Безымянный. Созидающий башню: книга III

Взгляд Джарета был непривычно мрачен, а вдобавок в его глазах сквозило лишь слегка прикрытое напускной вежливостью презрение к своему подопечному.

– Ну что, готов, малец? – неприязненно бросил он. – Пора на охоту.

После того памятного разговора, когда Джарет пообещал устроить самоуверенному недо-Творцу поединок с бессмертным, прошло больше месяца, и Мартин уже успел расслабиться, убедив себя, что наставник, по-видимому, передумал устраивать ему испытание. А скорей всего, это странное пари было просто шуткой или попыткой припугнуть зарвавшегося ученика. Ан нет, оказывается, Джарет и не думал шутить, да в добавок умудрился выбрать для своего квеста самый неподходящий день, аккурат накануне праздника.

– Но у меня же завтра день рожденья,– от волнения голос Мартина сел, и вместо нормальных звуков, раздался лишь невразумительный писк.

– Можешь считать это приключение моим подарком,– ехидно подмигнул ему наставник. – Ты же давно хотел отправиться в ту реальность, где обитают «дикие» бессмертные.

– Но я не готов,– принялся канючить Мартин,– мне нужно ещё время, чтобы подготовиться.

– Серьёзно? – Джарет глумливо ухмыльнулся. – А кто же это совсем недавно заверял меня, что Творцу завалить бессмертного не сложнее, чем сморкнуться, даже если этот Творец пока идёт с приставкой «почти».

Мартин крякнул с досады и заткнулся. Да, невовремя ему пришло в голову побахвалиться своими достижениями перед наставником, теперь придётся отвечать за свои слова. А у начинающего волшебника, если честно, не было никакой уверенности в собственном превосходстве перед бессмертными, хоть те и не умели управлять реальностью. Недавнее свидание с родным отцом заставило Мартина внести существенные коррективы в оценку собственных способностей и, главное, силы духа, а потому он не испытывал ни малейшего желания повторить свой опыт. Но отказаться от испытания значило бы признать правоту Джарета и согласиться на его условия, а этого Мартин не хотел ещё больше.

– Всё, хорош трястись,– мысленно прикрикнул он на себя,– в этой игре я охотник, а не дичь. Если я не хочу, чтобы меня заставили изучать эти поганые техники подавления воли, то нужно думать не о том, как выжить, а о том, как завалить бессмертного,– изобразив на своём лице беспечную улыбку, Мартин решительно протянул ладонь своему наставнику. – Если тебе невтерпёж, я готов отправиться хоть сейчас,– надменно сообщил он. – Куда идём?

– Считывай образ местности и переноси нас обоих,– скомандовал Джарет, беря мальчика за руку.

Через пару секунд они уже стояли у нагромождения больших серых камней, покрытых, как ковром, узорчатым бледно-зелёным мхом. Джарет осмотрелся и решительно двинулся к узкому проходу в скалах, и Мартин, как бычок на верёвочке, послушно поплёлся за ним. В ущелье было темно, под ногами то и дело хлюпала вода, которая сочилась сквозь мох и стекала на тропинку. Пахло одновременно сыростью и пылью, что явно противоречило логике, и Мартину пришло в голову, что это его интуиция таким образом пытается подать знак, что лезть в это гиблое место не стоит. Впрочем, и без подсказок интуиции с каждым шагом перспектива предстоящей миссии представлялись воину магического фронта всё менее определённой.

Ещё месяц назад, готовясь к испытанию, Мартин придумал, как обездвижить бессмертного таким образом, чтобы у того не было шанса вырваться и нанести ответный удар. Однако сейчас первоначальный план отчего-то показался ему ненадёжным, и он принялся лихорадочно сочинять новую стратегию нападения. Возможно, именно благодаря этому увлекательному занятию Мартину удалось взять себя в руки и справиться с мандражом. Так что, когда тропинка наконец вывела путников на небольшую ровную площадку, поросшую короткой жёсткой травкой, юный маг уже полностью вернул себе уверенность в собственных силах и даже частичное душевное равновесие.

