Библионекрум

Глава 18: здесь и сейчас

Сраный Лабиринт оказался... еще тем сраным лабиринтом. Три-четыре метра до потолка, в глубине угадывались все семь-восемь. Поросшие плющом и проводами стены, камни, остатки паромобилей, нескольких боевых управляемых големов и даже видневшийся с горба, ставшего точкой осмотра, локомотив. Типа "Чарли Чу-чу", виденный не так и давно. В старые-добрые несколько минут, когда не приходилось защищаться и убивать. Чудные, ласковые, великолепные мгновения.

Влажно. Пахнет сыростью, затхло поднимается с чавкающей земли запах грибов. Плохо… Просто так не пройдешь. Ноулз услышит за десяток метров. А здесь, навскидку, расстояние не такое уж и большое. От силы футбольное поле нормального размера. Не школьное, то есть, и не для пляжных изысков игры в ногомяч босиком. Слово-то какое потешное, «ногомяч»… Откуда известно? Наверное… Наверное память все же возвращается.

Семь зарядов «краша». Одна опытная наемница. Единственный путь к свободе. Хватит думать. Надо просто жить и выживать.

Лабиринт жил своей жизнью. Трещал, скрипел, вздыхал, играл на банджо и читал псалмы. Сумасшедшее место сумасшедших игроков.

Так-так… Часы, огромные Биг-Бен, высившиеся друг напротив друга, гулко стучали механизмами. Стрелки адски щелкали, прежде чем двинуться. Гудели пружины молоточков, натягиваясь и готовясь отбивать мелодию в конце часа.

Дрень-дрень-дрень… тоскливо и зло тренькало банджо в руках музыкального автоматона, мерзко усмехающегося белоснежной улыбкой на баклажанном лице. Красно-синяя клетка рубахи, сумасшедше-отсутствующий взгляд мертвых глаз.

Шрррх... шрррххх... Огромные сколопендры снуют по стенам, цепляясь за крошащиеся камни, ржавые части огромных машин с «плавниками» и сахарно-отблескивающие кости, перемешанные хаотично и крепко, склеенные вместе ало-бурым клеем вываренного спинного мозга и сбитые гвоздями отполированных позвонков.

Псссчшшшш... Широко и влажно распахиваются колюче-слизистые пасти полуживых мухоловок, нависающих над лабиринтом на толстых колючих шеях-стеблях. Падают и закипают на огрызках стен и останках карет, увитых вьюнками и острыми листьями вокруг рубиновых сочных бутонов роз.

Ахаха... Падает сверху смех братства наемников, тешащихся неожиданно свалившимся развлечением-схваткой насмерть. Люди не меняются. Люди любят кровь и выпущенные кишки, обожают потеки раздробленного мозга на кроваво-красном кирпиче и хриплые бульканья, вылетающие из раздробленных ребер и сизых пленок-пузырей разодранных легких.

Хрррссст... Взрываясь брызгами металла, крошкой костей, шрапнелью кирпича, вязкими комьями земли, вылезает где-то посреди Лабиринта огромная колонна, усеянная вязью и рунами, увековечившими имена всех, напоивших собой электронную топь чертовой ловушки для бедолаг.

Трубит четырехрукий голем-человекослон Ганеши, машет хоботом, злобно смотрит вокруг и видит меня с противницей. Щелкают взведенные курки револьверов с сандаловыми рукоятками, украшенные серебром и именами павших хозяев-Стрелков, не добравшихся до Башни. На месте стоять нельзя. Выпущенный в сторону заряд разлетается живым пламенем заточенного в патроне ифрита, яростно пожирающего в агонии все и вся. Плавится и горит даже металл невесть как попавшего сюда бродяги-рыцаря, держащего в руке отрубленную голову Дьябло.

Что они вкололи перед тем, как выпустить сюда? Невозможно же такое, как бы не болели мозги разработчиков.

Воет еще один ифрит, и еще... По одному на каждого из участников смертельной дуэли посреди умершего английского парка Лабиринта.

Пригнуться, пропустить над собой ревущую жаром и ненавистью рыже-черную комету с жирным черным шлейфом, стелящимся за ней. У Ганеши четыре ствола и хватит зарядов, подстегивающих и заставляющих двигаться. Ноулз, хренова зеленомордая сволочь, никаких моральных трат. Это просто борьба за выживание. А уж придешь ли ты в себя, вынырнув из вирт-капсулы или сдохнешь здесь... это все равно.

Погнали!

Земля жирно хватает подошвы и чавкает, не желая выпускать. Прыжками вверх, пригибаясь и всматриваясь, вслушиваясь, внюхиваясь. Ноулз пахла резким потом и корицей, перемешанной с жимолостью. Чертовски странный выбор, но невозможно не узнать даже издалека.

У наемницы на ногах мягкие сапоги-чулки, с плотной гибкой подошвой. Она-то сможет почти скользить, не выдавая себя ни звуком. Будем охотиться по нюху. Растешь, братишка, прокачиваешься. Сколько очков влетело перед началом этой фантасмагории? То-то, внимания не обратил. Да ты просто Рэмбо, мать твою, натурально – Джон Чакноррисович Рэмбо.

Ганеши поворачивался на своей колонне. Гомонила толпа наверху, любуясь нами через мутные стекла, делая ставки и желая увидеть что-то эдакое. Ублюдки, крошить вам зубы, игроки... Поиграл бы с вами там, в реале.

Сколопендры играли в салки по стенам, перебираясь на горбатые стены Лабиринта. Шелестели чернильно-блестящими сегментами гибких тел, пропадая и устремляясь то ли ко мне, то ли к Ноулз. Мухоловки плевались каплями ядокислоты и тянулись от стен, вырастая в длину, шевеля мохнатыми стеблями как уродливо мутировавшие анаконды. Вьюнки с розами тихо стелились все ближе и ближе, явно желая охватить ногу, стиснуть, заставить притормозить.

Оставалось только скакать по паромобилям и мохнатым перемычкам причудливо изломанных коридоров, перепрыгивая со скрипящей и плюющейся рыжей пылью крыши на зеленовато стреляющий пыльцой гребень. И втягивать, втягивать глубже сырость и затхлость, ища нотку сладкой свежести. Ноулз. Эх, красотка, зря ты вцепилась в неизвестного тебе дурня, пролезшего в район Каппа.

Ее "краш" грохнул совершенно не там, где казалось. И никакого запаха, кроме рези пороха и моей собственной сетевой плоти, вспоротой касательным, не чуялось.

Здоровье: 80%

Чертова зеленомордая сука!

Она промелькнула в просвете, шарахнувшись от ответного выстрела. Заряд разнес алебастровую статую сатира, дерущего раком деревянную нимфу и вспорол мох изумрудной перегородки. Черт, моя прелестница измазалась в каком-то дерьме, став серо-бурой и воняющей тиной. Или это такой подарок ее района, природный камуфляж, оказавшийся как нельзя кстати?

Банджо изменило звук. Ганеши притоптывал ножищами по камню колонны, пуская трещины и задавая затягивающий ритм. Звенели на появившемся сквозняке перья на крыльях лат парня с башкой Дьябло. Гудело сверху низкими басами, превращаясь в "Шлюх Вавилона" Tiamat. Старая мелодия растекалась отравленным медом, наполняя все вокруг обманчивыми ненужными звуками и заставляя впадать в странно-рваный ритм.

"Краш" выпалил еще раз, разнеся в труху решетку паромобиля, украшенную улыбчато-зубастыми мордами Дагона и его детей. Ноулз отпрыгнула, понимая, что попала на прицел. Но мой палец успел раньше.

Руку почти рвануло назад отдачей, но попал, попал!

Ноулз вскрикнула, получив стально-жадный поцелуй в плечо. О-о-о, милая, в обычной жизни тебе оторвало бы нахер руку, и ты сдохла за пяток-другой секунд тупо от болевого шока и кровопотери. А тут, надо же, Фортуна лишь скинула тебе двадцать процентов с жизни.

Радуйся, милаха, у тебя куча шансов.

Ганеши ради веселья засадил в каждого из нас по заряду-ифриту. Мой почти мазнул по макушке, все неистраченную злобу подарив медной статуе Санта-Клауса, рубящего ослика и волхвов на рождественский рулет. Статуя загудела, оплывая свечой. Ноулз же заорала подстреленным зайцем "эйДокчтозадела!!!" и всхлипнув в конце. О да, солнышко, у тебя все меньше единичек здоровья. Это хорошо, это нормально...

Стоять! Куда ты побежала?!

А-а-а... Ее зацепило не только ифритом. Ей досталось от мухоловки. Вся серо-бурая каша, покрывавшая с ног до головы, сползала, шипя потеками крови. Зеленая, как могла, бежала в сторону. Насмешка... Сторона алела надписью выхода. Сколько же у нее осталось, что та решила попробовать удрать и положиться на милость хозяев?! Зря...

Автоматон сыграл первые риффы Enter Sandman.

"Краш" рявкнул три раза подряд. Спина, спина, голова. Только так ты точно добьешь врага... Когда увидишь, как разлетается ее... или его, фиолетово, черепушка. Вот такая вот не особо сладкая и какая-то ни шиша не благородная победа. Только, да-да, и я не Ланселот Озерный. И Библик ни фига не олимпийский турнир.

Получено: тридцать золотых

Получено: 25 очков опыта

Получено: недоступно

Все, дамы и господа... выигрыш за мной. Выпускайте. Мне пора делать свои дела. Точно вам говорю.

А?! Что за хрень?!