Битва за Карелию

Глава 5

До рассвета оставалась еще пара часов, когда каменные великаны атаковали. Повесив левую «зушку» на трос, подполковник Сомов вытащил из-за широкой спины своего исполина ствол огнемета. На полигоне РХБЗ подобного старого вооружения различных модификаций все еще имелось в достатке. А приспособить огнемет к великану было делом техники. И техники быстро справились с достаточно простой технической задачей.

Великаны старались подходить тихо, насколько подобное возможно для каменных громадин. Они осторожно переступали в темноте огромными ногами по болотистой почве, чтобы не спугнуть противника раньше времени. И исполинам удалось подкрасться к врагам почти вплотную, вынырнув из-за деревьев в сотне метров от железнодорожной насыпи. Караулы не успели объявить тревогу, когда длинная струя высокотемпературного пламени внезапно ударила сверху-вниз по воинским эшелонам финской четвертой дивизии. Среди сонных солдат противника сразу началась паника. А великаны продолжали поливать вражеские эшелоны огнем одной рукой, а другой — стреляли из двуствольных «зушек». Подключились и пулеметчики. Бойцы пулеметного взвода младшего лейтенанта Рокотова при свете разгорающегося пожарища били с высоты великанских «воротников» из девяти стволов по разбегающимся финнам.

Кто успевал, тот выпрыгивал из горящих вагонов, но попадал под пулеметные очереди. А кто не успевал, тот сгорал заживо. Среди испуганных финских военнослужащих были и такие, которые бежали, не разбирая дороги, попадая прямо под ноги каменным монстрам, которые давили людей десятками, оставляя от них на почве в глубоких великанских следах лишь кровавые лужи с месивом из расплющенного мяса и раздробленных костей, вдавленных в землю. Вопли умирающих смешались с треском выстрелов и гулом огненных струй. А вскоре начали взрываться и цистерны с топливом. Горящая жидкость стекала с насыпи, отчего загорелся и ближайший лес. Огненный ад разрастался вокруг железнодорожных путей станции Виллагора. А над языками пламени, на расстоянии сотни метров друг от друга, шли три каменных чудовища, уничтожая все на своем пути, отчего финские резервы, собранные на станции для штурма Петрозаводска, стремительно таяли.

Сам Рокотов еще никогда такого жестокого боя не видел. И это был даже не бой, а самое настоящее истребление противника. Враги, в сущности, были неспособны причинить какой-либо вред сверхтяжелым шагающим танкам. А великаны не сбавляли темпа атаки. Огнеметная смесь в огромных ранцах-цистернах, закрепленных стальными тросами на великанских спинах, все не кончалась. Повсюду вокруг разливались целые озера огня, постепенно сливаясь друг с другом. А в воздухе повис труднопереносимый запах горелой плоти, исходящий от сотен сгоревших человеческих тел.

Подполковник Сомов прекрасно понимал, что совершает самое настоящее военное преступление, массовое убийство людей. Вот только оккупантов никто в Петрозаводск не звал. Но, финские военные туда упорно шли, чтобы захватить этот город, как они уже захватили к этому моменту огромную территорию Советской Карелии, убив, при этом, огромное количество бойцов Красной Армии и мирных жителей из русских селений. И Николай Сомов не собирался жевать сопли. Он собирался мстить тем, кто посмел топтать родную землю Карелии, пытаясь создать здесь великую Финляндию.

— Сейчас я покажу вам, твари чухонские, гуманитарные коридоры! — восклицал подполковник, управляя боем и беспощадно сжигая очередную толпу финских солдат.

Покончив с железнодорожными составами, великаны вышли к шоссе, возле которого царила паника. Финские офицеры на легковых автомобилях как раз пытались бежать из поселка. Но, Сомов успел вовремя, пинком многотонной гранитной ноги сбив с дороги два передних автомобиля и сразу обдав вражескую автоколонну огнеметной струей. Несколько легких танков, которые пытались даже стрелять в каменных чудовищ, прикрывая эвакуацию штабных, тоже сгорели в течение пары минут. А великаны двинулись в сторону передовой, неумолимо приближаясь с тыла к финским окопам, расположенным перед тридцать девятым километром шоссе, ведущим из Суоярви к Петрозаводску. Именно там проходила линия боевого соприкосновения, пересекая автомобильную и железную дороги. Когда начался новый день, и небо посветлело над Виллагорой, вся финская 4-я дивизия превратилась в пепел.

Лейтенант из пятнадцатого полка НКВД Дмитрий Поспелов наблюдал в бинокль зарево над станцией Виллагора. Сначала причина внезапного пожара, вспыхнувшего в ночи в тылу финских войск, осадивших высоту 175, оставалась неясной, но, когда бойцы из караула разбудили ротного, и он взял бинокль, то ситуация прояснилась. Впрочем, прояснилось далеко не все. В окуляры полевого бинокля было только видно, что там, возле станции, движутся в языках пламени три огромные фигуры, каждая высотой с водонапорную башню.

Они походили издалека на огромных людей, имеющих голову, широкие плечи, руки и ноги. Но, судя по габаритам, людьми они быть, конечно, никак не могли. И эти здоровенные нелюди поливали вражеское расположение направо и налево самыми настоящими огнеметными струями. Лейтенант какое-то время не мог произнести ни слова, напряженно пялясь в свой оптический прибор. Поспелов не знал, что и думать. Удар с тыла и истребление врагов именно в этот момент, когда финские войска уже почти окружили советский рубеж обороны и подтянули резервы для решающего штурма высоты, оказались, разумеется, очень кстати. Но, кто же мог подобную атаку организовать? И что за великаны такие? Откуда они появились? На эти вопросы у Дмитрия Поспелова ответов не имелось.

С наблюдательного пункта, расположенного на холме, в бинокль хорошо было видно, как высокие языки пламени плясали вокруг непонятных гигантских фигур. Ослепительные желто-оранжевые струи огня вырывались у них с левой руки и сжигали врагов живьем. В свете нарастающего пожара лейтенант видел в бинокль, как безжалостно непонятные бойцы великанского роста расправляются с оккупантами. Некоторые финские солдаты разбегались живыми факелами. Но, Поспелов заметил и характерные дульные вспышки пулеметов, расположившихся у огромных нелюдей на плечах. И пулеметчики тоже не жалели бегущих, успокаивая свинцом многих из тех, кто сразу не сгорал заживо.

Кроме огнеметов, великаны иногда стреляли и из каких-то сдвоенных пушек, которые держали правой рукой. От всего этого зрелища лейтенанту казалось, что сама смерть вышла на битву с врагами. У Поспелова имелась лишь одна догадка. Все обстоятельства указывали на то, что в критический момент советское командование бросило на помощь Петрозаводску, осаждаемому финнами, какое-то новое секретное оружие. Вот только никто из непосредственных командиров ни о чем таком не предупреждал. Да и сами отцы-командиры сидели в блиндаже на безопасном расстоянии, как обычно, предоставив расхлебывать тяжелую боевую ситуацию на переднем крае ротным.

Поспелов даже не знал, как следует действовать в сложившихся обстоятельствах. Ведь провода полевых телефонов давно уже перерезали финские диверсанты, наводнившие весь лес, окружающий холм. А борьба с ними почти ничего не давала, кроме увеличения потерь личного состава. В окрестностях действовал финский егерский полк, каждый солдат которого умел отлично ориентироваться в лесистой местности, прятаться в подлеске, нападать из засад, брать противника в ножи и даже забираться на деревья, чтобы скрываться в кронах и стрелять оттуда по красноармейцам. И даже хорошо обученным бойцам НКВД было весьма затруднительно бороться с таким противником, умеющим незаметно просачиваться сквозь оборонительные рубежи, обходя их малыми группами через болотистую местность. К тому же, финны умудрялись тащить с собой по болотам минометы и даже легкие полевые пушки. А вот лобовых атак они избегали. Занимая рубеж, финны сразу искали возможности для обхода противостоящих подразделений РККА. Их тактика основывалась на том, чтобы обходить по флангам и сеять панику в тылах у противника.

Между тем, великаны постепенно приближались. Они явно двигались вдоль дорог по направлению к оборонительному рубежу красноармейцев, сопровождая свое движение уничтожением финских тылов. По мере приближения трех огромных фигур, лейтенант гораздо лучше видел происходящее. Он все больше убеждался, что дела у неприятеля становятся все хуже. Вскоре, увидев тот ужас, который надвигается на них с тыла, финские пехотинцы начали бросать оружие и вылезать из окопов с поднятыми руками. Стена огня приближалась. Сгорая, сосны трещали и падали, а понизу горели кусты и трава, заборы из досок и деревянные дома станционного поселка.

Неумолимая огненная стена катилась на финские окопы с запада. Смерть шла оттуда, откуда никто из финских военных и не мог ожидать. Ведь партизанские отряды русских в окрестностях Виллагоры егерями обнаружены не были. Каменные великаны появились возле станции внезапно. Идущие прямо сквозь огонь, они не переставали наносить карающие удары по уцелевшим финским солдатам огненными копьями огнеметных струй. Страшное гудение огня обрывало крики умирающих и заглушало вопли раненых и обожженных. А пулеметные очереди догоняли тех, кто думал, что сумел убежать от пожара. Наконец-то лейтенант Поспелов смог четко различить на головах у великанов красные звезды. Его догадка подтверждалась. Кто-то неизвестный, но, определенно, свой, советский, послал на помощь красноармейцам этих невиданных чудовищ.

Кавторанг Фадеев внимательно следил за тем, чтобы посадка в лодки проходила организованно и безопасно. Алюминиевые посудины спустили на воду кормой вперед для того, чтобы не повредить моторы о камни берега. Потому погрузка происходила с носа. По команде начали занимать места. Сначала на суденышки заходили матросы. Потом грузили багаж. И только тогда, когда груз уже распределили равномерно и закрепили, на борт приглашались пассажиры.

Впрочем, по течению предстояло идти на веслах, потому и пассажиры, конечно, будут помогать экипажам грести. Во всяком случае, Александр Фадеев надеялся на их помощь. Ведь матросов пришлось взять с собой совсем немного из-за малого количества мест в лодках. Поначалу он думал, что профессор Игнатов выделит более солидные суденышки для научной экспедиции. Но оказалось, что предусматривались лишь простейшие моторки с легкими корпусами. «Хорошо еще, что не байдарки или надувные плавсредства», — подумал капитан.

Впрочем, Игнатов аргументировал Фадееву свой выбор тем, что неисследованная река со странным названием Кусачая, могла быть в каких-то местах мелководной, иметь пороги или даже водопады. И неизвестно, пройдет ли по руслу более крупное судно. А у небольших легких лодок с малой осадкой больше шансов проходить над мелями. К тому же, легкие корпуса позволят, в случае необходимости, разгрузив суденышки, перенести их в обход препятствия. Когда все заняли свои места, Фадеев зашел на борт последним. По команде пленные финны и немцы, которых прогнали через детектор Игнатова, определив их степень лояльности, как достаточную, и уже использовали в качестве разнорабочих, оттолкнули лодки от берега. И экспедиция стартовала.

Река в этом месте имела ширину метров пятьдесят. Не слишком узкая, но и недостаточно широкая для большой реки. Не Нева, конечно, а что-то вроде Охты или Фонтанки. Течение казалось достаточно быстрым, но плавным, без всякого бурления воды. Скорость его Игнатов уже замерял с берега и поделился с Фадеевым, что примерно высчитал скорость потока в пять километров в час. Или, если считать по-морскому, менее трех узлов. Чуть быстрее течение, чем у Невы, но медленнее, чем у многих карельских речек.

Такое не очень быстрое течение в сочетании с нехолодной водой, достаточно прогретой летним солнцем, похоже, способствовало активному размножению рыбы, которая то и дело плескалась у поверхности целыми стаями. И это несмотря на то, что беженцы с берега постоянно вылавливали речных обитателей. Рыба в реке водилась крупная и вкусная, в основном, лососевых пород. Фадеев, как и остальные люди, прибывшие на новую территорию из концентрационного лагеря, за время, прошедшее от освобождения и до отправки в экспедицию, угощался с большим удовольствием этим кушаньем, которым их кормили местные колхозницы из больших котлов.

Выйдя на середину реки, промерили глубину. Она оказалась почти четыре метра. Совсем немало. Правый берег, если смотреть по течению, имел перед прибрежными скалами широкий каменистый пляж, раза в два шире, чем сама река, на котором и разместились беженцы. А вот противоположный берег обрывался прямо в воду отвесными скалами метров десяти в высоту, по верху которых рос густой смешанный лес.

Как узнал Фадеев от Игнатова, свое название Кусачая получила не зря. Рыбы, которые вводились в ней, обладали весьма агрессивными повадками и острыми зубами, кусаясь не хуже щук. Не акулы, конечно, но пока не нашлось ни одного желающего переплывать реку. Да и просто купаться в ней побаивались после того, как речные обитатели покусали несколько человек. Причем, рыбаками было замечено, что рыбины даже нападают друг на друга и съедают тех своих сородичей, кто слабее. Агрессивность рыб оказалась еще одним доводом в пользу путешествия по воде на лодках с металлическими корпусами. Подвесные моторы установили, но пока не задействовали. Лодки отходили на веслах, потому что путь предстоял сначала по течению. Это потом, когда экспедиция достигнет края карты, выйдя к слиянию с более полноводной рекой, они заведут моторы, чтобы развернуться и пойти обратно против течения. А по течению можно идти и на веслах, чтобы сэкономить горючее.

Все участники экспедиции, проснувшись в это утро слишком рано, были сонными и клевали носами. Вышли на середину реки неспешно. Старший матрос Данила Степанов греб неторопливо, но размашисто. А пожилой палеонтолог Лев Мурашевский спал, откинувшись на собственный рюкзак. Александр Фадеев, сидящий на корме, внимательно следил за курсом и обстановкой. Туман над водой не клубился, видимость была хорошей, а погоды здесь, как понял Фадеев, стояли летние. Вот только никто точно не знал, какой именно сейчас летний месяц. Как сказал профессор, никто даже еще ни разу не видел звездное небо, потому что местный климат отличался тем, что к вечеру небо затягивала плотная облачность, и почти каждую ночь шли дожди. А вот время суток определили, вычислив полдень по положению солнца на небе. Игнатов перед отправкой выдал Фадееву наручные трофейные швейцарские часы с хронометром. И в момент отправления они показывали семь часов утра.

Выстроившись друг за другом в кильватер, лодки устремились вперед на веслах. Матросы знали свое дело. Ведь Александр выбрал именно тех, которые имели опыт походов на шлюпках и хорошо умели грести. Они прошли мимо арок в скалах, около которых как раз просыпался большой военный палаточный лагерь. Увидев лодки, бойцы приветственно махали им с берега руками. Но, вскоре они остались позади. А впереди речное русло делало поворот вокруг скального мыса, за которым довольно быстро скрылось обжитое место, имеющее не более двух километров в длину, от первых пещер, где жили колхозники, и до военного лагеря возле арок с проездами в сорок первый год. В сущности, дальше перед Александром Фадеевым раскинулась абсолютно неизведанная местность, терра инкогнита, неизвестная земля, как в эпоху географических открытий. И капитан чувствовал себя тем, кем всегда мечтал стать еще в юности: первопроходцем и первооткрывателем.