Бесконечность

Глава 14

Лена

Я была одна шесть дней. Я думала, что у нас с Келланом было что-то особенное, но после того, как он переспал со мной в своей теневой форме, он так и не вернулся. Я пытаюсь позвать его, как он мне сказал, но не имеет значения, сколько раз я зову его по имени. Он никогда не приходит.

Интересно, было ли все это ложью. Я не хочу в это верить, но во что еще я должна верить, когда он является мне призраком? Изображает себя призраком. Я смеюсь. Технически он не призрак, но это все равно забавно.

Было ли все это уловкой, чтобы заставить меня переспать с ним? Не думаю, что у Мрачного Жнеца была бы огромная потребность оказаться у кого-то между ног. Его человеческая форма достаточно сексуальна, чтобы он мог втянуть в себя кого хотел и когда хотел.

Что, черт возьми, со мной не так, раз я так думаю? Откуда я вообще знаю, что та часть ночи была реальной? Я знаю, что Келлан, как человек, реален. Мы спали вместе и каждый день обедали между моими занятиями. Он нашел время, чтобы узнать меня получше. На это обратили бы внимание, если бы я каждый день сидела в столовой и разговаривала сама с собой. Они бы определенно посмеялись надо мной за это.

Все люди в этом кампусе, кажется, получают какое-то болезненное удовольствие от того, что делают меня своей социальной мишенью. Я думала, что люди перерастают это, как только заканчивают среднюю школу, но тут я определенно ошибалась.

Была ли вторая половина ночи шесть дней назад сном? Может быть, Келлан ушел после того, как мы занимались сексом, и все это было в моей голове. Мне и раньше снились тени.

Нет, к черту это. Это было реально. Так и должно было быть. Это не было похоже на сон.

Я думала, у нас есть связь, но он хранил радиомолчание. Что я сделала не так? Понимал ли он, что быть со мной таким, какой он есть на самом деле, — это не то, чего он ожидал? Эти мысли крутятся в моей голове уже почти неделю. Я ненавижу снова чувствовать себя такой одинокой. Сейчас еще хуже, потому что я пережила те мирные моменты с ним. Я знаю, каково это — иметь это, и, теряя их, я чувствую себя такой чертовски опустошенной.

Я прижимаю свои книги поближе к груди и практически бегу к своему классу, изо всех сил стараясь оставаться незаметной. Шепотки среди моих одноклассников возобновились теперь, когда Келлана не было рядом со мной. Они коллективно решили, что он был со мной только потому, что пытался меня трахнуть. Я не могу точно сказать, что они были неправы, учитывая, что именно это и произошло. Мы трахнулись, и он ушел.

Я просто не могу позволить себе поверить, что это была ложь. У него должны быть ко мне искренние чувства. Я чувствовала, что он любит меня, хотя он никогда этого не говорил. Он заставил меня почувствовать себя особенной впервые с тех пор, как умерла моя бабушка.

Сомнения начали закрадываться в темные уголки моего сознания, и как бы сильно я не хотела в них верить, без него здесь их ничто не остановит. Непреодолимые желания, которые я всегда чувствовала, трещат у меня по швам, умоляя дать им волю. Как я могла думать, что он любил меня? Как кому-то вообще может нравиться такая, как я? Я ничто.

— Она назвала его своим парнем. Как трогательно. Она все еще не забыла Карсона, — слышу я чей-то голос, проходя мимо.

Гребаному Карсону пришлось пойти и промолчать, чтобы сделать это еще хуже. Он пошел и рассказал всем о том, как я пришла домой с каким-то случайным парнем, назвала его своим, а потом спросила, не хочу ли я, чтобы он посмотрел, как я трахаюсь с ним. Из-за него все здесь думают, что я какая-то бывшая психичка, помешанная на мести, потому что я видела, как он трахал Лекси. Я просто хочу, чтобы он оставил меня в покое. Конец этого учебного года не может наступить достаточно скоро.

