Белый Паук - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Кэмерон Кертис (ч. 3)

«Спокойной ночи, Брид».

OceanofPDF.com

СУББОТА, 01:00 – ПАУК – УБИЙСТВО

Стук в дверь каюты разбудил меня. Я сижу на кровати, прислонившись спиной к переборке. Я закрыл глаза, чтобы подумать, и уснул.

«Порода», — зовет голос.

«Одну минутку». Я спускаю ноги с кровати и надеваю туфли.

«Кто там?»

«Анжерс».

Я открываю дверь.

Капитан стоит в проходе с мрачным выражением лица. «Всё плохо, Брид».

Он кивает головой в сторону кормовой поперечной переборки. В девяти метрах от него Торваль и доктор Фосс стоят по разные стороны прохода, у одной из кают. Торваль одет точно так же, как на мостике. Волосы доктора Фосс растрепаны сильнее обычного, словно её разбудили.

Засунув руки в карманы пальто, Торваль прислоняется к переборке коридора. Он кивает доктору Фоссу. «Покажи ему», — говорит он.

Доктор Восс выглядит потрясённой. Она открывает дверь и впускает меня в каюту.

«Встаньте справа, — говорит она, — возле шкафа».

В коридоре витает запах трупных внутренностей. Мне доводилось слышать запахи людей со вспоротыми внутренностями. Пули, ножи, осколки, рога животных, автомобильные аварии — всё что угодно. Запах меняется в зависимости от окружающей среды, но источник всегда безошибочен.

Хижина — опустошённый участок. Кровать уже застелена…

Простыни и одеяло в беспорядке. Бойня меня не смущает, но я в шоке, потому что узнаю жертву.

Мартин Нюгард лежит лицом вниз на полу, совершенно голый. Он растянут между кроватью и дверью. В нижней правой части спины у него кровавая ножевая рана. Рваная рана над правой почкой. Как будто нож вошёл, задел кость, и убийца крутил его из стороны в сторону, чтобы добраться до жизненно важных органов жертвы. В кино убийства выглядят чистыми. В реальном мире мясная промышленность — грязное дело.

Я отступаю в сторону, давая остальным как можно больше места, чтобы войти. Пол у шкафа, возможно, единственный участок, не залитый кровью. Торваль стоит рядом со мной. Восс присоединяется к нам, закрывая за собой дверь. Анжер остаётся снаружи.

Я понятия не имел, что каюта Найгарда находится всего в нескольких дверях от моей.

Густая багровая лужа застывает на ковре под дайвером. Она, словно след слизня, тянется вдоль изножья кровати к другой стороне каюты. Мебель с той стороны кровати перевёрнута. Тумбочка опрокинута, а одно из кресел перевёрнуто. Это непросто – у него низкий центр тяжести.

Часы для дайвинга и бумажник Найгарда лежат на полу. Должно быть, они лежали на ночном столике. Его одежда — джинсы и футболка — запуталась в ножках кресла. Они висели на спинке кресла, прежде чем оно опрокинулось. Стопка журналов о мотоциклах упала с журнального столика.

Они разбросаны по полу вместе с ножнами от акульего ножа. Нож пропал.

«Как долго?» — спрашиваю я.

«Окоченение ещё не наступило», — говорит Восс. «Не более двух часов. Возможно, значительно меньше».

«Это запах раненого желудка», — говорю я ей.

«Да, так и есть», — соглашается Восс. «Его ударили ножом в живот в дальнем конце комнаты. Он и убийца боролись, пока он истекал кровью. Найгард ослабел.

Пытался добраться до двери. Убийца последовал за ним. Я бы сказал, что убийца левой рукой схватил Найгарда за горло. Ударил его в спину ножом, который держал в правой руке. Разрушил почку и перерезал почечную артерию.

Прижал Нюгарда коленом к земле, зажав ему рот рукой, чтобы он не плакал. Вскоре Нюгард потерял сознание.

Торваль смотрит на меня.

«Где ты был час назад, Брид?»

Этот вопрос меня шокирует. Генеральный директор ведь не думает, что я убил Найгарда. «Спит в своей каюте».

Торваль ничего не говорит.

«Нюгард был сильным, — говорит Фосс. — Великолепный образец мужчины.

Убийца должен был быть сильным и подтянутым».

«Где орудие убийства?» — спрашиваю я Восса.

Врач наклоняет голову в сторону унитаза. Я вижу акулий нож, лежащий на палубе. Кровь на плитке, в раковине, в душевой кабине. Убийца пытался помыться. Драка была настоящим кошмаром. Убийца, должно быть, был весь в крови.

«Нож Найгарда?»

«Полагаю, что да», — говорит Восс. «На столе лежит чехол. Однако мы не обучены и не оснащены для проведения надлежащего расследования».

«Я полагаю, вы перевернули тело».

«Да, чтобы осмотреть рану в живот. Она причинила серьёзные повреждения, но не убила его сразу».

Я изучаю место происшествия, делаю мысленные заметки. Кровать — это зона бедствия. Двое дерущихся мужчин не стали бы срывать одеяла. Значит, он спал, когда на него напал убийца. Драка началась в дальнем конце каюты, между кроватью и переборкой. В драке мебель была опрокинута.

«Что-нибудь взято?»

«Понятия не имею».

«Я посмотрю этот бумажник», — говорю я. «Если понадобится, полиция может снять отпечатки пальцев, когда придёт время».

«Предполагая, что они решат тебя исключить», — холодно говорит Торвал.

«Прикосновение к этому кошельку запутает ситуацию».

Торваль прав, но нет времени спорить. Я смотрю на него и говорю:

«Почему бы тебе меня не остановить?»

Не дожидаясь ответа, я обхожу пятна крови и перехожу на другую сторону кровати. Проверяю часы — они всё ещё идут. Открываю бумажник. Там наличные. Полный набор кредитных карт, водительские права и…

Пропуск Нюгарда.

Крови на бумажнике не было. «Не думаю, что там что-то пропало».

Я возвращаю предметы на пол.

«Кто его нашел?» — спрашиваю я.

Торваль злится, но сохраняет самообладание. «Проходивший мимо исследователь заметил, что дверь приоткрыта. Заглянул внутрь, позвонил на мостик. Анжер принял вызов».

«Где сейчас техника?»

«В своих покоях. Он ни с кем не разговаривает».

«Нам нужно сохранить место преступления», — говорю я.

«После того, как вы изучите улики», — голос Торвала наполнен сарказмом.

«Хорошо. Специалист всё сфотографирует. Он возьмёт с себя обязательство молчать. Доктор Фосс напишет предварительный отчёт. Тело будет заморожено до тех пор, пока мы не свяжемся с компетентными органами».

«Нам нужно доложить Штейну, — говорю я ему. — На восточном побережье ещё нет полуночи».

«Да», — Торваль выглядит задумчивым. «Приходи в радиорубку через полчаса».

Я поворачиваюсь к Восс. Врач действует на автопилоте. Это как бой. Ни один солдат не способен справиться с ситуацией в условиях напряжения боя. Они опускаются до уровня своей подготовки. Разум Восс не нашёл способа справиться с реальностью убийства. Она полагается на свою профессиональную подготовку.

«Сделай это по цифрам», — говорю я ей.

Восс кивает.

Торваль мной недоволен, но мне плевать. Я открываю дверь, проталкиваюсь мимо него. Анжер стоит снаружи, скрестив руки. «Нам нужно посоветоваться со Штайном», — говорю я ему. «Мы встречаемся в радиорубке через полчаса».

Я иду по коридору к своей каюте. Провожу карточкой по панели безопасности, толкаю дверь каюты. Захожу внутрь, закрываю глаза и пытаюсь думать. Мысли путаются. Зачем убивать Найгарда? Смерть дайвера неожиданна, сцена убийства тревожит. Не из-за насилия, я к этому привык.

Нет. Место убийства вызывает беспокойство из-за своей неорганизованности.

В офисе прокурора следователи отдела уголовного розыска классифицируют места убийств как организованные и неорганизованные. Профессиональные убийцы оставляют после себя организованные места преступлений. Преступления в порыве страсти приводят к дезорганизованным местам преступлений.

Убийство Найгарда носит характер неорганизованности. Профессионал никогда бы не выпустил дайвера из постели. Убил бы его во сне. Драка была хаотичной. Убийца был непрофессионалом.

Возникает целый калейдоскоп вопросов.

Впустил ли Найгард убийцу в каюту? Ему пришлось бы голышом подойти к двери, открыть её, а затем голышом вернуться к дальней стороне кровати.

Возможно, но маловероятно. Найгард бы прикрылся. Паспорт дайвера был у него в бумажнике. Двери каюты запираются автоматически. Это означает, что

У убийцы может быть пропуск-скелет. Доступ предоставляется путём установки галочек в профиле владельца пропуска. В таком пропуске все галочки будут установлены.

Кому нужен пропуск-скелет? Анжерам и офицерам корабля он может быть. Сомневаюсь, что Торваль имел право на такой пропуск.

Но почему убили Найгарда? Каковы мотивы убийства? Финансовая выгода, ревность, месть, сокрытие преступления.

Два убийства за столько же дней. Убийство Найгарда должно быть как-то связано с переброской «Кестрелей». Рассвет уже через несколько часов. Впервые я чувствую, что события ускользают от меня. Я решаю забрать свою рацию.

Я выхожу из каюты, смотрю налево и направо. Коридор пуст, поэтому я иду к двери, ведущей в кубрик. Вхожу в мёртвое пространство, закрываю дверь. Замираю на минуту, позволяя глазам привыкнуть к тусклому свету.

Впереди маячат две массивные громады цепных рундуков. К этому времени я уже освоился с планировкой корабля. Я пробираюсь к рундуку правого борта. Прижимаю ладонь к его холодной металлической поверхности. Переношу вес, чтобы обойти его. Моя рация находится на дальней стороне.

Моё лицо взрывается от боли. Слёзы заливают глаза, горячая кровь заливает нос. Я пошатываюсь от удара ладонью, падаю назад, смягчая падение. Из-за цепного шкафа выходит великан. Я цепляю его за лодыжку и пытаюсь сбить с ног. Он уклоняется от удара и бьёт меня ногой в пах.

Удар в пах причиняет невообразимую боль, но с болью можно бороться. Я хватаю нападавшего за воротник, когда он падает на колени.

Свет освещает его лицо – Кнаусса. Он садится на меня верхом, прижимает за плечи и бодает в лицо. Раз, другой. Так быстро, словно стучит в дверь. Он встаёт на дыбы, его макушка скользит от моей крови. Его лицо, обрамлённое огромной рыжей бородой, демонично.

Кнаусс заносит кулак и бьет меня дубинкой.

Мир становится черным.

OceanofPDF.com

СУББОТА, 02:00 – ПАУК – МЕДОТДЕЛЕНИЕ

В поле зрения всплывает лицо. Размытое, ореол белого света, оно похоже на Фрэнка Арона. Раздутые, бесцветные, мёртвые шарики вместо глаз. Мне хочется кричать, но боль парализует меня.

"Как тебя зовут?"

Я узнаю этот голос. Я фокусирую взгляд, и лицо Фрэнка Арона превращается в лицо доктора Лены Восс. Она смотрит на меня сверху вниз, вытирая лицо мокрым полотенцем.

"Порода."

"Где ты?"

«Я был на «Пауке ». Сейчас я не уверен».

«Какой сегодня день?»

«В пятницу вечером. Нет, в субботу утром… кажется. Сколько ещё?»

«С момента потери сознания прошло, наверное, полчаса. За это время вы наверняка то приходили в себя, то теряли. Что произошло?»

Узнаю последовательность вопросов. Фосс испытывает меня, оценивает моё состояние. Заставляю себя думать. Образы возвращаются ко мне. Тусклый свет в кубрике, цепной ящик, Кнаусс, выходящий из-за угла.

«Кнаусс, придурок, меня ударил, — говорю я. — Щедрость стоит щедрости».

Восс пытается удержать меня, но я с трудом принимаю сидячее положение. Я на смотровом столе в её лазарете. Голый, укутанный тяжёлыми одеялами. «Я в порядке, доктор. В сознании и ориентируюсь. Умножаю на четыре».

Это выражение используется для описания состояния человека с черепно-мозговой травмой. Это высшая степень бдительности.

«Я впечатлён, что вы помните, кто вас ударил», — говорит Восс. «Первое, что теряют люди в вашем состоянии, — это кратковременная память».

Мир плывёт перед глазами, и я чувствую непреодолимое желание блевать. Я опираюсь рукой на стол, чтобы удержать равновесие. Жду, пока тошнота пройдёт.

«У вас сотрясение мозга и переохлаждение», — говорит Восс. Она поправляет одеяла на моих плечах.

Я выпрямляюсь. «Кнаусс меня вырубил. А теперь скажи, почему я жив. Я должен быть мёртв».

Второй офицер обнаружил вас в носовой надстройке, прямо на шлюпочной палубе. Вы были мокрые от растаявшего снега и выглядели так, будто упали. Он и вперёдсмотрящий отнесли вас в лазарет.

«Как вы думаете, что произошло?»

Вы получили травмы не при падении. Вас избили до потери сознания, а затем вытащили на шлюпочную палубу. Нападавший ожидал, что вы замерзнете насмерть. Вместо этого кто-то отнёс вас в дом, где вас и нашёл второй офицер. Если бы вас не занесли внутрь, вы бы умерли от переохлаждения.

«Кнаусс должен был выбросить меня за борт».

«В самом деле. Не знаю, почему он этого не сделал».

«Этот сукин сын не смог заставить себя покончить с этим быстро».

"Что вы будете делать?"

«Что мне следовало сделать семь лет назад?» — приходит мне в голову одна мысль.

«Кто еще об этом знает?»

«Я доложил о вашем состоянии капитану Анжеру. Уверен, второй помощник сделал бы то же самое».

Я отталкиваюсь от смотрового стола и обретаю опору на палубе.

«Чёрт, я тут голый. Где моя одежда?»

Восс вручает мне комбинезон ВМС США, в котором я поднялся на борт « Спайдера» .

Нижнее бельё, футболка. Куртка ВМС США. «Ты прекрасный экземпляр, Брид. Шрамы так украшают мужчину. Твои ботинки всё ещё мокрые».

«Отдай их мне. Где штаны и рубашка, которые были на мне?»

«Боюсь, промок насквозь. Я велел принести их из твоей каюты».

«Как ты сюда попал?» Дрожа от холода, я натягиваю комбинезон.

Натягиваю куртку и застегиваю ее до подбородка.

Восс берёт мой пропуск и протягивает его мне. «Это было у тебя в кармане».

Я беру у нее карточку.

«Кнаусс придет за мной», — я хватаю доктора за плечи.

«Они попытаются меня убить. Надень куртку. Что бы ни случилось, делай то, что я говорю».

«Речь идет о «Кестрелях»?»

«Так и должно быть».

системы оповещения «Паука» трижды раздается звонок .

Из динамиков сверху раздаётся голос Торвала: «Внимание всем, говорит Магнус Торвал. У нас чрезвычайная ситуация. Причин для тревоги нет. Весь экипаж, пожалуйста, пройдите в ближайшую столовую».

Проверьте персонал на носу и команду на корме. Если столкнётесь с сотрудниками службы безопасности, строго следуйте их инструкциям. Спасибо.

