Безымяныш. Земля

Глава четвертая Продолжаем слушать во все уши

А хлеб вкусный у них тут. На двоих выдали по здоровенной пышной лепёшке с хрустящей корочкой и мягким нутром. Я от нашей с Лимом отломил себе треть — кожемяке нужно больше еды. Ломоть солёного белого сыра тоже весь есть не стал — половину отдал товарищу. А вот яблоки, каких было по три штуки на брата, схрумал все, оставив от них одни косточки. Как-никак мои первые фрукты в этом году. С прошлого оборота по их вкусу соскучился. Быстро стрескали всё, что дали, запили водой, которой в повозке имелась целая, пусть небольшая, но бочка, и снова принялись приставать к Матвею. Пайка солдата, кстати, ничем не отличалась от наших. Что-что, а кормят здесь безымянных неплохо.

— А откуда в каналах вода? — поинтересовался один из предземцев, когда мы проехали очередной небольшой, выложенный вровень с дорогой мост, перекинутый через ещё один неширокий канал, отделяющий поля от заканчивающегося здесь пастбища. — На вечно прыгающем туда-сюда лоскуте по идее не может быть рек. Куда им впадать, если каждый раз в новом месте оказываешься?

— Учёный? — подмигнул невысокому кудрявому мужику Матвей. — Объясню. На всех лоскутах есть источники. Народ сам их уже направляет. Где в какое озеро заведут, где по трубам пустят, где, как в Архе, каналов нароют. Главный наш, из которого источник и бьёт, вокруг внутреннего города прокопан. От него четыре самых широких идут к углам лоскута. От них в стороны отходят уже поперечные малые, вроде этого, — кивнул на удаляющийся канальчик солдат. — Вода во всех них постоянно течёт, но пить её не советую — туда нечистоты сливают. Пьём мы из колодцев. Последний же канал, самый длинный, идёт вдоль всех внешних стен. Потом карту полиса покажу — увидите, как они на лоскут легли сеточкой. Кто-то в древности шибко умный придумал. Единственное, часто чистить каналы приходится. Но на то есть пустые.

— В полях тоже они? — махнул рукой Сёпа на длинную цепь из баб, жнущих серпами пшеницу.

— А то, кто же? — пожал плечами Матвей. — Вся тяжёлая, но при этом простая работа отдаётся пустышкам. Кто-то трудится в полях и садах, кто-то за животиной следит, но, конечно же, большая часть пустоты в заготовке задействована. Камень, дерево, глина, песок… На лоскуте многого попросту нет. Всё приходится извне тащить. Посмотрите потом, как муравьиные бригады работают.

— Гля, опаздуны ползут, — ткнул Сепан вперёд пальцем.

— Шах, прижмись к краю, — попросил обернувшийся Матвей возницу. — Пропустить надо. Ещё чуть правее возьми. Вот так, ага.

На широкой дороге разминуться двум встречным повозкам, даже таким здоровенным, как наша, не составляло труда. Не раз уже проверялось. Движение здесь оживлённое. Но тут, как я понял, причиной нашего манёвра стала не боязнь столкновения, а желание проявить уважение к едущему впереди небольшой процессии всаднику в синем наряде с волосяным бубликом на голове.

— Гони, гони, а то всё раскупят, — негромко напутствовал поравнявшихся с нами встречных Сепан.

И стоило мне заметить недовольно скривившееся лицо Матвея, как всадник в синем резко осадил коня.

— Что ты там вякнул, сын шлюхи? — повернулся к нам белолицый. — Останавливай!

Приказ был обращён к сидящему рядом с Матвеем вознице. И так еле ползущие быки тотчас замерли, повинуясь сигналу натянутых вожжей.

— Проси прощения, идиот! — еле слышно прошипел сопровождающий нас солдат. — Живо все кланяемся!

И Матвей тут же подал пример, соскочив с козел на землю и уже стоя согнувшись едва ли не вдвое. Мы тоже все дружно поднялись с лавок, чтобы отвесить поклон обладающему таким тонким слухом знатному.

— А, что я такого сказал? — начал было Сепан, но, поймав косой взгляд Матвея, немедля добавил: — Прошу прощения, сударь, коли случайно обидел. Просто торг уж вовсю идёт. Поспешать вам надо, если туда собрались.

