Стук повторился. Клео встала с дивана, замерла на мгновение, чтобы справиться с тошнотой, и пошла открывать.



— Кто там? - спросила она, поскольку в двери не было глазка.



Последовала долгая пауза, и Клео подумала, может, кто-то ошибся дверью.



— Я. — Голос, лишь слегка приглушённый дверью, был хорошо знаком.



Она не ответила, и в дверь опять постучали — громко, властно, так чертовски похоже на него.



— Это я, Дамасо! — прорычал Данте. — Открой эту чёртову дверь.

— Нет.



— Что?



Клео практически чувствовала его удивление через дверь.



— Я сказала: «Нет». Уходи.



— Я никуда не уйду, пока мы всё не уладим. — Его голос звучал непреклонно, и она нерешительно закусила губу.



— Я не думаю, что нам есть, что улаживать. Ты принял решение.



— Я отказываюсь обсуждать это через дверь. Если ты не откроешь, то я её просто выбью. Не думаю, что понадобится много усилий, дерево такое тонкое.



— Не все могут позволить себе двери из орехового дерева, — сказала Клео с усмешкой.



Данте был прав — дерево настолько тонкое, что она могла слышать его вздох через дверь.



— Считаю до трёх. Если ты не откроешь дверь, я…



Она раздражённо щёлкнула языком и распахнула дверь. Клео вспомнила, что на ней флисовая пижама в горошек, пушистый розовый халат и розово-белые тапочки с кроликом, только после того, как увидела Данте в сшитом на заказ великолепном костюме. Её волосы были в беспорядке, и она, вероятно, выглядит измученной после утренней рвоты. И то, как он посмотрел на неё, дало понять, насколько ужасно она выглядит.



— Твои волосы…



Она посмотрела на него в полном недоумении.



«Почему мои волосы он заметил первыми?» — удивилась Клео, а потом вспомнила и провела дрожащей рукой по коротким гладким локонам, пытаясь вспомнить был ли розовый цвет, который они с Кэлом нанесли вчера на кончики её волос, настолько ярким.



— Я решила, что больше не должна выглядеть, как корпоративный робот, — сказала она, слегка пожав плечами.



— Они розовые.



— Только кончики.



Он отвёл испуганный взгляд от её волос и осмотрел всё её тело.



— Я разбудил тебя? — спросил он, выглядя по-настоящему смущённым.



— Не видела смысла одеваться, если мне не нужно идти на работу.



— А ты не подумала начать искать новую работу?



«Боже, богатые люди понятия не имеют, как работает реальный мир!»



Голос Данте звучал слишком осуждающе, поэтому Клео ощетинилась, защищаясь.



— Вчера меня уволили с предыдущей должности. У меня не было времени заняться поиском новой работы.



Данте кивнул и засунул руки в карманы пальто, пробегаясь взглядом по маленькому, слегка грязноватому и далеко не опрятному интерьеру квартиры.



— В этом месте паршивая охрана. Студент в мешковатых джинсах и растафарианской кепке просто впустил меня. Открыл дверь и помахал мне.



— Оу.



— Я думаю, он был под чем-то, — сказал Данте голосом, полным неодобрения.



— Если это тот, о ком я думаю, то он определённо был под чем-то.



Молодой Исаак из соседней квартиры всегда был под кайфом. Клео не понимала, как он ухитрялся заниматься.



Данте нахмурился.



— И ты чувствуешь себя в безопасности в этой дыре?



— Зачем ты здесь? — спросила она, отказываясь отвечать на его вопрос.



— Могу я присесть?



После недолгого колебания она кивнула.



Данте снова оглядел комнату, затем прошёл к кухонному столу и стал ждать Клео. Как только она подошла, он вытащил стул, усадил её и сел сам. Немного взволнованная его джентльменским поступком, она ждала, пока он заговорит.



Пауза затягивалась. Данте просто смотрел на свои руки лежащие на столе.



Клео неловко поёжилась.



Данте поднял глаза и поймал её в ловушку своим напряжённым взглядом.



Клео замерла, чувствуя себя бабочкой, пришпиленной к доске.



— Ты беременна.



— Я знаю.



— Какой срок?



Она не могла ничего с собой поделать и опустила руку на живот, всё ещё испытывая благоговейный трепет от того, что там есть жизнь.



— Двенадцать недель, — прошептала она. — На этой неделе у неё начали расти веки.



— У неё? — хрипло спросил Данте, и Клео встряхнулась, чтобы сосредоточиться на нём.



— На этой неделе это «она». На прошлой был «он». Прошлая неделя была захватывающей, она или он начал сжимать кулачки. Можешь представить себе эту крошечную жизнь размером с чернослив, с крошечными ручками, которые могут сжиматься в кулачки?



— Ты чувствуешь это? Как он сжимает кулачки и другие вещи? — Данте казался очарованным, несмотря на то, какой он человек.



— Нет, не чувствую. Я читаю книгу о беременности по неделям. Это очень интересно.



Последовало ещё одно долгое и неловкое молчание, во время которого Клео размышляла, что она может сказать или сделать, чтобы Данте ушёл.



— Хотелось бы, чтобы у меня тоже были охранники, — задумчиво произнесла она.



Он удивлённо посмотрел на неё.



— Чтобы ты могла выгнать меня? — Данте казался весёлым, а не обиженным.



— Я хочу, чтобы ты ушёл, — призналась она. — Мне не нравится, что ты здесь, в моём доме.



— Я пришёл сказать, что согласен на твои условия. Я подпишу документы. Если я отец этого ребёнка, я буду оплачивать его содержание.



— Ты не попытаешься её забрать? — прошептала Клео, озвучивая свой самый сильный страх.



— Нет. Ни твой ребенок, ни ты сама меня не интересуете. Я хочу, чтобы вы исчезли из моей жизни как можно быстрее и тише.



Что ж, Клео всегда знала, что именно так Данте себя и будет вести, но отказ всё ещё ужалил. Ей было больно больше за ребёнка, чем за себя. Она знала, на что шла с Данте Дамасо, но ребёнок-то не виноват. И теперь у него никогда не будет отца, который любил бы его и защищал. Но Данте был холодным и безжалостным, и, несомненно, станет паршивым отцом. Клео росла без отца, и хотя временами она была в полном беспорядке, в основном всё было хорошо. Люк тоже почти не помнил отца — он прожил с ними пять лет и сбежал из семьи сразу после рождения Клео. Их мать, никогда не отличавшаяся стойкостью, после этого пошла по наклонной, через несколько лет она бросила своих детей на бабушку и дедушку и сбежала в Азию. Они больше не видели и не слышали о ней, и только вскоре после того, как умерли бабушка с дедушкой, Люк и Клео получили известие о её смерти. Люк улетел в Непал, где она умерла, и позаботился о похоронах. Он вернулся с несколькими коробками её вещей, и на этом всё закончилось. Печальный и одинокий конец ещё более печальной и одинокой жизни.



— Почему ты тогда не отправил адвоката, чтобы позаботиться об этом? — спросила Клео. — Тебе не нужно было приходить лично.



— Я хотел дать тебе понять, что это всё, что когда-нибудь будет между нами — просто финансовое соглашение, приносящее пользу ребёнку, если он окажется моим.



— Поняла, — пробормотала она.



«Как будто мне нужно было объяснять этот очевидный факт».



— И я хотел добавить, что, возможно, я немного… поспешно тебя уволил.



— Поспешно? Я бы сказала, нечестно, — исправила она. — И грубо. Ты обращался со мной, как с преступницей. Ты хоть представляешь, как унизительно я себя чувствовала, пока твои головорезы меня выпроваживали? Я не успела ни с кем попрощаться, и, похоже, в офисе решили, что меня поймали на воровстве.



Данте выглядел смущённым, и неуютно передернул плечами.



— Я не собирался тебя унижать.



Клео разъярилась. Она поняла, что рассержена из-за неприятного опыта намного сильнее, чем думала.



— Это извинение? Тогда тебе нужно над этим поработать.



— Слушай, нас это никуда не приведёт, — уклонился от темы он. — Я хочу предложить тебе другую должность.



— Вернуться в отдел кадров? — спросила она, позволив Данте сменить тему. Пока.



— Нет, последовало бы слишком много вопросов. Я хочу перевести тебя в офис в Йоханнесбург (прим. – самый крупный по численности жителей город в ЮАР).



«О, так он хочет перевести меня в незнакомый офис, в чужой город, далеко от семьи и друзей? И подальше от него. Разве это не упростит ему жизнь?»



Клео не хотела всё усложнять, она просто хотела жить своей жизнью и забыть о Данте Дамасо.



— Я не могу переехать в Йоханнесбург, — заявила она голосом, не терпящим возражений.



— Послушай, будь разумной. Вряд ли ты сможешь вырастить ребёнка без какой-либо работы, кроме финансовой помощи, которую получишь от меня.



— Это ты будь разумным. Если я приму твоё предложение, то, возможно, получу дополнительный доход, но у меня не будет эмоциональной поддержки семьи и друзей. Это моя первая беременность, и я должна проходить через всё одна, и я хочу, чтобы мой брат, Блу и мои друзья были рядом. Мне нужна знакомая обстановка. Последнее, что мне сейчас нужно — это переезжать в незнакомый город.



Данте долго молчал, прежде чем уступить, кивнув.



— Дай мне время, и я постараюсь найти что-то ещё, — сказал он.



— Мне не нужны от вас никакие одолжения, мистер Дамасо…



Он выглядел смущённым из-за того, как она его назвала: наверное, припомнил, что накануне сам настоял на таком обращении.



— …только алименты. Ты никоим образом не ответственен за остальную часть моей жизни.



— Тем не менее, из-за меня ты больше не работаешь. Я действовал поспешно и хотел бы это исправить.



— Блестящие рекомендации вполне подойдут, спасибо, — сказала она, в то время как внутренний голос, который пытался предупредить её ещё в первую ночь в Токио, запротестовал.



Как и прежде, Клео его не послушала и надеялась, что ей не придётся снова расплачиваться за скоропалительные решения. Но у неё ещё осталась гордость. Зависеть от Данте в плане алиментов уже плохо, она не хотела зависеть от него и в отношении средств к существованию, особенно после того, как он её бесцеремонно уволил вчера.



«За что он, кстати, так и не извинился».



— Так как же работает этот тест на отцовство? — Он опять довольно резко сменил тему разговора и выглядел неуютно задавая этот вопрос.



— Ну, так как это тебе нужны доказательства, то тебе придётся всё это устроить.



— У них есть внутриутробные тесты, верно?



— Я соглашусь только на неинвазивное тестирование. Остальное может навредить моему ребёнку.



Данте хмыкнул, и Клео приняла это за согласие.



— И ты сам за это заплатишь. Я не буду платить за какой-то дурацкий тест, ответ на который я уже знаю.



— Я должен защитить себя, — сказал он, словно оправдываясь. — Ты не первая женщина, которая приписывает мне отцовство.



— О Боже, ты имеешь в виду, что у тебя есть ещё незаконнорождённые дети?



— Конечно, нет! Эти женщины даже не были беременны.



Он говорил с таким отвращением, что Клео почти пожалела его. Нелегко быть мишенью для золотоискательниц. Неудивительно, что он заставлял их всех подписывать соглашение. С другой стороны, сколько хороших, порядочных женщин он отпугнул своим дурацким документом? Его личная жизнь была сумасшедшей и немного запутанной, и она будет счастлива держаться от неё подальше.



— Может тебе стоит ограничиться… к примеру, одними или двумя отношениями в год, с более приятными женщинами. В долгосрочной перспективе это может быть намного проще.



— У нас с тобой не было никаких отношений, это было…



Клео подняла руку, чтобы заткнуть его. Удивительно, но это сработало.



— Пощади меня. Я уже это слышала: «Бла-бла, ты не мой тип, бла-бла, это было несерьёзно, бла-бла-бла...» Ты как заезженная пластинка, мистер Дамасо. Через какое-то время это начинает надоедать. А теперь не мог бы ты оставить меня в покое? У меня есть чем заняться.



— Ради Бога, зови меня Данте, — не выдержил он.


Клео вздохнула и скрестила руки на груди.



— Я предпочитаю «мистер Дамасо». Это более по-деловому и обезличено. Кроме того, я надеюсь больше не встречаться с тобой, поэтому не всё ли равно, как я тебя называю?



— Полагаю, нет.



Данте поднялся из-за стола и несколько мгновений возвышался над Клео. Она тоже встала на ноги, чтобы не чувствовать себя маленькой. От этого поспешного движения у неё сразу же забурлило в животе и, зажав рот ладонью, она протиснулась мимо него в ванную, где её стошнило.



Придя в себя, Клео поняла, что Данте Дамасо сидит на корточках рядом и успокаивающе гладит её по спине. Смущённая из-за того, что он видел её в таком состоянии, она отмахнулась от его прикосновений и неуверенно отодвинулась, игнорируя, когда он наклонился, чтобы помочь ей встать на ноги.



Данте позволил ей подняться самой и стоял в стороне, наблюдая, как она умывается и полощет рот, при этом намочив переднюю часть халата. Клео притворилась, что его там нет, вышла из ванной и вернулась в гостиную, расправив плечи и вздёрнув подбородок.



— Может тебе следует прилечь? — предложил Данте.



Подавив раздражение, Клео оглянулась через плечо и обнаружила его в дверях ванной.



— Почему ты всё ещё здесь?



Она с трудом добралась до своей комнаты, сбросила мокрый халат и повесила его сушиться на крючок.



К сожалению, Данте последовал за ней.



«Неужели этот человек не понимает намёков?»



Данте сунул руки в карманы брюк и оглядел её спальню, рассматривая одежду, развешенную на всех поверхностях, плакаты с балеринами и современными танцовщицами, украшавшие бежевые стены, и рваные пуанты, которые свисали с одного из столбиков великолепной антикварной кровати с балдахином.



Клео любила эту кровать, и перевезла её из старой спальни. Каждый раз, когда она переезжала, она брала её с собой, транспортировка была дорогой, но она того стоила.