«Сотрудники охраны», — говорю я.

«Я не знал, что они у нас есть».

В коридоре раздаются шаги. Не могу сказать, сколько мужчин.

«Сейчас мы с ними встретимся».

ДВЕРЬ в лазарет на петлях и открывается внутрь, влево от нас. Я шагаю вправо. Жестом предлагаю Фоссу спрятаться слева. Прижимаюсь к переборке.

Дверь распахивается. Входит первый мужчина с пистолетом SIG P226.

В хвате «Вивер». Это Хорват, светловолосый викинг из тренажёрного зала.

Ошибка номер один.

Хорват, возможно, и был «морским котиком», но не служил в подразделении прямого действия. Большинство людей не понимают, что вступление в «морской котик» или «зелёный берет» не делает солдата оперативником первого уровня. Для службы в подразделении первого уровня, таком как «Дельта» или «Топик SEAL Team Six», необходимо пройти отбор и подготовку . Хорват не имеет опыта в навыках прямого действия.

Если вы собираетесь использовать пистолет для ближнего боя, держите его близко к груди в выдвинутом положении. Увидев цель, вы резко выталкиваете оружие вперёд, стреляете, затем втягиваете его. Определите следующую цель. Вытягиваете оружие, стреляете, втягиваете его. Если вы ведёте бой с выдвинутым оружием, вы подвергаете себя опасности.

Что я и демонстрирую. Я шагаю вперёд, хватаю Хорвата обеими руками за запястья, толкаю его оружие вниз и вправо. Разбиваю ему лицо правым локтем, тяну вперёд, лишая равновесия. Вырываю пистолет у него из рук.

Я использую тело Хорвата как прикрытие. Обхватываю его правой рукой за горло, хватаю за воротник и притягиваю к себе. Второй номер колеблется. Не хочет подстрелить своего друга. Я поднимаю SIG в левой руке и трижды стреляю второму номеру в грудь. Бум, бум, бум ... Он падает, роняя...

М4. Он лежит на полу лицом вверх. Я стреляю ему снова, в лицо. Кровь брызжет на пол и дальнюю переборку прохода.

Хорват сопротивляется в моей хватке. С такими-то силовыми тренировками он должен быть сильнее. Я прижимаю дуло SIG к его челюсти, наклоняю его к основанию черепной коробки, нажимаю на курок. Хлоп. Пуля входит, пробивает рот, нёбо и мозговую ткань. Из макушки вырывается фонтанчик крови, костей и мозгов. Разбрызгивая макушку черепа о потолок, он роняет что-то на бок. Маленькие капли чего-то падают мне на лицо.

Крики снаружи. Тёмный предмет пролетает по воздуху и с металлическим стуком падает на палубу лазарета. Осколочная граната. Запал срабатывает через три-пять секунд. Ближе к трём, чем к пяти, но точно не скажешь. Невозможно узнать, сколько времени он готов. Я бросаю труп Хорвата на гранату, сам ложусь на него. Раздаётся хруст , и Хорвата подбрасывает на дюйм над палубой, унося меня с собой. Удар по корпусу выбивает из меня дыхание.

Гранаты гораздо менее драматичны, чем люди думают. В фильмах они всегда взрываются, вызывая взрыв пламени и разрушений. На практике же они взрываются, поднимая облако пыли и разбрасывая осколки в радиусе пятнадцати метров.

Это если они стоят вертикально в момент взрыва, а этого никогда не происходит.

Когда я лежу на боку , половина взрывной волны направлена вниз, в землю. Или, в данном случае, в палубу. Другая половина — вверх. В мой когда-то человеческий мешок с песком.

Кто-то в коридоре кричит: «Съешь это , ублюдок».

Ещё одна граната грохнулась об пол. Я скатился с тела Хорвата, потянулся и поймал гранату в правую руку. Запустил её обратно в проход.

Крики ужаса. Граната отскакивает от переборки прохода и взрывается в воздухе. Разлетается во все стороны сферический шрапнель.

Звук — оглушительный лязг в замкнутом пространстве. Крики переходят в вопли агонии.

Я встаю, высоко держа SIG в убранном положении. Шагаю в проход через тело второго номера Хорвата. Проверяю справа и слева.

Проход — настоящая скотобойня. Справа один человек неподвижно лежит на боку. Слева другой сидит на палубе, прислонившись к переборке.

У него осколком разорван живот, и он пытается удержать внутренности внутри. Третий стоит ко мне спиной. У него изрезана нога, и он пытается бежать, волоча за собой раненую конечность.

Я вытягиваю SIG в равнобедренном положении и дважды стреляю бегуну в спину.

Он падает лицом вниз. Я перевожу взгляд на человека с ранением в живот, дважды стреляю ему в лицо. Возвращаюсь к тому, кто пытался убежать, и стреляю ему в затылок.

Повернитесь к лежащему на боку человеку. Подойдите к телу и выстрелите трупу в ухо.

Я осматриваю пятерых мужчин и их оружие. Четыре карабина М4 и SIG.

P226. Хорват был их лидером. Он носил пистолет. Я забираю М4 одного человека.

и снимите с него разгрузочный жилет. Пластин нет, но нагрудник оснащён шестью 30-зарядными магазинами, закреплёнными на липучках в два вертикальных ряда.

У каждого из четырёх стрелков было по одной ручной гранате. Я избавляюсь от двух оставшихся гранат и запихиваю их в подсумки в своём разгрузочном жилете. Мужчины носили жилеты поверх курток. Я надеваю свой и застёгиваю молнию спереди.

Без глушителей. Эти идиоты знали, что будут работать внутри корабля. Почему бы им не использовать глушители? И без наушников. Снимаю разгрузочный жилет с другого трупа. Теперь у меня двенадцать магазинов плюс тот, что в винтовке.

Я возвращаюсь в медотсек. Восс пристально смотрит на меня.

На Хорвате запачканный кровью пистолетный ремень. На нём кобура, четыре запасных магазина и рация в полукобуре. Рация потрескивает.

Хорват и его друзья несколько часов назад тренировались в тренажёрном зале. Должно быть, вся «Синяя команда» участвовала. То же самое касается и шестерых бойцов передовой группы Нюгарда. С мёртвым Нюгардом остаётся восемнадцать человек, включая Кнаусса. «Синяя команда» пронесла оружие на борт вертолёта.

«Хорват. Откликнись».

Я знаю этот голос. Сними рацию с пояса, включи микрофон. «Он мёртв, Кнаусс. Они все мёртвы».

«Брид. Мне следовало столкнуть тебя за борт».

«Нет, слишком просто. Ты хотел увидеть меня, покрытого льдом, как эскимо».

Кнаусс ничего не говорит — я угадал. Замораживание было распространённым методом пыток и казни в местах с суровыми зимами. Жертву раздевают, связывают и оставляют на произвол судьбы. Несчастного обливают холодной водой до тех пор, пока он не умирает. Пленка воды на теле замерзала и постепенно покрывала тело жертвы льдом.

«Кажется, я уничтожил четверть твоих солдат за тридцать секунд, Кнаусс», — я улыбаюсь. «Знаешь что, приберегу тебя напоследок».

Я выключаю рацию и засовываю её обратно в полукобуру. Беру пистолетный ремень Хорвата и надеваю его. Я израсходовал одиннадцать из пятнадцати патронов. Вынимаю магазин, передёргиваю затвор и выпускаю патрон из патронника. Провожу трёхточечную проверку, вставляю новый магазин в пистолет. Заряжаю и снимаю курок с курка.

Смотри на Хорвата сверху вниз. Викинг хотел меня побить. Он был рад, когда Кнаусс его отпустил. Вот он лежит, с оторванной верхней частью черепа.

Он получил то, что хотел, получил то, что заслужил.

«Что теперь?» — спрашивает Восс.

«Они идут за нами». Я передаю доктору второй разгрузочный жилет и шесть магазинов по пять-пять-шесть патронов. «Нам нужно идти».

Восс пожимает плечами, надев бронежилет. Под его тяжестью она становится на дюйм короче.

«Зачем нам это нужно ?»

«Убийство людей».

OceanofPDF.com

СУББОТА, 02:30 – ПОЛЕТ ПАУКА

Приглушённый звук выстрелов разносится по кораблю. Звук взрыва второй гранаты, должно быть, был замечен.

Экипаж и научный персонал могут подвергать сомнению приказы «служб безопасности» Торвала.

«Внимание, пожалуйста», — раздаётся из громкоговорителя отрывистый голос Торвала. «Произошёл несчастный случай, приведший к взрыву под палубой. Без паники. Пожалуйста, пройдите в кают-компании в носовой и кормовой части. Следуйте инструкциям службы безопасности».

Восс надела разгрузочный жилет поверх куртки. Свободный жилет обтягивает её хрупкую фигуру. Она похожа на комического карлика.

«Эта история недолго будет оставаться достоверной», — говорит Восс.

«Теперь это неправдоподобно, — говорю я ей. — Они встречают сопротивление».

Я несу М4 справа на двухточечном ремне. SIG в обеих руках, высоко поднятый.

Нужно добраться до рации и связаться с Пресли Бэнноном . Помимо больших наборов «Паука» , мне известны ещё три. Мой, Фрэнка Арона и русского агента.

Как Кнаусс догадался устроить мне засаду в кубрике? Моё лицо искажено болью, но я соображаю ясно. Кнаусс и Торваль заодно. Полагаю, капитан Анжер замешан, пока не доказано обратное. В конце концов, Фосс доложил Анжеру, что на меня напали и я нахожусь в лазарете.

Никто из этих людей не знал, что я нашёл тело Арона. Но им пришлось предположить, что у меня есть рация, какое-то средство связи с внешним миром. Они обыскали мою каюту и ничего не нашли. Они видели, что у меня нет рации при себе, поэтому решили, что я её спрятал.

Они пришли бы к такому же выводу относительно Фрэнка Арона. Они бы обыскали каюту Арона. Именно поэтому они предположили, что у него где-то на борту спрятана рация. Узнав то, что он узнал, Кнаусс последовал за ним. Убийцей Арона, несомненно, был Кнаусс, «морской котик».

который забил до смерти командира Талибана кирпичом. Гаечный ключ, которым он ударил Арона по черепу, был из тех, что любил делать Кнаусс.

Кнаусс последовал за Ароном. Он устроил мне засаду.

Удачная догадка? Если Арон спрятал свою рацию в мёртвой зоне, логично было бы и мне сделать то же самое. Дверь в кубрик находится рядом с моей каютой. Кнаусс знал, что я вернулся в каюту. Он предположил, что я пойду к рации — где-то в мёртвой зоне — и ждал меня.

Кнаусс спрятался за цепным шкафом, потому что оттуда открывался вид на люк.

Не знал, что я спрятал рацию именно там. Он собирался последовать за мной, когда я направился к корме. Вместо этого я пошёл прямо на него. Он мог подождать, пока я на него натолкнусь, или же нанести мне внезапный удар.

Скорость, неожиданность, жестокость действий .

Кнаусс вывел меня.

Никакой загадки. Настоящий вопрос гораздо тоньше. Кнаусс вытащил меня на улицу, чтобы я замёрз насмерть. Он хотел вернуться через час и найти меня обледенелым. Излюбленный способ казни в Восточной Европе и России.

Кто затащил меня обратно?

ЕСТЬ ВЕЛИКАЯ вероятность, что мое радио там же, где я его и оставил.

Я спускаюсь по трапу на каютную палубу. Люди Кнаусса повсюду, но их силы рассредоточены. Тринадцать человек для прикрытия корабля размером с авианосец. Допустим, на носу шесть человек, а на корме семь. Поэтому им нужно как можно быстрее изолировать команду.

Внизу меня мелькает какое-то движение. Синяя куртка, джинсы, длинные светлые волосы. Я поднимаю пистолет.

Взгляд Ноа встречается с моим поверх прицела. У неё отвисает челюсть, и она разворачивается, чтобы убежать. Я опускаю пистолет и хватаю её за воротник. «Подожди, чёрт возьми».

Она отталкивает мою руку, пытается увернуться. Поднимается по трапу, сталкивается с Воссом. «Отпусти меня», — хрипло говорит Ноа. «Нам нужно выбираться отсюда».

"Где?"

«На шлюпочную палубу, — говорит она. — Украдём спасательную шлюпку и свалим с корабля».

«Посреди шторма?»

«Спасательные шлюпки водонепроницаемы».

Они ещё и маленькие. В такую бурю их будет так сильно мотать, что все, кто внутри, умрут от укачивания.

«Эти мужчины будут следить за шлюпочной палубой, — говорю я ей. — Они будут контролировать её с мостика».

Ноа покраснела и вспотела. В её глазах паника. «Нет. Нам нужно выйти».

«Это не выход».

Я беру Ноа за руку, тащу её за собой, спускаясь по трапу. Останавливаюсь на площадке верхней палубы, поворачиваю на поворот и продолжаю путь. Ноа зажата между мной и Воссом. Надеюсь, моё пожатие её руки успокоит её.

У входа на нижнюю палубу я останавливаюсь. Поднимаю SIG одной рукой. Не лучший приём ближнего боя, но я не собираюсь отпускать Ноа.

Сердце в груди стучит, как отбойный молоток. Я осторожно продвигаюсь вперёд. Внимательно прислушиваюсь к звукам дайверов. Сжимаю руку Ноа.

Она сжимает в ответ — там что-то есть.

Я выхожу в пустой проход. Поворачиваю направо и направляюсь к двери, ведущей в кубрик.

«Куда ты идёшь?» — спрашивает Ноа.

«Я позову на помощь».

Я дохожу до угла, где проход поворачивает к моей каюте. На палубе два тела. Застрелены в спину. Одетые как матросы, они, должно быть, офицеры Анжера. Они попытались бежать, но были застрелены.

В каюте мне делать нечего. Я открываю дверь в кубрик, веду Ноа и Восса в мёртвое пространство.

Ноа уже успокоилась. Она следует за мной. Вместе с Фоссом мы пробираемся к цепным шкафам. Я отпускаю руку Ноа, подхожу к шкафу с поднятым вверх SIG. Где-то в глубине души я жду, что Кнаусс выскочит из тени, словно чертик из табакерки.

Там никого нет. Я опускаю пистолет. Дотягиваюсь до полки над цепным шкафчиком, ощупываю его кончиками пальцев. Достаю рацию, нажимаю на выключатель питания и провожу пальцем по схеме безопасности. Работает.

«Ложись», — говорю я. «Ложись».

Мы жмемся друг к другу возле цепного шкафчика.

«Это канал ВМС США». Паломас знает, кто звонит. «Назовитесь».

«Это Брид, командир Паломас. Со мной Ноа Ларсон и доктор Лена Восс с « Спайдера» . Русские на борту сделали свой ход».

«Подожди-ка, Брид».

Крюк подходит. «Что происходит, Брид?»

«Команда водолазов, прибывшая на борт позавчера, — это террористы.

И бойцы передовой группы тоже. Их возглавляет бывший «морской котик» Стефан Кнаусс. Торвал осуществляет общее командование. Капитан Анжер, вероятно, в этом замешан.

«Есть ли сопротивление?»

«У них корабль. Они пытались убить меня, я убил пятерых. Осталось пятнадцать, включая Торвала и Анжера».

