Белый Паук - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Кэмерон Кертис (ч. 2)

«Не останавливайтесь!» — кричит нам спасатель. «Если остановитесь, вы умрёте».

Матросы наверху — восемнадцати- и девятнадцатилетние подростки — подбадривают нас.

Сильные руки помогают нам подняться на борт. Я падаю на палубу, как утопленная крыса.

Раздаётся крик. Я смотрю за борт как раз вовремя, чтобы увидеть, как старшина теряет хватку. Спасатель хватается одной рукой за лямку спасательного жилета, а другой цепляется за сетку. Этот пловец, должно быть, сверхчеловек.

«Поднимите их», — задыхаюсь я. «Поднимите их».

Матросы на палубе прижались спинами и подтянули сеть к борту корабля. Добровольные руки хватают старшину и снимают груз с пловца. Я бы не поверил, если бы не видел это своими глазами.

Нас всех отводят в лазарет. Там Ноа и бортинженер, закутанные в чистую одежду и одеяла. Осборн в соседнем отсеке.

Им занимаются судовой врач и санитары.

Санитары выдают нам тёмно-синие комбинезоны ВМС США и нескользящую обувь. Нам выдают пластиковые пакеты для мокрой одежды. Санитары забирают её, чтобы сдать в судовую прачечную. Нам показывают небольшой отсек для переодевания. Я незаметно кладу свою радиостанцию в карман нового комбинезона. Беспроводное зарядное устройство лежит на дне Гренландского моря вместе с остальной моей одеждой.

Нам холодно, но никто из нас не переохлаждён. Скафандры «Мустанг» справились. Ещё час в такой воде, и ситуация могла бы быть совсем другой. Решение Макмастера развернуться и направиться к эсминцу спасло нам жизни. Прошу куртку ВМС США.

Санитар предлагает мне кофе или горячий шоколад.

«Как насчет бурбона?»

«Прошу прощения, сэр. Спиртные напитки запрещены на кораблях ВМС США».

«Я говорю о лечебном виски, младший офицер. Мы чуть не умерли».

«Я проконсультируюсь с врачом, сэр».

Санитар возвращается с бутылкой. На зелёном стекле наклеена этикетка. Чёрным фломастером на бумаге написано «ЯД» . Дрожащими пальцами я наливаю кофе на три пальца в чашку. Протягиваю бутылку Ноа.

Пальцы посиневшие, костяшки костяшек побелели, Ноа берёт бутылку за горлышко и пьёт прямо из неё. Ладонь её ссадина от стального троса лебёдки.

Мы с Макмастером обмениваемся взглядами.

«КТО ИЗ ВАС ПОРОДА?»

Женщина одета в тёмно-синий комбинезон с серебристыми дубовыми листьями на воротнике. Её тёмные волосы собраны в строгий пучок. Она выглядит очень миловидной, с высокими скулами и тёмными глазами. Этот практичный комбинезон, подпоясанный ремнём на талии, был бы уместен на модном подиуме.

"Я."

«Командир Кэти Паломас, — говорит женщина. — Я старший помощник и офицер тактического управления на корабле «Прессли Бэннон» . Капитан Крюйк хочет вас видеть».

Я накидываю на плечи жакет с часами ВМС и встаю. Ноа протягивает бутылку Макмастеру, замечает, что стекло заляпано кровью. «О нет», — говорит она.

«Давай я перевяжу это», — говорит санитар и тянется к руке Ноа.

Скорее ссадина, чем порез. Девушка, должно быть, всё ещё в шоке, раз не заметила.

Паломас открывает дверь лазарета. Она входит в проход и ведёт меня по эсминцу. Корабль тесный и замкнутый. Должно быть, флот стремится уместить максимум возможностей обнаружения и уничтожения в максимально компактном корпусе.

«По тонне мы — самый смертоносный корабль на свете», — говорит мне Паломас. «У нас есть интегрированная система ПВО. РЛС SPY-1 с фазированной антенной решёткой. Стандартный 2

ракеты для ближнего ПВО, Стандарт 6 для дальнего ПВО, Стандарт 3

Для противоракетной обороны на терминальном этапе. На случай, если что-то прорвётся, у нас есть две пулемётные установки «Фаланкс Гатлинг», установленные спереди и сзади. Полностью автоматизированные системы ближнего боя (CIWS).

«А как насчет противокорабельных средств?»

«Гарпуны и противокорабельные ракеты «Томагавк». Мы также вооружились зенитными ракетами…

Ракеты наземного поражения «Томагавк».

«Ядерный?»

«TLAM способны нести ядерное оружие, но в настоящее время они оснащены обычными боеголовками».

«Есть ли на борту ядерные боеголовки?»

«Это секретно».

Мы прошли мимо морпехов, охранявших отсеки с оружием. Не знаю, где находятся арсеналы на эсминце, но держу пари, что « Пресли»… Бэннон несет ядерные боеголовки для «Томагавков».

«Я думал, что подводные лодки — это пища для эсминцев».

«Они есть. Мы оснащаемся активными и буксируемыми гидролокаторами. ASROC — противолодочные ракеты. По сути, это торпеды с ракетным двигателем. Все эти…

Оружие размещается в наших пусковых установках вертикального пуска (VLS). Система вертикального пуска — это как корабль, полный ракетных шахт. Раньше мы держали их в барабанных хранилищах.

На полу прохода через каждые полтора метра нарисованы яркие стрелки. На коленях нанесены трафаретные надписи.

«Что это за следы на полу?» — спрашиваю я.

Паломас улыбается: «На корабле нет полов, мистер Брид. Только палубы.

И потолков нет — только над головой. Двери позволяют перемещаться по всей длине корабля. Люки позволяют переходить с одной палубы на другую.

«Простите, командир. Помните, я сухопутная крыса, которую вы выловили из Северного Ледовитого океана».

«Коридоры называются проходами, — говорит Паломас. — Если по нам попадут, эти проходы наполнятся дымом. Вы можете следовать этим стрелкам и читать эти надписи, ползая на животе».

Я следую за женщиной, несмотря на удар коленом. Корабль накреняется, и я ударяюсь локтем о дверь. «Чёрт!»

«Найдешь свои морские ноги», — Паломас похлопывает по переборке. «Полностью стальная конструкция. Не то что «Шеффилд» , «Ковентри» и «Старк» . Если нас попадут под обстрел, мы не будем сидеть на куче пивных банок. Алюминиевые корабли сгорят и расплавятся прямо у тебя под ногами. « Прессли Бэннон» выдержит попадания и продолжит бой».

Продвигаясь по эсминцу, я замечаю, что проходы, отсеки и палубы тщательно очищены от всего, что хоть немного может воспламениться. На одежде экипажа нет ни капли горючего полиэстера. Как и командир Паломас, команда — мужчины и женщины —

молчаливы и профессиональны на все сто процентов.

Такой профессионализм распространяется сверху вниз. Я возлагаю большие надежды на капитана Абрахама Крюка. Что сказал Джон Пол Джонс? «Всё, что мне нужно, — это быстрый корабль, ибо я намерен идти на риск». USS

«Presley Bannon» — не выставочный корабль. Он предназначен для боя.

«Вы военный», — говорит Паломас. Это не вопрос.

«Я был армейским уорент-офицером».

«Дельта? Группа боевого применения? Как вы там себя сейчас называете».

Я ничего не говорю.

«Нет нескромных вопросов, — говорит Паломас, — есть только нескромные ответы. Не вините меня. У нас на борту команда «Морских котиков».

Интересно, как Паломас добился положения в обществе благодаря имени маленькой девочки. Я решил, что её первое имя, должно быть, Командир .

Красная табличка на полу гласит «БИЦ» — Боевой информационный центр.

Паломас ведёт меня в просторный отсек, украшенный экранами во всю стену. Матросы сидят за пультами, наблюдая за боевым пространством на сотни миль вокруг эсминца. На большом экране в центре передней переборки мерцают цифровые значки. Форма значка отображает тип платформы, а цвет — враждебный, дружественный или нейтральный.

В центре возвышения – глубокое кожаное кресло. Сидящий в нём мужчина не может быть ничем иным, как капитаном Абрахамом Круком. Ему чуть за пятьдесят, он костляв и загорел. Он выглядит так, будто чувствовал бы себя как дома и на техасском ранчо, и на мостике военного корабля.

«Капитан Крюйк, — говорит Паломас, — это мистер Брид».

Мы стоим рядом с креслом Крюка. От него пахнет табаком и потом. Не оскорбительно… по-мужски. В глазах Паломас есть что-то особенное. Она боготворит Крюка. Как мужчину и как своего капитана. Я видел это раньше. Есть чёткая черта, которую никогда не переходят. Такое напряжение может создать потрясающую команду. Если пересечь эту черту, команда может распасться.

Крюк достает из нагрудного кармана пачку сигарет и вытряхивает одну.

Он щёлкает «Ронсоном» и тут же закуривает в своём CIC. Ну конечно. Он же «ковбой Мальборо».

«Мистер Брид. Так вы — оператор Штейна? Говори прямо. Командир Паломас и я ознакомлены с вашей миссией».

«Да, капитан. Мы очень хотим подняться на борт сегодня. Эта посадка была немного преждевременной».

«Не повезло, я бы сказал», — Крюйк выглядит задумчивым. «Я только что разговаривал со Штейном.

Она хочет попробовать еще раз.

«Я тоже, капитан».

«Брид, люди просто так за борт не падают. Какого чёрта ты там делаешь?»

«Это должно быть очевидно».

«Да, всем, включая убийцу Арона. Ты это придумал или Штейн?»

«Я считаю, что великие умы мыслят одинаково».

«Мы уже потеряли одного морпеха. Мне не хочется рисковать экипажем, чтобы помочь тебе погибнуть».

«При всем уважении, капитан, COMSURFLANT принял это решение за вас».

Крюйк глубоко затягивается сигаретой. Командующий надводными силами Атлантики довёл до него важность миссии. Капитан смотрит на центральный экран, медленно выдыхает. «Видишь красный треугольник, мигающий над синим квадратом?»

«Да, сэр».

Синий квадрат — это « Паук» . Красный треугольник — это « Ленин» , российский ледокол-фрегат. Шторм сейчас накрыл его, но он всё ещё движется в нашем направлении.

Я ничего не говорю.

«Вы беспокоитесь о том, чтобы попасть на борт „ Спайдера “, — говорит Крюйк. — Я беспокоюсь за „Ленина“ . Видите ли, мистер Брид, военные суда не подпадают под действие международных законов о спасании. Спасение „Маршала Жукова“ — это акт войны. Этот фрегат несёт крылатые ракеты, которые представляют угрозу для „ Прессли Бэннона“. Штейн вам об этом рассказал?»

«Штайн сказал мне, что русские понятия не имеют, где находится маршал Жуков ».

Крюк затягивается сигаретой. Наполняет лёгкие дымом и выдыхает, словно это роскошь.

« Это правда, мистер Брид. Но что, если они узнают?»

Я ничего не говорю.

Крюйк выпрямляется в кресле. Тушит сигарету в пепельнице с надписью «КАПИТАН» . «Командир Паломас, «Морской ястреб» должен добраться до « Спайдера» до наступления темноты. Времени вернуться до начала шторма уже не будет».

Им придется остаться на ночь.

«Это не будет проблемой, капитан».

«Хорошо, мистер Брид». Крюйк снова смотрит на экран. На мигающий красный треугольник, обозначающий российский фрегат. «Это ваши похороны».

OceanofPDF.com

ПЯТНИЦА, 16:00 — ПАУК — ПРИБЫТИЕ

Макмастер направляет наш «Си Хоук» к правому борту «Спайдера» . Он вызвался доставить меня на исследовательское судно. Как один из штатных пилотов вертолётов «Спайдера» , он знаком с тонкостями посадки на вертолётную палубу. Он заверил нас, что готов к полёту, и « Пресли» Врач Бэннона выписал ему разрешение.

«Это огромная тварь». Фотографии, которые мне показал Штейн, не давали представления о масштабе. Я впервые вижу левиафана Norsk Exploration, и его размеры меня поражают.

«Больше авианосца», — говорит Макмастер. «Я сделаю один виток и подойду к вертолётной площадке с левого борта. Это даст нам более чёткую линию для захвата медвежьей ловушки».

«Медвежий капкан?»

«Это устройство поможет нам приземлиться. Это несложно. Посмотрите, какой устойчивый „ Спайдер “. „Прессли Бэннон“ качает на тридцать градусов в этих морях. „Спайдер“ еле движется».

Я сижу в откидном кресле бортинженера, позади пилотов и между ними. Ноа и бортинженер сидят за мной. Узнав, что мы с Макмастером летим, Ноа настояла на том, чтобы присоединиться к нам. Отказаться было сложно. Её ждут на « Спайдере» .

Осборн, с другой стороны, никуда не поедет в течение года. По крайней мере, между ортопедической операцией и реабилитацией.

Турбулентность создаёт ощущение, будто зубы стучат, костяшки пальцев побелели. Я вцепился в металлические каркасы кресел пилотов. Хотелось бы закрыть глаза, пока мы не приземлимся, но не могу. Я заворожён кораблём под нами.

Подгоняемые холодным, безжалостным северо-восточным ветром, снег и лёд бьют по лобовому стеклу. Это авангард приближающегося

Шторм. Ветер, словно гигантская рука, опирается на «Морской ястреб». Взбивает океан в серый ковёр катящихся волн.

Понимаю, почему судно прозвали « Белым пауком» . Его палубы запорошены снегом. Подгоняемые ветром, снежинки падают на палубу и падают, сбиваясь в кучи у крепких конструкций. Якорные цепи превратились в канаты из белой сахарной ваты. Лебедки укутались в белые шубы. Шкафы с краской завалены снегом, их стенки покрылись коркой льда.

С их крыш на палубу капают замерзшие кинжалы.

«Макмастер» летит на высоте трёхсот футов. На этой высоте можно увидеть сверху вниз буровую вышку в середине корабля. Решётчатая башня установлена на двух прочных А-образных рамах. Рамы поддерживаются четырьмя мощными постаментами, расположенными по обе стороны от Звёздного бассейна. Конструкция достаточно прочна, чтобы поднять восьмитысячетонную подводную лодку и тысячу триста тонн трубопровода. Металлическая конструкция с наветренной стороны белая. Подветренная сторона — из чёрной, как лёд, стали.

Буровая вышка расположена на палубе управления — сложной платформе с карданным подвесом, закрывающей бассейн «Звёздный». Сама платформа оборудована стальными ставнями, образующими двустворчатую крышку. Нажатие кнопки открывает их. Ставни скрывают бассейн «Звёздный» и его содержимое от самолётов и спутников.

Спутники. Сейчас они есть у всех. У русских, китайцев, европейцев. С высоты в тысячу миль они могут прочитать имена на надгробиях. Они могут определить местоположение любого надводного боевого корабля круглосуточно.

