Блистательный рыцарь

выпороть за неподчинение приказу своего сюзерена.

Наличие высокопоставленных друзей делает жизнь проще.

Также, той же зимой, Анна и я обследовали Малопольские холмы к северу от Кракова, где, как я знал, были залежи цинка, свинца, железа и угля. Анна говорила, что зима было

лучшее время года для "вынюхивания" такого рода вещей, поскольку вокруг было гораздо

меньше других запахов. Мы нашли залежи цинка и свинца довольно близко друг к другу, ну или, по крайней мере, это были две разные руды, и Анна сказала, что они обе пахнут как

сера и я знал, что обе залегающие здесь руды были сульфидами.

Свинец и железо выплавлялись здесь в течение тысячи лет, а некоторые археологи

считали, что именно здесь впервые было сделано железо. Но цинк как отдельный металл был

неизвестен. Он использовался как элемент сплава вместе с медью, чтобы сделать латунь, но руды смешивались до плавки, чтобы непосредственно сделать латунь или же цинковая руда

смешивалась с медью перед заливкой и, фактически, медь использовалась для уменьшения

цинка!

Позднее, этим летом я узнал почему.

Дело в том, что я вообще не получил бы цинк, если бы не добавил для доменной печи

некоторое очистное оборудование. На самом деле, не было реальной необходимости для того, чтобы контролировать загрязнения, поскольку наши предприятия были крошечными

по современным стандартам и не оказывали серьезного влияния на окружающую среду.

Но проблема будет увеличиваться, если только мы не начнем делать все правильно, поэтому я

добавил пылесборники там, где это только было возможно.

Затем мы попытались переплавить цинковую руду, после того, как ее обожгли, чтобы

получить оксид из сульфида, но все, что мы смогли получить так это шлак. Металла вообще

не было получено. И только когда мы вычистили пылесборник, мы нашли в нем капли цинка.

Цинк покидал печь вместе с дымом! Неудивительно, что древние никогда не находили

его раньше. Они вообще не волновались о загрязнении!

К следующей зиме, мы производили цинк в достаточном количестве, но это я уже

немного забегаю вперед.

144

Как только земля немного оттаяла, начались работы на учебной базе. Я выбрал

эту территорию, поскольку на ней присутствовали различные типы местности – как горы, так и равнины, а также потому, что это была наименее заселенная часть моих владений.

Я всего лишь должен был заплатить семи йоменам, чтобы они перевезли оттуда свои семьи.

В конечном счете, основные казармы будут представлять собой квадратный замок

шириной в милю и шесть этажей в высоту, но для начала это были довольно скромные ресурсы.

Там у меня было место для двухярусных кроватей для шестнадцати десятков мужчин, а также

столовая в два раза большая, чем церковь, обе которых были сделаны из бетонных блоков.

Вокруг был расположен большой бетонный плац и длинная двенадцатимильная полоса

препятствий, которая была самая трудная из всех, о которых я когда-либо слышал.

От графа Ламберта или, точнее, от каждого из его рыцарей, по расписанию прибыло

более ста крестьян. Я специально просил прислать мне самых грубых и непослушных

персонажей. Крестьян, которые "слишком умные для их же собственного блага".

И все они именно так и выглядели. Если где-то и была куча мужчин, которые выглядели

так, как будто их всех стоило повесить, то это были именно они.

За одним исключением

С ними был Петр Кульчинский.

145

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

ИЗ ДНЕВНИКА ПЕТРА КУЛЬЧИНСКОГО

Большую часть зимы я провел в подготовке к поступлению в воинскую школу

пана Конрада. Я обучал одного из моих подчиненных, Юзефа Кулисевича, чтобы он

мог замещать меня в течение года, дважды взяв его в мои поездки на фабрики и трактиры

пана Конрада, следя за тем, чтобы он был хорошо обучен.

Я внимательно наблюдал за всеми упражнениями, которые делал пан Конрад и его

рыцари и старался за ними повторять.

Также, я очень хорошо работал на графа Ламберта и, в конце концов, получил от него

назначение в школу. Это было нелегко – в то время, как мой отец был одним из крестьян графа

Ламберта, я не мог принести присягу пану Конраду. Но я постоянно надоедал графу и придумал

много причин, почему мне необходимо туда пойти.

Наконец, я ему достаточно надоел.

- Собачья кровь! Если бы ты был приведен к присяге у меня, я бы тебе задал! Петр, не будь таким умным – тебе же будет лучше!

- Да, мой господин. Но разве не именно это просил пан Конрад? Мужчин, которые

слишком умные?

- Клянусь Богом, я отправлю тебя туда только лишь для того, чтобы ты оказался от меня

как можно дальше! Я знаю, что пан Конрад задумал в этой школе и думаю, что ты умрешь там в

течение трех дней после прибытия!

- Спасибо, мой господин.

- Можешь поблагодарить меня, после того, как он тебя убьет! А теперь проваливай

отсюда и из города тоже!

Мой план удался и я быстро выехал, поскольку я думал, что для меня было абсолютно

необходимо попасть в школу воинов. Моя должность главного бухгалтера давала мне отличный

доход, приятные условия работы и немалый авторитет, но она не давала мне того, что я

действительно хотел.

Она не давала мне Кристину.

Она намеревалась выйти замуж за настоящего опоясанного рыцаря или же совсем

не выходить замуж. Хотя никто ничего не говорил об этом, но я был уверен, что те, кто выживет в школе воинов, будут посвящены в рыцари. Иначе зачем было все это затевать?

Итак, я стоял в строю с толпой самых грубых крестьян, которых я когда-либо видел.

Казалось, что сюда отобрали самых уродливых из уродливых. Они все были огромными, волосатыми и плохо пахли. Я начал думать, что я сделал большую ошибку, очень серьезную

ошибку в моем карьерном плане.

- Какого черта ты тут делаешь?! - крикнул пан Конрад.

- Меня сюда послал граф Ламберт, мой господин. Он сказал, что я был груб и непокорен

и, так как давал присягу ему, он задаст мне взбучку.

- Граф Ламберт может тебя вздернуть, несмотря на то, клялся ты ему или нет!

Кто выполняет твою работу?

- Йозеф Кулишевич, мой господин. Он достаточно компетентен.

- Бьюсь об заклад, это так! После такого трюка, ему просто обязательно нужно дать твою

работу! Ты коварный коротышка! Ты спланировал это, ведь так?! Ну хорошо, это был плохой

план! Ты хотел приехать сюда?! Отлично! Ты останешься здесь! Петр, ты больше не мой

оруженосец. Ты просто еще один пехотинец в этом строю!

Я был так потрясен, что едва расслышал, что он говорил другим, стоящим в этом строю, хотя он был настолько громок, что, казалось, даже змея бы услышала. Я потерял свою

должность? И я больше не оруженосец? Что я натворил?! Конечно же, никто не собирается

посвящать в рыцари эту кучу отребья! Я был уничтожен!

146

Они дали мне немного времени, чтобы оплакать свою судьбу. Мы промаршировали

в душ, так как пан Конрад сказал, что мы воняем настолько сильно, что он даже не может

стоять рядом с нами.

Они приказали нам раздеться и сложить нашу одежду в кучу, чтобы ее сжечь. Сжечь

одежду было, вероятно, правильным решением для тех тряпок, в которые были одеты

все остальные, но я тратил значительную часть моего жалования на хорошую одежду!

Мои красные чулки и пурпурная туника были брошены в кучу тряпок, также как и моя голубая

шляпа, зеленый плащ и мои замечательные туфли из Кракова с самыми длинными острыми

носами в Силезии! Я мог только благодарить бога, что не одел мой меч и доспехи, разумно

предположив, что ни у кого другого не будет такого наряда.

Каждому из нас для наших ценностей была выдана маленькая сумка. Нам было сказано, что они будет нам возращены, если мы выживем в течение года, или, что более вероятно, они будет отправлены нашим семьям.

Четыре старых женщины ждали нас с ножницами для овец - еще одним изобретением

пана Конрада. С каждого из нас были сострижены все волосы – с головы до ног и между ними.

При этом старые женщины смеялись над маленькими размерами наших половых органов

или, иногда, делали вид, что поражены их размером. Это был очень унизительный опыт, а затем

рыцари начали кричать на нас, требуя, чтобы мы вымыли свои лысые головы и голые тела

самым отвратительно пахнущим мылом которое я когда-либо видел.

Прежде чем они позволили нам выйти на холодный весенний воздух, чтобы обсохнуть

каждый из нас был проверен на наличие блох.

Затем мы должны были выбрать для себя одежду из кучи готовой одежды. Там была

даже такая, которая вполне сносно мне подошла, но все это были просто мешковатые

крестьянские тряпки, которые в любом случае не были хорошо подогнаны. Ботинки были

крепкими и чем-то напоминали походные ботинки пана Конрада, но у них были тупые носы

и совсем не было стиля.

Другие пехотинцы, как они нас называли, были удивлены качеством одежды, но что

касается меня, то она выглядела ужасно. Одежда была сделана из крепкого льна, но была

неокрашена и без вышивки. Также всем остальным понравилась еда, но она была точно

такой же, которую обычно подают на стройках пана Конрада и для меня тут не было ничего

нового.

Казармы были построены из искусственного камня, и мы должны были спать

на трехярусных кроватях по сорок мужчин в комнате, но всюду поддерживался полный

порядок и чистота.

Скоро мы обнаружили, как обеспечивается такая чистота, поскольку большая часть

нашего времени тратилась на уборку и полировку. То есть, большая часть нашего времени, которого мы не тратили на то, чтобы выполнять другие вещи, поскольку они делали так, что мы

были постоянно чем-то заняты.

Каждый день, мы вставали до рассвета, чтобы умыться в холодной воде и, перед

завтраком, выстроиться в аккуратные линии, чтобы прочитать мессу и произнести нашу клятву, после чего всегда следовал бег, который сначала начинался с трех миль, но, в конце концов, был продлен до двенадцати.

Но это был не просто бег по плоской земле. Мы бежали вверх и вниз по холмам, через

препятствия из огромных бревен, через пропасть, перебирая руками веревки, а также вверх

и вниз по скалам. Многие из пехотинцев были ранены и немало умерло в процессе, поскольку

сильная усталость и опасная высота являются смертельной комбинацией.

Всякий раз, когда кто-то получал ранение, мы всегда останавливались и получали

импровизированный урок по оказанию первой помощи - все останавливались и смотрели, как зашивают пострадавшего. Мы постоянно маршировали, бегали или прыгали вверх и вниз, а также выполняли другие упражнения.

147

Через неделю нам выдали оружие - сначала пику, затем меч и кинжал и, наконец, алебарду. Четверть нашего дня была полностью посвящена работе с этим оружием, или палкой, или вовсе без оружия.

Еще четверть нашего дня мы проводили в классах, поскольку было объявлено, что все

должны научиться выполнять арифметические действия, а также уметь читать и писать.

Поскольку я уже освоил эти предметы, то был поставлен наставником над другими, хотя

большинству было трудно учиться, когда они так уставали. В действительности, большая часть

мужчина была выгнана из-за умственного, а не физического несоответствия.

Некоторые из солдат из-за всего этого фактически сошли с ума. Один мужчина заперся

в уборной и когда, наконец, мы достали его оттуда, то все, что он мог, так это бессвязно

бормотать. Он был голым и измазанным в собственном дерьме.

148

ИЗ ДНЕВНИКА КОНРАДА ШВАРЦА

Получение армии собиралось стать самой сложной задачей, которую я когда-либо делал.

Данная работа предполагала не просто изготовление отдельных частей доспехов –

рук или брони, хотя и тут было довольно много работы. Необходимы были многие тысячи

человеко-часов, чтобы сделать конвертер Бессемера, который превращал чугун в сталь, а также

прокатный стан, который делал листовой металл, и линию штамповки, которая выпрессовывала

шлемы, грудные пластины, наплечники, а также другие двадцать семь частей, которые были

необходимы, чтобы одеть мужчину. И каждая такая часть должна была быть изготовлена, по крайней мере, в четырех различных размерах, так что общее число необходимых штампов

было огромным.

Мы делали сталь, используя процесс Вутца и, таким образом, получали хорошие

наконечники для пик, алебард, мечей и кинжалов, но помимо этого оставалось все еще много

работы.

У нас был приличный черный порох и, было нетрудно сделать поворотные пушки, как только была налажена производственная линия, но мы столкнулись с проблемами, как только дело дошло до запала. Я хотел сделать казнозарядное оружие с продольно

скользящим затвором и магазинным питанием с латунными гильзами и свинцовыми пулями, но после двух лет попыток придумать надежный запал, я вынужден был отложить этот проект

на второй план. У меня просто не было достаточно времени, если, конечно, я хотел передать

это оружие в серийное производство достаточно загодя, чтобы обучить людей пользоваться им

в борьбе с монголами.

Но я боялся идти сражаться с ними с кремневыми ружьями. Скорость стрельбы будет

такой низкой, что нам потребуется в двенадцать раз большее количество оружия, чтобы сделать

ту же самую работу. Преимущества казнозарядного оружия и предварительно подготовленных

зарядов были очевидны. Проблема заключалась только в поджигании пороха.

