Беседы о советской науке \\ Проект "Салют"

Предисловие

Книга, которую мы держим в руках, и похожа, и совершенно не похожа на другие книги этой серии. Похожа тем, что мы снова знакомимся со своей страной, увиденной как бы со стороны, глазами зарубежного гостя. А не похожа тем, что приглашает нас в необычное путешествие в увлекательный мир науки и ее удивительных достижений.

Хорошо, когда по незнакомой местности ведет опытный проводник. Такими "проводниками" для читателей и автора первого раздела книги стали крупнейшие советские ученые и специалисты. Известный испанский журналист и писатель Виктор Мора и сам не новичок на тропе науки: в свое время он, как полномочный представитель мира литературы и искусства, с наслаждением окунулся в мир строгого научного знания и с тех пор всей силой своего таланта и любви пытается слить их воедино…

Лишь полтора месяца провел он в СССР. Но каждый день был до предела заполнен встречами с нашими ведущими учеными, посещениями научных центров, беседами и дискуссиями. Разумеется, в подготовленном им материале прежде всего представлены позиции интервьюированных советских ученых. Однако и точка зрения автора довольно рельефно просматривается в самом характере вопросов, в том, как воспринимаются ответы на них, в сопутствующих комментариях и зарисовках, во всем духе изложения. Ему мало увидеть как, но и важно понять почему.

Острый взгляд писателя подмечает яркие факты, характерные детали.

В кабинете заместителя директора специальной школы в Новосибирске Виктор Мора увидел чучело крокодила. Ему сказали, что крокодил может быть символом науки, так как никогда не пятится назад. Да, наука идет только вперед, причем все быстрее и быстрее. Во все века выходили книги, начинавшиеся примерно так: "Наша эпоха — эпоха самого бурного развития науки". Современникам свойственно несколько преувеличивать свои достижения. Но обратимся к некоторым объективным показателям.

Девяносто процентов всех имеющихся научных знаний получены за последние пятьдесят лет. Около девяноста процентов когда-либо существовавших ученых — наши современники. На практическое освоение паровой машины ушло сто лет; внедрение же атомной энергии произошло почти за десятилетие. Темпы накопления научной информации и применения научных открытий на практике действительно возрастают. Наука, с одной стороны, воспаряет все выше к теоретическим небесам, а с другой — все глубже проникает в почву практической жизни.

Огромные успехи в развитии техники, математизация многих сфер знания, крупнейшие открытия в области физики, химии, биологии, медицины и других наук преобразили как личную жизнь современного человека, так и жизнь общества в целом. Взаимодействия между природой и обществом и внутри обществе иные отношения необыкновенно усложнились, стали разнообразнее, глубже. Их уже невозможно характеризовать на интуитивном или донаучном уровне. Научный подход характеризует и труд космонавта, и труд высококвалифицированного рабочего. В нашей стране наука превратилась в непосредственную производительную силу, в рычаг управления обществом, экономикой, всей современной жизнью.

Символично, что первые встречи В. Мора провел с представителями одной из самых гуманных профессий на земле — с советскими врачами, такими светилами медицинской науки, как вице-президент Академии медицинских наук, профессор С. Дебов, первый заместитель директора Общесоюзного онкологического центра, доктор медицинских наук Н. Трапезников, директор Кардиологического центра АМН СССР, академик Е. Чазов.

Здоровье — это понятие не только биологическое, но и социальное. Оно выступает непременным условием счастья и творческого труда человека наряду с другим непременным условием — сохранением прочного мира на земле. Врачи давно усвоили простую истину: гораздо целесообразнее воздействовать на причины, чем на следствия. Легче предотвратить болезнь, чем ее вылечить. И против войны лучше бороться до того, как она началась. Именно в нашей стране зародилось движение "Врачи мира за предотвращение ядерной войны", пользующееся огромным авторитетом и поддержкой мировой общественности. Характерно, что участники третьего международного конгресса этого движения, собравшиеся в Амстердаме, предложили дополнить клятву Гиппократа следующими словами: "Как врач XX века, сознающий, что ядерное оружие представляет собой беспрецедентный вызов моей профессии, что ядерная война будет последней эпидемией для человечества, я сделаю все, что в моих силах, во имя предотвращения ядерной войны". Безусловно, не только врачи, но и все ученые нуждаются в кодексе наподобие гиппократовой клятвы, неся ответственность за свою профессиональную деятельность.