Вся площадка была усеяна странными чёрными круглыми валунами размером с мяч, а в её дальнем конце располагалась жалкая лачуга, сложенная из таких же валунов и крытая, вместо дранки, сухой травой.

– Он внутри один,– буркнул Джарет, махнув рукой в сторону лачуги. – Если не сможешь скрутить его сразу, то убивай не раздумывая,– с расстановкой добавил он,– второго шанса бессмертный тебе не даст.

Ошарашенный столь зловещим напутствием Мартин застыл с открытым ртом. Убивать не раздумывая? Нет, на такое он не подписывался.

– Джарет что же, всерьёз думает, что мне придётся бороться за жизнь? – мысленно возмутился юный маг. – Да как можно убить Творца, который в любой момент может покинуть своё физическое тело? Нет, это просто трюк, чтобы меня запугать. Этот козёл решил подыграть бессмертному,– заключил он.

Что ж, именно такого подлого трюка и следовало ожидать. Джарету ведь зачем-то нужно было обучить своего ученика ментальным техникам, а для этого Мартин должен был проиграть пари. А что может быть проще и надёжней, чем лишить одного из участников поединка уверенности в собственных силах прямо перед началом схватки, когда тому требуется полный самоконтроль и уверенность в победе. Вспыхнувшее при этой мысли праведное негодование напрочь загасило страх в душе охотника на бессмертных, и бросив презрительный взгляд в сторону провокатора, тот гордо направился совершать свой подвиг.

Впрочем, своё чёрное дело провокация Джарета всё же сделала, уже на полпути к жилищу бессмертного Мартина начали обуревать сомнения. Нет, он не испугался схватки, просто ему вдруг пришло в голову, что цена его победы несоразмерна с тему бонусами, которые она обеспечит, потому что этой ценой будет жизнь ни в чём не повинного человека. Конечно, от него не требовалось убивать бессмертного, но Мартин не сомневался, что в случае его успеха того всё равно ждёт смерть. Джарет не рискнёт отпустить откровенного врага, да и вряд ли захочет, ведь зачистка этой территории от «диких» бессмертных является его непосредственной обязанностью. В тот момент перспектива обучения ментальным техникам показалась юному магу уже не столь отвратительной, как раньше, и уж как минимум менее пугающей, чем перспектива стать причиной гибели незнакомого человека.

– А что вообще хуже: отнять у человека жизнь или превратить его в безвольную марионетку, подавив его волю? – эта мысль буквально взорвала Мартину мозг. – А вдруг могущество Творца даётся только тем, кто не готов переступить через барьер нравственных принципов, защищающих остальное человечество от произвола беспринципного мага? В таком случае лучше уж пожертвовать одним человеком, который, кстати, представляет серьёзную угрозу для других людей, чем навсегда потерять возможность стать Творцом реальности,– решил охотник на бессмертных и решительно прибавил шагу.

В десяти шагах перед дверью Мартин остановился и мысленно собрался. Сколько бы он ни убеждал себя в том, что обыкновенному человеку ни за что не справиться с Творцом реальности, будь он хоть трижды бессмертным, однако странное напутствие Джарета всё же посеяло семена смятения в его душу. Нет, расслабляться было никак нельзя. Мартин прикрыл глаза буквально на секунду, чтобы успокоиться и взять себя в руки, а когда он их открыл, бессмертный уже стоял перед ним и с интересом разглядывал незваного гостя.

В первый момент Мартин совсем растерялся, но не из-за стремительности своего соперника, просто ему показалось, что он увидел своего отца. Хозяин лачуги был примерно того же возраста и роста, с такой же давно небритой физиономией и, главное, под его бесформенной одеждой легко угадывалась спортивная фигура с рельефной мускулатурой. Мартину потребовалось не менее пяти секунд, чтобы убедиться в своей ошибке и прийти в себя от первого шока. Нет, это, к счастью, был не отец, а какой-то чужой мужик, и для бессмертного он выглядел как-то уж слишком обыденно, даже можно сказать, разочаровывающе обыденно. Ни тебе оружия, ни боевой стойки или хотя бы подозрительности во взгляде. От этого Мартину даже сделалось обидно, но потом он сообразил, что бессмертный видит перед собой не могущественного мага, а просто щуплого подростка.