Они могут одним движением руки превратить эти координаты в данные наведения для высокоточного ударного оружия.

«Похоже на паука», — говорит Ноа. Она кладёт руку мне на плечо и наклоняется вперёд, насколько позволяет поясной ремень. «Посмотри на его ноги».

Прикосновение Ноа наполняет меня теплом. Мне нравится отвлекаться. Я кладу свою руку на её, и она не отпускает. Когда я убираю руку, мои пальцы покалывает от призрачного ощущения.

Ноги придают судну вид паука. Восемь трубчатых конструкций, каждая длиной сто ярдов. По четыре с каждой стороны они выдвигаются для хранения у планширей корабля. Выдвинутые, они служат направляющими для спуска километров тросов на морское дно. Эти тросы служат якорем для судна. После того, как судно закреплено на дне, лебёдки натягивают тросы, чтобы зафиксировать судно на месте.

Я напрягаю зрение, пытаясь заглянуть в окна ходового мостика, но вид затянут туманом и снегом. Макмастер обходит нос «Спайдера» , пролетает четверть мили и приближается к вертолётной площадке с левого борта.

«На эсминце, — говорит Макмастер, — мы беспокоимся о взаимном движении корабля и вертолёта. В таких условиях мы не рекомендуем людям подниматься на палубу эсминца из-за риска».

Я вижу двух мужчин в оранжевых спасательных костюмах, стоящих на вертолетной палубе.

«Что они там делают?»

«В этом-то и суть. „Паук“ достаточно устойчив, чтобы мы могли рискнуть и попросить их помочь нам. Трубопровод весит тысячу триста тонн. Он действует как огромный морской якорь, простирающийся на милю до самого дна. Это обеспечивает „ Пауку“ чрезвычайно низкий центр тяжести. Проблема в ветре. Наш вертолёт мотает из стороны в сторону».

«Штанга выдвинута», — говорит второй пилот. «Трос опускаю».

Один из мужчин на палубе несет два освещенных весла, по одному в каждой руке.

Он вытягивает их в обе стороны и использует их, чтобы скорректировать ориентацию Макмастера.

«На палубе есть оптические гиды, которые помогают, но снег делает их менее надёжными, — говорит Макмастер. — Я бы предпочёл, чтобы меня направляли человеческие глаза».

Ветер заставляет «Морской ястреб» крениться влево. Макмастер регулирует мощность, прислоняясь к гиганту, который сталкивает нас с корабля. «Чтобы приземлиться на эсминец, мне нужно сравняться с ним по скорости», — говорит Макмастер. «„Спайдер“ не движется, так что задача проще».

Я поверю ему на слово.

Одним резким движением человек на палубе складывает весла и направляет их прямо на нас. Другой человек бежит под «Си Хоук». Я теряю его из виду, но чувствую сильный рывок. Человек прикрепил наш трос к устройству на палубе.

Мужчина выскакивает из-под «Си Хоука». Макмастер наращивает мощность, подстраиваясь под натяжение мощной лебёдки под палубой. Вертолёт закреплён на « Спайдере» . Остаётся только подтянуть нас.

Макмастер опускает «Морской ястреб». Он всё ещё наклоняется против ветра.

Убедившись в нашем положении, он снижает мощность, и «Си Хок» подпрыгивает на шасси. Мы падаем.

«Вот так, ребята», — Макмастер довольно улыбается. «Прямо как младенец».

Подходят матросы. Один из них заглядывает внутрь и кивает Макмастеру. «Кто из них из Брида?»

Макмастер тычет большим пальцем в мою сторону. «Сегодня вечером мы не вернёмся», — говорит он. «Вы с девушкой идите вперёд, мы поможем экипажу привязать вертолёт».

«Разве у Spider нет ангара для вертолетов?»

«Нет, чтобы установить его, им придется перепроектировать надстройку».

Мы с Ноа выходим на вертолётную площадку. « Спайдер» направлен навстречу штормовому ветру, и мы шатаемся под порывами ветра, дующего со скоростью сорок миль в час. Щуримся от ледяной крупы, хлещущей по лицу.

Старшина экипажа вручает нам наши дорожные сумки. Мы потеряли свои в океане.

Паломас предоставил нам дорожные сумки ВМС США для нашей одежды. Их высушили и выгладили в прачечной «Прессли Бэннон» .

Матрос ведёт нас вперёд. Вертолётная площадка расположена за дымовой трубой «Спайдера» . Платформа, представляющая собой большую консоль, выступает в море. Она поддерживается стойками и крепится к корпусу стальными арматурными лентами. Без арматуры надвигающийся шторм сорвал бы вертолётную площадку с корабля.

С помощью прочных тросов палубная команда и Макмастер закрепляют «Си Хок» на вертолётной площадке. День гаснет. За весь день мы видели лишь мелькнувшее солнце, и то над Шпицбергеном. Шторм приближается, и мир погружается во тьму.

Океан сейчас бушует сильнее, чем когда мы приводнились. Разница в том, что я едва улавливаю крен «Спайдера» . Макмастер был прав. Размер имеет значение, и VLCC гораздо более устойчив, чем « Прессли Бэннон» .

Мы с Ноа проходим через проём, и матрос закрывает за нами дверь. Мы стираем с лиц растаявший снег и мокрый снег. Оглядываемся и обнаруживаем себя в стальном контейнере. Нас встречают двое. Один из них в чёрной водолазке под серым комбинезоном, подпоясанным ремнём на талии.

Другой одет в повседневную офисную одежду и синий шерстяной кардиган.

«Мистер Брид, мисс Ларсон», — мужчина в водолазке выходит вперёд. «Я Магнус Торвал, генеральный директор. Это доктор Бертрам Хансен, наш руководитель лаборатории».

Торваль — невысокий, стройный мужчина. Рост пять футов девять дюймов, волнистые тёмные волосы. Красивый и безупречно ухоженный. Аккуратные усы и острая бородка делают его похожим на фокусника девятнадцатого века. В деловом костюме он будет отлично смотреться в корпоративном зале заседаний. Его рука мягкая, рукопожатие нежное. Отпустив мою, он кладёт свою руку обратно в карман.

Человек умный, не привыкший к физическому труду.

Хансен же, напротив, воплощает собой «средний» образ. Ростом чуть ниже шести футов, он носит чёрные пластиковые противозачаточные очки. Его невзрачные черты лица словно вырезаны из мультфильма.

«Мы слышали о вашем несчастье, — говорит Торваль. — Должен сказать, что вы выглядите совсем неплохо после пережитого. Травмы доктора Осборна — это крайне неприятно. В любом случае, мы рады, что вы благополучно добрались».

«Военно-морской флот был полезен», — говорю я.

«В самом деле. Было бы безопаснее позволить шторму пройти», — Торваль коротко кивает Ноа. «Мисс Ларсон, вы будете работать в отделе доктора Хансена. Он проводит вас в вашу каюту, сориентирует и покажет, куда завтра явиться».

Хансен подходит и поднимает дорожную сумку Ноа. «Рад, что вы благополучно добрались, мисс Ларсон. Как поживает доктор Осборн?»

«Ему повезло, что он жив», — говорит Ноа. «Нам говорят, что в ближайшие месяцы ему потребуется обширная ортопедическая операция и реабилитация».

«Это ужасно, — говорит Хансен, — но ему повезло, что его не убили. Пожалуйста, пойдёмте со мной».

Хансен и Ноа спускаются по трапу слева от нас. Следуя за заведующей лабораторией, Ноа оглядывается через плечо. Она выглядит потерянной, словно хочет прижаться ко мне, чтобы обезопасить себя. Их шаги эхом разносятся по недрам корабля.

Они оставляют меня наедине с Торвалем.

OceanofPDF.com

ПЯТНИЦА, 16:30 — ПАУК — ТОРВАЛЬ

Мы с Торвалом оцениваем друг друга. Он сцепляет руки за спиной.

«Нет смысла ходить вокруг да около», — говорю я. «Фрэнка Арона убили. Я здесь, чтобы убедиться, что передача «Кестрелей» пройдёт по плану».

Торваль хмурится и ничего не говорит.

Я подталкиваю его: «Есть идеи, кто это сделал?»

«Ни в коем случае. Его словно унесло какой-то шальной волной».

«Этап I завершён, и «Пустельги» вот-вот отправятся на транспортировку. Совпадений не бывает».

« У вас есть какие-нибудь подозрения?»

Торваль — осторожный человек. Он собирает всё, что может, и мало что раздаёт. У меня такое чувство, что он со всеми такой. Контролёр, который доминирует в ситуациях благодаря своему интеллектуальному превосходству.

Я смотрю на маленького фокусника. «Я подозреваю всех».

Торваль моргает. «Понятно. Я готов сотрудничать».

«Давайте начнём с моей каюты. Потом я хочу встретиться с ключевыми сотрудниками, поговорить с Сэмом Прюиттом и посмотреть на ракеты».

"Очень хорошо."

«Покажите мне основные детали корабля. Пришлите чертежи ко мне в каюту, я их изучу».

«Вы видели вертолётную площадку. Это кормовая надстройка. Там находится капитанский мостик».

Торваль наклоняет голову в сторону дверного проема.

Я подхожу к проему и заглядываю внутрь. Мостик — это большой отсек с широкими окнами. Из него открывается вид на палубу управления и

Высокий деррик. Мощный белый фонарь на вершине портала предупреждает все находящиеся поблизости самолёты о присутствии « Спайдера» . Он также служит топовым огнем судна. Красные и зелёные навигационные огни расположены по левому и правому борту судна.

«Какие функции выполняются на оперативном мостике?» — спрашиваю я.

С мостика управления мы поддерживаем «Спайдер» на месте и управляем буровыми и подъёмными операциями. Положение «Спайдера » относительно дна меняется не более чем на квадратный метр. Опоры удерживают нас на месте, а двигатели управляются по GPS. Экипаж же занимается лишь мониторингом работы компьютера.

Торваль делает паузу, ожидая, пока я задам ещё вопросы. Когда я не отвечаю, он спрашивает:

«Хотите зайти внутрь?»

"Не сейчас."

Торваль разворачивается и спускается по трапу.

Я мысленно отмечаю расположение оперативного мостика над главной палубой. Высота как минимум в три палубы. Мы с грохотом спускаемся по ряду крутых трапов, которые сворачиваются в головокружительные повороты.

Торваль останавливается на лестничной площадке и ведёт меня на мостик. Палуба представляет собой широкую металлическую решётку, состоящую из плоских стальных прутьев, расположенных на расстоянии дюйма друг от друга. Мы оказываемся перед трёхэтажным зданием, заглядывающим в огромное машинное отделение. Мосток дрожит от низкочастотного гудения машин. В воздухе витает густой запах горячего машинного масла.

Засунув руки в карманы, Торваль осматривает машинное отделение.

«Мы не на ходу, — говорю я. — Почему двигатели работают?»

«Работает только одна из трёх электростанций. Обеспечивает судно электроэнергией. Я бы не советовал бродить без присмотра. Люди уже падали в машинное отделение, что приводило к печальным последствиям».

«Вы обыскали машинное отделение?»

«Конечно. Мы обыскали весь корабль. Дважды ».

«На корабле размером с авианосец находится двести человек.

Он может быть в тысячах мест».

Торваль щурится. «Ну же, Брид. Ты можешь добиться большего».

Меня раздражает покровительственное отношение фокусника. «Скажи мне, как».

«Есть всего несколько мест, где раненый может упасть. Большинство из них доступны. Если Арон действительно был убит, лучшее место, чтобы спрятать тело, — это океан».

Туше.

Торваль выглядит самодовольным. «Пойдем к тебе в каюту?»

"Продолжать."

Торваль подходит к другой двери и распахивает её. Мы проходим внутрь, и он закрывает её за нами, повернув металлическое колесо. Мы оказываемся в длинном коридоре. « Прессли Бэннон» был серым, как линкор. Как и « Спайдер» . Должно быть, его проектировал корабельный инженер. Эта чёртова штука вся из серой стали и заклёпок.

«Здесь так много места, — говорю я. — Это как корабль-призрак».

« Spider — это модифицированный сверхбольшой танкер для перевозки сырой нефти», — говорит Торваль. «Огромный корпус, заполненный резервуарами для миллионов баррелей нефти. Norsk Exploration его выпотрошила. Удалила резервуары и установила на их месте коробку для обуви. Центральные 150 ярдов коробки — это Звездный бассейн. Norsk вырезала днище судна, чтобы открыть Звездный бассейн в море. Установила насосы и гидравлические ворота. Укрепила борта».

«Зачем подкрепление?»

Торваль протягивает левую руку и касается стальной переборки прохода со стороны океана. Кончиками пальцев он словно ощущает вибрации двигателя сквозь сталь. Это удивительно чувственный жест. Он даёт себе несколько мгновений молчания, чтобы собраться с мыслями.

«Чтобы построить Star Pool, пришлось снять киль. Без киля ничто не обеспечивает жёсткость конструкции в средней части судна. Борта усилены для обеспечения этой жёсткости».

Мы прошли около ста пятидесяти ярдов по проходу. Я касаюсь внутренней переборки. «Звёздный бассейн на другой стороне?»

«Это механизмы оперативной палубы. Карданные подвесы, компенсатор качки, всё такое. Операционная палуба находится на главной палубе над нами. Звездный бассейн простирается на шесть палуб ниже, до самого дна корабля. Представьте себе коробку для обуви, разделенную на три части. Самая кормовая треть — это каюты экипажа и машинное отделение. В центре — звездный бассейн, под оперативной палубой и дерриком. Передняя треть — это каюты для офицеров, водолазов и исследователей».

Я могу представить себе трёхмерное изображение « Паука» . Корпус, окружающий коробку из-под обуви. В центре — огромное пространство, открытое морю внизу и небу наверху. «Это как два корабля, соединённые этим проходом».

«Очень хорошо, Брид. На другой стороне корабля есть такой же проход. Вместе они представляют собой единственные пути для экипажа с контролируемым климатом.

чтобы добраться из одного конца корабля в другой».

«А как насчет проходов прямо под нами?»

«Это мёртвое пространство, — говорит Торваль. — Пространство между обувной коробкой с климат-контролем и внешним корпусом. В целях экономии энергии эти большие пространства не оснащены системой климат-контроля».

«Для чего используется мертвое пространство?»

Здесь размещаются балластные цистерны, цистерны пресной воды и дифферентные цистерны. Универсальное хранилище.

В этих климатических условиях холодно, но не морозно. В жилых помещениях обувной коробки поддерживается постоянная температура 23°C. Они действуют как огромные радиаторы, проводящие тепло в мёртвое пространство. Температура в мёртвом пространстве колеблется от 37 до 42 градусов в зависимости от местоположения.

«Далеко не замерзание, но достаточно холодно».

«Определенно недостаточно холодно для хранения продуктов. У нас есть нормальные морозильники для скоропортящихся продуктов. Не забывайте, что Spider также предназначен для работы в тропических широтах».