Специфика работы медиков состоит в том, что и в мирное время им приходится иметь дело с людскими страданиями и даже смертью. Еще сравнительно недавно, в начале XX века, основной "урожай" во всем мире собирали инфекционные и паразитарные заболевания. Ныне подобное положение вещей сохранилось лишь в развивающихся странах. В Советском Союзе, как и во всех экономически развитых государствах, примерно с середины XX века причиной смерти в большинстве случаев стали неинфекционные болезни. "Убийцей № 1" оказались сердечно-сосудистые заболевания. Их доля — почти половина всех смертных случаев. На втором месте — число жертв от злокачественных новообразований, оно составляет около 20 процентов.

Урон от этих болезней все еще огромный. Но что может быть красноречивее такой цифры: благодаря научной работе Кардиологического центра каждый год удается спасти жизнь тридцати тысячам человек! А вот другая цифра: ежегодно профилактический осмотр в диспансерах для раннего обнаружения возможных злокачественных опухолей проходит в нашей стране сто миллионов человек. Что ж, пожар легче всего тушить в самом начале, пока он не набрал силы… Конечно, многое еще предстоит сделать для решительной победы над раком. Но уже сейчас открываются неплохие перспективы. Так, президент АМН СССР, академик Н. Блохин высказывает предположение, что в ближайшем будущем удастся доказать вирусную природу некоторых опухолей у человека (в отношении животных это уже сделано). В результате появится возможность особой профилактики этих опухолей благодаря иммунизации.

Большой интерес во всем мире вызывают работы советских геронтологов, о которых Виктору Море рассказал профессор С. Дебов. Продление не физического, психического и интеллектуального увядания, а полнокровной деятельной жизни человека — такова заманчивая и вполне достижимая цель. Общая тенденция к удлинению сроков жизни не вызывает сомнений: в Древней Греции средняя ее продолжительность равнялась 18 годам, в Риме начала нашей эры — 21 году, в дореволюционной России — 32 годам, в настоящее время в нашей стране — более 70. И это далеко не предел. Последняя перепись населения показала, что в нашей стране почти 20 тысяч человек перешагнуло столетний рубеж, а некоторые даже 150-летний. Природа проявляет к своему любимому ребенку — человеку — явную щедрость…

Но как важно помочь ей найти наилучшие пути нашего биологического совершенствования. Ведь изменения в этой области уже давно перестали носить чисто биологический характер и в значительной мере опосредованы социальными процессами.

Проблема долгожительства неожиданно снова всплыла в беседе Виктора Моры с заместителем директора Института этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая, профессором С. Бруком. Оказывается, этнографы тоже вносят свой вклад в ее решение: совместная советско-американская экспедиция проводит комплексное обследование долгожителей Абхазии и Азербайджана.

Обсуждение коснулось и многих других вопросов. История развития этнографии показала, что она может активно использоваться как в реакционных, так и в прогрессивных целях (либо неся дополнительные страдания изучаемым жертвам, которые начинают эксплуатировать с лучшим "знанием дела", либо помогая пробуждающимся народам и народностям быстрее обрести более развитую культуру и всестороннюю независимость).

Девяносто процентов из двух тысяч различных наций, народностей и племен, населяющих планету, живут в составе многонациональных государств. Наша страна накопила богатый опыт оптимального решения национального вопроса и развития многонационального социалистического государства. Этот опыт имеет немалое международное значение, давая наглядный пример всем тем, кто стремится к социальному и национальному освобождению и совершенствованию. Будучи одновременно великой европейской и великой азиатской страной, Советский Союз, подобно огромному мосту, соединил культуру Востока и Запада, причем осуществил это естественно и гармонично.

Многие этнографические исследования ныне проводятся в тесном единстве с социологическими, демографическими, экономическими и другими. Такому всестороннему изучению подвергают, в частности, семью. Профессор С. Брук обратил внимание Виктора Моры на некоторые осложнения в ее развитии, и прежде всего падение деторождаемости и рост разводов, наблюдаемые почти во всех развитых странах.

В Советском Союзе предпринимаются совместные усилия законодательных органов и самых разных научно-исследовательских, административных, культурных организаций для решения трех наиважнейших задач: помочь людям удачно найти друг друга и создать семью; укрепить уже созданные семьи как социальные ячейки, воспроизводящие общество; деликатно помочь супругам быть счастливыми в семейной жизни. В СССР более 70 миллионов семей. От них зависит будущее страны, ибо они ведут в жизнь новые поколения.

