«Было бы неплохо, если бы моими учениками стали дети, а не подростки и взрослые».



Клео не была уверена, что у неё получится учить других, но была взволнована мыслью о новом начале.



— Тебе не нужно работать, — сказал Данте.



— Нужно, — твердо заявила Клео.



Данте помолчал, а затем прочистил горло.



— Что ещё? — спросил он.



— Моя жизнь принадлежит мне. Куда я иду, что делаю или с кем — не твоё дело.



— Ты имеешь в виду мужчин?



— Я имею в виду в целом. Но да, любые отношения, платонические или какие-то другие, которые у меня могут быть с мужчинами, не твоё дело.



— Ты собираешься встречаться с мужчинами, пока беременна?



— Кто знает? Жизнь такая странная.



— Отлично, это же правило относится и ко мне.



— Как угодно. — Как будто ей было не всё равно. Ладно, может ей было не всё равно. Немного. — И мы начнём искать небольшой, а не огромный, дорогой и показушный дом, куда мы с ребёнком переедем после родов. Дом будет записан на его имя. Он никогда не будет принадлежать мне. Любые твои деньги пойдут на оплату медицинских счетов и предметы первой необходимости для ребёнка: одежда, медицина, образование.



— Я хочу создать целевой фонд и университетский фонд.



Клео решила позволить ему это, так как следующий пункт очень важен для неё.



— Фамилия ребёнка будет Найт, и хотя ты будешь играть определённую роль в его или её жизни, тебя никогда не назовут отцом.



Данте молчал так долго, что она боялась, что связь оборвалась, а когда он наконец заговорил, то его голос был тихим и немного хриплым.



— Ладно.



Клео выдохнула так долго сдерживаемый вдох и позволила себе расслабиться.



— Я хочу, чтобы всё это было записано и засвидетельствовано нашими адвокатами, прежде чем я перееду, — дрожащим голосом добавила она.



— Хорошо.



После ещё одного мучительно долгого молчания, Клео почувствовала, как её глаза наполняются слезами. Она надеялась, что это правильный шаг. Она не хотела быть несправедливой, но и себя подставлять тоже не хотела.



— Данте, — прошептала она.



— Да?



— Спасибо.



— Mi placer, cielo (исп.: Не за что, милая).



Его испанский поразил её. Данте так хорошо говорил по-английски, несмотря на его акцент, что иногда она забывала, что испанский – его родной язык. Она начала понимать, что он использовал его тогда, когда находился под эмоциональным давлением.



— Думаю, теперь мне придётся рассказать об этом Люку, — признала она, опечаленная тем, как это новость повлияет на её брата.



— Это должен сделать я, — настаивал Данте. — Это мужской долг, и я должен был сказать ему об этом раньше.



— Данте, нет никакой необходимости в этой сексистской чепухе, — спорила Клео. — Он мой брат. Я знаю, как с ним справиться.



— Я сам.



Клео слышала, как он заскрежетал зубами, говоря это, и, вздохнув, решила промолчать, чтобы избежать спора. Однако она уже планировала, когда и где расскажет брату о том, что произошло у неё с Данте. Ей просто нужно добраться до Люка раньше Данте, что было легко, так как Данте был заложником своего рабочего графика.



Казалось, он принял её молчание за согласие и сменил тему, спросив, когда она готова будет переехать.



— Не уверена. Я должна уведомить о том, что выезжаю из квартиры, затем разобраться с преподавательской работой в студии и подумать, что мне взять с собой.



— Дай мне знать, если понадобиться помощь, я вызову грузчиков.



— Я могу сделать это сама, — запротестовала Клео.



Данте громко вздохнул.



— Ну вот, ты без всякой нужды всё усложняешь. Это искреннее предложение помощи, dulzura.



Она моргнула от неожиданности. После возвращение из Токио она погуглила это испанское слово и узнала, что оно означает «сладкая». Данте впервые произнес его не в интимной обстановке, и это застало Клео врасплох.



— Спасибо, — прошептала она, удивляясь, как, чёрт возьми, все это сработает, если каждое его предложение помощи она воспринимала как благотворительность и удар по её гордости.



«Мне нужно немного расслабиться».



____________________________



Закончив разговор с Данте, Клео приняла душ, переоделась в пижаму, а затем написала Кэлу, спрашивая, где он.



Около полуночи пришел ответ: Гуляю с Карлом. Скоро буду.



«Кто такой, чёрт возьми, Карл? Кэл вроде встречается с Брайаном».



Клео пошла на кухню и сделала себе чашку какао, старательно не замечая посуду, сложенную в раковину. Холодный мраморно-хромовый шедевр в квартире Данте не долго останется нетронутым. Она была не самой опрятной соседкой, и надеялась, что Данте не будет много времени проводить рядом с ней.



Спустя десять минут в квартиру влетел Кэл. Клео тут же подошла к нему и крепко обняла. Он удивлённо обнял её в ответ.



— Эй, что это? Ты в порядке, дорогая? Мне жаль, что я бросил тебя у клиники, но Дамасо сказал, что отвезёт тебя домой и что вам нужно поговорить и кое-что решить. С этим я определённо был согласен. Он расстроил тебя? Прости. Я должен был предвидеть это…Должен был остаться.



— Нет, — пробормотала Клео в его грудь. — Ты был прав. Нам нужно было кое с чем разобраться. Я расстроена не из-за этого.



— Тогда из-за чего? Опять беременные гормоны?



— Кэл, нам нужно поговорить.



Она взяла его за руку и повела к кухонному столу. Кэл сел напротив и с беспокойством посмотрел на нее.



— Я хотела попросить прощения, — прошептала Клео.



— За что? За переезд? Дорогая, мы уже прошли через это…



— За то, что так и не простила тебя после несчастного случая.



Кэл закрыл рот и впился в нее взглядом. Он не сказал ни слова, поэтому Клео протянула руку и коснулась одного из сжатых кулаков, лежащих на столе.



— Ты же знаешь, это была не твоя вина. Но мне нужно было кого-то винить, и все эти годы я подсознательно винила тебя. И самое ужасное то, что я позволяла тебе так думать. Что делает из меня дерьмового друга и ещё более дерьмового человека.



— Я уронил тебя, — тихо сказал Кэл и повернул руку, чтобы обхватить её ладонь.



— Синхронность и равновесие были нарушены, — твёрдо сказала она. — Ты знаешь это. Как мы оба не получили ужасные травмы — выше моего понимания.



— Всё равно, я должен был удержать тебя. Я выше, сильнее…



— Дорогой, — сказал она, используя его прозвище для неё. Кэл улыбнулся сквозь слёзы, которые начали блестеть в его серых глазах. — Ты всего лишь человек. Когда я потеряла равновесие, ты изо всех сил старался удержать меня, но не смог. Всё это время я не признавала, что тоже виновата. Я была такой эгоисткой. Сидела и смотрела, как ты уничтожаешь сам себя и ничего не говорила. И хуже всего, что за все эти три года я этого даже не осознавала, до сегодняшнего вечера. Я слишком долго жалела себя. Моя танцевальная карьера закончилась, и это произошло много лет назад. Моя жизнь прекрасна без танцев, и, Кэл, как твой самый лучший друг, который желает тебе только добра, я хочу, чтобы ты вернулся и стал тем, кем я больше не могу. Твоя карьера не закончена, ты чертовски хороший танцор. Перестань вести себя, как полная задница, чтобы я почувствовала себя лучше и верни себе свою карьеру.



— Откуда всё это? — спросил он.



— Я скоро стану матерью, пришло время вести себя по-взрослому, ты так не думаешь? Я люблю тебя, Кэл, и я буду скучать по тебе, как сумасшедшая, когда ты начнёшь работать и гастролировать, но давай посмотрим правде в глаза, мы всё равно постоянно сводим друг друга с ума.



Он рассмеялся, и между ними всё стало легче и лучше. Лучше, чем было в течении многих лет.



Данте


— Данте, рад тебя видеть, чувак! — Люциус схватил Данте за руку и обнял его.



Такую фамильярность Данте позволял только Люциусу, большинство его знакомых были немного более замкнутыми и менее симпатичными. После разговора с Клео накануне вечером, Данте подозревал, что она попытается увидеться с братом до того, как у него появиться такая возможность. Поэтому он отменил все свои утренние встречи и отправился прямо в офис к Люку. Данте знал, что рискует потерять дружбу, которой дорожил. Это было одной из причин, по которой он нанял недостаточно квалифицированную Клео на такой высокий пост — он чувствовал, что должен сделать это для Люка.



— Мне жаль, что я пришёл без предупреждения, — сказал Данте, когда Люк усадил его в своём грязном кабинете в дальней части магазина, которым управлял.



Данте огляделся вокруг. Люк блестяще учился, и Данте не мог понять, почему он не работает менеджером в какой-нибудь многомиллионной корпорации. Он не должен был работать в этом маленьком магазине в промышленной части Кейптауна.



Данте посмотрел на своего друга и увидел — впервые — морщинки у рта и на лбу. Он выглядел старше своих тридцати двух, и в его густых чёрных волосах виднелась ранняя седина. Они с Клео были очень похожи друг на друга — глаза, нос, рот.



— Как дела, amigo? — тихо спросил он.



— Ну, знаешь, всё по-старому. Ничего особо не изменилось с тех пор, как мы виделись в последний раз. Блу и я всё ещё пытаемся организовать свадьбу, но дом поглощает все наши деньги.



Данте много лет назад предлагал помочь с домом, но Люк был гордым и упрямым. Теперь он точно видел, откуда это у Клео.



— И, эй, чувак, — добавил Люк, — я давно хотел извиниться за то, что произошло с Клео.



Это было то, что искал Данте, хотя слова Люка сбили его с толку.



— Что произошло с Клео? — Данте не знал, что имел в виду Люк.



— Да, во-первых, она понятия не имела, к кому устраивается на работу, когда подавала заявление. Я имею в виду, я был немного раздражён на неё за то, что она это сделала, я не хотел, чтобы ты думал, что я имею к этому какое-то отношение...



Данте недоверчиво покачал головой. Он был неспособен понять, что заявление Клео о приеме на работу было чистым совпадением. Но, зная Клео и Люка, разве могло быть по-другому? Брат и сестра предпочтут отгрызть себе конечности, но не попросят друга о помощи.



— …а потом она взяла и всё бросила. — Люк с отвращением покачал головой. — Она всегда была безответственной, а теперь с…— Он остановился, но Данте понял, что он хотел упомянуть беременность. Люк снова покачал головой и продолжил: — В любом случае, я просто хотел извиниться за это. Как обычно, её поведение было совершенно безрассудным.



Что-то в том, как Люк оскорблял Клео, заставило Данте почувствовать себя не в своей тарелке, тем более, что это было абсолютно несправедливо.



— Ты не должен быть так суров с ней, — сказал Данте.



Люк запнулся.



— Что?



— Ты не должен быть так строг с ней. Она не уходила. Я уволил её.



— Ты? — Люк нахмурился, пытаясь переварить эту информацию. — Почему? Что она сделала?



— Может быть, тебе стоит иногда давать сестре кредит доверия, — сказал Данте, и Люк прищурился.



— Данте, — сказал он, его голос звучал опасно тихо. — Что это значит?



— Именно это я и приехал обсудить, — ответил Данте, неловко кашлянув.



— Что? Мою сестру?



— Да. И ребёнка.



Люк поднялся со стула и упёрся сжатыми кулаками в стол. Наклонившись, он пригвоздил Данте своим свирепым взглядом.



Данте остался на месте, потому что знал, что Люк был вправе так реагировать.



— Как ты узнал о ребёнке? — спросил Люк неровным голосом.



Данте глубоко вздохнул и встретил пристальный взгляд Люка, мысленно прощаясь со своим давним другом.



— Я отец ребёнка.



Люк двигался так быстро, чем застал его врасплох. Данте в считанные секунды оказался прижатым к тонкой стене.



— Ублюдок, — прошипел Люк, хватая его за грудки. — Я доверил тебе свою семью!



— Люк, успокойся. — Данте пытался остаться спокойным и не агрессивным, но Люк встряхнул его и сильно прижал спиной к стене.



— Ты женишься на ней.



— Нет, не женюсь, — уточнил Данте. — Ни твоя сестра, ни я не хотим этого. Однако, я буду заботиться о ней и о ребёнке.



— Нам ничего от тебя не нужно, — сказал Люк, демонстрируя ту самую гордость Найтов. — Ни одна чёртова вещь. Если ты не поступишь правильно и не женишься на Клео, то я сам позабочусь о ней и о ребёнке.



— Не будь смешным, Люциус. Ребёнок — это моя ответственность. Клео, пока беременна, тоже моя ответственность. Тебе нужно заботиться о Блу и о доме. На оставшуюся часть беременности Клео переезжает ко мне, а после она переедет в дом, который я куплю на имя нашего ребёнка — в соответствии с её пожеланиями.



— Да, деньги помогают тебе откупиться от любой нежелательной ситуации, не так ли? Должно быть, здорово, — сказал Люк с усмешкой.



Его презрительные слова задели сильнее, чем следовало бы. Данте старался не позволить им повлиять на себя, но это было трудно, потому что мнение Люка о нём достигло дна.



— Моя сестра и её ребёнок не продаются. Можешь забрать обратно чёртову сделку, которую ты с ней заключил и засунуть её себе в задницу. Убирайся из моего офиса!



— Договорённости между мной и Клео не имеют к тебе никакого отношения. Я пришёл рассказать о наших планах только из уважения к тебе и к нашей дружбе.

— Ты настолько уважаешь меня, что использовал мою сестру, как одну из своих шлюх? А потом бросил её, как мусор, когда она забеременела? Хуже того, ты её уволил? Почему? Потому что твоя ошибка будет смотреть на тебя каждый день, становясь всё больше и больше в животе Клео из-за маленького убл…



— Не смей! — Данте отстранился, освободился из хватки Люка, и не позволил ему произнести то ужасное слово, которое он собирался сказать.