— Не могу понять – это комната из подростковой мечты или кошмара, — задумчиво проговорил он и снова устремил на Клео убийственный взгляд. — Немного по-детски, тебе не кажется? Ты планируешь переехать из этой дыры, прежде чем родишь ребёнка?



— Не твоё чёртово дело. Пожалуйста, уходи, — устало потребовала она.



Данте вздохнул и повернулся, чтобы выйти.



— Майк Грейсон, мой адвокат, будет на связи, — сказал он через плечо и пошёл к входной двери.



Клео поплелась за ним в гостиную и была поражена, когда он снова повернулся и посмотрел на неё.



— Съешь что-нибудь. Ты выглядишь ужасно.



И с этим прощальным ударом он исчез, оставив Клео совершенно опустошённой. Её ноги превратились в желе, когда она позволила себе расслабиться и опуститься на диван.



Через несколько секунд дверь снова открылась. Клео подпрыгнула, мгновенно насторожившись, когда голова Данте просунулась в приоткрытую дверь.



— И закрой эту проклятую дверь! — приказал он и снова ушёл.



Она уставилась в закрытую дверь в полном недоумении, потом заставила себя сделать то, что он сказал. Скорее из-за нежелания снова видеть его, нежели из-за реального страха перед незваными гостями.


Глава седьмая


Десять дней спустя


Данте


Данте сидел в офисе и смотрел на скромный и всё ещё закрытый конверт. У него брали мазок с внутренней поверхности щеки для теста на отцовство, и вот теперь пришел ответ. Он знал, что там будет написано, знал с той первой встречи со своим адвокатом Майком Грейсоном, ведь если бы Клео охотилась за его деньгами, то потребовала бы намного больше.



— Это не имеет значения, — сказал Данте вслух.



Но это не сработало. Не могло сработать. Для ребенка он будет лишь биологическим отцом. И Данте мог жить с этим. Мог счастливо жить с этим. Зачем ему жертвовать своей свободой ради какой-то глупой ошибки? Клео решила оставить ребёнка, Данте предпочёл его не знать. Они оба могли бы жить с этим.



И однажды, когда малыш станет взрослым, ему тоже придётся с этим жить.


Ему придётся жить с пониманием, что отец предпочёл его не знать. Или любить.



Словно со стороны Данте заметил, что его руки начали дрожать. Он бросил конверт на стол и сжал кулаки, пытаясь избавиться от дрожи. Через несколько секунд он снова поднял его, набрал в грудь побольше воздуха и вскрыл конверт — быстро, словно срывая пластырь с раны. Он осторожно развернул листок бумаги, пробежал глазами научный жаргон, затем перешёл к самому важному.



Не может быть исключён как отец ребёнка… вероятность отцовства 99,9992%



«Как и ожидалось».



Данте сложил лист по прежним сгибам и заметил, что его руки снова дрожат. Аккуратно положив листок в конверт, он разгладил его на столе и спрятал в нагрудный карман пиджака. Но тот словно прожигал дыру в его груди, поэтому он снова вытащил конверт, положил в ящик стола, запер и убрал ключ в карман.



Данте предвидел это, знал, что это произойдёт, так что теперь мог продолжать жить, как и планировал. Вопрос был решён, Майк ждал подтверждения отцовства, прежде чем начать выплаты. Теперь он, Данте, не имел к этому никакого отношения. Он мог вернуться к делам. Мог построить ещё больше отелей, встречаться с роскошными, гламурными женщинами, а через несколько лет даже жениться на одной из них. Такая женщина станет матерью его детей. Простая и незамысловатая жизнь — так, как он любил. И женщину он бы выбрал такую же — простую и незамысловатую. Такая женщина, которая облегчит его жизнь, не нуждаясь в постоянной проверке и внимании. Клео и ребёнок были просто препятствием, которое нужно преодолеть, прежде чем он снова сможет вернуться к своей простой жизни. Ему никогда не придётся думать о них.



«Только…»



Данте не мог вспомнить, когда в последний раз видел Клео, и ему стало интересно, нашла ли она работу. Переехала ли в новую, более безопасную квартиру? Были ли кончики её блестящих чёрных волос всё ещё розовыми? Страдает ли она от утренней тошноты? Какие чудеса таила в себе четырнадцатая неделя?



«Mierda! Я должен перестать думать об этом».



Данте взял телефон, пролистал контакты и нашёл нужное имя.



— Ники, querida (испан. крошка, милая и пр.), это Данте. Не хочешь встретиться и выпить позже?



Он собирался выкинуть из головы эту ситуацию с Клео и ребёнком старым проверенным способом: выпивкой, девушками и большим количеством секса.



Клео


Клео прочитала результаты теста и рассмеялась, потом заплакала, потом снова рассмеялась, затем разорвала бумагу и выбросила в ведро. Вероятно, скоро ей позвонит её адвокат — мистер Грантли Бингхем был ещё адвокатом её бабушки и дедушки. Мистер Бингхем предложил представлять интересы Клео за небольшую часть своего обычного гонорара, потому что считал себя обязанным помочь ей в память о бабушке и дедушке. Он общался непосредственно с адвокатом Данте и сообщил ей, что в данный момент всё идёт как надо.



Старик был милым и, несмотря на то, что знал Клео всю жизнь, оставался абсолютно непредвзятым и профессиональным на протяжении всего процесса. Он просто поздравил Клео с беременностью и продолжал давать ненужные советы по всем вопросам — начиная от утренней тошноты и заканчивая детскими именами.



Клео положила руку на свой плоский живот. Она всё ещё страдала от утреннего недомогания, но, к счастью, оно больше не было изнурительным. Несмотря на то, что в книге говорилось, что энергия должна вернуться, она продолжала чувствовать себя вялой и списала это на лёгкий случай депрессии. Она до сих пор не нашла работу, и как только живот начнёт расти, станет ещё труднее. Люк и Блу настаивали, чтобы она переехала к ним, и это становилось самым вероятным сценарием для Клео.



Люк сильно разозлился, когда узнал, что она уволилась с работы и сказал: «Ты, как всегда, ведёшь себя безответственно».



Клео ничего не сказала, чтобы исправить его.



Она была напугана и чувствовала себя одинокой, несмотря на постоянное присутствие Кэла и давление Люка и Блу. Большинство ночей она просыпалась в панике, вся в холодном поту, боясь испортить жизнь своему ребёнку, и ей было абсолютно не с кем поговорить об этом.



Через пару дней у неё будет первое УЗИ, а она даже не рассказала об этом Блу. Оно состоится в полдень, и Клео не хотела, чтобы Блу отпрашивалась с работы. Люк управлял небольшой ИТ-компанией в промышленном районе города, и без него компания, казалось, разваливается по частям. Взять Кэла на УЗИ Клео не могла, да и, честно говоря, предпочла бы пойти одна, потому что он обычно раздражал её, когда на неё накатывал стресс.



Клео оглядела квартиру и вздохнула. Она слишком долго была здесь. Из-за нехватки средств и отсутствия желания она никуда не выходила. Но она не привыкла так долго обходиться без физических упражнений, и это начало сказываться.



Она решительно упаковала своё трико, тонкую юбку, колготки, пуанты и сложила всё в большую сумку. Завязав короткие волосы в хвост, она схватила пальто и пошла к двери.



Была середины весны, но воздух всё равно был прохладным, а октябрь выдался не по сезону дождливым (прим.: в ЮАР лето - это зима, зима - лето, соответственно, весна - это осень, осень - весна). Шёл мелкий дождь, и пока Клео шла к своей любимой танцевальной студии, её волосы завились от влажности, а лицо стало мокрым. Воздух пахнул чистотой, и она глубоко вздохнула. Ей придётся заплатить за пару часов в студии, и, хотя финансы были сильно ограничены, ей действительно было нужно потанцевать.



— Клео, мы не видели тебя уже несколько месяцев, — с энтузиазмом сказала Сьюзен Киллиан, владелица студии.



Она улыбалась и, обойдя стойку, обняла Клео. Сьюзен была невысокой и довольно пухленькой, с неестественными рыжими волосами, всегда собранными в небрежный пучок, на ней было слишком много косметики, и она носила очки. У неё была привычка смотреть поверх них, когда она с кем-то разговаривала, что делало её похожей на стареющую библиотекаршу. Она всё ещё прижимала Клео, которая была на дюйм или на два выше, к своей широкой груди, окутывая её облаком духов Red Door от Elizabeth Arden. Сьюзен была довольно приличной танцовщицей в молодости, потом ушла на пенсию и открыла студию. Сейчас она преподавала балет девочкам от трёх до пятнадцати, а по вечерам начинающим взрослым. Она не раз пыталась заручиться поддержкой Клео на нескольких занятиях, но Клео была против этой идеи. Она чувствовала — преподавание станет последним гвоздём в гроб её танцевальной карьеры, и к тому же не была уверена, что будет искренне хотеть, чтобы её ученики преуспели. И это делает её ужасным человеком. Хотя Клео не танцевала профессионально уже больше трёх лет, она никогда не думала, что эта мечта полностью потеряна для неё. Но теперь, когда она беременна, придётся взглянуть правде в глаза. Пришло время повзрослеть.



— Надо было кое с чем разобраться, — сказала Клео, объясняя своё отсутствие. — Могу я забронировать время у станка?



— Конечно, можешь. — Сьюзен небрежно махнула рукой. — У меня сейчас перерыв между занятиями, а студия практически пуста.



— Спасибо, Сьюзен.



______________________________



Десять минут спустя, после того, как она выполнила растяжку, Клео почувствовала расслабление в мышцах и суставах. Привычная рутина ощущалась, как уютное одеяло, накрывающее её, и она полностью очистила разум и сосредоточилась на теле. Вскоре после этого она перешла к станку, намереваясь сделать медленную, лёгкую тренировку, подходящую для беременности и вялости, которую она всё ещё ощущала. Она взяла с собой свой собственный диск, и когда полились успокаивающие звуки фортепиано, Клео начала медленно и опустилась в деми-плие. Просто и гладко. Это её дом.



К тому времени, как она перешла к упражнениям на пуантах, она почувствовала напряжение в колене, но справилась с этим. Она определённо будет поощрять своего ребёнка танцевать, и, может быть, он или она получат от этого столько же радости и свободы, как и Клео. А если нет, то она надеялась, что ребёнок найдет то, что полюбит так же страстно.



Клео опустила станок и перешла в плавный, лёгкий арабеск на левой ноге, и продержалась на несколько секунд дольше, чтобы доказать себе, что она может сделать это. Когда она перешла на правую ногу, её колено тут же подогнулось, и она выпала из арабески с разочарованным криком. Схватив станок обеими руками, она обреченно склонила голову.



— Глупо, глупо, глупо! — упрекнула себя Клео. Она знала, что это произойдёт. Даже спустя три года после несчастного случая она продолжала пытаться. Иногда она была слишком упрямой для своего же блага.



«И тупой, определённо тупой».



Клео восстановила самообладание и снова начала делать упражнения, завершая занятие, почувствовав себя утомлённой и истощённой. Пусть беременность пока и не видна, но она уже начала менять её тело. Обычно она занималась намного дольше.



Сьюзен читала любовный роман за стойкой, когда Клео вышла, хромая и хмурясь.



— Ты опять сглупила? — спросила она и неодобрительно посмотрела на Клео.



— Не больше, чем обычно. — Клео пожала плечами и повесила полотенце на шею.



Она не удосужилась переодеться, просто одела спортивный костюм, чтобы держать в тепле мышцы. Студия находилась близко, так что она могла бы быть дома через десять минут и встать под душ. Это была одна из причин, почему квартира показалась ей такой привлекательной, несмотря на множество других недостатков.



Клео шла домой, благодарная, что дождь прекратился. Зато усилился ветер. Она съежилась под пальто, засунула руки в карманы и опустила голову, поэтому не заметила высокого человека, маячившего у входа в здание, пока не оказалась рядом с ним.



Клео испуганно взвизгнула и отскочила назад, прижав руку к груди, готовая закричать или убежать, но тут увидела Данте Дамасо, который смотрел на неё сверху вниз, словно не узнавая.



— Мисс Найт?



«Боже, почему он всё ещё называет меня так?»



— Что ты хочешь?



— Я хотел сообщить, что сегодня пришли результаты теста.



— Знаю.



— И хочу заверить тебя, что ты и ребёнок будете обеспечены.



— Только ребёнок, — поправила Клео.



Данте насупил брови.



— Что?



— Ты будешь обеспечивать только ребёнка. Мне не нужны твои деньги.



— Но только медицинские расходы…



— Не беспокойся об этом.



— Ты нашла работу? — Его критический взгляд скользнул по её телу.



Клео поняла, что выглядит неряшливо, но сдержалась и не стала поправлять свои растрепанные волосы.



— Ещё нет.



— Чем дольше ты ищешь работу, тем меньше шансов, что ты ее найдёшь в твоём э-э… — он махнул на ее живот, — состоянии.



— Я что-нибудь придумаю. Это не твоё дело. — Клео пренебрежительно прошла мимо, надеясь, что Данте поймёт намёк и уйдёт, но он последовал за ней вверх по крыльцу к двери.



— Возможно, нам стоит обсудить твои условия, — сказал он.



Клео повернулась и с удовлетворением отметила, что, поскольку стояла на несколько ступенек выше, то могла смотреть на Данте в упор.



— Больше нечего обсуждать. Для человека, который любит держать свою личную жизнь подальше от беспорядка, ты сам создаёшь себе помехи.



— Ты ничего не знаешь обо мне, — сказал Данте и заскрежетал зубами.



— Ты обо мне знаешь ещё меньше, — прошипела Клео и наклонилась, пока они не оказались почти нос к носу.



— Я знаю, что ты упрямая, беременная и безработная. Я знаю, что ты живёшь в дыре и финансово не подготовлена, чтобы справится с беременностью.



— Да? Ну, и как же меня зовут, умник? Почему ты продолжаешь называть меня мисс Найт?



