Бесконечное путешествие

Глава 15. Генерал эмоций

Резко всё замерло, а через мгновение пространство наполнилось громом и разлетающимися в сторону молниями. Картина перед глазами явилась тем самым вагоном, в который все только что перенеслись, преодолев за десять секунд расстоянии в тридцать с лишним километров.

— Воу! — изумлённо воскликнул Эрик, аж отскочив в сторону, но умерил свой пыл, стоило ему увидеть Лина.

Краус упал на колени и упёрся руками в пол. Готинейра сразу подбежала к нему.

— Дядюшка Лин, что с вами? — испуганно произнесла она, садясь на корточки, и положив свою руку на костлявое плечо Крауса.

Бутоны роз на рукаве Лина почти все до единой, не считая двух, завяли, а оставшиеся слабо мерцали. Эрик уже давно заметил, что эти цветы каким-то образом связаны со способностями Лина, который сейчас вяло поднимался на ноги.

— Переживания не тратьте на меня. Я растерял почти всю силу. И посему нам поскорее сей могилу нужно отворить, друзья… — сказал он более спокойно, чем обычно, и глянул на девушку, давая той понять, что ничего серьёзного с ним не произошло, и это лишь сильная усталость, возникшая из-за слишком большого количества потраченной энергии.

Парень с девушкой, придерживая скелета за руки, помогли ему встать. Тот, оказавшись в горизонтальном положении, сразу поднял руку вверх.

— Мы будем пожирателем миров поглощены коль не разбудим древнего хранителя войны.

Место, где они очутились, было полностью лишено окон. Интерьер здесь оказался в столь привычном готическом стиле и цветовой палитре из чёрного, красного и металлического. Массивные люстры, стрельчатые арки окон, барельефы и горгульи.

По всей огромной площади пола был расстелен гобелен с вышитыми рисунками различных сцен, отражающих весь спектр эмоций. Существа, изображённые на нём, где-то сражались, где-то обнимались, впадали в ярость, кричали. А в центре зала, паря на высоте одного метра, в пространстве застыла чёрная, диаметром в шесть метров, сфера, покрытая трещинами, созданная будто из стекла, в которое помещён кусочек космоса вместе со всеми его звёздами и галактиками.

Над ней, под потолком, находились сотни тонких серебристых труб, направленных строго вниз. Из них выходили едва видимые потоки света, спускающиеся точно на сферу, утопая в её тьме.

— Что это такое? — спросил Эрик, завороженный красотой увиденного.

— Пред вами саркофаг хранителя войны. И генерал эмоций дремлет в нём веками, всё ожидая час, когда словами его пробудят с внешней стороны. Но трещины имеет сфера эта, аки прогнившая коррозией монета, — говорил Лин, медленно мотая головой.

— А что такого в этих трещинах? — поинтересовалась девушка, смотря то на скелета, то на парня. — Пожалуйста, скажите, что мы сможем его разбудить.

Лин, положительно кивнув, прохрипел в ответ на низком тоне, из-за чего становилось понятно, что скелета что-то тревожит.

— Если эта сфера то самое место, где он спит, то почему она находится в вагоне у всех на виду? — озадачился парень. — Да её же любой, кто сюда зайдёт, может разбить.

— Не всё легко настолько, как казалось. В сей место путь открыт немногим. И сфера… ох, какая жалость… крошится от царящей в ней тревоги. Ведь пожирателя душа туда проникла, нарушив ритм внутреннего цикла… — объяснил Лин.

— Но как он сюда проник? Он же там, в самом начале поезда.

— Его магия, этого пожирателя, воздействует на сферу, — догадалась Готинейра.

— Но это же ничего не меняет, правда? Мы ведь сможем пробудить этого хранителя, верно?

— Да, ваша правда. Но сложность есть одна. В неё войти потребуется до самого глубинного космического дна.

— И в чём же заключается вся сложность? — спросил Эрика.