К его чести, Люк выглядел пристыженным пару мгновений, прежде чем гнев снова взял верх.



— Убирайся из моего офиса, чёрт возьми, — возмутился он.



Данте хоть и сам собирался уходить, задержался.



— Люк, Клео переедет ко мне. Она нуждается во мне.



— Не говори мне, что нужно моей сестре, я знаю её лучше, чем ты! — возразил Люк.



Данте кивнул.



— Только не бросай её, потому что злишься на меня, — сказал он.



Люк, казалось, обдумывал его слова, прежде чем отступил и ударил его в челюсть.



Данте пошатнулся, его рука потянулась к лицу. Его инстинктивной реакцией было ответить ударом на удар, но он знал, что задолжал это Люку, поэтому отступил. Он открыл и закрыл рот, чтобы проверить не сломана ли челюсть, но к счастью, всё было в порядке.



— Я это заслужил, — согласился он. Однако эти слова, казалось, ещё больше разозлили Люка. Он снова замахнулся, но Данте предупредил: — Но на второй я отвечу.



Люк заколебался.



— Надеюсь, ты поймёшь, что я никогда не хотел оскорбить тебя или твою семью, Люк, — объяснил Данте. — Но брак не решит проблем с беременностью Клео. Мы оба будем несчастны, и, как следствие, ребёнок тоже будет страдать.



— Я больше не хочу слушать твои жалкие оправдания, Дамасо. — Люк старался не встречаться с ним взглядом, что беспокоило Данте больше, чем то, что происходило до этого. — Ты не тот человек, за которого я тебя принимал.


Глава десятая


Клео


Клео приехала на работу к Люку и заметила автомобиль Данте. Она быстро остановила свою машину и выскочила навстречу Джеймсу, который, как обычно, стоял, как часовой, рядом с блестящей чёрной машиной.



— Не говори мне, что он там, — с испугом сказала она.



Джеймс снял очки и кивнул. Клео пробормотала проклятья, бросила ключи Джеймсу и помчалась к входу в маленький IT-магазин, которым управлял её брат.



— Джеймс, извини, пожалуйста, припаркуй её за меня, — крикнула она через плечо, и, поскольку не смотрела, куда идёт, на полном ходу врезалась во что-то твёрдое и неподвижное.



— Уф!



Увидев, с кем столкнулась, она тут же нахмурилась.



— Боже, с тобой всё в порядке? — Данте удержал Клео от падения, и осмотрел не пострадала ли она, когда врезалась в него.



— Тебе обязательно нужно было попасть сюда раньше меня, да? — прошипела она, игнорируя его беспокойство, и нетерпеливо отмахнулась от рук Данте. — Он там? Ты виделся с ним?



Он кивнул. Мрачная челюсть и пустота во взгляде, сказали ей всё, что нужно.



— Как он это воспринял? — с тревогой спросила она.



— Не очень хорошо. — Он непроизвольно потер подбородок, и она увидела там синяк.



— Боже мой, он тебя ударил?



Её брат был таким пацифистом. Он даже муху не обидел бы — ладно, муху наверно обидит, но не причинит вреда маленькому пушистому зверьку вроде мыши — поэтому то, что он ударил Данте, было за пределами её воображения.



— Ты ударил его? — подозрительно спросила она, и в пугающих пустых глазах Данте промелькнуло раздражение, которое она предпочла тому опустошению, что видела раньше.



— Конечно же, нет.



— Он расстроен?



— Я бы сказал, да, — сухо ответил Данте.



Клео хотела протиснуться мимо него и войти в здание, но он продолжал отступать, тем самым мешая ей.



— Эй, убирайся с моего пути, — раздражённо потребовала она.



— Сейчас он очень зол, Клео. Думаю, он может сказать то, о чём вы оба пожалеете, и это приведёт к ненужным разногласиям.



Эти слова показались Клео более деликатными, и она не знала, как их воспринимать.



— А ты не думаешь, что у нас уже разногласия?



— Ничего, что нельзя было бы исправить, — сказал Данте. — Сейчас весь его гнев направлен на меня. Если ты войдёшь туда, он направит его на тебя… Не делай этого ни с собой, ни с ним.



Клео прикусила щёку, обдумывая его слова и наконец-то кивнула.



Данте взял ее за руку и повёл к машинам. Вернее туда, где стояла его машина. Джеймс в это время пытался припарковать автомобиль Клео в небольшое пространство рядом с седаном Данте. Огромный мужчина выглядел нелепо за рулём её маленького хэтчбека. Клео хихикнула, потом рассмеялась и, в конце концов, разразилась громким, неконтролируемым смехом. Данте остановился на полпути, чтобы посмотреть на неё, и встревоженное выражение его лица заставило её засмеяться ещё сильнее. Вскоре её смех принял отчаянный, истерический оттенок, и не успела она опомниться, как по щекам полились слёзы, а хохот превратился в рыдание. Данте что-то пробормотал себе под нос, притянул её к себе и нежно обнял. Клео прижалась к нему и позволила себе поплакать.



— Извини, — прошептала она, после того как слезная буря затихла.



Данте пробормотал что-то в ответ, убирая волосы с её лица и промокая платком её горячие и опухшие щёки.



— Давай, тебе нужно отдохнуть, — властно сказал он.



Клео кивнула и пошла к своей машине, но Данте остановил её.



— Я не это имел в виду. В таком состоянии ты за руль не сядешь. К тому же, в своей крохотной квартирке ты точно не сможешь отдохнуть. Джеймс поедет на твоей машине за нами, а я сяду за руль своей.



Клео открыла рот, чтобы возразить, но Данте прижал длинный палец к её губам, заставляя замолчать. Прикосновение кожи к коже была настолько неожиданным, что Клео отвлеклась. Довольно надолго отвлеклась, и за это время Данте успел усадить её на пассажирское сиденье своей машины и занять место водителя.



— Данте, я не хочу…



— Клео, можешь хоть в раз жизни быть посговорчивей?



— Я так же просила тебя не быть таким властным хоть раз в жизни, — заметила она, и он улыбнулся.



«Мать честная, он улыбнулся!»



Его лицо сразу стало открытым и юным, и от него захватывало дух.



— У каждого свои недостатки, — пошутил Данте.



— Боже, перестань так улыбаться, — посоветовала она. — Люди могут принять тебя за хорошего парня.



— Боже упаси, — парировал он.



Клео уставилась на него, задаваясь вопросом, зачем он прячет свое чувство юмора за той маской холодной отстраненности, которую представляет миру.



Дорога не заняла много времени и прошла в молчании, но когда Данте остановил машину, Клео пыталась в последний раз возразить.



— Джеймс мог бы отвезти меня домой, — предложила она. — Я обещаю отдохнуть, когда приеду домой.



— Мы уже здесь. Ты можешь насладиться тишиной и вздремнуть. Я вернусь в офис, так что ты сможешь побыть одна. Угощайся всем что есть, а если что-то понадобиться, позвони Джеймсу. Он позаботится обо всём.



Клео решила не спорить — в конце концов, это может стать отличной возможностью побыть в квартире Данте, прежде чем она переедет туда окончательно. К тому же она устала, перенервничала и снова чувствовала себя вялой. Из-за этого Клео хотелось просто лечь и уснуть.



Данте проводил её в пентхаус, пройдя все этапы безопасности, и они оказались лицом к лицу в гостиной. Достав ручку из нагрудного кармана, он написал четырёхзначный код на клочке газеты, лежащей на кофейном столике.



— Это код от лифта, если ты решишь уехать домой. — Он взял её руку, перевернул ладонью верх, и положил ключи от машины. — Если ты решишь уйти, пожалуйста, сообщи об этом Джеймсу. Я оставил ему чёткие инструкции о твоём благополучном возвращении домой.



Клео ничего не ответила, хотя мысленно закатила глаза. Она много лет благополучно добиралась до дома сама, но это безумный мир Данте, и пока она рядом с ним, ей придётся мириться с этими странностями.



Данте стоял так близко, что она чувствовала, как его грудь касается её при каждом вздохе. Подняв руку, он нежно убрал волосы с её лица. Кончики его пальцев схватили один из локонов, и загадочная улыбка появилась на его прекрасных губах.



— Мне нравится голубой, — пробормотал он. — Лучше чем розовый. Розовый не твой цвет.



— В следующий раз перекрашу в ф-фиолетовый, — запинаясь, сказала Клео.



Данте долго и оценивающе смотрел на прядь, которую держал.



— Не думаю, что он подойдёт к твоим глазам. Ну, или он должен быть неярким, — объявил он.



Клео кивнула, удивляясь, почему они стоят здесь и обсуждают её волосы.



Данте словно очнулся от чар, под которыми находился, моргнул пару раз, затем покачал головой и отпустил прядь.



— В любом случае, я… э-э… должен вернуться на работу. Постарайся отдохнуть, dulzura, — сказал он мягким голосом. — Это пойдёт вам обоим на пользу.



Эти слова напомнили Клео главную причину, по которой она здесь. Главную причину, почему Данте хотел, чтобы она находилась здесь — ребёнок. Он выкинул ее из своей жизни, и ребёнок – единственная причина, по которой она вернулась. Ей лучше не забывать об этом, чёрт возьми, и не фантазировать о Данте Дамасо. Особенно сейчас, когда она начала видеть другие — приятные — стороны его личности.



Она смотрела, как он уходит, затем подождала пару минут и пошла в одну из свободных комнат. Сбросив обувь, она поднялась по лестнице, затем сняла с себя куртку. К тому времени, как она дошла до постели, на ней не было ничего, кроме майки и трусиков. Она потянула одеяло, укрылась и заснула в течение секунды.



Данте


Когда Данте вечером вернулся домой, машина Клео всё ещё стояла в гараже. Он — что не характерно — закончил работу ровно в пять часов, и поэтому из офиса его провожали множество любопытных взглядов и поднятых бровей. Он проигнорировал любопытство сотрудников и помчался домой. По словам Джеймса, Клео ещё не ушла, и Данте хотел убедиться, что с ней всё в порядке.



Учитывая её упрямство, он ожидал, что она уедет несколько часов назад, и то, что она всё ещё была в пентхаусе, немного его беспокоило.



Он вошёл, огляделся и понял, что внизу тихо и пусто, как в могиле. Он почувствовал, как сердце начало колотиться в груди и паника пробирается в сознание. Данте не знал, что, чёрт возьми, ожидать, но не был уверен, что ему это понравится.



— Я веду себя, как псих, — укорял себя Данте, быстро шагая к лестнице, но у него всё равно перехватило дыхание.



Он так спешил быстрее добраться до верхнего этажа, что не заметил обувь на ступеньке и споткнулся. Недоверчиво посмотрев вниз, он озадаченно поднял маленький белый кроссовок. Второй кроссовок лежал на две ступеньки выше, а джинсовая куртка была небрежно переброшена через перила.



По пути он подбирал предметы, словно шёл по следу из хлебных крошек. Джинсовая юбка, футболка, и даже бюстгальтер были разбросаны по лестнице и лестничной площадке, и Данте подумал, что Клео, скорее всего, пытается его соблазнить.



Он взглянул на свой твердый член, и был вынужден неохотно признать, что если это и была попытка, то она удалась. Одной мысли о полуголой Клео в огромной кровати было достаточно, чтобы заставить его член встать и сказать: «Да, пожалуйста!».



Данте стоял с охапкой пахнущей Клео одеждой, неистовый и готовый для неё. Он заметил носок, валявшийся около двери, и слепо последовал к ней, зная, что Клео находится в той комнате.



Обнажённая и такая же готовая для него, как и он для неё.



Многообещающе.



Отбросив одежду в сторону, он открыл дверь, не стуча и не задумываясь, но тут же замер на месте. Клео лежала посреди кровати, свернувшись в клубок, и крепко спала. Она, вероятно, хотела укрыться, но одеяло наполовину сползло с кровати и прикрывало лишь её стройные бёдра.



Она была одета в эти проклятые трусики, которые она так любил — с уточкой Дэйзи, и белую майку. Должно быть, она просто сняла бюстгальтер, а майку оставила. Одна её рука лежала под щекой, вторая на животе в защитном жесте, колени поджаты и подтянуты практически к груди. Для такой крошки в такой огромной кровати, она занимала удивительно много места.



Во сне Клео выглядела невинной, но это ничуть не уменьшило его желания.



«Слава Богу, она спит, иначе я мог бы совершить огромную ошибку. И так все очень непросто, а секс все только усложнит. Придётся мне игнорировать свои низменные побуждения, особенно, если она будет здесь жить».



Данте подошёл к кровати, не в силах оторвать взгляд от Клео. Полностью расслабленная, без вызывающего взгляда и воинственного наклона головы, она была чертовски красива. Это откровение ошеломило Данте.



«Почему я прежде не замечал, что она красива? Почему увидел сейчас? Она не изменилась. У нее все те же странные черты лица, которые не сочетаются. Но раньше её можно было назвать довольно необычной, а сейчас от неё просто дух захватывает!»



Данте не хотел думать об этом, не хотел анализировать перемену в своём сердце, вместо этого он хорошенько укутал Клео одеялом, повернулся и вышел из комнаты.

Клео


Проснувшись, Клео запаниковала, когда не увидела ни одного знакомого предмета в комнате. Она вздохнула и попыталась вспомнить, что случилось, прежде чем заснула и, когда ей это удалось, нащупала телефон под подушкой и проверила время. Было восемь вечера, она проспала почти девять часов.



У нее было около полудюжины не отвеченных звонков от Блу и ни одного от Люка. Она быстро села и набрала номер Блу.



— Клео? Спасибо, Господи! — В голосе подруги слышалось облегчение, и Клео почувствовала себя виноватой за то, что заставила её волноваться. — Где ты? Что происходит? Люк ничего не говорит. Он заперся в своем кабинете и отказывается говорить со мной о том, что его беспокоит. Всё, что я знаю, это то, что ты как-то в этом замешана.



Обычно брат всегда обо всём рассказывал Блу. Клео старалась не думать о том, что значит его поведение.



