Бесконечная дорога

Глава 5. Мирамар Антер

Они никого не потеряли в этой битве, Айви о таком и мечтать не могла. Особенно ее удивляло то, что в живых осталась она: ей казалось, что после того жуткого ранения Антара не простит ее, не позволит жить дальше. Однако когда все закончилась, Антара даже упрекать ее не стала! Тогда Айви и начала подозревать, что ее временная победа над Антарой, а потом и эти жуткие ранения, вовсе не были случайностью.

Битва унесла лишь королевских магов — и Йергариан. Этой ночью было призвано так много запретной магии, что от каменного города остались лишь руины. Да и кому захочется возвращаться сюда после такого? Многие жрецы погибли, кочевники — тоже, а те, что остались в живых, наверняка в будущем предпочтут более близкие и безопасные храмы.

— Она ведь не разозлится за то, что случилось с городом? — спросила Марана. — Та, без имени…

— Не думаю, — вздохнула Айви. — Ее храм уцелел, но туда давно уже никто не ходит. Да и потом, как мне показалось, ей нет дела до этого мира, перед ней открыты многие другие.

Все, что она знала о Великой Безымянной, пришло из памяти Антары, а та не спешила делиться тайнами богов.

Когда битва завершилась, они встретились на горной тропе, где и разбили лагерь. Каридан чувствовал себя виноватым — не меньше, чем Айви, ведь это его двойник чуть не убил ее. Марана устала, но в целом, она перенесла эту битву лучше, чем ожидала Айви — у ясновидящей ведь было меньше опыта, чем у остальных. Анэко уже полностью оправилась после недавней смерти, но все равно предпочитала ни с кем не разговаривать. Солл казался потерянным, похоже, он еще не смирился с мыслью, что королевские маги, которых он знал много лет, действительно мертвы. А вот Итерниал был раздражен тем, что слишком мало сделал. Он понимал, что спас всех, кроме Антары, но именно это, похоже, он и считал своим упущением.

Айви не разделяла его настроение. У нее перед глазами все еще стояли королевские маги, распадающиеся в прах, и от этого ей было особенно важно видеть живые лица своих друзей.

— Остались только я и Мирамар, — тихо заметил Солл, не глядя ни на кого из своих спутников. — Если убить меня, цель станет ближе.

Оставался еще король. Айви не хотела упоминать об этом, но она чувствовала, что Антара не отказалась от мести правителю. Охота на магов завершилась слишком быстро, ее ярость не успела остыть, и это не сулило Его Величеству Корнелиусу ничего хорошего.

— Успокойся, никто тебя не убьет, — раздраженно поморщилась Анэко. Похоже, ей все еще было больно говорить после восстановления шеи.

— Почему нет?

— Мы это обсуждали, молчи уже!

И он действительно замолчал — то ли из симпатии к Анэко, то ли подчинившись наложенным на него чарам. Солл Аншах никак не мог смириться с тем, что ему уже ничего не угрожало, он все искал подвох, ждал удара в спину.

А напрасно, потому что Антара давно уже не обращала на него внимания.

— Нам нужен только Мирамар, — твердо заявила Анэко. Она повернулась к Маране: — Ты знаешь, где он?

— Пока не знаю, — ответила ясновидящая. — Но попытаюсь найти — я ведь уже один раз нашла их всех.

— Не нужно, — вмешалась Айви. — Я и так знаю, где он: в столице.

— Как ты можешь это знать?

— А как иначе? Ему больше некуда бежать.

— Он и правда в столице, — согласился Каридан. — Насколько я понял, сбежать ему удалось лишь чудом, его серьезно потрепало в этой битве. Он побежит под защиту короля.

— Почему он уверен, что получит эту защиту? — удивилась Анэко. — Король знает, кто за ним идет, может и выгнать.

— Не выгонит, это не в духе Корнелиуса, — покачал головой Каридан.

— Он не поэтому так уверен, что получит помощь, — возразил Солл. — Мирамар считает, что это его страна. Король на троне, потому что это вроде как традиция, а настоящая власть у магов, просто они не кричат об этом. Раньше король ему никак не мешал, а теперь… даже не знаю, что будет, если король ему откажет.

— Что бы там ни произошло, итог все равно будет один, — невесело усмехнулась Айви. — Сколько дней пути отсюда до столицы?

— Смотря как двигаться, — задумался Каридан. — Если по большим дорогам, до дней десять, не больше, хотя нам понадобятся быстрые лошади.

— Лошадей найдем, — заверил его Итерниал. — А может, и кого побыстрее, я еще думаю об этом.

— Но на больших дорогах на нас могут напасть королевские войска, — указал Каридан. — Думаю, они уже предупреждены о нас.

— Если нападут — их проблема, — усмехнулся Итерниал.

Айви была с ним не согласна, но уже знала, что они двинутся выбранным путем. Антара почувствовала вкус крови, ее раздражало то, что Мирамар ускользнул прямо из рук Великой Безымянной — и вместе с тем радовало. Потому что ей и правда хотелось убить его самой.

Корнелиус хотел спасти свой народ от кровопролития — действительно хотел, для него это не было просто одной из обязанностей короля. Но цена, которая другому показалась бы ничтожной, для него была слишком высока. Один из его советников, Халейдан, как-то сказал, что человек волен распоряжаться только своей жизнью, и вряд ли для королей природа придумала иные правила.

Когда Мирамар впервые рассказал ему о ритуале Последней бури, он сразу хотел отказать. Но он заставил себя сдержаться: речь ведь не идет о том, как он лично относится к таким жестоким убийствам, это связано с защитой целой страны. Поэтому Корнелиус взял три дня на раздумья.

Он надеялся, что время поможет ему, даст шанс примириться с суровой необходимостью. Но три дня пролетели незаметно, а об уверенности ему приходилось лишь мечтать.

Одна жизнь против многих.

Одно чудовищное убийство, чтобы спасти многих.

Одна жертва, чтобы избавиться от диких племен. Но кто на самом деле дикий, кто чудовище, если для защиты они используют такие методы?

Мирамар пришел к нему в назначенный час, он никогда не опаздывал. Корнелиус встретился с ним в своем кабинете в башне, многие слуги даже не знали о том, что глава магической стражи будет здесь. Пока все это касалось лишь их двоих.

— Уверен, ваша мудрость не изменила вам, Ваше Величество, — смиренно произнес Мирамар.

Корнелиус знал, что это смирение — лишь привычная игра. Мирамар Антер привык добиваться своего, и когда он просил короля об одолжении, он наверняка воспринимал свои слова как приказ.

— Моя мудрость лишь сказала, что все непросто, — отозвался Корнелиус.

Мирамар и глазом не моргнул.

— Она сказала это вам три дня назад. Уже тогда я объяснил вам, для чего нужен этот ритуал.

— Но не объяснили, почему должна умереть именно эта девушка, — упорствовал король. — Мне кажется, такая жертва должна быть добровольной. Неужели в стране нет никого, кто хотел бы защитить людей?

«Мне кажется» — он вообще не должен был так разговаривать со своим подданным. Но иначе Корнелиус не мог: он никому не признался бы в этом, но он всегда побаивался Мирамара.

В такие моменты он особенно остро чувствовал, как ему не хватает Орфея. Его старый наставник наверняка знал бы, что делать.

— Добровольная жертва не подойдет, мой господин, — терпеливо пояснил Мирамар, — потому что это необычная жертва. Та, что породит Последнюю бурю, должна обладать особыми чертами. Нам нужна колдунья с редким врожденным даром, а такие девицы не слишком преданны своей стране.

— Но почему Тересия Сантойя?

— Другой колдуньи с такой силой я не знаю, а времени на поиск у нас нет.

— Делиор Сантойя много лет верой и правдой служил королевству, — напомнил Корнелиус.

— Да, а теперь стране послужит его дочь. Если вам от этого легче, Ваше Высочество, гибель Тересии пойдет на пользу стране не только из-за ритуала.

— Что вы имеете в виду?

— Эта колдунья, увы, уже много лет приносит беды, — признал Мирамар. — У нее огненная душа, но огонь — это не всегда благо. В каменном очаге он готовит еду. В лесном пожаре он губит жизни. Тересия Сантойя не так благоразумна, как ее отец, однажды она может переметнуться на сторону мятежных магов, и это будет большой бедой для страны.

Теперь Корнелиус готов был поклясться, что эту колдунью выбрали для ритуала не случайно. Мирамар рассказывал о ней спокойно, но он всегда так говорил, он давно научился управлять своим голосом. Гораздо важнее здесь было то, что он говорил.

Похоже, эта Тересия однажды перешла ему дорогу. Корнелиус и не надеялся узнать, как, даже если бы он бросил на это лучших разведчиков королевства, они никогда не добрались бы до тайн Мирамара Антера. Но своему чутью король доверял безо всяких доказательств, и от того, что этот ритуал используют для сведения личных счетов, ему становилось тошно.

— Я бы хотел поговорить с Тересией лично.

— Не самое разумное решение, Ваше Величество, это может быть опасно.

— Думаю, мои слуги сумеют защитить меня.

— О, в этом я не сомневаюсь. Но такая встреча станет слишком печальной и для вас, и для ваших слуг. Пусть лучше Тересия останется для вас именем, которое ничего не значит.

Корнелиус вдруг почувствовал, что ему трудно дышать. Окно все так же было открыто, и за стенами дворца царила приятная прохлада. Мирамар стоял перед ним и дышал легко и ровно. А вот самому Корнелиусу уже не хватало привычных вдохов, приходилось дышать часто, как после боевой тренировки.

Он не понимал, что происходит. Но Орфей учил его: если привычные законы мироздания нарушены, все дело в магии.

— С вами все в порядке, Ваше Величество? — участливо поинтересовался Мирамар.

— Не сказал бы…

— Да, видно, что вам нездоровится. В таких случаях лучше прилечь: после принятия правильного решения приходит самый приятный отдых.

Король поверить не мог в такую наглость. Мирамар никогда не вел себя как покорный слуга — но до такого он не опускался. По сути, он сейчас угрожал правителю, тому, кому присягнул в верности! Однако не похоже, что та клятва имела для него хоть какое-то значение.

В самом деле, чем он рисковал? Если Корнелиуса найдут здесь мертвым, никто не заподозрит главного мага, мало кто знает, что он вообще был здесь. А если король останется в живых, он все равно не сможет ничего изменить: среди верных ему колдунов никто не мог сравниться с главой магической стражи. Да и потом, Корнелиус подозревал, что некоторые из этих чародеев будут более верны Мирамару, чем ему.

Страна оказалась на грани большой войны. В таких обстоятельствах могущественный маг важнее любого правителя.

Легкие жгло сильнее, у Корнелиуса кружилась голова, а в глазах мага не было ни капли жалости. Он готов был терпеть только того правителя, который ему выгоден, и он впервые так открыто показывал это. Когда он пришел спрашивать у короля разрешения, это было всего лишь данью традициям.

— Думаю, мне и правда лучше отдохнуть, — еле слышно произнес Корнелиус. — И оставить подготовку к ритуалу вам, мастер Антер.

Воздух вернулся мгновенно, дышать стало так легко, что Корнелиус едва не потерял сознание от усилившегося головокружения. Он обессиленно опустился в кресло, а Мирамар кивнул ему с показательной благодарностью.

— Спасибо, Ваше Величество, вы неизменно благоразумны. Я пришлю к вам лекаря, хотя не думаю, что вашей жизни что-то угрожает. Мудрые решения дарят счастливое будущее.

Корнелиус ответил ему лишь мрачным взглядом. Дело было сделано, и ему оставалось лишь надеяться, что дух Тересии Сантойи однажды дарует ему прощение.

После долгой дороги через прожженные солнцем степи виноградные сады стали приятной неожиданностью. Они каким-то чудом поднимались из сухой потрескавшейся земли, аккуратно разделенные на ряды и окруженные деревянными подпорками, помогавшими им тянуться к небу. Широкие листья были налиты зеленью, тяжелым гроздьям бело-желтых и темно-фиолетовых, почти черных ягод, казалось, не будет конца. Они казались неуместными, неправильными в этих землях и вместе с тем внушали усталым путникам надежду на то, что испытания скоро закончатся.

Глядя на это, Айви подумала, что Эсме наверняка была бы поражена. Она одна умела с детской непосредственностью радоваться таким чудесам — и теперь ее не хватало их маленькому отряду. Все остальные отнеслись к виноградникам с предсказуемой настороженностью.

— Это все настоящее вообще? — нахмурилась Анэко. — Или очередная иллюзия?

— Сейчас там магии нет, — отозвался Итерниал. — Виноград просто вовремя поливают и ухаживают за ним, это обычные растения. Но перенесли их сюда с помощью магии. Чему удивляться? Она не запретная, это сущая мелочь по сравнению с тем, что использовали против нас в Йергариане.

— Нам в любом случае нужно место для отдыха, — указала Айви. — Предлагаю остановиться здесь.

— То есть, королевских патрулей мы уже не боимся? — усмехнулся Каридан.

— А разве мы их когда-нибудь боялись?

Деревня пряталась в тени виноградников, это было первое поселение с тех пор, как они покинули разрушенный Йергариан. Айви ожидала, что это будет такая же захудалая деревушка, как та, что обслуживала форт Мигос. Однако поселение при виноградниках оказалось на удивление большим и ухоженным — совсем как сады рядом с ним.