— Один я должен буду это совершить, ведь вас я не посмею, затянув туда для помощи, губить, — Лин уже было направил руку в сторону сферы.

— Нет, дядюшка Лин, — остановила его Готинейра. — Это теперь и моя миссия тоже, ведь от её успеха зависит спасение всего. Я иду с вами. Эрик?

— Да, я тоже пойду. Выбора нет. Или все вместе приложим к этому силы, или же конец…

Лин замахал руками и отрицательно замотал головой.

— Исключено, ведь микромир там нестабилен… — но он не успел договорить, как его перебили.

— А что тогда вы предлагаете делать? — недоумевал Эрик. — Остаться здесь и ждать непонятно чего? А вдруг у вас ничего не получится, вдруг не хватит сил? Вы уже их потратили почти полностью. Мы просто обязаны пойти с вам.

На последних словах Эрик, сам не понимая зачем, понизил тон. Он вдруг ощутил нарастающую дрожь в мышцах, и как ноги его сгибаются, а он сам чуть ли не падает; он почувствовал себя дурно, прекращая обращать внимания на происходящее, словно был готов потерять сознание.

— Что-то… со мной не так, — обрывками говорил он, но не слышал от других ответа.

Парень, уже упав на колени, с трудом посмотрел на Лина, который не двигался: застыл, подобно статуе. С Готинейрой произошло то же самое.

— Что происходит? — сиплым голосом сорвалось с его губ.

Эрик, преодолевая слабость, что быстро нарастала и постепенно становилась невыносимой, с огромным трудом поднялся, но сразу же оступился и повалился вперёд. Он упал прямо на девушку, которая жутким образом развалилась на тысячи частиц зловонного пепла.

От столь внезапного и ужасного зрелища Эрика передёрнуло, и его руки и ноги будто сами потащили его назад, словно обретя свой разум. Он ничего не понимал. Ещё секунды назад всё было нормально, а теперь его охватил необъяснимый страх, какой-то инородный. Страх, который имел собственный голос, вопил внутри, и шевелился, как огромный червь. Столько сильная паника, неконтролируемая и кошмарная, охватила разум Эрика, который едва понимал происходящее.

Он повалился на землю, чувствуя, как в его лёгких что-то шевелится. Потолок над ним исчез, и был виден лишь чёрный космос, постепенно обретающий фиолетовые оттенки. А в голове голос, шепчущий что-то неразборчиво.

— Эрик, — говорил кто-то знакомый совсем рядом. — Эрик!

И тут весь кошмар прекратился. Парень пришёл в себя, моментально ощутив зверский холод. Он чувствовал толщу жидкости, что сдавливала его со всех сторон. А когда открыл глаза, то увидел, что та самая парящая сфера разбита, а из неё изливаются чёрные воды. Тонущий Лин что-то кричал, но Эрик его не слышал из-за звона в ушах.

— Эрик, да чтоб тебя!

Готинейра, держась когтями на стене, повиснув, крепко вцепилась в плечо парня, и с большим трудом потянула его на себя, вытаскивая из воды, которая обильно рвалась из разбитой сферы, быстро затапливая помещение.

— Что? Что происходит?!

— Не знаю! — растерянно кричала девушка. — Я будто уснула, а там кошмар! А потом очнулась, и вдруг это!

Чёрные потоки неумолимо заполняли собой вагон, уже доходя до потолка. Силы оставляли Готинейру, и она уже с трудом держалась за стену, в итоге разжав хватку, и вместе с парнем рухнула в воду.

— И что теперь?! Неужели мы здесь погибнем?! — Эрик барахтался, чувствуя, как чёрная жидкость загустевает, постепенно замедляя его движения и поглощая в свои глубины.

Он изо всех сил старался держаться на плаву, но не мог, и медленно погружался, чувствуя каждой клеточкой тела наступающую смерть.

— Эрик! — кричала тонувшая Готи.