— Сегодня утром Данте Дамасо приходил к Люку поговорить, — охрипшим от девяти часов сна голосом сказала Клео.



— Данте Дамасо? Зачем?



— Он отец моего ребёнка. Он сказал Люку, что я буду жить с ним до рождения ребёнка.



Блу молчала.



— Блу?



— О Боже, — наконец простонала она, — Клео.



— Я чувствую себя ужасно. Я знаю, какими хорошими друзьями они… были.



— Ты можешь приехать и жить с нами. Тебе не нужно жить с ним, — сказала Блу.



— Я знаю, но он отец ребёнка, и я думаю, что это лучшее решение для всех. Особенно для ребёнка.



— Люк придёт в себя, Клео, — подбодрила её Блу.



— Я разрушила их дружбу, Блу, — сказала Клео, утирая слёзы, что текли по её щекам.



— Всё наладится, — оптимистично ответила Блу. — Ему просто нужно время подумать.



— Сейчас я у Данте, но не собираюсь переезжать сюда ещё пару недель. Думаешь, мне стоит поговорить с Люком до этого?



— Дай сначала я с ним поговорю. Сниму, так сказать, остроту, — предложила Блу. — Я буду держать тебя в курсе.



— Спасибо.



— Клео, ты… ты… — Блу нерешительно замолчала. — У тебя есть чувства к нему?



— Нет. — Клео проигнорировала внутренний голос, который говорил ей: «Врешь».



— Хорошо.



— Это просто произошло. — Клео почувствовала необходимость объяснить необъяснимое, в основном ради себя самой. — В Токио. Он был там, я была там. Это случилось. Мы предохранялись, но… Как там говорил герой из «Парка Юрского периода»? Жизнь сама найдёт свой путь?



Блу хихикнула, но Клео услышала слёзы в её смехе.



— Только ты могла сравнить зачатие ребёнка с размножением динозавров в вымышленном парке.



— Это крутая отговорка, ты должна признать, — сказала Клео со смешком.



Они ещё немного поболтали, затем Клео неохотно закончила звонок.



«Пора ехать домой».



В квартире было жутко тихо, и она подумала, что Данте еще не вернулся. Она знала, по сколько часов он работал и над проектом в Токио, и новым — в Дубае, и сомневалась, что он уедет из офиса раньше полуночи.



Ища свою одежду, она оглядела комнату, а потом вспомнила, что оставила ее на лестнице.



«Чёрт возьми, придётся мне перестать быть неряхой, если буду жить в безупречно-чистом месте».



Что-то на комоде привлекло её внимание, и при более внимательном рассмотрении Клео поняла, что это её одежда, безупречно сложенная стопочкой.



«Кто-то заходил сюда, пока я спала?!»



От этой мысли по её коже побежали мурашки. Это был Данте? Или Джеймс? Она засомневалась. Мог ли это быть сам Данте?



Она натянула одежду и осторожно спустилась по лестнице. Свет был включён, из стереосистемы тихо играла музыка. Клео прошла через кухню в гостиную и обнаружила Данте, растянувшегося на неудобном диване. На нём были потёртые джинсы и серая футболка; кроссовки сброшены на пол. Она видела Данте Дамасо только в костюме-тройке или голым, но ни разу таким... домашним. Одна нога его лежала на диване, а другая опиралась на мраморный пол. Его голова покоилась на маленьком жёстком подлокотнике, жутко неудобным для сна. Он, вероятно, читал, когда его сморил сон — на груди лежала стопка бумаг, которую он надёжно прижимал рукой, а очки на носу опасно накренились набок. Его рот был слегка приоткрыт, и он тихо похрапывал.



Данте Дамасо был красавцем, выдающимся образцом мужественности, которому завидовали многие мужчины и которого желало ещё больше женщин, однако Клео никогда не считала его более неотразимым, чем в этот момент. Он выглядел молодым, ранимым и растрёпанным, и Клео показалось, словно она увидела его впервые.



Она смутилась. Ей отчаянно захотелось уйти, прежде чем Данте ее заметит. Но она не прошла и половины пути до двери, как услышала вздох и шуршание бумаг на его груди.



— Куда ты собралась? — спросил он хриплым ото сна голосом.



Клео выпрямилась и бросила виноватый взгляд через плечо.



— Домой. Не думала, что буду спать так долго.



Данте сел и потянулся, его футболка натянулась на груди и животе.



Клео невольно сглотнула.



На его подбородке была щетина, и он быстро провёл по ней, словно его это беспокоило.



— Останься, — пригласил он. — Поужинай. Я приготовил пасту. Оставил для тебя в микроволновке.



Против воли очарованная тем, что он взял на себя труд приготовить для неё еду, она заколебалась, а он сонно улыбнулся.



— Я бы хотел, чтобы ты осталась на ночь, — сказал он. — Это безопаснее, чем ехать куда-то ночью.



— Сейчас восемь тридцать, — заметила она. — Едва ли полночь. Уверена, что смогу добраться до дома без особых проблем.



— Останься. — Он встал, подошёл к ней, и даже в носках возвышался над ней. — Пожалуйста.



Это «пожалуйста» что-то сделало с ней. Она кивнула, бросила сумку на пол и пошла на кухню.



Конечно же, в микроволновке стояла тарелка, накрытая фольгой. Клео сняла фольгу и установила таймер на полторы минуты.



— Хлеб в жестяной коробке, салат в холодильнике, — сообщил Данте, усаживаясь за островок и наблюдая, как она порхает по кухне.



Казалось, он был доволен, просто наблюдая за ней, и он не хотел ничего говорить.



Клео поставила тарелку, взяла салат и хлеб, и села рядом с ним. Она с жадностью напала на еду. Как обычно бывало в такие дни, как только тошнота исчезала, она могла, есть как лошадь, и Данте зачарованно смотрел, как она всё сметает.



— Чертовски много еды для такой мелкой, как ты, — заметил он после долгого молчания, и Клео посмотрела на него, пожав плечами.



— Ем за двоих, — напомнила она, откусив хлеб.



Данте усмехнулся.



Она не могла привыкнуть к тому, что он всё время улыбается.



— Так ты была профессиональной танцовщицей?



Клео вздохнула.



«Светская беседа. Как… неизбежно».



— Да. — Она вытерла остатки томатного соуса с тарелки куском хлеба и запихнула его в рот. — Вкусно.



— Спасибо.



— Ты и хлеб испёк сам? — Ей было всё равно, что она, словно какой-то дикарь, разговаривает с набитым ртом. Это была божественная еда.



— Да. Что случилось, когда Кэл уронил тебя? — спросил Данте.



Клео уставилась на него, желая, чтобы он не задавал этот вопрос. Хорошо, что она закончила есть, потому что у неё пропал аппетит.



— Нам не нужно знакомиться ближе, Данте, — холодно ответила она. — Не волнуйся, я не стану думать о тебе хуже, потому что ты ничего не знаешь обо мне. Я здесь не для этого.



— Хорошо, — сказал он, собрал тарелки и отнёс их в раковину.



Она смотрела, как он убирает за ней, и покачала головой, удивляясь тому, насколько они разные.



— Итак, я единственный ребёнок в семье.



— Что?



«Почему он посчитал нужным сказать об этом?»



— Я единственный ребёнок, — терпеливо повторил он. — Моя мать умерла от лейкемии, когда мне было пять с половиной. Вскоре отец снова женился. Потом развёлся и опять женился. И так далее. Я потерял счёт, сколько их было. Через пару недель он снова женится, на молодой женщине, которая моложе меня лет на десять. Он всегда влюбляется по уши, женится, не защищая себя и своё имущество, а потом удивляется, когда через год или два его обирают до нитки.



— Зачем ты мне это говоришь? — спросила Клео, испуганная и очарованная историей, которую он ей рассказал. Однако она была не уверена, почему он решил поделиться этим с ней.



— Возможно, ты и не хочешь ничего рассказывать о себе, но я думаю, тебе пора узнать кое-то обо мне.



— Почему? Это не имеет смысла, — сказала она.



— Пока нет, — загадочно ответил он. — В любом случае, мой отец — идиот, когда речь заходит о сердечных делах, и я решил, что никогда не стану таким, как он.



«Он предупреждает меня? Пытается сказать, что всегда будет защищать себя и свои активы? Но я и так это знаю. Мог бы и не предупреждать».



— Хорошо, — кивнула она. — Ну, ты можешь утешиться тем, что ты не похож на него. У тебя есть соглашения о неразглашении и бесчувственные короткие отношения, или как ты это называешь.



— Хм. — Это был его единственный ответ. — Ты, наверное, совсем не хочешь спать. Хочешь посмотреть фильм или заняться чем-то другим?



Стараясь изо всех сил не думать о том, что «что-то другое» может повлечь за собой, Клео выбрала фильм.



— У меня большой выбор, — проинформировал Данте, следуя за ней в гостиную. Он взял со стола планшет и показал, как работает система. — Все фильмы в цифровых копиях, если ты хочешь посмотреть то, чего у меня нет, можно просто купить.



Убедившись, что Клео разобралась, как работает система, он оставил её выбирать, а сам вернулся к работе. Клео свернулась калачиком в жёстком и ужасно неудобном кресле и откинулась назад, чтобы посмотреть фильм.



Спустя пару леденящих душу криков, Данте поднял голову. Его лицо было бледным, когда он сосредоточился на гигантском экране.



— Что за фигню ты смотришь? — хрипло спросил он.



— Один из последних фильмов ужасов, — ответила Клео и назвала фильм, который стал неожиданным хитом в прошлом году. — Ш-ш-ш. Я пытаюсь смотреть.



Данте хмуро глядел на экран, затем наклонился вперёд и упёрся локтями в бёдра, полностью сосредоточившись на происходящем.



— Зачем им играть в эту нелепую игру в новом доме? — качая головой, спросил он, однако ни разу не оторвал взгляд от экрана.



— Ты никогда не видел этот фильм раньше? — удивлённо спросила Клео, не отрываясь от телевизора.



— Многие новые фильмы покупаются автоматически, но у меня нет времени на их просмотр. Не думаю, что даже слышал об этом фильме.



— Я слышала о нём, и он довольно страшный, — сказала она.



— Это фильм, — усмехнулся он. — Мы знаем, что это выдумка. Как это может быть страшно?



— Этот основан на реальных событиях, между прочим.



Данте бросил на неё мимолётный взгляд и снова уставился на экран.



— Ага, наверное, очень слабо основан, — скептически ответил он.



Клео закатила глаза.



— Тише, дай мне посмотреть. Возвращайся к работе или к тому, что ты там делал, — потребовала она.



Его губы дрогнули, и он снова опустил глаза к документам, но Клео, исподтишка наблюдавшая за ним, заметила, что через пару секунд он снова посмотрел на экран. Затем он откинулся на спинку и положил ноги на кофейный столик. После одного из пугающих эпизодов он сильно выругался и снова сел на краешке дивана.



Клео была так занята, наблюдая за Данте, что едва могла сосредоточиться на фильме. Он был явно взволнован, но мужественно старался не показывать этого, и всё же слегка подпрыгивал от испуга. Было приятно наблюдать, как мужественный, невозмутимый Данте Дамасо теряет хладнокровие из-за фильма ужасов.



К концу фильма Клео едва понимала, о чём фильм, в это же время лицо Данте было мрачным и немного бледным.



— Не знаю, как ты можешь смотреть эту фигню, — проворчал он.



Клео улыбнулась.



— Кажется, тебе понравилось.



— Я просто… — Он остановился, обдумывая свои следующие слова. — Мне просто стало любопытно с научной точки зрения.



— Данте, ты бы так напуган, что практически мочился каждый раз, когда случалось что-то жуткое, — весело сказала Клео.



Он выглядел таким оскорблённым, что она рассмеялась. Однако в следующее мгновение ей стало не до смеха. Данте опустился на колени рядом с креслом, захватил её рот своим, поглотив смех в поцелуе, таком обжигающем и интенсивном, и это послало жар во все её нервные окончания.



Когда он наконец оторвался от её рта, улыбнулся томной улыбкой.



— Не смейся надо мной, — прошептал он.



— Я перестала, — неуверенно ответила она.



— Хорошо. — Он снова поцеловал её, на этот раз его руки пошли в дело, и прежде чем она поняла, он сел на диван и посадил её к себе на колени.



— Это ужасная идея, — возразила она.



— Думаю, что это самая лучшая идея.



— Данте, мы не можем возобновить сексуальные отношения, это всё только усложнит. — Её слова прозвучали неубедительно даже для неё самой. Особенно потому, что в этот момент её руки блуждали под его футболкой и заново знакомились с его выточенной грудью и прессом.



— Как насчёт того, что мы закончим то, что начали в Токио? Мы покончили с этим, прежде чем эти отношения закончились сами собой.



Каждое предложение сопровождалось долгим, одурманивающим поцелуем, а руки Данте изучали её тело под майкой. Она не потрудилась надеть лифчик, потому что её грудь начала болезненно набухать и лифчики стали тесными. Когда его пальцы коснулись соска, она зашипела и резко выгнула спину.



— Всё хорошо? — взволнованно спросил он, его руки отодвинулись.



— Чувствительные, — пробормотала она. — Очень, очень чувствительные. Обращайся с ними осторожно.



— Всегда, — ответил он, поднял её майку и оставил благоговейный поцелуй на твёрдом маленьком комочке. Затем начал лизать его, а потом и сосать.



— Ох. — Клео запуталась руками в его густых волосах.



Данте оторвались от соска, и он посмотрел на Клео поверх её груди.



— Они стали больше, чем я помню, — сказал он, его тон звучал озадаченно и почтительно. — И соски стали темнее. Но всё ещё чертовски красивые.



Он положил её на спину на диван, и нежно поцеловал в живот, прямо над тем местом, где, как она знала, лежал их ребёнок. Этот жест был таким нежным и любящим, что у неё перехватило дыхание. Данте, возможно, ещё не знал, какую роль он хотел бы играть в жизни ребёнка, но он явно начал влюбляться в него помимо своей воли.