Наконец, я остановился на идее разместить фитиль запала на конце каждого заряда

и спиртовую горелку в основе каждой пушки. Защита на заряде прикрывала запал, пока заряд

не помещался в камору и, в этот момент, пламя поджигало запал, он горел некоторое время

и затем поджигал основной заряд. Не самая лучшая система в мире, но она работала.

В пятнадцатом веке в Чехии, во время Гуситских войн, во многих сражениях решающее

значение имели военные повозки. Наши пушки были достаточно тяжелыми - около

шестидесяти фунтов каждая, а вес одних только боеприпасов был больше, чем мог ожидать

нести с собой человек, не говоря уже о другом оружии и доспехах.

Я решил сделать небольшую четырехколесную тележку, длиной шесть и шириной

в два ярда. Колеса были два ярда в высоту и были установлены на шарнирах таким образом, чтобы их можно было развернуть либо вдоль, подготовив тележку к длинной дороге, либо

в стороны - подготовив ее к сражению.

Не существовало никакой возможности получить достаточное количество лошадей, чтобы тащить тысячу тележек, в которых мы нуждались, поэтому эту работу должны были

делать тридцать шесть человек, вооруженных пиками и алебардами. Пикинеры могли бы

защищать шесть пушек и их канониров в тележке, а пушки могли бы стрелять поверх их голов.

На одной стороне каждой тележки было достаточно брони, чтобы остановить стрелу, а крыша каждой тележки могла быть перекинута на шесть ярдов, чтобы использовать ее

в качестве щита, высотой в полтора ярда для мужчин, которые ее тянут. Она также была

бронирована.

149

Если бы мужчины были хорошо обучены, и мы могли бы заставить монголов нас

атаковать или мы смогли бы их окружить, то мы порубили бы их в капусту (Примечание: Буквально - "превратили в собачий фарш - "dog meat"). Но мы ничего не могли поделать

с их мобильностью. Обычный монгол имел несколько лошадей и, перемещаясь, они могли

легко нас победить.

До некоторой степени помочь восполнить скорость могла бы связь. Неважно, насколько

быстры ваши войска, поскольку прежде, чем они начнут двигаться, вы должны доставить им

приказ. Если бы у нас было радио, то наша эффективная скорость удвоилась. У меня пока что

не было радио, и я не был уверен, что я могу его сделать, поскольку наш технологический

уровень был слишком низок, но я создал команду, чтобы изучать азбуку Морзе для коротких

телеграфных линий. Если мы сможем создать радио, то к тому моменту у нас будут готовы

операторы.

Но, чтобы сделать телеграф, необходимо не так много. Электричество проходит через

проволоку, а простой моток проволоки представляет собой электромагнит, который нажимает

или звонит в колокол. У нас было волочильное оборудование для производства проволоки, а, практически любые два металла в емкости с уксусом, образовывали батарею.

Но несколько лет назад я пытался провести линию между Тремя Стенами и Окойтцем, и не сумел этого сделать. Цена меди была настолько высока, что для людей было слишком

сложно просто смотреть на то, сколько ее висит на деревьях. Воры воровали проволоку

быстрее, чем мы снова успевали ее натягивать! Мы не могли все это охранять и каждый раз, когда мы ловили вора, на его месте появлялись еще три.

Наконец, я должен был остановить проект и пан Владимир в этом меня поддержал.

Но мы протянули проволоку внутри Трех Стен, сделав это в основном для обучения

операторов, но также для внутренних коммуникаций.

Наилучшей линией обороны была река Висла. У нас были паровые двигатели, работающие на заводах и мы были в состоянии построить лопастные речные пароходы. Флот

вооруженных и бронированных пароходов мог бы остановить монголов, особенно, если бы

пароходы имели радио. Столкновение с вторжением произойдет в районе седьмого марта, а в это время река может быть, а может не быть замерзшей. Если река будет замерзшей, то лодки будут бесполезны, поэтому мы не можем рассчитывать только на них.

Но все это, по крайней мере, для меня, представляло собой легкую часть и просто

означало девять лет долгих часов тяжелой работы для меня и тысячи других мужчин и женщин.

Сложная часть заключалась в обучении армии.

В тринадцатом веке в Польше не было никаких обученных профессиональных воинов

за исключением рыцарей, чья концепция чести и честной игры сделала их практически

бесполезными

за исключением

"вежливых

конфликтов",

где они

и использовались

для сражения. По их мнению, более важно было сражаться благородно, чем победить, что хорошо для игрового поля, но не тогда, когда монголы планируют убить каждого мужчину, женщину, ребенка и домашнее животное в Восточной Европе!

Я должен был обучить современную армию с абсолютного нуля. Тут не было никаких

старых сержантов, прошедших прошлую войну.

150

Годами жизнь была довольно мирной, несмотря на то, что страна быстро распадалась

на герцогства, которые были разделены между наследниками предыдущего герцога. Войны, которые велись, больше напоминали спортивные мероприятия, нежели серьезные сражения.

И там, в любом случае, не было сержантов. В тех редких случаях, когда воевали крестьяне, им не давали никакого обучения, а, зачастую, и никакого оружия за исключением

тех сельскохозяйственных инструментов, которыми они владели.

После того, как я понял, что у меня будет промышленная возможность вооружить армию

численностью от пятидесяти до ста тысяч человек, я попросил моего сюзерена, графа Ламберта, отправить мне толпу неудачников и нарушителей из поместий других его рыцарей, поскольку мой предыдущий опыт службы говорил о том, что лучшие сержанты получаются

из неудачников в сердце.

Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что большинство из них не может

нормально жить в гражданских условиях. Чтобы нормально жить, кажется, что большинству

из них, необходима окружающая структура, которую предоставляет армия. Во всяком случае, никто не возражал против того, чтобы отдать мне своих проблемных подданных.

Мы проведем их через абсолютный ад. Программа была разработана таким образом, чтобы держать их на самом краю физического истощения и рядом с тонкой границей безумия.

И многие из них не смогут через нее пройти.

В этом первом классе я преднамеренно убил два десятка мужчин и не думаю, что моя

совесть будет когда-нибудь по-настоящему чиста. Но я должен был иметь лидеров, которые

абсолютно жестки и надежны и у меня не было двадцати лет, чтобы их лелеять и обучать.

Если они не будут достаточно хороши, то мы могли бы потерять в бою тысячи мужчин и, кроме

этого, всю страну.

Но мне было больно это чувствовать. Чертовски больно. И часто после отпевания, я плакал перед сном. И это я, зрелый мужчина, тридцати шести лет от роду.

151

ИЗ ДНЕВНИКА ПЕТРА КУЛЬЧИНСКОГО

Мы постоянно были под наблюдением и никогда, за исключением воскресений, не имели свободной минутки. Тогда можно было уйти из казармы и побыть немного времени

совсем одному, что было замечательно.

За месяц до этого у меня была возможность лично поговорить с паном Владимиром, поскольку я обнаружил его сидящим в одиночестве на бревне в лесу.

- Как дела, Петр? – сказал он так, как будто мы снова вернулись в большой зал

пана Конрада.

- Очень хорошо, господин! – сказал я, невольно вытягиваясь.

- Расслабься. Никто нас здесь не видит.

Я попытался, но мне было трудно это сделать. В течение многих лет он относился ко мне

как к младшему брату, но в течение последнего месяца он был таким же жестоким, как и другие.

- Спасибо, пан Владимир, - сказал я, садясь на бревно рядом с ним.

- Знаешь, ты нас удивил. Никто из нас не ожидал, что ты продержишься больше недели, особенно пан Конрад.

- В самом деле? Но разве ты не видишь, что я должен это сделать? Если бы яне остался

здесь, то мне больше бы некуда было идти. У меня нет больше должности, и я больше

не оруженосец.

- Может да, а может и нет. Лично я думаю, что если бы ты пошел к пану Конраду

и попросил бы их назад, то ты их получил бы. Пан Конрад был раздражен тем, что ты пошел

против его пожеланий, но он не злой человек. Я думаю, все, что тебе нужно, это принести

извинения и признать свою неудачу здесь.

- Я извинюсь перед ним, как только мне представится такая возможность. Но я

не покину эту школу. По крайней мере, не сейчас.

- Ну что ж, ты принял решение и тебе решать следовать ли ему. В конце концов, все мужчины пана Конрада будут посещать эту школу, так что думаю, для тебя будет лучше

ее закончить.

- Тогда почему пан Конрад так сердится на мое желание учиться в школе сейчас?

- Потому что это не обычный курс! Первый класс предназначен для обучения учителей.

Позднее учеба будет не такой сложной, как сейчас. Мы надеемся, что хотя бы четверть из вас

выживет в результате этого обучения. Чтобы учить остальных, нам нужны первоклассные

инструкторы. После прохождения обучения, по крайней мере, половина будет этим заниматься.

Пан Конрад сердиться из-за того, что ты тратишь свое время, рано проходя обучение.

152

- Так или иначе, ты меня немного успокоил. Как ты думаешь, скоро нас посвятят

в рыцари?

- В рыцари? Кто тебе такое сказал? Мы не планируем никого посвящать в рыцари!

Лично я думаю, что пан Конрад хотел бы уничтожить посвящение в рыцарей, если бы он знал, что ему за это ничего не будет! Я знаю, что ему не нравиться разделение на дворян

и простолюдинов и что так не принято у него на родине.

- Тогда все, что я сделал, было зря, пан Владимир. Я надеялся, что если бы меня

посвятили в рыцари, то Кристина смотрела бы на меня по-другому бы.

- Так вот в чем все дело! А я все удивлялся, что заставило тебя ослушаться желания

своего господина. Могу я говорить откровенно? Петр, ты и Кристина двое сумасшедших!

Она бы не приняла тебя, даже если бы ты был герцогом! Она хочет пана Конрада, хотя знает, что никогда его не получит. И ты продолжаешь за ней бегать после того, как получаешь от нее

отказ каждый раз, когда ей представляется такая возможность! Вокруг есть куча других

красивых девушек и у тебя есть хороший шанс с любой из сотни.

- Девушек много, но Кристина одна.

- Петр, ты копаешь для себя яму и если ты настаиваешь, чтобы тебя в ней похоронили, то я ничего не могу сделать. Время возвращаться. Иди. Я не хочу, чтобы другие думали, что я

предоставляю для тебя какие-то особые привилегии, хотя я и пытался это сделать.

Я часто думал о том, чтобы бросить школу, но я никогда не смог бы заставить себя

проиграть или публично признаться в провале. Поэтому я продолжал вкалывать.

153

ИЗ ДНЕВНИКА КОНРАДА ШВАРЦА

В армии есть нечто большее, чем оружие и обучение. Гораздо более важным является

две вещи: дух и честь мундира. Мужчины должны верить в себя и в свою организацию

и эта вера должна носить эмоциональный, а не формально-логический характер.

Как можно видеть, война является абсолютно иррациональным феноменом. Нет, и никогда не будет какой-либо разумной причины рисковать своей жизнью, атакуя кого-то

с целью получить возможную материальную и эмоциональную выгоду. Даже если бы

это просто не было абсолютно безнравственно, простой факт заключается в том, что ты

рискуешь все потерять и имеешь очень мало шансов что-то получить.

Смысл сражаться есть только тогда, когда кто-то еще нападает на вас, но даже в этом

есть большая доля иррациональности.

Любой отдельный человек, в боевой линии убежав, может повысить свои шансы

на выживание. Если он убежит, а все остальные останутся стоять и сражаться, то, вполне

вероятно, что он выживет, в то время как какая-то часть тех, кто будет сражаться умрет.

Тем не менее, если побегут все, то армия понесет гораздо более высокие потери, чем, если все

останутся стоять и сражаться. Большую часть жертв побежденная армия понесет после битвы

в процессе зачистки и уже после того, как боевая линия будет разбита.

Поэтому, как бы иррационально это не звучало, в среднем ваши шансы на выживании

выше, если ты стоишь и сражаешься, в то время как ваши индивидуальные шансы лучше, если ты убежишь.

Это иррационально. Это безумие! И поэтому, победоносная армия должна иметь

особый вид ума. Люди в ней должны быть достаточно безумны, чтобы быть готовы умереть, чтобы вся армия имела возможность победить. Этот особый вид безумия называется дух.

Можно формировать дух способами, которые многим покажутся странными или даже

иррациональными. Одним из них является устроение специальных церемоний, среди которых

самой важной была наша "Рассветная служба".

Я хотел выразить клятву верности таким образом, чтобы она оказывала эмоциональное

воздействие и была понятна для необразованных людей. Я тщательно изучил все клятвы, которые смог припомнить, но большинство из них были либо чересчур формальными, как, например, военная присяга, или ничего не говорили, как, например, клятва американскому

флагу. Лучшими из всех оказались Клятва бойскаутов и Закон бойскаутов. Я немного

их модифицировал, чтобы они соответствовали обстоятельствам, и чтобы каждый день жизни

солдата начинался с такой службы.

154

На рассвете они проснулись под звуки горна, и вышли на плац еще до того, как солнце

встало над горизонтом. С первыми лучами солнца была проведена очень короткая месса

без проповеди, которая потребовала меньше, чем восемь минуть, хотя и понадобились

определенные усилия, чтобы уговорить священника чтобы в первый раз сделать это.

Наш небольшой оркестр, с духовыми и ударными инструментами, играл копландовские

"Фанфары для простого человека".