— Не потому, что я забыл твоё имя, Клеопатра, — пробормотал он. Его голос понизился на октаву, а устремился к губам Клео.



Она откашлялась, чувствуя жар и неудобство, и отступила назад, но каблук зацепился за край следующий ступеньки, и она потеряла равновесие. Клео вздрогнула, пытаясь удержаться, в этот момент Данте схватил её за локти, придерживая.



— Я тебя понял. У тебя всё в порядке.



Клео вцепилась в его предплечья, пока боролась с шоком и пыталась восстановить равновесие и дыхание.



Данте отпустил один локоть, и потянулась к щеке.



— Ты побледнела. С тобой всё нормально?



Страх упасть уже стих, и Клео задрожала.



— Я в порядке, — пробормотала она сквозь стучащие зубы. — Просто немного испугалась, вот и всё. Я имею в виду, что не было ни малейшей возможности упасть, верно?



— Верно, — согласился он. — А если бы даже это произошло, то, скорее всего, ты приземлилась бы на меня. Так что с тобой всё было бы в порядке.



— Мысль о падении немного пугает меня, — вдруг призналась Клео, наверное, потому что была в шоке.



— Шрам на твоём колене? — проницательно спросил он.



Она не ответила, просто молча смотрела на него.



— Мне пора, — сказала Клео. — Давай не будем это повторять.



— Могу я войти?



Она недоверчиво посмотрела на него.



— Что? Нет! Ты не можешь войти.



— Тогда, я полагаю, у нас будет публичное обсуждение этого вопроса?



— Продолжай, — настаивала она, зная, что он блефует. — Ты тот, кто не любит, когда его дела обсуждаются публично. Мне вполне комфортно и так, ведь когда-то я выступала перед зрителями.



Данте задумался, но, как оказалось, не по той причине, о которой думала Клео.



— Выступала? Кем?



Она пожала плечами, смущённая его интересом.



— Послушай, я не займу больше пяти минут твоего времени. — Данте отступил назад, чтобы дать Клео немного пространства, как будто почувствовал, что его присутствие вызывает у неё клаустрофобию и поднял ладони вверх, капитулируя.



Клео оглянулась через плечо, впервые заметив, что его массивная чёрная машина припаркована рядом с тротуаром, и один из парней из его личной охраны, которые были и его шофёрами, молча наблюдал за ними.



— Привет, Джеймс, — крикнула она и помахала рукой, огромному, татуированному, лысому мужчине в тёмных очках. Он носил их всегда, даже вечером.



Подняв руку, он махнул ей в ответ.



— Как ваш новый щенок? — спросила Клео. — Всё ещё оставляет лужи в неожиданных местах для тебя?



— Стало получше, — ответил Джеймс, подняв большой палец вверх.



— Вы уже определились с именем?



— Пиддлс (прим. сыкун).



Клео рассмеялась, заметив недоверие Данте к странному обмену репликами между его телохранителем и бывшим помощником. Он посмотрел на Джеймса, который расслабленно сложил руки перед собой и слегка изменил позу, расставив ноги на ширине плеч. Вот так быстро Джеймс превратился из привлекательного и дружелюбного в неприступного и грозного.



— Не возражаешь? Я бы хотел серьёзно поговорить с тобой, — сказал Данте сквозь зубы.



Клео вздохнула.



— Полагаю, ты можешь подняться на пять минут, — неохотно сказала она. — Но ты сам ищешь себе неприятности.



— Я понял.



Данте


Данте шел за Клео, пока она поднималась к квартире на четвёртом этаже. Он не сводил глаз с её узкой прямой спины, в который раз отмечая её грацию и элегантную осанку. Она действительно прекрасно держалась, и это одна из вещей, которую он находит в ней такой привлекательной.



Он не знал, зачем пришёл, и, несмотря на то, что договорился встретиться сегодня вечером с Ники Унвин — одной из его постоянных любовниц — не смог выкинуть из головы Клеопатру Найт. Он обнаружил, что стоит у её порога, по причинам, которые оставались для него совершенно непонятными.



Поднимаясь вслед за ней по лестнице, он начал осматриваться. Место было в полнейшем запустении. Пахло плесенью и сыростью, обои облупились, свет на лестничной клетке моргал, а сама лестница была старой и шаткой. Он не мог понять, почему Клео живёт здесь. Почему не переедет к Люциусу? У её брата большой старый дом. Он не идеальный, но лучше, чем здесь.



— Почему ты не пользуешься лифтом? — спросил он, заметив, что Клео начала хромать и хвататься рукой за перила на каждом шагу.



— Он не работает, — хмыкнула она.



— Ну конечно. — Он не смог сдержать сарказм и тут же пожалел, когда Клео распрямила плечи и вздернула подбородок.



«Я опять заставил её защищаться».



Клео запыхалась, когда, наконец, они добрались до квартиры.



— Ты же знаешь, что чем дальше, тем труднее тебе будет подниматься пешком, — сказал он, стараясь говорить мягко.



— Это не твоё дело, — огрызнулась она.



Её волосы выпали из хвостика, и Данте заметил, что розовые кончики сменились на бледно-голубые. Несколько голубых прядей были и на чёлке.



Клео открыла дверь и отошла в сторону, чтобы пропустить его. Данте жестом предложил ей идти первой, последовал за ней в квартиру и тут же увидел высоченного блондина, сидящего за кухонным столом и копающегося в миске с хлопьями. Этот же парень встречал Клео в аэропорту.



Первым делом Данте подумал, что Клео его обманула. Как он и предполагал вначале, все это хитроумная уловка, чтобы уверить, что ребенок его. Но теперь он поймал её с поличным.



«Интересно, как она объяснит этому парню, что я тут делаю?»



Данте повернулся к Клео, готовый набросится на неё, но раздражённое — не виноватое, не оборонительное и даже не испуганное — выражение её лица заставило его остановиться.


Клео


— Ты ешь мои «Фростис»! — крикнула Клео.


Кэл виновато уронил ложку.


— Я просто попробовал, я клянусь, дорогая. Ты же знаешь, я никогда не ем много этой дряни — слишком калорийно. Ну, привет. — Он глянул за Клео, и та поняла, что Данте стоит почти вплотную к ней.


— Кэл, это Данте Дамасо, мой бывший босс. Мистер Дамасо, это мой сосед, Калум Фэрис.


Кэл встал, подошёл и протянул руку, которою Данте пожал.


— Можешь звать меня Кэл, — предложил Кэл, бесстыдно флиртуя. — Или просто позвонить в любое время.


— Кэл, — прошипела Клео и он закатил глаза. — Ты не против оставить нас наедине? Нам с мистером Дамасо нужно кое-что обсудить.


Кэл нахмурился, схватил джинсовую куртку и пошёл к двери.


— Будь добр с моей девочкой, мистер Ди, — сказал он, выходя. — Я знаю пять разных видов боевых искусств и не боюсь их использовать.


Клео ощутила прилив нежности к своему другу, который хоть и был кокетливым развратником, но также был очень преданным.


Они молча проводили Кэла взглядом, затем Клео украдкой взглянула на Данте и увидев, что тот смущен, улыбнулась.


— Ты думал, он — отец моего ребёнка.


У Данте хватило совести выглядеть неловко.


— На мгновение мне показалось, что меня…


— Обманывают? — догадалась она, но, заметив раздраженный взгляд Данте, вспомнила, что ему не нравится, если за него заканчивают фразы.


— Одурачили, — поправил он.


Клео фыркнула.


— Ну же, ты должен отдать мне должное, ведь эти слова означают одно и тоже, — проворчала она.

Данте прочистил горло, но не ответил.


— В любом случае, я оскорблена, что твой грязный маленький ум сразу же подумал об этом, хотя ты только сегодня получил тесты. Ты очень низкого мнения обо мне.


Его взгляд оставался бесстрастным.


— Что? Никаких извинений? — спросила она.


Данте сжал челюсть, но всё равно молчал.


Клео пожала плечами, решив отпустить эту тему, ведь чем раньше он уйдёт отсюда, тем лучше.


— Что ты хотел обсудить, чего не могли решить наши адвокаты?


— Я оплачу все медицинские расходы, — объяснил Данте.


Клео покачала головой, и только потом ответила:


— Нет.


— Ты носишь ребёнка, поэтому нуждаешься в постоянном медицинском наблюдении. Забеременела ты из-за меня, поэтому я должен оплатить все твои медицинские счета.


— Мне ничего от тебя не нужно. — Клео сняла куртку и расстегнула толстовку.


— Почему, чёрт возьми, нет? — сердито спросил он. — Все так делают. Почему не ты?


— Потому что я не все, — тихо ответила Клео.


Ей стало немного жаль Данте. Каково это – знать, что люди хотят отношений с вами или дружат только из-за того, что ты можешь им дать. Понятно, почему они подружились с Люком. Её брат не меркантильный человек. Конечно, он, как и все, мечтал о прекрасной жизни, из кожи вон лез, чтобы этого добиться, но никогда не ожидал, что ему всё это принесут на голубом блюдечке.


— Похоже, ты знаком с множеством фиговых людей.


— Послушай, я оставлю тебя в покое, если ты позволишь мне это сделать, хорошо? — пообещал он. — Просто позволь мне позаботиться о медицинских счетах.


— Если мне понадобятся какие-либо дополнительные процедуры, которые будут стоить больше, чем я ожидала, или если мне придётся остаться в больнице, или если будут осложнения, требующие дополнительного медицинского лечения, я с радостью приму твою финансовую помощь, — согласилась Клео.


Но Данте, кажется, это не обрадовало.


— Я оплачу и это, и все остальное. Всё, Клео, — настаивал он. — Передай детали Майку, и он позаботится об этом. Я уже добавил этот пункт в соглашение. Если ты не будешь сотрудничать, я просто предположу, сколько это стоит и заставлю Майка переводить средства на твой счёт ежемесячно. После передачи деньги не могут быть возвращены. Тогда сможешь делать с ними всё, что хочешь.


Клео скрестила руки — Данте тут же уставился на её грудь — и сокрушённо вздохнула.


— Ладно. Хорошо, считай, что твоя совесть чиста, а наше общение закончено.


— Ты примешь деньги? — Его глаза загорелись удовлетворением, когда она кивнула. — Хорошо. А теперь, может, ты скажешь мне, что на тебе надето?


— Что? — Клео посмотрела на себя и поняла, что с расстёгнутой спортивной толстовкой он мог видеть верхнюю часть её трико. — Оу... Это трико.


— Трико? Танцевальное или гимнастическое?


— Танцевальное.


— Это объясняет, — пробормотал он себе под нос, и она с любопытством подняла голову.


— Объясняет что?


— Ничего. Ничего. Что за танцы?


Она замешкалась, размышляя, стоит ли продолжать этот разговор.


— Балет.


— Серьёзно?


Он казался настолько потрясённым, что Клео даже оскорбилась.


— Чего ты ожидал?


— Не знаю, с твоей индивидуальностью я ожидал чего-то более современного и, возможно, причудливого. Балет... это…


— Изысканно? — огрызнулась она, снова защищаясь.


— Это не то, что я собирался сказать.


— Элегантно?


— Чёрт возьми, Клео! — Впервые её имя так естественно сорвалось с его языка, и это заставило её замолчать. Казалось, он не заметил, что использовал его, и продожил: — Я говорил тебе не делать этого. Я собирался сказать «скучный». Балет скучный. Это красиво, но в нём много жёстких линий и правил. Кажется, это не соответствует тебе.


— Ты не знаешь меня, мистер Дамасо, — снова напомнила она.


— Я знаю достаточно, — мягко возразил он.


— Твои пять минут истекли.


— Так и есть.


Он пошел к двери, а Клео наблюдала за ним из центра комнаты. Оказавшись у двери, он повернулся к ней лицом.


— Мне было интересно узнать, что происходит на четырнадцатой неделе, — произнес он так тихо, что Клео его едва услышала, и опустил глаза, словно стесняясь встретиться с ней взглядом.


— Четырнадцатой неделе? — повторила она, выигрывая время, не будучи уверена, должна ли говорить ему или нет.


— Что дальше, после кулачков и век?


Он был похож на задумчивого маленького мальчика, желающего узнать конец сказки, и нужно было быть более сильным человеком, чем Клео, чтобы устоять перед притягательностью этого маленького мальчика.


— На прошлой неделе он начал мочиться, — сказала она, сморщив нос, всё ещё слегка напуганная этим. — Как-то противно представлять, что он там писает. О, и у него теперь есть свои отпечатки пальцев. На этой недели он начинает корчить рожицы.


Она улыбнулась от этой мысли.


— Щуриться и хмуриться, — хихикнула она. — Вероятно, он уделит особое внимание тому, как правильно хмуриться, учитывая, кто его отец.


«Правда ребенок никогда не узнает, кто его отец».


Клео отвела взгляд, стараясь спрятать грусть. Она тоже выросла без отца, и всегда хотела большего для своих детей.


— В любом случае, это просто догадки. Я точно узнаю в среду, когда пойду на УЗИ. Тогда мы узнаем точную дату зачатия и дату рождения.


— Он уже могут сказать, кто это – мальчик или девочка? — спросил Данте.


Она пожала плечами.


— Не думаю. В некоторых статьях говорится, что можно узнать уже на двенадцатой неделе, в то время как в других написано, что на шестнадцатой. Хотя я не думаю, что хочу знать.


— Полагаю, Люциус пойдёт с тобой?


— Люк и Блу работают, — не задумываясь ответила Клео.


Данте прищурился.


— Тогда Калум?


— Конечно. Кэл пойдёт, — проворчала она, и его глаза подозрительно сузились. — В любом случае… Мне нужно кое-что сделать. Так что я прощаюсь. Уверена, что у мистера Грейсона есть номер моего адвоката.


Клео протянула руку, и Данте обхватил её своей. Пожав его руку, она пыталась высвободиться, но он не отпустил.


— Желаю удачи в твоём отеле в Токио. Уверена, он будет прекрасным. — Она не знала, что ещё сказать, и хотела, чтобы он отпустил её руку. Однако у Данте, похоже, не было ни малейшего желания это делать.