Он опустился ещё ниже, оказался под её короткой джинсовой юбкой, и посмотрел на Клео с усмешкой.



— Я так рад снова встретиться со своей подругой Дэйзи, — сказал он и потянул вниз трусики. «Дэйзи» медленно скользнула вниз по её бёдрам, затем коленям, и упала на пол.



Данте поднял одну стройную ногу Клео и положил на своё широкой плечо. Потом — с ещё одной злой усмешкой — наклонился, чтобы попробовать её на вкус.



Клео вскрикнула от прикосновения его рта и языка к её чувствительной плоти, и не прошло и несколько касаний, как она разлетелась на куски. Она плыла в тумане, но почувствовала, как Данте поднял её, сам лёг на мраморный пол, а её посадил сверху.



— Ничего, если мы сделаем это? — спросил он, когда кончик его члена находился у её входа. — Для ребёнка. Это нормально для ребёнка?



— Всё в порядке, — ошеломлённо произнесла Клео.



Всё происходило слишком быстро. Очень быстро.



Лицо Данте было напряжено, его взгляд сосредоточился на том месте, где их тела были на грани слияния. Клео сглотнула. Сейчас, когда оргазм прошел, и Клео снова могла ясно мыслить, на нее нахлынули прежние сомнения.



— Данте, — с сожалением произнесла она и отодвинулась.



Он пристально посмотрел на неё, затем поднял руку, закрыл лицо и глубоко вздохнул.



— Плохая идея, да? — пробормотал он.



— Прости. — Она взглянула на него и поморщилась при виде его эрекции. — Ты и сам знаешь, что это не очень хорошая идея. Просто всё произошло так быстро.



Он кивнул и плотно сжал губы.

— Мне нужно немного… времени, — сказал он.



— Я думаю, мне нужно пойти домой, — прошептала она.



— Нет! — резко сказал он.



Клео подпрыгнула.



Данте убрал от лица руку и сделал над собой усилие, чтобы смягчить голос, прежде чем заговорил снова:



— Нет. Поднимайся наверх. Мне просто нужно взять себя в руки и это очень сложно, когда ты находишься рядом, я чувствую твой запах и вкус твоего оргазма.



— Извини, — снова сказала она.



— Всё хорошо, просто, пожалуйста…



— Да, конечно.



Она вскочила на ноги и покинула гостиную так быстро, как могла. Взбежав по лестнице, она влетела в комнату, которую выбрала для себя. Оказавшись там, она устроилась в середине большой кровати, подтянула ноги и уткнулась лицом в колени.



«Как, чёрт возьми, у нас получится жить под одной крышей, если мы даже руки держать подальше друг от друга не можем?»



Единственная надежда Клео заключалась в том, что, как только она начнёт поправляться, Данте потеряет интерес к её телу. Хотя она сама едва могла смотреть на него и не хотеть. Она испытывала смешанные чувства по поводу того, что произошло между ними, и жалела, что позволила себе это. Особенно после того, как вечер закончился тем, что он всё ещё твёрдый и нуждающийся. Было ли это ещё одним примером эгоизма Клеопатры Найт? На данный момент она понятия не имела.


______________________________



Через две недели Клео официально переехала. Она привезла одежду, несколько книг, картин и старую кровать. В свои практически двадцать восемь лет она не имела почти ничего своего.



С того вечера, когда они смотрели фильм, Клео и Данте не встречались. Они разговаривали по телефону, он отправлял ей отрывки из прочитанных статей о беременности по электронной почте, о том, что ей следует есть и какие витамины принимать. Его интерес к беременности был трогательным и немного сбивал с толку.



Клео, в свою очередь, написала ему про четырнадцатую неделю (про которую он уже всё знал) и новинки пятнадцатой недели.



Она постоянно общалась с Блу, но Люк до сих пор не разговаривал ни с ней, ни с Данте, и это разбивало ей сердце. Клео несколько раз пыталась дозвониться до брата, но он не брал трубку и не отвечал на её сообщения. Блу говорила, что ему нужно время. Клео давала ему пространство, но ей было трудно, что его нет рядом, когда ей так нужно было с ним поговорить. Она не могла вспомнить ни одного случая, когда её брата не было рядом, и без его поддержки всё стало намного сложнее.



У Кэла было всё хорошо. После их разговора он приложил немало усилий, чтобы найти работу. Он прослушивался в кордебалет для небольшой танцевальной труппы в Дурбане. Они позвонили ему сегодня утром и сказали, что он принят на работу. Он останется в квартире до конца срока аренды – еще на две недели. Клео была рада за Кэла, но знала, что будет безумно скучать по нему, особенно сейчас, когда её отношения с Люком разладились.



Жизнь Клео не стояла на месте. Она начала помогать Сьюзен с несколькими классами — с детьми в возрасте от десяти до двенадцати лет — и ей это нравилось. Больше, чем она могла подумать. Сьюзен даже предложила ей поставить хореографию для одного из предстоящих концертов и была готова дать ей ещё больше классов, если концерт пройдёт хорошо.



Любовь Клео к танцам разгоралась вновь, но уже по-другому. Она всё больше и больше думала о технических аспектах, о том, как двигается тело танцора, и чего она может достичь с учениками через свою хореографию. Это было фантастично.



А что касается её беременности — у неё появился крошечный животик, и это было ещё более захватывающе, чем её новая работа на полставки. Однажды ей показалось, что малыш пошевелился, но она ошиблась. Однако Клео не могла дождаться этого момента.



Сейчас она стояла в своей комнате в пентхаусе Данте и разглядывала изменения, который он сделал для неё. Модная двуспальная кровать исчезла и на её месте стояла её кровать с балдахином, которая выглядела бы неуместно, если бы в комнате всё ещё стояла старая мебель. Но специалист, нанятый Данте, преобразил её комнату, подобрал подходящие к кровати бюро и комод, а так же вертикальные бамбуковые жалюзи на окна.



Данте стоял в дверях, пока она осматривала комнату. Когда Клео снова посмотрела на него, то с удивлением заметила, как на его лице промелькнула неуверенность. Он довольно быстро замаскировал её, но этого было достаточно, чтобы Клео поняла — он сомневается в её реакции.



— Теперь эта комната нравится мне намного больше, — с улыбкой сказала она.



Морщинки от напряжения вокруг его глаз исчезли, хотя в выражении лица не было заметно никаких изменений.



— Отлично, — ответил он. — Мне нужно ещё кое-что показать тебе. Следуй за мной.



Она с любопытством последовала за ним в спортзал. Он отступил в сторону и жестом пригласил её войти, она осторожно прошла мимо, гадая, что он хочет ей показать. Оглядев зал и увидев изменения, Клео чуть не расплакалась беспричинными, глупыми слезами.



— О Боже, Данте, — воскликнула она, в шоке прижав руки ко рту. — Это уже слишком.



— Тебе нравится? — спросил он, стараясь казаться небрежным.



— Как это может не понравиться? — Её голос опасно задрожал, она глубоко вздохнула и направилась к пружинящему покрытию, которого две недели назад здесь не было. Он расчистил целый угол своего спортзала для настила, на стенах повесил зеркала, установил балетный станок.



— Он, конечно, не такой большой, как ты привыкла, но я надеялся, что этого будет достаточно. Я посоветовался с профессиональным танцором — Каллумом, вообще-то — о том, какой пол лучше. Я не был уверен…



Клео повернулась к нему и заставила замолчать, крепко обняв и не менее страстно поцеловав. Поцелуй был недолгим, и она посмотрела в его ошеломлённые глаза сквозь пелену слёз.



— Никто и никогда не делал для меня ничего подобного, — сказала она. — Спасибо.



— Я… — Данте, очевидно, не знал, что сказать и просто пожал плечами.



Клео сбросила туфли и подошла к настилу. Она взялась за поручень и быстро и легко сделала серию деми-плие.



— Не могу дождаться, чтобы попробовать, — проговорила она через плечо, а он смотрел на неё с совершенно непроницаемым выражением лица.



— Отлично, — натянуто ответил он. — Я должен вернуться в офис. Я и так уже потратил большую часть дня. Джеймс останется, чтобы запустить твои данные для системы безопасности. И объяснит, как всё работает.



И он ушёл. Без оглядки.



Клео была уязвлена. Ей не стоит забывать, что он Данте Дамасо. Несмотря на неожиданные любезности, которые он оказывает, он не был хорошим человеком. Хотя между ними то и дело проскакивает искра страсти, было бы опасно путать желание с чем-то другим.



«Я здесь только из-за ребёнка и лучше об этом не забывать».



Клео прижала руку к своему маленькому вздутому животику.



Вся радость от вида переделок в зале улетучилась. Она сошла с настила и босиком отправилась на поиски Джеймса.


Глава одиннадцатая


Две недели спустя


Клео



С миской теплого маслянистого попкорна Клео сидела на ужасно неудобном диване, опираясь спиной на большую подушку, забросив ноги на кофейный столик, и смотрела один из своих самых любимых фильмов с таким напряжением, словно видела его впервые.



За две недели, что она жила здесь, она почти не встречалась с Данте. Он уходил до того, как она вставала, и приходил после того, как засыпала. И поскольку он был просто помешан на чистоте, то вызвал домработницу, которая через день убирала несуществующий беспорядок, так что вокруг не было никаких следов его присутствия. Словно она жила с призраком.



Клео, которая привыкла к присутствию Кэла, и к звонкам Люка, чувствовала себя одинокой. У неё были друзья в танцевальной студии, и она подружилась с парочкой матерей её учениц, но в конце дня она одна возвращалась домой, в место похожее на могилу. Она не была несчастна, но чувствовала себя изолированной. Ей не нужно было беспокоиться о деньгах или о работе, или о том, что её квартира развалится на части — что обнадёживало — но ей не с кем было поговорить.



Блу регулярно звонила, но Клео пыталась держаться подальше от подруги, потому что не хотела, чтобы та разрывалась между заботой о Клео и любовью к Люку.



Клео почти все дни проводила в студии. Сьюзен доверила ей два вечерних занятия, и постановку хореографии для группы из десяти-двенадцати человек для предстоящего концерта. Это было захватывающе и воодушевляющим, а у неё было много идей. Конечно, Клео приходилось учитывать способности своих учеников, и как только всё наладится, они начнут репетировать танец. Она не могла представить ничего более потрясающего, чем увидеть, как её идея воплощается в жизнь. Клео чувствовала себя так, словно у неё должно родиться двое детей, и оба приносили радость, волнение и удовлетворение в её жизнь.



Большинство вечеров она проводила у станка, который Данте установил для неё в спортзале — поскольку у неё больше не было времени заниматься этим в студии. Она делала упражнения в определённом порядке, затем ужинала и смотрела фильм. Сегодня вечером, после долгого лежания в огромной ванной, она надела пижаму, полосатые гольфы и удобно устроилась перед телевизором. Клео была так сосредоточена на фильме, что не заметила, как открылась входная дверь, и вошёл Данте.



— Что смотришь? — спросил он за её спиной, и она чуть не подпрыгнула от неожиданности.



— Чёрт, — пискнула она, поднимая руки к груди. — Ты до смерти меня напугал.



— До смерти? — Он приподнял бровь, и она сморщила нос.



— Я где-то читала, что ребёнок все слышит. И не хочу, чтобы он начал ругаться до своего рождения.



— Он нас слышит? — Данте выглядел совершенно сбитым с толку этой новостью, и после того, как он аккуратно снял пиджак и повесил его на стул, присел рядом с ней на диван. — Серьёзно?



— Ага. Я тоже слегка охрен… обалдела, когда это прочитала.



Данте так заразительно улыбнулся, что она поймала себя на том, что улыбается в ответ.



— Как долго, по-твоему, ты сможешь продолжать в том же духе? — спросил он, его голос дрожал от смеха.



— Я не знаю, но буду стараться из всех сил не чертыхаться… — Она нахмурилась, когда поняла что сказала. — Черт.



— Да, так я и думал, — хихикнул Данте, снял блестящие туфли и положил ноги на кофейный столик рядом с её, чуть согнув в коленках.



Вид его длинный стройных ног рядом с её миниатюрными вызвал трепет у неё в животе.



«Как мужские ноги могут быть сексуальными?»



— Я измотан, — устало признался Данте, чуть сгорбившись. — В Токио опять проблемы, а в Дубае не справляются с задачей. Всю неделю я провёл на собраниях.



Не думая, он повернулся, закинул ноги на подлокотник дивана, и — что шокировало больше всего — положил голову Клео на колени. Он ослабил галстук и расстегнул две верхние пуговицы, пытаясь устроится поудобнее, а затем повернулся к телевизору.



— Что мы смотрим?



От этого «мы» Клео чуть расслабилась и положила руки, которые до этого подняла, не зная, куда их деть, — одну на голову Данте, другую на его плечо.



— Хм… — Она тупо смотрела на экран, пока космонавты спорили между собой. — «Чужие».



— О, я его знаю, — невнятно пробормотал он, — Как она там сказала: «Держись от неё подальше, сука»?



— Любитель, — со страдальческим вздохом сказала Клео и начала успокаивающе гладить Данте по волосам. — Ты неправильно цитируешь.



Он повернул голову и весело глянул на нее.



— Sí? Что же она сказала?



— Увидишь. А теперь молчи и смотри.



___________________________



Полчаса спустя, после того, как он стащил половину её попкорна, раскритиковал пару-тройку поступков, которые совершили некоторые персонажи, и удивился, почему герои не оставили кого-нибудь охранять корабль, из-за чего его взорвали, Данте уснул. Клео улыбнулась, чувствуя непреодолимый прилив нежности к нему. Она никогда не думала, что Данте Дамасо может ей понравится, но он ей нравился. Он сумел завоевать её расположение, и она не поняла, как ему это удалось.