Здесь обнаружился постоялый двор, рассчитанный, вероятно, на кочевников, проходивших через эти места. Неподалеку виднелись виллы, а сам городок был полон торговых лавок, в каждой из которых обязательно продавалось местное вино.

Входя в поселение, они привычно прятались в просторные плащи, и это помогало им притворяться обычными людьми. Если бы их искали, это все равно не помогло бы им, слишком уж приметной группой они были. Однако в городе было совсем мало королевских солдат, да и те смотрели на путников разве что с мимолетным интересом.

Это было странно. Если Мирамар добрался до королевского дворца, — а он наверняка добрался, — он должен был начать охоту. Почему он этого не сделал?

Ответа не было ни у Айви, ни у Антары, им только и оставалось, что просто двигаться вперед.

Они без труда получили комнаты в постоялом дворе — путников почти не было. В обеденном зале их встретил хозяин заведения, которому было очевидно скучно и он этого не скрывал.

— Давно тут никого не было, и уж не знаю, когда будет, — вздохнул он. — До самого урожая! Только оттуда и бегут. Говорят, в Йергариане был большой пожар?

— Был, — кивнула Айви. — И мы тоже оттуда, там почти все разрушено.

Хозяина постоялого двора, крупного розовощекого мужчину средних лет, совершенно не смутило, что женщина сама заговорила с ним, не спрашивая позволения у мужчин, и это тоже было любопытно.

— Беда-беда, — покачал головой хозяин. — Негоже, чтобы люди совсем уж забывали богов! Боги злопамятные, могут и отомстить.

Он даже не представлял, насколько прав был в этот момент.

— Это не сильно навредит деревне? — спросил Каридан.

— О, деревне это вообще не навредит! Те путники, что направлялись к богам — они ведь небогатые. Люди не от хорошей жизни идут в такую даль молить о помощи! Иногда к нам забредали такие бедолаги, что я и вовсе не брал с них денег. Еду они или приносили с собой, иди покупали самую дешевую, какую обычно скоту дают, так что наши лавочники их уход тоже не заметят. Это в давние времена мы полагались на путников, и то была печальная жизнь. Но теперь-то все изменилось — у нас есть виноград, и наше вино — лучшее в провинции. Думаю, это награда от богов за то, что мы были так долго добры к кочевникам и так много вытерпели.

— Но ведь не боги дали вам виноградники, — заметил Итерниал.

— Их дал король, а ведь королем руководит воля богов!

— Да уж, это всем известно…

— Король изменил всю нашу жизнь! — с гордостью заявил хозяин постоялого двора. — Предки Его Величества Корнелиуса никогда не вспоминали о нашей деревушке, и от него мы такого не ожидали. Мы уж и смирились с этим порядком: у короля есть более важные дела, а мы кому нужны? Сухие земли, пустынная дорога — это все неважно для страны, мы были на задворках мира. Но король вспомнил о нас, однажды он сам приехал сюда!

— Да неужели? — показательно удивился Итерниал.

— Вот и мы не поверили, а зря. Его Величество Корнелиус — необычный правитель. Еще его отец почти не покидал дворец, потому что боялся покушений со стороны мятежных магов или заговорщиков. И на короля Корнелиуса покушались — да с самого детства! Вы слышали о том, что королем должен был стать его старший брат, но его убили?

— Доводилось, — горько усмехнулся Итерниал.

— Так вот, это не запугало нашего короля! Он часто выезжает из столицы, и не только в большие города. Ему не все равно, как живут его подданные, он сам это проверяет. Он прибыл к нам со своими магами, увидел, что плодородных земель здесь нет, лесов — тоже, и нам едва удается выжить. Тогда он велел своим магам придумать, что тут можно изменить так, чтобы мы поддерживали это сами. И они сказали — виноградники! Они вырастили эти сады, заставили два ручья подняться из-под земли, чтобы у нас постоянно была вода. Потом король уехал, а мы должны были сами ухаживать за виноградом, и мы ухаживали. Какими б неблагодарными чудовищами мы были, если бы уничтожили такой дар? Народу в поселке с тех пор стало больше, все при деле, мы не бедствуем, хотя магии тут больше нет. Поэтому я и позволяю кочевникам жить у меня бесплатно, если у них не осталось денег: я верю, что если судьба была к нам добра, мы должны передать это добро другим.

— Ну а разбойники? — поинтересовалась Марана. — Они вам не докучают? В пустыне их много, а пустыня близко.

— Раньше от них и правда спасу не было, — согласился хозяин постоялого двора. — Но теперь у нас постоянно дежурит боевой отряд армии Его Величества, да и нас, жителей, стало больше. Мы любим свою землю и будем за нее сражаться. Разбойники знают об этом, они же не дураки, им проще охотиться в пустыне. Видите, о чем я говорю? Добро порождает добро, и все развивается, когда люди хотят этого. Думаю, Его Величество Корнелиус понял это первым, а потом научил других.

Словно желая подтвердить свои слова, хозяин отеля поспешил подарить им бутылку вина из своего погреба. Вино и правда оказалось удивительным: солнечным и легким, чуть пьянящим и расслабляющим. Сложно было поверить, что виноград, из которого оно сделано, вырос в дорожной пыли.

Когда хозяин постоялого двора отошел, Каридан задумчиво произнес:

— Значит, Нел все-таки добился своего…

— Научил бродяг делать вино? — хмыкнул Итерниал.

Каридан не обратил на него внимания, он продолжил:

— Меня и Нела с детства учили магии. Мы не умели колдовать, да и не собирались, но нам нужно было понимать ее. Нел всегда считал, что магия не должна быть привилегией правителей и самих колдунов. Если у кого-то есть такая сила, почему бы не использовать ее, чтобы сделать жизнь лучше? Я смотрю, он добился своего.

— Это очень правильный подход, — кивнул Солл. — Даже не то, что здесь вырастили эти сады, это как раз просто, а то, что разорвали их связь с магией и позволили людям самим ухаживать за ними. Если бы здесь требовалось постоянное присутствие мага, это была бы не настоящая свобода. Людей окрыляет не благополучие, а возможность управлять им.

Айви слушала их, но в разговор не вмешивалась, на душе у нее было тяжело. Она слишком хорошо понимала, что если Корнелиус умрет, развитие страны прекратится — а может, обернется вспять. Она вдруг представила, как засыхают эти виноградники, как сочные листья становятся хрупкими и ломкими, а ягоды гниют; как богатые дома крестьян превращаются в руины, такие же, как в Йергариане, а то и хуже; как призванные магами ручьи чистой прохладной воды уходят обратно под землю.

Хозяин постоялого двора сказал, что до Корнелиуса такого не было, а значит, все сводится к нему. Кто бы ни пришел ему на смену, он вряд ли будет таким же хорошим правителем. Получается, она собиралась убить не просто короля, а гарант счастливого будущего всей страны.

«Нам все равно, — твердо произнес голос Антары у нее в голове. — Мы родились, чтобы убить его, и мы выполним волю Делиора и нашей матери, несмотря ни на что».

Это был особенный день в убежище для юных магов, которого все они ждали с нетерпением, как самого большого праздника. День, когда во дворец приходили лучшие колдуны королевства, чтобы набрать себе учеников.

Мирамар знал, что сначала они направлялись к распорядителям убежища, чтобы поговорить с ними о новом поколении. Он понятия не имел, что о нем скажут, но это его мало беспокоило. Он и так знал, что он лучший. Его дар проявил себя рано, ему и четырех лет тогда не было, и с тех пор он не прекращал обучение ни на день. Сегодня десятилетний Мирамар Антер по способностям опережал других мальчишек своего возраста лет на пять, если не больше.

Он не сомневался, что получит наставника, и волновался не поэтому. Ему стало известно, что в убежище впервые за долгое время пожаловал мастер Сантойя.

Делиор Сантойя был легендой королевства, все мальчишки убежища мечтали хотя бы близко подойти к его достижениям. История еще не знала колдуна с такими выдающимися способностями. Поговаривали, что он не только в совершенстве владел разрешенной и запретной магией, но и сам создавал новые заклинания. Поэтому Мирамар отчаянно хотел стать учеником Делиора, чтобы получить все эти бесценные заклинания. Остальные наставники казались ему напрасной тратой времени, но Делиор — это совсем другое дело.

Вот только Делиор Сантойя давно уже не брал учеников. Говорят, предыдущие так разочаровали его, что он надолго отказался от этой практики. И это было еще одной причиной, по которой Мирамар хотел попасть к нему: он любил становиться исключением из правил, поднимаясь над остальными. Кто, если не он?

Королевские маги прибыли в убежище ранним утром, но к ученикам добрались лишь под вечер. Мальчишки из одного поколения собрались в большом зале, с любопытством наблюдая за теми, кто пришел посмотреть на них. Кому-то из юных колдунов предстояло покинуть дворец, кому-то — продолжить обучение здесь. Но последних ожидала участь мага средней руки, не более. Судьбы мира вершили те, кто перенимал мудрость у наставников.

Королевских колдунов было пятеро, и Делиор легко выделялся среди них. Он был уже немолод, но еще и не стар. В нем чувствовались сила и власть, с которыми можно только родиться. Глядя на него, Мирамар впервые подумал, что даже король не так уж важен по сравнению с магами, которые ему якобы служат. Король — это просто случайный наследник, а маги — избранники судьбы.

Мирамар ожидал, что им дадут шанс проявить себя, показать, на что они способны. Он всю ночь думал о заклинаниях, которые подойдут для такого случая! Но королевским магам это не требовалось, они умели чувствовать врожденную силу без ее проявления. Это не пугало Мирамара, он знал, что и здесь выигрывает.

Делиор Сантойя первым поднялся со своего места и в сопровождении распорядителя убежища прошел среди лавок, на которых сидели ученики. Мальчишки завороженно наблюдали за ним; они не знали о нем так много, как Мирамар, но они ощущали неповторимую энергию, окружавшую его. Он был не просто сильным, он был великим, как стихия.

Мирамар и вовсе боялся дышать, он слышал, как отчаянно колотится в груди его сердце. В миг, когда Делиор на мгновение остановился возле него, он почувствовал, как в душе разгораются первые искорки триумфа. Но королевский маг скользнул по нему безразличным взглядом и пошел дальше.

— Это очень сильное поколение, — рассказывал ему распорядитель убежища. — Будущая гордость и слава королевства! Я уже много лет заправляю убежищем для одаренных детей, но здесь есть такие жемчужины, каких я прежде не видел.

— Сила — это еще не все, — сдержанно отозвался Делиор. — Для того, чтобы стать великим магом, нужно нечто большее.

— О, я вас прекрасно понимаю!

— Не думаю.

Он обошел зал по кругу, и Мирамар все ждал, когда Делиор вернется к нему. Иначе и быть не могло: он был лучшим, неповторимым, он заслужил такого наставника!

Но Делиор лишь сказал:

— Мне не следовало приходить, я знал, что не смогу стать наставником. Есть знание, которое нельзя передать.

— Раньше у вас это прекрасно получалось! — возразил распорядитель убежища.

— В том-то и дело: у меня это не получалось никогда. Все мои ученики подвели меня. Я несу ответственность за все их ошибки, за каждое проявление трусости с их стороны, за алчность и продажность. Мне не нужно еще больше ответственности.

И тут Мирамар не выдержал. Нарушая все правила приличия, он вскочил на ноги и выкрикнул:

— Но будет и по-другому! Если я стану вашим учеником, вы будете гордиться мною, мастер! Просто дайте мне шанс!

Распорядитель убежища бросил на него осуждающий взгляд, но отчитывать при гостях не стал. Вместо этого он обратился к Делиору:

— Это и правда самый способный ученик из нынешнего поколения, мастер Сантойя. Его зовут Мирамар Антер, и я думаю, что в будущем его сила сравнится с вашей.

— Может быть, — кивнул Делиор. — А может, и превзойдет, и это тоже очень вероятно.

— Разве это не идеальный ученик для вас?

— Нет. У него есть сила, но нет в душе той почвы, из которой с годами прорастают нерушимые принципы. Он будет гибким, как лоза, но не твердым. Он будет оружием, могущественным, но не благородным. Хлыстом, а не мечом. С боевым хлыстом нужно обращаться очень осторожно: одно неверное движение — и он покалечит своего хозяина. Я не позволю ему узнать все, что знаю я.

Мирамар почувствовал, как у него в душе все замирает, а потом рассыпается на осколки. Так не должно было случиться! Он был лучшим, тем самым юным магом, который поразит Делиора Сантойю и станет его первым учеником за много лет! Его талант купил ему это право, разве могло быть иначе?

Оказалось, могло. Делиор Сантойя не просто отказал ему, он унизил его перед всеми юными магами и гостями из столицы. Другие ученики и так недолюбливали Мирамара за высокомерие и наглость, да только поквитаться с ним не могли. Теперь они запомнят слова Делиора и будут повторять их снова и снова.

Позор вместо торжества — он такого не заслужил. А все потому, что этот безумный старик не увидел в его душе какой-то там грязи, из которой должны вырасти бесполезные сорняки принципов! Впервые за свою недолгую жизнь Мирамар почувствовал укол того, в чем позже узнал ненависть.

Делиор даже не говорил с ним, он говорил с распорядителем убежища и ушел, когда все было сказано.

