Бинди

ЛАУРА ТОНЯН

«БИНДИ»

АННОТАЦИЯ:

Их пути не должны были сойтись.

У Дейла – жизнь в свободной от предрассудков Европе: шумные вечеринки, веселые друзья, раскованные подружки.

У Майи – безупречное воспитание, согласно строгим индийским

традициям, и чрезмерная опека семьи.

Не считая высокого положения в обществе и распланированного родителями

будущего, между ними – пропасть.

Дейлу всегда льстило, что девушки без ума от его спортивной фигуры, голубых глаз и размеров банковского счета. Но кто бы мог подумать, что

путешествие в город контрастов – Нью-Дели – изменит парня до неузнаваемости.

Веселый праздник на улицах столицы, буйство красок, рой голосов и

заразительный смех молодой незнакомки – все это пробудило в нем чувство

настоящей эйфории! Невинный взгляд карих глаз индианки заставил его на

несколько долгих мгновений буквально замереть на месте, пока вокруг бушевало

безумие.

Однако… это всего лишь случайная встреча, их пути не должны были

сойтись…

Запретное влечение, тайные свидания, первая влюбленность. Никто и

никогда не позволил бы Дейлу и Майе быть вместе. Мини-вояж закончился, судьба развела их в разные концы планеты, а планы на будущее и традиции вновь

оказались во главе угла. Дейл убеждается в этом сполна, когда возвращается в

Индию три года спустя. Любовь-табу поглотила его, он просто не был готов

встретиться с нею снова лицом к лицу.

С его Майей – теперь уже замужней женщиной.

«»

[Бинди – это традиционная точка на лбу индийских женщин. Считается, что от

сглаза, а также – «третий глаз Шивы». Интерес хиппи- и техно-движения к Индии

привел бинди в Европу и Америку, где оно стало на Западе модной деталью.]

{Это Индия. Это страна, где надо всем властвует сердце. Долбаное человеческое

сердце.}

[© Шантарам | Грегори Дэвид Робертс]

1

ГЛАВА

{Дейл}

На зеркале заднего вида висит незамысловатый деревянный индийский

талисман – он активно качается, пока машина нищего таксиста едет по плохим

дорогам бедного района Нью-Дели. Водитель отеля, номер в котором мы

забронировали, попал в неприятную ситуацию, поэтому пришлось соглашаться

ехать на первом свободном автомобиле. Таковым оказался старый бежевый

[Maruti]. В салоне хоть и весьма неприятно чем-то пахнет, но за рулем –

вежливый добряк Ананд. Он хорошо говорит по-английски, но сам он родом из

далекой провинции, где разговаривают исключительно на хинди. Ананд читает

книги на английском языке, поскольку утверждает, что его знания далеки от

совершенства, а его руководство настаивает на том, чтобы достичь оного. На

приборной панели прямо над бардачком лежат два толстых тома – это книги

Грега Мортенсона: «Две чашки чая» и «Школа на краю земли». Я узнаю их по

обложкам, потому что Селест – моя университетская подруга – читала их и носила

в сумке оба романа в течение месяца, восхищенно рассказывая про главного

героя, построившего школы в пакистанских деревушках. Ее больше потрясло, что

описанная в книгах история основана на реальных событиях. Я – не особый

любитель букв. Но могу предположить, что произведения, составляющие мне

компанию в скромном [Maruti], не зря получили всемирную славу.

Ананд советует не открывать окон – из-за этого вонь сто т

и́ просто

невыносимая. Господи, да чем же так пахнет?! Словно что-то стухло. Снаружи –

пыль и грязь, и они буквально липнут к коже. Снаружи – бедность, огромное

количество моторикш, так много машин! Переходящие дорогу в любом месте

мужчины, женщины, дети… Грязные, кое-как одетые. Некоторые женщины несут

на головах громадные тазы – хоть я и бывал здесь три года назад, но как турист.

Мне не приходилось наблюдать всей этой жуткой нищеты, шума и хаоса. У Ананда

в машине сломалось радио, поэтому музыку мы, к счастью или к сожалению, не

слушаем. «Наслаждаемся» криками и громким говором местных людей – от этого

не скрыться за поднятыми стеклами авто.

Ананд, дабы избежать пробки, свернул на эту улицу, однако чем ситуация

тут отличается от затора в центре? Дети бедняков то и дело стучатся в наши окна, прося милостыню. Я говорю, что у меня есть немного наличных, но таксист

настойчиво рекомендует не входить в контакт с жителями этого района. Скорость

передвижения авто очень низкая из-за большой проходимости и отсутствия

правил. Платная дорога, ведущая к нашему отелю, закрыта по непонятной мне

причине. Что-то произошло – именно из-за этого водитель, выделенный для нас

руководством гостиницы, не смог приехать в аэропорт Индиры Ганди.

Снаружи – все-все возможные краски планеты. Женщины и мужчины одеты ярко

и броско. Дешевая бижутерия украшает шеи и запястья здешних девушек. Одни

покрывают голову частью своих сари, закинув прежде куски длинной ткани через

плечо; другие же – демонстрируют длинные, как правило, волосы, заплетенные в

объемные косы. Местные люди, − я успел заметить это еще в первый свой визит

сюда, − отличаются чрезвычайно темной кожей. Но опять же – как правило. Не

всегда.

Некоторые индианки невероятно красивы…

Особенно {та самая, что поселилась в душе́}…

- Не имею понятия, о чем думаешь ты, но я мечтаю скорее выбраться из этой

ужасной машины!

Алистер Шеридан едва сдерживается, чтобы не выпрыгнуть из салона.

Впрочем, и мне тоже терпения не хватает.

- Шеф! – обращается тот, сжав зубы, к Ананду. – Когда уже будем на месте?

Водитель кивает рукой вперед, другую держит на руле, хотя в этом никакой

необходимости нет – машина почти не двигается больше пяти минут.

- Господин, вероятнее всего, впереди отдыхает корова. Пока она не поднимется и

уйдет, я ничего не могу сделать.

Алистер хватается за спинку кресла впереди сидящего Ананда. Он

придвигается вперед и сильно хмурится.

- Повтори-ка! – требует так, словно не расслышал. – То есть, какое-то животное

разлеглось прямо на дороге, и никто его оттуда не прогонит?

Ананд больше не смотрит на Алистера в зеркало заднего вида, он оборачивает к

нему голову. В его темных-темных глазах много доброты и присутствия духа, свойственных индийскому народу.

- Господин, в Индии корова – священное животное…

Шеридан бесцеремонно перебивает таксиста и тычет пальцем в окно со

своей стороны.

- Они у вас, похоже, все священные?

Посмотрев на тротуар, помимо различных лавок и множества людей, я

разглядел собак, шерсть которых была разукрашена рисунками и узорами.

Низкорослый мужчина за рулем улыбается и кивает головой.

- Все верно. Это традиция. Вам может быть удивительно, но с самого детства нас

учат: «Не раздави муравья, не ударь собаку, козу, теленка, не наступи на ящерицу, не бросай камней в птиц, не разоряй гнезд, не приноси никому вреда».

Я сдержанно улыбаюсь Ананду в ответ и опускаю взгляд на телефон в своих

руках. Мобильный интернет позволяет читать интересующие меня блоги – это

возможность отвлечься от безумия, творящегося на улице.

Алистер двусмысленно хмыкает.

- Н-да… Какой смысл? – бурчит он себе под нос, но я услышал. – Все равно вокруг

– убогое болото.

Ананд вновь поворачивается к моему новоиспеченному коллеге и, так же

безыскусственно улыбаясь, он говорит ему:

- Кто не умеет жить среди мусора, тот и умрет раньше. – Меня повергла бы в шок

такая точка зрения, если я не был бы уже знаком с Индией.

Я и раньше слышал от других местных подобные изречения.

- Наша обязанность, господин, служить высшим варнам,*1* но, даст Бог, в

следующей жизни кто-то и мне послужит.

Ананд громко рассмеялся, заприметив недоумение на лице Алистера. Он

отвернулся обратно и нажал на клаксон, затем отсалютовал водителю моторикши, остановившегося в заторе рядом с «нашей» машиной. Я и сам едва сдерживаю

смех, поглядывая на ирландца, что играет желваками. Ну, учитывая то, как он

хотел сюда попасть… И, учитывая то, как сильно я не хотел работать вместе с

ним… Думаю, все справедливо.

Выпрямляю плечи, когда машина, наконец-то, трогается с места.

Облегчение от того, что вскоре все наладится, а главные дороги города будут

свободны, накатывает с головой. Но я не выдаю своего настроения и все так же

продолжаю смотреть в экран своего смартфона. Блог американца, ставшего

популярным, благодаря своим красочным описаниям жизни в Индии, довольно

увлекателен. А еще – познавателен. Это определенно лучше, чем пытаться

положить начало нормального общения с Алистером. Несмотря на то, что он

оставил в покое Лукаса с Евой и всех нас, перестав плести свои глупые интриги, отношение к нему несильно изменилось. Но воспринимать всерьез Шеридана

пришлось: этот засранец купил двадцать процентов акций «BL». Инвестировал в

компанию Лукаса и его партнера, Лео. И теперь, став мажоритарным акционером, имеет право быть участником деятельности фабрики. Когда советом директоров, в

который вхожу я, был поставлен вопрос, кому вместе со мной лететь

договариваться об открытии филиала в Дели, можно легко догадаться, кто

вызвался помощником… Алистер Шеридан был новым «гостем» на внеочередном

собрании. За его кандидатуру отдали голоса почти все присутствующие. Он перед

этим, разумеется, выступил с темпераментной и впечатляющей речью о том, как в

Индии нам следует строить концепцию продвижения: скольких юристов нам

нужно взять с собой, кто должен отправиться в эту поездку в качестве бизнес-

консультанта, и с какими известными индийскими предпринимателями нам

лучше связываться. Акции, на его взгляд, следует предлагать приобрести тем

влиятельным личностям, на кого индийская публика реагирует положительно.

Заявление Алистера было весомым, потому что он изучил древний

арийский народ, чтобы поразить всех. Конечно, он понравился многим, ведь мало

кто знает, каким паршивцем Шеридан может быть. Я, кстати говоря, имел часть

познакомиться с его отцом. Старик Алистера, кажется, хороший человек, а вот сын

у того – никому не позавидуешь…

Когда авто выезжает на широкую дорогу, ирландец громко и с блаженством

выдыхает.

- Как же я долго этого ждал… - слетает едва слышно с его губ.

Ананд на это лишь усмехается и лепечет что-то на полутонах. Я стараюсь не

выглядеть заинтересованным и вообще – отстраненным, но машина поворачивает

на другую улицу, и на переполненном тротуаре невозможно не заметить двух

шагающих под руку мужчин. Они одеты в пестрые сари, и приковывают к себе мое

внимание. Кажется, что местные не замечают их. Словно перед ними проходят

истинные женщины, а не мужики. Но я раскрываю глаза во всю ширь, и пока они

не скрываются с моего поля зрения, исследую их.

- Черт… - Повернув голову к Ананду, я вижу озадаченную морду Алистера. – Я

обязан был об этом знать, но…

О чем-то подобном я читал в блоге, но не придал этому значения, а сейчас

заинтересовался, ведь выглядит это весьма странно. Ладно. Сжав пальцами

переносицу, пытаюсь все переосмыслить. Ничего такого не произошло – просто

трансвеститы ходят по улицам Дели, и все воспринимают это, как само собой

разумеющееся.

- Ты не кажешься шокированным, - говорит ирландец, откидываясь обратно на

спинку сиденья; эта фраза определенно прозвучала с упреком.

Я задумываюсь, прежде чем дать однозначный ответ.

- По-моему, я об этом читал. – Ловлю на себе пытливый взор Ананда в зеркале. –

Здесь некоторые… хм… мужчины зарабатывают тем, что наряжаются в женщин и

приходят на свадьбы и на праздники, по случаю рождения в семье мальчика…

Что-то вроде того. Всего я не помню.

Ананд кивает головой, легко управляя автомобилем. Звуковые сигналы, подающиеся водителями, визг тормозов, гул многочисленных голосов не мешают

нам с Алистером внимать словам таксиста.

- Все верно. Мы их называем хиджрами, но в разных регионах Индии хиджр

именуют по-разному. Будьте осторожны, - свернув направо, предупреждает

темнокожий индиец, - кое-кто из хиджр занимается мошенничеством. Иногда эти

люди могут быть очень опасными.

Алистер глубоко вздыхает и поправляет светло-голубой пиджак за

воротник.

- Бизнес-путешествие обещает быть тяжелым, - жалуется ирландец и закрывает

глаза, бесшумно выдохнув.

Ананд вновь дружелюбно смеется, но никак не комментирует последнее

предложение моего напарника. В конце концов, Шеридан сам нарушает

молчание. Он приближается аккуратно, прижав ладонь к обветшавшей обивке

между нами.

- Слушай, а ты можешь мне объяснить, что такое варны?

Посмеявшись над его тихим вопросом, я сначала думаю игнорировать

Алистера вообще, но потом воспитание заставляет меня передумать:

- Во время презентации ты говорил о кастах. Так вот, касты – это ответвление от

варн – классификации индийского общества. Будет неверным здесь путать касты

и варны. И, если уж совсем откровенно, далеко не все радостно поддержат

разговор на эту тему…

Я оставляю открытым обсуждение данной проблемы, отклонившись назад.

Шеридан открывает рот, чтобы еще что-то спросить, но я поворачиваюсь к окну, не желая при Ананде вдаваться в подробности. Таким образом, мне удается еще

более получаса не вести диалогов с Алистером. Нам предстоит долго общаться.