Логическая часть её мозга советовала держать его на расстоянии, говорила, что любовь к нему приведёт к боли и разбитому сердцу. Он был не из тех мужчин, с которыми можно играть в семью. Он был похож на дикого зверя, которому, казалось, жилось лучше без каких-либо эмоций. Клео и ребёнок были чем-то неожиданным в его жизни, и именно поэтому новизна ощущений привлекала его. Клео не могла позволить себе зависеть от него. Особенно эмоционально. Данте, конечно же, сдержит слово, когда дело дойдёт до содержания ребёнка, но если она начнёт думать, что он может чувствовать что-то более глубокое, чем то, что обещал, то только себя обманет.



Но было так трудно помнить об этом, когда он вот так расслабленно лежал на её коленях.



Она продолжала гладить Данте по густым, мягким волосам, а заметив, что его подбородок зарос щетиной, осторожно провела по ней ладонью, наслаждаясь колкостью. Она так увлеклась ощущением его тела под своей рукой, что поначалу трепет в животе остался незамеченным. Но когда это произошло снова, она поняла, что это не просто урчание в животе или попкорн, тревожащий желудок. Ещё одно слабое движение заставило её затаить дыхание и выпрямиться.



Её движение разбудило Данте, который теперь с тревогой смотрел на неё.



— Что случилось? — спросил он, мгновенно насторожившись. — Всё в порядке?



— Я думаю, ребёнок двигается, — едва слышно, будто громкий звук мог испугать ребёнка и остановит его движение, сказала Клео.



— Да? Ты уверена?



— Да! О Боже, он снова это сделал.



Данте сел и пристально посмотрел на её живот. Клео потянулась к его руке и положила её туда, где почувствовала движение. Его рука была такой большой, что почти полностью накрыла живот.



— Ой. Ты это почувствовал?



— Нет, — сказал он и расстроенно покачал головой.



— Он очень слабый. Может быть, ты пока не можешь это чувствовать.



— Он всё ещё двигается?



На мгновение Клео замерла, потом покачала головой.



— Нет, думаю, он остановился.



Данте выглядел таким разочарованным, что она накрыла ладонью его руку, всё ещё лежащую на её животе.



— Я обязательно скажу, когда он снова начнёт двигаться, — пообещала она, и он быстро кивнул.



Она убрала руку, и Данте тоже хотел убрать свою, и в этот момент нежное трепетание вернулось. На этот раз он почувствовал и посмотрел на неё.



— Черт! — выдохнул он.



— Язык, Данте, — предупредила она со слезами на глазах и волнением в голосе. — В комнате ребёнок.



— Прости, — прошептал он, затем наклонился и застыл в дюйме от её живота. — Извини, pequeño (прим. исп.: малыш, ребёнок, дитя), не слушай папину ругань, ладно?



Почти одновременно они поняли, что он произнёс слово «папа». Данте замер, встретившись с Клео взглядом.



Она не знала, что сказать.



«Что это значит? Насколько активно он хочет участвовать в жизни ребёнка?»



— Как ты себя чувствуешь? — спросил Данте, меняя тему, но крепко держа руку на её животе. — Когда он двигается? Это больно?



— Странно. Немного похоже на расстройство желудка. Не больно или что-то в этом роде, похоже на урчание. Сначала я даже не поняла, что происходит.



— Удивительно, — сказал он, голосом полным благоговения и чего-то нового.



Он снова уставился на её живот, явно надеясь, что ребёнок ещё немного пошевелится.



— Думаю, на сегодня он закончил, — мягко сказала Клео, и его глаза затуманились от разочарования.



— Спасибо, что поделилась этим со мной, dulzura, — сказал Данте, неохотно убрав руку с живота.



Она улыбнулась и снова сосредоточилась на фильме, который всё ещё шёл, пока они восхищались маленькой жизнью, что создали вдвоем.



Данте снова поднял ноги на кофейный столик и скрестил руки на груди, контакт между ними поддерживался случайными прикосновениями.



— Так тебе нравится преподавать? — спросил он минут через десять, пока они смотрели как Рипли пробирается сквозь толпу уродливых инопланетян.



— Я нахожу это весьма полезным, — ответила она. — Дети талантливы и полны энтузиазма. Они напоминают меня в этом возрасте. Я была одержима танцами. Каждый день ждала, когда закончится школа, чтобы пойти на уроки танцев, а дома тратила всё своё время на отработку поворотов у зеркала, пока бабушка не заставляла меня заняться домашними делами. Я так обижалась на неё за это.



Она услышала печаль в своём голосе, и по тому, как изменился язык его тела, поняла, что Данте это заметил.



— Они хотели лучшего для меня и Люка.



— Где ваши родители?



— Я никогда не знала отца. Люк немного помнит его, но никогда не говорит об этом человеке. Наша мать оставила нас у своих родителей — в большом доме, в котором живёт Люк — когда нам было пять и десять. Сказала, что это всего лишь на каникулы, но так и не вернулась. Я слышала как бабушка спорила с ней по телефону, вскоре после того, как она нас оставила. В течение многих лет я верила, что мама не вернулась из-за того, что бабушка прогнала её.



Данте молчал, а Клео рукой лениво поглаживала по своему животу.



— Конечно, теперь я знаю, что если бы она хотела, чтобы мы вернулись, никакая сила на земле не смогла бы её удержать. Все детство и юность я обижалась на бабушку за тот телефонный разговор, который слышала только с её стороны. Так глупо.



Она встряхнулась и смущённо посмотрела на Данте.



— Мне жаль. Ты не хотел всё это слышать.



— Наоборот… Я нашёл это весьма содержательным.



— Каким образом? — спросила она.



Он покачал головой.



— Ещё не знаю. Ты когда-нибудь слышала снова о своей матери?



— Нет. Ни одной рождественской открытки или открытки день рождение. Ни одного звонка или письма. Ничего, пока мы не получили известие о её смерти через несколько месяцев после того, как умерли бабушка с дедушкой. Она умерла в Непале, и стоимость поездки туда ввергла Люка в такую глубокую финансовую яму, что он, даже спустя восемь лет, пытается из неё выбраться. Именно тогда я её по-настоящему возненавидела…. Все эти годы я ложно ненавидела бабушку и дедушку, которые только пытались обеспечить нам стабильную семейную жизнь. Они платили за уроки балета, которые едва могли себе позволить, и наскребли денег, чтобы купить Люку старый потрёпанный хэтчбек на его восемнадцатый день рождения, на котором теперь езжу я. К тому времени, как я осознала, чем они пожертвовали, чтобы поднять нас, было слишком поздно — они заболели и долго умирали, а потом ушли насовсем.



— Мне жаль.



Хриплый голос Данте вернул её в настоящее, и она прижала ладонь к глазам, и засмущалась, что они мокрые.



— Я просто хотела бы, чтобы у меня был второй шанс быть с ними.



— Думаю, они не хотели бы, чтобы ты жила с чувством вины. Они слишком много работали, чтобы ты была счастлива. Ты позоришь их, вспоминая о них с сожалением на сердце.



Его слова заставили её задуматься. Он прав: бабушка и дедушка хотели, чтобы они с Люком были счастливы. У них тоже были хорошие времена. Может ей стоит начать думать о них?



— Мой дедушка настоял, чтобы я научилась ездить на велосипеде, — вспоминает она с улыбкой. — В шесть лет я утверждала, что танцовщице вовсе не обязательно уметь ездить на велосипеде. А она настаивал, что все должны уметь ездить на велосипеде. Он целыми днями бегал за мной туда-сюда по дороге, подхватывая каждый раз, когда я падала. И он ни разу не уронил меня.



Клео смотрела на экран, но ничего не видела.



Они с Данте молчали до конца фильма.



— Я очень их любила, — сказала она, когда пошли титры.



— Знаю, — ответил он и потянулся, чтобы взять её за руку. Он легонько сжал её, потом снова положил на колени.



И в этот момент Клео поняла, что её чувства к Данте Дамасо определённо переросли во что-то более сложное. Она не могла дать им ни названия, ни определения, не была уверена, во что они превратятся, но одно она знала точно: ей не нравилось, к чему они ведут. Она почувствовала себя очень уязвимой.

______________________________________

Следующим субботним утром Клео зашла в спортзал и услышала тяжёлое дыхание, ворчание и удары. Конечно же, Данте стоял у одной из своих тяжёлых боксёрских груш. Он был в перчатках, но с голой грудью и босиком, пока выбивал дух из груши. Он выглядел первобытно, мужественно и сильно. Увидев, что Клео стоит в дверях в своем наряде для занятий: пуантах, чёрном трико, розовых леггинсах и тонкой лёгкой юбке, он остановился. Он запустил руку в свои и без того растрёпанные волосы, чтобы убрать их с глаз — ему определённо не помешало бы постричься — и не сводил с неё глаз, пока она шла к своему танцевальному уголку. Данте выглядел немного устрашающе, блестя от пота, с тяжёлым дыханием, вздымающиеся грудью, и то, как он смотрел на неё, словно лев на газель, не очень помогали делу.



Клео заколебалась, не зная, стоит ли ждать пока он закончит свою тренировку, но тут Данте махнул ей рукой, и было слишком поздно поворачивать назад.



— Привет, — поздоровалась она.



Данте кивнул.



— Привет, — кратко поприветствовал он Клео и снова принялся энергично колотить грушу.



«Ну и хорошо», — пробормотала про себя Клео и включила музыку.



Мелодия ноктюрна Шопена заполнила комнату. Данте, казалось, не замечает спокойные и нежные звуки, вероятно, из-за своего ворчания и ударов. Удовлетворённая тем, что не помешала его тренировке, Клео сделала растяжку и начала работать на станке. Она уже переходила к упражнениям на пуантах, когда поняла, что в другом конце зала царит тишина. Посмотрев в зеркало, она увидела, что Данте прекратил тренировку и пристально наблюдает за ней. Она стояла в позе arabesque penché, опираясь на левую ногу, а правая была поднята и вытянута прямо за спиной. Это была классическая балетная поза, которая прекрасно укрепляла тело, прорабатывая каждую мышцу в икрах и бёдрах. Клео медленно опустилась в прежнюю позу, и Данте поймал её взгляд в зеркале.



— Это прекрасно, — прокомментировал он.



— Как и то, что делал ты.



И так оно и было, только в крайне грубом и примитивном стиле.



— Да, но это не совсем соответствовало музыке. — Его широкие плечи беспокойно задвигались, привлекая её внимание к прекрасно сложенному телу.



— Балерина и чудовище, — хрипло добавил он, словно читая её мысли. — У тебя это получается так легко. Трудно поверить, что ты больше не можешь танцевать профессионально.



— О, поверь, — сказала она, повернувшись к нему лицом. — Учитывая то, как я упала, мне повезло, что жива осталась. Я сломала ногу в двух местах, повредила бедро и колено.



Даже спустя столько лет от этого воспоминания по спине Клео пробежала дрожь. Она словно вновь ощутила то ужасное чувство неизбежности, — когда понимаешь, что вот-вот произойдет что-то ужасное, но не можешь это остановить.



— Я могла бы легко справиться с одной травмой, — сказала она, бессознательно водя правой ногой взад и вперёд. — Но все вместе они были катастрофическими, и колено просто не в состоянии выносить всю нагрузку, которую испытывает профессиональный танцор. У меня и раньше были травмы, поэтому, когда я приземлилась, то поняла — это конец моей карьеры, однако мне потребовались годы, чтобы с этим смириться. В любом случае… мне интересно как долго ты занимаешься… э-э…



— Кикбоксингом? — подсказал Данте.



Она кивнула, и он повёл плечами и снял перчатки.



— С подросткового возраста. У меня были… проблемы с управлением гнева. Отец думал, что мне нужно куда-то направить часть этой ярости.



— Правда?



Данте лишь кивнул и вернулся к груше, закончив разговор.



Немного раздражённая тем, как много рассказала о себе, почти ничего не получив взамен, Клео вернулась к своим упражнениям, поклявшись в будущем держать свои мысли при себе. Только потому, что она одинока и болтлива, не означало, что Данте лучший кандидат, с кем можно поделиться печальной историей жизни.



Данте закончил тренировку раньше и вышел из зала, не сказав ни слова.



Клео смотрела в зеркало как он уходит, но он даже не оглянулся. Большую часть времени она понятия не имела, что творится у него в голове, и снова усомнилась в своём решении переехать сюда. Несмотря на улучшение обстановки и финансовых условий, она была полна сомнений, как никогда, и постоянно беспокоилась о будущем.



__________________



После тренировки Клео пошла в свою комнату, чтобы принять душ, а когда вернулась, то обнаружила Данте сидящим на террасе с кружкой кофе в руке. Он задумчиво смотрел на яхты у пирса. Клео взяла стакан сока и помедлила у раздвижной двери, ведущей на террасу, не зная стоит ли ей присоединиться к нему или нет. Может он хотел уединиться, а она не знала его достаточно хорошо, чтобы быть в этом уверенной.



Клео решила не рисковать и вернулась в гостиную. По дороге, она взяла брошенную на стол газету, и опустилась на пол рядом с низким кофейным столиком. Она перелистала страницы, нашла кроссворд и взяла дорогую ручку «Монблан», которая лежала на столе рядом с очками Данте. Через несколько минут она полностью погрузилась в головоломку.



— Почему ты на полу?


Голос Данте вернул Клео в настоящее, и она безучастно посмотрела на него.



Он стоял, засунув руки в карманы брюк, и с любопытством смотрел на неё.



— У тебя неудобный диван, — сказала она, и вернула всё своё внимание к головоломке и покусыванию ручки.



— Более неудобный, чем пол?



Раздражённая тем, что её прервали, Клео щёлкнула языком и сердито посмотрела на Данте.



— Я пытаюсь сосредоточиться, — огрызнулась она.



Он вздернул брови и бесцеремонно плюхнулся рядом с ней.



— Попробуй «место», — предложил он, указывая на газету.



— Что?



— Пятнадцать по вертикали. Место, — сказал он с самодовольной улыбкой.



Она посмотрела на газету и вздохнула.



— Нет, это не «место», — сказала она, прежде чем аккуратно написать «жилье».