«Расположение?»

«Они заперли экипаж в двух кают-компаниях — в носовой и кормовой части.

Им нужен по одному охраннику на каждого. Остальные будут сосредоточены в передней и задней части оперативной палубы. У них есть боевая группа, чтобы добраться до меня.

«Они собираются передать « Паука» русским».

«Да, как только шторм утихнет».

Крюк на мгновение замолчал. «Брид, нам нужна дополнительная информация о местонахождении похитителей. Я отправлю отряд «Морских котиков» вернуть « Паука ».

Не знаю, глупость это или наглость Крюика. «Как ты собираешься это сделать в шторм?»

«У нас есть усовершенствованный сухой боевой подводный аппарат. Он будет действовать на глубине, значительно ниже уровня шторма. Они всплывут в звёздном бассейне и нейтрализуют захватчиков».

Не буду спорить. Морские спецоперации — это дело «морских котиков». Я знаю, что они годами использовали «мокрый» аппарат доставки. Они разработали герметичный подводный аппарат для доставки коммандос на большие глубины и расстояния, чем SDV.

«Я сделаю всё, что смогу, — говорю я ему. — Но для этого мне нужно сохранить жизнь себе и двум гражданским».

«Понял, Брид. Оставайся на связи».

Я запихиваю рацию в карман.

Ноа хватает меня за плечо. «Брид, нам нужно бежать. Если мы скроемся на шлюпке, нас подберёт эсминец. Шторм утихнет через несколько часов».

«Нет. Это большой корабль. Торвалю и Кнауссу будет сложно нас найти. На самом деле, у меня есть неплохой шанс ещё больше их сократить. Пойдём, мне нужно посмотреть, как они разместились вокруг Звёздного бассейна».

Есть одна вещь, о которой я ей не говорю.

Я не оставлю Кнаусса живым.

Я НАКЛОНЯЮСЬ К ФОССУ, говорю тихо: «Можно ли выпустить Прюитта и его людей из декомпрессионных камер?»

Прюитт — бывший «морской котик». В команде «Золотой» должны быть и другие ветераны «морских котиков». Водолазы службы специального назначения. Если их удастся выпустить из камер, мы, возможно, сможем организовать сопротивление.

Восс качает головой. «Ещё неделю не будет. Ты не представляешь, как сложно вернуть человека с высоты в шесть тысяч футов».

«Нет, но я это ценю». Я бросаю взгляд на люк. Часть меня ждёт, что отряд Кнаусса вот-вот появится. «Ты передаёшь им еду снаружи, не так ли?»

«Да, через шлюз».

«Пошли», — говорю я. «Хочу заглянуть к Прюитту, прежде чем мы пойдём в Звёздный бассейн».

Уверен, что Прюитт не причастен к захвату, и «Золотая команда», вероятно, тоже вне подозрений. Я хочу поговорить с ним и оставить ему оружие.

Декомпрессионные камеры находятся на палубе лазарета. Я веду Ноа и Восса через мёртвое пространство по левому борту. Я ищу водонепроницаемые люки, которые, как я знаю, позволяют перебраться из мёртвого пространства одной палубы в мёртвое пространство другой.

Найти их несложно. Люки парные: один ведёт на нижнюю палубу, другой – на верхнюю. Высота потолков – пятнадцать футов, и под тем, что ведёт наверх, есть трап. Я ищу трап и нахожу его в сотне футов дальше по мёртвому пространству.

Я открываю люк, ведущий наверх. Поднимаюсь по трапу вместе с Ноа и Воссом. Запираю люк за собой и продолжаю подниматься. Добравшись до палубы лазарета, я подпираю люк защёлкой-клюшкой.

«Дай мне свою резинку для волос», — говорю я Ноа.

"Почему?"

«Увидишь. Поторопись».

Ноа протягивает мне тонкий плетеный шнур, который она носит на левом запястье.

Другая собирает волосы в хвост. На правом запястье у неё ещё две резинки.

Я проверяю шнур, который она мне дала. Он не очень эластичный. Сложенный вдвое, он должен работать хорошо. Я поднимаюсь по трапу, поворачиваю запорное колесо и открываю люк. Оказавшись на палубе, я подпираю люк открытым и запираю его клюшкой. Я встаю на колени рядом с люком. Беру резинку для волос Ноа, складываю её вдвое и привязываю одну из гранат к нижней части клюшки. Она туго затянута, и когда тяжёлый люк открыт, вес люка и резинки надёжно удерживает корпус гранаты.

Я протягиваю руку и выдергиваю чеку. Когда клюшка отпущена, ложка летит. Три секунды спустя – бабах ! Я спрыгиваю обратно в люк, спускаюсь по трапу и присоединяюсь к Ноа и Воссу на палубе медотсека.

Щелчком пальцев я бросаю булавку в темноту.

«Что ты делал?» — спрашивает Ноа.

«По нашему следу идёт группа захвата, — говорю я ей, — но я их не слышал. Если они пойдут сюда, то заметят открытый люк наверху. Все водонепроницаемые люки должны быть закрыты. Они подумают, что следуют за нами, и поднимутся на палубу выше. Когда они откроют люк, я узнаю».

Я ищу дверь, ведущую обратно в жилое и рабочее пространство.

Он будет слева. Я нахожу его, достаю SIG и поворачиваю руль. Когда собак выпускают, достаю SIG и прохожу через отверстие.

Моргните от яркого света внутри.

«Пошли», — я помогаю Ноа и Восс перелезть через коленный молоток. Восс кивает подбородком в сторону декомпрессионной камеры.

Камера заперта. Я поднимаю пистолет, и Восс машет пропуском перед контрольной панелью. Я киваю ей, и она открывает дверь. Сначала проверяю левый разрез, затем правый. Отсек пуст.

Раздаётся приглушённый взрыв. Он прокатывается по кораблю с металлическим лязгом . Эффект от взрыва ручных гранат усиливается в замкнутом металлическом пространстве кораблей. Осколки отскакивают от стальных потолков и переборок, прежде чем рассечь человеческую плоть. Взрывная волна выслеживает жертв за углами.

«Ты их поймала», — шепчет Ноа.

«Я не могу знать этого наверняка», — говорю я. «Всё это говорит мне о том, что кто-то идёт за нами по пятам».

Я подхожу к центральной декомпрессионной камере. Когда-то этот отсек встретил меня белым шумом насосов и потока воздуха. Теперь же здесь царит зловещая тишина. Восс подходит к пульту управления.

"Порода."

Врачу не нужно ничего говорить. Смотровое окно изнутри заляпано кровью. У меня внутри всё сжимается от уверенности, что то, что находится по ту сторону этого стекла, будет ужаснее некуда.

Я заставляю себя смотреть. Я видел, как раздувшиеся люди днями лежали мёртвыми на полях сражений. Трупы взрывались от газов, выделяющихся при разложении. Я прижимаюсь лицом к стеклу. Смотрим налево и направо. Это тот же эффект, создаваемый вакуумом, создаваемым насосами, откачивающими воздух из камеры. Вот как выглядит взрывная декомпрессия в космосе.

Меня тошнит, я убираю SIG в кобуру и иду к шлюзу. Кручу штурвал и пытаюсь открыть дверь.

«Брид, — говорит Восс, — не трать свое время».

«Кто-то еще может быть жив».

«Брид, выхода нет. И дверь нельзя открыть, пока в камере не восстановят давление».

«Мы должны попытаться».

«Разве ты не понимаешь? Внутри вакуум. Атмосферное давление держит дверь закрытой две тысячи фунтов на квадратный фут».

" Ебать!"

В отчаянии я пинаю стальную дверь. Отворачиваюсь от смертельной ловушки и крадусь к Воссу. Ноа прижимает кулаки ко рту.

Дверь справа от меня распахивается, и в отсек входит угонщик. Один из водолазов. Разгрузочный жилет, джинсы, ботинки. В руках у него М4. Он поднимает его к плечу.

Мой собственный М4 висит на плече, а SIG в кобуре. Я хватаю со стола нож-акулу. Набираю воздуха, швыряю лезвие со всей силы. Оно прокручивается в воздухе и вонзается в горло стрелка. Глаза у того вылезают из орбит, и он роняет винтовку. Поднимает руки, чтобы схватить рукоять, и выхватывает нож.

Неразумно. Из отверстия хлещет багровая струя. Мужчина давится кровью, которая льётся ему в трахею. Падает на колени, затем заваливается набок. Его подкрепление врывается в комнату. Подняв винтовку, он открывает огонь. Я ныряю.

Под столом, выхватываю SIG, пока падаю. Ноа и Восс бросаются на пол за панелью управления.

Эти водолазы не могут быть все бывшими «морскими котиками» или коммандос. У них есть навыки, но они не практиковали ближний бой вместе. Когда двое заходят в отсек, они должны идти вплотную друг к другу. Один слева, другой справа.

Затаскивайте в отсек одновременно два орудия, окопайте углы. Когда так медлишь, это ничуть не лучше, чем если бы был один. Они допустили ту же ошибку в лазарете.

Вербовка для этого захвата, должно быть, была непростой. Главным требованием был опыт глубоководных погружений. Следующим требованием была жадность и готовность совершить преступление. На третьем месте стояло владение ближним боем. Найти восемнадцать человек со всеми этими качествами было бы практически невозможно. Подавляющее большинство ветеранов даже не рассматривали бы эту работу. Рекрутеров удовлетворило бы и два из трёх.

Стрелок стреляет в меня, расстреливая снаряжение на столе. Лёжа на боку, я вытаскиваю SIG и стреляю с высоты в шесть дюймов над полом.

Спущенный курок SIG имеет длинный первый ход. Последующие нажатия — одинарные, гораздо быстрее. Я разряжаю оружие.

Я стреляю первому в лицо и грудь. Повреждаю коленную чашечку его второму номеру. Всаживаю пули ему в оба колена, голени и бедра. Он кричит и падает на палубу, стреляя из М4 в голову. Я съеживаюсь от рикошетов. Невозможно предсказать, куда они полетят. Я продолжаю стрелять, всаживая пули ему в лицо и грудь. Он падает на своего друга.

Оружие пусто, затвор SIG заперт.

Встаю, выбрасываю магазин. Пистолет в правой руке, наклоняю оружие, достаю из-за пояса новый магазин. Держу указательный палец над загрузочным устройством, вставляю его в гнездо магазина. Удерживая его ладонью, заряжаю оружие.

Подхожу к двум мужчинам. Я всадил в них столько пуль в голову, что больше было бы уже перебором. Снимаю курок с курка, убираю его в кобуру, перехожу к основному оружию. Поднимаю М4 и снимаю с предохранителя. Прижимаю винтовку к плечу и подхожу к двери, через которую вошли бандиты.

Проверьте левый проход, затем правый. Проход пуст.

На данный момент.

OceanofPDF.com

СУББОТА, 03:30 – ПАУК – КЛЕТКА

Рация на моем поясе потрескивает от голоса Торвала.

«Здравствуйте, мистер Брид».

Я веду Ноа и доктора Восса обратно в мёртвую зону. Находим трап, спускаемся на каютные палубы. « Паук» — настоящий лабиринт. Это местность, которую можно использовать в своих интересах. Если мы продолжим перемещаться из отсека в отсек, с палубы на палубу, угонщикам будет сложно нас найти.

«Брид, не будь занудой. Я знаю, ты меня слышишь».

Я игнорирую Торвала и продолжаю идти по мёртвому пространству. Это безопаснее, чем коридоры обувной коробки с климат-контролем, но и работа сложнее. Всякий мусор и рабочие материалы, оставшиеся после строительства корабля, разбросаны повсюду. Это как полоса препятствий.

Трап ведёт на нижнюю палубу кают. Я открываю люк и позволяю Ноа и доктору Воссу спуститься. Запираю люк за собой и иду к форпику, к своей каюте по левому борту.

Ноа бормочет себе под нос. Она в форме, но идти ей нелегко. Я обшариваю взглядом мрачное пространство за её спиной.

Черт. Где Восс?

Я останавливаюсь, кладу руку на плечо Ноа. «Где доктор Восс?»

Ноа качает головой. «Не знаю. Она была позади меня минуту назад».

«Подожди здесь».

Я возвращаюсь по нашим следам через мёртвое пространство. Вскоре я нахожу маленького доктора, сидящего на деревянном ящике, неподалёку от трапа.

«Что случилось, доктор Восс?»

«Я подвернула лодыжку, — говорит она. — Она не сломана, со мной всё будет в порядке».

"Вы уверены?"

«Да. Но зачем мне всё это таскать?»

Маленькая докторша сняла бронежилет, который я ей дал. Пластины там нет, но шесть магазинов по тридцать патронов — тяжёлая ноша. Мне следовало снять с неё бронежилет, когда мы столкнулись с Ноа.

«Их тринадцать, а я один», — говорю я ей. «Немного лишних патронов не помешает».

Я беру жилет у Восс, и она встает на ноги.

«Ты можешь ходить?»

Мы делаем несколько шагов вместе. «Да», — говорит она. «Пошли».

Я перекидываю запасной жилет через плечо и иду вперёд. На этот раз я время от времени оглядываюсь, чтобы убедиться, что Восс рядом. Освободившись от лишнего веса, маленький доктор чувствует себя лучше.

Когда мы дошли до Ноа, я передал ей бронежилет. «Надень его», — сказал я ей.

Ноа пожимает плечами, натягивая жилет, и застёгивает его спереди. Она недовольна, но, вероятно, есть много вещей, которые её не устраивают. Ношение тяжёлого бронежилета не входит в число приоритетов. Я меняю её местами с Воссом. Ноа замыкает шествие без возражений.

Двое погибших офицеров корабля лежат, скорчившись, в нескольких футах от двери моей каюты. Я обхожу лужи крови вокруг изрешеченных тел.

Откройте дверь и пропустите Ноа и доктора внутрь.

Восс и Ноа падают на кровать. Я прислоняю свой М4 к дверце шкафа. Иду в ванную, открываю кран и делаю большой глоток воды.

Из рации отряда раздаётся бестелесный голос Торвала: «Не будь ребёнком, Брид».

Я достаю рацию из полукобуры. «Слушаю».

«Ты молодец, Брид. Сдавайся, присоединяйся к команде в кают-компании».

«Если у меня все хорошо, почему я должен что-то делать?»

«Вероятность и статистика, Брид. Играй в игру достаточно долго — проиграешь».

«Думаю, я поиграю еще немного».

Торваль позволяет своему голосу выдать нетерпение. «Господин Кнаусс твёрдо намерен убить вас. Мне трудно его контролировать, когда он в таком состоянии. Даю вам слово. Вам не причинят вреда».

«Почему ты такой щедрый?»

«Как вы, американцы, любите говорить, у меня есть дела поважнее. Оставайтесь с командой и научными сотрудниками. Мы завершим наши дела к рассвету. Оставьте вас и остальных в живых».

«Почему тебя это волнует?»

«Я не люблю незавершенных дел».

Конечно, нет. Особенно те, которые стоят вам трети вашей силы.

«Не думаю, Торваль. Мне слишком весело».

Раздается глубокий голос: «К черту это дерьмо, Торваль».

«Кнаусс», — говорю я. «Давно не виделись».

