Блондинка в озере

23

На Уэстмор-стрит, на задворках дома побольше, стоял маленький каркасный коттедж. Номера на нем не было, но в двери большего дома слабо светились прорезанные цифры — 1618. К коттеджу вела узкая бетонная дорожка. Я поднялся на крошечное крыльцо, где скучал один-единственный стул, и позвонил.

Звонок забренчал совсем близко. Дверь за сеткой была отворена, но свет внутри не горел.

— В чем дело? — раздался из темноты ворчливый женский голос.

— Мистер Талли дома? — спросил я.

— А вы кто? — голос звучал теперь плоско, монотонно.

— Друг.

Женщина в темноте издала горлом странный, похожий на смешок звук. А может быть, она просто откашлялась.

— Ну? Сколько там на этот раз?

— Это не счет, миссис Талли. Вы ведь миссис Талли?

— Оставьте меня в покое. Уходите. Мистера Талли здесь нет, не было и не будет.

Я прижался носом к сетке и попытался заглянуть внутрь. В комнате смутно вырисовывалась мебель. Контуры кушетки, со стороны которой шел голос, еле-еле виднелись. На ней лежала женщина. Судя по всему, она лежала на спине и, не двигаясь, смотрела в потолок.

— Я больна, — продолжала она. — Неприятностей пришлось хлебнуть предостаточно. Так что не лезьте ко мне. Уходите.

— Я только что разговаривал с Грейсонами, — сказал я.

Наступило короткое молчание. Женщина не шевелилась. Наконец послышался глубокий вздох:

— Даже не слышала о таких.

Я прислонился к косяку и глянул вдоль узкой дорожки на улицу. У противоположного тротуара стояла машина с горящими сигнальными огнями. Кое-где виднелись и другие автомобили.

— Нет, слышали, миссис Талли, — сказал я. — Я сейчас на них работаю. Они все еще не успокоились. А вы? Вас уже ничего не трогает?

— Оставьте меня в покое.

— Мне нужна кое-какая информация. И я ее добуду. Хорошо бы обойтись без скандала. Не получится — добуду со скандалом.

— Еще один фараон? — спросила она.

— Вы же знаете, миссис Талли, что никакой я не фараон. С фараонами Грейсоны не стали бы разговаривать. Позвоните им и проверьте.

— Я же сказала, что не знаю таких. К тому же у меня нет телефона. Прошу вас, уходите. Я больна. Болею уже целый месяц.

— Меня зовут Марло. Филип Марло, частный сыщик из Лос-Анджелеса. Я беседовал с Грейсонами. У меня уже кое-что есть, но мне необходимо поговорить с вашим мужем.

Женщина на кушетке почти неслышно рассмеялась.

— Кое-что есть! Знакомая песня. Боже, до чего знакомая. У него кое-что есть! У Джорджа Талли тоже кое-что было… Когда-то.

— Он сможет вернуть все назад, — сказал я. — Если правильно поведет игру.

— Забудьте про него, — сказала она.

Я снова прислонился к косяку и поскреб подбородок. На улице, где-то рядом с моей машиной, кто-то зажег фонарик. Поди догадайся — зачем. Потом свет выключили.

Бледное пятно, маячившее в изголовье кушетки, дернулось и исчезло. Женщина отвернулась лицом к стене.

— Я устала, — ее голос, бубнивший теперь в стену, звучал глуше. — Чертовски устала. Хватит, мистер. Будьте человеком, уходите.

— Малая толика денег вам не помешает?

— Чувствуете сигарный дым?

Я принюхался, но ничего не почувствовал.

— Нет, — оказал я.

— Они уже здесь были. Торчали целых два часа. Боже, до чего я от вас всех устала. Убирайтесь.

— Послушайте меня, миссис Талли…

Женщина повернулась, и ее лицо снова забелело в темноте. Мне даже показалось, что я вижу глаза.

— Это вы меня послушайте, — перебила она. — Я вас не знаю. И знать не хочу. Мне нечего вам сообщить. Да я бы все равно ничего не сообщила. Тут мой дом. Я здесь живу, если это можно назвать жизнью. Но ничего другого у меня нет. И я желаю лишь тишины и покоя. Отвяжитесь от меня.

— Откройте дверь, — попросил я. — Мы спокойно переговорим, и я покажу…

Она внезапно присела на кушетке, и ее ноги шлепнули об пол. В голосе звенела еле сдерживаемая ярость.

— Если тут же не уберетесь, я завизжу. Считаю до трех. Раз…

— Ладно, — быстро сказал я. — На всякий случай оставляю визитную карточку, чтобы вы не забыли мое имя. Вдруг передумаете.

Я вынул карточку и всунул ее в щель между косяком и сеткой.

— Спокойной ночи, миссис Талли.

Ответа я не получил. Ее глаза, слегка поблескивая во мраке, смотрели в мою сторону. Я спустился с крыльца и по узкой дорожке вышел на улицу.

На противоположной стороне тихонько работала на холостом ходу машина с зажженными сигнальными огнями. Ну и что? Тысячи машин на тысячах улиц работают сейчас на холостом ходу.

Я забрался в «крайслер» и включил зажигание.