Бесконечная дорога

Глава 1. Марана

Корабль был полностью сделан из камня. Корма и палуба, мачта и даже изогнувшийся, будто под порывом ветра, парус — все было выточено рукой гениального мастера. Ему удалось сохранить мельчайшие детали: благородный серый мрамор повторял рисунок на дереве, складки ткани и те легкие потертости, которые появляются на досках от времени и соленой воды.

Айви никогда не видела ничего подобного, а еще больше ее поражало то, что каменный корабль стоял на воде. Под ним разверзлась морская пучина, которая должна была поглотить его, не созданного для плавания. Но вместо этого корабль легко раскачивался на волнах, словно был сделан из иссушенной солнцем древесной коры.

— Неплохо, да? — усмехнулся Итерниал.

Она рассеянно кивнула в ответ. Айви постоянно повторяла себе, что ее спутниками стали сильнейшие чудовища королевства, самые совершенные магические формы жизни из когда-либо созданных. Но даже это не могло подготовить ее к очередному чуду, сотворенному ими.

Итерниал, конечно, был самым могущественным из них. Он относился к древнему роду, силу которого уже забыли, а теперь он готов был заставить мир вспомнить о нем. Итеарниалы, магические артефакты, способные накапливать огромное количество энергии, для простых смертных были сродни богам. А как еще назвать существо, которое может менять мир за считанные мгновения просто потому, что ему так хочется? Правда, итерниалы, в отличие от богов, обычно ничего не хотели. Получив безграничную власть, они умирали внутри, их сердце переставало биться, исчезали все желания и мечты. Единственной целью их холодного, наперед просчитанного существования оставалось служение господину, создавшему их.

Но Лион из Тобоско был не таким. Из молодого человека, почти лишенного магических способностей, получился исключительно сильный итерниал. Это не спасло его от проклятья равнодушия, обрушивавшегося на весь этот вид, но он, в отличие от своих предшественников, все же сохранил цель и смысл жизни: он хотел снова почувствовать себя человеком. Из-за этого он убил своего создателя и приступил к поиску решения.

После долгих лег исследований ему удалось выяснить, что сердце итерниала могут запустить только эмоции, доведенные до абсолюта. Он не знал, как достичь этого, возможно ли такое, от него больше ничего не зависело. Он предпочел добровольное отшельничество на острове Ариора, в магической темнице для чудовищ. Там Итерниал, отказавшийся от своего человеческого имени, искал спасение в красоте природы и искусстве. Но ничего не помогало — до недавних пор.

Даже стоя в паре шагов от него, Айви чувствовала, как спокойно и ровно бьется его сердце. И ради той, кто вернул ему дар чувствовать, Итеарниал был готов на все.

— Позер, — фыркнула Анэко. — Тебе обязательно нужно повыпендриваться, просто взять и сделать нормально нельзя?

Анэко Миори была первой и лучшей подругой Айви. В глубине души Айви нравилось считать ее сестрой, пусть и не родной, но она никогда не говорила об этом, зная, что суровая охотница не любит сантименты.

У Анэко были свои причины притворяться грубой и бесчувственной, скрывая свою душу от всего мира. Она не родилась такой — ее искалечило предательство. Сейчас Айви сложно было представить это, но раньше ее воинственная подруга была жизнерадостной и улыбчивой крестьянской девушкой по имени Миори.

Однако та девушка долго не протянула. Она отдала жизнь, защищая князя от убийц. Может, она и не пошла бы на такую жертву ради правителя — но сумела пойти ради мужчины, в которого была влюблена уже много лет. Чувствуя, как кинжал пробивает ее сердце, Миори и не надеялась вернуться в мир живых.

Но вернулась. Ее воскресила сестра князя, могущественная ведьма леди Орсория. Для этого она соединила тело служанки с телом кошки, превратив безобидную травницу в зверолюда — идеального воина. После такого Миори уже не была прежней: она стала сильнее, быстрее и гибче, ее руки до локтей и ноги до коленей покрылись бархатистой черной шерстью, но оставшаяся кожа была вполне обычной, человеческой, аристократично бледной — совсем не такой, как у погибшей крестьянки. Глаза Миори стали кошачьими, зелеными, способными видеть в темноте. От кошки она получила когти и клыки, слух и обоняние, все, что делало ее безупречной охотницей. Орсория оценила это, сделав Миори личной телохранительницей князя.

А уже князь сделал ее своей любовницей. Это раньше Миори бы смутилась, вспомнила древние законы: как можно юной девице ложиться с мужчиной в постель до свадьбы! Но та, кто в это верил, была мертва для всего мира. Новая Миори, наполненная кошачьей кровью, относилась ко всему намного проще и умела наслаждаться моментом, не думая о будущем.

Ее счастье было ярким, как осенний костер, но недолгим. Князь, едва не доведший страну до разорения и гражданской войны, был убит собственной сестрой, которая обвинила в этом преступлении Миори. Сама Миори ничего не могла изменить — любимый умер у нее на руках, никто не поверил бы в ее обвинения. С чего им верить? Магические формы жизни под запретом, а значит, она стала преступницей в тот миг, когда превратилась в зверолюда.

Миори ожидала, что ее казнят, а вместо этого ее отправили на Ариору. Она начала новую жизнь под новым именем — именем кошки, из плоти которой ее создали, Анэко. Она пыталась приспособиться, снова почувствовать себя счастливой, однако ее жизнь на острове все равно превратилась в заточение, пусть и добровольное. Все изменилось, когда она познакомилась с Айви — и изменилось, теперь уже ясно, навсегда.

— Обычный корабль — это скучно, — рассудил Итерниал. — Он для обычных людей. Не наш случай.

— А мне нравится! — широко улыбнулась Эсме. — Это же волшебство!

— Вот, малышка истину видит, — довольно кивнул он.

Эсме действительно была самой юной из них — или, по крайней мере, казалась таковой. Сложно определить возраст девушки, которая умеет этим самым возрастом управлять. Эсме могла без труда превратиться как в древнюю старуху, так и в совсем маленькую девочку. Еще она умела создавать свои копии, которые она звала тенями: одна капля крови — и вот уже рядом с ней стоит новая Эсме, такая же гибкая красавица с алыми, как лепестки мака, волосами и лазурными глазами.

Дар Эсме был единственным в своем роде, она не относилась ни к какому виду магических форм жизни. Когда она была младенцем, родная мать продала ее сообществу ведьм. Те искали эликсир бессмертия, а проверяли созданные зелья на маленьких девочках, живших в их замке. Обычно малышки умирали от этого — долгой и мучительной смертью.

Но Эсме стала исключением. Она оставалась здоровой, крепкой и сильной, а скоро обнаружила и свои магические способности. Возможно, этого было бы недостаточно, чтобы разоблачить ведьм и понять их истинный замысел, ведь они с младенчества обманывали ее, притворяясь добрыми опекуншами. Однако вмешалась судьба, позволившая Эсме познакомиться с мальчиком, жившим в деревне возле замка ведьм. Инрис стал ее единственным настоящим другом, ее семьей, и когда ведьмы убили его, они сами себе подписали приговор. Эсме связалась с королевскими войсками и рассказала им о преступлениях ведьм. Сообщество было уничтожено, а Эсме отправилась на Ариору, потому что не знала, где еще ее примут. Но даже там она много лет чувствовала себя чужой, пока не встретила Айви и Анэко.

— Детская радость тебя не оправдывает, — покачал головой Каридан. — Я в кои-то веки согласен с кошкой, хватит устраивать тут выступление одного бродячего артиста, сделай обычный корабль, а не эту каменную дуру!

Каридан стоял рядом с Айви, он старался не отдаляться от нее, и она была благодарна ему за это. Потому что любила.

Он был одним из первых, кого она встретила на острове, — в ту ночь, когда она так устала, что готова была со всем покончить. Неважно, как, хоть со скалы броситься, хоть в море утонуть, лишь бы страх и боль прекратились! Но Каридан не позволил ей сделать глупость, он помог ей, подтолкнул к дружбе с Анэко.

Хотя нельзя сказать, что у них все сразу шло хорошо. Скорее, наоборот: услышав, что ее обвиняли в покушении на жизнь короля, Каридан насторожился, он следил за ней, как за преступницей. Айви даже пришлось использовать магию, чтобы успокоить его. Он не привык никому доверять, ему потребовалось время, чтобы узнать ее — и поверить ей.

Но с тех пор он начал появляться рядом с ней все чаще и чаще. Они оба, уже раненые жизнью и прошедшие через лишения, были осторожны, однако их тянуло друг к другу. Айви не представляла, как это понимать, но и не сопротивлялась воле судьбы. Когда они оказались в одной постели, она совсем не удивилась, часть ее инстинктивно знала, что к этому все и идет, с тех пор, как она впервые прикоснулась к нему.

Даже после этого у них не было спокойной сказочной жизни. Она узнала, что Каридан — Черный вестник, легендарный палач Ариоры, от меча которого погибали магические преступники, а еще — сводный брат короля. Он выяснил, что внутри нее живет существо, которое действительно готовилось к покушению на правителя. После такого им полагалось ненавидеть друг друга — а они все равно любили.

Правда, Айви понятия не имела, сколько это продлится. Она узнала правду о себе почти одновременно с Кариданом, и для нее это стало куда большим потрясением, чем для него. Еще бы! Вся ее жизнь внезапно оказалась ложью.

Она, конечно, знала, что она не человек, а магическая форма жизни. Но Айви была убеждена, что ее отец, Делиор Сантойя, могущественный маг, создал ее в память о трагически погибшей дочери. Делиор был стар и не хотел войны, он просто страшился одиночества. Поэтому когда его дочь умерла, он сотворил магическую девушку — Айви. Она была сильнее обычного человека, выносливее, на ней очень быстро заживали раны, а еще она могла с помощью голоса и взгляда подчинить себе любого человека. Но это было скорее оружие обороны, Айви не собиралась ни с кем воевать и уж тем более покушаться на короля, ей бы на такое духу не хватило! Она жила с отцом в отдаленном лесу, изучала искусство исцеления травами и была всем довольна. Сказка закончилась, когда в их дом наведалась королевская стража. Делиора убили, Айви сначала допросили, а потом, сообразив, что никакая она не убийца, отправили доживать свой век на Ариору. И уже на острове она узнала, что вся ее память была лишь заклинанием, а сама она — не настоящая.

Дочь Делиора Сантойи Тересия не просто погибла, она была жестоко убита. Королевские маги принесли ее в жертву, чтобы призвать разрушительную магию и с ее помощью избежать войны. Но их благородные мотивы не утешили Делиора, который нашел на жертвенном алтаре изуродованные останки своей дочери. Он жаждал мести, однако сам он был слишком стар, чтобы расправиться с молодыми и талантливыми колдунами.

Тогда он обратился за помощью к древнему, почти забытому людьми божеству — королеве змей. Используя останки Тересии, магию Делиора и осколок собственной души, она создала могущественного воина, владеющего магией змей, — Антару.

Антара была безжалостна, как королева змей, умна, как Делиор, и бесстрашна, как Тересия. Она не сомневалась, что сможет убить и короля, одобрившего жертвоприношение, и магов, которые пытали дочь Делиора перед смертью. Но для того, чтобы справиться с ними в одиночку, ей нужно было накопить достаточно энергии. А время поджимало: кто-то из бывших союзников рассказал о замысле Делиора королю.

Тогда Антара заставила мага применить заклинание мнимой души. В ее теле появилась новая личность, которая считала себя единственной и неповторимой, и которая ничего не знала про королеву змей и готовящееся покушение на короля.

Так и родилась Айви. Она и правда верила, что она — дочь Делиора, что она жила с ним пять лет, что она не умеет драться. Поэтому она и прошла все магические допросы, ни у кого не вызвав подозрений. Антара собиралась использовать ее, чтобы пару лет пожить на Ариоре, накопить достаточно сил и бежать, но все пошло совсем не так, как она задумывала.

У Айви появились друзья, которым она дорога, и любимый мужчина, а еще на нее ополчился королевский маг, наблюдавший за островом. Он не догадывался об Антаре, ему просто не нравилась непокорная новенькая. За одно лишь это он собирался ее убить, и тогда Антара была вынуждена вмешаться и проявить себя.

Она думала, что ей придется вырываться на свободу с боем, но друзья Айви неожиданно вызвались помочь ей. Они собирались присоединиться к ней в побеге и идти дальше, пока она не найдет колдунов, убивших Тересию. Антара поверила им, поэтому снова уснула, чтобы восстановить утраченную в бою энергию, а контроль над телом вернула Айви.

Вот только Айви чувствовала: многое изменилось. Она знала, что она не настоящая, она — всего лишь мнимая душа, созданная Делиором для обмана королевских магов. Смириться с этим оказалось непросто, она даже не была уверена, что у нее получится. Но она все-таки справилась, не ради себя, а ради тех, кто был с ней рядом, в первую очередь — Каридана.

К тому же, она чувствовала, что состояние Антары изменилось. Она спала уже не так крепко, как раньше, и готова была в любой момент вернуться. Айви пока не привыкла к этому, да и не знала, сможет ли привыкнуть. Она решила, что лучше всего просто жить дальше, день за днем, пока эту жизнь у нее не отобрали.

— Я серьезно, — настаивал Каридан. — Ты понимаешь, что этот булыжник привлечет слишком много внимания?

— Да плевать мне на внимание! — отмахнулся Итерниал. — Что я, от пары патрульных кораблей не избавлюсь?

— Могут погибнуть люди, а это совсем не нужно!

— Каридан прав, — кивнула Анэко. — Нам не нужно лишнее внимание.

— Но это было бы так здорово — плыть на нем, — Эсме с сожалением посмотрела на корабль. — Хотя деревянный, конечно, правильней…

— Правила — не для нас, — заявил Итерниал. — Мы сами по себе вне закона, зачем озадачиваться?

Айви пока наблюдала за ними молча. Она думала о том, что все они понимают, на какой риск идут, и все равно не отступают — ради нее! Хотя нет, не ради нее. У каждого из ее спутников были свои причины покинуть Ариору.

Анэко Миори была ее подругой, а еще — охотницей. За много лет на острове она поняла, что ей просто не подходит тихая, размеренная жизнь. Конечно, без Айви она бы никогда не решилась бежать. Но теперь, когда у нее появился такой шанс, она не собиралась его упускать. Она была дикой кошкой, а не домашней, идеальным воином для маленькой войны, которую собиралась начать Антара.

Эсме сначала хотела остаться, но потом Антара сказала ей, что Инрис, вероятно, жив. Она ничего не обещала и не гарантировала. Однако Эсме было достаточно легкого намека на то, что это возможно, чтобы полностью измениться. Она не знала, действительно ли Инрис жив, возможно ли такое, найдет ли она его в огромном королевстве, помнит ли он ее. Но Эсме готова была рискнуть всем за один лишь шанс снова его увидеть.

Каридан любил Айви. По крайней мере, в это Айви нравилось верить. Он сразу сказал, что не предаст брата и не выступит против короля. Но он считал, что маги поступили неправильно, замучив Тересию, они совершили убийство и должны были заплатить за это. Каридан прекрасно понимал, что Антара, скорее всего, убьет его, если он попытается ей помешать. В этом отношении, его будущее было таким же предопределенным и мрачным, как у Айви. Но, как ни странно, понимание этого заставляло их обоих еще больше ценить то время, что у них осталось.

Итерниал не любил Айви. Более того, Айви ему даже не нравилась. Но он любил Антару — обожал ее, боготворил, ведь она была «той самой», кто запустил его мертвое сердце и вернул ему возможность наслаждаться жизнью. Айви не могла понять это странное влечение, однако она ни о чем не спрашивала, зная, что Итерниал не ответит.

Да и какая разница? Сейчас все они на одной стороне, а сила Итерниала может стать их главным оружием, пока Антара восстанавливает энергию.

Они отплыли от Ариоры на рыбацких лодках, на них и добрались до границы, не позволявшей узникам сбежать. Увидеть ее было невозможно, маги создали идеально прозрачную энергетическую завесу. Но, находясь так близко, Айви чувствовала ее. Ей казалось, что перед ними сплошная непроницаемая стена, и она не представляла, как они смогут через нее пробраться. У нее, Эсме, Анэко и даже Каридана не было шансов.

Вот поэтому Итерниал все взял на себя. Но для начала им нужен был корабль: путь до земли неблизкий, на рыбацких лодках его не проделаешь. И все же никто не ожидал, что корабль будет каменным!

Анэко и Каридан считали, что это привлечет внимание, Эсме с ними соглашалась, но совсем по-детски хотела попасть на борт чудесного корабля, Итерниал был привычно уверен в себе. Айви надеялась, что они разберутся без нее: она пока привыкала к своей новой роли и будущему, ей не хотелось участвовать в спорах.

Но отсидеться в стороне не вышло — к ней повернулась Анэко.

— Скажи хотя бы ты ему!

— Что сказать?

— Что это глупо! Какой толк от каменного корабля? Есть причина, по которой никто, кроме этого дятла, не делает корабли из камня!

— Не делают, потому что не могут, — рассудил Итерниал. — А я могу. Точка.

— Слушай, если ты решил стать частью команды, будь любезен прислушиваться к общему мнению!

— Да нет у вас общего мнения, вы сами не знаете, чего хотите. А я знаю, и в этом главное различие между нами.

Айви и правда нужно было вмешаться. Обсуждение затягивалось, они слишком долго стояли на границе, привлекая ненужное внимание. У них ведь каждое мгновение на счету! Очень скоро на том берегу поймут, что королевский маг на Ариоре мертв, сюда пришлют войска, беглецов начнут искать. Нужно уйти как можно дальше до того, как все это начнется.

С другой стороны, как урезонить Итерниала? Он привык к неограниченной власти, он много лет чуть ли же божеством Ариоры считался! Он не станет прислушиваться к мнению той, кого считает лишь жалкой тенью своей возлюбленной.

Неожиданно Айви почувствовала, как ее губы шевелятся, услышала свой голос. Она не хотела ничего говорить — а слова все равно звучали!

— Лион, прекрати этот балаган. Ты ведешь себя нелепо.

Он замер, как громом пораженный, а потом прошептал:

— Антара?…

Это и правда была она, Айви знала. Но наследница змеиной королевы явилась не так, как в прошлый раз. Тогда она забрала контроль над телом, и Айви оставалось лишь бессильно наблюдать ее глазами за тем, что она творила.

Теперь же она использовала только взгляд и голос. Однако и от этого Айви становилось жутко: вот так легко, без предупреждения и подготовки, кто-то мог воспользоваться ею!

— Сделай нормальный корабль, — велела она. — Обычный, из дерева. Тот, который удержится на плаву без твоей помощи. Главная опасность этого корабля не в том, что он дурацкий, хотя тут я согласна с Кариданом. Нет, угроза в том, что если ты не сможешь его поддерживать, он пойдет на дно — как камень, которым и является.

— С чего это я не смогу его поддерживать? — оскорбился Итерниал. — На это нужно немного энергии!

— У тебя и столько не будет, а плавание предстоит долгое. Делай полноценный корабль, Лион.

Только она называла его Лионом. Только ей он позволял это. Остальные тоже знали его человеческое имя, однако использовать его не имели права.

Айви, все еще наблюдавшая за происходящим со стороны, догадывалась, почему у него не будет энергии. Сначала Антара предполагала бежать своими силами. Но она слишком много энергии потратила на сражение, развернувшееся на Ариоре. Итерниал чувствовал свою вину за это, ведь именно он стал ее единственным серьезным противником.

Поэтому он предложил взять открытие магической границы на себя. Она считалась непробиваемой, поэтому даже Итерниалу потребовалось бы немало сил, чтобы разрушить ее. Возможно, даже все силы, что были у него в этот момент. Никто не знал, в каком состоянии он будет после этого, даже он сам.

— Ладно, — буркнул Итерниал. Он щелкнул пальцами, и каменный корабль провалился под воду, подняв после себя высокие волны, которые, впрочем, до лодок не добрались.

— Вот и славно, — кивнула Антара. — Я понимаю, что тебе непривычно работать с кем-то еще. Но смирись с тем, что они не так уж плохи, и не спорь с ними по мелочам.

— Сомнительная радость.

— Уж постарайся. Если мне придется второй раз проснуться из-за таких глупостей, я буду не столь благодушна.

Она отступила, не дожидаясь ответа Итерниала. Айви почувствовала, как к ней вернулся полный контроль над телом, и сделала глубокий, судорожный вдох. Ей казалось, что она только что побывала под ледяным дождем, ее трясло от нервного напряжения.

Каридан поддержал ее, осторожно обнимая за плечи, и Айви испуганно обняла его.

— Ты как? — тихо спросил он.

— Все хорошо, — соврала Айви.

Она не могла объяснить ему, каково это: знать, что в любой момент кто-то может забрать у тебя твое тело, да еще и забрать по законному праву! Она и сама об этом думать не хотела.

Итерниал бросил на них раздраженный взгляд и перебрался на нос лодки. Он вытянул руки к расстелившемуся перед ними темно-синему морю и усмехнулся.

— Хотите корабль? Хорошо, будет вам корабль!

Марана точно знала, что весь мир у ее ног.

Многие не поняли бы ее, ведь у нее ничего не было — ни дома, ни знатного рода, ни денег, а из вещей — только небольшой кожаный мешок с нехитрыми пожитками, который она носила на плече. Но у нее была свобода, а больше ей ничего и не было нужно.

Ее судьбе многие позавидовали бы, но о таких, как она, слишком мало знали, чтобы восхищаться их жизнью. Кому обычно завидуют? Королевам, например, ведь у них есть роскошные дворцы и шикарные платья, прислуга, подданные, почет и уважение. Но многие просто не догадываются, сколько правил и условностей приходится соблюдать королевам, сколько ножей точится у них за спиной. Кому еще? Ведьмам, с их уникальной властью над природой. Но ведьмы чаще всего вынуждены объединяться в сообщества, только так они могут сохранять независимость. Колдуний-одиночек с должным уровнем силы очень мало, им постоянно нужно что-то отстаивать и готовиться к противостоянию. Знатных дам ждет красивый и почетный плен замужества.

Словом, за любое богатство нужно платить. А Марана была свободна от всего — ее не сдерживали ни предметы, ни условности.

Она стояла на палубе и ждала, когда линии домов станут ближе, когда у нее получится рассмотреть их. Она чувствовала, как соленый ветер осторожно касается ее рыжих волос — она сама остригла их коротко, почти как у мужчины. Просто взяла нож и срезала, а огненные локоны со смехом отпустила в море. Ей так было удобней.

Касался ветер и ее кожи, Марана не стеснялась открывать ее. К чему стесняться? У нее не было рода, который она могла бы опозорить, и не было матери и отца, которые стали бы ее стыдиться. Поэтому в своих путешествиях она носила специально для нее пошитые брюки, у которых она срезала штанины почти на всю длину, и рубашку из плотной телесного цвета ткани. Все это она дополняла сапогами, покрытыми узорными пробоинами, чтобы ногам не было слишком жарко.

Никто из женщин так не одевался. Да что там, вообще никто так не одевался, кроме нее, но ей было плевать на это.

Потому что Марана была ясновидящей. Ей достался дар, который можно обрести только по праву рождения, редкий и бесконечно ценный. Ей было открыто прошлое и будущее, сердца людей и мысли правителей. Вот поэтому она могла идти куда угодно и выглядеть как угодно: она заранее знала, где ей будет безопасно, где ее встретят с почетом, а где ее поджидает опасность. От опасности она держалась подальше, и вот уже второй год ее путешествия шел неплохо.

Ее способности проявились рано — ей, кажется, и семи лет не было. Она точно не помнила. Та жизнь, что была до обучения, осталась в ее памяти неясными туманными картинами. Вроде бы, она была дочерью купца — у которого других дочерей хватало, и когда он узнал, что одной из них достался редкий колдовской дар, он испугался. Еще бы, ведь ни у кого в их семье такого не было! Поговаривали, что он даже обвинил свою жену в неверности, уж очень маленькая рыжая колдунья, рожденная ею, была не похожа на него и других детей в их семье. Но ведьмы, заинтересовавшиеся Мараной, успокоили его, объяснив, что так бывает.

Они часто пересказывали маленькой Маране эту историю, чтобы она не скучала по семье. Она и не скучала, каждый ее день в новом доме превращался в одно большое приключение. Она легко забыла прошлое и научилась быть счастливой одна, без связей с другими людьми.

Ясновидение — особый дар, ему нельзя обучить, можно только помочь в его развитии. А ведьмы, скорее, не помогали, а не мешали. Они заботились о ней, дали ей все необходимое, чтобы она, не думая о еде и крове, сосредоточилась на развитии своих способностей.

Очень скоро Марана разобралась, в чем их интерес: они хотели, чтобы она использовала свою силу на благо короны. Поселилась в королевском замке, начала предсказывать будущее для Его Величества, стала его почетной советницей. Звучит неплохо — но как же скучно!

Отказаться напрямую Марана не посмела, ее интуиция, которая никогда не ошибалась, подсказывала, что так она долго не проживет. Ведьмы и другие слуги короля были очень милы к ней, но только до тех пор, пока она оставалась на их стороне. Она не хотела и думать о том, что будет, если она станет ненужной.

Но и отказываться от своей свободы так просто Марана тоже не хотела. Когда ей исполнилось шестнадцать лет, она поставила своим опекуншам условие: они отпускают ее в свободное путешествие по стране, чтобы она посмотрела мир. А она после этого возвращается и служит королю — верой и правдой, конечно же.

Ведьмы были против, она еще никогда не видела их такими недовольными. А вот король, которому сообщили о ее условиях, согласился неожиданно легко. Ее наставницы не посмели ему перечить, и Марану, уже полностью овладевшую своими силами, отпустили на волю.

Ей дали с собой немного вещей, денег, а главное — кольцо с королевской печатью, позволявшее ей просить королевских наместников в городах о любом одолжении. Марана быстро убедилась, что кольцо было важно не только для наместников. Например, капитан этого корабля согласился бесплатно пустить ее на борт и отвезти куда угодно, когда увидел эту печать.

Марана путешествовала уже больше года. Интуиция ограждала ее от неприятных встреч, кольцо позволяло получить крышу над головой, еду и людей, готовых заискивающе ей улыбаться. К тому же, она не скрывала, кто она такая, и с удовольствием гадала всем желающим, когда у нее было для этого настроение.

Она была счастлива, она любила весь мир. Чего она только не увидела за год странствий! Величественные каменные города, небольшие поселки, где все было сделано из металла, заснеженные горы, рычащие реки, леса, которые были древнее, чем людская память. Все это поражало Марану, зачаровывало ее. А главное, она понимала, что многое еще впереди, и не собиралась в ближайшее время возвращаться во дворец. Успеется! Король за свою доброту получит остаток ее дней, пока же она хотела пожить для себя.

Город, к которому приближался корабль, давно уже манил ее. Марана очень много слышала о нем, но раньше он казался ей настолько далеким, что она и не надеялась туда попасть. А потом оказалось, что мир — это не такое уж большое место. Погостив пару дней в одном порту, она выбрала корабль наугад и узнала, что он плывет в город ее мечты.

Хорошо все-таки иметь магическую интуицию!

Она услышала шаги за спиной, но не обернулась. Она и так знала, что это капитан корабля — не с помощью ясновидения знала, просто никто, кроме него, не рисковал к ней подходить. Моряки — люди простые и суеверные, для них ведьма — это ведьма, не важно, каким даром она владеет, все они опасны. А Марана еще и выглядела странно, чем больше пугала и злила их. Капитан тоже был от нее не в восторге, но он был достаточно опытен и умен, чтобы смотреть на королевскую печать, а не на ее странный наряд.

— У госпожи все в порядке? — вкрадчиво поинтересовался он.

Капитан тоже облокотился на поручни, но сделал все, чтобы между ним и Мараной оставалось несколько шагов.

— Все отлично, — заверила его Марана. — Я рада, что мы добрались на рассвете.

— Да, море было к нам благосклонно.

Солнце давно уже вынырнуло из моря, и теперь небо у них над головой из золотистого становилось светло-голубым, словно выжженным. Иначе и быть не могло: они приближались к городу, стоящему на границе с пустыней.

Марана слышала о том, что когда-то очень давно эти места были такими же зелеными и плодородными, как и другие берега королевства. Но потом произошло несчастье, и зелень сменилась раскаленной пустыней, протянувшейся к горизонту на много дней пути. Жизни там не было — или почти, или совсем. Города и деревни точно исчезли, остались разве что стоянки для кочевников и торговцев.

А единственным приютом на этих суровых берегах остался город Синх-Атэ, но вот он был по-настоящему важен. Из-за безлюдной пустыни он стал единственным пересечением торговых путей — и со стороны моря, и со стороны земли. Это помогло раскаленной каменистой пустоши развиваться быстрее, чем многие благословленные природой города. Все, чего здесь не хватало из-за недостатка живой земли или дождей, уравновешивала магия.