Мирамар тоже не задержался во дворце. Его смелость, оставившая равнодушным Делиора Сантойю, восхитила другого королевского мага. Он поспешил перехватить талантливого ученика, который в далеком будущем вполне мог стать легендой.

Однако Мирамар так и не забыл этот день. Ему попался неплохой учитель — мудрый, опытный, уважаемый в столице, советник самого короля. Но Мирамар воспринимал его как инструмент, он быстро понял, что его дар превосходит способности наставника, и относился к нему с легким снисхождением. А вот Делиор никак не шел у него из головы.

Он вспоминал свой позор снова и снова, и скоро мысли о прошлом стали его вечной болью. Мирамар даже не понимал, для чего они ему нужны, к чему он должен стремиться. Иногда ему хотелось убить Делиора, иногда — получить уважение старого мага, иногда — опозорить этого подлеца перед всеми.

Но ничего не получалось, они по-прежнему жили в разных мирах. Мирамар быстро овладел своей силой, стал одним из самых молодых магов на службе короля в истории, он шел к тому, чтобы возглавить королевскую стражу. Иногда на торжественных приемах он пересекался с Делиором и все ждал, когда тот признает его.

А этого не было. Он, великий, могущественный и почитаемый, будто и вовсе не отражался в глазах старика. Делиор смотрел на него с тем же безразличием, что и на остальных, ничего не менялось.

Его наставник все же понял, что происходило с молодым магом, и посоветовал ему забыть, но Мирамар так не мог. Он слишком привык к этой ненависти и обиде, они давали ему сил. Он знал, что однажды найдет способ заставить Делиора Сантойю запомнить его имя, что бы для этого ни потребовалось.

Торговый город был полностью построен из дерева, Анэко никогда прежде такого не видела. Деревянным здесь было все — даже улицы между домами! Казалось, что они должны быстро поддаться времени и непогоде, но нет, доски у них под ногами были крепкими и твердыми, как камень.

Город был небольшим и жил исключительно торговлей. С одной стороны располагался широкий тракт, который использовали крестьяне и ремесленники, с другой — старый густой лес, из которого приходили охотники. Между лесом и городом располагался небольшой военный форт, деревянный, как и все вокруг. В нем постоянно дежурил отряд королевских войск, следивших за порядком и охранявших мирных жителей. Похоже, при короле Корнелиусе это стало повсеместной традицией.

В этом городе, как и в деревне при виноградниках, жили счастливые люди, Анэко чувствовала это. Они не были идеальны: иногда в местных тавернах вспыхивали пьяные драки, а с самого утра один купец на всю улицу вопил, что его обокрали. Но Анэко знала, что это сущие мелочи, что в приграничных городах все обычно обстоит намного хуже.

Она давно уже бродила по этим улицам в надежде найти хоть что-то плохое. Это был странный поиск, непривычный ей, и все же Анэко хотелось убедить себя, что у них хватает причин недолюбливать короля — кроме мести Антары.

Ее сопровождал Солл, это уже стало привычным. Он прекрасно знал, что остальные не доверяют ему — особенно после того, как он не смог вступить в открытый бой с королевскими магами. Анэко относилась к этому спокойней, она и сама не знала, как поступила бы на его месте.

Он был рядом, когда она пришла в себя после очередной смерти, помог ей успокоиться, защитил от огня. И это значило для нее гораздо больше, чем все остальное.

Но сейчас он не мог помочь ей, потому что был предан ей только из-за чар Антары, а ей нужно было нечто большее, мнение того, кто мог принимать самостоятельные решения. Поэтому Анэко мрачно приказала:

— Оставь меня, я хочу побыть одна. Иди к остальным, встретимся там.

— Нет.

А вот это было неожиданно. Анэко привыкла к тому, что он исполняет любой ее приказ — иначе он не мог. Она не стремилась унижать его или лишать воли, но вместе с тем, она знала, что он всегда под контролем.

Поэтому его «нет» было не просто отказом — это было опасным отказом. Анэко даже понадеялась, что ей послышалось, хотя и знала, что зверолюдов никогда не подводит слух.

— Прости, ты что, только что сказал «нет»?

— Так и сказал, — подтвердил Солл.

Он, в отличие от Анэко, остался совершенно спокоен, своей привычной невозмутимостью он мог превзойти даже Каридана.

— Как… почему? — Анэко настолько растерялась, что даже не знала, как задать этот вопрос.

— Думаю, правильным словом здесь будет «когда», — подсказал колдун.

— Когда? — эхом повторила Анэко. Она, как ни старалась, не могла понять, что происходит.

— Мое освобождение от чар Антары было только вопросом времени, — пояснил Солл. — Думаю, она и сама об этом знала. Послушай… я не знаю, что вы все обо мне думаете, но я все-таки королевский маг, и я считался одним из лучших. Неужели ты верила, что я не найду способ обойти чары этой змеи?

Наверно, она должна была подумать об этом: Анэко знала за свою жизнь достаточно колдунов, она и сама была порождением магии. Но ей почему-то казалось, что Антара не допускает ошибок.

Впрочем, как сказала Айви, ее ошибки — это не совсем ошибки.

— Сначала все и правда сработало как надо, — продолжил Солл. — Я не мог противиться твоим приказам и, понятное дело, не мог себя убить. Но постепенно я успокоился, у меня хватило времени, чтобы изучить магию Антары, понять, как обойти и уничтожить это заклинание. Это ведь тоже заклинание, просто не такое, какими обычно пользуюсь я.

— Ну и когда же это произошло?

— Где-то возле Приюта Солнца.

— И ты не сказал мне? — поразилась Анэко.

— И не сбежал, это тоже важно. Если честно, я все ждал, когда Антара заметит, что я свободен, и возобновит чары.

— Но она не заметила?

— Думаю, заметила, — усмехнулся Солл. — Но не стала снова привязывать меня к тебе, и это повлияло на меня даже больше, чем повторение заклинания. По сути, Антара дала мне время одуматься, и когда ее чары спали, я уже не хотел покидать этот мир.

— Почему ты ничего мне не сказал?

— Потому что запутался. Мне сложно было понять, кто я в вашей группе и как вы относитесь ко мне. Все по-разному, это ясно, но я чувствовал, что мне никто не доверяет. Поэтому я решил притвориться, что я все еще на поводке, чтобы вы позволили мне идти с вами.

Проклятая змеиная принцесса… она должна была сказать! К своему удивлению, Анэко злилась только на нее, не на Солла, потому что его она как раз могла понять.

— Что изменилось? — только и спросила она. — Почему ты рассказал мне сейчас?

— Потому что я вижу, что тебе тяжело и мне тяжело, и я решил, что честность поможет нам обоим.

Стоя на улице, они привлекали слишком много внимания в городе, где все вечно куда-то спешили. Поэтому, оглянувшись по сторонам, Анэко затащила Солла в узкую подворотню между двумя глухими стенами домов. Может, это было и не лучшее место для разговора по душам, но искать другое она не хотела — ей нужно было разобраться во всем как можно скорее.

Она не понимала Солла и не понимала себя. Анэко чувствовала: если ей сейчас понадобится его убить, она вряд ли сможет сделать это. Солл Аншах напоминал ей князя Редрика, ради которого она и превратилась в чудовище, он был полон жизни, полон света, и горести могли сдержать его истинную природу, но не изменить.

В нем не было подлости, столь необходимой для предательства. Поэтому Анэко могла сколько угодно ворчать, что ему следовало признаться во всем раньше, она знала, что Солл все равно не ударил бы их в спину.

— Я чувствую, что ты тоже запуталась, и могу тебя понять: я не представляю, что делать, — признал Солл. — Мне было легко верить, что я пленник, но я больше не могу притворяться. Я не сражался в Йергариане — и теперь жалею об этом. Жалею, что поступил правильно, понимаешь? Я видел перед собой тех, кого считал если не друзьями, то хотя бы соратниками. Я должен был остаться на их стороне!

— Ты и на нашей стороне не был, — напомнила Анэко.

— Да, и в этом как раз проблема. Я попытался остаться хорошим для всех. Я не обращал внимания на то, чего мне хотелось, я думал о том, что правильно. Я позволил Тайрису-Ли убить тебя!

— Но я ведь жива.

— Уж точно не благодаря мне, — печально улыбнулся Солл. — Во благо королевства, ты должна была умереть. Но когда это случилось, я понял, что все делал неправильно. Я метался между сторонами, как последний слабак! Тайрис-Ли не зря презирал меня. Он-то от сомнений не страдал! Когда понадобилось, он убил и меня, и тебя. Тогда я и понял, что больше нет смысла быть «правильным». Если я все еще жив благодаря вам, то с вами я и должен остаться, и уже добровольно.

— Видишь, ты хотя бы знаешь, что тебе нужно, а я — нет.

Ей все еще было не по себе от того, что он так быстро освободился от заклинания Антары. Анэко не хотелось и думать обо всех тех случаях, когда он мог ее убить. Сейчас для нее важнее было кое-что другое: Солл мог помочь ей, она не представляла, кому еще признаться в своих страхах.

— Посмотри на все это, — Анэко развела руками, указывая на деревянные дома. — Разве это плохо?

— Скорее, наоборот. Но при чем здесь город?

— Мир, который я помню до отплытия на Ариору, был другим. Он был хуже! Дело не только в том, что король построил новые города или заставил своих магов вырастить виноград. По отдельности, это все не такие уж большие заслуги, и главное кроется не в них. Король принес покой в страну! Настоящий.

— И ты боишься, что, убив короля, мы заберем этот покой? — догадался Солл.

— Именно. Мирамар Антер должен за все заплатить, я в этом никогда не сомневалась. Но король… Его ведь не было на том ритуале! Неизвестно, как ему рассказали об этом.

Маг вздрогнул, и она заметила это.

— Да уж… Мирамар умеет быть убедительным. Я бы тоже хотел никогда не попадать на тот ритуал!

— Вот! Ты встречался с королем… какой он? Что ты о нем думаешь?

Солл не спешил с ответом, он долго размышлял о чем-то и наконец сказал:

— Он честный. Думаю, это главное в нем. Он хочет поступать так, как и должен поступать король, но получается не всегда. Он не прячется в своем дворце, хотя знает, что желающих убить его хватает. Корнелиус знает, что происходит в стране, ему не все равно. Мне жаль огорчать тебя, но в его убийстве есть и еще одна проблема: у него нет наследников. То есть, если Антара доберется до него, оборвется целая династия.

— Как такое возможно? — опешила Анэко. — Он ведь на троне много лет!

— Судьба, — пожал плечами Солл. — Насколько я знаю, первую жену ему выбрал еще старый король до своей смерти, но она оказалась болезненной девушкой и умерла, так и не подарив Корнелиусу наследников. После этого он несколько лет оставался вдовцом, пока не женился на Донне Флорийской, наследнице горной провинции. Брак был не совсем равный, безвредный для королевства, но при этом не приносящий пользы, так что есть повод предположить, что король женился по любви. Для народа эта любовь ничем хорошим не обернулась: детей у них нет.

Просто замечательно! Как будто до этого вес, давивший на ее совесть, не был достаточно велик…

— Мне нужно побыть одной, — твердо произнесла Анэко.

— Я не хотел тебя обидеть.

— Обидеть? Причем тут это? Мне просто нужно побыть одной.

Она зря надеялась, что ей поможет чья-то подсказка. Такие решения нужно было принимать в одиночку — и только. Но сейчас кошке, живущей в душе Анэко, больше всего хотелось убежать туда, где ее никто не найдет.

Она бродила по городу весь день, старалась не задерживаться долго на одном месте, чтобы не пересечься со своими спутниками. Анэко понимала, что любой из них может легко выследить ее, если захочет. Но она давала им понять, что ей это не нужно, и ее оставили в покое.

Когда сгустились сумерки, она с удивлением обнаружила, что в городе организована сложная осветительная система с использованием переносных ламп. Благодаря этому и старый лес, и далекая дорога смотрелись не такими уж пугающими.

Еще одно нововведение, которого не было до времен Корнелиуса. После его гибели некому будет продолжить его дело, и неизвестно, какая династия придет к власти и как это будет — в такие моменты и начинаются внутренние воины!

Размышляя об этом, Анэко и сама не заметила, как оказалась на окраине города. Здесь располагалась площадка, на которой торговцы могли оставить телеги с товаром. Но пока их не было, и Анэко могла спокойно устроиться на помосте, наблюдая за шумящим впереди лесом.

Ей было любопытно, кто из ее спутников первым найдет ее. Она предполагала, что это будет Солл, но нет, к ней пришла Айви. Она уселась рядом с Анэко и начала плести венок из принесенных с собой синих цветов.

— Солл все нам рассказал, — отметила она. — Про то, что вы больше не связаны. Но я думаю, не это тебя тревожит.

— Откуда ты знаешь?

— Ты нравишься Соллу, а он — тебе. Ты его не боишься, заклинания тебе просто не нужны. К тому же, ты ходила мрачная еще до того, как он рассказал тебе.

— Я всегда мрачная.

— Не настолько. Что тебя печалит?

Анэко думала об этом весь день, но так и не нашла ответа. Зато теперь, когда об этом спросила Айви, все вдруг стало на свои места.

— Я пойду за тобой и помогу, но потом буду сожалеть о том, что убила короля.

Айви на мгновение оторвалась от работы и улыбнулась ей.

— Ты не поверишь, я тоже.

