Бешан или Пастер? Утерянная глава истории биологии

Вступление

Много лет назад доктору Монтегю Р. Леверсону довелось познакомиться в Нью-Йорке с работами Пьер-Жака Антуана Бешана. Идеи французского профессора настолько вдохновили его, что при первой же возможности он отправился в Париж с целью познакомиться с профессором. Ему посчастливилось застать великого ученого за несколько месяцев до смерти последнего и лично узнать о его открытиях и критике науки как древней, так и современной.

После того, как в 1908 году он проводил в Париже профессора Бешана в последний путь, д-р Леверсон снова отправился в Англию. Годом или двумя позднее я имела удовольствие познакомиться с ним. Мы оба выступали с докладами на встрече, организованной леди Катлин Буш в отеле «Клариджез».

Доктор Леверсон был тогда настолько еще полон сил, что вскоре в возрасте 80 лет женился во второй раз. Его переполняла увлеченность Антуаном Бешаном, превзойти которую могла только неприязнь к Пастеру. Он много рассказывал мне о «микрозимах», не объясняя, что означает этот термин. Тем более моим долгом стало выяснить это самой.

Я посетила читальный зал Британского музея, куда пригласила также и своего долготерпеливого друга г-на Р. Э. Стретфилда.

«Вы слышали когда-нибудь о французском биологе, профессоре Антуане Бешане?» – спросила я его.

«Никогда, – ответил он. – Всё это работы по биологии. Боюсь, ничем другим я не могу помочь».

Он ушел, а я осталась стоять у шкафа, заполненного рядами больших томов. Словно движимая какой-то внешней силой, я протянула руку и вытащила один. Наугад открыв страницу, я увидела имя «Бешан». Мои поиски закончились, едва начавшись. Благодаря этой короткой ссылке на великого француза, я смогла продолжить свои исследования и обнаружить, что «микрозимы» – это клеточные гранулы, наблюдаемые многими цитологами.

Результаты нескольких дней изучения я оформила в виде статьи. Ее я отдала д-ру Уолтеру Р. Хэдвену, который затем осветил эту тему в очередном номере журнала «Эболишинист», редактором которого являлся. Я, однако, не была удовлетворена своей первой попыткой, и полностью переделала исследование, которое под названием «Первичные архитекторы жизни» было опубликовано в журнале «Форум». После этого статья была перепечатана в «Хомиопатик уорлд» и переведена на испанский для «Испании», южноамериканского периодического издания.

Покойный г-н Арнольд Люптон, бывший одно время депутатом парламента от либералов Слифорда в Линкольншире, попросил разрешения напечатать материал в виде памфлета. В этом виде работа выдержала еще несколько изданий.

В 1915 году я получила приглашение от г-на Люптона посетить в качестве гостя вместе с ним и его женой собрания Британской ассоциации в Манчестере. Я с удовольствием приняла приглашение. Время пролетело быстро. Лишь утром в день отъезда г-н Люптон сообщил о настоящей причине своего любезного гостеприимства.

Он обещал д-ру Леверсону опубликовать его работу о Бешане, не ознакомившись с ней. Получив рукопись, он обнаружил, что сдержать обещание невозможно, и поэтому попросил меня отредактировать ее. В сложившейся ситуации мне было трудно отказать ему, хотя я еще не знала, с чем мне предстоит иметь дело. Когда я получила рукопись, то выяснилось, что она состояла из нагромождения цитат, главным образом из работ Бешана, без каких-либо ссылок.

Я была вынуждена сказать г-ну Люптону, что книги, которую надо отредактировать, не существует, ее лишь только предстоит написать.

Он настоял, чтобы я выполнила эту работу.