Но он, полностью оказавшийся во власти воды, уже не слышал её. И даже его собственное сердцебиение замолкало. Он открыл глаза, но узрел кругом лишь беспросветную тьму; пытался двинуться, но тщетно, у него не получалось шевельнуть конечностями, даже дёрнуться. Он будто был поглощён этой жижей, что застыла и замуровала его тело. Его начали настигать мысли о скорой смерти, уже подступающей и хватающей за горло. И Эрик, отказываясь верить, что это конец, жалко сопротивлялся агонии собственного разума.

Но потом всё исчезло, словно и не было. Тишина поразила пространство, разлилась вокруг.

— Эрик, — тихо произнёс голос. — Очнись.

— Что? — прошептал он, едва шевелясь. — Я умер?

Он обнаружил, что завис в воздухе, в кромешном мраке, словно в невесомости космоса, где все звёзды исчезли. Он видел свои руки, выглядящие как при свете дня, хотя их ничего не освещало. Нигде не было ни единого источника света.

— Эрик, — повторял знакомый голос.

— Легион? — с лёгкой радостью произнёс парень, и быстро хлопнул руками по поясу, но не обнаружил косы. — Легион, где ты? — Эрик пытался двинуться, но лишь беспомощно висел в пространстве. — Что происходит? Неужели я умер?

— Если бы ты умер, то мы бы сейчас не разговаривали, — отвечал голос откуда-то из тьмы.

— Тогда… где я? Что случилось? Тот кошмар, потом я очнулся. Сфера была разбита, я тонул, а теперь здесь.

— Ты задаёшь слишком много вопрос, — Легион, на удивление, говорил спокойно, без присущей ему язвительности.

— Что с тобой случилось? Твой голос странно изменился.

— А что ты чувствуешь?

— Какое до этого сейчас дело? — он не понимал, к чему клонит коса.

— Ты внутри сферы. Не в ней самой, а в том, что она хранила в себе. В том, где обитал тот хранитель, которого вы называете генералом эмоций. Какое точное название.

— Внутри? Хочешь сказать, что я сейчас в его мире? Но почему ты говоришь так тихо?

— Сначала ответь. Что ты чувствуешь? — повторил Легион свой вопрос.

— Сейчас? Ничего. Совсем.

— Так и должно быть, Эрик. Так и должно быть. Это место, где обитает хранитель, отражает эмоции любого, кто здесь находится. Именно поэтому лишь немногие способны дойти до него… через эту тьму, через собственные эмоции. Всё, что ты будешь чувствовать, породит жизнь вокруг тебя. Твоя радость вызовет цветущие сады, каких не видывал человеческий глаз. В воздухе появятся запахи столь дурманящие, что очаруют тебя, и ты сам захочешь содрать с себя кожу от счастья, лишь бы вдыхать сей аромат. Твои же страхи заставят вокруг появиться всё самое кошмарное, что только существует во Вселенной. И оно пожрёт тебя своим ужасом, какого ты даже представить не сумеешь. Любая твоя эмоция порождает вокруг жизнь.

— Но если вокруг пусто, то выходит, что я ничего не чувствую. Но что с моими эмоциями? Неужели…

— Я заглушил их в тебе! Иначе бы ты уничтожил сам себя.

— Ты опять помог мне. Как тогда. Что же ты такое?

— Это неважно, носитель. Главное, что тебе нужно дойти до конца. И я трачу огромные силы, чтобы помочь тебе в этом. Я ненавижу эти моменты, но ты сам попадаешь в них. Ты бы умер уже не один раз, но жив лишь благодаря мне.

После услышанного Эрика охватили воспоминания, касающиеся того вагона, где Легион помог ему выбраться из тьмы и выиграть партию в те проклятые шахматы. Как он помог ему одолеть Хаоса, совершив невесть что.

— Но почему ты мне помогаешь? — сорвался вопрос с его губ.

— В данный момент это не имеет никакого значения. Главное сейчас — научить тебя контролировать свои эмоции, иначе мы с тобой оба здесь застрянем. Я не могу прекратить сдерживать твои чувства до тех пор, пока ты сам не научишься их держать.

