Блеск жемчуга

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

«Нефритовый дворец»

Суббота, 11 декабря 1993 г.

Сэм был удивлен, что слышит звук: толстые стены отеля отлично изолированы, а специальное стекло должно поглощать рев самого сильного шторма. Однако он слышал шум, именно такой, каким и должен быть рев тайфуна - как будто прямо на них несся грохочущий порожняк.

Удивительно было и то, что несмотря на этот рев, Мейлин спокойно спала в своем гнездышке. Сэм устроил его в дальнем алькове, подальше от окна. Конечно, даже если бы ветер сокрушил стеклянную стену, она не разлетелась бы на куски, а треснула. Сэм не сомневался в качестве особого стекла, но ведь никто не проверял его при таком тайфуне.

И даже если бы оно разлетелось на кусочки, гнездышко Мейлин было далеко от него. Тем не менее, Сэм встал перед ним, чтобы защитить ее своим телом, как щитом.

Мейлин вздрогнула и медленно распрямилась - впервые за пять часов. Сэм подумал, что она просто перевернулась во сне, но нет - длинные черные ресницы дрогнули и раскрылись.

- Привет, - сказал он.

- Привет, - ответила она. - Что это за шум? Тайфун?

- Скорее, прелюдия. Если только он не ускорился, то апогей наступит не раньше, чем через час.

- Сколько сейчас времени? Уже полночь? - Почти. Как ты себя чувствуешь?

- Отдохнувшей. - Искорки блеснули в ее глазах. «И более сильной, - добавила она про себя. - И более храброй», - добавила она еще, вылезая из гнездышка и направляясь к охранявшему ее покой ковбою.

Она почти дошла до него, как вдруг погас свет.

- Сэм, смотри, - прошептала она. - Смотри, что там творится!

Сэм думал, что знает, что именно он увидит за окном: потоки дождя, текущие по стеклу не вертикально, а горизонтально. Похоже, что во время тайфуна не работает закон тяготения, и ураганные дожди не падают на землю отвесно; эффект еще усиливается тем, что вода начинает блестеть, отражая огни города.

Но то, что он увидел, потрясло его: окно светилось. Покрытое водой стекло светилось само по себе изумрудно нефритовым светом.

Мейлин, не в силах сопротивляться искушению, подошла к окну, потрясенная великолепием этого зрелища. В конце концов, она ведь была Элли, а стеклянная стена светилась, подобно стене Изумрудного города.

- Это лучшее стекло, которое только бывает, - сказал Сэм, подходя к ней. - Но ведь эти ветры могут оказаться самыми сильными на планете.

- Я не боюсь, - улыбнулась Мейлин, прикоснувшись рукой к стеклу. - Это просто невероятно! Ты видишь? Два цвета сразу!

- Я вижу, - мягко ответил Сэм. - Но я уже видел это… я имею в виду, не сегодня, пока ты спала. Это стекло такого же нефритового оттенка, как твои глаза. Ты, наверное, не знаешь, что когда ты счастлива, в твоих глазах появляется изумрудный оттенок. Джейд, взгляни на меня!

Мейлин подчинилась его приказу. Взглянув в ее глаза, Сэм увидел тот же самый оттенок - слияние изумрудного и нефритового свечения.

- Сейчас я тоже вижу оба цвета. Ты счастлива, Джейд? Ты рада, что здесь сейчас?

- Да. Это мой дом… и твой.

Только что ее изящная рука касалась иллюзорно светящегося стекла, а теперь она вытянулась, чтобы коснуться его.

Ведь он тоже был иллюзией - она поняла это. Но сейчас его голубые глаза обещали ей самую прекрасную иллюзию - ночь любви.

Когда Мейлин протянула руки к его груди, он перехватил их и притянул ее ближе.

- Джейд, потанцуй со мной.

И они начали танцевать, озаренные зеленоватым светом. Снаружи все сильнее бушевал тайфун, приближаясь к пику своей ярости, а внутри Сэм и Мейлин слышали совсем другую музыку и танцевали под нее, радостную музыку их любящих сердец, соединившихся в эту ночь.

Танцуя, они начали целоваться, а пробужденное поцелуями желание заставило их передвинуться от мягкого сияния оконного стекла в тень отдаленного алькова.

- Сэм, люби меня, - прошептала Мейлин, когда ей показалось, что он хочет всего навсего просто снова уложить ее в гнездышко.

- Ты уверена, что хочешь этого? - так же тихо прошептал он. - Я не хочу причинять тебе боль.

- Ты не причинишь ее.

И, разумеется, он не причинил ей боли - он был невероятно нежен с этой хрупкой женщиной, только что отдавшей сестре кровь. Но даже нежная страсть Сэма скоро утомила ее, и она заснула в его объятиях, даже не слыша, что шепчет он ей о любви.

Сэм же слушал, как воет снаружи ураган, предупреждая всех и каждого, кто стоял на его пути, что скоро, очень скоро, миру придет конец. Однако для нас, подумал он, мир только начинается. Он решил не спать всю ночь, охраняя ее, держа в своих объятиях. Но Мейлин не однажды за эту ночь просыпалась, потому что желала его, нуждалась в его ласке, подбодряя его вздохами страсти.

Электричество вспыхнуло снова на рассвете. О его возвращении возвестил шум сразу и одновременно оживших лифтов, люминисцентных ламп и плит. Мейлин лежала в его объятиях, отвернувшись в сторону, и когда Сэм почувствовал, что она проснулась, он решил все равно подождать, пока она не повернется к нему.

Прошлой ночью они любили друг друга в темноте, в тени изолированного алькова, куда не проникали даже лучи зеленой луны. Но теперь они могли бы, наконец, видеть друг друга. Мейлин увидела бы любовь, горящую в его глазах, и Сэм сказал бы ей о своей любви.

Однако Мейлин не повернулась к нему. Вместо этого, двигаясь очень осторожно, чтобы не разбудить его, она выбралась из их любовного гнездышка и начала одеваться.

Сэм Каултер с трудом контролировал себя. Но все таки на этот раз он должен получить ответ - почему Мейлин Гуань покинула его постель?

- Куда ты собираешься?

Стройное тело, так грациозно танцевавшее этой ночью с ним, чьи движения были исполнены изящества и любви, вдруг застыло. Мейлин так и не повернулась, глядя в окно. Несколько часов назад это стекло сияло, как ее глаза, но теперь оно снова было прозрачно - самый обычный кусок стекла.

- Я смотрю на гавань. Ни одного парома не видно, зато полно сампанов. Я хочу как можно скорее добраться до Джеймса, сказать ему, что отель выстоял, перенес тайфун. - Мейлин запнулась, поняв, что это откровенная ложь: сообщать об этом Джеймсу было бессмысленно, ему достаточно было посмотреть на другую сторону залива, чтобы понять, что его отель построен не на зыбучем песке. Весь Гонконг сразу увидит, что их сверкающий храм все еще стоит на берегу.

Но что еще она могла сказать Сэму? Разве за несколько секунд до взрыва, чуть не унесшего жизнь Алисон, Сэм не высказался предельно откровенно и точно, чего он от нее хотел - ничего, кроме последней ночи страсти, чтобы больше никогда не встречаться.

Наверное, у тебя не будет проблем с теми двумя предложениями работы.

- Наверное, - спокойно согласился Сэм, хотя в его душе бушевала ярость. Почему Мейлин решила провести эту последнюю ночь в отеле? Сэму хотелось верить, что она любит его. Но теперь он начал сомневаться. Неужели для нее это была просто форма наслаждения, нежная страсть посередине бушующей стихии?

- Наверное, скоро откроется аэропорт, - сказала Мейлин, по прежнему обращаясь к прозрачному стеклу. - Ты, скорее всего, сможешь улететь сегодня же.

- Я тоже так думаю.

Мейлин должна была уйти немедленно, пока он не увидел ее слез.

- Ну что же, - тихо сказала она, - прощай, Ковбой!

- Прощай, Джейд!

Сэм проследил за ней, пока она не дошла до набережной и не забралась на один из лакированных баркасов. Воды залива в это утреннее зимнее утро были необычайно спокойны; зеркальную поверхность не нарушали даже обычные серебристые барашки волн.

Мейлин не оглянулась ни разу. Когда ее баркас добрался до середины залива, у Сэма хватило сил, чтобы разжать кулаки и взять одну из мраморных флорентийских пепельниц.

Если бы он хорошенько подумал, этот жест показался ему смешным - и просто глупым. Но Сэм не мог думать. Наконец то жестокость, так долго обитавшая в нем, могла позволить себе дать хоть небольшой выход.

Остаток своей жизни Сэм будет казнить себя за то, что влюбился в Мейлин Гуань.

Впервые Сэм нашел себе цель вне самого себя - кристально чистое стекло, которое несколько часов назад было их личной луной.

Швыряя мраморную пепельницу в стекло, Сэм уверял себя: ничего с ним не случится, мрамор просто отскочит и упадет на ковер.

Но пепельница не отскочила, производители стекла не обманули его: даже при экстремальных нагрузках стекло могло только треснуть, но не разбиться.

Природа всю ночь билась над тем, чтобы сделать хотя бы трещину в зеленоватом стекле - и провалилась. Но ярость Сэма превосходила по силе даже самый мощный тайфун.

Перед его глазами появилась не одна трещина - тысячи трещин, огромная паутина из трещин, сеть тонких изумрудных и нефритовых линий на фоне бледно розового неба.

Сэм выждал час для того, чтобы не столкнуться с Мейлин. Зато он столкнулся с Джеймсом.

Оба вернулись в «Ветра торговли» первые за время после тайфуна, - оба были небриты, оба не спали всю ночь, и хотя травму - душевную - получил только Сэм, в крови был Джеймс.

- Что случилось? - спросил Сэм. И внезапно он испугался за обеих сестер: - Алисон?

- С Алисон все в порядке, - успокоил его Джеймс, - это кровь Тайлера.

Пока они шли к лифту, Джеймс кратко рассказал Сэму о событиях прошлой ночи в Замке.

- Примерно к четырем утра ветер утих, и мы смогли уехать оттуда. К этому времени Тайлер потерял очень много крови, даже слишком много, но теперь он в госпитале, и врачи утверждают, что с ним все будет в порядке. Однако ходить он еще долго не сможет - им придется удалить часть кости, в которую попала пуля, и вставить вместо нее стальной прут.

- Когда начнется операция?

- Вечером, когда стабилизируется состояние раны в груди и давление.

- Он в сознании?

- Он и не терял сознания. - При воспоминании об этом голос Джеймса зазвенел. Он считал, что это был подвиг ради любви: Тайлер не верил, что выживет, и поддерживал себя в сознании только для того, чтобы быть с Ив.

- Я хотел бы навестить его перед отлетом.

- Ты улетаешь сегодня, Сэм?

- Если смогу достать билет. Кстати, Джеймс, там с окном в Президентском номере произошла маленькая неприятность, но это не из за тайфуна. Я заплачу за его замену.

Джеймс только махнул рукой - пустяки.

- Так ты уже был в отеле?

- Я там ночевал. И Мейлин.

- А, так ты видел ее утром? Как она?

- Мейлин? - Сэм понял, что в его голосе слышится горечь. - О, с ней все в порядке.

За несколько секунд перед тем, как лакированный баркас должен был уткнуться в причал, Мейлин, сунув руку в карман джинсов, нащупала остатки денег, которые засунула туда вчера, перед тем как отправиться в «Нефритовый дворец». Зная, что не так то просто будет найти перевозчика, который бы согласился доставить ее на другой берег в такой шторм, она захватила с собой всю наличность, что нашла у себя в номере. Несмотря на то, что это опасное путешествие обошлось ей в копеечку, в кармане оставалось еще немало налички.

Достав две стодолларовые банкноты, она спросила перевозчика по кантонски:

- Ты можешь отвезти меня в Абердин? Плачу двести долларов.

Это были хорошие деньги, но они находились в Гонконге, где даже в часы тайфуна торг был вполне уместен.

- Четыреста, - ответил перевозчик.

- Триста, - предложила Мейлин. Лодочник улыбнулся, довольный сделкой.

- Хорошо, триста.

И как только Мейлин передала ему деньги, баркас развернулся к Абердину.