Сразу же возникли расхождения во мнениях с д-ром Леверсоном. Он настаивал на термине «мошеннический эксперимент» применительно к работе Пастера. Мы оба, и г-н Люптон, и я считали, что проступки Пастера имеют меньшие последствия, нежели достижения Бешана, за исключением тех, в которых они пересекались. Таким образом, «мошеннический эксперимент» был исключен, что раздосадовало д-ра Леверсона. В то время он жил в Борнмуте, куда и попросил вернуть свою рукопись вместе с большей частью книг, которые одолжил мне. Я оставила лишь несколько важных для работы, и выслала оставшиеся вместе с рукописью, которая была в моем распоряжении всего несколько недель, и которую я больше никогда не видела. Я запаслась работами Бешана в Париже, и по моему запросу руководство Министерства книгопечатания приобрело те же книги и передало их в библиотеку Британского музея, где они доступны и по сей день.

Работу, в которую меня вовлекли, я назвала «Бешан или Пастер? Утерянная глава истории биологии», и прежде всего сосредоточила усилия на поиске деталей жизни Бешана. Последовала долгая переписка с теми, кто был знаком с ним, и наконец я получила все необходимые детали от его зятя Эдуарда Гассе, которые были включены в вводную главу моей книги. Моей следующей задачей стало тщательное изучение отчетов с заседаний французской Академии Наук. В этом мне очень помогла любезность руководства Британского музея, предоставившего в мое распоряжение длинный стол в Северной библиотеке, где мне было позволено держать массивные тома с протоколами (Comptes Rendus) столько, сколько потребуется.

Подойдя к концу работы, я перечитала ее вместе с г-ном Люптоном, и он сделал некоторые полезные замечания. Рукопись была также передана г-ну Джадду Льюису, который проверил ее с научной точки зрения и любезно предоставил мне возможность наблюдать работу поляриметра – прибора, с помощью которого Бешану удалось провести столько важных исследований. В другой лаборатории под микроскопом мне показали различные стадии кариокинеза (кариокинез, он же митоз – непрямое деление клетки, являющееся наиболее распространенным способом воспроизведения клеток. – Прим. перев.). Все это происходило в то время, когда разразилась Первая мировая война. Это было неподходящее для публикации время. Когда я вышла замуж и уехала жить в Шотландию, моя рукопись была уложена на дно дорожного сундука. На некоторое время я отвлеклась от Бешана.

Наконец, вернувшись в Англию, я переписала всю книгу, в третий раз переделав бóльшую ее часть. Затем последовали утомительные организационные вопросы, с которыми я бы не справилась без помощи моего мужа. Поскольку мои «Первичные архитекторы жизни» были использованы в качестве главы американского труда по терапии без ссылки на меня, «Бешана или Пастера?» необходимо было опубликовать в Соединенных Штатах для получения американского копирайта на книгу.

В конце концов в 1923 году вышло первое издание книги. Д-р Леверсон так и не узнал об этом событии, хотя еще был жив. Когда были проданы первые две тысячи экземпляров, г-н Люптон загорелся мыслью издать книгу во второй раз.

Это было осуществлено вскоре после его смерти в 1930 году. Я удостоилась чести увидеться с ним за несколько дней до его кончины. Мне никогда не забыть того чудесного благословения, которым он наградил меня за мои старания. Я всегда буду благодарна ему за то, что он заставил меня осуществить попытку, удавшуюся намного больше, чем я осмеливалась надеяться. Я также признательна тем, кто был наиболее любезен при оказании мне помощи, в частности, Ее Милости Нине, герцогине Гамильтон и Брэндон.

Большую поддержку я получила с родины Бешана, в первую очередь и главным образом от д-ра Поля Шаванона, автора книги «Мы… подопытные кролики» и других выдающихся работ по медицине. Он страстно желает, чтобы книга «Бешан или Пастер?» была переведена на французский. Книга также получила высокую оценку д-ра Густава Раппена, директора Нантского института Пастера. Будучи еще молодым человеком, он присутствовал на бурных заседаниях Академии Наук, когда Пастер гневно обрушивался на всех, кто осмеливался противоречить его взглядам. Последующие исследования д-ра Раппена убедили его твердо придерживаться взглядов Бешана. Густав Раппен умер во время Второй мировой войны в возрасте 92 лет.

Этель Дуглас Хьюм

(Хедли Томсон)