Глава 24

После совещания у Игнатова, Синельников, Мальцев и Кудряшов вернулись в центральный пост. А Мерецков с Сомовым вышли к бойцам Гиперборейского полка, которые тренировались на небольшом полигоне. Генерал провел смотр. Поговорив с младшими командирами, он выяснил, что полк сформирован заново не просто из разрозненных отрядов военнопленных, а из состава вполне боеспособного кадрового подразделения, сдавшегося в плен после окружения на Карельском перешейке, даже не успев понести значительных потерь в боях.

Виновным в бесславной сдаче в плен все называли командира полка. Вместо того, чтобы организовать сопротивление, полковник приказал сложить оружие и сдаваться финским войскам. Младшие командиры объясняли такой факт, возможно, тем обстоятельством, что прежнего комполка вместе с заместителями арестовали перед самым началом боевых действий. Новый же командир полка оказался бездарностью в военном отношении, да еще и предателем-пораженцем. Хотя сам он объяснял сдачу в плен желанием избежать напрасной гибели личного состава, когда полк попал, с его точки зрения, в безнадежное положение. До того, как финны их окружили, полк входил в состав дивизии, которая активно воевала в Зимней войне под командованием самого Мерецкова. И генерал знал, что опыт боевых действий у многих из этих бойцов и командиров имелся. А среди старшин и сержантов оставалось немало сверхсрочников. Несмотря на месячное пребывание в плену, полк сумел сохранить почти полный штат личного состава.

Оккупационные власти создавали концентрационный лагерь в спешке из-за того, что пленных просто некуда стало девать, и потому целый полк РККА, попавший в плен, не успели растащить по разным местам. Враги лишь отделили комиссаров, партийных и комсомольских активистов, расстреляв человек двадцать. Остальных, разбив на отряды, финны сразу начали использовать для фортификационных работ и лесозаготовок вместе со всеми остальными узниками концлагеря. К счастью, для того, чтобы военнопленные копали землю и валили деревья достаточно продуктивно, финны не забывали их один раз в день покормить баландой. Потому большинству бойцов и удалось более или менее сохранить физическую форму.

А вот с формой одежды имелись проблемы. Все, что накопил клуб реконструкторов военной истории, которым руководили Мальцев и Кудряшов, пошло в дело. А новой такой формы давно уже в двадцать первом веке не шили. Потому многие бойцы Гиперборейского полка до сих пор выглядели только немного лучше военнопленных. Им уже вернули пуговицы, ремни и знаки различия, обеспечили обувью и касками, но до полного решения проблем с вещевым довольствием полка оставалось еще далеко. Стрелковым оружием тоже пока обеспечили только два батальона, причем, в основном, трофейным. Те два батальона, разместившихся в палаточном лагере возле реки, которым оружия не досталось, прежде, чем идти в бой, в ожидании новых поставок вооружения, усиленно тренировались, занимаясь тактической подготовкой и оттачивая навыки стрельбы под руководством инструкторов.

Подключившись к Живому Камню и получив возможность мысленного диалога с командованием полигона из двадцать первого века, Мерецков получил доступ к огромному количеству информации. Например, он сразу понял, что часть оружия прибывает в Гиперборейский полк из будущего, но стараются присылать такое, которое подходит для исторической эпохи. И это обусловлено тем соображением, чтобы оружие из будущего не попало к финнам и немцам. Исключение пока делалось только для артиллерии и систем управления огнем. При этом, все гаубицы и зенитки из будущего тщательно охранялись от проникновения диверсантов и не выдвигались вплотную к линии боевого соприкосновения с противником.

Кирилл Афанасьевич почувствовал душевную боль и скорбь, узнав о чудовищной цене победы в войне с Германией, когда двадцать семь миллионов советских людей погибло. И эти огромные потери, в конечном итоге, привели к тому, что в будущем Советский Союз перестал существовать. Лучшие люди страны пали на войне, а после смерти Сталина власть захватили карьеристы, формалисты и приспособленцы. Горько было понимать старому большевику, что в результате предательства высшего руководства во главе с Горбачевым, в конце двадцатого века победила контрреволюция и произошла реставрация капитализма с потерей Россией огромных исторических территорий, всех республик СССР. Причем, установилась самая жесткая форма рыночного капитализма, быстро сложившаяся в олигархию из-за грабительской приватизации народного достояния и средств производства.

Узнал генерал и то, что сейчас Сомов и Синельников действуют на свой страх и риск. Их командование до сих пор не поставлено в известность об открытии мира Живого Камня, потому что сильно опасаются подполковник и майор, что мало кто из будущего, имеющий власть, захочет помогать советским людям из сорок первого года. А если и решат капиталисты вкладывать в этот мир свои средства, то построят здесь, опять же, хищническое общество. Да и с Живым Камнем олигархи вряд ли подружатся, а, наоборот, могут и войну с ним начать. Ведь Живой Камень, следуя своей природе, подключает к собственной системе только людей определенных личностных качеств, обладающих совестью и чувством справедливости. А еще кремниевый разум поддерживает светлые помыслы и доброе отношение между людьми внутри социума Новой Гипербореи. Живой Камень охраняет принципы целесообразности и разумной достаточности, добра, света и справедливости. И грабить собственный мир он точно никому не позволит. Закроет проход в двадцать первый век, да и все дела.

К этому моменту профессор Игнатов с коллегами уже абсолютно точно выяснил, что изменения, производимые людьми из двадцать первого века в этом 1941-м году, никак не влияют на их собственную будущую реальность. Следовательно, в результате вмешательства потомков возникает новая параллельная и альтернативная ветка истории, никак не влияющая на мир 2020-го года, в котором живут они сами. А кто из серьезных капиталистов захочет в такое вкладывать средства? Олигархи, если узнают о новом мире, будут заинтересованы лишь в его разграблении. И только патриоты старой закалки, вроде Сомова и Синельникова, энтузиасты от науки, вроде профессора Игнатова, либо энтузиасты от военной истории, вроде реконструкторов Мальцева и Кудряшова, по-настоящему заинтересованы не только в помощи людям сорок первого года, но и в налаживании их жизни на новом месте. Более того, они твердо намерены воссоздавать в промежуточном мире целую страну, основанную на социальной справедливости, Новую Гиперборею.

Что же касается вопроса военной помощи воюющему Советскому Союзу от Российской Федерации из двадцать первого века, то командиры полигона, которые, оказывается, как узнал Мерецков, с сорок третьего года, указом Сталина, снова обрели статус офицеров, пребывали в пессимизме. Они передали по мысленной связи Мерецкову массу фактов о «безальтернативных» Минских соглашениях, когда власти даже не нашли в себе сил в 2014-м году открыто прийти на помощь Донбассу и покарать тех, кто устроил бойню русских людей на Украине и сжигал живьем сторонников Русской Весны в Доме Профсоюзов в Одессе. Интересы олигархов оказались важнее справедливости.

Потому Сомов и действовал пока тайно. Да и Игнатов, который обеспечивал поставки всего необходимого из двадцать первого века, взяв на себя, в сущности, чистую благотворительность, и тратя на это свое собственное немалое наследство, никому не афишировал цели закупок. Но, Мерецков, конечно, сразу предупредил их, что такой вопрос нельзя подвешивать в воздухе, что специальные службы государства РФ все равно все узнают чуть раньше, или чуть позже. И тогда неприятностей избежать не удастся. А потому нужно готовиться и к такому развитию ситуации, к тому, что выход в двадцать первый век в любой момент может быть перекрыт.

Сам же Мерецков теперь, получив полную информацию о ходе войны с Германией, о масштабе репрессий и других ошибок власти, и о дальнейшем пути развития Советского Союза, приведшем ни к победе коммунизма, а к противоположному результату, обдумывал свою собственную стратегию действий. Он склонялся к тому, чтобы рассказать все товарищу Сталину, лично переговорить с ним о Гиперборее, которую Советскому Союзу надо принять, хотя бы, как тайного союзника в войне. Вот только диктовать свою волю такому союзнику у товарища Сталина не выйдет. Ведь, опять же, Живой Камень может в любой момент закрыть все выходы и в сорок первый год. Потому Мерецков собирался способствовать равноправному союзничеству. Если Сталин и Гиперборея смогут как-то ужиться вместе, то Живой Камень позволит победить Германию меньшей кровью и постепенно получит влияние и на весь Советский Союз, улучшая его на своих гиперборейских принципах.

Узнав, что Валентин Проскурин подослан к нему, чтобы следить за каждым шагом, генерал порадовался, что вовремя оставил этого капитана снаружи вместе с майором Романенко. Хотя, конечно, майор Васильев сделал ошибку, притащив Валентина вместе с собой в Гиперборею, но, нет худа без добра. Таким образом, Живой Камень смог просканировать его личность и точно установить, что Проскурин шпионит. И Мерецков еще раз подтвердил для себя то, что ему сильно не доверяют.

Кирилл Афанасьевич думал о том, как же тогда рассказать товарищу Сталину о Живом Камне? Да и как ему сказать, что случится с Советским Союзом? К такому неприятному известию вождя готовить надо, нельзя ему просто так подобное выпалить. Не поймет, подумает, что свихнулся, да и прикажет снова арестовать. Надо подводить к таким откровениям осторожно. И пока непонятно, сколько времени потребуется, чтобы все объяснить, ведь сейчас даже напрямую с вождем не соединяют, постоянно говорят, что сильно занят. А когда Мерецков звонит в Ставку, телефонистки почему-то перенаправляют его звонки к «кураторам», к Мехлису или к Булганину. Значит, такой приказ дал им сам Сталин. Не хочет пока разговаривать с Мерецковым, как бы намекая, что полное доверие сразу не восстановится.

Генерал понимал, что никакой реальной власти у него самого не имелось даже в Петрозаводске. Он, конечно, возглавлял оборону города, а партийный актив уже эвакуировался почти полностью, но ведь НКВД в городе осталось. А это ведомство и вело надзор за ним по указанию Берии. «Значит, сначала докажу делом свою пригодность, да и возможности Живого Камня продемонстрирую на поле боя. А потом уже поговорим. Сталин и сам очень заинтересуется, если противника в Карелии разобьем. Верховный точно знает, в каком плачевном состоянии седьмая армия. Вот он первый и удивится, если каменные великаны нашинкуют финнов и немцев, как капусту!», — решил Мерецков.

* * *

Капитан Фадеев и его матросы попробовали подойти поближе к жилищу бобра по плотине, которая выступала над водой сантиметров на пятнадцать и имела полуметровую ширину. Лезть в воду, чтобы доплыть до хатки, никому не хотелось. Ведь оттуда мог выскочить в любой момент гигантский грызун. Матросы уже подняли стволы винтовок, готовясь дать залп по бобровому шалашу, но Александр Фадеев жестом остановил их. Он поднял с плотины один из камней и запустил в шалаш-хатку. И матросы последовали примеру командира. Капитан решил, что бобер, если он там спит, то проснется, испугается и вылезет наружу. Но того, что произошло, не мог ожидать никто.

Они продолжали кидать камни, когда неожиданно в нескольких метрах перед Фадеевым вынырнул из воды и стремительно вылез на бобровую плотину высокий человек, обросший шерстью. Внешность его напоминала гориллу. Только этот прямо стоял на двух ногах, а руки его не казались такими длинными. Да и лицо больше напоминало человеческое, хотя кожа и имела серый цвет, как у обезьян, но нос и глаза выглядели такими же, как у человека. При этом, мощная челюсть и скошенный назад узкий лоб походили больше на звериную внешность, а разлет плеч говорил о силе не меньшей, чем у обычной гориллы. Под серой мокрой шерстью, покрывающей тело, бугрились мощные мышцы. А желтые глаза существа излучали ярость. Весил навскидку человек-обезьяна не меньше полутра центнеров. И он негодовал, что какие-то чужаки посмели нарушить его покой.

Поймав взгляд Фадеева, самец разинул пасть и издал глухой рев, словно разъяренный медведь, одновременно демонстрируя пятисантиметровые клыки и ударяя кулаками себя в грудь. Но, увидев за спиной Фадеева матросов, сразу не кинулся, а быстро наклонился и ловко поднял с плотины припрятанный там заранее каменный молот. Несомненно, существо демонстрировало разумность. Удлиненный булыжник килограммов десяти весом, привязанный чем-то вроде лозы к массивной палке метровой длины, представлял собой неплохое оружие. Владея таким каменным молотом, можно было успешно выдержать бой против крупного хищника. Но, конечно, не против людей с винтовками. Вот только Фадеев оказался на линии огня, закрывая матросам своей спиной сектор обстрела. И потому они не стреляли, боясь попасть в своего командира.

Между тем, двуногий зверюга, продолжая реветь, уже размахивался своей каменной кувалдой. И Фадеев понял, что не успевает выхватить пистолет. Александр попытался уклониться от удара, но поскользнулся и упал в воду. Тут же грянул винтовочный залп. Вот только человека-обезьяну пули не смогли остановить сразу. Оставшись на ногах, он заревел еще громче и ринулся в атаку, несмотря на ранения, сокрушив своим молотом передних матросов.

А тем временем, в воде на Фадеева накинулась еще одна тварь. И это оказалась женщина. Самка с большими грудями. И в руке у нее был острый каменный нож из черного вулканического стекла, которым она сразу ткнула Александра в грудь. Он попытался извернуться, и каменное острие, порвав черную форменную одежду моряка, скользнуло по ребрам на левом боку, причинив ему рану. А женщина-обезьяна оказалась очень проворной и сильной. Ростом и комплекцией она хоть и уступала своему супругу, но не была меньше самого Фадеева, а весила, наверное, даже больше моряка. Потому в борьбе посередине запруды она брала верх, а капитан мог только отбиваться.

Сама запруда немного напоминала плавательный бассейн глубиной по шею Фадееву, огороженный вместо бортика бобровой плотиной, сделанной из камней, глины и палок. И Фадеев отчаянно пытался оторвать от этого сооружения хоть что-нибудь, чем можно было бы обороняться. А звероженщина не давала ему передышки, атакуя своим каменным ножом, от ударов которого капитан пытался закрыться левой рукой, одновременно правой выдирая из запруды какую-то ветку. Наконец, Александру удалось ударить веткой навстречу, попав самке прямо по лицу. После чего он сразу нанес удар и по руке с ножом. Попал точно, хрупкое обсидиановое лезвие сломалось. Но, самка разинула пасть и попыталась укусить капитана за левую руку. Но сверху, с плотины, пуля прилетела ей прямо в темечко. Оставшиеся матросы все-таки добили людей-обезьян.

От лодок быстро прибежали все остальные участники экспедиции. Фадееву помогли выбраться на берег. Кровь текла по его левому боку, а левая рука, изрезанная обсидиановым лезвием, бессильно повисла и с нее капали крупные красные капли. Прибежавшая с большой сумкой-аптечкой Марина распорола медицинскими ножницами изрезанный форменный рукав, обработала и забинтовала глубокие порезы. При этом, матросам досталось еще хуже, чем их капитану. Человек-зверь убил двоих, а третьего сильно ранил, сломав ребра.

Загрузка...