— Неужели всё настолько плохо? Ты точно уверен, что, если прекратишь их сдерживать во мне, то произойдёт что-то ужасное?

— Уверен, — протянул Легион, едва шипя.

— Значит, если я не буду сдерживать собственные эмоции, то они породят вокруг кошмары?

— Всё верно, носитель.

— Погоди. А где Готи и Лин? — Эрик, вспомнив про них, вздрогнул, едва ощутив беспокойство.

Тьма вокруг медленно задрожала.

— Нет, не смей ничего испытывать.

Парень почувствовал в своём теле нарастающее влияние Легиона, который старательно подавлял в нём эмоции.

— Они оба справятся, — начала отвечать на вопросы коса. — Потому что скелет… он…. Хм. Он знает, что делать. А вот тебе сейчас нужно научиться контролировать себя.

— Научиться? За сколько? За минуты? За часы? Разве это вообще возможно? Люди годами не могут научиться сдерживать себя, а ты хочешь, чтобы я так быстро подавил в себе абсолютно любые эмоции, — Эрик, уже уставший от всего этого, очень сомневался в словах Легиона.

— Потому что люди по своей природе ничтожны. Настолько слабы, что хоть и сумели справиться с миром и всеми вокруг, сумели обуздать природу и всё живое в своём царстве, но не научились справляться с собой, со своими внутренними демонами. И эти демоны, их собственные эмоции, которые правят над человеком, диктуют ему свои условия и желания — это их и погубит. Как и ты погубишь себя, если на научишься хотя бы на краткую долю времени обуздать собственного властителя, который диктует тебе действия — эмоции. И сам ты ничего не можешь, как и тогда, как и сейчас. Но у тебя есть я.

И после этих слов на Эрика снизошло озарение, которому вообще не стоило появляться. Именно сейчас он, ужаленный правдивыми словами Легиона, задумался, что действительно в те моменты, когда оказался полностью беспомощен перед сложившимися обстоятельствами, только коса могла ему помочь, а он сам лишь жалко барахтался в беспомощности, пытаясь что-нибудь сделать.

В его память начали лезть не только пройденные сложности на поезде, но и моменты из жизни, а точнее последние годы, которые он бесцельно прожигал, будучи не в состоянии что-то сделать. Потому что он всё время не верил в свои силы, не имел стимула, что помог бы ему подняться с колен, на которые его поставила собственная слабость. И чем дольше он тогда, не сопротивляясь, позволял внутренней беспомощности держать над собой контроль, тем больше она руководила его жизнью, выдавливая из него остатки сил.

И вот он опять попал в аналогичную ситуацию, когда он сам настолько не верит в себя, что думает, будто находится в тупике, из которого он сам не в силах найти выход. И только Легион способен сделать всё за него.

Но вдруг парень вспомнил весь пройденный путь в этом странном и безумном поезде. Эрик вспомнил, как вместе с Готи он сумел преодолеть столько всего; и как бился на той арене, где, казалось, кроме мучительной смерти нечего было ожидать; и как не позволил внутреннему стержню сломаться не смотря на то, что за столь короткий промежуток времени он испытал куда больше, чем за несколько лет. И мысли об этом начали перекрывать всю подавленность, усталость и неуверенность, воодушевляя его, давая понять, что он сможет дойти до конца.

— Да, я чувствую всё, что внутри тебя, — начал Легион. — Ты пытаешься прорваться через мой барьер, доказать, что можешь справиться сам. Но сейчас не время для таких глупостей…

Но его голос по неизвестной причине затих.

— Легион? — спросил Эрик, не понимая, куда тот пропал.

Он обнаружил, что прекращает висеть в невесомости, чья сила медленно убывала. Парень начал ощущать тяжесть в теле, возвращение прежних ощущений; и как он постепенно опускается вниз, касаясь стопами твёрдого и гладкого пола, который сплошь был чёрным, как и тьма вокруг. Откуда-то издалека, в недрах мрака, слышался едва различимый шёпот Легиона, Готинейры, Лина.