Теперь у меня никого нет, я полностью изолирована, как настоящий изгой общества. Так я чувствовала себя всю свою жизнь. Я никогда не была достаточно хороша, и каждый раз, когда я, наконец, думаю, что все изменится, все возвращается на круги своя.

Это кажется таким обычным — продолжать жить в Торн-Гроув, как будто я не познакомилась с самой Смертью. Я позволяю себе испытывать к нему чувства, осмелюсь сказать, любовь. Бросаться подобными словами опасно, и я знаю его недолго, но я не могу контролировать свои чувства. Связь, которая у нас есть, не похожа ни на что, что я когда-либо чувствовала за всю свою жизнь. Это напряженно и сбивает с толку.

— Какая грязная шлюха. Не могу поверить, что у нее все еще хватает наглости показываться в кампусе, — говорит кто-то, когда я прохожу мимо.

— Ты думаешь, она тоже позволила ему снимать ее? — спрашивает другой человек, когда я игнорирую их и заворачиваю за угол. Я натыкаюсь прямо на Карсона и сучку, которая назвала меня шлюхой в столовой после того, как видео было отправлено.

Это последнее, что мне было нужно сегодня. Я уверена, что они заставят меня почувствовать себя ничтожнее, чем я уже есть. Похоже, Карсон живет для того, чтобы мучить меня. Он ничего не может с собой поделать, но ведет себя как настоящий придурок.

— Привет, Лена. Где твой новый парень? — спрашивает он, и я слышу сарказм, слетающий с его языка.

— Отвали, Карсон. — Я пытаюсь обойти их, но он встает передо мной, останавливая меня.

Девушка, с которой он сейчас, оглядывает меня с ног до головы, как будто пытается найти повод для насмешек. Она так уверена в себе, думая, что она Божий дар человечеству, но на самом деле она просто еще одна неуверенная в себе подлая девчонка. Не то чтобы у нас был какой-то недостаток в таких людях.

— Ты такая мерзкая шлюха. Не могу поверить, что ты хотела, чтобы Карсон смотрел, как ты кого-то трахаешь. Как будто у него есть желание снова оказаться рядом с твоей грязной пиздой. Ты действительно увлекаешься каким-то странным дерьмом, — говорит девушка.

Я смотрю ей прямо в глаза, не позволяя ее словам беспокоить меня.

— Тебе нравится быть его «изюминкой дня»? Он также трахал Лекси. В тебе нет ничего особенного.

— Ты понимаешь, что я трахалась с ним, пока он был с тобой. Что заставляет тебя думать, что мне не насрать на то, что он принадлежит только мне? Я знаю, что он вернется в мою постель, потому что я не такая шлюха, как ты. — Девушка смеется.

— Как твои руки, Лена? У тебя есть новые шрамы? Ты думала обо мне, когда делала их? — Карсон смеется. — Если бы я сказал тебе, что трахался с другими людьми на протяжении всех наших отношений, ты бы вернулась в квартиру и плакала из-за этого? Может быть, снова порезалась?

Я смотрю на него, не веря своим ушам. Я даже не знаю, как ответить, не сломавшись окончательно. Я думала, что достаточно сильна, чтобы не позволить его словам причинить мне боль, но я так не думаю. Может быть, если бы Келлан все еще был здесь, и я могла бы ему довериться, все было бы по-другому.

Он смотрит на девушку, стоящую рядом с ним.

— Ты знала, что ее родители практически умоляли меня встречаться с ней? Как чертовски жалко. Они хотели быть уверены, что их испорченная дочь встретит достойного мужчину, вместо того чтобы покончить с собой.

— Она должна оказать всем услугу и просто сделать это уже сейчас, — говорит девушка.

— Для меня это не было бы потерей, — говорит Карсон.

К черту их всех и все, что они могут сказать. Слезы наворачиваются на мои глаза, но я отказываюсь позволить ему увидеть мою слабость.