— Что?…

— Мне нравится король, — пояснила Айви. — Он, кажется, неплохой парень. Не забывай: это Антара хочет его убить, не я. Я ведь не слепая, вижу, что он делает, да и Каридан много о нем рассказывает.

— И все равно он погибнет, потому что так хочет змея… Великие боги, да оставь ты этот проклятый венок в покое! Зачем он тебе сейчас?

— Это не проклятый венок, это венок из дурман-травы, и он мне нужен.

— Зачем? — поразилась Анэко.

— Вообще-то, я пришла, чтобы объяснить тебе это.

Мирамар уже усвоил, что к любой цели ведет несколько дорог. И если он не смог получить знания Делиора как его ученик, нужен другой способ.

У него никогда не было проблем с женщинами. Он не искал их внимания, они сами бегали за ним. Дело было не только в его положении при дворе, хотя это, конечно, играло свою роль. Немалое значение для них имела магическая энергия: они могли не понимать ее, однако они ее чувствовали, как дикое животное чувствует приближение грозы. Да и внешне он был весьма неплох собой, так что он наверняка не остался бы один, даже если бы стал простым крестьянином.

Поэтому его нисколько не волновало то, что Тересия Сантойя была младше его почти на целую жизнь. Если бы он женился так же рано, как это принято в деревнях, она вполне могла быть его дочерью. Ну и что с того? В городе хватало таких браков, где жена была и вдвое, и втрое младше мужа. Будь она обычной девкой, она бы молила его обратить на нее внимание.

Вот только она была не девкой, а дочерью одного из самых могущественных магов королевства, да еще и наделенной собственной силой. Поэтому ему нужно было действовать осторожно, но Мирамар никогда не отказывался от достойного вызова.

Он выждал момент, когда Тересия отдалилась от отца. Это было непросто: Делиор знал, что его дочь только-только вошла в возраст, когда девицам становятся интересны юноши, и не спускал с нее глаз. Да и теперь он не оставил ее одну: Тересию повсюду сопровождала служанка, пока сам маг оставался в замке на общем собрании.

Пока девушка прогуливалась по небольшому городку, с любопытством разглядывая развернувшуюся там ярмарку, служанка отгоняла от нее купцов и королевских воинов, засмотревшихся на вороные волосы и зеленые глаза Тересии. А вот ворчать на Мирамара женщина не стала — она видела, что на нем плащ королевского мага.

— Добрый день, леди Сантойя, — кивнул ей Мирамар, оказавшись у нее на пути. — Рад нашей встрече.

— Мы знакомы? — нахмурилась Тересия.

— Нет, но я знаю вашего отца — и премного наслышан о вас. Меня зовут Мирамар Антер.

Вот поэтому он и не хотел встречаться с ней, когда рядом Делиор. Сейчас Мирамар мог прибегнуть к любой лжи, и некому было разоблачить его.

Тересия смерила его тем небрежным всезнающим взглядом, которым отличаются все подростки, переставшие быть детьми и уже мнящие себя опытными взрослыми.

— Не припомню такого имени, — сказала она, забавно сморщив аккуратный носик.

— Позвольте это исправить. Вы впервые в этом городе?

— Да, и, думаю, это последний раз. Очаровательная, но скучная дыра.

Она продолжала двигаться вдоль торговых рядов, а Мирамар шел рядом с ней, так и не спросив на это разрешения. Служанка держалась в паре шагов позади.

Королевский маг украдкой разглядывал свою молодую спутницу. У Тересии была ладная фигурка и красивое личико — видно, старик Делиор выбрал себе прекрасную наложницу. Изначально Мирамар планировал использовать эту глупышку, чтобы породниться с ее отцом, завладеть его тайнами и наконец-то отомстить за давнее унижение. Но теперь он видел, что все это может стать приятным приключением — если ему удастся избавить зеленоглазую красавицу от этой длинной юбки и посмотреть, такие ли у нее длинные ножки, как ему кажется.

Он не сомневался, что у него получится. Ему уже доводилось проводить ночи с начинающими колдуньями, и он прекрасно знал, что в определенные моменты они ничем не отличаются от обычных распутных девок.

— На самом деле этот город не так уж плох, — рассказывал Мирамар. — Он был основан много лет назад, когда здесь, почти в чистом поле, нашли несравненную руду. Ее и теперь добывают в холмах, а город стал важным центром для торговли и…

— Зря, — прервала его Тересия.

— Простите? Что — зря? Зря торговлю начали?

— Зря вы все это делаете, у вас ничего не получится.

Мирамар такого не ожидал, но он был не слишком удивлен: должно быть, нравом она пошла в папашу.

— Боюсь, это недоразумение, леди Сантойя…

И снова она не дала ему договорить:

— Ой, да перестаньте. Вы начали нашу встречу с легкого успокаивающего заклинания, которое бросили на мою служанку. Собственно, только поэтому она сейчас не пытается выклевать вам глаза. Никто не будет идти на такое, если ему ничего не нужно.

— Мне нужна приятная беседа.

— Этого недостаточно для таких мер.

Ей полагалось быть глупее. Мирамар быстро понял, что недооценил ее способности: она не должна была почувствовать направленное на служанку заклинание. Это проблема, но не большая, и в ней есть свои преимущества: если ему удастся сделать Тересию своей женой, она подарит ему умных детей.

— Чего же я, по-вашему, добиваюсь?

— Если б вы были поглупее, одним из тех деревенских дурачков, что целыми днями ковыряются в собственном носу, я б предположила, что вам хочется разложить меня на ближайшем сеновале. Но вы же уважаемый господин маг! Думаю, вам хочется на мне жениться.

Она рассмеялась. Смех у Тересии был звонкий, серебристый, и Мирамар восхитился бы им, если бы не сгорал от внутренней ярости.

За годы, что прошли с его обучения, он научился владеть собой. Он больше не выдавал свои чувства так открыто, как тогда, в убежище, еще мальчишкой. Вся страна верила, что он — бесстрастный воин, который беззаветно предан своей стране.

Но он-то знал, что это всего лишь маска. Мирмар просто понимал, как осуществить свои мечты, выдавая их за потребности королевства. Он был лучшим, он был мудрецом, он был лидером — и его осмеяла какая-то малолетка!

— Я думал об этом, хотя не решился бы заговорить о браке так скоро, — натянуто улыбнулся Мирамар.

— А тут и говорить не о чем, — отмахнулась Тересия. — Не будет этого.

— Но почему же?

— Потому что я вообще не хочу замуж. По крайней мере, в ближайшие годы, зачем мне это? Я колдунья, мне не нужен муж, который мне указывает, я сама решаю, что делать!

— Дети вам тоже не нужны?

— Дети нужны, — возразила она. — Но не сейчас, и папа говорит, что еще рано. Успею! Я стану полноправной колдуньей и посмотрю мир, а потом, может, и детей заведу. Может, передумаю и даже замуж выйду! Но точно не за вас, уважаемый.

— Почему? — оскорбился Мирамар.

Эта паршивка отвергала его, как когда-то отверг ее отец! К такому Мирамар оказался не готов. А Тересия еще и добила его, коротко пояснив:

— Вы старый.

— Что?…

— Старый, старый, не смотрите на меня так. Я всего пятнадцать раз видела, как весна меняет зиму. А вы сколько? И не сосчитать! У вас морщин столько же, сколько у моего отца, и в бороде, вон, седина. Вы скоро станете стариком, а я не люблю стариков. Нет, они милые, но точно не в моей постели! Так что вы или поищите себе жену постарше, или не колдунью, а меня оставьте в покое.

Как же ему хотелось ее ударить! И не отвесить легкую пощечину, а ударить кулаком изо всех сил, раздробить эти ее высокие скулы, разбить губы, уничтожить этот маленький носик — так, чтобы его осколки оказались внутри черепа…

Глядя на него, никто не догадался бы, о чем он думает, Мирамар продолжал все так же сдержанно улыбаться. Поэтому маленькая дрянь была уверена, что все хорошо, так и надо.

Он не стал настаивать, потому что боялся, что не сумеет сдержать себя. Он остался на месте, наблюдая, как она и ее жирная служанка скрываются в толпе. В этот момент Мирамар четко понял, что не сможет оставить в покое не только Делиора, но и его дочь.

В следующий раз они встретились, лишь когда связанная Тересия лежала на алтаре в ночь Последней бури. С их разговора на ярмарке прошло много лет, из очаровательной девушки она превратилась в сильную молодую женщину, ее слава опережала ее. А еще она забыла его: даже в моменты ужаса она так и не вспомнила, кто он такой, не поняла, из-за чего она на самом деле умирает.

Ему ведь не обязательно было убивать именно ее — или вообще кого-то. Об этом знал только Мирамар, а другие маги, вроде Халейдана Белого Льда, если и догадывались, то доказать не могли. Даже в тени надвигающейся войны Мирамар мог бы продолжить поиски, отыскать заклинание, которое не требовало бы такой чудовищной жертвы.

Но он просто не хотел. Ритуал Последней бури был идеален: он не только позволял ему спасти королевство, но и давал совершенно законный способ свершить свою месть. Он знал, что Тересия будет страдать перед смертью, что она так и не достанется ни одному мужчине. Знал он и то, что для Делиора гибель дочери будет хуже собственной смерти. Он все знал — и при этом остался героем.

Он был уверен, что у него получилось. Когда стало известно о смерти Делиора, Мирамар почувствовал, что история, начавшаяся в убежище для юных магов, наконец завершилась. Конечно, его несколько беспокоили слухи о том, что Делиор оставил после себя чудовище, призванное отомстить королю и всем, кто участвовал в ритуале. Но позже маг, которому он доверял, лично допросил магическую форму жизни, найденную в доме Делиора, и поклялся, что она безобидна.

И вот к чему это привело. С Ариоры бежали опаснейшие чудовища. Шестеро могущественных королевских магов убиты, седьмой, судя по всему, переметнулся на сторону врага. Из всех, кто был причастен к убийству Тересии, уйти удалось только Мирамару — пока. Он уже знал, что чудовища его не отпустят.

А он даже не мог себя защитить! Когда он призвал запретную магию, чтобы перенестись из Йергариана в королевский дворец, он был измотан, он едва мог пошевелиться. Но Мирамар был уверен, что это пройдет. Ему нужно было лишь отдохнуть в своем замке, отоспаться и поесть, чтобы его энергия восстановилась.

Не вышло, не в этот раз. То существо, от которого он бежал, все же ранило его так, как могла только богиня. Он потерял свою магическую силу! Мирамар, с детства избалованный судьбой и привыкший к своему превосходству, впервые в жизни был абсолютно беспомощен.

У него оставалась только одна надежда и защита: Корнелиус.

Он направился к королю утром, без предупреждения. Ему повезло, что правитель был в столице, а не укатил в одну из своих бессмысленных поездок по провинции. Никто во дворце не смел стоять на пути у главы магической стражи, поэтому от ворот Мирамар сразу направился в личный кабинет короля.

Именно здесь они когда-то обсуждали гибель Тересии. Мирамар нашел бы это забавным, если бы настроение позволяло.

Когда он вошел, Корнелиус стоял у окна и смотрел на город. Мирамар поспешил рассказать ему обо всем, что произошло в Йергариане. Обычно он не стремился делиться своими секретами, но сегодня это было необходимо, чтобы король понимал всю серьезность происходящего.

Корнелиус слушал его, не перебивая. В какой-то момент он отвернулся от окна и посмотрел на собеседника, но без своих магических способностей Мирамар не мог сказать, о чем он думает. Это выводило мага из себя.

— Поэтому необходимо начать охоту на чудовищ сегодня же, — завершил Мирамар. — И на них, и на Солла Аншаха. Я пока не знаю, как восстановить мои силы, но уверен, что это возможно. В любом случае, на это понадобится время, а пока нужно направить войска и других магов на поимку чудовищ. Мы не должны позволить им добраться до столицы!

— Кто это — мы? — холодно осведомился Корнелиус.

— Я и вы, Ваше Высочество. Не забывайте: чудовище Делиора хочет и вашей крови!

— И совершенно справедливо, — кивнул король. — Пусть приходит.

— Вы хотите устроить битву с ней в столице? Не уверен, что это правильно…

— Не будет никакой битвы, — прервал его Корнелиус. — Пусть приходит за мной и тобой.

Мирамар тупо уставился на него, не зная, что сказать в ответ. Может, он еще не проснулся и все это ему снится? Иначе такое объяснить нельзя!

— Как же так? — растерянно прошептал Мирамар.

— А ты считаешь, что мы не заслуживаем смерти? Заслуживаем, еще как! Никто больше не должен умирать за нас: ни мои солдаты, ни мои маги. Любой, кто станет у нее на пути, будет уничтожен, и я не позволю пролиться невинной крови.

Вот теперь Мирамар жалел, что рассказал ему о проклятье богини смерти. Если бы этот щенок думал, что у него еще есть сила, он вел бы себя куда почтительней! Всегда так было, за эти годы Мирамар научился влиять на правителя.

А теперь не мог. Он был лишь воином средней силы — неплохим, но уж точно не способным противостоять чудовищу.

— Значит, вы изгоняете меня? — нахмурился Мирамар.

— О нет, все как раз наоборот. Я запрещаю тебе покидать столицу и сам останусь здесь. Пусть она приходит, пусть забирает нас — и все это закончится.