Город был очень большим, он занимал собой весь берег, насколько хватало взгляда. Построек не было разве что у рыжевато-серой горы, поднимавшейся прямо над морем, как одинокий клык. Но даже рядом с ней становились на якорь корабли, дожидавшиеся своей очереди на разгрузку.

От берега к морю тянулись длинные деревянные дороги причалов и помостов. Это была очень сложная схема, равной которой Марана еще нигде не видела. Лабиринт деревянных мостиков и переходов позволял кораблям не тесниться у земли, а свободно расположиться у отдельных причалов. Как только судно входило в прибрежные воды, его замечали. На ближайшем причале появлялся человек с флагами из белой и алой ткани, указывавший кораблю, куда двигаться дальше.

На деревянных помостах постоянно кипела жизнь. Одни пассажиры спускались с корабля, другие поднимались на борт. Портовые грузчики, одетые в одинаковую форму, уносили в сторону берега деревянные ящики и бочонки. Некоторые корабли были обмотаны веревками, их сейчас чинили или чистили.

Перехватив удивленный взгляд своей спутницы, капитан лишь усмехнулся:

— Впечатлены, госпожа?

— Еще бы! Я побывала в пяти портовых городах, но такого еще нигде не видела.

— И не увидите. Мой корабль останавливался во всех портах королевства без исключения, и я вам с полной уверенностью заявляю: порта, подобного Синх-Атэ, нигде больше нет.

— Но почему так?

— Потому что это не город, а целая страна. Другие портовые города тесно связаны с берегом, который находится за ними. Они — лишь ворота для всего остального. Но у Синх-Атэ больше ничего нет. Через пустыню решаются путешествовать только самые отчаянные, а таких немного. На много дней пути вокруг ничего больше нет. От этого города зависит очень много, селиться можно только в нем, вокруг него уже не безопасно. Поэтому те, кто выбирает этот город своим, отдают ему все силы. Люди везде хотят жить хорошо, даже посреди пустыни.

Марана верила ему, потому что уже видела дома за сетью деревянных помостов. Все они были идеальны — и такого она тоже не встречала в других городах. Там хоть один дом да подводил всю улицу, а здесь — нет. Каждое здание встречало гостей города белоснежной штукатуркой, над которой особенно ярко смотрелась глиняная черепица крыши — красная, синяя или зеленая. Окна украшались расписными ставнями, которые в разгар дня спасали от зноя, и горшочками с цветами — единственной зеленью, способной выжить в пустыне. Синх-Атэ был построен на пологом холме, и улицы с разноцветными домами поднимались вверх аккуратной лестницей.

Благодаря этому даже со стороны моря были заметны пробелы среди крыш — там, должно быть, располагались площади. Кроме того, среди небольших аккуратных зданий выделялись несколько особняков по три-четыре этажа. У этих, как правило, была желтая глиняная, а иногда и вовсе медная крыша.

— Синх-Атэ славится не только портом, но и рынками, — продолжил капитан. — Но это и понятно, одно дополняет другое. Где много товара — там всегда есть, что купить. Там есть очень важный рынок еды, где продукты, которые в других местах не найдешь, вы купите за пару медяков.

— Почему так? — удивилась Марана.

— Все просто: они не должны испортиться. Если капитан корабля видит, что не довезет их до берега, а просто потеряет в пути, он оставляет их здесь. Знаете, есть люди, которые специально приплывают в Синх-Атэ, чтобы вкусно поесть!

— Это дело я люблю! — рассмеялась она. — А что здесь еще есть?

— Обычный рынок, общий. Там, поговаривают, можно купить все: от диковинного пергамента, что в восточных провинциях бумагой зовется, до драгоценных камней. У нас тут шутят, что даже демоны прибывают в Синх-Атэ, чтобы купить пару душ по дешевке.

— Ну, души мне без надобности, особенно дешевые. Я слышала, тут есть и магический рынок.

— А как же! Все, что угодно — но все законно. В Синх-Атэ даже не думайте нарушать закон!

— Да я и не собиралась, вроде, — пожала плечами Марана. — Закон нигде нарушать нельзя.

— Но здесь — совсем никак. За порядком следят очень тщательно. Понимаете, когда город отдален от других владений короля и затерян в пустыне, очень просто поддаться хаосу и приманить сюда всякую дрянь. Поэтому король уделил большое внимание тому, чтобы любой закон в Синх-Атэ выполнялся строже, чем в любом другом месте, он хотел, чтобы люди тут были в безопасности. За любое нарушение карают гораздо строже, чем на других берегах, и люди не нарываются, не враги ж они себе! За порядок среди людей отвечает королевский наместник. За магией следит колдун, выбранный Его Величеством.

— О, колдун-то мне как раз и нужен! Не подскажете, как его найти?

— Ее, — поправил капитан. — Сейчас там правит госпожа Санрия Дельоро. Я лично никогда не встречал ее, но слышал о ней много хорошего. А зачем она вам?

— Буду у нее жить, — беззаботно ответила Марана. — Если она, конечно, позволит мне.

Но говоря это, она уже знала, что колдунья все позволит. Еще никто из королевских магов не отказывал ясновидящей.

Когда корабль занял выделенное ему место у причала, Марана торопливо попрощалась с капитаном и первой покинула судно. Она не сомневалась, что после ее ухода команда вздохнет с облегчением, но ее это не обижало, не волновало даже — она быстро забывала тех, кого встречала в путешествиях.

Зачем вообще думать о прошлом, если есть будущее? Город захватил ее сразу, как только она вошла туда. Ей-то казалось, что граница пустыни будет суровым краем, пристанищем головорезов и наемников. Но нет, король каким-то чудом сумел создать на берегу моря оазис.

Здесь все было аккуратным, нарядным даже. Марана беззаботно прогуливалась по улицам, мощеным гладкими морскими камнями, подолгу рассматривала расписные ставни домиков, улыбалась прохожим. Они не удивлялись, в Синх-Атэ привыкли ко всему, и даже ее наряд не казался чем-то особенным. Люди здесь были спокойными, они жили как им хотелось.

Первым рынком, попавшимся на ее пути, был тот, на котором продавали продукты. Капитан не обманул ее, это действительно было удивительно место. По размеру рынок мог сравниться с целой деревней, вокруг себя Марана видела людей из разных провинций. Одни стояли за деревянными прилавками, другие покупали, а потом сразу же принимались за еду, заняв небольшие металлические столики прямо между лотками. Столики на улице, которые принадлежат всем, — где это видано вообще?

Маране не хотелось есть, но она все равно не удержалась, купила яблоко, политое каким-то дивным вываренным медом и посыпанное засахаренными лепестками цветов. Она ничего подобного в жизни не пробовала — но то же самое можно было сказать о большинстве блюд, продававшихся в Синх-Атэ. У нее почти не осталось денег, однако Марану это не смущало. Чтобы заработать еще, ей всего-то и нужно, что предложить гадание богатым горожанам.

Они никогда не отказываются. Все втайне хотят знать, что их ждет.

Но для начала Маране нужно было отдохнуть, а после сладкого яблока отчаянно хотелось пить, поэтому она поспешила к дому здешней колдуньи. Найти его было несложно: высокое здание под желтой черепицей было видно издалека. Дом колдуньи был выше остальных, но больше ничем от них не отличался, и это понравилось Маране — в этом была свобода.

Она уверенно поднялась на крыльцо и постучала в массивную дверь из красного дерева. Она никогда не стеснялась приходить в чужие дома: ей было семнадцать лет и она действительно верила, что весь мир у ее ног.

Но на этот раз Марана смутилась. Дело было вовсе не в доме и не в том, что она собиралась просить. Просто она ожидала увидеть колдунью — а увидела молодого мужчину.

Он был почти ее ровесником — лет двадцати, пожалуй, хотя ребенком он точно не смотрелся. Кто же примет за ребенка того, кто почти на две головы возвышался над Мараной? У него была стать воина, в его теле чувствовалась сила, которая достигается только долгими тренировками. И он, похоже, гордился этим, потому что подчеркивал фигуру брюками и рубашкой по последней столичной моде.

Его юный возраст легко узнавался в лазурных глазах, любопытных, добрых, открытых всему миру; Марана заметила, что с годами это у многих пропадает. Хотя у него, может, и не пропадет, слишком уж беззаботным он казался. Его глаза горели на смуглом от солнца лице, волосы тоже были выжжены солнцем, он точно был из местных — и точно не был колдуньей Санрией Дельоро.

Пока она разглядывала его, молодой мужчина изучал ее. Другой на его месте проявил бы недовольство или даже враждебность, а он широко улыбнулся ей.

— Доброе утро, — сказал он. — Я могу вам чем-то помочь?

Марана, поначалу завороженная его красотой, — а с ней такого прежде не бывало, хотя в путешествиях она встречала разных мужчин, — наконец опомнилась.

— Да, я… Здравствуйте… То есть… Я ищу Санрию Дельоро!

— Зачем?

— Нужно, — отрезала Марана. — Я вообще с кем разговариваю?

Его улыбка стала еще шире, в этот момент он чем-то напомнил ей довольного кота, пригревшегося на солнце.

— Нэвил Дельоро к вашим услугам. Хорошо, я провожу вас к ней.

— Вот так просто? Может, я убийца или сумасшедшая!

— Может, — согласился он. — Если бы вы пришли ко мне, вы были бы моей заботой. Но вы пришли к ней. Значит, это она должна убить вас, или лечить, или чего вы там заслуживаете. Все честно.

Он действительно провел ее в дом, повел по светлым коридорам. Внутри особняка царила приятная прохлада; Марана понятия не имела, как такого можно добиться, но ей это нравилось. Видно, те, кто решил жить на краю пустыни, знали не один способ борьбы с жарой.

Внутри здания неожиданно обнаружился уютный маленький дворик, отданный под роскошный сад. Зелень была везде: на земле, на специальных подставках, возле маленького фонтана из белого мрамора. Марана подозревала, что без магической энергии эта роскошь быстро исчезла бы, однако колдунью это вряд ли волновало. Если король выбрал ее для такой важной миссии, как забота о Синх-Атэ, значит, она сильна.

Колдунья как раз возилась в саду, но, услышав их шаги, она отвлеклась, обернулась к гостям.

Санрия Дельоро была удивительно красива: тонкие черты, огромные зеленые глаза, густые волны волос. Правда, время не обошло ее стороной — колдунье, похоже, было около сорока пяти лет, годы отпечатались морщинами на ее коже и оставили седые полосы среди ее вороных кудрей, да и фигура уже начала усыхать, но Санрия наверняка до сих пор поражала многих мужчин.

— Тебя ищут, — пояснил Нэвил, кивая на Марану. — Я оставлю вас.

— Конечно, милый.

Он вышел, а колдунья сдержанно улыбнулась Маране. Перед ней, облаченной в элегантное светло-зеленое платье, гостья смотрелась настоящей бродяжкой, которой здесь не место, но Санрия или не чувствовала возмущения, или удачно скрывала его.

— Меня зовут Санрия Дельоро, я — придворный маг города Синх-Атэ, хранительница воли Его Величества короля Корнелиуса. А вы?…

— Меня зовут Марана, — представилась гостья. Она протянула колдунье руку, на которой мерцало кольцо с печатью. — Я — ясновидящая Его Величества, но сейчас мне дозволено повидать свет. Я хотела бы со смирением просить у вас приюта, леди Дельоро.

— Да, я слышала о вас, но не думала, что вы доберетесь до Синх-Атэ. Вы очень смелая юная леди, раз путешествуете одна.

— Вы думаете, я зря приехала?

Санрия продолжала сдержанно улыбаться, и по ее лицу невозможно было понять, рада она гостье или едва сдерживает ярость. Скорее всего, ей было все равно. Несложно ведь приютить одну ясновидящую в таком огромном доме!

— Напротив, Синх-Атэ намного безопаснее тех мест, где вы бывали прежде. Я надеюсь, вам здесь понравится. Мой дом — ваш дом, я покажу вам вашу комнату, а когда вы отдохнете, Нэвил проводит вас по городу. Я, увы, не смогу сопровождать вас, у меня дела, но одна вы не будете.

— Спасибо! — обрадовалась Марана. На какое-то мгновение ей показалось, что здесь, впервые за все ее путешествие, ей откажут, но обошлось. — Я не хочу вам мешать, вы не обязаны ничего для меня делать. Я бесконечно благодарна вам и вашему сыну за оказанное гостеприимство и обязательно сообщу об этом королю!

Вежливая улыбка стала чуть уже — самую малость, но Марана все равно заметила.

— Не стоит, это честь для нас, — сказала Санрия. — Я и мой муж будем рады принять вас в своем доме, леди Марана.

Антара во всем была права, иногда Айви казалось, что эта демоница попросту не умеет ошибаться.

Как бы ни храбрился Итерниал, уничтожение границы далось ему нелегко. После того, как они переплыли магический барьер, он продержался на ногах всего несколько мгновений, а потом потерял сознание. Похоже, он и сам такого не ожидал — за столько лет в роли божества он и забыл, каково это — быть слабым.

Теперь он отсыпался в трюме корабля, который сам создал, а точнее, восстановил. Продолжая ворчать что-то про скучные идеи, он поднял с морского дна корабль, который пару лет назад не добрался до Ариоры. Итерниал убрал пробоину в боку, избавился от морских обитателей, закрепившихся на досках, вернул на мачту белоснежный парус. Так в их распоряжении оказался самый обычный купеческий корабль, которым без труда управляли Каридан и команда теней Эсме.

Поначалу их цель была проста: пересечь границу и плыть как можно дальше от Ариоры, чтобы не столкнуться с королевским патрулем. Но когда эта часть пути была пройдена, настало время думать, как быть дальше.

Для этого они собрались у штурвала вчетвером: Айви, Каридан, Анэко и настоящая Эсме. За кораблем по-прежнему следили ее тени, а Итерниал все еще не пришел в себя. Айви понимала, что беспокоиться о нем рано, и все равно ей было не по себе.

Она никогда не хотела становиться лидером — да и, по большому счету, не стала им. Но сейчас именно от нее ждали ответов, и они, как ни странно, у нее были.

— Нам нужно попасть в город Синх-Атэ! — уверенно заявила Айви.

— С чего это? — удивилась Анэко. — Я, конечно, не лучший мореплаватель, но сдается мне, что есть тут портовые города и поближе.

— Есть. Но нам нужен именно этот.

Это были не ее знания. Они появлялись в памяти сами собой, и Айви прекрасно понимала, от кого они исходят.

Антара готовилась к побегу с Ариоры еще до того, как попала туда. По ее просьбе Делиор многое узнал об острове и его окрестностях. Причем это были свежие знания, более ценные, чем опыт Каридана или Анэко, проведших на Ариоре много лет. Эсме и вовсе ничего не знала о мире, она всю жизнь провела в сообществе ведьм. Поэтому на Антару сейчас была вся надежда.

Она не проснулась, она просто передала нужные знания памяти Айви, и за это Айви была ей благодарна.

— Что это за город? — заинтересовалась Эсме. — Никогда о таком не слышала!

— А ты что, много о каких городах слышала? — фыркнула Анэко.

Эсме нисколько не смутилась:

— Нет. Но тем интереснее!

— Синх-Атэ — это отдаленный портовый город, со всех сторон окруженный пустыней, — пояснила Айви. — Как только королю станет известно о нашем побеге, нас начнут разыскивать во всех портах. Как иначе, если с Ариоры можно выбраться только по воде? Но в Синх-Атэ королевская власть слабее всего, это город преступников, наемников и прочего сброда. Формально, он принадлежит короне, но по факту, аристократы и богатые купцы предпочитают обходить его стороной. Если он для чего годится, так только для контрабанды.

— Жутко как-то, — поежилась Эсме.

— Не то слово. Но там нас будут искать не так быстро, как в других портах. Правда, и нам там придется нелегко. В Синх-Атэ запрещена любая магия.

— С чего это? — изумился Каридан. — Не припомню, чтобы король когда-либо издавал такие указы!

— Король здесь не при чем, это решение приняли жители города. Я слышала… Точнее, Антара слышала, что раньше это был процветающий торговый город, где магии хватало. Но десять лет назад там произошла жуткая катастрофа. Ее подробности тщательно скрываются, однако то, что горожане своим решением запретили любую магию на территории Синх-Атэ, — это без вариантов.

— С каких пор нас волнуют запреты? — поразилась Анэко. — Мы ведь магические формы жизни, нам вообще жить нельзя! Какая нам разница?

— Вопрос не в запретах, а в привлечении внимания.

— Но как они определяют магию, если она там под запретом? — нахмурилась Эсме.

— Понятия не имею. Но пока мы в Синх-Атэ или рядом с ним, наша задача — не рисковать. Антара очень хотела попасть именно в этот город. Я пока не знаю, почему, но, думаю, узнаю, когда мы будем там.

Айви не слишком нравилось служить кому-то вслепую, да еще и подталкивать к этому своих спутников. Однако иначе пока не получалось: Антара сообщала им лишь то, что хотела.

— Есть и еще одна причина, по которой нам лучше начать свой путь с Синх-Атэ, — добавила она. — Когда станет известно о нашем побеге, в этот город люди короля доберутся позже всего, мы легко опередим их на несколько дней.

— Я бы не был в этом так уверен, — заметил Каридан. — Работа королевской армии хорошо отлажена.

— Дело не в этом. Просто раз в Синх-Атэ запрещена магия, попасть туда можно только традиционными способами: по земле или по морю. Но по пустыне большие военные отряды не путешествуют, это слишком опасно. А по воде туда можно плыть только днем, ночью полагается ставить корабль на якорь и ждать рассвета. Я не знаю, почему, и это тот редкий случай, когда Антара тоже не знает, а не скрывает от нас что-то.

— Но мы все равно поплывем ночью? — уточнила Анэко.

— Да, и если ветер не переменится, мы будем там уже к рассвету.

Никто с ней не спорил, они все согласились плыть туда, куда так стремилась попасть Антара. Но Айви не могла избавиться от ощущения, что они все равно осуждают ее. Глупо, наверно… а если нет? Она ворвалась в их жизнь, разрушила мир, который они столько лет строили, предложив взамен лишь чужую охоту и вечную опасность.

Поэтому она первой оставила их. За ней никто не пошел: Каридан нашел на корабле карты, и теперь они с Анэко пытались понять, как лучше добраться до Синх-Атэ. Помочь им в этом Айви не могла, ей просто нужно было побыть одной.

Она заглянула к Итерниалу, однако он по-прежнему не приходил в себя. Его кожа была горячей, как в лихорадке, и он тяжело дышал. Он никогда не стал бы жаловаться, не в его это природе, но ему наверняка пришлось нелегко. Может, оно и к лучшему, что магию использовать нельзя? Это даст Итерниалу шанс полностью восстановиться.

Покинув его каюту, она не без труда нашла на корабле уголок, где не мелькали тени Эсме, веселые и шумные, скользящие по канатам с ловкостью белок. Айви не возражала, ей просто милее была тишина, нарушаемая лишь шепотом волн.

Она устроилась у перилл, свесила ноги вниз, к воде, глубоко вдохнула сладко-соленый морской воздух. Она пыталась представить город Синх-Атэ. Какой он? Что их ждет? Что Антара знает об этом месте? Судя по всему, ничего, потому что в их общей памяти Айви не находила ни одного образа. Все, что ей известно, Антара узнала от Делиора, а он — от других людей. Никто из них там не был.

Дневной свет постепенно угасал, море, поначалу окрашенное багрянцем заходящего солнца, темнело. Айви казалось, что мир исчезает. Горизонт просто стирался, и в этой беспросветной мгле оставался лишь крошечный круг воды, очерченный установленными на борту фонарями.

Ариора давно уже исчезла из виду, а Айви все думала: правильно ли они поступили, что сбежали? У нее выбора не было, но у них-то был!

Шаги за спиной отвлекли ее от размышлений, заставили обернуться. Каридан двигался почти неслышно, и если бы он хотел подкрасться к ней, она бы до последнего не заподозрила, что он рядом. Но он не собирался ее пугать, он позволил ей заранее узнать, что он приближается.

Каридан снял походный плащ, накинул ей на плечи и только потом сел рядом.

— Стало холодно, а ты даже не чувствуешь, — отметил он. — Как всегда. С тех пор, как мы покинули Ариору, ты сама не своя.

— А я и есть сама не своя. Я принадлежу Антаре.

— Даже не начинай. — Каридал мягко коснулся ее подбородка, призывая оторвать взгляд от моря и посмотреть на него. Айви любила его глаза: карие, теплые, как пронизанный солнцем янтарь, а в такой темноте — почти черные. Когда он был рядом, ей становилось легче. — Уж я-то знаю, кто из вас настоящая.

— Она чуть не убила тебя!

— Ты не позволила ей.

— Итерниал не позволил ей, — тяжело вздохнула Айви. — Я как раз ничего не могла сделать! И не могу. Я — всего лишь мнимая душа, которая рано или поздно должна исчезнуть.

— Все мы когда-нибудь исчезнем, — рассудил он. — Но ты настоящая. Поверь, я живу на этом свете гораздо дольше, чем ты, и я никогда не встречал никого более настоящего.

Рядом с ним она и правда чувствовала себя настоящей, но не потому, что он кого-то встречал или не встречал, а потому что любил ее. Никто ведь не влюбится в иллюзию, правильно? Он выбрал ее, а не Антару. Разве это ничего не значит?

Да и потом, если значимость человека определяется его связями с другими живыми существами, то она и правда более настоящая, чем Антара. Антара ведь никому не нужна!

Вот только…

— С тех пор, как мы покинули Ариору, я постоянно боюсь, — признала она.

Кому-то другому она бы ни за что не рассказала об этом, но Каридану — можно.

— Антары?

— Нет, — покачала головой Айви.

— А кого тогда?

— Тут, скорее, не «кого», а «за кого». Я за вас боюсь! Вся эта война с королем, с лучшими магами страны… Это очень опасно для всех, а ты еще и нарушаешь клятву…

Он не дал ей закончить, прижал к себе, поцеловал — быстро, словно желая так заставить замолчать. Айви подумала, что ей стоило бы обидеться, но обиды не было, и когда он отстранился, она увидела, что Каридан улыбается.

— Я сам разберусь за своими клятвами. Я и правда не знаю, что буду делать, когда — и если! — Антара доберется до Корнелиуса. Он наделал немало глупостей, но он хороший правитель, он мой брат. Мне придется сделать выбор, и я понятия не имею, каким он будет. Но я точно уверен в одном: это произойдет не сегодня и не завтра. Сегодня и завтра я буду с тобой. Я люблю тебя, и хочу любить тебя, а не бояться будущего. Что же до остальных, то дай им распоряжаться своей жизнью. Верь им, не придумывай лишнего, этим ты обижаешь их и умаляешь их достижения. Просто скажи спасибо и прими помощь.

Он был прав, но не во всем. Каридан не мог представить, каково это: делить свое тело с кем-то еще. Однако Айви понимала, что объяснить такое невозможно. Это ее битва, ее испытание, которое ей нужно было пройти самостоятельно.

Но это пока, а сегодня есть эта ночь, теплый ветер и пение волн…

— Тут и правда стало холодно, — Айви бросила на него хитрый взгляд. — Не покажете заблудившейся даме какой-нибудь укромный уголок, лорд Каридан?

Он понял ее сразу, она видела это — потому что хотел того же. Они, кажется, целую вечность не были вместе.

— Я и сам его искал, — отозвался Каридан. — Как заблудившаяся дама смотрит на то, чтобы разделить уголок на двоих?

— Она уверена, что будет в восторге.

— Это несомненно.

Он первым встал с пола и не просто помог ей, а поднял ее на руки. Айви рассмеялась, прижимаясь к нему, а он нес ее вперед так, будто она ничего не весила.

Пока они приближались к каютам, она все боялась, что Антара проснется и испортит этот момент. Однако голос в ее голове молчал, она была одна в своем теле.

Завтра они достигнут Синх-Атэ, начнется новая жизнь и бесконечная дорога. Кто-то спасется, кто-то уйдет, а кто-то, может, и предаст. Но сегодня они были друг у друга — а все остальное не имело значения.

— Вас что-то беспокоит, леди Марана? — спросила Санрия Дельоро.

Они собрались за завтраком в просторной светлой гостиной. Иногда Маране казалось, что дом колдуньи не построен из камней, а соткан из солнечных лучей. Белоснежные стены, мебель из кремового дерева, хрусталь и кристаллы — все это создавало удивительное чувство, как будто ты паришь в воздухе. Это было подходящее жилище для служительницы магии.

Хотя магией Санрия как раз пользовалась редко, гораздо реже, чем те колдуны, которых Марана встречала до нее. У нее были самые обычные слуги, из местных, которые выполняли за королевскую наместницу всю работу: убирали, стирали, готовили. Санрия же принимала у себя жителей города, следила за документами, встречалась с градоначальником — словом, занималась такой скучной работой, что Марану от одной мысли о таких днях клонило в сон.

Да и не ее одну. Нэвил, очевидно, тоже скучал в этом доме, он с радостью согласился сопровождать гостью в ее прогулке.

— Нет, меня ничего не беспокоит, — покачала головой Марана. — Просто дурной сон приснился.

— Когда провидице снятся дурные сны, проблемы могут появиться у всего города.

— Это не так работает. Мои видения обычно очень понятные и четкие, когда они предрекают чужую беду. А такие размытые сны… Это или просто сны, или предостережение для меня лично.

Марана говорила ей правду, она попросту не видела смысла врать. Ведьмы, воспитывавшие ее, ценили силу ее дара. Когда Марана заглядывала в чужое прошлое или будущее, она видела все предельно четко. Но заглянуть вот так в свое будущее она не могла, сколько бы ни пыталась. Иногда судьба посылала ей намеки, запутанные, неясные… вот как этой ночью.

— Что же вам снилось? — полюбопытствовала Санрия.

— Лед. Мне снился лед. Даже не знаю, к чему это.

Лед Марана видела всего пару раз, во время своих путешествий, и ничего страшного в нем не находила. Напротив, ей нравились холодные белые кристаллы, в них была особая, смиренная красота.

И все же она не понимала, почему лед вдруг вернулся в ее сновидения. Там, в мире грез, он окружал ее повсюду: она шла по городу, а его, такой нарядный и жаркий в день ее приезда, покрывала сплошная пелена мерцающего инея. Это не было ни плохо, ни страшно, просто… странно.

В конце концов Марана решила, что на нее так влияет жара. После палящего солнца не удивительно, что ей захотелось немного прохлады!

После завтрака Санрия попрощалась с ней:

— Прошу извинить меня, леди Марана, но дела не ждут. Я должна следить за всеми магическими грузами, что прибывают в Синх-Атэ, а их в этот сезон очень много. Но не волнуйтесь, Нэвил не оставит вас ни на миг, такова его миссия на сегодня. О деньгах тоже не переживайте, к вашим услугам все, что пожелаете. Король выделяет мне достаточно средств на нужды его гостей, которых я с удовольствием принимаю.

Про удовольствие — это она, конечно, зря сказала. Врала колдунья не слишком умело, а может, не хотела скрывать правду, но старалась из вежливости. Марана давно уже поняла, что не нравится хозяйке дома. Ну так что с того? Потерпит!

— Благодарю, леди Дельоро. Ваша доброта не знает границ.

Они покинули дом одновременно, но Санрия направилась к порту, а Нэвил повел гостью к главным улицам, самым широким.

— Что ты хочешь посмотреть? — спросил он. — Ничего, что я вот так просто к тебе обращаюсь? Могу называть леди Мараной, мне не сложно.

— Да нет, так мне больше нравится, — улыбнулась Марана. — Какое-то это притворство было бы: леди Марана, лорд Дельоро…

— Точно. Тем более что я не люблю, когда меня называют лорд Дельоро.

— Почему? Разве это не твое имя?

— Это ее имя, — поморщился Нэвил. — Я бы не хотел говорить об этом.

Он не хотел — а вот Марана не отказалась бы. Она полдня наблюдала за ними, и пока это было самое странное семейство, которое ей доводилось видеть. Санрия была вдвое старше молодого мужа, она годилась ему в матери и чаще всего вела себя как мать. Она указывала Нэвилу, что делать, он иногда соглашался, а иногда и огрызался, совсем как ребенок, которому не нравятся законы предыдущего поколения. Однако ночевать они отправились в одну спальню, да и днем Санрия касалась его совсем не так, как мать касается ребенка.

Марана понятия не имела, нормально ли это. Кто она такая, чтобы судить их? Нэвил, как бы молод он ни был, уже взрослый мужчина, и если он стал мужем колдуньи, значит, любит ее. Но от всего этого Маране почему-то становилось неприятно.

— Куда ты хочешь пойти? — спросил он. — Или тебе все равно?

О нет, ей было не все равно.

— На магический рынок! Я еще никогда не была на магических рынках, мне интересно, что там.

— Мудрое решение, я бы тоже туда пошел. Знаешь, а ведь равного нашему рынку нет. К чудесам быстро привыкаешь, я его каждый день вижу, но все равно помню, что он особенный.

— Я не очень хорошо разбираюсь в артефактах, — признала Марана. — У меня естественная магия, другую я не изучала, ясновидящим это не нужно.

— Еще бы! За такой дар, как у тебя, многие тысячу артефактов отдать готовы!

— Да знаю я и не говорю, что хочу что-то поменять. Просто артефакты мне в новинку, хотя я, скорее всего, все равно ничего в них не пойму.

— Надо будет — я подскажу, — заверил ее Нэвил.

— Ты что, разбираешься в магии?

— Я, вообще-то, и есть маг!

Словно желая подтвердить свои слова, он повел рукой в воздухе, и песок под их ногами из обычного, рыжеватого, стал мерцающим, как лунный свет. Это была не иллюзия, материя и правда изменилась, но никто из горожан не обратил на песок внимания. Тут, должно быть, к такому привыкли.

А вот Марана была поражена. Не самим заклинанием — оно как раз было нехитрым, сродни забавам для городских ярмарок. Она почему-то была уверена, что молодой муж колдуньи ну никак не может быть магом.

— Ого, — только и смогла произнести Марана.

— Не такое уж и «ого»! Я ведь живу с колдуньей.

— И что? Леди Дельоро не могла обучить тебя только потому, что ты ее муж, для такого легкого и быстрого применения магии тебе все равно нужны врожденные способности!

— Они у меня есть и всегда были. Тут связь скорее обратная: я сначала стал ее учеником, а потом только мужем. Так бывает.

Он снова заметно помрачнел, и Марана решила, что задавать новые вопросы про его брак с Санрией все же не стоит. Это их дело, а она — всего лишь гостья.

Скоро они вошли на магический рынок, и она без труда забыла о своих размышлениях. Это место околдовывало с первого взгляда, оно было пропитано магией. Маране казалось, что она чувствует колдовскую энергию кожей, дышит ею и сама здесь становится сильнее.

Перед ней и Нэвилом раскинулась огромная площадь — Марана не видела, где она заканчивается. Повсюду были установлены прилавки из дерева и камня, а иногда и шатры. Среди рядов бродили и местные жители, и обожженные солнцем моряки; покупали редко, больше смотрели, но это и понятно — зачем им артефакты?

Здесь Марана видела ожерелья из металла с тончайшей вязью, гладкие круглые камни, в которых будто застыло сияние. На прилавках лежали пояса, сплетенные из кожаных лент, расшитые платки, стояли разноцветные бутылки — похоже, с песком, однако Марана сильно сомневалась, что это на самом деле песок. В воздухе сильно пахло травами, их запах вырывался из большого синего шатра, в который тянулась самая длинная очередь.

Чаще всего за прилавками стояли люди, но иногда торговлю вели и сами маги. Должно быть, не очень сильные, потому что какому магу захочется вот так проводить время? Тут был старик, торговавший глиняными табличками с заклинаниями, а еще была женщина, которая убеждала всех, что ее заговоренные ленты спасут от любой порчи. Марана даже обнаружила лавку, где продавали портреты сильнейших колдунов, убеждая, что их образ защитит от магии других чародеев и демонов.

— Это же глупо, — не сдержалась она, остановившись возле лавки.

Продавец, сонный тучный мужчина, нисколько не обиделся. То ли ему было все равно, то ли он просто слышал такое слишком часто, чтобы на каждую девицу гнев тратить. Он только спросил:

— Почему глупо, миледи? Есть колдуны, что поднялись до небес и сели за один стол с богами.

— Не знаю таких, — хмыкнула Марана. — И сколько же стоят эти чудесные портреты?

— По-разному, от одной до ста золотых.

Марана только присвистнула. Портреты и правда были неплохими, выполненными талантливым художником, на дорогой древесине, яркими красками. Возможно, они даже были заговорены от выцветания и трещин. Но сто золотых — это перебор! За такие деньги дом купить можно! Правда, вряд ли в Синх-Атэ, однако в деревне какой-нибудь можно.

— Почему так дорого?

— В зависимости от силы колдуна, — все так же равнодушно пояснил торговец. — Чем сильнее колдун, тем лучше защита.

— Да ладно! Кого же можно купить за одну золотую?

— Начинающих магов. Вот, например, братья Аншах — очень молодые, но удивительно талантливые колдуны. Их уже приняли на королевскую службу, а это, барышня, говорит о многом.

— Я-я-ясно, — протянула Марана. Она тоже была принята на королевскую службу, но ее портрет точно не помог бы предугадать будущее. — А портрет госпожи Санрии Дельоро есть?

— Конечно, — оживился торговец. — У нас много портретов леди Дельоро, их разбирают лучше всего!

— И сколько же один портрет?

— Десять золотых — это удивительно мало за портрет такой сильной колдуньи, можно сказать, подарок!

За десять золотых можно было купить лошадь, причем живую, а не нарисованную. Живая лошадь была куда ценнее портрета колдуньи, но Марана решила не говорить от этом при Нэвиле.

— Но если за портрет леди Дельоро всего десять золотых, кто же тогда стоит сотню? — поразилась она.

— Маги высшего уровня. Легенды!

— Например?

— Делиор Сантойя.

— Так он же старый, — усмехнулась Марана. — И, вроде бы, отошел от дел.

— Божественная сила не приходит ниоткуда и не исчезает в никуда, — рассудил торговец. — Время над ней не властно.

— Думаю, нам пора уходить, — вмешался Нэвил.

— Но я еще не закончила рассматривать чудодейственные портреты!

— Леди Марана, все-таки хватит!

Он схватил ее за руку, чтобы оттащить от лавки с портретами. Он впервые коснулся ее. Марана не собиралась призывать свою силу, но стихийная магия ясновидения не всегда подчинялась ей. Вот и теперь видение пришло в момент, когда его пальцы сомкнулись на ее запястье — когда она меньше всего ожидала этого!

…Яркий город в сердце пустыни сменился цветущим садом, раскинувшимся у стен величественного замка. Марана уже видела такие замки раньше: в них воспитывались юные колдуны. Служители искали талантливых детей во всех провинциях и забирали на обучение. Здесь они узнавали основы, а лучшие из лучших находили наставников среди старших чародеев.

Вот и теперь среди цветов с воплями носилась шумная стайка ребятишек — от семи до десяти лет, не старше. В этот момент они ничем не отличались от самых обычных детей, играющих в догонялки.

А со стороны за ними наблюдали старшие — несколько колдунов в ритуальных одеждах опекунов и молодая красивая женщина с зелеными глазами и вороными волосами. Санрия Дельоро изменилась с тех пор, поддалась ходу времени, но узнать ее все равно было несложно.

— Вот у этого очень интересная энергия, — заметила колдунья.

Она указывала на светловолосого мальчика лет десяти. Он без труда привлекал внимание, но вовсе не энергией, которую Марана даже не чувствовала. Просто он смеялся громче остальных, двигался больше, улыбался шире. Он был огоньком среди углей, луной среди звезд. К тому же, паренек был симпатичным настолько, что издалека его даже можно было принять за девочку из-за длинных вьющихся волос.

И в этом ребенке Марана тоже узнавала знакомые черты.

— Нэвил талантлив, — кивнул опекун. — Он не лучший из наших учеников, но среднего уровня он точно достигнет.

— Думаю, я возьму его.

— Вы уверены? Я бы рекомендовал вам другую ученицу.

— Я возьму его, — повторила Санрия, и голос ее звучал жестче.

Для учеников это считалось огромной удачей — попасть под покровительство практикующего мага. От такого наставника можно было узнать гораздо больше, чем от опекунов. Однако немногие маги брали учеников, им это было не нужно. А те, что брали, часто находили их сами, им, похоже, нравилось выискивать жемчужины среди деревенских детей.

Но были и такие, кто приходил в магические обители, чтобы посмотреть на детей, уже прошедших первое обучение. Все знали, что без личного наставника стать успешным колдуном, никому не подчиняющимся и ни от кого не зависящим, почти невозможно, каким бы даром тебя ни наградила природа.

Так что Нэвилу, можно сказать, повезло, Санрия была удивительно сильна. Вот только Марана не могла избавиться от ощущения, что это была переменчивая удача…

Он одернул руку, и когда молодой маг перестал касаться ее, видение исчезло. Марана обнаружила, что снова стоит на магическом рынке, неподалеку от лавки с портретами — они и пары шагов не сделали!

Она ничего не сказала. Но на ее лице, должно быть, отразилось нечто такое, что помогло Нэвилу понять ее.

— Что бы ты ни видела, я не хочу знать об этом, — сухо сказал он. — И уж точно не хочу обсуждать.

— Прости, я не хотела, это иногда от меня не зависит…

— Я покажу тебе южную часть рынка. Там выступают трюкачи.

Марана кивнула, хотя волшебного праздника ей больше не хотелось. Она покорно шла за Нэвилом и повторяла себе, что это не ее дело, это чужая семья, они сами разберутся. Но видение все равно оставило в ее душе странный след.

Когда Санрия забрала его из замка, он был совсем ребенком. А она выбрала не сильнейшего ученика, а красивого мальчика, будто знала, что он станет ее мужем! Но могла ли она думать о таком, глядя на ребенка? Нет, конечно, это немыслимо!

Да и какая разница, о чем думала Санрия, чего хотела? Сегодня Нэвил счастлив с ней…

Даже если он совсем не кажется счастливым.

Корабль вздрогнул — резко, сильно, неожиданно, как зверь, в которого попала стрела притаившегося в зарослях охотника, и остановился. До берега они точно не добрались: они должны были доплыть до Синх-Атэ с рассветом, да и потом, остановка была бы куда мягче. Получается, они сели на мель?

Но и в это поверить не получилось: если бы корабль напоролся на мель, он бы так и остался на месте. Однако судно, не двигаясь вперед, продолжало дрожать, то сильнее, то слабее. Казалось, что кто-то… бьет по нему со стороны воды. Вот только Айви не представляла, как такое возможно.

Они с Кариданом только-только начали засыпать. Она была спокойна и счастлива, она прижималась к нему, чувствовала его тепло, и ей казалось, что хотя бы сегодня, этой ночью, все должно быть хорошо. Увы, судьба редко преподносила им такие дары.

— Что происходит? — прошептала Айви.

— Похоже, на нас напали, — нахмурился Каридан. — Я чувствую чужое присутствие, но оно непонятное, я с таким раньше не сталкивался. Надо выбираться отсюда!

Они поспешно оделись и поднялись на палубу, где уже ждали остальные. Даже Итерниал очнулся и кое-как выбрался из каюты, хотя выглядел он откровенно больным: он удерживался на ногах только опираясь на перилла, лицо осунулось, глаза казались воспаленными. Однако у Айви не было времени интересоваться, как он себя чувствует, у них сейчас была проблема поважнее: девушка наконец увидела, что случилось с кораблем.

Враг не подобрался к ним со стороны, это были не опытные королевские стражи и не наемники. Продвигаясь к Синх-Атэ, они попали в ловушку того, кто таился под водой. Теперь снизу, из темноты волн, к ним тянулось бесчисленное множество тонких гибких щупалец.

Поначалу Айви решила, что это нечто вроде осьминога. Однако когда одно из щупалец промелькнуло совсем близко, она поняла, что оно больше похоже на червя — и формой, и гладкой плотной шкурой. По одному эти щупальца были не так уж опасны: Анэко удалось перерубить его одним небрежным движением когтей. Но такие атаки не слишком вредили тому, кто скрывался на глубине. Щупалец у него хватало, на место одного уничтоженного приходили два новых. А главное, что-то очень большое, похоже, закрепилось на дне корабля и теперь отчаянно тянуло его вниз.

Айви наконец поняла, почему в этих водах было запрещено путешествовать по ночам. Скорее всего, днем эта тварь спала — а с наступлением темноты готова была броситься на любую добычу.

— Что это за урод?! — крикнула Эсме, шарахаясь от паутины щупалец.

— Похоже, донный моллюск, — отозвалась Анэко. — Я когда-то слышала о них, от купцов, что приплывали на Ариору. Вот уж не думала, что увижу!

— Он большой?

— Больше нашего корабля, если легенды верны.

— Нам, как всегда, везет, — криво усмехнулся Каридан. Он повернулся к Итерниалу: — Эй, полезный в хозяйстве артефакт, можешь убрать этого слизня?

Айви подозревала, что если бы он мог, проблема уже была бы решена. До побега с Ариоры Итерниал избавился бы от такого соперника играючи! Но пересечение границы слишком больно ударило по нему, он едва пришел в сознание и уж точно не был готов к бою.

Сложно было даже представить, насколько это унизительно для него. Айви боялась, что он даже не рискнет признаться в этом, попытается призвать магию и, возможно, погибнет — так глупо и бездарно! Поэтому она опередила его с ответом:

— Нельзя!

— Почему нельзя? — нахмурился Итерниал.

— Потому что ты проспал наше обсуждение, а Каридан — нет, и мог бы не предлагать такое!

Теперь уже смутился Каридан:

— Не понял…

— А зря. Мы близко к Синх-Атэ, и если там стоят артефакты для распознания магии, они нас засекут! Сила Итерниала слишком уникальна, нельзя ее призывать!

Небо над морем и правда окрасилось лучами рассвета, пока еще первыми, робкими. Айви догадывалась, что если бы было чуть светлее, они бы, возможно, увидели город на горизонте. Пока же им оставалось лишь уповать на то, что он близко.

А между ними и городом — живая стена щупалец, тянувшихся, казалось, к самому небу.

— Что тогда будем делать? — нахмурилась Анэко. — Позволим этой сопле сожрать нас, чтобы не перепугать горожан? Отличный план!

— Позволим ей сожрать корабль, — уточнила Айви. — Это, насколько я понимаю, не демон, а просто животное?

— Очень сильное и тупое животное!

— Но животное. От него можно убежать! Нам даже лучше, если оно сожрет корабль.

— Верно, это отличный способ маскировки, — подхватил Итерниал. — Лучше, чем бросать корабль возле города. Возможно, его вообще не найдут, никто не будет знать, что мы направились в эту сторону. А если обломки и обнаружат, решат, что хотя бы кого-то из нас съела эта тварь. Неплохая легенда.

— Главное, чтобы эта легенда не стала правдой! — раздраженно заметил Каридан, придавив сапогом пару щупалец. — Как будем выбираться, если магию использовать нельзя?

— Разобьемся на две команды, — отозвалась Айви. Она, никогда не считавшая себя лидером, была поражена тем, как легко появлялись нужные решения. Она не знала, чьи это мысли: ее или Антары. Ей было плевать, лишь бы сберечь своих спутников. — У нас есть два слабых воина: я и Итерниал.

— Эй! — возмутился Итерниал.

— Так и есть, — жестко заявила она. — Ты ослаблен. Ослаблен из-за нас, если тебе от этого легче, потому что сделал то, что мы не могли. Поэтому прими нашу помощь как благодарность. Годится?

— Сойдет для этого раза, — проворчал он. Итерниал и сам понимал, что она права.

— Так, с одним нежным лордом вопрос решен. Дальше… У нас есть два сильных воина, которые отлично сражаются без магии, с одной только грубой силой: Каридан и Анэко.

— Я тоже сражаться умею! — напомнила о себе Эсме.

— Да, но не так эффективно, как они. Поэтому твоя задача — позаботиться о себе. Я останусь с Кариданом, Итерниалу поможет Анэко.

— А нельзя наоборот? — поморщилась Анэко. — Этот бледный тип меня нервирует!

Доски с резким, как крик, хрустом проломились, корабль стремительно шел ко дну. Существо, прикрепившееся к судну, давило постоянно, сильно. Оно, лишенное развитого мозга, все делало спокойно и безжалостно, оно знало, что его добыча уже не спасется. Оно не хватало жертву пастью, оно поглощало ее всем своим телом.

— Хватит спорить! — отрезала Айви. — Это не вопрос того, кому кто нравится. Мы все на одной стороне, а эти пары — лучшее сочетание сил. Помните: наша главная задача — добраться до берега. Желательно сделать это без применения магии, но если вы поймете, что вас могут убить, к морским демонам все, призывайте любую силу!

— Где встречаемся? — осведомилась Эсме, едва уклонившись от летящих на нее щупалец.

Айви на мгновение задумалась, потом ответила:

— В памяти Антары есть скала рядом с городом, там никто не живет. Плывите к ней, ее вы не пропустите, там и встретимся. Удачи!

Время на разговоры истекло, щупальца обрушились на палубу единой волной. Похоже, морское существо не чувствовало жизнь и ничего не видело, оно искало их наощупь, прижимая корабль к своей скрытой волнами туше. В водовороте извивающихся слизких отростков уже было не разглядеть, где ее спутники, не пострадали ли они.

В какой-то момент Айви испугалась, что и для нее все кончено. Она осталась одна, сейчас эта мерзость оплетет ее коконом, утащит на глубину, а она и крикнуть не успеет! Но Каридан не подвел. Он никогда не подводил.

Его левая рука, обычно перемотанная тканью, распалась на три острых лезвия. Оружие, сделанное из магического металла, подчинялось ему, как живая плоть, оно было несокрушимым и могло двигаться в любую сторону. Лучшей защиты от такого противника и представить нельзя! Каридан мгновенно расчистил им путь, сжал руку Айви своей человеческой рукой и потянул девушку за собой.

Она не пыталась помогать ему или говорить, куда двигаться, хотя иногда ей казалось, что он ведет их обоих на верную смерть. Но Айви заставила себя верить ему. Он опытный воин, он магическая форма жизни, большего и не нужно, чтобы спастись.

Существо уничтожило все фонари на корабле, и теперь им помогал лишь скупой свет звезд, то и дело скрывавшихся за облаками. Но глаза Айви быстро приспособились к ночной тьме, и в какой-то момент ей даже показалось, что она видит в воде огромную, бесформенную тушу существа. Плоть, лишенную костей, скользкую, способную лишь убивать… Меньше всего Айви хотелось приближаться к этому выродку, однако Каридан все равно заставил ее прыгнуть вниз — может, в самую пасть чудовищу!

Но пасти не было. Возможно, ее не было вообще, а может, она уже сомкнулась на корабле, и такие мелкие зверьки ее не интересовали. Щупальца продолжали мелькать рядом с ними, но это было хаотичное движение, на удачу, а не осознанная попытка перехватить их.

Их встретила холодная морская вода. Айви поперхнулась ею, чуть не пошла ко дну, но Каридан вовремя поддержал ее, хотя ему, должно быть, приходилось нелегко: левая рука и ноги, сделанные из металла, тянули его вниз.

— Сможешь плыть сама? — спросил он, стараясь перекричать шум волн.

— Да!

— Будь здесь, ровно на этом месте!

Он оставил ее одну! От шока и страха Айви не смогла произнести ни слова, она только видела, как он отплыл в сторону. А рядом по-прежнему сновали эти щупальца, ловкие и быстрые, как змеи. Айви казалось, что еще чуть-чуть, и сбудутся ее худшие страхи.

На несколько мгновений Каридан и вовсе скрылся из виду, и это были самые жуткие мгновения в ее жизни. Хотелось плакать от обиды, и она даже готова была призвать Антару — вот только Антара не появлялась, словно и не понимала, какая опасность нависла над их общим телом!

А может, она просто знала, что Каридан не бросил ее. Он быстро вернулся, и Айви наконец-то поняла, что он задумал. Он вернулся к кораблю и отсек от поглощаемого чудовищем судна несколько досок, которые теперь передал ей. Айви прильнула к ним, прижалась плечами и грудью, и удерживаться на плаву стало гораздо легче.

Теперь уже Каридан все время оставался с ней, будто извиняясь за то, что покинул ее раньше. Правой рукой он держался за доски, а левой уничтожал те щупальца, которые пытались перехватить их и утащить на дно. Вода вокруг них давно стала густой и мутной от раздробленной плоти и крови, от нее шел гнилостный запах, Айви не хотелось и думать о том, чем она была покрыта с ног до головы.

И все равно они продвигались вперед. Мучительно медленно, гораздо медленней, чем хотелось, однако они справлялись! Направление выбрал Каридан, и Айви надеялась, что они плывут к берегу, а не обратно к открытому морю. Сама она ничего не видела и не чувствовала, их друзья, казалось, попросту исчезли, а за спиной у них трещал, распадаясь на доски, сожранный чудовищем корабль.

Но они были живы — каким-то чудом и вопреки всему. Сначала рядом с ними перестали бесноваться щупальца, отчаянные, как рассеченные пополам черви. Затем вода стала гораздо чище — сюда попадало все меньше крови чудовища. Под конец Айви сумела разглядеть впереди гору, гордо высившуюся на берегу, как главный страж единственного города в пустыне.

Чудовище не гналось за ними. Вряд ли оно насытилось кораблем — даже настолько безмозглое создание должно было понять, что выбрало неверную жертву. Скорее, оно было не из тех, кто преследует, оно охотилось из западни. Да и рассвет на небе разгорался все сильнее, заставляя гиганта вернуться на глубину.

Айви невольно вспомнила свое путешествие на Ариору. Тогда все было гораздо хуже: она была одна, запертая в деревянном ящике, а с неба лил безжалостный ледяной дождь. Здесь же их встречал пусть и каменистый, но все же пологий берег, по которому они, уставшие и замерзшие, выбрались к самому подножью горы.

Каридан вернул левой руке привычную форму и первым в изнеможении упал на камни, стараясь отдышаться. Айви устала гораздо меньше, поэтому она просто прижалась к нему, надеясь согреть. Им нужно было дождаться, когда полностью взойдет солнце — тогда и начнется жара.

Они пока были одни на берегу, но за своих друзей Айви уже не беспокоилась. Теперь, когда хаос отступил, она чувствовала их, знала, что все живы. Их просто волнами отнесло чуть дальше от берега, но скользкому чудовищу все равно не удалось добраться до них. Да и не удивительно — Итерниал слишком горд и упрям, чтобы позволить какому-то слизню убить себя!

Окончательно успокоившись, Айви перевела взгляд на возвышавшуюся над ними гору и слабо улыбнулась. Так или иначе, они все же добрались до города Синх-Атэ.

— Да будет у вас ребенок, точно будет! — рассмеялась Марана. — Мне можете верить, я в будущем никогда не ошибаюсь!

Все дело в том, что женщина задавала ей вопрос про ребенка уже десятый раз, все поверить не могла. Но Марану это не раздражало, она видела, что ее собеседница готова была расплакаться от счастья, и на душе у ясновидящей было хорошо.

Женщине, с которой она разговаривала, было уже больше тридцати. Иные в ее возрасте бабками становятся, а она так и не смогла понести первенца, хотя половину жизни прожила с законным мужем в любви и достатке. Мужа все уговаривали бросить «пустой сосуд», однако он слишком сильно любил ее. Эти двое понравились Маране, она согласилась погадать им.

— Осталось подождать совсем немного, — добавила она. — У вас будет двое детей, мальчик и девочка, они родятся друг за другом. Но произойдет это не здесь.

Женщина, до этого улыбавшаяся, теперь смутилась.

— То есть? Что вы имеете в виду, леди Марана?

— Вы будете жить в другом городе, — пояснила Марана. — Среди лугов и холмов, далеко от пустыни.

— Но мы не собираемся переезжать! Или для того, чтобы у нас родились дети, нам нужно покинуть Синх-Атэ?

— Нет-нет, ничего делать не нужно! Моя сила не подсказывает, как изменить будущее. Она показывает то, что уже обещано судьбой. Возможно, у вас появится причина переехать.

— Не представляю, что это за причина… Синх-Атэ — наш дом, и нет безопаснее места для детей! Но спасибо вам, огромное спасибо!

Они предлагали ей деньги, она отказалась. Марана уже выяснила, что король действительно выделяет Санрии немало средств на магическое развитие города. Ей несложно было подарить пару золотых своей гостье.

Она никогда не отказывала и ни в чем не упрекала Марану, хотя ее визит явно затянулся. Ясновидящая и сама не ожидала, что так будет. Она планировала остаться в Синх-Атэ дней на десять — а сегодня был двадцать первый день с ее приезда. Она нигде еще не задерживалась так долго, понимала это, но и уехать не могла.

Этот город манил ее, она чувствовала, что другого такого в мире нет. Маране нравилось думать, что дело только в этом, однако она и сама осознавала: не все так просто. У истинной причины ее нежелания уезжать было имя.

Нет, ничего особенного между ней и Нэвилом не происходило, им просто нравилось быть вместе. Он, поначалу отнесшийся к ней с настороженностью, теперь был даже рад, что в доме поселилась его ровесница. Впервые за долгое время у него появилась возможность делиться с кем-то впечатлениями, рассказывать о том, что ему интересно, и быть понятым.

Санрия, конечно, заметила это, однако Марана всеми силами старалась убедить ее, а заодно и себя, что они с Нэвилом относятся друг к другу как брат и сестра. Это было даже похоже на правду, кто-то другой поверил бы ей, а колдунья — вряд ли. Санрия была умна и опытна, она сразу же заметила, что Марана променяла свои нелепые походные наряды на кружевные платья, стала закрывать криво остриженные волосы расшитыми цветными платками, научилась подкрашивать глаза, как женщины-кочевницы, торговавшие на рынке. Пока колдунья ничего не говорила, но Марана понятия не имела, на сколько хватит ее спокойствия.

Ей было стыдно, однако не настолько, чтобы все прекратить и уехать. Марана пока сама не понимала, чего хочет. Она только чувствовала, что между ней и Нэвилом появилась особая связь, которая с каждым днем становилась лишь сильнее. Это интриговало ее, и каждую ночь, ложась спать, она надеялась, что магическая сила будет милосердна к ней и позволит увидеть свое будущее.

Но такая роскошь доставалась ясновидящим очень редко. Во сне Марана по-прежнему видела только лед. Этот сон приходил слишком часто, чтобы быть случайной фантазией. Похоже, в будущем ее и правда ожидал лед, а точнее, то, что с ним связано — великая радость или огромное горе. И все же Марана не сомневалась, что лед проявит себя гораздо позже, точно не в пустынном городе. Поэтому она не думала о нем сейчас, все свое внимание уделяя той необычной игре, которую они, не сговариваясь, вели с Нэвилом.

Он и теперь был с ней, сопровождал ее на магический рынок, где она гадала горожанам. Желающих узнать свое будущее и сейчас хватало, но Марана устала, и Нэвил понял это до того, как она успела сказать ему.

— Все, хватит, — властно произнес он, и толпа тут же отступила. Его в этом городе знали и уважали, причем не только как мужа колдуньи. — Леди Марана погадает вам завтра, если захочет, а пока ей нужен отдых.

Они не стали настаивать, даже если им хотелось. В Синх-Атэ царил идеальный порядок всегда и во всем. Сказали — завтра, значит, будут просить завтра, а сегодня и слова не скажут.

Нэвил увел ее с рынка, но не к дому, и это удивило Марану.

— Разве мы не должны вернуться к обеду? — удивилась она.

— В городе пообедаем, — отмахнулся он. — Санрии не будет до вечера, у нее важные гости, так что этот день наш.

В том, что он говорил, не было ничего преступного, и все же Марана почувствовала легкий укол вины перед колдуньей — который, впрочем, быстро прошел.

— Почему мне кажется, что ты что-то задумал? — фыркнула она.

— Потому что ты ясновидящая.

— Не поэтому. Я ведь уже говорила тебе — мы очень плохо угадываем свою собственную судьбу.

— Тогда ты просто проницательная. Я приготовил для тебя сюрприз, и надеюсь, твой дар не раскроет его раньше времени.

Марана почувствовала, как к лицу приливает жар смущения, и ей оставалось лишь надеяться, что это не слишком заметно. Для нее еще никто и никогда не устраивал сюрпризов! Она и не ожидала их — особенно от него. Это, конечно же, просто дружеский жест, не более, но как приятно.

Поэтому она просто шла за ним, впервые в жизни радуясь тому, что надела легкое белое платье и теперь похожа на женщину, а не на сбежавшего из дома ребенка. Помнить о том, что он — чужой муж, становилось все сложнее.

Нэвил привел ее на границу города, за которой начиналась пустыня, но не остановился. Он продолжил двигаться, хотя перед ними не было ничего, кроме бесконечно далекого горизонта, который всегда будет таким, долгие дни пути. Нечего здесь искать! При всей ее любви к приключениям, Марану никогда не тянуло в пустыню.

Но теперь она и слова не сказала. Она продолжала идти за Нэвилом, опасаясь испортить свой первый в жизни сюрприз.

Они шли долго, свернули в сторону, продолжили путь. Город давно уже скрылся из виду, когда Нэвил наконец остановился. Он огляделся по сторонам и с довольным видом кивнул:

— Да, вот тут хорошо.

— Что — хорошо? — растерянно спросила Марана, изучая их окружение. — Здесь же ничего нет!

— Это ты так думаешь. Я решил, что тебе обидно будет покинуть Синх-Атэ, так и не узнав, что это очень необычная пустыня!

Он опустился на одно колено и начал чертить символ на песке. Марана без труда узнала эти руны: это был способ управления погодой. Сама она так колдовать не умела, у ее способностей был совсем другая природа, но за свою жизнь она прочитала немало магических книг. И все равно она не понимала, что затеял ее спутник.

Завершив подготовку, Нэвил сосредоточился, призывая магию. Ветер усилился, налетел на землю, как спущенный с цепи охотничий пес бросается на добычу. В воздух поднялось мутное облако песка, но Нэвил сделал так, чтобы оно сместилось, не коснувшись их. Они оба стояли в стороне, наблюдая за яростью стихии.

Казалось, что ветер копает яму, как самый усердный из слуг. Песок исчезал слой за слоем, а за ним скрывалось нечто странное. Вроде бы, камень, но слишком правильной формы, слишком необычного цвета. Марана нахмурилась, пытаясь понять, что перед ней. Что может скрываться под землей в пустыне? Да ничего, только песок!

Ей потребовалось немало времени и внушительных размеров яма, чтобы догадаться: ветер откопал дом. Самый настоящий дом под черепичной крышей, очень похожий на те, что образовывали улицы Синх-Атэ! Но как он мог попасть под землю? Что он вообще делал в пустыне?

Марана перевела взгляд на Нэвила и увидела, что он улыбается, явно довольный собой. Что ж, его сюрприз удался.

— Что это такое?

— Часть деревни, которая раньше примыкала к Синх-Атэ. Ну, знаешь, так часто бывает: большой город, рядом с ним — деревни…

— Так бывает везде, кроме пустыни!

— В том-то и дело, что раньше здесь пустыни не было. Эта пустыня вообще не обычная, единственная в королевстве, которая появилась не сама, а с помощью магии.

— Несчастный случай? — предположила Марана.

— Нет, наоборот, очень сложное заклинание, потребовавшее немало сил и жертвенной крови. Но иначе поступить было нельзя.

Она и раньше слышала о том, что у Синх-Атэ есть своя легенда, которую тут вспоминать не любили. Теперь же Марана узнала, о чем она.

Море всегда оставалось самой загадочной частью королевства. Никто и сейчас не мог сказать, каких чудовищ оно скрывает, а раньше бескрайняя водная гладь и вовсе считалась священной. Магия была развита хуже, поэтому шансы пережить дальнее путешествие оставались невысоки.

В те времена Синх-Атэ был обычным небольшим портом, столицей зеленой провинции, славившейся земледелием, а не торговлей. Но однажды из воды вышли существа непревзойденной силы. Они были чудовищами, однако не животными. Они не уступали людям умом, но очень легко поддавались ярости, поэтому вести с ними переговоры оказалось невозможно. Это была разрушительная сила, готовая пожирать все на своем пути.

Их вечный голод оказался настолько велик, что им стало не хватать морских существ. Они выбрались на берег — туда, где ждали беззащитные, плохо вооруженные люди. Им эти чудовища казались бессмертными, убить их без магии было невозможно. Атаку замедлило лишь то, что существам нужно было время, чтобы научиться дышать на воздухе. Но все знали, что скоро они пройдут дальше, и тогда их будет не остановить.

Королю, правившему в те годы, пришлось принять непростое решение. Он приказал покинуть все города и деревни и превратить огромную территорию возле моря в безжизненную пустыню. Магии, способной сотворить такое, тогда попросту не существовало, для выполнения приказа пришлось придумывать новое, никем не испытанное заклинание.

С одной стороны, оно помогло: палящее солнце сожгло морских чудовищ, их род оборвался, больше их никто не видел. С другой, магия оказалась необратимой. Даже когда с хищниками было покончено, земля осталась раскаленной и безжизненной, провинция была изуродована навсегда.

Ценой немалых усилий королю все же удалось восстановить Синх-Атэ. Это было необходимо: опасно было оставлять такое огромное морское пространство без единого порта. Была у города и другая миссия: следить за водами, чтобы ни одно существо не выбралось из них незамеченным.

— Из-за важности города здесь и царит такой безупречный порядок, — закончил свой рассказ Нэвил. — Поблизости нет ни деревень, ни военных гарнизонов, поэтому законы соблюдаются очень строго. Зато благодаря этому люди снова свободно селятся в Синх-Атэ, никто ничего не боится.

Они оба теперь сидели на краю ямы, выкопанной ветром. Марана смотрела на черепичную крышу у своих ног и не могла поверить, что это все по-настоящему.

— Тут, наверно, семьи жили постоянно, поколение за поколением, — задумчиво произнесла она. — Передавали дом молодым, возделывали земли… а потом вынуждены были все покинуть, зная, что это будет уничтожено. Не представляю, что они чувствовали!

— Я вообще сначала поверить не мог, что это все действительно случилось, думал, что просто очередная байка, каких много.

— А когда ты понял, что это правда?

— Когда начал раскапывать пустыню.

— Но зачем тебе раскапывать пустыню?

— Чтобы проверить, правда ли это, — усмехнулся Нэвил. — Круг замкнулся.

— Все равно не понимаю…

— А что тут понимать? Когда мы прибыли в Синх-Атэ, сначала я был очарован городом, вот как ты сейчас. Но я пробыл тут полную смену сезонов, все осмотрел, ко всему привык, и мне стало скучно. Тогда я решил проверить местную легенду и пошел в пустыню. Я тут разное находил — дома, деревья, даже скелеты животных; видно, кто-то из крестьян был вынужден бросить здесь скот. Теперь мне надоело и это, но тогда было любопытно. Я знал, что тебе понравится.

— Мне действительно нравится, — кивнула Марана. — Хотя не знаю, чем я больше удивлена: этим или тем, что магу бывает скучно.

— А что, маг — не человек, что ли?

— Ты мог бы помогать леди Дельоро.

Она ожидала, что он сменит тему, он всегда так делал. Может, за время ее визита они и подружились, но вспоминать свое прошлое Нэвил все равно не любил.

Однако сегодня было по-другому. То ли он устал отмалчиваться, то ли на него повлияла близость легенды, Марана не знала. В любом случае, он ответил ей.

— Я бы помогал, да разве ж она позволит! У нас особенный брак…так она любит говорить. Она решает, что мне можно, а что нельзя.

— Сколько тебе было, когда ты стал ее учеником?

— Одиннадцать лет.

— И она сразу?…

Нэвил окинул ее подозрительным взглядом, потом рассмеялся, но смех этот звучал совсем не весело.

— Не сразу, конечно! Сразу все как раз было хорошо. Она показала мне мир, о котором я не мог даже мечтать. Я ведь ничего не знал о жизни! До этого рос в своей деревне, потом — в замке. А она показала мне, какое королевство на самом деле огромное. Мое обучение ускорилось, под ее руководством магия легко давалась мне. Я обожал ее.

— Как мать?

— Да демон его знает, как кого! Все спуталось, стало очень сложным, странным… Я уже почти не помнил свою прошлую семью, не знал никого, кроме Санрии. Знаешь, мне кажется, каждому человеку нужно кого-то любить. Это у нас в крови… Как будто нам дается запас любви, который мы обязательно должны раздать. Друзьям, любовникам, детям — неважно, кому, но раздать! У меня была только она, и я все отдал ей.

Скорее всего, она намеренно сделала так, что больше никого рядом не осталось. И — опять же, скорее всего, — Нэвил знал об этом. Но он мог только принять это.

— Так когда вы… — Марана запнулась. Ей казалось, что ее щеки пылают огнем, она никогда не чувствовала такого жгучего стыда.

Нэвил больше не смотрел на нее, однако он все равно ответил.

— Когда мне впервые захотелось. Кажется, мне было четырнадцать… Точно уже не помню. Теперь-то я понимаю, что все было не совсем нормально.

— В смысле?

— Мое тело менялось, взрослело, я начал испытывать первые желания — а потом они вдруг резко, без какого-либо перехода, стали невыносимыми. Я тогда едва соображал, что происходит. Но я ничего не знал о себе, думал, что так и должно быть, или не должно быть, но у меня проблема, и я знал, что Санрия поможет мне. К кому я еще мог обратиться?

Существовали сотни способов соблазнить мужчину — с помощью артефактов, трав или заклинаний. А уж соблазнить мальчишку и того проще! У Мараны, конечно, не было доказательств, что Санрия сделала это. Но интуиция подсказывала ей: именно так все и было.

— Она помогла мне, — продолжил Нэвил. — О, я был в восторге! Мои неожиданные страдания сменились таким же неожиданным блаженством. Я боготворил ее! И я не сомневался, что она меня любит. Она сказала, что сделает меня своим мужем. Разве не это доказательство любви для безмозглого мальчишки?

— Теперь ты так не считаешь?

— Теперь я считаю, что ей нужно было как-то оправдаться перед миром. К женщинам-колдуньям и без того относятся более предвзято, чем к мужчинам, ей не нужны были лишние сплетни. Многие маги чуть ли не с младенцами спят, и ничего. А на нее уже косо смотрели.

— Разве то, что она назвала тебя своим мужем, так много изменило?

— Кое-что изменило. Многие решили, что она просто влюбилась в мальчика. Женщинам прощают любовь, но не прощают стремление к плотским удовольствиям. А у нас это.

— Не думаю, что все так просто. Мне показалось, что она тебя любит… — Марана всего лишь пыталась подбодрить его, как могла. Они оба знали, что она лжет.

— Мне так давно уже не кажется. Если бы речь шла о любви, то любовь появилась бы, когда мы узнали друг друга. Но Санрия выбрала меня, когда впервые увидела, и просто позволила мне подрасти — и на том спасибо! Ей нравятся такие, как я. Всегда нравились. Это я тоже узнал позже.

— Может, ты ошибаешься…

Он снова засмеялся, и Марана почувствовала, как по коже пробегают неприятные мурашки. В этом смехе, в его ссутуленных плечах и опущенном взгляде было столько отчаяния, что она теперь уже не могла понять, как она не замечала этого раньше.

Она должна была заметить в первый раз, когда он отказался говорить о своем прошлом.

— Хотел бы я ошибаться! Но она перестала обучать меня вскоре после того, как я стал ее мужем. Сказала, что я уже знаю все, на что хватит моих врожденных способностей. Думаю, она права — но она ведь с самого начала знала, что я такой! Колдуньи отлично это чувствуют. Хотела бы ученика, взяла бы кого посильнее. Но ей нужна была постельная игрушка, за которую ее не осудят. Поэтому она выбрала себе смазливого мальчика, которого можно называть магом, а значит, достойным мужем для нее.

— Нэвил, я… мне очень жаль.

Прозвучало нелепо, но Марана не знала, что еще сказать.

Он бессильно откинулся назад и растянулся на прогретом солнцем песке. Взгляд лазурных глаз был устремлен в далекое выцветшее небо.

— Я жалок, так? — усмехнулся Нэвил.

— Нет.

— Не ври, все ведь ясно. Я не хочу быть жалким, но что мне еще делать? Я не умею жить без нее, она сильнее меня, она меня не отпустит. Проклятье, я даже говорить о ней боюсь! Только тут решился, потому что знаю, что она в пустыню не ходит.

— Я помогу тебе…

— Не надо! — прервал ее Нэвил. Он приподнялся на локтях, чтобы посмотреть на нее, нахмурился. — Даже не думай об этом, слышишь? Санрия меня не любит, может, я уже и надоел ей — стал слишком старым! Но она ни за что не отпустит меня, потому что для нее это будет позор.

— Может, рассказать кому-то, попросить о помощи?

— Кому? Немногие сильнее Санрии, и я для них недостаточно важен, чтобы ссориться с влиятельной колдуньей. Я в принципе не особо-то важен! Я рассказал тебе не для того, чтобы ты помогала мне или рисковала. Я даже не знаю, почему… Наверно, мне просто очень давно хотелось кому-то рассказать. Прости, что свалил на тебя все это, но, прошу, ничего не делай. Это просто моя судьба, тут уж ничего не изменишь.

Марана кивнула, зная, что он примет это за согласие и успокоится. На самом деле, она не собиралась ему ничего обещать. Да, пока она не представляла, что тут можно сделать. Но с тех пор, как она научилась пользоваться своим даром, ясновидящая твердо усвоила: будущее можно изменить, шанс есть, пока оно не превратилось в настоящее.

— Дамы и господа, у меня для вас две новости, — объявила Анэко. — Хорошая и плохая. Хорошая: мы все живы. Плохая: это, возможно, ненадолго.

Спорить с ней было сложно, хотя бы потому, что Анэко оказалась чуть ли не в большей опасности, чем остальные. Как ни странно, лучше всех побег от морского чудовища перенесли Айви и Эсме, и только они сейчас оставались на ногах. Каридан, отдавший все силы защите Айви, храбрился и делал вид, что все в порядке, но чувствовалось, что ему нужен нормальный отдых: чистая постель, еда и вода. Итерниал пока не пришел в себя, он сидел на песке, привалившись спиной к камню, и смотрел на мир раздраженным и откровенно больным взглядом — взглядом того, кто поддался лихорадке. Анэко, убегая, получила ранение — не серьезное, но неожиданно ставшее опасным. Щупальца сумели содрать лоскут кожи с ее руки, в рану попала их гнилая кровь, и началось сильнейшее воспаление.

Анэко срочно нужны были лекарства, остальным — крыша над головой. А у них не было ровным счетом ничего, даже пары жалких медных монет. Оставаться здесь тоже было опасно: участок возле скалы хорошо просматривался со стороны порта. Людей там пока не было, но Айви догадывалась, что это лишь вопрос времени.

Ей снова пришлось брать на себя роль главы их маленького отряда, потому что больше никто к этому не был готов.

— Мы с Эсме осмотрим город, — тихо сказала она. — Подберем дом, где мы сможем остановиться.

— Я иду с вами, — решительно заявил Каридан.

— Ни в коем случае.

— Но вам нужна защита!

— Им нужна защита! — Айви указала на Итерниала и Анэко. — Они оба могут в любой момент отключиться, и что тогда? Нет уж, сиди здесь, позаботишься о них, если понадобится. Мы с Эсме справимся. Ты прекрасно знаешь, что если станет слишком опасно, Антара не даст мне умереть.

— Знаю…

— Давайте я вам хотя бы денег наколдую, — предложил Итерниал.

— Не нужно, — покачала головой Айви. — Никакой магии без острой необходимости! Просто дождитесь нас, мы скоро вернемся.

Эсме, ожидавшая ее в стороне, согласно кивнула. Она тоже устала, но не так сильно, как остальные, и готова была помочь. Вот только и она, и Айви понимали, что это будет далеко не безопасная вылазка.

Они ведь сразу привлекут к себе внимание! Одежда на них была неплохая, но грязная после заплыва в море. Две одинокие женщины, похожие на нищенок, внезапно появляются на городских улицах — разве это не достойно подозрений?

Оказалось, что нет. Синх-Атэ был городом, в котором всем на все плевать. Айви поняла это, когда они прошли по первой же грязной улице. Дома здесь были старыми, обшарпанными, многие готовы были поддаться первому же шторму и окончательно превратиться в руины. Возле некоторых окон еще сохранились покосившиеся ставни из потрескавшегося дерева, но на большинстве стен их не было. Похоже, когда-то глиняные здания были не грязно-рыжими, а какого-то другого цвета, но какого — уже и не угадаешь.

Многие дома пустовали, об этом можно было догадаться по стеклам. Там, где жили хозяева, стекла еще оставались — а вернее, не стекла даже, а мутные пластины из дешевого, но крепкого и надежного кварца. В покинутых домах окна зияли пустотой, за которой притаилось забвение.

— Похоже, найти убежище будет несложно, — заметила Эсме.

— Как бы нам не стало хуже в таком убежище! — вздохнула Айви.

На мостовых не хватало многих камней, и от этого образовывались ямы, доверху заполненные мусором. С причала долетал запах гнили: недавний шторм выбросил на берег кучи водорослей, дохлой рыбы и моллюсков, которых никто не спешил убирать, и теперь они разлагались под палящим солнцем. Сложная система помостов была наполовину разрушена, и остатки старых причалов даже мешали, создавая не меньшую угрозу, чем камни. Те корабли, что все же становились на якорь в порту, не оставались без охраны: рядом с ними постоянно дежурил кто-то из команды.

Моряки не покидали свои корабли по одному. В Синх-Атэ вообще мало кто ходил по одному. Даже мужчины предпочитали перемещаться небольшими группами, воровато оглядываясь по сторонам. Среди горожан Айви не увидела ни одного безоружного, а еще здесь было очень мало женщин, детей и стариков.

Раньше это, может, и был величественный город, но теперь над ним, ставшим последними вратами перед пустыней, хищной птицей кружило отчаяние.

— Колдовать тут и правда нельзя, — прошептала Эсме. — Смотри!

Но Айви и без нее успела заметить, что на всех улицах были установлены крупные серые кристаллы. Она не была уверена, как именно они работают, но подозревала, что при любом призыве магии тут поднимется такой шум, что и на Ариоре услышат.

Вот, значит, как. В городе воров и убийц магии боялись настолько, что никто и не думал красть довольно дорогие кристаллы. Но почему? Что могло так напугать этих людей?

— Какое-то мы странное убежище выбрали! — поежилась Эсме. — Почему мы здесь?

— Сейчас не об этом надо думать, а об укрытии и о лекарстве для Анэко, — отозвалась Айви. — Нам нужен какой-нибудь рынок.

Рынок тут был, и даже не какой-нибудь, а роскошный, но — много лет назад. Теперь от него, как и от самого города, остались угасающие руины. Кое-где просматривались ржавые металлические колья, на которых устанавливали шатры, но от шатров ничего не осталось. Деревянные прилавки догнивали грудами черных досок. От каменных кое-что еще осталось — не столы даже, а просто плоские валуны. Вот на них как раз торговали, но торговцев было мало, да и товар они привезли нехитрый: сушеные яблоки, мелкий картофель, соленое мясо, недавно выловленная рыба, которая на палящем солнце быстро переставала быть свежей. Все! То ли день выдался неудачный, то ли Синх-Атэ просто нечего было им предложить. Айви, конечно, понимала, что им пришлось бы постараться, чтобы получить лекарственные травы без денег. Так ведь здесь и трав не было!

Они не могли искать и дальше: время работало против них, народу на улицах становилось все больше. Айви пришлось идти на отчаянные меры; они с Эсме спустились к пропахшему гнилью пляжу.

Именно зловонные кучи мусора и могли им помочь. Анэко скорее умереть согласилась бы, чем приняла бы такое лекарство, но кто ж ее спрашивает? Замотав лицо обрывком платья, Айви переборола брезгливость и принялась перебирать водоросли.

Это, конечно, было куда хуже, чем лекарственные травы. Но в Синх-Атэ выбирать не приходится: огромный город был развит слабее, чем маленькая деревушка. Пару подходящих водорослей целительница все же нашла, человека они бы не спасли, а вот Анэко, с ее крепким здоровьем зверолюда, должно было хватить.

Вернулись они только к полудню, без еды и воды, с несколькими буро-зелеными лентами водорослей. Совсем не тот улов, на который они рассчитывали.

К этому моменту Анэко все же поддалась лихорадке и потеряла сознание, а вот Итерниал и Каридан держались неплохо.

— Там совсем все паршиво? — равнодушно поинтересовался Итерниал.

— Даже хуже. Но повсюду защитные кристаллы, так что не вздумай колдовать!

— Да понял я, понял…

На обратном пути Айви успела выбрать для них укрытие, поэтому теперь она могла уверенно повести своих спутников за собой. Их временным домом предстояло стать большому зданию под разрушенной крышей из желтой черепицы. Похоже, раньше тут жил кто-то важный, а теперь от него и следа не осталось. Айви предпочла этот дом, потому что он меньше остальных напоминал ей загнивший зуб, оттуда хотя бы не воняло сыростью и нечистотами, как из других заброшенных хижин.

Но и он был давно оставлен: обвалилась не только крыша, но и часть стен, стекла из высоких окон бесследно исчезли, дорогую мебель или растащили, или разбили, и для того, чтобы найти место для отдыха, пришло кое-как восстанавливать эти обломки. Зато здесь обнаружился внутренний дворик, который когда-то использовали как домашний сад. Конечно, от растений теперь осталась разве что труха, Айви даже не бралась определить, целебные они были или нет. Для нее важнее было то, что в фонтане скопилось немало мутноватой, но вполне пригодной для питья воды, подарок морских штормов.

Этой водой она и поспешила промыть руку Анэко, а потом перемотала рану водорослями. Должно быть достаточно… Айви не представляла, что будет делать, если ошиблась.

— Как она? — спросил Каридан, подходя к ней.

— Плохо. А ты должен отдыхать.

— Как и ты. Но я хотя бы сижу на месте, а ты носишься по городу.

— Сейчас все отдыхать будем, — улыбнулась Айви. — Идея такая: отсыпаемся до темноты, а там уже думаем, где получить еду, да и одежду не мешало бы сменить. Я понимаю, что магическим формам жизни непривычно действовать на уровне обычной человеческой силы, но… придется вспоминать, кем вы были раньше!

— Я и не забывал, — отозвался Каридан. — Меня не это волнует. Эсме уже рассказала нам, что город — жуткая дыра.

— О да, просто ночной кошмар.

— Ей здесь не нравится.

Айви вспомнила гниющие на жаре отходы и вздрогнула от отвращения.

— Мне тоже! Не знаю, сколько еще этот город продержится, прежде чем пустыня окончательно его сожрет.

— Думаешь, было ошибкой приплывать именно сюда? Может, нам следовало выбрать другой порт?

Айви на секунду задумалась, потом отрицательно покачала головой.

— Нет. Антара хотела попасть именно сюда.

— Но почему? Зачем ей эта груда камней на границе с пустыней? Да еще такая, где мы все вместе умереть можем?

— Вряд ли мы умрем. Что же до причин Антары… Если бы она со мной объяснялась, я была бы просто счастлива! Но из нее слова лишнего не вытянешь. Когда я думаю о Синх-Атэ и о том, почему мы здесь, в нашей с ней общей памяти мелькает только одно слово.

— Какое? — оживился Каридан.

— Кажется, это имя: Марана.

— Ты знаешь, кто это?

— А разве еще не очевидно, что не знаю? Может, это не имя, а название какого-нибудь другого города, или корабля, или еще чего. Понятия не имею. Но, думаю, когда мы придем в себя, Антара будет настаивать, чтобы мы нашли эту Марану, если она еще здесь, или узнали, куда она направилась, если она уже покинула город.

— Возможно, она умерла.

— Если умерла, попытаемся выяснить, кем она была и что ее связывало с городом, — ответила Айви. — Но для начала давай переживем этот день, а? Я пытаюсь быть жизнерадостным лидером, который всегда верит в лучшее, честно. Но чем жарче тут становится, тем сложнее мне не верить в нелепую версию Эсме о том, что этот город пытается нас убить.

Марана не знала, что тут можно сделать, поэтому решила не делать ничего. А что ей оставалось? Устроить войну с Санрией Дельоро на ее же территории? Колдунья просто закопала бы ее где-нибудь в песках! Да и потом, Нэвил настаивал, что ей не нужно вмешиваться. Он клялся, что рассказал ей об этом лишь потому, что ему нужно было с кем-то поговорить, он не хочет помощи.

Не хочет — ну и ладно. Маране нужно было собраться и уплыть из этого города, но она почему-то не могла. Она и сама не хотела задумываться, почему.

Чтобы хоть ненадолго отстраниться от этого, она покинула Синх-Атэ и направилась к гротам, расположенным неподалеку от города. Там местные обычно плавали: вода была лазурной, дно — ровным, пологий склон позволял устроиться у самой линии прибоя, а изгибы берега надежно закрывали от посторонних глаз. Как раз это и было нужно Маране: время наедине с природой.

Она пришла сюда утром, а днем собиралась уходить. Тогда Нэвил и нашел ее.

Увидев, что она в одной лишь рубашке, да еще и мокрой, молодой маг смутился и поспешил отвернуться.

— Прости, не хотел показаться грубым. Просто тебя давно не было, и я начал беспокоиться о тебе.

— Я сказала Санрии, что буду здесь.

— Мне она не передавала.

— Ты мог бы сам спросить, — указала Марана, кутаясь в чистую ткань, которой она обычно вытиралась.

— Я не спрашиваю ее о тебе, просто на всякий случай. Поэтому важные для меня вопросы я лучше задам тебе лично.

— Это какие же, например?

— Например, когда ты уезжаешь.

Может, такого вопроса и следовало ожидать, Марана задержалась здесь непростительно долго, но ей все равно стало обидно.

— Что, я настолько тебе надоела?

— Нет. Дело в другом: я пока не знаю, как буду жить дальше, и мне, думаю, лучше подготовиться к твоему отъезду заранее.

Вот теперь он застал ее врасплох. Хотя Марана и сама не знала, почему удивлена: она ведь тоже старалась не привыкать к нему, чтобы потом было легче. Они во многом были похожи.

— Нэвил, я…

— Я ничего у тебя не прошу, — поспешно прервал ее маг. — И ничего не буду делать. Но я вот подумал… Если мне удастся освободиться, не сейчас, но, может, позже… Я бы хотел найти тебя. Ты не возражаешь?

Он бросил на нее быстрый взгляд через плечо и, убедившись, что она не переодевается и даже закрыта тканью, снова обернулся к ней. Лазурные глаза горели решимостью, Нэвил действительно пришел сюда не жаловаться.

— Освободиться? — эхом повторила Марана.

— Да. Рано или поздно я должен ей надоесть. А что обычно делают с надоевшими игрушками? Передают другим детям, или оставляют где-нибудь на улице, чтобы их нашли, или выбрасывают, или уничтожают. Меня устраивает любой вариант, кроме последнего. Даже если Санрия вышвырнет меня на улицу, без денег и без имени, я справлюсь. Если я буду жив, я тебя найду, только позволь мне.

И они оба знали, что до этого момента еще много-много лет. Да, Нэвил перестал быть мальчиком с золотыми кудряшками, но он оставался красивым молодым мужчиной. Санрии выгодно было держать при себе такого мужа, да и потом, развод принес бы ей немало проблем — неслыханное дело в магическом сообществе.

Получается, ей гораздо выгодней стать скорбящей вдовой, которую все жалеют, а потому готовы простить ей что угодно. Даже быстрый новый брак с юношей, едва пожелавшим женщину. Несчастная просто противится горю, ничего особенного! А уж при контрасте сил между ней и Нэвилом, устроить это будет до смешного легко.

Нэвил наверняка знал это. Понимал он и другое: шансы на то, что Санрия будет к нему милосердна, не слишком велики. Его судьба, скорее всего, уже была предрешена, но уныние и отчаяние просто противоречили его природе. Поэтому он цеплялся за надежду до конца, какой бы призрачной она ни была.

И глядя на него, такого сильного, отчаянно смелого, Марана вдруг почувствовала, что не хочет его терять. Не должна!

— Тебе нельзя здесь оставаться, — уверенно сказала она.

— Почему это?

— Потому что если ты останешься, это до твоей смерти, какой бы она ни была, или смерти Санрии, что вряд ли.

— Я предпочитаю думать, что у меня все не так плохо.

— А зря! Я знаю ее гораздо хуже, чем ты, но и я вижу, что она своего не упустит. Она как охотничья собака: если она вцепилась в лисицу, то ее челюсти не разжать, пока добыча жива.

— Вот поэтому я и не люблю охоту, — горько усмехнулся Нэвил. — А что мне остается? Если я скажу ей, что хочу уйти, я просто приближу свою смерть.

— Тебе нужно бежать!

— Что?…

— Бежать со мной!

Как только Марана произнесла это, все стало на свои места. Почему она вообще медлила, почему сомневалась? Если ей и Нэвилу хочется быть вместе, они не обязаны спрашивать Санрию. Что сделала эта колдунья, когда ей захотелось молодого мужа? Просто взяла и женила на себе наивного мальчишку. Надо действовать ее методами!

Нэвил был настроен не так решительно:

— Куда мы убежим? Это не так просто! Санрия — очень сильная колдунья, она найдет нас где угодно.

— Тогда мы и прятаться не будем, мы сделаем так, чтобы она не совалась к нам, даже зная, где мы. Это вопрос убежища и защиты!

— Что это за убежище такое?

— Королевский дворец! — объявила Марана.

Ей нравилось, как из осколков знаний, старых и новых, складывалась единая картинка. Почему она не додумалась до этого раньше? Ей очень хотелось заглянуть в будущее, чтобы проверить, получится ли у них. Но ясновидящей всегда было сложнее увидеть свою собственную судьбу, а во снах ей по-прежнему являлся только белый сияющий лед. Хотя, может, это и было послание? Возможно, это знак того, что им нужно уходить из этой жары, туда, где холоднее, вместе!

Она помнила, что ни в королевском дворце, ни рядом с ним льда нет. Но ведь послания от судьбы всегда полны тайных знаков, и это один из них.

— Санрия служит королю, — напомнил Нэвил.

— Не она одна. Вспомни портреты!

— Какие еще портреты?

— На рынке, — нетерпеливо подсказала Марана. — Ты еще оттаскивал меня от лавки, чтобы я не злила толстого продавца.

— А, помню… Ты же сказала, что не веришь в их силу!

— Я и сейчас не верю, я о другом тебе пытаюсь сказать. За портрет Санрии просили всего десять золотых, да и то, думаю, из большого уважения к ней как к покровительнице города. А там были портреты и за двадцать, и за пятьдесят, и за сто монет! В мире хватает колдунов, которые намного сильнее Санрии, и многие из них служат королю. Если мы будем под защитой короля, значит, мы будем и под их защитой. Она и близко к нам сунуться не посмеет!

— Звучит заманчиво, но ты забываешь одну очень важную деталь: с чего это король вдруг будет защищать нас, вопреки интересам преданной ему колдуньи?

— Если кто тут что и забывает, то только ты. Я ведь тоже колдунья, принятая к нему на службу. И гораздо более важная, чем Санрия, потому что других таких нет!

Никто не говорил ей об этом, но она все равно знала наверняка — подслушала разговор ведьм в замке, где она воспитывалась. Дар ясновидения появлялся в мире очень редко, поэтому ясновидящие всегда пользовались большим уважением. А ее способности и вовсе были уникальными, такого сильного дара ведьмы и припомнить не могли.

Вот поэтому король шел на любые ее условия и выполнял ее капризы, поэтому ей позволили отправиться в путешествие вместо того, чтобы сразу начать службу Его Величеству. Король хотел, чтобы она была благодарна ему, а не чувствовала себя птицей, запертой в клетке.

Марана не сомневалась, что интересы сильнейшей в стране ясновидящей король поставит выше требований рядовой колдуньи. Тем более что этот брак — ужасная ошибка, правитель должен понять это.

— Тебя король точно защитит, а меня — не знаю, — вздохнул Нэвил.

— Почему нет? Все говорят, что он умный и добрый, нам нужно только добраться до него! При его дворе, между прочим, постоянно живет несколько десятков магов твоего уровня силы. Они следят за порядком во дворце и получают за это жалование. Ты не будешь лишним, и ты перестанешь быть просто дополнением к своей жене, как здесь. У тебя начнется твоя собственная жизнь!

Марана видела, что ему нравится такое будущее — даже больше, чем просто побег от Санрии. Ему надоело быть мальчиком-игрушкой, дорогим украшением дома, надоело целыми днями бродить по городу, стараясь хоть чем-то себя занять. Может, Санрии и хотелось бы сделать его покорным ребенком навечно, но он все равно вырос, он искал свой место в мире уже как взрослый мужчина, и дворец короля казался заманчивой целью.

Они оба понимали, что если Нэвила и наймут на службу, то только по ее просьбе — ведь недавний ученик, бежавший от своего мастера, никому не нужен. А за исполнение этой просьбы ей придется заплатить отказом от своей свободы. Однако это оказалось совсем не так страшно, как предполагала Марана. Она надеялась отдать своему путешествию еще пару лет, но если ей нужно было вернуться сейчас, она готова была согласиться — ради возможности быть с Нэвилом. Тогда служение королю могло оказаться не таким тоскливым, как она боялась.

— Если Санрия узнает об этом, она убьет нас, — предупредил Нэвил. — Меня — это без вариантов, но, думаю, она и тебя не пожалеет.

— Очень может быть. Так ведь ей не обязательно знать! Разве она умеет читать мысли?

— Нет, такого не умеет. Но она догадлива.

— Но и мы не вчера родились, — улыбнулась ему Марана. — Просто веди себя как обычно. А я сегодня же вечером узнаю, какие корабли сейчас стоят в порту и куда они направляются дальше. Нам нужен корабль, который поплывет из Синх-Атэ напрямую до столицы.

— Да, такие здесь бывают часто.

— Ну вот! Договоримся с капитаном, меня везде пускают с королевской печатью. Заберемся на борт в последний момент, когда корабль уже будем отчаливать. А Санрии я скажу, что задержусь здесь не меньше чем на десять дней, она и подозревать ничего не будет.

— Звучит все идеально, но хоть одна ошибка — и мы трупы.

— Не будет ошибки!

— Я не хочу рисковать тобой, — он посмотрел на нее, и в лазурных глазах таилась такая печаль, которой Марана и не ожидала от жизнерадостного мага. — Если бы речь шла только о моей жизни, я бы давно согласился. Моя нынешняя жизнь и медяка ломаного не стоит! Но у тебя совсем другое будущее, не рискуй им из-за меня!

— Надо же, он рассказывает ясновидящей о будущем! — рассмеялась Марана.

— Просто… ты важна для меня.

— А ты не подумал о том, что и ты для меня важен? И что с тобой мое будущее, за которое ты так боишься, станет гораздо лучше, чем без тебя?

Он молчал, и Марана видела, что он все еще сомневается. Это было плохо: чтобы обмануть Санрию, им нужна была абсолютная уверенность в том, что все получится.

Марана понимала, что ей и правда безопасней было не связываться с Нэвилом. Но ей казалось, что уж у нее-то все получится! Она — ясновидящая, избранная судьбой, возможно, она прибыла в Синх-Атэ только для того, чтобы его спасти! Ей нравилось представлять, как здорово будет жить в королевском дворце вместе с Нэвилом, она не хотела терять все это, даже не получив.

Ей нужно было сделать так, чтобы у него появились те же мечты, чтобы он понял, за что нужно сражаться. Поэтому Марана небрежным движением отбросила в сторону плотную ткань, которой прикрывалась, а потом стянула с себя мокрую рубашку.

Она никогда еще не стояла перед мужчиной обнаженной, но сейчас не стеснялась этого. Напротив, ей было легко, как никогда, она уверенно распрямила плечи и гордо подняла голову, позволяя ему рассмотреть себя. Нэвил, не ожидавший такого, замер перед ней, не в силах отвести от нее глаз.

— Марана… — только и сумел произнести он.

— Разве ты этого не хочешь?

— Да… Нет! Я хочу, но так нельзя…

— Почему нельзя?

Она шагнула к нему. Он напрягся, но не отступил. Она чувствовала, что он запутался. Его сдерживали законы, правила и традиции, которые для Мараны ничего не значили.

— У меня есть жена…

— Ты любишь ее?

— Нет…

— Ты ведь знаешь, что она использовала тебя?

— Да, но…

— Так почему ты должен играть по ее правилам?

— Я не знаю…

— Нэвил, ты любишь меня?

Он вздрогнул, как от удара, и молча посмотрел на нее. Марана улыбалась ему и со стороны наверняка казалась совершенно спокойной и уверенной. Но сердце у нее в груди трепетало, как птица в силках, она едва сдерживала дрожь. Она ни в чем не была уверена, она спросила наугад и понятия не имела, что будет делать, если он откажет ей.

Он молчал долго, даже слишком, и это было похоже на пытку. Однако когда он ответил, его голос звучал уверенно.

— Да. Я люблю тебя.

— Тогда перестань думать о ней. Думай о нас — и все будет хорошо, обещаю тебе.

Он обнял ее, прижимая к себе. Может, он и растерялся вначале, но теперь он точно знал, что делает, из них двоих он был старше и опытней. Но это Марана и хотела почувствовать, она надеялась, что он будет направлять ее. Она часто думала, каким будет ее первая ночь любви с мужчиной — а это оказался день, от которого она меньше всего ожидала такого.

Значит, так должно было случиться. Марана верила судьбе, все остальное было ей не важно. Если Нэвил любит ее, а она любит его, они имеют право нарушить любые законы.

Айви глазам своим поверить не могла: она снова была дома. И не в той лесной хижине, которую она делила с Анэко на Ариоре, а в своем настоящем доме. Она родилась здесь — если так вообще можно сказать о магической форме жизни. Это был особняк, который Делиор построил для нее в лесной чаще.

Вот только тот особняк сгорел. Его сожгли королевские солдаты, убившие ее отца и поймавшие Айви. Уезжая из леса в клетке, она видела, как летели вверх, к вершинам деревьев, клубы черного дыма. Она свыклась с мыслью, что уничтожение того дома стало символом начала ее новой жизни.

И вот она снова была здесь, сидела в уютном кресле у окна и смотрела, как волнуются деревья в лесу, подчиняясь порывам первого грозового ветра. Снаружи быстро темнело, но не от наступления ночи. Похоже, вот-вот должен был начаться сильный дождь.

Дом постепенно погружался во мглу, развеянную лишь пламенем свечей, они стояли повсюду — на столе, на подоконнике, на книжных полках. Их тут было не меньше сотни, однако Айви не представляла, кто зажег их, ведь в комнате, кроме нее, никого не было.

— Эй! — позвала Айви. — Есть здесь кто? Папа?…

Она понимала, что это глупо. Делиор умер, она была залита его кровью. Но если дом вернулся, может, и он тоже?

Ответа не было, в доме было тихо, как в могиле. Чуть выждав, Айви покинула комнату, осторожно вышла в коридор. Там тоже все было так, как она помнила, — почти. За одним лишь исключением, но это исключение было очень важным.

Вдоль лестницы были развешаны портреты в одинаковых деревянных рамах, а с портретов на нее смотрели ее друзья. Вот Анэко — сидит в кресле, как благородная дама, только вместо бархатного платья на ней походная одежда. На руках травница держала черную кошку.

Вот Эсме — и даже не одна. Это было больше похоже на семейный портрет: взрослая красавица в окружении очаровательных дочек, похожих на нее, как капли дождя похожи друга на друга. У них у всех были маково-алые волосы и не по возрасту серьезные глаза.

Вот Итерниал, насмешливый, как наследный принц, который знает, что он вот-вот взойдет на трон. Рядом с ним ничего нет, он — чистая энергия, которая существует в пустоте. Но он тоже здесь, потому что он важен.

А Каридана нет, зато есть Черный вестник, убийца с Ариоры. Воин в черных доспехах, без сомнений отнимавший жизни во имя короля. Айви нравилось думать, что он и Каридан — это два разных существа, как она и Антара. Но теперь ей безжалостно напомнили, что это не так. Она не знала, зачем, и просто прошла мимо портрета.

Она двигалась туда, куда вела ее череда зажженных свечей, и оказалась в своей комнате. В той самой, из которой ее забрали… Но теперь там снова царил порядок, как прежде, в счастливые годы, а тело ее отца, окруженное кровавыми разводами, исчезло.

Но кто-то там все же был — высокая стройная девушка с длинным темно-зелеными волосами. Она стояла спиной к двери, поэтому Айви не могла разглядеть ее лицо, но ей это было и не нужно. Она и без того знала, что это лицо ничем не отличается от ее собственного.

Когда Айви вошла в спальню, девушка обернулась к ней. Желтые глаза, направленные на Айви, были холоднее горного льда, глаза змеи, готовой напасть, не знающей жалости. Это, пожалуй, и было главным различием между ними.

— Антара, — просто сказала Айви.

— Кто же еще? — усмехнулось ее зеркальное отражение.

— Зачем я здесь? И что это за место?

— Ты дом свой не узнаешь или что?

— Моего дома больше нет.

— Но он есть в твоей памяти — в нашей памяти. Неплохое место, заходи сюда почаще.

— Что происходит?

— Расслабься, — поморщилась Антара. — Стоишь так, будто тебя уже на кол насадили. Если бы я хотела тебя уничтожить, я бы не стала с тобой разговаривать. Но я решила, что раз ты уже знаешь обо мне и выполняешь вместо меня мою миссию, пусть и временно, нам нужно как-то общаться.

Айви все равно не могла расслабиться рядом с ней, и все же ей стало легче. Это место действовало на нее успокаивающе.

— Так значит, здесь ты отсиживаешься, пока телом управляю я?

— Это чертоги памяти. Тут неплохо, должна сказать. Иногда — лучше, чем во внешнем мире. Отсюда я наблюдаю за тем, что ты творишь.

— Что ты просила, то и творю!

— Да, пока ты неплохо справляешься, — кивнула Антара. — Как дела у Анэко Миори?

— Лучше. Она все еще слабее, чем обычно, и это ее бесит. Но лихорадка отступила, она быстро поправляется.

— Зверолюды от такого не умирают, скоро она окончательно придет в себя.

— Не сомневаюсь. Но ты ведь не для того меня призвала, чтобы Анэко обсудить?

— Нет, конечно. Для нас обеих гораздо важнее сейчас Марана.

Антара присела на широкий подоконник. Айви и сама любила устроиться там раньше — сидеть и смотреть на лес, раскинувшийся до самого горизонта. Это был маленький мир, ограниченный, но он ей нравился. Она и подумать не могла, что однажды его покинет, а вот Антара все знала наперед, да и отец тоже.

Айви отогнала эти мысли, сейчас ей нужно было оставаться уверенной и собранной, чтобы Антара не захотела отобрать у нее контроль над телом.

— Кто такая эта Марана? Я все думаю о ней, но никак не могу ее вспомнить.

— Ты не можешь ее вспомнить, потому что мы с тобой ее не знаем. Когда я только готовилась вступить в бой с теми, кто убил Тересию, мы с Делиором составили несколько планов. Среди них был и тот, по которому я сначала отправляюсь на Ариору, а потом бегу оттуда. С острова я могла попасть в несколько портов, мы все изучили и решили, что Синх-Атэ станет лучшим выбором.

— Это дыра.

— На сам город мне плевать, он важен из-за Мараны, о ней мне рассказал Делиор. Марана была сильнейшей ясновидящей из рожденных в последние десятилетия. У нее был уникальный дар: она могла заглядывать и в прошлое, и в будущее, могла узнавать тайны настоящего, такое не каждой дано. Она могла бы нам помочь.

— Как?

— Заглянуть в прошлое и назвать имена, — пояснила Антара. — Король подозревал, что Делиор захочет отомстить за свою дочь, поэтому имена всех, кто участвовал в ритуале жертвоприношения, тщательно скрывались. Делиору, как он ни старался, не удалось узнать их все.

— Но Марана могла бы, — догадалась Айви.

— Да, для ее дара нет границ и запретов. Она могла заглянуть в прошлое, чтобы назвать мне имена, а потом заглянуть в будущее и узнать, где я могу найти этих подонков. Конечно, я разыщу их в любом случае, для этого я появилась на свет. Но с помощью Мараны сделать это можно быстрее и удобнее.

Айви снова вспомнила полуразрушенный, загнивающий город, который они с Эсме видели во время своей прогулки.

— Что великая ясновидящая забыла здесь? Синх-Атэ — могильник, где люди хоронят себя заживо, поэтому никто тут не остается без особой нужды, как я поняла.

— Я не уверена, что Марана все еще здесь, — заметила Антара. — И Делиор не был уверен.

— Ты меня окончательно запутала!

— Да? Это было несложно. Все дело в том, что Марана пропала без вести десять лет назад. Она должна была поступить на службу к королю, а перед этим хотела посмотреть мир. Последнее, что о ней известно, — это визит в Синх-Атэ. Все, после этого никто о ней ничего не слышал.

— Десять лет? Но отсюда она могла уйти куда угодно! Кто станет добровольно проводить здесь десять лет?

— Есть и еще одно обстоятельство. Когда Марана прибыла сюда, Синх-Атэ был процветающим городом. Но до того, как она покинула его, здесь произошла крупная магическая катастрофа. Корона тщательно скрывает ее подробности, и я подозреваю, что придворные маги сами толком не знают, что случилось. Но именно в тот период в Синх-Атэ запретили любую магию, отсюда начался массовый исход горожан, а Марана пропала без следа. Делиор считал, что она могла остаться здесь, и я с ним согласна.

Если задуматься, в Синх-Атэ не так уж сложно затеряться, здесь никто ни на кого не смотрит. Но Айви не могла представить, кто на это пойдет. Зачем ясновидящей, для которой уже приготовили роскошные покои во дворце, связывать свою судьбу с этими руинами?

И что это была за катастрофа?…

— Что еще ты знаешь о Маране? — спросила Айви. — Как она хоть выглядела? Где жила в Синх-Атэ? С кем тут общалась?

— Да ничего я о ней не знаю. Делиор сказал, что на всем, что связано с Синх-Атэ, лежит печать молчания, такое просто так не делается. Ты должна разыскать след Мараны. Не думаю, что ее саму кто-то помнит, поэтому рекомендую тебе узнать, что произошло в городе десять лет назад.

— А если у меня не получится? Если след этой Мараны окончательно затерялся или я узнаю, что она попросту умерла?

— Тогда мы сразу отправимся мстить тому, чье имя уже знаем, — пожала плечами Антара.

— И кто же это?

— Король. Но его быстрая смерть не в твоих интересах.

Это точно: Айви знала, что Каридан попытается помешать Антаре добраться до его сводного брата и наверняка погибнет. Поэтому они и хотели найти магов: чтобы Антара исчерпала свою ярость и, возможно, оставила короля в покое.

Если для этого сначала нужно было найти Марану, Айви не собиралась сдаваться, даже если задание Антары казалось ей безнадежным.

Марана кружилась перед зеркалом, примеряя новое платье. На свету оно меняло свет и казалось то нежно-голубым, то синим, то покрытым узором из белых полос. Марана даже заподозрила сначала, что без магии тут не обошлось, однако торговец заверил ее, что это просто новая ткань, созданная в восточных провинциях.

Платье делало ее другой — не такой, какой она прибыла в Синх-Атэ. Но это было правильно. Оно волнами опускалось к полу, подчеркивая тонкую фигуру и длинные ноги девушки. Грудь, конечно, подвела: Марана предпочла бы видеть лиф платья более заполненным. Но ничего, время еще есть — она решила, что в семнадцать лет отчаиваться рано.

Она никогда раньше не беспокоилась о том, насколько она женственна. Однако, если задуматься, она никогда и не чувствовала себя женщиной так, как сейчас. Эти перемены ее завораживали.

— Вам очень идет, леди Марана.

Она, отвлеченная своими мыслями и отражением в зеркале, даже не заметила, когда Санрия появилась на пороге ее комнаты. Марана вздрогнула от неожиданности, но быстро взяла себя в руки и улыбнулась.

— Благодарю! Я и не знала, что вы дома, леди Дельоро.

— Я не виню вас: я была не слишком радушной хозяйкой, постоянно оставляя вас на попечении моего мужа. Теперь я хотела бы это исправить.

Что-то было не так, Марана чувствовала это, однако она не могла понять, что именно.

— Я вас ни в чем не виню. Вы управляете городом, я недостойна того, чтобы ради меня вы отвлекались от этой благородной миссии!

— Дел и правда собралось необычайно много, — вздохнула Санрия. — Только этим я могу оправдать свое невнимание к вам. Но сегодня все изменится, хотя вы, как я понимаю, и без меня нашли в Синх-Атэ все грани удовольствия.

— Не уверена, что понимаю вас, леди Дельоро.

— Да перестаньте! Юность создана для удовольствий, тут я вас не осуждаю. В этом возрасте нужно попробовать все — новую еду, благородное вино, красивую одежду и ласки молодого мужчины. Так что в ваших воспоминаниях Синх-Атэ мог бы остаться городом мечты. К сожалению, я не могу этого допустить.

Маране хотелось бежать. Поддаться инстинктам, броситься прочь и бежать — из этого дома. туда, где люди. Но она сдержала себя, решив, что это будет глупо.

Это было ее ошибкой. Интуиция не зря пыталась ее предупредить: Санрия Дельоро сделала свой финальный ход.

Колдунья резко выбросила вперед руку, направляя изогнутые пальцы на Марану. Она выкрикнула заклинание, которое ясновидящая не узнала, но это было уже и не важно. Все произошло настолько быстро, что Марана не успела бы это остановить.

С пальцев Санрии сорвалось белое сияние, стеной налетевшее на Марану. Удар был настолько сильным, что мир закружился вокруг девушки, она упала и думала, что потеряет сознание — должна была потерять! Но вышло иначе, и от этого было только хуже.

Это было очень странное состояние, Марана в жизни с подобным не сталкивалась. Она была в сознании, но не могла сосредоточиться, перед глазами у нее все плыло. Больше всего это состояние было похоже на тот легкий полусон, что приходит после бессонницы под утро. Ты не спишь, но уже и не бодрствуешь, твой разум устал, твое тело не готово подчиняться. Марана попросту замерла на границе пустоты и реальности.

Ее зрение было мутным, словно перед глазами зависла плотная пелена тумана. Иногда туман прояснялся, и в те редкие моменты Марана могла что-то увидеть и почувствовать.

Ее не оставили на полу, подняли и понесли куда-то. Вряд ли Санрия делала это сама, скорее, она призвала голема или использовала магию, а может, и вовсе кому-то заплатила. Жители города безропотно подчинялись главной колдунье, им было невдомек, что ясновидящая, на которую они напали, гораздо ценнее для короны.

Марану положили в телегу и накрыли сверху тряпкой, как павшее животное.

Стук колес по мостовой, голоса на улицах. Марана хотела крикнуть, позвать на помощь, но горло онемело, и из ее бледных губ не доносилось ни звука.

Очень жарко, на улице день, а потом вдруг холодно. И темно. Как это понимать? Может, поэтому ей снился лед? Но нет, воздух не настолько холодный, просто прохладней, чем на палящем солнце. Похоже, она внутри чего-то. Вместе с телегой. Какой большой зал… Марана не могла вспомнить в Синх-Атэ ни одного здания, которое так легко бы вместило телегу.

Санрия, похоже, одна, Нэвила нигде нет. Конечно, он бы не помогал ей в таком! Он бы предупредил Марану, если бы знал. Но где он тогда? Просто не знает или… уже мертв?

При мысли об этом Марана испуганно всхлипнула, попыталась двинуться, но это принесло лишь острую вспышку головной боли. Мир перед ее глазами стал совсем черным, она перестала чувствовать свое тело. Может, потеряла сознание? Но почему она тогда способна думать об этом? Ясновидящая окончательно запуталась, она не знала, что это за магия — и как от нее спастись.

Когда она снова пришла в себя, ее сознание прояснилось, зрение и слух работали как надо, заклинание отпустило ее. Но, осмотревшись по сторонам, Марана поняла, что это еще не конец. Скорее, только начало!

Она оказалась в какой-то огромной темной пещере. Вход остался далеко, и единственным источником света были высокие свечи, которые сейчас зажигала Санрия. Марана же была подвешена на цепи, обмотанной вокруг ее запястий, так, что ее ноги не доставали до каменного пола пещеры. Другой конец цепи тянулся куда-то вверх, в темноту, и Марана не знала, на чем он закреплен.

Она не знала, где находится, она и предположить не могла, что рядом с Синх-Атэ есть такие пещеры. Свечи вырывали из темноты крошечный кусочек зала, и Маране оставалось лишь догадываться, насколько он огромный.

— Столько света нам пока хватит, — заметила Санрия, отстраняясь от свечей. — Потом, когда понадобится больше, я зажгу магическое пламя. Но сейчас — достаточно.

Она казалась абсолютно спокойной, даже дружелюбной, совсем как в тот день, когда Марана впервые пришла в ее дом. Движения колдуньи были плавным и размеренными, словно она выполняла давно знакомый ритуал. На свою пленницу она не смотрела, хотя и обращалась к ней.

— Что происходит? — спросила Марана.

Она дернулась, пытаясь освободиться, хотя и сама знала, что надежды нет. Заговоренные цепи держали крепко.

Санрия не обратила на ее отчаянную попытку внимания, она достала из дорожной сумки мешочек с белым песком и принялась чертить им линии вокруг Мараны.

— Когда мне было столько лет, сколько тебе сейчас, я сама была ученицей чародея, — сказала колдунья, не отрываясь от работы. — Я обратила внимание, что жена моего мастера намного моложе него. Он к тому моменту уже был малопривлекательным старикашкой, а она — настоящей красавицей, да еще и совсем юной. Однажды я не выдержала и сказала: «Мастер, где ваши глаза? Неужели вы не видите, что за вашей женой полгорода волочится? Рано или поздно она изменит вам!»

Она все знала. Пожалуй, Маране следовало понять это в момент, когда она напала: лишь одна причина могла заставить Санрию пойти на такой отчаянный шаг. Но ясновидящая умела быть упрямой, когда ей того хотелось. Она до последнего убеждала себя, что, возможно, произошла ошибка.

Но ошибки не было. Поэтому Марана напряженно молчала, она попросту не знала, что сказать.

— Мой мастер не обиделся на меня, — продолжила Санрия. — Он лишь рассмеялся и сказал: «Да кто же ей позволит изменить? Завести человеческую жену — это все равно что породистую лошадь купить. Ты ее кормишь, ухаживаешь за ней, поэтому только ты на ней и катаешься. Ты не спрашиваешь лошадь, кого она хочет возить, тебя или кого-то другого, ты просто делаешь так, чтобы у других не было шансов». Оказалось, что он прекрасно понимал: красотка его не любит. Но его это не волновало, потому что он тоже не пылал романтическими чувствами. Ему нужна была хозяйка в доме, да еще и любовница в постели. Не подруга и уж точно не жена, которая имеет право на свое мнение.

Белые линии на сером полу складывались в причудливый узор. Марана понятия не имела, что он означает, но могла догадаться, что это начало очень опасного ритуала.

А голос Санрии продолжил звучать, гулко отражаясь от далеких стен пещеры:

— Он не собирался доверять ей, он просто ее заговорил. Так, знаешь, заговаривают охотничьего пса или ту же дорогую лошадь, мне очень понравилось это сравнение. Красотка только со стороны казалась обычной женщиной. Она уже мало что соображала самостоятельно, внутри ее прекрасной головки все смешалось в отвратительнейшую кашу.

— Это заклинание ты и использовала на Нэвиле? — наконец сумела произнести Марана. После долгого молчания голос звучал непривычно глухо и хрипло.

— Нет, конечно, да упасут нас великие боги! То заклинание было создано для животных. Чтобы оно работало на человеке, нужно обновлять его каждый день. А у магии контроля тяжелые последствия: через пару лет жена моего мастера ничего уже не соображала. Она бродила по дому, высунув язык, пускала слюни и мочилась, не останавливаясь. Ужасное зрелище, поверь мне. Мастер был этим не слишком расстроен, вскоре она погибла в результате несчастного случая, а он завел себе новую невесту. Но мне такой вариант не подходил. Это мужчинам, бывает, неважно, во что член вставлять. Мне нужно было, чтобы Нэвил знал, что делает. Да и жалко мне его было — у него неплохой мозг, не хочется такой слишком быстро разрушать.

— Как великодушно!

— Но и просто доверять ему я не могла. Все мужчины глупы, молодые — особенно. Поэтому я использовала на Нэвиле заговор, не слишком сильный и совершенно безобидный. Каждый вечер мой маленький муж рассказывал мне все, что случилось с ним за день — где он был, с кем, что делал, о чем думал, чего ему хотелось. Магия не позволяла Нэвилу соврать, а когда рассказ был закончен, он благополучно забывал, о чем мы только что говорили.

Маране показалось, что кровь в ее теле холодеет от ужаса. Получается, Санрия все знала! Они с Нэвилом думали, что сумели обмануть ее, что она ни о чем не догадывается. А ей и не нужно было догадываться, Нэвил обо всем ей рассказал: про их мечты, подготовку побега и про то, как они с Мараной любили друг друга на берегу моря.

И вот они получили ответный удар. Марана подозревала, что колдунья жестока, но то, что творилось теперь, было непонятным ей безумством.

— Где Нэвил?

— Ищет тебя, наверно. Вы ведь договорились сегодня пойти в город, а когда он зашел за тобой, тебя в комнате уже не было.

— То есть, он не знает?

— Еще нет, но это не значит, что он не будет наказан. С ним я разберусь потом, сначала мне нужно покончить с тобой.

— Зачем все это? — прошептала Марана. — Ты же его не любишь!

— При чем здесь любовь? Это не вопрос любви, это вопрос чести. Ты знаешь, каково это — занять место независимого мага среди мужчин? Женщин тут не жалуют, нас считают существами низшего порядка еще до того, как мы успеем что-то сделать. Но откуда тебе знать об этом? Ясновидение чаще всего передается по женской линии, и таких, как ты, считают особыми существами. Это мне приходится доказывать, что я сильна, снова и снова, день за днем.

— Я не понимаю, при чем здесь Нэвил!

— При том, что сильный всегда получает свое. Я захотела именно этого мальчика — я вырастила его, сделала таким, как мне было нужно. Что обо мне подумают, если он сбежит с какой-то юной вертихвосткой? А когда станет известно, что они сделали это тайно, просили о помощи короля, выставили меня каким-то чудовищем, для меня все закончится. Нэвил не имел права покидать меня, ему не следовало даже думать об этом.

— Но он же живой человек, а не вещь!

— Для меня — вещь, — отрезала Санрия. — И всегда будет вещью. Он бы, может, и смирился с этим, если бы единственным соблазном в его жизни оставались те маленькие шлюшки, что бегают по Синх-Атэ и обслуживают моряков. Но появилась ты, такая яркая, такая необычная, такая влиятельная. Госпожа ясновидящая! Он почему-то решил, что теперь все может быть по-другому. Он влюбился в тебя, представляешь, каком дурак?

— Я тоже его люблю! — с вызовом произнесла Марана.

— Глупые, глупые дети… Что ты, что он. Вам кажется, что ваша любовь — причина и следствие, путь и цель. Великое оправдание для любого поступка! На самом деле, это не так. Любовь — это красивая иллюзия и пара приятных часов под простынями. Думаю, до тебя бы тоже это дошло, лет через десять. Но эти десять лет ты бы не давала мне жизни, снова и снова пытаясь спасти Нэвила. Это же так здорово — быть спасительницей!

Она закончила рисунок из белого песка и теперь расставляла по его краям большие черные кристаллы, Марана таких раньше не видела.

— Теперь ты убьешь меня? — решилась спросить она.

— А что, ясновидящая не знает будущего?

— Я почти никогда не вижу своего будущего, чаще — чужое.

— Твой дар даже бесполезней, чем я предполагала, — хмыкнула Санрия. — Что за радость — видеть? Будущее нужно делать! Но не переживай, я и так расскажу тебе, что тебя ждет. Нет, я тебя не убью.

— Почему?

— Потому что я, как и все остальные, знаю старую легенду. О том, что ясновидящих убивать нельзя. Я не боюсь вашей загробной мести, но я подозреваю, что энергия твоего дара слишком уникальна, и я понятия не имею, как она себя поведет в момент мучительной смерти. Проклятья — это ужасно неприятно, от них потом слишком долго отмываться. Поразмыслив, я поняла, что с тобой нужно поступить по-другому.

Руки, перетянутые магическими цепями, немели, Марана снова попробовала дернуться, но на сей раз у нее не хватило сил даже на это.

Впервые с начала разговора Санрия посмотрела на нее; в зеленых глазах колдуньи не было жалости.

— Не спросишь меня, что тебя ждет?

— Что же? — еле слышно произнесла Марана.

Она не была уверена, что хочет знать. Она в жизни не сталкивалась с такой опасностью, она всегда была очень осторожна! Страх в ее душе перемежался с обидой: почему ее способности не предупредили ее об этом? Почему ей снился только проклятый лед, а не эта сумасшедшая ведьма?

— Когда Нэвил рассказывал мне о вашем отчаянном плане, я не могла не заметить: ты очень гордишься тем, кто ты есть. Просто чудо какое-то, а не девушка! Ясновидящая, единственная в своем роде! Ты веришь, что ты очень нужна королю, поэтому тебе можно больше, чем другим. Только знаешь, что? Я сделаю так, что тебе не только во дворце не найдется места, но и во всей стране. Потому что сама ты, живая и невредимая, будешь вне закона.

— С чего бы мне оказываться вне закона?

— Потому что магические формы жизни давно уже запрещены в нашем королевстве.

Теперь все становилось на свои места: долгая подготовка к ритуалу, энергия, которая чувствовалась вокруг колдуньи. Санрия определенно готовилась к чему-то грандиозному. Но Марана до сих пор не могла поверить, что она решится на такое наглое и жестокое нарушение всех существующих законов — и королевства, и природы.

— Нет! — крикнула Марана, чувствуя, как на глазах закипают слезы.

— А похоже, будто я сомневаюсь или нуждаюсь в твоем мнении?

Маране не хотелось плакать и унижаться перед ней, но сдержаться она просто не могла. Она видела, что Санрия достаточно безумна, чтобы пойти на такое. А она не хотела становиться чудовищем! Она ясновидящая, она родилась, чтобы помогать людям. Уж лучше умереть, чем пройти через такое!

Санрия, должно быть, и сама знала, что Марана предпочла бы умереть. Поэтому она выбрала ритуал перевоплощения.

— Пожалуйста, не надо! — не выдержала девушка. — Я не хочу!

— Не нужно было соблазнять чужого мужа.

— Если хочешь наказать, просто убей!

— В том-то и дело, что это просто, — усмехнулась Санрия. — А ты ведь великая ясновидящая, ты достойна большего.

Марана не могла смириться. Она кричала, плакала, задыхалась от рыданий, она даже нашла в себе силы снова биться в цепях. Только все это было бесполезно. Санрия, безразличная к ее мучениям, призывала силу для заклинания.

Под конец Марана выдохлась. Она вдруг со всей четкостью поняла: выхода нет. Не важно, чего она хочет, чего заслуживает, Санрия все равно сделает это. Она отнимет даже не ее жизнь, а ее человечность, уничтожит все, чем Марана была раньше.

Когда она перестала кричать, в пещере стало очень тихо, и эта тишина давила. Не в силах выносить ее, Марана спросила:

— Кем… кем я стану?

— Тем, кого в этом мире раньше не было. Я ведь не совсем бессердечное чудовище! Ты привыкла быть уникальной, и я позволю тебе остаться уникальной. Честный обмен, ты не находишь?

— Я не знаю, что это значит…

— Ты слышала легенду об этом городе? — вдруг поинтересовалась Санрия. — О том, почему Синх-Атэ так важен, откуда взялась эта пустыня.

— Ты и так знаешь, что Нэвил все рассказал мне.

— Да, ему всегда нравились нелепые байки. Но в этом случае, легенда верна: морские чудовища действительно были. Мерзкие твари, скажу я тебе… Хотя зачем говорить? Смотри сама!

Она наконец призвала магическое пламя, которое вспыхнуло у нее над головой и озарило комнату холодным белым светом. Он разлетелся по всему залу, показывая, что огромное пространство пещеры не пустует — оно стало общей могилой для десятков скелетов.

Марана не сдержалась, закричала снова, хотя существа, очевидно, древние, давно уже были мертвы.

Больше всего они были похожи на ящеров, но огромных — каждый не меньше дома на улицах Синх-Атэ. Вытянутые тела, четыре короткие изогнутые лапы, длинный хвост. Шеи почти не было, а широкая массивная голова напоминала рыбью, но с развитым крепким черепом. От некоторых тварей остались одни кости, другие еще были покрыты иссохшей от времени шкурой, тонкой, с серебристой чешуей. Их морды выглядели особенно жутко: с распахнутыми пастями и пустыми глазницами.

Нэвил, кажется, упоминал, что они были разумны. Но Марана не представляла, откуда может взяться разум в таких уродливых созданиях.

— Это были правители народа, вышедшего из моря, — пояснила Санрия. — Когда началась магическая атака, они уже научились дышать воздухом и не могли вернуться в воду. С неба на них лился огонь, они видели, как погибают их братья и сестры. Печальная судьба, ты не находишь?

— Они были монстрами!

— Разве монстры обязательно заслуживают смерти? Не спеши с выводами, ведь ты скоро станешь одним из них. Эти существа спрятались в единственной прибрежной пещере, пытаясь спастись. Как видишь, не помогло. Об этом зале знают немногие — только маги, которые работают в Синх-Атэ.

— Зачем хранить эти тела?

— Да никто их и не хранит, мы просто не знаем, как их уничтожить. Те существа были почти бессмертны, их было непередаваемо сложно убить. Только одно заклинание и справилось! А эти тела лежат здесь уже много-много лет. Думаю, пролежат еще дольше — ты исчезнешь, я исчезну, а они будут здесь, последние из своего рода. Их кости практически неразрушимы, и мне потребовалось немало сил, чтобы измельчить их.

Проследив за ее взглядом, Марана поняла, что она смотрит на белый порошок на полу.

— Нет!

— Да, леди Марана. Я не убью тебя, я сделаю тебе подарок: в твоих жилах отныне будет течь кровь давно исчезнувшего народа.

Она подняла руки, призывая магию, и в пещере закружил ветер, с каждым мгновением становившийся лишь сильнее. Он поднял в воздух белый порошок, превращая его в единое облако, и Марана почувствовала: это конец. Ритуал начался, обратной дороги нет. Санрия уже не остановится, это не попытка запугать молоденькую девушку, это месть, жестокая и беспощадная.

Порошок налетел на нее, окружил — и поглотил. Он покрывал ее кожу, обжигал глаза, врывался в легкие через рот и нос. Марана, связанная и беспомощная, не могла защититься от него. То, что давно уже принадлежало смерти, теперь проникало в ее живое тело, сливаясь с ним.

Она почувствовала, как меняется, и это было больно. Но до того, как боль поглотила ее, она успела крикнуть:

— Отомсти мне и остановись, не трогай Нэвила!

Марана и сама была поражена тем, что в последние мгновения своей человеческой жизни она могла думать лишь о нем, но иначе не получалось.

Санрия лишь рассмеялась:

— Как это мило! Не переживай за него. Нэвил много лет был моим мужем, и хорошим мужем. Поэтому я подарю ему быструю, легкую смерть. Тебе будет сложнее, чем ему: я оставлю тебя в живых, но сделаю так, что ты сама себя возненавидишь.

Марана не смогла ответить. В этот миг, сдаваясь темноте, она уже знала, что колдунья сказала ей правду.

Она проснулась от того, что кто-то осторожно тряс ее за плечи.

— Айви, очнись, ну же! Проклятье, ты пугаешь меня!

Открыв глаза, она обнаружила над собой Каридана, действительно испуганного. Чуть поодаль, у него за спиной, маячила Анэко, хмурая, зато живая и здоровая. Похоже, водоросли с пляжа все-таки помогли. Вот только Айви никак не могла понять, почему Каридан, Анэко, а заодно и Эсме собрались у нее в комнате.

Оказалось, что беседа с Антарой далась ей немалой ценой. Айви прилегла отдохнуть, она даже спать не собиралась, но заснула на несколько часов — и так крепко, что ее никак не могли разбудить. Ее друзья не понимали, что происходит: они не чувствовали магии, да ее и не могло быть в Синх-Атэ. Получается, это было не проклятье — а что тогда? Яд? Болезнь? Словом, она успела напугать их до того, как пришла в себя.

Такого Айви не ожидала. Но стоило ли удивляться? Все, что было связано с Антарой, обычно ничем хорошим не заканчивалось, ей оставалось лишь смириться с этим.

Она рассказала им все, что узнала о Маране. Айви видела, что ее спутники уже пришли в себя, и они могли бы продолжить путь, покинуть негостеприимный город, а из-за пропавшей ясновидящей они вынуждены были остаться. Хотя это глупо: как она могла скрываться здесь столько лет? Да и зачем? Ее сила и свобода в магии, которая в Синх-Атэ запрещена!

Закончив рассказ, Айви повернулась к Итерниалу и спросила:

— Ты не чувствуешь здесь никого такого? Ну, со способностями.

— Чтобы проверить, мне нужно колдовать, а колдовать нельзя. Тупик.

— Когда мы с тобой ходили по городу, женщин было очень мало, — напомнила Эсме. — А по одному вообще никто не ходил.

— Она может быть и не одна, мы не знаем, где и с кем Марана жила все эти годы. Если вообще жила!

— Так что ты предлагаешь?

— Не знаю, — вздохнула Айви. — Единственная зацепка, которую я вижу, — это магическая катастрофа. Она совпала по времени с визитом и исчезновением Мараны, возможно, это важно.

— Может, и важно, — кивнул Каридан. — Да только мы про нее ничего не узнаем.

— Почему это?

— Пока ты отдыхала, я прогулялся по ближайшим улицам, попробовал расспросить, что тут было. Про Марану я раньше не знал, мне просто было любопытно, как город оказался в такой заднице. Видно же, что раньше он был процветающим — здания строили на века. А потом покинули. Просто так это не происходит. Но местные или не знают, что здесь случилось, это те, что помоложе, или не хотят говорить. Это настолько их пугает, что они раньше умрут от страха, чем что-то сообщат.

— Тяжелый случай, — хмыкнул Итерниал. — Может, все-таки магией?

— Это если других вариантов не останется, — осадила его Айви. — Если мы используем магию, сработают кристаллы, их здесь слишком много. Если местные боятся прошлого, неизвестно, как они отреагируют на новую магию. Мы-то сбежать успеем, а вот Марану точно не найдем.

— Тогда я просто подожду, пока вы дойдете до отчаяния и попросите меня использовать магию. Что вы собираетесь делать до тех пор?

У Айви предложений не было. Она бросила вопросительный взгляд на Каридана, но тот лишь плечами пожал. Ситуацию неожиданно спасла Анэко:

— Может, тут и бардак, но это все равно город и он все равно в королевской власти! А раз так, тут должны быть хоть какие-то документы. Да хотя бы книга учета населения, такие во всех портах должны быть.

— И в этом будет, — подхватил Каридан. — Если Синх-Атэ действительно считается преступным городом, за постоянными жителями наверняка следят.

— Что это за книга такая? — заинтересовалась Эсме, которая никогда не жила в городах.

— Просто книга со списком имен и дат — кто и когда тут жил, сам уехал или умер, если повезет, указывают, и куда человек направился.

— Это как раз то, что нам нужно! — кивнула Айви. — Сколько хранятся такие книги?

— По-хорошему, лет пятьдесят, — ответил Каридан. — Но, с учетом здешних порядков, подозреваю, что мы может рассчитывать в лучшем случае на двадцать лет.

— Этого хватит — Антара сказала, что Марана исчезла десять лет назад. Осталось только найти эти книги!

— Найдем, — заверила ее Анэко. — Тут немного больших зданий, думаю, архив хранится в одном из них. Только вот… Пойдем ты и я, больше — никто.

— Не понял, — нахмурился Каридан.

— Не понял — объясню понятней: ты не идешь.

— С чего это?

— Потому что если мы наведаемся туда дружной толпой, это не останется незамеченным. Итерниал хорош в колдовстве, ты — в бою, но воровство — это не ваше.

— Я тоже, вообще-то, здесь! — подняла руку Эсме.

— Да, но это не тот случай, когда нужны три человека. Я пойду туда, чтобы вскрыть замки и обеспечить безопасность, а Айви нужна на случай, если Антара вспомнит еще что-нибудь важное.

Чувствовалось, что Каридан готов спорить и дальше, Айви даже приготовилась успокаивать его, но тут вмешался Итерниал:

— Кошка дело говорит. Так и правда будет быстрее и эффективнее.

— Ты на ее стороне? — поразился Каридан. — С каких пор?

— С таких, что она права. К тому же, мне без разницы — ее сторона или твоя, вы оба одинаково плохи.

— Давайте не будем терять время, — вмешалась Айви. — Нам нужно успеть все до рассвета!

На город уже опустилась ночь, но они в пустыне, похоже, были недолгими, а значит, время поджимало.

На улице оказалось холоднее, чем ожидала Айви, но к этому она быстро привыкла. Гораздо больше ее настораживал недостаток света — его тут почти не было. Только далекие звезды, да те отблески, что прорывались из редких окон. Никакого освещения на улицах не устанавливали.

Кое-где слышалась музыка, и в темноте Айви различала большие собрания людей. Похоже, это были таверны — она точно не знала, да и не хотела знать. Те, кто там собирался, были не нужны им, они вряд ли что-то знали про Марану. Анэко тоже так считала, она без труда находила обходные пути, позволявшие им не сталкиваться с местными жителями.

Городской архив долго искать не пришлось: в Синх-Атэ было только одно большое здание, не относящееся к порту. Оно было во многом похоже на дом с желтой черепицей, в котором они остановились, но сохранилось куда лучше. А еще, к немалой радости Анэко и Айви, там никого не было.

На дверях висел замок, и глава Синх-Атэ, должно быть, решил, что этого достаточно. Да и кто будет похищать старые учетные книги? Невелика ценность! Анэко потребовалось лишь несколько движений когтем, чтобы впустить их в душным, пропахший пылью коридор.

Архив действительно был здесь — он занимал целый зал на первом этаже. В нем хранились массивные фолианты, и некоторые казались настолько старыми, что Айви боялась даже дотрагиваться до них. Десятки, если не сотни книг…

— По-моему, это безнадежно, — признала она.

— А по-моему, кто-то слишком рано сдается, — фыркнула Анэко. — Самое сложное — это найти нужный год, а там уже должно быть легче. Не найдем этой ночью — придем сюда следующей.

— Думаешь, они не заметят сломанный замок?

— А что, Синх-Атэ похож на город, где из-за одного сломанного замка поднимется паника? Заберем отсюда что-нибудь ценное для отвода глаз, все решат, что это ограбление.

Айви сильно сомневалась, что здесь найдется что-то ценное, но решила не спорить. Она приступила к осмотру книг вместе с Анэко. Десять лет, десять полных смен сезонов прошло — есть ли хоть какой-то шанс найти нужное имя? Особенно если его тут нет.

Пролистав первую же книгу, Айви поняла, что если Марана была здесь, то вряд ли она осталась незамеченной. В перепись заносили даже имена тех, кто проводил в порту хотя бы день. Указывалась дата прибытия и дата отъезда, возле имен погибших стояла небольшая печать. Это уже было неплохо, хотя Айви не отказалась бы увидеть, куда эти люди направлялись потом, это было важно для поиска Мараны.

Она не сомневалась, что им придется вернуться в архив снова, и не один раз, но Анэко удивила ее. Не прошло и половины ночи, когда травница позвала ее:

— Айви, иди сюда! По-моему, я нашла настоящее сокровище.

Она держала в руках старую книгу, такую огромную, что не каждый мужчина смог бы ее поднять, но с силой Анэко это было несложно. Фолиант сохранился хуже, чем остальные: переплет был порван в двух местах, уголки страниц обгорели. Это вполне подходило для книги, пережившей главную катастрофу города.

— Тут вся информация о людях, живших в Синх-Атэ десять и девять лет назад, — сказала Анэко, перелистывая страницы. В темноте ее кошачьи глаза мерцали зеленым светом.

— Есть что-нибудь про Марану?

— Пока не вижу, но кое-что любопытное уже заметила. Я тут посмотрела книги постарше, и там число прибывших и уехавших было примерно одинаковым. У Синх-Атэ было большое постоянное население, люди жили долго и погибали редко, чаще — уезжали. Но десять лет тут началось нечто странное.

— Много смертей?

— Да, причем все — в один сезон. У них, похоже, за несколько дней погибло больше народа, чем за все предыдущие годы! Но это еще не все. После смертей начался массовый исход: люди бросали все, что у них было, и покидали Синх-Атэ, а прибывающих стало в разы меньше. Причем смотри какая штука… Похоже, уезжали из города семьи с детьми, а приезжали в основном взрослые одинокие мужчины.

— Воины и наемники, — догадалась Айви.

— Думаю, да. Что бы здесь ни произошло, корона начала спешно нанимать тех, кто смог бы это исправить.

Айви посмотрела на полумертвый город, спавший за окном архива.

— Не исправили.

— Это да. Из следующих книг видно, что тут мало кто остался. Примерно треть прежнего населения, а то и меньше. Отсюда постепенное забвение.

— И запрет магии. Хотела бы я узнать, что здесь случилось! Имя Мараны должно быть в этой книге.

— Может, и должно, но нет.

— Как это? — смутилась Айви. — Все сходится, это то время, когда она пропала! Катастрофа подтвердилась, а Мараны все равно нет?

— Нет, но я допускаю, что она тут была. Погляди!

Анэко протянула к ней книгу, и только теперь Айви разглядела, что из нее вырвали несколько страниц с именами — до самого переплета, так, чтобы это было сложно заметить.

— Что здесь произошло? — нахмурилась Айви. — Все данные о катастрофе скрывают, имена убирают, магию запретили, хотя без нее город скоро превратится в руины. Как это вообще понимать?

— Очень просто, — усмехнулась Анэко. — Убирает следы тот, кто допустил ошибку.

— И ты знаешь, кто это?

— Король, разумеется.

— При чем здесь король? Его тут даже не было!

— Его страна — его и вина, — рассудила травница. — Десять лет назад магия была не запрещена. Значит, тут был королевский наместник, отвечающий за магическую безопасность. В таком большом городе его не могло не быть!

Айви начинала понимать, к чему она клонит.

— А когда пришла опасность, этот наместник не справился?

— Все верно, а может, сделал даже хуже, королевские шавки умеют все испортить. Поэтому о катастрофе запретили говорить, магию запретили, а имена всех, кто служил королю, забрали из истории города.

Вот и сошлось. Марана служила королю — или готовилась к этому. Еще она была ясновидящей и должна была догадаться, какая опасность ждет город. Если она не сумела это остановить, получается, власть короля не так уж сильна и ему веры нет.

Поэтому королевский двор поспешил бросить Синх-Атэ, забыл его, как старого родственника, который слишком слаб и болен, чтобы быть полезным. Это было неправильно — но случилось, и новый порядок сохраняется уже десять лет.

— Это никак не поможет нам найти Марану, — с сожалением заметила Айви. — Это даже не доказывает, что она была здесь.

— Думаю, какое-то доказательство мы уже получили, — Анэко указала на вырванные страницы. — Но ты права, я понятия не имею, где ее искать. Скоро рассвет, давай вернемся к остальным, может, вместе что-то придумаем!

Они вернули книгу на место и покинули архив. Ничего красть не стали, и те, кто придет сюда утром, наверняка подумают, что в здание пробирались бродяги. Но это было уже не важно.

Когда они добрались до дома под желтой черепицей, небо начало светлеть. Айви хотелось побыстрее увидеть Каридана — она и сама не знала, почему, просто рядом с ним было спокойней. Ее пугало то, что произошло с городом, ей казалось, что даже десять лет не смогут их защитить, поэтому ей важно было чувствовать его рядом.

Вот только Каридана нигде не было, как, впрочем, и Итерниала. В разрушенном доме их встречала только Эсме, не испуганная, но все же растерянная.

— А я уже начала беспокоиться! — улыбнулась она. — Как вы? Нашли что-нибудь?

— Мы в порядке, хотя ничего и не нашли. А где эти двое? — насторожилась Анэко.

— Даже и не знаю… Они сначала долго о чем-то говорили, потом ушли — вскоре после вас. Мне ничего не объяснили, велели только дожидаться здесь.

А вот это уже было странно. Каридан и Итерниал объединились? Да они же терпеть друг друга не могут! Ради чего им работать вместе? И что за секреты от всех остальных? Айви почувствовала укол обиды, она-то считала, что они могут доверять друг другу!

Между тем Анэко смерила Эсме подозрительным взглядом:

— Ты одета для дороги. Ты ведь тоже дома не сидела?

— А чего мне делать одной? Я только что вернулась.

— Я даже не буду говорить, насколько это опасно, — закатила глаза Анэко. — Глас разума, по-моему, до тебя не доходит. Тебя-то где носило?

— Я думала, что найду Каридана и Итерниала, но их нигде не было. Тогда я решила осмотреть ночной город.

— Смерти ищешь?

— Я умею за себя постоять, я уже не ребенок! — надулась Эсме. — Между прочим, все было не зря! У Синх-Атэ странная ночная жизнь. Одни люди тут запираются в своих домах, да покрепче, другие собираются вместе. Эти, вторые, обычно пьяные, их легко разговорить. Я узнала кое-что очень важное!

— Про Марану? — оживилась Айви.

— Нет. Про то несчастье, что случилось здесь десять лет назад — и убило город.

Она все еще была слаба, но боль отступила. Медленно, осторожно, не зная, чего ожидать, Марана попробовала пошевелиться.

И у нее получилось — цепи, сковывавшие ее руки, исчезли, она лежала на полу. Марана не спешила радоваться этому, она прекрасно помнила, что с ней произошло. Ритуал начался, она вдохнула кости древних чудовищ, она должна была измениться. Возможно, она и вовсе исчезла — та, кем она была раньше, уже мертва, а в пещере проснулось совершенно другое существо.

Она прислушивалась к себе, к своему телу, пытаясь понять, что изменилось. Она все еще была человеком — уже неплохо. Две руки, две ноги, одна голова и никакого хвоста. Но что-то добавилось, и хоть она этого не просила, ей оставалось лишь смириться. Она гораздо лучше чувствовала мир вокруг себя: какой здесь теплый влажный воздух, как пахнет какой-то гнилью. Это не беспокоило Марану, не причиняло ей боли, она отмечала это лишь как отстраненную перемену.

Не открывая глаза, она осторожно ощупала себя. Похоже, она все еще была в том нарядном платье, которое примеряла до прихода Санрии. Только теперь оно покрыто грязью, но это не важно, а важно то, что под ним скрывается все то же тело, безо всяких наростов и гребней, как у ящериц. Марана почти поверила, что все не так страшно, когда наконец добралась до кожи, не скрытой тканью. И вот там перемены были.

Она почувствовала под пальцами что-то твердое и гладкое, прохладное, намного холоднее ее кожи. Удивление Мараны было настолько велико, что она наконец решилась открыть глаза и посмотреть на свои руки.

Она лежала в центре круга, образованного черными кристаллами. Белые полосы уже исчезли, и она не хотела даже думать, куда. Свет шел от нескольких оставшихся свечей, рыжий и мутный. Однако теперь ей хватало и этого, что-то случилось с ее глазами, темнота больше не пугала ее. Она вытянула перед собой руки, и даже в полумраке без труда рассмотрела их.

Она закричала.

Ее кожа стала бледной, серовато-белой, как свежий пепел костра. Исчез загар, который она успела получить за дни жизни у моря, исчезли бледные пятна веснушек. Ее кожа стала единым однотонным полотном, мягким, теплым, и все же чуть более плотным и шершавым, чем обычная человеческая кожа. Но гораздо больше Марану поразило не это, а тонкий, как кружево, узор из мелкой чешуи, вившийся по ее рукам. Чешуя была серебристой и напоминала ей жидкий металл — она такой всего раз в жизни видела, но запомнила навсегда.

Марана попыталась смахнуть с себя чешую — должно быть, это останки чудовищ, которые прилипли к ней, когда она упала на пол. Это не может расти из нее! Но как бы она ни пыталась оттереть серебристый узор, ничего не получалось, отныне это была часть ее тела. Тогда Марана попробовала сорвать с себя чешую — пусть с кровью, пусть с болью, лишь бы избавиться от этого уродства!

Бесполезно. Ее новая кожа была настолько плотной, что Марана не могла ни зацепить чешую пальцами, ни стесать о камни пола. Ей оставалось лишь принять то, чем она стала, а она не могла. Не зная, что еще делать, она переползла, почти как змея, к одному из кристаллов, оставленных Санрией, тех самых, которые обеспечили ее перевоплощение.

В гладкой поверхности кристалла, как в затемненном зеркале, отразилось ее новое лицо. Это все еще была она — ее черты совсем не изменились. Но кожа стала пепельной, на скулах, лбу и подбородке появились тонкие линии чешуи, а ее волосы, в прошлом огненно-рыжие, засияли жидким серебром. И главное, она едва узнала свои глаза. Они, прежде светлые, способные заглянуть и в прошлое, и в будущее, были затянуты двумя непроницаемыми бельмами. Они, как ни странно, не мешали Маране видеть, но выглядели чудовищно.

На этот раз она молчала. Может, и нужно было снова закричать, стало бы проще, а она не могла. Она не сводила глаз с отражения и пыталась привыкнуть к тому, что это теперь она. В душе было пусто, и она боялась того, чем сменится эта пустота.

— Вот ты и проснулась. Добро пожаловать в твою новую жизнь.

Она не ожидала снова услышать голос Санрии. Ей казалось, что раз колдунья освободила ее от цепей, значит, ее давно здесь нет. Но Санрия осталась рядом, она таилась в темноте, ее голос отражался от стен зала, кружился вместе с эхо, не позволяя определить, где именно она находится.

— Думаю, теперь ты и сама не сможешь убить себя, — продолжила Санрия. — Хотя наверняка я определить не возьмусь. Существа, с которыми ты отныне делишь кровь, исчезли слишком давно, о них мало что известно. Но ты выглядишь сильной!

— За что? — крикнула Марана.

Хотелось плакать, однако ее новые глаза, похоже, были не способны на слезы.

— Ты знаешь, за что.

— И что теперь? Что ты собираешься делать?

— Да уже ничего. Я позволю Нэвилу спасти тебя. Думаю, вы оба достаточно страдали.

Голос Санрии звучал спокойно и ровно. Казалось, что она действительно устыдилась того, что сделала, и теперь хотела все исправить. Вот только можно ли это исправить?

Нет, эта женщина не знает милосердия. Скорее всего, это лишь часть ее игры.

— Ты хочешь, чтобы Нэвил увидел меня такой? — горько усмехнулась Марана. — Чтобы в его памяти я осталась не молодой девушкой, которую он потерял, а кошмарным чудовищем?

— Разве любовь не преодолевает все?

— Ты знаешь, что нет. Можно любить человека, а я больше не человек. Он не сможет…

— Увидим, — прервала Санрия. — Он уже идет сюда, разве ты не чувствуешь?

Она действительно не чувствовала, потому что свое новое тело она пока понимала плохо. Марана догадывалась, что теперь она способна услышать приближение посторонних намного раньше, чем обычный человек. Но сейчас она не могла даже определить, где находится Санрия, о людях за пределами пещеры и говорить нечего!

— Разве он знает про это место? — спросила Марана.

— Я позвала его. Все, что угодно, для вашей любви.

Во всем этом был жуткий, непередаваемо опасный подвох. Нэвилу нельзя было входить сюда — и не потому, что он увидит перед собой чудовище. До ритуала Санрия приговорила его к смерти, возможно, все это часть сложной, продуманной казни.

Марана попыталась подняться на ноги, но у нее ничего не вышло, тело было слишком слабым после перевоплощения. Ей только и оставалось, что полулежать на каменном полу, глядя на свои дрожащие руки, едва способные поддерживать ее.

А потом он позвал ее.

— Марана! Где ты?

Пещера была глубокой и изогнутой, потому что свет из внешнего мира сюда не долетал, а голос Нэвила, казалось, доносился прямо из каменной стены. Марана молчала, надеясь, что он ее не найдет — другого способа защитить его она не знала.

Однако Санрия все рассчитала верно: свет свечей, пусть и приглушенный, легко привлекал к себе внимание в этой тьме. Скоро Марана увидела его: сначала как легкое движение вдалеке, потом — как силуэт, бегущий к ней. Она низко опустила голову, закрыв лицо длинными серебряными волосами.

Ее собственные волосы никогда не были такими длинными — даже когда она жила во дворце среди ведьм. Но ведь от нее прежней почти ничего не осталось…

— Марана!

— Не подходи, — глухо отозвалась она. — Не приближайся ко мне!

— Я помогу!

— Не нужна мне помощь! Санрия здесь, ты делаешь то, что она хочет, не поддавайся!

— Да плевать мне, что она хочет, я тебя не оставлю!

Санрия не произнесла ни слова, она продолжала наблюдать за ними, надежно укрытая мраком. Она прекрасно знала своего мужа, она все просчитала: он, романтик, да еще и упрямый романтик, не оставит свою любимую в беде.

Тут Марана и поняла, что совершила глупость, когда позволила ему понять, что это действительно она. Если бы она молчала, он бы, может, принял ее за чудовище и не рискнул подойти! Но теперь Нэвила было не остановить.

Он вошел в круг света, очерченный свечами, и опустился на колени рядом с девушкой. Он вошел в пещеру с мечом, однако теперь убрал его в ножны. Похоже, он совершенно забыл о ее предупреждении, и Санрия могла убить его в любой момент.

Но ведьма не нападала, она только смотрела. Дурное предчувствие в душе Мараны набирало силу.

— Марана…

— Уйди, умоляю!

— Что она с тобой сделала? Я заберу тебя отсюда!

— Нет! — Она шарахнулась от него, как раненая змея. Маране не хватило смелости взглянуть ему в глаза, показать ему себя. Она отчаянно искала хоть какой-то способ заставить его уйти, чтобы разрушить планы Санрии. Но ей все еще было плохо после ритуала, она слишком устала, решения попросту не было. — Послушай меня… Мы не должны делать то, что она хочет. Есть только один способ остановить ее: вести себя непредсказуемо. Она хотела, чтобы ты был рядом со мной, поэтому она и позвала. Поступи иначе, уйди, оставь меня здесь! Я выберусь, я сама найду тебя, и мы оба будем живы и свободны!

Похоже, она все угадала верно, потому что на этот раз Санрия не выдержала.

— Если ты уйдешь, я убью ее, — предупредила она.

— Она не сможет меня убить, — возразила Марана. — И она это знает! Это ловушка для тебя, не попадайся в нее!

— Да плевать мне на нее! Мы справимся, но только вместе, ты и я. Я больше не боюсь ее, понимаешь?

— Нэвил… для меня уже все кончено…

— Нет, — решительно перебил ее маг. — Это она так думает! Мне не важно, что она сделала с тобой, как ты выглядишь. Мы преодолеем это и вылечим тебя, просто верь мне, а эта тварь сгорит на костре.

И снова Санрия не вмешалась, хотя для нее, женщины, поставившей гордость превыше всего, такое оскорбление из уст молодого мужа было непростительной наглостью. Она могла наказать его, а она держалась в темноте.

Почему, почему, почему? Что она затеяла?

Сейчас, когда Нэвил был рядом, Марана просто не могла сосредоточиться на колдунье. Она слишком устала, ей хотелось верить, что пока он рядом, все будет хорошо.

— Посмотри на меня, — мягко произнес Нэвил. — Посмотри, и ты увидишь, что я не боюсь тебя, а ее тем более не боюсь. Я люблю тебя, Марана.

Он подвел руку ей под подбородок, совсем как раньше, когда хотел поцеловать. Марана устала сопротивляться и надеяться только на себя. Может, им действительно лучше быть рядом?

И она посмотрела на него.

Нэвил умер в тот миг, когда их глаза встретились. Вот он был — молодой, сильный, красивый, — а вот его нет, и на его месте осталась лишь белая статуя. Впрочем, и она долго не продержалась, она рассыпалась, обернувшись белым бесформенным пятном на каменном полу пещеры.

Это было настолько неожиданно, что Марана не решалась поверить своим глазам. Она замерла на месте, глядя на белое пятно. Оно искрилось мельчайшими кристаллами, отражая свет догорающих свечей. Марана начала догадываться, что это такое, но никак не могла поверить себе. Будто во сне, она коснулась кристаллов рукой, а потом поднесла руку ко рту и осторожно попробовала белые песчинки на кончиках пальцев.

Соль. Перед ней рассыпалась великолепная, чистейшая морская соль. Вот что ей снилось ночами! Не лед, как она думала, а соль, такая же белая и искристая. Магия не оставила ее, как казалось Маране, она предупреждала ясновидящую снова и снова, с первой ночи, проведенной в Синх-Атэ. Но Марана не слушала, не понимала, да и кто бы понял на ее месте?

Теперь все кончено.

Нэвил мертв.

Она убила единственного человека, который был ей по-настоящему дорог!

Пока она не двигалась, не решаясь даже дышать, голос Санрии снова зазвучал во тьме.

— Говорят, что молодой муж продлевает молодость женщины. Мне, видно, не помогло, моя память стала совсем плоха на старости лет. Я забыла сказать тебе, что у существ, с которыми я тебя объединила, была еще одна любопытная особенность. Любой, кто встречался с ними взглядом, мгновенно превращался в соль. Удивительно, не так ли? У кого еще такое встретишь? Поэтому их было так сложно остановить. Они истребляли королевские войска отрядами, ведь воины не могли сражаться с ними вслепую. Знаешь, я до последнего сомневалась, передался ли тебе этот чудесный дар, но все сработало как надо.

С нее словно оковы спали. Она снова могла дышать, мыслить — чувствовать. И она чувствовала боль.

Все, что произошло с ней, не шло ни в какое сравнение с участью Нэвила. Марана вдруг поняла: это было не важно. Ее судьба, ее потерянное будущее. Она бы сама согласилась на это, если бы он остался жив. Но никто не давал ей выбора, Санрия все решила за них обоих.

Она могла убить Нэвила как угодно — быстро или медленно, неожиданно или после долгих пыток. Однако это наказание было не для него. Она использовала его смерть, чтобы нанести еще один удар своей сопернице. Даже Марана имела для колдуньи большее значение, чем ее муж! Она играла с ним всю его жизнь, и теперь она использовала его как инструмент.

Боль отступила, сменяясь гневом. Марана знала, что это ненадолго, только на этот момент. Когда все закончится, она, возможно, сойдет с ума от отчаяния и горя. Но сейчас ей важно было не выпустить отсюда колдунью, обрушить на нее то проклятье, которое она же и призвала.

Злость заставила ее вскочить на ноги и броситься туда, где скрывалась Санрия — голос точно доносился оттуда! Но колдунья то ли ожидала этого, то ли была готова ко всему. Цепи, вновь спустившийся со свода пещеры, обвили Марану до того, как она успела выйти из круга света.

— Нет, так не пойдет, — рассмеялась Санрия. — Где ты, там и он, вот основной закон любви! Да и потом, я не могу выпустить такого монстра, как ты, в мой город, это немыслимо. Я понятия не имею, умрешь ли ты без еды, сколько времени для этого потребуется. Но если не умрешь — не страшно. Сюда все равно никто не ходит. Думай об этом так: вы с Нэвилом останетесь вместе навечно.

Она еще и издевалась! Ей было не жаль Нэвила, его смерть так мало значила для нее, что не могла даже испортить настроение. Она бы не скучала по нему, если бы позволила ему уйти! Ведь сейчас он, по сути, пропал без вести. Точно так же, как если бы покинул город вместе с Мараной! Получается, все это время Санрия беспокоилась вовсе не о своей репутации. Все дело во власти — она хотела управлять всем на свете и готова была уничтожить тех, кто ей не подчинился.

Так что она своего добилась. Нэвила больше нет, Марана скована цепями, как глупая муха, попавшаяся к черному пауку. Их имена скоро забудут, а Санрия продолжит править в Синх-Атэ.

Переполненная злостью, Марана рванулась на свободу изо всех сил — новых сил, которых у нее раньше не было и быть не могло. Цепь поддалась неожиданно легко, разлетевшись по залу разорванными звеньями. Так не могло произойти, потому что заговоренный металл не поддается грубой силе, но произошло же! Марана не собиралась раздумывать, как и почему это вышло. В ее сердце жила непривычная животная ярость, которая весь мир сузила до единственной цели: поймать и убить.

Вот теперь Санрия, уверенная в своей полной безопасности, растерялась, а Марана не дала ей времени, чтобы опомниться. Она одним прыжком перелетела через разделявшее их расстояние и оказалась перед колдуньей. Санрия только и успела, что низко опустить голову.

Но это было жалкой и глупой попыткой спастись, они поняли это одновременно. Марана вцепилась рукой в волосы Санрии, заставила ее поднять голову, заглянула в переполненные ужасом глаза. Она увидела в них отражение своего нового лица — а потом между ее пальцами осыпалась соль.

Никакая магия не защитила Санрию. От этой силы, древней и естественной, как само море, вообще, похоже, не было защиты. Но если так, то как с таким справляться?

Теперь, став другой, Марана все чувствовала намного острее, чем раньше. Если злость — то быстро превращающаяся в ярость и жажду крови. Если боль — то сводящая с ума агония. Если страх — то звериный ужас.

Она понемногу поддавалась панике. Марана когда-то читала, что многие сильные заклятия могут быть разрушены только в первый день после того, как они были призваны. Что если это ее случай? Что если нужно что-то делать сейчас, или она упустит свой шанс снова стать нормальной?

Она толком не понимала, что делает. Слияние с чудовищем, смерть Нэвила и осознанное убийство Санрии — все это окончательно выбило ее из колеи. Власть взял кто-то новый, кто жил в ней и пока был ей незнаком.

Мир стал очень ярким, залитым белым светом. Большую часть времени Марана только этот свет и видела. Она спасалась в нем, как в убежище, но иногда в него все же прорывались отголоски из окружавшего ее мира.

Она куда-то бежала — сначала по пустоши, а потом и по городским улицам. Она думала о том, что Синх-Атэ — дом магов и артефактов. Кто-то обязательно ей поможет! Может, те трюкачи с рынка? Или заезжие колдуны? Или толстяк, что продавал волшебные портреты?

Марана была готова поверить во что угодно, лишь бы стать прежней и вернуть себе Нэвила. Она бросалась ко всем, кого встречала, но они не успевали ей ответить, превращаясь в соль.

Соль была повсюду. Она разлеталась в воздухе, обжигала глаза, оседала на стенах, камнях мостовой, на окнах и цветах. Совсем как в ее сне: все сияло белыми кристаллами. Но это не лед, нет… как она могла подумать, что это лед?

Никто не собирался ей помогать. Люди кричали, пускали в ее стрелы, метали ножи, насылали магию. Ей ничто не могло навредить: ее новая кожа оказалась непробиваемой, а заклинания попросту не действовали. Люди, которых она обращала в соляные статуи, даже не понимали, что она не нападает на них, а просит о помощи. Да и какая разница? Это ничего не изменило бы.

Она металась по городу много часов, прежде чем до ее усталого, измученного сознания дошло, что она делает. Марана обернулась — и увидела за своей спиной белые от соли улицы. Она испугалась саму себя; она не могла сказать, скольких людей уже убила.

Она бросилась обратно к пещере, и никто не пытался ее остановить. Синх-Атэ опустел, и она даже не знала, попрятались люди, или она всех уничтожила. Не останавливаясь, она ворвалась под темные своды. Свечи, зажженные Санрией, давно догорели, но Марану это не волновало: ее новые глаза отлично видели в темноте.

Благодаря им она и обнаружила, что в дальней части зала, за скелетами морских чудовищ, притаилась расщелина, трещина в земле, казавшаяся бездонной. Марана остановилась на ее краю, швырнула вниз кость и прислушалась. Прошло немало времени, прежде чем она услышала приглушенный стук.

Что ж, это не бесконечность, но расщелина была воистину глубокой. Пожалуй, ее глубина могла сравниться с высотой горы возле Синх-Атэ. Любое живое существо, упавшее туда, ждала неминуемая гибель, быстрая и неотвратимая.

Именно поэтому Марана улыбнулась и сделала шаг вперед — в пустоту. Она подозревала, что если даже это падение не убьет ее, то ей ничто уже не поможет. Но пока продолжался ее последний полет, она верила, что судьба будет милостива к ней, и скоро она снова увидит Нэвила.

— Десять лет — не такой уж долгий срок, — указала Эсме. — Недостаточный для того, чтобы память превратилась в байку. Другое дело, что в первые годы после того, как это произошло, королевская власть запрещала местным говорить о случившемся. Тут вообще бардак был: сотни людей погибли, а те, кому посчастливилось выжить, стремились как можно быстрее покинуть город. Им поставили нехитрое условие: хотите уплыть — пожалуйста, но не болтайте. А своя шкура обычно дороже воспоминаний о мертвецах, вот они и согласились. Но со временем королевская власть в Синх-Атэ ослабла, и память постепенно возвращалась.

Они собрались в одном из самых больших залов дома под желтой черепицей. Айви настояла на том, чтобы Эсме не начинала рассказ сразу, а дождалась, пока вернутся Каридан и Итерниал. Они не заставили себя долго ждать, пришли до рассвета и казались очень довольными чем-то. Однако пока они наотрез отказались объяснять, где их носило, сославшись на то, что сначала нужно услышать историю Эсме, а потом уже возвращаться к насущным проблемам.

— В общем, здесь считается, что десять лет назад в Синх-Атэ появилось чудовище, продолжила Эсме. — Все сходятся на том, что оно было жутко уродливым и совсем не похожим на человека, но никто не может его описать. Думаю, они то ли были напуганы, то ли вообще не видели его, то ли видели издалека, так что на самом деле оно может быть каким угодно. Оно пришло из пустыни, без предупреждения, и сразу напало.

— Как напало? — уточнила Анэко. — Оно чего-то требовало? Или просто жрало всех подряд?

— Нет, оно ничего не требовало и вообще не казалось разумным, но и не пожирало своих жертв. Оно просто смотрело на них — и они тут же превращались в соль.

— В соль? — переспросила травница. — Что за бред!

— Бред или не бред, а в это тут все верят.

— Вот так просто брали и превращались в соль?

— Уж не знаю, насколько это было просто, но да, превращались. Под взглядом этого чудовища.

Айви, старавшаяся наблюдать за всеми своими спутниками, заметила, что Итерниал едва заметно усмехнулся. Это была не веселая улыбка, скорее, понимающая — так улыбается человек, который наконец разобрался в причудливой головоломке. Поэтому Айви повернулась к нему и спросила:

— Ты знаешь, кто это был?

— Тригг. Только это был не тригг.

— Так… Ты одну меня только что запутал или всех?

— Да он все время непонятно что несет, а вы по-прежнему удивляетесь, — хмыкнул Каридан.

— Да уж, пояснение не помешало бы, — заметила Эсме.

— Как, впрочем, и всегда, — вздохнул Итерниал. — Когда я изучал книги моего наставника, стараясь найти способ вернуть себе живое сердце, я очень много узнал не только о магических формах жизни, но и о чудовищах, в том числе и редких. Тригги были среди них.

— И кто это такие?

— Это разумный народ, поднявшийся со дна морского. А точнее, условно разумный: соображали они не хуже людей, но легко поддавались голоду и жажде крови, поэтому общаться с ними было бесполезно. Тригги были настолько прожорливы, что иногда уничтожали всю пищу в своих водах, и тогда им приходилось выбираться на берег, чтобы прокормить себя. По одному они это не делали, всегда — стаей. Они быстро приспосабливались к дыханию воздухом и начинали охоту, неизменно доставляя людям огромные проблемы. У триггов было сразу несколько омерзительных черт: почти непробиваемая шкура, великолепное здоровье, идеальные охотничьи навыки, а главное, умение обращать жертву в соль одним только взглядом. Соль они жрали с не меньшей охотой, чем плоть и кровь, поэтому ничего не теряли. А людям было крайне сложно затолкать этих соседей обратно в море.

— Но я никогда не слышала о триггах, — отметила Анэко. — И остальные, похоже, тоже. Значит, у них так и не получилось поселиться на земле?

— Кто же им позволит? Нет, триггов каждый раз вышвыривали обратно. Но возможно это только с помощью магии и немалых жертв.

— Получается, в Синх-Атэ пришли тригги?

— Ага, пришли, — кивнул Итерниал. — Несколько столетий назад. Если историю о случившемся десять лет назад скрывают, то легенду основания города до сих пор рассказывают с гордостью. Тут даже можно купить очаровательную глиняную тарелку, где все это прорисовано черной тушью.

— Обойдемся без тарелок, — поморщился Каридан. — Да, легенду я слышал. Тут считается, что когда-то из воды вышли несокрушимые хищники, и победить их удалось только магией, превратившей плодородные земли в пустыню. Значит, это были тригги?

— Скорее всего, в те времена они довольно часто выбирались на сушу. Сейчас уже нет — то ли сообразили, что все равно получат по клыкам, то ли вымерли.

— И какой их этого вывод? — смутилась Айви. — Десять лет назад какой-то одинокий, отчаявшийся тригг устроил погром в Синх-Атэ?

— Исключено.

— Но почему?

— Потому что тригги были здоровенными ящерицами, с табун лошадей размером. Даже если бы кто-то из них вдруг решил выбраться из воды в одиночку, что не так уж вероятно, он бы принес гораздо больше разрушений. Я осмотрел Синх-Атэ, его покалечило время, здесь нет ни одной улицы, где дома были бы разрушены грубой силой. Поверьте, если бы тут бесновался тригг, картина была бы совершенно иная. Но вот еще что: превращать в соль взглядом умеют только тригги, если, конечно, не появился новый, неизвестный мне вид, что вряд ли.

— Получается, одно не сходится с другим, — растерялась Эсме. — Это было существо со способностями тригга, но определенно не тригг. Как такое вообще возможно?

Об этом думали все — и все молчали, не зная, что сказать. Одна лишь Анэко не казалась растерянной.

— Разве это не очевидно? — горько улыбнулась она.

— Зверолюд? — догадалась Айви.

— Вот именно. Созданный из человека и тригга — и тогда он может быть небольшим, как человек, но при этом сохранять все способности зверя.

— Но тригг — не зверь, — напомнила Эсме. — Это чудовище! Разве можно создать зверолюда из чудовища?

— Абсолютное большинство тех, кого люди именуют чудовищами, — это просто очень сильные и редкие животные, — пояснил Итерниал. — Да, кошка дело говорит, это вполне мог быть зверолюд. Для того, чтобы ритуал состоялся, нужно два тела, лишь одно из которых должно быть живым. То есть, даже с учетом того, что тригги давно вымерли, их ткани можно было использовать для создания зверолюда, если вживить их человеку.

Айви бросила сочувствующий взгляд на Анэко. Лицо травницы оставалось непроницаемо равнодушным, но ей наверняка было тяжело слышать все это.

В день своего ритуала именно она была мертвым телом. В живых оставалась только кошка.

— Мне кажется, или все мы сейчас думаем о Маране? — предположил Каридан.

— Она вполне могла быть тем зверолюдом, — кивнул Итерниал. — Его неожиданное появление совпало с ее визитом в Синх-Атэ. До нее здесь не было ничего подобного, а магические формы жизни не появляются просто так. Никто не стал бы вспоминать древние чары ради обычной молодой дурочки, путешествующей в одиночку. А ради могущественной королевской ясновидящей — легко.

— Для ритуала нужны были не только останки тригга, но и значительные магические способности, — указала Анэко.

— Не такие уж значительные, зверолюды — это одна из самых распространенных магических форм жизни, — сказал Итерниал. — По крайней мере, раньше, до запрета, было так. Ритуал их создания известен многим, он проверен и надежен. Достаточно было знать его и соблюсти все правила, это даже не несло риска жизни заклинателя.

— А тут были сильные колдуны, — подхватила Айви. — Я видела их имена в архиве! До катастрофы за городом следила семейная пара — Нэвил и Санрия Дельоро. Они вполне могли превратить Марану в чудовище.

— Но зачем им это? — удивилась Эсме. — Создание магических форм жизни запрещено, а она еще и была служительницей короля, на которую нападать нельзя. То есть, двойное преступление!

— Откуда ты знаешь, что это произошло против ее воли? — поинтересовалась Анэко. — Возможно, произошел несчастный случай, она умирала. Они хотели спасти ее — и как человека, и как ясновидящую, нужную короне. Поэтому они нарушили запрет и превратили ее в зверолюда. Они использовали тригга из-за их легендарного здоровья. Но Марана не справилась со звериной природой существа и начала нападать на всех подряд.

— И колдуны, зная, что она может превратить их в соль, никак не защитили себя от этого? — недоверчиво покосилась на нее Эсме.

— Может, они не знали про все способности триггов?

— Про здоровье знали, а про волшебный взгляд — нет?

— Хватит, — вмешалась Айви. — Мы можем гадать бесконечно, это не даст нам истинный ответ, а если и даст, мы не отличим его от фантазий.

— Верно, — кивнул Итерниал. — Поэтому самым разумным я считаю пойти к ней и узнать, что с ней случилось.

В доме под желтой черепицей вновь воцарилась тишина. Айви подозревала, что такого эффекта Итерниал и хотел добиться. Он слишком хорошо помнил, что они видели его слабым, и теперь хотел снова быть на шаг вперед остальных.

Первой опомнилась Анэко:

— Откуда ты знаешь, что она все еще жива? После той катастрофы ее никто не видел десять лет!

— Я этого не знаю, я просто предполагаю. Если Марана получила от триггов не только убивающий взгляд, но и их здоровье, умереть ей будет не так просто.

— Она могла уйти, — заметила Айви.

— Куда? В пустыню? Смысла нет: тригги никогда не любили жару, люди — тем более. Если бы она направилась в другой город, об этом бы знали, такому существу сложно остаться незамеченным. Я предполагаю, что если она и жива, она затаилась где-то здесь, это идеальный город для нее.

Айви уже понимала, к чему он клонит. Да, для чудовища, желающего спрятаться у всех на виду, Синх-Атэ и правда идеален. Здесь много пустых домов, где можно заночевать, здесь никто не смотрит на окружающих, здесь соблюдаются лишь немногие законы. Тут ей было бы проще, чем в местах, где хватает королевских патрулей, отслеживающих магические формы жизни.

— Но если она научилась прятаться так, что о ней никто не подозревает, мы ее просто не найдем, — нахмурилась Анэко. — Правда, мы можем разделиться и обыскивать несколько улиц одновременно…

— Не надо разделяться, — прервал ее Итерниал. — Этот зверолюд намного опасней, чем ты, кошка. Почти никто из нас не переживет встречу с ней один на один. Надо идти к ней всем вместе.

— Звучит так, будто ты знаешь, где ее искать, — насторожилась Айви.

— Мы не знаем, — ответил за него Каридан. — Но догадываемся.

Оказалось, что эти двое, как и Эсме, тоже времени зря не теряли. Они осмотрели город, нашли несколько карт — и новых, и старых. Но все это было бесполезно, пока они не приблизились к горе — той самой, одинокой, нависающей над морем. Горе, которая и приняла их после кораблекрушения.

— Я сразу почувствовал, что она полая внутри, — пояснил Итерниал. — Еще когда нас туда вымыло. Но я не придал этому значения — полая и полая, подумаешь. Тогда у меня было слишком мало сил, чтобы проверить ее, а потом мы сошлись на том, что колдовать нельзя.

— Как ты тогда понял, что она полая? — изумилась Анэко.

— Я ведь все равно не человек, даже если не использую магию. Я связан с миром, как и все итерниалы. Думаю, если бы я тогда был посильнее, я бы сразу определил, есть внутри жизнь или нет, но уж огромную пещеру я не упустил бы! Так вот, местные об этой пещере не знают, и это странно. Пещера древнее самого города, и во времена расцвета Синх-Атэ ее наверняка использовали бы.

— Получается, о ней и не знали никогда, — согласилась Айви. — А такое возможно, только если пещеру осознанно скрывали.

— Да, и без магии тут не обошлось, — отметил Каридан. — Это было бы идеальное место для хранения тел триггов, оставшихся тут со времен нападения.

— И для ритуала по сотворению зверолюда, — тихо добавила Анэко.

— Надо осмотреть пещеру, — подытожила Айви. — Если Мараны там нет, будем думать, что делать дальше.

— Скорее всего, она там, — вздохнула травница.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что если бы я ненавидела себя, я бы тоже забилась в самую глубокую, самую темную нору и не вылезала оттуда до скончания веков.

Они все знали, что Марана, если это действительно она и она все еще жива, опасна. Она убила сотни людей и обратила в бегство половину города — это уже дурной знак. Но вместе с тем, она напала всего один раз, а потом десять лет сдерживалась. Это дарило надежду на то, что от ее человеческого мозга еще что-то осталось.

И все равно Айви предпочла бы, чтобы с ней пошли не все. Например, только Итерниал — уж он-то сможет защитить себя! Ей казалось, что остальные чудовищно рискуют, даже больше, чем обычно. Будь ее воля, она бы и вовсе позабыла про Марану и побыстрее покинула Синх-Атэ. Но Айви подозревала, что если она попытается сделать это, Антара тут не напомнит о себе.

Ясновидящая была ей нужна, а эта проклятая змея умела добиваться своего.

Поэтому они направились к горе все вместе, на рассвете, когда город только-только начал просыпаться. Эсме добыла им длинные плащи, под которыми можно было надежно спрятаться от посторонних взглядов, а к такой большой группе и вовсе никто не рисковал приставать.

Гора располагалась в отдалении от города, отделенная от домов несколькими крупными валунами. Айви подозревала, что это не случайность: если колдуны и правда охраняли гору, они сделали бы все, чтобы людям просто не хотелось бывать здесь. Да и зачем селиться возле этой голой каменной глыбы, с которой наверняка сходили грязевые потоки при каждом шторме?

Айви же эта гора казалась черной башней, построенной для хранения запретных тайн. Она, лишенная окон, а значит, вечно темная внутри, была напоминанием о прошлом, которое не все могли понять. А может, и предупреждением для тех триггов, что остались в живых: не выходите на берег, не напоминайте о себе, и только тогда вас не тронут.

Как бы то ни было, никакой пещеры здесь не оказалось. Может, гора и была полой внутри, Итерниал редко ошибался. Но входа туда не было, колдуны наверняка использовали магию — в те времена, когда она еще была не запрещена. А как попасть внутрь, если любое, даже простейшее, заклинание будет мгновенно замечено кристаллами?

— Что будем делать? — растерялась Айви.

Итерниал бегло осмотрел крутой склон и указал на огромный, размером с целый дом, валун.

— Вот этого здоровяка надо сдвинуть, — сказал он. — За ним, скорее всего, вход.

— Очень может быть, — подтвердила Эсме. — Я чувствую там странное движение воздуха! Но как мы его сдвинем без магии?

Ей никто не ответил, но по насмешливому взгляду Анэко можно было все понять и без слов.

Травница и Каридан подошли к валуну, переглянулись и одновременно толкнули его. Камень сдвинулся так легко, словно был сделан из сухой травы — он отлетел в сторону, и его падение в море смогли остановить только другие валуны.

И это не было магией, а значит, они ничем не рисковали. Анэко и Каридан давно уже не были людьми, их тела полностью изменились, в них таилась сила, о которой они прежде и мечтать не могли. Скорее всего, каждый из них смог бы сдвинуть этот валун самостоятельно, а для двоих это было даже слишком просто.

За камнем действительно скрывался вход в пещеру — огромный пролом, за которым таилась тьма. Оттуда шел странный запах, а еще — чувство смерти, и Айви вдруг показалось, что она стоит перед древним склепом. Ей совсем не хотелось туда соваться, но она пересилила себя. Она чувствовала: Антара уже проснулась и наблюдает за ней из окон того самого призрачного дома.

Эсме раздала всем небольшие переносные лампы. Такие использовались в здешнем порте, и не было смысла даже спрашивать, где девушка их взяла. Лампы были наполнены мутной маслянистой жидкостью, в которую опустили плотную бечевку. Бечевка горела ярко и медленно, наполняя мир вокруг себя бледно-желтым светом.

Айви не знала, можно ли использовать магию, отразится ли это на серых кристаллах в городе. Скорее всего, да, ближайшая улица прямо за грядой камней. Поэтому все они, могущественные магические формы жизни, были вынуждены двигаться вслепую.

Им пришлось пройти совсем недалеко, всего-то повернуть за изгиб тоннеля, и они увидели их — триггов. Айви никогда раньше не видела этих существ, даже не слышала о них, но теперь, в этом зале, сразу же узнала.

Они действительно были огромными: внутри каждого белесого скелета можно было поселиться и жить, как в отдельном доме. Собственно, кто-то так и сделал, и это поражало даже больше, чем истлевшие останки древних ящеров. Величественные кости, способные привести в ужас любого человеческого воина, кто-то использовал как самые обычные комнаты.

Сюда, похоже, годами стаскивали мебель из опустевших домов Синх-Атэ — новую и старую. В одном скелете стояла кровать, со всех сторон завешанная тряпками и укрепленная ножкой от другой кровати. Чуть поодаль располагался рабочий кабинет с парой столов и ветхими стульями. Был тут и очаг с кухонной утварью, и скелет, хранивший его, был изрядно закопчен. В пещере обнаружились книги, старая одежда, детские игрушки, мелкие магические артефакты, давно потерявшие свою силу, горшки и ящики с едой, а еще — картины.

Одна из них занимала отдельную «комнату» — самый большой из скелетов. Напротив картины стояло кресло, можно было сесть в него и часами, если не днями, смотреть на это изображение.

Картина оказалась портретом молодой пары — такие по традиции служили памятью о свадьбе. Двое становились рядом, чуть приобнявшись, но, конечно, не слишком страстно, иначе это было бы неприлично. Такими художник должен был сохранить их для будущих поколений.

На этом портрете был изображен мужчина со светлыми волосами и лазурными глазами, улыбчивый, совсем юный — только-только переставший быть ребенком. А рядом с ним стояла женщина в дорогом платье, расшитом золотом, но от нее почти ничего не осталось: кто-то вырвал кусок холста, на котором было нарисовано ее лицо. Казалось, что хозяин пещеры хотел сберечь лишь изображение мужчины, а его жена стала досадным дополнением.

Глядя на все это, можно было бы предположить, что в пещере поселился целый народ, однако огромный темный зал пустовал. Айви не позволила этому обмануть себя, она видела, что запасы еды были совсем свежими.

Итерниал подтвердил ее догадки:

— Не расслабляйтесь, она где-то рядом.

Она не могла умереть. Она могла только сделать себе больно — и это уже было достижением, хоть и сомнительным, потому что боль она почти не чувствовала.

Все это Марана поняла, когда очнулась на дне расщелины, покруженная в кромешную тьму. Проснувшись там, она даже решила, что ослепла: в этой части пещеры было настолько темно, что ее новые глаза не могли приспособиться. Она лежала на холодных камнях, измученная, уставшая. Похоже, после того падения она переломала чуть ли не все кости — или хотя бы половину. Но за то время, что она была без сознания, они успели восстановиться, а на ее коже и вовсе не было ни царапины.

Марана осторожно приподнялась, почувствовала во рту что-то странное и выплюнула в темноту с десяток выбитых зубов. Это тоже было не страшно: на их месте уже выросли новые.

Ужас и боль, толкнувшие ее к последнему шагу, отступили, сменившись ледяной апатией. Ей ничего не хотелось — ни жить, ни умирать, ни думать о том, что с ней произошло. Она устала и первое время просто лежала на месте, сжавшись в комок на полу, и ждала. Чего ждала — она и сама не знала. Наверно, что все наладится само собой.

Но чуда не случилось, а скоро бессильное ожидание ей надоело. Она поднялась на ноги и обнаружила, что падение, которое превратило бы обычного человека в кровавый кусок мяса, не оставило на ее теле ни одной раны. Она была сильна, как и прежде, — и очень голодна. Это не понравилось Маране, и она решила, что нужно выбираться.

Вот только задача оказалась не из простых, шагнуть в пропасть было намного проще, чем забраться обратно. Склоны расщелины оказались даже не крутыми, а отвесными. В темноте Марана могла нащупать перед собой лишь гладкую стену, лишенную каких-либо ступеней или даже выступов.

Она пыталась забраться наверх, но долгое время у нее ничего не получалось. Да и как могло получиться? Она снова и снова срывалась вниз, и это злило ее — почти как голод. А он нарастал быстрее, чем хотелось бы, очень скоро она только о еде и могла думать. В ней просыпалась та самая звериная часть, что позволила ей вырваться из цепей и добраться до Санрии.

Зверь хотел есть. Зверь не желал слушать никакие жалкие оправдания. Зверь придумал, как забраться наверх.

У нее не было когтей, но они оказались и не нужны. Кожа на пальцах Мараны была такой же непробиваемой, как на всем ее теле. Благодаря этому ее изогнутые пальцы были намного крепче и опасней любых когтей. Марана с силой вгоняла их в камень, пробивая его, как художник запускает руку в мягкую глину. Выступов не было, поэтому она сама делала их.

Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем она вернулась обратно в пещеру. Ей казалось, что целая вечность. Марана была зла, она устала, голод занимал все ее мысли. Под его влиянием отступили даже чувство вины и боль утраты. Иногда ее сознание просто затемнялось, а когда оно возвращалось к ней, Марана обнаруживала, что успела двинуться с места. Получается, пока ее мозг спал, скованный голодом, ее тело пыталось найти еду, любую, не важно, какую.

Так она и обнаружила себя на пути в город, еще чуть-чуть — и она оказалась бы на его улицах. Тот кошмар повторился бы! Марана не знала, какое чудо ей помогло, но последним усилием воли ей удалось направить себя прочь от Синх-Атэ, в сторону пустыни.

Следующее пробуждение произошло уже там, ночью. Она сидела над несколькими разорванными трупами тех бесформенных червей, что населяют пустыню, а еще — холмиками соли. Похоже, нескольких тварей она убила, не глядя на них, а остальные подошли слишком близко.

Она съела их вязкую, красно-коричневую плоть. Сырое мясо ползучих гадов! От одной мысли от этом Марана почувствовала приступ тошноты. Ей хотелось, чтобы ее вырвало, чтобы эта дрянь покинула ее тело, но ее измененный желудок упрямо отказывался отдавать свою добычу. Тогда, чтобы побороть отвращение, она подхватила с ближайшего холмика пригоршню соли и отправила в рот.

Соль оказалась на удивление вкусной. Марана понимала, что это неправильно, не нормально. Но что в ее жизни теперь нормально?

Если бы она попала сюда человеком, она бы непременно потерялась в пустыне. Но новое существо сумело найти путь в пещеру. Она осталась там, закрыла вход камнем, спасла мир от себя. Она просто ждала, чего ей захочется дальше: жить или умереть, и любое из этих желаний можно было исполнить при должном усердии.

Скоро ей захотелось жить.

Это было непросто, совсем непросто. Марана даже не задумывалась о том, имеет ли она право остаться в живых, потому что тогда ее с головой накрывало отчаяние. Она быстро сообразила, что этим только причиняет себе боль, и решила идти маленькими шажочками: проживать день за днем, не думая ни о прошлом, ни о будущем.

Она собрала соль, оставшуюся от Нэвила, в небольшой мешок и сбросила в темную расщелину. Марана не могла придумать ему лучшей могилы, ей хотелось, чтобы он остался рядом с ней хотя бы так.

Соль, оставшаяся от Санрии, стала ее вечерней трапезой. Человеческой половине это было отвратительно. Звериная половина требовала этого: убей своих врагов, сожри своих врагов. Только так и никак иначе.

Марана пыталась игнорировать свой голод, чтобы взять его под контроль, но быстро поняла, что это бесполезно и очень опасно. Существо, с которым ее объединила Санрия, постоянно хотело жрать. Пока Марана находила ему необходимую пищу, оно было спокойно. Но стоило ей слишком сильно проголодаться, и ее человеческий разум начинал затухать. Существо могло отправиться на охоту куда угодно, а скорее всего — в Синх-Атэ. Поэтому Марана поняла, что она должна его кормить, в этом теперь была ее работа.

Она уходила охотиться в пустыню, иногда отправлялась в долгие прогулки к пустынным морским берегам, чтобы наловить немного рыбы. Она выяснила, что только мясо или соль могут удовлетворить ее голод — причем не важно, что именно она будет есть, она могла с легкостью питаться одной лишь солью. А вот фрукты, овощи, коренья и травы были разве что баловством для ее человеческой половины, зверю они были безразличны, потому что не могли дать его совершенному телу нужной энергии. Какие бы изысканные блюда она ни готовила в своем новом доме, зверю они не нравились.

Немного разобравшись со своим новым телом и сознанием, Марана начала предпринимать первые, пока еще осторожные вылазки в город. Только по ночам и только в длинном плаще с капюшоном, закрывающим лицо, — она и так навредила городу, она не хотела повторения той трагедии.

Оказалось, что Синх-Атэ так и не оправился после ее первой атаки. Маране он напоминал ее саму: юную красавицу, которая готовилась к долгой счастливой жизни, пока ее не изуродовали. Город больше не развивался, его спешили покинуть многие жители, а на их место приплывали странные типы, которые не внушали Маране доверия.

Она не сразу поняла, что они искали ее. А когда поняла, не испугалась: они могли тут хоть всю жизнь провести, о пещере никто даже не догадывался, а значит, все их усилия были тщетны. Ей только и нужно было, что оставаться внутри горы.

Она постепенно обустраивала новый дом, наполняя его мебелью и другими вещами. Получить все это оказалось несложно: в Синх-Атэ хватало и воров, и мародеров, среди которых Марана просто терялась. Она с печалью смотрела на новое беззаконие, которое вскоре сменилось хрупкой и очень условной королевской властью.

Магия оказалась под запретом, королевский наместник на многое просто закрывал глаза — чтобы его самого не убили. Город существовал, потому что других портов поблизости не было. О былой торговле и культуре и речи не шло, уважающие себя капитаны старались миновать Синх-Атэ без остановок. А если они и вынуждены были бросить там якорь, то постоянно оставались начеку и уплывали при первой же возможности.

Это она все испортила. Она принесла смерть и разруху в мир, который даже не был ей родным. Это тяготило Марану, точно так же, как смерть Нэвила. Но она давно научилась отстраняться от своего горя, прятать его под замок в темных уголках памяти. Иначе ей было не выжить.

Она не знала, сколько лет прошло со времен ее перевоплощения. Ее тело не изменялось, она, похоже, не могла постареть. Она думала, что так теперь будет всегда — пока однажды в ее пещеру не пришли посторонние.

Марана понятия не имела, кто они такие, но зверь внутри нее предупреждал, что они очень опасны.

Она кружила вокруг них, наблюдая за ними, стараясь понять. Она видела, что некоторые из них не люди — например, женщина с покрытыми мягким мехом руками и какой-то очень бледный, будто уже мертвый мужчина. У остальных двух женщин были волосы странного цветка, красного и зеленого, и Марана подозревала, что это тоже не нормально. А вот второй мужчина выглядел вполне нормальным, но раз он с ними, да еще и ничего не боится, значит, он не так прост.

Они искали ее. Она поняла это по их взглядам, но обрывкам разговоров, по тому, что скелеты совершенно их не отпугивали. Вот только кого они искали? Ясновидящую короля или чудовище, напавшее на город? Маране казалось, что оба эти существа давно преданы забвению. Хотя, может, прошло не так много лет, как ей казалось? Может, минуло всего года два-три, и королевские следопыты лишь теперь добрались до нее?

В любом случае, она не хотела никуда с ними идти. Марана понимала, насколько она опасна. Ей нельзя возвращаться к людям!

— Убирайтесь! — крикнула она. — Или вы все погибнете здесь!

Девушка с красными волосами испуганно вздрогнула, а вот всех остальных ее предупреждение, кажется, даже обрадовало. Они ведь убедились, что она действительно здесь.

— Марана! — позвала девушка с зелеными волосами. — Мы хотим поговорить с вами!

Вот и подтвердилось: они действительно пришли за ней. Не за чудовищем, угрожающим Синх-Атэ, а за человеком, которым она прежде была.

Но того человека больше нет. Марана прекрасно знала, что ее дар ясновидения остался при ней: видения повторялись так же часто, как и раньше. Но чтобы он приносил пользу, ей нужно жить среди людей, а это теперь невозможно.

— Убирайтесь вон, — повторила она. — Я могу убить вас!

— Это все не нужно, мы не враги вам.

Девушка с зелеными волосами и ее спутники распределились по залу пещеры, стараясь определить, где находится Марана. Скрываться от них становилось все сложнее.

— Мой взгляд может убить вас! — предупредила она. — Посмотрите мне в глаза — и от вас ничего не остается!

Она не убивала людей с того случая в Синх-Атэ, да и не хотела убивать. Но Марана прекрасно знала, что от нее это не зависит.

— Как это — ничего? — усмехнулся бледный мужчина. — А соль? Соль останется.

Они все знали! Ей нужно было бежать. Не только для того, чтобы защитить их, хотя и это было важно. Просто Марана чувствовала: они способны ее убить. Раньше она считала, что будет радоваться этому, но когда дошло до дела, она поняла, что еще не готова умереть.

Нужно было отступить до того, как они ее найдут. Судя по движению воздуха, они оставили вход в пещеру открытым, а это упростит ее задачу. Необходимо двигаться вдоль стен, на границе темноты, добраться до поворота и бежать в пустыню — они никогда ее не найдут!

Это Марана и пыталась сделать. Но она недооценила охотников, пришедших за ней. Мужчина, казавшийся обычным человеком, двинулся так быстро, что она даже не успела сообразить, как это произошло. Только что он был в центре зала, а теперь стоял прямо перед ней, освещая их обоих переносной лампой.

Марана смотрела ему в глаза — она не успела отвернуться.

Она знала, что он сейчас умрет.

— Каридан!

Она и сама не знала, зачем кричит. Айви понимала, что уже слишком поздно, но иначе она не могла. Она видела, как существо с серебристыми волосами, закутанное в лохмотья, попыталось вдоль стены проскочить к выходу. Каридан помешал ему, стал на пути, и теперь они смотрели друг на друга. А значит, для него уже все решено.

Айви замерла, не решаясь даже дышать, она ждала, когда случится непоправимое. Но мгновения шли друг за другом, время набирало привычный ход, а ничего не происходило. Каридан все так же стоял на пути у Мараны, спокойно улыбаясь ей. Марана и сама такого не ожидала, она не двигалась, пригвожденная к месту удивлением. Она не понимала, что происходит.

А вот Айви начинала понимать. Она знала, что зачарованный металл, из которого сделаны ноги и левая рука Каридана, может поглощать магию. Но ей почему-то казалось, что он защитит воина лишь от заклинаний и ритуалов, а не такой стихийной магии, какая была у триггов. Получается, она ошиблась, и теперь была рада этому.

— Ты ничем не сможешь мне навредить, — предупредил Каридан. — А я и мои спутники не собираемся вредить тебе, так что не бойся нас, это не нужно.

Но она не собиралась верить ему — не хотела, а может, и не могла. Марана оттолкнула его с пути, и ее силы было достаточно, чтобы Каридан, рослый крепкий мужчина, перелетел через весь зал и ударился о противоположную стену пещеры. Айви бросилась к нему, а Марана снова устремилась к выходу.

Вот только далеко продвинуться она не смогла. Она замерла на месте, словно на стену налетела, а потом резко сорвалась и взлетела вверх. Казалось, что ее подняла огромная невидимая рука, теперь удерживавшая ее над каменным полом.

Она была зла и не скрывала этого. Если сначала Марана хотела лишь убежать, то теперь она была готова напасть. Она отчаянно оглядывалась по сторонам, чтобы хоть с кем-то встретиться взглядом, но ей не дали сделать этого. С ближайшего стола взлетел золотой кубок, инкрустированный россыпью бриллиантов. Он в воздухе превратился в лист металла, казавшегося жидким. Из этого металла сформировалась повязка, закрывшая глаза Мараны, и тонкие цепи, надежно крепившие эту повязку к голове. И словно в издевку над пойманной хищницей, бриллианты снова разместились на золоте, образуя новый причудливый узор.

Только один из их группы мог сделать такое. Только ему хватило бы силы и мастерства. Итерниал и не собирался скрывать, что это он, он подошел ближе к пойманной хищнице и теперь рассматривал ее с легким любопытством. Марана шипела и извивалась, как змея, попавшая в ловушку, однако освободиться она не могла.

Но она не говорила ни слова, и первым Итерниала обвинил кое-кто другой.

— Ты совсем рассудка лишился?! — рыкнула Анэко.

— Это так ты выражаешь благодарность за спасение ваших жизней?

— Этот трюк не останется незамеченным, чародей! — презрительно произнесла Марана. — В городе начнется хаос!

— Она права! — кивнула Анэко. — Кристаллы наверняка уловили такое сильное колдовство!

— Не уловили.

— Почему ты так уверен?

— Потому что я не полагаюсь на судьбу. Я делаю то, что нужно.

Айви, помогавшая Каридану подняться, заметила, что он подозрительно спокоен. А ведь обычно он был первым и главным обвинителем Итерниала! Похоже, он знал больше, чем остальные.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — тихо спросила Айви.

— Не хочу, но расскажу. Итерниал, конечно, тот еще хорек, но тут он меня обошел — его план был лучше моего.

— Это связано с тем, что вы искали в городе карты?

— А мы не искали в городе карты. Когда мы поняли, что Марана может скрываться в горе, Итерниал велел мне убрать с ближайших улиц магические кристаллы.

Решение было предельно простым — и гениальным. Кристаллы тонко чувствовали магию, но против грубой силы они были самыми обычными камнями. Каридан без труда перенес их на другие улицы. А чтобы местные жители ничего не заметили, Итерниал создал иллюзию, из-за которой казалось, что кристаллы еще на месте.

— Заодно мы и проверили, нарушена ли охранная система города, — сказал Каридан. — Как видишь, никакой тревоги не было. Так что в пределах этой горы можно колдовать сколько угодно, в Синх-Атэ ничего не узнают.

— Почему вы не сказали нам?

— Потому что Итерниал в принципе никому ничего не говорит, а я решил не рисковать. Мы убедились, что система больше не может определить магию Итерниала. Насчет твоих сил и способностей Эсме я не был уверен.

Да эти способности и не помогли бы. Итерниал как раз закончил объяснять это и все остальное Анэко, но она все равно не сдавалась.

— Ты не имел права так рисковать нами и Мараной! Это слишком жестоко и опасно!

— Хватит, — прервал ее Итерниал.

Он говорил не слишком громко, но было в его голосе что-то непривычное, то, от чего веяло зимней вьюгой и морским штормом. Сила, которую он последний раз показывал на Ариоре. С тех пор многое случилось, он стал их другом, он помог им, а потом был слаб. Из-за этого они почему-то решили, что он равен им и совсем не опасен.

Но теперь Итерниал показал, что он не изменился. Он все еще был редким чудовищем высшего уровня. Превзойти его могла разве что Антара, а сравниться с ним… да никто из них, пожалуй.

Он не вредил им, потому что не хотел. Только и исключительно поэтому.

Анэко прикусила язык: даже ее буйного нрава было недостаточно, чтобы провоцировать на битву существо, во многом равное божеству.

— Я не ваш слуга, не раб и не инструмент, — продолжил Итерниал. — Я хранитель и повелитель силы. И я буду использовать ее так, как сочту нужным.

Все они замерли перед ним, и даже Марана перестала вырываться, пораженная той густой магической энергией, что теперь заполняла воздух. Айви почувствовала, что ситуация становится опасной, и поспешила вмешаться.

— Мы все очень благодарны тебе, правда, — улыбнулась она. — Но было бы лучше, если бы ты нас предупредил, только и всего.

Раньше, до того, как ожило его сердце, Итерниал послал бы ее ко всем демонам моря. Да и сейчас ему было плевать на Айви — но ему важна была Антара. Поэтому он отступил.

— Постараюсь не забыть. Вот она, ваша Марана, говорите с ней.

Марана слепо водила головой из стороны в сторону, словно надеялась снять повязку. Бесполезно: Итерниал знал, что делает.

— Тебе не больно? — спросила Айви.

— Если скажу, что больно, можно подумать, вы отпустите!

— Я бы отпустила, но он — нет, — вздохнула Айви. — Да и что делать? Ты вела себя не слишком дружелюбно.

— А чего вы, интересно, ожидали?

— Спокойствия.

Айви действовала наугад. Она понятия не имела, что нужно говорить, что будет звучать правильно. Она все надеялась, что Антара соизволит вмешаться — это ведь она искала Марану. Но голос в ее голове больше не звучал, и ей приходилось со всем справляться самой.

Она рассказала Маране о том, кто они такие — рассказала все, не таясь. Зачем скрывать от нее что-то? Кому она может рассказать?

Марана слушала внимательно, Айви видела это. Поначалу она еще притворялась, что ей совсем неинтересно, а потом и притворяться перестала. Возможно, они были первыми, кто решился спокойно поговорить с ней с тех пор, как она стала такой.

Когда она наконец закончила, Марана сказала очень тихо, едва слышно:

— Опустите меня на землю, я никуда не побегу.

Не дожидаясь просьбы Айви, Итерниал действительно опустил ее. Но повязка на ее глазах осталась, да Марана и не пыталась ее снять. Она переминалась на месте, то и дело потирая затекшие руки.

— Значит, с тех пор, как я напала на Синх-Атэ, прошло уже десять лет? — прошептала она. — И мне уже двадцать семь?

— Насчет двадцати семи не знаю, но прошло десять лет, — подтвердила Анэко. — Ты не знала?

— Откуда я могла знать? Когда живешь в вечной темноте, совсем одна, время перестает иметь значение. Но я догадывалась, что прошло много времени. Я видела это по городу.

— Зачем ты вообще приехала сюда? — поинтересовался Каридан. Все это время он не отходил от Айви, словно боялся, что Марана передумает и попытается напасть. — Ты ведь должна была жить в столице, в королевском дворце!

— Должна была, а до этого я путешествовала. Я много где успела побывать, прежде чем попала в Синх-Атэ. Я была уверена, что не задержусь здесь — что можно долго делать в пустыне? Но потом я встретила Нэвила, и все изменилось.

Теперь настал ее черед рассказывать. Напряжение между ними понемногу спало, они уже не стояли в центре зала, а устроились на мебели, собранной Мараной. Сама Марана по-прежнему не дотрагивалась до повязки на глазах, ей и самой, кажется, так было спокойней.

Айви слушала ее и не понимала, как такое можно пережить. У всех ее спутников, да и у каждого жителя Ариоры, была не слишком счастливая история. Но случай Мараны все равно казался особенным. Такое будущее, такие шансы, такая любовь — все это исчезло в один миг из-за каприза самовлюбленной колдуньи. Может, Марана и поступила не слишком красиво, позарившись на чужого мужа, но ведь Нэвил тоже этого хотел! Он имел право определять свою судьбу, и ни одно из их преступлений не было достаточно серьезно для такого наказания.

Насильное перевоплощение, случайные убийства, десять одиноких лет… Это слишком много для одного человека. Особенно для семнадцатилетней девочки, которая толком не умела жить. Но это все уже не важно, судьба Мараны сделала крутой поворот, ей оставалось лишь приспособиться к этому.

Когда ее рассказ был завершен, в зале пещеры стало очень тихо. Это была печальная тишина — не та, которую хочется прерывать, потому что кажется, что правильных слов просто не существует. Айви тоже не хотелось говорить, но она была вынуждена, потому что Антара решила отмолчаться.

— Я не знаю, как тебя утешить, не знаю даже, возможно ли это. Я не знаю и того, что ты будешь делать дальше, это твое решение. Я лишь приглашаю тебя пойти с нами, когда мы продолжим путь. Но именно ты подскажешь нам, куда двигаться. Нам нужны имена тех, кто убил Тересию Сантойю. Сколько их было? Где они скрываются? Это возможно?

Айви опасалась, что Марана откажется им помогать — ведь несложно было догадаться, что Антара собирается их убить. Однако Марану, похоже, это совсем не волновало.

— Думаю, возможно. Я давно уже не использовала свой дар, но он не пропал. Я попытаюсь заглянуть в прошлое — в их души, а потом узнать, где эти люди сегодня.

«Вот для этого нам и нужна была именно Марана, — шепнул голос Антары в сознании Айви. — Во всем королевстве только она сможет это сделать. Если король решил, что защитил своих псов тайной, то он сильно ошибается».

— Мне нужно коснуться той из вас, в ком есть часть Тересии, — указала Марана.

— Может, мне еще и повязку снять, чтобы ты наверняка ее убила? — равнодушно поинтересовался Итерниал.

— Я не собираюсь ее убивать, а даже если бы хотела, вы бы все равно убили меня раньше. А повязку снимать не нужно, того, что я собираюсь увидеть, в этой пещере нет.

Она и правда выглядела собранной, ее злость исчезла. Айви подошла ближе и вложила свою ладонь в протянутую руку Мараны. Каридан держался рядом, но не касается их обеих, чтобы не помешать.

Поначалу ничего не происходило, и Айви даже не знала, что она ожидает увидеть. Но когда дар Мараны проснулся, она сразу поняла это.

Марана вздрогнула, резко, сильно, словно через все ее тело прошла судорога. Ясновидящая резко запрокинула голову назад, крикнула и с силой сжала руку Айви — до боли, которую, впрочем, несложно было терпеть.

Каридан бросился к ним, чтобы помочь, но Айви резко осадила его:

— Не надо! Так и должно быть.

— Она права, — кивнул Итерниал. — Эта ящерка сейчас не здесь. Похоже, она направилась туда, куда нам нужно.

Марана, не обращая на них внимания, заговорила, и ее голос звучал глухо и отстраненно, словно принадлежал кому-то другому.

— Они пришла в ночь, чтобы призвать бурю. Их девять. Они разные. Они пришли убить. Они кружат по границе жизни и смерти, зная, что могут накликать на себя проклятье. Но они надеются откупиться от погибели чужой кровью и болью, чтобы остаться невредимыми.

— Да, это они, — подтвердила Айви, хотя еще мгновение назад не собиралась говорить ничего подобного. — Загляни им в душу. Назови их мне!

— Их души в отчаянии, ярости и страхе. Их души в жестокости и вере. Я не хочу касаться их.

— Назови, — настаивала Антара голосом Айви. — Всех! Я имею право знать. Это право подарила мне Тересия, заплатившая кровью. Назови мне их имена — или прими ее боль! Но ты не сможешь, нет. Зверь внутри тебя знает, что эта боль убьет тебя, как убила Тересию. Поэтому дай мне имена, и мой гнев прольется на них, а не на тебя.

Марана хрипло дышала, закинув голову назад так сильно, что казалось, будто ее шея вот-вот переломится. Ее пепельную кожу покрывала испарина, ей было больно. Возможно, если бы она осталась человеком, она бы и вовсе не выдержала этого. Души магов были хорошо защищены, коснуться их было непросто даже сквозь время. Но сила, полученная у тригга, поддерживала ее.

Айви было жаль ее, Антаре — нет. Они обе ждали ответов и получили их. В гулкой тишине пещеры одно за другим начали звучать имена.

— Карпер Элис… Элетер Ди Сомриссо… Солл Аншах… Балериано Аншах…

Айви никогда раньше не слышала этих имен, но она не была удивлена. Отец не говорил с ней об убийстве короля, и мир столицы казался ей бесконечно далеким и не важным. А вот Каридан, выросший во дворце, вполне мог их знать. Но Айви решила поговорить с ним об этом позже, сейчас она просто слушала.

— Сайра Огеас… Тайрис-Ли Микко… Осоко Адумис… Халейдан Белого Льда… Мирамар Антер… Они призвали бурю…

— Девять человек, — кивнула Антара. — Очень хорошо. А теперь возвращайся из прошлого, загляни в будущее и скажи нам, где их найти.

Айви пока даже не догадывалась, что стало с теми магами, где их найти, получится ли их убить — и правильно ли это. Она не бралась угадать, пойдет ли с ними Марана, хотя она настолько жалела ясновидящую, что очень на это надеялась.

Лишь одно уже было ясно: охота началась.