Бесцветный

Глава 2

За мной пришли наутро. К счастью, вечером охранник принёс разнос с едой, и я смог хотя бы ненадолго заглушить голод. Когда темнота ночи за окном сменилась серым маревом рассвета, желудок вновь заворчал. Надеюсь, кормят здесь чаще чем раз в день, иначе долго мне не протянуть.

Всё тот же хмурый молчаливый мужик, что привёл меня сюда по приезду, открыл дверь, кивком указал на выход. Я поднялся, поплёлся следом, чувствуя, как ноет спина и места ушибов — куда пришлись удары носача. Будь он трижды проклят Чёрным Солнцем!

Мы поднялись на пятый этаж, свернули у лестницы налево. Охранник толкнул дальнюю дверь в конце коридора. Везёт мне на угловые комнаты.

За дверью обнаружилось помещение раза в два побольше, чем одиночка внизу. С широким окном, шкафом, столом, стулом и двумя кроватями — на одной сидел хилый парнишка лет пятнадцати, весь какой-то блеклый, невыразительный, с мутным взглядом и лицом рыбы — опухшим и округлым.

Охранник пихнул меня в спину, что-то процедил вслед и захлопнул дверь. Щёлкнул замок, отрезая меня от внешнего мира, пусть и ограниченного всего лишь коридором.

— Как звать? — спросил я, сделав шаг. Парнишка уставился на меня чуть раскосыми чёрными глазами, один из которых слегка дёргался.

— Слоб. Т-ты сам отку-уда?

Он произносил слова, как-то странно растягивая звуки, будто заторможенный.

— Из трущоб, — я подошёл к окну, выглянул. Снаружи виднелся кусочек двора с частью стены и прогуливающимися по ней часовыми. Серое небо потемнело, в стёкла забарабанил мелкий дождь.

Заскрипела кровать. Я обернулся. Слоб поднялся, покачиваясь, шагнул в мою сторону, вперив угрюмый взгляд. Явно не обнять меня хочет.

Я хмыкнул, выбросил вперёд руку, несильно толкнул его в плечо. Хиляк отлетел к стене, ударился затылком, охнул, забился в угол кровати, испуганно глядя на меня.

— И зачем? — уточнил я, подвинув стул и усевшись. — Хотел силу показать? Закрепить своё право на территорию?

Он неуверенно кивнул. На лице отразился страх, смешанный с болью. Боится. Ребятам вроде него — слабым, привыкшим пресмыкаться и следовать чьим-то указаниям, — сложно в подобных местах. Я тоже не силач, впервые оказался тут, но на улицах порядки в чём-то похожи. Там тоже нужно следить за словами и действиями. Неверный шаг может обернуться смертью не только для тебя, но и для всей твоей семьи.

— Больше так не делай, — посоветовал я. — Лучше расскажи, как тут у вас всё устроено. Когда завтрак-обед-ужин, как часто можно выходить во двор, и кто самый крутой?

Слоб пошевелился, сел, всё ещё глядя с подозрением.

— Бить не буду, — пообещал я. — Если сам не нарвёшься.

Он сглотнул.

— Кормят два раза в день, утром и вечером. Для тех, кто усердно работает, есть награды — дополнительная еда. Во двор выпускают только работать, раз в неделю можно просто погулять, под присмотром. Крутых тут много…

Он запнулся. Говорил сбивчиво, но по делу, похоже, не раз оказывался в такой ситуации. Тем лучше, смогу выудить у него как можно больше про этот «интернат».

— Сколько?

— Трое, — вздохнул Слоб, потёр щёку, при этом глаз задёргался сильнее. Наверное, вспомнил что-то личное. — Гюрза — под её началом девки, умеющие драться. Парней сторонятся, но с некоторыми общаются. Тех, кто на них работает, награждают щедро, но отбирают сами, поэтому абы кого не держат. Есть ещё Одри — вроде бы сын одного из палачей какого-то клана. Отец погиб, Одри попытался отомстить, но его вовремя схватили носачи. Ну он и собрал вокруг себя банду таких же отморозков, теперь они избивают всех, кто им не понравился, отбирают дополнительный паек, а ещё…

Он замялся.