Мы продолжаем путь. Слева открывается дверь. В проход входят трое мужчин в комбинезонах и касках. Они явно закончили работу на палубе и направляются на корму. Двое — рабочие, третий — менеджер. На нём синяя каска. Двое других — жёлтая. Менеджер кивает Торвалю, когда мы проходим мимо.

Торвал открывает ещё одну дверь в конце прохода. Проводит меня внутрь. «Мы сейчас под носовой надстройкой и ходовым мостиком. Это библиотека».

Мы идём дальше по коридору, поворачиваем за угол и оказываемся в ещё одном проходе, продолжающем ширину корабля. На полпути к нему находятся трап и лифт. Торваль нажимает кнопку и вызывает лифт.

«Каюты расположены на двух палубах. Ваша каюта находится на нижней палубе».

Дверь лифта с грохотом распахивается, и мы заходим внутрь. Торваль нажимает ещё одну кнопку, и мы погружаемся в глубины жилого пространства «Паука» . Кабина снижается так быстро, что мне кажется, будто я падаю с неба в вертолёте Макмастера.

Мы резко останавливаемся. Дверь открывается, и мы выходим в коридор, точно такой же, как тот, что мы покинули четырьмя палубами выше. Торваль ведёт меня по левому борту.

Останавливается у металлической двери с трафаретным номером 121. Он достаёт из кармана пластиковое удостоверение личности с фотографией и проводит им над чёрной сенсорной пластиной, закреплённой на переборке. Засов с громким щелчком отходит в сторону.

«Я один на этой палубе?»

«Нет, но там много свободного места. У нас на борту двести человек. Пятьдесят научных сотрудников и сто пятьдесят членов экипажа. Весь экипаж, кроме офицеров и водолазов, находится на корме. Остаётся пятьдесят человек в носовой части. Они занимают пространство, рассчитанное на сто пятьдесят».

«Какая привилегия».

Торваль фыркает. «Такое расположение обеспечивает безопасность. Весь экипаж в курсе миссии. Никто из исследователей не знает. Разделение двух групп снижает риск случайного соскальзывания».

Я распахиваю дверь. За ней — просторная каюта с деревянными панелями на потолке и переборках.

Фокусник зажимает карту между указательным и средним пальцами.

Протягивает его мне с точным жестом. «Это ваш электронный пропуск. Он даёт доступ ко всем отделениям, зарегистрированным в вашем профиле».

Я беру у Торвала карточку и кладу её в карман. Бросаю вещмешок в каюту и захлопываю дверь. Засов возвращается на место.

«В каюте вам будет комфортно, — говорит Торваль. — Она принадлежала Арону».

Торваль произносит это заявление как-то безэмоционально. Не понимаю, хотел ли он меня шокировать.

«Как мило». Мне придется спать в постели мертвеца.

«Пойдем со мной. Я познакомлю тебя с капитаном».

Мы возвращаемся тем же путём. На полпути к переборке установлены телефонная трубка и микрофон. Также есть система оповещения и переговорное устройство.

«Они установлены по всему кораблю». Торваль берёт трубку. На ручке расположен ряд пластиковых кнопок. Он нажимает одну и подносит трубку к уху. «Мостик, Торваль».

Мне отвечает голос. Слов я не разобрать.

«Сообщите капитану, что я веду нашего гостя на мостик».

Торваль вешает трубку, не дожидаясь ответа. Мы вместе доходим до конца коридора. Там запечатанная дверь, но Торваль не обращает на неё внимания. Он поворачивает направо и ведёт меня обратно к лифту.

«Что находится за той дверью, мимо которой мы прошли?» — спрашиваю я.

«Мёртвое пространство в кубрике, — говорит Торваль. — Помните, что единственные проходы с климат-контролем, простирающиеся в нос и корму, находятся сразу под главной палубой».

Торваль вызывает машину, и мы садимся внутрь. Он нажимает кнопку с надписью «МОСТ» .

На двери правой трафаретом написано «КАПИТАН» .

Тот, что слева, не имеет опознавательных знаков.

В конце коридора находятся два больших отсека. Тот, что слева, забит сложным радиооборудованием. Я замечаю мощные КВ- и СНЧ-радиостанции.

Радист сидит за столом и делает записи в блокноте.

«Для чего нужна аппаратура сверхнизких частот?» — спрашиваю я. Только такое радиооборудование способно связываться с подводными лодками.

«Вы знакомы с радио?»

«Да. А для чего нужен ELF?»

Торвал пожимает плечами: «Наши водолазы живут в батискафах на глубине шести тысяч футов.

ELF — это инструмент, который мы используем для общения».

Отсек справа заполнен ноутбуками и навигационным оборудованием. В центре находится стол, поверхность которого представляет собой подсвеченную карту вершины мира. В задней части отсека находится шкаф, заполненный бумажными картами. Для оцифрованных карт на ноутбуках доступны резервные копии на бумажных носителях.

В Гренландском море паук выглядит как светящаяся синяя точка. Он находится под белой шапкой Арктики.

Фокусник доходит до конца коридора и входит в дверь. За ней находится короткий трап, ведущий на антресоль — мостик, возвышающийся над навигационной и радиопалубой.

Я следую за Торвалем по трапу. Он нетерпеливо взбегает по ступенькам. Понятно, почему мостик подняли на антресоль.

Благодаря панорамным окнам здание напоминает вытянутую диспетчерскую вышку аэропорта.

Спереди открывается вид на океан и кубрик. Сзади открывается вид на корабль. Я снова вижу одинокий топовый фонарь на вершине деррика, светящий сквозь туман и снег. Кормовая надстройка окутана тьмой. Я едва различаю огни на мостике управления.

Мой взгляд обводит отсек. Переборки серые. Сталь и заклёпки – всё как положено. Окна по периметру широкие, но укреплены стальными ребрами. Традиционный штурвал расположен спереди по центру, лицом к окнам.

Корабль не на ходу — у штурвала никого нет. По обоим бортам стоят наблюдатели с биноклями. Остальные члены экипажа стоят за пультами радаров и гидролокаторов, отслеживая движение морских и воздушных судов в непосредственной близости от « Спайдера» .

За штурвалом – высокое кожаное кресло. Традиционный капитанский трон. На нём восседает крепкий мужчина лет шестидесяти. Ростом пять футов десять дюймов, с выдающейся челюстью. Живот у него немного рыхлый, но для своего возраста он в отличной форме. На нём брюки и коричневая водолазка.

«Капитан Анжер, — говорит Торваль, — это Брид».

Анжер поднимается со стула и протягивает мне руку. Рукопожатие у него грубое и сухое. Рука человека, всю жизнь посвятившего физическому труду. Не сомневаюсь, что он из тех капитанов, которые знают каждую заклёпку на своём корабле.

Знает работу каждого человека.

«Штайн не стал терять времени, чтобы доставить тебя сюда», — глаза Анжера не дрогнули.

«Сейчас неподходящее время для исчезновения такого ключевого человека, как Арон», — говорю я.

«Ты уверен, что он мертв?»

«Пропал без вести, предположительно погиб», — Анжер упирает свои мясистые руки в бока.

«Мы искали везде. Его нет на корабле. Он мог просто упасть за борт».

«Вопрос в том, кто помог ему перебраться через борт».

Анжер выглядит недовольным.

Я нажимаю сильнее. «Где его видели в последний раз?»

«Не знаю, кто видел его последним. Мы втроём разговаривали здесь, на мостике. Он ушёл, и больше я его не видел. Экипаж сообщил о его пропаже на следующее утро».

«Вы не допрашивали экипаж?»

«Нет, — говорит Анжер. — Мы организовали поиск».

На борту двести человек. Конечно, они организуют обыск, прежде чем допрашивать экипаж. Они не обученные полицейские.

«Вы сообщили в полицию?»

«Нет», — Анжер выглядит совершенно несчастным. «Мы обсудили этот вопрос со Штейном. Договорились сообщить об исчезновении, когда вернёмся в порт».

Похоже на Штейна. Полицией ничего не добьёшься.

Я поворачиваюсь к Торвалю: «Разве ты не допрашивал людей?»

Торваль оценивающе спокойно оглядывает меня. «Я не полицейский, Брид».

А что я ожидал услышать? Генеральный менеджер бросает взгляд на трап позади меня.

На мостик выходит массивная фигура. Ростом шесть футов и пять дюймов, с мощной мускулатурой. Лохматые рыжие волосы под чёрной матросской фуражкой. У мужчины копна рыжей бороды. Несмотря на свои размеры, он движется как кошка.

Стефан Кнаусс.

OceanofPDF.com

ПЯТНИЦА, 17:30 – ПАУК - VOSS

К. Наусс оглядывает меня с ног до головы.

«Стефан Кнаусс, — говорит Торваль, — это Брид. Штейн прислал его на борт, чтобы заменить Фрэнка Арона».

«Морской котик» не удивлён моим появлением. Значит, кто-то предупредил его о моём прибытии. Кто? Торваль или Анжер? Не думаю, что Кнаусс причастен к смерти Арона, но и исключать такую возможность не могу. Если он причастен , на борту должно быть больше одного убийцы.

Когда я разберусь с ним, одной причиной чувствовать себя виноватым меньше .

Кнаусс хмыкнул: «Я знаю Брида».

«Давно не виделись, Кнаусс. Как твоя теннисная рука?»

«Я не могу полностью вытянуть его». Кнаусс сжимает правый кулак и вытягивает руку. Улыбается, как белая акула. «ВМС считают меня инвалидом, но я всё ещё ныряю».

Торваль внимательно изучает нашу беседу. «Вы, господа, знакомы. Как удобно. Кнаусс возглавлял передовую группу прошлой весной и возглавит «Синюю группу» на третьем этапе».

Я обращаюсь к Кнауссу: «Когда вы в последний раз видели Арона?»

Кнаусс хмурится: «Не помню».

«Тяжелый случай амнезии?»

«Брид, у тебя нет права меня пинать». Кнаусс повернулся, чтобы уйти, оглядываясь через плечо на Торвала и Анжера. «У меня есть дела. Увидимся».

«Одну минуту, господин Кнаусс», — тихо говорит Торваль, но Кнаусс останавливается. «Когда команда Синяя будет готова к погружению?»

Кнаусс пристально смотрит на генерального директора. «Как только шторм уляжется. Вот такая работа».

«В самом деле. Так и сделай».

Кнаусс разворачивается и уходит.

«Брид, — говорит Анжер, — вы с Кнауссом заслуживаете друг друга».

«Человека убили, капитан. Не моя работа — быть любезным. Вы на связи с Пресли Бэнноном ?»

«Да. Эсминец прибудет к нам сегодня вечером, но нас будет ждать шторм. Если позволит погода, мы осуществим переброску завтра ночью».

Я обращаюсь к Торвалю: «Отведи меня к Прюитту».

ПАЛУБА НЕ ПОХОЖА НА ВСЕ, ЧТО Я ВИДЕЛ. Сталь и заклёпки выкрашены в белый цвет. Это медотсек с полностью оборудованным стоматологическим кабинетом и операционной. В глубине — ещё одна металлическая дверь.

На белой краске трафаретом нанесены чёрные буквы. Они идентифицируют владелицу дома: ЛЕНА ВОСС .

Торваль стучит в дверь. Костяшки его пальцев издают металлический, а не деревянный звук. Женщина кричит: «Входите!»

«Доктор Восс», — Торваль толкает дверь.

Врач – невысокая женщина. Ростом не выше пяти футов двух дюймов. Ей лет пятьдесят, с коротко стриженными каштановыми волосами, жёсткими и крашеными. Она читала книгу в мягкой обложке, которую закрыла и поставила на стол. На обложке изображена красивая женщина в полупрозрачной сорочке, прислонившаяся к голому по пояс головорезу, который держит в свободной руке обнажённый абордажный меч. Пальцы женщины прижаты к твёрдым, как камень, грудным мышцам мужчины.

Я улыбаюсь.

«Нам дозволены наши тайные удовольствия», — говорит женщина. «Ладно, Торваль. Вот человек, словно сошедший со страниц романа. Кто он?»

«Мистер Брид — замена Фрэнку Арону».

«Меня зовут Лена Восс», — говорит женщина. Она жмёт мне руку. «Я провожу небольшой отпуск на этом корабле. Что может произойти во время путешествия к Полярному кругу?»

Она мне сразу понравилась. «Похоже, твой лазарет готов к любым испытаниям».

«Один мужчина упал на палубе управления и сломал ногу», — говорит Восс.

«У другого развился абсцесс в зубе. Его пришлось удалить».

«Вы готовитесь к аппендэктомии?»

«Я принёс с собой свой старый учебник по хирургии. Подержишь его? Я умею оперировать по цифрам», — хихикает Восс.

Я содрогаюсь.

Доктор подмигивает. «Хочешь увидеть мою настоящую страсть, Брид?»

«Ты меня зацепил».

«Меня интересует человеческая деятельность», — говорит Восс. «Что может быть интереснее водолазов, работающих на глубине шести тысяч футов? Я управляю их дыхательной смесью и слежу за процессом декомпрессии. Я разрабатываю собственную технологию, которая откроет человечеству глубины».

Теперь я понимаю «хобби» доктора. Она ведёт нас к переборке, отделяющей нас от операционной. Рядом с чёрной сенсорной панелью стоит стальная дверь, запертая колёсиком и рычагом. Похоже на вход в банковское хранилище.

«Моя карта откроет это?» — спрашиваю я.

«Да», — говорит Торваль.

Я достаю пропуск из кармана комбинезона ВМС США и машу им над площадкой. Раздаётся звук отодвигаемых засовов. Восс поворачивает запорный маховик и открывает люк. Мы входим в просторный отсек, в котором находятся три декомпрессионные камеры. Это мир серой стали и заклёпок, к которому я уже привык.

Декомпрессионные камеры представляют собой стальные резервуары длиной девять метров и шириной десять футов. Они окрашены глянцевой белой эмалью и выглядят как туристические фургоны Airstream. У них даже есть окна со ставнями. Пассажиры могут открыть ставни, чтобы посмотреть наружу, или задвинуть их, чтобы уединиться. С одной стороны каждой камеры расположен сложный шлюз. Целый лес цветных труб соединяет камеры с насосами. Панель управления прикручена к столу, а стол закреплён на полу.

«В каждой камере могут разместиться восемь человек», — с гордостью говорит Восс. «В каждой нашей команде дайверов двенадцать человек, так что мы можем разместить две команды дайверов одновременно».

«Вам приходилось это делать?»

«Нет, но лучше быть готовым к непредвиденным обстоятельствам. Золотая команда сейчас декомпрессируется, поэтому используются только две камеры. Им комфортно, когда в каждой камере по шесть человек».

«Разве они не декомпрессируются в контрольных точках при выходе на поверхность?»