Затем мы подняли наши правые руки к солнцу и торжественно произнесли:

- Клянусь честью, я сделаю все возможное, чтобы выполнить свой долг перед Богом

и армией. Клянусь соблюдать Кодекс Воина, поддерживать себя в хорошей физической форме, в здравом уме и нравственно чистым.

Кодекс Воина

Воин должен быть:

Надежным, Преданным и Почтительным

Вежливым, Добрым и Отеческим

Послушным, Веселым и Эффективным

Храбрым, Чистым и Смертельным

За этим последовали приказы на день, когда мужчинам было сказано, что они должны

делать в оставшуюся часть дня.

Вся церемония занимала меньше двенадцати минут, но она будет выполняться каждый

день в жизни воина. Всегда.

Другие действия выполнялись, чтобы сформировать дух. Вы носите одинаковую одежду, поэтому и выглядите одинаково с остальными и начинаете думать, что вы такие же, как остальные. Вы вместе маршируете и ходите одной и той же дорогой. Вы поете хором

и в унисон. И вы вместе делаете великие и невозможные вещи. Вы проходите сложные полосы

препятствий и, в конце концов, вы вместе побеждаете.

Но у моей армии не будет никаких шансов победить в бою до того момента, пока

не придут монголы. Все это не будет похоже на современную войну, которая может длиться

пять лет и дает возможность приучить войска к крови до момента финального конфликта.

Война с монголами будет выиграна в течение двух месяцев, если будет выиграна вообще.

Мне требовалось нечто большее, чтобы дать возможность солдатам магическое чувство

неуязвимости и у меня были на этот счет пара идей.

155

Одна из идей предполагала хождение по огню. Хождение по огню или, по крайней мере, хождение по горячим углям, практиковали в Калифорнии различные примитивные племена

и сумасшедшие. Если бы я смог показать им, что они могут ходить через огонь обнаженными, то они поверили бы, что теперь их нельзя остановить. И никто не побежит, если будет искренне

верить, что он победит.

Другой любопытный оптический феномен называется "слава". Если встать на высоком

месте ранним ясным утром, а в долине под вами будет очень много тумана, то, если все сделано

правильно, если посмотреть на свою тень, падающую на туман внизу, то вы увидите вокруг

своей головы лучи света исходящие наружу. Они будут видны вам только вокруг вашей головы, и никто другой их не увидит, по крайней мере, с вашей точки зрения. Конечно, они будут

видеть эти лучи только вокруг своих голов. Об этом я читал в журнале Scientific American, но

их объяснение данного феномена выглядело неубедительным.

Но однажды утром, пробегая с солдатами через полосу препятствий, слева внизу от себя

я увидел тот же самый феномен. Это было жутко и казалось, что я был одет в своего рода гало!

Если бы я мог показать мужчинам, что они окружены ореолом, что они лично

благословлены Богом, то они бы стали истинно верующими, абсолютными фанатиками

и своего рода сумасшедшими, выигрывающими войнами.

Я изменил маршрут утренней пробежки, оставив это место в стороне, сказав, что оно

святое. Тем не менее, я еще не раз приходил туда по утрам и в трех четвертях случаев я мог

видеть тот же самый странный эффект. Определенно, я хотел бы, чтобы он стал частью

церемонии вручения дипломов!

156

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

ИЗ ДНЕВНИКА ПЕТРА КУЛЬЧИНСКОГО

Через три месяца нас осталось меньше половины. Одиннадцать мужчин погибло, еще десяток стали калеками на всю жизнь, а другие просто не выдержали напряженных

тренировок, но я все еще был здесь.

Пани Ричеза начала преподавать свой курс каждую субботу. Она учила вежливости, а также, по вечерам, танцам. Чтобы помочь пани Ричезе были привлечены девушки, и все

тщательно контролировалось. Было поразительно снова видеть женщин. Три месяца

в исключительно мужской компании делают странные вещи с мыслями молодых людей.

И, когда дамы были все же представлены нам, мы все сильно смутились, но были вынуждены

с ними общаться! Я так никогда и не понял, что я тогда испытывал.

Следующие три месяца были такими же жесткими, и мы потеряли еще почти два десятка

человек, но затем уровень отсева упал и все потери, которые мы имели, были в основном

связаны с травмами. Это не значит, что курс стал легче - это не так. Но те из нас, кто еще

остался, смогли бы могли выжить где угодно.

Взобраться по веревке на высоту большую, чем шпиль церкви не беспокоило нас

ни в малейшей степени. Мы делали это каждый день перед завтраком! Восхождение на скалу

вдвое большей высоты было детской игрой, и мы этим наслаждались. Полдня с двойным весом

оружия? Мы легко могли это сделать!

Вскоре мы получили пластинчатые доспехи, наподобие тех, что носил пан Конрад, и обучились выполнять все наши упражнения в доспехах, что, на первый взгляд, оказалось

не таким уж простым делом! Мы потеряли несколько человек в утесах, когда они недооценили

свой баланс или прочность скал, но оставшиеся получили необходимые рефлексы.

Потом мы получили наши первые пушки. Пан Конрад сказал, что пушки могут быть

любого размера, но большие полезны только при штурме городов и замков. Нашими

противниками будут всадники и поэтому наши пушки были довольно небольшими.

Он называл их поворотные пушки, так как они были установлены на шарнирах, которые

позволяли легко поворачивать их в любом направлении. Они были длинной с мой рост и имели

калибр больший, чем мой большой палец. Они могли стрелять в шесть раз дальше, чем арбалет

и одна пуля могла пробить четыре свиньи и четыре комплекта доспехов. Я это знаю, поскольку

лично сделал этот выстрел, а потом помог съесть этих свиней.

Шесть этих пушек были установлены на повозках, которые, кроме пушек и амуниции, перевозили оружие и припасы для сорока трех мужчин. Таким образом, было шесть отрядов

по шесть человек в каждом, плюс шесть командиров отрядов и командир телеги.

Телеги были большие: шесть ярдов в длину, два – в ширину и полярда в высоту.

При этом, расстояние до земли составляло полтора ярда. У каждой из телег были четыре

огромных колеса, установленных на роликах таким образом, что они могли быть

заблокированы в одной из четырех позиций. При перемещении, колеса были заблокированы

таким образом, что они были развернуты вперед и назад, а затем вытянуты в длину. В бою, ролики разворачивались в стороны, а телега вытягивалась боком и все шесть орудий

могли встретить врага. В бою, крыша телеги выдвигалась в сторону на длину трех пик

для обеспечения защиты, представляя собой большой щит для тридцати шести мужчин, которые ее тянули. Наша броня имела кольцо в спине, рядом с талией, для крепления веревки

при помощи скользящего узла. Это оставляло руки первому ряду свободными, чтобы

использовать алебарды, а следующие пять воинов могли держать свои пики.

157

Я был хорошим стрелком из лука и, так уж случилось, что я оказался одним из лучших

стрелков из поворотной пушки. Часть удовольствия быть наводчиком заключалась в том, что я

мог ехать, в то время как остальные должны были идти рядом. Ты был высоко над ними и мог

над ними насмехаться, поскольку они должны были смотреть вперед и не видели, что ты

делаешь.

По правде говоря, мой небольшой рост также сыграл роль в том, чтобы сделать меня

стрелком, так как, чем меньше вес на телеге, тем лучше. Всех самых сильных мужчин сделали

алебардщиками первой шеренги, а тех, кто умел хорошо оказывать первую помощь, поставили

в шестой ряд, где они могли видеть, когда кто-нибудь падал.

План заключался в том, чтобы иметь тысячи таких вот телег с пикинерами, которые бы

прикрывали пушки, и пушками, прикрывающими пикинеров, стреляющими во врага

над головами пехотинцев. За исключением наших смотровых щелей, наша броня защищала нас

от стрел, и сложно было себе представить, что враг может нас победить! Мне было даже

сложно представить, что кто-либо будет настолько глуп, чтобы с нами сражаться!

Самая большая проблема случилась во время девятого месяца моего военного обучения.

Мой класс уменьшился с гросса до трех десятков мужчин (Примечание: Гросс - дюжина дюжин

или 144), который был, когда мы только начинали, так как Йозеп Карпенски умер предыдущей

ночью. Это было холодное утро и на земле было небольшое количество инея, поэтому мы были

полностью обнажены во время двенадцатимильной пробежки перед завтраком, которой

руководил пан Конрад. Если после обеда будет жарко, то мы могли быть уверены, что мы

будем работать в полной зимней броне, так как он никогда не упускал возможности сделать

обучение как можно более сложным.

Мы гадали, почему все так было устроено: наши быстрые обеды и несколько кратких

моментов в день, которые мы могли посвятить себе. По крайней мере, я предполагал, в то время

как другие считали, что пан Конрад так к нам относился из чистой жестокости. Лично я не был

в этом убежден, так как только я один знал этого человека, перед тем, как началось это похожее

на ад обучение, и я знал, что он никогда не причинял боль без нужды.

За этой очевидной потерей времени скрывался определенный метод и для мужчины, вроде меня, было очевидно, что это была не та тупая жестокость, с которой безмозглый

крестьянин убивает безмозглого зверя. Это было больше похоже на очищающую боль, которая

возникает, когда белую молнию выливают на открытую рану, чтобы ее очистить, перед тем

как рваные края будут отделены, а рана зашита (Примечание: Скорее всего, здесь имеется

ввиду спирт или спиртовой раствор). То есть, если говорить точнее, это был тот вид

жестокости, когда ты всегда находишься на самом краю невыносимого, но, когда еще можно

как-то выжить.

Думаю, что знание моего сюзерена оказало мне помощь в моральном плане, а также

дало мне некоторое преимущество перед всеми остальными, тем самым помогая мне

компенсировать мои физические недостатки.

158

Утренняя пробежка была ежедневным делом и всегда выполнялась по одному и тому же

пути в обоих направлениях.

Мы бежали друг за другом по четыре в ряд, на ходу распевая одну из песен, которые

пан Конрад для нас написал, когда завернули за поворот и обнаружили, что мы окружены

людьми барона Стефана. Их было около пятидесяти человек - все на конях и вооружены, считая

рыцарей и их оруженосцев.

Барон Стефан, одетый в свою позолоченную кольчугу и шлем, и с мечом с позолоченной

рукоятью, объявил, что мы на находимся на его земле, и что все мы являемся нарушителями

и, так как пан Конрад околдовал герцога и графа Ламберта, то для него пришло время взять

закон в свои руки, и силой оружия подтвердить, что эта земля принадлежит ему.

Пан Конрад сказал, что это смешно. Сражение между двумя рыцарями одного и того же

господина нарушало все правила. Испытание боем было незаконным в этих условиях

и, конечно же, не тогда, когда он и его люди были безоружные, а люди барона - полностью

вооружены.

Барон сказал, что он не собирается сражаться с паном Конрадом, но он демонстративно

убьет одного из его крестьян, но не слишком ценного. Он сказал, что возьмет самого хилого

из всей группы и при этом указал на меня!

И пан Конрад и пан Владимир, который был с нами в то утро, попытались поговорить

и пристыдить его, но барон был похож на сумасшедшего. Он сказал, что я был отмечен

смертью!

Я было подумал о том, чтобы убежать, но пешком у меня не было шансов обогнать

отдохнувшего боевого коня. Меня поймали бы в тот момент, когда я был бы уже изнурен, и мне

пришлось бы сражаться, будучи полностью вымотанным. Кроме того, раз уж мне предстояло

умереть, то я предпочел бы это сделать как можно более почетным способом. По крайней мере, я прочитал мессу и причастился менее часа назад, так что моя душа была готова к смерти.

Я стоял по стойке смирно и ждал, пытаясь повторять про себя хорошие слова для покаяния.

Пан Конрад продолжал пытаться что-то объяснить бешеному барону, но факты

заключались в том, что люди барона могли убить бы нас всех, если бы только он им приказал.

Насмешки пана Конрада привели к тому, что барон поклялся, что он будет сражаться со мной

в одиночку, а люди барона поклялись, что они не будут вмешиваться в драку. Затем он сказал

барону, что нужно дать мне хотя бы палку, чтобы я мог себя защищать. Было выбрано дерево

и получено согласие на то, что я могу его использовать.

Пан Владимир поговорил с одним из его двоюродных братьев, который дал клятву

барону и тот дал мне на время попользоваться боевой топор. Пан Конрад посмотрел на меня

и тихо сказал: "Пика и дубинка".

Дерево было молодой сосной - высокой, прямой и толщиной с мое запястье. Я быстро

ее обработал, оставив кору для того, чтобы было удобно ее держать. Я нехотя вернул топор

и встал в центр луга. Дубинку, которую я сделал, я бросил на землю в нескольких ярдах от меня

и встал, подняв свою пику, как на параде - широко расставив ноги, заведя левую руку

за прямую спину и с вертикально поднятой пикой на расстоянии вытянутой руки от меня.

Я чувствовал себя немного глупо, стоя здесь голым, но если что-нибудь и может спасти

мою жизнь, то это обучение, полученное за последние девять месяцев. Было не время забывать

об этом! Про себя я тихо произносил все молитвы, которые я только знал.

Барон Стефан и его люди расположились на севере, а пан Конрад – на юге, так, как если бы это было законным Испытанием боем.