— Говори, — подстегнул я.

— Любят повесить долг.

— Что за долг?

— Один из них делится с тобой чем-нибудь: слухами, едой, куревом, а потом тебя зажимает в угол целая толпа, и заводила требует вернуть долг.

Слоб содрогнулся. Да уж, ему тут явно жилось несладко. На таком слизняке наверняка кто только не ездил. Даже если бы он попытался дать отпор — его бы убили. Запинали толпой до смерти. Интересно, как тут с драками?

— А если ты отказываешься, то они тебя избивают и повышают долг? — предположил я. Слоб кивнул.

— И охрана их не останавливает?

Он скривился.

— Охране плевать. Они почешутся, только если начнётся действительно большая буча. А мелкие потасовки их не волнуют. Чем меньше заключённых, тем больше свободных мест.

Ясно. Вот почему в клане меня предупреждали о внутренней опасности, а не внешней. Охранники — наименьшая из проблем. Беспризорники сами с готовностью порвут друг другу глотки за лишний кусок хлеба. Это даже не исправительное учреждение и не тюрьма. Это — арена, на которой вчерашние дети выступают в роли бойцов, а охрана вкупе с начальством — вместо зрителей.

Какие же твари!

Ярость колыхнулась в душе густой тёмной волной. Я до боли сжал кулаки, сдерживая себя. Нельзя терять равновесие. У меня есть план, есть цель. Только они важны.

Наверное, в моих глазах что-то отразилось, потому что Слоб испуганно забился в угол, обхватив колени руками. Я вздохнул, поднялся, подошёл к окну. Какое же дерьмо! Мне казалось, хуже городского дна места не сыщешь. Я ошибался…

— Кто третий? — негромко спросил я.

— Т-ты о чём? — стуча зубами, то ли от страха, то ли от холода, отозвался Слоб.

— Ты сказал, что крутых трое. Кто третий?

— Ворон, — сипло выдавил он. — Он сильный, умеет драться и не убивает просто так. Под ним ходит много ребят, некоторых он тренирует сам. С Одри они на ножах, но с Гюрзой поддерживают мир.

— Прямо святой, — хмыкнул я.

— Святых здесь нет, — глухо бросил Слоб. — У Ворона за душой много смертей. Но из всех главарей он единственный, кто заслуживает уважения.

В голосе парня послышалась капелька восхищения. Понятно, нашёл себе пример для подражания. Только вот не понял суть. И хорошо, если так и не поймёт.

На улицах главарями становились только самые отмороженные, хитрые, умеющие приспособиться к любым условиям. Те, кто прирезал не один десяток людей, чтобы занять своё положение. Это больше не люди — звери, напялившие человеческие маски, пытаясь выглядеть как все. Но, чем больше они убивают, тем больше крови требует их душа.

Один мой приятель был таким. Шёл по головам, стремился наверх, не считаясь ни с чем. Мечтал о лучшей жизни. Трепался направо и налево, как нагнёт этот город.

Его нашли в сточной канаве через неделю, с отрубленными пальцами и вырезанным языком. Обитатели трущоб не любят болтливых. Либо ты берёшь — и делаешь, либо затыкаешься и сидишь молча.

Слоб тихо сопел, лёжа на кровати. Я стоял, глядя на дождевые капли, мокрыми дорожками сползающие по стеклу. И вздрогнул, когда раздался звон колокола.

— Сигнал к завтраку, — пояснил сосед на мой вопрошающий взгляд. Замок на двери приглашающе щёлкнул.

Слоб первым потянулся к выходу. Я пошёл следом. В коридоре уже собралась вереница жителей этажа — самых разных, от забитых испуганных ребят до уверенных и наглых самцов, свысока поглядывающих на соседей. Один такой вышел из комнаты напротив, шагнул в шеренгу, толкнув Слоба плечом. Мой сокамерник только тихо пискнул и отступил. Я покачал головой. Ладно, мне нарываться пока не с руки, сначала надо вникнуть. Только полный дулль сходу полезет в драку, не зная, с кем и за что дерётся. Да и защищать соседа я не намерен — у каждого свой путь. Если он до сих пор не научился за себя постоять, значит, его устраивает.