Данте скривил губы, сосредоточился на кроссворде, затем хмыкнул.



— Двенадцать по горизонтали…



— Стоп! — скомандовала Клео, и положила руку на кроссворд, что закрыть Данте обзор. — Что ты делаешь?



— Помогаю тебе, — ответил он, немного озадаченный её реакцией.



— Мне не нужна помощь, чтобы решить мой кроссворд! — Она кипела от злости.



— Это моя газета, — отметил он. — И кроссворд в ней тоже мой.



— Как только газета прочитана и отброшена в сторону, она становится общественной собственностью.



— Это смешно, — усмехнулся он. — Никогда не слышал о таком правиле.



— Ну, это правило действует в Южной Африке. Ничем не могу помочь, если у вас в Испании другие правила. За мной стоит целая нация. А теперь отойди и дай мне закончить разгадывать кроссворд.



— Пока я здесь, я могу помочь, — великодушно предложил он.



— Английский даже не твой родной язык, — отказалась она.



— Это несправедливо, — упрекнул он. — Я же не смеюсь над твоими недостатками.



— Потому что у меня их нет.



— Ты слишком много говоришь, — заметил Данте, и она ахнула, возмущённая этим заявлением. — Ещё у тебя есть раздражающая привычка заканчивать мои предложения, и у тебя странное чувство юмора.



— У тебя вообще нет чувства юмора, — беззаботно отмахнулась Клео. — Господи, неужели это убьёт тебя, если ты время от времени будешь смеяться? Тебе точно нужно найти хирурга, который сможет вытащить палку у тебя из…



— Как ты назовёшь полёт без крыльев? — перебил он.



Клео удивленно моргнула, пока Данте смотрел на нее, приподняв брови и уголки губ.



— Хм…. что? — спросила она, нуждаясь в некоторых пояснениях.



— Как называется полёт без крыльев? — повторил он. В его голосе слышалось предвкушение и что-то ещё, что она не могла точно определить.



— Прогулка?



Свет в его глазах потускнел, и улыбка на его губах исчезла.



Клео даже пожалела, что дала правильный ответ.



— Ты уже слышала это раньше?



— Данте… все старше пяти лет знают эту шутку.



— Я услышал её вчера мимоходом на работе. Видишь? У меня есть чувство юмора, но видимо, для кого-то вроде тебя оно слишком сложное, чтобы понять, — серьёзно сказал он.



Клео уставилась на него, не уверенная, серьёзно он говорит или нет.



«Он считает, что шутка с полётом слишком сложная? Он издевается?»



Но лицо Данте ничего не выражало, и она не могла понять, что происходит в его дьявольском мозгу.



— Кто-то вроде меня? — Она ухватилась за эти слова, и когда он открыл рот, чтобы уточнить, что он имел в виду, она подняла ладонь и остановила его. — Нет, подожди, не говори. Я уже это слышала. Что-то насчёт того, что ты не хочешь слышать сплетни о знаменитостях и не хочешь знать о том, что происходит в Твиттере. Или о Кардашьян.



— Почему ты так много говорила о них, пока работала на меня? Ещё ты говорила о Клингонцах, Вулканцах и… почему ты смеёшься?



Клео буквально каталась по полу и хохотала до упаду. Ей даже пришлось сжать бока, потому что смех невозможно было сдержать. Когда она успокоилась, то почувствовала себя совершенно выдохшейся и постепенно поняла, что лежит на спине и смотрим на улыбающегося Данте.


«Как он мог в одно мгновение улыбаться ей так, а в другое выглядеть совершенно отстранённым?»



Его взгляд был тёплым и манящим, а улыбка открытой и нежной. Он протянул руку и провёл пальцем по её мокрым щекам.



— Никогда не видел, чтобы ты смеялась так раньше, — пробормотал он.



— У нас было не так много поводов для смеха, — мягко заметила она. Она осталась лежать на спине, одна рука была поднята над головой, вторая лежала на животе. — Нежелательный секс, за которым последовала нежелательная беременность — совсем не подходящие для смеха темы.



— Малыш слышит тебя, — предупредил он серьёзным голосом. — Не позволяй ему войти в этот мир, думая, что он нежеланный.



— Я никогда так не поступлю, — ответила она. — Не после того, как узнала, что такое быть отвергнутой. Он будет знать, что мама любит и хочет его.



Данте


«Но не его отец, — подумал Данте. — Потому что я отказался от него, не подумав толком».



Ему было трудно справиться со всей этой ситуацией. Жить с Клео и видеть, как ребёнок растёт внутри неё, чувствовать, как он двигается. Как, чёрт возьми, он должен относиться к ребёнку, зная, что тот никогда не будет носить его имя и никогда не узнает кто его отец? Каждое решение, которое он принимал с тех пор, как Клео сообщила о своей беременности, было неправильным, и он жестоко поплатился за свою глупость.



Он не мог позволить себе испытывать к этому ребёнку сильные чувства, особенно, если он никогда не сможет показать их.



И Клео…



Что, чёрт возьми, он должен делать с Клео? Он приказал себе держаться от неё как можно дальше. Однако, возвращаясь домой, он видел как она смотрит фильм или читает книгу, и тут же присоединялся к ней. Он задавал ей вопросы, даже тогда, когда говорил себе, что не хочет знать ответов. И утром, в спортзале…



«Боже! Она становится всё прекраснее и прекраснее каждый раз, когда я на неё смотрю? Как такое возможно?»



И была ещё та ночь, когда он позволил себе подойти слишком близко. Клео была совершенно права, сказав, что это неправильно.



Данте уже не узнавал себя. Обычно он был гораздо дисциплинированнее. Он не из тех, кто легко поддаётся эмоциям. Он возьмёт всё под контроль. Он сделает это.



— Откуда ты так много знаешь о фильме «Стар Трек»? — с любопытством спросила Клео, почти засыпая на кафельном полу.



Он взглянул на её сонное лицо и с трудом удержался от улыбки.



— Откуда другие знают? — он пожал плечами. — Откуда ты так много знаешь о знаменитом семействе?



Клео


«Выходит, он точно знал, о ком она говорила, и специально сказал так, чтобы рассмешить её? Кто, чёрт возьми, этот мужчина?»



До этого момента, Клео могла поклясться, что у Данте Дамасо нет чувства юмора. Но оно было — тонкое, сухое и самоуничижительное.



— Значит, ты знал, о ком я говорю? — Она улыбнулась.



— Да погуглил, когда просил тебя найти себе замену, — сказала он и покраснел.



— То есть нынешний комментарий о Клингонцах и Вулканцах был…



— Я же говорил, что у меня есть чувство юмора, — напомнил он. — Ты всегда находишь разные странности, над которыми можешь посмеяться, но со мной ты всегда мрачная и саркастичная. Я никогда не думал, что смогу заставить тебя смеяться со мной так же открыто, как ты делаешь это с другими.



«Что это значит? Он хотел, чтобы я смеялась вместе с ним? Это было так…»



— Мило, — закончила она свою мысль вслух.



Данте выглядел удивлённым.



— Что?



— Ты хочешь меня рассмешить. Это так мило с твоей стороны, Данте. Не отрицай.

Её заявление заставило его прикрыть рот.

— Ты хочешь, чтобы я смеялась. Признай это, — подначила его Клео.



— Боже, иногда ты действительно противная, — сухо проворчал Данте. — Хорошо. Я хотел рассмешить тебя. Я хотел доказать, что могу это сделать. Как я и говорил, ты смеёшься даже со случайными прохожими, но… — Он остановился.



«Но не с ним», — мысленно закончила предложение Клео.



Конечно, у них было несколько приятных моментов вместе, и она улыбалась ему, но это был первый раз, когда она действительно смеялась вместе с ним. Она возвела вокруг себя защитные барьеры, чтобы Данте не смог причинить ей боль, однако не могла вспомнить, когда он в последний раз говорил или делал что-то, чтобы намеренно причинить ей боль.



Но то, что он не делал так сейчас, не означает, что он не сделает этого в будущем. Поэтому её щиты останутся поднятыми, хотя они и подвергались нападкам какого-то сверхъестественного обаяния, которым Данте время от времени её одаривал.



— Ты собираешься весь день бездельничать на полу или позволишь мне помочь тебе с кроссвордом?



Клео вздохнула и неосознанно протянулась, чтобы Данте помог ей сесть, — что он и сделал с особой нежностью.



— Хорошо, но я делаю это в знак протеста.



— Приму к сведению.



Они уже наполовину разгадали кроссворд, когда Клео заметила, что Данте пристально наблюдает за ней. Она смущённо подняла руку к своим волосам, гадая, всё ли с ними в порядке.



— Что? — спросила она, и он заколебался, то открывая рот, то закрывая. — Давай, Данте, выкладывай.



— Прости меня. — Слова были сказаны быстро и немного невнятно, но их ни с чем не спутаешь.



Клео подняла бровь и заметила, что ему трудно встретиться с ней взглядом.



— За какой именно пункт в твоём длинном списке ошибок ты извиняешься? — спросила она, поигрывая ручкой.



— За все?



— Пожалуйста. Я не такая всепрощающая. — Она пренебрежительно махнула рукой и с удовольствием заметила, как в уголках его рта заиграла улыбка.



— Ладно. Мне жаль, что я выгнал тебя из кабинета в тот день, — смиренно произнёс он.



— И?..



— И за то, что охранники выпроводили тебя из здания.



— Хм.



— Это было неправильно с моей стороны.



— Так и было, — согласилась она.



— Прости за унижение и боль. Мне жаль. — В его голосе зазвучали нотки отчаяния.



— Жаль?



— Да. Ты же веришь мне, не так ли?



— Может быть.



— Ну же, Клео… Мне действительно жаль. Это было дерьмовое решение и я сожалел об этом.



Она размышляла, давая себе ещё немного насладиться моментом.



— Ладно.



— Ладно?



— Один пункт вычеркнут из списка.



— Подожди секунду. Насколько длинный этот список?



— По-разному. Постоянно что-то добавляется или что-то исчезает. А теперь мы можем закончить кроссворд, пожалуйста?



Остаток утра и часть дня они провели на полу, дружно споря над каждым ответом. Клео не могла вспомнить, когда в последний раз так хорошо проводила время.

______________________

С того дня Клео и Данте стали ладить намного лучше. Они больше не казались незнакомцами, вынужденными жить вместе, а чувствовали себя более свободно друг с другом. Они попали в повседневную рутину: когда Данте был дома, то готовил, а когда звонил предупредить, что задержится на работе — такое случалось пару раз в неделю — Клео заказывала еду на дом. По какой-то причине Данте всегда звонил, чтобы предупредить её, что будет поздно.



Обычно по утрам, они практически всегда тренировались вместе, затем Данте уходил на работу, но по мере того, как беременность Клео продвигалась вперёд, её упражнения становились всё менее активными, а про упражнения на пуантах пришлось вообще забыть. По утрам в субботу они вместе разгадывали кроссворд, и часто смотрели старые боевики и фильмы ужасов, хотя Данте это не нравилось. Он не был фанатом фильмов ужасов, но Клео выбирала фильм именно этого жанра, в основном потому что ей нравилось смотреть как Данте бесится.



Следующие пару недель пролетели мирно и быстро. Но главным источником горя и недовольства для Клео — и как она чувствовала, так же и для Данте — был тот факт, что Люк отказывался говорить с ними обоими. Это продолжалось дольше, чем кто-либо из них ожидал, и Блу была в отчаянии. Клео несколько раз приходила к ним домой, и к Люку в офис. Если они встречались дома, то он спрашивал, как она себя чувствует и как проходит беременность, а затем находил причину, чтобы уйти и оставить её с Блу. В офисе он говорил, что слишком занят, чтобы болтать. Клео не знала, что ещё сделать, и решила дать ему время.



— Ты даже не смотришь, — пожаловался Данте, прервав её мысли.



Клео покосилась на него, затем переключила своё внимание на телевизор.



— Ну, это ты виноват, что выбрал такой скучный фильм, — парировала она, махнув рукой на экран. Там шел какой-то боевик, название которого она даже не знала. Он был плохо снят, и это ещё довольно мягко сказано.



— Думаешь о завтрашнем дне? — спросил он. — Нервничаешь?



Завтра должен состояться танцевальный концерт, и Клео не была уверена, что дети готовы. Она считала, что её хореография не так хороша, и знала, что произойдёт что-то ужасное. Она нервничала и тревожилась почти так же, как перед собственным выступлением.



— Всё будет хорошо, — ответила она, пытаясь больше убедить себя, чем его. — Дети кажутся такими уверенными.



— Тогда что беспокоит тебя? — спросил он.



— Люк. — Она сказала это, прежде чем смогла остановить себя.



Данте тяжело вздохнул.



— Я понятия не имел, что он может быть таким упрямым, — проговорил он, с кривой усмешкой на губах. — Почему он против того, чтобы мы жили вместе?



— Потому что он знает… — Она замолчала.



— Что знает?



— Он знает, что мы живем без любви, мы не любим друг друга, и хотел бы для меня большего.



Правда Клео уже не была уверена, что фраза «без любви» соответствовала истине. Любовь была. Но только с одной стороны — с её.



Повисло напряжённое молчание. Клео слепо уставилась в телевизор, хотя и чувствовала, как Данте пристально сверлит взглядом её профиль.



— Мы могли бы… — На этот раз его голос стих на середине предложения. Он потянулся к пульту и нажал на паузу, затем повернулся к Клео и подождал, когда она сделает то же самое. Он взял её руку в свои и перевернул, обводя указательным пальцем линии на ладони. — Мы должны подумать о свадьбе.



Она ахнула и отдёрнула свою руку, словно обожглась.



— Выслушай меня, — спокойно сказал он.



Клео покачала головой.



— Боже мой! — Она поднялась с дивана и скрестила руки на груди.



Данте тоже встал.



— Просто послушай, — повторил он, попытался снова дотянуться до неё, но она обошла его.