Вряд ли мы станем постоянно сходиться во мнениях, поэтому я желаю

передохнуть перед настоящей работой с говнюком Шериданом.

****

Почти что отслуживший свой срок [

Maruti

] совершил подвиг – ему удалось

подвезти нас к парадному входу отеля «Leela». Мы расплачиваемся с Анандом, он

желает нам удачи в Индии, а после дворецкий в чалме открывает двери машины, в которой мы приехали, и приветствует нас. Управляющий, что стоит позади

старшего лакея, здоровается со мной и Алистером; он рассыпается тут же в

извинениях. Он продолжает просить прощения от имени гостиницы и когда

портеры достают наши чемоданы из багажника бежевого транспорта, и когда эти

же индийские носильщики в традиционных костюмах и тюрбанах везут вещи к

широким дверям «Лилы». Мужчина восточной внешности – по всей видимости, сам генеральный директор, встречающий VIP-гостей, как было указано в

информации на сайте – и две миловидные азиатки оказывают нам

сакраментальный прием. На бейдже мужчины в строгом дорогом костюме все-

таки, как я и гадал, написана его должность – гендиректор, и он прижимает

ладони друг к другу, складывает руки на уровне груди и слегка кланяется. Азиатки

вешают мне и Шеридану оранжевые венки из живых цветов, желают здоровья и

процветания. Но как только девушка, стоящая напротив Алистера, намеревается

нанести ему тилаку*2* на лоб, он выставляет ладони вперед в знак протеста.

- Нет-нет! Спасибо, - ирландец отходит назад, потом вправо, прячет ладони в

карманах брюк и ожидает меня невдалеке, пока сотрудница гостиницы хлопает

удивленно глазами.

Управляющий, зашедший внутрь, отдает ей какие-то распоряжения на

хинди, поэтому хрупкая девушка уходит. А вот юная сотрудница, отведенная для

напутственного слова в мой адрес, бархатно улыбается. Держа в левой руке

небольшой серебряный поднос с сандалом, пальцами правой ладони она собирает

немного сандаловой посты, чтобы потом большим пальцем нанести красную

метку между моих бровей.

- Намасте! – Складываю ладони вместе и подношу их к области «третьего глаза», только после опустив их на уровень груди.

Девушка улыбается шире, когда я даю понять, что приехал

подготовленным. Мне нравятся местные древние традиции, в них есть что-то

чарующее, что-то так отличающееся от жестокого Запада. Алистер пафосно

фыркает и отворачивается, заметив, как я поприветствовал в ответ персонал

отеля. Азиатка указывает рукой в сторону лифта, около которого стоит швейцар.

Тот нажимает на кнопку и практически сразу створки широкой кабины

расходятся. Мы втроем заходим в лифт, Шеридан устало вздыхает и расслабляет

узел галстука. Я вторю ему, и пока двери кабины не закрылись, успеваю осмотреть

и запомнить шикарный холл «Лилы». Огромные хрустальные люстры свисают с

высоких потолков, роскошными коврами устланы полы из яркой плитки, стены –

напротив – выкрашены в сдержанные цвета, в тон потолкам. Услужливый

персонал отеля беседует с гостями, предлагая присесть на мягкие диваны. Кому-то

приносят чай – но это, скорее, целый набор всевозможных сладостей и горячих

травяных напитков на подносе, способных угодить любому человеку. К слову, у

главного входа фасад тоже красочно украшен, а огромная парковая зона поражает

воображение. Фигуры слонов, высеченных из камня, витражные окна, мраморные

колонны, каменные арки – впечатляющее внешнее оформление нисколько не

уступает внутреннему убранству. Высокое обширное здание со всех сторон

представляется весьма богатым и нарядным, но в то же время у дизайнеров

«Лилы» определенно есть вкус. Когда же я интересуюсь у Алистера, как ему

пришлась пятизвездочная гостиница, он не удостаивает меня и взгляда, лишь

пожимает плечами.

- Мне все равно, - звучит в ответ хриплый недовольный голос.

По приезду сюда я уже знал, что в отеле действует система check-in. Мы

поднимаемся на седьмой этаж, нежная азиаточка дожидается, пока мы достанем

свои паспорта. Отдаем их ей, после чего девушка обещает, что через несколько

минут работник отеля постучится к нам в номера с уже оформленными

документами и вернет паспорта. Алистер цокает языком и качает головой. Как

удобно, что «передвижной ресепшн» владеет английским языком…

- Послушайте, у нас, − Шеридан указывает пальцами на себя и меня, − состоялся

длинный перелет, плюс задержка рейса, плюс ужасные пробки на дорогах Дели. Я

хочу сейчас только двух вещей – принять душ и завалиться в постель. Я просплю

до вечера, а потом займемся документами, о`кей?

Девушка быстро кивает, растерянно моргая.

- Да, сэр, конечно. Я все поняла.

Он лениво усмехается.

- Ну, вот и отлично. – Глубокий вздох, наполненный энтузиазмом куда больше, чем две минуты назад. – Можно мне ключ от моего номера?

- Д-да… - Она смотрит на протянутую ладонь высокого ирландца и только потом –

на экран планшета в своих руках. – Да, сейчас мистер Шеридан!

Азиатка, вероятно, новичок. Она где-то потеряла свой бейдж или забыла его

надеть. Надеюсь, за это ее не накажет руководство? Я думаю оповестить ее о

мелком конфузе. Однако данная мысль развеивается, когда из-под гаджета она

достает две пластиковые карты-ключи. Одну отдает Алистеру, другую – мне.

- Ваш номер – сто восемьдесят первый, сэр, - обращается она к Шеридану и вновь

делает традиционный жест «намасте», спрятав электронный планшет и паспорта

под мышку.

На это мой коллега только машет ей рукой и удаляется. Я простительно ей

улыбаюсь, положив ключ в карман серых брюк.

- Вы извините его. Он − полный придурок.

Дверь на этаже за ним закрывается, и с той стороны до нас доносится громкий

раздраженный голос Шеридана:

- Я все услышал, Мёрфи!

Девушка прыскает в кулак и извиняется за свой смех, потупив глаза.

- Все в порядке, - говорю ей я, не спеша проходя вперед.

Азиатка в длинном черно-красном сари останавливается у двери, что

напротив комнаты Алистера.

- Сто восемьдесят второй, - на английском произносит она тихим голосом и кладет

маленькую ладошку на материал из темного дерева.

Акцент у нее все-таки есть, но он не очень-то и различимый. Подхватив

планшет левой рукой, правой поправляет быстро волосы, собранные в

аккуратный пучок. Прежде чем я касаюсь узорчатой ручки двери, работница

службы приема и размещения тихим голосом сообщает:

- Сэр, ваших юристов поселили в сьютах*3* на пятом этаже. Они уже пообедали, а

сейчас отдыхают. И багаж уже оставили в ваших номерах, - она грациозно и

медленно вскидывает ладонь, чтобы махнуть ей в направлении двери за моей

спиной.

Я показываю ей большой палец, чувствую, как уже сам валюсь с ног.

- Спасибо. Не беспокойтесь: когда я проснусь, я сам спущусь вниз, чтобы забрать

паспорта.

Она прикладывает планшет к груди и отходит на шаг. Удостоверения

личности – мое и Алистера – прижаты обеими ее миниатюрными ладонями к

крышке современного гаджета.

- Хорошо, мистер Мёрфи. Я передам ваши пожелания старшему менеджеру.

Темноволосая и темноглазая девушка отходит еще на два шага в узком

коридоре. Она прикрывает веки, слегка склоняет голову в знак уважения к гостю

отеля и остается в таком положении, пока я не закрываюсь за крупным барьером

из дорогой породы дерева.

2

ГЛАВА

{Дейл}

Номер шикарен – иначе просто нельзя сказать. Как я все себе и

представлял. Я – не особый любитель останавливаться в отелях, именно поэтому

узнал подробно о лучших гостиницах Нью-Дели, остановив в конечном итоге

выбор на «The Leela Palace». Меня больше всего привлекло наличие огромных

кроватей в спальнях и окна от пола до потолка. Еще в «Лиле», как написано на их

информационном ресурсе, обрабатывают каждую ночь здание от насекомых и

различных паразитов. Ничего подобного я не нашел в описании ни об одной

другой гостинице.

Как и положено для комнаты из разряда «Премиум Люкс», здесь есть

отдельная зона отдыха, гостиная, невероятно большая спальня с кроватью

королевских размеров; в ванной, как и в гостевой комнате, висит плазма. Я

люблю, когда чисто. А тут так все стерильно, словно номер убирали подряд целые

сутки семь горничных, как минимум. Мини-бар за дополнительную плату очень

даже хорош, но из широкого ассортимента я хватаю бутылку холодной

негазированной воды. Включаю телевизор в гостиной: на центральном канале

ведущий по-английски объявляет про очередное небольшое наводнении в штате

Уттар-Прадеш – сказывается сезон дождей на севере Индии.

Скинув цветочный венок и развязав черный галстук, бросаю его на софу, в

которой явно восточный дизайн соседствует с английским стилем –

джентльменским. Бутылка воды опускается на длинную тумбу у стены, там же

стоит фруктовая ваза. Из виноградной грозди, лежащей поверх яблок, я «краду»

несколько ягод. Они оказываются необычайно сладкими. Продолжая бесцельно

ходить по номеру, я иногда бросаю взгляд на просторную лоджию. Стоит сдвинуть

стеклянную дверь в сторону – очутишься стоять на полу из дикого камня.

Симпатичное балконное ограждение с индийскими узорами выполнено в

соответствующей манере. Но у меня, честно говоря, нет желания смотреть на

шумный центр столицы. Из-за ужасной жары включаю кондиционер на полную

мощность, лишь потом направившись снова в ванную. Но на этот раз – чтобы, наконец-то, принять душ.

****

В блистательно декорированный ресторан Jamavar, находящийся на

предпоследнем этаже отеля, нас привела администрация. А уже на пороге

элегантного заведения меня и Алистера встретил помощник менеджера, господин

Бэлджиндер. Он проводил нас к круглому столику, расположенному прямо под

подвесной хрустальной люстрой необъятных размеров. Произведение искусства

из стекла высокого сорта свисает с подсвеченного гипсокартонного круга на

потолке. Шеридан, теребя свои серебристые запонки на левом манжете рубашки, тоже обращает внимание на двухуровневую конструкцию сверху. Смотрится это

шикарно. Вокруг царит спокойствие и гармония. Гости за столиками беседуют, но

никто не переходит на высокие тона. И это, несмотря на то, что в «Лиле», в

отличие от многих других отелей, продают алкоголь.

Алистер заказывает для себя тикка-масала,*4* хоть я и пытался отговорить

его, ведь это блюдо состоит из многочисленных специй. Тогда я прошу нашего

официанта, Мукеша принести несколько бокалов бананового ласси*5* − из

прошлого визита в Индию я запомнил, что в этой стране данный напиток обычно

подается после трапезы с изобилием приправ. И хоть до Нового года осталось не

менее пяти месяцев, я решаюсь поужинать Рождественской ветчиной с медом.

Между прочим, именно мне пришла в голову идея из всех четырех ресторанов

прийти сюда, потому что «мы же все-таки в Индии, Алистер!». Однако Шеридан

захотел попробовать местную кухню, а я почему-то – нет. Даже когда в середине

прошлого века Индия обрела независимость, все равно британское господство

оставило четкий след – и это прослеживается во многих вещах. Ну, например, в

пищевой стихии.

Мукеш, записав все необходимое в маленький блокнот, делает поклон

головой и удаляется в сторону кухни. Другой официант – тоже парень – приносит

нам, как комплимент от ресторана, два стакана освежающего сока из цитрусовых

плодов. Господин Бэлджиндер кланяется в знак уважения вперед, положив

правую руку на сердце. Я отвечаю ему на жест, а Алистеру тяжело и губы

растянуть в улыбке. Он, словно не замечает приветливого персонала. Иногда мне

кажется, что его мутит от доброжелательности работников отеля.

- Интересно, были бы они с нами такими же обходительными, не оставляй мы им

чаевых? – Шеридан злобно скалится, отпивая сок. Его выражение лица меняется, когда он ощущает на языке вкус. – М-м-м… − он одобрительно протягивает. –

Вкусно!

Откинувшись назад, я поправляю воротник белой рубашки. Нехотя

размышляю над поведением Алистера: он то ли пытается казаться мерзавцем, то

ли, в действительности, таковым является. Если это не игра, мне только на руку –

вести бизнес с «холодными людьми» крайне прибыльно.

- В Индии люди сами по себе отзывчивы и мягкосердечны, Алистер, - говорю ему

я, подумывая при этом заказать выпить что-нибудь из спиртного.

Уже вечер. Юристы из «BL» наслаждаются процедурами в спа-салоне

«Лилы». Встреча с ними назначена на завтрашнее утро, а пока можно «снять

подковы».

- Ну, у меня свое мнение на этот счет. Я же имею на это право?

На сарказм Шеридана поднимаю свой стакан, вскидываю брови на лоб, не

опуская глаз от его лица. Осушив полбокала, киваю с важным видом. Уверен, мой

взгляд не был лишен должной иронии, когда я сделал вид, что выпил за его

здоровье.

- С минуты на минуту к нам присоединится личный гид. Я познакомился с

Караном в Дели три года назад, мы все это время общались в «Фейсбуке». В своем

деле он профессионал, и если уж мы решили открывать филиал компании Лукаса

и Лео здесь, то обязаны быть подготовленными в стране, где уважают и чтят

традиции.

Как и ранее сегодня, ирландец вяло ведет плечами, но свинцово-

серебристый взгляд сконцентрирован на мне, когда он со стуком ставит

полупустой стакан на отполированный до блеска стол.

