Бесконечность

Пролог

Лена

Именно так выглядит дно. Я просто знаю это. Я не могу остановить слезы, которые свободно текут, когда я смотрю в пространство и удивляюсь, как, черт возьми, я дошла до этого. Я никогда не чувствовала себя такой одинокой. Я думала, что это чувство пройдет после окончания школы, но почему-то оно стало только хуже. Из своего сидячего положения я опускаю взгляд на свои запястья и наблюдаю, как кровь течет из порезов, которые я только что нанесла себе.

«Я думаю, всем будет легче, если ты отправишься в свой новый колледж, не имея никаких связей с Черри-Хилл, включая меня».

Это то, что моя лучшая подруга Дэни сказала мне сегодня ранее, когда я была окружена толпой людей. У нее даже не хватило порядочности поговорить со мной об этом наедине, где мы могли бы все обсудить и разобраться, в чем была настоящая проблема. В зрелом девятнадцатилетнем возрасте единственный человек, на которого, как я думала, я могла положиться, доказал обратное.

У нас никогда не было никаких проблем с нашей дружбой, пока она не начала встречаться с Россом. Он был одним из нескольких человек, которые открыто издевались надо мной в старших классах, и она знала это, но все равно пыталась убедить меня, что он изменился. Она настаивала на том, что, как только он закончит школу, он повзрослеет. Я пыталась объяснить ей, что такие люди, как он, не меняются. Им только лучше удается скрывать, кто они есть на самом деле. Им все лучше удается манипулировать другими, заставляя их верить в ложь.

Тем не менее, она продолжала оправдывать его поведение. Я не хотела ничего из этого слышать. Никакие его оправдания не изменят того, как он относился ко мне и что мне пришлось пережить.

Все вокруг меня начинает казаться холоднее. Не думаю, что температура в доме изменилась. Еще один взгляд вниз, на мои запястья, показывает большие лужи на полу в ванной. Было бы чище, если бы я делала это в самой ванне. На того, кто меня найдет, ляжет бремя уборки за беспорядком, который я оставлю после себя. Надеюсь, это не моя мама. Она всегда все делает сама. Я уверена, что она разрушит водопроводную систему и расскажет всему миру о том, как ей пришлось найти свою дочь в луже крови. Как это пачкало ее идеальные мраморные полы.

Я ожидала, что Дэни поймет, к чему я клоню. Я не знаю, как она думает, что быть в отношениях с таким жестоким человеком, как Росс, нормально. Он был не единственным, кто издевался надо мной, но он был худшим из группы. Когда мне было шестнадцать, он подошел ко мне в столовой и отрезал мне волосы. Мои гребаные волосы. Он отрезал их, а затем размахивал ими, смеясь над этим вместе с остальной частью своей долбаной компании друзей.

Я с трудом воспринимаю стрижку чьих-либо волос как шутку. Даже сейчас, спустя три года, они ниспадают мне только на плечи. Я специально остригаю их коротко. Эта группа придурков обзывала меня до конца учебного года из-за него.

Я опускаю взгляд, чтобы пробежаться по шрамам от порезов, которые я нанесла в тот день. По два на каждой руке, чуть ниже внутренней стороны локтя. Мне следовало резать глубже. Может быть, если бы я это сделала, то смогла бы избежать того, что я чувствую сейчас.

Дэни решила, что наша дружба больше не является тем, к чему она стремится. Ей было слишком сложно пытаться сбалансировать свои отношения с Россом и дружбу со мной. Она устала быть между нами двумя и, в конце концов, выбрала его. Она любит его, поэтому бросила меня.

Я так сбита с толку, и мой разум ходит кругами. Когда все изменилось? Когда она почувствовала, что больше не может со мной разговаривать? Почему ей было так легко разорвать нашу дружбу, не задумываясь? Я действительно так мало для нее значу?

Она была единственным плечом, на котором я могла выплакаться в старших классах. Она изо всех сил старалась защитить меня, хотя это не всегда ей удавалось. Я была изгоем, и травля была постоянной.

