Без вести

Глава 22

Горовиц мчал на своем внедорожнике до самого поворота на Киселово, а потом мы потащились как черепахи. По этой дороге иначе нельзя – даже новенький, настоящий внедорожник не способен осилить скорость по нашему бездорожью. Чуть прибавив газу – легко оказаться в ближайшей канаве и тогда вообще никуда не успеть. Несколько раз по пути я пыталась набрать Игнатьевых. Ни Эдуард, ни Ирина не отвечали.

– Оба как сквозь землю провалились, – расстроенно покачала головой в темноте салона элитного джипа. Горовиц, на удивление, понимающе кивнул.

– Это нормально, не волнуйся. Они пошли на охоту и отключили звук, чтобы не спугнуть зверя. Они увидят нас даже из леса – свет фар в пустом поселке невозможно не заметить.

– Не знаю, как они, а вот я не заметила – с каких пор мы перешли на «ты»?

– Что тебе не нравится? Мне кажется, после того как ты разгуливала по моему дому в халате – это естественное развитие наших деловых отношений. Данилова, – поморщился писатель, мельком бросив на меня взгляд, – не строй из себя недотрогу. Ты – взрослая девочка, я – взрослый мальчик, почему мы с тобой не можем нормально общаться?

– А ты привык командовать, да?

– Естественно, я же не подкаблучник. Тем более, я давно вывел одну формулу…

– Какую?

Я поддерживала разговор только для того, чтобы отвлечься от разыгравшегося волнения. Ускориться мы не могли физически, оставалось только одно – терпеть.

– Женщина счастлива только тогда, когда ею управляют.

– Ага, поэтому тебя бросила твоя жена?

– Данилова, ты перегибаешь. Но я все равно отвечу. Нет, мы разошлись по другой причине. Мне надоело ею управлять.

– Тебе надоело управлять собственной женой, поэтому ты стал управлять всеми остальными? Как, например, нашей группой?

– Мы приехали, – вместо ответа, оборвал меня автор.

Действительно, в свете фар показался первый дом в поселке. Горовиц направился прямо к дому, который арендовал для наших наблюдателей. Подъехав к нему, заглушил двигатель и велел выходить из машины. Пока я, оказавшись на улице, давала глазам привыкнуть к темноте, Гарри успел пройти к багажнику и что-то оттуда вытащить. Через несколько секунд в мою ладонь легло что-то тяжелое и металлическое.

– Стрелять умеешь, Данилова? – спросил полушепотом Горовиц, тоже оглядываясь по сторонам. Я уже успела привыкнуть к темноте, поэтому смогла разглядеть, что в его собственной руке было кое-что поувесистее – как минимум маленький автомат.

– Вам зачем это, Горовиц? Вы действительно стрелять собираетесь?! По живому человеку?!

– А ты, Данилова, что? Планируешь кричать: «Спасите, люди добрые!», в тот момент, когда он тебя душить начнет? Этот урод уже троих убил и на деревьях развешал, как елочные игрушки. Ты тоже так хочешь? Лично я Новый год уже отпраздновал.

– Ладно, – кивнула ему.

– Вот и ладушки, двигайся за мной и ничего не говори.

Первым делом мы зашли в дом – дверь была открыта. Мы вошли, свет включать не стали – у Горовица с собой оказался фонарик, я же использовала фонарик на телефоне. Быстро обошли скромное жилище – никого.

– Надо идти в лес. Непонятно только в какую сторону, – резюмировал Гарри, остановившись перед дверью.

– Они сказали что-то про машину. Может быть, сначала найдем автомобиль того, кто приехал, а потом решим, в какую сторону лучше идти?

– Соображаешь, Данилова. Идем!

Противно было осознавать, но, похоже, из нас с ним уже складывалась неплохая команда. Мы выбрались за забор и вдоль дороги направились внутрь поселка, в сторону домов потерпевших. Горовиц совсем неплохо ориентировался в темноте, и абсолютно бесстрашно, что для писателя вообще странно.

– Берегись!!! – внезапно, он оттолкнул меня к ближайшей ограде, а сверху упал сам.

Мимо пронеслась машина, зажегшая свет фар уже на ходу! Еще бы мгновение – и нас бы сбили!

– Что… что это было?

– Судя по всему, Данилова, – приподнимаясь надо мной на руках, проворчал Горовиц, – это и был наш подозреваемый. Но теперь мы не знаем, кто он. Остается только искать…

Искать никого не пришлось. Вслед за машиной на этой же дороге возникла свора лающих собак, а за ними бегущие Игнатьевы. Эдуард Адрианович кричал вдогонку негодяю:

– Стой, падлюка!!! Колеса прострелю!!!

– Не стреляйте! Не стреляйте, Эдуард… Адрианович! – это кричала я, пока писатель помогал мне встать на ноги на неровной поверхности сельской дороги. – Свои!

– Свои, Эдуард! – поддержал меня автор, замахав в сторону бегущих фонариком.

– Альма! Голди! Фу! Фу, я сказал! Чико!!! Фу!!!