- Не знаю… Я не вижу в этом необходимости. В конце концов, мы приехали сюда

искать спонсоров. У нас в кармане – прибыльное предложение, у них – деньги и

территория.

- Вот именно, - подаюсь вперед, сложив локти на коричневой поверхности. –

Чтобы они инвестировали деньги в нас, потребуется не ударить в грязь лицом. Я

уже бывал в Индии. Этих людей я понимаю лучше, чем ты.

- В таком случае, - Шеридан посмеивается, но несколько раздраженно, - почему

бы тебе не взять роль персонального гида на себя?

Его язвительность вызывает во мне натянутую ухмылку. Я предпочитаю

отмолчаться. Не вижу смысла продолжать разговор, в котором двое не понимают

друг друга. О том, что нам понадобится помощник, я говорил еще в Италии, а так

же упоминал об этом в самолете. Алистер в обоих случаях был не совсем рад такой

моей идее. С его точки зрения, тратить бюджет на необязательные услуги –

немыслимо. Он, я признаю, подошел к делу очень серьезно. В нем доминирует

изнуренность, а это означает, что пока у Шеридана нет возможности с

горячностью оспаривать мои решения. Стоит немного подождать – этот час

настанет.

Впрочем, дискутировать о чем бы то ни было у нас больше не получается –

приносят заказанную еду, а следом в громадном зале появляется Каран Сингх. Так

как мы сидим недалеко от выхода, я замечаю его в тот момент, когда воздает

благословенное приветствие персоналу «Джамавара». Не разлепляя ладоней, Каран идет к нам. Он улыбается шире, завидев меня. Не могу сказать, что за три

года мужчина совсем не изменился: теперь он носит очки, свободную рубаху, доходящую ему до колен, и узкие брюки под ней.

- Хей-хей, Дейл! – восторженно обращается он ко мне, приближаясь.

Мы здороваемся сначала сильным рукопожатием, а затем по-мужски

обнимаемся, и Каран хлопает меня по спине, радостно смеясь. Его ликование от

нашей встречи заражает. Моя улыбка становится вконец торжествующей, когда

старый приятель отодвигается, держа меня за плечи. Он разглядывает мое лицо, прикидывая, что во мне переменилось за столько времени.

- Я скучал по тебе! – Каран по-дружески, не применяя силы, бьет меня по плечу. –

Честное слово, скучал!

- Не могу не сказать того же, но спасибо Марку Цукербергу за «Фейсбук»! –

говорю вдохновенно, а индиец смеется и, как только Алистер встает со своего

места, бодро пожимает тому руку.

Официант отодвигает для Карана стул. Он благодарит внимательного

работника и принимает из его рук оранжевую папку-меню.

- Алистер Шеридан, - представляется напарник, тоже присаживаясь обратно.

Сингх сидит между нами двумя и переводит глаза от меня к моему коллеге.

- Я бесконечно счастлив познакомиться с твоим со-предпринимателем, Дейл. Я

помню, ты говорил, что приедешь вместе с ним в Дели. Мистер Шеридан, - он

поворачивает голову к Алистеру, - как вам столица? Наверняка первый день вас

утомил? Но потом, будьте уверены, вы привыкнете. Знаете, как сказал Салман

Рушди?*6* – Лучезарно улыбаясь, Каран выдерживает недолгую паузу. – Он

сказал: «Индия – это хаос, но хаос осмысленный».

Алистер смущенно улыбается, скрестив руки перед собой. Он складывает

губы в трубочку, прячет глаза под веками, капитально над чем-то задумавшись.

Естественно, я не стану говорить Карану о том, что основатель будущего филиала

заинтересован в хорошей репутации выгодного партнера, но на это государство

ему, в принципе, плевать. Я старался объяснить Лео Моска, что в Индию

приезжать работать нужно с чистым сердцем, а не только с жаждой получить

больше нулей на банковских счетах. Мы с Лукасом, мягко говоря, не были в

восторге от моего нынешнего компаньона, но совет директоров настоял.

- Очки, Каран? – желая перевести тему, спрашиваю с нескрываемым изумлением.

– Помнится, ты хвастался своим «орлиным зрением»!

Индиец покачивает пальцем и кивает головой, хохоча над тем, что я не

позабыл о тех днях.

- Представляешь, как все меняется? А-а-а!.. – Он машет рукой и приступает к

чтению меню, приговаривая: − Пасть времени сжует всех…*7*

Сингх обращается с просьбой к ожидающему официанту:

- Брат, будь добр, попроси приготовить мне картофель по-бомбейски и принеси

нам два графина летнего чая с базиликом. – Каран поворачивается ко мне и

Алистеру, осматривая заказанные нами блюда. – Мне кажется, для острой еды

напитков пока что маловато.

Шеридан энергично кивает, запивая ласси кусочки жареной курицы с

карри.

- О, да! – периодически открывая рот и глубоко дыша, ирландец тычет в свою

тарелку пальцем. – Я знаю, что вы привыкли к пряностям, но мой желудок

протестует. Это очень… - Он не договаривает, потому что осушает свой бокал. –

Так значит, вы, Каран, вегетарианец, да?

За столом наступает неожиданная тишина, поэтому Шеридан спешит

объясниться:

- Прежде чем приехать в Индию, я изучал подробно вашу страну – тогда же я

узнал, что больше восьмидесяти процентов индийцев – вегетарианцы. И так как

вы фигурируете в качестве нашего гида, я бы хотел больше о вас узнать.

Учтивая речь ирландца заставила меня тоже обратиться в слух. На самом

деле, я заметил, что подобная деликатность моего подельника произвела на

Карана эффект. Он дарит Алистеру сердечную улыбку. Хотя я и не представляю, как Каран может обидеться на что-либо.

- Все в порядке, - приятель соединяет ладони, боковыми ребрами прижимая их к

груди; не знаю, почему как раз сейчас замечаю священный знак на его лбу –

тилаку. – Да, все так, как вы сказали. С одной только поправкой: мы – лакто-

вегетарианцы. То есть, принимаем в пищу молочные продукты. Для нас это не

только система питания, но и философское восприятие жизни.

А в дальнейшем мы говорим о многом. К примеру, о том, как некоторые

индийцы перестали быть вегетарианцами лишь с приходом Моголов из Персии.

Внесли свою лепту и португальцы, правившие в Гоа, и британские колонизаторы.

Однако, невзирая на то, что в течение многих веков Индия находилась под

властью людей, питающихся мясом, огромное число индийцев по-прежнему

являются строгими вегетарианцами.

Мы говорим о традициях, которые беспрекословно соблюдаются лишь в

деревнях и селах. Замужняя женщина, вышедшая на улицу без синдура*8* в

проборе волос где-нибудь в Дхарнаи, обречена на вечный позор. В больших

городах же синдур, бинди и остальное – лишь часть макияжа нынешней

индианки. А современная здешняя мода – это смесь джинсов и легких, струящихся тканей. Мужчины перестали одеваться только в дхоти*9* и

шервани.*10* Влияние западной культуры заставило их преобразиться с помощью

классических костюмов и другой стильной одежды, которую изобрели в Европе.

Другими словами, не что иное, как это поможет компании «BL» с успехом

ворваться на индийский рынок.

3

ГЛАВА

{Дейл}

Официант Мукеш поставил перед Караном глубокую тарелку с картошкой

по-бомбейски. Незадолго до того, как забрали пустую посуду со стола, подали чай

с базиликом. Удивительно, но он оказался весьма приятным на вкус. Я пробовал

несколько лет назад что-то похожее, но только в зимнем варианте – в горячем

виде. Мукеш в очередной раз желает приятного аппетита и плодотворной беседы, а после поясного поклона уходит встречать новых гостей.

Каран утоляет голод, а Алистер все-таки осмеливается поставить в теме о

варнах точку над i. Он для начала ловит мой взгляд, как будто ищет ответа, стоит

ли? Но я в тот момент и не понимал, о чем именно он хочет начать разговор.

- Может, мне следует любопытствовать, но я не могу сдержаться. – Подражая

Сингху, Шеридан держит красноречивую паузу, прежде чем продолжить. – Что

насчет варн в Индии? Все настолько серьезно? Я, если откровенно, когда был в

поисках материала о вашей стране, почему-то не акцентировал внимание на

неравенстве индийского социума.

Каран спокойно отнесся к вопросу Алистера, хотя я полагал, что такие

вопросы индийцев приводят в замешательство. Гид пережевывает пищу, а, закончив, оставляет по краям миски нож и вилку.

- Бесспорно, данная проблема волнует многих. Иностранцев, как ни странно, тоже. И я вас понимаю. – Каран поправляет на переносице очки в тонкой черной

оправе. – Многие западные республики считают кастеизм пережитком прошлого, но нужно не забывать, что система каст существует и в Тибете, Непале, на Шри-

Ланке и даже в Бали. Я не утверждаю, что это хорошо, но благодаря такому

порядку каждый знает свое место…

Явно с ним не согласный, я берусь перебить Карана и выразить свое мнение

на этот счет.

- Погоди-погоди, - обернув одну ладонь вокруг основания стакана, я

жестикулирую другой рукой. – О чем ты говоришь? А как же представители

высших варн, работающие официантами? Как же «неприкасаемые», становящиеся мэрами городов, звездами Болливуда? Не будем и забывать о том, что в маленьких селах шудрам и «неприкасаемым» до сих пор нельзя заходить в

храмы, магазины, - берусь загибать пальцы, - рынки, места общественного

питания. Только потому, что они собирают мусор на улицах? Только потому, что

они занимаются рыболовством, чтобы выжить? Шудры и «неприкасаемые» у вас

занимаются зачастую самой грязной и тяжелой работой. Большинство из них

живут за гранью нищеты. Им приходится существовать в своих отдельных гетто

либо за чертой населенных пунктов!

Каран остается таким же уравновешенным. Меня это порядком бесит. Я

замолкаю и отпиваю немного чая. Нанятый помощник беззлобно посмеивается, но его смех больше похож на скрип костра.

- О-о, Дейл я и понятия не имел о твоих познаниях!..

В это мгновение я вспоминаю о {моей} Майе, которая и рассказала мне о

задачах, что стоят перед их правительством. Я сглатываю, поскольку мысли о ней

причиняют боль. Все еще.

- Да… Один человек… просветил меня.

- Мне сложно не согласиться с тобой, - Каран сосредоточен, его глаза не бегают.

Он не боится проиграть спор. – Индийская молодежь делает все зависящее, чтобы

устранить полностью кастовую дискриминацию. Мы ведь – демократическая

страна. Законы о предоставлении льгот низшим слоям нашего окружения

подписаны, и они исправно исполняются. Существуют квоты для поступления в

высшие учебные заведения и занятия должностей в муниципальных органах. –

Он накалывает на вилку кусок запеченного помидора и бросает его в рот. – Давай

отталкиваться от правды – в индийских мегаполисах больше ни по профессии, ни, по одежде, ни, преимущественно, даже по фамилии больше нельзя определить, к

какой варне относится человек. А скажи любому иностранцу местный житель о

свой варне, тот ничего и не поймет. Для нас это все уже не так важно, как для

наших предков. Тем более, воздействие Европы на Индию…

Алистер следит за беседой, набирающей обороты, как за шариком в пинг-

понге – он поворачивает голову то ко мне, то к Карану. Вероятно, ему интересно, кто кого «переиграет». В таком случае я опять ловлю воображаемый мяч, прерывая речь оппонента.

- Но ты же не станешь отрицать, что член какой-то определенной высшей касты

для своего ребенка ищет надлежащую пару?

Мой вопрос слегка выбивает из колеи невозмутимого собеседника. Он пару

секунд размышляет над ответом, а потом приглушенно хохочет, приставив кулак

ко рту.

- Дейл! Ну, Дейл! Дорогой, давай мы еще перейдем к обсуждению свадебных и

предсвадебных традиций, когда мать жениха ищет сыну невесту с помощью

объявлений в газете!..

Я вторю ему и не сдерживаю улыбки – просто в знак вежливости. Но мы

можем бесконечно маскировать мировые трудности под смехом. Ничего в итоге

не изменится, если кто-то обсудит важную для человечества вещь, а спустя

несколько минут забудет о ней.

Нашему увлекательному для Шеридана диалогу не суждено быть

пролонгированным, оттого что у столика оказывается обходительный директор

отеля, с которым сегодня днем мы с Алистером познакомились. Сейчас помимо

официального черного костюма, у него на голове – бардовый тюрбан, а на лбу

красуется белая метка.

- Господа, − директор свидетельствует свое почтение легким поклоном, сведенными вместе ладонями и разведенными в стороны локтями. С несколько

секунд он остается в таком положении, затем выпрямляется и достает из

внутреннего кармана пиджака белоснежный конверт. – Прошу прощения, что

помешал, но я был вынужден. – Мужчина в возрасте оставляет конверт на краю

стола, возле моей руки.

Я смотрю на него и поднимаю глаза обратно к гендиректору.

- А что это?

- Господин, среди обеспеченных людей Дели быстро проходит молва о значимых

туристах, удостоивших своим визитом нашу столицу, - басит главный среди

работников «Лилы», вдаваясь в подробности. – Таковыми являетесь и вы, не

больше и не меньше. – Я могу видеть вершину его тюрбана, когда он считает

нужным вновь сложить руки как для молитвы и отвесить поклон. – На почту «The Leela Palace» пришло много предложений, когда стало известно, что вы

остановились именно у нас. Администратор распечатал все приглашения, они

предоставлены в этом конверте. Вы, разумеется, можете посетить всех или

выбрать какую-то конкретную весьма уважаемую в Индии семью. Однако если вы

позволите, - Мужчина бросает взгляд поочередно на меня и на Шеридана, - я дам

совет?

Я, как и Алистер, несколько растерян. Мы смотрим друг на друга, затем – на

Карана и потом – на гендиректора.

- Не очень понимаю, о чем речь, - начинает бормотание ирландец, - но да, конечно. Вам слово!

Ни один мускул, ни одна мышца на квадратном гладко выбритом лице

руководителя «Лилы» не дергается.

- Благодарю. Господин Нил Кришна Ранджит Уардас сочтет за честь устроить для

вас прием в своем доме. Мистер Уардас в курсе, зачем в первую очередь вы

пожаловали в Нью-Дели, и у него есть деловое предложение, которым, он уверен, вы заинтересуетесь.

Я почему-то бессловесно обращаюсь за помощью к Карану. Он, завидев мой

оторопелый взор и вскинутые брови, выражает искреннюю благодарность

гендиректору отеля на хинди – кое-что из слов я понимаю. Я привстаю и

пожимаю руку мужчине, выделившему время, чтобы самолично довести до

нашего сведения ценные сведения. Алистер, к счастью, копирует мой жест

уважения. А когда гендиректор прощается, и мы усаживаемся на места, возникает

новая дилемма – какое решение будет правильным? Каран развеивает все

сомнения одной фразой. Он наклоняется над столом и, посмотрев попеременно на

Шеридана и н а меня, говорит:

- Я бы не стал рассматривать другие предложения. Нил Уардас – крупный

бизнесмен, лучший из лучших. И если он хочет вложиться в вашу компанию, -

дежурная недолгая пауза, - значит – вы воистину счастливчики.

Он расправляет спину и продолжает трапезу с довольным выражением

лица. Я, ощущая привкус первой победы, улыбаюсь Алистеру. В серых глазах

моего партнера читается азарт. Он уже давно готов взяться за дело, его только

нужно подвести к стартовой полосе и дать необходимую команду. Вообще, если бы

не глупые проделки Шеридана в прошлом, у него, возможно, было бы больше

поклонников. На худой конец, мне не стыдно признать, что Алистер – достойный

соперник.

- Я был невообразимо воодушевлен идеей строить бизнес в Индии, - говорит

ирландец, потирая указательным пальцем лоб и глядя куда-то вдаль. – Наверняка

потому моя презентация в Риме показалась совету директоров в «БиЭл» такой…

исключительной. Но пробыв в Нью-Дели меньше суток, я уверен, что нам будет

нелегко. А мне с Дейлом придется пробыть здесь, по меньшей мере, две недели…

- В случае удачных продаж акций, - тороплюсь поправить его я и окончательно

испортить Алистеру настроение, - намного-намного больше.

Шеридан в шутку стонет, подняв голову и посмотрев в потолок. В

действительности, я полагаю, что он не забавляется. Хм, ну это не мне точно

взбрело в голову приволочь его сюда…

Сингх вскидывает правую руку вверх с поднятым указательным пальцем и

дожидается, пока к нам не подходит официант. По-видимому, Мукеш занят

другой работой, поэтому счет мы просим у другого парня. Когда тот отправляется

за чеком, двое его помощников принимаются убирать стол.

- Не беспокойтесь, – Каран подбадривающе улыбается ирландцу. – Все будет в

порядке. Если появятся вопросы, смело обращайтесь ко мне. – Налив из графина

в свой стакан еще немного чая, гид выпивает содержимое. Он миролюбиво

смеется. – Хотя думаю с обширными познаниями Дейла об Индии вам, мистер

Шеридан, не понадобится моя помощь.

Алистер улыбается, но как-то грустно. Углубляется в свои мысли, из

которых его вырывает Каран.

- При любых условиях, придерживайтесь просто главного правила в чужой стране:

«Среди птиц живешь – по-птичьи и говори». *11*

Алистер радуется больше меня, когда следующим вечером мы добираемся

до требуемого пункта на престижном [Bentley]. И хоть трансфер из аэропорта не

был соблюден, на этот раз гостиничные услуги выполнены идеально. «Лила», что

очень удобно, отдает в полное распоряжение персонального водителя. Он обязан

по контракту повсюду нас с Шериданом сопровождать, ожидать необходимое

время и гарантировать нам с Алистером полную безопасность. Водителя зовут

Серадж, он в превосходстве знает английский язык. Заговаривает тогда, когда у

него о чем-то спросить. Моего коллегу это устраивает, а я чуть-чуть скучаю по

Ананду, который любит поболтать. Пускай и акцент у того очевиднее, все равно с

ним поездка была более занимательной.

На коленях у меня лежит портфель с бумагами, и мне лучше

сконцентрироваться на них. Беседа в доме миллионера пойдет не только о наших

впечатлениях от Индии, но и о важных делах. Я не планирую что-то сегодня

подписывать, и все-таки взял документы с собой на всякий случай.

Да, Алистер настоял.

Мне бы хотелось, дабы мистер Уардас оценил компанию «БиЭл» по

достоинству. Неутомимые умы, которых оплачивают Лукас и Лео, стремятся

возвысить марку часов. Марку, что является новинкой в структуре товарно-

денежных отношений. От этого никто и не отнекивается. Но у компании хорошие

прогнозы и большие шансы сделать свое имя таким же знаменитым, как «Omega»

или «Rolex».

[Bentley] останавливается у высоких и необычных металлических ворот с

коваными элементами и позолотой. Газон перед возвышенным забором отлично

освещен, поэтому видна каждая мелочь. Ворота автоматически открываются, и

наш автомобиль плавно проезжает во двор. Тот оказывается намного красивее, чем участок перед непосредственно основным пространством. Напротив

гигантского белого дома установлен фонтан с ангелами, как бы, выливающими

воду из кувшинов. Между ними – разукрашенная статуя Кришны – одного из

форм Богов в индуизме. На красивую скульптуру надето множество цветочных

венков. Я, в общем-то, готов к тому, что и нам они этим вечером достанутся.

Сад по правую и левую стороны оснащен наземными светодиодными

светильниками, что создает экстерьерную ландшафтную композицию. Мной не

остается не замеченным, как во двор въехала еще одна машина. Такая тачка

никогда не остается без внимания – это элитный английский супер-кар [Aston Martin].

Неизмеримое количество слуг, одетых в одинаковые серые штаны и рубахи, буквально выскочило из дома, чтобы встретить гостей. Правда, я не понимаю, кого еще ждет Нил? Вслед за прислугой грациозно вышли, судя по всему, хозяева

четырехэтажного особняка – немолодые мужчина и женщина. Они оба

традиционно наряжены. Даже сидя в машине, я могу видеть в проборе волос у

жены хозяина красную линию синдура. У обоих бардовые объемные точки между

бровей. Супруги стоят близко друг к другу и сверкающе улыбаются. К нашему авто

и к «Астону» быстрым шагом надвигается охрана. Выглядят телохранители важно

в первоклассных костюмах и с коммуникационными наушниками в ушах.

Двери [Bentley] распахиваются, мы с Алистером выходим из салона

единогласно. Я краем глаза замечаю, что он, как и я, застегивает среднюю

пуговицу своего пиджака. Как по команде, мы начинаем движения в направлении

господ дома.

Но даю осечку я.

Двери «Астона» открываются. Все было прекрасно до того момента, как из

спортивной машины не вышел молодой человек, а за ним с пассажирского места

выпорхнула изящная брюнетка.

Я ее знаю, хоть она на меня не смотрит. Я вижу ее профиль, и мне этого

достаточно. Я помню эти шикарные длинные волосы, тонкую фигуру. Обойдя

автомобиль спереди, она вдруг поворачивает голову назад. Ровно, как и Алистер.

Компаньон просит пошевелиться, а девушка, приехавшая не одна, замирает, подобно мне. Я изучаю долгим взглядом смуглую кожу ее невероятного лица, тону

во взгляде бездонных карих глаз. Я не смог бы их забыть, как бы ни хотел.

А я хотел.

Спускаюсь взором вниз. Я бы однозначно оценил великолепие ее

двухцветного сари, украшенного вышивкой… Но не могу ничего поделать с тем, как сильно хмурюсь при виде тонкой ниточке бус, свисающей с ее нежной шеи.

Нет, Майя. Нет.

Три года остались позади. Ты помнишь, как нас с тобой затащили на

свадьбу незнакомых людей? Помнишь, как жених надел невесте в конце обряда

бракосочетания священное ожерелье из золотистого и черного бисера с кулоном

из алмазов? Ты назвала его мангалсутрой, я ничего не запамятовал. Ты назвала

это обязательным элементом свадебной церемонии. Ты сказала: «…Это как

обручальные кольца для европейцев».

И вот теперь какой-то парень кладет тебе на спину руку, подталкивая

вперед. А на грудь тебе ниспадает мангалсутра.

Открытое удивление Майи невозможно скрыть. И то, что она фактически

застыла посреди двора, ни на кого не реагируя, − тоже. Кажется, будто больше

никого, кроме меня, для нее не существует. Если бы ей только знать, что в эти

драгоценные и одновременно страдальческие мгновения творится с моим

сердцем…

Я беспокоюсь о ней. Беспокоюсь о том, чтобы у нее не было проблем.

Поэтому беру себя в руки, делаю глубокий вдох, отвожу от Майи с превеликим

трудом глаза и возобновляю движение.

Каждый долбанный шаг отзывается болью во всем теле, потому что все, о

чем я могу думать – это о состоявшемся замужестве девушки, которую люблю.

------------------------

*1*− Варны – это термин, обозначающий четыре основных сословия

древнеиндийского общества:

Брахманы — жрецы, учёные, подвижники.

Кшатрии — воины, правители.

Вайшьи — земледельцы, ремесленники, торговцы

Шудры — слуги, наёмные рабочие.

[!!!«Неприкасаемые» не входят в систему четырёх варн. Они считаются

способными осквернять членов более высоких каст, особенно

брахманов.]

*2*− Тилака – это священный знак, который последователи индуизма наносят

глиной, пеплом, сандаловой пастой или другим веществом на лоб и другие части

тела.

*3* − Сьюты – это номера повышенной комфортности и улучшенной планировки.

*4* − Тикка-масала – это блюдо индийской кухни, кусочки (тикка) жареной

курицы с карри в сочном соусе красного или оранжевого цвета на основе

помидоров. Соус, как правило, кремовый, слегка пряный.

*5* − Ласси – это популярный индийский напиток пенджабского происхождения.

Приготовляется на основе йогурта с добавлением воды, соли, сахара, специй, фруктов и льда путём быстрого взбивания. Широко распространён в северной

Индии и Пакистане, где используется как освежающий напиток в жаркое время

года. Пьют ласси также c мякотью манго или других фруктов, сливками и

мороженым.

*6* − Сэр Ахмед Салм н

а́ Р ш

у́ ди — британский писатель индийского

происхождения.

*7* и *11* − индийские поговорки.

*8* − Синдур – это красный порошок, который наносят себе на пробор замужние

индианки-хинду. В наше время есть и жидкие варианты синдура, которые внешне

похожи на тюбики с тушью для ресниц.

*9* − Дхоти – это традиционный вид мужской одежды, распространённый в

Южной и Юго-Восточной Азии, в частности в Индии. Представляет собой

прямоугольную полосу ткани длиной 2-5 метров, обёртываемую вокруг ног и

бёдер с пропусканием одного конца между ног.

*10* − Шервани — длинное мужское полупальто или пиджак. Традиционно такая

одежда ассоциируется с аристократией из Индии. Шьется из плотной костюмной

ткани.

4

ГЛАВА

{Дейл}

Почти дюжина слуг, кланяясь, провожает нас в воистину величественный

особняк. Фасад украшен огнями. Я читал, что по легенде, богиня благосостояния

Лакшми время от времени спускается на землю, чтобы посетить самые красивые и

светлые дома, приносит в них благополучие и счастье.

Знаю, вместе с мужем Майя идет позади. Ее супруг разговаривает на хинди

с одним из «подданных» этой семьи. Как такое могло произойти? Таких

случайностей попросту не бывает. Я не знаю фамилии Майи. Я не знал никого из

ее родни, кроме кузена Массуда. Как так вышло, что сегодня, как гостя, меня

принимает ее… кто? Свекр? Отец?

Преодолев широкую, но невысокую крылечную лестницу приходится встать

напротив хозяев дома. Сначала я, а потом Алистер здороваемся с помощью

рукопожатия с господином Уардасом. Затем, как того требует многовековой

обычай, прикладываю к сердцу левую и, вытянув правую, дотрагиваясь ею ног

жены Нила. Так же после меня поступает и Алистер.

- Дорогие гости! – мистер Уардас взмахнул широко рукой в сторону главных

раскрытых дверей. – Пожалуйста, проходите внутрь!

Его молчаливая жена только улыбается нам и легко кивает головой.

Отходит в сторону и тоже приглашает войти. За спиной я слышу голос Нила и то, как он по-английски обращается к Майе:

- Как же я счастлив тебя видеть, дочка. – Звук хлопков по спине подсказывает, что

мужчина обнимается с избранником девушки.

Значит, она все-таки его дочь… Я не подозревал, что предполагаемый

инвестор совместит наш прием с родственной встречей.

- Джей! Все хорошо? – интонация Нила становится более громкой, когда он

говорит с зятем. – Твои родители скоро приедут?

- Папа уже почти закончил все дела на сегодня, где-то через полчаса будут здесь.

Заходя в холл, стены которого украшены золотыми обоями, я думаю о том, что этот по размеру царский дворец уже кажется мне карликовым из-за

напряжения. Если соберется вся семья, станет только хуже. Я не знаю, я просто не

представляю, как переживу этот вечер.

В гостиной гигантских габаритов соединены два интерьерных духа: восточный и европейский. Например, несколько одинаковых диванов синего

цвета со специфическими узорами на обивке расположены вокруг маленького

стола с фигурными ножками и с каемкой, подобно красивой скатерти. На

журнальном столике стоит высокая хрустальная ваза, в которой радуют глаз и

обоняние разнообразие цветов и запахов. Букет отличается особым великолепием.

Впрочем, как и картины, которыми увешаны здешние стены. Это – работы

мастеров всевозможных эпох. От Караваджо до Густава Климта. От Диего

Веласкеса до Эдварда Хоппера. От Амедео Модильяни до Ирувана Карунакарана…

Последний – индийский художник, пишущий реалистичные картины о местных

деревнях. И, невзирая на старания мамы сделать меня более образованным в

живописи, я бы ни за что не узнал произведения индийского мастера, не

подпишись я когда-то на блог американца, влюбленного в Болливуд. Оттуда и

столько познаний. Возможность быть своим среди чужих, понимать незнакомую

тебе жизнь… и знать творения здешних художников.

Миниатюрный стол заполнен также стеклянными тарелками с

множественными угощениями. Когда все проходят в гостиную, а слуги занимают

свои места, владелец особняка представляет вначале нам с Алистером свою жену.

- Господа, это моя дорогая супруга, - он встает рядом с ней и целует ей руку −

совсем по-европейски.

Я наслышан о том, что в Дели люди раскрепостились, а давние традиции не

имеют почти ни для кого значения. Однако распашные французские двери, которые слегка открыты и которые ведут в совершенно, как я успел заметить, светлую комнату, подтверждают то, что в этой семье живут верующие люди.

Заметно, что в центре помещения стоит алтарь, украшенный лепестками цветов, сладостями, ароматическими свечами. Сама фигура наряжена в гирлянды из

оранжевых цветов. Но отсюда не увидеть, какой образ Бога они выбрали для

семейного «жертвенника». Я примечаю только кроваво-красную накидку на

Мурти.*1*

Алистер вслед за мной торопится опять припасть к ногам женщины, одетой

в выразительное платье, цвета которого смешались в калейдоскоп красок. Она вся

увешана золотом, на каждом пальце ее рук – бриллиантовые кольца. Подвеска из

драгоценностей в проборе волос жены хозяина тоже привлекает внимание.

Волосы у нее скромно собраны в пучок, но украшение на голове заинтересовывает

больше из-за блеска всякого рода камней в нем.

- Добро пожаловать в наш дом, - говорит с благоговением она, когда мы с

Алистером поочередности выпрямляемся перед ней. – Меня зовут Амрита.

Шеридан презентует себя первым; когда я произношу свое имя, то невольно

запинаюсь, поймав встревоженный взгляд Майи. Та с мужем стоит в нескольких

шагах от приблизившегося к нам Нила. Он отходит немного назад и показывает

левой рукою на свою дочь и ее спутника. Они медленно подходят к нему, и Нил

обнимает зятя за плечи.

- Уважаемые гости, хочу вас познакомить со своей любимой и единственной

дочерью Майей, - он тепло улыбается ей и, дождавшись ответной улыбки, продолжает: - А это ненаглядный зять, Джей-Джаеш. Майя и Джей поженились

всего три месяца назад, так что они, − Нил смеется, − пока что молодожены.

Вместе с ним задорно хихикает Амрита. Слуги несут в столовую, которая

находится за дверями позади новоиспеченной ячейки общества, огромные

подносы с бесчисленным количеством яств. Я не могу смотреть вперед, поэтому

опускаю глаза вниз. Ковер под ногами такой мягкий… в Индии принято снимать

обувь перед входом в дом, что мы и сделали. Стопы действительно лишаются

напряжения, когда нежный ворох касается их. Хоть на несколько часов можно

забыть о дерби – самые лучшие и удобные мужские туфли делаются

некомфортными, если носить их постоянно. А мое положение это обязывает.

Пока я думаю об этой ерунде, пропуская дежурные взаимные комплименты

и любезные слова Алистера хозяевам об их доме, натыкаюсь взглядом на

восхитительные ножки Майи. На самом деле, из-за длинного сари видны только

пальцы. На средних пальцах я могу видеть парные серебряные кольца. Вверх

поднимаются переливающаяся вереница аметистов в сочетании с агатами, с

помощью которой, по всей вероятности, браслет на щиколотке соединен с

кольцами. Мне бы хотелось приподнять полы сари Майи, осмотреть ее тонкие

ножки внимательнее, поцеловать их…

- Спасибо, сынок! – радостно восклицает Амрита на все хвалебные речи Алистера.

Она по-матерински касается его волос рукой и взъерошивает их, одарив

задушевной улыбкой. Вместе с мужем Амрита приглашает всех занять места на

роскошных диванах. Мы дружно присаживаемся, и тогда Нил предлагает

угоститься закусками с журнального столика. Я, вторя Алистеру, протягиваю руку

вперед. Лучше бы этого не делал, потому что, будто бы получаю электрический

разряд, когда совершенно случайно моя ладонь соприкасается с ладонью Майи.

Глаза стремительно поднимаются вверх. Наши взгляды сталкиваются, от этого у

меня перехватывает дыхание. Майя отводит свои безумно красивые глаза, но

только для того, чтобы через мгновение посмотреть на меня вновь.

Она все помнит. Она помнит, как мы тайком целовались. Как я «похищал»

ее из дома тети. Как кузен Майи, Массуд устраивал для нас секретные рандеву.

Нам было отведено слишком мало времени. Слишком мало. Жестокая реальность

ударила по голове с оглушительной болью. Не знаю, как сложилась бы ее и моя

судьба, если бы Майя доверилась мне. Но она решила разорвать нашу связь и

бесследно пропасть. Заявила, что я был ей интересен лишь потому, что являюсь

европейцем. А из-за того, что долгие годы своей недолгой жизни провела в

Лондоне, привыкла к деятельности, интересам и убеждениям западного человека.

Она, грубо говоря, послала меня. Массуд же поддержал решение Майи. Да, тогда

ей еще не было восемнадцати. И, честно говоря, мне самому неизвестно, что я

смог бы придумать три года назад, чтобы забрать ее с собой. Но я хотел. В те дни

для меня этого было достаточно.

Спустя парочку месяцев Майя снова вернулась в Лондон, поступила в

колледж. Я знаю, Массуд мне рассказывал. По видимости, именно скорое

замужество заставило ее возвратиться на Родину. Я помню те слова, которые Майя

говорила мне. Помню те мысли, которыми она со мной делилась.

Она не хотела замуж. И, быть может, я все выдумываю, но в ее светло-

шоколадном взгляде, помимо воспоминаний и оставшихся ко мне чувств, заметил

просьбу о помощи. Возможно, Майя не хотела обнажать эту часть своих раздумий

передо мной. Но я не слепой − она не кажется счастливой с мужем. Хватило и

пяти минут, дабы понять это. Ее заставили принять предложение, это было

запланировано Нилом и Амритой с тех самых пор, как Майя только родилась. Они

все предугадали: свадьбу, покорность дочери, успешность жениха.

Только одну немаловажную деталь упустили – нашу с Майей встречу.

- Надеюсь, вас не смущает то, что я решил созвать всех самых дорогих членов

своей семьи сегодняшним вечером? – учтиво интересуется Нил, дожевав кусочек

карамелизированной пряной моркови. – Вскоре к нам присоединятся еще и

родители Джея.

Алистер макает кусок такой же моркови в йогурт, сдобренный давленым

чесноком, и затем отправляет его в рот. Он довольно улыбается.

- Нет, что вы! Все отлично! – Положив ладонь мне на плечо, ирландец уверяет

Нила за нас обоих. – Мы будем рады познакомиться с семей вашего зятя.

Позвав к себе прислугу, Амрита деликатно поправляет Шеридана, пока я

пытаюсь убрать свои глаза от ее дочери:

- Джей-Джаеш, - говорит она с блаженными нотками в голосе, - наш сын. Как

сильно я люблю Майю, так сильно я люблю и Джея.

Тот стеснительно улыбается, но в поддержку по-дружески рука Нила

сжимает в очередной раз его плечо. Алистер, кажется, в замешательстве с десяток

секунд молчит, а после выдает упоенно:

- Замечательно, что у вас такие крепкие отношения между собой!

Его восхищение, я бы сказал, вынужденное. Это я, кстати говоря, подталкивал ирландца к подобному миролюбию. А теперь раздражаюсь. Меня

бесит каждое слово, произнесенное в этой комнате, которое делает этого Джея

практически кристальным. Я знал, что мужья в индийских семьях подобны богам, однако меня раньше это не касалось. Но сейчас я ненавижу данное неписаное

правило.

****

Родители Майи и родители ее мужа относятся к тем индийцам, у которых

сравнительно светлая кожа. Их дети, разумеется, тоже лишь немного смуглые. В

отличие от многих других здешних людей, они могут считаться практически

белокожими. А у Джея, как и у своего отца, глаза то ли голубого цвета, то ли

зелено-голубого. Папа его одет так же по-современному, как и он сам. А мать

пожаловала в гости в национальной одежде и украшениях. За всем этим

своеобразным макияжем и драгоценностями она и мама Майи кажутся почти

одинаковыми.

Мы все разместились за, без преувеличения, огромным столом в трапезной

комнате. Около стен очень много старинных буфетов с большим количеством

всяческой посуды. В основном, на каждом приборе – рисунки. Но ободки

некоторых тарелок и чашек отделаны, похоже, что золотом. На самом деле, семейные разговоры мне не очень интересны. Ими иногда грешат хозяева дома и

их родня. Майя упрямо прячет взгляд, изредка положив что-то в рот из своей

тарелки. Остается только оглядываться по сторонам и смотреть на то, как слуги

несут все новые и новые лакомства. Я устал отказываться от дополнительной еды, которую те без устали предлагают.

Благо, все присутствующие говорят на английском языке. Иногда – очень

редко – они перебрасываются фразочками на хинди. Но по этому поводу я не

чувствую никакого дискомфорта.

Нил предлагает вновь вернуться к беседе об Индии. Увы, он еще не

заговаривал про общие дела. Быть может, он считает нужным побеспокоиться об

этом после ужина? Я надеюсь на это. Но, что бы ни произошло, я знаю, что не зря

приехал в этот дом.

У меня кружится голова каждый раз, когда смотрю на нее.

Спелые красивые губы, которые мне довелось целовать.

Я так их полюбил!

Я влюбился в нее еще давно, и уже перестал надеяться. Если это не подарок

судьбы, тогда что?

Начинаю вникать в обсуждение, когда оно уже в самом разгаре. Прежде

мои мысли были затуманены.

- … И правда! Я тоже не считаю, что гости Дели могут почувствовать себя, словно

не в своей тарелке, − произносит громко Рия, мать Джея. Она сидит достаточно

далеко от меня, но, благодаря высокому тембру ее голоса, я могу слышать все, что

говорит эта тучная женщина. − В двадцать первом веке традиции и

современность гармонично сосуществуют рядом друг с другом. Нью-Дели – очень

большой город. Разумеется, такие изменения не обошли его стороной.

Она выдает дельные вещи, а е супруг подхватывает:

- Поэтому, − он смотрит на Алистера, − мне кажется, вам будет здесь удобно, и вы

не ощутите заметной разницы. Мегаполисы Индии – та же Европа.

Нариндер ищет поддержки во взгляде Нила, а тот, взмахнув рукой и отпив

персикового сока, активно кивает головой. Густая борода закрывает его челюсть и

подбородок, соединяется с усами. У Нариндера, кстати говоря, гладко выбритое

лицо. Именно поэтому он кажется моложе свата.

- Все именно так. Традиций, к слову, мало уже кто придерживается.

Свекр Майи недовольно комментирует это, прежде чем пригубить стакан, украшенный блестящими нитями:

- Да, и за умершим мужем в костер больше никто не прыгает…

Поедая овощное рагу, Рия хмыкает. Она не поднимает глаз от своей

тарелки, однако в них ничего читать и не нужно, когда голос ее полон полнейшего

негодования:

- Вообще-то, можно обсудить и более гуманные проблемы. Например, то, что

замужние девушки не считают нужным демонстрировать признаки их

принадлежности мужу.

За столом тишина. Рия поднимает голову и небрежно кивает ей в сторону

своей невестки. Мои кулаки сжимаются.

- Синдур твоя дочь наносит только, если идем в гости или когда приезжает в

родительский дом. – Она жестикулирует одной рукой, обращаясь к Амрите. –

Никаких браслетов, сейчас это не модно, - с особым презрением выдает. – Кольца

на пальцах тоже никто не носит. А если и есть такие, то их пора в красную книгу

занести. О том, чтобы уважать мать своего мужа, можно ничего и не говорить…

Амрита пытается перевести все в шутку, и натянуто при этом улыбается.

- Ну что вы такое говорите, разве не стыдно? – Смех ей дается через силу. – Разве

моя дочь не относится к вам так же, как к родной матери.

Вместо ответа Рия бросает на родственницу красноречивый взгляд.

Складывается ощущение, что семья Джея сделала одолжение семье Майи, согласившись на их женитьбу. Я откашливаюсь в кулак; ужасно тяжело держать в

себе все ужасные эмоции, которые во мне преобладают. Неожиданно Нариндер

извиняется за свою супругу:

- Я прошу прощения, моя прекрасная жена, − он берет ее за руку и целует

тыльную сторону ладони, перед тем как продолжить, − иногда чересчур дерзка.

Амрита в долгу у сватьи не остается.

- Боюсь представить, что переживает моя хрупкая дочь, когда такой характер даже

в гостях нелегко сдержать…

Пускай все твердят, что индийцы – народ благородный и добродушный, однако на моих глазах разворачивается настоящая семейная драма. Я уже думаю

вмешаться, глядя на застенчиво вздыхающую Майю и ее ублюдка-мужа, не

сказавшего в защиту своей жены ни одного слова. Но тут Алистер вставляет свои

убеждения в напряженную беседу:

- Знаете, − произносит Шеридан, тем самым приковывая к себе взгляды всех

собравшихся за столом и даже двух слуг, стоящих за спинами хозяев особняка, − а

я считаю, что все эти традиции – просто пережиток былых времен.

Единственные глаза в столовой, не сконцентрированные на ирландце, буравят меня. Майя.

Моя Майя.

- Уже необязательно хранить обычаи, чтобы, к примеру, как тогда, доказать

любовь своей второй половинке, − Алистер говорит, заметно нервничая. Он

просовывает пальцы в воротник строгой рубашки и оттягивает его. – То есть, я

имею в виду, что текущая действительность заставляет человека отказываться от

предрассудков. Таким образом, Восток и Запад находят общий язык.

Нариндер насупливается. Ему явно не понравилось то, что сказал Алистер.

- Вы хотите сказать, что Европа лучше Южной Азии?

Шеридан принимается энергично качать головой в стороны.

- Нет-нет, вы меня неправильно поняли. Индия – мировой лидер по скорости

роста экономики. И я считаю, что этого хорошего показателя можно было не

достичь, если бы восточный человек не научился бы понимать западного. А

западный – восточного. Мы научились договариваться, и это самое главное, −

Алистер тяжело сглатывает, поглядывая время от времени на меня. – Законы

предков в Европе отступили, Индия берет отличный пример у нас – мало-помалу

делает так же. И именно по этой причине ваша страна на несколько десятков

шагов впереди всего остального региона. − Следует небольшая пауза, после

которой ирландец спешит объясниться, но прежде отпивает немного воды. –

Согласитесь, что на других больших и малых островах Южной Азии люди до сих

пор подвержены суевериям, поверьям и осуждению общества. В Индии же это

отходит на дальний план. Сюда не только приезжают делать бизнес, сэр, но и

перебираются жить.

В свои права в собравшейся за ужином компании вступает безмолвие.

Затишье нарушает звон бокалов и звуки соприкосновения столовых приборов с

фарфоровой посудой. У Алистера, вероятно, во рту – настоящая засуха. Он

совершает большие глотки, осушая свой стакан. Когда мой партнер оставляет

емкость на столе, мужчина-слуга двигается в его направлении практически в то же

мгновение. В руках он держит графин с прозрачной водой и приступает к тому, чтобы наполнить стакан Алистера до краев в очередной раз. Шеридану это

обязательно нужно и понадобится снова. На него нацелен обдумывающий взгляд

Нариндера, поэтому придурок Алистер не нашел ничего лучшего, кроме как от

волнения сказать:

- У вас очень красивая невестка.

Он опять хватает только что наполненный стакан и подносит к губам.

Аккуратные брови Майи взлетают кверху…

________________

*1* − Мурти − статуя или изображение определённой формы Бога, дэвы или

святого – в индуизме.

5

ГЛАВА

{Дейл}

Охрана оберегает покой хозяев особняка и их гостей вдалеке от нас с

Алистером. Они все стоят у ворот в одинаковой позе – широко расставленные

ноги, руки спереди, и одна обхватывает другую в области ладоней.

Алистер ослабляет узел своего темно-синего галстука. Я наблюдаю за его

нервозностью, спрятав руки в карманах. Иногда Шеридан взводит руку ко лбу и

потирает тот пальцами.

- Я нес всякую чушь, да? – Так это не похоже на Алистера – чувство сомнения.

Я веду плечами и легко улыбаюсь.

- Да нет, ты все правильно сказал. – Поднимаю голову к небу, смотрю на яркие

звезды, которых здесь очень-очень много. – Зачем только сделал комплимент

хозяйской дочке?..

Я разговариваю с ним на меланхоличных нотках, как будто мне все равно, хотя я

ревновал. Знаю, это глупо, но не могу ничего поделать с собой.

- Да я весь извелся под внимательным негодующим взглядом этого Нариндера, вот и сморозил, что первое на ум пришло!..

В моих планах не было оповещать Алистера о своих чувствах к Майе. И

вообще о том, что мы с ней знакомы, я не собирался ему говорить. Но тут из дома

на крыльцо вместе со слугой выходит она. Наши взгляды моментально

сталкиваются. Майя кладет руку на плечо, придерживая ткань запоминающегося

сари. Присланный во двор один из немалого числа тружеников особняка на

ломаном английском зовет нас с Алистером внутрь – отведать индийских

сладостей и выпить чаю вместе со всеми. Шеридан благодарит того и обещает, что

мы вот-вот зайдем в дом. Мне бы думать о том, что мы, наконец, обсудим дела, но

вместо этого я не могу перестать глазеть на Майю. Она делает глубокий вдох и

отворачивается, давая понять, что просто вышла подышать свежим воздухом.

- Ты иди, − бросаю рассеяно компаньону, − я скоро присоединюсь.

Однако Алистер вдруг резко хватает меня за локоть, не позволяя двинуться

в сторону Майи. Мне приходится повернуть голову к нему.

- Ты что надумал? – сквозь зубы шипит Шеридан, вперив в меня злой взор. –

Собираешься подкатить к замужней индианке? Хочу тебе напомнить, что она, − он

кивает на девушку позади меня, − еще и дочь нашего потенциального инвестора.

Не смей стирать в порошок мое будущее только потому, что тебе захотелось

экзотики!..

Дослушав его, я вырываю локоть из мощного захвата, а затем поправляю

слегка помятый пиджак.

- Расслабься, Алистер.

Знаю, что этого недостаточно, я потом ему все объясню. А сейчас мне

необходимо поговорить с Майей, пока такая возможность имеется. Шеридан

встает впереди меня, когда я все же отворачиваюсь и делаю шаг вперед. Он

говорит тихо. Думаю, вряд ли Майе что-либо слышно.

- Послушай, я не зря поражал совет директоров своими познаниями и стратегией

ведения бизнеса среди азиатов. Немедленно убери свой наглый раздевающий

взгляд от нее, иначе я затолкну тебя в машину и прикажу водителю отвезти в

отель. Проспишься, все обдумаешь, а потом поговорим.

Он вновь берет меня под локоть и насильно ведет в сторону входа в особняк.

Алистер, конечно, силен, но и я ему не проигрываю. Высвободившись и следом

грубо взявшись за лацканы его пиджака, я смотрю на ирландца с заметным

неудовлетворением.

- Ты ничего не знаешь. Иди в дом и не мешай мне. – Чтобы успокоить Алистера, с

расстановкой проговариваю: − Я просто хочу сказать ей несколько слов, не

беспокойся ни о чем.

Поразмыслив над моим ответом, Шеридан отодвигается, а я медленно

отпускаю его. Он опускает ладони в карманы брюк и пожимает плечами, словно в

полном безразличии.

- Ладно. У тебя есть пара минут, - кивает подбородком на Майю, но с места не

сдвигается.

В непонимании свожу брови вместе.

- Что?

- Я только что выдвинул условие, Дейл: говори с девчонкой – я никуда не денусь.

Подожду здесь.

Предназначенная для меня натянутая улыбка зажгла огонь в душе. Я бы

набросился на него с кулаками. Особенно, учитывая то, что я Алистера и до этого

сильно не жаловал… Но мы в гостях. А за спиной стоит любимая мною девушка, которая, к искреннему удивлению, до сих пор не ушла. Я чувствую ее присутствие: тонкий аромат ее парфюма и взволнованное дыхание.

- Ладно, − без удовольствия повторяю за Алистером.

Что ж, у меня есть хоть какой-то шанс выразить Майе то, что я испытывал

все эти годы без нее. Подойдя к девушке, осторожно беру ее за руку и, кинув

мимолетный взор на Шеридана, завожу ее за широкую и громадную колонну. Она

подчиняется, но не может скрыть своего изумления. Я начинаю без лишних

прелюдий:

- Послушай, − говорю бегло и дышу громко, потому что безумствую, − я не знал, что встречу тебя сегодня или еще когда-нибудь. Но, чтобы ты знала, я ужасно

этому рад. – Моя улыбка робкая и неуверенная; мои руки все еще прикасаются к

ней, и поэтому сердце готово выскочить из груди. – У меня мысли в голове

путаются… Сейчас… − Глубокий вдох. – Почему ты вышла замуж? Почему ты

вышла за него? – Я должен говорить спокойно, но ощущаю, как начинаю злиться.

Одну ладонь кладу на поверхность колонны над головой Майи. – Ты говорила, что

не позволишь случиться запланированному твоей семьей браку. Ты говорила, что

провела большую часть жизни в Англии и, когда вернешься в Лондон, собираешься там остаться. Что изменилось?

Майя открывает рот, чтобы ответить мне что-то, однако я настолько

эмоционален и возбужден − продолжаю без умолку осыпать ее словами:

- Твою любовь к свободе невозможно было игнорировать. Я помню, как горели

твои глаза! – Сжимаю крепче в ладони ее хрупкое плечо – то, на которое не

накинута ткань. – Я ничего не забыл…

- Дейл… − сначала мне было не совсем ясно, что она пытается прервать мою

пылкую речь.

- Ты тогда слишком внезапно исчезла. Я знаю, ты лгала насчет того, что я тебе не

нужен. А я не осмелился предложить тебе больше, но теперь…

- Дейл! – Майя ведет плечом, и моя ладонь скатывается, словно по приказу вниз.

Я замолк. Наверное, мне было страшно заткнуться, потому что в данную

минуту я почувствовал, как сильно дрожат колени, и что бисеринки поста

выступили на лбу. Проклятье, сентиментальность, которая таинственным образом

возникает у меня рядом с Майей, сбивает с колеи. Двадцатипятилетний взрослый

парень под взглядом медово-карих глаз плавится, будто мороженое под

солнечными лучами.

- Все осталось в прошлом, − в медленном темпе изрекает она. – Я была молода и

глупа.

Конечно, стоит держать себя в руках, но у меня это получается хуже некуда.

Я сержусь, выпрямившись перед ней и запрятав руки в карманы брюк.

- А сейчас ты взрослая и мудрая?!

- Дейл, все изменилось. Если честно, − Майя вскидывает ладонь к голове и

пальцами касается распущенных волос, блистательных украшений в них, − я в

легком шоке, потому что пока не знаю, как относиться к…

Я думал, Майя выжидает паузу, чтобы заговорить снова, но она облизнула

губы. Опустила глаза. Похоже, что она не имеет понятия, что еще мне сказать.

Потрясающе.

- Мне не на что надеяться, я это уже понял. – Шаг назад, отходить от нее даже

физически больно. – Просто очень переживаю о том, что ты попала в ловушку. В

один из дней моего пребывания в Индии, ты прибежала ко мне вся в слезах после

ссоры с отцом. Только не говори, что запамятовала! – выставив руку вперед, говорю возмущенно, опасаясь ее отпираний.

Майя так изменилась. Дело даже не в том, что она теперь носит другую

фамилию, символы замужества… Дело в том, что моя маленькая девочка, которую

я хотел защищать, исчезла. Я мечтаю о том, чтобы она вернулась. Интуиция

подсказывает, что эта беспомощная девчонка живет в Майе, просто та ее

тщательно утаивает от меня.

- Нет, я помню, – отвечает она, положив ладонь одной руки на локоть другой.

Почему-то Майя не торопится поднять глаз. Я протягиваю руку к ее лицу с

намерением взяться пальцами за подбородок, но передумываю, хоть и жажду

коснуться девушки.

Хотя бы еще один раз.

- Это было давно, − старается меня убедить, но я нисколько не верю. – Дейл, все

иначе. Я изменилась – я счастлива.

Сердце грохочет в груди. Пускай и понимаю, что Майя врет, но от мысли, что она блаженствует с другим, я почти что зверею. Ладони в карманах

стискиваются в стальные кулаки, контролировать себя становится все труднее. Это

Майя усложняет задачу своим хэштегом #ясчастлива, который она бросила мне в

лицо.

С усилием сохраняя самообладание, усмехаюсь. Скривив уголок губ, я

желаю казаться ей несколько жестким, немного ироничным. «Бульдозером». Но, увы, именно рядом с ней я таю, точно плитка шоколада во время жары. В общем-

то, Майя даже не подозревает, что ее лживые утверждения о собственной жизни

лишь подстегивают меня вывести ее на чистую воду. Я хочу доказать ей, себе – в

частности, не иначе, как себе, − что ее слова – абсолютная неправда.

- Я не тот, кто привык сомневаться в своих действиях либо умозаключениях, −

произношу неторопливо, приблизившись на тот шаг, которым отдалил себя от

Майи, − но в этот раз я с особой уверенностью могу заявить, что ты обманываешь

меня.

Она отталкивается от колонны, собирается уйти, не отвечая мне. Я

выбрасываю руку вперед и блокирую для нее возможность сбежать. Майя тяжело

вздыхает. Она снова прикрывает плотно веки, а затем, в конце концов, поднимает

глаза на меня. Я подхожу еще ближе, нависнув над ней, глядя сверху вниз.

Нахожу в ее кофейно-миндальном взгляде целый багаж отчаяния и страха.

Я говорю:

- Ты можешь побыть со мной честной? – Спустя пару секунд добавляю: − Майя, пожалуйста.

Ее ответ подобен блуждающей волне, которая высоко поднимается, прежде

чем со всей силы удариться об скалы.

- Ну, что ты хочешь услышать, Дейл? Хочешь знать, что я не хотела возвращаться

в Дели из Лондона, но семья Джея заставила моих родителей прийти к такому

решению? Хочешь знать, что мне придется заканчивать колледж дистанционно?

Это не было моей мечтой, но я была вынуждена повиноваться. В жизни не всегда

бывает так, как мы того желаем, знаешь ли…

Я нервно провожу рукой по волосам. Ненавижу. Ненавижу то, что она

принадлежит другому, а мне достается мизерный шанс добиться ответов от нее, прячась ото всех.

- Массуд говорил, тебе предложили участвовать в программе студенческого

обмена и отправиться в Рим…

Я обрываю свое предложение, решив наблюдать за реакцией Майи. Она

опять поднимает руку к голове – множественные браслеты, которые украшают ее

запястье, звенят. Ее пальцы спускаются вниз по волосам, перекинутым на грудь.

- И я не согласилась, − подтверждает индианка слова кузена, сказанные мне три

года назад. – Потому что ты сам понимаешь, будущего у нас нет.

Перечу ей со свойственной мне в таких моментах горячностью:

- С чего ты взяла?! – склоняюсь над ней ниже. – Майя, послушай, − я беру ее лицо

в свои ладони, и ощущаю от этого прикосновения к ней истинную эйфорию, −

тебе может показаться, что уже поздно поднимать вопрос о нас с тобой, но я все

еще верю, что все получится. Клянусь, я наплюю на бизнес и партнеров, знаю, что

испортив отношения с твоей родней, испорчу их и со своей семьей и друзьями. Но

мне плевать. Ты только скажи – я увезу тебя отсюда. Я люблю тебя, понимаешь? Я

любил тебя все это время. Ничего не изменилось. Я никогда так сильно не

влюблялся, и потерять тебя снова позволить себе не могу.

Складывается такое впечатление, что она смотрит в мои глаза целую

вечность. А потом ее ладони встречаются с моими ладонями. Майя убирает их

вниз медленно-медленно. Я чувствую, что так же слетаю с обрыва – как в

замедленной киносъемке. Вместе со мной в темную-темную бездну падают мечты

и надежды, которые я питал.

- Дейл, ты прав: я считаю, что уже поздно говорить о тебе и обо мне, как о чем-то

целостном. Судьба разделила нас, − горестно произносит Майя, и почему-то я

думаю, что она может всхлипнуть. – С этим уже ничего не поделаешь, сколько бы

ты ни старался.

Перед нами появляется несколько раздраженный Алистер. Шеридан

поторапливает меня, влезая в нашу с Майей беседу в самое напряженное

мгновение. Наверное, это – достойный повод, дабы убить его прямо сейчас.

- Нас скоро хватятся, Мёрфи! – рявкает на меня он.

Майя опускает глаза, кивает самой себе, но будто соглашаясь с заявлением

ирландца. Она собирается уйти, однако я снова задерживаю ее, из-за чего Алистер

выпускает досадливый вздох и упирает руки в бёдра.

- Мёрфи, ты слышишь, о чем я тебе толкую?!

- Заткнись, Шеридан! – отвечаю тому в тон и поворачиваю голову вновь к

любимой девушке.

Из внутреннего кармана пиджака достаю свою визитку и вручаю ее Майе.

Она непонимающе глядит на черный кусок дизайнерской бумаги с золотым

тиснением.

- Вот. Возьми это и спрячь. – Раскрываю ладонь Майи, кладу в нее визитку; она

растеряна, поэтому пальцы ее, словно сами по себе накрывают прямоугольный

картон. – Там мои координаты: номер телефона и, на всякий случай, адрес

римского офиса, в котором я обычно работаю. Запомни, − глядя на мою

оторопевшую красивую Майю, практически со строгостью сообщаю ей, − в Дели я

остановился в отеле «Лила». Ты же знаешь, где это?

Она хлопает ресницами и не отвечает, поскольку не на шутку озадачена.

- Ты сдурел, что ли? – комментирует с возмущением Алистер.

- Дейл, я… − Майя пытается возражать.

- Просто пообещай, что подумаешь.

Она соглашается, но, к сожалению, это скорее из-за того, что Шеридан без

конца подгоняет меня «кончать с чертовой драмой!». Взглянув на меня в

последний раз, Майя быстро уходит. Я выглядываю из-за колонны, чтобы видеть, как индианка подобрала полы сари. Она останавливается у входа в дом и

оборачивает голову ко мне. В горле встает тугой ком. Глаза Майи, в которых

разгорелся пожар, как я того хотел, выбивают у меня воздух из легких. Индианка

наскоро отводит взор и перешагивает порог особняка.

В следующую секунду Алистер бьет меня в плечо и буквально с ненавистью

шипит сквозь губы:

- Что за х**нь ты творишь, идиот?! Ты не посмеешь разрушить все наши

перспективы из-за своей гребаной увлеченности!

Он опять становится в позу, и когда я смотрю на него, брови ирландца

уползают высоко на лоб.

- Да, − он неспешно кивает и отчеканивает вкрадчиво, − а ты как думал?.. Я все

слышал. Я позвоню Лукасу и…

Подлетев к нему и, схватив того за узел галстука, притягиваю к себе.

- Закрой рот, Алистер. И не нужно устраивать здесь сцен.

Через несколько бешеных грохотов моего сердца я отпускаю его и

направляюсь к парадному входу царственного дома. В спину мне прилетают слова, исполненные ядом:

- М*дак!

6

ГЛАВА

{Дейл}

Я так сильно устал от Алистера, что просто не готов выслушать от него еще

хоть предложение. Он кричал на меня в машине, мы поругались. Несчастному

водителю пришлось нас терпеть. Но как только автомобиль остановился у

парадного входа «Лилы», я вылетел из него, не дождавшись, когда подойдет

дворецкий. Шаги Алистера и его некультурная брань в мою сторону сводят с ума.

У меня ладони сжимаются в кулаки от желания то ли врезать Шеридану, то ли

приложить к ушам руки, чтобы заглушить этот непрекращающийся треп. К

счастью, я успеваю добраться до лифта раньше него, а створки кабины

закрываются буквально за мгновение до того, как меня настигает Алистер.

Господи. Я побуду наедине с самим собой, пускай и меньше минуты, но

звуки тишины – благословенны. Очень жаль, но стоило мне вставить ключ-карту

в электронный дверной звонок, другая кабина лифта, что везла Шеридана, остановилась на нашем этаже. Он подошел ко мне еще более разъяренным. Я со

вздохом повернулся к нему, мысленно уже прощаясь с нормальным здоровым

сном.

- Не нужно здесь орать, − говорю спокойно, глядя на то, как его лицо побагровело

от злости.

Шеридан с недовольством рычит, толкает дверь моего номера и заходит

внутрь. Разумеется, я вхожу следом за ним.

- Какой же ты придурок! − сходу бросает мне он. – Да какой же ты идиот! – пинает

столик, стоящий у софы.

Алистер оглядывает гостиную невидящими глазами. Он думает о своем, ему

просто нужно сконцентрироваться на чем-то другом, помимо моей рожи, на

которую он, должно быть, не хочет смотреть. Я знаю, что противен Алистеру, но и

я от него тащусь, если что. Мне нужно признать, что он сильно изменился за

последние годы. Я помню его кретином, желающим сделать какую-нибудь

подлость. Я помню его мерзавцем, подкатывающим к другим девушкам. Но не

могу припомнить, влюблялся ли он когда-нибудь… На худой конец, у него бывали

временные девчонки и сейчас он пользуется услугами девушек на одну ночь. Я

перед собой вижу целеустремленного парня, твердо решившего выбиться вперед.

Похоже, что именно я торможу его. Я думал, что не хочу ввязываться в это дело

вместе с Алистером. А оказалось, это ему не следовало влезать в этот проект

вместе со мной. Это я – тот, кто потянет на дно.

- Я ни в коем случае не отрицаю. – В моей душе зажглись всевозможные эмоции, но я не выдаю их, а изображаю безразличие.

Направившись к мини-бару, наливаю себе скотч. У меня не получается даже

пригубить граненый стакан, потому что Алистер выбивает его из моих рук. Стекло

разбивается о стену, каплями алкоголя теперь забрызган пол и некоторая мебель.

Но к черту!

- Ты будешь со мной говорить. Будешь! – кричит Шеридан, тыча в меня

указательным пальцем.

Он настолько яростен сейчас, что может разбить и сломать все в моем

номере, глазом не моргнув. Я его не боюсь. Если он захочет ударить меня – пусть.

Если он захочет драться – я закачу рукава рубашки и нанесу ответный удар.

Все просто.

- Нил сегодня ясно дал понять, что он всерьез думает о сотрудничестве с нами. –

Алистер наступает. – Мне плевать на твои глупые чувства, зарой их в могилу, Дейл. Мы встретимся с долбанным мистером Уардасом и отдадим ему бизнес-

план. Не смей, − ирландец хватается за воротник моей белоснежной рубашки, −

подкатывать к его {замужней} дочери. Ты все понял?

Я молчу, смотря в его серые глаза. Не отвожу свои в сторону и не моргаю.

Затем, вскинув руки, убираю его ладони от меня. Я кажусь Алистеру

безмятежным, но он не знает, что в данный момент я переживаю. Есть вещи

поважнее бизнеса, денег, головокружительной карьеры. Он просто пока еще не

может меня понять.

Когда я не отвечаю Шеридану, он настаивает:

- Ты все понял?!

На самом деле, мне ужасно хочется закричать на него в ответ. Знал бы он, как я сдерживаюсь. Обойдя его, я направляюсь к спальне и по дороге снимаю

галстук. Прежде чем закрыться в комнате большого и одинокого номера, я

ровным тоном бросаю ирландцу:

- Доброй ночи, Алистер. Поговорим завтра – когда ты придешь в себя.

****

Выходной день – это еще больше людей в отелях. Переполненные

рестораны, без конца поднимающиеся и спускающиеся лифты. Работники

ресепшна, не отходящие от своих компьютеров и телефонов. Постоянно

подъезжающие ко входу и отъезжающие от него − машины. Много голосов, просто целый рой голосов! Болтают на всех языках мира, ведь в «Лиле»

останавливаются люди, наверное, со всего земного шара. Я решил позавтракать на

свежем воздухе, и, честно говоря, забыл, что сегодня – суббота. Заказать еду в

номер было бы правильным решением. Но раз я уже здесь, а Алистер пока спит…

Слава Богу, что он не бодрствует – не портит мои личные размышления своим

бесконечным потоком ругани и негодования.

Мне достаточно скоро подают заказ: тыквенные оладьи по-индийски с

базиликом, сырники с шоколадной помадкой, индийское йогуртовое парфе, чашку крепкого кофе и стакана ласси из авокадо. Я думал, что порции будут

маленькими, но просчитался. Не уверен, что съем так много. На всякий случай

уточняю у официанта про карри – я просил не добавлять эту специю в оладьи.

Молодой мужчина в соответствующей ресторану [«Qube»] униформе машет

руками, убеждая меня, что все в порядке. Пожелав приятного аппетита, он входит

обратно в здание заведения. В общем-то, в [«Qube»] можно пообедать только

внутри – современное стеклянное здание, интернациональная и индийская кухня, еда, которую готовят в присутствии гостей… Однако есть преимущество в уик-

эндах в «Лиле». Лишь по субботам и воскресеньям, служащие данного ресторана

выставляют столики со стульями на улицу, а у официантов прибавляется работа: им приходится выносить заказы и сюда тоже.

Утром мне звонил Лукас, и мне не хватило смелости рассказать ему правду.

Поэтому я сказал то, что является ложью только наполовину: все хорошо, договор

практически подписан. И этому вряд ли может что-то помешать, если не

вмешаюсь я. Я могу все испортить в любом случае – даст Майя согласие быть со

мной или не даст – уже не будет иметь значения, когда ее отцу и ее мужу станут

известны мои чувства к ней.

Проклятье! Да все я понимаю! В жизни так много чего несправедливого, неправильного, дерьмового. Кто-то идет наперекор законам, а кто-то живет

дальше, засунув поглубже свои мечты. Я просто… ее полюбил. И все. Вот тогда, когда увидел. Почти сразу. Это происходит, и этому объяснения нет. Поначалу я

не понимал, что означает моя удивительная привязанность к Майе. Казалось, меня притягивает запретность, экзотика, ощущение риска. Но потом я в точности

осознал, что не могу без нее существовать. Мне было хреново все эти годы без

Майи. Она отвернулась от меня, потому что не верила в нас. Но я верил. И я –

полный козел, однако, несмотря на ее замужество, хочу отбить Майю. Она должна

согласиться. Она обязана дать нам шанс.

Хотя бы один, Господи Боже… Хотя бы один-единственный шанс.

Я столько заказал, но есть что-то совсем не хочется. Вздохнув, откидываюсь

назад и приближаю к губам белоснежную чашку с кофе. Горячий напиток

обжигает горло. Сомкнув веки, я вспоминаю красивейшие карамельные глаза.

Такие родные. Я не верю своему счастью: могу видеть Майю; теперь я знаю, где

она. В ее взгляде читалось, что чувства ко мне тогда были неподдельные, поэтому

я утвердился в том, что небезразличен ей и сейчас.

Когда мы впервые встретились, она была слишком юной, я – слишком

наивным. Позади остались три года, но кажется, что целая жизнь. Долгая жизнь

без Майи. Непостоянные девушки сменяли одна другую, с помощью них я

пытался заполнить пустоту. Мне не хватало поцелуев, которые она мне дарила в

безлюдных переулках Дели. Мне не хватало вечерних разговоров, в которых

семнадцатилетняя девушка раскрывалась, демонстрируя то, насколько она умна и

начитана.

Внезапно под зонтиком появляется сонная морда Алистера. Я поднимаю на

него взгляд, встречаясь не только с хмурыми серыми глаза Шеридана, но и

лучами ослепляющего солнца со стороны. Жмурюсь. Алистер бросает на столик

телефон, пачку [«Lucky Strike»] и сам присаживается напротив меня. Он вяло

поднимает руку вверх, к нему тут же подлетает официант, у которого ирландец

просит кофе и парочку тостов с джемом или медом. Когда член персонала

испаряется, подходит тут же другой и оставляет на нашем столе пепельницу.

Шеридан поправляет белую футболку-поло и только после поднимает на меня

глаза цвета густого тумана. Свои каштановые волосы после сна он решил не

причесывать – короткостриженые пряди торчат в разные стороны.

- Я знаю, что подвожу тебя, − говорю Алистеру и отвожу взгляд. – Подвожу всех

вас.

Он фыркает. Получается у него это апатично.

- Правда, что ли?

- Шеридан, слушай…

Он медленно кладет локти на стол и наклоняется ближе. Все его движения

очень неторопливы, словно Алистер еще не проснулся.

- Нет, Мёрфи, послушай-ка ты: нельзя взять и все перечеркнуть лишь потому, что

хочешь развлечься…

Он не договаривает − я в резкой форме перебиваю его.

- Я люблю ее!

Похоже, я сказал это довольно громко, поскольку посетители за

некоторыми столиками прерывают свои разговоры и заостряют внимание на нас.

Я пожимаю губы и вскидываю ладони в извиняющейся манере, что заставляет их

отвернуться.

Я перевожу взор на Алистера. Он огорошен. Нахмуренная озадаченная

физионмия изучает меня. Он ничего не знал обо мне и Майе, поэтому его эта

новость ввергла в шок.

- Ты полюбил ее за один вечер?! – почти с истерикой требует ответа компаньон.

Я вздыхаю и провожу по лицу руками.

- Нет… Мы познакомились три года назад. Майе было семнадцать. Мы

встретились на большом праздновании в честь независимости Индии. Я… я был с

тяжелым рюкзаком за спиной, реально чуть ли не падал с ног, а потом… потом в

толпе увидил ее. Подошел к ней, мы разговарились. Майя была с лучшей

подругой, а где-то недалеко «дежурил» ее двоюродный брат Массуд. В

последствии именно он устраивал нам тайные свидания, прикрывал Майю перед

ее родителями.

Алистер задает вопрос, который, вероятно, его больше всего интересует:

- У вас был секс?

Я качаю головой, отвечая совершенно честно.

- Нет. Мы говорили обо всем на свете, ходили в кино, целовались. Тогда мне

казалось, что у нас все получится. Я увезу ее с собой, ведь Майя с детства жила в

Европе вместе со своей тетей и кузеном Массудом, получала школьное

образование в Лондоне. В то лето она вернулась домой на каникулы. Осенью ей

исполнилось восемнадцать, − прикрываю глаза и опускаю голову, поддавшись

воспоминаниям о давно минувших днях, − Майя поступила в колледж.

- В Лондоне? – догадавшись, говорит Алистер.

Я киваю, попутно сглатывая ком, вставший костью в горле.

- Она оборвала со мной все связи еще в Дели, за пару дней до моего отъезда в Рим.

У меня есть предположение, что в то время Майю поставили перед фактом

неизбежного в будущем брака с Джеем.

Алистер в некотором непонимании качает головой.

- В смысле, она послала тебя?

- Ну, если выражаться так грубо, то да. Послала.

Шеридан шутит, но его интонация лишена глумления:

- Я бы тоже тебя послал.

Мы вместе прыскаем со смеху, однако между нами возникло какое-то

молчаливое перемирие. Похоже, он просто вникнул в мою ситуацию. Понял, почему я настроен так, а не иначе.

- Она не хотела выходить замуж за Джея. Она вообще не хотела выходить замуж в

таком раннем возрасте. Перед нею открывался весь мир, который она любила и

любит. Но они – ее родители – из-за гребаных обычаев все уничтожили. Я знаю, −

подсаживаюсь ближе к столику и смотрю Алистеру в глаза, − что Майя несчастна.

Я должен ее спасти.

Шеридан грустно смеется.

- Ничего ты не должен, Мёрфи… − Он закидывает голову назад и, кажется, задумывается на пару секунд. Оставаясь в этой же позе, изрекает: − Может, Майя

не хочет, чтобы ты ее спасал? А вдруг, − предполагает собеседник, − она реально

счастлива? Ну, вдруг она полюбила его?

Я уверена в том, что во мне доминирует эгоизм. И все-таки отвечаю так, как

подсказывает мне моя интуиция:

- Нет.

- Нет? – Шеридан поднимает голову и выгибает бровь.

- Нет.

- Ты убежден?

Помолчав немного, я выдыхаю со словами:

- Да. Да, я убежден.

Тем временем, официант приносит Алистеру кофе и тосты. Тот благодарит

парня чайвыми, вытянутыми из бумажника. Отодвигает тарелку с, так

называемым, десертом и, сделав пару глотков черного кофе, закуривает сигарету.

Шеридан сильно затягивается, а затем выпускает дым в сторону. Он смотрит туда

же, размышляя. Никогда бы не подумал, что у нас может состояться беседа, подобная дружеской.

Алистер прекращает предаваться раздумьям, когда его телефон на столе

вибрирует. Мы оба смотрим на экран, на нем высвечивается имя Нила Уардаса.

Ирландец поднимает вопросительный взгляд за меня, как будто он даст все

решать мне. Если бы у меня были такие полномочия, я бы не стал связываться с

Нилом – я бы нашел других инвесторов. Возможно, не таких влиятельных, но…

В конце концов, Алистер пропускает звонок отца Майи. Дисплей оповещает

о пропущенном звонке, а позже мы с Шериданом не спускаем друг с друга глаз.

По крайней мере, я ему благодарен за то, что он думает о том, как поступить. За

то, что он не воспринимет мою историю, как что-то ничтожное и недостойное ни

внимания, ни потери потенциального акционера.

7

ГЛАВА

{Майя}

Головная боль только усиливается. Я выпила обезболивающее, но никакого

эффекта нет. Одна мысль не дает мне покоя, пульсирует в сознании, от нее никуда

не деться. Она стала причиной ночного кошмара, в котором я бежала в полной

безызвестности, кто я такая и куда направляюсь. Все было черным черно, я не

могла остановиться… Однако под ногами не было видно земли. Словно я бежала

по воздуху. Мне давно не было так страшно, так жутко. Тот факт, что я тщетно

пыталась вспомнить, кем являюсь, во сне меня терзал больше, чем не

унимающаяся боль.

Дейлу не стоило возвращаться в мою жизнь. Я совсем не ожидала встретить

его прошлым вечером в доме у своих родителей. К счастью, Джаеш не заметил

напряжения между мной и Дейлом. Его настойчивые взгляды невозможно было

игнорировать, но Джаеш, будто ослеп. Если бы не так, то случилось ужасное. Я не

хочу даже думать об этом.

Уже больше пятнадцати минут не отвожу взгляда от двустворчатых

гигантских дверей, расположенных напротив не менее чудовищно огромной

кровати. У меня нет сил, чтобы встать с этого чертового дивана у подножия

постели. Я могу только смотреть на проклятые белые двери, на которых

изготовлены вручную росписи золотой краской. Блуждаю глазами по

красивейшим узорам, как будто в них спрятана какая-то тайна. Как будто это

может мне помочь.

Я смирилась. Я ведь смирилась! Зачем Дейл вернулся? Зачем ему было

нужно вновь расшатывать мой мир, который я едва-едва восстановила. Да, мне

приходится жить в строгости, держаться традиций, моя свекровь ненавидит меня

и вряд ли однажды Джаеш захочет уехать из Нью-Дели куда-то на Запад – но это

мой удел. Я не смогла переубедить отца не выдавать меня замуж. Я не смогла

убедить мать в неверности ее решений, касательно меня. Я оборвала связи с

Дейлом, глубоко-глубоко в душе надеясь, что пока буду учиться в колледже, появится план, с помощью которого я обрету новую себя и больше не буду

обременена назойливой опекой семьи. И все же я не осмелилась ослушаться

родителей, и потом настал момент, когда меня заставили перевестись на

дистанционную форму обучения.

Шикарная золотая клетка, в которой я нахожусь, давит со всех сторон.

Комнаты здесь просторные, потолки высокие – а я задыхаюсь. О чем я думала, когда три года тому назад мысленно обнадеживала нас с Дейлом? Жизнь в Европе

так увлекла меня, мне было так хорошо там, поэтому, когда я увидела в

принципиальной и нравственной Индии человека из другого – полюбившегося

мне – мира, не сумела отказаться от искушения познакомиться с ним ближе.

Клянусь, я и не предполагала, что дело может так далеко зайти! Сейчас же я даже

жалею, что мы не были с Дейлом близки… Плевать на последствия, я часто

мечтала о том, чтобы он был моим первым. Именно он – тот человек, в которого я

влюбилась. Но не незнакомец, выбранный для меня отцом и матерью. Джей-

Джаеш все же остался для меня незнакомцем, которого я так и не смогла

полюбить.

И вот эта мысль о Дейле, что бьется в моей голове, как птица в окне, со

временем наталкивает меня на то, что Джея нельзя любить. Разве любят

моральных и физических тиранов? Разве любят того, кто посмел хотя бы раз

ударить?

Ему плевать на меня. Я для него – трофей, которым он хвастается перед

своими бизнес-партнерами. Добыча, которую в любой момент можно унизить, оскорбить, обидеть…

Двери расходятся в стороны, и в спальню входит моя личная служанка.

Канья вкатывает внутрь круглый двухъярусный столик на колесах. На нем

фрукты, сок, чай и лепешки.

- Госпожа… − Канья – тайка по происхождению – встает слева от меня, кивает на

засервированный столик и, сложив руки спереди, опускает голову в ожидании

дальнейших указаний.

Я искренне улыбаюсь ей, потому что она – единственная в этом необъятном

доме без души, кому мне хочется подарить свою улыбку. Но распоряжение отдаю

не я, а Джаеш. Он входит быстрым шагом в раскрытые двери, возясь со своими

запонками.

- Канья, ступай вниз! – приказывает он.

Явно не в настроении. Скорее всего, его мамаша снова на меня

пожаловалась. Джаеш также многие годы прожил в Лондоне. Я думала, он

должен понимать меня, но нет. Мой муж абсолютно и прочно привязан к

заведенным в Индии порядкам. Я даже удивилась тому, что он не стал вчера за

ужином спорить с приятелем Дейла. Возможно, он был увлечен собственными

рассуждениями, касающимися его работы. А возможно, он просто не хотел

показывать свою жесткую натуру перед моими родителями. Они считают его

ангелом, лучшим мужем, который у меня мог бы быть.

- Ты снова решила не завтракать со всеми? – загрубевшим голосом вопрошает

Джаеш, глядясь в широкое зеркало над камином.

Я неохотливо поворачиваю к нему голову и поджимаю губы, задавшись

целью молчать. Не хочу говорить с ним. Скорее бы он ушел и оставил меня в

покое.

- Мама очень расстроена из-за того, что ты не спускаешься ни к обеду, ни к ужину,

− спустя несколько мгновений давящей тишины, он добавляет: − ни к завтраку, Майя.

Я нарушаю правило, которое сама поставила перед собой. Будет совсем

невежливым, если продолжу держать язык на привязи.

- Я себя нехорошо чувствую.

Джей почему-то усмехается. Зло прыскает. Я закрываю в отчаянии глаза, желая спрятаться от него где-нибудь. Я отлично понимаю индийских женщин, сбегающих из своих домов ради жизни в поле, среди чужих людей. Иногда

другого выхода нет.

- Тебе смешно?

- Ну, если бы твой гинеколог не заявил мне два дня назад, что ты опять не

беременна, я бы забеспокоился. – Джей разводит руками, проходя в гардеробную.

– Зачем же мне попусту волноваться?..

Я касаюсь языком верхней губы, тяжело вздыхаю и ощущаю, что еле

держусь от того, чтобы высказать Джею все, что у меня на сердце. Только вот, если

я сделаю это, на моем теле однозначно прибавится синяков и ссадин. Джей-

Джаеш, будучи холостым, был одним из самых завидных женихов Индии. Моя

свекровь без устали мне об этом напоминает при любом удобном случае. Знали бы

все те девушки, на которых он не женился, как им повезло… Пресса часто

упоминает нас в микроблогах, рассказывая о «счастливой жизни» молодоженов, поскольку Джей с помощью регулярных совместных фотографий изображает из

нас влюбленных. Его «Инстаграм» полон нашими фото, а меня от них воротит.

Желания позавтракать было не много, но из-за дрянного мужчины в

комнате есть перехотелось окончательно. Подойдя к туалетному столику и сев за

него, я достаю из бархатной коробки чокер – желтое золото в моих руках

переливается под искусственным светом люстр,*1* который подарил мне на

свадьбу двоюродный брат Массуд. Из гардеробной комнаты появляется Джей, уже

надевший на себя пиджак темно-синего костюма. Он замечает, чем я занимаюсь

и, приблизившись, убирает мои волосы вперед. Муж делает это очень аккуратно, почти ласково – это такая редкость, что мое удивление оправдано. Ожерелье, выполненное в виде рисованных ангельских крыльев, опутывает мою шею. Вместо