Король был достаточно безумен, чтобы пойти на это. Мирамар знал, что однажды он рискнул жизнью, направившись прямиком на встречу с итерниалом. Да и сейчас в глазах Корнелиуса не было страха, одна лишь решительность. Он действительно верил, что убегать от чудовища нет смысла, они заслужили такую судьбу.

А значит, придя за защитой, Мирамар оказался в западне.

Некоторые вещи трудно не замечать, даже если очень хочется. Айви убеждала себя, что должна думать о миссии, а все остальное не важно, но она не могла не видеть, как Марана тянется к Каридану.

В этом, пожалуй, не было его вины — и ее вины тоже не было. Она много лет провела в одиночестве, да еще и сразу после перевоплощения. Она отдалилась от обычных человеческих чувств, а в новых не успела разобраться. Скорее всего, она и сама не до конца понимала, почему ее так влечет к Каридану и чего она хочет. Марана не делала ничего плохого, не пыталась открыто его соблазнить, и Айви не в чем было ее упрекнуть.

Каридан и вовсе не влиял на то, что между ними происходило. Он относился к Маране, как к младшей сестре, и помогал ей, потому что и сам когда-то остался совсем один на Ариоре. Они иногда прогуливались вместе, потому что Каридану проще всего было противостоять магии триггов, но на этом — все, Айви не сомневалась, что ничего более серьезного между ними не происходит. Поэтому она и не могла понять, как должна относиться к ним.

Ей не хотелось ревновать, казалось, что это глупо, особенно по такому надуманному поводу, но она ничего не могла с собой поделать. Айви утешала себя лишь тем, что эта симпатия может однажды пойти Каридану на пользу, если все сложится так, как она задумала.

А здесь многое зависит от Анэко. После того ночного разговора в деревянном городе травница старалась не оставаться с ней наедине, и Айви понятия не имела, о чем она думает. Но она ведь и правда много потребовала от подруги! Поэтому она оставила Анэко в покое, давая той возможность разобраться со своими чувствами.

Правда, времени на это осталось совсем немного: они добрались до столицы.

Это отняло меньше времени, чем они ожидали, потому что путешествие оказалось на удивление простым. Дороги, ведущие в город, были широкими и ровными, проезжавшие по ним купцы сами предлагали путникам место в своих телегах. А главное, никто не пытался задержать или допросить их, даже когда им встречались серьезные боевые отряды! Вряд ли те воины умели так искусно притворяться, изображая неведение. Скорее всего, они действительно не знали, кто перед ними, а значит, король и Мирамар так и не начали охоту.

Это вроде как было хорошо, но все равно сбивало Айви с толку. Почему так? После того, как она лично встретилась с Мирамаром Антером, она не сомневалась: от него не стоит ждать благородства. Он никогда не сдастся и будет стараться уничтожить ее всеми доступными способами. Так почему же он ничего не делает сейчас, когда смерть идет по его следу?

Скоро ей предстояло выяснить это: Айви и остальные стояли на вершине одного из холмов, образующих внешнюю границу столицы.

Айви никогда еще не видела такого огромного города, даже не знала, что это возможно! Перед ней до самого горизонта тянулись добротные каменные дома, среди которых можно было разглядеть виллы богатых горожан и храмы новых богов. Улицы были широкими и ровными, они стрелами тянулись к круглым площадям, а потом снова расходились в разные стороны. Садов, правда, здесь почти не было, только редкие одинокие деревья, зато была река, делившая город на две части.

В центре каменного лабиринта гордо возвышался королевский дворец. Он был именно таким, каким и должен быть дом правителя великой страны: светлый благодаря бело-желтым камням, из которых он был сложен, воздушный, украшенный цветными стеклами, он будто показывал, что король не нуждается в оборонительной крепости. Здесь, в самом сердце своей страны, ему нечего бояться.

Одно лишь смущало Айви: город казался слишком пустым. Люди здесь были, но совсем мало. Редкие прохожие, появлявшиеся на улицах, постоянно куда-то торопились, нервно оглядывались по сторонам и спешили поскорее укрыться под крышей. Вряд ли это можно было объяснить ранним часом: в городах встают немногим позже, чем в деревнях, здесь тоже есть рынки, которые нужно наполнять, и лавки, которые нужно открывать.

Но сейчас рынков не было, а лавки оставались запертыми. Это было странно: получается, король позволил им беспрепятственно добраться до города, но все равно знал, что они идут?

— Может, правителя и след простыл? — предположила Анэко. — Он заставил нас расслабиться, прийти сюда, а во дворце уже ждут все его солдатики, которые будут стараться нас убить, пока король блаженно потягивает вино в горах.

— Это совсем не похоже на Корнелиуса, — возразил Каридан. — Он никогда не отказывался от честной битвы!

— Ты не видел его много лет, люди меняются.

— Может, и меняются, но не настолько, — вмешался Итерниал. — Король все еще во дворце. Он не один, но с ним там не больше стражи, чем обычно, и сильных магов я не чувствую.

— А Мирамар? — нахмурился Солл. — Он-то где?

— Тоже в королевском дворце, но с его силой происходит нечто странное. С такого расстояния мне сложно сказать, что именно, нужно подобраться поближе. Уже ясно, что у нашего колдовского друга серьезные проблемы. Не думаю, что он сумеет второй раз гордо расправить уши и улететь от нас.

Это и к лучшему. Айви не хотела кровопролития, но она слишком устала от постоянной охоты и затянувшегося ожидания. Если все должно закончиться, пусть заканчивается здесь и сейчас.

— План придумывать будем? — полюбопытствовала Марана. — Или просто пойдем туда, будто мы бессмертны?

— Просто пойти и устроить драку — это лучший план, — хмыкнул Итерниал. — Побудешь с нами дольше — привыкнешь.

Айви чувствовала, что Антара не спит, что наблюдает за миром через ее глаза. Но пока змеиная принцесса не спешила вмешиваться, в этом не было необходимости. Она выжидала, собирая силу для последнего удара.

На улицах столицы к ним по-прежнему никто не подходил. Айви вообще не видела здесь королевской стражи, и это было очень странно для такого место. Она чувствовала жизнь внутри домов, но если кто и осмеливался выглянуть оттуда, то тут же прятался обратно.

Их о чем-то предупредили, это без сомнений. Но о чем? Кто они для этих людей, просто магические формы жизни или нечто гораздо более страшное?

Ворота королевского дворца были распахнуты, однако и возле них никого не оказалось. Они вошли во дворец и уже там, у главной лестницы, обнаружили первый отряд.

Айви не так хорошо разбиралась в эмоциях, как Антара, и не умела читать мысли, как Итерниал, но и она чувствовала, что эти воины в ярости. Они отчаянно сжимали в руках оружие, им хотелось броситься на незнакомцев, уничтожить их на месте, но они этого не делали! Они просто стояли в стороне, уступая им дорогу.

Она знала, что это насторожило и заинтриговало всех ее спутников, однако они воздержались от вопросов — все, кроме одного. Итерниал появился из воздуха прямо перед капитаном отряда, заставив того отпрянуть.

— Теперь я просто не могу не спросить: что происходит? — поинтересовался он. — По всему видно, что мы плохие ребята, которых надо остановить.

— Уж поверь мне, демонское отродье, будь моя воля, твоя голова давно уже валялась бы на полу, — процедил сквозь сжатые зубы капитан.

— Это вряд ли, скорее, ты был бы мертв после первой же попытки дотронуться до меня, но спасибо за желание повлиять на мою судьбу. И все же, если это не твоя воля, то чья же тогда?

— Его Величества короля Корнелиуса, владыки всего, что под небом, — гордо ответил капитан.

— Так уж и всего… но это ладно, не буду рушить ваши иллюзии. То есть, Корнелиус знает, что мы идем, и все равно не хочет порубить нас на куски?

— Его Величество предупредил нас, что к нему придут беглецы с Ариоры, которые желают просто поговорить. Здесь не нужно лишней крови!

Вот, значит, как… Вряд ли Корнелиус было достаточно глуп, чтобы действительно верить в это. Он наверняка догадался, ради чего его преследуют. Но от Мирамара он уже знал о том, что они убили пятерых его лучших магов, понимал, что если направит против них обычных солдат, это мало что изменит, просто трупов станет больше. Поэтому он нашел единственный способ избежать этого: обманул своих людей.

Солдаты вряд ли знали об этом, но некоторые, судя по яростным взглядам, догадывались. Они хотели сражаться за своего господина, они искренне беспокоились за него, и все же они не смели нарушить его приказ.

— Что-то мне все меньше хочется смерти твоего брата, — прошептала Айви, осторожно касаясь руки Каридана.

— Мне ее вообще не хочется, я иду туда, чтобы убить Мирамара Антера.

— Ну а дальше?

— А дальше — будь что будет.

Опрометчиво, но что еще оставалось им обоим? Айви знала, что когда Антара заберет контроль над их общим телом, ей тоже придется довериться судьбе.

Они продвигались по широким коридорам вглубь дворца. Их уже пропустили слишком далеко, и вряд ли это было ловушкой. Айви почти поверила, что до встречи с Мирамаром и королем ничего не случится, когда удача все же решила отвернуться от них.

Путь им преградили семеро мужчин в черной одежде с серебряными нашивками. В них Айви без труда узнала королевских магов, но Мирамара среди них не было — и не было ни одного по-настоящему могущественного.

— А вам что же, король ничего не приказал? — нахмурился Каридан.

— Нас призвал не король, — глухо отозвался один из мужчин.

— Их призвал Мирамар, — пояснил Солл. — Я их всех узнаю, это его ученики. Не думаю, что они отступят.

— Перед лицом чудовищ отступают только предатели! — заметил маг в черном, презрительно глядя на Солла.

— Тебе не обязательно в этом участвовать, — Анэко опустила руку ему на плечо. — Мы сами разберемся.

Солл мягко улыбнулся ей:

— Спасибо, но нет. Я уже отступил один раз, в Йергариане. Больше я такую ошибку не допущу.

«А вот нам лучше держаться позади», — велел голос Антары в сознании Айви.

«Почему это?» — растерянно подумала Айви.

«Их всего семеро, они середняки, это не наша битва. Мы пойдем дальше, когда нам расчистят путь, и пойдем сами. Посмотри: король сделал все, чтобы мы встретились с ним и Мирамаром наедине. Думаю, он заслужил это одолжение».

По коридорам разносилось эхо битвы, а значит, что-то пошло не так. Корнелиус был уверен в своих людях, они не должны были ни на кого нападать. Кто же тогда решился нарушить его запрет?

Донна была поражена не меньше него.

— Что случилось? — тихо спросила она.

— Я пока не знаю, но…

Двери в тронный зал распахнулись, не дав ему договорить. На пороге стоял Мирамар, хотя Корнелиус не ожидал его увидеть. Он знал, что маг в замке, но был уверен, что тот до последнего останется в башне. Знал король и о том, что сегодня чудовища придут за ним: он не зря платил своим разведчикам, они предупредили его еще вчера.

Они хотели защитить его, и самым сложным для Корнелиуса было убедить своих капитанов и магов, что это не нужно. Он даже вынужден был солгать им: он сказал, что чудовища хотят переговоров и свободы, не более. На самом деле, он сильно сомневался, что они будут с ним говорить, но так было проще. Вопрос ведь не в том, умрет он или нет, а в том, сколько человек погибнут вместе с ним. Это касалось лишь его и Мирамара, остальные были ни в чем не виноваты.

Он хотел, чтобы Донна уехала и из дворца, и из столицы, но королева мгновенно раскусила его. Она поняла, что он пытался отослать ее, потому что надвигается опасность; Корнелиус подозревал, что она приплачивает его разведчикам, чтобы узнавать важные новости сразу после него.

Как бы то ни было, она отказалась уезжать. Он пытался обмануть ее, потом он был с ней честен, но ничего не помогло. Она заявила, что хочет быть со своим мужем до конца. Корнелиус не мог заставить своих слуг увести ее силой: тогда поднялось бы слишком много шума, военные могли узнать, что его жизни угрожает опасность. Поэтому он вынужден был принять ее волю, умирать одному оказалось слишком страшно.

Он думал, что чудовища просто придут сюда и заберут его — не тронув Донну, она-то ничего им не сделала! Но вот внизу начался бой, и о быстром исходе можно было и не мечтать. Судя по уверенному взгляду Мирамара, королевский маг прекрасно знал, что происходит.

— Твоя работа? — спросил Корнелиус.

Донна скользнула ему за спину, укрылась у него за плечом. Она всегда побаивалась и недолюбливала Мирамара.

— Моя давняя, давняя работа, — криво усмехнулся Мирамар. — Мои ученики последних лет. Они недостаточно сильны, чтобы стать для меня угрозой, но достаточно — для того, чтобы попасть к тебе на службу.

Ну конечно! Корнелиусу следовало догадаться раньше, однако он совершенно упустил это из вида. Он приказал королевским магам не вмешиваться, чтобы не спровоцировать настоящую бойню, и многие его послушались. Но для тех, кого учил Мирамар, воля наставника была гораздо важнее!

— Ты ведь понимаешь, что послал их на смерть? — нахмурился король.

— Конечно, и они это понимают. Но они с детства усвоили: благородная смерть лучше бесчестной жизни.

— Ради чего все это? Они не остановят ее.

— Они выиграют мне время, — отрезал Мирамар. — Моя сила восстанавливается. Поэтому они своей кровью заплатят за время, которое мог подарить мне ты!