— Хорошо, что тебя никто не спросил, — выплевываю я, пытаясь оставаться сильной.

Я разворачиваюсь на каблуках, не желая больше слышать ни от кого в этом кампусе ни слова, и иду прямо к парковке, где я оставила свою машину. Мне нужно убираться отсюда к чертовой матери. Я снова даю себе выходной до конца дня.

Через несколько минут я выезжаю на дорогу. Теперь, когда я вдали от посторонних глаз, я могу позволить всему этому обрушиться на меня. Мне больше не нужно притворяться, и я не могу остановить то, что происходит. Слезы текут по моему лицу, затуманивая зрение.

Я никто. Я бесполезная. Я никому не нужна. Я должна просто покончить с собой. Это то, чего они все хотят. Какого черта я вообще делаю со своей жизнью? Почему я никогда ни для кого не бываю достаточно хороша? Я бы хотела, чтобы Келлан был рядом, чтобы избавиться от этого чувства. Нахождение рядом с ним мгновенно успокоило бы меня, но ему все равно. Говорю я себе, хотя знаю, что это неправда. Моя грудь вздымается от наплыва эмоций. Всего этого слишком много, и я не хочу ничего этого чувствовать. Я хочу выключить это и оцепенеть, но не могу.

Появляются ворота кладбища, и я ничего так не хочу, как оказаться на своем покрывале рядом с мертвыми. Мертвые не заставляют меня чувствовать себя плохо по отношению к себе. Они не осуждают. Они не комментируют то, что сделал мой дерьмовый бывший парень, что я не могла контролировать.

Я захлопываю машину на стоянке и открываю багажник, чтобы взять одеяло, но бросаю взгляд на запас бритв и бинтов в сумке рядом с ним. Последний раз я пользовалась ими в тот день, когда Келлан нашел меня и утешил. С ним я чувствовала себя в безопасности. Он заставил меня впервые почувствовать, что я не нуждаюсь в освобождении от прохладного металла, скользящего по моей коже.

Я наклоняюсь и беру упаковку. Медленно вытаскиваю блестящее лезвие и поднимаю его. Я смотрю на это мгновение, размышляя, нужна ли мне разрядка. Я чувствую, как тревога гложет глубины моей души. Тьма внутри меня умоляет освободиться, чтобы она могла снова сделать все лучше.

Не раздумывая ни секунды, я провожу металлом по коже и теряюсь в ощущениях. Из пореза стекает кровь. На этот раз рана глубокая, но я сомневаюсь, что ее будет достаточно, чтобы убить меня. Но разве это было бы так уж плохо?

Кровь перестает капать из пореза через несколько минут, и я смотрю на беспорядок, который устроила на траве за своей машиной. Я все еще чувствую слишком много боли, и мне хочется онеметь, поэтому я снова вонзаю в руку лезвие и наблюдаю, как кровь начинает свободно течь. Снова и снова я повторяю процесс, но не делаю порезы достаточно глубоко. Кажется, что они становятся все более неглубокими по мере того, как я двигаюсь. Как будто какая-то часть меня сдерживается.

Я устала и больше не могу так себя чувствовать. Мысленно я вернулась туда, где была два года назад, на пол в ванной в доме моих родителей. Тяжесть мира слишком велика, и я задыхаюсь. Они сказали мне покончить с собой, так что же меня останавливает?

Я делаю глубокий вдох, и меня окружает аромат свежего дождя. Знакомый, чистый запах заставляет мое сердце биться чаще. Он здесь? Келлан наблюдает? Если да, то почему он не показался мне? Хочет ли он, чтобы я просто покончила с этим, как все остальные?

Если я умру, может быть, мне удастся увидеть его снова, но будет ли это дольше, чем краткий миг? Я подношу лезвие к запястью, заставляя себя сделать последний надрез, чтобы покончить со всем этим. Я не знаю, что делать. Я сижу здесь и смотрю на свои запястья и кровь, покрывающую их из других порезов. Почему я колеблюсь на этот раз?