— Какой же манипулирующий ублюдок! — изумилась она. — Ты решил, что хочешь этого ребёнка, и считаешь, что предложив выйти за тебя, получишь его. У тебя слишком низкое мнение о женщинах, и ты, вероятно, искренне веришь, я ухвачусь за этот шанс обеими руками, не так ли? Кто не захочет выйти замуж за Данте Дамасо? В конце концов, ты богат и красив, а ведь этого хотят все женщины, верно?


— Я просто подумал, что это осчастливит Люка и уменьшит пропасть между вами, — начал он.



— Как чертовски самоотверженно с твоей стороны отказаться от своей драгоценной свободы, ради моих отношений с братом.



— Я не говорил, что это бескорыстно. — В его голосе послышалось разочарование. — Речь идёт не только о твоих отношениях с Люком. Но и о моих. И, кроме того, ты права, я хочу этого ребёнка. Я хочу быть его отцом. Хочу, чтобы он носил моё имя, и знал кто я такой.



— Он не будет носить твоё имя, — гневно прошептала она. — Ты не заслуживаешь этого.



— Почему, чёрт возьми, нет?! — Он окончательно потерял хладнокровие и повысил голос. — Что я сделал не так? Да, я совершил ошибку в самом начале, отреагировал неправильно, и теперь должен платить за это всю оставшуюся жизнь? И что хуже всего, ребёнок тоже должен платить за это? И только потому, что ты слишком упряма, чтобы признать, что, возможно, я стану хорошим отцом этому ребёнку.



— И довольно паршивым мужем для меня, — обиженно добавила она. — Я заслуживаю мужчину, который будет любить меня, а не который хочет жениться на мне только потому, что я беременна. Мы все заслуживаем большего.



— Так ты хочешь, чтобы я сказал, что люблю тебя? Разве от этого всё станет лучше? — спросил он, и его голос источал горечь и сарказм.



Клео хрипло вскрикнула, и это что-то надломило внутри её. Она хотела причинить ему такую же сильную боль, как и он ей.



— Ты жалкое подобие мужчины, Данте, — сказала она, яд пропитал каждое её слово. — И даже если ты проползёшь по битому стеклу, заявляя, что любишь меня, я никогда тебе не поверю… потому что ты не способен чувствовать ничего даже отдалённо похожее на любовь.



Данте сжал челюсти и побледнел, затем сунул руки в карманы и позволил напряжению завладеть собой, пока почти не согнулся под его тяжестью.



— Я так понимаю, ответ «нет» на моё предложение? — спросил он с усмешкой.



Клео ахнула, резко повернулась и пошла в свою комнату так быстро, как могла. Она захлопнула дверь, и по-детски обрадовалась, когда звук разнёсся по холодной и неуютной квартире. Её неудержимо трясло, и она не знала, как с этим справиться.



«Так происходит, когда ты позволяешь себе испытывать чувства к такому человеку, как Данте Дамасо — они находят самые изобретательные способы причинить тебе боль, и Боже, как же это больно!»



Клео уверяла себя, что он не хотел причинить ей боль; по его мнению, это было холодное, деловое предложение, якобы выгодное для них обоих. Он ожидал, что она воспримет всё с таким же безразличием, как и он — ведь брак с ним означает статус и богатство. Это означало, что она и ребёнок были бы под защитой его имени, и у него было бы время, чтобы понять, может ли он стать хорошим отцом для малыша.



Он не знал, что она влюбилась в него. Да и с чего бы? Он не давал ей никакого повода любить его, не считая неожиданных моментов нежности, очарования, скрытого юмора и харизмы. Но затем он показал ей свою другую сторону — чёрствую, расчётливую и циничную с самым хладнокровным предложением в истории.



И как она могла сказать этому идиоту, что не может выйти за него «из-за любви»? Жить как его жена, как мать его ребёнка и не чувствовать его любви стало бы губительным для её души. Она не знала, что делать, к кому обратиться, и, в конце концов, вытащила телефон и стала искать номер Кэла. Долго рассматривая его номер на экране, она передумала и отбросила телефон в сторону.



Она свернулась калачиком на середине кровати и подтянула колени к груди, обхватив живот в защитном жесте. Клео не могла уйти, не сейчас, пока Люк всё ещё злиться на неё. А больше ей некуда идти.



Она заставит Данте сдержать обещания, позволит ему присутствовать в жизни малыша, но не собирается выходить за него замуж, и не станет давать ребёнка его имя. Это то, о чём они договорились. Это было отмечено во всех юридических документах. И за это она будет сражаться изо всех сил.



— Я не знаю, правильно ли я поступаю, детка, — прошептала она. — Но это лучше, чем подвергать нас троих семье без любви, верно?



Клео обрадовалась, когда малыш пнул её ножкой, и восприняла это как знак согласия.


Глава двенадцатая

Клео

Клео стояла за кулисами и буквально раздувалась от гордости, пока её маленькие танцоры кланялись и приседали. Они были великолепны, и ей хотелось задушить их в объятиях.



Она каждому дала пять, когда они забежали за кулисы. Каждому сказала слова поддержки и похвалы, и не смогла удержаться, чтобы не обнять последнюю, самую маленькую девочку.



— Вы видели меня, мисс? — взволнованно спросила маленькая танцовщица, обратив к Клео раскрасневшееся и счастливое лицо.



— Видела. Ты была просто великолепна, — сказала Клео, и так как была учителем, добавила: — Но ты должна поработать над поворотами, Мэйзи. Мы поговорим об этом в понедельник, помнишь? Ты молодец.



— Да, мисс. Спасибо, мисс, — с улыбкой сказала девочка и отошла, её розовая пачка подпрыгивала в такт движений.



Клео с улыбкой наблюдала за идущей девочкой, но улыбка исчезла, когда она увидела мужчину, стоящего в дверях.



«Почему он всегда появляется там, где его не ждали и куда не приглашали?»



Данте смотрел, как девочка уходит, затем взглянул на Клео и усмехнулся.


— Ты когда-нибудь носила эти смешные маленькие юбки?



— Конечно, я же была балериной, — ответила она. — Почему ты здесь?



— Приехал посмотреть выступление. Дети были великолепными. А твоя хореография — фантастической.



— Мне нужно пойти и поговорить с детьми, — сказала Клео. — Извини.



— Я подожду на улице. — Данте отошёл в сторону, пропуская её.



— Не беспокойся, я приехала сюда сама и могу добраться обратно самостоятельно.



— Я подожду, — повторил он.


Клео вздохнула и ушла, не оглядываясь.


_______________________________


Ей понадобился час, чтобы всё закончить. После того, как она похвалила учеников, её остановили родители, желающие обсудить своих детей. Далее она должна была помочь прибраться после окончания концерта, но Сьюзен, которая подошла поздравить Клео, уговорила её пойти домой, напоминая, что беременным женщинам следует быть осторожными. Не в силах спорить с такой логикой, Клео уступила, схватила джинсовую куртку и пошла к выходу из зала, где в данный момент выступали четырнадцатилетние девочки.



Данте и Джеймс ждали на парковке и видели, как Клео спускается по ступенькам, поэтому у нее не было никакой возможности избежать встречи с ними. Она вздохнула, понимая, что спорить бесполезно, и протянула ключи от своей машины Джеймсу.



«В конце концов, — подумала Клео, — мы едем в одно и то же место».



Всю дорогу она молчала. Данте тоже молчал, но каждые несколько минут бросал на Клео взгляды, которые она демонстративно игнорировала.



— Я не привык, что ты молчишь, — наконец сказал Данте, когда они были в пяти минутах от дома.



— Сейчас мне нечего сказать, — сказала Клео и пожала плечами.



— Всё настолько плохо, да?



Она не знала, что, чёрт возьми, он имеет в виду, но это ее просто взбесило. Она повернулась к Данте с гневным взглядом и прорычала:



— Ты думаешь, что быть дерзким это выход? Потому что у меня для тебя новости, приятель…



Оглушительный визг тормозов прервал Клео на полуслове. Она глянула в лобовое окно и увидела машину, несущуюся прямо на них.



— Данте! — успела прокричать она прямо перед столкновением, а затем подушки безопасности развернулась с пугающим хлопком и выбила из неё дух.



Клео слышала стоны Данте и отчаянно пыталась выбраться из-под подушки безопасности и дотянуться до него. Из его головы шла кровь, глаза были закрыты, и по стонам было понятно, что ему больно.

Клео запаниковала.



— Данте? — прошептала она. — О Боже, Данте! С тобой всё в порядке? Ты меня слышишь?



Дверца машины с ее стороны распахнулась, и Клео увидела мрачного Джеймса, который от студии ехал за ними на её машине.



Он наклонился, чтобы расстегнуть ремень.



— С тобой всё хорошо? — спросил он резким голосом.



— Со мной всё нормально. Посмотри сначала на Данте.



— Ты же знаешь, что он хотел бы, чтобы я сначала помог тебе, Клео.



Тон голоса Джеймса не допускал возражений, и Клео понимала, что споры только займут время, которое понадобится, чтобы добраться до Данте, поэтому позволила ему отстегнуть себя и вывести из машины.



В видом человека, который точно знает, что делает, Джеймс ощупал Клео, проверяя, не сломаны ли у нее кости, но она быстро отмахнулась от его рук.



— Я в порядке. Помоги Данте.


Джеймс коротко кивнул и пошел к машине.



«Нас столкнули с дороги», — ошеломлённо заметила она.


Столкновение произошло на Т-образном перекрёстке, и оба автомобиля вылетели за обочину. Вторая машина стояла в несколько метрах от них, и Клео увидела, как водитель, пошатываясь, выбирается из машины. Она застыла, в ужасе прижав руки к лицу, затем всё её тело онемело от шока. Клео отвернулась и поспешила к машине, молясь, чтобы Джеймс поскорее перенёс Данте в безопасное место, и услышала безошибочный звук нетерпеливого голоса Данте. От облегчения у неё подкосились ноги, и она осела на землю.



Она довольно отчётливо слышала их разговор: Джеймс говорил, что не думает, что было бы разумно со стороны Данте двигаться, а Данте велел ему убираться с дороги. Данте, будучи Данте, как и следовало ожидать, добился своего: он протиснулся мимо Джеймса и встал, безумно озираясь по сторонам, словно что-то искал. Как оказалось, её.



— Клео! — В резком, повелительном голосе сквозило отчаяние, пока он кричал её имя, и паника, потому что не видел её.



— Я здесь, — слабо ответила она.


Данте резко повернул голову — Клео заметила, как он вздрогнул от быстрого движения — и бросился к ней.


— Господи! — Он опустился перед ней на колени, обхватил ладонями её лицо и приподнял, чтобы лучше рассмотреть. — Ты в порядке. Ты в порядке.



Его голос звучал неуверенно, он убрал руки с её лица, затем нежно обнял и прижал к себе.



— Прости меня, — шептал Данте ей в волосы. — Этого не должно было произойти. Мне так жаль.



— Он появился из ниоткуда, — запротестовала Клео, её голос дрожал даже сильнее, чем у Данте. — Это не твоя вина. У тебя идёт кровь, Данте.



Дрожь в её голосе сменилась рыданием, и он крепче прижал её к себе.



— Всё в порядке. Всё в порядке, nena (прим.: детка по-испански). Не плачь. Со мной всё хорошо, — бормотал он то на английском, то на испанском.



Вдалеке слышались сирены и споры Джеймса с другим водителем, но ни Данте, ни Клео не двинулись с места.



Когда приехала машина скорой помощи, Джеймс указал им на Данте и Клео, которые всё это время сидели на обочине. Они уже давно молчали: Данте крепко прижимал её к себе, а Клео пыталась унять дрожь.



— Он истекает кровью, — сказала она парамедикам, как только они к ним подошли.


— Она беременна, — сообщил Данте, когда один из врачей надавил на рану над его правой бровью, где осколок стекла едва не попал ему в глаз.



Как только Данте упомянул о беременности, её рука потянулась к животу — конечно же, это первое о чём подумал Данте в такой ситуации. Не удивительно, что он так переживал за неё. Не было бы никакого ребёнка, если бы Клео пострадала.



Сама она не беспокоилась о ребёнке. С ним всё хорошо. Она бы почувствовала, если бы что-то было не так. Тем не менее, разумнее было бы всё же проверить. Клео успокаивающе погладила живот, и поднялась с помощью двух санитаров и одного встревоженного испанца. Один из санитаров попытался помочь ей дойти до машины скорой помощи, но Данте встал между ними и нежно взял её за локоть, будто она была самой хрупкой вещью на свете.



— Я сам, — твердо сказал он.


Парамедики обменялись взглядами, затем пожали плечами и, обойдя ковыляющую пару, пошли к машине.



К этому времени подъехала вторая машина скорой помощи и полиция. Джеймс оставил водителя со спасателями и подошёл к ним.



— С вами всё в порядке? — спросил он, острым взглядом оценивая их раны или отсутствие таковых.



— Нормально, — ответил Данте, пока парамедики проверяли их жизненные показатели. — Что насчёт того парня?



Джеймс скривился от отвращения.


— Пьян. И агрессивно настроен, несмотря на то, что едва может стоять на ногах. На самом деле, он хотел вернуться в свою разбитую машину и уехать. Я забрал у него ключи. Дурак решил, что это прямая дорога и пронёсся на красный свет. Если бы вы в этот момент не проезжали, он бы просто покатился дальше, перемахнув, через обочину.



— Нам повезло, что не произошло ничего плохого, — прошептала Клео и потянулась к животу.



— Вам обоим придётся поехать в больницу, — строго сказал один из парамедиков. — Сэр, мы должны исключить сотрясение мозга и проверить, всё ли в порядке с вашей беременной женой.



— Я не… — начала она.



Но Данте быстро её прервал:



— Хорошо.



Он помог ей подняться в машину скорой помощи и залез следом.



— Полицейские захотят поговорить с вами, — сказал Джеймс, пока парамедик не закрыл дверь. — Я сообщу им, в какую больницу вас отвезут, и заберу вас оттуда.