Ноа и Восс смотрят на рацию в моей руке. Словно в кабине стоит Кнаусс, огромный, как живая. Рыжебородый, татуированный, мускулистый и потный. Я чувствую его запах.

«Торваль хочет дать тебе шанс, Брид. Я хочу убить тебя. Я сожму твою голову, пока наши руки не встретятся посередине. Я дам тебе этот шанс, потому что знаю, что ты им не воспользуешься».

«Ты прав, Кнаусс. Я не собираюсь этого терпеть».

«Подумай ещё раз. Я привёл твоих пилотов. Помнишь, тех самых, с которыми ты чуть не отправился в кабинку Дэви Джонса?»

Макмастер и его второй пилот.

«Передайте ему, — говорит Кнаусс пилотам. — Передайте ему, что я убью вас, если он не придёт».

Голос Макмастера спокоен и собран. Тем же голосом, которым он объявил, что бросает «Королевского жеребца». «Брид, кажется, ты его слышал».

«Кнаусс, я не пойду».

Раздаётся треск пистолетного выстрела. Металлическое эхо разносится по радио.

«Это второй пилот. Брид, я не шучу».

Я ничего не говорю.

«Господин Кнаусс, — говорит Торваль, — это стихия. Как и буря снаружи, он делает, что хочет. Он только что на меня напал… на что -то …

Избавьте нас от этого неприятного дела».

«Считай до трёх, Брид», — голос Кнаусса похож на тихое рычание.

Ноа встаёт на ноги. Смотрит на меня так, словно ждёт, что я что-то сделаю.

Например? Я не собираюсь сдаваться человеку, который убивает ради развлечения.

«Раз», — Кнаусс сознательно считает. «Два. Три».

Ещё один треск. Ноа крепко обнимает меня, уткнувшись лицом мне в плечо.

Я встречаюсь взглядом с Воссом. Ноа, Макмастер и я выжили в крушении вертолёта.

Макмастер мёртв. Плечи девушки сотрясаются от рыданий. Я прижимаю её к себе и глажу по спине.

«Подумай, что я с тобой сделаю », — говорит Кнаусс.

Я выключаю рацию, осторожно отключаюсь от Ноа. «Я пойду разведаю Звёздный Пул», — говорю я. «Подожди здесь. Я вернусь».

Восс хмурится. «Брид, всё это неразумно. Нас меньше».

«Доктор, сейчас не время спорить».

Ноа похожа на загнанного зверя. «Порода, долго ли ты ещё будешь?»

«Недолго, может, полчаса. Не волнуйся, я тебя не забуду».

В ПРОХОДЕ СНАРУЖИ ТИШИНА. Я перешагиваю через тела и возвращаюсь в мёртвое пространство. Поднимаюсь обратно на палубу лазарета, направляюсь к Звёздному бассейну. Я прислушиваюсь. Если преследователи неосторожны, они могут издать шум, который эхом разнесётся по всему корпусу. Команда крутых парней Кнаусса не такая уж и крутая.

Что-то тут не так. Убийство Прюитта и «Золотой команды» было экстравагантным. Восс сказал мне, что их не выпустят из камер ещё неделю. Учитывая, что похитители добьются своих целей к рассвету, «Золотая команда» не имела значения.

Зачем их убивать?

Кнаусс и Торваль оба хотят, чтобы я не играл. У Кнаусса личные причины. Торваль не хочет, чтобы я разгуливал вооружённым. Я уже уничтожил как минимум семерых из их команды. Не знаю, сколько человек убила или ранила мина-ловушка.

Торваль и Анжер не пехотинцы. После гибели Нюгарда и ещё семи человек Кнаусс и одиннадцать человек остаются на мокрую работу. С двумя охранниками команды у них осталось только Кнаусс и девять человек. Вероятно, они сформируют две разъездные боевые группы. Четыре человека будут работать парами, чтобы найти меня.

Я пробираюсь сквозь мёртвое пространство, направляясь к Звёздному бассейну. Это большой корабль, 330 ярдов в длину и 65 ярдов в ширину по ширине. Сам Звёздный бассейн имеет ширину 30 ярдов, оставляя 35 ярдов мёртвого пространства в средней части судна.

«Паук» — слишком большой корабль для четверых человек.

Им нужно сузить круг поиска. Основные силы будут находиться на навигационном и оперативном мостиках. Именно там находится командование и управление «Спайдером» . Уверен, Торваль и Анжер привлекли небольшую часть экипажа для выполнения основных задач. На навигационном и оперативном мостиках будет пара наблюдателей. Двое или трое будут управлять радиостанцией, радаром и сонаром. Эти люди не бойцы.

Они не будут вооружены, но они необходимы на своих постах.

В жилом помещении есть водонепроницаемые двери, ведущие в звёздный бассейн. Торваль провёл меня через одну из них. По бокам бассейна есть другие двери, ведущие в мёртвую зону. «Пустельги» закреплены в люльках по правому борту. Я пройду через левый борт, где хранятся подводные аппараты.

Я направляюсь к поперечной переборке, отделяющей носовую часть от Звёздного бассейна. Справа меня теснят дифферентные цистерны, отбрасывая длинные тени на пол. Я держу М4 наготове.

Позади меня раздаётся шум. Не слишком громкий. Ботинок ударяется о металлическую деталь на полу, металлический звук разносится громче, чем можно было бы ожидать. Я пробегаю десять футов, уворачиваюсь и ныряю в нишу между двумя дифферентными цистернами. Ударяюсь голенью о трап.

В замкнутом пространстве раздаётся грохот выстрелов. Ни одно из этих орудий не глушит звук. Раздаётся сверхзвуковой треск пуль, за которым следует резкое металлическое эхо. Пули свистят, отскакивая от стальных бортов дифферентных цистерн, ударяются о противоположную переборку, ударяются о поперечную переборку. Искры летят во все стороны.

Я оглядываюсь. М4 подняты к плечам, двое угонщиков стоят в пятидесяти метрах от меня. Я поднимаю винтовку к плечу и быстро стреляю три раза подряд. Стук в ушах такой сильный, что я прекращаю стрелять.

«Мистер Брид».

Торвал, блядь. Бандиты, должно быть, сообщили о контакте. Они открывают ответный огонь. Я вытаскиваю рацию из-под пистолета. «Я занят, Торвал».

«Мне так говорили. Я предупреждал вас, что мистер Кнаусс может стать неуправляемым. Почему бы вам не облегчить всем задачу? Через несколько часов мы уедем, и вы сможете сесть за завтрак с очаровательной Ноа Ларсон».

Этот сукин сын втянул в это Ноа. Я поднял рацию в воздух и направил микрофон в сторону стрелков. Они дали ещё одну очередь. «Слышишь , Торваль?»

«Звучит захватывающе».

«Кнаусс все еще с тобой?»

«Это было бы показательно, мистер Брид».

Маленький волшебник с резким акцентом и точной дикцией. Он учился в Великобритании? У Штейна наверняка есть глава и стих в биографии. Если это его настоящая личность.

«Спросите его, почему он не взял с собой глушители. Никто из нас не уйдёт отсюда со здоровым слухом».

«Я доверяю своим подчиненным и верю, что они знают свое дело».

Торваль не стал бы так говорить при Кнауссе. Робо-котик никогда не ожидал, что я сдамся. Этот фарс был для него предлогом убить двух невинных людей. Это трещина в их силовой структуре. Торваль, очевидно, считает себя мозгом заговора. Кнаус — это сила…

тупой инструмент.

Засовываю рацию обратно в полукобуру. Измеряю расстояние до кормовой поперечной переборки и закрытой двери. Двадцать пять или тридцать ярдов. Успею за пять секунд. Поворачиваю штурвал, открываю дверь. Проще простого.

«Сдавайся, Брид».

Торвал меня бесит. Я игнорирую его, достаю последнюю гранату из подсумка. Нажимаю на рычаг, выдергиваю чеку. Жду, когда бандиты снова откроют огонь. С звоном я бросаю ложку. Швыряю металлический комок в сторону дульных вспышек.

Гранаты тяжёлые. Их трудно кидать далеко. Парни осколками ранили себя гранатами, которые отскочили, потому что не смогли долететь до цели. Кусок стали пролетает метров тридцать и приземляется перед боевиками. Они в панике кричат и бегут. Ныряют за дифферентные баки, бросаются на палубу. Я бегу к поперечной переборке.

Врезаюсь в дверь, пытаюсь дотянуться до запирающего колеса. Спускаю собак, хватая ртом воздух. Рывком распахиваю дверь и бросаюсь в проём.

Взрыв звучит так, будто ударили в гигантский гонг. От сотрясения мозга за мной захлопывается дверь.

Слева от меня — длинная переборка, отделяющая мёртвое пространство от Звёздного бассейна. Справа — горы труб в стальных каркасах, поднимающиеся до высоты оперативной палубы.

Я промчался через магазин труб. Присел и прижался к клетке.

«Что ты делаешь, Брид?» — голос Торвала звучит напряжённо. Он получил доклад от своих стрелков. Я наблюдаю за дверью, поднимаю свой М4. Запирающее колесо вращается, дверь распахивается. Я стреляю в человека, который входит. Он резко поворачивается вправо и пригибается за трубами.

Боевик открывает огонь. Я выхожу из укрытия, пролетаю всю длину трубы. Бросаюсь на палубу и заползаю в нишу за центральной клеткой. Второй выходит, стреляя. Он держит цевье левой рукой, сжав его С-образной струбциной. Он делает небольшие круговые движения стволом, поливая мёртвое пространство конусом огня.

Идеальная доктрина ближнего боя. У этого человека есть боевой опыт. Он знает, что такой огонь заставит меня пригнуться.

«В этом нет необходимости, Брид».

«Конечно, это так».

Боевики открывают огонь и продвигаются под прикрытием шквального огня.

Они подзывают меня высунуть голову. Они подойдут и ударят меня по лицу.

Я мог бы высунуть М4 из-за угла и облить их водой, не высовываясь. Если бросить туда побольше свинца, я обязательно что-нибудь попаду. Но шум будет неприятным. Должен быть способ получше.

Нижнюю дверцу клетки удерживает на месте стопорный стержень. Я помню его по своим предыдущим исследованиям мёртвого пространства. Стержень управляется механизмом, соединённым с трёхфутовым стальным рычагом.

Мужчины уже на полпути к отсеку. Они прямо под центральной клеткой. Я оставляю винтовку висеть на ремне. Поднимаюсь, хватаюсь за рычаг обеими руками. Молюсь, чтобы он сработал, дёргаю рычаг. Раздаётся резкий лязг, и фиксатор отскакивает в сторону. Металлическая дверь, большая рама с тремя вертикальными столбами, распахивается.

Ворота с грохотом падают на палубу. Двое стрелков продвигаются через мёртвое пространство, разделённые тремя метрами. Верхний брус рамы ворот ударяет в плечо человека, стоящего ближе всего к переборке. Он кричит.

Второй мужчина смотрит на гору стальных труб. Он никогда не был в мёртвой зоне. Не знал, что они там есть.

«Брид, почему бы тебе не облегчить всем задачу?»

Я беру рацию. «Сейчас будет интересно, Торваль».

Трубы с грохотом выкатываются из клетки и выливаются в мертвое пространство.

Стрелок кричит, когда первые трубы сметают его ноги, и он оказывается на палубе рядом с другом. Он вскакивает на ноги и пытается бежать, но сверху падают новые трубы. Он ранен и едва стоит на ногах. Он бросает винтовку и пытается удержаться над горой труб, быстро заполняющих мертвое пространство.

Мужчину с раздробленным плечом похоронили. Другому стрелку удалось подняться над большей частью трубы, но его лодыжка была раздроблена.

Он падает под тяжестью катящегося штабеля. Он запрокидывает голову и воет. Крик эхом разносится под сводами.

Торваль на мостике, а на заднем плане кричат мужчины. Их голоса такие громкие, что я могу разобрать слова.

«Мы выставляем на продажу!»

Вес трубы, смещающийся к центру судна, перераспределяет дифферент. В штормовом море даже небольшой крен может превысить способность карданных подвесов компенсировать качку судна.

«Труба прорвётся!»

«Дифферент на четверть!» — кричит Анжер. «Откройте люк!»

Дифферентные цистерны левого борта компенсируют перераспределение веса.

Открытие жалюзи предотвратит разбивание трубы о край окулуса. С громким гудением оживают механизмы по обе стороны Звёздного бассейна.

Я чувствую движение наверху. Смотрю вверх. Основание палубы управления скрывает движение ставней-ракушек от глаз.

Операционная палуба находится этажом выше, а складной отсек — еще на два этажа выше.

Тонны морской воды с грохотом хлынули в дифферентные цистерны.

«Работает», — говорит Торваль. Он забыл, что радио включено.

Я снова обращаю внимание на похитителей. Штабель труб остановился. Он заполняет мёртвое пространство на высоту около пятнадцати футов. Ещё двадцать футов трубы удерживаются верхними секциями клетки.

Первый стрелок исчез, погребённый под горой. Второй стонет. Видны его голова, грудь и одна рука. Я поднимаюсь по склону горы-трубы. Ноги скользят по мокрому металлу. Кажется, внутри « Паука» всё мокрое.

Я подхожу к стрелку с рацией в одной руке и SIG в другой.

Винтовки мужчины нигде не видно. Она зарыта в трубу. Он смотрит на меня.

Щёлкните по рации. «Ты там, Торваль?»

«Что ты делаешь, Брид?»

Я поднимаю SIG и стреляю угонщику между глаз. «Девять, Торваль».

OceanofPDF.com

СУББОТА, 04:00 – ПАУК - РАЗВЕДКА

Я поворачиваю запорное колесо и слегка приоткрываю дверь. Я в мёртвой зоне по правому борту. Грохот труб, который я высвободил по левому борту, привлёк бы слишком много внимания. На самом деле, Торвал и Кнаусс, вероятно, уже отправили отряд, чтобы выяснить, что произошло. Возможно, даже два отряда: один по левому, а другой по правому борту. Я должен рискнуть.

Меня встречают белые эмалевые сигары с ярко-красными носовыми конусами, установленные на блестящих стальных подставках. Я в ярде от трёх «Кестрелей».

Звездный бассейн превратился в волшебную рождественскую сцену.

Створки-ракушки распахнуты настежь. Вышка, установленная на опорах над палубой управления, возвышается над открытым пространством. Мачтовый фонарь светит сквозь снежную кашу и мокрый снег. Сверкающая воронка белых вихрей кружится вокруг потока в трубе. Снежинки льются через отверстие и кружатся друг за другом, словно вращающиеся спирали ДНК.

« Паука» , уложенные по левому борту, едва видны сквозь белую завесу.

Мощные прожекторы, установленные на палубе управления, освещают Звёздный бассейн. Их отражения отражаются в тёмной воде. Деревянные балки, прикреплённые к краю палубы, блестят от налипшего снега.

Я ищу угрозы. Терраса вокруг бассейна и мостик над ним пусты. Угонщики достаточно уверены в себе, чтобы не оставлять часового в Звёздном бассейне.

Я закрываю дверь, поворачиваю запирающее колесо и возвращаюсь в переднюю мёртвую зону. На каждом шагу боюсь наткнуться на патруль. Устраиваюсь в одной из ниш рядом с трапом. Достаю рацию Штайна, рисую схему безопасности на экране.