«Не совсем», — говорит Восс. «Вы кое-что знаете о дайвинге, но позвольте мне объяснить подробнее. На поверхности вес воздуха, воздействующего на наше тело, составляет одну атмосферу. В глубоком космосе атмосферное давление равно нулю. Мировой рекорд погружения с насыщением составляет 1000 ярдов или 100 атмосфер. Военные водолазы имеют…

действовали на большей глубине, но их характеристики засекречены. «Жуков» находится на глубине 2000 ярдов, или 200 атмосфер.

Воздух, которым мы дышим, состоит из кислорода и азота. На большой глубине эти газы сжимаются в наших тканях. Если мы всплываем слишком быстро, воздух быстро расширяется, вызывая повреждение тканей. В крови, суставах и нервной системе. У дайвера развивается тяжёлая декомпрессионная болезнь — кессонная болезнь.

Если атмосферное давление падает до нуля, кровь дайвера закипает, как газированная вода, которую встряхивают и открывают.

«Решение двоякое. Во-первых, мы даём нашим водолазам газовую смесь для дыхания.

Популярная газовая смесь — гелий и кислород. Мы используем фирменную смесь, которая ускоряет процесс декомпрессии. Она способствует диффузии газа из тканей. Во-вторых, мы поднимаем наших дайверов на глубину до 200 метров.

Давление в барокамере и погружение в воду перед их спуском. Они живут неделями при давлении 200 атмосфер на дне. Когда их работа закончена, мы поднимаем их на поверхность и переносим в декомпрессионные камеры. Мы начинаем декомпрессию до того, как они оторвутся от дна, и я слежу за процессом до их освобождения. Этот процесс эффективен и безопасен.

«То есть они не останавливаются в разных точках маршрута по мере всплытия?»

«Не совсем. Давление в контрольных точках измеряется в атмосферах, независимо от глубины. Всегда требуется тонкая настройка. Я прошу людей брать пробы крови через определённые промежутки времени по пути к поверхности. Газы выделяются с разной скоростью в разных условиях. Это означает, что время, которое водолазы проводят в каждой контрольной точке, должно варьироваться».

Восс подходит к пульту управления. «Ещё неделя, и они смогут выйти».

«Сэм Прюитт там?»

«Да. Вы его знаете?»

«Меня попросили поздороваться».

Восс шагнул в центральную комнату. «Пойдем, я вас познакомлю».

Мы оставляем Торвала у пульта управления. Я следую за Воссом мимо широкого деревянного стола, заваленного водолазным снаряжением. Шлемы, грузовые пояса, акульи ножи. Некоторые ножи в ножнах, другие – без. На голых лезвиях видны следы интенсивного использования. Рядом с другими декомпрессионными камерами стоят ещё два стола, заваленные аналогичным снаряжением.

Сама камера оборудована герметичным люком. В ней есть прямоугольное окно, рядом с которым установлена дешёвая жестяная телефонная будка. Восс

Открываем крышку телефонной будки. Внутри – старомодная бакелитовая трубка и зелёная кнопка. Трубка закреплена на одном держателе внутри будки. Кнопка расположена в углублении прямо под ней.

Восс снимает трубку и нажимает кнопку. Раздаётся гудок, и в окне появляется лицо мужчины. «Что случилось, доктор Восс?»

«У Прюитта посетитель».

Лицо исчезает, сменяясь другим. Этому мужчине лет тридцать пять, с резкими чертами лица и внешностью кинозвезды. Его рыжеватые волосы взъерошены, словно он спал. На нем простая белая футболка. «Здравствуйте, доктор Восс».

«К вам посетитель, Сэм», — доктор передаёт мне трубку. «Не торопитесь. Мне нужно поговорить с Торвалем».

Я устраиваюсь в кресле, встречаюсь взглядом с Сэмом Прюиттом через стекло. «Я Брид», — говорю я ему. «Штайн послал меня узнать, что случилось с Ароном».

«Штайн не тратит время попусту», — говорит Прюитт. «Я ничем не могу тебе помочь, Брид. Я сидел в этой комнате всё то время, пока Арон исчез».

«Там русский фрегат. Он скрывается в шторме и движется в нашу сторону».

«Русские не знают, что мы здесь ради маршала Жукова».

«Арон был убит. Тот, кто его убил, вероятно, работает на русских. Спасение « Жукова» — это акт войны».

«Чёрт. Знаешь, тот, кто убил Арона, будет охотиться и на тебя».

«А ты?» — говорю я ему. «Есть идеи, кто бы это мог быть?»

«Нет, и у нас есть корабль, полный персонажей», — хмурится Прюитт.

«Синяя команда прибыла после исчезновения Арона. Это может сузить круг подозреваемых».

Я качаю головой. «Это не оправдывает «Синюю команду». К убийце могли присоединиться один или несколько российских агентов».

«Верно. Но почему они убили Арона?»

«Второй этап завершён. Мы перемещаем «Кестрели».

«Ты думаешь, они планируют двинуться на нас на этом фрегате?»

«Что ещё? Ты застрял в этом танке. Арон бегал без дела, так что он представлял угрозу».

«Мы не сможем переместить «Кестрели», пока не пройдёт шторм», — Прюитт поглаживает свою пятидневную щетину. «По той же причине фрегат не может взять нас на абордаж».

«Они могут открыть по нам огонь», — говорю я.

«Они откроют по нам огонь только в том случае, если им не удастся взять нас на абордаж».

«Итак, у нас есть время. Сколько?»

«Зависит от шторма. Рассвет».

«Будем надеяться, что убийца раскроет свои карты». Я провожу рукой по волосам.

«Что нового о Торвале? Он совсем не такой, каким я его себе представлял от генерального директора крутой буровой установки».

«Он, конечно, чудак. Руководитель проекта. Norsk Exploration наняла его, потому что он умеет всё делать. Он заносчивый, но хороший специалист. Энергичный, острый как гвоздь. Не терпит дураков».

Помню покровительственное отношение Торвала. Неужели я его не люблю, потому что он был прав? Чёрт. Что-то в этом маленьком фокуснике заставляет меня мурашки по коже.

«А как же капитан?»

«Анжер? Он старый моряк, настоящий моряк. Отставной служил в ВМС Норвегии. Служил на подводных лодках, затем перешёл на надводные корабли.

Был капитаном эсминца, играл в кошки-мышки с российскими подлодками в Баренцевом море. Выйдя в отставку, отправился работать на нефтяные месторождения в Северном море.

«Вы знали Кнаусса по сообществу «морских котиков»?»

«Нет, Кнаусс был с Западного побережья, а я с Восточного. Он начинал водителем транспортного средства SEAL».

«Работа, которую ненавидят «морские котики».

« Большинство «МОРСКИХ КОТИКОВ», — поправляет меня Прюитт. «Некоторые из нас любят быть водолазами.

Такие парни, как Кнаусс, с нетерпением ждали возможности вступить в бой, чтобы стрелять людям в лица».

«Робо-морской котик».

«Он, конечно, создал себе репутацию. Тех, кого он убил, нужно было убивать».

«До Буркина-Фасо».

«В сообществе по этому поводу разногласия, никто об этом не говорит. Брид, люди тоже рассказывают о тебе истории . Не знаю, чего я не видел. Скажу тебе, Кнаусс, которого я вижу на Спайдере, — компетентный специалист. Он хорошо поработал над этим проектом».

Да, обо мне рассказывают истории. О снайпере, который застрелил двух американских военнопленных, с которых афганские женщины сдирали кожу заживо. После того, как он расстрелял женщин. Истории только разрастаются. Я всегда поступал так, как считал правильным. Мне не составляет труда смотреть на себя в зеркало, когда я просыпаюсь.

А вот сны — это ад.

«Были ли какие-нибудь проблемы на борту?»

«Нет. Арон был с нами с самого начала. Я присоединился к команде на этапе II, и он меня проинструктировал. Ничего особенного. Я провёл большую часть времени под водой, занимаясь сбором мешков.

эти ракеты».

«Когда вы в последний раз видели Арона?»

«В тот день, когда мы подняли «Кестрели». Арон укладывал «Кестрели», Кнаусс и Нюгард укладывали подводные аппараты. Торваль руководил. На его комбинезоне не было ни капли смазки».

«Где был Анжер?»

«На мостике. Его задачей было поддерживать « Паука» в устойчивом положении во время подъёма».

«А Восс?»

«Восс переводил мою команду из батискафов в эти камеры».

«Этот процесс занял некоторое время. Когда вы видели Арона в последний раз?»

Прюитт хмурится. «Восс и Кнаусс всё ещё стыковали шлюзы между батискафами и декомпрессионными камерами. «Пустельги» были установлены на своих люльках. Арон и Торваль поговорили и вместе покинули Звёздный бассейн».

Я, пожалуй, узнал от Прюитта столько же, сколько и узнаю ещё. «Думаю, пора взглянуть на пустельг».

«Если что-то еще придет в голову, я дам вам знать».

Меня вдруг осенила мысль: «Эй, Прюитт. Ты же знаешь эти истории, которые обо мне рассказывают?»

«А что с ними?»

Я наклоняюсь к стеклу. « Они все правда » .

OceanofPDF.com

ПЯТНИЦА, 18:00 — ПАУК — ЗВЕЗДНЫЙ БАЗА

Мои слова, сказанные Прюитту, были хорошей шуткой, но они оставили во мне чувство горечи и пустоты. Породите убийцу. Породите машину.

Вот как они меня видят. Штейн, Ноа, все, кого я когда-либо встречал, кто мог захотеть со мной сблизиться.

Восс возвращается в свой кабинет, заявляя, что ей нужно вернуться к своим техническим журналам. Она подмигивает мне. Мы обе знаем её пристрастие к лёгкому чтению.

Торваль ведёт меня по другому проходу. «Пошли», — говорит он. «Пора показать тебе Звёздный пруд».

Мы проходим мимо лифта. Дверь резко открывается, и мы оказываемся лицом к лицу с Хансеном и Ноа.

Я рад ее видеть, но в то же время мне грустно.

«Магнус», — Хансен приветствует Торвала. «Я показывал мисс Ларсон корабль. Мы идём в спортзал».

«Ага». Торваль не скрывает своего равнодушия. Хансен очарован красотой Ноа, а Торвалю наплевать. «Мы посещаем оперативный центр. Брид заодно может посмотреть на тренировочные площадки».

Торваль ведёт нас своим обычным быстрым шагом. Спортзал, должно быть, находится по пути к бассейну «Звёздный». Ярко освещённый коридор наполняется гулким стуком металла о металл. В отсеке слева находятся тренажёрный зал и зона круговых тренировок. Воздух тёплый, влажный и пахнет потом.

Торвал останавливается у двери. Группа мужчин тренируется с оборудованием Nautilus и свободными весами. Водолазы и команда. Состав команды разношёрстный. Некоторые работают на буровой установке, другие управляют судном. Я не вижу в спортзале представителей научно-исследовательских лабораторий.

Легко заметить разницу. Дайверы выделяются. Это крупные, сильные мужчины лет двадцати-тридцати. Низкий процент жира, много мышц.

Масса. Отобраны за способность выполнять тяжелую физическую работу в течение длительного времени на большой глубине.

Внимание Торвала приковано к крепко сложенному мужчине у стойки для приседаний.

Он держит на плечах перекладину. Перекладина нагружена таким количеством железных пластин, что оба её конца провисают. Двое других мужчин стоят по обе стороны от него, подстраховывая.

Мужчина опускается, сгибая колени под углом девяносто градусов. Страховщики выкрикивают подбадривающие возгласы. Лицо мужчины пылает от напряжения, а фиолетовые вены на шее вздуваются так, что вот-вот лопнут. Он стискивает зубы и хрипло стонет. С дрожащими мышцами он выпрямляет ноги и опускает штангу на стойки.

«Мартин», — зовет Торваль.

Мужчина благодарит своих наблюдателей. Они бьются кулаками, и он срывает перчатки. Кивает подбородком в сторону Торвала. «Магнус. Что случилось?»

Обливаясь потом, мужчина приближается. Его длинные тёмные волосы и борода спутаны. Под бородой скрываются мальчишеские черты. Он не такой крупный, как Кнаусс, но очень мускулистый. Он одаривает нас открытой, дружелюбной улыбкой.

«Это Мартин Нюгард, — говорит Торваль. — Он возглавляет передовую группу.

Мартин, это Брид. Он сменит Фрэнка Арона. Мисс Ларсон — аналитик-седиментолог. Она будет работать в отделе Хансена.

«Порода». Найгард небрежно пожимает мне руку. В его хватке чувствуется сила, но он быстро отпускает мою. Его больше интересует Ноа. Он берёт её за руку и включает обаяние. «Мисс Ларсон. Не позволяйте Берту прятать вас в этой лаборатории. Если бы он мог, он бы заставил исследователей работать круглосуточно».

Ноа опускает глаза. Я никогда не видела такого проявления скромной женственности. Она даже близко не похожа на ту горячую цыпочку, которую я встретил вчера вечером в «Джевелкафе».

Нюгард вызывает у меня негодование.

«Синяя команда уже готова?» — спрашивает Торваль.

«Да, всё идёт по плану, и мы начнём работу, как только шторм утихнет», — Найгард кивает подбородком в сторону тренирующихся. «Они наслаждаются этим пространством. Скоро мы запрёмся в подлодках».

Итак, это водолазы Синей команды. Крутые на вид ребята, бывшие военные. Королевский флот, ВМС США, Королевский флот Норвегии. Наверное, ветераны «морских котиков» и Специальной лодочной службы. Рельефные мышцы, куча татуировок. Выглядят так, будто гоняют железо по шесть часов в день.

«Очень хорошо», — Торваль коротко кивнул Нюгарду. «Брид, и я оставлю вас здесь. Госпожа Ларсон, приятной вам экскурсии».

Торваль резко разворачивается и, не оглядываясь, идёт к двери.

Этот маленький фокусник начинает меня раздражать.

ХАНСЕН ВЕЗЁТ Ноа в библиотеку. Пока они идут в другую сторону, я слышу, как он рассказывает ей об интернете и спутниковой телефонной связи на « Пауке» . Расположенные на палубе библиотеки, они позволяют экипажу общаться с семьёй и друзьями дома.

Торваль подводит меня к переборке, отделяющей жилое пространство корабля от Звёздного бассейна. Там находится тяжёлая дверь, напоминающая банковское хранилище.

На переборке установлена черная пластина датчика безопасности.

«Похоже на Форт-Нокс», — говорю я.

«Я уверен, вы заметили, что на борту есть два вида дверей»,

Торвал рассказывает мне: «Есть удобные двери, такие как в наших офисах и каютах. Они не водонепроницаемые. Есть и водонепроницаемые двери.

Удобные двери оснащены обычными ручками и защёлками. Водонепроницаемые двери, подобные этим, запираются поворотом колеса, которое выдвигает набор рычагов, называемых собачками. Они прижимают уплотнитель двери к плоскому краю дверной рамы. Это делает отсек водонепроницаемым. Запорный механизм не позволяет колесу отпустить собачки.