— Знает ли Люциус, кто отец ребёнка? — неожиданно спросил он.


— Нет. И я бы предпочла, чтобы он не знал, — сказала она.


— Почему?


— Потому что он дорожит вашей дружбой, и хотя я не понимаю, что в тебе такого привлекательного, у него не так уж много друзей, и я не хочу лишать его ещё одного.


— Однажды ты нашла меня привлекательным, — хрипло напомнил он.


— Что ты делаешь, Данте? — спросила она беспомощным голосом, и он выглядел таким же смущённым своими действиями, как и она. Таким уязвимым она его ещё никогда не видела.


— Я не знаю, — тихо признался он. — Я понятия не имею, что делаю.


Он шагнул ближе и потянул Клео к себе, пока она не упёрлась в него грудью. Отпустив руку, он нежно обхватил ее лицо ладонями, словно она самая драгоценная вещь, которую он когда-либо видел.


— Может быть, это просто прощание, — прошептал он. — Могу я попрощаться?


— Нет.


Это слово не имело никакого значения. Оно повисло между ними, как пёрышко, и Данте поймал его на её губах, прежде чем оно сорвалось.


Его поцелуй был нежным и почтительным, и это поразило Клео. Он не должен был целовать её, а она не должна была позволять. Это всё усложняло.


Она обхватила его запястья, намереваясь убрать их, но не смогла. Поэтому её руки просто лежали на его, большими пальцами она ласкала тёплую шершавую кожу его запястий, пока этот нежный поцелуй полностью переписывал их отношения, от враждебных и привычных к этому. Чтобы это ни было.


Наконец Клео нашла в себе силы откинуть голову и разорвать контакт между ними. Она прерывисто дышала и дрожала. Быстро взглянув на Данте, она поняла, что он так же потрясён и шокирован, как и она.


— Это было… это было… — Она потрясла головой, разочарованная, что не способна выразить словами свою мысль. — Это не должно было произойти.


— Знаю, — сказал он.


— Я серьёзно, Данте.


— Я тоже. — Он провёл дрожащей рукой по волосам. — Больше не повторится. Не беспокойся. Я ухожу. Береги себя, Клео.


Через секунду он ушёл.

Данте


Данте позвонил Ники и отменил свидание. Сегодня он не самая лучшая компания. Он не понимал, почему так странно воспринимает ситуацию с Клео. Они достигли соглашения. Она вполне счастлива, и ему не нужно беспокоиться о том, что он будет нести ответственность за ошибку, которую никто из них не смог предвидеть. После этой небольшой помехи, его жизнь вернулась на круги своя.



Войдя в квартиру, Данте услышал, как зазвонил его телефон, и застонал, увидев сообщение на испанском языке:



Нужно срочно поговорить по скайпу, Папа.



«Отлично, это именно то, что нужно после трудного дня».



Он пошел в кабинет, чтобы позвонить по скайпу. У него были другие приложения для звонков в режиме реальном времени, но его отец с трудом разбирался в новых технологиях, и скайп был самым простым способом для пожилого человека. Данте использовал эту программу только для связи с отцом, и поэтому он был единственным в списке контактов. Энрико Дамасо был уже в сети. Как только Данте вошёл в систему, прозвучал знакомый рингтон. Его отец очень спешил поговорить с ним сегодня. В последний раз они разговаривали месяц назад.



— Данте. Рад видеть тебя, сын, — поприветствовал его отец по-испански. — У тебя всё хорошо? Ты хорошо выглядишь.



Данте был далеко не в порядке, что даже забавно, но он просто кивнул. Их отношения не были особо доверительными.



— Всё хорошо, папа, — солгал он.



— Ох. Чудесно, — весело ответил мужчина. — Послушай, Данте, я хотел бы, чтобы ты кое с кем познакомился.



Он позвал кого-то, кто находился за камерой, присоединиться к нему. На экране появилась потрясающая молодая брюнетка и села на колени к отцу.



Данте вздохнул, уже зная к чему все идет.



— Данте, это Кармен, твоя новая мачеха. — Данте старался не морщиться при знакомстве, девушка выглядела моложе его самого на лет десять. — Кармен, это мой мальчик, Данте.



Он поцеловал в щёку хихикающую женщину и сделал то, что, к счастью, не попало в обзор камеры, из-за чего она взвизгнула.



— Мы собираемся пожениться, — подтверждая догадку Данте, объявил отец. — Кармен та единственная. Она делает твоего отца счастливым.



«Ему шестьдесят четыре. Вероятно, он глотает гору маленьких синих таблеток и дарит огромное количество красивых безделушек, чтобы сделать её счастливой».



— Поздравляю, — сухо ответил Данте, зная по опыту, что попытка отговорить отца от совершения ещё одной колоссальной ошибки, закончится провалом — впрочем, как и сам этот брак.



Браки его отца никогда не заканчивались мирно, и каждый развод был связан затяжными и безобразными судебными баталиями. Но бесполезно напоминать отцу о его прошлых ошибках; проще вежливо кивать, купить подарок и держаться от этого подальше. Старик был одновременно циником и безнадёжным романтиком. Он отчаянно ненавидел своих бывших, и это несомненно настраивало Данте против женщин, но всё же отец со всей страстью, граничащей с одержимостью, любил каждую беспринципную сучку, которая врывалась в его жизнь.



— Приедешь на свадьбу? — нетерпеливо спросил отец. — Она будет на пляже на Тенерифе. Кармен хотела выбрать самое романтичное место. И я дам моей прекрасной Кармен всё, что она хочет. Кроме того, я думаю, это довольно близко к тебе, не так ли? Рядом с африканским побережьем?



— Тенерифе рядом с Северо-Западной Африкой, папа. Я нахожусь в Южной. Это довольно далеко. — Данте придал лицу самое печальное выражение, на какое только был способен. Очевидно, география не являлась сильной сторона отца. Старик никогда не понимал, почему его единственный сын решил уехать так далеко, и, всё ещё ожидая, когда он «придёт в себя», так и не удосужился узнать о месте, которое стало для Данте новым домом.



— Иногда я сожалею, что отправил тебя в тот университет, Данте, — качая головой, сказал отец, заводя старую песню. — Но я подумал: «Отпусти мальчика, он станет мужчиной вдали от дома и комфорта». И ты уехал и живёшь там.



Энрико Дамасо считал, что поступление Данте в колледж в другой стране, вдали от всего знакомого, поможет сформировать его характер. Старик с радостью передал ему бразды правления компанией сразу же после того, как Данте получил МВА (прим. – степень магистра), но не рассчитывал, что сын останется в этой стране и начнёт там новую жизнь. Хуже того, Данте «перезагрузил» гостиничный брэнд Damaso в Кейптауне и полностью дистанцировался от влияния отца.



— Сейчас ты так далеко, что не можешь часто навещать своего старого отца. И всё потому, что я хотел, чтобы у моего мальчика было хорошее образование и ценный жизненный опыт, — с отчаяньем сказал отец, но Данте остался равнодушным к этой театральности. Этот маленький спектакль под названием «Смотри, как я предан своему неблагодарному и безразличному единственному сыну» отец любил разыгрывать для своих будущих невест.



— Не думаю, что смогу приехать на свадьбу, папа, — твёрдо перебил его Данте, зная, что отец может бесконечно твердить о том, какой неблагодарный у него сын. Лучше всего пресечь это в зародыше. — Сейчас я полностью завален работой.



— Ты даже не знаешь, когда состоится свадьба, — указал отец.



Данте нахмурился – он ошибся, как какой-то новичок. Но, по крайней мере, он отвлек отца от разговора о его недостатках.



— Я думал, что это произойдёт скоро, — быстро исправился он. — Я связан стройкой в Токио, и ты знаешь, что проект в Дубае начинает набирать обороты. Сейчас не самое подходящее время для отпуска. Но, конечно, если свадьба состоится через много месяцев, то я буду рад присутствовать.



— А-а-а, нет…мы влюблены, мы не можем ждать месяцами. Свадьба через две недели, — с сожалением вздохнул отец. — Я очень хотел, чтобы ты приехал, сын. Надеялся, что ты станешь моим шафером.



— Извини, папа, — повторил он. Кармен мило надулась. — И Кармен. Я бы приехал, если бы смог.



— Всё в порядке, Данте, — хихикнула она, её голос звучал пронзительно. — Я уверена, что в будущем у нас будет много времени, чтобы познакомиться.



«Ага, конечно».



Данте не стал бы на это ставить. Его отец в мгновение ока найдёт следующую жену. Данте потерял счёт количеству мачех — с каждым разом всё более молодых — и даже не пытался следить за ними. Отец никогда не заводил содержанок или любовниц, он всегда женился. Из тех многих, что у него были после смерти матери Данте от лейкемии, одна покончила с собой, другая умерла от передозировки, а остальные развелись с ним.



К счастью, у Данте не было дюжины братьев и сестёр, разбросанных по всей Европе, так как после десятого дня рождения Данте отец сделал вазэктомию. Это было не совсем благословением, так как Данте не возражал бы против брата или сестры. Его детство было бы не таким одиноким.



Он ещё несколько минут наблюдал, как отец обнимается со своей молоденькой невестой, затем решил, что выполнил свой семейный долг.



— Ну, ещё раз поздравляю. Пожалуйста, пришлите мне свадебные фотографии.



— Хорошо. Было здорово поговорить с тобой, сынок. Нужно чаще это делать, — сказал отец.



Он говорил это всякий раз и Данте всегда соглашался, однако оба знали, что, вероятно, не будут разговаривать ещё несколько месяцев. И оба были довольны.



Закончив разговор, Данте бродил из комнаты в комнату в своём просторном пентхаусе с видом на причал с яхтами и набережную Виктории-И-Альберта. Это была идеальная холостяцкая квартира, представляющая менее обезличенный образ жизни, нежели пребывание в отеле, где он жил до своего тридцатилетия. Именно тогда он купил этот многомиллионный бриллиант в двух шагах от своего офиса и своего главного отеля в Кейптауне.



Модная, шумная и полная туристов набережная была не совсем тихим местом. Цены на недвижимость здесь были выше крыши, и Данте купил квартиру только потому, что это было хорошей инвестицией. Глянцевая отделка, мраморные полы, стеклянные стены и минималистский интерьер были спроектированы той же компанией, что и все его отели. Оформление было красивым, но оставляло чувство стерильности и холодности. Ему часто казалось, будто он всё ещё живёт в отеле или в одном из тех мест, что используют для съёмок для каталога интерьеров. Здесь он не чувствовал себя, как дома. Хотя он никогда и не знал, каково это. Ребёнком, живя с отцом, он никогда не испытывал чувства стабильности или привязанности к месту. Не со всеми этими меняющимися «мамами», которые появились в его жизни начиная с шестого или седьмого дня рождения Данте.



Поскольку Энрике Дамасо верил, что каждая новая жена — та единственная, он не видел необходимости в брачном контракте. Для богатого человека отец Данте был невероятно глуп. Он считал брачные контракты неромантичными – они, по его словам, задавали браку неверный тон – и поэтому с каждой следующей женой терял значительные суммы денег. Только одна из его бывших снова вышла замуж и больше не получала алиментов, остальные наслаждались роскошным образом жизни, благодаря доверчивости отца.



Данте уже не надеялся, что отец когда-нибудь усвоит этот урок, и начал защищать себя от подобной участи. Он видел к чему может привести любовь к женщине, и не собирался позволять себя так использовать. Он намеревался тщательно выбрать себе будущую жену: она должна происходить из богатой и привилегированной семьи и вести себя на людях с достоинством и изяществом. Его выбор не подразумевал никакой безумной, страстной любви. Это будет разумный ход, а не эмоциональный.



Он вышел на балкон и уставился на яхты, аккуратно выстроенные в ряд в бухте под его квартирой, их мачты указывали на пурпурно-розовое сумеречное небо, словно обличительные, костлявые средние пальцы. Там же стояла его собственная пятидесятифутовая яхта, но с такого расстояния и в сумраке трудно было разглядеть «Арабеллу», названную в честь его первой собаки.



Ветер доносил до Данте слабый запах жареной еды и отдалённый смех; он видел людей, бродящих по причалу. Спокойно живущих своей жизнью. Некоторые счастливы, некоторые нет. Мужья и жёны, любовники, семьи. Он вздохнул, пытаясь отогнать нехарактерный для него приступ меланхолии. Ему нужно избавиться от этого. Ему нужно пиво и провести время с друзьями. Но единственный человек, пришедший ему на ум, вероятно, был последним, с кем ему следовало бы связываться.



«Как, чёрт возьми, он должен смотреть в глаза Люциусу, зная, что Клео беременна его ребёнком?»



Она, по непонятным причинам, пыталась сохранить дружбу между ним и её братом, и Данте полагал, что должен быть благодарен за это. Тем не менее, встречаться с Люциусом в тот же день, что он получил результаты на отцовство, не очень хорошая идея.



Данте налил себе двадцатилетнего односолодового виски на два пальца. Взяв тумблер с собой на балкон, он сел на удобный стул и положил босые ноги на перила. Небо стало глубоким, бархатисто-синим, лишь несколько оттенков пурпурного просачивались в океан на горизонте.



Он вытащил свой телефон из кармана и пролистал сообщения и электронные письма, ответил на несколько, затем поддался искушению и стал искать в «Гугле» пособие по беременности по неделям.



Он был очарован, узнав, что мочиться и корчить рожицы — это не всё, что произошло на четырнадцатой неделе. Кроме того, у ребёнка появился волосяной покров. Данте не мог представить себе странного обезьяноподобного существа, свернувшегося в утробе Клео. Вздрогнув, он продолжил читать.



«Интересно, заметила ли она изменения в своём теле?»



Для Данте Клео казалась совершенно такой же. Одежда для танцев была настолько облегающей, что он наверняка заметил бы любую припухлость на её животе.



«Может, её грудь стала больше?»



Он не был уверен, к сожалению, майка слишком сильно расплющила её грудь.