Пан Конрад снова выразил протест относительно незаконности процедуры, а также

поклялся отомстить, если я буду убит. Я продолжал молиться и поприветствовал его, когда

он закончил.

159

Барон подошел к краю луга, одел свой большой шлем, опустил копье и бросился в атаку.

Толпа замолчала, когда его огромная черная лошадь бросилась ко мне. Внутри я был

в ужасе, но думаю, что я не показывал этого, поскольку привычки последних месяцев были

глубоко в меня вбиты.

Доктрина гласила, что рыцарь редко сражается с пешим мужчиной и что монголы

не знают, что такое справедливая схватка. Так что пехотинец не несет никаких обязательств

дать ответ таким образом, какой всадник назвал бы честным. Когда ты остаешься один с пикой

против лошади, то сражайся с лошадью! Если ты сможешь ее убить, то будешь иметь шанс

против рыцаря. Но если он на коне, а ты внизу, то ставки будут против тебя. Вы не всегда

сможете это сделать, если вас больше, чем всадников. В этом случае, на лошадь идет только

центральный пикинер. Стоящие по сторонам атакуют всадника. Если вы нанесете удар ему, то будет еще лучше!

До самого последнего момента я высоко держал свою пику, чтобы дать барону

как можно меньше возможностей для того, чтобы понять, что я буду делать. Потом я вышел

вперед и сел на корточки с пикой, которая упиралась в землю позади меня и сделал это, как раз

вовремя, чтобы насадить его коня на пику прямо у основания горла. И она вошло прямо в цель, прямо как настоящая пика входит в настоящего дурака!

Я бросился в сторону от его копья, как будто юла. Барон и его лошадь свалились

печальной кучей справа от того места, где я стоял! Пика сдвинулась на целых два ярда, прежде чем она сломалась, а лошадь остановилась.

Доктрина говорила о том, что сбитого всадника нужно как можно быстрее добить, но он

не вставал и я не хотел, чтобы люди барона обвинили меня в нарушении правил. Я поднял

посох из того места, где я его бросил и встал, ожидая того, что будет делать барон.

Он пытался встать, но его нога чуть выше колена была сломана при падении.

Я расслабился, наивно думая, что я уже выиграл.

Барон изо всех сил пытался встать на ноги, несмотря на то, что его нога была явно

сломана.

- Пан Конрад, - крикнул я, - Нога барона сломана! Что я должен делать?

- Попроси его тебе сдаться! Если он сдался или мертв, или без сознания, то бой окончен!

Если это не так, то будь осторожен - бой все еще продолжается!

Я повернулся к своему сопернику.

- Барон Стефан, Вы мне сдаетесь?

- Статься тебе?! Грязному крестьянину?! Ты убил моего лучшего боевого коня

и он стоил пятидесяти таких как ты! За это ты должен умереть!

Потом он как-то поднялся на одной здоровой ноге, выхватил свой меч и замахнулся

на меня.

Я был настолько поражен его стойкостью, что даже перестал адекватно воспринимать

то, что вокруг происходит.

Кончик меча едва не достал до моего горла. На самом деле, я даже почувствовал, что он

достал, но не повредил кожу. Я отскочил назад и упал в процессе.

Я вскочил на ночи и увидел, что барон прыгает за мной на одной ноге! Я уронил мою

дубину на землю и отступил. Я не мог понять, как это возможно! Неужели он совсем

не чувствует боли? Или он действительно настолько сошел с ума, что приобрел невероятную

силу, которую, как я слышал, имеют берсеркеры?

Я не знал, но я продолжал отступать назад, стараясь не становиться у него на пути.

Конечно, это не могло продолжаться долго!

160

Тем не менее, он нападал на меня с поразительной скоростью, а также имел

преимущество, имея возможность видеть, куда он наступал или скорее, прыгал. Я же все время

наблюдал за сумасшедшим и, в процессе этого, споткнулся о корень дерева и снова упал.

Он на меня замахнулся и сильно рассек мне правую икру. Это было больно, но у меня было

немного времени, чтобы обращать внимание на боль. Если бы я перестал с ним бороться, то он

меня убил бы!

Я должен был отбежать назад и вокруг барона, чтобы получить свою дубину, а люди

барона издевались над тем, как я это сделал. Ну и пусть! Им никогда не приходилось сражаться

с вооруженным и бронированным сумасшедшим, в то время как они были полностью

беззащитными и голыми!

Я схватил свой посох и обернулся, обнаружив барона в нескольких ярдах позади себя.

Когда он упал с лошади, он потерял свой большой шлем, но, как и большинство

рыцарей, под ним он носил открытый шлем. Его лицо было красное, его лоб был весь покрыт

крупными каплями пота, а в его глазах не было ни капли разума!

Он замахнулся на меня, но я, своим посохом, отклонил его удар в сторону. Это было

необходимо, поскольку нельзя использовать деревянную палочку, чтобы парировать удар

стального лезвия. Лучше всего будет ударить по одной из сторон лезвия и заставить его

отклониться туда, где вы не стоите сами! Это нелегко, но от этого может зависеть ваша жизнь!

Прежде чем он успел выпрямится, я нанес ему удар в солнечное сплетение. Я нанес ему

точный и сильный удар, но он его не остановил! Я думал удар собьет ему дыхание, но он даже

не нагнулся! Он замахнулся снова, и я снова смог отбить его клинок в сторону.

Но в этот раз я смог нанести ему сильный удар в голову. Это заставило его пошатнуться, и я увидел, что по его лбу там, где край шлема порезал кожу, побежала кровь, но он все еще

был на ногах или, точнее, на ноге, поскольку у него оставалась только одна нога, на которой

он мог стоять. Слегка удивившись, что он все еще не упал, я немного подождал. Затем его рука

с мечом снова начала двигаться, поэтому я изо всех сил ударил его еще раз и на этот раз

по его шее.

Он упал к моим ногам. Я стоял, тяжело дыша, пребывая в абсолютной уверенности, что он снова встанет и начнет сражаться.

Затем услышал крики поддержки со стороны моих коллег-пехотинцев, а пан Конрад

и пан Владимир поддерживали меня вместе с ними!

Вскоре аплодисменты раздались уже со стороны людей барона – не знаю, то ли потому, что они его не любили, то ли потому, что они действительно восхищались моей работой.

А мне было хорошо, а еще лучше мне было от того, что я все еще был жив!

161

Пан Конрад и один из рыцарей барона вышли на поле и осмотрели барона.

Он был мертв. Мой последний удар сломал его шею.

- Очень хороший бой, - сказал пан Конрад, доставая медицинскую аптечку, которую

он всегда носил с собой, - Давай позаботимся о твоей ноге.

Можете поверить, но я действительно забыл о том, что я был ранен? Там где я стоял, остался след моей собственной крови из того места, куда я был ранен и я об этом забыл!

Чтобы зашить мою рану потребовалось пятнадцать стежков, а в это время, рыцари

загрузили барона без его брони и плаща, на спину коня одного из его оруженосцев.

Все присутствующие сочли, что оружие и доспехи барона должны принадлежать мне

по праву боя.

Я никогда их не использовал, и так никогда их и не продал, хотя однажды торговец

предложил мне двадцать семь тысяч пенсов за набор в основном из-за сплошных золотых

украшений на мече, шлеме, а шпоры вообще были сделаны во французском стиле из чистого

золота. Кажется, что только золотое покрытие на кольчуге стоило, по крайней мере, пятьсот

пенсов, хотя и должно было обновляться каждый год из-за того, что оно стиралось.

Я сохранил эту броню и однажды повесил ее на стену как украшение и память о том дне

и обо всем, что из-за этого случилось.

Пан Конрад попросил двух старших рыцарей барона Стефана поехать с ним в Окойтц, чтобы выступить в качестве свидетелей того, что произошло.

Самый могущественный вассал графа Ламберта был убит и нужно было пойти к нему

и все объяснить.

- Пан Конрад, - сказал я, - У меня будут проблемы из-за того, что я сегодня сделал?

- Ну… не такие большие, как у тебя были несколько минут назад, - засмеялся он, -

Но факт остается фактом: ты убил человека, который значительно тебя главнее и я не знаю, как в этом случае поступит граф Ламберт. Скорее всего, герцог убил бы тебя из принципа, но я не думаю, что граф Ламберт это сделает. Ему никогда не нравился барон и его отец.

Кроме того, насколько мне известно, у барона не осталось живых родственников. Нет никого

достаточно могущественного, кто стал бы требовать твоей крови. Не думаю даже, что его

собственные вассалы любили его, так что я думаю, ты в безопасности.

"Скорее всего" не очень комфортная фраза, когда речь идет о твоей жизни.

Пан Конрад решил, что прямо сейчас необходимо как можно быстрее завершить

пробежку и вернуться назад, поэтому все остальные побежали дальше. Я задержался, вместе с паном Владимиром и еще двумя людьми барона. Один из них, пан Ксаверий, был

так любезен, что одолжил мне свою лошадь, поэтому мне не пришлось ходить на своей раненой

ноге. Он привел ее под уздцы, поэтому у меня не возникло никаких проблем, чтобы на нее

сесть. Оружие и доспехи барона Стефана были погружены на спину лошади, а пан Владимир

пообещал, что позднее пошлет кого-нибудь за его седлом и копьем.

В тот день мы впятером поехали в Окойтц – пан Владимир, пан Конрад, два рыцаря

барона и я. Мы все были в доспехах и я ехал на боевом коне пана Грегора, поскольку я отдал

своего собственного Юзефу Кулисевичу почти год назад. Это был первый раз, когда я ездил

на настоящем боевом коне и он напугал меня почти что также, как и барон утром того дня.

По-настоящему лютый зверь!

По дороге мы остановились у пана Мешко и он к нам присоединился, поскольку мы все

чувствовали, что было бы полезно, если с нами был кто-то, кто разбирался бы в законах.

Пан Мешко потратил немного времени, поговорив паном Ксаверием, после чего он мне

сказал, что я могу почти не беспокоиться. Я был на землях своего господина, сражался по его

приказу, поэтому я не сделал ничего плохого.

Все это значительно меня успокоило, поэтому я был в беззаботном настроении, когда ехал в Окойтц мимо новой стройки.

162

Когда граф Ламберт нас увидел, он был во внутреннем дворике замка и разговаривал

со своим плотником, Витольдом.

- Пан Конрад, только не говори мне, что ты снова ввязался в неприятности!

- Не я, мой господин, но, возможно, мой оруженосец. Барон Стефан мертв.

Я был взволнован тем, что пан Конрад признал меня своим оруженосцем!

- Собачья кровь! Дальше ты мне скажешь, что Петр его убил!

- Боюсь что так, мой господин.

- Его! Что он использовал? Яд?

- Нет, мой господин, он сражался с бароном по его требованию, будучи обнаженным

и вооруженным только палкой, в то время как барон был полностью вооружен, в доспехах

и верхом. Эти рыцари могут все подтвердить, поскольку они были свидетелями.

- Собачья кровь! Лучше бы им это сделать, поскольку я в это не верю! Джентльмены, нам лучше все это обсудить в моих покоях.

Подошли несколько конюхов и увели наших лошадей, а мы отправились в покои графа.

Симпатичная девка подала нам мед графа, которым тот необыкновенно гордился, и настоящие

очки - подарок пана Конрада. Мед был удивительно хорош и имел вкус шиповника.

Пан Ксаверий дал точный отчет о том, что случилось, а три других рыцаря подтвердили

правду того, что он сказал.

Пан Мешко обсудил правовые аспекты произошедшего, большинство из которых

остались для меня непонятными, но суть которых заключалась в том, что я не виноват.

Граф Ламберт на несколько секунд задумался.

- Ну что ж. Кажется барон Стефан слишком тупым, чтобы бросить вызов беззащитному

крестьянину и довольно неумелым, чтобы проиграть бой! Черт! И я всегда думал о нем

как об одном из своих лучших бойцов!

- Мой господин, возможно, он и был тупым, но мой покойный лорд был великим

бойцом! Говорю Вам, он долгое время сражался стоя на одной ноге со сломанной другой! -

сказал пан Ксаверий.

Граф Ламберт вздохнул.

- Как тебе будет угодно. Но это не дает ответ на вопрос, что я сейчас должен делать!

Если голый мужик может победить одного из моих лучших рыцарей, то что делать мне?

Некоторые, возможно, скажут, что Петр должен быть повешен как преступник против

общества! Тем не менее, если верить вам четверым, я должен согласиться, что он не сделал

ничего плохого, а как я могу назвать четверых таких почетных рыцарей лжецами?

Тем не менее, мы не можем допустить, чтобы крестьяне убивали настоящих рыцарей, так?

Будет нарушен весь социальный порядок! Было бы очень нагло с моей стороны наградить

мужчину, особенно этого выскочку, но я не вижу никакой другой возможности, кроме

как посвятить этого ублюдка в рыцари! Петр, встань передо мной на колени!

Я не мог поверить своим ушам! Граф Ламберт лично хочет осуществить мое самое

заветное желание! Я! Пан Петр!

Я быстро встал перед ним на колени и граф выхватил свой меч.

- Подождите, мой господин, - сказал пан Конрад, - Петр мой вассал и студент моей

Школы Воинов. Это правда, что барон Стефан выбрал его из трех десятков других, поскольку

он выглядел худшим бойцом из всех. И барон сделал правильный выбор! Любой другой

сделал бы эту работу лучше и быстрее, чем он. Мне не нравится идея, что один из моих

студентов будет вознагражден благодаря счастливому стечению обстоятельств!