По обеим сторонам от вереницы прошлись охранники, после чего, тот, что во главе, бросил отрывистую команду. Мы медленно спустились вниз, вышли во двор, где уже виднелись похожие отряды. Объединив нас всех в колонну, охранники повели в сторону здания, которое я раньше на заметил — одноэтажное, но длинное, широкое, с большим входом. По приближении до моего нюха донеслись ароматы еды, скрутив живот в тугой узел. Рот мигом наполнился слюной. Рядом сглотнул Слоб, да и другие заключённые выглядели похожим образом. Напоминая стаю голодных крыс, мы зашли в здание.

В первую очередь я пошёл не к поварам, разливавшим еду, а огляделся в поисках девчонок. И разочарованно цокнул языком — в столовой были только мы. Наверное, девчат кормят в другое время. Или в другом месте. Жаль. Мои планы поскорее начать поиски нужной девчонки снова потерпели крах.

Свою порцию я проглотил за пару минут, ничуть не заглушив голод. Желудок разочарованно ворчал, недовольный обманом. Придётся потерпеть, приятель. Хочется верить, когда всё закончится, у меня будет достаточно денег, чтобы закатить пир. Надоело уже голодать.

Звон колокола заставил всех подняться и выйти наружу. Охранники дубинками и окриками поправили колонну и повели по дорожке. Но не в жилой блок, а по правую руку, к небольшому домику, возле которого я, наконец, заметил несколько девчат. Над ними возвышался широкоплечий старик с густой бородой и хмурым взглядом под кустистыми бровями. Одет он был неброско, но в зычном голосе слышались сила и сталь.

— Бегом грабли в зубы и вперёд, кломсовы отродья! — раздражённо буркнул он, когда наша колонна приблизилась. Девчонки схватили инструменты и бросились наутёк, подгоняемые громогласным смехом старика. Отсмеявшись, дед перевёл внимание на нас.

Его взгляд прошёлся по лицам, а на губах заиграла усмешка.

— Так, отребье, вы, — он обвёл рукой одну часть колонны, — хватайте лопаты и на задний двор, надо перекопать грядки под сад. Ваша задача, — он указал на центр, где находился и я, — помочь на складе. Но только попробуйте что-нибудь выкинуть, останетесь без ужина. А то и без яиц.

Он заржал над своей нехитрой шуткой. Затем глянул на хвост колонны.

— Ну а вы, дулли несчастные, останетесь со мной.

Охранники ловко разделили заключённых на три группы поменьше, после чего погнали каждую на выделенный участок.

— Что это за старикан? — спросил я у Слоба, семеня в нужную сторону.

— Завхоз, — тихо ответил он. — С ним лучше не спорить. И вообще держаться подальше. Злой, как кломс, и начальство к нему прислушивается. Перейдёшь ему дорогу — считай, ты труп.

Я кивнул, принимая к сведению. Старик действительно непрост, вон как охранники под его рукой бегают. Наверняка бывший военный. Или из клана, не зря же к нему прислушиваются.

Работа на складе оказалась несложной. Знай себе — таскай ящики с места на место, да гляди, чтобы не упали. За порядком зорко следили охранники и низенький пухлый мужичок с залысинами и внимательными мелкими глазками. К нему тоже относились с уважением, и явно неспроста.

Здесь же, во время работы, выявились первые признаки расслоения среди заключённых. Таская ящики, я заметил, как небольшая группа, человек в пять, устроилась в сторонке, что-то обсуждая. Среди них особо выделялся широкоплечий бугай с короткой стрижкой и шрамом от левой брови до подбородка. От него буквально веяло опасностью и скрытой силой, и я сделал пометку — к этому лучше не приближаться. Со своими ребятами он зорко наблюдал за остальными, изредка покрикивая и раздавая указания. Некто вроде бригадира. Может, это и есть один из крутых главарей?

За несколько часов работы я слегка выдохся, остановился у входа на склад, чтобы перевести дыхание и набраться сил. Коротышка-наблюдатель покосился на меня, но смолчал — значит, не запрещено.

