Бессердечный

Глава 9

Эриел отвела глаза от сестры лорда Гревилла, чтобы избежать недоброжелательного взгляда ее серых глаз, и с благодарностью приняла руку графа, чтобы удалиться из Красной комнаты. Они сделали всего несколько шагов к двери, когда в коридоре послышался дробный стук – бежали маленькие резвые ножки. Ребенок лет шести или семи с трудом затормозил, не добежав до них. Он вскинул глаза вверх. Когда мальчик узнал графа, его узкое личико осветила улыбка.

– Дядя Джастин! – Ребенок бросился в объятия лорда Гревилла и радостно рассмеялся, когда граф поднял его и посадил на свое широкое плечо.

– Кажется, ты вырос, юный Томас.

– Вырос?

– Несомненно. – Джастин повернулся к Эриел: – Это мой племянник Томас. Томас, это мисс Саммерс.

Суровые черты графа теперь светились нежностью, чего до сих пор ей не приходилось видеть. Она даже не представляла, что он на это способен. Было ясно, что он любит мальчика. Должно быть, он и сам не сознавал, насколько сильно к нему привязан. Эриел улыбнулась:

– Привет, Томас.

Внезапно ребенок смутился. Его длинные черные ресницы прикрыли фамильные серые глаза Гревиллов. Джастин поставил его на пол, и мальчик почувствовал себя много свободнее.

– Рад с вами познакомиться, – улыбнулся ей Томас смущенно и робко, но приветливо.

Неожиданно по холлу раскатился голос его матери:

– Томас! Я думала, ты играешь наверху. – Робкая улыбка мальчика тотчас же увяла. – Ты же знаешь, что я жду гостей. Что, ради всего святого, ты делаешь здесь?

Он поднял на мать умоляющие глаза:

– Кухарка испекла замечательные имбирные пряники. Я подумал, что ты захочешь.

Он достал из-под рубашки еще теплый, слегка помятый пряник и протянул матери на своей маленькой короткопалой ладошке.

Барбара нахмурилась и отступила назад.

– Боже милостивый! Убери эту гадость. Он выглядит так, будто на него наступили. Осторожнее, ты запачкаешь мое платье!

Худенькие плечики Томаса опустились. Рука, державшая пряник, упала, будто это лакомство весило сотню фунтов.

– Иди сюда, Томас. – Джастин поднял мальчика и снова посадил на плечо. – Мисс Саммерс и я, мы оба любим сладости. Может быть, ты нам покажешь, где их найти.

Ребенок усмехнулся, показав щербатый рот, – передних зубов у него не было.

– Они правда очень вкусные, дядя Джастин.

– Готов пари держать, что ты прав.

Мальчик повернулся, махнув рукой матери на прощание, но она уже скрылась в Красной комнате. Гревилл стиснул зубы. Было очевидно, что он любит мальчика и старается покровительствовать ему.

Внезапно Эриел пришло в голову, что причина неприязни графа к сестре носила не финансовый характер, его беспокоила судьба племянника.

Граф снял мальчика с плеч и поставил на пол перед дверью в кухню, куда тот стремительно вбежал.

– Он славный, – сказала Эриел, вспомнив, как ласково ребенок улыбнулся ей.

Гревилл пожал плечами, как бы отметая ее высказывание:

– В этом возрасте все дети славные.

– Совершенно согласна, но меня удивляет, что вы так считаете. Я-то воображала, что ребенок для вас обуза.

В его глазах на мгновение вспыхнул гнев. Ей показалось, что граф уязвлен ее словами.

– Напротив, – сказал он. – Я считаю, что дети – драгоценный дар.

Дар? Едва ли она ожидала от него такого ответа. Господи, если бы она хоть чуть-чуть научилась понимать его!

– Значит, вы намерены обзавестись детьми? – Она покачала головой, как бы удивляясь нелепости собственного вопроса. – Ну конечно же, они у вас будут. В конце концов вам понадобится наследник.

Джастин фыркнул, будто такое предположение показалось ему нелепым.

– Мне плевать на титул отца и совершенно безразлично, что с ним станет и кому он достанется. А что касается намерения иметь собственных детей, думаю, что… я едва ли создан для отцовства.

– Но почему же?

– Я понятия не имею о том, как надо растить детей. Думаю, что у меня это получилось бы еще хуже, чем у моей сестры.

Эриел ни на минуту не поверила в это, после того как увидела его трогательное отношение к племяннику. Она тут же вспомнила о Филиппе и маленьком чернокожем слуге и попыталась убедить себя, что это совсем разные вещи. Если бы это был ребенок Филиппа, он стал бы для него замечательным отцом. Но она так и не сумела убедить себя и, поняв это, решила сменить тему.

