Бессмертные тоже плачут (СИ)

4

— Я поискал упоминания о похожих убийствах в других городах. И нашел только два, — Антон Шмелев положил на стол к Кравцовой два листочка. — Оба висяка. Первое, больше полугода назад в Куйбышеве, наши даже заморачиваться не стали. Там погиб какой-то бомж в старой церкви. Нашли его только через несколько дней. Но признаки те же самые. Второе убийство было в Калинине, три месяца назад. И вот теперь сразу два.

Василиса Игнатьевна быстро пробежала глазами записи. Но ничего нового из них так и не узнала, кроме того, что маньяк начинал свой путь из Куйбышева. К тому же смерть бомжа могла быть совершенно иной, а следаки что-нибудь напутать.

— Спасибо, Антон, — кивнула девушка, делая пометки в своей блокноте.

Она уже собиралась пройти и подышать воздухом, чтобы подумать. Сделать несколько кружочков вокруг здания, даже все листы сложила аккуратной стопочкой на столе и поднялась со стула.

Вот только дверь открылась, впуская одного из тех людей, кого Кравцова была совершенно не рада видеть.

— Кравцова, тобой тут интересуются, — с ехидцей произнес Лев Игоревич. Его лысеющая макушка блеснула в свете белых офисных ламп.

Девушка удивленно приподняла брови.

— Да? И кто же?

— Ну, предположим, что я, — в кабинет вошел статный достаточно молодой мужчина. Бледная кожа, темные волосы, идеальные зубы и затемненные очки, скрывающие глаза. Одет он был в строгий достаточно дорогой костюм, это сразу бросалось в глаза, и длинное черное пальто. — Дмитрий Павлович Огнев. Вы расследуете убийства Ленинградского вампира?

Голос у него тоже был какой-то странный. Почти безэмоциональный, холодный, но при этом каждое слово отдавалось где-то в глубине грудной клетки.

Вася боялась, что ее дело передадут в другой отдел или вообще в вышестоящие органы, поэтому сразу увидела в Огневе своего противника. И Головин стоял, усмехаясь, будто радовался, что наконец-то кто-то еще признает профнепригодность Кравцовой.

— Старший следователь Василиса Игнатьевна Кравцова, — она подошла к мужчине и протянула ему руку для рукопожатия. — И я попрошу вас предъявить документы. Из какого вы ведомства? Что хотите узнать? Журналистам мы интервью не даем.

Дмитрий осклабился.

— Разве я похож на журналиста?

На журналиста он был похож меньше всего. Вася даже не могла предположить, кем может быть этот мужчина. Для опера слишком дорогой костюм, а будь он начальником отдела — зачем пришел сам, а не попросил кого-то.

— Обычная предосторожность, — выкрутилась девушка, не придумав ничего лучше.

Лев Игоревич, посмеиваясь, пошел к двери.

— Ты мне потом расскажи все, Кравцова. Можешь сразу написать заявление по собственному, чтобы не позориться увольнением.

— Приму к сведению, Лев Игоревич, — процедила в ответ Василиса.

Лавров, тоже находящийся в кабинете, понятливо поднялся, кивнул Васе и Дмитрию Павловичу и ретировался вслед за начальником в коридор.

Они остались один на один.

Дмитрий достал из кармана пальто удостоверение и продемонстрировал коллеге.

— Дмитрий Павлович Огнев. ОБСП, — проговорил он еще раз в слух.

— И что это за отдел такой? Впервые слышу, — нахмурилась девушка.

— Раз ни разу не слышали, вам же лучше. Давайте будем считать, что это отдел борьбы с… серьезными преступлениями, — запнувшись на предпоследнем слове, будто задумавшись, произнес мужчина. Очки в помещении он так и не снял.

Кравцова продолжала недоверчиво на него смотреть.

— Ваш начальник в курсе, кто я такой. Поэтому, давайте опустим формальности, и Вы расскажите, что уже выяснили. Это упростит дело нам обоим.

— Вы забираете у меня это дело? Оно переходит ОБСП? — руки у Василисы опустились. Она знала, что если долго не будет никаких подвижек, то дело отдадут более опытным следователям. Но девушка не ожидала, что настолько быстро. Она и поработать-то толком над ним не успела. Только начала находить какие-то зацепки, и теперь все? Конец?

— Нет, пока нет. Но какое-то время нам все же придется поработать вместе. Надеюсь, что напарники из нас получатся неплохие, — Дмитрий усмехнулся.