Я откинул со лба слипшиеся от пота волосы и подумал, что это мало чем отличается от привычной мне работы. Помогать на складе, таскать тяжести, выручать повара, перебравшего с самогоном — я работал в закусочной, одной из лучших в трущобах. Платили там немного, но хватало, чтобы мы с дядей не дрались за кусок хлеба. Хотя, Борис, пожалуй, и не смог бы драться — после войны у него недоставало правой руки и левой ноги ниже колена. Он остался недочеловеком, вместо геройских почестей выброшенным на самое дно. Как и большинство других солдат. Империя мало ценила тех, кто проливал за неё кровь. Тем, кто сверху, плохо видно копошащихся под ногами муравьёв. Они предпочитают не смотреть вовсе.

Я задумался и не сразу заметил шагавшего прямо на меня парня с ящиком. Только когда он картинно поскользнулся и врезался в меня всем весом, я почуял неладное. Успел слегка отклониться в сторону, и удар пришёлся в плечо. Парень выронил ящик, всплеснул руками и уставился на меня злым взглядом.

— Ты чё, кломсов выкидыш, совсем в глаза долбишься?

Я молчал, с интересом ожидая продолжения. Он недоумённо замер. Любой другой мальчишка на моём месте сразу начал бы оправдываться, чем загнал бы себя в ловушку. Но я молчал — и это выбивалось из обычного порядка вещей.

— Ты глухой что ли? — он сделал шаг вперёд, закатывая рукава рубашки.

— Отвянь, — тихо бросил я, прямо встретив его злобный взгляд. В его глазах полыхнул гнев. Кулак взлетел в воздух, устремился к моему подбородку. Я чуть отклонился назад, перехватил запястье противника, резко вывернул в сторону, дёрнул, ломая. Парень охнул от боли, отступил. Злость исчезла, сменившись недоумением и настороженностью. Не так уж он и глуп, сумел остановиться.

Сбоку, где расположилась группа, раздался свист. Парень что-то процедил сквозь зубы в мою сторону, развернулся и пошёл к своим. Ящик остался на земле.

Я шагнул следом, встретился взглядом с бугаём — по-видимому, лидером этой банды. Он выглядел взбешённым, но, вместе с тем, заинтересованным. Сходу отвесил подопечному затрещину, от которой тот едва не упал мордой в грязь. Поймав мой взгляд, облизнулся, громко рассмеялся и что-то сказал своим прихвостням. Те заржали.

Я внимательно рассмотрел каждого, после чего, развернувшись, пошёл работать дальше. Это было лишь приветствие. Рано или поздно эта банда снова прицепится ко мне. Судя по поведению вожака — это Одри. Отморозок, собравший вокруг себя таких же уродов. Странно, что его боец не стал доводить дело до конца. Будь он действительно отбитым на голову — дрался бы до потери сознания. А так — отступил, едва запахло жаренным. Подозрительно. Надо это обдумать.

Мы работали почти до заката, сначала на складе, затем убирая двор от опавших листьев. К вечеру дождь утих, но сырость и холод, казалось, поселились внутри. Слоб старался держаться рядом, весь трясся, стучал зубами, но крепился из последних сил. Я даже невольно зауважал хиляка. Если найдёт в себе стержень, то сможет подняться с колен и дать сдачи обидчикам. Задатки в нём есть.

Я быстро понял, что притворяться вечно испуганным мальчишкой нет смысла. Среди заключённых хватало таких же трясущихся, но было много и тех, кто вёл себя уверенно и спокойно. Причём не только среди членов банд. Попадались и одиночки, к которым подчинённые того же Одри относились с опаской и уважением. Неужто сумели отстоять право на свободу? Верится с трудом, но в жизни всякое бывает. Быть может, после того как найду девчонку, получится уговорить кого-нибудь из них. Мне понадобится чья-то помощь. Один я не выберусь. Осталось меньше двух недель до момента, когда план придёт в действие…

… - У тебя будет только две недели, чтобы найти её, — на стол лёг лист с искусно нарисованной от руки девчонкой лет пятнадцати. Чёрные волосы, плавные черты лица, ледяного цвета глаза и чуть припухлые губы. Начертанный в углу символ делал картинку живой, почти настоящей. Я очень долго разглядывал девчонку, запоминая до мельчайших подробностей. Затем отложил листок.