— Куда я собрался — не твоё ишачье дело, — подъехал вплотную к повозке знатный. — По-хорошему, надо бы тебе отрезать твой наглый язык и заставить его медленно жрать, но тебе повезло — я спешу.

— Смилостивитесь, господин, — подал голос так и не разогнувшийся Матвей. — Глупый предз. Только-только с Порога. Я лично ему всыплю плетей, как доедем.

— Плетей? — задумчиво повторил белолицый. — Смотрю, в этом году Дом твоих хозяев решился тряхнуть мошной. Прикупили себе свеженьких предзов. Давай лучше я заплачу сейчас выкуп и преподам урок остальным. Сколько стоит жизнь этой падали?

Я вздрогнул. Неужели, он взаправду может убить сейчас Сёпу за какое-то слово? Знать спесива, и за оскорбление благородного можно запросто лишиться головы и у нас, но тут никаких бранных слов не звучало. Сепан, хоть молчит, но напрягся. Если в свите знатного нет душителя, Сепан, наверняка, заберёт с собой в Бездну и крашеного дурака.

— Господин, у предза боевой дар, — извиняющимся тоном проблеял Матвей. — Боюсь с вас, даже с учётом проступка предза, попросят не меньше двух рубиновых марок.

— Боевой дар? — встрепенулся знатный. — Тогда ясно, с чего такой наглый. Ну ничего, это временно. И, раз уж такой дорогой, пусть живёт. Выкидывать две кровавых марки… Ладно. Плети, так плети. Смотри, всыпь только, — погрозил он пальцем Матвею. — Я проверю потом.

— Обязательно, господин. Извините ещё раз. И за глупого предза, и за задержку.

Благородный еле заметно кивнул.

— Хорошо. Жалобы на тебя твоему господину не будет. Продолжайте путь.

Но, не успел Матвей разогнуться, как знатный сорвал с седла притороченный к нему кнут и стремительно взмахнул им.

— Мать! — охнул Сёпа, хватаясь за рассечённую кончиком хлыста щёку.

— Первая плеть от меня, — хохотнул знатный. — Остальные сам выдашь.

Благородный развернул коня и, махнув своим — следовать за ним, двинулся дальше. Красная кровь медленно ползла вниз по не менее красному лицу Сёпы. Было видно, что охотник еле сдерживает себя, чтобы не броситься за обидчиком. Эх… Нет знати на их островке, где Сепан был лучшем охотником. Не привык Метла спину гнуть. Да и я не привык. А, что делать?

— На, умойся, — протянул Сёпе кружку с водой Матвей. — Повезло тебе. Лорд имеет право отрезать язык даже вольному гражданину. Про безымянных молчу. Вы ближайшие пять оборотов от пустышек, которых им убивать и без повода можно, в этом плане отличаетесь только высокой ценой компенсации. Это такая плата, что грохнувший безымянного лорд должен заплатить его хозяину.

— Я думал, мы только перед красными стелиться должны, — пробурчал Сепан, промакивая рану намоченным рукавом хламиды.

— Ефим, объясни там своим за лордов и за Дома, — крикнул Матвей солдату, сопровождавшему вторую повозку, которая точно так же остановилась позади нашей.

— Так уже, — отозвался тот. — Что случилось-то? С чего этот Фатх так взвился?

— Потом расскажу, — отмахнулся Матвей. — Едем дальше. Шах, трогай.

И, снова переведя взгляд на нас, солдат грустным голосом произнёс:

— Эх, с Великих Домов начинать надо было. А то пашни, каналы… Мне ведь за вас тоже прилететь может. Впредь, только цветного увидите, сразу же языки в жопу, глаза в пол. Наша предземская знать с лордами Арха рядом не стояла. Тут гонор и спесь через край бьют. Если думаете, что безымянным только зверь страшен, то нет — на арене вашего брата тоже мрёт предостаточно. Да и просто прикончить могут, если какого благородного разозлить.

Слушая солдата, я всё больше и больше хмурился. Поганое место — этот Арх. Здешние правители держат народ в постоянном страхе. У нас жизнь за морем тоже не сладкий мёд, но такого, как здесь, где почти весь люд в батраках, а хозяева по поводу и без кровь своим слугам пускают, нигде точно нет.

— Тут лечилка нужна, или зашивать придётся, — прошипел Сёпа, в очередной раз промакивая рану рукавом.

— Дай гляну, — придвинулся я. — Да, паршиво. До кости прошиб, гад.

Матвей дёрнулся.