По какой-то неизвестной причине я стала мишенью с того момента, как мы достигли половой зрелости. Я никогда не делала ничего, чтобы выделиться, и я думаю, именно поэтому они заостряли на мне внимание. Я всегда была тихой, странной девушкой, которая всегда сидела в углу, читая книгу. Людям угрожает то, чего они не знают и не понимают. Меня никто не знал и не понимал. Они до сих пор этого не делают. За исключением Дэни, то есть. Ну, было.

Может показаться странным такая резкая реакция на конец дружбы. Эта дружба была единственным, что воодушевляло меня и спасало от самых мрачных времен. Она была рядом, на кого я могла опереться, когда умерла моя бабушка и сказала мне, что я никогда не буду одинока. Ложь.

Моя бабушка была моим самым близким человеком, и Дэни какое-то время заменяла мне ее. Больше нет. На этот раз здесь нет никого, кто помог бы мне собрать все по кусочкам, и уж точно нет моих дерьмовых родителей. Я остаюсь в темноте без надежды найти свет.

Моя семья никогда не поймет. Я боролась со своим психическим здоровьем всю свою жизнь. Они пытались сказать мне: «Это этап, ты перерастешь его». Моя мать настаивала, что средняя школа трудна для всех, и как только я попаду в реальный мир, все изменится. Они твердо верили, что мне просто нужно научиться лучше выражать свои эмоции. Моя мать явно понятия не имеет, как работает психическое здоровье.

Я точно знаю, как хочу выразить свои эмоции. Лезвие, лежащее на полу рядом с моими окровавленными руками, кажется чертовски хорошим способом. Это единственный известный мне способ выразить что-либо еще.

Мои мысли всегда побеждают. Просто режь немного глубже. Этого недостаточно. В этом деле нужно идти дальше, так что, возможно, я действительно почувствую что-то помимо оцепенения, которое сейчас распространяется по моему сердцу. Я снова провожу лезвием бритвы по коже, и от него мгновенно начинает тянуться красная дорожка. Кровь стекает на пол, собираясь в лужицу от предыдущих порезов.

По краям моего зрения начинает темнеть, и я замечаю, что больше не чувствую пальцев рук и ног. Мне следует встать, но я не могу пошевелиться. Теперь все вокруг меня окутано дымкой. Это почти так, как будто я смотрю на это со стороны. Наконец-то, думаю я, и приветствую это чувство.

Мое внимание привлекает темная фигура в коридоре рядом с ванной. Черные струйки дыма вьются по ковру. Я пытаюсь поднять голову повыше, чтобы получше рассмотреть, с чем они связаны, но я слишком слаба. Я с удивлением наблюдаю, как похожие на дым завитки медленно приближаются ко мне.

Думаю, на этот раз я, наконец, сделала это. Я позволила оцепенению поглотить мое тело, и слеза скатывается из уголка одного из моих темно-карих глаз. Это та часть, где я могу освободиться от всего этого, верно? Мои глаза закрываются, когда тени останавливаются прямо рядом со мной.

Я резко просыпаюсь от того, что мама кричит мне в лицо.

— ЛЕНА! Что ты сделала? Как ты могла так поступить с собой? Посмотри на этот беспорядок.

Мой рот открывается, чтобы ответить ей, но ничего не выходит. Я хочу сказать ей, чтобы она оставила меня в покое. Позволь мне уйти из этого жестокого мира так, как я хочу. Просто дай мне насладиться моментом, пожалей меня и продолжай жить своей жизнью. Это то, чего я хочу больше всего на свете. Просто дай мне умереть.

Мои глаза закрываются, когда я отключаюсь от нее, и темнота окутывает меня. Когда они снова открываются, я лежу в кровати, укрытая ниже пояса темным колючим одеялом. Мои руки лежат вдоль туловища ладонями вверх, от локтей до запястий их покрывают бинты.

Я делаю глубокий вдох, понимая, что моя мать нашла меня вовремя. Я даже не могу покончить с собой должным образом. Единственный раз, когда она появилась, чтобы спасти меня, был тогда, когда я не хотела, чтобы меня спасали. Гребаные цифры.