Затем в воздухе Эрик ощутил слабые вибрации, которые постепенно нарастали своей силой, будто эхо огромного сердца, что медленно бьётся, сотрясая всё вокруг. Изредка глубоко во тьме появлялись просветы, похожие на продолговатые линии, через которые доносились неразличимые голоса и вырывался слабый свет всяческих цветов, но крайне тусклых. Происходящее напоминало собой странный сон. Этот микромир, где жил хранитель войны, был необычайно пустым и жутким. И Эрик ничего о нём толком не знал. Разве лишь самую ничтожную малость того, что сказал Краус и Легион, бесследно исчезнувшие, как и Готинейра.

— Эй, — тихо произнёс Эрик, насторожившись, надеясь, что кто-нибудь отзовётся.

Но в ответ тишина, и он лишь чувствовал, как его внутренняя напряжённость будто выходит за пределы тела. Где-то вдалеке, подобно молниям, сверкало нечто бесформенное и фиолетовое. Оно то исчезало, то появлялось, но уже в другом место, и точно постепенно ходило вокруг Эрика, как зверь, готовый к нападению.

От такого парню становилось не по себе. И волнение, разливающееся по его телу, могло стать для него погибелью. Ведь все эмоции, испытанные внутри этого микромира, обретают собственное безумное тело. А фиолетовое свечение, всё больше появляясь во тьме в разных точках, являлось сущностью пожирателя миров, который начал проникать в сей микромир хранителя войны.

Эрик, ничего не понимая, лишь предполагая, как его готовятся пожрать, поддался страху: он резко рванул вперёд, несясь изо всех сил, не зная, куда и зачем бежит, но лишь бы подальше от кошмара, пытающегося его окружить. Внезапно нахлынувший на парня ужас заставил пространство вокруг загудеть. И в следующее мгновение из глубин тьмы повсюду начали прорастать длинные стебли, трансформируясь в окровавленные позвоночники. Они увеличивались в размерах, разветвлялись, подобно ветвям дерева, и брызгали кровью, создавая багровый дождь. Мрак обретал красные тона, наводнялся истошным визгом, лишь сильнее заставляя Эрика впадать в панику. Парня начали хватать костлявые, с ошмётками свисающего мяса, руки, вырывающиеся из-под земли, издающие невыносимые крики из своих трещин и омерзительных ран.

— Оно придёт за всеми нами. Опять… вновь и снова, — эхом распространялся неизвестный голос, преисполненный отчаянием.

— Его никто не может остановить. Он пожрал тысячи миров. И этот пожрёт, — продолжал другой шёпот, будто раздающийся совсем рядом.

— Пожиратель — он есть погибель всего живого, — приглушённо кто-то кричал вдалеке, точно призрак или галлюцинация.

Кошмар вокруг нарастал с невиданной скоростью, сменяя тьму своими ужасающими образами. И тут Эрик, поваленный на землю, опомнился: всё вокруг лишь олицетворение его страха, не настоящее, придуманное, обыкновенные образы и видения. Он изо всех сил старался успокоиться, не взирать на боль в теле, которое царапали костлявые руки. Но никак не мог, ведь чувства, будучи сильнее, брали верх над его разумом. Страх затуманивал его мышление, активно внушая понимание скорой смерти, которая навсегда пожрёт его, отправив в вечное забвение пустоты.

И осознание этого вызвало в нём эмоциональный взрыв, произошедший в одно мгновение. Парень, как зверь, загнанный в угол, ощутил дикий жар, растёкшийся по всему телу, придавая невообразимые силу, упорство и стойкость. Весь царящий кошмар воспринялся за ненавистную тварь, что своими действиями уже не пугала, а неимоверно раздражала, питая Эрика всё большей яростью.