«Почему я вообще смотрел на её грудь? И почему сейчас думаю об этом?»



Его мысли вернулись к ультразвуковому исследованию, и он задумался, как будет выглядеть ребёнок.



Он откинул голову и представил маленькую девочку с чёрными волосами и изумрудными глазами, как у её матери. У него не было опыта общения с детьми, и по какой-то причине он не мог представить себе младенца. В его воображении это была малышка двух или трёх лет, одетая в розовую пачку и белые колготки. Вот она неуклюже кружилась, а когда теряет равновесие, он рядом и…



Данте резко сел, ударившись ногами о террасу и чуть не расплескав виски.



«Mierda! Какого чёрта я фантазирую о ребёнке, которому не место в моей жизни?!»



Он допил виски и поспешил переодеться в тренировочные шорты.



Ему нужна хорошая тренировка, чтобы проветрить голову.



Босиком пройдя в свой домашний спортзал, он разогрелся, прыгая на скакалке, сделал растяжку, затем натянул боксёрские перчатки и приступил к избиению груши, подвешенной к потолку.



Менее чем через полчаса Данте был измотан не только морально, но и физически. Единственные мысли в его голове были о горячем душе и сне.



Не о Клео и её неудобной беременности.



С этим он покончил.


Глава восьмая


Клео


— Привет! — Клео сжалась от пронзительного крика в ухо и отодвинула мобильник. — Угадай, кто вернулся в город?



— Привет, Коко, — слабо произнесла она, всё ещё крепко сжимая один глаз, пока её мозг пытался приспособиться к сахарному, высокому и сиплому голосу Коко, которая всегда кричала. — Когда ты вернулась?



— Прошлой ночью! Скучала по мне!?



— Скучала. — Она не врала. В танцевальной школе Коко была одной из её лучших подруг. После несчастного случая они отдалились друг от друга, но Коко всегда старалась навещать Клео, когда была в городе. Она танцевала в известной труппе и даже участвовала в нескольких международных турах. Клео всегда была лучшей танцовщицей, чем Коко, и они обе это знали, так что Клео не могла не завидовать своей подруге, что добавляло неловкости в их отношения, поэтому хорошо, что они виделись редко.



— Ну, я вернулась и Джиджи тоже, — пискнула она, в это же время на заднем фоне громкий голос Джиджи пронзительно прокричал: «Привет!». Джиджи была ещё одной их одноклассницей — сумасбродная девушка, которая была счастлива просто танцевать в кордебалете. Она просто хотела танцевать и получать постоянную зарплату. Она была одной из самых приятных людей, которых знала Клео. — Хочешь пойти выпить?



— Как долго вы будете в городе? — спросила Клео, взглянув на часы. Было восемь вечера, а утром ей на УЗИ. Не лучшее время для прогулок.



— Пару недель, — ответила Коко.



— Отлично, тогда может встретимся в другой раз? Я действительно не могу сегодня. Утром у меня важная встреча, — с искренним сожалением сказала Клео.



— Как насчёт завтра? — спросила Коко.



— Конечно. Было бы круто.



— Ура! Я напишу тебе детали! Увидимся! — Коко всегда говорила восторженно, и болтовня с ней иногда утомляла, особенно если, как сегодня, не быть к этому готовой.



Клео пошла в гостиную, где лежал Кэл. Нацепив на нос очки, в которых из-за тщеславия не появлялся ни перед кем, кроме Клео, он читал один из своих любимых кровавых триллеров.



Он посмотрел на неё поверх очков, когда она прошла на кухню и налила себе сока.



— Коко и Джиджи вернулись в город, — сказала она, садясь за кухонный стол и делая глоток.



— Отлично, — пробормотал он. — Не забудь сделать укол инсулина, прежде чем выйдешь с Сахарными Сестричками.



Клео хихикнула.



— Перестань, — предупредила она, но её смех противоречил её словам. Кэл и Коко не ладили, потому что пару лет назад влюбились в одного и того же парня. В довершении всего, парень запал на Коко, несмотря на то, что Кэл был уверен(хотя имелись доказательства обратного), что парень играет за его команду.



Смех Клео угас, и она продолжила смотреть на своего лучшего друга.



«Нужно сказать ему, что переезжаю к Люку и Блу, и дать время, чтобы принять меры».



— Кэл? — прошептала она, ненавидя, что у неё нет другого выбора.



Он опустил книгу на грудь и грустно улыбнулся.



— Я знаю, дорогая.



Глаза Клео защипало от слез от понимания во взгляде Кэла. Она сгорбилась над столом и тихо зарыдала.



— Извини. Я не знаю, что ещё делать.



— Ты должна делать то, что лучше для тебя, Клео. А сейчас ты не можешь позволить себе жить здесь, поддерживая мою ленивую задницу и одновременно справляться с беременностью. Но есть и положительная сторона: необходимость переехать — это хороший пинок, который заставит меня искать работу. Здесь мне стало слишком уютно, понимаешь? Живу праздной жизнью, как содержанец, которым и являюсь.



Они оба оглядели крошечную квартиру и рассмеялись над тем, что в этом месте можно было вести какую-то «праздную жизнь».



— Сколько у нас времени, прежде чем придётся покинуть этот дворец удовольствия? — Кэл встал, лениво потянувшись, и неторопливо подошёл к Клео. Вручив последний кусочек бумажного полотенца в рулоне, он обнял ее за плечи.



— У нас закончились бумажные полотенца, — заметил он.



Клео хихикнула, высморкавшись.



— Ну, мы не можем заменить этот рулон. Наша жизнь расточительных трат подошла к концу, друг мой. Мы больше не можем позволить себе такую роскошь, как бумажные полотенца.



Кэл рассмеялся и сел за стол напротив неё.



— Боже, девочка, мне надоело видеть, как ты плачешь. Не унывай, ладно?



Она храбро одарила его своей лучшей улыбкой.



— Вот так лучше. Но не совсем. И когда мы выезжаем?



— Завтра я поговорю с арендодателем. Так что, возможно, у нас ещё будет дней тридцать, прежде чем нам придётся освободить квартиру.



— Многое может произойти за тридцать дней, — заметил он.



— Не так много. — Она провела пальцем по складке на скатерти. — Хочешь пойти со мной на УЗИ завтра?



— С удовольствием.



_______________________________



— Так, так, так, двое — это компания, но трое — уже толпа, — заметил Кэл на следующее утро, когда они вышли из машины.



Клео была довольна местом парковки — прямо перед кабинетом доктора Клейна, и улыбалась, как идиотка, пока не подняла глаза и не посмотрела на того, о ком говорил Кэл.



Улыбка сошла с её лица.



— Какого чёрта? — прошептала она себе под нос. — Почему он здесь? Как он узнал?



— Глубоко вздохни, Клео, — мягко посоветовал Кэл. — Ты никогда не бываешь на высоте, когда злишься.



— Какого чёрта ты здесь делаешь? — Она подошла к Данте, сталкиваясь практически нос к носу. — Как ты узнал, где меня найти?



— Ты послала данные своего акушера Грейсону. Зная это, я легко узнал время УЗИ, — беззаботно ответил он.



У Клео отвисла челюсть от этого вопиющего вторжения в её личную жизнь. Эта информация не предназначалась для того, чтобы за ней шпионили!



— Я решил прийти и посмотреть, за что плачу.



— Я не просила платить за это, — напомнила она.



— Слушай, я знаю, что был высокомерным мудаком, — сказал Данте ровным голосом.



— Был? — Клео вздернула бровь.



Он просто посмотрел на неё долгим, спокойным взглядом, который заставил её почувствовать себя наказанной. Она ненавидела это.



— Данте, я не вижу, что нам ещё обсуждать. У нас есть соглашение. Два, на самом деле. Помнишь? Я подписала твоё, ты подписал моё. Так что мы в расчёте.



— Недавно я понял, что наше предыдущее соглашение может быть не совсем тем, чего я хочу.



«Нет, он не может сделать это прямо сейчас!»



Клео старалась не паниковать, говорить твёрдо и кратко.



— Ну, это то, что я хочу, — коротко сказала она. — Обсуждение закрыто.



— Тебе обязательно всё время быть такой чертовски упрямой и трудной? — пробурчал он.



— Да. Посмотри, куда привела меня лёгкость. Залетела и одинока!



— Тебе не обязательно быть одной. Я решил, что не против разделить этот опыт с тобой.



— Хватит! Мы получаем не только то, что нам удобно, Данте. Мы всё решили, и только потому что у тебя внезапно появился отцовский инстинкт, не означает, что я должна просто это принять. Ты не имеешь абсолютно никакого права вмешиваться. Хватит преследовать меня и убирайся из моей жизни.



— Знаешь что? — прорычал он, крепко взяв её за руку. — Нет.



— Что?



— Ты слышала меня. Я сказал «нет». Ты командовала с самого начала. Ты набросилась на меня, и едва я успел подумать о том, что произошло, как ты стала пихать мне бумаги на подпись. Конечно, в то время всё выглядело великолепно — просто подпиши и за небольшую плату вы с ребенком исчезнете, словно и не существовали. Никакой суеты и беспорядка.



— Юридические документы пихают тебе без предупреждения? Звучит до боли знакомо, — многозначительно сказала Клео. — Невесело, когда ботинок на другой ноге, не так ли? (прим. the shoe’s on the other foot — поговорка означает: обстоятельства изменились).



— Так что это какая-то извращённая месть? Наказание за то, что у меня хватило наглости обращаться с тобой, как с любой другой женщиной в моей жизни? Потому что ты особенная, да? Не такая как другие…



Клео подняла руку, чтобы остановить его, и это сработало, Данте замолчал.



— Позволь мне остановить тебя прямо сейчас. Я больше не могу это слушать. Хватит выставлять себя какой-то жертвой. Я предоставила тебе идеальное решение проблемы, которую, как я знала, ты не хотел.



Она отступила и воинственно сложила руки на груди. Требуя взглядом, чтобы он опроверг её слова.



— Нет, ты поставила меня перед фактом. И с чего бы мне спорить? Я мог бы продолжать жить так, будто ничего и не произошло. Но я не могу. Этот ребёнок существует, и я не могу это игнорировать.



Его слова были до жути похожи на мысли, которые побудили Клео оставить ребёнка, и она запаниковала. Её желудок сначала ухнул вниз, затем резко поднялся к горлу, и она изо всех сил старалась, чтобы ее не стошнило на дорогие туфли Данте.



— Ты не получишь его, — прошептала она. — Он мой.



— И мой тоже.



— Нет, ты подписал документы. Он не твой, и никогда не будет твоим. — Она инстинктивно накрыла живот рукой.



Глаза Данте потемнели.



— Я не хочу отнимать его у тебя, я просто… Я хочу быть там. Я хочу увидеть его. Хочу узнать его, и чтобы он узнал меня.



— Что изменилось? Как это могло произойти за одну ночь?! — У Клео начиналась истерика.



Кэл обнял её плечи, защищая.



— Может тебе лучше уйти, приятель, — предупредил он Данте.



— Это не имеет к вам никакого отношения, мистер Фэрис. Это между мной и Клео.



— Я хочу знать, что изменилось! — завизжала она, требуя ответа, не обращая внимание на прохожих, которые останавливались, чтобы взглянуть на разворачивающуюся сцену.



«Если Данте Дамасо хочет выяснять это публично, то он, чёрт возьми, получит сцену!»



— Я! — огрызнулся он,— Я изменился. Не могу перестать думать о ребёнке. В моей голове это темноволосая, зеленоглазая маленькая принцесса в розовой пачке и белых колготках, и с понедельника она то появляется, то исчезает в моих мыслях.



Клео замерла, чтобы посмотреть на Данте. Действительно, посмотреть.



«Его галстук перекручен, — рассеяно заметила она, — одна белая манжета торчит чуть длиннее другой, пуговица на рубашке не застёгнута, а волосы всклокочены, будто он всё утро их ерошил. И к тому же, похоже, он порезался утром, пока брился».



В общем, Данте Дамасо выглядел… рассеянным. Он выглядел как человек, который больше не распоряжается своей жизнью.



— В моём воображении у него тёмные волосы и твои золотые глаза, а также рот и подбородок, и он носит самую маленькую в мире форму шерифа. Он ещё не может ходить, но ухмыляется широкой, слюнявой и беззубой улыбкой.



Они оба молчали, затем плечи Клео поникли.



— Что ты хочешь от меня?



— Не знаю, — признался Данте, что было не похоже на его обычную самоуверенность. — Я не думаю, что стану хорошим отцом. На самом деле, я почти уверен, что буду паршивым отцом.



Это напомнило Клео о собственных страхах по поводу того, какой матерью станет она. Поразительно, что и у Данте не было в этом уверенности, хотя он всегда точно знал, что делает.



— Но я надеялся стать кем-то… кого она знает?



— Это огромное изменение, Данте, и это совсем не то, чего я хочу.



— Знаю. Я просто прошу, чтобы ты позволила мне должным образом заботиться о ней и иногда видеться.



— Что подразумевает собой «забота о ней»?



— Трастовый фонд, частная школа, достойные условия жизни.



— Нет. Ты пытаешься диктовать, как мне жить и как воспитывать ребёнка.



Он просто смотрел на неё с пустым выражением лица.



— Вы должны решить это прямо сейчас? — многозначительно спросил Кэл.



Клео удивлённо посмотрела на него, совершенно забыв о его присутствии.



Он закатил глаза.



— Начинается дождь. А вы, мисс, уже опаздываете.



— Вот дерьмо! — пробормотала она, бросив косой взгляд на Данте, который уставился на неё с нехарактерным для него выражение висельника.



— Данте, ты не можешь появляться, говорить мне, что изменил мнение и ожидать, что я нормально к этому отнесусь, — сказала она. — Я не хочу, чтобы ты присутствовал на УЗИ. Не думаю, что хочу поделиться чем-то настолько… интимным с тобой.



— У тебя мой ребёнок, леди, — напомнил он, и Кэл фыркнул. — Нет ничего более интимного, чем это.



— Кэл пойдёт со мной, — сказала она.