«Это канал ВМС США», — говорит Паломас. «Назовитесь».

«Командир Паломас, это Брид».

«Рад тебя слышать, Брид. Подожди-ка, капитан и мисс Штайн хотят с тобой поговорить».

Паломас вмешивается в дела Стейна и Крюка. «Мистер Брид, — говорит Крюк, — хотите что-нибудь сообщить?»

«Я убил девять угонщиков. Не считая Анжера и Торвала, остаётся десять. Кнаусс, двое охранников команды и шестеро неизвестных. Возможно, они патрулируют территорию. Крышка люка открыта, площадка для бассейна беззащитна перед стихией».

«Зачем они открыли раскладушку?»

«Долгая история. Им пришлось решать проблему с дифферентом. Наш российский оператор ещё контактировал с « Лениным »?»

Крюк глубоко вздыхает. «У меня есть новости на этот счёт. Торвал не... работая на русских ».

Вот это сюрприз. «А для кого же тогда?»

«Пусть Штейн вам расскажет».

Штейн говорит лаконичным, деловым тоном: «Брид, Торваль — частный оператор. Он требует выкуп. Говорит, что продаст «Пустельги» и « Маршала Жукова» любому, кто заплатит ему пятнадцать миллиардов долларов к рассвету».

«Как мы должны передать Торвалю деньги? И, что ещё важнее с его точки зрения, как ему скрыться?»

«Если мы согласимся, он хочет, чтобы мы разместили деньги на нескольких счетах.

Оттуда он будет переводить деньги. Он ничего нам не рассказал о своих планах побега. Сказал, чтобы мы не волновались.

«Вы говорили с ним?»

«Очаровательный парень. Мы связались с ним по громкой связи. Он сказал, что тоже сделал предложение русским».

«Что происходит с русскими?»

«Те же деньги. Он либо отдаст «Пустельги», либо потопит их. Кнаусс и передовая группа заминировали « Маршала Жукова» . За плату он взорвёт его или оставит целым. Как им вздумается».

«Это значит, что у него есть способ сбежать от Паука ».

«Похоже, так оно и есть, но это наименьшая из наших проблем».

«Какой план?»

«Я прошу разрешения выплатить деньги», — говорит Штейн. «У капитана Крюка есть другие варианты».

Крюк вздыхает. «Основываясь на предоставленной вами информации, наш спецназ SEAL

Команда поднимется на борт «Спайдера» . Когда они захватят корабль, Торваль перестанет быть фактором риска. Однако русские остаются проблемой.

Я ворчу. «Ты думаешь, они нас разнесут в пух и прах?»

«Подумайте вот о чём, мистер Брид. Если мы согласимся заплатить выкуп, они попытаются нас уничтожить. Если они не захотят потратить пятнадцать миллиардов, они попытаются нас уничтожить. В любом случае, нам предстоит драка».

«А что, если они заплатят выкуп?»

«Я не позволю им подняться на борт « Паука ».

Вмешивается Штейн: «COMSURFLANT приказал ударной группе USS Nimitz двигаться на север. Она не прибудет вовремя».

Мы замолкаем под тяжестью последствий.

Крюйк говорит с присущей ему манерой ковбоя Мальборо: «Я хотел бы сделать одно небольшое замечание».

«Давайте, капитан», — говорит Штейн.

«Торваль связался с нами по КВ-радиостанции « Спайдера» , без каких-либо ограничений. То же самое он сделал и с русскими».

Грудь впала, я втянула воздух. Боже, почему я этого не заметил?

«Торвал и Кнаусс — частные операторы. Насколько нам известно, звонок с требованием выкупа был их первым контактом с русскими. Это означает, что на борту « Спайдера» остались неопознанные российские операторы ».

«Моя команда, — говорит Штейн, — проверяет биографические данные всех членов экипажа».

«Не могу поверить, что восемнадцать дайверов смогли проскользнуть».

«Меня это не радует, — говорит Штейн, — но многое зависит от того, какие тревожные сигналы вы ищете. Возьмём, к примеру, вашего друга Кнаусса. Он, может быть, и психопат, но в остальном он — настоящий «мистер красно-бело-синий». Он прибыл на борт с высшим допуском к секретной информации. То же самое касается и водолазов, бывших военных. Водолазы, работающие на корпорации, вероятно, не проявляли чёткой политической принадлежности».

«Был ли российский оператор на связи с « Лениным» с тех пор, как Торваль сделал свой ход?»

«Нет, — говорит Крюйк. — Возможно, российские операторы заперты вместе с экипажем. Они не могли знать о требовании выкупа».

«Я никогда не подозревал, что Торваль — это дело рук третьих лиц. У него большая команда, диверсанты в Эвенесе и первоклассная разведка».

«Господин Брид, в ближайшие полчаса мы подготовим нашу команду «морских котиков».

«Со мной Ноа Ларсон и доктор Восс. Я хотел бы присоединиться к «морским котикам», когда звёздный резерв будет чист».

«Не вижу в этом никакой проблемы. А пока не попадайтесь им на глаза».

«Да, сэр. На мне куртка ВМС США. Убедитесь, что они знают, что поблизости есть вооружённый товарищ».

OceanofPDF.com

СУББОТА, 04:30 – РАСКРЫТИЕ ПЕЧАТИ ПАУКА

Я открываю дверь своей каюты и захожу внутрь.

Восс сидит на стуле в дальнем конце комнаты. Ноа сидит на кровати, заламывая руки. «Брид, где ты была?»

«Осмотр достопримечательностей», — говорю я. «Пойдем, я покажу тебе Звёздный бассейн. Он прекрасен».

Мы снова входим в мёртвое пространство и поднимаемся на палубу лазарета. Я веду их через мёртвое пространство по левому борту к Звёздному бассейну. Мы подходим к поперечной переборке, ведущей к середине судна, и я жестом прошу их подождать. Держа пистолет в руке, я приоткрываю дверь и заглядываю внутрь.

Гора труб, которую я скатал, покрывает всю палубу. Поскольку она скатывалась с центральной клети, два трапа по обе стороны остаются свободными. То же самое касается и дверей, ведущих в Звёздный бассейн.

«Что случилось?» — спрашивает Ноа.

«Что-то огромное».

Уверен, Торваль и Кнаусс отправили бы патруль для проверки отсека. Они давно ушли. У угонщиков недостаточно людей для поддержания постоянных постов.

Они не смогли бы откопать человека, зарытого в трубу. Человек, которому я выстрелил в лицо, на три четверти зарыт в верхушку кучи. Его голова, плечи и одна рука свободны. Рука согнута, кисть вытянута вверх. Его даже не стали откапывать.

«Кто это?» — спрашивает Восс.

«Один из похитителей, — говорю я. — Он — мой вклад в современное искусство».

Ноа дрожит.

«Смотрите под ноги». Я поднимаюсь по склону из труб.

В тусклом свете труп шевелится. Я поднимаю М4 к плечу. Он не может быть жив — из выходного отверстия на затылке свисает густая масса крови. Из-за уродливой скульптуры на меня смотрят пары красных глаз. Крысы с писком уносятся в темноту. Они бегают по трубам, пробираются внутрь.

здесь делаем , Брид?»

Она кладёт руку мне на плечо. Я тянусь и кладу её руку на её. Она не отстраняется. Мы сделали то же самое, когда прилетели на вертолёте.

Почему я так себя веду после одной ночи с этой девушкой? Она не такая уж и красивая. А точнее, почему она так себя ведёт? Может быть, мы оба напуганы и ищем утешения.

Что бы ни происходило между мной и Ноа, это опасное отвлечение.

Крысы выглядывают из труб и с завистью наблюдают, как мы проходим мимо их пиршества.

«Это ставит нас по другую сторону бассейна от „Кестрелей“», — говорю я ей. «Если будет стрельба, я не хочу оказаться между „Морскими котиками“ и угонщиками».

Я спускаюсь по другой стороне. Оглядываюсь назад, жду, когда ко мне присоединятся Ноа и Восс. Справа от меня – ниша и трап, где я искал укрытия.

Сбоку клетки находится рычаг, который я потянул, чтобы открыть ворота для похитителей. Слева — дверь, ведущая в Звёздный бассейн.

Мой пропуск открывает люк со щелчком. Я спускаюсь на палубу, сажусь, опираясь плечом на переборку, и слегка приоткрываю дверь. Ноа и Восс приседают позади меня.

Отсек «Звездного бассейна» пустует.

Я осматриваю мостки в поисках часовых. Их нет. Ставни-ракушки остаются открытыми, а буря продолжает бушевать. Она уже не такая свирепая, как недавно, но всё равно пугающая. Снег вихрем заносит в отсек и скапливается на палубе вокруг бассейна. Деревянные балки, связанные в три ряда, образуют пирс.

На «Кестрелях» лежит слой снега. На площадке у бассейна — пара дюймов снега.

«Что теперь?» — спрашивает Восс.

«Теперь мы ждем».

» должны прибыть на усовершенствованном сухом боевом подводном аппарате, и я понятия не имею, как он выглядит.

Подводные аппараты выглядят как миниатюрные подводные лодки. Сигарообразные, с короткими боевыми рубками, выступающими вертикально, словно маленькие паруса. Не знаю, будет ли у подводного аппарата «Морских котиков» боевая рубка.

Прорвёт ли рубка батискафа поверхность бассейна? Тогда «Морские котики» смогут выбраться сухими и уничтожить всех захватчиков в отсеке. Я хотел помочь, но Крюйк дал понять, что «Морские котики» будут действовать самостоятельно.

Нет, я думаю, что подводный аппарат доставит «морских котиков» к « Пауку» в сухом герметичном помещении. Погрузившись в «Звёздный бассейн», они, вероятно, зальют воду в подводный аппарат и высадят «морских котиков» в водолазном снаряжении. Затем «морские котики» скрытно всплывут и уничтожат захватчиков.

За исключением того, что никаких угонщиков не видно.

«Они не придут», — шепчет Ноа.

«Дайте им время».

Я напрягаю зрение, осматриваю поверхность Звёздного бассейна. Трудно что-либо разглядеть из-за яркого света прожекторов, отражающегося от чёрной воды.

Там. Две тонкие трубы торчат примерно на восемнадцать дюймов от поверхности.

Перископы, расположенные на расстоянии метра друг от друга. Управляемые снизу, они медленно вращаются. «Морские котики» изучают отсек. Они уже изучили планы, предоставленные Натаном Конрадом. Теперь они сопоставляют их с тем, что видят на земле.

Перископы исчезают из виду. Я снова обвожу взглядом палубу Звёздного бассейна. Снимаю четверть земли. Перевожу взгляд на мостик наверху.

Ничего.

Мне это не нравится. Звездный бассейн — единственное место, которое захватчики должны контролировать.

Да, у них не хватает людей, но даже при этом они могли бы выделить хотя бы одного часового. Торваль — высокомерный сукин сын. Высокомерие порождает излишнюю самоуверенность. Маленький волшебник долго молчал. Я держу рацию отряда на тихой громкости, чтобы услышать, когда он появится. Уверен, я его не пропустил.

Из воды бассейна выныривает чёрная резиновая шапочка. Я улыбаюсь про себя. «Появление тюленя» стало клише боевиков. В кино «морские котики» всегда выпрыгивают из воды, угрюмые и вооружённые до зубов. К первому присоединяется ещё один, и они медленно плывут к краю бассейна.

Мужчины вылезают из бассейна. На них чёрные сухие гидрокостюмы, маски для дайвинга и ребризеры. Ребризеры работают по замкнутому циклу.

Они обеспечивают дайверов воздухом, пригодным для дыхания, не выпуская пузырьков. Нет пузыри, никаких проблем .

Подразделение армейского спецназа обучало меня работе с Dräger LAR V.

Стопроцентный кислород замкнутого цикла, отфильтрованный от CO2. Этого было достаточно до семидесяти футов. Я побывал на большей глубине с ребризером Mark 16, работающим на газовой смеси. Я записал этот опыт в резюме и был рад больше не нырять. Мне было легко поверить, что Кнаусс, Прюитт и другие дайверы могли опускаться на шесть тысяч футов со специальным оборудованием и газовой смесью.

«Морские котики» поднимают маски и снимают загубники. Ребризеры крепятся на груди. Они вооружены пистолетами и бесшумными винтовками HK-416 с коротким стволом и коллиматорными прицелами.

Из бассейна появляются ещё шесть «морских котиков». Они присоединяются к первым двум на палубе. Поднимают маски, снимают ребризеры и достают оружие. Они образуют круг и приседают, прижимаясь к палубе. Каждый занимает свою часть круга. Они чередуют низкое и высокое укрытие. Это значит, что каждый второй прикрывает проход.

Я перевожу дух. Возможно, сейчас самое время присоединиться к «морским котикам».

Из рации отряда раздаётся голос Торвала: «Привет, мистер Брид. Вы скучали по мне?»

Чёрт . Я молчу, убавляю громкость ещё сильнее. Глаза Ноа ищут мои.

«Я подготовил для тебя развлечение, — говорит Торваль. — Думаю, тебе понравится».

Мои плечи покалывают, и я крепче сжимаю М4.

Звук выстрелов из М4 эхом отдаётся от стальных переборок. За ним следует треск глушённых 416-х. «Контакт слева вверху», — кричит кто-то. «Контакт справа вверху», — кричит другой. Угонщики со всех сторон вышли на мостки. С возвышенности они открывают огонь по «морским котикам».

Перестрелки шумные. Звук выстрелов невыносимо громкий. Внутри стального кокона корабля шум неописуемый. Звук выстрелов эхом отражается от переборок. Глушители помогают, если стреляющий стоит прямо рядом с вами. Тогда он не прошибает вам уши. Но грохот сверхзвуковых пуль, свистящих над головой, заглушить невозможно. Рикошеты добавляют грохота.

Все «Морские котики» были поражены в первые тридцать секунд. Они ответили огнем, но углы обзора оказались не на их стороне. Стальной защитный барьер на мостике.

Служит баррикадой и укрытием для угонщиков. Высоко на мостике, в голове отсека, стоит Кнаусс с М4 на плече. Он бросает пустой магазин, вставляет новый в магазинное гнездо. Щёлкает затворной задержкой и возобновляет огонь.

Я поднимаю свой М4 и стреляю в Кнаусса. Двойной выстрел. Он наклоняется вперёд, чтобы выстрелить, и первый выстрел пролетает в полудюйме от него. Высекает искры высоко на переборке позади него. Он слышит, как пуля пролетает мимо, и падает ничком на мостки. Мой второй выстрел попадает рядом с первым, в миле от него.

Кнаусс краем глаза заметил вспышку моего выстрела. Он перепрыгивает через защитное ограждение и вываливает на меня магазин. Я бросаюсь в одну сторону от дверного проёма. Ноа и Восс ныряют в другую.

«Прекратите огонь!» — кричит Кнаусс.

«Морские котики» лежат, смятые. Это большой отсек, открытый всем ветрам, но в воздухе витает слабый запах кордита. Палубу покрывает слой снега толщиной в несколько дюймов. Кровь «морских котиков» окрасила её в красный цвет, но этот цвет не сохранится. Снег, кружащий в открытом люке, уже покрывает кровь белой пеленой.

Вся перестрелка длилась меньше минуты. Скорость, внезапность, ярость действий. Обычно побеждает тот, кто выстрелит первым. Если он находится в укрытии и стреляет с возвышенности, этого более чем достаточно для преимущества.

Кнаусс встаёт, второй раз меняет магазины, хлопает по затвору. Поднимает винтовку к плечу и прикрывает мою дверь. «Брид, я знаю, это был ты».

Семь человек на подиуме, плюс Кнаусс. Он отдаёт приказы. Один остаётся с ним, а пятеро других бросаются к дверям. Они идут за нами.

Я смотрю на Ноа и Восса. «Бегите», — говорю я им. «На корму. Я их задержу».

М4 на мостках снова трещат. Резко, пронзительно. Пули бьют по люку и переборке. Я тыкаю дулом своего М4

Через щель между дверью и переборкой. Не целясь, я направляю оружие в сторону Кнаусса и стреляю так быстро, как только палец успевает нажимать на спусковой крючок.

Кнаусс и его друг снова меня поджигают. Я меняю магазины и нажимаю на кнопку затворной задержки. Наблюдаю, как Ноа и маленький доктор пробираются через дверь в кормовой поперечной переборке.

Пятерым угонщикам нужно спуститься на три палубы, чтобы добраться до меня. Три палубы, а затем маневрировать через мёртвое пространство. У меня есть время. Сколько я могу уделить Ноа и Воссу?

Я опустошаю второй магазин. Огонь по Кнауссу, огонь по его приятелю. У меня хватит патронов на шесть таких перестрелок. Ноа несёт запасной бронежилет. Нам нужно было действовать быстро, времени на согласование места встречи не было.

Не было никакой возможности узнать , где встретиться. Пришлось импровизировать.

Люди Кнаусса окружили мостки. Двое спустились вперёд, трое – назад. Не знаю, куда пойдут Кнаусс и шестой. Вполне вероятно, что Ноа и Фосс столкнутся с теми тремя, кто пошёл назад. Мне нужно их догнать, чтобы оказать им поддержку.

Я отрываю Кнаусса, бегу к поперечной переборке, шагаю в дверь. Закрываю её за собой, крутаю руль, ищу металлический прут. Всё, что угодно, чтобы заклинить руль и заблокировать зад. Ничто не выскакивает. Я заставляю себя двигаться дальше. Куда подевались Ноа и Фосс?

Я добираюсь до кормовой части. Приседаю, достаю радиостанцию.

«Это канал ВМС США. Представьтесь».

«Командир Паломас, это Брид. «Морские котики» попали в засаду, у нас восемь убитых».

«Каково ваше состояние?»

«Вооружены и эффективны».

Раздаётся голос Крюика: «Брид, что случилось?»

«Захватчики ждали нас, капитан. Они убили восемь «морских котиков» в Звёздном бассейне. Я не знаю, что случилось с вашим батискафом. Я в бегах, отделившись от Ноа Ларсона и доктора Восса».

«Экипажу батискафа был дан приказ вернуться, как только команда выйдет на воду. Мы их подберём», — Крюйк делает паузу. «Вот что важно.

Гидролокатор бесполезен при таком волнении моря. Наша связь защищена, поэтому кто-то сообщил им, что приближаются «Морские котики».

Присев на кормовой вершине, я наблюдаю за подходами с левого и правого бортов из мёртвой зоны. «Есть ли у вас номинация?»

«Проверки биографий Штайна дали результаты. Ноа Ларсон не наполовину шведка. Она наполовину русская».

«Чёрт!» Ноа и Восс знали о приближении «морских котиков». Но когда Ноа успела связаться с Торвалом? Она всё это время была со мной и Воссом.

Крюк зачитывает отчёт. Штейн, должно быть, написал ему: «Ноа Ларсон.

23 года. Отец — норвежец, мать — русская ненецка.

"Что это такое?"

«Ненцы — оленеводы, мистер Брид. Это коренные русские из Арктики. Мать и бабушка Ноа Ларсон были политически активными.

Похоже, в 1950-х годах на территории Ненецкого автономного округа произошёл пожар, связанный с выбросом природного газа. Он был настолько сильным, что Советскому Союзу пришлось применить тактическое ядерное оружие, чтобы потушить его. Земля была загрязнена на десятилетия, и ненцы в регионе пострадали.

Действительно, они продолжают страдать и сегодня. Бабушка Ноа Ларсон стала активисткой в защиту ненцев. Она умерла от рака, вероятно, связанного с радиационным воздействием.

«А как насчет Ноа Ларсон и ее матери?»

Перед смертью бабушка переехала в Санкт-Петербург. Спустя годы она вышла там замуж и родила мать Ноа Ларсон. После её смерти мать взяла на себя её работу. В 1980-х годах мать Ноа попала в немилость у советских властей. Падение Берлинской стены. Советский Союз распался, и Российская Федерация открылась для западного бизнеса. В 1998 году мать вышла замуж за Бенгта Ларсона, норвежского инженера-нефтяника и газовика. В 1999 году она родила ему дочь Ноа. Бенгт занимает довольно высокую должность в своей компании. Он хотел перевезти семью в Ставангер. Мать отказалась ехать, но разрешила ему взять Ноа.

«Разрушенный дом?»

Мы не знаем, какими были их отношения. Показательно, что мать позволила Ноа уехать. Ноа выросла в Ставангере, училась в университете в Тронхейме, изучала седиментологию. Одна из лучших программ по нефтяной инженерии в Европе. Умница, одна из лучших выпускниц. Перед выпуском ей предложили стажировку на выбор. Она согласилась на работу в Royal Dutch Shell.

«Я могу догадаться, что будет дальше».

«Возможно, не всё. Мать Ноа Ларсон умерла в начале этого года. Долгая и мучительная борьба с раком».

«Мать Ноа, должно быть, родилась намного позже газового пожара».

«Да, была. Но мы не знаем, как эти заболевания наследуются.

Ноа Ларсон отказалась от предложения Shell. Вместо этого она согласилась на стажировку в Norsk Exploration. Стажировка, которая привела её на борт Spider .

"Иисус."

«Ноа Ларсон — наш российский оператор, мистер Брид. Именно она обменивалась сигналами с « Лениным» с тех пор, как вы оба поднялись на борт. Всё сходится».

«Это не повод для нее предупреждать Торвала о приближении «морских котиков».

«Если русские решили заплатить выкуп, то да. Здесь задействованы три стороны: мы, русские и Торвал. Лояльность — дело непростое, но Торвалю имеет смысл перейти на сторону того, кто ему заплатит. И, если уж на то пошло, тому, кто решит ему заплатить, имеет смысл перейти на сторону Торвала».

Крюик прав, но я не хочу верить, что Ноа предал восьмерых хороших людей.

«Что мы узнали о Торвале?»

«Ничего, чего не было в его резюме. Команда Штейна ведёт глубокое расследование, но Торваль вряд ли его настоящее имя. У них есть его отпечатки пальцев и биометрические данные, но никаких предыдущих упоминаний о нём нет».

Уверен, у Торвала есть криминальное прошлое. Этот маленький волшебник скрыл своё прошлое. «У него есть свой особый подход, капитан. Такие люди выделяются».

«Брид, события развиваются по собственной динамике. Штейн близок к получению разрешения на выплату выкупа. Шторм с северо-востока рассеивается, а «Ленин» приближается. Арктический рассвет наступает в 09:00».

«Если мы заплатим выкуп, нам придется беспокоиться только о русских».

«А если мы не заплатим выкуп, нам придется беспокоиться и о Торвале, и о русских».

«Можете ли вы сообщить мне, когда Штейну дадут зеленый свет?»

«Да. Что ты собираешься делать?»

«Я убью как можно больше членов команды Торвала».

OceanofPDF.com

СУББОТА, 05:00 – ПАУК – ШЛЮПНАЯ ПАЛУБА

Лифты – это гробы. Внутри климат-контролируемой обувной коробки трапы – это единственный способ перемещения между палубами. Ноа и Восс могут воспользоваться трапами в мёртвом пространстве, но им будет нелегко возиться с тяжёлыми люками. Люки спроектированы так, чтобы выдерживать давление воды, хлынувшей снизу.

Они могут подняться или опуститься. Если я собираюсь их поймать, мне нужно угадать, куда. Если они пойдут вниз, то попытаются спрятаться в лабиринте машинного отделения. Если поднимутся, то направятся к кают-компании, оперативному мостику и вертолётной площадке.

Понятия не имею, какой путь выберет Фосс.

С того момента, как мы столкнулись с ней, Ноа хотела добраться до шлюпочной палубы.

Она была одержима идеей побега в спасательной шлюпке. Она не надеялась, что её подберёт « Пресли Бэннон» . Она стремилась к « Ленину» .

Умный ход — спрятаться на одной из промежуточных палуб. Найдите пустой отсек и дайте угонщикам время пройти. На « Пауке» так много пустого пространства , что легко затеряться. Если вы побежите по трапам, то столкнётесь с вооружёнными людьми, идущими навстречу.

Я решаю остаться в мёртвой зоне и подняться на кормовую надстройку. Шлюпочная палуба расположена на одну выше главной, на одну ниже кают-компании. Экипаж заперт в кают-компании. На дежурстве будет один террорист, плюс трое из засады Кнаусса. Таким образом, на корме Звёздного бассейна остаётся четыре террориста.

Моя винтовка на ремне, я оставляю её висеть справа. Пистолет в открытой кобуре. Я иду к ближайшему трапу и начинаю подниматься.

«Тебе понравился мой сюрприз, Брид?»

Я игнорирую Торвала. Пробираюсь через люк. Закрываю люк и продолжаю подниматься. До уровня оперативного управления три палубы, оттуда я буду в кормовой надстройке. Пять до шлюпочной палубы, шесть до кают-компании, семь до оперативного мостика. Мне ещё много чего нужно преодолеть.

«Помощи не будет, Брид. На самом деле, мистер Кнаусс уже в пути. Он порадовал меня довольно яркими описаниями того, что собирается с тобой сделать».

Палуба кают-компании. Я подхожу к двери, отделяющей мёртвое пространство от внутреннего пространства с климат-контролем. Пытаюсь вспомнить планировку из краткого обзора Торвала. Экипаж будет заперт в кают-компании, дверь закрыта и заперта. Один угонщик снаружи, если только его не вытащили, чтобы усилить уменьшающуюся силу Торвала.

«Я буду в Звёздном Озере, Брид. Сдавайся мне там».

Он готовится перебросить ракеты. Но как?

Неважно. Уничтожьте угонщиков. Захватите высоту. Я карабкаюсь, пока не доберусь до мостика управления. Приоткройте дверь и загляните в жилое помещение с климат-контролем.

Дверь открывается в проход, ведущий с вертолётной площадки на мостик управления. Пространство выглядит пустынным. Я вхожу в дверь, держа винтовку наготове. Проверяю левый и правый проходы мостика управления. Там чисто.

Спуститесь по трапу на палубу кают-компании. Выйдите в проход за пределами кают-компании. Первая дверь заперта. Изнутри не доносится ни звука, никаких признаков часового. Торваль, возможно, увёл его, чтобы присоединиться к поискам. Это длинный проход с дверями на другом конце.

Я не могу позволить себе пропустить угонщика и быть атакованным сзади. В конце коридора две двери. Одна ведёт в кают-компанию. Она заперта. Другая ведёт в туалет. Конечно, на каждой палубе есть удобства. Я иду вперёд, держа винтовку наготове.

Дверь в комнату распахивается. Застёгивая ширинку, в проход выходит угонщик. Мы оказываемся лицом к лицу, так близко, что ни один из нас не может направить винтовку. Он хватает мою М4 обеими руками, пытаясь вырвать её. Профессиональный водолаз, бывший военный, он сильный.

Мы ведем бой у стены. Такой, какой бывает, когда талиб нападает на тебя из темного угла. Моя винтовка на ремне, я её не потеряю. Я позволяю ему её взять, наваливаюсь на него всем весом и прижимаю к переборке. Зажимаю левой рукой ему нос и рот, чтобы заглушить крики. Создаю рамку, в которой можно работать. Классика ближнего боя.

Я перехожу к своему дополнительному оружию. Правой рукой выхватываю SIG, прижимаю дуло к его груди, нажимаю на курок. Бум, бум, Глухой удар. Выстрелы в упор, приглушённые его телом. Пули пробивают рёбра и попадают в грудную клетку. Его глаза смотрят прямо на меня, расширенные от боли и изумления.

Девять милей — это маленький патрон. Я меняю угол наклона ствола, стреляю ещё три раза. Бам, бам, бам. Разношу парню сердце и лёгкие. Жизнь вытекает из его глаз, и я опускаю его труп на палубу. Снимаю курок, убираю SIG в кобуру, перехожу к М4.

Узнаю выступ осколочной гранаты, засунутой в его разгрузочный жилет. У каждого стрелка есть ручная граната. Я разрываю его липучку, беру гранату и кладу её в карман.

Экипаж в кают-компании молчит. Нет смысла их выпускать. Я возвращаюсь к трапу, прислоняю винтовку к плечу и спускаюсь на шлюпочную палубу. Вот тут-то я и узнаю, угадал ли я правильно.

С палубы дует ледяной воздух. Кто-то оставил эту чёртову дверь открытой.

Подгоняемые ветром, кинжалы мокрого снега влетают в дверь и разбиваются о переборку. Я вижу, как угонщик переходит с верхней части трапа к двери. Его внимание приковано к заснеженной палубе. К тому времени, как он замечает меня, уже слишком поздно. Он поворачивается в боку, подняв винтовку. Я стреляю трижды — все мои пули угодили ему в грудь. Одна пуля пробивает запасной магазин. Две другие пробивают ему центр тяжести. Он наваливается на переборку и падает.

Я схожу с трапа. Через открытую дверь вижу Восса и Ноа, стоящих посреди шторма, подняв руки к лицам, словно защищая их. Ноа ищет спасательную шлюпку, чтобы украсть её.

Треск моего М4 не мог не прозвучать. Раздаётся топот ног – остальные угонщики мчатся по трапу. Я снова стреляю в голову поникшего тела. Оно раскалывается, как лопнувший арбуз. Я переключаю внимание на трап. Они бросят гранату на площадку, прежде чем ринутся на палубу.

Я достаю гранату из жилета, выдергиваю чеку, бросаю ложку. Глядя вниз, в проход, я держу гранату в руке и жду, пока она сварится.

Тысяча один, тысяча два. Угонщик смотрит на меня с винтовкой в одной руке и гранатой в другой. Я бросаю гранату снизу в трап.

С криком грабитель бросает ложку и бросает в меня гранату. Я задыхаюсь. Один из нас, а может, и оба, отправляются к Иисусу. Осколок попадает в

палуба и грохот в мою сторону. Я останавливаю его внутренней стороной ботинка.

Отбросьте его назад, как футбольный мяч, и нырните в сторону.

Раздаётся оглушительный грохот взрыва моей гранаты. Из трапа валит чёрный дым. Взрыв сдувает с переборок облако пыли и ржавчины. Через мгновение вторая граната взрывается с металлическим лязгом.

Я поднимаю М4 и встаю наверху трапа. В воздухе струятся струйки дыма. Первый угонщик лежит на металлических ступеньках.