Вряд ли он действительно верил, что это возможно. Корнелиус достаточно знал о магии, чтобы понять: сила Мирамара если и восстанавливается, то очень медленно. Ему нужен сезон, а то и два, чтобы прийти в себя, а не те жалкие мгновения, что выиграют ему молодые маги. Он, глава королевской стражи, был слишком умен, чтобы не понимать этого, и сейчас им, скорее всего, двигало чистое упрямство.

А может, он настолько боялся смерти, идущей за ним по пятам, что готов был делать что угодно, лишь бы отвлечься, не думать о ней.

— Почему бы тебе не сбежать? — поинтересовался Корнелиус. — Зачем ты здесь?

— Может, я и отступлю, но на это еще будет время — мои ученики продержатся дольше, чем ты можешь предположить. Наш прошлый разговор остался незавершенным, и мне хотелось это исправить.

Это был не тот Мирамар Антер, к которому король привык за много лет. Однако Корнелиус вдруг понял, что совсем не удивлен такой переменой — напротив, ему казалось, что только сейчас он увидел истинную сущность своего советника, о которой давно уже догадывался.

— И чего ты ждешь от этого разговора?

— Правды, — отозвался Мирамар. — Которую должен понять ты. А ты, вижу, от этого далек, раз позволяешь себе обращаться ко мне так, будто это ты что-то решаешь. Все эти «ваше величество» и «мой господин» — просто слова, которые принято произносить. Когда я прихожу к тебе просить об одолжении, ты должен воспринимать это как приказ, а не думать, что ты имеешь право отказать мне.

Корнелиус почувствовал, как душу обожгла злость, но сдержался. Возможно, к Мирамару начала возвращаться сила, раз он ведет себя так нагло. Ее будет не достаточно, чтобы избавиться от чудовищ, но маг вполне может навредит королю и королеве, а потом сбежать, и это был бы самый нежелательный из исходов.

— Но, принимая во внимание твой возраст и избалованность, я дам тебе последний шанс исправить свои ошибки, — продолжил Мирамар.

— Чего ты хочешь?

— В этом дворце хватает твоих солдат. Вели им наступать! Пусть задержат этих выродков, и тогда мои ученики помогут нам сбежать. Мы укроемся в горах, добраться туда нелегко, это хорошее место для обороны. Там мы продержимся достаточно долго, чтобы мои силы восстановились.

Король не исключал, что Мирамар действительно собирается оставить его в живых, но уж точно не из симпатии. Кем бы ни возомнил себя этот маг, он прекрасно знал, что военные не будут его слушать, да и другие колдуны — тоже. Корнелиус был нужен ему — как ключ от всех дверей.

Нет, побег повлек бы за собой только новые смерти, и королю нужно было задержать Мирамара здесь, пока все не закончится.

— Допустим, твоя сила действительно восстановится, — сказал он. — И что? Ты не справился с этими существами, когда тебе помогали сильнейшие маги страны. Чего ты хочешь добиться в одиночку?

— Я хочу узнать имя.

— Какое еще имя?

— Имя существа, с помощью которого она победила нас, — пояснил Мирамар. — Дочь Делиора призвала хитрую магию: даже тот, кто слышит имя, не запоминает его, а может, я забыл, потому что я предназначался в жертву. Как бы то ни было, мне нужно узнать это имя, и тогда я направлю против этой твари ее же союзницу!

Имя, которое у любого может отнять жизнь? При мысли о том, что Мирамар получит такую власть, король невольно содрогнулся. Он только сейчас начал понимать, что такое настоящее чудовище.

— Это безумие, — указал он. — Ты не победишь.

— Лучше думай о том, что ты меня не остановишь. Тебе кажется, что я не понимаю, что ты делаешь? Пытаешься отвлечь меня, пока мои ученики умирают… Неплохо. Но я знаю один очень хороший способ тебя поторопить.

Он протянул руку вперед, и Донна, только что прятавшаяся за мужем, взлетела в воздух и с криком рванулась к колдуну. Когда она упала на пол перед Мирамаром, тот одним рывком за волосы поднял ее на ноги и приставил к ее горлу изогнутый нож, который обычно носил за поясом.

В темном углу зала мелькнуло что-то маленькое и быстрое, но Корнелиус не обратил на это внимания, его взгляд был прикован к пленной жене.

Похоже, сила Мирамара только-только начала восстанавливаться и пока была ничтожна. В былые времена он не стал бы опускаться до использования ритуального ножа ради угроз, он бы оставил Донну парить в воздухе, усиливая давление на нее — Корнелиус не раз видел, как он проделывал такое. Но теперь энергии мага хватило лишь на то, чтобы подтащить ее поближе.

Донне от этого было не легче. Она никогда с таким не сталкивалась, и теперь, как бы она ни старалась быть смелой, ей едва удавалось не терять сознание от страха.

— И что это должно означать? — Корнелиусу было все сложнее сдерживать свой гнев.

Движение в темных углах зала повторилось, на этот раз — в нескольких местах сразу.

— То, что я и сказал: повод поторопиться. Уж не знаю, как Ее Величеству, а мне до дрожи неудобно стоять так. Поэтому я досчитаю до пяти, а если ты к этому моменту не отдашь приказ поймать чудовищ, я перережу ей горло. Это ничего не изменит в моей судьбе, но порадует меня перед уходом.

— Послушай…

— Раз.

Мирамару было непривычно действовать вот так просто. Он, привыкший полагаться на свою огромную силу, чуть ли не впервые в жизни оказался в положении обычного человека. Он нервничал, и это чувствовалось, он не сводил с Корнелиуса глаз, и напрасно. Потому что движение возле стен было таким активным, что его уже невозможно было упустить.

— Два.

— Мирамар, это ничего не изменит!

— Три.

Донна молчала, и он гордился ею за это. Даже с расстояния целого зала Корнелиус видел, как она дрожит, как блестят ее глаза от несорвавшихся слез. Но она не просила его о помощи и не умоляла Мирамара о снисхождении, это было великим подвигом с ее стороны.

— Четыре. Ты действительно готов к этому?

— Какая разница, к чему я готов? Мои капитаны не войдут в этот зал, даже если я призову их. Все закончилось.

Корнелиус развел руки в стороны, призывая мага посмотреть на то, что их окружало, и Мирамар наконец увидел это.

Зал быстро наполняли змеи. Они пролезали в щели, пробирались в окна, вились по стенам. Маленькие и большие, темно-серые, черные, зеленые, покрытые яркими пятнами, озлобленно шипящие и гудящие погремушками на хвостах — казалось, что в зале собрались все змеи, когда-либо населявшие королевство.

Их становилось все больше, и Мирамар невольно подался в сторону от них, ближе к королю. Как будто это что-то могло изменить! С каждым мгновением их становилось все больше, и очень скоро казалось, что люди пойманы в центре змеиного клубка.

Выход из зала, впрочем, еще можно было различить среди извивающийся чешуйчатых тел, но и туда Мирамар не спешил, потому что на пороге уже стояла девушка.

Корнелиус никогда раньше не видел ее, но сразу же узнал. Просто было чувство, яркое и быстрое, как молния: это она. Это должна быть она.

Его смерть.

Девушка была высокой и стройной, очевидно сильной и при этом изящной; она чем-то напоминала королю величественную змею. Ее глаза не были человеческими, а темные волосы мерцали всеми оттенками зеленого. Ее кожа была смуглой от долгого пути, чуть обветренной, и король невольно засмотрелся на нее, пытаясь найти чешую.

Она пришла одна и она была сильной — намного сильнее Мирамара даже в лучшие его годы.

— Приветствую, — улыбнулась она. За темными губами скрывались острые клыки. — Меня зовут Антара. Я давно ждала этой встречи.

Мирамар всегда находил выход, что бы ни случилось. За свою долгую жизнь он сталкивался со многими испытаниями и оставался победителем — именно поэтому его жизнь и была долгой. Но сейчас он понятия не имел, что делать.

Его силы возвращались даже не скромным ручейком, а дождевыми каплями на камнях. Там, где он привык чувствовать море, теперь обжигала пустыня. Он не представлял, вернется ли его дар, задетый богиней смерти, полностью, но точно знал, что сегодня это не произойдет. А раз чудовище здесь, его ученики, скорее всего, мертвы, и никто ему не поможет.

У него оставалось всего одно преимущество: королева, у горла которой он держал нож, но Мирамар осознавал, насколько это преимущество ничтожно. Донна была всем для короля — и ничем для чудовища. Антара могла позволить ей умереть, а могла и сама убить, чтобы избавиться от помехи.

Но она не спешила, наслаждаясь моментом своего триумфа. Мирамар не сводил с нее глаз и видел, как она перевоплощается. Нижняя половина ее тела изменялась, превращаясь в пугающе массивный и длинный змеиный хвост. Верхняя половина осталась человеческой — по крайней мере, похожей на человеческую. На ее пальцах появились когти, кожу исчерчивал узор чешуи, а змеиные глаза горели леденящим душу золотым сиянием.

Она предстала перед ним в своем истинном обличье, показывая, что это предел. Дальше идти некуда, она его просто не выпустит.

Он не мог допустить, чтобы все закончилось так. Мирамар чувствовал, как в душе разгорается животный ужас, и он вдруг подумал, что то же самое чувствовала перед своей смертью Тересия. Что ж, если она хотела отомстить — она добилась своего.

— Не подходи! — крикнул он, прижимая нож к горлу королевы. Донна вскрикнула, и Мирамар почувствовал, как что-то горячее потекло по его пальцам. Но он не причинил ей серьезного вреда, острое лезвие просто чуть надрезало кожу.

— Или что? — насмешливо поинтересовалось чудовище.

Антара возвышалась перед ним, как змея, готовая атаковать. Он крепче сжал ручку ножа, чтобы унять нарастающую дрожь.

— Или она погибнет!

Змея засмеялась, и ему показалось, что он слышит шипение — от нее, потому что сотни маленьких змей, окружавших их, и без того шипели, не переставая.

— Почему это должно волновать меня?

— Потому что это важно для него, — Мирамар кивнул на короля. — А значит, и для всей страны!

— Но он тоже умрет сегодня, и у всей страны начнутся проблемы.

Король ничего не сказал ни ей, ни колдуну. Он замер на месте, не сводя глаз с Донны. Он будто и не слышал, что они говорят о его смерти.

— Так что ты понял, она не важна для меня, — продолжила змея. — Но я вижу, что тебе хочется убить ее, тебе важно причинить боль королю. Для меня же она совсем не важна, она не имеет никакого отношения к смерти Тересии. Поэтому я не дам тебе ее убить — просто потому, что для тебя это важно.

Даже сквозь страх Мирамар почувствовал вспышку злости. Кем это уродство себя возомнило? Она говорила с ним, как с жалким служкой, а перед ней меж тем стоял главный маг королевства!

Теперь он должен был убить королеву, иначе никак — чтобы отомстить этому упрямому мальчишке Корнелиусу и показать змее, что вовсе не она тут все решает. Она пока была далеко от него, Мирамар знал, что она просто не успеет остановить его. Он попытался нажать на нож посильнее, чтобы покончить с королевой навсегда.

Но у него ничего не получилось. Его руку, сжимавшую нож, свело судорогой, настолько сильной и болезненной, что он невольно вскрикнул и выронил оружие. В этот же момент королева отстранилась от него, хотя он прекрасно знал, что сделать этого сама она не могла: Донна потеряла сознание от ужаса. Незримая сила, намного превышавшая его собственную, оттащила от него королеву и бросила ее к ногам короля, тут же склонившегося над женой.

Мирамар был уверен, что это сила змеи, пока перед ним прямо из воздуха не появился молодой мужчина в белом. Светлая кожа, седые волосы и почти прозрачные глаза без труда выдавали в нем итерниала. Но на всех портретах итерниалов, что ему доводилось видеть, эти существа были спокойны и бесстрастны, как сама земля. А этот итерниал нагло ухмылялся, глядя на колдуна.

— Благодарю, Лион, — едва заметно кивнула змея. — Хотя это не отменяет того, что я просила за мной не ходить.

— Ты знала, что я все равно пойду, — пожал плечами итерниал.

— Знала. Поэтому и попросила тебя помочь. Следи за тем, чтобы никто не тронул короля и королеву, с правящим семейством я разберусь позже. Пока мне нужно покончить с ним.

Остались только он и она. Мирамар давно подозревал, что все идет именно к этому, просто поверить не мог — а теперь у него не осталось выбора.

Она могла броситься на него, но сдерживалась, давая обманчивую надежду спастись. Мирамару хотелось поквитаться с ней, воспользоваться ее наглостью, чтобы уничтожить ее, но он просто не знал, как. В отчаянии его мысли неслись со скоростью урагана, один план сменял другой — и все они были бездарны. Мирамар не без оснований считал себя одним из умнейших магов королевства, но сейчас ему не помогало даже это. Прошло слишком мало времени после его столкновения с богиней смерти, он еще не научился жить без своих способностей.

Отчаяние придавало ему сил, он даже сумел дотронуться от последней магической энергии, оставшейся в его теле. Он попытался направить эту силу на Антару, испепелить ее пламенем, хотя бы обжечь — но эта тварь не стала даже уклоняться. Она попросту приняла огонь, искупалась в нем, как иные купаются в чистой прохладной воде, и осталась невредима.