— Не пойду, — Кэл пожал плечам. Он не сводил глаз с ногтей и не обращал внимание на убийственные взгляды, которые на него бросала Клео. — Я брезглив. Кровь вызывает у меня тошноту.



— Кровь? — Теперь Данте выглядел немного позеленевшим, и Клео хотелось кричать от разочарования.



— Не будет никакой крови. Кэл, ты идёшь со мной. — Она показала пальцем на Данте. — А ты можешь подождать, я… Я спрошу, смогут ли они сделать копию DVD или что-то в этом роде.



— Ты сделаешь это?



— Может быть.

Данте


«Какого чёрта я здесь делаю?»



Данте сгорбился на маленьком неудобном пластиковом стуле, окружённый женщинами на разной стадии беременности. Они все таращились на него, удивляясь, что он делает в приёмной гинеколога без беременной женщины.



Данте и сам не понимал, что заставило его прийти сюда утром. Всё, что он знал — это то, что последние сорок восемь часов та крошечная ковыляющая балерина с очаровательной улыбкой и сверкающими зелёными глазами вкрадывалась в его мысли, заставляя гадать, фантазировать и стремиться к большему.



Однако он не знал, насколько большим может или хочет быть. Они с Клео – фактически незнакомцы, теперь навсегда связанные обстоятельствами. Данте не мог притворяться, что между ними есть что-то большее. Всё, что он знал об этой женщине — капля в море, и узнавать её дальше он не хотел, но зато очень хотел узнать этого ребёнка. В результате ему придётся найти способ договориться с Клео по-хорошему.



В прошлом он заключал более сложные сделки, чем эта. У каждой проблемы есть решение, и он был уверен, что найдёт решение и для этой. Ему просто нужно убедить Клео в том, что его путь — самый правильный.



«Если бы только я сам знал, что это за чёртов путь».



Клео


— Он сводит меня с ума, — пожаловалась Клео Кэлу и легла на стол для осмотра.



— Не думай о нём сейчас, — сказал Кэл. — Ты собираешься в первый раз увидеть ребёнка. Где твоё чувство благоговения и радости?



Её глаза затуманились от слов Кэла, и она почувствовала себя виноватой за своё первоначальное нежелание, чтобы он пошёл с ней. Иногда он говорил и делал правильные вещи в правильное время.



«Я должна быть взволнована и в восторге. Я ждала этого момента с тех пор, как решила оставить ребёнка и Данте Дамасо не разрушит это!»



Она взяла Кэла за руку и слабо улыбнулась, пока врач-узист наносила холодный гель на её живот. Это было неприятно, и Клео тяжело вздохнула.



— Это датчик, — объяснила узист, Джулия, поднимая инструмент. — Я проведу им по вашему животу, чтобы сделать снимки. И измерю размер плода, чтобы вы могли точно скорректировать дату родов. Мы проверим сердцебиение и всё ли в порядке и… хотите узнать пол?



— Нет, — решительно сказала Клео. — Хочу, чтобы это было сюрпризом.



— Без проблем. — Улыбнулась врач.



— Не надавливайте слишком сильно этой штукой, ладно? — предупредила Клео, и женщина усмехнулась. — Мой мочевой пузырь сейчас лопнет.



Она чувствовала себя не очень комфортно из-за всей воды, что она выпила за последний час при подготовке к тесту.



— Вы не представляете, как часто я это слышу. Готовы?



— Да. — Клео кивнула и смотрела как она опускает инструмент. — Подождите.



Рука врача остановилась в дюйме от её живота, и Клео вздохнула.



«Я такая дура».



— Кэл, — прошептала она. — Может нам стоит…



— Хочешь, чтобы я привёл его? — спросил Кэл.



— Ничего если мы пригласим сюда кого-то ещё? — спросила она врача, чьи брови поднялись, прежде чем она пожала плечами и кивнула. — Кэл, скажи ему, что он должен молчать. Он тихо встанет у двери, и я притворюсь, что его нет.



— Очень по-взрослому, — пробормотал Кэл.



— Заткнись, — ответила она.



Было как-то неправильно оставлять Данте в коридоре, даже если она и не хотела, чтобы он участвовал в её беременности.



Клео была сбита с толку, и действовала сейчас, руководствуясь инстинктом. В конце концов, её первоначальная реакция на беременность также была недоверием, затем последовало полное и абсолютное неприятие самой идеи ребёнка, но она изменила своё мнение, и никто не осудил её за это. Неужели это настолько невероятно, что Данте, возможно, отойдя после шока, сейчас испытывал подобные чувства?



Он подписал документы, отказывающиеся от его прав на ребёнка, но справедливо ли применять этот документ? Она должна думать не только о Данте. Она должна вести себя по-взрослому и думать о своём ребёнке. Конечно, если присутствие Данте принесёт больше пользы, чем вреда.



Открылась дверь и вошёл Кэл вместе с Данте, смиренно следовавшим за ним. Врач вздохнула, увидев его, и Клео стало её немного жаль. Подавляющее физическое присутствие Данте Дамасо было трудно принять без предварительного предупреждения. Даже стоя там, пытаясь выглядеть робким и скромным, он излучал сексуальный магнетизм и уверенность в себе. Серьёзно, это было похоже на то, что кто-то выпустил леопарда среди домашних кошек.



— Хорошо, — пискнула врач, застенчиво убирая прядь волос за ухо. — Сейчас мы готовы?



— Да, давайте.



— Отлично. — Она снова занялась делом, несмотря на то, что на её скулах появился румянец. — Давайте посмотрим, что мы сможем увидеть.



Она перемещала инструмент, в каких-то местах останавливалась, какие-то обходила, и Клео, Кэл и Данте с восхищением смотрели на монитор, когда зернистое изображение начало преобразовываться прямо у них на глазах.



— Ах, вот мы где, прекрасно… Посмотрите, как бьётся это маленькое сердечко. — Она указала на расплывчатое, дёргающееся пятно на экране, и улыбнулась, сделав пару заметок, затем оглянулась. — Это лоб. И вот здесь формируется нос. Посмотрите на эту маленькую челюсть и рот.



Клео не видела в нём ничего человеческого, и, как бы она ни щурилась и не вертела головой, картинка не имела никакого смысла.



— Похож на инопланетянина, — сказал Кэл и пожал плечами.



— Это руки и ноги? — спросил тот, кто должен был молчать.



— Да. — Врач указала на пару белых пятен на мониторе и внезапно для Клео изображение обрело форму и смысл. Она ахнула и рукой прикоснулась ко рту, впервые увидев своего ребёнка.



— О Боже. — Дрожащий выдох исходил от Данте, который смотрел на монитор, и выражение, которое можно было описать, как абсолютное изумление, осветила его красивые черты.



Его взгляд переместился на Клео и задержался на ней. Казалось, он что-то пытался ей сказать, и среди всей радости и благоговения в груди Клео поселился отчётливый холодок. Он выглядел решительным. Словно образ ребёнка укрепил неизвестную решимость. И впервые Клео осознала - если Данте решит, что хочет этого ребёнка, никакая сила на небесах или в аду не остановит его. Все её меры предосторожности и грамотно сформулированные юридические документы ничего не значат для человека с его ресурсами.



Она чувствовала себя полной дурой из-за того, что снова позволила ему вернуться в свою жизнь.



— Она двигается, — сказал Данте, и его голос слегка дрожал. — Боже, посмотри, как она извивается. Я и представить не мог, что она там так двигается.



— Эй, посмотри на рёбра! Это же рёбра? — спросил Кэл, теперь, когда он увидел больше, голос его звучал чуть более восторженно.



— Cristo, — неуверенно выругался Данте. — Я не представлял, что изображение будет такое чёткое.



Он подошёл к кровати, его взгляд был устремлён прямо на монитор, а лицо выглядело потрясённым.



— Можете ли вы определить пол по этому сканированию? — Для человека, который должен был молча стоять в углу, он начал принимать решения, и единственное причина, почему Клео не сказала ему отвалить, заключалась в том, что она была заинтересована в ответе.



— Иногда мы можем определить это на таком сроке, — сказала врач. — Но сейчас трудно сказать.



— Но всё в порядке? — спросил он. Его внимание всё ещё было приковано к монитору. Он едва посмотрел на врача, когда задавал вопросы.



— Насколько я могу судить, всё отлично. Вот он, красивый, здоровый плод тринадцати с половиной недель от роду.



— Тринадцать с половиной? Не четырнадцать? — уточнил он и врач кивнула.



Это означало, что ребёнок был зачат в какую-то из последних ночей в Японии. Данте посмотрел на Клео, которая поймала его взгляд и пожала плечами.



— Так что возможно, она ещё и не начала хмуриться. Но у неё ещё есть неделя, чтобы попрактиковаться в этом.



Его губы приподнялись после её слов.



— Если это девочка, ты можешь назвать её Дэйзи, — сказал Данте с озорным блеском в глазах.



Клео покраснела, вспомнив те проклятые трусики с уточкой Дэйзи, которыми он так увлёкся той ночью.



— Без комментариев, — ответила она, и его губы изогнулись, когда он снова посмотрел на монитор.



Несколько мгновений Клео зачарованно смотрела на его профиль, и то, как он завороженно смотрел на маленького человечка на экране.



Они провели ещё десять минут, наслаждаясь и удивляясь различным чертам и частям тела, которые смогли опознать, пока врач записывали статистику жизнедеятельности плода и отвечала на бесконечные вопросы, которые ей задавал Данте. Он спрашивал то, что никогда не приходило в голову Клео.



Врач довольно быстро преодолела первую реакцию и теперь относилась к нему, как и к любому будущему отцу, отвечая на его вопросы взвешенно и осмысленно, и не проявляя ни малейшего признака нетерпения.



Когда она выключила монитор и изображение ребёнка исчезло, все трое немного загрустили.



— Я знаю, как трудно прощаться, — посочувствовала врач, которую звали Джулия. — Но я запишу DVD и сделаю пару фото. Ваш ребёнок счастлив и здоров, мисс Найт. О следующем назначении вы можете договорится с доктором Клейн на стойке регистрации. Сколько копий DVD вам нужно?



— Два, — ответил Данте, опередив Клео, и Джулия, кивнув, договорилась с ним о доставке.



Клео чувствовала себя немного в стороне. Может, она и носила ребёнка, но её беременность быстро превращалась в спектакль Данте Дамасо, и она боялась, что если не будет более осторожна, то он найдёт способ полностью изолировать её.


____________________________________



— Мне нужно пописать, — прошептала она Кэлу, после того как договорилась о следующем приёме. — Встретимся у машины.



Она протянула ключи, чтобы ему не пришлось ждать её под дождём, затем повернулась к Данте, который с интересом наблюдал за их перешёптыванием.



— Я позвоню тебе позже, — сказала она ему. — Нам нужно договориться о встрече с адвокатами по поводу изменения предыдущего соглашения.



Не дожидаясь ответа, она отвернулась и поспешила в ближайшую дамскую комнату. Клео почти ожидала, что Данте всё ещё будет ждать её, но была рада, что не застала его в приёмной. Помахав Вив, администратору, она пыталась на ходу натянуть лёгкую джинсовую куртку и не сразу заметила пропажу своей машины. Клео замерла посреди тротуара, всё ещё рассеянно пытаясь засунуть руки в рукава куртки, и тупо смотрела на то место, где должна была стоять её машина. Она нахмурилась и взглянула на дорогу.



«Может, я не здесь припарковалась? – Но невзрачного выцветшего голубого хэтчбека нигде не было видно. – Может, Кэл переставил машину? Но зачем? Место было идеальным».



Клео всё ещё пыталась понять, когда на её плечо опустилась рука. Она чуть не выпрыгнула из кожи от испуга, и если бы до этого не сходила в туалет, то опозорилась бы ещё больше. Развернувшись и встретившись лицом к лицу со своим преследователем, она немного расслабилась – как и следовало ожидать, перед ней стоял Данте Дамасо.



— Я не хотел тебя пугать, — сказал он извиняющимся тоном.



— Да? Тогда перестань подкрадываться ко мне, — усмехнулась она.



Клео всё ещё пыталась всунуть руку в рукав, и Данте взял её за запястье и осторожно направил в рукав, словно одевал маленького ребёнка.



— Полагаю, ты имеешь какое-то отношение к исчезновению Кэла, — сказала она, как только полностью надела куртку.



— Из твоих уст это прозвучало зловеще, — ответил он. — Я просто сказал ему, что нам нужно поговорить и затем я отвезу тебя домой. Не волнуйся, как твой лучший друг, он сделал мне все положенные предупреждения, однако признал, что у нас есть несколько нерешённых вопросов, о которых нужно позаботиться.



— Ну, полагаю, нам нужно покончить с этим. — Клео не смогла скрыть угрюмость в голосе. Она чувствовала себя беззащитной, и хотела морально и физически подготовиться к этому разговору. — Где ты припарковался?



Данте


Данте смотрел, как Клео оживлённо болтает и смеётся с Джеймсом, его водителем. Они обсуждали шоколадный торт бабушки Джеймса, «ради которого можно было умереть». Хотя откуда, чёрт возьми, Клео знала об этом, можно лишь догадываться. За время поездки она ни разу не посмотрела на Данте, не заговорила и не спросила, куда они едут. Ни одна случайная улыбка или неуместный комментарий не были сказаны в его сторону, и он не мог понять, почему это его так беспокоит. Словно его здесь и не было.



Данте не привык, чтобы его так тщательно игнорировали, поэтому сделал то же, что и всегда, оказавшись в неловких ситуациях, – достал телефон, чтобы прочитать сообщения и сделать звонки. Во время работы он был главным, он не испытывал дискомфорта и знал, как справиться с любым вызовом, который ему бросали. Это был действенный способ игнорировать сложные социальные ситуации. Тем не менее, на этот раз он не смог полностью закрыться, часть его хотела вмешаться в разговор о сливочном креме и помадке. У него были свои взгляды по поводу торта, но Клео этого не знала, потому что считала его скучным, чопорным и властным. Может так оно и было, но торт он мог обсудить с ней — да и с кем угодно — в любой день недели.