— Паря! — шикнул он на меня. — Я чего только что говорил? Даже, если их рядом нет, про Лордов нельзя так. У них везде свои уши. Доложат потом, что ты недостаточно сильно уважаешь Дома — и привет. В Архе нужно следить за своим языком очень тщательно.

Я кивнул, признавая ошибку.

— Великие Дома правят Архом с незапамятных времён, — продолжал Матвей. — Я уже говорил вам, что наш полис разделён на четыре части. С внутренним городом, к которому мы подъезжаем, — махнул солдат на приближающиеся постройки у себя за спиной, — оно тоже так. В его центре есть так называемые кварталы знати, окружающие дворец правителя, где живут только лорды и их личные слуги. Та часть города тоже поделена на четыре равные части — каждая напротив своего треугольника. Я вам сейчас покажу. У каждого вольного гражданина на грамоте, с обратной стороны изображена карта Арха. Там всё мелко, конечно, но понять, как наш полис устроен — поймёте.

Матвей сунул руку за пазуху и вытащил из какого-то внутреннего кармана плотный, сложенный в несколько раз, небольшой лист бумаги.

— Вот, смотрите, — развернув, передал он мне цветастый квадратик. — Видишь, стены? А это каналы. Вот внутренний город. По рукам прогоните — пусть все поглядят.

Поднеся к глазам маленькую карту, я быстро её рассмотрел и передал Лиму. Сёпа только мотнул головой. Сейчас ему не до карт. Из-под зажимающей рану руки по-прежнему течёт кровь.

— Нет лечебного зелья? — пока карта делала круг по повозке, решил я отвлечь от рассказа солдата. — Или хотя бы мази какой-нибудь?

— Зелье — дорого, мазь — ерунда, — отмахнулся солдат. — Доберёмся до места, лекарь быстро подправит. Уже вместе с ранами от плетей. У нас, если кто с боевым даром, того всегда лечат вне очереди.

— Стой, — влез Сепан. — Каких ещё плетей? Ты это серьёзно?

— Серьёзнее некуда, — пожал плечами Матвей. — Ты лорда слышал.

— Мать его за вымя… — выругался Сёпа. — Какой замечательный день. И полис какой замечательный. И люди, живущие в нём. Путь, муха-сруха… Тут нужно вместо «Вступил на.» говорить: «Вступил в.» Рассказывай уже давай дальше, что там нам ещё надо знать.

Матвей спрятал обратно в карман обошедшую круг по повозке грамоту и положил на затылок руку.

— Так… На чём я остановился? Великие Дома. Прочитали? Там каждый треугольник подписан. Зелёные — Дом Эль-Синх, жёлтые — Иб-Дэй, красные, которым служу я и будете служить вы — Дом Эр-Драм, ну Великий Дом Аль-Фатх, чей славный сын сейчас простил тебя-наглеца — синие. Лордам Арха в нашем полисе принадлежит всё, кроме того, что принадлежит самому полису.

— Это как? — удивился я. — Ведь на карте даже внутренний город поделен на четыре части.

— Во-первых, не весь город, а только кварталы знати, — поправил Матвей. — А, во-вторых, в самом центре ещё есть и дворец Правителя. Если лорды — хозяева тем безымянным, с кем Дом заключил договор на пять лет, и тем пустым, кто выкуплен ими у полиса, то Вечному Правителю Арха принадлежит вся наша остальная пустота, а мы, вольные, платим налоги именно в городскую казну, как и знать. Законы Арха сложны, но со временем вы во всём разберётесь.

— Если доживём, — с дурацкой улыбкой добавил Кузьма.

— Если проживёте в нашем полисе достаточно долго, — согласился Матвей.

Тем временем повозки почти доползли до края плывущих мимо слева и справа садов. Впереди не особо высокая крепостная стена разрывалась большими воротами, перед которыми ещё один в этот раз довольно широкий канал дорога перебегала по длинному откидному мосту с идущими от него к привратным башням натянутыми цепями.

— Вот и внутренний город, — объявил солдат. — Туда нам не надо. Уходим на объездную.

Не доезжая моста, быки, понукаемые возницей-Шахом, свернули на тянущуюся дугой вдоль канала по внешней его стороне дорогу. Оставшийся справа город медленно пополз мимо. Из-за низкой, примерно в три человеческих роста, стены поднимались к небу высокие каменные здания с островерхими крышами. Между ними нет-нет мчались совсем уже в запредельную ввысь тонкие стройные башни. Чуть в отдалении виднелись купола храма Единого. Красивый богатый город совсем не походил на те грязные трущобы, что мы видели возле внешних стен.

— А чего ты не уходишь отсюда, раз свободный уже? — поинтересовался у замолчавшего Матвея Лим. — Уже можно ведь?

— Можно-то можно, — почесал ухо солдат. — Только зачем? Ну остался бы я сейчас на Пороге, ну перебрался бы на другой полис потом. А дальше? Денег, чтобы жизнь заново начинать я пока не скопил, а здесь у меня есть работа, есть дом. Тяну свои года потихоньку. Придёт время, отправлюсь уже сразу на Твердь. Храмовники — это одно, Единый — другое. Зачем мне цель жизни терять? Я с Пути не сойду. Я — охотник и воин.

— Достойно, — кивнул один из предземцев.

— А в чём твоя служба? — поинтересовался продолжающий держать рану Сепан. — Таких, как мы, возить — дело редкое. Обычно чем занимаешься?

— На посылках у знати, — улыбнулся Матвей. — По полису весь день туда-сюда насаюсь.

— Понятно… — протянул Сёпа. — Охотник и воин, да.

Ох, Сепан… И зачем свою злость на человека, что с добром к нам отнёсся, выплёскивать? В наших бедах не он виноват.

— Прав тот лорд, — скривился солдат. — Тебе плети только на пользу пойдут. Эх, и тяжело же тебе с таким языком в Архе придётся. Даже на своего будущего старшину бочку катишь. Я ведь шутканул, паря. Безымянных вожу на вылазки. У меня окромя способности доли видеть, ещё нюх звериный и огненная пыль. Трижды в Бездне бывал.

Сидящий в повозке народ уважительно охнул. Оказывается, провожатый наш не так прост. Мы-то думали, что он обычный охранник, которому поручили нам в пути рассказать, что да как здесь устроено, а оно вон, что получается — командир со своими бойцами знакомится.

— Извини, старшой, — мгновенно повинился Сепан. — Туповат. Шутки плохо понимаю.

— Прощаю, — улыбнулся Матвей. — Мне тебя ещё плетью стегать. Но не бойся, всё тут же подлечим. Сейчас седмица такая, когда лекари один йок без дела сидят. Вот на будущей лучше без ран обойтись. Куда бы не занесло лоскут, везде будет весело. Там уже к лекарям очередь скапливается.

— А нас что, тут же за стену отправят? — с опаской поинтересовался богач, что хотел удрать с жинкой. — Вот так сразу, без подготовки?

— Почему же без подготовки? — удивился Матвей. — А я тут чего языком без устали мелю? Считай, как раз вас готовлю. У нас так-то ещё целых пять дней в запасе. Мне главное — успеть с вами познакомиться, узнать, кто чего стоит. Небось, с Предземья все с добрым троеростом приплыли. Оружие, поди, тоже в руках все держали. А у кого и дары Бездны есть, — подмигнул он мне.

Ну да. Про Сёпу он знал, значит и про всех остальных ему уже рассказали. В повозке одарённых нас трое. Рыжий Эф, что видит, как Матвей доли, тоже сел с нами. Или… Внезапно я, вспомнив, как при въезде в полис нас пересаживали из одних повозок в другие, всё понял. Нас же специально так поделили, чтобы в каждую по три одарённых и по две бабы.

— Так мы все в твою ватагу, старшина? — уже зная ответ, спросил я.

— Ага, — кивнул Матвей. — Только не в ватагу, а в отряд. Ватаги в Предземье остались. У нас слушайте, как оно всё устроено.

Следующие полчаса наш командир, почти не замолкая, вещал про то, как властвующие на своих треугольниках Великие Дома организовали обеспечение полиса всем необходимым. Оказывается, в каждой из четырёх внешних стен имеется по десятку ворот, через которые народ тащит с Земли на лоскут, всё, что можно тащить. В основном в этом процессе участвуют многочисленные так называемые муравьиные бригады, составленные из пустых, но, если те заняты заготовкой и доставкой различных материалов, то отряды добытчиков и собирателей, набранные из безымянных, соответственно отвечают за охоту и сбор ценных растений.