Мое сердце упало вниз. Я был так близок к своей мечте, но был остановлен моим

господином, которого считал своим другом!

- Может быть, они смогли бы, пан Конрад, но "может" не значит сделать! Ты забываешь, что я твой сюзерен и я, черт возьми, посвящаю в рыцари кого я хочу! Что касается остальных, то посвящай их в рыцари сам, если хочешь.

Граф Ламберт нанес мне три традиционных удара мечом плашмя, последний из которых

чуть не сбил меня с ног.

163

Спасибо Господу на небесах, что я до сих пор был в полных доспехах, поскольку, я думаю, кольцо вокруг моего воротника спасло мне жизнь!

- Я посвящаю тебя в рыцари. Встань, пан Петр, - сказал граф Ламберт.

Я встал, и все рыцари бросились поздравлять меня и приветствовать.

Тем не менее, пан Конрад держался несколько в отдалении.

- Граф Ламберт, - сказал пан Конрад, - Что Вы имели ввиду, когда сказали, что я, смогу

посвятить в рыцари остальных? Не думаю, что простой рыцарь может это делать.

- Простой рыцарь не может. Но есть второй вопрос, который нужно решить сегодня.

У барона Стефана не было наследника и вообще не было родственников, о которых я знал бы.

Даже его мать была единственным ребенком, оба родителя которой уже умерли. Поэтому

все его бесхозное имущество переходит ко мне. Вы сообща решили наградить пана Петра

его оружием и доспехами и я не буду с этим спорить, но все остальное имущество теперь

принадлежит мне. Я думаю о том, чтобы отдать это тебе, пан Конрад, а титул барона

прилагается к имуществу, но мы обсудим условия в частном порядке.

Пан Конрад был искренне удивлен.

- Спасибо, мой господин. Я не знаю, что еще мне сказать.

- Ну и не говори ничего. Скоро будет подан ужин и, я думаю, до этого пан Петр хочет

рассказать своим родителям о своей удаче или "счастливом стечении обстоятельств", как ты

это назвал. Пан Петр, убедись, что вернешься к ужину вовремя. Я постараюсь обеспечить

для тебя несколько рыцарских привилегий!

- Будьте уверены, я всегда буду самым учтивым из ваших рыцарей, мой господин! –

сказал я, искренне в это веря.

В конце концов, самым странным образом я достиг своей цели!

164

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ИЗ ДНЕВНИКА КОНРАДА ШВАРЦА

Не знаю, что поразило меня больше: посвящение Петра в рыцари или получение мною

земель барона Стефана. Земли барона были огромны и содержали одни из лучших

сельхозугодий в Силезии. Земли были в сильно запущенном состоянии, так как барон и его отец

запрещали использовать новые семена и методы земледелия, но я мог бы привести их в порядок

за год или два. С этой землей я мог бы легко накормить моих рабочих и больше не покупать

еду. Я мог бы расширить мою школьную систему и многое сделать для тех людей, которые

там жили. Что касается рыцарей и помещиков барона, то они если бы захотели, могли бы дать

мне клятву, но для этого им сначала нужно было закончить Воинскую школу.

Пожалуй, я был рад тому, что Петр стал рыцарем, но это вызвало целую кучу проблем.

С одной стороны, армия может держаться вместе только если установлены правила, одинаково

для всех справедливые. Если Петр стал рыцарем, то я должен посвятить в рыцари весь его

класс, вероятно во время выпускной церемонии. Я ожидал, что, в конце концов, придется

сделать рыцарями моих офицеров, но эти люди были на уровне сержантов.

Одной из моих долгосрочных целей было устранение разрыва, который существовал

между простолюдинами и знатью. По своей сути это уродливое положение вещей. Все люди

должны быть рождены равными. И я собираюсь увеличить количество благородных, а не сократить.

Возможно, это и был способ, чтобы убрать разрыв! Если бы каждый был рыцарем

или, по-крайней мере, мог бы им стать посредством тяжелой работы, то не было бы никакого

дворянства, по-крайней мере в старом смысле этого слова. Более того, это было бы оправдано

с политической точки зрения.

Мои рыцари были сильнейшими бойцами в мире, и никто не мог сомневаться в их чести.

Я мог посвятить в рыцари любого достаточно хорошего человека и было практически

невозможно "разрыцарить" того, кто уже стал рыцарем. Он будет сражаться, прежде чем

позволить этому случиться!

Может быть, все это позволит решить вопрос наилучшим образом.

165

- Пан Конрад, в чем заключаются ваши возражения против моего посвящения Петра

в рыцари? - спросил граф Ламберт после того, как все остальные ушли.

- Есть некоторые проблемы, мой господин. Раз Петр стал рыцарем, то я должен буду

посвятить в рыцари всех в его классе, а также всех, кто закончит Школу Воинов в будущем.

- Не вижу в этом необходимости, но если все они такие же хорошие бойцы, как и Петр, то почему бы и нет? Хороший боец должен быть посвящен в рыцари и если ты прав

насчет предстоящего нашествия монголов, то нам понадобятся все бойцы, каких мы только

сможем найти!

- Точно, мой господин, но я не вижу, как можно будет предоставить им все привилегии, которыми наслаждаются ваши сегодняшние рыцари. Не думаю, что они должны сражаться

с крестьянскими девушками, как это делают ваши сегодняшние рыцари.

- Что?! Пан Конрад, звание должно иметь свои привилегии! Сражение за интрижку

с незамужними женщинами является одной из самых больших привилегий, и я не собираюсь

этому мешать! В любом случае всегда есть достаточно много нетерпеливых девок.

- Мой господин, сейчас достаточно девок, поскольку один рыцарь приходиться

на сто мужчин. Если мои планы сработают, каждый мужчина в этой части страны будет в моей

армии - по крайней мере, на временной основе или в резерве. Если мы собираемся посвящать их

в рыцари, когда они достигнут уровня сержантов, то это означает, что один мужчина из семи

будет рыцарем. Они останутся рыцарями остаток своей жизни, в то время как девки остаются

незамужними не более двух лет. Если Вы выполните несложные арифметические расчеты, то

получите, что рыцарей будет больше чем девок, по меньшей мере, в два раза!

По сути дела, рыцарь имел формальное право заставить молодую женщину заняться

с ним сексом, но по факту, дело почти никогда не доходило до изнасилования. Количество

желающих женщин всегда превышало возможности обычного человека! Но в случае, если

количество рыцарей превысит количество неженатых девок, то ситуация может принять

уродливую форму.

- Пан Конрад я не хочу выполнять какие-либо арифметические вычисления, и я не верю, что даже ты сможешь вооружить каждого человека в стране. В любом случае, если из многих

мужчин там сделают зверей с двумя спинами, то считайте, что скоро будет готов новый урожай

девок.

- Но, мой господин…

- Я не хочу слышать об этом никаких "но"! Я уже сказал тебе, что не хочу, чтобы

убирались привилегии!

- Да, мой господин. Что Вы думаете насчет того, если я сформирую особый порядок

принятия в рыцари только для своих рыцарей. Тогда у меня будут определенные правила, которые помогут решить проблему.

- Какие правила ты имеешь ввиду?

- Хорошо, во-первых, я бы ограничил права на девок тех рыцарей, которые уже женаты.

Таким образом, они могли бы получить большую часть секса от своих жен, а жены

остановили бы наиболее серьезные нарушения, которые могут произойти.

- Я думаю, с этим можно согласиться. Так или иначе, но женатые мужчины лучшие

бойцы. Они более устойчивые.

- И мне не нравится заведенные порядки, когда девушка беременеет и ее передают

крестьянам. Я думаю, это несправедливо по отношению к девушке. Я думаю, должны быть

постоянные отношения с одной девушкой и с разрешения жены.

- Это похоже на двоеженство, пан Конрад.

- Может быть и так, мой господин, но думаю, это будет намного менее жестоко, чем существующая система.

- Возможно. Ну что ж, я не буду беспокоиться и запрещать то, что ты предложил, потому что церковь сделает это за меня. Устанавливай свой порядок так, как считаете нужным

пан Конрад. То, о чем нам нужно поговорить – это твое назначение бароном. Я покупал у тебя

материалы, чтобы построить мой новый замок и сейчас значительно тебе задолжал. Я хочу, чтобы долг был списан.

- Договорились, мой господин.

166

- И я хочу, чтобы все следующие материалы, необходимые для замка и Орлиного Гнезда

передавались бы мне бесплатно.

- Очень хорошо, мой господин.

- И броня, которую ты носишь. Ты дал по одному комплекту герцогу и его сыну, а теперь я также вижу, что ее носит Петр. Я хочу себе такую же.

- Вы ее получите. Теперь, когда мы запустили массовое ее производство, Вы получите

два комплекта. Если хотите, мы даже можем позолотить один из них.

- Позолоченный? Что это?

- Мой господин, мой ювелир и я придумали положить тонкий слой золота на хорошую

сталь. В результате вещь выглядит как полностью состоящая из золота, но она крепка как сталь.

Также, она не ржавеет.

- Тогда я ее возьму! Наконец, моей старой договоренностью с бароном Стефаном

было то, что он должен предоставить мне двадцать рыцарей в год - каждого на три месяца.

Ты должен делать то же самое.

- Если Вы того захотите, мой господин. Но, в противном случае, я надеялся использовать

этих рыцарей в Школе Воинов. За эту службу я оснащу каждого из ваших рыцарей комплектом

пластинчатых доспехов. А через год, мы организуем производство брони для лошадей, и я

также дам каждому из них по комплекту.

- Это очень щедро, пан Конрад. Сделайте два комплекта этой брони для моих лошадей, а один из них - позолоченный и будем считать, что мы договорились.

- Считайте, что это сделано, мой господин.

- Отлично! Давайте произнесем наши клятвы завтра на рассвете. А теперь, я думаю, стоит пойти поужинать.

167

ИЗ ДНЕВНИКА ПЕТРА КУЛЬЧИНСКОГО

Мой отец был поражен моей удаче и начал знакомить меня со всеми своими друзьями

в городе, чтобы меня представить. Мои старые приятели смотрели на меня с благоговением, а два городских хулигана, которые делали мое детство несчастным, сейчас в известной степени

пресмыкались передо мной.

Однако моя мать была довольна в гораздо меньшей степени.

Ей гораздо больше нравилось видеть меня бухгалтером, чем рыцарем и она долго

плакала, как будто я немедленно собирался умереть в бою. Это стало причиной для моих

родителей начать спорить друг с другом, и я рад был покинуть их, сославшись на приглашение

на ужин к графу. Я уже начал понимать, что эти хорошие люди теперь стали намного

ниже меня.

В замке был подан официальный ужин, а еду и питье нам приносили привлекательные

девушки. К счастью, эта ситуация была хорошо освещена в уроках, которые нам давала

пани Ричеза, так что я не проявил никакой неуклюжести.

Все девки, или, как более правильно, "дамы в ожидании", боролись за мое внимание, улыбались и подмигивали мне. Возможно, я и должен был этого ожидать, поскольку я слышал

множество историй об обширных привилегиях рыцарей графа Ламберта, но я никогда

не осмеливался бы сам мечтать стать объектом этого женского внимания.

По правде говоря, я не знал, как я должен себя вести в части согласия с их

предложениями, поскольку это была та тема, о которой пани Ричеза никогда не упоминала!

Но я слышал, что в случае сомнений всегда разумно задать вопрос непосредственно своему

сюзерену, так что я спросил пана Конрада.

- Ну… лично я всегда позволяю девушкам самим принимать это решение, и до сих пор

никогда не был разочарован. Но если есть кто-то, кто тебе особенно нравиться, то можешь

спросить ее сам. На самом деле, ты можешь потребовать в свою кровать любую незамужнюю

крестьянку во владениях графа Ламберта, но я бы не стал делать такие вещи слишком часто.

Этим ты можешь их обидеть. В действительности, тебе не придется кого-либо требовать, поскольку тебе будет достаточно трудно даже просто удовлетворить всех желающих!

Разумеется, я поглядывал на обслуживающих нас девушек, которые ожидали нашего

решения, и среди них была блондинка, которая сильно была похожа на мою любовь, Кристину.

В следующий раз, когда она оказалась рядом со мной, я тихонько у нее спросил:

"Сегодня вечером?"

- Спасибо, пан Петр! Мне бы очень этого хотелось!

С этого момента ужин продолжался и слишком быстро и слишком медленно. С одной

стороны, я более всего стремился к прелестям моей партнерши. С другой стороны, я был

девственником. У меня не было ни малейшего представления относительно того, что именно

я должен был делать с девушкой.

Любовь моя к Кристине была такова, что я никогда даже и не думал ухаживать за любой

другой женщиной и, конечно, большинство женщин, которых я встречал, были либо ее

друзьями, либо официантками в тавернах моего господина, которым было необходимо

сохранять свою собственную девственность или же рисковать потерять свое рабочее место.

Я обдумывал проблему три смены блюд и, в конце концов, принял решение, что единственным ответом может быть честность. Я признаюсь своей даме в невежестве

и доверюсь ее вежливости, чтобы она обучила меня тому, что я должен делать.