Он подавил свои детские мысли и успел сделать пару важных звонков, прежде чем их короткая поездка закончилась. Джеймс остановил машину на подземной парковке, и Клео, замолчав, огляделась по сторонам. Она была так занята игнорированием Данте, что даже не поняла, в каком направлении они поехали из кабинета доктора.



— Где мы? — спросила она, прежде чем увидела знакомый знак на одной из туристических карт. — Мы на набережной?



— Близко, — ответил он, взяв портфель и телефон, в это время Джеймс вышел из машины и открыл дверь для Клео. Данте не стал дожидаться, пока водитель откроет дверь и для него, поэтому быстро вышел и встал рядом с Клео, когда она вышла из машины.



— Близко? Насколько близко?



Её голос звучал подозрительно, и он подавил улыбку. Ему нравилась эта колючая сторона её натуры, хотя она же и выводила его из себя.



— Достаточно близко. — Он отвечал коротко и загадочно, отчасти потому, что знал, что это выведет её из себя, и отчасти потому, что не хотел, чтобы она взбесилась, прежде чем он доставит её туда, куда хотел. — Я подумал, мы могли пообедать и поговорить.



Она заколебалась, и он, вздохнув, взял её за локоть.



— Клео, попробуй довериться мне, хорошо? Какого чёрта, ты думаешь, я сделаю с тобой? Нам нужно поговорить так, чтобы нас не перебивали, вот и всё.



Она просто смотрела на него, и он опять вздохнул и направился к лифту в пентхаус.



— Джеймс, я позвоню тебе, когда мисс Найт нужно будет отвезти домой, — сказал Данте, как только они с Клео оказались в лифте.



Джеймс кивнул, выражение его лица было серьёзным и деловым.



— В какой ресторан мы идём? — спросила она с сомнением в голосе, и Данте крепко зажмурился, прежде чем подтвердить её подозрения.



— Мы идём не в ресторан. Я привёз тебя в свою квартиру. Нам нужно поговорить.



— Я не хочу идти в твою квартиру, — взвизгнула она и Данте поморщился. — Выпусти меня на следующем этаже. Где кнопки в этом лифте?



— Клео, ну же, не будь глупой.



— О, конечно, сейчас ты используешь моё имя, когда я заперта в этом лифте с единственной кнопкой. Это должно меня успокоить? Ты называешь меня по имени, чтобы установить контакт со мной?



— О чём, чёрт возьми, ты говоришь? — спросил он, пытаясь, но так и не сумев, скрыть раздражение в голосе.



— Так делают похитители, верно? Пытаются установить связь с жертвами?



Они добрались до пентхауса и Данте покачал головой, вошёл в элегантный холл, оставив её нетерпеливо жать на единственную кнопку в лифте.



— Это не сработает, — сказал он, после третьего её отчаянного удара. — Она принимает только мой отпечаток.

Клео


Клео была так зла. Привести её к себе было подлым поступком. Она предпочла бы поговорить с ним на нейтральной территории или у себя. И у неё было чувство, что он знал об этом. Это не предвещало ничего хорошего для их будущих дружеских отношений.



Она посмотрела на него, неохотно выходя из лифта.



— Не могу понять, напоминает ли мне это логово Ганнибала Лектера или же логово Джеймса Бонда, — пробормотала она и он цинично улыбнулся.



— Это сканирование сетчатки? — спросила она, невольно завороженная, когда он подошёл к незаметному датчику рядом с дверью. После сканирования включился зелёный свет, и положив ладонь на панель под датчиком, включился ещё один зелёный свет. Прямо под панелью находилась клавиатура, и он, слегка прикрыв её своим телом, набрал номер. Замигал третий зелёный свет, затем раздался музыкальный сигнал, и он открыл дверь и жестом пригласил её войти.



— У тебя паранойя? — спросила она, проходя мимо него.



Квартира была огромной, роскошной и очень дорогой, с панорамным видом на горы, набережную, причал с яхтами и океаном. Повсюду был серо-белый мрамор, уродливая мебель и гигантские растения в горшках, которые выглядели так, словно их место было в оранжерее или тропическом лесу. С другой стороны, с такими окнами это место могло сойти и за оранжерею и за аквариум с золотыми рыбками.



— Полагаю, ты не часто ходишь здесь голым, — заметила она, подходя к одному из окон и взглянув на маленьких людей, прогуливающихся по причалу.



— Окна тонированы, — ответил он, его хриплый голос посылал волны желания и по её спине побежали мурашки. — Мы могли бы делать здесь всё что угодно и никто бы не узнал.



— Да, но ты бы видел.



«Тьфу. Прозвучало не столько сексуально, сколько жутко».



— Хм, некоторые люди запирают в себе эксгибициониста, — пробормотал он.



Она проигнорировала его многозначительный тон и продолжила бродить по дому, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть на открывающийся вид, или более внимательно осмотреть огромную вазу, или с благоговейным трепетом уставиться на его гигантский телевизор с плоским экраном и нелепо сложную на вид развлекательную систему.



Он не сказал ни слова, просто смотрел, как она переходит из одной части гостиной в другую. В конце концов, она остановилась у раздвижных дверей, выходящих на террасу с тёмно-синим прямоугольным бассейном.



Она чувствовала на себе его взгляд, когда выходила на веранду. Дождь прекратился; слабое весеннее солнце проскальзывало между облаками и благословило её лучиком света. Подняв лицо к теплу, она просто стояла там и пыталась подготовиться к тому, что должно произойти.



— Я положил пару стейков на гриль. — Тихий голос Данте раздался позади неё, выводя из задумчивости. Сразу же вернувшись к обороне, она отошла и вернулась под навес. В тени было прохладно, и это помогло ей прийти в себя и приготовиться к его действиям. — Какой прожарки тебе нравится стейк?



— Средней, — ответила она, и обняла себя, стараясь согреться.



— Зайди внутрь, — сказал он ей, повернулся, исчезая внутри, и она последовала за ним.



Оказавшись внутри, она бесцельно бродила из одного угла гостиной в другой. Его кухня была открытой планировки, поэтому она видела, чем он занимается, развязав галстук, отбросив пиджак в сторону и закатав рукава рубашки. Таким расслабленным она его ещё никогда не видела. Его кухня была современным шедевром из хрома и мрамора и выглядела такой же холодной и необжитой, как и остальная часть дома.



Вот что не так с этим местом!? Не чувствовалось, что здесь кто-то живёт. Вокруг нет никаких личных вещей, семейных фотографий и разбросанной одежды. Нет никаких бумаг с работы, не было даже книги, которую он, возможно, читал. Это было жутко.



— Можешь посмотреть верхний этаж, если хочешь, — пригласил он, и она удивлённо посмотрела на него.



«Здесь есть ещё один этаж?»



— Лестница спрятана там, — Он кивнул в сторону места напротив двери в патио, и она увидела, что лестница спрятана в дальнем углу комнаты.



Она медленно подошла к ней, и, прежде чем успела опомниться, уже положила руку на отполированные до блеска перила и начала подниматься наверх. Как и гостиная внизу, это место было чудом декора и архитектуры и было холодным, как лёд. Клео это не нравилось. Здесь находились три спальни, каждая со своим душем и ванной, в комплекте с кроватью королевских размеров и комодами, огромными гардеробными и стенами из этих мерзких вуайеристических окон. Кроме того, здесь был просторный, полностью оборудованный тренажёрный зал с беговой дорожкой, велосипедом Airdyne, боксёрскими грушами различных размеров и тренажёрами для силовых упражнений. Учитывая его тело, она решила, что он провёл здесь достаточно времени, выпуская пар.



Его кабинет был самой маленькой и единственной комнатой, где имелся намёк на индивидуальность. Он был обставлен дорогой дубовой мебелью, и великолепные книжные полки занимали одну стену комнаты от пола до потолка. Кроме того, это единственная комната с деревянным полом, камином и уютным ковром. Перед камином стояли удобные кресла и такое же перед столом. Большой дубовый стол занимал целый угол комнаты, и именно там она нашла настоящие признаки жизни. Бумаги, ноутбук, знакомый iPad и… это фикус, на его столе? Она вздрогнула при виде его и сосредоточилась на нескольких фотографиях.



Её привлекла старая фотография улыбающегося темноволосого мальчика лет девяти или десяти, обнимающего грязного пса. Конечно же, это Данте. Глаза были те же, и мальчишеские черты лица обещали ему будущее великолепие. Рядом была фотография пожилого мужчины, поразительно похожего на Данте, обнимавшего его подростковую версию. Улыбка появилась на её губах, когда она увидела неуклюжего подростка со сгорбленными плечами и взглядом, который вырастет в великолепного мужчину. Взгляд определённо принадлежал Данте. Затем она посмотрела на фотографию Люка и Данте в выпускных мантиях и с дипломами в руках, улыбающихся в камеру, и выглядевших такими молодыми и беззаботными. У Люка стояла похожая фотография в кабинете. Клео пропустила выпускной Люка, она была занята чем-то, что считала важным в тот момент, но не могла вспомнить спустя семь лет. Она вздохнула и оторвала взгляд от фотографии.



Здесь же были несколько фотографий собаки, старика с разными женщинами, яхты, но больше ни одной фотографии Данте. Не больше десяти фотографий, и она нашла это довольно грустным. Она могла обижаться на бабушку и дедушку, но каждый этап её детства и подросткового возраста был запечатлён для потомков. Хранился каждый табель, каждая афиша со всех танцевальных концертов, где она участвовала, всё это хранилось в альбоме. Она была любима, и это было видно по каждому подарку, каждой фотографии, которые они хранили для неё.



Чувствуя себя незваным гостем, она вышла из комнаты и направилась вниз. Данте был сосредоточен на готовке.



— Пахнет божественно, — сказала она, опираясь на кухонный прилавок и смотрела, как он нарезает овощи для салата.



— Надеюсь, и на вкус так же божественно, — ответил он и немного неловко пожал плечами.



— Часто готовишь? — Она бы никогда не подумала об этом.



— Sí. Мне нравиться готовить. Впрочем, я никогда никому не готовил. — Признание удивило её, и она широко раскрыла глаза.



— Правда?



— Я не привожу сюда женщин.



— Правда?



— Можешь перестать говорить «правда»? Это…



— Нервирует? — подсказала она, не задумываясь.



— Это… — продолжил он, игнорируя её.



— Досаждает?



— Раздражает. — Слово проскользнуло сквозь его крепко сжатые зубы, и Клео даже забеспокоилась, как бы он их не сломал.



— Нервировать и досаждать это синонимы к слову «раздражать», — заметила она.



— Я хотел использовать слово «раздражать». Именно это ты сейчас и делаешь. В дополнение к тому, что это нервирует и досаждает.



— Ты переборщил.



— Иногда с тобой действительно трудно разговаривать, — обвинил он её, его акцент становился сильнее с каждым словом, и она смущённо пожала плечами.



— Я знаю, — призналась она. — Это защитный механизм.



— Я не хочу заставлять тебя защищаться, но, кажется, это твоё обычное состояние.



Он вздохнул и указал на большой обеденный стол.



— Столовые приборы, посуда, коврики. Сделай что-нибудь полезное.



— Да, сэр, — быстро произнесла она и подскочила к шкафу.


Глава девятая


Клео


— Вау, это здорово, — восторженно произнесла Клео, нарезая кусочки нежного, отлично приготовленного стейка. Он был прекрасно приправлен и таял во рту. Данте подал его с грибным соусом, печёным картофелем и зелёным салатом.



Во время обеда Данте пил вино Pinotage, а Клео виноградную газировку. Она хотела притвориться, что это красное вино, но сделала глоток и поняла, что не сможет – газировка была слишком сладкой и шипучей.



— Не думала, что ты такой хороший повар, — сказала она, подцепив картошку.



— Меня это расслабляет, — ответил Данте. Он, казалось, немного смутился от её похвалы и быстро сменил тему. — Кстати… похитители не пытаются установить контакт со своими жертвами. Это сделало бы их ужасными похитителями. Жертвы пытаются создать взаимопонимание. Они хотят, чтобы похитители увидели в них людей.



— Что?



— Просто то, что ты сказала раньше, технически неверно, — отметил Данте.



Клео недоверчиво рассмеялась.



— Я просто высказала своё мнение, — сказала она, и он пожал плечами. — Ты привёл меня сюда против моей воли.



— Я привёл тебя сюда не просто так, — проговорил он.



— Да, поговорить. Так говори.



— На самом деле, я хотел, чтобы ты посмотрела квартиру.



— Да?



Ей не понравилось, как это прозвучало.



«Зачем ему нужно, чтобы я увидела квартиру? И почему он не смотрит мне в глаза?»



— Слушай. — Данте вздохнул. — Беременность застала нас обоих врасплох, и учитывая, как сильно я тебе не нравлюсь, вероятно, ты не очень обрадовалась, узнав об этом. Не так ли?



Клео заколебалась, но все же кивнула.



— Да, не была.



— Тем не менее, несмотря на первое впечатление, ты решила оставить ребёнка. Почему?



— Не потому, что я чего-то хотела от тебя! — тут же ощетинилась Клео, хоть ей и не нравилось защищаться.



— Я знаю, что ты сделала это не из-за денег, — признался Данте, — и прошу прощения, что сначала на это намекал. Я спрашиваю, потому что мне любопытно.



«Намекал? Да он обвинил меня, что я вымогаю у него деньги», - возмутилась Клео, но решила отпустить эту тему на данный момент.



— Сначала я не была уверена, прерывать беременность или нет.



Потеряв аппетит, она отодвинула тарелку, и Данте тоже – казалось, её признание взволновало его также сильно, как и её.



— Потом я не была уверена, хочу ли оставить ребенка или нет. Но тогда у него появились пальчики и ноготки. — Клео вытерла глаза и с удивлением обнаружила, что они мокрые.