Он абсолютно не контролировал собственное исступление, с дьявольской силой вырываясь из хваток рук, выворачивая и разламывая их пальцы. Его неистовство было настолько поразительным, что он покрылся пылающим пламенем, погружая тьму вокруг в ослепительное и всепожирающее инферно, испепеляющее проявление кошмара.

— Нет! — послышался где-то девичий голос.

Эрик, услышав его, резко потерял всю ярость, опомнившись, что находится в микромире хранителя эмоций. И тьма вновь окутала пространство.

— Готи! — испытав беспокойство, выкрикнул Эрик, надеясь услышать ответ.

И почувствовал, как шею обвивает что-то невидимо, затрудняя дыхание; а поверх тела ложится холод прозрачной пеленой, поблёскивающий в воздухе.

— Эрик! — отозвалась девушка со стороны, где во мраке виднелось зелёное мерцание.

Парень мигом понёсся со всех ног на её голос, слыша всё более отчётливый визг. Беспокойство терзало его, словно нашёптывая, что он не успеет, и произойдёт самое плохое. От этих мыслей он начал слышать крики в собственной голове, а затем и вокруг. Отовсюду из мрака исторгались душераздирающие вопли, а в воздухе проносились звуки ломающихся костей и рвущихся мышц. Эрик, слыша этот кошмар, чуть ли не сходил с ума, считая, что нечто во тьме пожирает Готинейру самым безумным и садистским способом.

— Нет! Хватит! — срывая глотку, закричал он, закрыв руками уши. — Нет, это всё иллюзия! Сон! Не правда. Проекция. Просто проекция! Хватит беспокоиться, Эрик, чёрт тебя возьми! — ругал он сам себя за собственную беспомощность перед кошмаром. — Давай, ты сможешь. Это всё нереально. Это просто проекция моих переживаний за неё… тихо, давай же, успокойся, — уже шептал он сквозь стиснутые до скрипа зубы.

Омерзительные и пугающие образы витали вокруг него сплошной стеной, бросаясь во взор своей жутью. Тогда парень крепко зажмурился, чтобы даже свет не проникал через его веки; задержал дыхание, чтобы случайно не вдохнуть иллюзорные запахи. Он полностью, насколько смог, лишил себя возможности воспринимать творящееся вокруг. И это позволило Эрику отвлечься от кошмара и дало возможность сконцентрироваться на эмоциях, подавляя беспокойство и трепет, пытаясь сменить их чем-то более нейтральным.

Он, сидя на невидимом полу, будучи в окружении ожившего сумасшествия, пытался взять себя в руки, пока вокруг бродили зловещие твари и безумные образы, окружая парня. Эрик убеждал себя, что всё хорошо: он один среди пустоты, и вокруг ничего не происходит; заставлял себя верить, что сможет подавить ненужные эмоции, своим всё более уверенным настроем разжигая силу воли, которая становилась для него подобием брони.

И под растущей верой в себя исчезала неуверенность, буквально вытекающая из его кожи едкой кислотой, которая быстро испарялась. И вот он, сумев перебороть ненужные эмоции — своего главного врага в этой ситуации, — убрал руки от ушей, открыл глаза, поднялся с пола. И увидел это…

Сущность пожирателя со всеми её воспоминаниями неведомым образом сумела погрузиться в этот микромир, наполняя его чудовищными образами своих воспоминаний. Во тьме проносились фиолетовые молнии, изрыгались из мрака легионы призрачных черепов, раскалывались призраки планет и истошно вопили бесчисленные легионы сожранных душ.

