.

— Мне повезло, я занимаюсь тем, что мне интересно, а вот материальный достаток — это да, я хотел обеспечить маму всем, чтобы она не считала копейки, чтобы могла осуществить свои мечты о путешествиях, музеях, театрах. У меня получилось. — Михаил потёр лицо и устало посмотрел на Олю и Сергея Владимировича. — Давайте спать. До утра осталось совсем мало времени, а завтра трудный день.