– Чем обязан? – голос мужика был совершенно нейтрален, в нём напрочь отсутствовала как враждебность, так и приветливость.

Помятуя напутствие своего наставника, Мартин не стал разводить церемоний, он просто накрыл этого беспечного мужика прозрачным, но непроницаемым энергетическим куполом. Юный маг постарался на славу, сотворённый им купол невозможно было пробить даже с помощью лучевого оружия, не говоря уже про нож или пистолет, которых у бессмертного вроде бы тоже не было. Собственно, на этом можно было бы и закончить охоту, дичь оказалась в ловушке, из которой выбраться никак не могла. К сожалению, в условия пари входило требование обездвижить пленника, а для этого Мартину требовалось как минимум его коснуться.

Пока тюремщик обдумывал дальнейший план действий, бессмертный повёл себя совершенно несообразно обстоятельствам. Он с интересом осмотрелся, даже дотронулся до мерцающей стенки защитного поля и одобрительно кивнул, как бы заценив качество созданной магом конструкции. То, что он не попытался пробиться наружу или применить оружие, говорило либо о его проницательности, либо об осведомлённости касательно подобных техник. В любом случае хладнокровие, с которым бессмертный воспринял своё пленение, Мартину сильно не понравилось.

– И что дальше? – безмятежно полюбопытствовал пленник.

– Встань на колени и положи руки на затылок,– голос Мартина немного дрожал от волнения, но он всё же сумел произнести эту фразу довольно внятно, а вот дальше всё пошло не по плану. Бессмертный насмешливо фыркнул и погрозил ему пальцем, словно шаловливому малышу. Жест выглядел скорее шутливым, нежели угрожающим, но у Мартина сразу пересохло во рту, а язык сделался словно деревянным. – Если не подчинишься, я откачаю воздух из-под купола,– под конец своей угрозы тюремщик уже едва мог ворочать языком, так что прозвучала она жалко и неубедительно.

От столь неожиданной утраты способности управлять своим голосом Мартину сделалось жутко, страх холодными щупальцами сжал его горло, а накатившая волна паники едва ни стоила ему потери концентрации. В результате, дальняя стенка купола слегка заколыхалась, угрожая целостности всей конструкции. К счастью, юный маг быстро справился со своими нервишками и взял ситуацию под контроль. А ситуация была предельно откровенной, бессмертный явно пытался управлять волей своего тюремщика с помощью наведённой панической атаки. Что ж, этого и следовало ожидать, Джарет ведь специально выбрал в качестве противника Мартина того, кто владел ментальными техниками, чтобы убедить своего строптивого ученика в их эффективности.

Испытав на собственной шкуре действие ментального пресса, юный маг вынужден был признать, что это и вправду было весьма эффективное и опасное оружие. И всё-таки против способности материализовать объекты реальности, которой владел будущий Творец, это оружие откровенно не тянуло. Зная, чего ждать от противника, всегда можно было отыскать противоядие против ментального нападения. А противоядие у Мартина имелось, поскольку его с самого раннего детства учили подавлять волнение и страх, чтобы сохранять концентрацию, несмотря ни на какие обстоятельства. Так что подобными выкрутасами его было не одолеть.

Мартин с удовлетворением отметил, что паника отступила и скорчил глумливую гримасу, показывая своему пленнику, куда тот может засунуть свои дурацкие фокусы. Нужно отдать должное бессмертному, он быстро сообразил, что его попытка провалилась, но ничем не выдал своего разочарования, кроме разве что небрежного кивка головы. Впрочем, и подчиняться ультиматуму он не поспешил, продолжал стоять и с любопытством разглядывать странного пацана, который осмелился отдавать команды бессмертному. Его поза была расслабленной, а на губах постепенно всё явственней проступала гнусная такая улыбочка.