Его голова и шея скользкие от крови. Он смотрит на меня остекленевшими глазами. Он потерял свой М4. Не знает, где он, не знает, что случилось. Я стреляю ему в лицо.

Прижав винтовку к плечу, я перешагиваю через тело убитого. Третий угонщик лежит лицом вниз на дне трапа. Граната, которую я пнул, взорвалась позже. Должно быть, она пролетела мимо него и взорвалась, не упав на палубу. Его куртка и разгрузочный жилет на спине разорваны в клочья. Волосы слиплись от крови.

Я стреляю человеку в затылок. Переворачиваю его, освобождаю от гранаты. Это главная палуба. Где Кнаусс? Он, должно быть, слышал приглушённые отголоски выстрелов и взрывов. Сможет ли он определить их местонахождение? Я перебираюсь через тела. Возвращаюсь на шлюпочную палубу.

Раскрыв глаза, я втягиваю воздух. Восс стоит наверху трапа, держа винтовку первого мужчины у бедра. Она целится в меня, а её палец лежит на спусковом крючке. Шесть фунтов усилия, и её костяшки пальцев побелели.

Раздаётся треск, и дульная вспышка ударяет мне в лицо. Горящий нож рассекает шею сбоку. Вот что ощущается, когда в тебя стреляют — сильный жар. Затем следует боль. Шок. Ты борешься с ней. Если не попали в жизненно важное место, пытаешься остановить кровотечение и продолжаешь сражаться. Слизистая кровь стекает с шеи на плечо. Я моргаю, прижимаюсь к краю трапа.

Ноа выбегает с палубы и наносит удар Фоссу.

Я поднимаю М4 и пытаюсь сделать точный выстрел. Две женщины борются за винтовку Фосса. Доктор дерётся как дикий зверь, широко раскрыв глаза и оскалив зубы.

Она вырывает винтовку из рук Ноа и бьет прикладом девочку по голове.

Ноа дрожит. Я стреляю дважды, попадая в центр тяжести доктора. Она роняет винтовку и падает на палубу.

Я поднимаюсь по трапу и присматриваю за Восс. Она всё ещё жива, кровь пузырится из ран в груди. Она задыхается. Должно быть, я задел лёгкое. Я отсоединяю её от системы вооружения и приставляю винтовку к переборке на приличном расстоянии от Ноа.

Ноа садится. Снег и мокрый снег льются через открытую дверь. Белое покрывало быстро покрывает палубу и тело погибшего угонщика. Снег повсюду. Джинсы и куртка Ноа покрыты снегом. Снег тает на её волосах.

«Брид, в тебя стреляли».

«Оцарапано. Кровь идёт, как у сукина сына».

Ноа расстегивает жилет и роется в карманах куртки. Она достаёт завёрнутую в пластик прокладку и разрывает её зубами. Она носит с собой бинты? Нет… это женская салфетка. Она протягивает мне прокладку. «Приложи её к ране», — говорит она.

В воздухе кружится снег. Мы словно стоим внутри снежного шара. Ноа, пошатываясь, подходит к открытой двери и закрывает её.

Я оставил М4 висеть на ремне. Вытащил SIG и прикрыл Восса одной рукой, пока держал повязку на ране.

Ярость исказила черты лица Фосс. Она с трудом говорит: «Скажи мне, Брид».

«Знаешь что?»

«Зачем ты убил Найгарда?» — Фосс улыбается, кровь сочится из уголка рта. «Ты же знаешь, я люблю триллеры. Зачем ты убил мальчишку?»

Краем глаза вижу, как Ноа расстёгивает джинсы. Что она делает? Живот у неё бледный и плоский. Пупок втянут, как раз такой, как мне нравится.

Она рвет на себе нижнее белье.

Ноа отвлекает. Я сосредотачиваюсь на докторе Воссе и качаю головой. «Я его не убивал».

Лицо Фосса мрачнеет. «Не лги мне, Брид. Я умираю и никому не скажу».

«Я не лгу».

Ноа застёгивает джинсы. Она подходит ко мне и говорит: «Давай я это перевяжу».

Я отпускаю прокладку. Ноа стоит рядом и использует свои рваные трусики, чтобы закрепить прокладку. Это не так-то просто. Ей приходится завязывать достаточно туго, чтобы прокладка держалась, не душив меня. «Она останавливается», — говорит она.

Хорошая женщина.

Я вспоминаю, как Анжер позвал меня в каюту Нюгарда. Торваль отнёсся ко мне с подозрением. Он был недоволен тем, что я тронул кошелёк дайвера.

Фосс тоже заподозрил неладное. Смерть Нюгарда казалась бессмысленной.

Я был полностью сосредоточен на убийстве Арона. Смерть управляющего на поверхности имела смысл в контексте перевода на «Кестрел». Он узнал то, чем угонщики не хотели делиться со Штайном.

Убийство Нюгарда не имело мотива. Более того, место преступления было неорганизованным.

В глазах Восса загорается лукавый огонёк. «Я с тобой поторгуюсь».

«Чем вы можете торговать?»

«Я скажу тебе, кто убил Арона и Прюитта, если ты скажешь мне, почему ты убил Найгарда».

Восс кашляет. Капли розовой слюны попадают ей на лицо.

«Я знаю, кто убил Арона». Я с трудом скрываю отвращение. Врач с прекрасными манерами.

«Ты не знаешь всего».

Может, и нет, но я, должно быть, недалеко. С тревогой смотрю в сторону трапа. Напрягаю слух, чтобы услышать, как Кнаусс и его люди идут за нами. Прижав руку к голове, Ноа выглядит потерянной.

Теперь ясно, кто убил Прюитта и предал «морских котиков». Я хочу признания. Раны Фосс неизлечимы… У неё мало времени.

«Кто предал «морских котиков»?» — спрашиваю я. «Кто убил Прюитта?»

Восс улыбается. Улыбка ослепительная: губы и зубы накрашены красной помадой, щеки усеяны розовыми крапинками. Улыбка старой шлюхи.

«Я убил Прюитта, — говорит доктор. — Всё это было частью плана. Прежде чем Торваль захватил корабль, я отправился в отсек и откачал воздух из декомпрессионных камер. Представьте моё удивление, когда я вернулся в лазарет и обнаружил вас там».

«Прюитту и его людям не нужно было умирать, — говорю я. — Ты сам сказал, что им нужно было оставаться в камерах ещё неделю».

«Если бы они были готовы рискнуть получить декомпрессионную болезнь, они могли бы выйти раньше. Они могли бы создать проблемы».

«А «Морские котики»?» Я задерживаю дыхание, боясь, что она станет все отрицать.

Восс, гордая собой, хихикает. «В мёртвой зоне я держалась позади. Вернулась внутрь, позвонила на мостик по палубному переговорному устройству. Села, притворилась, что повредила лодыжку, и стала ждать, когда ты вернёшься за мной».

Я выдохнул. Ноа не предал «морских котиков». «Вы были в деле до того, как попали на борт, или после?»

«Торвал предложил мне деньги, убедил меня подать заявку. Он позаботился о том, чтобы меня взяли».

Боже мой. Эта женщина — просто чудовище. «А как же Арон?»

Я же говорил, что видел его в мёртвой зоне. Он должен был быть на связи с внешним миром. Мы обыскали его каюту в поисках рации, но ничего не нашли. Было очевидно, что он спрятал её в мёртвой зоне. Я рассказал Кнауссу. Рацию мы так и не нашли.

Нашёл? Кнаусс предположил, что ты спрятал свой в мёртвом пространстве на палубе .

Я наклоняюсь ближе к Воссу. «Я хочу знать, почему убили Арона».

Восс кашляет. «Твоя очередь, Брид. Скажи мне, почему ты убил Нюгарда, и я скажу тебе, почему Кнаусс убил Арона».

Я сыграл на своём. «Я не убивал Нюгарда».

«Ты лжёшь. Ни у кого не было причин убивать Найгарда. Он был ныряльщиком, никем. Скажи мне правду».

«Это правда . У меня не было причин убивать Нюгарда».

Рот Фосса наполнился кровью. «Лжец!»

Я поднимаю SIG и стреляю Воссу в лицо.

OceanofPDF.com

СУББОТА, 05:30 – ПАУК – В ШТОРМ

Я хватаю Ноа за руку и тащу ее вниз по трапу.

Сердце колотится — в любой момент мы можем врезаться в Кнаусс.

Мы достигаем площадки на главной палубе. Я открываю дверь, и демонический ветер обрушивает на нас снег и мокрый снег. Миллион ледяных скальпелей хлещут наши лица и прорезают куртки. Наша одежда вполне подходила для интерьера «Паука» . Здесь, в тридцатиградусный мороз, мы могли бы быть голыми на другой планете. Мы смотрим в середину корабля, на возвышение – палубу управления. Над ней возвышается тёмная башня – деррик-башня « Паука» .

«Что мы здесь делаем?» — спрашивает Ноа.

Я напоминаю себе, что она работает на русских. Но она со мной, а не с Торвалем.

«Кнаусс проводит группу по этим трапам. Мы не можем позволить им заманить нас в ловушку в надстройке».

Я запираю за нами дверь. Мы застёгиваем куртки до подбородка, и я веду Ноа к левому планширю. Завывающий ветер гонит снег и мокрый снег по палубе. На палубе накопилось шесть дюймов снега, несмотря на то, что перегретые паровые трубы изо всех сил пытаются его растопить.

Нарастание льда на палубе может быть опасным. Вес снега и льда повышает центр тяжести судна. Судно с узкой балкой может перевернуться. Широкая балка Spider делает его более безопасным, но всё же его удобно очищать от снега и льда с палубы.

Во время полёта я заметил, что снег уже начал накапливаться. Макмастер рассказал мне, что « Спайдер» был спроектирован с сеткой паровых труб отопления, протянутых по палубам. Обогреватели, управляемые компьютером с мостика, предотвращают чрезмерное накопление снега и льда. Эсминец, подобный…

На «Пресли Бэннон» таких обогревателей нет. Его более широкая платформа безопаснее, чем у старых эсминцев, но «Крук» и «Паломас» всё ещё отправляют команду наверх, чтобы сметать снег и лёд с палубы.

Мы с Ноа сражаемся на главной палубе « Паука» . Температура около 32 градусов, но ветер значительно холоднее нуля. Горло и лёгкие горят с каждым вдохом. Я вижу, как на лице Ноа нарастает паника. Нам нужно быстро вернуться внутрь.

Мачтовый огонь на вершине вышки горит так отчётливо, как никогда прежде. Шторм уже в самом разгаре, ветер стих до шестидесяти миль в час. Свет бросает бледное свечение на палубу, и « Спайдер» окружён тусклым ореолом. Волны чёрные, их гребни белые.

Ноа обнимает меня, ища тепла и поддержки. Её щёки раскраснелись от ветра, а светлые волосы слиплись от снега. Мы сгибаемся пополам, чтобы устоять перед десятибалльным ветром.

«Боже мой, — говорит Ноа. — Мы не можем пробежать и трёхсот ярдов».

«Нам не обязательно, — говорю я ей. — Мы дойдём до палубы управления, а потом войдем внутрь».

С палубы управления в средней части корабля мы можем спуститься к звёздному бассейну. Найдите способ затеряться в жилом пространстве.

Каждые десять ярдов я оборачиваюсь и тяну тыловое охранение. Требовать от Ноа слишком многого. Она гражданская, и у неё нет базовых навыков, необходимых оператору. У русских, должно быть, есть на неё какой-то компромат .

Мне приходится дышать поверхностно, чтобы легкие не обмерзли.

Каждый вздох — это агония. Мы почти у подножия палубы управления. Я оглядываюсь на кормовую надстройку. Ряды люковых крышек заварены. Раньше они вели к резервуарам для хранения нефти. Когда Norsk Exploration выпотрошили « Спайдер» , они закрыли люки навсегда. Длинные ряды труб отопления оплавляют борозды в белом порошке.

Мой взгляд привлекает луч света. Кто-то открыл дверь, ведущую в кормовую надстройку. Я крепче сжимаю руку Ноа и замираю. Угонщик высовывает голову из шторма, оглядывается. Мы охотники, наши глаза привлекают движение. Если мы с Ноа будем стоять на месте, он может нас пропустить.

Фигура отступает внутрь надстройки. Закрывает дверь. Луч света сужается, а затем исчезает.

«Пойдем», — говорю я.

Мы в пятнадцати ярдах от палубы управления, но само сооружение кажется в миле отсюда. Его основание простирается вдоль планширей «Спайдера» от левого до правого борта.

Операционная платформа плавает внутри основания, поддерживаемая карданными подвесами, которые позволяют ей наклоняться и смещаться в зависимости от волн. Карданные подвесы, управляемые компьютером, непрерывно корректируют крен и килевой ход. Мощный компенсатор качки позволяет платформе подниматься и опускаться вместе с волнами.

Сложность инженерной мысли ещё больше впечатляет благодаря прочности конструкции. Над нами, в центре платформы, возвышается буровая вышка. Массивные стальные А-образные рамы поддерживают башню высотой сто пятьдесят футов.

Трапы по углам ведут на палубу управления. Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что дверь в кормовую надстройку всё ещё закрыта. Удовлетворённый, я веду Ноа вперёд. Мои руки и лицо горят от тысяч острых игл – снега и мокрого снега, гонимых ветром. Боль успокаивает. Пока я её чувствую, я не обморожен.

Мы добираемся до верхней части трапа и ступаем на стальной мостик.

Светильники по углам создают приятное свечение. Этот мостик закреплён на корабле. Второй мостик, отделенный от него всего лишь футом, тянется вокруг карданной платформы. Прожекторы, установленные на внутреннем мостике, освещают звёздный бассейн тремя палубами ниже.

Я веду Ноа на платформу с шарнирным механизмом. На этом мостике работают рабочие, соединяя секции труб. Я подхожу к перилам мостика и смотрю вниз, в Звёздный бассейн.

У меня перехватывает дыхание. Отсюда открывается вид на просторы Звёздного бассейна. Он окружён палубой из серой стали, покрытой снегом.

Под действием силы Кориолиса закручивающийся белый вихрь втягивается в корабль против часовой стрелки. Хлопья тают при соприкосновении с поверхностью Звёздного бассейна. Складываются на палубу. Краны и подводные аппараты приземляются по левому борту, «Кестрели» — по правому. Рядом с «Кестрелями» сложен штабель тяжёлых деревянных балок, используемых для строительства доков.

Рядом со штабелем балок свалены в кучу тела погибших бойцов спецподразделения «Морские котики». На снегу видны красно-белые следы, по которым тащили тела. Затем их запихнули в угол. Вокруг тел застыли лужи запекшейся крови.

Поверхность Звёздного бассейна — чёрное зеркало. Оно сверкает отблесками прожекторов. За исключением...

— черный кит, плавающий в бассейне.

Подводная лодка.

Шестьдесят ярдов в длину и шесть в ширину. Он привязан к импровизированному доку из досок, тянущемуся от края бассейна. Посередине судна возвышается высокий чёрный парус, а на носу и корме имеются загрузочные люки. Люки открыты. Круги тёплого света льются на палубу.

Из Звёздного бассейна доносятся голоса. Мужчины работают на палубе бассейна и на подводной лодке. Анжер руководит рабочими, которые перемещают одну из ракет «Кестрел» на деревянный причал. Ракету катят на стальной раме к большому грузовику, оснащённому мобильным краном. Ракету собираются погрузить на подводную лодку.