Среди вольных же граждан Арха тоже немало рисковых ребят, либо идущих на службу к лордам и возглавляющих, как наш командир, отряды безымянных, либо собирающихся в собственные независимые ватаги, отдавая долю добычи Великому Дому, с чьей стены они ходят в походы. Кстати, внешние стены знать содержит и строит сама. Лорды же, чей треугольник упирается в эту часть лоскутного квадрата, получают права на всё ценное, оказавшееся после переноса в их секторе — это так называется часть наружной Земли, которая оказывается между линиями, продолжающими их треугольник. Соваться отрядам других Домов туда запрещено.

Это важно. Так как после переноса снаружи с одной стороны лоскута может оказаться, к примеру, большая река, переправляться через которую сложно и зачастую бессмысленно, а с другой будет лес или степь, куда тут же полезут отряды добытчиков. Впрочем, есть и другой риск. Перенос может запросто закинуть лоскут в такой край, где уже не самим лезть наружу придётся, а, наоборот, отбиваться от лезущих к нам. Земля велика и безумно разнообразна природой. Есть места, где такая дрянь водится, что на стенах сидишь день и ночь всю седмицу. Оборонять полис — тоже наша задача.

— Про добычу отдельно скажу, — сменил тему Матвей, когда мы объехали внутренний город по кругу, и мимо опять поплыли сады. — Никогда не пытайтесь слопать боб или, Единый упаси, семя. С нами будут ходить глядуны, чья задача за этим смотреть. Будет пойман кто — я помочь не смогу. Наказание строгое. Пожалеете трижды. Нам по выработке платят жалование — там сложный подсчёт. Причём, платят деньгами. Мне побольше, конечно, вам — крохи. Наградить могут, если большой куш сорвём, но там тоже смех. Ваша главная плата — уменьшающийся с каждым днём срок службы. Думайте только о времени и о том, чтобы выжить. Я специально на смерть не вожу. Мне важнее людей сберечь, чем добычу взять.

— Ясно, — буркнул Сепан. — Жопы не рвём, на рожон не лезем.

— Неверно, — покачал головой старшина. — Пот и кровь лить придётся в любом случае. Отлынивать от работы я никому не позволю. Просто слушаем своего командира и сами ничего не придумываем.

Матвей потянулся, зевнул и продолжил уже о другом.

— Теперь к вам. Троерост со всех сниму по приезду. Про умение обращаться с оружием и про опыт тоже всех расспрошу. Кому-то, возможно, придётся пойти в собиратели, — покосился он на жену богача. — Пока же давайте про дары. Рассказывайте, кто чего может.

Теперь уже скрывать нечего. Мне с этими людьми через несколько дней выходить в поход. Всё, что прежде рассказывал Сёпе и Лиму, повторил для всех, премного порадовав Матвея — да и у остальных глаза заблестели — своими незримыми клинками. После моих откровений короткое рыжего Эфа: «Я доли вижу» ни на кого уже не произвело впечатления, и даже Сёпины «три секунды могучества», как он выразился, описывая свою способность, вызвали у народа куда меньше восторга.

— Неплохо, неплохо, — подвёл итог по услышанному Матвей. — Ефиму, — перевёл старшина взгляд на ползущую позади нас повозку, — наверняка, повезло меньше. У нас ведь совсем новые отряды. На старые — других командиров поставили. Теперь, кроме вас, у меня всего десяток безымянных из местных, но там больше опыт, чем доли. Ну и само собой никаких одарённых. Тут вообще с одарёнными плохо. Среди вольных и то очень редко встречаются. Я свои все ещё в Предземье добыл.

— А что так? — поинтересовался Сепан. — Тут нор что ли меньше?

— Так на лоскутах, и вообще, нор нет, — пояснил другу Лим. — Помнишь, нам порожник рассказывал?

— Не в этом дело, — отмахнулся от помощи Лима Матвей. — Лоскут — да, но снаружи нор столько же, что и у нас. Постоянно находят их. Чуть ли не при каждом переносе — то с одной стороны лоскута, то с другой нора отыщется. Кстати, тут уже награда весомая. Кто нашёл, нормально денег получит. Сколько — это уже зависит от цвета норы. За красную аж кровавую марку дают. Только это уже совсем редкость.

— Красную? — хором переспросило сразу несколько человек.

— Ага, — откликнулся старшина. — В Предземье у нас таких нет. Там испытание сложнее, чем в чёрной, а смыла лезть туда тем, у кого дара нет, никакого. В красных норах новых даров не дают. Только старые улучшают. Про дары второго порядка, небось, и не слышали? Там, за морем, про них мало кто знает.

Народ отрицательно замотал головами. Я тоже. Понятно теперь, откуда у Сердолика та красная нить и дар-двушка.

— Очень сильная штука, — продолжил Матвей. — Лекарь, что седмицу свой дар восстанавливал, после этой норы с тем же делом справляется за день. Кто минуту на даре в зад ужаленным бегал — сможет целый час так носиться. Видящий доли — начинает видеть ещё и отмер. Каждый дар по-своему улучшается. Случаев мало, так что всего и не знает никто. Я вот в душе не чаю, как на двушке, к примеру, мои искорки себя поведут.

— Так найди такую нору и проверь.

Старшина повернулся к Сепану.

— Сейчас скажешь, что трус, но жить хочется больше, чем то проверять. Из красной мало кто возвращается. На моей памяти всего дважды такие вблизи стен находили. Один раз нора четверых лордов сожрала, прежде чем её сам Правитель закрыл. Второй лучше прошло — Драм, из наших господ, шёл четвёртым по очереди. Перед ним трое сгинули, а он справился. Там ведь как заведено? В чьём секторе отыскалась нора, из того Дома лорд и пытается её первым закрыть. Вышло — молодец. А не вышло — идет смельчак из следующего Великого Дома, чей треугольник по левую руку лежит. И так далее, пока круг не замкнётся. Потом, либо новый круг начинают, где уже любой вольный, кто больше заплатит, может рискнуть, либо Правитель ту нору закроет. У него право пятой попытки. Но Правитель, тот только на чёрные с красными зарится. Второй круг почти всегда наш, вольных граждан. Понимаете теперь, почему одарённых в отрядах так мало? И почему за нас, предзов, готовы такие деньги платить?

— Понимаем, — откликнулся тот чернявый мужик с падающей на глаза чёлкой, что ещё на Пороге заявил Рысину, что он сам по себе. — Захапали себе ваши лорды все норы. Хоть пять, хоть десять оборотов тут жопу рви, а дара тебе не видать.

Это были его первые слова за сегодня. И, судя по обиде в голосе, молчун надеялся обзавестись даром здесь, на Земле, раз в Предземье не смог.

— Верно, — согласился Матвей. — И поэтому от нас часто уходят те, кто на Твердь собирается, раньше, чем срок подойдёт. По Пути дальше Земли без дара идти — слишком короткая дорога получится. Там уже место только для по-настоящему сильных воинов. А что те доли без дара? Желательно боевого. А у нас, в Архе, с этим делом беда. Тут ведь как? Белые норы — единственные, которые сам, нашедший их, может попытаться закрыть. В остальные сунешься — смерть. Тут закон строг. Даже если пройдёшь испытание, тебя непременно казнят. Были случаи. Пока в Архе, про норы забудьте и думать.

— А Правитель? — внезапно подала голос жена другого богача, что сидела с мужем на дальнем краю повозки. — Норы чёрные, норы красные… Это же смертельно опасно.

Все, кто, что ещё хотел спросить, моментально заткнулись. Народ разом повернулся к уловившей в рассказе Матвея самое необычное женщине. Я и сам тут же понял, в чём таится подвох. Старшина слишком быстро прошёлся по этой части своих объяснений, и никто, кроме внимательной бабы, не заметил касающуюся правителя полиса странность. То, наверное, потому, что уж слишком она невероятно звучала. Впрочем, я уже догадался в чём фокус.

— Звание Правителя вечно, но получающие его люди меняются, — с хитрой улыбкой выдал я своё объяснение. — И, боюсь, что меняются часто. Стоит не пройти испытание Бездны…

— Вечный Правитель правит Архом четыреста лет, — перебил меня Матвей. — У него больше сотни даров, и почти все из них второго порядка. Ты не прав, парень — это один человек. Хотя, он настолько могуч, что человеком его уже сложно назвать. Лорды Великих Домов, большинство безымянных и вольных из местных, и практически все поголовно пустые поклоняются Вечному Правителю, как Единому. Да, что там как? Даже я порой мысленно обращаюсь к нему. Он Велик.

Матвей на секунду прервался и обвёл нас ещё больше посерьёзневшим взглядом.

— У нас в Архе два Бога, — торжественно провозгласил он. — И более почитаемого из них зовут Хо. Вечный Правитель Хо, если более точно.