Я провожу пропуском над сенсорной пластиной, и стальные засовы отодвигаются. Я поворачиваю запорное колесо, отпускаю замки и распахиваю люк. Меня обволакивает влажный, холодный воздух, когда я переступаю порог. Торваль следует за мной и закрывает дверь.

«Холодно», — говорю я.

«С закрытым чехлом-ракушкой бассейн Star Pool защищён от непогоды», — Торваль застёгивает комбинезон до подбородка. «Однако климат-контроля в нём нет».

Он не шутит. Я рад, что на мне куртка с часами. Сейчас на пару градусов выше нуля. На холодном ветру будет казаться холоднее.

Я вдыхаю влажный воздух. В воздухе пахнет солёной водой и мокрой сталью. Мокрая сталь пахнет совсем не так, как сухая. Когда я рос в Монтане, мы мыли пятидесятигаллонные топливные бочки и хранили их за домом, чтобы собирать дождевую воду. Вот так пахнет эта металлическая пещера.

Мы стоим на стальной палубе, окружающей прямоугольный бассейн длиной сто двадцать ярдов и шириной тридцать ярдов. Над бассейном находится три палубы. На нижней палубе размещены гидравлика и карданные подвесы, обеспечивающие устойчивость верхней палубы — палубы управления — при бортовой, килевой и вертикальной качке судна. Палуба управления окружена безопасным мостиком, с которого рабочие обслуживают подъемное оборудование. Стальной защитный барьер на высоте груди защищает рабочих от падения с высоты трех этажей. Самая верхняя палуба поддерживает крышку-ракушку и вмещает ставни, когда они открыты. В закрытом состоянии ставни имеют круглое отверстие посередине диаметром два метра. Вышка опускает поток трубы через это окуляр.

Мощные прожекторы освещают операционную палубу и воду бассейна. Отблески прожекторов мягко рябят в чёрной воде. Я смотрю на океан звёзд. Это прекрасно.

«Корабль пустой», — выдыхаю я.

«Да», — улыбается Торваль. «Створчатая крышка не позволяет самолётам и спутникам шпионить за нашей работой. Звёздный бассейн имеет глубину в шесть палуб, от уровня главной палубы до днища корабля. Есть гидравлические затворы, которые можно открывать и закрывать. Когда затворы открыты, вода поднимается до середины бассейна, до третьей палубы. Когда они закрыты, воду можно откачать, и пространство превращается в плавучий сухой док. Бассейн вместит « Маршала Жукова ».

Справа от нас, по левому борту корабля, в люльках на палубе стоят три жёлтые миниатюрные подводные лодки. Их можно опознать по чёрным буквам и цифрам, нанесённым трафаретом на их приземистые боевые рубки. Два жёлтых крана закреплены на вращающихся опорах по обоим бортам. Их стрелы сложены и упираются в высокую переборку. Краны используются для спуска мини-подлодок в бассейн и их подъёма на палубу. Мини-подлодки большие, на двадцать пять процентов больше декомпрессионных камер.

«Мини-подлодки?» — спрашиваю я.

«Подводные аппараты, — говорит Торваль. — Наши дайверы проводят в них длительное время на дне».

Мой взгляд привлекают три сигарообразных предмета, покоящиеся на стальных опорах.

Они сидят на палубе рядом с бассейном, нос к хвосту. Их кожа эмалево-белая. Идеальные цилиндры, двадцать пять футов в длину, их носовые обтекатели сияют ярко-красным.

Сбоку каждой трубы имеются две тонкие прорези: одна — посередине её длины, а другая — сзади. Ракеты запускаются из трубы. Их стабилизирующие рули

выдвигаются из прорезей, как только сигары покидают трубки.

«Пустельги», — говорю я.

«В самом деле», — Торваль медленно и размеренно идет к ракетам.

«Пойдем посмотрим».

Фокусник ведёт меня к «Пустельгам», словно демонстрируя своё сценическое оборудование. Он идёт так, словно Паук и всё, что в нём, принадлежит ему.

И снова меня поражает чувство превосходства, которое царит в этом человеке.

Торваль протягивает руку и гладит гладкую эмалированную поверхность пустельги. Это чувственное прикосновение. Пальцы фокусника, длинные и чувствительные, сужаются к кончикам. «Как красиво», — говорит он. Не мне. Себе.

Палуба скользкая, с небольшими лужицами стоячей воды. Водонепроницаемые двери равномерно распределены по всему бассейну. Они обеспечивают доступ из других зон корабля. К борту бассейна, рядом с ракетами, прикреплены толстые деревянные балки. Четыре в глубину, они уходят в Звёздный бассейн, словно импровизированный док. Гора запасных балок сложена у переборки отсека и надежно закреплена металлическими стяжками.

«Для чего нужны балки?» — спрашиваю я.

Торваль отпускает «Кестрел» и снова полон дел.

«Объекты под водой выглядят искажёнными. Мы не знали размеров «Жукова» . Мы проектировали «Звёздный бассейн» с погрешностью. Балки служат причалом».

Балки выглядят скользкими. «Кто-нибудь когда-нибудь туда падал?»

«Такое случалось, — говорит Торваль. — Любой, кто настолько беспечен, быстро усваивает урок».

Я кружу вокруг первой пустельги, внимательно рассматриваю снаряд. Протягиваю руку, чтобы потрогать её, и отдергиваю.

«Радиация?» — спрашиваю я.

«Нет, — говорит Торваль. — Защитная оболочка реактора выдержала. Радиоактивный теплоноситель был разбавлен и вымыт морскими течениями за два года».

Конечно. Торвалю было приятно прикасаться к ракете, поэтому он знал, что она чистая.

«Они выглядят совершенно новыми».

«Команда Прюитта извлекла ракеты «Кестрел» прямо из пусковых шахт. Шахты защищали ракеты во время затопления и после него».

Это означает, что ракеты оснащены обычными боеголовками. Штейн рассказал мне, что ядерные боеголовки хранятся в специальном арсенале.

Я иду по палубе, осматриваю две другие ракеты. Все три выглядят в идеальном состоянии.

«Ты уже насмотрелся?» — спрашивает Торваль. «Мне довольно холодно».

«Да, давайте вернемся».

«Разве человеческая изобретательность не поразительна, — говорит Торваль. — Представьте себе создание разрушительных устройств, построенных на столь передовых технологиях».

«Технология, за которую стоит убивать».

Я РАСПАКОВЫВАЮ дорожную сумку и раскладываю одежду на кровати. Торваль не шутил. По сравнению с аскетичными коридорами и рабочими отсеками «Спайдера » каюты офицеров и учёных похожи на гостиничные номера. Ковёр, широкие кровати, шкафы. Небольшой письменный стол, журнальный столик и стулья дополняют картину.

На столе лежит глянцевая папка с логотипом Norsk Exploration. Я открываю обложку. Внутри брошюра с описанием Norsk Exploration Spider , самого современного в мире морского исследовательского бурового судна. В книге представлены полноцветные разрезы Spider, выполненные с помощью серии ацетатных накладок. Каждая накладка показывает структуру одной из палуб. «Звёздный бассейн» не обозначен. На самом деле, он представлен непрозрачным чёрным ящиком под буровой башней.

Радиостанция Штайна водонепроницаема. Это устройство не может быть телефоном — в Северном Ледовитом океане нет вышек мобильной связи. Нет, это должно быть современное спутниковое устройство.

Хорошо, давайте разблокируем экран. Я провожу по точкам графическим ключом Стайна. Экран безопасности исчезает, и появляется главный экран.

Четыре зелёные точки указывают на полный заряд батареи, а четыре зелёные точки — на сильный сигнал. Откуда идёт этот сигнал? Обычно спутниковому телефону нужно быть на виду у неба. Как я ловлю сигнал так глубоко внутри Spider ? Не знаю, но, вероятно, та же технология делает устройство эффективным в шторм или под густыми джунглями.

Номера телефонов отсутствуют. Дерево меню ведёт меня к списку контактов. Вверху списка находится запись «Прессли Бэннон» . Мой большой палец зависает над выбранным номером. Я задерживаю дыхание и нажимаю клавишу.

Устройство тихонько вибрирует в моей руке. Дисплей загорается, и из крошечного динамика раздаётся женский голос. Я нажимаю на значок громкой связи и регулирую громкость.

«Это канал ВМС США», — говорит голос. «Кто это?»

«Командир Паломас, это Брид».

«Брид. Я всё думал, когда же мы от тебя услышим».

«Я на « Пауке» . Капитан Крюйк свободен?»

«Да, я позвоню ему».

Минута молчания, и раздаётся голос Крюика: «Брид, подожди одну.

Мы выводим Stein в онлайн-режим».

Штейн, должно быть, вернулась в Нью-Йорк или Вашингтон. Она никогда не сидит без дела. Что у неё? Я включаю рацию на громкую связь. Вытягиваюсь, прислонившись спиной к переборке.

«Брид», — голос Штейн звучит так, будто она сидит прямо рядом со мной.

«Штайн, надеюсь, у тебя был хороший полёт. Я поплавал».

«У меня есть для вас информация. Крушение вертолёта не было случайностью».

У меня сжимается живот. «Скажи мне».

«Топливный стыковочный узел на «Геркулесе» был поврежден. Крыло было ослаблено настолько, что оно должно было отвалиться».

«Вы уверены?»

«Без вопросов. Разъём правого крыла тоже был поврежден. Экипаж проверил сборку в Эвенесе. Механики говорят, что большинство аварий при дозаправке происходит из-за ослабления дрогу. Всё должно было выглядеть как авария».

«Нам нужно найти диверсанта».

«Я отправил туда группу сотрудников уголовного розыска. Норвежцы недовольны, но саботаж и шпионаж — отличный способ убедить. Норвежцы параноидально относятся к русским».

«Штайн, это было преднамеренное убийство».

«Мы его поймаем, Брид».

Я обращаюсь к капитану: «Капитан Крюйк, вы сообщили Штейну о присутствии «Ленина »?»

«Она в курсе. И это ещё не всё».

"Конечно."

Крюк вздохнул: «Мы перехватили передачу с „ Паука“ ».

Шифровано, направлено Ленину » .

«Вы можете это расшифровать?»

«Мы записали передачу, — говорит Штейн. — Я поручил АНБ заняться этим. Если повезёт, мы сможем отследить её с точностью до квадратного метра. Конкретный отсек на конкретной палубе «Спайдера » .

«Как это работает?»

На суше для триангуляции местоположения достаточно двух вышек сотовой связи. У русского есть устройство, похожее на ваше. Оно работает на основе сложной спутниковой технологии. Сигналы передаются с одного спутника на другой в зависимости от вашего относительного положения. Если переключение происходит во время передачи, мы можем провести триангуляцию.

«На уровень палубы».

«Триангуляция в вертикальной плоскости обеспечивает восприятие глубины. Мы используем ту же технологию для нацеливания наших тактических ракет. У русских есть такие же возможности».

«Дело в том, — говорит Крюйк, — что это доказывает, что на борту „ Спайдера“ находится русский агент . У него есть радиостанция, как у вас. Диверсия означает, что вы не должны были прибыть. Русские знают, что у нас есть „Пустельги“. Они знают, что мы намерены спасти „ Маршала Жукова “».

Штейн вмешивается: «Это хуже».

"Как же так?"

«Это означает, что наша операция была скомпрометирована с самого начала».

OceanofPDF.com

ПЯТНИЦА, 19:00 – УЖИН В ПАУКЕ

Радиостанция Фрэнка Арона, должно быть, была при нём, когда убийца сбросил его за борт. Если он оставил её в каюте, убийца её забрал. Штейн изменил наши каналы связи на случай, если убийца пройдёт через систему безопасности.

Я снимаю комбинезон ВМС США и переодеваюсь в повседневную одежду. Мои брюки и рубашка сложены в прачечной «Прессли Бэннона» . Я надеваю куртку ВМС США — она тяжелее и теплее моей. Я кладу рацию в карман и застегиваю его на молнию.

Карман пока сойдёт, но я не хочу ходить с рацией на себе. Всегда есть шанс, что кто-нибудь её увидит и отметит её необычный вид. Даже её очертания в кармане непривычны. Я не могу объяснить это мобильным телефоном, потому что мобильные телефоны здесь не работают. С другой стороны, я не хочу оставлять её в каюте, где её найдёт убийца Фрэнка Арона.

К счастью, «Паук» — большой корабль. На авианосце шесть тысяч человек, на « Пауке» — двести . Места для двухсот шариков предостаточно.

Я изучил схемы « Паука» в брошюре «Norsk Exploration». В голову пришла пара идей. Я вхожу в коридор и закрываю за собой дверь каюты. Мимо проходят двое исследователей и садятся в лифт. Я жду, пока они уйдут, затем иду к двери, ведущей в кубрик. Панели безопасности нет, никто не догадался обеспечить безопасность в мёртвых зонах корабля.

Я поворачиваю запорное колесо, убираю собачки и открываю прокладку. Захожу в кубрик и запираю за собой дверь.

Мёртвое пространство кубрика освещается тусклыми, маломощными лампочками. Благодаря трём электростанциям и огромному запасу топлива, экипаж «Спайдера » не против постоянно освещать корабль. Эта расточительность не распространяется на отопление.

— воздух холодный. Торваль сказал, что температура в мёртвом пространстве колебалась от 37 до 42 градусов по Фаренгейту. Обувная коробка с климат-контролем — единственный обогреватель в этой стальной пещере. Переборки влажные от конденсата. Тысячи ручейков стекают на палубу. Я осторожно продвигаюсь через мёртвое пространство.

По обе стороны носа расположены два огромных цепных рундука высотой в несколько палуб.

В них хранятся бухты якорных цепей. Толстые трубы-шпоры ведут от цепных рундуков к брашпилям на палубе бака. Оттуда цепи соединяются с якорями, расположенными в клюзах. Такая конструкция позволяет поднимать и опускать якоря.

Аналогичное устройство используется для восьми паукообразных швартовных ног « Спайдера» , но там вместо цепей используются металлические тросы. Суть в том, что традиционные якоря не используются. Я пробираюсь сквозь различные препятствия, пока не добираюсь до цепного ящика по правому борту.

Цепной ящик – это массивный стальной ящик, выступающий на три метра над поверхностью палубы. Уверен, внизу, на палубе, есть ещё. Между верхом ящика и основанием трубы Сперлинга – плоская стальная полка. Я встаю на цыпочки и кладу на неё рацию. Никто не догадается туда заглянуть, и я смогу достать её, когда захочу.