Я обвожу взглядом палубу, пересчитываю людей. Полдюжины работают с Анжером над перемещением «Кестреля». Эти люди одеты в тяжёлые куртки и чёрные фуражки. Они не водолазы. Должно быть, это экипаж подлодки.

Стройный мужчина наблюдает за происходящим с террасы у бассейна. Стройный и красивый, он одет в комбинезон Norsk Exploration, тёплую куртку из капка и дорогие перчатки. Его осанка и выражение лица выражают стопроцентную уверенность.

Торваль.

Никаких признаков Кнаусса или кого-либо из водолазов. Я убил тринадцать человек. Остаются Торваль, Анжер, Кнаусс и ещё четверо. Скорее всего, Кнаусс и ещё один человек находятся на корме и продвигаются вперёд. Значит, у бассейна осталось трое вооружённых водолазов.

«Пошли». Я беру Ноа за руку и спешу по мостику. Гильзы отмечают позиции, с которых угонщики устроили засаду на «морских котиков».

Перед Звёздным бассейном мы сходим с операционной платформы на стационарный переходный мостик. Находим дверь и входим в жилое помещение. Сырые и дрожащие, мы стоим в тёплом, ярко освещённом коридоре. С обеих сторон есть трапы, ведущие на лабораторную палубу внизу.

Заставляю себя включиться. Беру М4, осторожно спускаюсь по трапу. Добравшись до лабораторной палубы, я толкаю дверь. Иду по коридору, проверяя отсеки слева и справа. Двери негерметичны. Нахожу большой кабинет и затаскиваю Ноа внутрь.

Дрожа, мы осматриваем друг друга на предмет обморожения – их нет. Мы слишком мало времени провели на открытом воздухе. Боль невыносима, когда мы растираем руки и лица, чтобы восстановить кровообращение. Я делаю глубокий вдох и осматриваюсь.

Здесь стоит небольшой письменный стол с открытым ноутбуком. К столу придвинуто удобное кресло-реклайнер. Остальное пространство занимают картотечные шкафы, два кресла и стол для переговоров. Я предлагаю Ноа одно из кресел и занимаю другое.

Мы молча смотрим друг на друга, кажется, целую минуту. Это первый шанс перевести дух. Эта прекрасная девушка, с которой я спал, — русская оперативница. С этим придётся столкнуться. Но не сейчас.

Я сижу, направив М4 на дверь. Достаю рацию из кармана и выбираю « Прессли Бэннон» .

«Это канал ВМС США», — говорит Паломас. «Назовитесь».

«Порода здесь, командир. Есть некоторые изменения».

«И здесь, Брид. Я включаю громкую связь».

Голос Крюика напряжён: «Что ты нам принёс, Брид?»

«Работаю, капитан. Со мной в комнате Ноа Ларсон.

Уничтожил ещё четверых угонщиков, осталось пятеро. Доктор Восс работала с угонщиками. Она предала «морских котиков» и убила команду Прюитта.

«Это сделала одна женщина?»

«Она попала под наблюдение людей, капитан. Попала под моё. Вам нужно знать ещё кое-что».

«Давай, Брид».

У захватчиков есть подводная лодка. Я мало что знаю об этих лодках, но похоже, что это одна из тех новых дизель-электрических. Она небольшая. Около шестидесяти ярдов в длину, семи ярдов в ширину. У корпуса узкая верхняя палуба и круто скошенные борта. Они загружают «Кестрели» на подлодку.

Вы описываете немецкую подлодку Тип 6. Экипаж — пятнадцать человек. Дальность плавания — восемь тысяч миль, глубоководная, три недели под водой без подводного плавания.

Это хороший выбор для «Торвала». Отсюда он может достичь любого количества точек выхода на берег под водой. Он тихий и имеет малозаметный корпус. Мы тренировались против них, и они успешно справились с нашей буксируемой антенной решёткой и активным сонаром.

«Эта команда кажется ужасно маленькой».

«Эта подлодка — чудо автоматизации. Немцы минимизировали численность экипажа, чтобы увеличить дальность плавания. Торваль готовится к двойному обману?»

«Похоже на то, но мы не можем быть уверены. Возможно, именно так он намерен сбежать и передать «Кестрели» победителю торгов».

«Если Паук станет полем боя, имеет смысл убираться», — говорит Крюк. «Штайн пока не получил разрешения на выплату выкупа.

Остается только сидеть и ждать развития событий».

«Согласен. Я отключаюсь, капитан. Нам с Ноа Ларсоном нужно поговорить».

ЛИЦО БОЛИТ. От побоев Кнаусса, от простуды, а теперь и от восстановления кровообращения, пока мы согреваемся. Шея болит от складки от пули, а самодельная повязка влажная. Повязка Ноа держится, а двадцати двух градусов мороза на улице было достаточно, чтобы заморозить кровь. В ближайшее время я не истечу кровью.

Как с ней быть? Невинная, скомпрометированная русскими. С какой целью?

Я смотрю в ярко-голубые глаза Ноа. «Хорошо», — говорю я. «Где твоё радио?»

«Какое радио?»

«Рация, которую вы использовали для связи с российским фрегатом.

Мне вас обыскать?

Не думаю, что у Ноа есть пистолет, но в жилете или куртке у неё может быть нож или другое оружие. Я не хочу ввязываться в серьёзные дела. Если я всё сделаю правильно, она, возможно, без проблем даст мне то, что я хочу.

Ноа снимает бронежилет и кладёт его на стол. Затем она расстёгивает сначала переднюю часть куртки, затем внутренний карман. Она достаёт радиостанцию, очень похожую на мою. Протягивает её мне.

«Положи на стол. Выверни карманы».

Она откладывает рацию, показывает мне содержимое карманов. Слева она достаёт ещё одну женскую салфетку. Джинсы обтягивают. Оружия она не прячет.

«Встань, подними куртку, повернись».

Ноа делает то, что ей говорят. За поясом у неё ничего нет.

Я поднимаю её рацию. Форма следует за функцией, она поразительно похожа на мою…

На четверть дюйма толще. Я нажимаю на блистер в ламинированной пломбе, и защитный экран оживает. В моём случае пользователю нужно нарисовать узор.

Для посещения Noa требуется код доступа.

«Какой номер?» — спрашиваю я.

«Я тебе его не отдам».

«Ноа, дай мне номер».

«Что ты сделаешь, избьёшь меня? Я не предам свою страну».

Я застегиваю рацию в карман. «Хорошо, — говорю я, — но ты ей не будешь пользоваться».

Ноа пожимает плечами. «Ты мокрая. Я могу перевязать тебя, пока мы разговариваем».

Она решила попробовать лёгкое прикосновение. Шагнула вперёд и потянулась за импровизированной повязкой. Я вздрогнула, но позволила ей начать работу.

«Ты русский», — говорю я.

Ноа грустно улыбается. «В Джевелькафе ты принял меня за норвежца. Я же сказал, что ты был наполовину прав».

«Ты мне не сказал».

«Ты не спросил».

Снова намёк на напряжение, которое мы чувствовали в баре. Неужели это было всего два дня назад? Я чувствую, как меня охватывает волнение.

«Какова твоя роль во всем этом?»

«Я не профессиональный шпион, если ты так думаешь», — Ноа привязывает свежий пластырь к моей ране. «Кровотечение остановилось. Теперь у тебя будет заметный шрам».

«Расскажите мне о вашей миссии».

OceanofPDF.com

СУББОТА, 06:00 – ТРОНХЕЙМ – ФЕЛИКС

Ноа рассказывает мне о ночи восемь месяцев назад. Она была в Тронхейме, заканчивала последний семестр в NTNU, лучшем инженерном вузе Норвегии. Она выбрала старый порт, ныне шикарный университетский город, чтобы обрести хоть какую-то независимость от отца. Университет в Ставангере тоже был первоклассным, но слишком близко к дому.

ФЕВРАЛЬСКИЕ НОЧИ в Тронхейме не всегда чёрные. Когда на земле много снега и в воздухе туман, городские огни рассеиваются в атмосфере. Тронхейм словно раскинулся под световым коробом.

Ноа открыла дверь своего дома. Это был один из тех переоборудованных складов у старых причалов. С разноцветными фасадами. Яркие цвета летом, приглушённые зимой.

Войдя, она ослабила шарф и расстегнула шерстяное пальто. Перекинула портфель с исследовательскими записями через плечо и проверила почту.

Уорвс был одним из лучших мест в Тронхейме. Отец платил за её комфорт. Она не была избалована, но он не хотел, чтобы его очаровательная девочка жила в лачуге. Ноа поднялась на лифте на третий этаж и вошла в свою квартиру.

Её комнаты были тёмными и тенистыми. Открытая планировка: гостиная в центре, кухня и столовая справа, а библиотека и спальня слева. Гостиная выходила на воду через огромные панорамные окна. Жалюзи были открыты. Диван, журнальный столик и прикроватные тумбочки были обращены к причалам. Мягкое кресло стояло спинкой к окнам.

Она поставила портфель на диван. Повесила пальто на деревянную вешалку и повесила его на вешалку. Она повернулась, чтобы щелкнуть выключателем, и...

застыл.

Тёмная фигура неподвижно сидела в кресле. Мужчина пристально смотрел на неё. У неё сжался живот.

«Всё в порядке, мисс Ларсон, — сказал мужчина. — Нам нужно поговорить».

Ноа щёлкнула выключателем, и комнаты озарились светом. Темнота легко влияла на её настроение. Она предпочла бы вернуться домой, в ярко освещённую квартиру, но была осторожна с деньгами. Особенно с деньгами отца.

«Кто ты?» — спросил Ноа.

Мужчина не стал вставать. Ему было лет сорок. Коротко стриженные светлые волосы и среднее телосложение. Он выглядел совершенно обычным человеком. Он мог бы стать профессором в её колледже, Норвежском университете естественных и технических наук. Лучший вуз Норвегии, лучшая программа по нефтяной инженерии. Она собиралась окончить бакалавриат с отличием.

«Меня зовут Феликс», — сказал мужчина. «Присаживайтесь, пожалуйста. Нам нужно обсудить важные вопросы».

Ноа обошла диван. Мужчина не мог оторвать взгляд от её привлекательных черт, от её точеной фигуры. Он смотрел, как она садится.

«Как вы туда попали?»

«У вас наверняка есть вопросы поважнее».

"Что ты хочешь?"

Феликс улыбнулся. «Я знал, что ты на это способен. Прежде всего, пойми, что этот разговор должен остаться между нами. Мне нет нужды повторять это наставление. Согласен?»

Ноа вздрогнула. «Да».

«Уверяю вас, вам нечего меня бояться. Я здесь, чтобы помочь вам».

«Почему я тебе не верю?»

«Выслушайте меня. Я работаю в правительстве Российской Федерации».

Ноа знала это с самого начала. Но она не видела причин, по которым дела бабушки и матери могли бы её как-то затрагивать.

«Я знаю, о чём ты думаешь», — сказал Феликс. «Уверяю тебя, это не имеет никакого отношения к подрывной деятельности твоей матери и бабушки. Это совсем другое. Страна твоей матери, страна твоего рождения, требует твоей службы».

«Каким образом?»

Феликс наклонился вперёд. Сложил руки вместе и оперся локтями на колени. «Ты очень умная девочка. Ты заканчиваешь школу на высшем уровне».

Мне сказали, класс. У вас много предложений работы на весну.

«Я принял предложение о работе в Royal Dutch Shell».

«Ага. Вы упустили щедрое предложение от Norsk Exploration».

«Год в море меня не прельщает».

«Это престижная стажировка. Вы будете заниматься передовыми исследованиями и анализом. Финансовое влияние ваших открытий может быть огромным. У вас будет возможность учиться у лучших специалистов в области нефтяной инженерии и седиментологии».

«Я буду более доволен с Shell».

«Счастье — это второсортная амбиция. Госпожа Ларсон, мы хотим, чтобы вы заняли должность в Norsk Exploration. Мы хотим, чтобы вы отправились в плавание на « Спайдере» , самом передовом исследовательском судне из когда-либо построенных».

«Я уже принял предложение о работе в Shell».

«Отступник».

«Я слишком дорожу своей репутацией, чтобы сделать это».

«Такие решения не редкость, госпожа Ларсон. Вы можете сжечь один мост, но других будет много. По большому счёту, это не так уж важно».

«Не для меня».

Феликс театрально вздохнул, угощая Ноа. Откинулся на спинку кресла и скрестил ноги. «Когда вы в последний раз разговаривали с матерью, мисс Ларсон?»

У Ноа сжалось горло. Всю жизнь её мать препятствовала общению с ней. Не то чтобы она не любила Ноа. Совсем наоборот. Мать Ноа вела активную политическую деятельность, выступая против правительства. Как и бабушка Ноа до неё, она отстаивала права ненцев. Она добивалась защиты и компенсации за причинённый в прошлом вред.

Великий газовый пожар 1956 года. Катастрофа, которая длилась неделями. Советы прибегли к тактическому ядерному оружию, чтобы потушить его.

Дело не в том, что крестовый поход значил для матери Ноа больше, чем ее семья.

Она любила Ноа и уговаривала её уехать из России в Норвегию к отцу. Она хотела защитить свою семью от российского правительства.

«Год», — сказал Ноа.

«Год и два месяца», — Феликс поправил её с точностью школьного учителя. «К сожалению, должен сказать, что ваша мать нездорова».

У Ноа пересохло во рту. Казалось, будто щёки набиты ватой. Она не могла глотать. «Что случилось?»

«Рак», — сказал Феликс. «Боюсь, это та же агрессивная болезнь, которая унесла жизнь вашей бабушки».

«Я должен ее увидеть».

«Она этого не хочет. Ты же знаешь, она всегда защищала тебя и твоего отца. Неразумно».

«Да, но визит, конечно, не повредит».

«Она не хотела, чтобы ты или твой отец знали. Это, конечно, глупо. Статус твоего отца в этой стране даёт его семье значительную защиту.

Однако твоя мать питает множество необоснованных страхов. Она считает, что наше государство не изменилось за восемьдесят лет.

«Она ошибается?»

«Ситуация хуже, чем вы можете себе представить», — сказал Феликс. Его искренний тон был почти обнадеживающим. «Мисс Ларсон, сделайте эту работу для нас, и мы обеспечим вашей матери наилучший уход. Конечно, никаких обещаний быть не может, но врачи уверяют меня, что её состояние поддастся лечению».

«Вы бы не предложили ей такое обращение, если бы я сказал «нет»?»

«Конечно, мы бы с удовольствием. Но это лечение дорогое. Твоя мать получит всё самое лучшее, финансируемое государством. Когда ты вернёшься через год, мы организуем встречу».

«Хотит она этого или нет».

«Мы убедим ее, что ей нечего бояться».

Ноа отвернулась, обдумывая варианты. У неё не было выбора.

«Что вам нужно от меня на корабле?»

«Территориальные претензии нашей страны на дне океана являются предметом спора.

Цель проекта Norsk Exploration Spider — сбор данных для оспаривания этих заявлений. Ценность этих заявлений неизмерима. Мы хотим, чтобы вы оценили качество их работы.