Эта его усмешка, которая могла ввести большинство женщин в состояние близкое к влюбленности, на Василису действовало совершенно иначе. Она ее раздражала.

Люди погибают, две жертвы в городе, а он улыбается. Старается быть приветливым, но она видит его насквозь. Заносчивость, как и у всех мужчин бьет просто ключом. Он знает, что неотразим. Знает, какое впечатление производят его костюм и пальто. Но при этом он продолжает надеяться, что она примет за чистую монету эту наигранную вежливость и галантность?

— Присядем? — спрашивает мужчина, показывая на два стула. Будто это он находится в своем кабинете, а Василиса просто заглянула к нему.

— Конечно, как это я Вам не предложила, — с нажимом произнесла она, садясь за свой стол. — Вы можете взять вон тот стул.

Стул, который предложила Василиса гостю, был самый неудобный во всем офисе. Он специально стоял возле стены, потому что иначе шатался — одна ножка по какой-то причине была немного меньше своих собратьев.

Дмитрий взял предложенный стул, сел на него и даже не подал вида, когда тот слегка покачнулся. Мужчина был совершенно спокоен и расслаблен, даже с учетом того, что ему приходилось постоянно поддерживать равновесие, не давая стулу шататься.

Кравцова надеялась, что в таком положении сотрудник ОБСП станет менее уверенным в себе, ведь если тебе не удобно сидеть, ты начинаешь нервничать, ерзать на своем месте, чтобы найти более удобное положение. Но ничего из этого Василиса так и не смогла понаблюдать.

— И так, расскажите мне все, — облокотившись обеими руками на стол, и наклонившись в сторону Кравцовой, елейным голосом попросил Дмитрий Павлович.

***

Как бы Васе не хотелось докладывать все, что она выяснила этому напыщенному индюку, но все же пришлось.

Она честно выложила все. И про бомжа в Куйбышеве, и про Калинин, и про двух жертв здесь.

— Я считаю, что он начинает убивать все чаще. В первый раз это было спонтанное убийство. Скорее всего пробное. Вряд ли наш маньяк к нему особо готовился. Затем затаился на какое-то время. Возможно, сбежал в другой город, чтобы скрыться от возможного преследования. А когда понял, что его не разыскивают, снова убил, — проговорил Дмитрий, тщательно изучив материалы.

— Почему вы думаете, что первое спонтанное? — удивилась Василиса. — Мне наоборот кажется, что маньяк тщательно готовился к нему. Искал жертву. Выбрал самую незначительную. Какого-то бомжа. Еще и место отдаленное, заброшенное, где его вообще могли не найти.

— Просто поверьте моему опыту, он не готовился, — усмехнулся Дмитрий.

***

Рита уже больше трех недель сидела в заброшенной квартире вместе с Валеркой. Старалась не выходить на улицу, чтобы случайно не сорваться.

Они почти все время спали, и толком даже не разговаривали. Ждали неизвестно чего.

Ритку ломало. Словно все это время она была под наркотиками, и теперь началась ломка. Ночами впивалась зубами в подушку. Ее лихорадило. Руки тряслись. Как только закрывала глаза — видела людей с прокушенными шеями, на языке появлялся привкус крови.

— С тобой все нормально? — спросил как-то Лагунов, обратив внимание на девушку, сидящую в углу комнаты и пустыми взглядом смотрящую куда-то вперед. Ее руки при этом продолжали перебирать бусины на браслете.

— Нет, — тихо прошептала Рита потрескавшимися губами.

— Хочешь есть? — удивился Лагунов, который еще нормально держался после последнего приема крови. Шарова только кивнула. — Хорошо, давай сходим сегодня ночью в одну из больниц.

— Нет, — опять ответила девушка.

— Но ты голодна.

— Я не пойду. Не могу. Наброшусь еще на кого-нибудь, — ее голос был похож на шелест.

— Вроде бы хорошо держалась эти полгода, не набрасывалась. Ладно, я сам схожу. Тебе еще чего-нибудь принести? Может, одежду какую-нибудь? На улице холодрыга, а ты бегаешь в одной рубашке. Люди могут не понять.

— Делай что хочешь, я все равно не выйду больше на улицу, — она поменяла свою позу и просто легла на пол, прислонившись щекой к полу.

Валерка не знал, что делать с Ритой. Если раньше она огрызалась, сбегала, то сейчас ее словно подменили. Эта апатия. Нежелание двигаться.