Новые встречи с учеными ждали Виктора Мору за многие тысячи километров от столицы, в далекой Сибири. Плодотворное освоение огромной территории, равной почти 10 миллионам квадратных километров, то есть двум Западным Европам, было возможно лишь при научном подходе к использованию природных ресурсов, развитию производительных сил и культуры. Для решения этих вопросов в 1957 году было создано Сибирское отделение АН СССР. Суровые природно-климатические условия, малая плотность населения, нехватка рабочей силы, слабо развитые транспортные средства — все это чрезвычайно усложняло ситуацию. И тем не менее почти все трудности в кратчайший срок были преодолены. Получив мощную и всестороннюю поддержку страны, сибирский научный центр не только быстро набрал силы для самостоятельного функционирования и все более ощутимого участия в освоении сибирских богатств, но и оказался способным существенно влиять на развитие всей советской науки.

Ученым Сибири приходится решать как фундаментальные общенаучные проблемы, так и проблемы, выдвигаемые региональной спецификой. Это хорошо проиллюстрировал на конкретных примерах вице-президент Сибирского отделения АМН СССР Ю. Никитин, рассказавший об изучении типичных заболеваний коренного населения и проблемах адаптации приезжающих из других зон и регионов; о биоклиматологических исследованиях и экологическом контроле на территории Сибири, в том числе и за Полярным кругом.

Единство теоретических исследований и решения прикладных задач сельского хозяйства и медицины характерно и для работы Института цитологии и генетики СО АН СССР. Его возглавляет вице-президент СО и президент Международной федерации генетиков, академик Д. Беляев, известный своими работами по общей биологии, генетике, теории эволюции и селекции животных. Разговор шел о достижениях института в генной инженерии, лечении вирусных заболеваний и селекции пушных зверей (в частности, в наследственной перестройке их функции воспроизведения при одомашнивании).

Речь зашла и о природе агрессивности в жизни общества и человека. Нам кажется, можно выделить три составные части этой проблемы. 1. Существует ли врожденная психобиологическая агрессивность человека? 2. Существует ли врожденная социально-психологическая агрессивность ("групповая агрессивность")? 3. Если они существуют, не в этом ли заключаются основные причины, порождающие социальные формы агрессивности, которые проявляются в отношениях между народами, нациями и государствами?

Немалое число западных ученых и буржуазных идеологов отвечает на эти вопросы утвердительно. Якобы тенденция к соперничеству, рождающая конфликты, имеет эволюционно-биологическое происхождение. Она вытекает из необходимости иерархического построения сообществ и популяций, борьбы за территории и зоны влияния и т. д. Развитие таких идей лежит в русле социал-дарвинизма, неомальтузианства, современного расизма, концепций "новых правых". В своеобразной форме идея об исконной агрессивности людей предстает в учении фрейдистов и неофрейдистов. Так, по Фрейду, агрессивность — это естественное влечение, производное от инстинкта смерти, а война — чудовищное, но неизбежное зло: она "облегчает" неосознаваемые страдания людей, врожденная агрессивность которых ищет своего выхода. "Природная агрессивность" человека особенно опасна — по мнению тех, кто в нее верит, — в наше время: ведь раньше жаждущий насилия человек размахивал дубинкой, а ныне — атомной бомбой.

Однако агрессивность не принадлежит к фундаментальным свойствам человеческого вида, без которого он не мог бы существовать. А в социальной сфере она существует как следствие прежде всего социальных причин. Специфически человеческое поведение управляется законами общественной жизни. Не в подавлении сомнительной "врожденной агрессивности" людей, а в ликвидации социальных источников военных конфликтов и мудрой политике разрядки лежит ключ к миру между народами. Нельзя допустить, чтобы наша прекрасная планета превратилась в мертвую пустыню. На ней и так хватает пустынь, правда живых…

О неуловимой с первого взгляда жизни пустыни, о ее немалых сокровищах Виктору Море рассказали в Институте пустынь АН Туркмении, в столь далеком и от Москвы и от Сибири Ашхабаде. За что мы любим пустыню? Во всяком случае, не за то, что она сама дает нам. Чаще любят за что-то, но иногда — вопреки всему. И бывает, что от такой любви рождается чудо взаимной доброты. Щедрой, очень щедрой становится пустыня в ответ на внимание к ней.

Существует такая притча. Спросила Земля у человека:

— Ты меня любишь?

— Да, — сказал он, — люблю безмерно!

От безмерности сколько ни отнимай, многое останется, подумала Земля, но спросила:

— А за что меня любишь?

— Ты такая красивая, многоликая. Так неповторимы твои горы, моря, леса…

Земля убрала все это и снова спросила:

— Ты любишь меня и сейчас?

— Конечно! Ты и сейчас не менее прекрасна. Так щедры твои долины и реки, озера и поля…

Земля убрала и это:

— А сейчас ты любишь меня?

Перед человеком лежала голая пустыня — ни буйства растений, ни сверкания вод. Царство солнца и застывшие волны раскаленного песка. Человек мучительно всматривался в окружающее. Нет, он не ошибался: это она, его бесконечно родная Земля.