Когда ужин был закончен, другая служанка показала мне дорогу в выделенную для меня

комнату. Я сел на сундук, все еще очень нервничая. Должен ли я послать за ней? Нужно ли

мне было принести подарок?

Минуты казались часами, но, на самом деле, очень скоро она пришла.

168

- Моя госпожа, понимаете, я никогда… я имею ввиду, что…

Она улыбнулась и спокойно сказала:

- Я знаю, мой господин. Они мне сказали. Нет причин беспокоиться.

- Но что мне делать? Я имею ввиду…

- Ну… можешь меня поцеловать. Просто обними меня… а лучше… расслабься! Сделай

свои губы мягче. Так то лучше… ммм… намного лучше. Теперь давай снимем с тебя всю

эту броню.

Она была прекрасной, как душой, так и телом. Медленно и осторожно, дорожа моим

доверием, она провела меня через ночь изумительного удовольствия и дивного восторга. Ее

кожа была была такой невероятно гладкой и мягкой и, несмотря на всю ее гибкость, сила ее

казалось была равна моей.

Она одновременно была моим искренним учителем и моим добровольным рабом.

Я буду вечно благодарен этой девушке, но после того, как она поцеловала меня на сером

расцвете и ушла, то я обнаружил, что совершил величайшую ошибку по отношению к ней. Я не

спросил ее имени.

Когда я присоединился ко всем остальным, я чувствовал себя сильно уставшим, поскольку очень мало спал прошедшей ночью. Но необходимо было принести клятвы - барону

Конраду графу Ламберту и мне самому, как рыцарю, барону Конраду.

Затем мы должны были вернуться на земли барона Конрада для продолжения работы.

Тем не менее, я попросил моего господина, учитывая мое ранение, о том, чтобы я мог

задержаться на три дня и он мне разрешил, подмигнув мне, поскольку ему были известны мои

мысли.

- Иди к ней, мальчик!

169

В Трех Стенах я сначала поговорил с Явальдой, сказав ей про приобретенное мною

рыцарство и то, как я собираюсь его использовать. Она согласилась посмотреть за тремя детьми

Кристины, в то время как я пойду к ней!

Узнав, что она в своей комнате, я просто зашел внутрь, отдал ее детей ждущей Явальде

и запер за нами дверь. Кристина была так потрясена моим поведением, что потребовалось

некоторое время, прежде чем она снова смогла разговаривать.

- Петр! Что ты здесь делаешь? Выйди из моей комнаты! - сказала мне моя любовь.

- Нет, моя любовь. Я имею полное право находиться в твоей комнате. Теперь я

настоящий рыцарь, которым меня только вчера сделал граф Ламберт. Ты незамужняя девица

и не дворянка. У меня есть право получить любую незамужнюю женщину, которая

мне понравится. Ты мне нравишься и ты можешь и должна делать то, что я тебе скажу. Поэтому

делай то, что я хочу.

- Петр! Я не твоя любовь и ты должен уйти отсюда или я буду кричать!

- Кричи сколько угодно, моя любовь. Так случилось, что я сейчас единственный

опоясанный рыцарь в Трех Стенах. Здесь нет никого, кто мог бы меня остановить

от исполнения мною моего долга.

Я шагнул вперед и обнял ее.

- Долга! Черт бы тебя побрал, Петр Кульчинский! Отпусти меня!

- Никогда, моя любовь.

Кристина испустила такой крик, который мог бы выбить гвозди из подков боевого коня

(Примечание: Буквально "toenails on a war-horse").

Должно быть Явальда собрала за дверью толпу, поскольку как только Кристина

закончила кричать, мы услышали за дверью взрыв аполдисментов.

- Черт тебя побери! Черт побери всех вас! Вы что, все сговорились против меня?

- Нет, моя любовь. Каждый из нас желает тебе добра. Каждый из твоих друзей желает

тебе только лучшего и я тоже. И лучшее для тебя это я.

- Бог на небесах навсегда низвергнет тебя в ад!

- Бог делает то, что считает лучшим, а для тебя это я, моя любовь. Давай снимем с тебя

этот фартук.

И так продолжалось в течение нескольких часов. Моя вежливость, моя нежная твердость

и моя к ней любовь (Примечание: В тексте было употреблено слово "my love for her fell") казалось, падали на бесплодную почву. Я рассказал ей о событиях прошедшего года, а она

лишь презрительно на меня посмотрела. Я рассказал ей о моем сражении с бароном Стефаном

и о моей победе над этим доблестным рыцарем, а она назвала меня скотиной за причинение

вреда раненому. Я рассказал ей о моей встрече с графом Ламбертом и о моем посвящении

в рыцари, а она сказала, что свинья с короной все равно остается свиньей.

Каждый раз, когда она кричала, аплодисменты из коридора становились громче.

Как я узнал позже, там было больше чем тридцать доброжелателей, которые сходили на кухню

за пивом и попкорном, чтобы себя развлечь, пока они нас ожидали. К ним присоединился даже

наш священник, отец Томас.

170

Использую свою силу и ловкость, полученную в воинском обучении, мне, наконец-то, удалось раздеть ее и уложить в постель. После этого начались дальнейшие жалобы.

- Болван, твои доспехи холодные и колючие!

- Да, моя любовь, но проблема отчасти заключается в тебе самой, поскольку с момента

моего сюда прихода, ты так сильно занимаешь мои руки, что у меня нет возможности их снять.

- Ты всегда можешь уйти.

- Никогда, моя любовь. Но могу я верить, что ты будешь молчать, пока я сниму доспехи?

- Можешь.

- Тогда я сделаю это.

Она стояла на месте пока я снимал меч и кинжал, рукавицы и наколенники, налокотники

и набедренники. Но, как только я начал снимать свой шлем, она рванулась к двери. Конечно, я был к этому готов и, поймав ее пониже груди одной рукой, снова усадил на кровать.

- Будь паинькой, - сказал я.

- Ты ублюдок! Пан Конрад никогда не принуждал женщину!

- Это так, моя любовь. Но он никогда ни на ком не женится. Кроме того, сейчас он барон

Конрад и если я действительно бастрад, то моя мать будет удивлена услышать об этом.

Можешь дать мне немного времени, чтобы я мог уделить его своему костюму?

Она все еще боролась, и я считал, что проще всего сидеть на ней, пока я снимал

оставшуюся часть моих доспехов, поддоспешник и нижнее белье.

Она еще немного покричала и толпа снова начала аплодировать. В конце концов

она сдалась. Я бросил мое оружие в самый дальний угол комнаты, поскольку моя любовь была

в действительно плохом настроении, и я боялся, что она захочет взять на себя грех и добавить

мне несколько ран к тем, что у меня есть.

На самом деле, в процессе борьбы моя рана на ноге снова открылась, но что такое

немного крови на простынях после вашей первой ночи с женщиной? Ну, конечно, это была

кровь не того человека, ну ведь никто ведь не может получить все.

Это была долгая ночь, вторая подряд без сна. Она была почти такая же приятная, как и ночь до этого, хотя моя любовь и не делала ничего для моего удовольствия, поскольку я

был на ней. Тем не менее, в конце меня ожидал успех, когда рано на рассвете я посмотрел

на мою любовь, и она оглянулась.

И улыбнулась.

В тот день мы пошли к священнику и разместили наше объявление о свадьбе.

А затем пошли немного поспать…

171

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

ИЗ ДНЕВНИКА КОНРАДА ШВАРЦА

Настал великий день. Готовился к выпуску первый набор Школы Воинов. Тридцать

мужчин станут инструкторами, способными выковать армию, которая, с Божьей помощью, сможет победить монгольские орды.

Одиннадцать месяцев назад их было двенадцать десятков. С тех пор, я пропустил их

через самую суровую программу подготовки, какую только смог себе представить. Сейчас

два десятка из первоначального числа были уже мертвы, будучи убиты на тренировках

или на полосе препятствий. Другие на всю жизнь стали калеками и, по меньшей мере, шестеро

сошли с ума. Но ядро армии было готово!

Я пригласил несколько знатных людей, чтобы присутствовать на нескольких последних

днях тренировки и выпускном. Там были граф Ламберт - мой сюзерен. Его сюзерен, герцог

Хенрик Боротадый не смог прибыть, но он послал своего сына, принца Хенрика

Благочестивого, чтобы наблюдать за этим.

Аббат Игнаций из францисканского монастыря в Кракове принял мое приглашение, так же как и некоторые из его монахов, включая брата Романа. Разумеется, присутствовали

пан Мешко и пани Ричеза, а также несколько десятков рыцарей графа Ламберта – в основном, члены более прогрессивной фракции.

Кроме того, были тысячи других людей, поскольку только в этот день школа была

открыта для всех желающих. Многие из них были из Трех Стен, потому что было сказано, что

все мужчины, работающие на меня должны будут пройти через эту школу и они хотели

увидеть, что им предстоит.

Также пришли четыре десятка молодых девушек с мануфактуры графа Ламберта, услышав о том, что скоро здесь будет три десятка новых рыцарей и большинство из них

холостяки. Казалось, что все, кроме самих выпускников знали, что они будут посвящены

в рыцари, но именно так обычно и происходит. Я хотел сохранить это в тайне от них, чтобы они

получили сильный эмоциональный заряд на церемонии посвящения.

На рассвете горн проиграл побудку и несколько минут спустя люди высыпали

на бетонный плац. Священник прочитал очень короткую мессу безо всяких церемоний, а музыканты сыграли Копленда "Фанфары для простого человека".

Затем тридцать шесть мужчин, четыре рыцаря, которые их тренировали, и я

продекламировали Воинскую присягу и Воинский кодекс перед собравшимися гостями.

После этого я объявил распорядок дня.

- Джентльмены, - сказал я и увидел улыбки. Обычно я был гораздо менее вежлив, -

Это ваш последний день тренировок. Вы обратили внимание, что сегодня у нас гости.

Они находятся здесь, чтобы понаблюдать за нашими методами обучения. Пожалуйста, занимайтесь своими обычными делами в обычной манере и не думайте, что кто-то смотрит

на вас, поскольку мне не хотелось бы выгонять вас в этом месте игры. Давайте сделаем

утреннюю пробежку в полном вооружении. После завтрака у нас будет часовая тренировка

на пиках и часовая - на мечах. После обеда у нас будет часовая практика стрельбы с тележек.

Потом вы можете отдохнуть, но обязательно должны исповедоваться. Вы должны быть

в состоянии благодати, чтобы принять участие в вечерней церемонии. Видите ли, джентльмены, сегодня вам предстоит войти в огонь. После этого мы будем не спать всю ночь, выполняя

бдение, так что отдохните после обеда. Вам необходимо вернуться сюда через четверть часа

в полном вооружении. Разойдись!

172

Я дал им больше времени, чем обычно, поскольку наш "час" был в два раза длиннее, чем современный, но я хотел, чтобы у наших гостей было достаточно времени, чтобы занять

места вдоль полосы препятствий.

- Трудно поверить, что эти люди это тот же самый сброд, который я послал тебе

год назад, - сказал граф Ламберт подойдя ко мне.

- Да, мой господин, но это так.

- Речь была трогательная, - сказал принц Хенрик, - "Но как стояние в аккуратных линиях

поможет нам победить монголов?"

- Это сложно объяснить, мой господин. Все это часть программы, которая делает

этих мужчин лучшими в мире пехотинцами. Сегодня я пригласил вас сюда, чтобы показать, что могут сделать эти люди. А сейчас давайте сядем на коней и найдем хорошее место

для наблюдения за полосой препятствий.

Я назначил десяток гидов, чтобы распределить основную часть посетителей, но я хотел

сам сопроводить высокопоставленных лиц. Это было нужно не только для того, чтобы

построить лучшую армию в мире, но это также было нужно властьпридержащим, чтобы знать, что все действительно настолько хорошо, как я и сказал.

Мы остановились напротив первого большого препятствия, которое представляло собой

огромный ствол дерева, подвешенный на уровне пятнадцатого этажа между двумя большими

оголенными соснами. Четыре веревки были перекинуты через ствол и обоими своими концами

доставали до земли.

- Они же не собираются подняться на эту штуку, ведь правда? - спросил граф Ламберт, который с гордостью носил свою новую золотую броню.

- Они туда поднимутся в полном вооружении, используя только свои руки, мой господин. Они залезут наверх, а затем спустятся по другой стороне, - сказал я.

- Вы делали это сами? - спросил принц Хенрик.

- Конечно, мой господин. Я часто проводил их через этот курс.

- Интересно, я бы смог это сделать, - сказал граф Ламберт.

- Уверен, что вы бы смогли, мой господин, если бы вы получили такую же подготовку.

Но сегодня я вынужден просить вас только наблюдать и ничего не предпринимать.

- Это граничит с наглостью! - сказал граф Ламберт.

- Возможно, мой господин, но мы все знаем ваши способности. Данное представление

устроено для того, чтобы показать, что могут эти люди.

Граф Ламберт продолжил высказывать свои возражения дальше, но принц Хенрик

положил свою руку на бронированное предплечье графа.

- Пусть будет так, как сказал барон Конрад, - сказал принц, и это прекратило дальнейшие

споры.

Пехотинцы бежали след в след друг за другом и их броня громко звенела. Они бежали

строем четыре человека в ширину и десять в длину и пели армейскую песню.

- Эта песня звучит знакомо, - сказал принц Хенрик.

- Это мелодия старой русской народной песни "Лужок", мой господин. А слова

принадлежать английскому поэту, которого зовут Редъярд Киплинг. Я их перевел и объединил

вместе.

Первый ряд подошел сразу же к четырем висящим впереди канатам и быстро начал

взбираться вверх: их руки двигались в унисон, а их ноги жестко висели снизу. Солдаты сзади

выполняли прыжки на месте, пока первые четверо не оказались на полпути вверх, а затем, следующие четверо мужчин начали подниматься, в то время как другие продолжали выполнять

свои упражнения.

- Одним из правил курса является то, что мужчины никогда не останавливаются.

Когда они ждут своей очереди или когда остальные закончат, то они выполняют упражнения

на месте, - сказал я.

Аббат Игнаций перекрестил их, когда они взобрались на головокружительную высоту.

173

- Этот человек слева вверху, - сказал принц Хенрик, - Это ведь пан Владимир?

- Да, мой господин. Он и трое братьев Банки за ним были в значительной степени

ответственны за обучение.

- А тот малыш в конце, который прыгает вверх и вниз - это ведь ваш бухгалтер, Петр

Кульчинский?

- Да, мой господин, но он больше не мой бухгалтер. После того, как обучение

закончится, у меня будет для него другая работа.

- И что это будет за работа?

- Я создам раздел картографов и Петр его возглавит. К тому времени, когда начнется

монгольское вторжение, мы будем иметь точные карты всей южной Польши.

- Это очень полезно для моих пилотов! - сказал граф Ламберт, - Если, конечно, я когда-нибудь получу тебя для работы над тем двигателем, который ты обещал.

- Мой господин, я обещал начать работу над авиационным двигателем, как только

ваши люди смогут построить двухместный планер, который сможет летать в течение

нескольких часов.

- Тогда начинайте об этом думать, потому что мы уже близки к этому, барон Конрад, чертовски близки!

- Очень хорошо, мой господин. А сейчас лучше перейти к следующему препятствию.

Я помогал графу Ламберту со школой летчиков в Орлином гнезде, поскольку

это представлялось хорошим способом создания инженерного института на деньги графа.

Я ни на минуту не считал, что дети смогут построить функционирующий самолет меньше, чем за двадцать лет. Однако, они начали строить неплохие планеры.

Мы добрались до почти вертикальной скалы высотой в тридцать человеческих ростов, лишь немного впереди пехотинцев, которые, по прежнему слаженно маршировали звеня

при этом доспехами. Первые четверо немедленно начали взбираться на гору, в то время

как остальные начали отжиматься.

- Они поднимаются наверх как муравьи к меду! - воскликнул граф Ламберт.

- Очень смертоносные муравьи, мой господин.

- Но как такое возможно? - спросил аббат Игнаций.

- Тренировки, отец, а также тот факт, что они взбирались именно на эту скалу так часто, что они знают, где находятся большинство опор для рук.

Вскоре, на скале уже были все мужчины, а передняя шеренга приближалась

к ее вершине. Справа от скалы свисала длинная веревка, проходящая от ее вершины до точки

на земле, находящейся на расстоянии четыреста ярдов от нее. Расположена она была так, что нужно было прыгнуть со скалы, чтобы поймать веревку.

Первый мужчина, которым, как я с удовлетворением отметил, был пан Владимир, немедленно побежал к веревке и бросился с края скалы так, что толпа ахнула от ужаса.

Но он схватился за веревку и соскользнул к земле, а все остальные последовали за ним.

- Разве это не сожжет им руки? - спросил принц Хенрик.

- Нет, мой господин. Если вы заметили, они не держаться за веревку руками, а поймали

веревку манжетами своих рукавиц. Веревка натерта воском и вещи не слишком нагреваются.

- Но что если они поскользнуться и упадут?

- Как правило, они умирают, мой господин.

Дальше все продолжалось в таком же духе: мужчины качались на веревках, пробегали

через узкие мостки, которые были такие же узкие, как их рука, взбирались на длинные сваи, проходили по натянутым канатам и делали все остальные противные вещи, которые я только

смог придумать.

174

- Когда они в полном вооружении, мы обычно избегаем тренировок по плаванию, поскольку, чтобы высушить их гамбезоны (Примечание: Кожаная поддоспешная куртка) обычно требуется несколько дней, но будьте уверены, что каждый из этих мужчин может

проплыть полмили в полном вооружении и шесть миль голым.

Несмотря на то, что мы были на конях, мужчины вернули нас в столовую. Благородных

гостей кормили в самой столовой, а всех остальных – на свежем воздухе. Каждый мужчина

получал завтрак, состоящий из шести яиц, буханки хлеба и ломтя ветчины толщиной в палец

и уходил оттуда. Моя собственная порция была почти такая же большая.

- Вы точно их хорошо кормите? - спросил игумен Инаций.

- Да, святой отец, но у них достаточно быстро все сгорает. Среди них вы не найдете

слишком толстых людей.

Затем пришла очередь тренировки с пиками и почетные гости были атакованы сорока

копейщиками. В последний момент пан Владимир крикнул "Стой!" и они остановились

с остриями пик не дошедшими на палец до нашей груди. Видя, что я не двигаюсь, ни граф

Ламбер, ни принц Хенрик не шелохнулись, но большинство других быстро отбежали назад.

- Господа, я уверен, что вы почувствовали эмоциональное воздействие этой атаки. Я вас

спрашиваю, что было бы если бы таким образом вас атаковали шесть тысяч человек?

- Эмоциональное воздействие? Я больше беспокоился о физическом! - сказал граф

Ламберт.

- И я тоже, - сказал принц Хенрик, - Но мне понятна ваша точка зрения. Враг может быть

побежден даже не коснувшись его.

- Это было бы идеально, мой господин. Как только враг сломлен, вы всегда теряете

очень мало людей при его зачистке.

- Зачистке! Вы хорошо играете словами, барон Конрад, - сказал граф Ламберт.

Затем люди начали работать с манекенами. Манекены представляли собой ростовые

фигуры человека с реальным копьем на лошади. Они скатывались по длинному пандусу и, в тот

момент, когда достигали уровня земли, разгонялись до такой скорости, до которой может

разогнаться лошадь. В первой попытке, пехотинец проткнул лошадь пикой, упертой в землю, и при этом не отошел и не был ударен копьем. А когда один манекен атаковал группу

пехотинцев, то только тот из них, который находился в центре, напал на лошадь. Все остальные

напали на всадника.

- Это подло! - сказал принц Хенрик.

- Что такое, мой господин?

- Они намеренно пытаются убить лошадь!

- Да, мой господин.

- Это нечестно!

- Да, мой господин. Но был ли когда-либо всадник справедлив по отношению

к пехотинцу?

- Честен к пехотинцу? Сомневаюсь, что это когда-либо кому-то приходило в голову.

- Тогда почему пехотинец должен "честно" сражаться с всадником? Если бы всадник

хотел сражаться честно, то ему следовало бы слезть со своей лошади и тогда не было бы

смысла наносить вред животному. Мой господин, эти люди не обучены сражаться честно, они обучены побеждать!

- Мне это не нравиться, - сказал принц Хенрик.

- Мой господин, может быть Вам больше понравиться, когда монголы начнут забивать

ваших женщин и детей?

- Будь ты проклят, барон Конрад.

- Думаю, что буду, мой господин.

Аббат Игнаций совершил крестное знамение.

175

Граф Ламберт забеспокоился о возможной ссоре между своим самым большим вассалом

и его будущим сюзереном и попытался сменить тему.

- Барон Конрад, все это хорошо, когда ты тренируешься на манекенах, но как это будет

работать на практике?

- Мы проверили это, мой господин, по крайней мере, в части использования живых

лошадей. Мы никогда не пробовали сделать это со всадником из-за отсутствия добровольцев, но я сам въехал на старой лошади в толпу пикинеров.

- И что случилось?

- Я упал и больно ударился, мой господин.

- А твоя лошадь? - спросил принц Хенрик.

- Конечно же умерла.

- Ты убил бессловесное животное? - спросил принц Хенрик.

- Мой господин, мы едим бессловесных животных. В ходе этой подготовки я потерял

два десятка мужчин. Так какая разница, сколько при этом погибло животных? Сегодня после

обеда мы расстреляем четырех свиней, чтобы показать, что могут сделать наши пушки.

- По крайней мере, вы съедите этих свиней.

- Мой господин, убитую лошадь мы тоже съели.

Остаток дня прошел также - наполовину в благоговейной похвале, а наполовину

в осуждении, поскольку у меня не было никакого намерения терять солдат для того, чтобы

соответствовать их представлению о честном бое. Черт возьми, не существует такого понятия, как честный бой! Вы либо идете туда и убиваете этого ублюдка, либо вы не должны сражаться

вообще!

С другой стороны, реакция простых людей была однозначно положительной.

Им нравилась идея о том, что их враги будут убиты, а их собственные семьи останутся живы.

Но я не мог избавиться от ощущения, что я вряд ли получу значительную помощь от рыцарей.

Мы будем бить монголов своими силами.

После сокращенного дня тренировок, солдаты вернулись в казармы, чтобы отдохнуть, а мы организовали послеобеденную вечеринку для наших гостей с музыкой и большим

количеством еды, пива и медовухи. Простолюдины буквально гудели от того, что они увидели, а некоторые девушки с суконной фабрики буквально прыгали вверх и вниз, но дворяне были

гораздо более сдержанны.

Пришедшие рыцари были, в основном, из прогрессивной фракции графа Ламберта

и если даже у них возникали сомнения относительного того, что я делал, то я боялся даже

представить себе то, что могли об этом думать более реакционные рыцари. Думаю, что я знал, какой реакции могу от них ожидать, но в действительности я ошибся.

Большинство из них были готовы купить новые семена и купить или сделать новую

сельхозтехнику. Довольно многие из них установили в своих имениях водопровод, а другие

организовали с нашей помощью легкие промышленные производства, чтобы держать своих

крестьян занятыми в межсезонье. Но, оказалось, они смотрели на армию как угрозу всего

их существования. По их разумению, они были лучше, чем простолюдины и имели особые

привилегии, поскольку они охраняли землю. Не требовалось много ума, чтобы понять, что мои

воины могли сражаться лучше, чем они. Они почувствовали, что под них делают подкоп, и я

предполагаю, что так оно и было.

Я начал понимать, что день открытых дверей был большой ошибкой и что я никогда

не устрою его снова, по крайней мере, пригласив дворян, но сейчас я ничего не мог поделать, не показавшись наглым.

176

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Уже темнело, когда я собрал людей вместе и повел их к впадине в холмах, образовывавшей своего рода амфитеатр.

После того, как все заняли свои места, воины двинулись вперед, босые и одетые

в коричневую льняную униформу и зимние плащи. Площадь перед ними имела двенадцать

метров в ширину и была завалена на метр дровами, которые были тщательно отобраны, были

сухими и не имели сучков.

Прямо перед нею, была небольшая кирпичная стена - около двух ярдов площади.

Я вышел вперед.

- Вы видели, как эти мужчины проходили различные препятствия в полном вооружении.

Вы также выдели, как они доказали свой профессионализм во владении различными видами

оружия и сегодня вы видели первую публичную демонстрацию нашего оружия. Эти люди

имеют лучшее оружие и доспехи в мире, но оружие неважно по сравнению с мужчинами

им владеющими. Настоящий воин всегда смертоносен, даже когда он один и нагой.

Пан Владимир, продемонстрируйте, пожалуйста.

Пан Владимир был нашим лучшим воином в схватках без оружия, гораздо лучшим, чем я. Вместе мы разработали достойную систему самообороны, основанную на том малом, что я знал о карате и большом количестве попыток и ошибок.

Он устроил хорошую демонстрацию с криками и размалыванием досок и кирпичей

голыми руками и ногами. Конечно, кирпичи, возможно, не были хорошо закалены, а доски

были из легкой сосны, которая легко разламывается вдоль волокон, но толпа охала и ахала

в течение всего выступления.

- Говорят, что настоящий воин может проходить сквозь стены и, в каком-то смысле, это правда. У нас здесь есть прочная кирпичная стена. Возможно, многие из вас ее осмотрели, когда вы сюда пришли, - сказал я, - Пан Владимир, пройдите сквозь стену.

Возможно, некоторые из них ожидали, что он сделает что-то волшебное, но все, что он

сделал, так это нанес боковой удар и стена рассыпалась. Затем он прошел через обломки.

Ну хорошо, стена была выложена только вчера и раствор еще не успел как следует

застыть. Кроме того, раствор был сделан из десяти частей песка и только одной части извести, но ведь я не давал никаких обещаний.

- Любой из этих мужчин мог бы это сделать. Просто мы имели только одну стену, а поскольку пан Владимир заплатил за ее установку, то он имел некоторое преимущество.

Это вызвало смех в толпе.

- Воин может пройти сквозь огонь. Более того, он может ходить по тлеющим углям, который, как вам известно, гораздо жарче. Сейчас они вам это продемонстрируют.

Я указал на большой деревянный настил. Пан Владимир и браться Банки по команде

поднесли четыре факела к четырем углам кучи дерева и одновременно зажгли огонь.

Он загорелся с огромным шумом! В один момент огонь достиг высоты в пять человеческих

ростов. Факелы были также брошены в огонь.

- Тут нет ничего волшебного, - сказал я, - Мы просто налили немного масла под дерево

вместе с некоторым количеством черного пороха, который используем в пушках. Он также

боится огня. Мне просто хотелось, чтобы все сразу загорелось и огонь горел равномерно.

Затем я пригласил моих благородных гостей встать около костра и попросил повара

принести несколько длинных шампуров с нанизанными на них кусочками мяса. Как только

костер догорит до углей, повар установит мясо над огнем и вскоре оно зажарится. Мясо было

предложено дворянам, а то, что осталось было роздано простолюдинам, чтобы показать всем, что там действительно горячо. Главным образом, это позволило нам чем-то заняться, пока

огонь прогорел до углей.

177

В это время в долине не было другого света, кроме костра, и человеческий глаз может

приспособиться таким образом, что человек этого не заметит. В действительности же, угли

уже стали довольно тусклыми.

Я попросил дворян сделать шаг назад, и мы выстроили солдат так, чтобы десяток

человек стоял сзади и с каждой из сторон огня. Вместе со мной, напротив солдат стоял

пан Владимир и другие инструкторы. Несколько рабочих перемешали и равномерно

распределили угли граблями с длиной ручкой, вызвав несколько впечатляющих искр.

- Вы видите, что я босиком, как и каждый из нас. Я буду делать это первым, поскольку, как любит доказывать мой сюзерен граф Ламберт, лидер должен быть в состоянии сделать

все то, что могут его подданные. Но в то время как воин может пройти через огонь, его одежда

часто не может этого сделать.

Я был одет в ту же самую простую льняную тунику, что и мои люди. Я снял тунику

и бросил ее на кровать из углей. Она мгновенно начала тлеть, а потом вспыхнула

впечатляющим пламенем.

Затем я снял и отложил в сторону мои штаны. Я стоял голым перед толпой. Это не было

чем-то особенным, поскольку эти люди никогда не слышали о табу на наготу. Затем я

повернулся к огню.

Умом я понимал, что это было безопасно.

Имеет значение то количество тепла, которое передается вам, а не только температура

огня. Если вы коснетесь металлического горшка в горячей печке, то вы обожжетесь. Если же

вы просто поместите руку в воздух горячей печи, то вам не будет больно. Воздух в печи

такой же горячий, как и горшок в нем. Возможно даже и горячее, поскольку воздух нагревает

находящийся в нем горшок. Но воздух является относительно плохим проводником тепла

по сравнению с металлом и на вашу руку попадает недостаточное количество тепла, чтобы ее

обжечь.

Древесный уголь был легким, пористым материалом и довольно хорошим изолятором.

Даже тогда, когда он раскален докрасна, то требуется достаточно много времени, чтобы

передать вам достаточное количество тепла, чтобы причинить ущерб. Конечно, это не относится к горящим сучкам и раскаленным камешкам, но я старался быть как можно

более осторожным, чтобы исключить такие вещи. Надеюсь…

Но все это было теорией и я никогда этого не делал. Я чувствовал жар от этих углей

своей грудью, но ничего кроме этого.

- За Бога и Польшу! – крикнул я и промаршировал по углям нормальным военным

шагом.

Я прошел через огонь через несколько секунд и почти ничего не успел почувствовать, но прохладная влажная трава на краю костра подействовала на меня освежающее.

Когда толпа прекратила охать, я спросил инструкторов, находятся ли они в состоянии

благодати. Все они утвердительно кивнули головой.

- Тогда разденьтесь, но, пожалуйста, не бросайте в огонь свои туники - одной

демонстрации было достаточно.

Это вызвало хихиканье в толпе. В некоторых вещах я был известен как скряга. Когда

мужчины были готовы, я кивнул им и они прокричали тот же боевой клич, что и я. Сначала

это был пан Владимир, но, в конечном счете, я услышал его ото всех (Примечание: Возможно

некорректный перевод).

- Вперед, марш!

И они это сделали.

Они это сделали не зная, что наука говорит, что это безопасно.

Они это сделали, потому что они были воинами и их командир приказал это сделать.

178

ИЗ ДНЕВНИКА ПЕТРА КУЛЬЧИНСКОГО

В тот день мы не продемонстрировали ничего из ряда вон выходящего. На самом деле, мы проходили препятствия медленнее, чем обычно, чтобы дать возможность толпе идти вместе

с нами. Все мы практиковались в сражении без оружия и я не увидел чего-то особенного

в демонстрации пана Владимира.

Особенным было то, что я видел в толпе мою любовь, Кристину. Она улыбнулась

и помахала мне и, хотя я не мог помахать в ответ, я рискнул улыбнуться и кивнул.

Как прекрасно показать своей доблесть будущей невесте!

Но хождение по огню было для нас чем-то новым и мы были этим шокированы.

Мы были шокированы и потрясены, поскольку барон Конрад сказал, что все мы тоже должны

будем это сделать, а он никогда не говорил нам неправду.

Мы стояли в ужасе, когда он шел по горячим углям. Он шел достаточно спокойно, хотя огонь был достаточно горячим, чтобы жарить мясо. Вид его черных следов на красном

фоне раскаленных углей производил почти что магическое впечатление!

Затем, без каких-либо намеков на страх и колебания, это также сделали наши

инструкторы и мы знали, что мы будем следующие!

- Верую в Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли.

Я слышал, как человек рядом со мной молился, стараясь не шевелить своими губами

или менять выражение лица. Я молился вместе с ним про себя.

Моему десятку предстояло идти первым и, хотя все мы были испуганы, ни один из нас

не дрогнул. Мы сложили нашу одежду, выкрикнули наш боевой клич и смело шагнули

навстречу тому, что выглядело как верная смерть.

Но Божья благодать снизошла на нас и Он сохранил нас от огня. Лично я думаю, что Он

охладил огонь ниже наших ног, поскольку после того, как я прошел и снова повернулся лицом

к огню, я мог видеть свои собственные темные следы наряду со следами других людей.

Только с большим трудом я заставил себя не упасть на колени и не начать молиться.

179

ИЗ ДНЕВНИКА КОНРАДА ШВАРЦА

Я прошел через такую же процедуру, как и солдаты с трех сторон от огня и ни один

из них не выказал какого-либо страха. Толпа была поражена и среди нее нашелся человек, который почти было пошел по огню.

Уголком глаза я увидел, что граф Ламберт сбросил свой плащ и решительно смотрел

на россыпь из углей.

- Мой господин, граф Ламберт, находитесь ли Вы сейчас в состоянии благодати?

Исповедовались ли Вы и принимали причастие в последние несколько часов?

- Нет, но…

- Тогда я запрещаю Вам это делать, поскольку без помощи Господа Вы точно погибните!

- Ты запрещаешь своему господину?!

- Я поклялся защищать Вас, мой господин.

Могло получиться отвратительно. Если бы граф Ламберт прошел по углям без того

факта, что он не обучался в воинской школе, то это лишило представления значительной

мистики, которую я старался построить вокруг нее. К счастью, принц Хенрик пришел мне

на помощь и остановил его. А я обратился к толпе.

- На этом мы завершаем официальную часть церемонии. Теперь эти люди и я займемся

ночным бдением и это должно совершаться приватно. Мои слуги сопроводят вас к казармам

для того, чтобы там вы могли комфортно разместиться или, по крайней мере, в наилучших

возможных условиях. Школа Воинов уже была расширена, чтобы принять следующий, более

большой класс и там должно быть достаточно места, чтобы хватило всем вам.

Я поклонился и начал одеваться, в то время как аббат Игнаций подошел ко мне.

- Сын мой, это было удивительное представление. Оно напомнило мне о Шадраке

в печи.

- Отец мой, помните, однажды я спросил Вас о том, как это возможно ходить босиком по

снегу и Вы ответили, что когда ваше сердце действительно чисто, то вы имеете силу десяти? -

спросил я.

- Это был первый день, когда мы встретились. Я очень хорошо его помню. Мой сын, возможно огонь имеет много общего со льдом. Но, мне кажется, вы сейчас также обеспокоены, как и были тогда. Позволите мне отстоять с вами это бдение?

У меня не было никакой причины, по которой я мог бы отказать своему духовнику, аббату Игнацию.

- Конечно, святой отец.

- Я бы тоже хотел отстоять это бдение, - сказал принц Хенрик.

- Как Вам будет угодно, мой господин. У меня есть несколько плотных накидок, которые я отправлю вам двоим.

Граф Ламберт и другие гости уже возвращались, поэтому мы, с принцем и аббатом, пошли в сторону холмов.

180

Сейчас было время года близкое к летнему солнцестоянию и в этих широтах ночи были

коротки. К тому времени, когда мы добрались до выбранной мною гряды, прошла больше, чем половина ночи. Небо было ясным и безлунным и на нем сияли звезды. Хорошая ночь

для бдения. Погода идеально подходила для церемонии награждения, но некоторое время

я беспокоился, что долина под нами будет недостаточно туманной для создания оптического

эффекта, который я задумал. Но, в конечном счете, она оказалась полностью наполненной им, а мы все еще были на чистом воздухе. Замечательно.

Остаток ночи мы провели тихо сидя на коленях на траве, мокрой от росы, обернувшись

своими плащами, каждый в своих собственных мыслях и молитвах. По мере того, как мы

ждали, я начинал осознавать весь груз моего лицемерия. Мужчины вокруг меня верили мне, верили в меня и в то, что я делаю. А в ответ они получали ложь и научные трюки и это

оказывало на меня тяжелое моральное воздействие. Тем не менее, я должен был заставить их

поверить в то, что они непобедимы и что они способны противостоять самой

дисциплинированной, сильной и смертоносной армии, которую когда-либо видел мир.

Сразиться с ней и победить!

За спиной у монголов были пятьдесят лет беспрерывных побед. Они регулярно

сражались и побеждали армии во много раз большие, чем их. Они знали, что их комбинация

тактики, стратегии и скорости всегда побеждала и победит снова. Они завоевали половину

известного мира - больше земли и людей, чем Цезарь, Александр и Наполеон вместе взятые.

Одним из их основных оружием был террор. Строя пирамиды из черепов людей, которых они убили, убивая каждого мужчину, женщину, ребенка, животное и птицу в городах, на которых они нападали, они создавали такой страх, что, говорят, мужчины позволяли себя

убивать только лишь для того, чтобы не злить своих собственных палачей! Ходила история, что целая группа солдат была убита одним монголом, умерев и не предприняв ничего, чтобы себе помочь.

Мой вассал Золтан Вараниан рассказывал о купце, маленький караван которого

был остановлен одним монгольским солдатом. Монгол приказал спешиться всем четырнадцати

людям в караване. Боясь его рассердить, они немедленно подчинились.

Затем он приказал им выстроиться перед ним в линию, а затем встать на колени

и поклониться и они снова сделали так, как он приказал. Потом он достал свой меч и отрубил

голову первому человеку в линии. Другие торговцы не пошевелились и монгол отрубил головы

еще трем мужчинам - безо всякой причины кроме, возможно, для того, чтобы попрактиковаться

во владении мечом.

- Это безумие! - сказал рассказчик повести своим торговцам, - Нас больше! У нас есть

оружие! Не важно, насколько он хорош, он не сможет нас всех убить!

- Замолчи! - сказал мужчина рядом с ним, - Ты что, хочешь его разозлить?

Еще один купец был обезглавлен и рассказчик сказал:

- Дураки! Он уже убивает нас! Что еще он может сделать?

Крича имя Аллаха, он выхватил свой меч и напал на монгола. Они обменялись десятком

ударов, прежде чем другие торговцы начали что-то соображать. Видя, что они еще сражаются

и что монгол не такой уж и непобедимый, другие торговцы также выхватили свои мечи

и присоединились к драке. Вскоре монгол был убит.

Затем они спешно похоронили тела погибших вместе с пони монгола и всем

его снаряжением. После чего они бежали из земель хана. Но факт заключается в том, что тринадцать из четырнадцати вооруженных мужчин предпочли бы скорее умереть, чем ослушаться одного убийцы, который убивал их как свиней.

Как противостоять такому террору? Единственным способом, который я мог себе

представить был построение для борьбы с ним противостоящей мистики. Я для этого

я должен был лгать и обманывать тех людей, которые мне доверились и в процессе пачкать

мою бессмертную душу. Думаю, она никогда не будет чистой снова. Дело должно быть

сделано, даже если при этом я заработаю свое место в Аду!

181

Наступил рассвет и мы провели нашу заутреннюю службу с молчаливо стоящими рядом

принцем и аббатом. Затем я выстроил людей вдоль хребта, откуда их тени вскоре упали

на туман ниже нас. Я попросил их молиться Богу и просил Его дать какой-то сигнал, что все, что мы делаем, было правильно и справедливо.

Мы ожидали в полном молчании.

182

ИЗ ДНЕВНИКА ПЕТРА КУЛЬЧИНСКОГО

Думаю, что я никогда не молился так, как молился в эту ночь. Божья рука защищала

меня, когда я шел через огонь и кажется, Он оставался со мной в течение всей ночи. Думаю, что я был в этом не одинок, поскольку многие вокруг меня стояли на коленях, даже мой

господин пан Конрад. Трудно было разглядеть при свете звезд, но я видел, как слезы бежали