— Скоро вернусь, — он вышел за дверь.

***

Надо было почаще выбираться на улицу. Оказалось, что за месяц очень многое может измениться. Листва с деревьев совсем опала. Ледяной ветер гулял по улицам, будто был единственными хозяином здесь.

Прохожих с каждой минутой становилось все меньше. Валерка шел быстро, засунув руки в карманы. Старался не привлекать особо внимания, он все еще не был уверен, что родители смирились с его смертью.

Первую неделю, после того, как его похоронили, парень приходил к дому по вечерам, взбирался на дерево, которое росло возле, и смотрел в окна, как отец и мать ужинают.

Мама почти постоянно плакала. Но однажды, когда он не успел достаточно быстро спрятаться, она увидела его.

— Валера! — закричала она, вставая из-за стола и подбегая к окну.

Лагунову не оставалось ничего, как перепрыгнуть с дерева на крышу дома и дождаться, пока мать накричится. Она открыла окно и долго смотрела на дерево, где ей почудился сын.

— Валера! Валера! — кричала она.

— Тебе показалось, милая. Закрой окно, а то простынешь, — пытался успокоить ее отец, вот только маме было все равно.

Она ведь только что видела своего сына. Живого.

— Но он был там. На дереве! Я видела! Видела!

Через час отцу удалось все же увести свою жену в комнату и закрыть окно из которого дул ледяной ветер.

После этого Валерка не приходил к дому, чтобы мама смогла отпустить его и забыть.

И вот сейчас он шел по полупустынной улице. Мимо по дороге проезжали одинокие машины. Надо было торопиться, парень понимал, что в таком состоянии Рита долго не протянет. Сорвется. А он сам знал, каково это бороться с голодом. Хотя раньше было почему-то проще.

Теперь на крови доноров, он мог только существовать, а не жить, выживать. Зубы каждый день чесались вонзиться какому-нибудь человеку в глотку, но парень просто отбрасывал эти чужие мысли. Мысли, принадлежащие монстру, а не человеку. А он не хотел быть монстром. Он ведь для того и сбежал из дома, чтобы оградить родителей от своей второй сущности. Хотя, будь Корзухин по-прежнему рядом, он мог бы продолжать питаться его кровью, как и раньше.

До больницы он не дошел совсем чуть-чуть. В подворотне раздался какой-то шум, и Валерка направился туда, слыша мольбы о помощи.

Мимо пробежал мужчина в черной одежде, но парень почему-то впал в ступор не понимая, что ему делать.

— Помогите, — раздалось из темноты.

Лагунов, собравшись с мыслями, двинулся туда. На асфальте лежала девушка. Колени разодраны.

— Я повредила ногу и не могу встать. Помогите, пожалуйста, — еще не видя Лагунова, позвала девушка.

Он вышел из темноты и протянул ей руку. Аромат крови, исходящий от ее разодранных коленок, кружил голову. Валерка собрал все силы в кулак, только бы не наброситься на беззащитную девушку.

— Спасибо, — она поднялась с его помощью, но неудачно пошатнулась и оперлась рукой о стену. Оцарапала еще и ладонь. — Ой. Зараза…

Он не выдержал. В одно мгновение оказался возле ее шеи и укусил. Девушка сначала удивленно вскрикнула, потом замерла, не в силах шелохнуться.

Валерка сделал несколько глотков, пришел в себя и вовремя смог отшатнуться назад, чтобы не натворить глупостей. Девушка все еще была жива. Крови потеряла не слишком много, хоть и слегка побледнела.

Он отшатнулся назад, зажал себе рот рукой и, оставив потерпевшую возле стены, бросился прочь из подворотни. Бежал так быстро, как только позволяли вампирские силы.

Сорвался. Он сорвался! Не смог справиться! Еще стратилатом называется. Позорище! Слабак!

Перепрыгнул через небольшой канал, пробежал по мосту и оказался возле одного из парков. Перемахнул через забор, чтобы не искать в темноте калитку, пробежал еще немного и плюхнулся на мокрую скамейку.

Глубоко дыша, чтобы прийти в чувства, Валерка крепко сжимал кулаки, кусал губу.

Когда он смог здраво мыслить и понял, что ничего страшного и противозаконного пока не произошло — немного расслабился. Надо было возвращаться на дорогу, идти к больнице за донорской кровью. Рита там в комнате осталась одна с сильной ломкой. Могло произойти все, что угодно.