— Люблю, — еле слышно пробормотали его спекшиеся губы.

А когда солнце почти ушло за горизонт и повеяло прохладой, он наткнулся на Родник с удивительной вкусной водой. И увидел Цветок. Может, это был даже не цветок, а так себе, колючка. Но ему показалось, что таких прекрасных цветов он не видел никогда. И он был прав.

"Маленький принц" неразрывно связал в нашем воображении пустыню и звезды. Не потому ли дальнейший путь Виктора Моры лежал к Бюраканской астрофизической обсерватории? По мнению Сенеки, если бы на Земле было только одно место, откуда видны звезды, к нему непрерывно стекались бы люди из разных краев. К счастью, звезды светят повсеместно.

Естественно, что беседа Виктора Моры с заместителем директора обсерватории, профессором Л. Мирзояном касалась прежде всего изучения звезд и галактик. По мнению бюраканцев, процесс перехода материи из сверхплотного и плотного состояний в менее плотное во Вселенной не только доминировал раньше, но повсеместно преобладает и теперь. Ядра галактик взрывообразно активны и хранят запасы "дозвездного" сверхплотного вещества, а сама структура галактик порождена активностью их ядер.

Сторонники же более принятого "классического" подхода (его во время московских бесед представлял профессор С. Капица) полагают, что сверхплотное горячее состояние материи сменилось разреженным и холодным; лишь потом в некоторых местах начался обратный процесс, ведущий к формированию галактик и звезд. Эта концепция разработана гораздо полнее, но и бюраканская продолжает активно развиваться.

Роль советской науки в изучении и освоении Вселенной показана в книге наиболее полно. Тема космоса была одной из основных не только в беседах с С. Капицей и Л. Мирзояном; о нем говорили и популярнейший писатель-фантаст А. Стругацкий, и космонавт В. Зудов. Более того, весь второй раздел книги, подготовленный голландским журналистом Бертом Дюббелааром, целиком посвящен космическим исследованиям по проекту "Салют".

Генриху Гейне принадлежат горестные слова: "…Земля — это скала, к которой навеки прикован страдающий Прометей — все человечество". А наш великий соотечественник К. Э. Циолковский, видя в Земле лишь "колыбель человечества", был убежден, что "нельзя вечно жить в колыбели". И его дерзновенные проекты начали воплощаться в реальность. Запуск первого искусственного спутника Земли в 1957 году открыл путь из ограниченного мира нашей планеты в безграничные просторы Вселенной. В некоторых влиятельных кругах ведущих капиталистических стран это событие вызвало шоковую реакцию. Словно у него не существовало великой предыстории, словно не было Ломоносова и Менделеева, Лобачевского и Кибальчича, Седова и Попова, Циолковского и Вернадского, а также многих других славных сынов великого народа. За нашим первым космическим достижением последовали новые: первое живое существо в космосе… первые ракеты к Луне и на Луну… первый человек на космической орбите… первая женщина-космонавт… первый групповой полет… первый выход человека в открытый космос… Слова "первый" и "впервые" продолжали неустанно повторяться, и уже никто в мире не сомневался в том, что Советский Союз начал грандиозное мирное наступление на космическое пространство. Дорога в небо становилась все более изведанной и широкой. И постепенно к нашим достижениям в изучении и освоении космоса стали привыкать, а "чудо" превратилось в "обыкновенное чудо".

Со странным чувством читаешь страницы, на которых Берт Дюббелаар описывает космические эксперименты и исследования по проекту "Салют". Скупые, лаконичные фразы. Информация идет плотно, как рыба на нерест. И может, это самое удивительное: работа в космосе, не перестав быть героической, превратилась для космонавтов в будничную и привычную. На немыслимой 360-километровой высоте, в нереальной (для обычных земных условий) невесомости, они деловито перетаскивали грузы с корабля на корабль, орудовали гаечными ключами и фото- и телекамерами, делали гимнастику и писали письма родным и друзьям.

Долговременные орбитальные станции "Салют" со сменяющимися экипажами, способные функционировать и в автоматическом режиме, стали важнейшей вехой в освоении околоземного пространства. Они буквально нашпигованы сложнейшей аппаратурой; на них активно использовались и 650-килограммовый телескоп с полутораметровым по диаметру зеркалом (телескоп работал в субмиллиметровом диапазоне, непроницаемом для атмосферы); и радиотелескоп с десятиметровым параболическим "зеркалом" из тонкой металлической сетки; и разнообразные фото- и телекамеры, спектрометры, радио- и лазерные локаторы, медицинские приборы и т. д. Верхом технического совершенства явились и космические корабли "Союз" и "Союз-Т", а также беспилотные грузовые корабли "Прогресс", перекинувшие постоянный мост между "Большой землей" и орбитальными станциями.