— Что мне делать после этого?

Представитель клана Вэлс сцепил пальцы в замок, одарил меня внимательным взглядом. Сухие губы растянулись в усмешке.

— Потом тебе придётся бежать.

— Как? — я покачал головой, ткнул пальцем в карту. — Вы сами сказали, что там очень много охраны, плюс стены защищены магией! Я ведь не солдат и не боец. Это верная смерть!

— Охрану можно отвлечь, — произнёс собеседник. Младший брат главы клана Вэлс — Юро, — он был редкостным мерзавцем и палачом, готовым шагать по головам женщин, детей и стариков. Я много слышал о нём, и каждый из этих слухов был хуже предыдущего. Поэтому я боялся его — до дрожи в коленях и желания спрятаться под столом. Но обещанная награда слишком высока, к тому же, обещание Юро Вэлса — не пустой звук. По крайней мере уважение к кланам на улицах было почти безграничным. Я ему верил.

— Что касается защитной магии, — он положил на стол небольшой потёртый кругляш. Я взял, ощутил под пальцами металл, почти сразу нагревшийся от прикосновения. — На нём выбито заклинание, которое разрушит защитный слой и позволит пройти за стену. Но ты верно подметил — ты не боец. Поэтому нам придётся сделать ещё кое-что.

Прямо в воздухе он начертил пальцами сложную фигуру, серебристыми нитями застывшую напротив меня. Едва взглянув на линии узоров, я замер, не в силах оторвать глаз. Веки налились свинцом, а голос Вэлса приобрёл металлическую резкость, набатом отдаваясь в ушах. Я не понимал слов — они были на незнакомом языке. Сколько всё длилось, я тоже не мог сказать. Когда очнулся, меня заставили драться с одним из бойцов клана. И я сумел его одолеть…

Пальцы сами скользнули в карман, нащупали спрятанный в подкладке кругляш. Как повезло, что носач Фрэнк — земля ему кломсовой ямой, — поленился нормально обыскать меня. А здешняя охрана, похоже, слишком уповала на защиту, поставленную кланом. Люди чересчур верят в магию, забывая, что она не всесильна.

Этим можно воспользоваться.

После ужина, вернувшись в комнату, я рухнул на кровать. Слоб, постанывая, упал на свою, свернулся калачиком и почти сразу уснул. Удивительно, как его тщедушное тело выдержало столько нагрузок. По идее, пацан должен был свалиться ещё днём, но как-то продержался всю смену. Растёт. И дрыхнет.

Ко мне, как назло, сон не шёл. Я долго ворочался, а затем открыл глаза и уставился в потолок. Пружина, натянутая внутри весь день, расслабилась, и меня одолели страхи. Только второй день в этом месте, а я уже встрял в драку с прихвостнем одного из местных главарей. Вспоминая взгляд Одри, я ни капли не сомневался — будет продолжение. Он не из тех, кто оставит такую выходку безнаказанной. Значит, мне следует глядеть в оба и готовиться к драке.

Я был прав вчера, здесь никому ни до кого нет дела. Арена величиной в «интернат», где подростки грызутся друг с другом за власть и еду, способна любого превратить в зверя. Хорошо, что у меня есть цель и боевые умения, вколоченные Вэлсом. Я провёл в тренировочном зале клана пять часов, дрался без перерыва, отрабатывая всё то, что Юро засунул в мою голову с помощью магии. Остаётся надеяться, что эти меры сработают.

Перед глазами вновь возник образ черноволосой девчонки. Придётся ждать до выходных, когда будет общая прогулка, чтобы найти её.

Девчонка — мой ключ к светлому будущему. И к правде о том, кто убил дядюшку Бориса. Я не могу облажаться. Я должен найти человека, чьё лицо не получается вспомнить.

Найти — и вбить его зубы ему же в глотку.