Но Эрик не мог позволить себе вновь сломаться. Он, одержимый в этот момент непоколебимой стойкостью, принялся идти вперёд, не обращал внимания на апокалипсис вокруг. Мысленно он не умолкал ни на секунду, без устали твердя, что сможет преодолеть это всё, сумеет сделать это в одиночку, ведь он столько пережил на этом поезде, и это испытание тоже не станет исключением. Его стальная воодушевлённость, придающая ему нерушимую непоколебимость, выращивала в пространстве проекцию сферы, которая, окружая парня, безжалостно сжигала любые кошмарные образы, посмевшие приблизиться. Он уверенно ступал вперёд, слыша крики Готинейры, точно застрявшей в своих иллюзиях, порождённых эмоциями. Множество сияющих зелёным светом созданий в кожаных костюмах окружали её. Они держали в руках огромные шприцы и окровавленные хирургические инструменты. А на фоне мерцали вытягивающиеся до облаков башни, у подножья которых валялись горы зашитых трупов.

И когда Эрик нашёл её, всю озверевшую в попытке защитить себя, отчаянно размахивающую руками, пытаясь поразить когтями зловещие образы, то подошёл ближе, сжигая своей проекцией все иллюзии в зоне поражения. Но они продолжали появляться, поскольку Готинейра впала в раж, из-за паники не замечая парня.

Тогда он, выждав момент, ловко схватил её за руки, изо всех сил пытаясь их удержать. И, выкрикнув её имя, так сильно, что горло словно ободрало камнями, заставил её обратить на себя внимания и выйти из неконтролируемого исступления.

Она посмотрела на него своими глазами, которые оказались сплошь чёрными. Проекции её страха постепенно прекратили появляться, а оставшиеся развеивались в воздухе.

И тут вдалеке, извергнув оглушительный крик, прямо как тогда, когда Эрик впервые увидел поезд, из тьмы на сумасшедшей скорости, топя пространство в алой заре, вырвался огромных размеров череп, несущийся вперёд. А за ним следовало изобилие всевозможных образов, будто сошедших с самых красивых и фантастических картин.

Всё это с неумолимо зверской скоростью пронеслось через мрак, уничтожая его и все фиолетовые образы пожирателя миров. Ослепительная вспышка, словно детонировавшая звезда, отбросила Эрика с Готинейрой ударной волной. И когда они открыли глаза, то обнаружили, что вернулись в вагон.

Парень, исторгнув стон, чувствовал, как болела его спина, которой он ударился об стену; и, принявшись терпеть, ожидал, пока уймётся боль, не позволяющая ему толком пошевелиться. Готинейру же отбросило в другую часть зала.

Тёмная жидкость, наводняющая вагон, менялась в своём поведение: она, словно в невесомости, поднялась вверх, скапливаясь в некоторых местах в бесформенную массу, и притягивалась к точке в пространстве, образуя идеально гладкую сферу, похожу на ту, что разбилась.

— Готи, — с придыханием, протягивая руку вперёд, выдавил из себя Эрик, терпя ноющую боль в мышцах.

Он поднял взгляд, увидев, как вся жидкость, образовав своим количеством сферу, в один миг начала вибрировать, нагревая воздух. И из неё, издавая мириады перемешанных между собой звуков вырвались очертания неизвестного существа, которое, образуя в пространстве самые невиданные фрактальные узоры всех цветов, внезапно рвануло в сторону врат, пройдя через них и уносясь в начало поезда, к самому локомотиву. Генерал эмоций — сам хранитель войны пробудился, унёсшись в начала состава остановить или хотя бы задержать пробуждённую душу пожирателя миров.

Ударная волна, спровоцированная появлением хранителя, не тронула парня с девушкой, но уничтожила стены: те, крошась острыми осколками, обваливались, распарывая скрывающуюся под ними плоть поезда.

Кровавые потоки хлынули из мышц и вен, стремительно заполняя зал, подхватывая своей массой Эрика и Готинейру, которым едва удавалось держаться на плаву в густой субстанции. И где-то на фоне голосил Краус, которого волны крови уносили в дальнюю часть вагона.

Подвижные части пола сдвинулись, отворив сточные каналы, куда багровое озеро, затопившее всё вокруг, принялось уходить, образовывая водоворот. В него, не дав ни единой попытки спастись, засосало сперва Готинейру, а следом Эрика, унося их обоих в глубины поезда — в канализации.