– Ваша сестра всегда такая?..

– Самовлюбленная и черствая? Обычно такая. Если бы я не знал точно все о ее происхождении, то мог бы подумать, что она дочь моей матери, а не Мэри Росс.

Эриел не пропустила намек мимо ушей. Он хотел сказать, что его мать и Барбара Таунсенд были очень схожи нравом. Из этого следовало, что и его мать была эгоистичной и черствой. Несомненно, это было так, раз мать его бросила.

– Я не понравилась вашей сестре.

– Барбаре никто не нравится, а я в особенности.

– Ей неприятно быть вашей должницей. Как, впрочем, и мне.

Граф бросил на нее взгляд искоса, но ничего не ответил. Вместо этого он сказал:

– Томас ждет. Пойдемте?

Он широко распахнул дверь и предложил ей войти в теплые, полные пара недра кухни. Но она покачала головой:

– Я не стану есть пряников, если не возражаете. – Случилось слишком многое. И ей не хотелось больше разбираться в многогранном характере графа. Это ее будоражило и тревожило. – Наше путешествие было довольно утомительным. Может быть, я отдохну в своей комнате?

Он слегка поклонился ей:

– Как пожелаете.

Эриел повернулась и направилась к лестнице, спеша укрыться у себя в спальне, решив хоть на время позабыть о Джастине Россе. Но она невольно снова и снова вспоминала о том, с какой нежностью граф обращался с ребенком.

Филипп Марлин перечитывал записку, полученную нынче утром, и на лице его расцветала довольная улыбка.

Дорогой Филипп! Я должна увидеться с вами. Пожалуйста, будьте в десять часов нынче вечером в «Кабане и петухе».

Ваш друг Эриел Саммерс.

Это не совсем походило на романтическое свидание, но тогда чем же, черт возьми, это было? Девушка была готова тайком ускользнуть из дома Гревилла и навлечь на себя гнев столь ужасного человека. Как только она окажется наедине с ним в комнате на верхнем этаже гостиницы, она подарит ему то, чем, несомненно, пользуется Гревилл, и он уж позаботится, чтобы она держала язык за зубами. Он хмыкнул при мысли о том, что сказал бы Джастин, узнав, что он позабавился с его белокурой шлюшкой. Филипп не сомневался, что рано или поздно он об этом узнает. День тянулся медленно. Ему не терпелось приступить к ночным забавам. Он представлял рядом с собой обнаженную Эриел. При одной мысли об этом его охватывало возбуждение. Девушка была такой женственной, соблазнительной и простодушной, что даже от близости с Гревиллом не утратила своего невинного вида, и Филипп с трудом мог дождаться мгновения, когда сможет нырнуть в нее.

Он вышел из дома в половине девятого. Ему нужно было много времени, чтобы приготовиться к встрече – снять комнату на ночь и заказать легкий ужин, а также изрядное количество вина. Он не собирался ничего оставлять на волю случая. Уж на этот раз он решил, что своего не упустит.

Теперь, когда он знал правду о низком происхождении Эриел и о том, что скорее всего она была шлюхой Гревилла, Филипп решил во что бы то ни стало овладеть ею. Сегодня ночью это случится впервые.

– Итак… как идет охота? – Этот вопрос прозвучал из уст Клэйтона Харкорта, остановившегося в дверях темного кабинета со стенами, обшитыми деревянными панелями, в доме на Брук-стрит.

Джастин, сидевший за письменным столом красного дерева, только хмыкнул:

– Боюсь, похвастаться нечем.

Харкорт прошел через комнату к низкому буфету, налил себе бренди в коньячный стакан, потом непринужденно уселся на диван возле камина.

– Ты хочешь сказать, что она не интересуется тобой?

Джастин вздохнул и покачал головой, вспоминая тот последний случай, когда они были вместе.

– Я бы не сказал, что дело обстоит именно так. – Нет, он был уверен, что в тот момент, когда он обнял и поцеловал ее, он ощутил между ними сладкий и мучительный всплеск страсти, обжигающий, как огонь. – К сожалению, она достаточно сообразительна, чтобы понять, что если она попадет в мою постель, то надежда на приличное будущее для нее исчезнет.

Клэй откинулся на спинку дивана и лениво потягивал напиток.

– Если она захочет замуж, ты всегда сможешь найти ей мужа, после того как она тебе надоест.