Я разворачиваюсь и иду обратно к двери. С кубрика легко увидеть конструкцию « Спайдера» . Большая коробка, состоящая из жилых и рабочих помещений, – именно то, что нужно. Большое стальное здание, встроенное в корпус, высотой в шесть палуб. Борта коробки плоские, а пространство между ними и корпусом занимают топливные цистерны, цистерны пресной воды и дифферентные цистерны. Оригинальный VLCC

Для защиты от разливов нефти был предусмотрен двойной корпус. Конструкция двойного корпуса была сохранена после того, как киль под звёздным бассейном был демонтирован, а гидравлические затворы установлены.

Коридор пуст. Я вхожу и закрываю за собой дверь.

Идите к лифту и найдите офицерскую столовую.

Я обнаружил, что он занимает половину передней надстройки над шлюпочной палубой.

Здесь должно быть много воздуха, благодаря прямоугольным окнам, выходящим на нос судна и море. Сегодня вечером стёкла чёрные, там, где не закрыты жалюзи.

Шторм приближается, и толстые оконные стекла содрогаются под порывами ветра, скорость которого достигает шестидесяти миль в час. Десятибалльная сила, а арктический циклон обещает ещё больше.

Насилие ещё до конца ночи. Снег тает, ударяясь о стёкла, и вода срывается с поверхности ледяными шипами.

Где-то там, вдали, стоит « Прессли Бэннон» . Эсминец будет плыть по прямоугольной коробке до утра. Крюйк, Паломас и их команда не смогут поспать. Корабль будет кидать по коротким сторонам коробки, попеременно носом и кормой. Когда судно будет проходить по длинным сторонам, волны по бокам будут разбивать его борта волнами высотой сорок и пятьдесят футов. Корабль будет крениться до сорока градусов.

Хотя «Presley Bannon» может перевернуться на шестьдесят градусов и всё равно восстановиться, к утру экипаж будет измотан. Измучен недосыпанием. Измучен от гнетущей тревоги. Он вернётся после шестидесяти, но что, если нет? Что, если на палубе будет достаточно льда, чтобы поднять центр тяжести судна? Достаточно, чтобы помешать ему восстановиться?

Прессли Бэннон» кажется мне каким-то далеким миром, когда я осматриваю тихую, благословенно стабильную офицерскую столовую « Спайдера ». Отсек оказался гораздо больше, чем я ожидал. К палубе прикручены длинные столы и скамьи. В одном конце помещения находится сцена. Как и в большинстве мест, где мужчины долгое время находятся вдали от семей, сценки — неотъемлемая часть развлечений. Мы постоянно их устраивали, когда я служил в армии.

Всё, что угодно, чтобы скрасить монотонность между заданиями, посмеяться и развеять скуку. Буровое судно в Арктике — не исключение.

У подножия сцены стоит круглый стол, также прикрученный к полу. Он предназначен для капитана Анжера и старших офицеров и накрыт белой скатертью.

В остальном комната комфортабельна: диваны, кресла и настенный телевизор. Я вижу доктора Восса, расположившегося в кресле и читающего какой-то роман в мягкой обложке.

Один длинный стол занят двумя рядами водолазов. Я насчитал девятнадцать, включая Кнаусса и Нюгарда. Двенадцать в Синей команде, шестеро в Передовой группе Нюгарда и Кнаусс в общем командовании. Остальные столы заняты научными сотрудниками. Это молодая группа. Почти всем около двадцати или чуть больше тридцати. Я ищу Хансена, но его не вижу.

Ноа сидит одна в конце одного из столов и ковыряется в еде.

Один взгляд на неё заставляет меня сглотнуть. На ней обтягивающие джинсы Levi's, которые были на вертолёте, и обтягивающий чёрный топ на бретелях. Её золотистые волосы заплетены в две косички. Тонкие бретельки на бретелях подчеркивают её широкую…

Плечи и гладкая кожа. В вертолёте она, должно быть, носила его под рубашкой и курткой.

У одной из переборок устроен буфет. Я беру поднос и кладу себе ростбиф с картофельным пюре. Отношу всё это к столику Ноа.

«Могу ли я присоединиться к вам?»

Ноа поднимает взгляд. Мы встречаемся взглядами, и она колеблется. «Это плохая идея».

говорит она.

Она не грубит. Нет той наглости, с которой мы вчера вели себя друг с другом. Скорее, между нами ощущается лёгкое томление. Она выглядит задумчивой, словно всё обдумала и решила, что нам не стоит общаться.

Тепло приливает к моей голове.

«Хорошо», — говорю я. «Дай мне знать, если передумаешь».

Кнаусс что-то говорит Нюгарду, и группа дайверов смеется.

Рядом с креслом доктора Фосс стоит журнальный столик. Я подношу к нему поднос и вопросительно смотрю на неё.

«Бред», — говорит маленькая леди. — «Садись. Располагайся поудобнее».

Я отставляю поднос и с энтузиазмом принимаюсь за еду.

«Она прекрасная девушка», — говорит Восс.

«Я не заметил».

Доктор смеётся. «Вы были бы прекрасной парой на обложке одного из моих триллеров. Вы знакомы?»

Я улыбаюсь. «Совсем немного».

«Ага», — Восс понимающе кивает. «Она ещё молода, Брид. Не может же она долго не учиться. Её первая работа? Она не может позволить себе ошибок».

Я доедаю ростбиф, отставляю поднос и откидываюсь на спинку дивана.

«Откуда ты так много знаешь?»

Восс подмигивает: «Я судовой врач. Это моя работа».

Ноа заканчивает трапезу, медленно встаёт и выпрямляется во весь рост. Её волосы сияют золотом, щёки пылают румянцем молодости. Она выше некоторых дайверов. Среди исследователей есть женщины, но на этом корабле нет никого более эффектного, чем Ноа. Дайверы замолкают.

С напускной небрежностью Ноа несёт свой поднос к мусорной корзине. Она ставит его на пол, оставляя после себя беспорядок. Я не знаю, на что смотреть – на идеальную кожу её плеч, на грудь или на подтянутые ягодицы. Они ритмично подергиваются при каждом шаге её длинных ног. Когда она идёт, её косички…

Она двигается из стороны в сторону, в контрапункте с движениями бёдер. Взгляды всех мужчин в каюте следят за ней, словно взгляды волчьих зевак.

Кислород устремляется обратно в отсек.

Я обращаюсь к доктору Воссу: «Что вы говорили об ошибках?»

Восс кудахчет. «Ну и ну», — говорит она, — «эта девчонка — настоящая беда».

Девушка отвлекает. Я сосредотачиваюсь на Воссе. «Расскажи мне об Ароне», — говорю я.

«Что вы хотите знать?»

«Каким человеком он был, как он проводил время».

«Он был компетентным человеком». Восс складывает роман лицом вниз на коленях, разложив страницы. Такая поза гарантированно сломает корешок тома. «Очень добросовестный, очень внимательный к деталям. Он никогда не спал. Он постоянно что-то выяснял. В этом отношении он очень похож на вас».

Я игнорирую это замечание. « Где он шнырял?»

«Я не следил за ним. Насколько я мог судить, он всегда был на палубе управления, на мостике управления, на навигационном мостике. Иногда я видел, как он бродит по коридорам».

«Там мили проходов».

«В самом деле, есть». Восс смотрит на своё отражение в чёрном зеркале окна. Ветер стонет, стекло дребезжит. «Однажды я видела, как он вышел из мёртвой зоны».

Я вздрагиваю. «Где?»

«В конце коридора лазарета. На каждой палубе есть несколько дверей, ведущих в мёртвое пространство. Одна в носовой части, одна на корме, и несколько между ними. Думаю, он исследовал мёртвое пространство на каждой палубе».

"Почему?"

Восс пожимает плечами. «Кто знает. Может, ему больше заняться нечем».

«Ты в это не веришь».

«Нет. Но это не моё дело».

Как и меня, Арона тянуло к мёртвой зоне. Если хочешь что-то спрятать на Пауке , идёшь в мёртвую зону.

«С кем он проводил время?»

«До того, как Сэм Прюитт нырнул к затонувшему кораблю, они с Ароном много времени проводили вместе. В остальном Арон держался особняком. Конечно, он много времени проводил с капитаном Анжером и Магнусом Торвалем. Это же естественно, не правда ли?»

«Да, именно так. А какие они, капитан и Торваль?»

«Разве не видно? Капитан Анжер честен и прямолинеен. Что видишь, то и получаешь. Ворчливый старый моряк. Торваль — преданный своему делу профессионал, перфекционист. Как и Арон, он внимателен к деталям. Технически Арон подчинялся ему. Арон был руководителем на поверхности, Кнаусс — руководителем погружений, Торваль — генеральным директором. Думаю, эти трое составляли отличную команду».

Описание этих людей, данное Фоссом, совпадает с моими ощущениями. Кнаусс — суровый клиент, но он знает своё дело.

«Было ли что-то необычное в тот день, когда Арон пропал?»

«Было много активности, — говорит врач. — Мы подняли последнюю «Кестрел». Я был с Сэмом Пруиттом и его водолазами. Декомпрессионные камеры выкатывали на палубу Star Pool через специальный шлюз. Их шлюзы состыковывались с батискафами, водолазы переходили, а камеры возвращались в отсек. Я регистрировал физиологические показатели водолазов.

Они взяли образцы и пропустили их через шлюзы».

«То есть вы не были в Звездном бассейне все это время?»

«Так и было. Переброска водолазов заняла больше времени, чем закрепление «Кестрелей».

Арон и Кнаусс были в Звёздном бассейне. Арон укладывал ракеты, а Кнаусс и Нюгард закрепляли батискафы. Я не помню, чтобы видел капитана Анжера.

«Что-нибудь необычное?»

«Нет, было многолюдно. Мы знали, что на востоке надвигается шторм, поэтому приложили все усилия, чтобы подготовить «Кестрели» к переброске».

Я встаю и беру поднос. «Спасибо за компанию, доктор Восс. Пожалуй, я пойду».

Что я сказал Крюику? Великие умы мыслят одинаково .

Я знаю одно место, которое посетил Арон в день своей смерти.

OceanofPDF.com

ПЯТНИЦА, 20:00 ЧАСЫ – ПАУК – DEAD SPACE

Великие умы мыслят одинаково.

Фрэнк Арон был практичным человеком. Он не был уверен, что на борту есть злодеи, но подозревал. Поэтому он предположил, что они знают, что он человек Штейна. Он не стал бы держать свою радиостанцию в каюте. Он спрятал бы её там, где я собирался спрятать свою. В мёртвой зоне.

Я спускаюсь на лифте на палубу лазарета и иду прямо к двери в конце коридора. Именно здесь Восс увидел Арона, выходящего из мёртвой зоны. Я кручу штурвал и рывком распахиваю дверь. Вхожу в мёртвую зону и закрываю за собой дверь.

Это кубрик. Мои глаза привыкают к тусклому свету. Там я вижу трубы Сперлинга, идущие от цепных шкафов внизу. Я осматриваю помещение, которое выглядит пустым. Никаких явных укрытий.

Я оборачиваюсь и осматриваю мрачное пространство между переборками, похожими на коробки для обуви, и корпусом. Длинные цилиндрические цистерны для дифферентов и балласта, клапаны и насосы, используемые для их наполнения и опорожнения. Я смотрю вниз, на левый борт корабля. Аналогичное пространство есть и по правому борту.

Медленно значит быстро. Я ничего не найду, мечась в панике. Мне нужно провести систематический поиск, обойти весь борт от левого до правого и обратно.

Я неторопливо иду по помещению. Слева — стальная переборка, справа — трубы и резервуары. Некоторые резервуары имеют диаметр двенадцать футов и длину сто футов. Закрыты крышками и обвязаны стальными лентами.

Пространство просто огромно. Высота потолка — пятнадцать футов. Я удивлён, обнаружив между танками трапы. Их немного, один или два на отсек. Они ведут к закрытому водонепроницаемому люку, расположенному в потолке. Конечно, они позволяют ремонтникам переходить между палубами.

Все водонепроницаемые двери и люки на судне имеют цветные этикетки «состояние», прикрепленные с обеих сторон. Красная этикетка означает, что дверь или люк следует держать плотно закрытыми. Зелёные этикетки означают, что дверь или люк можно держать открытыми и закрытыми только в чрезвычайных ситуациях.

На люках, которые открываются вертикально, а не горизонтально, красуются красные бирки состояния. В случае пробития палубы и выхода её в море, целостность палуб выше и ниже не должна быть нарушена.

И действительно, я нахожу люк на палубе. Подпираю его металлической хоккейной клюшкой, прикреплённой сзади. Клюшка — это предохранительное устройство, которое не даёт люку захлопнуться, когда снизу пролезает человек. Вижу трап, ведущий в мёртвую зону. Отстёгиваю клюшку и опускаю люк. Поворачиваю стопорное колесо, чтобы закрепить его, и иду дальше.

Жаль, что нет фонарика. Света на переборке и потолочном освещении достаточно, чтобы ориентироваться, но мне трудно различать детали. Меня поражает количество мусора в мёртвом пространстве. Это настоящая полоса препятствий.

Торваль сказал, что они дважды обыскивали корабль. Обыскивали ли они мёртвое пространство? Мёртвое пространство настолько обширно, что кажется, будто это совершенно другой корабль.

Пройдя сотню ярдов вдоль борта корабля, я оказываюсь лицом к лицу с поперечной дверью и переборкой. Теперь я в середине судна. Я прохожу через дверной проём. Звёздный бассейн находится по другую сторону переборки слева. Справа, на несколько палуб в высоту, простирается тёмная масса.

Над головой ничего нет. Я смотрю на огромное пространство, простирающееся до того, что, по всей видимости, является дном нижней палубы управления. Справа от меня возвышается гора узких труб, каждая длиной тридцать пять ярдов. Я протягиваю руку и ощупываю одну. На конце резьба. Трубы спроектированы так, чтобы надеваться друг на друга. Отрезки скручиваются и опускаются в океан. Это охватывающий конец сегмента трубы.

Гора труб тянется почти до самого основания палубы управления. Они хранятся в закрытых металлических клетках. Каждая из створок состоит из трёх сегментированных металлических прутков, расположенных на расстоянии тридцати метров друг от друга по всей длине корпуса. Они простираются вертикально к палубе управления и крепятся на петлях с шагом в пятнадцать футов. Петли фиксируются горизонтальными стальными стержнями, соединёнными с механическими рычагами. Если потянуть за рычаги, стержни отводятся в стороны, освобождая створки, которые затем свободно распахиваются. По мере загрузки труб на борт горы становятся выше, а створки постепенно закрываются.

Всего таких клеток три, равномерно расположенных по всему отсеку протяженностью сто пятьдесят ярдов. Между клетками расположены ещё несколько сходных трапов и водонепроницаемых люков, ведущих на палубы выше и ниже. С таким же интервалом открываются двери в звёздный бассейн. Двери, ведущие в звёздный бассейн, оснащены датчиками безопасности, установленными на переборке рядом с ними.