Слава богу, все обошлось. Нас не задавили, не подстрелили, и даже не загрызли. Спустя пару минут мы уже вернулись в дом, и Ирина Артуровна вскипятила для новоприбывших чайник.

– Гарри, нет, это же как обидно! Мы за ним половину леса протопали! А номера так и не увидели – заляпал грязью, гад!

– Эдик, не переживай так! Сейчас я тебе успокоительного накапаю!

Я забрала у Ирины Артуровны чайник с кипятком, позволив заботливой супруге оставить нас и отлучиться наверх за лекарствами. Сама разлила воду по чашкам, тем временем Игнатьев показал свой большой кулак, потряс им в воздухе.

– И, главное, мы же подошли к машине! Только я хотел с номера грязь стереть, Ирочка шепчет: «Вон он, гляди, через кусты пробирается». А собаки у нас молодцы. Не пискнули. Мы всей шайкой так на расстоянии и двинулись за ним. Он как будто почувствовал, сволочь! Мотал и мотал нас по лесу. Без всякой цели. Если бы не собаки, Гарри, мы бы сами в темноте заблудились, а там болото! Но мой Чико взял след преступника, и мы прямехонько за ним успели обратно в поселок. На обратном пути собаки уже выдали себя, так он драпанул, что только пятки в темноте и сверкали!

– Эдуард Адрианович, что ж вы так, – писатель погладил по большой голове сидевшую рядом овчарку, – он поэтому вас и мотал по лесу, что услышал и вас, и собак.

– Думаете? Не… Мы вроде бы тихо старались…

– Эдуард Адрианович, в полной тишине? Не слышно двоих людей и троих псов? Вы не шутите?

Игнатьев удрученно опустил голову, тут же к нам вернулась его супруга с пузырьком успокоительного в руках. Открутив крышечку, она вынула из его кружки чайную ложку, накапала в нее лекарство и заставила мужа выпить. Поморщившись, тот изрек:

– Гарри, я виноват. Ну, не подумал. Теперь, выходит, все, что мы знаем – это марка машины. Цвет – белый, светло-голубой, бежевый – что-то из светлых, я фонарик побоялся включать, чтобы он нас не увидел, а теперь выходит, увидел все одно. А марка – это точно был «Форд Фокус». Без сомнений!

Серые глаза Горовица сверкнули азартом:

– Может быть и не все, Эдуард Адрианович. Вот вы говорите, что это был он. А почему вы так решили?

Ирина Артуровна села на табурет к нам за стол:

– Мы видели его силуэт! Я сразу поняла, что это был мужчина.

– По каким таким признакам? – писатель уверенно уцепился за показавшую свой крохотный хвостик нить разгадки ребуса.

– Ну… Он такой… Он в куртке был! Свободной. Ботинки на нем высокие были.

– А рост какой? Высокий, наверное? За ветки головой цеплялся? – Гарри показал пальцами вверх.

– Нет! – оживился Игнатьев. – Этот ниже меня точно был. Но мужик, Ириша права. Ба… простите, женщины так не ходят. Ниже меня и достаточно щуплый такой. Среднего роста.

Писатель улыбнулся во все свои идеальные зубы:

– Замечательно! А вы говорите – упустили! У нас уже море информации! А, Данилова, чего молчишь? – он стукнул меня по плечу так, что я покачнулась на своей табуретке. – Еще немного и мы его найдем! Утрешь нос Терехову.

– Давно пора, – с охотой поддакнула Ирина Артуровна. – Они постоянно обижают нашу Евочку, и нас. Как найти кого-то надо помочь – будят среди ночи. А как наши заслуги признать – так сразу отворачиваются и делают вид, что нас и не было никогда.

– Так что нам, Гарри? Сворачиваться теперь? – почти расстроенно спросил Игнатьев.

– Нет. Ни в коем случае! Вы остаетесь на посту. Он сегодня точно не сделал того, зачем приехал – соответственно, будет пытаться еще. Пока мы с Даниловой будем искать светлый «Форд Фокус», вам стоит задержаться здесь.

Эдуард Адрианович даже просиял оттого, что им командует знаменитость. Мы с Ириной Артуровной переглянулись – вот уж точно, мужской мир нам не понять.

Мы закончили чаепитие и отправились восвояси. Эта ночь для меня завершилась уже утром, в результате, ввалилась домой без сил и какого-либо желания что-то делать. Я мечтала о сне, думала о нем, но уже через несколько часов мне пришлось об этом забыть. Ровно в десять в дверь моей квартиры позвонил вездесущий, надоедливый, отвратительный писатель:

– Данилова! Ты еще не оделась?! – сам снова при параде, как будто спокойно проспал всю ночь у себя дома, заявил автор, стоя у меня на пороге. Открыла ему мама, а я выползла из с пальни в своей пижаме, даже не потрудившись накинуть халат. Мама быстро набросила мне на плечи свой платок.

– Какого черта, Горовиц? – пробурчала я.

– Данилова! Колледж уже вовсю работает! Любовничка прозеваем, у тебя пять минут на сборы!