Исследовательская программа включала огромный круг вопросов — научных, технических, медицинских, народнохозяйственных. Условно их можно разбить на такие сферы: изучение Земли, ее атмосферы, литосферы, гидросферы и биосферы; изучение космических объектов и явлений (прежде всего Солнца и звезд); изучение человека в условиях длительного космического полета, а также некоторых простейших организмов; изучение технических средств и систем, обеспечивающих полет.

Научную и практическую ценность получаемых результатов невозможно переоценить. Вот лишь некоторые из них. Сделанные на орбите снимки помогают уточнить "почвенные карты", карты использования земель для сельскохозяйственных культур, эрозии почв, распространения вечной мерзлоты, сейсмических зон, нахождения подземных резервуаров пресной воды, распределения лесной растительности, подводного рельефа и шельфовых зон морей и океанов. Более того, применение особых приборов и методов наблюдения позволяет установить, где и в какой степени растения поражены заболеваниями, каково соотношение между разными породами деревьев в лесных массивах, какова влажность снега, лежащего на полях, насколько загрязнены реки и водоемы, где лучше заниматься рыбным промыслом. Сотни организаций, министерств и ведомств регулярно используют информацию, полученную с борта космических станций, спутников и кораблей. Необходимые результаты передаются геологам и географам, океанологам и гляциологам, агрономам и лесникам. Вызывает огромный интерес фотографическая фиксация динамических изменений на земной поверхности (некоторые реки меняют свои русла, в результате тектонических процессов появляются и исчезают озера в горах, меняется активность вулканов, по океану постоянно перемещаются айсберги).

Без атмосферы жизнь на Земле была бы невозможна. Но она мешает некоторым научным исследованиям, не позволяя наблюдать космические явления в их "чистом", неискаженном виде. Излучения или частицы, достигающие земной поверхности, при прохождении атмосферных слоев подвергаются тем или иным изменениям. Вот почему так ценны наблюдения, ведущиеся за космическими объектами и процессами с орбитальных станций. Они заметно пополняют наши знания о космических лучах, реликтовом излучении, межзвездном веществе, процессах, происходящих в глубинах Вселенной.

Особый интерес представляют биологические исследования на борту орбитальных станций: изучалось воздействие невесомости на некоторые микроорганизмы, насекомых, мальков рыб и высшие растения, например горох.

Широко исследовалось влияние условий длительного полета на человеческий организм (напомним, что космонавт В. Рюмин только за два полета провел на орбите целый год); регулярно анализировались сердечно-сосудистая, вестибуляторная и другие системы организма; с помощью портативного прибора "Оксиметр", разработанного чехословацкими специалистами, изучались кислородные режимы в коже человека; по предложенной монгольскими учеными программе проверялись биоритмы; созданный специалистами ГДР прибор "Рута" фиксировал восприятие космонавтами времени; венгерские коллеги изготовили прибор "Балатон", количественно измерявший умственную деятельность космонавтов и степень напряжения при решении определенных задач, — и все это только часть используемых приборов и проводимых обследований.

Космос не знает границ. И как радует международное сотрудничество на космических орбитах! Люки советских космических кораблей гостеприимно распахивались перед "звездными братьями" советских космонавтов — Владимиром Ремеком (ЧССР), Мирославом Гермашевским (ПНР), Зигмундом Йеном (ГДР), Георгием Ивановым (НРБ), Берталаном Фаркашем (ВНР), Фам Туаном (Вьетнам), Арнальдо Тамайо Мендесом (Куба), Жугдэрдэмидийном Гуррагчой (Монголия), Думитру Прунариу (Румыния), Жан Лу Кретьеном (Франция), Ракешем Шармой (Индия).

Крохотные островки советской земли жили размеренно и деловито. На них всегда царил разумный и гармоничный порядок, искренняя дружба, безграничное человеколюбие, творческий, самозабвенный труд. Они пролетали над необъятными просторами Сибири, среднеазиатскими оазисами и пустынями, сказочными вершинами Кавказа. Над Голландией, Испанией и десятками других стран. Над красавицей Москвой и тысячами других городов. Летели над всей нашей планетой, такой маленькой и такой огромной. И неправдоподобно нелепым казался выбор: быть космосу ареной "звездных войн" или, "очеловеченному" людьми, стать еще прекрасней?

А. ВОСКОБОЙНИКОВ,

кандидат философских наук