— После этого я почувствовала, что должна защищать его. Именно тогда я начала думать о нём как о своём ребёнке, и это все решило. Я собиралась стать мамой этому ребёнку. Но для того, чтобы заботиться о нём должным образом, мне нужна финансовая поддержка, поэтому я и обратилась к тебе.



— Ты сказала бы мне, если бы собралась отдать его на усыновление?



— Не знаю. Между нами ничего нет, и казалось, это ещё больше всё усложнит.



— Я хочу, чтобы ты знала, я хорошо понимаю всё, что ты делала до этого, и не буду пытаться забрать у тебя ребёнка. Но также я хочу, чтобы ты признала, что у меня тоже есть права.



— Пару недель назад ты был готов отказаться от всех прав, — напомнила она.



Данте пристально посмотрел на неё.



— Я передумал — так же, как и ты.



— И что теперь?



— Ты не можешь жить в той квартире, Клео. Лестница опасна, и плесень представляет угрозу для здоровья. Стены отсырели, и наверняка, протекают зимой. Это плохо как для тебя, так и для ребёнка.



— В следующем месяце я перееду к Люку и Блу.



— Не отмахивайся сразу от того, что я сейчас предложу… — начал Данте.



Его осторожный тон встревожил Клео и она села прямо.



— …но я бы хотел, чтобы ты переехала сюда.



— Абсолютно точно нет! — Это был резкий ответ, но она не хотела даже обсуждать все плюсы и минусы этого предложения.



— Я знаю, это кажется нелепым, но у моего плана есть плюсы.



— Не думаю, что ты хорошо обдумал план. Ребёнок родится через шесть месяцев, этого времени достаточно, чтобы договориться о совместной опеке. — Мысль о том, что придётся разделить с Данте опеку, не радовала, но Клео признала, что у него тоже есть права, несмотря на документы, которые он подписал. Она могла лишь надеяться, что он снова передумает, прежде чем ребёнок родится.



— Ребёнок уже существует, и я хочу, чтобы она получила самый лучший уход ещё до рождения, — сказал он.



— Я сама могу позаботиться об этом, — настаивала она.



— Я могу сделать это лучше.



Клео ахнула от его высокомерного заявления, в котором воплотилось всё, чего она боялась. Это был Данте Дамасо, который взял на себя ответственность и обманул её.



— Как ты смеешь? До этого времени я отлично заботилась о себе, без твоей поддержки. Одно маленькое письмо с подтверждением отцовства, и ты решил поиграть в папу? Что если ты снова передумаешь на следующей неделе? В следующем месяце? Или годы спустя? Как мне тогда справиться с последствиями?



— Я уже говорил, что не совсем уверен, какую роль хочу играть, но я действительно хочу быть частью жизни этого малыша.



— В роли кого? — Разочарование придало её голосу пронзительности. — Его дяди? Друга семьи? Выясни, что ты хочешь, прежде чем войти в жизнь моего ребёнка, Данте.



— Я не знаю, но хотел бы иметь возможность это решить. У меня есть шесть месяцев. И, если ты переедешь сюда, это поможет мне принять решение и одновременно решит проблему с твоим жильём.



— Я не хочу жить с тобой. — Клео покачала головой. Его идея была абсурдом, и все же он предлагал это абсолютно серьёзно.



— Ты знаешь, как много я путешествую. Я почти никогда не бываю дома, так что у тебя будет здесь полный контроль. Ты можешь чувствовать себя как дома, приглашать друзей, жить в комфорте, а я буду уверен, что ты в безопасности и хорошо о себе заботишься, пока беременна моим ребёнком.



“Это какое-то безумие. Я не позволю ему так манипулировать собой. Нет, пока у меня ещё есть варианты”.



— А что произойдёт после рождения ребёнка?



Её вопрос, казалось, поставил Данте в тупик, и он несколько минут обдумывал его, прежде чем ответить.



— Придумаем что-нибудь ещё. Найдём подходящий дом для вас обоих. Я помогу с этим, а если у тебя появятся сомнения, буду счастлив оформить право собственности на дом на ребёнка.



— Почему просто не сделать это сейчас? — спросила она.



— К тому времени, как мы найдём подходящий дом и подпишем документы, беременность станет очень заметной. И где ты будешь жить всё это время? С Блу и Люком? Думаешь, это честно? Стать для них таким бременем? Кроме того, мы не можем пока записать всё на имя ребёнка.



“Ох, у него сегодня на всё есть ответы”.



— Жить здесь — для меня не очень хорошая идея, Данте. — Она отодвинулась от стола. — А сейчас я хотела бы уйти, пожалуйста.



Он кивнул — мышцы его челюсти напряглись, пока он пытался держать свои эмоции под контролем — затем отбросил салфетку.



— Очень хорошо.



Данте помог Клео надеть куртку, потом взял телефон.



— Джеймс, мы спустимся через пару минут. Встреть нас около лифта. — Он повесил трубку, больше не сказав ни слова и махнул ей. — После тебя.



__________________________________



Солнце начало садиться, когда они подъехали к дому Клео. Данте настоял, что проводит её. У подъезда торчал подозрительного вида молодой человек. Он курил что-то слишком ароматное, чтобы быть сигаретой, и дернул подбородком, увидев их.



— Как дела? — пробормотал и отвернулся от укоряющего взгляда Данте.



— Спасибо, Данте, — твёрдо сказала Клео, надеялась, что он вернётся обратно к машине, где его ждал Джеймс.



Но Данте не собирался это делать и вздернул бровь, не впечатлённый её словами.



— Я провожу тебя до квартиры, — сказал он, поглядывая на курившего паренька с явным отвращением. — По понятным причинам.



— Всё не так плохо, — возразила она. — Они, в основном, студенты.



— Ну, этот конкретный студент, — он кивнул на паренька, — должно быть, учится в колледже, торгуя наркотой. И вон те двое… — На этот раз он кивнул в сторону хихикающих, шатающихся молодых женщин, одетых в узкие мини-юбки и высокие сапоги. — Вероятно, торгуют собой, чтобы оплатить обучение.



Клео, сквозь сгущающуюся темноту, присмотрелась на девушек и ахнула, узнав их. Они тоже увидели её и завизжали от восторга.



— Боже мой! Клео! — закричала потрясающе красивая темнокожая девушка, и Клео заметила, как Данте вздрогнул от её пронзительного голоса. — Так странно, что ты ждёшь нас здесь, внизу. Как будто знала, что мы приедем.



— Она знала, помнишь, Коко? — напомнила подруге Джиджи чуть менее пронзительным голосом.



Однако Клео не знала, что они приедут, поскольку ничего определённого они не обговаривали.



— Что за чёрт? — пробормотал Данте себе под нос, и Клео улыбнулась, услышав ужас в его голосе.



— Привет, девочки, — поздоровалась Клео, и две полураздетые девушки кинулись на неё, обнимая и целуя.



Коко, как и ожидалось, первой обратила внимание на Данте.



— О, привет. Меня зовут Коко Сибия. Рада познакомиться. Всегда рада познакомиться с любым другом Клео. — Она схватила его за руку, даже прежде чем он успел её протянуть, и сердечно пожала. — А это Джиджи.



— Привет. — Маленькая и симпатичная блондинка Джиджи застенчиво помахала, но не пыталась схватить его за руку.



Данте сунул руки в карманы брюк и задумчиво уставился на всех троих.



Клео пыталась посмотреть на них его глазами и поняла, что все они были примерно одного роста — чуть выше пяти футов — и с похожим телосложением. Джиджи и Коко были немного стройнее Клео, так как она начала набирать вес из-за беременности.



— Откуда вы знаете друг друга? — с любопытством спросил он, на мгновение отвлёкшись от слоняющегося без дела подозрительного парня, который тоже с любопытством их рассматривал.



— Мы вместе ходили в танцевальную школу. Клео и я танцевали в одной группе целый год после выпуска, — объяснила Коко. — Она всегда была самой талантливой, работала больше и лучше всех, пока Кэл не уронил её.



Клео кинула на Коко яростный взгляд за то, что она так выразилась. Кэл всё ещё чувствовал огромную вину за то, что произошло, и изо всех сил старался загладить её. Он взял перерыв в карьере, чтобы помочь Клео восстановиться, и в некотором смысле, тот несчастный случай разрушил и его карьеру. Клео подозревала, что Кэл просто не может позволить себе добиться успеха.



— Он уронил тебя? — В голосе Данте проскользнули опасные нотки.



— Это произошло случайно. — Впервые с того несчастного падения Клео услышала в собственном голосе нотки абсолютной правды и искренности.



“Как я могла позволить одному из своих лучших друзей так долго барахтаться в собственной вине? Как могла настолько зациклиться на жалости к себе, что не видела, как это отражается на Кэле? Боже, я ужасный человек. Мелкий, эгоистичный и слабый!”



Клео покачала головой, слегка ошеломлённая направлением своих мыслей.



Она посмотрела на Данте, чьи глаза сузились от беспокойства, и вдруг ей стало ненавистно, что она сомневается в нём. А также то, как справляется с беременностью и желанием Данте быть частью жизни ребенка.



— Ну, после этого и его карьера пострадала, — бодро сообщила Коко.



— Это древняя история, Коко. Я не хочу больше это обсуждать, — многозначительно сказала Клео, и Джиджи, благослови её Господь, тут же сменила тему.



— Ну, мы пришли, чтобы забрать Клео на вечер в город. Хотите присоединиться к нам, мистер…?



— Дамасо, — сообщил он ей и протянул руку Джиджи, которая с энтузиазмом пожала её. — И я не уверен, что Клео готова провести вечер в городе.



Он с беспокойством поглядел на Клео, которая чувствовала себя немного пьяной после прозрения, которое осенило ее минуту назад.



— Клео? — Коко помахала рукой перед её лицом. — Что случилось, девочка?



— Э… — Клео моргнула, вернувшись в реальность. — Я немного устала. Боюсь, мне не до ночных гуляний.



— Ой, да ладно, не будь такой занудой, как в старые добрые времена. — Коко надулась и Клео чуть не рассмеялась.



«Старые добрые времена» значили: рано ложиться спать, долго и тяжело репетировать до жуткой боли в ногах, уставать, как морально, так и физически. Те пару вечеров, что они ходили на «вечеринки», почти всегда заканчивались после двух-трех коктейлей, которые полностью её вырубали. Не совсем весёлые вечеринки.



— Я немного беременна, — призналась она с улыбкой. Ей было радостно, что смогла отпустить прошлую жизнь и с надеждой жать того, что ждёт её впереди. — Мне нельзя пить.



— Серьёзно? — Вопль Джиджи был впечатляющим и мог соперничать со всем, что были у Коко в загашнике. — Это потрясающе. Я стану фантастической тётей, Клео!



Она крепко обняла Клео, и та засмеялась над её энтузиазмом. Коко же выглядела немного потрясённой, но всё же обняла её.



— Ого, это неожиданные новости, — сказала она.



— Да, жизнь изменилась. Во-первых, мне нужно переехать из этого места, — Клео указала на здание позади неё. — Вероятно, я перееду к отцу ребёнка.



Она встретила потрясённый вопросительный взгляд Данте и пожала плечами. После всего, что только что поняла о себе, Клео чувствовала — поверить ему будет лучшим решением для ребёнка, Данте и для неё самой. Она надеялась, что поступает правильно. Но только время покажет.

___________________________________

В конце концов, Коко и Джиджи проводили её до квартиры и Клео удалось отправить Данте домой, пообещав, что она позвонит ему позже. Кэла не было дома, что было с одной стороны хорошо, потому что он абсолютно ненавидел Коко, и чуть меньше Джиджи, но с другой стороны, Клео хотела с ним поговорить после своего прозрения.



«Наверное, Кэл опасается, в каком я настроении, после того, как фактически бросил меня у клиники».



Коко и Джиджи провели у неё несколько часов, поедая запрещённые им шоколадные трюфели, болтая о новой постановке «Золушки», где у Коко была роль злой сводной сестры, о Кэле, и, конечно же, о Данте.



— Этот мужчина великолепен, — сказала Коко, слизывая с кончиков пальцев растаявший шоколад.



— Какой? — уклончиво спросила Клео.



Джиджи с Коко бросили на неё бесстрастный взгляд.



— Должны ли мы отвечать? — недоверчиво спросила Коко.



— Ладно, хорошо. Да, он симпатичный.



— Он отец ребёнка? — спросила Коко.



«Интересно, действует ли еще соглашение о неразглашении?» — подумала Клео, и на всякий случай решила подстраховаться.



— Он мой бывший босс. Мы просто обсуждали некоторые детали моей работы. Вообще-то, он немного придурок.



Технически это была правда.



— Так, кто же папа? — спросила Джиджи, которая всегда была доверчивой душою. Коко, в отличие от нее, не купилась на уловку Клео, но, к счастью, не стала настаивать.



— Никто из тех, кого ты знаешь, — пренебрежительно ответила Клео, затем задала вопрос по поводу новой роли Коко. Это был довольно эффективный отвлекающий маневр, так как Коко очень любила поговорить о себе.



_____________________________________



Когда Коко и Джиджи ушли, Кэл еще не вернулся домой, поэтому Клео, скрепя сердце, позвонила Данте — его номер сохранился в телефоне.



Данте ответил после второго гудка.



— Ты это серьёзно? — спросил он без предисловий.



— Да, но есть несколько условий.



— Конечно же, есть, — сухо ответил он.



— Я не позволю ограничить мою свободу, — сказала Клео, игнорируя его сарказм.



— Как, чёрт возьми, я могу ограничить твою свободу? — Он действительно казался оскорблённым. — Я не собираюсь приковывать тебя к кухонной раковине или что ты там себе напридумывала.



— Я имею в виду, что хочу приходить и уходить, когда захочу. Я всё ещё регулярно танцую в студии в Ньюлендсе и думаю начать преподавать в нескольких классах, чтобы заработать денег.



Клео всё больше и больше задумывалась над этим вариантом после последнего визита к Сьюзен. Возможно, всё будет не так уж и плохо. Возможно, у нее наконец-то получится отказаться от старых амбиций и гордиться достижениями своих учеников.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги