Благочестивая Марта

Усталый вол, надеясь сбросить гнет,

Ждет, чтоб сошла вечерняя прохлада.

Кто ранен на смерть — в чудо верит тот,

И для него в надежде есть отрада.

Как ни бушует грозных волн громада —

Корабль в надежде видит свой оплот;

И потому страшит нас бездна ада,

Что лишь в аду надежда не живет.

Для смертных всех дан свет надежды роком:

Ждет неудачник в будущем удач,

На бoльшее надеется богач…

Лишь я одна в раздумьи одиноком,

В отчаяньи гляжу на божий свет:

На луч надежды — мне надежды нет.

На луч надежды — мне надежды нет.

Увы! Мое отчаянье безбрежно:

Мой бедный брат убит во цвете лет,

Убийца ж тот — кого люблю я нежно.

Надежде я должна сказать прости:

Могила мертвых не отдаст из плена…

В разлуке ж слишком частый гость — измена:

Любовь разлуку — может ли снести.

И все же я люблю убийцу брата,

И гнев к нему душой не овладел.

Любовь дает лишь горе мне в удел…

Два мертвеца. Могилой счастье взято…

Разлука — смерть… Он умер для меня,

И плачу я, живого хороня.

О чем твой плач? Что вызывает

Отчаянья такой порыв?

Так громко плачешь ты, забыв

Что уши и у стен бывают.

А ты в чем шлешь упрек судьбе?

Ведь жалобам твоим внимая,

Сестрица, плакать начала я

Из подражания тебе.

Иль нет причин мне плакать? Или

Не тяжела моя утрата?

Ведь у меня убили брата…

С ним счастье все мое убили.

А я-то, что ж, — другого роду?

Иль мы с тобою не родня.

Так не сердись же на меня,

Что я даю слезам свободу.

О мертвом плачу безутешно, —

Кто был при жизни мной любим.

Брось! Слезы поводом таким

Ты прикрываешь безуспешно.

Понятно мне, что означали

Потоки слез. Э, перестань!

Не мертвецу несешь их в дань —

Надежда есть в твоей печали.

И для меня понятней слoва

Немые слезы без конца;

Трезвонишь ты для мертвеца,

А благовестишь за живого.

О ком ты плачешь — я-то знаю.

Да, вора в каждом видит вор…

И чудом я не называю,

Что ты воображаешь вздор.

Ты здесь сама скорей виновна…

Ужель я так кажусь глупа?

Оставь, сестра. Я не слепа.

Одно мне ясно безусловно:

Ты в дон Фелипе влюблена.

Мы, женщины, всё видим сразу,

Что не видать мужскому глазу:

Читаем в душах мы до дна.

На свет явилась после Ева,

Адам был раньше сотворен, —

Однако же, она — не он —

Нашла тот плод запретный с древа,

Что дорого так стоит людям.

К чему ж подобная игра?

Оставь увертки ты, сестра.

Хитрить мы долее не будем,

Я женщина — и вот причина,

Что вижу все… и очень ясно

И очень много.

Вот прекрасно!

Так я, по-твоему, мужчина?

Иль слепотой поражена?

Ты — рысь, я — крот с тобой в сравненьи.

Но ведь умеешь, без сомненья,

Читать в сердцах ты не одна.

Ты правды от меня не спрячешь,

Я разбираюсь в смысле скрытом:

И ты совсем не об убитом,

А об убийце горько плачешь.

Итак, по-твоему — любила

Я дон Фелипе?

Вот вопрос!

Любила? Упаси Христос!

Ты ненависть к нему таила:

Он был тебе врагом всегда…

Не хуже вишен для дрозда.

Любить… Кто ж станет по охоте

Такую женщину любить?

Ты — и любить? Не может быть:

Ты ж не из крови, не из плоти.

И было б для меня позором

Любовь почувствовать к тому,

Кого ты любишь.

Почему?

Ничтожен человек, которым

Такая б увлекаться стала…

А если даже нет — любой,

Раз только избран он тобой,

Теряет цену.

Так. Не мало

Нашлось причин!

А в заключенье:

И я б понизилась в цене.

Когда б избранник твой — ко мне

Почувствовал души влеченье.

Меня тогда сочли бы тоже

(Как твой и друг найдет любой),

Как ты, холодной и пустой,

И, словом, на тебя похожей.

Так, так! Я — холоднее льда,

А ты — роскошный летний зной,

И красотою неземной

Мужчин ты губишь навсегда!

Ты — солнце в прелести своей!

И ты во всем ему подобна:

Не даром людям неудобно

Глядеть на алый блеск лучей.

Никто — пугаясь слепоты —

На солнце ведь смотреть не станет.

Так на тебя никто не взглянет,

Иль ослепишь безумца ты.

Но странно: жжет и удивляет

Весь мир такая красота…

На все лады и все уста

Тебя как солнце восхваляют, —

Однако с красотой своею

Ты — все одна. А несмотря,

Что я ни солнце, ни заря,

Не ослепляю и не грею, —

Но «мудрость» мне твоя смешна.

Пусть я подобна зимней стуже,

Пусть я тебя гораздо хуже,

Не так красива и умна, —

Толпа поклонников за мною, —

Что красоте твоей не в честь, —

Спешат мой холод предпочесть

Сестры губительному зною.

Ну, да… Любовники из тех

Кудрявых, плюшевых созданий,

Что надевают для свиданий

(Все от тебя) на тело мех.

Ну, что ж, конечно, иногда

Свет изменяет вкус и моду:

И летом покупают воду

И очень ценят свежесть льда.

Вот верно почему, сестрица,

Тебя Фелипе полюбил:

Чтоб снегом умерять свой пыл —

Он поспешил в тебя влюбиться.

Когда б любила я его…

Так ты его не любишь?

Чтo ты! Нет у меня к тому охоты:

Убийца брата моего.

Я лишь хочу развязки скорой:

Пускай закон накажет строго

Его вину — и тем немного

Смягчит ту скорбь, конца которой

Я не предвижу никогда.

Как? Казни хочешь ты и мести

Убийце? Поклянись по чести!

Да, да! И тысячу раз — да!

Твой приговор чрезмерно строг.

Велик и грех, и кары стоит.

Нет. Пусть усопших успокоит,

Но пусть простит живущих бог.

Вине подобной нет прощенья!

Коль смерть тебе его нужна —

Так ты торжествовать должна:

Убийца схвачен — ждет отмщенья.

Как?.. Где же схвачен он?

В Севилье.[2]

Его настигли наконец.

О ужас!

И так рад отец,

Что увенчал успех усилья:

Удача облегчает горе…

Решил ускорить дело он.

Убийца должен быть казнен;

В Севилье казнь свершится вскоре —

Уж через месяц.

Горе!

Вот

Как скоро небеса успели

Исполнить месть твою.

Ужели…

Сестра… так скоро он умрет?

Да. Плачешь?

Я же не из стали.

Но смерти только что сама-то

Желала ты убийце брата,

Виновнику твоей печали…

Все это так… О боже мой!..

Но ты не поняла сначала…

Чтоб умер он — ты так желала…

Чтоб умер… для меня одной…

Пойду отца о всем спросить…

И плакать на свободе стану.

Как поддалась легко обману.

Что значит — дурочкою быть.

Я про арест все сочинила,

Чтоб правду выведать у ней.

И что ж, лишь ревности моей

В конце концов пути открыла.

Добро пожаловать стократ.

Лишь эта весть и может ныне

Смягчить отчаянье утрат

И слезы о погибшем сыне,

Что душу все еще томят.

Мы с ним в одних летах… да, да.

Но — с капиталом не беда:

Сто тысяч.[7]

С этой позолотой

Все будут уважать с охотой

Его почтенные года.

Согласье Марта даст, конечно.

Хоть будет муж у ней старенек,

Но нет ведь старости для денег.

К тому ж — весна так быстротечна,

Зима ж — крепка и долговечна.

Зима суровая — мой зять.

Любовь — «весной» привыкли звать…

Но ведь в мехах и в зимней стуже

Тепленько при богатом муже:

Тепло, как летом… Благодать…

Уверен, будет дочь покорна.

Мое желание упорно.

И отогреет донья Марта,

Как солнце радостное марта,

Супруга старость животворно.[8]

Сеньор! Какой отрадой новой

Как будто ваша грусть смягчилась?

О свадьбе — ей пока ни слова.

Дитя, хоть скорбь моя сурова,

Но радость у меня случилась.

Волненье… счастье… ожиданье

Превысили мое страданье.

Такая радостная весть!

Хоть сына нет — друг верный есть.

К нему я еду на свиданье.

Хотя наследник мой любимый

Рукой судьбы неумолимой

Во цвете лет и вырван вдруг, —

В потере той незаменимой

Меня утешит старый друг.

Вернулся капитан Урбина.

Его удача велика:

Им в Потоси[9] открыта мина,

В Китае он скупил шелка[10]…

Наскучила ему чужбина.

Привез дукатов[11] тысяч двести,

Хранящихся в надежном месте…

В Ильеске, Марта, он живет,

И вот — меня к себе зовет

Гостить — конечно, с вами вместе.

Мы были оба с ним когда-то

Одною жизнью и душой.

И вот теперь в свой дом богатый

Мой друг зовет меня как брата,

Чтоб поделиться всем со мной.

Там завтра праздник — бой быков…

Хоть не до празднеств мне, конечно,[12]

Но я о горести сердечной

На время позабыть готов,

Ответив на радушный зов.

Богатству — честь, а дружбе — ласку

Я окажу хоть чем-нибудь.

Пойду и закажу коляску.

Скажи сестре, готова будь…

По холодку мы к ночи — в путь.

Отец, отец, не так поспешно.

Иль вам напомнить я должна

О нашей скорби безутешной?

Мой брат убит… не отмщена

Убийцы тяжкая вина…

Не бойся: я везде уж был.

За ним, с приказом об аресте,

Следит усердный альгвасил,[13]

Развязка скоро будет — вместе

И преступлению и мести.

Мой бог! В Ильеске он сейчас:

Писал вчера мне… Вдруг до нас

На праздник вздумает остаться?

Вот новый страх! Его как раз

Там могут сбиры[14] доискаться…

Итак, веселье есть в печали.

Вы очень рады, мой отец?

Как ты узнала?

Мне сказали —

Убийца схвачен наконец.

Так скоро? Ну, не чудеса ли!

Кто, альгвасил ту весть принес?

Скажи, его ты наградила?

Что означает ваш вопрос?

Севилья быстро порешила.

Теперь возмездия вся сила

Должна убийцу покарать.

Пойду все толком разузнать…

Да приготовлю все к поездке,

Чтоб завтра утром быть в Ильеске.

Не знаю, что предполагать

Нам за поездкой столь нежданной?

Какой, скажи, был альгвасил

И кто его здесь одарил?

Когда отец все знает — странно:

Зачем не то он говорил?

Сестра? Я смущена ужасно.

Однако, милая, все ясно:

Что дон Фелипе посвятил

Тебе любви сердечный пыл —

Отец ведь понимал прекрасно.

И вот, щадя свое созданье,

Чтоб не усиливать страданье

И грусть твою, он, может быть,

Свою решился радость скрыть,

И промолчал — из состраданья.

В Севилью он поедет сам…

Чтобы увидеть казнь злодея.

Но, за тебя душой болея,

Велит в Ильеску ехать нам —

Чтобы тебя рассеять там.

Везет на праздник нас в Ильеску,

И хочет грусть твою смягчить.

О Марта! Праздничному блеску

Слез роковых не осушить.

Раз так он хочет поступить,

То я любовь отца проверю:

Поговорю по сердцу с ним…

А будет он неумолим —

Пусть ждет себе еще потерю.

Умрет Фелипе — я за ним.

Отцу скажу я не тая,

Что если гнев его продлится,

То сократится жизнь моя.

Пока — советовала б я

Немного подождать, сестрица:

Отца в Ильеску пригласил

Старинный друг. Давай мы обе

Просить его изо всех сил,

Чтоб он отца уговорил

Забыть о мести и о злобе.

Идя по этому пути,

Фелипе можем мы спасти.

Совет хорош.

Ну да, конечно!

Как верит-то простосердечно!

Позволь сказать тебе — прости.

Все подозрения дурные,

Всю ревность, мысли все плохие —

Я все беру назад, сестра.

Ко мне ты истинно добра,

Прости мне.

Ревность! Ах, Люсия, —

Из чувств дурных она растет:

Опасны дерево и плод!

Пойдем же выбрать туалеты:

Должны мы быть к лицу одеты,

Хоть траур и принять в расчет.

Господь! Спаси его — молю.

Тогда судьбу благословлю,

Когда уж будет он далече.

Кто б мог сказать — что буду встречи

Бояться с тем, кого люблю.

Всю ночь в дороге, в непогоду,

В телегах, в бричках, на ослах,

Пешком, верхом и на мулах

Тебе я странствовал в угоду.

Пастрана, дружбою помочь

Ты мне сумел в моем несчастьи.

Ты мне даешь свое участье,

Раздумье шуткой гонишь прочь.

За мною дух твой благородный

Тебя в изгнание повлек,

Веселья яркого поток

Несет с тобой твой ум свободный.

Коль ты судьбой моей смущен —

Представь мой символ неизменный:

В цепях, и связан, сокол пленный.

Не вечно в путах будет он.

Мои невзгоды облегчает

Один девиз: «Спокойно жду

За мраком яркую звезду».

Он мне таинственно вещает:

Сейчас я осужден к скитаньям,

За эту смерть. Ну что ж — пусть так!

Я верю — этот долгий мрак

Надежды сменится блистаньем.

Да, но, любезный друг, прости:

Нам лучше б было, в деле этом

Рассудка следуя советам,

Подальше ноги унести.

И пусть любовь твоя не бьется

Как будто бабочка ночная,

Когда, опасности не зная,

Влюбясь в огонь, бедняжка вьется,

Пока он не сожжет ей крыл.

Вот символ твой: его мы стоим,

Коль ждать ты хочешь — чтоб обоим

Подрезал крылья альгвасил.

Представь ты льва, когда томится

В железной клетке царь зверей —

Он бродит на цепи своей,

Как ни тесна его темница.

Но шаг… и далее не может —

Не пустит цепь. Он тщетно рвется —

Опять на место он вернется.

Совет твой, друг, мне не поможет.

Пускай и жизнь и честь на карте.

Я здесь остановлю свой путь,

Мне дальше не дает шагнуть

Любовь к прекрасной донье Марте.

Не знаю участи плачевней.

И что, скажи мне, за охота,

Как Санчо-Пансе с Дон-Кихотом[15]

Считать харчевню за харчевней…

Не видишь разве, что безумно

В Ильеске оставаться нам?

Сюда привлек так много дам

И кавалеров праздник шумный…

Не мало всякого здесь люду:

Пожалуй, встретится такой

Торговец жизнию людской,

Что мерку снимет с нас, да к худу.

Предлог уехать превосходный:

К Маморе[16] нынче все спешат —

В поход: из трех — один солдат.

Надень и ты наряд походный,

К себе в отряд тебя охотно

Любой зачислит капитан,

И не узнает сам Гальван[17]

Тебя в солдате беззаботном.

Ты думаешь, не грустно мне

От этой мысли отказаться?

Ого! Вот так ответ, признаться!

Достойный храбреца вполне.

О честь врожденная Испаньи!

В опасный день — пойдут все сразу,

Без королевского приказу:

Долг родине — у всех в сознаньи,

И все, чья жизнь — в пирах, в нарядах,

Кто любит блеск и аромат,

Все те, кто только говорят

О ревности, улыбках, взглядах, —

Придет опасность — чужд им страх:

Помчатся все к заветной цели,

Как будто с самой колыбели

Служили в Фландрии[18] в войсках.

Да здравствует сеньор Фахардо,[19]

Испаньи слава, храбрый воин.

Он доблестью своей достоин

При жизни песнопений барда…

Пускай Харифе или Муса[20]

Со сворой мавров пожелают

Отведать меч его: узнают,

Какого он на деле вкуса!

Вот так… Во всякой-то беде

«Хуан Флорин»[21] всегда поможет.

Кто это? Все меня тревожит…

Обжегшись, знаешь, на воде…

Нет — он не страшен для набега:

Сеньор идальго — виноват,

Вы не с Маморы ли солдат?

Пока — служитель дон Диего

Де-Сильва.

А узнать нельзя ли,

Что вас могло сюда привесть?

А вот: особенную честь

Мне два идальго оказали:

Просили принести им сбрую.

«Хуан Флорин» — он вам знаком?

Снабдил меня своим возком.

Любезность оценив такую,

Я в путь пустился без раздумья

На паре… этих самых ног,

Чтоб к празднику поспеть я мог.

Ответ ваш — не без остроумья.

Кто ж этот Сильва? Я нигде

Как будто с ним и не встречался.

Вот почему-то привязался!

Допрос совсем как на суде!

Их двое братьев, из дворян,

На славу оба кавалеры,

И доброй христианской веры:

Дон Дьего, младший — дон Хуан.

Женаты?

Оба ищут жен.

Есть на примете две сестрицы,

По существу, они девицы,

В случайностях же — бог волен.

Зовут их — Марта и Люсия,

Две доньи — нет их благородней…

Вопросов будет на сегодня?

Простите, должен уж идти я.

Постойте!

Право, недосужно:

Найти «посаду», встретить дам, —

Приедут — доложу я вам, —

Тут пошевеливаться нужно.

Так дамы едут с ними вместе?

Нет, нет, с отцом. Они ж прибыть

Хотели раньше. Здесь добыть

Мечтает каждый по невесте,

Чтоб, как придется возвращаться, —

В коляски парочками сесть.

Прощайте же. Имею честь.

Дай бог им здесь не повстречаться!

Ревнуешь?

Что ты! Я ведь знаю,

Что обе обо мне вздыхают

И обе мне мой грех прощают[22]…

Но я лишь одного желаю:

Чтобы какой-нибудь герой

Сестрицу младшую заставил

В себя влюбиться, и оставил

Меня со старшею сестрой.

Сюда идут.

А кто идет?

Два старика… военный… дамы…

Уйдем-ка лучше от греха мы:

Уж собирается народ.

Как мне уйти? Жду встречи жадно.

Ты слышал — едет ведь она.

Ступай — и жди в объятьях сна,

Пока она приедет.

Ладно.

Сеньор мой, капитан Урбина!

Дон Гомес, мой любезный друг!

Благословенная година.

Слов нет: в груди стеснился дух.

И радость — этому причина.

Ту радость — сердце не вмещает:

Ее — два сердца лишь вместят…

Твое ведь то же ощущает?

Дай мне его, мой друг и брат,

И стану я вдвойне богат.

В Америке, судьбой храним,

В трудах я много нажил честных,

Привез сто тысяч полновесных[23]

И их кладу к ногам твоим

И дочерей твоих прелестных.

Таким двум перлам — без сравненья —

Готов сокровища мои

Отдать всецело во владенье.

Ответь же, дочка, без смущенья,

И чувств сердечных не таи.

За все, чего могу я ждать

От вашего благоволенья,

Сеньор, позвольте в знак почтенья

Мне руку вам поцеловать.

Как… Вы, Испаньи украшенье…

Могу ли я позволить вам

Мне руки целовать? Нет. Сам

Я — ваш слуга и раб покорный.

Как ложь легка таким словам

Пустой учтивости придворной.

Едва узнав, где ты, мой друг,

Я сразу собрался в дорогу,

Взяв этих ангелов с собой,

Что мне оставлены судьбой

В утеху жизни, слава богу.

В Ильеске, тут же, под конец

Веселых празднеств, что на славу

Ты нам устроил здесь в забаву,

Пойдешь ты с тою под венец,

Которая тебе по нраву.

Я им не говорил ни слова.

Но будет каждая готова

Так поступить, как прикажу.

С восторгом я на них гляжу…

О деньги! Вы всему основа!

Им интереснее мой дядя,

И ценят «чистый пыл» его,

На молодость мою не глядя…

Богатство — то же колдовство;

Власть золота — сильней всего.

Сестра, о чем-то меж собой

Два наших старика толкуют…

Не знаю, что меня волнует…

Дай мне совет: как быть, друг мой.

Совет мне нужен и самой.

Люблю того, кто так далеко…

Ах! Будь и вправду он далек!

Коль смерть ему присудит рок —

Свершится приговор жестокий

И надо мною в тот же срок.

Однако надо поспешить,

Чтоб ничего не пропустить,

Когда хотите видеть праздник.

Идемте.

Ах, амур проказник!

Меня сумел ты победить:

Я на огонь опасный взгляда

Как мотылек лететь готов.

Идем, сеньора.

Вам не надо

Меня просить: на бой быков

Хоть целый день смотреть я рада.

Где ж ты, о друг любимый мой?..

Любовь и страх своей борьбой

На части душу разрывают:

И жажду встречи я с тобой,

И мысль одна о ней — пугает.

На галерею или в ложи,

Иначе в цирк — избави боже!

Не заражен твоим я вкусом.

Но, друг, на что это похоже?

Там место женщинам да трусам.

Хватай же случай за рога!

Убей быка: все изумятся…

Ну, нет, брат! Шкура дорога.

Кто станет за рога хвататься,[24]

Тот будет на рогах болтаться…

Ну, вздор ты мелешь как обычно!

Подумай сам — кто не знаком

С твоей отвагой безграничной,

Тот может увидать в таком

Ответе трусость.

И отлично!

Готов я трусом называться:

Мне лишь подальше бы убраться.

Как, ты, испытанный в боях,

К быку испытываешь страх?

Да, братец. Можешь возмущаться.

Готов скрестить я в пять минут

С тремя противниками шпаги.

Ведь нет высокомерья тут,

А дело чести и отваги,

Где ум и доблесть в счет идут,

Особенно когда серьезно

Мы обучались у Каррансы,[25]

И, как почти что все испанцы,

Умеем дело мести грозной

Искусством сделать грациозно.

Потом: представь, что превосходство

Врага ты видишь. Просто дело.

Скажи: «Сеньор! Я ваш всецело.

Познал я ваше благородство,

И обещать могу вам смело —

Отныне к вашим я услугам:

Не молвлю слова с вашей дамой,

Пойду в обход далекий самый…

А коль хотите быть мне другом,

Я ваш навек — скажу вам прямо».

Тут будет благородный нрав

Любезностью обезоружен;

Нахала ты смягчишь, признав,

Что он сильней, что он, мол, прав…

С разбойником нам выкуп нужен.

Но все ж всегда — надежда есть.

Как в сердце б ни кипела месть,

А самый грозный нрав смягчится,

Лишь только человек польстится,

Кто — на червонцы, кто — на лесть.

С быком — не то. У! Просто жуть,

Как станет землю рыть ногами,

Да плащ в лохмотья рвать рогами!

Пойди попробуй кто-нибудь

Тут на ухо ему шепнуть:

«Сеньор мой, вспомните о том,

Что в кротости — величье силы.

Быть надо дурнем иль ослом,

Чтоб лбом бросаться напролом.

Остановитесь, будьте милы».

Увидишь ты его ответ

На этот дружеский совет:

Чуть отвернешься, в ту ж минуту

Получишь ты, рогами вздет,

Две дырки в спину — по полфуту.

Для трусости ответ найдем.

Прости — но не приму участья

В подъеме рыцарском твоем.

Спасибо за такой «подъем»:

На воздух не хочу попасть я!

Постой… Взгляни на тот балкон.

О красота! О рай для взглядов!

Я вижу — выставку нарядов.

Она — с сестрою! То не сон.

Мой друг — вот та, кем я пленен!

О ты, головка золотая,

Как солнце, слезы осушая,

Ты озаряешь жизни тьму!

Индиец, солнце обожая,

Смиренно молится ему.

Так я молюсь тебе всегда.

Летят к тебе, моя звезда,

Послами — пламенные взгляды.

Прими их. Дай мне луч отрады

И мне скажи глазами: «Да».

Пастрана, друг! Скажи ты ей

О муках, о любви моей.

Раз мне нельзя — ты все ей скажешь.

Где ж объясняться с ней прикажешь?

Отсюда. Говори смелей!

Ты пьян?

Красу ее воспой,

Зарю затмившую собой…

Скажи, что мой покой утерян,

Что я ей буду вечно верен…

А сам-то — норовишь долой!

Ужель не скажешь?

Ну, ступай!

«О Марта, дорогая крошка,[26]

О Марта, мартовская кошка,

Что выдают за горностай!

Открой ему, о Марта, рай!»

Трубят — сигнал: бык пущен в бой!

Пущусь и я во все лопатки.

Как? Ты бежишь?

И без оглядки.

Для чести поворот плохой.

Но — повернуть спокойней пятки,

Коль мчится бык во весь карьер?

Есть копья, пики и барьер,

Ограда — прочная надежда.

Вполне спокойно ожидаю.

Все ждут.

К чему плохой пример?

Ждать смерти вовсе не желаю.

Кто пикадор?

Почем я знаю.

Хорош!

А бык-то разве плох?

Бык — сущий лев!

Помилуй бог —

Попасть к такому негодяю!

Ого-го-го!

А почет

Себе в Испании находит.

Держись!

Бежал бы он, ей-ей!

Пусть плащ пропал — да жизнь целей.

Вот пикадор на помощь мчится…

Хоть он и смел — сдается мне,

Что, верно, тут же на коне

Бедняге гибель приключится.

Смел!

Надо за него молиться.

Как говорится: грех велик —

Когда кого прикончит бык,

То за такое неуменье

В чистилище не ждет прощенья,

А в ад идет он напрямик.

Вот конь и бык — друг против друга.

Все замерли как от испуга.

Удар хорош.

Ах! Он упал

С коня!

Спасайся!..

Ну пропал!

Судьба зовет того, кто смел.

Бегу туда!

Постой, несчастный!

Да что ты — смерти захотел?

Ну что ж? Счастливейший удел:

Смерть — на глазах моей прекрасной!

Ну, кто еще когда видал

Безумное такое дело?

Плащом он руку обмотал…

Вот обнажает он кинжал…

Глазами цирк обвел — и смело

На разъяренного быка!

Его отвага велика!

Бык — на него!

Удар на редкость!

Какая сила, ловкость, меткость…

Он стоит славы и венка!

Ударом в темя бык убит.

Теперь он к всаднику спешит,

Его с земли он поднимает,

А тот его благодарит

И, точно друга, обнимает.

Дай мне еще тебя обнять,

Мой друг! Я счастлив несказанно!

Да, вот как привелось мне странно

С тобою встретиться опять.

Прошло в разлуке столько лет —

Но, право, счастья выше нет,

Чем встретить доблестного друга.

А я в морях далеких юга

За десять лет изъездил свет.

Там я терпенью научился,

И растерял надежд запас…

И вот нежданно здесь сейчас

Затем как будто очутился,

Чтоб ты мне жизнь геройски спас.

Давно ли ты из дальних стран?

Еще нет месяца, мой милый.

А жив твой дядя, капитан?

И как! Ему богатство в жилы

Все новые вливает силы:

Сто тысяч золотых дукат

Его так славно молодят,

Что, позабыв года, болезни,

Затеял он — жениться, брат.

Ну, что же может быть полезней!

Годам и деньгам, без сомненья,

Найдется в браке примененье.

Мой друг, взгляни на тот балкон:

Там — пара глаз, без сожаленья

Сгубивших мой покой и сон.

Пойдем: тебе я случай дам

Услышать благодарность там

За жизнь, спасенную со славой.

Там две сестры.

О боже правый!

Скажи, ты знаешь этих дам?

Да…

Видишь старшую из них?

Удел ее весьма печален:

Плющом обвиться вкруг развалин

Почтенных, старых и седых.

Старик с ней рядом — ей жених.

В такое зеркало стальное[29]

Придется век смотреться ей.

Ну, я, как младший, я скромней:

Доволен младшею сестрою.

Но по любви — я старше вдвое.

Я умираю. Это — верно?

Как то, что я влюблен безмерно

В ее прелестную сестру.

Их свадьба — нынче ввечеру.

Вот пара! Старый тигр — и серна.[30]

Нет! Раньше поразит их гром!

Коль хочешь все узнать — пойдем

Представиться невесте дяди.

Как быть? Прошу я об одном:

Кто я, ни слова, бога ради.

Зачем же?

Будь тебе известно —

Мне надо прочь из этих мест.

В чем дело?

Брат моей прелестной

Убит был мной в дуэли честной.

За мной следят, грозит арест.

Куда же ты направишь путь?

В Севилью.

Дай тебе шепнуть:

Когда Севильи покровитель

И скромная моя обитель

Тебе полезны чем-нибудь,

Мой друг, — они к твоим услугам.

Не надо ль денег про запас?

Охотно поделюсь я с другом.

Нет, друг мой… Но идите: вас

Давно зовут…

Ну, в добрый час!

Ну, матадор мой — молодец!

Все ль в голове твоей в порядке?

Убей меня: всему конец!

Убить? Но я не в лихорадке,

И не в горячечном припадке…

Да что с тобою происходит?

Она выходит замуж…

Так.

И на здоровье. Пусть выходит!

Тебя смущает этот брак?

Ты недоволен? Вот чудак!

Как? Я терзаюсь, я страдаю,

Мне ревность хочет душу сжечь…

Тебе я горе изливаю,

Твоих советов ожидаю —

И это — дружеская речь!

Когда же свадьба?

Нынче ночью.

За старика она идет!

Ну, вот! Увидишь ты воочью

Расплату за плохой расчет.

Подумай, что красотку ждет!

Усы и кудри накладные,

Подагра, челюсти вставные,

Катары, кашель, лом в спине…

Ты будешь отомщен вполне.

Плохое утешенье мне.

Старик — как каждый здешний дом:

Вот-вот от старости он рухнет.

Ступай в Севилью. Подождем.

Ведь от разлуки страсть не тухнет —

Питается ее огнем.

На эту ночь я здесь прикован.

Чтоб приговор увидеть свой?

Услышать — от нее самой.

А если будешь арестован?

Свою тревогу успокой:

Отец в лицо меня не знает.

Но ты в истерику впадешь,

Весь дом в смятенье приведешь…

А альгвасил-то не зевает.

И грянет бой у вас…

Так что ж!

Боишься?

Я… Людей — нимало!

Боюсь быков я и… скандала…

Сжечь их!.. Испепелить все в прах!

Да альгвасил зальет, пожалуй,

И нас оставит в дураках.

Дочь милая. Настало время мне

Избрать тебе достойного — в супруги.

Вот в ком — любовь и щедрость наравне

Идут. Мне трудно описать вполне

Перед тобою все его заслуги.

Тот дар, что из любви тебе дает

Сеньор Урбина, — выше всех щедрот.

Как?.. «Дар» его?.. Тогда — его племянник…

О, как глядит! Глаза полны огня!

Без слов мне ясно: я — ее избранник.

Ах, если б так глядела на меня

Моя Люсия! Я — твой вечный данник,

Красавица…

Боюсь поверить я.

А вдруг все это — ложь и сновиденье.

В ее замужестве — мое спасенье.

Богатым человеком, дочь моя,

Вернулся из Америки Урбина.

Племянник этот — вся его семья…

Боюсь смотреть… Иного властелина

Не хочет сердце, не желаю я.

У! Как глядит! Красива, как картина!

Но я мечтаю о другой награде.

И как легко мне быть покорным дяде.

Мне стоило огромного труда

Узнать, где наши дамы пребывают.

И то, что я услышал, навсегда

Надежды наши, Дьего, разбивает.

Отец насильно выдает их, да?

Но он благоразумье забывает.

Давно обычай уничтожен тот…

Никто насильно замуж не идет.

А младшая, скажи, выходит тоже?

Боюсь, что так.

О, как несчастен я!

Одна — тебе, другая мне дороже…

В любовном предприятьи мы друзья…

Что может быть с твоей судьбою схоже?

Приветствуй день счастливый, дочь моя!

Все капитан к ногам твоим слагает,

Взамен — тебя как дар принять желает.

Так быть должно.

Безумный сумасброд!

Пусть смерть грозит. Пойми, Пастрана: надо

Мне самому узнать, каков исход!

Ведь неизвестность — это муки ада.

Откройте же, сеньора, что нас ждет.

Возможна ли надежды мне отрада?

Мои мечты, богатство, жизнь труда —

Все заключило небо в вашем «да».

Хотя, сеньор, поручик благородный,

Известен мне по слухам как герой,

Хоть из семьи такой он превосходной,

Единственный наследник ваш прямой.

Хоть верю, что ему меня угодно

Ценить и уважать, но… боже мой…

Другого не могу найти ответа,

Как…

Что?..

Не знаю, что сказать на это…

Сеньора, но при чем племянник мой?

Его заслуги ценим мы без спора.

Но для моей особы небольшой

У вас прошу я ласкового взора.

Я сам молю вас быть моей женой.

Как?.. Вы, сеньор?..

Да. Жду я приговора.

О юности надежда! Вроде сна —

Любовью и обманом ты полна!

Дать старику ребенка на закланье!

Проклятье крепкой старости такой!

Ее отец не знает состраданья.

Нет сил бороться у нее с тоской.

Не надо жалоб. Затаю страданье…

Ужель не вспомнит о любви былой?

Фелипе мой! Предмет моих стремлений!

Ты победил не только на арене:

К твоей весне любовью я горю…

Меня ж отец отдаст на посмеянье,

Как майский цвет седому январю.

Исполните ль души моей желанье?

Я бесконечно вас благодарю…

Такая честь… и ваше состоянье…

О боже мой!.. Фелипе вижу я…

Жестокая! Так вот — любовь твоя.

Смелей! Никто вас к браку не принудит.

Чего ж мне ждать?..

Поможет мне обман.

Свидетели вы все. Пусть всякий судит.

Хотя богат и знатен капитан…

Он никогда супругом мне не будет.

Да ты в уме?

Обет мной богу дан.

То — воля неба — не мое желанье,

И я должна исполнить обещанье.

Увидела меня…

Погибла я…

Но пусть! Должна прибегнуть я к обману:

Отцу повиноваться я не стану.

Как смела ты?.. И это — дочь моя!

Сейчас же дашь согласье капитану,

Иль — берегись!

Сеньор, прошу я вас…

Ты скажешь «да» — или умрешь сейчас!

Подожди, сеньор отец мой.

Слушай. Будь судьей моим.

Правду всю тебе открою…

Справедливо рассуди.

Пусть я женщина. Но слово

Свято я свое держу:

Я твоей не даром крови,

Я из дома твоего.

Родилася я в Мадриде

И без матери росла.

Но всем сердцем добродетель

Полюбила дочь твоя.

До сих пор хранила втайне

Веры я обет святой,

И молчать мне помогали

Возраст мой — твоя любовь.

Но теперь мой исповедник

Приказал мне наконец

Все открыть тебе: все мысли…

Что за новости я слышу…

Отговорки все — и ложь.

Разве что успела чудом

Измениться в эту ночь.

Я бы с радостью, сеньоры,

Вышла замуж хоть сейчас

За сеньора капитана,

Капитал его ценя.

И кому ж из умных женщин

Не известно с юных лет,

Что нельзя прожить любовью

Если денег нет при ней?

Я б не спорила с судьбою:

Если б только я могла —

Я сто раз бы вышла замуж,

Если мало одного.

Но шесть лет уж миновало,

Как дала обет я богу

Чтоб опасности избегнуть,

О которой умолчу.

Чистоты обет дала я.

И исполню свой обет,

Чтобы в девственную землю

Чистой девственницей лечь.

Дочь моя… В вопросах веры…

Вообще в делах таких

Мне без мудрого совета

Невозможно рассудить.

Мы в Мадрид с тобой вернемся.

Там сомненья разрешим

У ученых богословов.

Помоги вам бог… Аминь.

Чудеса…

Что это значит?

Все узнаешь ты потом.

Дон Хуан, поедем также,

Чтоб узнать коней — в Мадрид.

Вроде башни вавилонской[31]

Все у нас смешалось здесь…

Твой обет — остаться чистой…

Да…

И знаю — для кого.