Вышка и краны на палубе управления маневрируют над этими горами стали. Рабочие крепят секцию трубы к лебёдке, чтобы буровая вышка могла поднять трубу. Рабочие направляют наружную резьбу одной трубы на внутреннюю резьбу самой верхней трубы на трубном потоке. В этих клетях по обеим сторонам корабля хранятся километры труб. Трубные потоки используются для бурения кернов для анализа исследователями. Трубные потоки направляют подъёмное устройство для « Маршала Жукова» .

Инженерные решения, использованные при создании Spider , поражают воображение.

Натан Конрад, возможно, и не всё спроектировал сам, но он всё задумал. Штейн рассказал ему о маршале Жукове , и Конрад проявил дальновидность, чтобы понять, что можно сделать.

Я продолжаю идти по отсеку. Слева от меня одна из дверей, ведущих в Звёздный бассейн. Я машу пропуском перед сенсорной пластиной и слышу, как отодвигаются засовы. Я приоткрываю дверь и вижу Звёздный бассейн. Закрываю дверь, прохожу остаток пути до следующей поперечной переборки. Прохожу через другую дверь и оказываюсь в мёртвой зоне на корме «Спайдера» .

В воздухе пахнет, как в «Звёздном бассейне». Сырой металл. Я прохожу мимо кормовой цистерны, поворачиваю за угол и начинаю возвращаться по правому борту корабля. Справа от меня — группа пятидесятигаллонных металлических бочек. Два цвета: серый и светло-зелёный. Я разглядываю этикетки. Краска и растворитель.

Какому-нибудь счастливчику удаётся повиснуть на борту и покрасить корпус от начала до конца. А потом перекрасить другую сторону. Интересно, когда они в последний раз пользовались этой штукой?

Крышки всех бочек запечатаны и закрашены. Высохшая краска покрывает крышку и корпус бочки. Краска сохранилась на всех бочках, кроме одной. Это светло-зелёная бочка с растворителем. На ней есть царапины по окружности крышки длиной шесть дюймов.

Наши радиостанции водонепроницаемы. Арон бы не задумываясь поместил своё в растворитель.

Я надавливаю на крышку, пытаюсь её поднять. Она не поддаётся, а инструментов у меня нет. Я ищу что-нибудь похожее на лом. Ничего.

Дальше в носовой части расположены цистерны и трубопроводы, подобные тем, что расположены по левому борту. Трубы и клапаны требуют обслуживания. Фактически, большинство из них управляются гидравликой с мостика. Это позволяет экипажу корректировать положение судна в воде.

Под новогодней ёлкой из труб у переборки стоит ящик с инструментами. Его оставил там инженер, работающий с танками. Рядом лежат тяжёлые гаечные ключи, слишком большие, чтобы влезть внутрь. Я открываю крышку, роюсь в них. Лома нет. Куча ключей поменьше, молотков, отвёрток.

Я беру большую плоскую отвёртку и молоток. Возвращаюсь к бочке и надавливаю ребром отвёртки на стык между крышкой и бочкой. Беру молоток и ударяю по рукоятке отвёртки.

Каждый удар с оглушительным лязгом разносится по мёртвому пространству. Полдюжины ударов — и острый край отвёртки раскалывает шов. Я поворачиваю инструмент плоской головкой вверх. Стучу ещё.

Крышка бочки откидывается, и меня обдаёт резким запахом скипидара. Это не тот сладкий, сосновый, смоляной скипидар, который продают для домашнего использования. Это промышленный древесный скипидар, и он пахнет бензолом. Я отшатываюсь назад, моргая от этого натиска.

Я протираю глаза, заставляю себя смотреть на чёрную жидкость. Она плещется в пяти сантиметрах от края бочки.

В поле зрения появляется бледный, выпуклый предмет размером с волейбольный мяч. Он гладкий и белый, словно морда дельфина или детёныша кита. Не могу разобрать, что это. Я присматриваюсь, заставляю глаза следить за контурами предмета. Увидев, что это, я задыхаюсь и отступаю.

" Ебать ."

Это лицо. Не китёнка, а человека. Волосы прилипли к раздробленному черепу, выбеленные добела. Глаза открыты — зрачки цвета слоновой кости, вставленные в стеклянные шарики.

Лицо альбиноса полностью обесцветилось. Голова покоится на плечах тёмной куртки. Выражение лица погибшего я не могу разглядеть. Труп пролежал под водой шестьдесят часов и раздулся.

Я нашел Фрэнка Арона.

Я СНИМАЮ куртку и рубашку. Зажимаю нос от химического смрада, заставляю себя обыскать карманы мертвеца. Рации нет. Если Арон и нёс свою рацию, убийца её забрал. Я заталкиваю тело обратно в бочку и захлопываю крышку.

Растворитель быстро стекает с моей руки. Я снова надеваю рубашку и куртку. Отступаю назад, смотрю на бочку. Арон спрятал здесь свою рацию. Убийца последовал за ним.

Я увидел блеск металла на дне бочки. Тяжёлый стальной гаечный ключ, несомненно, орудие убийства. Вместо того чтобы тратить время на чистку гаечного ключа, убийца бросил его в бочку.

Убийца не стал бы нападать на Арона, пока тот не забрал бы то, что тот спрятал. Тогда он ударил бы Арона сзади, по правой стороне головы.

Череп Арона был раздроблен с левой стороны.

Это значит, что Арон услышал приближение убийцы, обернулся и получил сбитую голову. Это значит, что Арон не успел забрать свою рацию до того, как на него напали.

Радио все еще здесь.

Я пытаюсь думать. Взгляну на деку под барабанами. Металлическая поверхность чистая. За исключением полумесяца ржавчины под барабаном, который стал гробом Фрэнка Арона. Я упираюсь плечом в барабан и наклоняю его вбок, открывая деку под ним.

Джекпот. Плоская радиостанция для выживания, точь-в-точь как моя. Рядом с ней устройство с USB-кабелем — беспроводное зарядное устройство Арона. Ногой я вытаскиваю радиостанцию из-под барабана. Возвращаю барабан на место.

Удовлетворённый, я беру радио и нажимаю кнопку «ВКЛ». Устройство оживает.

Арон сменил графический ключ Штейна на своей рации? Я на своей не менял. Будем надеяться, что он тоже был ленивым. Провожу графический ключ Штейна по точкам.

Я с облегчением вздыхаю, когда телефон меня принимает. Меня встречает домашний экран и успокаивающие зеленые точки, которые указывают на то, что у меня есть сигнал и четверть полного заряда.

Штейн переключила каналы на случай, если у убийцы были рация и схема безопасности Арона. Ей не стоило беспокоиться. Я открываю справочник каналов. Вот он, вверху списка. Прессли Бэннон. Но теперь это не тот канал. Я вспоминаю настройки рации и перенастраиваю рацию Арона.

«Это канал ВМС США», — говорит Паломас. «Назовитесь».

«Командир Паломас, это Брид. Есть некоторые события».

«И наша тоже. Подожди-ка».

По рации раздаётся голос Крюика: «Брид. Что ты нашёл?»

«Я нашёл труп Фрэнка Арона, замаринованный в пятидесятигаллонной бочке со скипидаром. Он находится в мёртвом отсеке «Спайдера » . Его рация была спрятана под бочкой».

Капитан не упускает ни секунды. «От русского агента на «Ленин» поступило ещё одно сообщение . Команда Штейна перехватила его связь с каютами офицеров на « Спайдере» , но это всё, что мы получили. Оператор был на связи недостаточно долго, чтобы точно определить его местоположение».

«Верхняя палуба кают или нижняя палуба кают?»

«Верхний».

«Это начало».

«Есть идеи, кто убил Арона?»

«Отрицательно. Арон не хотел брать с собой рацию и не хотел прятать её в каюте. Он спрятал её в мёртвой зоне. Думаю, он что-то узнал и хотел сообщить. Убийца последовал за ним. Убийца был слишком тихим. Арон услышал его, обернулся и получил удар по голове. Прежде чем он успел забрать рацию, прежде чем он успел сообщить».

«Как вы думаете, чему он научился?»

«Всё, что мы знаем, это то, что это, вероятно, как-то связано с передачей «Пустельг». Всё вокруг этого складывается. Где « Ленин» ?»

«Всё ещё в центре шторма, огибая ледяной покров. Он движется к нам. С попутным ветром он идёт хорошо».

«Хорошо, капитан. Мне пора идти. Дам знать, если узнаю что-нибудь ещё».

Я отключаюсь, наклоняю барабан набок и засовываю под него рацию. Когда я ставлю барабан на место, чувствую, как внутри шевелится труп – словно маринованные фрукты в банке.

OceanofPDF.com

ПЯТНИЦА, 22:00 – ТРЕНИРОВКА «ПАУК»

Я возвращаюсь в каюту, полный информации, которую нужно переварить. Тяжелая физическая нагрузка всегда проясняет голову. Моя спортивная одежда лежит на дне Гренландского моря, поэтому я импровизирую. Снимаю рубашку и отправляюсь на пробежку в одних штанах.

Длина прохода, проходящего по всей длине палубы офицерских кают, составляет чуть меньше ста ярдов. У кормовой поперечной переборки он поворачивает под прямым углом в проход, проходящий пятьдесят ярдов вдоль трапа корабля. Ещё один поворот под прямым углом ведёт вперёд к следующей поперечной переборке и проходу, где находятся лифт и трапы.

В целом, пригодная к использованию трасса длиной в триста ярдов.

Я пробегаю круг. Сначала медленно, разогревая и расслабляя мышцы.

Три круга по палубе – и я пробежал полмили. На следующем круге я выхожу на трап и поднимаюсь на следующую палубу. Продолжаю бежать. Делаю три круга по этой палубе, выхожу на трап и поднимаюсь ещё один. Делаю три круга и спускаюсь обратно.

Работаю до седьмого пота. Лёгкие работают как меха. Глубокая ночь, и людей почти нет. В передней части «Паука» большинство — научные сотрудники. Не знаю, чем они занимаются, но они смотрят на меня, как на сумасшедшего.

Они, наверное, ходят в спортзал. Свободные веса, Nautilus, беговые дорожки. Может, я зайду попозже и потренируюсь.

Пехота — это спортивная дисциплина. Люди не понимают, что оперативнику нужно тренироваться как минимум два раза в день, чтобы оставаться в форме. Аэробная подготовка — плавание и бег. Анаэробная сила — силовые тренировки.

Боевые искусства и боевые искусства. Навыки нужно оттачивать, а затем поддерживать.

до такого уровня, что вы почувствуете, что ваши возможности ухудшаются, если вы не продолжаете выполнять упражнения.

Я продолжаю делать упражнения.

Два круга по трем палубам, и, кажется, я пробежал три мили. Я ускоряю темп ещё три палубы и останавливаюсь. Четыре с половиной мили. Мой разум ясен. Ни разу за всю тренировку мне не приходили в голову мысли о Ноа или убийстве Фрэнка Арона.

Я улыбаюсь про себя, прохожу один круг по палубе и направляюсь в спортзал.

При входе меня встречает лязг металла о металл. Как и большинство спортзалов, это место похоже на литейный цех. Воздух жаркий и влажный. В помещении пахнет потом и металлом.

Я захожу внутрь, чтобы осмотреть оборудование. Там тренируется полдюжины мужчин. Все до единого здоровенные здоровяки. Большинство с голым торсом. Пара в футболках. На одной потрёпанной футболке над левой грудью вышито что-то похожее на нож коммандос Фэйрберна-Сайкса.

Много бород, много татуировок. Разноцветные рукава, якоря и да...

пара трезубцев.

Водолазы Кнаусса. Я узнаю большинство из них… Они сидели за столом Кнаусса за ужином. Ни Кнаусса, ни Нюгарда среди них нет.

Один или двое тренируются на тренажёрах. Остальные работают со свободными весами. Один парень жмёт штангу и здоровенную кучу блинов. Парень, который его подстраховывает, похож на гориллу.

Парень, делающий жим ногами, слезает с тренажера и встает, чтобы встретиться со мной лицом к лицу.

«Ты Брид», — говорит он.

В комнате воцаряется тишина. Остальные дайверы прекращают тренировки и поворачиваются, чтобы посмотреть на меня.

Я научилась улыбаться, входя в комнату. Это помогает людям расслабиться.

«Это я», — говорю я. «Я здесь, чтобы заменить Фрэнка Арона».

Мужчина, который ко мне обратился, упер руки в бока и подошел ближе.

Светлые волосы, лохматая борода. Он голый по пояс, на груди татуировка якоря. Викинг одет в спортивные шорты и кроссовки Nike.

«Ты сломал руку Кнауссу», — говорит он.

«Всё верно. Он направил на меня винтовку».

Викинг качает головой: «Я слышал, ты его подставил».

Это совершенно несправедливо. Когда другой парень тянет тебя вниз, ты делаешь то, что должен. Другие дайверы поднимают взгляды от своих

тренировки. Они встают и образуют свободный полукруг позади светловолосого викинга.

«Знаешь что, — говорю я. — Вы, ребята, заканчивайте, а я потом вернусь».

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но один из дайверов уже обошел меня сзади.

«Карма — та ещё сука, чувак. Ты зашёл не в ту комнату».

Парень в футболке, с вышитым на груди ножом коммандос, ковыляет вперёд. Выхватывает из стойки стальной стержень длиной в четыре фута и держит его, как дубинку. Диаметр — один дюйм, вес — около двадцати пяти фунтов. «Это правда, приятель. Сегодня не твой день».

Английский акцент. Вероятно, бывший катерист Специальной лодочной службы. Вызван из Королевской морской пехоты.

Как правило, я избегаю драк в барах и уличных потасовок. Другой обычно фантазирует о том, как он тебя изобьёт и оставит сломленным и истекающим кровью. В современном обществе он не думает дальше стадии травмы. Он не думает об убийстве.

Но в драке в баре легко убить. Легко умереть. Моего друга сбили с ног, он ударился головой о тротуар и умер. Другой мужчина даже не пытался его убить. Я не знаю, сколько таких людей убили.

Силы специального назначения могут годами находиться в командировках и так и не получить возможности проверить себя. Мужчины, посвятившие свою карьеру профессиональным водолазам, вряд ли когда-либо принимали участие в операциях прямого действия.

Шестеро на одного не позволяют мне рассчитать силу. Я знаю, что облажаюсь. Как бы ни была хороша подготовка, никто не сможет справиться с шестью парнями, не получив травму. Точка . Это не голливудская фантазия.

Все, что им нужно сделать, это загнать меня в угол.

Это сужает мои возможности.

Викинг мёртв. Уверен, он не рассчитывает умереть сегодня. Сожалею, но ничего не поделаешь. Потом тот парень позади меня. Нельзя его оставлять пакостить там. Я справлюсь с ними за пятнадцать секунд. После этого останется четверо. С этого момента у меня есть бой, который я могу выиграть.

Хриплый голос рычит: «Стой, парни».