Данте просто кивнул, и его телохранитель умело взял ситуацию под свой контроль.


___________________________________


Много часов спустя врачи наконец-то дали заключение, что Данте серьезно не пострадал. Обследование не показало сотрясение мозга, но на голове была ужасно большая шишка, и ему порекомендовали вызвать врача, если у него заболит голова, или начнёт тошнить, или ухудшится зрение. Он отделался пятью швами над бровью и синяком на щеке. У Клео болела грудь от удара подушкой безопасности, но ничего не было сломано, и ей дали лишь лекарство от шока. Ребёнок не пострадал, но врачи настоятельно рекомендовали отдохнуть пару дней и как можно скорее связаться со своим врачом-гинекологом, если начнутся судороги или кровотечение.



Они дали показания полиции, и их заверили, что водитель другой машины будет арестован по обвинению в вождении в нетрезвом виде, и, поскольку это не первое его преступление, его, скорее всего, лишат прав. Довольная таким исходом, измученная пара с благодарностью последовала за Джеймсом ко второй машине Данте, которую он забрал, после того, как оставил хэтчбэк Клео.



Клео удивлённо рассматривала сверкающую тёмно-синюю машину, затем выгнула бровь и посмотрела на Джеймса.



— Тебе показалось, что мой потрёпанный старый «Фольксваген» не достаточно хорошо для Его Величества?



Джеймс усмехнулся.



— Думаю, вам будет намного комфортнее в «Мерседесе».



— Отличная идея, — сказал Данте, чей его голос звучал тяжело от усталости и боли.


______________________________


Часа показывали час ночи, когда они наконец добрались до дома. Попрощавшись с Джеймсом, они устало поднялись в пентхаус. Оказавшись там, Данте, спотыкаясь, поднялся в свою комнату. Клео последовала за ним, чтобы убедиться, что он доберётся до кровати. Она никогда не видела его таким слабым, и её это беспокоило. Хотя доктор и заверил их, что всё нормально, её тревожила его травма головы.



Данте стащил с себя одежду, оставшись в чёрных боксерах и носках, и не говоря ни слова, упал на кровать лицом вниз. Клео показалось, что он даже не понял, что она находится в его комнате. Она старалась убедить себя, что с ним всё будет в порядке и неохотно повернулась, чтобы выйти из комнаты.



Данте что-то пробормотал, и она остановилась, повернувшись к нему. Казалось, он не шевельнул ни единым мускулом.



— Ты что-то сказал? — прошептала она, на тот случай, если ей это показалось.



Данте повернулся, чтобы посмотреть на неё. Синяк приобрёл фиолетовый оттенок, и заплывший глаз не открывался.



— Останься, — хрипло проговорил он.



Клео заколебалась, прежде чем не призналась себе, что всё равно не хочет оставлять его одного.



— Ненадолго, — уступила она.



Она сняла пиджак и придвинула к кровати одно из кресел. Свернувшись на нём, она подтянула ноги под себя ноги. В комнате, освещённой лишь прикроватной лампой, царил уютный полумрак. Клео ясно видела Данте, но знала — он едва различает ее, поэтому позволила себе жадно изучать черты его лица. Шишка на лбу, повязка и синяк не уменьшили его красоту, однако не это привлекло внимание Клео — её пленила неприкрытая уязвимость его лица. Она засомневалась, что Данте осознавал, что его обычная маска высокомерия и холодности спала, пока он находился в полудрёме. Вскоре усталость взяла свое, и он крепко заснул.



Клео ещё немного посидела, наблюдая за Данте и наслаждаясь тишиной. Она знала, что несмотря на близость, которую они испытали сегодня вечером, завтра они снова окажутся друг напротив друга на бесконечно поле битвы, которым и было их отношениями. Выйдя из спальни Данте, Клео пошла в свою комнату, забралась на кровать, едва раздевшись, и впала в сон без сновидений.


___________________________________


— Ты выглядишь ужасно, — сказала Клео, как только Данте присоединился к ней за завтраком. — Это больно?



— Чертовски, — хмыкнул он, осторожно дотрагиваясь до опухшего глаза.



— Не трогай, — предупредила она. — Ты сделаешь только хуже.



— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, смотря на неё своим единственным здоровым глазом.



— Хорошо. У меня большой синяк на груди от подушки безопасности, который немного болит, но ничего серьёзного.



На самом деле ей было больнее, чем она показывала, и всё из-за чувствительной груди, но смысла жаловаться не было, потому что ничто не могло ей помочь.



Данте налил себе чашку кофе и сел напротив Клео, которая вяло ковырялась ложкой в миске с кашей.



— Ты не голоден? — спросила она.



Данте поморщился и покачал головой.



— Чем хочешь заняться сегодня?



— Что ты имеешь в виду? — смущённо спросила Клео.



Данте пожал плечами, выглядя немного сконфуженно.



— Я подумал, раз мы приближаемся к двадцатой неделе, и малыш размером с банан, нам стоит называть его Нан... — Это было глупая игра, в которую они начали играть, после того, как Клео нашла диаграмму роста малыша в сравнении с фруктами и овощами. На восемнадцатой неделе малыша звали Пеппер — перчик, а на прошлой неделе — Том, потому что он был размером с томат. — ...И мы могли бы пройтись по магазинам и посмотреть мебель в её комнату.



— Но мы даже не знаем, какой будет её комната, — ответила Клео.



Лицо Данте снова превратилось в бесстрастную маску.



— Клео, ты же не собираешься уехать, как только она родиться? В первые месяцы тебе понадобится помощь.



— Месяцы? — пискнула она. — Ты думаешь, что я останусь здесь ещё на несколько месяцев после её рождения? Нет, Данте. Ты сказал, что поможешь нам найти квартиру, и это прописано в контракте, и именно этого я от тебя и жду.



— Утром я первым делом отправлю миссис Кларк на поиски квартиры, — сказал он после долгого молчания.



Клео облегченно выдохнула и отодвинула миску с недоеденной кашей.



— Теперь она миссис Уитман, — напомнила она ему.



— Да. Я забыл.



Данте уставился в свою чашку с кофе, словно в ней был ключ к разгадке всех тайн Вселенной.



— Мы могли пройтись по магазинам, — начал он, — и просто посмотреть, что тебе может понадобиться для детской.



— Почему ты так заинтересован в этом? — спросила Клео.



Он снова поднял и опустил плечи.



— Может, я просто хочу участвовать в этом, — сказал он. — Или, возможно, мне скучно, и я хочу выбраться отсюда. Это самое полезное, что можно сделать и интересно нам обоим.



— Тебе интересует покупка детских вещей? — удивилась Клео.


— Раньше я этого никогда не делал. По меньшей мере, это было бы поучительно.



Клео задумалась. Ей не помешает новая одежда — её вещи стали тесны в талии — однако она не хотела смотреть одежду для беременных. Она всегда представляла себе ужасные, старомодные, похожие на палатки платья, когда думала об одежде для беременных, но это было совсем не в её стиле. Клео надеялась найти какие-нибудь интересные, свободные топы и платья, брюки на завязках и юбки, в которых она может проходить до конца беременности.


— Если ты уверен, что справишься, я не прочь пройтись по магазинам.

_______________________________

Первой остановкой на их пути был дорогой детский магазин в историческом центре Кепйтауна, который поразил Клео не только своим интерьером и многообразием товаров, но и отсутствием ценников.



Стоило Клео и Данте войти в магазин, как к ним сразу же, словно стая акул, учуявших свежую кровь, устремилось продавцы. Опередила всех молодая женщина, примерно на два года моложе Клео, и её коллеги тут же отступили и исчезли словно призраки.



— Доброе утро, мэм, сэр, — сказала она с ослепительной, ватт в сто, улыбкой. — Меня зовут Кейт. Чем я могу вам помочь?



Клео пристально посмотрела на Данте, который стоял, скрестив руки на груди, и ждал от неё ответа. Клео так и подмывало отказаться от предложения Кейт, но затем она окинула взглядом бесчисленное количество детских вещей, глянула на бесстрастное лицо Данте, и передумала.



— Мне нужно… хм, всё. — Клео чувствовала себя не в своей тарелке, когда признала, что не знает точно, что нужно детям, кроме любви, заботы, еды и одежды.



Улыбка Кейт превратилась в сто тысяч мегаватт, и Клео поняла — это был худший ответ, который она могла дать.



— Ну, тогда, — самодовольно сказала Кейт, — вы пришли в нужное место, потому что у нас есть всё. — Она опустила взгляд на слегка выпирающий живот Клео, и её улыбка стала заискивающей. — Ваш первенец?



Клео кивнула, и улыбка Кейт превратилась в блаженную.



«Сколько же у нее этих притворных улыбок».



— На каком вы сроке?



— Второй триместр, — ответила Клео.



— Младенцы прекрасны, не так ли? — восторгалась Кейт. — Так полны жизни.



— Не знаю, — сухо проговорила Клео. — У меня нет других детей.



Данте издал сдавленный звук, в котором Клео распознала попытку скрыть смех. Ещё один взгляд в его сторону подтвердил, что его губы приподнялись, хотя он и старался не смотреть на неё.



Улыбка Кейт немного поблекла, видимо ей не нравилось, когда ей указывали на очевидные вещи.



— Конечно. — Девушка кивнула и переключилась в режим продавца. — Лучше всего начать с кроватки. Если вы пройдёте со мной, то найдёте фантастическое разнообразие, от которого, уверена, придёте в восторг! Всё, что вы видите в магазине — выставочные образцы. Ваша кроватка будет собрана на заказ, поэтому мы можем внести любые изменение в дизайне, если что-то не понравится. Мы можем даже создать любой дизайн, если захотите. Поэтому хорошо, что вы пришли так рано — потребуется время на то, что бы собрать мебель.



Кейт подвела их к детским кроваткам в задней части магазина, и даже для неопытного глаза Клео было понятно, что всё здесь стоит смехотворно дорого. Пока Кейт расхваливала достоинства одной из кроваток, Клео потянулась к другой, поменьше и менее заметной, спрятанной в дальнем углу. Она была не такая красивая, как все остальные, и, определенно, выглядела не так дорого.



— Эта выглядит неплохо, — сказала она, проводя рукой по гладкой, ничем не украшенной поверхности кроватки.



На самом деле эта простая, квадратная маленькая коробка совсем не то, в чём она представляла своего ребёнка, но инстинкт подсказывал — если она не хочет чувствовать себя обязанной Данте до конца жизни, то именно такую стоит купить.



— Мне больше нравится эта. — Данте заговорил впервые с тех пор, как они вошли в магазин и обе женщины с удивлением посмотрели на него.



Он стоял рядом с кроваткой, выглядевшей меньше, чем та, которую расхваливала Кейт, но больше, чем та, на которую смотрела Клео. Честно говоря, эта кроватка была идеальной — не слишком маленькая и не слишком вычурная.



Клео догадалась — Данте старается помочь, не выставляя напоказ то, что может купить всё самое дорогое и лучшее, позволял Клео сохранить гордость и некоторую независимость, и была благодарна ему за это. Однако циничная частичка её мозга нашептывала, что если он не хотел выставлять напоказ свою способность покупать всё самое дорогое, то, возможно, ему не стоило приводить её в этот магазин для снобов.



Она подошла к кроватке, пока Данте изучал её линии и проверял прочность острым мужским взглядом. Он спросил Кейт о токсичности лака, и о других технических вопросах, которые не пришли бы Клео в голову. Ответы девушки, казалось, удовлетворили его, потому что он одобрительно кивал, затем снова повернулся к Клео.



— Она выглядит прочной, — тихо сообщил он, прежде чем проверить защёлки. — И ограждение вряд ли случайно упадет. Здесь ребёнок будет в безопасности.



— Хмм, — задумчиво пробормотала она, делая вид, что обдумывает его слова, хотя он уже уговорил её. — Эта тоже милая. Мне нравится маленькие эльфы и феи, вырезанные на бортиках, и нравится мобиль.



Она дотронулась до красочного мобиля, который качнулся от её прикосновения. Мобиль был украшен крылатыми феями, резвящимися пикси и эльфами.



— Мне она нравится, — сказала Клео продавцу.



Кейт вскочила по стойке смирно и пришла в восторг от их «мудрого выбора».



— Эта модель выпускается из тика, дуба и сосны. Цена варьируется от вида дерева, который вы выбираете. Какой вы предпочитаете?



Клео обдумывала варианты, пока Кейт вытаскивала каталог, чтобы показать ей разницу в древесине.



— Тик. — Она провела пальцем по резьбе на изголовье кроватки, думая о своей собственной кровати. Ей нравилось, что они подходят друг другу, и, представив, как Нан будет спать в этой кроватке, она улыбнулась. Кейт практически дрожала от волнения, записывая детали заказа, затем проводила их к пеленальным столикам.



— Отличный выбор, Данте. Не знаю, почему я не заметила её с самого начала, — сказала Клео.



Он выглядел довольным её похвалой и улыбнулся, словно маленький мальчик.



— Думаешь?



— Да. Спасибо. И это навело меня на идею для детской. Что думаешь насчёт сказочной темы?


Данте


Данте заколебался, немного удивлённый тем, что она спросила его мнение. Ему бы не хотелось сделать что-то, что могло испортить такой хороший день, но он должен был сказать правду о её идее с феями.



— Ты хочешь, чтобы я ответил честно? — спросил он.



Они оба проигнорировали отчаянные попытки Кейт привлечь их внимание, затем Клео опустила ресницы и сделала вид, будто обдумывает его вопрос.



— Честность будет оценена по достоинству, — сдержанно ответила она.



— Что если это мальчик? — спросил он. — Неужели ты всерьёз хотела бы окружить его феями и эльфами? Эти вещи только для девчонок!



— Нет, это не так! — возразила она, весьма оскорблённая его мнением. — Феи и эльфы могут быть опасными, и они нравятся детям любого пола. Если это будет мальчик, и если ему не понравится его комната, то он сможет изменить её, когда захочет. Всё будет зависеть от него самого.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги