Бессмертные тоже плачут (СИ)

9

Дмитрий добрался до гостиницы. Хотелось немного отдохнуть перед обратной дорогой. И нужно было сделать несколько звонков.

Вначале он набрал Кравцовой.

— Добрый день. Мне нужна следователь Кравцова, — бросил он в трубку.

— Товарищ Кравцова занята, кто ее спрашивает? И не может ли это подождать? — через некоторое время раздалось в трубке.

— Это Огнев. Скажите, что по делу Ленинградского вампира.

— Минуту.

Дальше потянулись секунды ожидания. Доносились какие-то голоса. Видимо, телефон, на который Дмитрий дозвонился, находился где-то в коридоре.

— Кравцова слушает, — ответила Василиса, поднеся трубку к уху.

— Мне нужно, чтобы ты достала информацию о трех ребятах из Куйбышева. Есть одна мыслишка. А я пока попытаюсь выяснить что-нибудь еще сам.

— Что за ребята? Как они могут быть связаны с маньяком? — недоверчиво поинтересовалась Кравцова.

— Просто пробей, а там посмотрим. Записывай. Лагунов Валерий…

Продиктовав все, Дмитрий положил трубку. Пришла пора пораспрашивать местных жителей. Может, кто-то что-то да и расскажет.

Обойти предстояло несколько школ. Ведь эти погибшие ребята должны были где-то учиться. В первых трех школах никто ничего не знал, ни про Лагунова, ни про Сергушину или Шарову. А вот под конец учебного дня, когда пионеры с красными галстуками уже радостно выбегали за ворота учебного заведения, Дмитрий остановил одного школьника, подходящего по возрасту.

— Огнев Дмитрий Павлович, ОБСП, — представился Дмитрий, показав ксиву.

Парень удивленно захлопал глазами, выпрямился, готовый слушать.

— Я перечислю тебе имена, ты скажешь, знал ли кого-то из этих людей. Понял? Кто ты такой меня не интересует, так что можешь не бояться.

Мальчишка закивал.

— Готов служить Советскому Союзу, — отрапортовал он.

— Анастасия Сергушина. Имя что-то говорит?

— Да. Она погибла. В том году. Говорят, что собаки задрали. Мы все на ее похоронах были. Хорошая девчонка была. Жалко ее.

Дмитрий достал блокнот и записал показания. В целом, как он и думал, эта девочка ему не подходила.

— Шарова Маргарита.

— Тоже умерла. Полгода как. Нам не рассказывали, но по слухам, это рак был. Долго боролась с ним. Перевелась в нашу школу в том году. В соседнем классе училась.

Дмитрий хмыкнул. Вот здесь уже что-то могло быть. Но пока рано об этом говорить. Остался последний парень.

— Валера Лагунов.

Мальчишка удивленно взглянул на Огнева.

— И он умер. После Риты. Девчонки судачили, что из-за любви.

— Они с Ритой дружили?

— Да, в том году их часто видели вместе. А до этого он с Сергушиной был.

Дмитрий записал и эту информацию. Оставалось переговорить с Кравцовой. И дело в шляпе. Надо бы только фото сделать этих ребят, чтобы знать, кого искать.

Дмитрий вернулся на кладбище. Здесь, как и всегда, было почтительно тихо. Редкие люди, грустно бродили между могил, в поисках своих родственников и друзей, выкладывали цветы, конфетки, ставили стопки с водкой.

Огнев дошел до могилы Шаровой и, достав фотоаппарат, сделал два снимка. Пленку надо было беречь. Затем направился к могиле Лагунова. Проделал все то же самое.

— Вы что тут вытворяете? — вдруг вскричала какая-то старуха.

Она уже давно ходила за Дмитрием по пятам, но тот не придавал этому большого значения. Ну нравится ей за людьми следить, какое ему-то до этого дело.

— Какие-то проблемы, гражданка? — поинтересовался мужчина, уже нащупывая в кармане ксиву.

— Как вы смеете фотографировать их? — запричитала она. — Ни стыда, ни совести! Они уже умерли. Что вам от них надо, извращенец?!

— Где же вы, гражданка, таких слов-то нахватались?

Старуха несколько раз открыла рот, пытаясь подобрать слова. Она не ожидала, что на ее возмущения, извращенец начнет ее отчитывать. Вообще-то, по расчетам, он должен был стыдливо спрятать свою камеру и убраться с кладбища подобру-поздорову. А он даже защищаться не начал.

— Дмитрий Павлович Огнев, ОБСП, — Дмитрий наслаждался ее реакцией. — Раз уж вы сами подошли…

— Не видела я ничего, — буркнула она и засеменила прочь.

Он хотел ее догнать, начать расспрашивать, да не стал. И так все скоро должно было вскрыться.

Звонок Кравцовой только подтвердил его предположения. Женщина сказала все то, о чем и так знал Дмитрий.

— Сергушина. Погибла. Шарова. Официальная версия — умерла от рака. Не официальная — суицид. Там какая-то темная история. У нее бабушка только осталась. Так вот она убеждала всех, что девочка раком болела. И, видимо, он ее добил. Лагунов. Суицид. Предсмертная записка. Никого не винил. Просил родителей жить дальше. Покончил с собой из-за потерянной любви в лице Шаровой. Сергушину тоже упомянул, что и ее любил безумно. Получается, что все они были одноклассниками. Странно, как-то. А зачем я их искала? Как эти дети связаны с нашим маньяком вообще?

— Связаны. Приеду, расскажу.

***

Рита понимала, что, если скоро не придумает, как ей убраться прочь из этого города, рано или поздно Лагунов пройдет по этой улице, называя ее имя, и она, как послушная марионетка, выйдет к нему на встречу.

Пора было уезжать. Но страх заставлял сидеть на месте.

Хорошо еще, что голод пока не мучал. Но она знала, что скоро придется час, когда жажда крови затмит ее рассудок. И тогда снова придется убивать.

Рита уже не рассчитывала на то, что сможет остановиться.

Пора было убираться из города. И она намеревалась сделать это завтра. Днем. Обычно Лагунов днем не высовывается из своего логова. Непонятно чего боится. Непонятно чего ждет. А она как раз в это время сможет спокойно сесть в поезд и уехать, например, в Москву.

Да, точно. Она уедет в Москву. А там придумает, как выжить. Может, начнет наконец-то действовать так, как подсказывает ей разум уже очень давно. Заведет несколько тушек среди богатеньких дядек города. И будет прекрасно жить. Надо только придумать как к этим дяденькам подобраться.

Рита встала, прошлась по чердаку и вдруг решила, что пойдет прогуляться. На улице впервые за несколько недель светило солнце, и грех было не пройтись под его лучами. Шарова солнца не боялась. На ее рубашке посверкивал начищенный до блеска значок. Защита. Талисман.

Девушка открыла дверь чердака. Спустилась по металлической лестнице вниз и замерла, глядя в окно на лестничной клетке. На улице лежал снег. И она, в своей тонкой рубашке обязательно привлечет внимание.

Нужно было достать где-то куртку или шубку.

Рита выбежала из подъезда и схватила горсть снега. Потерла ей руки. Так они станут еще более холодными, чем обычно. А потом снова зашла в подъезд.

Позвонила в первую дверь.

Открыла какая-то старушка.

— З-з-здравствуйте, — проговорила Рита, наигранно дрожа. — У вас не будет какой-нибудь лишней куртки?

— Ишь чего, — фыркнула старушка и захлопнула перед носом девушки дверь.

Она и не ожидала, что удача улыбнется ей сразу. Да Рита вообще давно уже не верила в удачу.

Еще несколько дверей. Где-то не открыли, где-то послали. Видимо, прогуляться ей сегодня не светит. А если она завтра решила бежать из города, то как же она сядет на поезд без одежды. Точно раскусят, снимут с поезда и заберут. Ей позарез нужна была куртка.

Рита села на ступенях, прислонилась головой к стене, закрыла глаза. Она даже не заметила, как задремала.

— Мам, а почему эта тетя так сидит? — Риту вывел из забытья детский голосок.

— Давай узнаем, — взволнованно проговорила женщина. Она коснулась Ритиного плеча. — Девушка, все хорошо?

Шарова открыла глаза, взглянула на женщину, потом на мальчугана, закутанного в шубку, шапку и огромный шерстяной платок, и вдруг, сама не ожидая, разрыдалась. Да так натурально. Слезы из глаз брызнули во все стороны.

Рита всхлипывала, а сама думала, когда же уже начать просить себе одежду.

— Все хорошо. Я просто домой вернуться не могу. У меня куртку украли, — прерываясь на всхлипы, простонала Рита. — А на улице мороз.

— Вставай. Пойдем, я тебя чаем горячим напою, потом маме позвоним, пусть приедет за тобой, — предложила женщина.

Девушка еще разок хлюпнула носом и встала.

— Да мне не ловко. Может, не стоит, — пробормотала она, зная, что уже поймала эту доверчивую дурочку на свой крючок.

— Идем, идем, — женщина поднялась, открыла дверь, зашла.

Рита двинулась следом, и застряла на пороге. Что-то не пускало ее в дом.

— Заходи же, не стесняйся, — приняв Ритину заминку за стеснение, произнесла женщина. — Меня Марина зовут. А тебя?

Шарова шагнула вперед. Препятствия больше не было. Защита дома спала.

«Вот и обед», — мелькнула ехидная мысль, но девушка быстро отбросила ее от себя. Ей нужна только куртка. Она не будет даже пытаться полакомиться этими добрыми людьми.

Марина поставила чайник, раздела своего сына, подала Рите тапочки.

— Ты можешь пока маме позвонить, чтобы она тебя забрала, — предложила женщина.

Рита кивнула и пошла звонить по номеру, где ей никто не мог ответить. Свой старый домашний. Гудки шли долго. Тянулись, будто резина. Подождав достаточно, Шарова опустила трубку обратно. Поплелась на кухню, по пути старательно увлажнив глаза в ванной.

— Она не берет. Наверное, сегодня на сутках, — девушка потупила взгляд.

Слезинка скатилась по щеке и упала на пол.

— Ты далеко живешь? Если хочешь, я могу дать тебе куртку… — в этот момент Рита уже возликовала, но потом женщина продолжила. — И проводить тебя до дома, чтобы больше ничего не случилось.

В этот момент вся бравада девушки растворилась. Что соврать?

— Да я не хочу вас так обременять, — пробормотала Шарова, ища пути к отступлению. — Давайте я сама до дома добегу, а куртку вам завтра верну?

Марина немного засомневалась, но потом быстро нашлась, что ответить.

— Да что ты, никакого обременения. Нам все равно с Антошкой вечером идти гулять. Вот и проводим тебя до дома.

Рита не придумала ничего лучше, чем согласиться. По ходу дела разберется.

Ее напоили чаем с бутербродом, затем Марина нашла свою старую куртку и предложила девушке померить. Куртка оказалась чуть велика, но никто на это даже не посмотрел.

Рита покрутилась перед зеркалом, удовлетворенно кивнула и… Дальше все снова как в тумане.

Вовремя пришла в себя. Марина лежала на полу без сознания, но еще живая. Рядом рыдал Антошка.

Шарова подскочила на ноги. Вот ведь зараза. Сорвалась. Хорошо, что голова успела включиться раньше, чем произошло непоправимое.

Рита посадила женщину возле стены. В карман ее кофты положила конфету, которую нашла в шкафчике на кухне. Поможет, чтобы сахар поднять.

— Мама скоро проснется. Подожди немного, — сказала она четырехлетнему мальчику. — Но ты должен сидеть рядом с мамой, понял? Иначе не проснется. У вас папа есть?

— Есть, — хныкал Антон. — Он вечером приходит.

Рита взглянула на часы. Уже шесть. Если повезет до семи Антошка ничего не успеет натворить, и вернется отец.

Она искренне надеялась, что выпила не слишком много крови, и женщина действительно придет в себя, а ее здоровью ничего не угрожает. Проверить она все равно никак не могла. Поэтому, натянув капюшон на голову, поспешила выйти прочь из квартиры.