Джастин об этом не подумал. При его богатстве он легко мог справиться с такой задачей, выделив ей хорошее приданое. Это была недурная мысль, и все же такая перспектива тревожила его.

– Я подумаю об этом.

– А тем временем почему бы тебе и ей не провести этот вечер со мной и Терезой? Мы отправляемся к Мэдисону. По сравнению с тем игорным ажиотажем, что царит на Джермин-стрит, там очень скромно. И Терезе там нравится. Может быть, понравится и Эриел.

Граф посмотрел на кипу бумаг на своем письменном столе. Некоторые из них касались текстильной промышленности, другие – корабельного дела или каких-либо других сфер.

– Еще осталось очень много работы.

– Но у тебя уйма времени до вечера. Кроме того, это может смягчить девушку, если ты до сих пор не вывозил ее в свет.

– Верно. – По правде говоря, ему не удавалось добиться успехов в отношениях с ней. – Ладно. Если Эриел согласится, мы присоединимся к вам.

Клэй дал ему адрес, который Джастин нацарапал на клочке бумаги. Как только его друг ушел, он послал за девушкой, и несколькими минутами позже она появилась.

– Вы хотели меня видеть, милорд?

На ней было шелковое розовое платье с поясом зеленого, как мох, бархата, охватывавшим ее стан под грудью, а также зеленой оторочкой по подолу.

– Вам очень к лицу розовый цвет, мисс Саммерс.

Ее лицо стало таким же розовым, как платье.

– Благодарю вас, милорд.

– Мой друг Клэйтон Харкорт пригласил нас с вами сегодня вечером на карточную игру. Я подумал, что вам это может понравиться.

На мгновение ее лицо осветилось радостью, но тотчас же стало серьезным и напряженным.

– Я была бы рада, милорд, но, боюсь, мне придется отказаться, потому что я уже обещала провести этот вечер в другом месте.

Ее глаза избегали его взгляда, и что-то в выражении ее лица внезапно насторожило его.

– И осмелюсь спросить, где?

Она облизала губы и уставилась на свои ноги, потом перевела взгляд на стену. Она всячески избегала смотреть ему в глаза.

– Я собираюсь навестить подругу… однокашницу, с которой училась в школе. Она знакомая Кассандры.

– Понимаю.

Она явно солгала. Она не умела лгать, и это слегка смягчило его гнев.

– Я жалею, что не смогу сопровождать вас, – сказала она, и тон ее показался ему искренним. – Думаю, там и в самом деле очень интересно.

– Да… Я в этом не сомневаюсь. И потому, чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что вам следует поехать со мной. Пошлите записку своей подруге. Напишите, что ваши планы изменились.

– Но я не смогу этого сделать…

– Почему же? Отлично сможете. – Он стиснул зубы. – Осмелюсь вам напомнить, что пока ваши обязательства по сделке не выполнены, я буду говорить, чт вам делать. А теперь напишите записку своей подруге с изъявлениями сожаления, и мы вместе отправимся к Мэдисону.

Он заметил, как гневно Эриел поджала губы.

– Как пожелаете, милорд.

Не добавив больше ни слова, она повернулась и пошла в свою комнату. Рука Джастина, лежащая на стопке бумаг, сжалась в кулак. Она солгала. Почему? Конечно, она не собиралась на свидание с Марлином. Конечно, она не сделала бы такой глупости. Второй сын графа Уилтона был опасным человеком, когда дело касалось женщин, особенно тех, кто не был защищен от посягательств аристократическим именем. Это Джастин довел до сведения Эриел, но он опасался, что она ему не поверила. Были все основания опасаться, что она готова рискнуть встретиться с Марлином, и от этой мысли все его тело пронизала боль. Он испытал жгучий укол ревности.

Это чувство было столь чуждо и непривычно для него, что он сначала даже не распознал его. Он не ревновал женщин с тех самых пор, как был так безумно и безоглядно увлечен Маргарет. И не представлял, что способен испытать это чувство снова. Джастин заскрежетал зубами, стараясь обуздать свой гнев. Что бы ни задумала Эриел, но сегодня, как, впрочем, и в обозримом будущем, она с Марлином не встретится. Начиная с завтрашнего дня он будет держать ее на коротком поводке, а также даст указания лакеям следить за ней, дабы быть уверенным в ее безопасности.

Джастин представил Эриел с Марлином, и снова боль пронизала его. Он попытался убедить себя, что она достаточно умна и поймет, чт этот человек представляет собой в действительности, и никогда не допустит глупости влюбиться в него, но боль в груди не проходила.