От этой улыбочки по позвоночнику Мартина поползли мурашки размером с майского жука, а ноги вдруг сделались ватными. Несмотря на всю свою готовность к сопротивлению, он вдруг ощутил такую тотальную беспомощность, что захотелось завыть от отчаяния. Даже чёткое понимание того, что эти чувства были наведёнными, что на самом деле ситуация складывается отнюдь не в пользу бессмертного, не спасли несчастную жертву ментального давления от непрошенной слезы. Предательство собственного тела вызвало у Мартина приступ бешенства, и это его спасло. Злость горячей волной поднялась из живота и покатилась к макушке, выметая на своём пути тоску и жалость к себе.

Мартин сжал зубы и презрительно ухмыльнулся, время для разговоров закончилось, пора было переходить от угроз к действиям. Он мысленно потянулся к куполу, и воздух начал быстро вытекать сквозь его стенки наружу. Прошла минута, вторая, по идее, бессмертный уже должен был начать задыхаться, но он даже не дёрнулся, так и стоял, с интересом рассматривая убивающего его мага, только его улыбка сделалась какой-то странной, словно бы даже сочувственной. Наконец бессмертный поднял руку и щёлкнул пальцами по мерцающей поверхности купола.

– А ну-ка, прекращай играться в волшебника, шкет,– в его голосе напрочь отсутствовала агрессия, пожалуй, это было сказано даже с изрядной долей отеческого добродушия, но Мартину вдруг показалось, что ему сейчас вынесли смертный приговор.

Его надёжный и прочный купол вдруг покрылся рябью и начал быстро таять. Сей непостижимый феномен отчего-то не вызвал в душе юного мага естественного в такой ситуации ужаса, только безмерное удивление. Этого просто-напросто не могло быть, ведь его концентрация была по-прежнему на должном уровне. Не мог же выходящий воздух разрушить купол? Пока Мартин обдумывал возникшую несуразность, от его конструкции остались лишь жалкие витающие в воздухе ошмётки.

Бессмертный, по-прежнему улыбаясь, спокойно перешагнул границу распадающегося купола и неспеша пошёл к застывшему в ступоре беспомощному магу. Пола его куртки при ходьбе распахнулась, и стало видно торчащую из-за пояса рукоятку пистолета. Мартин невольно зажмурился, представляя, как из дула этого пистолета сейчас вылетит пуля и, несмотря на всю свою неуязвимость, ему отчего-то сделалось не по себе. Нет, то был не страх, а скорее растерянность, словно он явился к учителю с невыученным уроком и не может ответить на заданный вопрос.

Однако бессмертный и тут умудрился обмануть ожидания непутёвого мага, он не сделал ни единого жеста, чтобы потянуться к пистолету, словно не считал Мартина достаточно серьёзной угрозой для того, чтобы воспользоваться оружием. Как ни странно, это совсем не ободрило растерявшегося мальчишку, напротив, ему отчего-то сделалось совсем тошно.

– Кто ты такой? – небрежно поинтересовался бессмертный, подойдя вплотную. – Отвечай.

– Я Мартин,– послушно пролепетал почти Творец, хотя вроде бы совсем не собирался знакомиться со своей потенциальной жертвой. Однако желание угодить этому странному мужику сделалось вдруг настолько подавляющим, что промолчать показалось ему немыслимым кощунством.

Самым удивительным было то, что Мартин вовсе не находился в трансе, его сознание было как никогда ясным. Он отлично понимал, что бессмертный применяет против него какую-то психотехнику, но противопоставить ей ничего не мог, да что там противопоставить, он даже приблизительно не представлял механизма её действия. Сказать по правде, Мартин был настолько шокирован своей беспомощностью перед вроде бы обычным человеком, что в момент утратил способность не только нападать, но и защищаться.

– Ты ведь не случайно здесь оказался, Мартин,– бессмертный задумчиво посмотрел на бегущие по небу облака,– тебя прислали меня убить. Ты служишь загонщикам?

– Нет, я никому не служу, это просто испытание,– слова сами собой слетали с языка Мартина, он оказался не в силах даже контролировать свою речь, но это почему-то уже не вызвало огорчения.

– Вот как? – бессмертный на секунду задумался. – И кто же устроил тебе это испытание?

– Мой наставник Джарет, он тоже бессмертный,– сцена во всей своей сюрреалистичности всё больше напоминала светскую беседу с той только разницей, что один из её участников не мог её закончить по своему желанию.

– Уж не тот ли это Джарет, который командует рейдами загонщиков? – продолжал допрашивать Мартина бессмертный.

– Да, он участвует в рейдах,– послушно пролепетал мальчик, хотя отлично понимал, что этим признанием, скорее всего, подписывает себе смертный приговор.

Некоторое время бессмертный молчал, как бы раздумывая о своих дальнейших действиях. Впрочем, возможно, он просто сканировал окружающее пространство на предмет других нежданных гостей, например, того самого наставника, о котором упомянул его облажавшийся ученик. В сердце Мартина тут же вспыхнула надежда на то, что бессмертный засечёт Джарета и по необходимости переключит своё внимание на более опасного противника. Увы, его надежды не оправдались, во взгляде бессмертного не появилось ни малейших признаков беспокойства. Похоже, эти парни умели не только ощущать присутствие других людей, но и блокировать свои собственные эманации.

Мартин мысленно взмолился непонятно каким богам о том, чтобы Джарет догадался, что пришла пора вмешаться. Он уже не думал о том, как придётся расплачиваться за свой провал, теперь ему сделалось по-настоящему страшно, и это, как ни странно, заставило его мобилизоваться для отпора агрессору. Наверное, если бы бессмертный пропустил этот момент, Мартину удалось бы сбросить наведённый морок, но тот вовремя учуял его страх и успел среагировать. Строгий взгляд из-под насупленных бровей буквально пригвоздил несчастного мальчишку к земле, заставив позабыть о сопротивлении. Всё, чего Мартину сейчас хотелось – это чтобы стоящий перед ним человек перестал сердиться.

– Не нужно меня бояться, я твой друг, единственный друг,– в голосе бессмертного зазвучал металл. – Ты мне доверяешь, Мартин? – Непутёвый маг неуверенно кивнул, поскольку к этому моменту уже не мог издать ни звука. – Тогда ложись на землю мордой вниз,– прозвучала странная и в то же время жёсткая команда.

Колени Мартина подогнулись сами собой, и через секунду его лицо погрузилось в сухую колючую траву. Он не сделал ни единой попытки к сопротивлению, даже мысли такой у него не возникло. Собственно, все мысли вдруг куда-то улетучились, оставляя в голове полный вакуум. Страх, кстати, тоже растворился в какой-то странной и явно неуместной в данных обстоятельствах апатии, и это был, пожалуй, единственный позитивный момент. Мартина вдруг охватила странная уверенность, что всё будет хорошо, что бессмертный лучше знает, что нужно делать. Откуда взялась эта губительная доверчивость, он не понимал, но отчётливо ощущал, что она сделалась практически абсолютной.

– Мартин, а ты не устал дышать? – лениво поинтересовался бессмертный, и воздух, который только что легко проникал в лёгкие самоуверенного мага, вдруг сделался густым, как желе. Теперь каждый вдох требовал от Мартина прямо-таки неимоверного усилия. – Не нужно себя заставлять, в этом нет никакой нужды,– заботливо посоветовал коварный манипулятор. – Перестань дышать,– последние слова прозвучали как команда, и Мартин понял, что больше не сможет сделать ни единого вдоха.

Самое странное, что даже сейчас, чётко осознавая, что умирает, он не испытывал страха, но не потому, что был уверен в своей способности обходиться без тела, собственно, об этой способности Мартин забыл напрочь. Нет, он даже мысли не допускал о том, что ему удастся спастись, просто слова бессмертного отключили не только его волю к сопротивлению, но и инстинкт самосохранения. Мартин погружался в небытие с полнейшим безразличием, как будто наблюдал за происходящим со стороны. Наконец темнота раскрыла ему свои объятья, и он с облегчением провалился в них, словно в мягкую перину.

Реплика искателя

Если вы думаете, что превращение эфирного мира в материальный можно было осуществить только насильственно, либо с помощью обмана и манипуляции, то вы глубоко заблуждаетесь. Алгоритмы нашего благословенного мира вовсе не запрещают его преобразование. В этом смысле наш божественный вандал не нарушил каких-то сакральных заповедей. Дело в том, что параметры интерпретаций, которые наш ум использует для создания иллюзорной картинки реальности, вовсе не являются некоей константой, они есть функция одной весьма своеобразной переменной. В качестве таковой служит наше желание. Не удивляйтесь, моё утверждение вовсе не голословно, сему тезису имеется вполне рациональное подтверждение.

Каждый мир в проявленной реальности построен на своих правилах и алгоритмах, и вряд ли те алгоритмы, что лежат в фундаменте нашего мира, можно считать такими уж экзотическими. Разумеется, выбор основы для управляющих алгоритмов – это целиком и полностью прерогатива его Создателя, но разве не логично использовать в качестве таковой наиболее мощные сигналы, а именно доминантную частоту в вибрационном спектре сознаний его жителей. У человеческих тел такой доминантой является диапазон частот, который буддисты именуют эмоцией страсти. Так что не стоит удивляться тому, что именно наши желания лежат в основе алгоритмов нашего мира.

Мы живём в мире желания, и если бы мы просто сами захотели превратить эфирный мир в материальный, то ничего фатального не случилось бы. Алгоритмы программы отработали бы наш сигнал, и всё. Никаких живодёрских концептов, погрузивших нас в невежество относительно своей природы, просто не потребовалось бы. Всё, что нужно было сделать нашему божественному вандалу – это убедить эфирных существ в преимуществе мясных скафандров. Увы, похоже, он оказался не слишком грамотным маркетологом, и его рекламные заманухи не сработали. Вот и пришлось ему прибегать к откровенному вранью и запугиванию.

Попробуйте навязать меховую шубу обитателю жаркой пустыни, и вам сразу станет понятно, насколько это нетривиальная задачка. А вот если убедить такого упрямца, что шуба является неотъемлемой частью его существа, наподобие шкуры тушканчика, то даже уговаривать не придётся. Именно это с нами и сделали с помощью концепта субъектности тела, только вместо шубы, нам навязали мясные скафандры. Не стану спорить с тем, что с точки зрения маркетинга сей ход был просто гениальным, но его техническое воплощение отчего-то дало сбой, поскольку в качестве побочки мы лишились знания о смысле своего существования.

Наверное, утрата знаний могла и не привести к фатальным последствиям, если бы человечество по инерции продолжало следовать замыслу нашего Создателя, но этого, увы, не произошло. Похоже, в исходной конструкции наших тел деактивация большого количества их функций не была предусмотрена, а потому существа, предназначенные для того, чтобы стать условными бабочками, законсервировались на стадии условных гусениц. Иначе говоря, мы перестали воплощать свой исходный смысл в реальности, а потому утратили душевный покой и стали цивилизацией психопатов.

Кто знает, действительно ли наш божественный вандал планировал превратить наш мир в психушку, или просто не учёл последствий своей рекламной кампании, но так или иначе его действия поставили человечество на грань уничтожения. И дело тут не только в том, что человечество лишилось цели своего существования, но главным образом в том, что оно лишилось источника жизненной силы. Словно кто-то выдернул штепсель из розетки, и лампочка погасла. Да она ещё сохраняет тепло, и это медленное остывание позволяет нам наслаждаться отголосками прежней мощи божественного источника, но рано или поздно лампочка остынет совсем.