Мирамар не желал сдаваться без боя, пусть даже забавляющего ее боя. Пускай видит, что он не повторит судьбу Тересии, которая до последнего просто лежала на алтаре! Ему было выгодно не помнить, что Тересия при этом была связана и лишена магии — им же.

Он бросился на Антару с ножом, как обычный человек бросился бы на обычную змею. И снова она осталась на месте, не удостоив его даже сопротивлением. Она позволила ему ранить ее, рассечь ножом ее шкуру, но крови Мирамар так и не увидел. Из ран, нанесенных им чудовищу, выползали змеи. Быстрые и ловкие, они бросались на него, обвивали его ноги, жалили, легко пробивая ткань и кожу.

Но они не убивали его. Вряд ли это было везением или случайностью, скорее, в этом была их истинная цель: причинить Мирамару боль за каждый удар, который он нанес Антаре. Она показывала ему, что его сопротивление не только бесполезно — оно еще и забавляет ее. Все, что он считал своим достижением, было ее забавой.

Эта мысль наполнила его душу таким отчаянием, что Мирамар обессиленно опустился на колени в окружении змей. Нож выскользнул из его пальцев и вскоре скрылся под извивающимися телами. Колдун устал, он был опустошен, укусы змей пульсировали болью. Он больше не мог сражаться — и она почувствовала это.

Вот теперь Антара напала. Ее тело двинулось с такой скоростью, о которой человек не мог и мечтать. Да что там человек, молния не угналась бы за ней! Мирамар даже не успел заметить, как это произошло, он только почувствовал, как на нем сомкнулись змеиные кольца.

Давление было болезненным, но пока не вредило ему, хотя дышать стало тяжелее. Он не мог пошевелиться, ему только и оставалось, что смотреть в змеиные глаза, которые теперь смотрели в его глаза. Круг замкнулся.

Ему хотелось верить, что это Тересия, просто чуть измененная — и тогда у него оставалось бы преимущество первого убийцы, а все ее действия были бы лишь жалкой местью, порожденной его волей. Но нет, существо, которое отняло у него все, было новым, иным. Не побежденным — ни Мирамаром, ни кем-либо еще.

— Как это смешно, — задумчиво произнесла она, проводя когтем по его щеке. — Когда я думала о том, как это будет, я представляла разные варианты, но ни один из них не был простым. Я не сомневалась, что буду пытать тебя часами, как ты пытал Тересию. Но что в итоге? Это не нужно ни мне, ни ей.

— Так отпусти меня! — с трудом ответил Мирамар. Он дрожал от страха, и змея, сжимавшая его, это чувствовала. — Я необходим этой стране!

— Даже если бы это было так, мне все равно. А это не так. Ты не нужен никому, твоя дорога заканчивается здесь. Вот чего хотела бы Тересия: избавить от тебя этот мир, чтобы никто больше не повторил ее судьбу. И я пришла, чтобы выполнить ее последнюю волю.

— Я…

Она не дала ему закончить, ей и правда было все равно. Мирамар почувствовал, как змеиные кольца двинулись, сдавливая его все сильнее. Он слышал, как треснули его кости, хотел крикнуть, но не смог произнести ни звука, рот наполнился чем-то густым и горячим.

А потом стало темно и тихо.

Когда существо отбросило кровавые останки колдуна, Корнелиус не почувствовал жалости, и страха тоже не было. В свои последние моменты жизни он был спокоен.

Донна не пострадала, и это было главным. А то, что она без сознания, даже к лучшему: она точно не погибнет. Корнелиус перенес ее на трон и оставил там, зная, что змеи ее не тронут. После этого она вернулся к Антаре и замер перед ней, почтительно опустив голову. Он не собирался просить о пощаде, он просто давал ей понять, что знает, почему она это делает.

— Как это будет? — спросил он.

— Быстро. Тебя там не было, не ты упивался кровью. И все же это стало возможным благодаря твоему позволению, поэтому ты не можешь уйти.

Корнелиус невольно вспомнил день, когда Мирамар пришел просить о таком «позволении». Но рассказывать об этом Антаре он не собирался — она наверняка восприняла бы это как попытку вымолить у нее прощение, а значит, и жизнь.

— Ты жалеешь о том, что случилось? — спросила она, разглядывая его мерцающими нечеловеческими глазами.

— Да, — без сомнений ответил Корнелиус. — Каждый день.

— Почему? Разве хороший правитель не должен сказать, что если бы ему дали шанс вернуться в прошлое, он поступил бы точно так же, потому что это спасло бы жизни его солдат?

— Может, я и не очень хороший правитель, но я хотел бы все изменить. Потому что я ничего не выиграл. В Последней буре погибли не только солдаты нашего противника, но и мирные жители с той стороны, и дело не только в этом. Смерть Тересии повлекла за собой другие смерти, важные, она сломала жизни. Я не этого хотел. У меня был советник, Халейдан… Он всегда знал, что нельзя добиться ничего хорошего, распоряжаясь чужой жизнью. Я лишь теперь понимаю, насколько прав он был. Поэтому я прошу госпожу Тересию простить меня — если ты можешь ей это передать.

— Это не сохранит тебе жизнь, — указала Антара.

— Я знаю, и я прошу прощения не ради этого.

Он слышал шаги в коридоре — кто-то спешил к тронному залу. Но Корнелиус не находил в этом надежды, он уже понял, что в его королевстве нет силы, способной справиться с Антарой. Завершить кровопролитие он мог лишь одним способом: не убегая.

В зал ворвались не его люди, а ее спутники — и одного из них Корнелиус знал.

— Рад снова видеть тебя, брат, — устало улыбнулся он.

Каридан только что вернулся из боя, и это было видно: лезвия, заменявшие ему левую руку, были расправлены, его с ног до головы покрывала кровь — по большей части чужая. Сам он тоже получил незначительные ранения, но они уже затягивались на нем.

Это был тот самый Каридан — такой же молодой, как в день отъезда на Ариору, он совсем не изменился за прошедшие годы. Корнелиусу не важно было как он выглядит, сколько человеческого в нем осталось. Он сердцем чувствовал: это действительно его сводный брат и его лучший друг.

Сейчас Каридан не спешил ни спасать его, ни помогать Антаре. Он замер в растерянности, переводя настороженный взгляд со змеи на короля и обратно. Корнелиус не был поражен, он прекрасно знал причину такого поведения. Его разведчики, следившие за беглецами с Ариоры, сообщили, что Каридан большую часть времени проводил с Антарой.

Он любил ее, это было видно. Каридан, который едва не отрекся от собственных чувств, который так долго не позволял самому себе быть счастливым, кого-то любил! Это было важно для Корнелиуса, поэтому он не злился на брата. Король прекрасно знал, что умрет сегодня, независимо от того, вмешается Черный Вестник или нет. Он не хотел смерти и для Каридана, и так уже было слишком много жертв.

Сомнение Каридана заметил не только король: итерниал, исчезнувший во время казни Мирамара, снова появился в зале. Он стоял прямо перед Кариданом, заслоняя от него змею и короля.

— Даже не думай, — заявил он.

— Ты понятия не имеешь, о чем я думаю, — огрызнулся Каридан. — Отойди!

— Мне и здесь неплохо.

Остальные тоже не спешили вмешиваться. Корнелиус смотрел на тех, о ком так много слышал… Здесь был Солл Аншах — маг, которого король прекрасно знал и которого давно уже назвали предателем. Похоже, не зря, но он хотя бы был уверен в том, что делает — и ему не за что было просить прощения. Рядом с Соллом стояла женщина с чертами кошки, хищная и настороженная; женщина из рода зверолюдов, которых наверняка было бы много сейчас, если бы не королевский запрет. Чуть поодаль, за спиной у Каридана, замерла девушка с серебристыми волосами и закрытыми повязкой глазами.

Они все, несомненно, были чудовищами. Но Корнелиус только теперь понял, что чудовища — это не так уж страшно. Никто из них не был ужасней Мирамара, обрекшего молодых учеников на смерть, чтобы спасти свою шкуру. Они отличались от людей, однако Корнелиус находил эти отличия завораживающими — совсем как в детстве, до того, как магические формы жизни убили его брата. Тогда он мечтал отменить запрет, потом эту мечту у него отняли.

Хотя… отняли или он сам от нее отрекся? Теперь уже Корнелиус не мог сказать наверняка. Что мешало ему узнать этих существ получше, побывать на Ариоре? Они были разумны — а значит, были его подданными. Были колдуны, которые убеждали его, что магические формы жизни ничем не отличаются от людей: они сами решают, на чьей стороне быть и как поступать, нельзя клеймить всех одним клеймом.

Он допустил так много ошибок и упустил так много возможностей… Какая теперь разница? Следующий день начнется уже без него.

— Пора заканчивать, — заявила Антара.

— Подожди… — попросил Каридан. — Послушай, может…

— Даже не начинай, — велела она.

— И правда, не нужно, — вмешался Корнелиус. — Закон моей страны гласит, что тот, кто осознанно убил невиновного, должен быть казнен. Это я и сделал, позволив Мирамару принести в жертву леди Тересию Сантойю. Закон один на всех, брат мой. Я ухожу без обид и сожалений.

Чудовища смотрели на него, и в их глазах не было ненависти. Они принимали его жертву, а значит, все шло как надо.

Антара двинулась к нему, и Корнелиус знал, что все будет быстро, она не обманула его. Он был готов, он стоял перед ней, гордо расправив плечи, и ждал последнего удара.

Но крикнула она, а не он. Антара резко обернулась, и Корнелиус увидел кинжал, по самую рукоять засевший у нее в спине. Король даже знал, откуда он: всего несколько мгновений назад этот кинжал висел на поясе женщины с кошачьими чертами.

Она и не скрывала, что кинжал бросила она, она смотрела на Антару с решимостью и бесконечной печалью. Она попала точно в цель: лезвие рассекло сердце змеи, и она умирала. В последнем приступе ярости она бросилась вперед и впилась клыками в свою убийцу; Корнелиус видел, как по светлой коже кошки потекли кровь и черный яд.

А потом смерть забрала их обеих.

Солл понятия не имел, что произошло — как и все, кто находился в этот момент в зале. Но он был уверен, что должен защитить Анэко любой ценой. Поэтому он первым оправился от удивления и окружил себя и Анэко защитным барьером, пробить который не мог даже Итерниал. Солл знал, что не сможет долго поддерживать такое сложное заклинание — он уже устал после сражений. Но он должен был выиграть травнице время, чтобы она смогла восстановиться и защитить себя, если это вообще возможно.

Итерниал пока не обращал на них внимания. Он бросился к Антаре, надеясь помочь ей, исцелить, но было слишком поздно. Ее тело распалось на сотни маленьких буро-зеленых змей, которые расползлись в разные стороны вместе с другими, теми, что закрывали пол и стены. Скоро тронный зал опустел.

Вот тогда Итерниал вспомнил об Анэко. Он подошел к защитному барьеру и остановился напротив Солла.

— Ты не сможешь поддерживать эту игрушку вечно, — холодно произнес он. — Отойди сейчас, и тогда я убью только ее.

— Она уже мертва.

— Мы оба знаем, что это не единственная ее жизнь. По моим подсчетам, у нее осталось не больше шести. Мне только и нужно, что убить ее еще шесть раз, и поверь мне, я собираюсь насладиться каждым из них.

Солл посмотрел на Каридана, надеясь на помощь, но тот был слишком поражен смертью Антары — ведь с ней умерла и Айви, не осталось даже тела! Он пока был ни на что не способен, слишком потрясен, чтобы действовать или даже говорить.

Вместо него к ним обратилась Марана:

— Не нужно спешить! Позволь Анэко хотя бы объяснить, почему она это сделала и как!

На второй вопрос мог ответить и Солл. На том месте, где умерла Антара, остался лежать кинжал, которым она была убита. Похоже, это было оружие кого-то из королевских магов — Анэко наверняка подобрала его в Йергариане. Крови на кинжале не осталось, но его лезвие все равно было темным от яда. Убить дочь королевы змей было очень сложно, и кто-то рассказал Анэко, как сделать это в один удар.

— Да мне плевать на ее причины, — оскалился Итерниал. — Кровь за кровь, всегда так было!

— Ты должен ее выслушать, — настаивала ясновидящая. — Она была лучшей подругой Айви задолго до того, как ты узнал Антару, забыл? Ради Айви она бросила все, целую жизнь! Ты думаешь, что после такого она бы убила ее просто так?

— Просто так, не просто так — не важно, меня не интересуют мотивы этой свихнувшейся кошки.

— А это были не мои мотивы, — произнес тихий голос за спиной у Солла. — Это были мотивы Айви. Она убила Антару, не я.

Обернувшись, Солл увидел, что Анэко уже начала приходить в себя. Ее все еще трясло, то ли от холода, то ли от боли, ее телу сложно было подавить яд змеиной принцессы. Но она справлялась, смерть снова не могла ее забрать.

— Я тебя уничтожу, — пообещал Итерниал.

— Охотно верю, но сначала выслушай, потому что у меня есть послание для всех — от Айви.

Она оторвала взгляд от пола, посмотрела на своих спутников, и Солл увидел слезы, скользнувшие из ее глаз. Ему отчаянно хотелось подойти к ней, обнять, защитить, но он не мог. Заклинание требовало от него полной концентрации, иначе Итерниал разбил бы барьер.