Это Кнаусс. Судя по его рычанию, он стоит у двери. Я не спускаю глаз с викинга. Пока он не ляжет на землю.

«Кнаусс, сколько человек тебе нужно, чтобы поднять эту подводную лодку?» — спрашиваю я.

«Хорват, — говорит Кнаусс, — я могу поднять эту лодку с двенадцатью людьми. Шестерым я этого не сделаю».

«Чушь собачья, Кнаусс», — говорит викинг.

«Брид здесь, он пленных не берёт. А ты, Брид, бери».

Я ничего не говорю.

В комнату входит Кнаусс. Обходит меня, занимая позицию справа от меня, откуда он может наблюдать за всеми нами. «Стой, Хорват. Это приказ».

Коммандос высоко держит дубинку и поворачивается лицом к Кнауссу.

«Да ладно тебе, Кнаусс. Этот парень — просто кретин».

Кнаусс шагнул вперёд и ухватился левой рукой за середину стального древка. Мышцы на предплечье вздулись, татуировки заиграли. Робо-котик резко притянул коммандос к себе. Ладонью правой руки он четыре раза ударил его по лицу. Удар справа, удар слева, удар справа, удар слева. Так быстро, что рука Кнаусса расплылась. С такой силой коммандос выпустил дубинку и пошатнулся. Теряя равновесие, он едва удержался на ногах. «С кем ты, парень, разговариваешь?»

Сзади и справа я чувствую какое-то движение. Мужчина за моей спиной делает шаг вперёд. Я пригнулся, готовый защищаться. Кнаусс перехватывает металлический прут. Двумя руками он вонзает конец древка в лицо мужчины. Раздаётся треск, когда тупое оружие касается лица, и у мужчины выбиваются передние зубы. С криком он падает на пол, закрыв рот руками.

Коммандос оправляется от пощёчин. Униженный, он бросается на Кнаусса, который, развернувшись, пронзает коммандоса копьём в грудь. Дыхание вырывается из лёгких с мучительным хрипом. Глаза выпучиваются, и он падает. Он покраснел, свернулся в позе эмбриона, из глаз текут слёзы, он задыхается.

С посохом в руке, Кнаусс смотрит на викинга. Робо-котик несёт стальной прут длиной в четыре фута и весом в двадцать пять фунтов с лёгкостью бейсбольной биты. «Ну что, Хорват?» — рычит Кнаусс. «Ты хочешь управлять этой бандой?»

Викинг пристально смотрит на Кнаусса. Ничего не говорит.

«Говори, парень!» — в глазах Кнаусса мелькает жажда убийства. Убедившись, что Хорвата удалось утихомирить, Кнаусс по очереди смотрит в глаза каждому из них. «Кто-нибудь ещё хочет возглавить эту шайку? Выступай немедленно».

Четыре пары глаз беспокойно скользят по комнате. Они смотрят куда угодно, только не на Кнаусса. «Либо я разберусь с этой шайкой, либо вы выбрасываете меня за борт», — говорит Кнаусс. «А теперь поднимите этого человека и отвезите его в Фосс. Он должен встать на ноги через час».

Мужчина, катающийся по палубе, прикрыл рот руками, но между пальцами сочится кровь. Горсть маленьких окровавленных камешков

Засоряйте палубу. Кнаусс выбил все передние зубы. «Вставайте!»

В голосе Кнаусса нет ни капли сочувствия. «Ты не ранен. Я мог бы тебя убить, если бы захотел. А теперь отведи его к Фоссу».

Двое водолазов помогают мужчине с разбитым лицом подняться на ноги. Выводят его из комнаты. Кнаусс поворачивается ко мне.

«Убирайся, Брид. Твоё время ещё не пришло».

С колотящимся сердцем я разворачиваюсь и выхожу за дверь. Кнаусс окликает меня.

«Скоро, Брид. Очень скоро».

Я ВОЗВРАЩАЮСЬ В КАЮТУ. Принимаю душ, вытираюсь полотенцем, переодеваюсь. Уваливаюсь в кресло и смотрю на переборку.

Кнаусс руководит пиратской командой. Правит железной рукой. С каждой минутой мне становится всё тревожнее. Я накидываю куртку и выхожу на улицу.

Что-то происходит, и мне не нравится не знать, что именно.

OceanofPDF.com

ПЯТНИЦА, 23:00 – ПАУК - МОСТ

Временные рамки имеют решающее значение. У меня нет хронологии последнего дня Арона.

Что сказал Анжер? Я не знаю, кто видел его последним. Мы втроем разговаривали здесь, на мостике.

Капитан Анжер разговаривал с Торвалем и Ароном на мостике. Мне следовало спросить, который час. Не знаю, произошёл ли этот разговор до или после того, как Торвал и Арон руководили подъёмом «Пустельг».

Я иду к лифту и нажимаю кнопку мостика.

Как только шторм утихнет, «Ленин» выдвинется на « Спайдере» . Капитан Крюйк ни за что не позволит русским взять нас на абордаж. Однако у русских есть козырь в рукаве: оперативники на борту « Спайдера» . Русским не обязательно разносить нас в пух и прах, если их оперативники могут переломить ход сражения в свою пользу.

Мне нужно найти их агентов и остановить их.

Дверь лифта с грохотом распахивается. Я выхожу в коридор, ведущий на мостик, и иду к трапу в дальнем конце. Слышу голос радиста из радиорубки.

«Подтверждаю, Тигр Один-пять. Паук, выходи».

Я поднимаюсь по трапу, перепрыгивая через две ступеньки. Мой взгляд обводит мостик в поисках Анжера. Капитан сидит в кожаном кресле, созерцая шторм. Ветер завывает на мостике. Я смотрю в задние окна. Мачтовый огонь на верхушке вышки едва виден сквозь снежную бурю.

Двое наблюдателей стоят на крыльях моста и всматриваются в ночь.

Уверен, они ничего не видят. Они бодрствуют, сохраняют бдительность и выполняют свою работу под надзором своего капитана. Годы в море научили его, что человеческий глаз не подвержен перебоям в электроснабжении, электронным помехам и сбоям. Глаз

Однако темнота, дождь и метель могут ослепить. Гораздо надёжнее в таких условиях работают люди, стоящие у радаров и гидролокаторов.

Я смотрю на один из радаров. Один сильный контакт в пяти милях к югу. Другой контакт находится к северо-востоку. Последний контакт прерывистый. В один момент он есть. В следующий момент он исчезает, пока беспрестанный поиск сигнала радара не засечет его снова.

«Мы не одни», — я подхожу к Анжеру.

«Нет», — говорит капитан. «Сигнал на юге — это USS Pressley». Бэннон . Они будут стоять до рассвета.

«А другой?» Я внимательно наблюдаю за Анжером.

«Мы не знаем, но держим его под наблюдением. Если он подойдёт слишком близко, мы его окликнем».

Я хожу вверх и вниз по мосту. Чувствую, как взгляд Анжера провожает меня.

В отсеке установлен климат-контроль. Окна диспетчерской вышки небьющиеся. И всё же ветер завывает, как баньши. Его порывы обрушиваются на стекло, словно удары молота. Кусочки льда разбиваются о стекло или пролетают мимо, словно град стрел.

«Шторм силой 12 баллов, — говорит Анжер, — и барометр продолжает падать. Я видел и похуже, но это нечто».

«С эсминцем всё будет в порядке?»

«О, они достаточно безопасны. Конструкция Арли Бёрка выдержит крен в шестьдесят градусов, если палуба будет свободна ото льда. Я здесь, чтобы убедиться, что мы не потеряем наш трубопровод».

«Сколько еще продлится этот шторм?»

«К полуночи мы увидим худшее», — Анжер скрещивает ноги и устраивается поудобнее. « Паук » отлично справляется со штормом».

«Мистер Брид. Что вы здесь делаете?»

Торвал. Узнаю этот отрывистый, чёткий акцент. Генеральный менеджер поднялся по трапу и вышел на мостик. На нём палубные туфли, синие фланелевые брюки и чёрный дафлкот с поясом на талии. Руки засунуты в карманы. Поза расслабленная, но взгляд проницательный и умный.

«Ещё рано спать, Торваль. К тому же, меня всё ещё беспокоит исчезновение Арона. А тебя?»

«Конечно. Но есть и другие неотложные дела. Если завтра шторм утихнет, мы разгрузим «Кестрели».

Я смотрю в окно. Смотрю на своё отражение в чёрном зеркале.

Черты моего лица искажены тающим на стекле снегом. Оно дрожит от порывов ветра.

«Капитан Анжер, вы сказали, что вы с Торвалем разговаривали с Ароном на мостике. Когда это было?»

«А это имеет значение?»

«Все имеет значение».

«Мистер Брид прав, — говорит Торваль. — Взмах крыльев бабочки в Южной Америке мог стать причиной этой бури».

Анжер вздыхает и ёрзает на стуле. «Поздний день, ранний вечер».

«После того, как «Кестрели» разобрались с ситуацией».

"Да."

«Очень хорошо. Арон и Торваль приходили к вам. Что вы обсуждали?»

«Точно не помню. Мы обсудили ход операции. Пришли к выводу, что можно сообщить о завершении второго этапа».

Я смотрю на Торвала в ожидании подтверждения. Генеральный директор молчит, кивает.

«Вы решили связаться со Штайном по радио с помощью этого большого и мощного КВ-передатчика».

Капитан застыл в кресле. «Мы связались по радио с эсминцем».

«Кто это сделал?»

«Мы втроем пошли в радиорубку».

«Что потом?»

«Потом ничего», — Анжер барабанит пальцами по кожаному подлокотнику кресла. «Арон спустился вниз».

Я поворачиваюсь к Торвалю: «Это твои воспоминания?»

Торваль приподнимает бровь. «Да. И как это поможет?»

«Я хочу понять, как Арон провёл тот день. Как вы узнали о его пропаже?»

«Его ожидали на оперативной палубе следующим утром».

Анжер разминает ноги. «Когда он не появился, его объявили пропавшим без вести. Мы пошли к нему в каюту. Его там не оказалось».

Капитан выглядит напряжённым. Торваль же, напротив, выглядит спокойным. Засунув руки в карманы, он подходит к задним окнам и смотрит на топовый огонь.

«Брид, завтра нам предстоит много дел. Это можно оставить».

На экранах радаров меня привлекают мигающие контакты. Я подхожу к вахтенному матросу и смотрю на « Прессли Бэннон» и « Ленин ».

Два военных корабля обладают достаточной разрушительной мощью, чтобы стереть друг друга и « Паука» с лица земли.

«Ты прав, Торваль», — я отрываюсь от экранов. «Давай продолжим после перевода».

Чувствую на себе взгляды Анжера и Торвала, пока иду к трапу. Спускаюсь в радио- и навигационный отсеки. Взгляну на членов экипажа, работающих за пультами. Радист сидит за крайне низкочастотным приёмником. Его циферблаты светятся сине-зелёным светом.

Я уверен в одном.

Помимо убийцы, Анжер и Торваль были последними, кто видел Арона живым.

OceanofPDF.com

ПЯТНИЦА, 24:00 – ПАУК – СОН

Словно вампир, я брожу по коридорам « Паука» . С палубы на палубу, с носа на корму и обратно. У меня сохранилось художественное изображение последнего дня Арона. Это был важный день, день, когда были подняты «Пустельги», день закрытия Фазы II. Он встал, приступил к работе и руководил укладкой ракет. Золотую команду перевели в декомпрессионные камеры, а батискафы убрали.

Это было нормально. Арон и Торваль отправились на навигационный мостик поговорить с капитаном Анжером. Они посовещались и отправились в радиорубку, чтобы сообщить на « Прессли Бэннон» о готовности «Кестрелей» к переброске.

Арон оставил остальных. Был ранний вечер. Он отправился на палубу лазарета, вошёл в мёртвую зону и попытался достать свою рацию. Убийца последовал за ним и убил его. Засунул тело в бочку с растворителем.

Что-то меня здесь не устраивает.

Когда я впервые поднялся на борт, я спросил Торвала, обыскали ли они весь корабль. Он ответил, что да, дважды. Было ограниченное количество мест, где мог упасть раненый.

Торваль покровительствовал мне своим интеллектом. Если Арон действительно был убит, лучшее место, чтобы спрятать тело — океан.

Звучит правдоподобно, но на самом деле это не так. Если убить человека в мёртвой зоне, доставить тело на главную палубу незамеченным может быть непросто. Лучшее место, где можно что-либо спрятать на Spider, — это мертвая зона.

Я иду к цепным ящикам и достаю рацию. Усаживаюсь спиной к форпику и нажимаю кнопку вызова « Прессли Бэннон». Голос коммандера Паломаса кажется мне знакомым.

«Брид, ты не спишь?»

«Я мог бы задать вам тот же вопрос, командир».

«Между вахтами морские офицеры спят, когда это возможно».

«И солдаты тоже», — говорю я ей. «Мы постоянно вздремнём».

Активная военная сплочённость из-за таких простых вещей. Обычный гражданский не понимает, каково это. Сон, потому что неизвестно, когда в следующий раз представится возможность поспать.

Я слышу улыбку Паломаса. «Чем могу помочь, солдат? Хочешь поговорить с капитаном?»

«Есть ли какие-нибудь новые события с вашей стороны?»

«Наш русский друг отправил ещё одно сообщение на « Ленин» . Мы не смогли его засечь — триангуляционная база была слишком узкой».

Когда сигнал передаётся от одного спутника к другому, они должны находиться достаточно далеко друг от друга, чтобы обеспечить точную триангуляцию. Когда Штейн сказала мне, что попробует это сделать, я боялся, что это произойдёт.

«Давайте не будем беспокоить капитана», — говорю я.

«Хорошо, что у тебя нового?»

«Торваль, генеральный директор, солгал мне».

«А что насчет?»

«Это была придирка. Он сказал, что они дважды обыскивали корабль. Думаю, их осмотр мёртвого пространства оставлял желать лучшего. Потом он сказал, что лучшее место, чтобы спрятать тело, — это океан. Поначалу я без вопросов поверил этому утверждению. Только поразмыслив, я понял, что это ложная предпосылка…

неверное направление».

Среди офицеров «придирки» хуже лжи. Это серьёзное нарушение кодекса чести.

«Значит, Торваль — подозреваемый».

«Да, но я уверен, что на борту как минимум двое российских операторов. Мы понятия не имеем, что они задумали».

«Шторм с северо-востока стихает, а «Ленин» продолжает приближаться, — Паломас колеблется. — Они могут решить уничтожить нас всех».

«Они сначала попытаются взять нас на абордаж. Вот тут-то и пригодится их троянский конь».

«Так или иначе, мы окажемся в состоянии войны», — говорит Паломас. «К рассвету буря должна утихнуть».

«Это был чертовски классный круиз, моряк».

Кэти Паломас колеблется. «Лучше поспи, солдат».

Мудрее слов никто не говорил. «Спокойной ночи, командир».