— Вы думаете, я хотела это сделать? — зло спросила Анэко. — Я хотела ее убить? Я пришла сюда, чтобы помочь! Но Айви, а не Антаре, и я помогла Айви.

— Она тоже мертва, — прошептал Каридан.

— Она хотела этого. Когда мы были в деревянном городе, Айви нашла меня и попросила помочь.

Как и все они, Айви заметила, как много король сделал для страны, — не могла не заметить. И если остальные старались просто закрыть глаза на то, что им предстояло сделать, то Айви чувствовала нарастающую вину. Она не возражала против смерти Мирамара Антера, потому что знала, что он опасен. Но король… его убийство могло привести к катастрофе.

Поэтому она использовала Анэко, чтобы остановить Антару единственным способом, который знала.

— Ей больше не к кому было обратится, — пояснила Анэко. — Солла и Марану она едва знала, Итерниал был на стороне Антары с самого начала.

— А я? — возмутился Каридан.

— А ты никогда бы не убил ее, это ей тоже было известно. Ты слишком любил ее, настолько сильно, что готов был ради нее пожертвовать своим обожаемым братом. Она понимала, что если доверит тебе эту тайну, то ты пойдешь на что угодно, лишь бы она осталась в живых, даже объединишься с Итерниалом. У нее была всего одна попытка, ей лишь раз удалось бы запереть Антару в их общем внутреннем мире, чтобы она не подслушала этот разговор. Поэтому Айви и выбрала меня: мы с ней похожи, и только я могла понять, что ей на самом деле нужно.

— Смерть? — холодно осведомился Итерниал.

— Свобода от сожалений. Она поняла, что ей нравится страна, по которой мы путешествуем. Здесь есть свои проблемы и недостатки, но жизнь меняется в лучшему. Айви хотела, чтобы так все и продолжилось, а для этого ей нужно было спасти Корнелиуса.

Как и предполагал Солл, Айви нашла кинжал в Йергариане, сама изготовила яд из синих цветов дурман-травы — яд, убивающий за пару мгновений. Но Анэко все равно нужно было попасть точно в сердце, иначе змеиная принцесса могла выжить.

Анэко согласилась не сразу. Той ночью она долго говорила с Айви, пытаясь разубедить ее.

— Я хотела, чтобы она жила, отказалась от мести, была счастлива, даже если для этого нужен он, — Анэко кивнула на Каридана. — Она ведь тоже его любила. Но Айви знала, что Антара не позволит этому случиться. Антара никогда не отказалась бы от мести, а после смерти короля она могла и вовсе уничтожить Айви — свою мнимую душу. Айви верила, что ей в любом случае предстоит умереть, поэтому она решила повлиять на будущее. Она понимала, что Антара успеет убить меня даже в предсмертной агонии, и это еще одна причина, по которой она выбрала меня, а не Каридана: она знала, что я смогу ожить и передать вам ее волю, а Каридан — нет. Айви хотела, чтобы вы все поняли правильно. Она благодарна вам за все, что вы сделали для нее, и за дружбу, которую вы ей подарили. Она бы очень хотела, чтобы вы не сдавались, а искали свое собственное счастье. Итерниал, тебе она желала простить себя за прошлое и наслаждаться человечностью, которую ты с таким трудом вернул. Марана, она верила, что ты намного лучше, чем думаешь, и ты точно не чудовище, ты должна снова использовать свой дар, чтобы помогать людям. Каридан, она бы хотела, чтобы ты отпустил ее и память о ней, нашел себе достойную жену и продолжил жить, а не замыкался в воспоминаниях.

Она замолчала, будто больше никого здесь и не было.

— Ну а я? — не выдержал Солл. — И ты? Неужели нас она забыла?

— Не забыла, поверь мне, — еле заметно улыбнулась Анэко. — Для нас у нее было одно пожелание на двоих, но я даже не знаю, может ли оно сбыться.

Он не стал спрашивать, что это за пожелание — видел его отражение в ее глазах. Понимал он и то, почему Анэко сомневалась: они оба многое пережили, стали другими, совсем не похожими на тех, кем были раньше. Так разве это плохо? Все меняются, и если они нашли друг друга именно такими и все сложилось, значит, так было угодно судьбе.

Поэтому Солл был уверен, что у них есть будущее. Вернее, было бы, если бы все зависело от них — но последнее слово оставалось за Итерниалом. Он был сильнейшим из всех, кто собрался в этом зале, защитный барьер слабел, все должно быть решиться прямо сейчас…

Но Итерниал так ничего им и не сказал. Он просто исчез, никого не убив, и больше его в королевском дворце не видели.

Если сбросить камень вниз с вершины холма, он будет катиться по склону. Это не воля камня и не выбор, просто необходимость. В этом Каридан видел идеальное отражение своей жизни: он жил не потому, что ему так хотелось или он получал от этого удовольствие. Просто иначе было нельзя: Айви не хотела бы, чтобы он умер. Ему было важно, чтобы она гордилась им, где бы она сейчас ни была.

Каридан уже начинал жизнь сначала, и не раз. Он понятия не имел, получится ли у него, он просто плыл по течению. Он не стал бежать и дальше, потому что это было не нужно.

Он остался в королевском дворце и снова занял место главного телохранителя Его Величества, но теперь ему не обязательно было прятаться.

Корнелиус поставил свою подпись на указ, скрепил ее печатью и передал пергамент своим советникам.

— Дело сделано, — объявил он. — Новый закон вступает в силу с этого момента и будет действовать во всей стране до тех пор, пока я или кто-либо из следующих правителей его не отменит.

Это было спорное решение, которое не нашло поддержки ни среди народа, ни среди магов, ни среди военных. Но Корнелиусу было все равно, он знал, что подданные достаточно любят и ценят его, чтобы принять такую волю. Для него гораздо важнее было знать, что он поступил правильно — а он в этом не сомневался.

Он не позволил создание магических форм жизни всем и каждому, но запрет все-таки снял. Теперь маг, который желал сотворить такое создание, должен был получить на это разрешение королевского совета и обязательно сообщить о том существе, которое он привел в этот мир, все. Сами же существа не могли считаться преступниками до тех пор, пока не совершили преступление, и даже тогда их полагалось не убивать на месте, а судить по законам страны.

В ближайшее время Корнелиус собирался отправиться на Ариору, чтобы лично познакомиться с живущими там созданиями. Те из них, что хотели остаться, отныне не считались заключенными, а делали это добровольно. Те, что хотели уехать, могли поступить на службу к королю и получать за это жалованье.

Каридан понимал, что такое решение будет приживаться постепенно, что первое время к магическим формам жизни будут присматриваться с настороженностью. Но потом к ним привыкнут, как в свое время привыкли к магам. Существа даже станут полезны в борьбе с мятежниками и разбойниками — если захотят.

Он собирался сопровождать брата в поездке на Ариору, Каридану не страшно было возвращаться туда. Он вообще ничего не боялся, ничего не хотел и ни о чем не мечтал. Он просто… просто жил. День за днем, ожидая, пока онемение в его душе отпустит, когда он наконец перестанет ждать Айви и поверит, что ее действительно больше нет.

Из своих прежних спутников он виделся только с Мараной. Она заняла место королевской ясновидящей, предназначавшееся ей много лет назад. Она любила видеться с Кариданом, потому что он был единственным обитателем дворца, которого не мог убить ее взгляд. Каридан понимал это и подыгрывал ей — пусть хоть кто-то будет счастливым, раз у него не получается!

Он знал, что Солл и Анэко покинули столицу вместе, скрываясь от Итерниала. Он понятия не имел, куда они направились, но не сомневался, что они сумеют постоять за себя, если так будет нужно. Сам Итерниал больше не показывался ни во дворце, ни в городе, и это было к лучшему.

Эсме уже знала обо всем, что случилось, ей сообщили. Теперь, когда магические формы жизни получили право на жизнь, она считалась полноправной королевской наместницей в Приюте Солнца. Корнелиус даже подумывал о том, чтобы просить ее о наведении порядка в Синх-Атэ — и это вполне могло сработать.

Словом, жизнь в королевстве продолжалась. Каридан просто существовал внутри нее, делал то, что должно, и не думал о завтрашнем дне. Он все лучше понимал, что разница между живым и мертвым не так уж велика — и она точно кроется не в биении сердца.

— Все будет хорошо, но не сразу, — однажды сказала ему Марана. — Нужно подождать.

И он продолжил ждать, надеясь, что она права.

В горах было холодно, колючий ветер налетал с яростью охотничьего пса, трепал полы плаща, подталкивал к пропасти. Марана подозревала, что если бы она была человеком или осталась обычной ясновидящей, она уже была бы мертва, но кровь тригга спасала ее.

Здесь давно уже не было людей — они обходили стороной эти гиблые места. Поэтому Марана могла без страха снять повязку с глаз и наслаждаться редкой возможностью видеть мир не только через свои видения. Сейчас, например, она видела замок. Он возвышался у самой вершины горы, тянулся к серому небу острыми вершинами башен. Он был совсем не похож на королевский дворец: хмурый, хищный, но, по-своему, еще более совершенный. Дворец возвели в центре большого города усилиями десятков людей, и это было несложно. А замок словно вырос из камней, его породила магия, а не рука человека.

Марана прекрасно знала, что Итерниал поселился в дома погибшего колдуна, Халейдана Белого Льда. Все знали. Именно поэтому подданным короля строго-настрого запретили даже близко подходить к этой горе, Итерниала оставили в покое. Да и он никого не трогал: маги чувствовали, что он там, его энергию сложно было не заметить, однако он не интересовался жизнью людей.

Она прекрасно знала, что, если бы он не желал ее видеть, она уже была бы мертва или, в лучшем случае, перенесена куда-нибудь далеко отсюда. Маране и самой не слишком хотелось встречаться с ним, а тем более наедине, но дар ясновидящей накладывал на нее определенную ответственность.

Возле замка ее никто не встречал, и она беспрепятственно прошла внутрь — она была рада укрыться от этого проклятого ветра. Новый дом Итерниала был совершенен: идеальная чистота, кристаллы и зеркала повсюду, и ни единого звука. Она не стала звать его, инстинкты тригга подсказывали ей, где его найти.

Он стоял на открытом балконе замка — том самом, откуда, судя по рассказам королевских магов, шагнул когда-то Халейдан. Итерниала это не волновало, он наслаждался великолепным видом на город, раскинувшийся далеко внизу.

— Зачем ты здесь? — спросил он, не оборачиваясь. — Тебя послал король?

— Нет, хотя он не против был бы узнать, что ты планируешь. Тебя многие боятся.

— Напрасно, я ничего не планирую и никого не собираюсь преследовать, включая эту проклятую кошку.

— Ты простил ее? — удивилась Марана.

— Я не трачу время на такие нелепые вещи, как прощение. Поразмыслив, я понял, что у меня нет причин злиться на нее.

— Неужели?

— Она бы ничего не добилась, если бы Антара не хотела этого.

— Антара хотела умереть?

— Она хотела получить достойную причину не выполнять свою миссию, — пояснил Итерниал. — Не нужно проводить черту между Антарой и Айви. В конце концов, это было одно и то же существо. Через Айви Антара всего лишь выражала ту волю, которую стеснялась высказать сама, чтобы не разозлить мать или дух Делиора. Она, принцесса змей, не могла себе позволить быть доброй и милосердной, поэтому она делала вид, что Айви, ее лучшая половина, — это кто-то принципиально иной, тот, за кого она вообще не отвечает.

Марана была с ним не согласна: она видела и Антару, и Айви, чувствовала, насколько разная у них энергия. Однако спорить с Итерниалом она просто не решилась.

— Может, и так, — вздохнула она.

— Ты не веришь, но это не важно. Чего ты хочешь от меня?

— От тебя — ничего. Я пришла, потому что должна кое-что сказать тебе.

— Так уж и должна?

— Да, — кивнула Марана. — Когда я согласилась стать королевской ясновидящей, я приняла на себя обязанность сообщать о своих видениях всем, кто с ними связан.

— И что, я связан с каким-то из твоих видений?

Она сумела заинтриговать его. Итерниал наконец обернулся к ней, но Марана была этому не рада. Под взглядом его льдистых глаз ей было холоднее, чем под порывами горного ветра.

— Ты связан с Антарой.

— Продолжай, — жестко велел Итерниал.

— Я никогда не вижу разницу между сном и видением, но, думаю, это было видение… Антара вернется. Но я не знаю, когда это будет.

Она и правда могла вернуться. Она не умерла, как умирают живые существа — от нее не осталось тела, а значит, она перешла в иной мир, тот, который всем им был недоступен. Может, туда, где жили боги?

— Не похоже, что ее возвращение радует тебя, — усмехнулся Итерниал.

Настала пора сказать самое сложное, то, что уже напугало короля и насторожило Каридана. Марана глубоко вдохнула и медленно выдохнула, стараясь подобрать правильные слова для того, что она видела.

— Дело не во мне и не в ней, дело в том, что окружало ее в моем видении. Антара вернется, когда небо станет красным от всполохов пожаров, а земля — черной от дыма. Она вернется, когда воинов в полях будет больше, чем крестьян. Она вернется, когда города будут пожирать чудовища, что больше ваших замков. Она вернется, когда реки станут красными от крови, а король, не убитый ею и приговоренный, сам в отчаянии призовет ее и отдаст за ее приход самое дорогое, чтобы спасти свой народ. Вот тогда дочь королевы змей снова шагнет в этот мир.